Бесплатный фрагмент - Зов Горящих Кораблей

ЧТО ЖЕ СТАЛО С ЗЕМЛЁЙ?

На дворе был конец двадцать первого века. Бог и его небесные дети, наши покровители и прислужники. Устали прощать нас за то, что мы убиваем дарованный нам для жизни мир. Они решили проучить нас, мелких и беспомощных букашек. Напустив на нас стихийные бедствия и чуму в наши головы, которая рассорила нас. Те, кто почитали, любили бога, чья вера в него была крепка — смогли спастись, но суть человека состоит в размножении и на этом белом свете вновь появились те, кто не чтит святых традиций и вновь хочет разгневать нашего творца и слуг. Какие же они глупые!

ДО ПРИНЯТИЯ ИСТИННОЙ ЦЕЛИ. Я был обычным исследователем скрытых тайн земли. Во время всеобщего и внемлющего конца, я потерял жену, и уж хотел было наложить на себя руки, оставив на незнакомого проходимца, который пришёлся мне по душе больше всех, своих сына и дочь. Но к счастью, боги спасли меня! Зная мои порывы к лучшему миру, они связались со мной во время сна. В этом прекрасном во всех смыслах сне, я попал в ложу своих покровителей. Создатели вселенной представились мне. От них я получил важную миссию — стать наставником для людей, стать проводником, между человеком и богом.

Я немедленно приступил к выполнению своей миссии. Когда людьми владело чувство безнадёги, я стал лучом надежды для них, тем, кто может объединить все выжившие расы человеческие и показать им — праведный путь, ведущий к свету. Ежедневно мы поклонялись, строили величественные постройки, давали названия им в честь имён божественных сыновей Иисуса, ангельских творений, его первенцев. Возводили города, преподносили дары, писали библии, вели войны, во имя ваше, основали, не побоюсь этого слова «ВЕЛИКИЙ АЛЬЯНС».

Потрачено было немало времени, чтобы сплотить людей. Беру на себя грех, признаваясь, что основным орудием в сем деле был — страх. Я заставил людей бояться тех, кто живёт на Олимпе и других планетах, бояться их гнева, приводя примеры прошлого, ещё за много веков и миллионов и миллиардов лет до нашей эры. Люди стали набожными: сопровождали меня до алтарей, находящихся высоко в горах и далеко от столицы. Преподносили дары, честно вели службу и следовали заповедям и были готовы принести себя и своих детей в жертву, ради мира и счастья.

Мы начали развиваться и учиться заново, как и было задумано.

Во время войны с теми, кто не хотел принять нашу веру — я показывал людям, что нет ничего сильнее — веры! Мы проигрывали битву за битвой, но выигрывали войны и всё благодаря мольбе. К моему величайшему сожалению, со временем, в нашем мире стало разводиться очень много грешников и мне пришлось взять ещё один грех. Я стал их адским палачом. Всё во имя великой цели. Из-за них на нас обрушились адские звери, со свирепым и безжалостным характером, сущие бесы! Болезнь, которая буквально изнутри сжигает человека. Но я понимаю задумку. Это естественный отбор, в котором выживает только тот, кто верит, чтит и помнит. Если человек познает веру, сольётся с ней воедино — он приблизит себя к духовному совершенству, возвышаясь над неверующими, станет на шаг ближе к высшей форме жизни!

Вера! Вот, что отличает человека от животного! Боги дали нам возможность жить, дали нам свободу и целый мир. Этим всё сказано.

ОТКРОВЕНЬЕ. Уже много лет, я борюсь с еретиками. И скоро меня не станет. Я чувствую назревающий заговор против себя. Люди перестали понимать меня. Никто из них, теперь, не может стоять и близко ко мне по зрению на мир этот.

Надеюсь, мой сын, моя кровь, моя надежда — Алан, продолжит моё дело. Он считает меня безумцем, но скоро он прозреет и поймёт, что я был прав и расскажет об этом каждому…

Я — чист, вот оно — моё откровенье… Надеюсь, где-то там… На Олимпе… Мной будут довольны…

АКТ I ВОЗРАЖДЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА

ГЛАВА 1. ПРОБУЖДЕНИЕ

Воскресенье 709 часов утра.

Это если вверять еле-работающим часам, которые постоянно мигают и показывают из всего обилия временной информации, снабжение которой, необходимо каждому, чтобы иметь представление о том, что ему делать. В моём распоряжении лишь время и день недели, но в этом мире нельзя доверять. Никому нельзя! А старым, поломанным часам — тем-более.

Все мысли в голове были словно всмятку. Хотелось сказать, что ничего не помню, ничего не чувствую, но это было далеко не так…

Я бы не стал напиваться который день без какой-либо на то причины. Как бы я не пытался себя заверить в том, что всё хорошо, я бы возможно даже смог это сделать, не открывайся передо мной вид затхлого номера в хостеле. Положение усугубляла видимость и неисправимость разрухи, которую я устроил: Разбитые зеркала, из-за которых белоснежная плитка приобрела кровавые пятна, сломанная мебель, которую я бросал из стороны в сторону, содранные со стены обои, разбросанные по комнате вещи. И это был далеко не весь список. Амбоссадором всего этого был старенький телек, который был повреждён из-за очередного гневного порыва с моей стороны.

То ли от скуки, то ли от незнания, чем заняться, я пошёл искать пульт от телека. На моё удивление он оказался в ванной комнате, но к несчастью, он был раздавлен ножкой ванны. Поэтому, собрав его, мне пришлось сжать его со всей силы, чтобы он не развалился.

Усевшись на полу, я нажал на кнопку включения. Несмотря на все повреждения, телевизор включился. Помимо рекламы Ирландского пойла, от которого в лучшем случае тянет блевать, большинство времени телевизионного вещания было посвящено отвратительным и совсем не смешным комедиям, от которых, я бы скорее пустил слезу. Гораздо интереснее было смотреть очередной репортаж о том, что наша «дыра» оказывается всё масштабнее и глубже с каждым часом, а когда-то, отец считал и с упорством отставного пьяницы-солдата пытался доказать общественности, что до нас, тут жили «БОГИ!» и именно они, создали для нас этот райский островок! Всё время, проведённое в этом месте, он не вылезал из своих походов. Пытался установить контакт с богами вживую, а не только ночью в своих снах. Создать свой собственный культ веры. Который был-бы «самым истинным», по его мнению. Помимо культа, который по итогу был-таки, создан, ежегодно выпускался новый том его библии. Строками, написанными в этих томах, он хотел обратить и научить людей вере, признать бога и ангелов — как высших существ, творящих нашу судьбу. Сумасшедший. За такие взгляды, сегодня его бы наверняка пристегнули к коляске и отправили в «Жёлтый дом». Где по байкам живущих неподалёку фермеров. Проводят эксперименты над людьми. Не могу сказать, правдивы эти слова или нет, но хорошей репутацией, местечко никогда не славилось. Наверняка знаю одно — это место явно не лучше нашего города. И места, в котором он распрощался со своей физической оболочкой и его так называемые «ПОКРОВИТЕЛИ МИРА», даже не удосужились помочь своему отчаянному и поехавшему фанату.

Очередной выпуск ничем не удивил. Всё та же информация о забастовках, распространении вируса — flogeros, непонятных тварях, повылезавших, не пойми откуда. К тому же они ошиваются вокруг города, что делает невозможным наземные поставки, без которых мы долго не протянем. Откровенно говоря — меня всё это даже не заботило.

Единственное, что, пожалуй, хоть как-то вызывало мой интерес, да-к это ведущая очередного репортажа. Хорошо знакомое мне лицо, хоть давно и не было возможности его увидеть. Лори. Лори Андерсон. Учёная. Всецело поддерживающая взгляды моего отца, возможно, это и стало причиной начала наших отношений. Обладательница кукольной внешности: все черты её лица имели миниатюрные размеры, щёки покрывали красноватые румянцы, на голове всё то же золотисто-медное каре. Только одета довольно странно: Зелёный клетчатый костюм в клеточку, нелепая ярко синяя панамка и китайская роза, торчащая из кармана. На вид может показаться глупой куклой, годной только для модных показов нижнего белья, да для удовлетворения потребностей богатых папочек, но на деле, она очень умна, хитра, способна задать взбучку даже неплохо обученному борцу, но главный её навык — умение влиться в любую группу. Несмотря на её внешнюю свежесть, даже изящность и ребяческий характер, ей пришлось пережить достаточно дерьмовых моментов. Она заводила знакомства не для общения и ламповых моментов, а для выгоды, вытягивания необходимой для статей и репортажей информации. Нередко, ей приходилось ловко выбираться из проблемных ситуаций, созданных после её новостных выпусков.

В момент нашего знакомства, она была настырной, бесцеремонно заигрывала со мной, не скрывая своего желания заполучить меня. Ни капли стеснения или скованности. В ней была присущая для молодёжи нотка наглости, я же очень краснел и был роб, словно впервые ощутил влечение к противоположному полу, хотя Лори была далеко не первой, с кем я делил постель. Я был чертовски влюблён в неё, что спустя полгода после знакомства, начал подумывать о том, чтобы сделать ей предложение. Когда наши отношения перешли от простых прогулок под ручку и посиделок в кафешках до ночёвок в хостелах каждые выходные Мы начали жить вместе. Отец настоял, чтобы она переехала в наш семейный пентхаус. В нём присутствовала самая обширная книжная коллекция в мире: от научной или самодурственной фантастики до книг отца. Лори буквально поселилась в библиотеке. Могла не выходить оттуда сутками. Перенесла подушку и одеяла из нашей спальни в «книжный за́мок». Я был нужен лишь для того, чтобы принести ей, поесть, да рассказать, где какая книга лежит. Я тогда совершил уверенный скачок в службе от простого солдата до Адмирала всех морских сил Альянса и свободное от морских странствий время, я хотел уделять время своей суженной, но предлагая куда-нибудь вырваться — она лишь отнекивалась и говорила:

— Я занята, дорогой.

Если после этого, я не уходил, то получила второсортные оскорбления, которые можно было услышать только на двух последних уровнях Блаунза от тех, чей жизненный уровень едва доходит до «ниже среднего». Скандалы и ссоры, хотя это всё одно и то же. Всё это ещё можно добавить тайны. Всё это — было неотъемлемой частью наших отношений. К этому прибавились проблемы на службе, возраставшее недовольство народа и за этим готовящийся переворот, с последующим снятием моего отца и семей основателей с руководящих постов. К этому прибавлялись непрекращающиеся войны не только с людьми в своём городе и других частей острова, но и с живыми организмами, хищниками, которые стали не прочь стать ведущими формами жизни, ну и болезни. Всё это не давало мне ни минуты покоя, я практически потерял способность ко сну и умиротворению в свободные часы. Я надеялся найти утешенье и сгладить все углы в родственной душе, но по возвращению сталкивался только с расспросами об открытиях своего отца. Если же «моё чудо» интересовалось, что происходит снаружи нашего дома, то не поддерживало меня, а лишь обвиняло в том, что я теряю хватку и позорю своего отца. Я не выдержал. Собрал свои вещи и покинул этот ад. Я давно хотел уйти, ещё задолго до Ло. Я ненавидел своего отца, и было за что. Порой, лучше не иметь и не знать, кто твой отец, чем иметь «живой культ», который имеют все кроме тебя. Да и постоянные обвинения и ссоры с Ло и вправду ослабили мою хватку, я серьёзно захворал и чувствовал, как опускаются руки. Лори пыталась меня остановить, рассказывая мне о любви, о всём, что мы пережили, всём через что мы прошли и будет подло и несправедливо всё это разрушить, но я тогда не чувствовал этой любви. Я был пуст как бутылка са́нгрии. Сладкий период жизни закончился, пришёл черёд суровой реальности. Которую мы не выдержали. Мы оба. Конечно, я бы мог вернуться, но понимал:

— Если вернусь, то всё будет также.

