Бесплатный фрагмент - Звезда по имени Питер. Записки настоящего путешествия.

ДИСКЛЕЙМЕР

Все события, описанные в книге, являются художественным вымыслом.

Любые совпадения с реальными людьми, включая друзей автора, случайны и непреднамеренны.

Города, места, заведения и ситуации отображены в художественной форме и не претендуют на документальную точность.

Автор не несёт ответственности за интерпретации читателей и не имеет цели описывать реальные личности или реальные происшествия.

Любые персонажи — собирательные образи, созданные исключительно для художественного повествования.

Лето 2014-го выдалось жарким. Мы, трое недавних студентов — Валера, Эдуард и я, Линар, — уже вкусили взрослой жизни, устроившись на свои первые работы. Я заканчивал возиться со стройкой, возводя деревянные дома на заказ и сдавая объект, пахнувший новизной и деревом. Эдуард устроился аудитором. Он делал бухгалтерский аудит для компаний. Валера работал маркетологом в торговой компании.

Лето требовало подвига. Идея родилась спонтанно, как обычно, за вечерним пивом в парке рядом с нашим вузом, в котором мы когда-то учились, в самом центре Казани.

— А давайте махнём в Питер? — сказал кто-то.

Почему именно Санкт-Петербург? Да просто так, звёзды сошлись. Это была абстрактная точка на карте, белая ночь из учебника по литературе, миф, который хотелось проверить. Не Нижний Новгород и не Москва, а Питер, город разводных мостов, такой непохожий на всё, что мы знали. Наша тяга к приключениям после института искала выход, и этот город казался идеальной декорацией. Да и выяснилось, что наши отпуска совпадают.

Выбрав день старта, мы составили план — до безобразия простой и гениальный, как все наши планы: прыгнуть в машину — мою китайскую, боевую иномарку — и просто ехать. Никаких гостиниц в дороге. Валера, наш стратег и главный по цифрам, тут же полез в интернет.

— Квартиру сниму, — заявил он, уткнувшись в экран ноутбука. — На «Авито» вариантов — море. Будет и дешевле, и удобнее.

Он щёлкал вкладками, прищурившись, как сапёр, выбирающий провод. Звонил, говорил неестественно взрослым, деловым голосом:

— Здравствуйте, мы интересуемся вашим жильём на неделю… Да, трое… Молодые люди, работаем…

В конце концов он откинулся на спинку стула с видом покорителя Эвереста:

— Всё. Берём. Район приличный, недалеко от метро «Чернышевская». Я договорился с хозяйкой. По деньгам — уложимся.

Мы кивнули головами одобрительно. Квартира — это была стратегия. Это означало не быть туристами в гостиничном аквариуме. Это была своя, пусть и чужая, крепость в незнакомом городе.

— Большой, квартира — это гениально, — оживился Эдик, называя меня студенческой кличкой, и в его глазах зажглись знакомые искорки авантюризма. — Там можно будет… ну, в общем, пространство. И девушек пригласить, если что. И чтоб свои продукты, своя музыка, гитарка. Удобно же!

— Да, — согласился я, представляя все прелести и свободу, что мы получим, сняв собственную квартиру, а не отель со своими правилами. В этом была своя, особенная романтика. Мы ехали всего на недельку — но это была обещанная неделя свободы, вырванная у только начавшейся взрослости.

Мы уже видели себя в этой квартире-штабе, планирующими вылазки в город, возвращающимися под утро, заваривающими кофе для девушек, которых мы пригласили к себе, на чужой, но на неделю ставшей своей, кухне.

— Я возьму с собой гитару? — предложил я.

— Да, конечно, — ответил Эдик. Валера одобрительно кивнул головой.

Санкт-Петербург ждал. И мы уже были в пути, даже не сдвинувшись с места.

