Бесплатный фрагмент - Звезды

«Вот день!

вот пришла, наступила напасть!

жезл вырос, гордость разрослась.»

(Иез. 7:10)

Вариант

1

— Как я устала жить среди плебеев, которые день рождения называют «днюхой»… — проговорила жена, оторвавшись от монитора. — Куда ни глянь — одни деревенские морды!

В последнее время она была удрученной.

— …Это не миллионный город, а мусульманский кишлак. Причем в худшем из вариантов. Башкиры, которые моются по великим праздникам, одежду стирают раз в пять лет, а любимая еда — вонючая конина на костях. Здесь нет развлечений, кроме конкурса кубызистов да концерта групп, вынутых из пронафталиненного гроба.

— Можно подумать, местные русские чем-то лучше, — возразил Нефедьев. — Такие же немытые уёбки, которых аист нашел в мусорном баке.

— Какие тут «русские!» Одни пермские рожи.

— Ты права. Все нормальные люди отсюда свалили. Кто в Германию, кто в Израиль… Да хоть в Новую Зеландию. Мы — последние из могикан. И не знаем военной тайны, а то давно бы продали буржуинам и тоже улетели.

— Здесь нет ни нудистского пляжа, ни ночных дискотек для взрослых.

— И не говори, Наташа.

— Но недавно была история, писали в соцсетях… Появилось объявление, будто готовится открытие клуба свингеров.

— Клуб свингеров в нашем силосном городе? — он с сомнением покачал головой. — Из области фантастики. Скорее Луна упадет на Землю.

— Я тоже так думаю. Но люди повелись. Было сказано, что свингеры — это только название, а так будет особый клуб по интересам. В общем, объявили, начали сбор средств якобы для аренды и обустройства.

— И что, кто-то платил?

— Насколько пишут, платили многие. Как ни странно, даже в этом замшелом болоте есть люди, которые хотят чувственных развлечений. И вот наконец назначили открытие, пригласили всех. Желающие пришли, даже не уточнили, что за адрес.

— А какой был адрес?

— Кавказская, семнадцать-А.

— А что в нем особенного?

— На Кавказской 17А — отдел полиции. Когда собралась толпа жаждущих, представить, что там началось…

— Лохотронщики, конечно, были великими остроумцами, — Нефедьев усмехнулся. — Отдел полиции — самое место для такой тусовки.

— Им было не смешно. Деньги пропали, причем немалые. В полиции есть отдел по борьбе с «ай-ти» -мошенничеством, или как там называется, не помню. Но разбираться не стали: сексуально озабоченные в этой стране вне закона.

— Это верно, Наташа, — согласился Нефедьев.

— И вообще, тут правят бал иные люди. Помнишь, в прошлом году мы встречались классом, двадцать лет окончания школы?

— Да, помню. Кажется, в «Лагуне»?

— Нет, в «Урал-Тау».

— И что там было?

— Один из парней пришел с женой.

— Совсем дурак, — сказал он. — Приходить на встречу одноклассников с супругой.

— Совершенно верно. Не он привел, она с ним притащилась. Знаешь, такая классическая училка младших классов, с кислой рожей, хорошо уложенная и в вязаном платье.

— Представляю. И что училка?

— Когда заиграла музыка, все пошли танцевать, ее тоже приглашали. Она ответила: «Я не позволяю прикасаться к себе другим мужчинам, только мужу!».

— Какая глупость! — Нефедьев покачал головой. — Зачем вообще жить, если не прикасаться другим мужчинами и другим женщинам.

— Высоконравственная кошелка, образцовая мать семейства.

— Знаешь, Наташа… С точки зрения нормального мужчины все добропорядочные женщины одинаково неинтересны. Дети-бздети, мамы-папы, бабки-дедки, тетки-дядьки, поминки по родственникам… Тьфу!

— Точно сказал.

— Интересны только недобропорядочные. Прочих стоит зачеркнуть.

— А я какая?

Наталья взглянула со смешком.

— Ты самая недобропорядочная из известных мне женщин, — ответил он и поцеловал жену в макушку. — С другой я бы не смог жить.