Хотя со стечением времени я понял, что это не так и всё же мы попробовали ещё раз.

Но после первого разрыва прошло время — я потерял всё что имел. Не из-за неё, нет из-за неё тоже, просто наш разрыв совпал со временем, когда дражайший совет, ради которого я стал изменником в глазах жителей всех трёх уровней Блаунза от богачей до тех, кто ел раз в несколько дней. Предал семью, запятнал не только род, но и свои руки, навек окрасившиеся в красный — кровь и ярко-серый — пепел. Образно выражаюсь про руки, но так я вижу. Они только использовали меня, как юнца, оправдывая всё моей мечтой о «Новом Дивном Мире». Обвели вокруг пальца. Я пал, не в силах принять горькую правду. Ещё в отношениях, я залез в небольшие долги, влив добрую часть своего состояния в исследования сомнительного характера моей второй половинки. Все эти исследования предсказуемо не окупились, не принеся мне ничего, кроме кучи проблем в высших кругах и размышлений на тему, как заработать больше. Оставшееся состояние я потратил на не самое качественное пойло, которым я заглушал злость и отчаяние, второсортных девок и с десяток акций разных предприятий однодневок. Перебивался работой на контрабандистов, чтобы выплачивать хоть какие-то долги и не быть постоянной жертвой здоровых вышибал.

Вспоминая всё это, моё тело наполнялось яростью. Я вернулся к репортажу. Сейчас, Лори рассказывала о важности лекарства — панацеи. Она просила неравнодушных помочь, естественно ничем иным как кредитами. Где-то я это уже слышал. Мои зубы начали скрежетать от неимоверной злости. Вся моя пустота, мой крах… Всё что бурлило я выместил на бедном, еле работающем ящике…

ГЛАВА 2. ВЫНУЖДЕННОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

Пришло время возвращаться в антиутопию.

Вероятно, я бы не решился покинуть комнату мотеля так скоро, если бы не консъерж. Он едва стучал по двери и когда не услышал никаких активных звуков, проронил грустным тоном:

— Мистер Де Фаре, я вынужден вам сообщить, что у вас есть ровно два дня для того, чтобы покинуть отель.

Этот день настал. Я быстро нацепил на себя почерневшие ботинки, хотя изначально, они были ярко-жёлтыми, надел старое пальто, доставшееся в подарок. За помощь здешнему кутюрье. В последний раз окинул взглядом весь хаос, который сотворил и открыл дверь.

Меня обрадовал тусклый свет, не мозоливший глаз. Картина вокруг была бы не самой плохой, если бы передо мной не стоял Норрингтон. Ричард Норрингтон. В прошлом веке — морпех соединённых штатов, в Альянсе он стал доверенным лицом отца, контролируя абсолютно все военные силы. Фельдмаршал. До моего умственного созревания — мой наставник и левая рука, так называемый «ревизор» моего бизнеса. Отправленный советом в отставку, он пробовал себя в роли революционера — не вышло. После, долгих скитаний — увлёкся тем, чем горел заняться большую часть своей жизни — учёбой. Благодаря своей целеустремлённости, он смог добиться успехов в химических, физических, биологических, географических и многих других науках, названия и цели которых, мне не ведомы. Открытия, совершённые им в бытность возраста, когда многие могут разве что, сидеть на лавочке: кряхтеть и жаловаться на жизнь. Он смог стать великим учёным, приставленным к множеству наград, вне Альянса. Очень знаменитая личность, в прошлом. Сейчас, о былых его заслугах знают едва ли единицы. Да и сложно поверить в то, что дедуля лет шестидесяти, с ярко выраженной лысиной, естественными для его возраста морщинами у глаз, жуткой трупной бледностью, сухой кожей, но очень выразительными и толстыми бровями, стройным, высоким, но тощим телом, достигал таких высот. Это по моей вине он стал обслуживающим персоналом, о который вытирают ноги все кому не лень. Я прекрасно понимал, зачем он пришёл, но из вежливости решил спросить причину его прихода. Почесав свою щёку указательным пальцем, он заговорил:

— Алан! Ты представитель великого рода! Ты не можешь вести себя как обозлённый и законченный пьяница! Который обвиняет весь мир в своих ошибках. И махать кулаками по любому и без, поводов!

Было очевидно, что он прав, но я не хотел или не мог признать его правоту, поэтому сказал ему, что он, как всегда, всё преувеличивает и уже хотел аккуратно пройти мимо, но на моё удивление, он загородил мне путь своей рукой. Такой ответ, судя по всему, его не устраивал. Он потупил свой взгляд, собирался с силами, как я подозреваю. Была бы возможность провалиться вниз, чтобы не слушать нотации старого консъержа, то я бы непременно ею воспользовался. К превеликому сожалению, он напомнил мне обо всех моих косяках: О том, как я пропил своё состояние, метаморфоз из доблестного адмирала, бизнесмена, политического деятеля, а ещё талантливого художника и кандидата на пост главы Альянса в бесчестного контрабандиста. Моя упрямость и безрассудство, из-за которого я потерял контроль и пропустил себя через нити сплетен и обмана, постоянные драки. И недавнее событие, ставшее апогеем терпения владельцев хостела — драка с крупье, который явно мухлевал… Ну я так считал.

В конце разговора он обнял меня, попросил поискать работу, привести себя в порядок, протягивая мне небольшой свёрток, ну и конечно принести извинения персоналу отеля за моё неподобающее поведение. Ричард направился в мой номер — наводить порядок, поскольку его должность, с недавних пор, из-за нехватки горничных стала включать и обслуживание номеров — это помимо обеспечения постояльцев всем необходимым, учитывая нынешние события, происходящие в мире — практически безнадёжное занятие. Я мог бы пожелать ему удачи с ухмылкой на лице, но он бы не понял моего юмора.

Когда я спокойно выдохнул, то направился в сторону лестницы. Мне предстояло пройти длиннющий коридор. Вид отеля оставлял желать лучшего. Обвисшие обои, всякий мусор — прибранный к углам, сломанные светильники, которые должны были заменить люминесцентные лампы, но они быстро вышли из строя, но при всём при этом, до сих пор не убранные, некоторые даже висят и потенциально могут упасть кому-нибудь на голову, поэтому на полу, из-за неимения лишних столиков стоят свечи. Также везде лежали ящики с инструментами и стремянка, судя по всему, в свободное время кто-то пытался восстанавливать по крупицам, некогда крепкий отель. Потенциально, это мог быть кто-то из обслуживающего персонала, может даже и Норрингтон. Потому что в момент, когда я сбежал от внешнего мира в замкнутую комнату, мастера в отеле не было, да и вообще из-за высокой смертности — персонала не хватает. Единственным плюсом из всей этой ситуации, был запах мокрого бетона. Который я жутко любил. Исходил он, от помытой лестницы, раньше на ней лежал ковёр, но судя по всему, с ним случилось что-то нехорошее.

Спустившись по лестнице, которой, судя по скрипам, требовалась реконструкция, я направился к холлу. По пути к нему, в плане гостей было довольно просторно, я бы даже сказал, есть, где разгуляться. В целом после того, как я лишился этого отеля, он перестал быть рентабельным, став ничем непримечательным хостелом. Зайдя в холл, я как раз попал на утреннюю планёрку. Все стояли в одной шеренге словно военнослужащие. Слушали речь своего «полевого командира» — Зигфрида Ледводса. Толстого дядьки с огромной бородой, в некогда хорошем фраке, но за неимения средств на новый, он выглядел несколько потрёпанным, где-то даже были заплатки, а вместо цилиндра, который любили совместно с фраком у него был чёрный козырёк. Он читал с листка очень уверенным, смелым голосом, будто выступал перед высокопоставленной публикой на каком-нибудь политическом сборище. Я облокотился о дверной проём, чтобы послушать, о чём он говорит, а говорил он о важности поддержания отеля в рабочем состоянии. Несмотря на тяжёлые события — не падать духом, а когда какой-то маленький паренёк с дурацким лицом спросил его о том, когда будут выплаты. Ледводс с непревзойдённым оптимизмом ответил:

— Скоро, друзья мои! Скоро! Скоро ситуация наладится! Альянсу нужна в этом вопросе и наша с вами помощь! Мы должны сплотиться вокруг единой цели! Мы одна команда — одна семья — единый механизм!

Боже! Как же это клишировано! Они ни за что не поверят ему — подумал я про себя. Но вопреки моему мнению, все восторженно всхлипнули и начали хлопать в ладоши, обнимая друг друга и бросаясь в слёзы. Довольный собой Зигфрид, вытер свой лоб от пота небольшой тряпочкой и поторопился покинуть холл. Встретившись со мной, он лишь презрительно посмотрел на меня и пихнул локтем, чтобы пройти дальше, а я, собравшись с силами, вышел к не прекращавшему радоваться персоналу. С запинками, нервозностью и презрением в голосе, я таки смог принести свои «глубочайшие» извинения всему персоналу. После, я пулей выбежал на улицу, даже не увидев их реакции.

Почувствовав тяжёлый воздух, пропитанный химикатами, мне стало гораздо легче, ведь я вернулся в привычную среду обитания. Первой мыслью посетившей голову, стала та, что говорила: «Больше не вернусь туда!». Брать мне с собой было нечего, из личных вещей только именные кольт и зажигалка, были разбросаны по внутренним карманам. Перед тем, как ступать дальше, я окинул глазами в прошлом, свой великолепный отель и обратил внимание на список почётных гостей и владельцев отеля. В месте, где красовался мой род — было закрашено чёрным цветом.

— Salauds! — с этим выкриком, я ударил по киоту.

Из моей руки быстро хлынула кровь, но я тут же обмотал руку старым бинтом, завалявшимся в кармане, и теперь окончательно вышел в открытый мир.

Ужасная во всех смыслах, пасмурная и дождливая погода царила в небесах, охватив и город. Всюду грязь, слякоть, бегающие в панике люди, огромные очереди, стоящие и грызущиеся за места к ларькам с липовыми лекарствами. Настоящие закончились как минимум полгода назад. Ещё глупее были толпы зевак, созерцавших на огромный экран, расположенный на здании жилого дома, откуда вещает совет. Они ловко перебирают словами как картами в дураке, заставляют верить в себя, но этих зевак становится меньше, совет, кажется, начинает терять хватку. Людьми завладевает страх и недоверие по отношению к власти. После, как мне казалось целой вечности в гордом одиночестве, особых изменений не наблюдалось. Разбитые и пустые витрины ларьков, некоторые надёжно защищены, после серии постоянных нападков со стороны рейдеров, бандитских группировок или же обычной шпаны, родители которых не способны оплатить обучения своих чад, у большинства их просто нет. Сироты сиротами. Трупы людей, крыс и собак, раскиданных у сточных ям и трупный запах из самих канализаций — самый явный вестник неминуемо надвигающейся чумы. Вздёрнутые на фонарях или свисавшие с крыш или просто лежавшие в грязи трупы — обычное явление для третьего уровня Блаунза. Не удивлюсь, если на любовном мосту до сих пор собираются отчаявшиеся самоубийцы и падают вниз, словно капли дождя.

Через час, мне надоело слоняться без цели и смысла. Развернув свёрток, утонувший во внешнем кармане, я обнаружил там две сотни кредитов. Старик отдал мне практически всё своё месячное жалованье. Жертвует собой ради меня. Стыдно обрекать его на тяжёлую старость.

Первым делом, на выделенные средства, я сходил в цирюльню, избавившись от бороды, в которой нашлось место для доброй части объедков, вместе годных на неплохой такой обед и привёл в порядок волосы, оставив короткую чёлку. Так сказать, привёл себя в рентабельный вид.