Мы решили выехать на рассвете, чтобы к утру быть уже далеко. Я с Валерой ночевал в нашей съёмной квартире в центре, на Чёрном озере. Спали плохо, на нервах, и когда будильник прозвенел в пять утра, мы, как два робота, сорвались с места, наскоро запихнули в багажник рюкзаки, походную палатку и рванули за Эдуардом. Он жил в спальном районе, в одной из тех бесконечных панелек на улице Космонавтов. Когда мы подъехали, он, сонный, в мятой майке, уже ждал у подъезда со своим огромным спортивным мешком.

Машина тронулась, забираясь на пустой ещё проспект. Город спал. В салоне пахло бананами из «Пятёрочки», свежестью и предвкушением. Но ненадолго. Отъехав буквально километр, Валера, сидевший на пассажирском месте, вдруг сморщил нос и резко отодвинулся к окну.

— Фу-у-у, что за… — не договорил он, но я уже почувствовал тот же едкий, животный запах, заполнивший салон.

Мы быстро открыли все окна. Свежий ветер ворвался внутрь, разгоняя утреннее приветствие Эдика. Все переглянулись, а потом не выдержали и засмеялись. Источник был очевиден. Эдик, проснувшийся от сквозняка и всеобщего хохота, лишь виновато пожал плечами, натягивая на себя свою знаменитую дебильную улыбку.

Мы ехали, уже окончательно проснувшиеся после газовой атаки Эдика. План был прост: купленные заранее бутылки воды, фрукты и обещание останавливаться в придорожных кафе, чтобы не тратиться на рестораны. До Петербурга — больше тысячи километров, ехать одни сутки, но мы решили разбить дорогу и выспаться. В целях, конечно, жёсткой экономии я заблаговременно приготовил свою старую, но верную палатку и три спальных мешка. Мы наивно полагали, что где-нибудь в поле под Москвой, свернув с трассы, найдём укромное местечко, поставим её и бесплатно заночуем, сэкономив деньги для будущих весёлых подвигов.

Но проблемы начались раньше, чем мы успели устать. Не доезжая Чебоксар, на подъёме, я впервые отчётливо услышал это: настойчивый, посторонний вой из-под днища при переключении с третьей на четвёртую. Коробка передач моего китайского автомобиля Geely MK, хоть и прошедшая всего 40 000 км, уже начинала нездорово выть. Я помолчал, прислушиваясь к гулу, а потом, стараясь говорить спокойно, выдавил:

— Пацаны, если что… Если по дороге нам придётся вызывать эвакуатор или что-то типа этого, я вынужден вас предупредить.

В салоне повисла тишина, нарушаемая только шумом резины и этого чёртового призрачного гула. Передо мной стоял выбор: развернуться и поехать в сервис в Казани, похоронив поездку, или продолжать движение, скрестив пальцы. Мы выбрали второе.

Так, в самом начале, наша авантюра стояла под угрозой.

Трасса М7 около Чебоксар — бесконечная пробка из-за ремонта дорог. Надежда ехать быстро испарилась, как утренний туман. Мы ползли, останавливаясь по полчаса, пропуская навстречу редкие машины по реверсивной полосе. Солнце палило в лобовое стекло. Пацаны на заднем сиденье, впрочем, быстро вернули себе беззаботность. Валера уткнулся в телефон, Эдик, окончательно проснувшись, начал своё:

— Дорога — она самая интересная, — заявил он с дебильной улыбкой.

Он кривлялся, строил рожи, изображая, наверное, какого-то своего родственника или учителя:

— Смотрите на дорогу! Не спите! Это же самый интересный момент нашего путешествия — асфальт, столбы, вот этот грузовик! Валера, проснись, ты пропускаешь самое интересное!

Он тыкал в засыпающего Валеру, будил его дурацкими вопросами. А ещё были его анекдоты, от которых становилось одновременно и смешно, и стыдно. Он мог, поймав мой усталый взгляд в зеркале заднего вида, сказать:

— Большой, тебе надо расслабиться.

Мы смеялись. Возможно, уже предвкушали тот момент, когда эта дорога кончится, и мы будем сидеть в каком-нибудь питерском баре, вспоминая этот день за кружкой пива.

Мы останавливались, когда хотели, ели в дороге, делали небольшие перерывы на короткий, 15-минутный сон.