— Нет, Андрюша, я серьезно…

Голос жены незнакомо дрогнул.

— …Ты понимаешь, через два года мне будет уже сорок.

— Еще сорок, — возразил Нефедьев.

— Уже, Андрюша, уже. Бабий век — сорок лет. А что у нас было в этом веке? Жизнь одна и никто не возместит потерянного.

— Не возместит, да, — согласился он.

— А я не хочу быть добросовестной служащей планово-финансового отдела и матерью, растворившейся в своем отпрыске-подростке. Я еще хочу жить! просто жить, понимаешь?!

— Понимаю.

— Будь возможность, я бы не работала в сраном университетском ПФО под началом башкирской жопы Резяповой. Я бы не сидела на твоей шее, занималась дизайном квартир на выезде. И имела домработницу — безмозглую девку из села Исянгулово. Которая пятнадцать раз перемывала бы наши кофейные чашки — не потому, что они грязные, а потому, что я так хочу. Я — единственная на свете. Понимаешь, Андрей?

— Понимаю, Наташа. Чего хотелось бы мне… промолчу. Иначе ты сочтешь меня извращенным садистом.

— Жизнь не удалась, Андрюша. Она и не могла удасться у таких людей, как мы, среди люмпенов, плебеев и деревенского быдла. Но если нет жизни. я хочу секса. И не по субботам, когда сын в школе, и уж тем более не пару раз в неделю по вечерам, когда они сидит в наушниках и ничего не слышит. Я хочу…

— Понимаю тебя, Наташа…

Нефедьев обнял жену за плечи.

— …Жизнь гораздо сложнее, чем «Капитанская дочка» и прочая чепуха, которой, насколько понимаю по Костику, до сих пор забивают головы в школе.

— Кто сказал, что человек — существо моногамное? кто определил, что надо иметь одного полового партнера?

Наталья яростно взмахнула руками.

— Кошелки с детсадовским темпераментом. А я не хочу быть, как они. Я хочу жить, пока еще хочется…

— Чего тебе хочется, Наташа?

— Мне хочется… — она сделала паузу. — Я тебя люблю, Андрюша, ты часть моей жизни. Но это не имеет отношения к сексу.

— А что имеет?

— В цивилизованных странах признали, что моногамный брак ведет в тупик жизни, — не отвечая, сказала жена. — Это лишь в России до сих пор считается, будто супруги должны жить до гробовой доски, как голубки, упертые клювиками.

Она сделала паузу, потом заговорила дальше:

— В нормальных социумах супруги занимаются и свопом и свингом, никто от этого еще не умер. И брак только крепче.

— Так ты предлагаешь…

— Предлагаю, — перебила Наталья. — Давай попробуем. Это не имеет отношения ни к супружеской верности, ни к измене. Все происходит на глазах друг у друга, с обоюдного согласия.

— С обоюдного согласия, — повторил он.

— Да. Так живет цивилизованный мир, и только этим можно спастись от тоски. Ведь жизнь почти прошла, в ней не осталось смысла.

— Возможно, ты права. Но… но откуда мы возьмем цивилизованных свингеров в этом говённом городе? Где, как ты правильно сказала, одни деревенские хари, рожденные на гумне?

— Уже нашла, — коротко ответила она. — Есть вариант. Только тебе не говорила.

Наталья пощелкала клавиатурой, открывая какие-то неизвестные страницы.

— Не была уверена, что ты…

— Наташа…

Нефедьев склонился, обнял жену за плечи.

— …Я всегда по жизни заодно с тобой. И если тебе хочется, это твое право.

— А тебе?

— Предпочту не отвечать, чтобы не оскорбить твою женскую сущность.

— Андрюшик, ты настоящий мужчина! Никогда в том не сомневалась…

Она пощелкала еще.

— …Смотри, на одном секс-датинговом ресурсе я подобрала пару…

На мониторе показались две фотографии.

Мужчина был мускулист и волосат.

Женщина, ширококостная и с заметным мягким животом, белизной напоминала капустный лист.

Обнаженные тела не имели голов.

— Как они тебе? — спросила Наталья.