Выйдя на тухлый воздух, везде он был неприятный и несвежий. Я понял и принял своё поражение против слов Норрингтона. Мне необходима какая-нибудь работа, нужно выплачивать долги, с таким минусом, какой скопил я, и на второй уровень не пустят. В поиске интересных личностей, представляющих заманчивые вакансии, я направился в место, где они любят собираться.

ГЛАВА 3. АЛКОГОЛЬ=УСПОКОИТЕЛЬНОЕ

Открыв хлипкую, из-за многочисленных ударов ногой дверь, я почуял ставший для меня родным запах пойла. Хоть я давно и не посещал этот бар, он ни капли не изменился. Запрещённые правительством кулачные турниры приобрели ещё больший ажиотаж. Правда, приходиться отдавать шестьдесят процентов прибыли урядникам, чтобы те закрывали глаза на эти турниры, их жесткость и подчищать базу данных живых людей, а трупы отдают на корм свиньям. Не менее популярны были азартные игры. В настоящее время, чтобы выжить, необходимо несколько миллионов на счету. Азартные игры могут обеспечить необходимое пополнение счёта, но риск поражения гораздо выше, за мухлёж и шулерство ломают пальцы, лишая шустрых парней их драгоценной скорости. Но иного выбора нет — приходиться подписываться под этим риском, чтобы хоть как-то прокормить себя. На входе, я успел разминуться с каким-то борзым типом, толкнувшим меня на рейл с тупыми углами. Я толкнул его в ответ. Двумя руками. Прямо в плечи. Он повалился на своего пьяного дружка, со сдавленной мордой.

— Э! Ты на кого зуб точить собрался!?

— Да пошёл ты, фрик! — я оттолкнул его вновь.

— Слышь! Хамло! Пошли, прогуляемся! Ты видно не понимаешь, на чьей территории выделываешься, пропащий! — вступился друг, дёрнув на улицу своего товарища, но тот остался занимать место в проёме.

— Мать твоя пропащая, batard! Если ты так горишь пойти погулять, то иди со своим ami-pedeи пердольтесь где-нибудь, чтоб вас никто не видел!

— Проваливайте! — прозвучало из-за барной стойки.

— Мужик сам на нас наехал!

— Мне плевать! Убирайтесь! — повторил голос.

— Ты ещё пожалеешь, Даррен! — прожужжали оба разом и удалились.

Я прошёл в зал, но не успел занять привычное место у барной стойки, как Даррен — трактирщик, крепко обнял меня. Мы знакомы года два. С поры, как я начал работать с контрабандистами. Мы занимались поставками алкоголя и запрещённых веществ. Раз за разом, нам улыбалась удача и тянула свои руки. Иначе мне не объяснить, как ни одна из наших поставок не была сорвана. Когда он обзавёлся достаточным количеством, личного спиртного, то он заполнил какое-то количество арендованных погребо́в доверху и открыл бар, на месте посудной лавки, какого-то зажиточного араба, получившего повышение и свинтившего на второй уровень. Его бар быстро обрёл стремительную популярность из-за своей атмосферы, редкого, качественного и доступного для многих пойла, да и денежных магнатов ему тоже было чем обрадовать. Это позволило ему стать честным предпринимателем. Даррен любит своё детище и старается модернизировать его по полной катушке, не жалея средств. Это и широкие плазмы, шесты для стриптиза, игровые автоматы, игорные стола, букмекерские кабинки, принимающие ставки на бои, те же ринги для борцов, мини-отель на втором этаже и многое другое. У местных Даррен в почёте. Он типичный мужик — разнорабочий, со шкафообразным телосложением: рост под два метра и вес около сотни. Каменное лицо, на котором красовался шрам ярко розового цвета, подарок от меня, при нашей первой встрече. Я тогда принял его, за рэкетира, желавшего перехватить мой груз. Ярко-зелёные глаза, нос картошкой, рыжие волосы, типичный остроугольный, порой игравший роль тряпки для лица и столов с рюмками. На теле классическая одежда трактирщика — кожаная жилетка, простая футболка, которая изрядно запачкана, такие же штаны, ну и запах перегара, еды и алкоголя.

Бар, как и всегда, был заполнен под завязку, все смотрят спортивные матчи прошлого, наслаждаются танцами на шесте в исполнении «ночных бабочек», перекидываются в картишки или стоят подле ринга. Такая обстановка вкупе с алкоголем прекрасно помогают отвлечься от насущных проблем, жаль эффект лишь временный. Из нового, я заметил появление настольного ногобола, а также новый постер, на котором изображена одна из достопримечательностей Олд-Йорка — Статуя Творца Гектора, до того, как была разрушена. Помимо статуи, на постере был запечатлён Досвэлл Крэдвин в окружении людей, идущих разрушать этот памятник, во время государственного переворота в Олд-Йорке. Крэдвин лично положил начало революции на территории Альянса, до меня с советом. Только после его выступления начались массовые протесты. Именно он взял ход истории в свои сильные руки, начав писать новую историю. Славный был мужик…

Статуя была хорошо сделана, но была бы невероятной, не будь на ней лица Гектора, отмороженного урода.

— Не могу поверить, сам Алан Де Фаре! Я уж думал теперь ты, точно коньки откинул, а ты в какой раз обманываешь смерть, да ещё и без бороды! — он попытался ущипнуть меня за подбородок, но я отклонился назад, сев напротив стойки. — Предлагаю тебе бренди, за мой счёт!

— Сколько!? — нервно спросил я.

— Брось.

— Нет же! Сколько? — настоял я.

— Сто стакан.

Я выложил ему сотню кредитов, как кусок от сердца отрезал — подумал я. За хорошее пойло — не жалко!

— Ни разу не видел тебя в живую без бороды.

— Настолько плохо? — спросил я.

— Нет, нет! — отмахнулся он, наклонившись ко мне. — Даже очень, стал выглядеть моложе… И суровей.

— Хах! Суровей? — подивился я и следом начал опустошать стакан.

— Да. Где ты пропадал два года?

— Два!? Да ты чего, я-ж с пол года назад у тебя был, ну может восемь месяцев — край девять! — я взволновался не на шутку, с трудом держась на стуле.

— Алан, какой сейчас день и год? — подняв спину спросил Даррен.

— День не знаю. Часы не показывают, но год-то две тысячи сто тридцать первый и дураку понятно! — я воспринял вопрос как дурную шутку.

Даррен схватил за рукав официантку, забиравшую поднос с выпивкой.

— Какой сейчас год, Маришка? — покраснев, спросил он.

— Две тысячи сто тридцать третий. — ответила девушка, пытаясь выпутаться из его жирных объятий.

Дальше, дальше как в тумане.

— Мне… Мне… Позвонить! — вскочил я. –У гостиницы тот же номер, да? Да!? Ага, ага… Нет! Просто… Нормально у меня всё!

На меня словно ведро холодной воды вылили. Всё вокруг — не соображаю ничего. Какой две тысячи сто тридцать третий?! Как!? Я же… Чёрт… Я чуть не сорвал полку с лежащим на ней телефоном, взявшись за неё бешеной хваткой. Пальцы сами набирали номер.

— Ало! Кто!? Я, чёрт возьми! Кто ещё позвонит в это богом забытое место!? Норрингтона! Норрингтона! Живей! Да-да, Эмми! Прошу! — я переступал с ноги на ногу, дёргаясь и отмахиваясь от наседавшего Даррена. — Всё хорошо! Не лезь! Не твоё дело!

— Алан? — прозвучал обеспокоенный голос Норрингтона.

— Ричард! Две тысячи сто тридцать третий! Две тысячи сто тридцать третий! Я брежу или всё это сон! Нет-нет! Я точно свихнулся… — я сжимал кулак и трубку.

— Не свихнулся, Алан. Я не хотел говорить тебе сразу, наверное, нужно было, но я посчитал… — голос обломался.

— Что посчитал!? Ну! Не молчи! Я прошу!

— На фоне твоих постоянных нервных срывов, старых боевых ран, пыток, баталий с выпивкой и кошмарами по ночам, неадекватного поведения со всеми, кто тебя окружал, панических атак — твой мозг начал умирать. Ты начал забывать прошлое, всё в тебе перемешалось. Рассудок помутился. Ни один из приглашённых мной врачей не смог определить твой диагноз. Первый говорил об амнезии, второй о болезни Альцгеймера, третий и вовсе заливал о дисторсии времени.

— То есть, я стану дееспособным слюнтяем или забуду всё? — произносил я колеблясь.

— Однозначного ответа нет.

Я положил трубку.

— Даррен. Есть какая-нибудь работёнка? — вернулся я на своё место.

— Есть кое-что. Только бы убедиться, что у тебя всё хорошо и…

— Слава Крэдвину! Слава Альянсу! Разорвём порочный круг! Освободители смелее всех!

ГЛАВА 4. ЯЗЫК КАК ОРУЖИЕ ПРОСТО ОГОНЬ

Освободители. Судя по мачете в их руках, они наврятли пришли просто поговорить о наболевшем. Я презрительно поглазел на Даррена, но по его недоумевающему и растерянному взгляду, можно было понять, что к их приходу он не причастен. Обстановка накалялась, посетители стояли как вкопанные, боялись пошевелиться и издать хоть малейший звук. В принципе, я был бы не против драки, но мне не выжить в схватке с шестью вооружёнными и обученными бойцами, даже с кольтом в виде туза. Мысленно приготовившись к неизбежному, как из-за спин моих потенциальных противников вышел их главнокомандующий. Он, в отличие от своих солдат был в красной броне, а не белой, из-за слишком яркого окраса, я не мог определить материал, из которого она была сделана. Броня скорее выглядела, как средство выделиться на фоне своих подчинённых, ежели защиты. Черты его лица мне не были интересны. Классическая челка, зализанная назад, выбритые линии на висках, как у малолетки. Самодовольная харя вызывала лишь отвращение. Мои рассуждения были прерваны его фразой:

— Вот он! В четвёртом ряду! За шестым столиком!

Двое подчинённых расправив плечи, пошли к указанному месту. Помотав головой по сторонам, главнокомандующий сосредоточил на мне свой взгляд.

— Алан Де Фаре! Какая же неожиданная встреча! Вы соизволили вылезти из своей норы и сразу к нам в лапы! Вас мы тоже берём!

Я потянулся к стойке с выпивкой, Даррен машинально подал бутылку, первую попавшуюся под руку. Когда я разбил её, он кажется, пожалел о своём решении. Я в своих намерениях опередил отправленных к спавшему за столом человеку и задрав его голову, быстро привёл его в чувства ударом головой о стол и откинув стул, я наступил на палку соединяющую две ножки, оставив кресло балансировать, приставив розочку к горлу очнувшегося. Забинтованная рука уже держала кольт.

— Стойте парни! — жестом сдавленного кулака, он остановил своих ребят, а сам шагнул мне навстречу.

— Мы разве знакомы? — спросил я у него.

— Нет, но твоя слава бежит впереди тебя. Впрочем, в прошлом, перед вступлением в ряды освободителей, я ознакомился с вашим древом. Особенно меня впечатлил Гектор Де Фаре. Великий мореплаватель, первооткрыватель здешнего острова. Уже последнего хватило, чтобы обрести звание «Небожителя», ведь он разговаривал с… Нашими богами. — здесь он явно с трудом удержался от смеха, но выдержав паузу в пару секунд — продолжил. — Также, твой отец выводил в свет их учения, но хочу акцентировать! «Их учения» — не были подкреплены никакими фактическими доказательствами, только словено. Типо: «Поверьте мне на слово ребята — это учение придумали сами боги! Хоть вы их и никогда не видели, но я с ними разговариваю — верьте мне!». — издевательски он коверкал свой голос. — Кто не хотел уверовать. — тон стал серьёзным. — Того ждали жестокие пытки, после которых бедняга либо принимал его веру, либо его участью становилось сожжение — выставлявшееся на обозрение, ещё и вино подавали всем желающим. Якобы так изгоняли нечисть и отправляли на небеса, в лучший мир, а по сути — зверство! Из-за которого, пострадало бессчётное количество людей! Подсчёты ведутся до сих пор!