В салоне играли рок-группы Nautilus Pompilius, «Аквариум», Найк Борзов, «Сплин» и другие. На зазвучавшую композицию группы «Год Змеи» — «Секс и рок-н-ролл» — Валера сказал:

— Какая бессмысленная песня. Это же простой ритм и текст по типу «ля-ля-ля».

— Да пошёл ты, Валера, — взорвался Эдик. — Тебе когда-нибудь приходилось просыпаться с жёсткого бодуна без денег в кармане?

Ответа не последовало. Валера, кажется, пожалел о сказанном и явно задел за живое.

К вечеру, уже измученные дорогой, мы въехали в Москву. Вернее, влипли в её главную артерию — МКАД. Сплошной светящийся поток, редкие рывки на метр-два. Эдик, чтобы развлечься, свесился из окна и начал кричать в сторону здоровенных фур:

— Эй, мужик! А правда, что всех дальнобойщиков зовут Иван или Санёк?

(Это была отсылка к сериалу.)

Дальнобойщики, суровые, уставшие, смотрели на него как на ненормального и отворачивались. Я же, как человек прагматичный, вместе с Валерой лихорадочно искал на карте в телефоне то самое поле для ночлега. Задача оказалась нерешаемой. Все трассы были ограждены глухими отбойниками, съездов — не было, а те, что были, вели либо в другие города, либо на закрытые территории. Где-то в районе Солнечногорска мы всё же свернули по указателю на «озеро». Надежда теплилась. Но, прибыв на место, обнаружили просто небольшой пруд во дворах пятиэтажек, окружённый лавочками с шумными компаниями, с запахом пива. Перспектива ставить палатку под любопытными и уже подвыпившими взглядами местной молодёжи выглядела более чем сомнительной. Мы молча развернулись и поползли обратно на трассу.

— Большой, тебе надо расслабиться, — снова подшучивал Эдик, разряжая обстановку.

Усталость накрыла с головой. Выбравшись, наконец, из московской трясины, я проехал ещё километров сто, увидел тусклый свет придорожного кафе «У Ашота» и принял решение. Не глядя на пассажиров, свернул на его пустую, освещённую фонарём парковку и заглушил двигатель.

— Всё. Ночуем здесь.

Вопросов не было. Мы, как зомби, вылезли из машины, сходили в грязноватый туалет у кафе, умылись ледяной водой, кое-как поужинали вялыми чебуреками. Спать легли прямо в машине: я откинул водительское кресло, Эдик лёг на задний диван, подогнув колени, Валера откинул сиденье назад. Я приспустил стекло для притока свежего воздуха. Было тесно, неудобно и прохладно. Сквозь стёкла были видны огни проносящихся фур, шум из-под их колёс становился звуком нашего первого дорожного сна. Немного поспав, на рассвете, помятые и невыспавшиеся, мы умылись той же ледяной водой, молча завели машину и снова отправились в путь. Питер был ещё далеко, а коробка передач пела свою неизменную песню всё громче.

Я вёл машину — без резких разгонов. Я берег каждый щелчок рычага, растягивая оставшийся ресурс этой капризной железяки на все тысячу километров. Наверное, в машине об этом напряжённо думал только я. Для Валеры и Эдика мои вдумчивые перестроения и плавные торможения были просто частью пейзажа за окном. Они дремали, болтали, слушали музыку. А я вёл свою тихую молитву, вслушиваясь в каждый звук из-под капота, и пока что она работала — машина, хоть и с придыханием, продолжала путь.

Дорога была полна сюрпризов, и не самых приятных. Огромные фуры, словно мастодонты, периодически резко перестраивались на нашу полосу, заставляя вдавливать педаль тормоза в пол. Запаса хода у тормозов этого китайского седана хватало ровно на то, чтобы сердце уходило в пятки, а в салоне воцарялась секундная, леденящая тишина. Но машина держалась молодцом, она была нашим кораблём, ведущим к веселью и приключениям.