— Мужик — настоящий мачо, — он усмехнулся. — Член до колен.

— У тебя длиннее, не в этом дело. А как тебе она?

— Тоже неплоха. Большая грудь, соски приятной формы. Но оба без лиц. Где гарантия, что это не скачано с порносайта?

— Гарантий нет, но я списалась. Мне показалось, это реальные люди. Я с ними початилась.

— Тебе видней, Наташа. Ты женщина. А как их зовут?

— Артур и Тийна.

— Тина? то есть Алевтина?

— Нет. ТиЙна, с «и кратким». Она не русская, откуда-то с Прибалтики.

— Любопытно. Как ее занесло в нашу клоаку?

— Не знаю, не поинтересовалась… Им все равно где, у них или у нас. А тебе?

— Мне тоже.

— Мне лучше было бы у нас. Выпиннем Костика к бабушке и оторвемся в выходной.

— Оторвемся, Наташа, оторвемся, — согласился Нефедьев.

— Тогда я договариваюсь точнее.

— Договаривайся.

— Но они… — жена сделала паузу. — Просили прислать наши с тобой фотки, такие же.

— Ну так пошли.

— У нас их нет.

— Так давай сфоткаемся, — сказал он. — Время еще есть, Костя вернется из школы не раньше, чем через час.

— Пошли в спальню, — ответила Наталья, встав и на ходу расстегивая домашнее платье.

— Ты знаешь, Наташка…

— Что, Андрюшик?

— Ты — лучшая женщина на свете. И пусть обосрутся школьные училки!

2

— Спасибо, Андрэй! Кофе высший класс.

Белотелая Тийна сидела на кухонном стуле, куда он подстелил полотенце, чтобы не оставить следов.

В реальности ее бледная грудь выглядела измученной, а живот говорил о печальном возрасте.

— И тебе спасибо, Тина, — ответил Нефедьев. — Мне с тобой было хорошо. Только…

— Что «только»? — подсказала гостья.

— Расслабился и забыл спросить заранее, можно в тебя кончать или нет.

— Можно. А если бы нельзя, я бы сказала сама. Hirveijaa, suru paraselt.

— Понял тебя Тина, понял. Это по-каковски? по-фински?

— По-эстонски. Я эстонка, Андрэй.

— А я думал, ты — латышка.

— Ничего общего. Две противоположных нации. А тебя это волнует?

Сидя вдалеке от стола, Тийна переложила ноги.

Ее большие, рельефно костистые колени говорили о неместном происхождении.

— Нисколько, — он покачал головой. — Еще кофе?

— Можно.

— …Ааауиииааау…

Сладострастный крик жены долетал сюда — плотный до осязаемости.

— Твой Артур сексуальный гигант, — сказал Нефедьев, включив чуть остывший чайник. — Наташа кончает целый час без перерыва, со мной у нее так не было даже в лучшие годы.

— Никакой он не гигант, совсем наоборот.

Тийна встала, потянулась за сахарницей.

От нее пахло холодным потом и чем-то еще, неизбежными при сексе.

— Вот ты, Андрэй… Для чего вы с Наташей устроили эту встречу?

— Для чего — для чего…

Он отодвинул чашки на край стола, чтобы случайно не плеснуть кипятком на Тийну, насыпал по ложке гранул, заварил.

Кофейный аромат рванулся по кухне. Запах женщины почему-то стал еще сильнее.

— …Для чего…

Обойдя стол, Нефедьев склонился к Тийне, взял ее за грудь. Только сейчас он заметил бледное сердечко, вытатуированное с левой стороны.

— …Для разнообразия. У Наташки кризис среднего возраста, все на свете осточертело, а мы вместе шестнадцать лет, друг друга уже не впечатляем. А тут что-то всколыхнулось, снова захотелось жить.

Тийнины соски под пальцами говорили о другом. От них исходила только усталость.

— Ясно с вами, Андрэй… — она вздохнула, взяла свою чашку. — Я так и думала.

— А что, у вас иначе? — спросил он, сев на свой стул. — Не для разнообразия?