— Неплохо подготовился, но есть одно, но. Я и сам ненавидел своего старика и желал ему смерти, об этом знают все. Я не любил его… Никогда. — после этих слов, на меня хлынул какой-то бешенный поток эмоций, связанных событий прошлого, но нынешнее положение дел не позволяло окунуться в прошлое с головой.

— Ты совсем не улавливаешь связь!? — раздражённо спросил ряженый ребёнок.

— Нет! Я и отец — два разных человека! Я всю свою жизнь, был вынужден отвечать за его поступки! Ассоциации с ним, выводят меня из себя, а мне ой как нельзя сейчас злиться одно движение и… — я чуть пододвинул к себе стул так, что край звёздочки, натянул кожу на горле незнакомца, ставшего моим временным щитом.

Как будто не услышав меня, незнакомец продолжил:

— Твой отец, собственноручно убивал и заставлял убивать невинных людей, в том числе моих друзей, братьев и сестёр, только потому, что, мы верили толковым руководителям, хорошим людям, справедливым, а не бредням поехавшего на религии старика! Не хотели верить в то, что не доказано! В то, что никто не видел! И из-за этого, мы понесли жестокую участь, а твоему папаше продолжили верить, ведь он разговаривает с богами! Которых не существует! И он целых девятнадцать лет уверял всех в том, что если уверовать в богов, поклоняться им, делиться благами и приносить жертвы, то тогда они будут помогать нам, простым смертным людям со сроком годности в решении наших проблем! О боже! Слава богу нашлись те, кто смогли его остановить!

— Не здесь! Форрест младший! — завопил Даррен! — Не в моём заведении!

— Форрест младший!? — хихикая, заулыбался я. — Форрест младший! Сын в тени отца! Ты, наверное, так гордишься своим папенькой Кларенсом, ах да забыл… Я его убил! Может, убью ещё одного Форреста?

Младший Форрест, нервно взглотнул. Все ждали его реакции от посетителей до его кавалерии. Медленно прихватив рюмку с водкой у дровосеков, судя по топорам у их стола. Демонстративно плеснул содержимое мне в лицо. Будь мы один на один, ему было бы несдобровать.

— Моя смерть ничего не изменит. Освободители — это много людей, а не я один. Я простой сержант, даже не вхожу в управляющий комитет. Ну, убьёшь ты меня, убьёшь второго, третьего, четвёртого, если повезёт пятого, но шестой-то тебя настигнет и ты — умрёшь! Предлагаю тебе сделку. Я не злюсь на тебя за убийство своего отца, но моя мать, но с ней ты поговоришь позже. Тот, кто висит на острой грани между жизнью и смертью нужен мне живым! Отдай его мне — и мы тебя не тронем, пока!

В подтверждение его слов, очнувшееся, ещё пьяное в у смерть чудовище произнесло:

— На мне здесь всё держится, кретин! Смотри на мои ордена! — он провёл рукой по брякающим значкам на своём мундире.

Рожа со складками, важно фыркнула на меня, я подтянул его ещё ближе, ещё сильнее растянув кожу и лопнув пару кровеносных сосудов.

— Отпусти его, Алан! — попросил Даррен. — Он нужен им живым, а если ты убьёшь его сейчас — мы все трупы! Ты хочешь этого?

— Хочешь наших смертей? — прокричал зал.

Выдохнув, я с раздражением швырнул стул вперёд вместе с его сидельцем.

— Мудозвон! — обхватив шею выкрикнул он.

— Успокойтесь, министр! — приговорил лысый освободитель, из первой пары, тщательно осмотрев его шею.

— Ну? — нетерпеливо спросил Форрест-младший.

— Ничего, просто царапины.

— Всё! Значит уходим! Даррен! С тобой поговорим позже! А остальным — Слава Крэдвину! Слава Альянсу! Разорвём порочный круг! Освободители смелее всех! — его слоган подхватили все, кто сидел на своих местах, лишь мы с Дарреном молчали, словно мёртвые. — Возможно, ты и вправду не похож на отца, но после его смерти — всё огромное наследство досталось тебе, но всё, что ты имел в своей жизни — было получено кровопролитием, алчностью, надувательством и жадностью. Лишь только за это стоило бы истребить тебя, и всех, кто с тобой связан. Имей ты мужество — то отдал бы всё простым людям, вот хотя бы всем кто сидит здесь!

— Правильно говорит! Да-да!

— Всё же признаю одно, вначале самостоятельной и независимой от отца жизни, ты был славным парнем! Твои военные и общественно-политические заслуги есть в каждом учебнике! Каждый месяц, небось, приходилось покупать новый шкаф для новых орденов и медалей, но теперь. Алан Де Фаре — ты отброс общества. Рано или поздно какой-нибудь доходяга пырнёт тебя, в одном из районов и ты умрёшь в собственной лужи крови, а я, вместе с либералами смещу с постов размякший совет и вырежу его как раковую опухоль. — казалось, что он может говорить обо мне вечность, когда же он наконец закончит, подумал я.

— Вам не спасти эту дыру! Всё что можно спасти — уже мертво. Все мы — прогнили изнутри, стали алчнее некуда. Мы давно окутаны всеми семью грехами. Каждый поголовно тонет, а спасение утопающих — дело самих утопающих. — высказал я, как мне кажется очевидное.

— Вынужден не согласиться. При нас справедливость будет превыше всего! Те — кто трудолюбивы и готовы на всё ради демократии — поднимутся, а людишки вроде тебя — нет! Не будут убиты, изгнаны будут! Мы не станем очищать улицы от ваших останков, пусть вас съест природа!

Его речи были утомительны. Поэтому, я присел обратно на место и достал из-за стойки апельсиновую сыворотку.

— Скажу, что с тобой, я сыграл в комедию. Конечно, мы сильно удивились, когда на тебя донесла некая Эмми — отельер. Самая ирония в том, что я знаю, что между вами был роман, а сегодня она сдаёт тебя как дворнягу. Желаю тебе неудачного выживания в этом мире! А остальным — терпения. Скоро всё наладиться! — дверь за ним громко хлопнула, а люди, как ни в чём не бывало, продолжили свои беседы, веселье и убивание печеней.

— Ты скоро на четвёртый десяток пойдёшь, а недержание как у сироты мелкой! — упрекнул Даррен.

— А ты когда под освободителей лечь успел!?

— Когда крестоносцев с карты убрали, тогда и лёг. Я тебе говорю сейчас и пожалуйста! Впредь не попадайся им на глаза, ты не солдат, а мореплаватель! — посоветовал он, протирая стол своим козырьком.

— Я год отслужил в армии! И постоять за себя — я в силах!

— Отслужил, а как же. В плену стана противников ты чаще зависал, чем на полях сражений, если верить твоим же пьяным повестям.

Я решил не доводить спор до перебранки и напомнил насчёт работы.

— Подожди минутку. — зачем-то он быстро нацепил пальто, висевшее на крючке его стойки и скрылся за дверью подсобки.

Пару минут, показавшиеся мне вечностью, я провёл в размышлениях о том, что же делать дальше и куда побрёл Даррен. И вот, весь мокрый, Даррен заходит в бар, вытерев мокрую меховую ткань, он повесил пальто и налил себе добрые пинты пива, выпив их единым залпом. Я подождал, пока алкоголь в нём усвоится и только по прошествии пяти минут постучал по стойке, напоминая о своём присутствии. Загадочно посмотрев на меня, он кинул на стол свиток. Очень мокрый. Развернув его, я с трудом смог прочитать и понять его суть. Заголовок был таким: «ОСТРОВ. ПАНАЦЕЯ. ДЛЯ ВСЕХ». Суть была в том, что одни человек, называющий себя… Корсаром, смешно, pirate débile. Неподалёку есть архипелаг, да не простой, а горящий, подозреваю, такой термин он получил из-за вышедших из спячки подводных вулканов. Слухи говорят, что на этом архипелаге — есть ключ от всех болезней. Разумные растения. Об этом, конечно же, прослышали все кому не лень слушать и начали собирать, а следом отправлять сотни экспедиций, но ни одна не смогла вернуться назад. Так называемый «корсар» выдвинул несколько гипотез на этот счёт: Они — экспедиции, перебили друг друга; Путь им преградил кракен. — который, в теории, может там обитать; Возможно, там появились новые виды морских хищников; Мой вариант про вулканы, он также считает возможным. Он хочет попробовать преодолеть этот путь и докопаться до причин гибели всех экспедиций и узнать, существует ли лекарство ото всех болезней, авось получиться стать всемирными героями, нажиться на ресурсах архипелага, или же хотя бы выжить. Пройдя весь путь. Он оставил свои данные. Любопытно, но глупо и самоубийственно, но альтернатив сейчас, у меня нет. Будь что-то адекватнее, Даррен бы принёс нормальный контракт, но что имеем, то и выполняем.

— Возьмёшься? — спросил он, когда я запихал свёрток в карман.

— Н-у-у-у… Если честно — звучит всё бредово, но я всё же попробую встретиться — посмотрим, что из этого выйдет. Лучше пойду сейчас, до свидания, мой друг! Младший-Форрест… Кто-бы мог подумать…

— Красный броненосец, как его прозывают, но по факту, в одиночку он из себя ничего не представляет, все заслуги своего отряда он берёт на себя — пожимая лавры. — он лишь подтвердил мои теории на его счёт. — Приятно отчалить, друг!

ГЛАВА 5. КОРСАР

Идя по улице, меня всё не покидала мысль, что этот корсар всё выдумал, просто ищет наивных дурачков, а потом щучит их со своей группой. Район сломанного моста — подстатье для таких махинаций. Чтобы попасть на него — необходимо преодолеть хлипкий мост, внизу которого красуется пропасть, из-за разлома земной коры. Немногие рискуют расхаживать по нему, но порой приходится. За сломанным мостом идёт влиятельный район — разноцветных фонарей, куда успели слиться все сливки общества, которым закрыта дорога на второй и первый уровни. Они готовы платить приятные для души суммы, поэтому сейчас ведётся разработка мини-клона вертолёта, чтобы можно было вести воздушные поставки пищи. Состояние моста такое, что врятли выдержит более двух человек одновременно, а два человека не могут принести много пищи, но потихоньку на отстранённый от остального города остров поступают ресурсы и инструменты для постройки нового моста. По агитированным вывескам, можно понять, что район хочет отделиться от остального города. К счастью для себя, я без проблем преодолел этот клятый мост, перепрыгивая через доски и держась за верёвочные поручни.

Район сломанного моста ничем не выделялся, был также скуден, как и все на третьем уровне, разве что небольшие потряхивания земли заставляли прилагать больше усилий в каждом шаге, чтобы не упасть.

Местом встречи оказался полуразваленный сарай, выглядевший инородным и чужеродным даже на третьем уровне. Я быстро смекнул, почему местом встречи мог стать именно такой сарай: В районе все были заняты построением предприятий, налаживанием отдельной от города инфраструктуры и поставками для богачей, на остальное всем было глубоко наплевать. Подойдя к сараю, я осмотрел его со всех сторон. Сарай как сарай, даже не знаю, что я надеялся найти. Пришлось приложить много усилий, чтобы открыть ворота и зайти внутрь.