По названиям деревень за окном уже можно было чувствовать приближение цели. Звучные, твёрдые названия сменились другими — из учебников по истории, с намёком на Финский залив и север. Мы не торопились, шли в разрешённых диапазонах, поймав некую умиротворяющую, круизную волну путешествия. Валера, наш штурман, склонился над навигатором и вынес вердикт:

— Первую ночь — в хостеле. Я нашёл. На Петроградской. Это самый понятный способ: приехали, заселились, в душ и спать.

Мы поддержали. После вчерашней ночёвки в машине мысль о кровати казалась раем.

Дорога легла через КАД, и вот мы уже не на трассе, а в самом городе. Петроградская сторона встретила нас высокими домами со шпилями, лепниной, огромными окнами и массивными дверями, которые окружили нас со всех сторон. Мы ехали медленно, буквально вытянув шеи, и по очереди выдавали:

— Ого…

— Смотри…

— Вау…

Мы были потрясены. Дорожная картинка резко сменилась архитектурой Петроградского острова. Это не была открыточная картинка, это было плотное, почти осязаемое присутствие истории, давящее и восхитительное одновременно. Как финальный акцент, мимо нас по велодорожке бесшумно проехал парень на моноколёсе, балансируя между прошлым и будущим. Вот тогда мы и осознали окончательно: мы в Питере.

Первым и единственным желанием теперь был сон. Настоящий сон в горизонтальном положении, с вытянутыми ногами. Мы нашли хостел, заселились в тесную, но чистую комнату на четверых, помылись в долгожданном душе, смывая с себя дорожную усталость, и рухнули на кровати.

Вечером мы были уже другими людьми — выспавшимися, чистыми, снова жаждущими действий.

— А давайте сходим в «Камчатку», — предложил Валера, изучая карту на телефоне. — К Цою. Это же вроде недалеко.

Идея была встречена единодушно. Виктор Цой был таким же обязательным пунктом программы для нашего поколения, как Эрмитаж или развод мостов. Это был правильный, почти паломнический старт.

Мы отправились пешком. Шли через мост, с которого открывался вид на тёмную воду, стоящие на приколе корабли-рестораны и освещённые фасады. Вечерний Петербург был не таким пафосным, как дневной, но более таинственным и своим. Мы говорили негромко, боясь спугнуть эту новую, ещё незнакомую ауру города.

Для простоты и удобства расплаты в кафе мы придумали идеальную схему. Она была проста и принята единогласно. Все деньги мы скинем на общую карту равными долями и будем вести все оплаты с неё. Это избавит нас от ведения бюджета и упростит схему расчётов. Переводы с карты на карту или передача наличных после каждой оплаты обеда или покупок в магазине — последнее, чем хотелось заниматься. Всё наше желание было направлено на веселье. Схема была идеальной.

Вернулись в хостел довольно рано, и, казалось, день должен был закончиться на этой спокойной, культурной ноте. Мы хотели быть приличными туристами. Но Эдик, которого вечно мучил «жор» после любого стресса, отправился на общую кухню «что-нибудь пожевать». Своей еды у него не было. Мы услышали, как открывается холодильник. Он вернулся в комнату с каким-то сыром в одной руке и половинкой чужой колбасы в другой.

— Там полно всего! — радостно сообщил он, уже откусывая. — Люди добрые, оставили.

— Эдик, это же чужая еда! — попытался я возразить, но было поздно. Он уже вовсю уплетал «трофеи», найденные в холодильнике других постояльцев хостела. Наше благостное, культурное завершение вечера треснуло с первого звонкого хруста нагло откушенного чужого огурца. Приключения продолжались.

На следующий день мы проснулись с чётким планом. Первым делом отправились завтракать в ближайшую столовую. За чаем я выложил свою идею:

— Давайте покатаемся на корабликах, с экскурсией. Я куплю билеты на «Биглионе».

«Биглион» — сайт, где все развлечения города продавались со скидкой в 70%. Наш девиз «максимальное веселье при минимальных затратах» работал безотказно.

Пока я рассказывал про маршруты по каналам, Валера, приглушив звук телефона, отошёл в сторону. Он созванивался с той самой девушкой-риелтором, с которой договаривался о квартире на «Авито». Вернулся с деловым видом:

— Всё ок. Встречаемся у неё на остановке через час. Ключи будут сегодня.