— У нас…

Пожатие широких белых плеч было еще более усталым.

— …У нас с Артуром…

— Слушай, а ты ведь не кончила? — перебил Нефедьев. — Я как-то расслабился… Может, надо сделать что-то особенное? Пошли обратно, я полижу тебе письку, или что ты еще любишь.

— Я кончаю только с Артуром, ни с кем другим не получается. Но ты не думай, Андрэй, с тобой мне было хорошо, можем пойти опять, если хочешь.

— …Ооооо!!!..

Жена кричала так, что слышал весь дом.

— У нас с Артуром было прекраснее некуда. А потом случилось…

— Что случилось?

— Долго рассказывать. Да в общем неважно, что именно. Он потерял силу.

— Непохоже, — он покачал головой. — Ты слышишь, что там происходит? Мы с тобой натрахались и пьем кофе, а у них процесс без остановки.

— У них без остановки, да. Артур возбуждается только с новой женщиной. Один раз. Может долго, как видишь, но без результата. Если повезет, потом кончит со мной. А если нет — то нет.

— Ничего себе… У вас такой тяжелый случай?

— И еще какой тяжелый, Андрэй. Потому мы постоянно ищем свингеров. Не для разнообразия, по необходимости.

— То есть все это — для того, чтобы в конце концов у вас что-то получилось с Артуром?

— Да. Хотя мне с тобой понравилось.

— Мне тоже, — сказал Нефедьев. — У тебя уютное тело.

— Спасибо.

— Но, как я понял, вы к нам больше не придете?

— Нет. Артуру каждый раз нужна новая женщина.

— Жаль.

— Но ведь мы еще не ушли, Андрэй. И мне кажется…

Приподнявшись, Тийна перегнулась через стол.

— …Что ты хочешь меня еще раз.

— Правильно показалось. Но ты-то меня не хочешь.

— Почему не хочу? То, что с тобой не кончу, ничего не значит.

— Так пойдем туда? в спальню, к ним?

— Можно и здесь.

Она встала, шагнула к окну.

— Давай сзади стоя, я обопрусь на подоконник. Люблю так… когда-то любила.

На крепкой широкой пояснице, был вытатуирован растительный узор. Его Нефедьев тоже заметил лишь сейчас.

— Давай, входи и кончай.

— Я постараюсь побыстрее, чтобы тебя не мучить, — пообещал он.

— Ты меня не мучишь, Андрэй. Давай, получай удовольствие. И возьми меня за грудь, мне нравится.

— …Тийна!..

Нефедьев обернулся.

В двери стояла жена.

Красная, потная, размякшая, она плавилась от удовольствия.

— …Тебя зовет Артур. Просит, чтобы ты пришла.

— Иду, иду!

Обдав запахами, Тийна выскользнула из кухни.

— Я вам тут кайф обломала… — сказала Наталья, опустившись на стул.

Казалось, что в точке схождения ее ног горит огонь.

— Ну… — он пожал плечами. — Не все коту масленица.

— А со мной не хочешь?

— С тобой хочу.

— Но разве ты можешь? Мне показалось…

— Могу, как ни странно. Сама себе удивляюсь, но…

Наталья поднялась. Она выглядела молодой, как никогда.

— Тебе не противно со мной после Артура? Могу подмыться.

— Как ни странно, нет, — честно ответил Нефедьев. — И даже более того…

— Тогда садись, я насяду сверху, а ты меня держи за попу, чтобы не соскользнула.

3

Под закрытой дверью мерцала полоска света.

Сын смотрел какую-то дребедень на компьютере, но наушники, без которых ему не позволялось сидеть по ночам, не выпускали звуков.

Выпив полстакана минеральной воды, Нефедьев вернулся в их комнату.

Жена спала тихо, перевернувшись на живот и скатившись к самому краю. Над ней витали запахи всего, что произошло тут днем.

Окно было задернуто неплотно, в щель заглядывала наглая луна.

Нефедьев поправил штору, в темноте нежно зазвенел задетый торшер.

Он имел форму рождественского деревца с тонкими хромированными веточками, на концах которых зажигались светодиоды.