Гнилые стены, подпёртые железными балками, видно сдерживали конструкцию от полного развала. Истоптанные стоги сена были прямо под ногами. В помещении было много лампочек, пару я даже задел головой при входе, но работали немногие. Блёкло, воняло гнильём и сыростью — основополагающие детали сараев. Сделав ещё несколько шагов в сторону центра, я наступил на плиту, замаскированную сеном. Нога чуть провалилась. Ловушка…

Через долю секунды, в мою сторону полетел кусок дерева с воткнутыми в него лезвиями вил, выгнув спину, мне удалось избежать быстрой кончины, но это было ещё не всё. Не успел я опомниться, как в меня полетели стрелы. Они летели сразу с двух сторон. Помимо простого бега, мне приходилось ловко изворачиваться или же вовсе резко падать. Моей намеченной целью стала замеченная в конце комнаты свисавшая верёвка. Добежав до верёвки, я чуть не угодил в приготовленную яму утыканную вилами. Передо мной встала новая подцель: разогнаться и схватиться за верёвку, но в момент раздумья, одна из стрел угодила мне в ногу. Моментально перегруппировавшись, я успел уклониться от двух стрел и прыгнул. Повезло, что в военном лагере и в последующих моментах жизненного цикла, мне приходилось много прыгать. Стрелы продолжали вылетать.

— Ta mère! Finiront-elles jamais? Fils de pute!? — выругался я, смотря вверх, будто ожидая ответа.

Его не последовало. Вскарабкавшись, я почувствовал сильное головокружение и тошноту. Это могло значить только одно — стрелы были вымазаны в каком-то яде. Мне вот интересно, не в падлу ли было вымазывать каждую стрелу ядом. Из-за напавшей слабости, я еле-еле вытащил стрелу, вцепившись в неё обеими руками. Рану явно нужно было обработать, но в данной ситуации — это было невозможно. Сейчас я пожалел, что не сохранил себе пару склянок с ведьмачьими зельями, пока занимался поставками контрабанды. Им-то под силу развеять яд в организме. Хоть я и не верю во всё божественное, магическое и такого рода чепуху, но меня радовал факт, что человечество научилось делать зелья из книжек, полезные в настоящее время. Алхимия — топ! Только сейчас, это мне не поможет. Я зажёг зажигалку, чтобы ползком попытаться исследовать тёмное помещение, раненную ногу совсем сковало, но кто-то опередил меня и включил свет. На бочке сидел самый настоящий пират. Рыбий хвост, бела рубашка с жабо, красная бандана, треуголка, полосатые штаны, чёрная борода с брюликами на разведённых концах. Он кинул мне спасительный пузырёк с зельем.

— Де Фаре! Я ждал вас! Друг мой! — восторженно завопил он, спрыгнув с бочки.

Я, не задумываясь, опустошил бутылёк. Не ожидая такого громкого голоса и резкого включения света, страшный звон захватил голову.

— Легче?

— Легче! — с трудом выговорил я. — Ты тот паренёк с идиотским позывным?

Корсар озадачился:

— Корибы звали меня Весельчаком Сэмом. Полное имя — Сэм Маррон. Приятно познакомиться!

— Ага… Приятно познакомиться ещё один человек знающий меня по имени.

— О вас весь город разговаривает. Правда чаще всего, вас вспоминают как преступника и настоящего сына своего отца, реже как адмирала морских войск.

— Завидуют! — неодобрительно отозвался я. — Я вижу, ты не не жалуешь гостей.

— Ты о ловушках? — удивлённо спросил Маррон.

— Я о ловушках.

— Ах! Да это средство чтобы защититься от своих сородичей, да и также испытание для тебя. Кстати справился ты отлично!

— Спасибо. Не скажу, что мне понравилось, но спасибо. Не будь у тебя зелья, я бы так и помер от отравления… В подворотне…

— Что?

— Да так, припомнил старые словечки. Я так понимаю, ты что-то не поделил с корибами, раз носишь пиратское имечко? — я наконец уселся, найдя удобную позу.

— Можно и так сказать. Они прогнали меня с Карибского острова. Я был вынужден скитаться по миру. До недавних пор, пока не сменилась власть. Они объявили меня в розыск, и мне грозит висельница.

— Думаешь, архипелаг поможет начать новую жизнь? — надменно спросил я.

— Не думаю — я знаю! — звонко отрезал он, размахнувшись рукой и ударяя по воздуху.

— Я хотел бы сказать, если не секрет, но я потребую у тебя ответа на свой вопрос — Как ты узнал о существовании архипелага? Сотни экспедиций, ни одна не вернулась. Сплетни это одно. Совет точно засекретил бы информацию подобного рода.

— Я отвечу. — покачался он. — Одиннадцать месяцев назад кто-то ограбил «бумажный банк» и слил часть данных на чёрный рынок, там она приглянулась мне. Ну, я её и купил.

— Допустим, я верю, но как ты планируешь реализовать свой план?

— Нужно найти команду и корабль.

— Логично! — ошеломляя, выкрикнул я. — И это всё!?

Корсар, испустив женственный окрик, влетел в бочку, на которой сидел пятью минутами ранее.

— На третьем уровне есть несколько команд, но, я некоторое время пробыл в беспамятстве и не могу гарантировать их наличие и прежнее местоположение, а хороший корабль стоит целое состояние, которого у меня, а тем более у тебя — нет. — я уже собирался спросить, где есть безопасный выход, как корсар высунулся из бочки и сказал:

— Я знаю, у кого есть кредиты. Много!

— У кого?

— Я познакомлю вас! Только пойди со мной!

— Простых слов мало. Я не в лучшем материальном положении, чтобы ничем не подкреплённым словам. — объяснил я.

— Разве тебе есть что терять? — этим вопросом, корсар словно пробил дыру в груди.

За неимением ответа и поражённый простой фразой до глубины души, я молча смотрел на выглядывающие из бочки глаза и край макушки.

— В жизни не поверю в то, что человек, потерявший всё — боится смерти. Если ты не готов рискнуть ради возможности замазать черноту в своей репутации — я не держу. — он нелепо вывалился из бочки и стянув полотно со стены, дёрнул рычаг, оголяющий потайную дверь. — Здесь был старый штаб Якудзы. — объяснил он.

— Сарай — база одной из самых безбашенных банд, отличающаяся особой жестокостью, а главное яркими красками в своих домах — собиралась в ветхом сарае. Иронично. — говорили мысли в голове.

— Только уйдя сейчас — ты признаешь, что ты слабак, что все слухи о тебе, правда и без отца — ты ничто и все твои заслуги — останутся во тьме, в качестве его подачек! — Я не выдержал. Дал ему апперкот и толкнул. Повалившись на землю, он процедил:

Тебе нечего терять — это твой шанс доказать всем и себе в частности, что ты — не отец и даже без его наследства и очернённым именем — способен добиться немыслимого!

ГЛАВА 6. НЕКОГДА ВЕЛИКОЕ ЛИЦО НА УЛИЦЕ РАЗНОЦВЕТНЫХ ФОНАРЕЙ

Я повёлся. Увязался за этим корсаром в непонятное турне не сулившее ничего хорошего. Нашим пунктом назначения предсказуемо стал — район разноцветных фонарей. Он уже не тот, что прежде. В моё время, тут ежедневно проводились фестивали, выставки, праздники, люди кутили днями напролёт и каждый день как выходной. Не только на первом уровне бывала подобная свистопляска. Сейчас от этого не осталось ничего. Да, тут горят те самые фонари на специальных петельках, приделанных к крышам домов и свисавшим как сосульки, но их осталось не так много, большинство разбито. Безлюдные дороги. Все окна были закрыты, ни души вокруг, не было слышно абсолютно ничего, как будто на кладбище. Я невольно насторожился и заострил ухо востро. Первые звуки жизни заиграли в ресторане с открытой верандой, где шумно веселилась компаниях подчистую состоящая из молодых лиц, за исключением двух: мужчины и женщины — сидели рядом в обнимку, скорее всего семейная пара. Сэм подошёл к ним и повиснув на скамье, хотел что-то спросить, но его слабые ручонки не выдержали и он под своим же весом перевалился на другую сторону снеся стол с пищей. Ну и чудовище, подумал я.

— Я приношу глубочайшие из-звин-нения! — отряхаясь, сказал он. — Я у вас здесь недавно и хотел бы узнать, как пройти на улицу старой гвардии?

Всё ещё сидевшие были шокированы такой глупостью или наглостью со стороны корсара.

— Кредиты давай! — пробасила женщина с фиолетовыми волосами, перестав обнимать своего мужчину.

— За что это!? — подивился Сэм. — За это!? Так это мне не повезло, мне что теперь, за каждое своё невезенье платить?!

Из-за стола вышел юноша лет двадцати на вид в серой куртке со светодиодными наклейками и, зацепив того за рубашку у плеча, отвёл его в сторонку.

— Друг, у моих родителей сегодня годовщина — тридцать лет вместе. Знаменательный день, как и дата. Мы потратили много кредитов сегодня, чтобы отметить этот день. Вместе. Всей семьёй, а ты вот так, хоть и не специально — портишь! Будь мне другом — оплати наш заказ, и мы разойдёмся на доброй ноте, без происшествий. Мы забудем, будь уверен. — вежливо, хоть и с нотками угрозы проговорил юноша.

— Ах ты, мурло, паршивое! — крикнул Сэм, сдирая его руку. Юноша оцепенел от такой реакции. — Да как ты смеешь! Со мной и так! Я не виноват! Случайно вышло, а он… Оплати говорит! Еда ваша — вы и платите! А ко мне не лезьте! — он собрался мигом уходить, но ещё минуту назад, я заметил, как маленькая девочка в платье и кожаной куртке, данной ей кем-то из взрослых, чтобы не мёрзла, подложила кожуру от банана позади его. Гордо разворачиваясь, ноги Сэма ступили, прямо на эту кожуру и съехали по ней, как по льду, шлёпнувшись на пятую точку.

Все начали смеяться и я в том числе.

— Алан! — вскипел он.

— Что ты хочешь от меня, Сэм? — вымученно ответил я и почувствовал себя паршиво, от усталости. Небо уже тёмное. — У тебя же есть влиятельный друг — пусть он и заплатит за тебя, в чём проблема? Зачем припираться на ровном месте?

— Они издеваются надо мной!

— Ты портишь нам вечер, вот мы на тебе и отыгрываемся! — поджав губы, ответила девочка, уже из-за спины, стоявшей на ногах женщины.

— Я просто хотел узнать, как пройти на улицу старой гвардии!

— Я знаю, Сэм. — ответил я. — Тяжело было сначала у меня спросить? — я уже глядел на него ненавистно, желая заехать ему кулаком, за его тупость.

— Это уже неважно! Они задели мою гордость! И я ничего не буду им отдавать, пошли вы! Ироды! Будь мы на корибах, по вашим черепушкам давно разливали бы вино!

— А, ты пират! — не без скептицизма отозвался мужчина, до этого хранивший обет молчания.

— Раньше! — с болью в глазах крикнул Сэм, выдвинув в его сторону руку.

— Бесчестный воришка то есть. — поддержал юноша в поблёскивающей из-за наклеек куртке.

Сэм не удержался и толкнул его, тот упал наземь, прямо в грязь. Из-за ресторана на защиту брата метнулись поголовно вся семья. Сэм был неважным борцом, поймав самый простой хук, а затем, пропуская каждый идущий в него удар, даже толстый пацанёнок лет двенадцати, из-под футболки которого выходил край его пуза, смог ударить его в пах, своей еле-поднимающейся ляхой. Мне не хотелось вмешиваться, но это уже начало превращаться в избиение. Когда я увидел в руках мужчины что-то острое, то ускорил шаг и ударил его по ноге. Мой удар подвернул её и он со всего размаху в развороте чуть не засадил мне свой складной нож прямо в глаз, но я схватил его руку в сантиметрах трёх от своей глазницы. Я вырубил его первым же ударом, но что-то овладело мной, я ударил уже бессознательное тело ещё несколько раз.