Мы поехали. Добрались до места встречи, но тут всё пошло не по плану.

— Она просит пройти в офис, — сказал Валера, хмурясь. — Говорит, на остановке неудобно.

— Странно как-то, — сказал я.

— Но раз приехали — давайте глянем. Будем настороже.

В офисе. На входе стояли два молодых охранника с боевым видом, в чёрном, что выглядело излишне грозно для простой сдачи жилья. Мы переглянулись.

— Ну что, пацаны, — прошептал Эдик, — или мы сейчас нарвёмся на контору барыг, или тут снимают «Бригаду».

Но отступать было уже неловко.

Мы решили проверить.

Девушка, которая встретила нас внутри, оказалась милой и улыбчивой. Вызывала доверие с первых слов. Наши подозрения начали таять.

— Договор будет? — спросил Эдуард.

— И кассовый чек? — добавил я.

— Можно созвониться с хозяином? — задал вопрос Валера.

— Конечно, ребята, не волнуйтесь! — её голос звучал уверенно, а глаза смотрели прямо на нас, ничего не смущаясь и вызывая доверие. — Сейчас всё будет.

Она тут же набрала номер, передала трубку Валере. Женский голос на том конце подтвердил все детали. Мы, успокоенные, подписали договор (пробежавшись глазами по пунктам) и внесли оплату. Адрес и данные квартиры совпадают, чек есть, разговор с хозяином состоялся. Сомнений больше не было.

Адрес оказался и правда шикарным. Мы стояли под проливным дождём на Невском, напротив самого Казанского собора, и чувствовали себя победителями. Сделали несколько фотографий на фоне Казанского собора.

Ждали хозяина.

Валера позвонил хозяйке.

— Я буду через 15 минут, — сказала она.

Никого не было.

Прошло ещё 15 минут — и никого.

Валера звонит в офис риэлторской компании.

— Ожидайте, пожалуйста. Она вот-вот придёт, — заверяла нас сотрудница.

Час, полтора.

Перспектива стоять под дождём нас не устраивала. Ведь не для этого мы ехали 1000 км в Санкт-Петербург. Дождь усиливался, а вместе с ним нарастало и беспокойство.

— Нас кинули, — угрюмо констатировал Эдик. Валера молчал, но по его сжатым челюстям и покрасневшим ушам было видно, как он злится.

— Это всё из-за тебя, Валера, — добавил Эд.

— Но договор же! — попытался я сохранить оптимизм. — Давайте ещё раз прочитаем.

Валера достал из внутреннего кармана мятую бумажку. Его глаза бегали по строчкам всё быстрее, а лицо становилось землистым.

— Сука, — выдохнул он наконец. — Это не договор аренды. Это «Договор о предоставлении информационных услуг по поиску жилья». Мы заплатили не за квартиру, а за информацию, что она есть!

— Это всё из-за тебя, Валера! — спокойно сказал Эдик. — Это ты нашёл эту ебучую контору!

— Да пошёл ты! — рявкнул в ответ Валера, и это было страшнее, чем если бы он закричал. Он был зол до дрожи и не верил в случившееся.

Сумма была не катастрофической, но принципиальной. Я решил не вмешиваться в их перепалку, понимая, что Эдик, наверное, ищет повод подколоть Валеру, проверяя нас на прочность, как всегда.

Валера, чтобы как-то отыграться, достал телефон. Он позвонил тем ребятам из другого города, с которыми познакомился в офисе — такими же наивными приезжими.

— Вы где? — спросил он, и лицо его стало каменным, пока он слушал ответ. — Ага. Понятно.

Он отключился и посмотрел на нас пустым взглядом.

— Они остались караулить офис. Через десять минут после нашего ухода вся «контора» — та девушка, менеджеры, охранники — собрали вещи и смылись на газели. Ликвидировали точку.

— Переехали?

— Как так?

— Это стоит того?

— Наверное, у них много туристов, — предположил Эдик.