От прикосновения руки крошечные квадратики затеплились, будто хотели что-то сказать.

4

— Смотри, от кого пришло письмо! — крикнула жена, получив субботнюю почту.

— От кого? — поинтересовался он. — И о чем?

— Прочитай сам. Оно адресовано нам обоим.

Нефедьев склонился к монитору.

«Наташа и Андрей!

Надеюсь, с вами все в порядке.»

— От Тийны?

— Да, от нее.

— Здорово. Хотя сама знаешь, больше они не придут.

— Дальше читай, — сказала жена.

«Наташа сотворила с Артуром чудо, на которое уже никто не надеялся. При одном воспоминании о тебе у него начинает получаться.»

— Рад за Артура, — сказал он. — И горжусь тобой.

«Мы бы хотели встречаться с вами дальше.»

— Прекрасно! А ты как к этому относишься?

— Ты спрашиваешь? — жена счастливо улыбнулась. — Ты же видишь сам. После того марафонного траха от одной мысли об Артуре у меня с тобой стало получаться, как никогда.

— Вижу и думаю так же.

«Со временем у нас не так хорошо, как бы хотелось.»

— А у кого хорошо со временем? — Наталья вздохнула. — Будем выкручиваться.

«Но есть один вариант, между встречами.»

— Тийна молодец, — Нефедьев кивнул. — Старается для мужа.

«Так вот не могли бы вы с Андреем сделать фотки получше, чтобы Артур мог смотреть на Наташу когда угодно?»

— Сделаем?

— Конечно сделаем, — Наталья улыбнулась. — С чего все началось, тем и продолжится. До прихода Кости успеем сделать фотосессию.

— Думаю, не только фотосессию.

— А ты хочешь?

— И еще как…

Помолчав, Нефедьев договорил:

— …У нас все честно, так что я тоже признаюсь.

— Признавайся.

— От одной мысли о Тине я до потери пульса хочу тебя.

Сигарета

1

Артём с Люсьеной — как и мы с Денисом — перевалили отметку «30 плюс» и неумолимо приближались к сорока. Но в отличие от нас, они оставались бездетными, и потому жили чисто для себя.

Диван, на котором мы сейчас устроились — широкий и длинный, кожаный — был одинаково удобен и для сидения и для лежания и для занятий сексом. Вероятно, он стоил тысяч двести. У большинства российских граждан даже супружеская кровать в спальне была уже и короче.

Двухметровый телевизор, стоящий у противоположной стены, казался окном в другое помещение. Создавалась абсолютная иллюзия пребывания сразу в двух местах.

Я сидела с закрытыми глазами, держала Артёма за член. Он возился с моей грудью: мял, тискал, осторожно покусывал сосок. Вторая Артёмова рука знала свое дело, палец орудовал у меня во влагалище. Такие минуты я порой любила больше, чем собственно секс.

— …Люська с Дэником там уже трахаются!

Я встрепенулась, взглянула на телевизор.

Интерьер нашей гостиной был скромным, диван не шел ни в какое сравнение с этим. Люсьена взгромоздилась коленками на сиденье, оперлась локтями о спинку.

Я работала инспектором в областном отделе народного образования, на месте не засиживалась, постоянно ездила с проверками по школам, иногда и в другие города. Люсьена была главным бухгалтером продуктовой фирмы, редко выходила из кабинета. От сидячей работы ее нижняя часть сильно раздалась. Муж держался за мощное Люсьенино бедро и не скрывал своего удовольствия.

Член у него был толстым, имел большую шарообразную головку. В первые годы брака мне казалось, что он вот-вот порвет меня по шву. После родов мои половые пути раздались, и я перестала испытывать неудобства. Люсьена, конечно, никого не рожала, но ей было нормально и так. Она говорила, что член моего мужа переносит ее в иную реальность.

— Молодцы, ребята! — сказал Артём.

— Стараемся, — ответила Люсьена.

Темп ускорился. Тяжелые Люсьенины груди болтались туда и сюда, разлетались в разные стороны, громко шлепались друг о друга и снова разлетались.