— Прекрати! Прекрати! — ревя и задыхаясь, просил женский голос.

К тому моменту, его челюсть съехала в сторону, и только удар бутылкой по голове прекратил сие безумие моё. Всё вокруг поплыло, вращаясь большими кусками как в калейдоскопе.

***

Очухавшись, я обнаружил себя в неудивительном для произошедшей ранее ситуации положении: уткнувшимся щекой в жидкую грязь. Выжав себя руками, я обнаружил, что нахожусь в саду, примыкающему с виду заброшенной вилле, на вид очень знакомую, выкрашенную в синий. Подойдя ближе, было видно, что уже довольно давно никто не ухаживал за её территорией. Пустой и грязный бассейн с потрескавшейся плиткой внутри, наверняка некогда величественный сад состоял из обветшалых палок. На столиках возле шезлонгов лежала испорченная и сморщенная пища. Подойдя к двери, я, неуверенно занося кулак и продержав его с несколько минут постучал. Дверь открылась. Увиденное, неплохо так меня тряхнуло. Ошеломило. Передо мной стоял бывший канцлер Альянса.

Декард Паркер — второй по счёту глава Альянса, вступил на свой пост после революции. До неё — невзрачный страховой агент в Олд-Йорке. Когда в его городе начали разжигаться первые очаги сопротивления, он недолго думая примкнул к ним. В эту пору и открылись его хорошие ораторские и мотивационные навыки. Его харизматика незыблемо привлекала на его сторону всё новых и новых людей. Личность номер два, после Крэдвина. Второй пачкал руки, ломая режим моего отца. Именно Крэдвин должен был встать у власти, ведь именно он начал эту войну против «вероносцев», хоть и закончил её… Я, но люди избрали Паркера, ведь именно его лицо и речи они запомнили. Для них именно он был олицетворением победы над жестоким творцом Гектором, Досвэлл и его отряд отошли на вторые роли. Паркер с чистым лицом, но грязью в душе приписал себе всю славу, да он внёс неоспоримый клад в победу. Без него ряды сопротивления не пополнялись так стремительно, но обучал их военному ремеслу именно Крэдвин. Крэдвин вёл их в бой и сражался с ними. Встав у руля Альянса, Паркер заплатил солидную сумму кредитов. Около 65.000.000 на безбедную старость для уже немолодого на тот момент, сорока четырёх летнего Крэдвина. Ну и ещё, чтобы он не открывал в лишний раз рот, его заставили подписать бумажки, об отказе от власти. До конца своих дней, Крэдвин писал свои мемуары, параллельно увлекаясь кулинарией и музыкой, в последнем весьма преуспел, став барабанщиком в успешной лет семь назад группе — Stainless Metal. Изредка проводил консультации для адмиралтейства Альянса.

Но могло быть иначе. Действующие из тьмы и шагающие по свету, только при помощи своих марионеток — совет Круга, сделал из Паркера ту самую одну из. Фактически, имя Паркера чёрным по белому значилось как канцлера — главы правительства, но на практике — стал править совет. Паркер достаточно долго играл в кошки-мышки с советом, стараясь максимально противиться их воле, но не мог ослушаться их полностью, по неведомой мне причине. Возможно, у них имелся на него какой-то компромат. Эту роль предлагали и Крэдвину, но тот сразу сказал, что не будет играть в политические игры, и предпочёл уйти молча с фурой набитой кредитами, а Паркер думал, что ему по силам тягаться с советом. Прическу, несмотря на годы, он не поменял, пришедший из Франции помпадур, всё также почётно свисал с головы, лишь изменённый цвет. Официальный для Альянса синий — стал чёрным. Широкая и ровная эспаньолка только подчёркивала белоснежные зубы. Одним словом — модельная внешность. Несмотря на финансовые сложности, которые нынче испытывает практически каждый житель второго и третьих уровней, Паркер живёт припеваючи. Много служанок с пикантными формами, погружёнными в работу, картины, заполонившие стены, авторства: Микеланджело, Гасперони, Фьджерса, Бабски, Чанг. Это понятное дело не весь список, но я не так силён в фамилиях несущих живопись в наш мир. Ковёр из медвежьей шкуры на входе, с потолка свисала кровать, которая может смело вместить на себе человек шесть-семь — не меньше. Невообразимых размеров стол, на котором лежало столько пищи, что можно было бы накормить всех бедняков города. Торты, фрукты, суши, супы, соки, различные сорта рыбы и мяса, алкоголь и многое другое, всё и не разглядишь, количеству еды не было конца. Его вилла была одноэтажной постройкой, состоявшей из одной во весь дом комнаты. Здесь было абсолютно всё: золотой унитаз и ванна, мраморные колонны и скульптуры, крохотные кроватки для персонала, кухня с огромной печкой и грилем, камин, шкафы с одеждой, стойки с рыцарскими доспехами, много чего было обито мехами и драгоценными камнями, пол подчистую был из золота. С виду брошенное богатым хозяином вилла, скрывала в себе такое великолепие и богатство.

— Я уже отправлял за тобой своих лакеев, потому что, у Сэма не хватило сил дотащить тебя до дома. — кабы извиняясь ответил он и подал влажную тряпку, которой я начал стирать вросшуюся в кожу и одежду грязь.

— Откуда ты откопал это чудо? — с пренебрежением спросил я, выискав лежавшего и издыхающего у камина, от усталости Сэма.

— Маррон! У вас кажется есть работа — займитесь сначала ей, а потом извольте мять бока о перины. — обратился он к Корсару. — Что-ж, я думал, ты в более оптимальной форме, но годы без практики, конечно, сказались — по ходу набьёшь шишки! — он по-житейски перекинул руку мне через плечо. — Выпьешь?

— С удовольствием. — ответил я на приятное предложение.

Мы сели у камина, хорошо ухоженный лакей подал нам два бокала с вином:

— Чтоб слаще спалось. — приговорил он, с поклоном удаляясь.

— Помнится мне, мы хорошо ладили, когда я был канцлером, а ты фельдмаршалом. Надеюсь и сейчас, мы сможем найти с тобой точки соприкосновения. — Паркер, воспоминаниями прошлого, будто старался давить на разум, зная о незаживших ранах прошлого.

— Всё зависит от предложения и его условий. — хмыкая, сухо ответил я, наконец заливая освежающее горло и разгоняющее голосовые связки вино.

— Отлично! — в лице бывшего канцлера появилась нотка позитива. — Как ранее, ты мог узнать от моего человека. Существует неназванный архипелаг, на котором по слухам, находится лекарства от этого и других блядских заболеваний. — вдруг он спохватился, чуть не выронив бокал. — Veuillez excuser mon arrogance. Сейчас я весь на нервах и иногда позволяю себе jurer. Только когда охвачен волненьем. Надеюсь, ты понимаешь.

— О, да. — подхватил я.

— Я рад. Потому что, именно тебе, я хочу доверить вести ход истории. Продумать «План а», «План б, в, г». На случай провала основного. Я готов спонсировать любые твои затраты, но попрошу лишь одного.

У меня были подозрения о том, что он может попросить, так что, я не решил строить из себя дурачка:

— Ещё раз в канцлеры собрался?

Паркер стиснул скулы и поднял спину, кабы раздражаясь:

— Такого ты обо мне мнения?

— А чего ещё ты можешь хотеть? — выпив рюмку, я усмехнулся с очевидности задаваемого вопроса. — Я слишком хорошо знаю подноготную Альянса, Паркер. В случае успеха миссии, если он случится, то мой максимум — ноль кредитов и место в музее славной истории, а то и не факт — я в чёрном списке! И что-то мне подсказывает, что ты не станешь сильно чахнуть, стараясь восстановить меня в добром свете. Моя фамилия связана с прошлым, которое народ вспоминает с ещё большим-с страхом. В глазах народа — я такой же фанатик, что и отец. Тебе выгодно, чтобы так и оставалось. Иначе, я стану твоим конкурентом в очереди за славой, почётом и лаврами, а ещё и претендентом на мантию канцлера, а если хорошенько углубиться, то мы оба знаем, кто должен был править — после смерти творца. — говорил я так тихо, что все слова ускользали от посторонних ушей.

Наступила гробовая тишина, напряжение и температура в теле повышались с каждой секундой. Подчинённые Паркера были удивлены моей дерзости, выдвинутой прямо в лицо их покровителю. Особенно мои слова тронули горничную лет шестидесяти пяти, она аж разинула рот от удивления. Остальные выпучили глаза и смотрели на меня как на клоуна или обезумевшего беженца из жёлтого дома. Молчание и тишина могли бы быть вечными по продолжительности, если бы один из лакеев, одетый во всё чёрное с яркими вышитыми узорами — не выронил поднос с едой, но он был не один такой. Мигом его поддержали ещё несколько человек. Конечно не специально, а из-за спазма в мышцах, возникшего из-за неудачных поз, когда они замерли во время моей речи, которую всё-таки услышали. Паркер кротко кашлянул и рассмеялся. Его поддержали все работники. Отвратительное зрелище. Они широко разевали рты, выпучивали свои глаза настолько сильно, что было бы не удивительно, через секунду увидеть великий звездопад из глазниц в роли астероидов. Паркер вдруг прекратил смеяться, после того, как смех сменился на грохающий кашель. Он судорожно задвигал руками, ища что-то в карманах своего халата. Как подстреленный, он дёрнулся и с дрожащими руками, с явным усилием достал прозрачную таблетку, внутри которой переливалась из стороны в сторону бирюзовая жидкость. Паркер целенаправленно швырнул её в человека лет семидесяти, от чего тот заплакал и выбежал на улицу. Прикрывая лицо. Паркер успел лишь выкрикнуть, подавляя кашель ударами кулака в грудь:

— Джеймс! Дж-е-е-е-ймс! Я со зла это! Тьфу ты! Я… Просто ты опять забыл и не ту положил! Вернись! Прошу же! Вернись! — но совершённое Паркером действие, похоже, слишком тронуло старика и тот, демонстрируя свою обиду — хлопнул дверью, да посильней, а пока бежал, с его ноги слетел башмак.

Мы украдкой переглянулись с Сэмом, он был ошарашен не меньше моего. Ему на подносе подали новую. Три сантиметра в ширину и длину. Чтобы запить такую, ему пришлось преодолеть рвотный рефлекс, но что не сделаешь ради здоровья. Сейчас, бывает невозможно протянуть и пары дней без лекарств. Подцепил какую-нибудь заразу, а под рукой или в руке нет кредитов на лекарства — пиши, пропало. Смерть даже от простой ранки — дело пары часов или дней, тут уж как повезёт.

Отойдя от побочного беспамятства, Паркер вытащил что-то мелкое из своего глаза, налив себе полный бокал вина, вместо половины как принято в высшем свете и буквально выдул её за несколько секунд, похлопал глазами и уставился на меня, приставив ладонь к подбородку и подставив локоть на перину кресла.

— Я уж стар — если вдруг не знал ты, мне почти шестой десяток отраду. Скоро грянет помешательство в tête intelligente. Нате же грабли я ступать не буду. Я хотел тебе вернуть должок — выдвинуть как канцлера твою кандидатуру. Сын должен избавиться от ярлыка отца, но не обязан лишаться места своего. Ты как я — видел невиданное вне кулис и делал то, что не желал и был обманут, как и я. Вступил в игру — желая новое создать, а получил новую обёртку со старою начинкой. — ловко ворочал он слова, старый лис, усладой ушки пригревает.

— Ты хочешь свергнуть совет? — прямо спросил я.

— Ну не свергнуть — тут мы так грубо говорить не станем. Я и люди хотим, чтобы на престол взошёл истинный правитель, как было предначертано творцом. — аккуратничал Паркер.

— И ты готов это спонсировать?

— Готов и даже желаю!

— Ну. — я отпил из бокала, который в этот раз показался мне тяжелей.

— В Блаунзе со старыми контактами не связывайся. Я пробовал. Все первосортники уже рассажены по тюремным камерам, прикованы к койкам в Жёлтом доме или почивают в канавах, на радость крысам.

— Я твой последний билет! Вот оно что, а я уж подумал-с… — расхохотался я, внемля неожиданно открывшемуся откровенью.

— Я хочу вернуться в политику! Мною вертели, как хотели на протяжении всего срока моего правления! И будь я второсортен, то стерпел бы, но я не хотел быть марионеткой. Меня избрали, и я должен править был. Самостоятельно! Мне обещали полную власть!

— Винить тут можно только себя и свою наивность. — скупо, не трогаясь ответил я.

— Тут прав ты, ami béni, но это не означает, что должны мы, всё забыть и ручки покорно сложить! Я боролся! И да — ты мой последний билет и я готов отдать всё — лишь бы извести совет!

— Ладно. Как сказал твой пират — мне терять нечего. Я согласен.

Мы пожали друг другу руки. Декард позвал своего писаря, тому пододвинули третий стул и он начал составлять контракт, кряхтя себе под нос. Писарь Декарда с виду чем-то напоминал мне пингвина. Мелкий, в чёрном смокинге с белой рубашкой, расстёгнутой внизу и нелепая походка с покачиваниями. Писарь составил ценную бумагу чрезвычайно быстро и тут же отдал её мне. Для ознакомленья. Не найдя подводных камней, я поставил подпись, за ней последовала и подпись Декарда. Обсужденье наше мы условились перенести на завтрашнее утро, не тратя сил в поздний час и не мороча уже смыкающиеся и слипающиеся очи.

***

Паркеровы слуги определили нас в томный подвальчик. Протекавшие капли бренчали о твёрдый пол, повсюду мусор, битое стекло, которое судя по всему, раньше было окошком, на месте дырки, из которой веял ветер вперемешку с пеплом. Ржавые полки, которые до настоящего момента, со дня на день, должны поддаться разлагающей их гнили — дождались своего звёздного часа. Почему дождались? Потому что, как только я спустился и глаза мои только дали общую характеристику обстановке, Сэм закинул свою сумку на эти полки, привинченной витрины и та, естественно рухнула прямо на него. На полу теперь оказались множество вещей. Старые тряпки, стройматериалы, побрякушки, безделушки, не имевших ценность. А ещё, парики, давно протухшая еда, пропыленные книги, комиксы, фотоплёнки. Что только сейчас не лежало на полу. Комната изначально мрачно серая, как тюремная камера преобразилась, став краше из-за краски, высвободившейся из металлических ведёрок, при этом окрасившей и его нательные тряпки.

— Маррон! Когда ты жил на карибах, у тебя было другое прозвище?

Немного подумав и переварив минувшие года, он дал ответ:

— Да вроде нет, а почему ты спрашиваешь? — ответил он вопросом на вопрос, с любопытством заострив на мне свои глазёнки. — Странно, я просто тут прикинул и подумал, что нынешнее — ты дал себе сам. Иначе не могу объяснить — как ты мог получить прозвище весельчак.

— Ты не знаешь меня! Потому и не знаешь, почему меня так прозвали! — глаза Маррона начали слезиться.

— Де Фаре, Сэм очень раним — не обижай его. Сам видишь, пацан совсем зелёный! — прозвучал голос откуда-то сверху.

Мы с Сэмом немного ужаснулись от него.

— Он толковый парень! Я ручаюсь за него! Не будь так строг к нему, и он тебе отплатит за лояльность своей полезностью. У нас общая цель и мы не сможем её оседлать, если ты, Алан — будешь придираться ко всему. — голос доходил до нас, как бы сказать, волной, импульсом и приходилось немного подождать.

Я и не сразу понял, что он принадлежит Паркеру, хоть голос его источником и была дырка в стене, выходящая на свежий воздух.

— Спокойной ночи, парни! До встречи утром и конец связи! — последнее эхо как по приказанию склонило меня ко сну.

Кабы извиняясь, я хлопнул корсара по плечу и лёг спать. Заснуть было самой сложной задачей на данном отрезке времени. Я лежал на матрасе, и даже одеяло с подушкой имелось. Целый постельный комплект с нежно розовыми цветами, только местами в дырках, да и ощущения были, как будто я спал на холодном полу. Когда я не мог моментально заснуть, то невольно окунался в воспоминанья. Вийербан — мой родной город на территории Франции. Я бегаю по единственному оставшемуся в городе полю, являвшемуся центром химической промышленности. До сих пор помню, когда впервые увидел идущий на посадку лайнер. В небе они были меньше чернильной кляксы, а когда шли на воссоединение с землёй вырастали до непостижимых для ребёнка моих лет размеров. Тогда… Города были… яркими. Солнце освещало их почти каждый день, даже зимой, давало жизнь цветам, животным, людям, давало пищу… Заставляло наши души… Светиться. Сейчас пади расскажи об этом тем, кто родился в пору, когда солнце прячется в тучах — примут за дурачка. Я родился в две тысячи девяносто пятом году, в обычной семье. Отец — Гектор, географ и биолог в одном лице, обычный рядовой учёный с заумными и трудными для пониманья речами. Седая, сальная чёлка с плешью посерёдке. Помню, он всегда носил очки с толстыми линзами и без одного ободка, который я поломал, быв младенцем. Он даже одежду редко менял, кажется. По крайней мере, я помню, что он старался покупать примерно одни и те же вещи, да и образы, которые я ещё помню, подсказывали мне это: серая рубашка, заправленные под шорты песочного цвета, к шортам покупались подтяжки, которые крепились красными петлями в форме звезды, доставшиеся от моего прадеда. Военного человека. В них не было необходимости, отец носил их больше так, на удачу. Я был вторым ребёнком, после Алисы. Моя старшая сестра. Озорное, веснушчатое, улыбчивое и никогда не прекращающее смеяться чудо. Жутко обожала нянчиться со мной. В первые годы после… Произошедших перемен… Мой идол! Алина никогда не падала духом, шла вперёд, как чёртов танк. Ей пришлось стать мне второй… Мамой. Мама… Мама… Ангел мой. Гвен Де Фаре. Работала в больнице, я в точности не знал, чем она занималась, отец и Алина говорили, что она лечит людей. Без чётких объяснений. Сейчас кстати в медицине нет чёткого распределения на специальности — врач есть врач. Без всяких навороченных приставок. В отличие от нас, она не была кровной француженкой. Ей пришлось бежать из Англии, которую поглотили гражданская и великобританские войны. Ещё задолго до моего рождения, люди перестали искать компромиссы, идя в лобовую и ссорясь, каждый день, с причиной и без. Будь мы разумней и терпимей, возможно удалось бы избежать пришедшей в мир третьей мировой и природного катаклизма. Каждый считал, что именно он прав, а другие — неправы. Каждому хотелось доказать свою правоту, но когда что-то и получалось, все поголовно почему-то останавливались на пол пути. Предпочитая денежную гармошку и своё место на жарком американском пляже. С ледяным мохито в одной руке и силиконовой грудью в другой. Резкое закрытие глаз на происходящее, скрытие фактов и как итог — планета разбушевалась. Пережевала и перемолола нас. Миллиарды жизней. Они так стремились к космосу, что позабыли о родной обители. Наверное, сейчас сидят и смотрят на нас откуда-то свысока-издалека. Я бы предпочёл умереть колонизатором планеты, чем видеть то, во что превратился, до чего довели мой дом и жить здесь.

Мама-мама, почему ты выбрала моего отца себе в мужья, не имея отбоя от симпатичных военных, врачей, богатых и известных личностей. Молодая Гвен Гилмор. Ты поверила в перспективность мужчины, годящегося больше на роль дядьки. Тринадцатилетняя разница в возрасте. Имея возможность идти вверх по карьерной лестнице или вовсе никогда не работать, она выбрала того, у кого прошло уж полжизни, не было никаких перспектив, только какое-то великое открытие могло изменить его жизнь, но она выбрала настоящую любовь, дав отказ своим личным амбициям. В отце, по её признанию, её подкупала: честность, преданность, а главное он никого из себя не строил, был таким, какой он есть. Наша семья не была богатой, но была счастливой. Лучше всего, я помню день, когда всё закончилось…

Цунами, шедшее на нас, скрывало собой небо, а пепел извергающих вулканов стал могилою для солнечных лучей и издыханьем для лёгких, земля разламывалась и тряслась под ногами, с неба падали какие-то горящие сферы. Мы чудом успели спастись, сев на один из спасительных пароходов. Страх и беспомощность перед происходящим, слёзы от потери близких, дома. Люди не знали, что делать. Земля будто взбунтовалась против нас, возжелав стартовать новый цикл, но вместо спасения жизней, люди больше увлекались пострелушками и перебросами ядерок на головы друг другу, одна из таких вызвала поднятие, ещё спокойных вод и поднявшаяся волна, как нож прошлась по маслу… Разделила наш пароход надвое. На лучшие НЕ военные корабли были установлены пушки и отправлены воевать в один ряд с военными, а людям приходилось тонуть на ржавых корытах, давно списанных со счетов. Билет в один конец. Наша Le people — была сконструирована в две тысячи двадцать четвёртом и служила для водных экскурсий по водам окрестностей между городами, а не покорять просторы океана. Даже не будь этой разбушевавшейся воды, пароход не выдержал бы такой пытки. Он вмещал в себя максимум пятьдесят человек, а в тот день, в него влезло несколько сотен, странно, что мы ещё смогли отплыть, а не пошли ко дну из-за перевеса. Все стояли очень близко друг к другу, создавалась давка, мы спали на полу, вынужденные нюхать зловонья друг друга.

Я бы мог и дальше смотреть сны своего прошлого, что мне пришлось пережить, по очередному кругу, так как прошлое донимало меня каждую ночь, но какое-то бренчание, отключившее меня от мира снов, бренчание, тянущее в тот мир, в который я не хотел возвращаться.

ГЛАВА 7. ПЛАН, ОБРЕЧЁННЫЙ НА УСПЕХ

Это был Сэм, бренчащий музыкальными ложками. Он чётко понимал, как нужно бить ими друг о друга, чтобы выходило что-то путное. И я знал этот звук, слышал его лет пять назад в городе Даунтаун. В ресторане «Кусочек родины», лучше всего я запомнил людей, которые играли на очень диковинных инструментах из дерева, хоть я и не знал о чём их песнь, но в их мелодиях было что-то родное, что согревало изнутри. Ресторан был завешен коврами на стенах, что было весьма несвойственно и непонятно. Там они были как обои, преимущественно красные, но узорчатый рисунок на каждом был отличен. Пили там больше всего водку, её распивали как воду, до посинения и полубредового состояния. Вскоре, после исчезновения большинства сортов алкоголя — водка стала самым популярным напитком среди людей рабочего класса. Очень крепкая и горькая, для многих она казалась испытанием похлеще всех бед и болезней. Воодушевляла к рутинной работе, без которой богатым слоям общества пришлось бы нырять носами прямо в навоз. Столики из пней и стулья покрытые шкурами лис. На первый взгляд: вязкая, сухая, но при этом сытная толченая картошка, которая буквально таяла на языке в свежем виде. Пиво, носившее название «Богатырь» ощущалось как ржаной, тёплый и хрустящий хлеб. Подавалось пиво вместе с окрошкой. В окрошку заливали квас, который чаще всего использовали как напиток, но здесь, он был и хорошим ингредиентом. Ресторан открыли русские беженцы. Об этом народе я знал чрезвычайно мало. Самая большая страна в мире, покрытая густыми лесами со злыми медведями и суровой зимой. Русская кухня показалась мне сытней иных других, недаром, большинство русских, которых я знавал, были большими словно камни и их большие животы не казались мне признаком толстоты, скорей наоборот, признаком силы. Русский народ был столь же суровым, как и их густые бороды. Я нахожу их очень схожими с народами Скандинавии. Ещё из того дня, я отчётливо помню группу, выступавшую на сцене в ярко-красных нарядах с жёлтыми вставками, пародиями на драгоценности. Ярко-выкрашенные лица девушек, несколько смущали, губы были накрашены до блеска, а мужчины не сильно заморачивались и красовались своими неотёсанными бородами и густыми бровями. Они пели и танцевали так, будто им сказали, что они умрут, если не будут делать своё дело с душой. Я был там всего раз и то, по деловым переговорам с русским барином, но тот день чётко отложился в моей памяти. Значит не так уж и прав был старик Норрингтон.