Смотреть, как мой муж занимается сексом с чужой женой, было уже привычно, но до сих пор щекочуще.

— Аххх… Хорошо!

Муж отпрянул, его член продолжал конвульсивно подергиваться, с кончика сочились последние капли.

— Быстро сработали, — сказал Артём.

— Для первого раза нормально, — ответил муж.

— Давайте теперь вы, — сказала Люсьена. –Покажите класс.

Она оттолкнулась от спинки и села, зажав между бедер припасенное полотенце.

Артём мягко опрокинул меня на спину. Ощущение его, наконец-то оказавшегося во мне, пробило преддверием наслаждений.

— Нет-нет, так не пойдет! — остановил с экрана муж.

— Нам ничего не видно, — пояснила Люсьена.

Мы перевернулись. Я легла на бок, лицом к телевизору, Артём вошел сзади, прижался ко мне. Я подняла ногу, для удобства перехватила ее под коленом. Теперь место нашего непристойного соединения было распахнуто всем ветрам. Для пущей эстетики я даже расправила себе губки,

— Другое дело, — сказала Люсьена. — Начинайте.

* * *

Мы с мужем были женаты пятнадцать с лишним лет. Друг к другу мы еще совсем не охладели, но супружеский секс наскучил, уже не нес прежней остроты. И часы, когда сына гарантированно не будет дома, перестали радовать вседозволенностью.

Да и вообще, все сгладилось. Когда-то я просыпалась ночью, ощутив внутри себя толстый член мужа и слыша его прерывистое дыхание за спиной. А иногда даже не просыпалась — просто утром обнаруживала, что между ног липко. Сейчас подобное кануло в Лету.

При том ни я, ни муж не гуляли на стороне — жили как-то вяло и невыразительно. Жизнь перевернул случай.

Муж возвращался из Москвы, где был в командировке, и познакомился с Люсьеной — она тоже откуда-то ехала, оказалась в одном с ним купе. Изначально мужа привлекло ее французское имя, возникновение которого для меня до сих пор оставалось загадкой. Они разговорились, потом пошли в вагон-ресторан.

После бутылки коньяка, оприходованной вдвоем, Люсьена расслабилась, и разговор перешел на тему секса. Она посетовала, что с мужем живут давно, еще со школьных времен, пробовали «все, что можно и чего нельзя», но никуда не деться от скуки. В последние времена у них с Артёмом возникла идея организовать «перекрестный секс», но не удается найти супружескую пару, которая бы на это согласилась.

По словам Люсьены, вариант не нес в себе ничего нехорошего, даже не может назваться изменой: муж и жена развлекаются с чужой женой и чужим мужем с обоюдного согласия друг у друга на глазах.

В поезде, как я поняла, муж и Люсьена даже не занимались сексом: их попутчиками до самого конца были женщина с сыном-подростком, ни на минуту не покидавшие купе. Все ограничилось лишь разговорами. Однако муж на всякий случай записал Люсьенин телефон.

Я уже и сама не знаю, как мы решились на такой эксперимент, но что случилось, то и случилось.

В самый первый раз мы просто встретились на нейтральной территории — в «студии» какого-то мужнина друга. Действие взволновало, но я своего недополучила, хотя Артём старался изо всех сил. Я вообще всегда заводилась долго, и еще дольше шла к вершине, а физическое присутствие других людей мешало.

Люсьена же просто купалась в непрерывном наслаждении. Я раньше даже не думала, что бывают такие сексуальные натуры. В момент оргазма она извергала мутную белую жидкость, похожую на сперму. Такого я не видела ни у одной женщины.

Хотя тут я, конечно, говорю полную ерунду. Я вообще ни разу не видела женщину, испытывающую оргазм, а порнографией не интересовалась даже в юности.

Нынешний вариант придумали мы с мужем, и для меня он стал идеальным. Сексом с чужими супругами мы занимались в разных местах, но транслировали потоковое видео. Возникал полный эффект присутствия, а телевизор мне не мешал.

Традиционно считается, что женщине легче расслабиться в привычной обстановке. У нас получилось наоборот. Дома мне было трудновато, поскольку в родных стенах витала тень сына: казалось, что он вот-вот заглянет в комнату, хотя его с утра сплавили к бабушке, а дверь заблокировали ночным запором. Люсьена призналась, что дома ей скучновато: непривычное действо требует полных перемен.

В результате я стала приезжать к ним, а Люсьена — к нам. Правда, у нас получалось не всегда: сын мешал своим существованием. Как правило, они встречались у каких-нибудь друзей и подруг, а иногда на съемных квартирах. Трансляция в таких случаях ограничивалась ноутбуком, но его хватало.

Так сложилась наша новая жизнь — и она в самом деле радовала остротой.

2

— Теперь твоя очередь, — сказала я. — Как хочешь?

— Пожалуй, сзади — ответил Артём.

— Встать на четвереньки?

— Нет. Ляг, пожалуйста, на живот. А я лягу сверху.

— Хорошо, — согласилась я. — Давай так.

Я перевернулась, Артём пристроился, я почувствовала, как его член неспешно проникает в меня. Войдя до предела, он опустился всем телом. Я чуть приподнялась на локтях, дав Артёму просунуть руки и взять меня за грудь.

— Держись, — сказал Артём.

— Держусь, — подтвердила я.

Диван трещал, член внутри меня разрастался, становился толще и длиннее, острый кончик время от времени задевал мне матку, быстрые касания обжигали удовольствием. Тяжелая мошонка Артёма ритмично била меня по клитору — и это было совсем прекрасно.

И вдруг все стихло, толчки прекратились.

— Кончил? — догадалась я.

— Нет…

Артём вздохнул.

— …Перестарался. Хотел подольше тобой наслаждаться, передержал.

— Отдохни и начни заново.

— У меня уже времени нет. Да и тебе, наверно, пора обратно на работу?

— В общем, да, — призналась я. — Время не резиновое. Расходимся до следующего раза?

— Еще несколько минут. У меня яйца свинцовые, надо облегчиться. Иначе до вечера, до Люськи не дотяну.

— Мне что делать? Может, перевернуться, распахнуться, показать тебе пизду?

Между нами, как и положено, уже не осталось условностей. Простые вещи мы называли простыми словами.

— Или встать и дать тебе грудь в рот?

— Ничего не делай. Лежи, как лежишь. Я постараюсь быстро.

Воцарилась тишина. Я знала, что сейчас происходит у меня за спиной и не видела в том ничего плохого или противоестественного. Жизнь оставалась жизнью и требовала своего.

Да и я, если честно, уже немного устала, влагалище мое было достаточно натерто. Лучшим выходом стало то, что Артём удовлетворяется сам.

— Все, — сообщил он. — Сейчас брызну.

Я развела ноги пошире. Ощущение горячей спермы, стекающей по половым губкам, было одним из самых приятных.

* * *

Нынешнее состояние тоже сложилось случайно.

Однажды, везя меня из дома к себе на «видеосеанс», Артём разоткровенничался. Он признался, что Люсьена абсолютно безудержна в сексе и порой делает вещи, о которых потом страшно вспоминать. На месте он достал ноутбук и открыл папку с непристойными фотографиями.

Увиденное действительно ужаснуло. Самым безобидным был снимок, где Люсьена раскинулась с банкой пива, вставленной во влагалище. Но особенно мне запомнился другой.

Там супруги сидели, обнявшись, на знакомом черном диване. Люсьенины соски были стиснуты бельевыми прищепками, а из Артёмова члена торчала дымящаяся сигарета. Она была тонкой, женской: я знала, что Люсьена порой покуривает.

Ничего такого при нас она не вытворяла, однако фотография запала мне в память.

Как-то раз, когда муж был в командировке, мне захотелось помастурбировать. Вечером я заперлась в ванной, раскорячилась на корточках, пустила струю снизу вверх и принялась работать над собой.

Все было привычно, этим делом я занималась с третьего класса и до сих пор любила побаловаться. Но совершенно неожиданно я представила, что у меня во влагалище — не мой собственный палец, а член Артёма, и в него все так же вставлена сигарета, горит и горит. В момент оргазма — который пришел на удивление быстро — мне показалось, что из сосков посыпались искры.

После этого во время наших групповых занятий я иногда фантазировала о сигарете. А потом, уже совершенно неожиданно, мне захотелось пережить фантазии вдвоем с Артёмом, без всякого телевизора.

Закончилось все тем, что он нашел квартиру «на час» недалеко от моей работы и стал регулярно приезжать ко мне днем. Сначала я получала свое — сидя верхом на Артёме и медленно, с чувством, раздувала пожар. Потом мы менялись местами и Артём его тушил, опорожняя в меня свой огнетушитель. О чем думал он, я не знала, да это и не казалось важным.

Такие занятия, конечно, были уже не добропорядочным перекрестным сексом, а элементарным развратом. Но останавливаться я не собиралась.

Взаимопомощь

I

1

— Ну и что? — спросил Сергей. — Как твой датчик абсолютного давления? больше не глючит?

— Не глючит, Серега, сто процентов! — ответил Роман. — Вчера была как раз такая погода: перепад температуры и туман. Ничего не случилось, двигатель работал. Спасибо тебе, ты просто гений.

— Не я гений, а мои друзья из «УзДЭУ». Это они посоветовали силиконовые шланги. С этим ДАДом я сам однажды чуть не пропал. Лет пять назад, помнишь, работал в филиале одной Нижегородской фирмы, получил в головном офисе служебную «Нексию», гнал сюда. Ночью на границе с Татарией заглох без всяких причин. Не знал, что делать. Постоял, завелся. Потом узнал у мастеров.

— Но без тебя бы я ни от кого не узнал.

— Мелочей много…

Сергей вздохнул.

— …У тебя ведь шестнадцатиклапанный двигатель?

— Ну да.

— Прокладка клапанной крышки не течет?

— Есть какие-то следы на головке блока, — Роман пожал плечами. — Не придавал значения. А что?

— Неудачная конструкция. Там выемки для распредвалов, хотя знакомый моторист, Равшан-аке, работал на заводе «Дэу», говорил, что никто никогда их сбоку не вставляет. А в прокладке — резиновые наплывы, не держат, текут. Надо поменять и посадить на герметик. Термостойкий, ясное дело.

— Ну ты, Серега…

— И еще по «Нексии», скажу тебе…

— Послушай, — Роман убрал штангу, захлопнул капот. — Сам понимаешь, приехал к тебе не обсуждать датчики и клапана. Как насчет моей просьбы?

— Твоя просьба…

Мимо дворовой парковки прогремел зловонный мусоровоз, Сергей помолчал.

— …Если честно, она мне кажется…

— Извратом? — подсказал друг.

— Ну примерно, — он кивнул. — А разве нет?

— А разве секс не является главным и единственным…

— …Единственным?

— Ну, почти единственным смыслом жизни?

— Не знаю, как-то не думал.

— А я думал. Ты же знаешь, что у меня был бизнес, который рухнул.

— Ты что-то говорил, без деталей.

— А какие там детали? Все было нормально, потом партнер обманул, подставил и отжал. Объяснять долго, результат ясен.

— Ну представляю, — Сергей кивнул. — Хотя я по бизнесам ничего не знаю, всю жизнь работаю по найму.

— И не знай никогда, будешь здоровее. Так вот, я тебе объяснил. У нас с Ларкой в плане секса было лучше некуда. А как остались на мели, жизнь рухнула.

— Да, ты сказал.

— Сказал — не то слово. У меня будто что-то отрезали. Хочу, но не могу. Точнее, еще хуже. Вроде могу начать, но потом все опадает и результат — нулевой. И ничего с этим не сделать.

— Это ужасно, Рома, — сказал Сергей.

— Ужасно не это. Я-то уже отработанный материал…

— Не болтай!

— Отработанный. А Ларке тридцать восемь. В таком возрасте секс важнее, чем солнце, воздух, вода и еда вместе взятые. А я ничего не могу ей дать. Ни-че-го, понимаешь?

— Понимаю.

— Так что ей делать? искать молодого любовника с хуем длиной в рулевую рейку?