Продрав, наконец, глаза, борясь при этом с настойчивым желаньем придаться вновь постели. Корсар быстро это заметил и сказал с энтузиазмом:

— Алан! Нам пора!

***

Я молниеносно накинул на себя свои портки и понёсся внутрь виллы. Когда я вошёл, вся прислуга ещё спала, кроме одной симпатичной для глаз дамы, с непристойно подчёркнутыми, обтягивающей блузкой формами. Она разливала чай и кофе по кружкам. Когда я подошёл к столу, девушка улыбнулся, и окинула меня приветливым взглядом, я не сразу кивнул в знак приветствия. Засмотрелся. На вид совсем юная, а уже наверняка спит с далеко не молодым дядькой. Мои догадки быстро подтвердились, когда она села на коленки Декарда.

— Ну что ребята! Новая эра! В наших с вами руках! — воскликнул он, заходя свои руками вглубь короткой юбки сидевшей девушки.

Увидев, что я невольно стал зрителем данной шалости, он спросил:

— Нравится? Я мог бы, и догадаться, вам дать время? — он столкнул девушку, та ахнула от удивления.

— У нас есть дела, Паркер. — быстро переключился я.

— Отойдём? — спросил Паркер.

— Конечно, Декард.

— Сэм! — крикнул Паркер. — Подожди нас у двери, мы сейчас вернёмся!

Сэм не ответил, только кивнул и смиренно печальным маршем пошагал к двери, а мы отошли достаточно далеко от зоны потчевания прислуги. В импровизированную, сделанную на скорую руку комнатушку, ничего такого. Просто зона, у которой была единственная роль — стены от чужих глаз. Затянув её — это было полотно, предварительно убедившись в отсутствии лишних лиц и подслушивающих ушей.

— Я думал, ты доверяешь своим людям. — с долей ехидства сказал я.

— В этом мире нельзя никому доверять! — быстро проговорил он. — Чем меньше знают слуги — тем лучше. Я даже уверен, что кого-то ко мне подослал совет!

— А кому тогда можно доверять?

— Е-ди-но-мы-шле-нни-кам! — по слогам сказал он. — Наверно и то, ты должен убедиться в их приверженности и верности по отношению к вашей общей цели.

— Разве я похож на такого человека? — тихо хихикая, спросил я.

— Ни капли. Ты — человек настроения, Де Фаре. Страшное оружие гнева своего, но мне больше не к кому обратиться. — признал он.

— Понял.

— Надумал, что на ночь? — с надеждой спросил Паркер.

— Даже не пытался. Могу провернуть что-то лёгкое на подобии расстрела граждан.

— Не лучшее сравнение. — ошарашенно воскликнул Паркер, чуть не разбудив прислугу.

— Ладно. Только никому из нас это не видней. Ты точно погубил все мои отмычки?

— Ты предпочитаешь так называть преступные сорта?

— Ну, это же лаконично и логично. Отмычки — вещь вора, преступника, мошенника, а также они помогают в решении многих проблем, как отмычки отпирающие замки — объяснил я, ход мысли.

— За годы, ты изрядно просолился на третьем уровне.

— Хочешь жить — умей вертеться. Что расскажешь мне про контрабандистов Виттрок. Альянс и их смёл с улиц?

— Этих-то? Они сами себе хозяева. Пробовал на них выйти — послали. — разочарованно фыркнул Паркер.

— Вот и план наклёвывается. Сначала наведаюсь к ним, а там поглядим. Для начала уговорю их на более радикальные действия — развязать открытый конфликт, а там и остальные подтянутся.

— Куда уж радикальнее? Они и так воюют.

— Не совсем. Контрабандисты обороняют свою территорию, а я предложу им раскрыться, чтобы дать себе фору по времени, чтобы собрать команду, как ты это называешься — ряд приверженцев, найду корабль и вернусь, чтобы помочь в восстании, ну и на десерт отправлюсь за злосчастным лекарством.

— Звучит всё не так плохо, как я думал, а главное быстро придумал, браво, Де Фаре! — он тихонько похлопал, практически не отдаляя друг от друга ладони. — Но ты уверен, что они продержатся столько, сколько нужно?

— Эти-то? Сами себе хозяева! — процитировал я. — Будут посылать их до моего возвращения, главное договориться. Я могу идти? Не хочу откладывать.

— Да, конечно… Нет! — вскричал он. — Главное забыл! — он выпроводил меня из-за ширмы и приказал ждать снаружи.

— Вот корка! Со всеми моими кредитами! Всё что есть! С прошедшим тебя!

Я не сразу взял корку, иступив её и Паркера.

— У тебя-ж день рожденье пятого сентября было! Неужели не праздновал? Ладно, бросим этот вопрос! Бери! Не тушуйся!

Я уж было потянулся за коркой, и почти перенял её, как Декард схватил меня за руку, хладный хват окутал тело:

— Алан! Это дело бравое! Облажаешься — я найду тебя и…

— Знаю, знаю. Только стоило обращаться ко мне сразу, а не разбазаривать и отдавать на съедение совету все группировки третьего уровня, Декард Паркер, бывший канцлер! Усложнил ты мне жизнь.

— Моя вилла — была одноразовым убежищем. Скоро о наших делах прознает совет, ты знаешь, будут обыски — этого не избежать. Тебе необходимо действовать быстро!

— Не учи учёного. Главной проблемой будет покинуть забаррикадированную со всех сторон жестяную банку. — я до сих пор сомневался в возможности покинуть территорию Блаунза без десятка пуль в тушке.

— Не резоннее ли сначала, добыть лекарство и вернуться с ним. Оно могло бы стать решающим фактором в борьбе за власть. — позволил себе высказаться, Сэм.

— Видишь! Я говорил, что он не так плох. — продовольствовался Паркер, но не долго.

Сэм случайно снёс какую-то вазу, с дребезгом рухнувшую на пол.

— Упс! Раскололась! — успел выговорить он.

— Никаких выплат! Работаешь теперь бесплатно! Ты меня услышал!? — максимально прижимая плечи к шее и засучив сжатые кулаки в карманы халата, выговорил Паркер.

— Ладно-ладно…

Я обошёл Паркера, и уже воссоединившись с Сэмом объяснил:

— Нет, не резоннее. Совет не станет добровольно складывать с себя свои обязанности, из-за того, что мы найдём лекарство, даже если оно и вправду будет лекарством от всего на свете. Они начнут новую войну. Которой, разорённый город не сможет противостоять. Не сможет в ней победить. Нам нужно обрасти мышцами — дать отпор, дать людям увидеть это! Дать им понять — что мы способны давать сдачи такому сильному сопернику и не намерены терпеть!

— Понятно.

— Удачи вам, ребята! Я в вас верю!

— Ага, а как же. Верит он. — пронеслась мысль.

— Жду от вас хороших вестей, надеюсь вы не найдёте свою погибель, потому что мои хлопоты для подготовки плацдарма будут бессмысленны.

Сэм хотел ему что-то ответить, но я помахав Паркеру рукой, вытолкнул того наружу.

Мы застали непривычную для города тишину, хотя антикварные часы, на которые я не смотрел на протяжении долгого времени, стали ответом на этот вопрос. Пять утра. Сверяясь со словами Паркера, я перевёл их на седьмое сентября две тысячи сто тридцать третьего года. Сейчас, мне тридцать восемь. Быстро жизнь летит.

— Эх! Ещё бы спать да спать, но работа не ждёт. — произнёс возникший из-за спины Весельчак, хотя выходил наружу первым.

Шли мы по вчерашним улочкам улицы разноцветных фонарей, теперь смотря на серые неприметные постройки — это название кажется полным антонимом. Мы шли молча до тех пор, пока не дошли до треклятого моста.

— Стой! Алан! Я кажется, устал. Может быть, мы передохнём. Заодно расскажешь, куда мы двигаемся. — запыхавшись заговорил Весельчак.

Всё его лицо покраснело, а пот стекал ручьём, прямо на жилетку.

— Слышал поговорку. Меньше знаешь — крепче спишь?

— Нет.

Здесь я чуть вскипел, желая продолжить путь.

— Хорошо, а чем больше молчишь — тем дольше живёшь?

Он помотал головой.

— А ты запомни две эти фразы, они тебе пригодятся — если хочешь выжить, конечно, или не слететь вон в ту пропасть. — головой я мотнул в её сторону, Сэм с ужасом сопроводил мой взгляд и взглянув на неё, нервно вздрогнул.

— Паркер сказал…

— Мало ли, что Паркер сказал! Скажи, Сэм Маррон, сколько ты прожил на этом свете? — я подошёл к нему совсем близко.

— Девятнадцать и повидал я немало, знаешь ли! — дерзнул он с гордостью.

— Ох… Ну раз девятнадцать… Это много… — протягивал я с серьёзным видом. — Ну так вот, Сэм Маррон, с дебильной кличкой! Ты — пират, всю сознательную жизнь драил полы в каюте, вы пираты! Годами грабили, грабите и будете грабить торговые суда, порты, хватать как вороны всё, что плохо лежит или не защищенно! А ведь, Альянс предлагал вам примкнуть, но нет! Вы же хотели жить свободно, никому не прислуживая! Основались на Карибском острове и образовали свой «недоСОЮЗ» и строили из себя «Шайку Робин Гудов», хотя по факту, вы кучка идиотов, которые могут разве что принижать более слабых, а жить правильно для вас — слишком сложно! Поэтому не паясничай! Иначе — я тебя прикончу и глазом не моргнув! Я главный! Я говорю — ты делаешь! Делаешь — молча! Но раз уж ты сказал, что мы команда, то так уж и быть — я посвящу тебя. Мы — я и ты. — показываю на нас пальцами, чтобы ещё больше поиздеваться, просто ради удовольствия. — Идём в район Грёз.

— Р-р-р-р-р-а-а-а-й-й-й-он-н-н…Г-г-г-г-р-р-р-ё-з-з-з-з… — затрясся он, мигом позабыв про свою усталость и всё, что я говорил до этого.

Это неофициальное название района Юнон, там была тюрьма Эбес, она полностью соответствовала своему официальному названию. Пропасть с секциями для заключённых и работников тюрьмы, прихлопнутая бетонной крышкой, открывавшейся только по необходимости. Чтобы её открыть была нужна помощь двух десятков ПГМ-95, которые сдвигали эту плиту весом во сто двадцать тонн. Люди обитали там как кроты под землёй. Когда начался кризис, ставший кризисом, на фоне кризиса прошлых лет, про эту тюрьму забыли. Заключённые и их надзиратели стали голодать. Пришлось играть в одной команде и каким-то неведомым мне образом, они выбрались — смогли вскрыть свою крышку гроба и от злости, связанной, с тем, что их оставили умирать под землёй. Сколотив шайку — Виттрок, они оккупировали всю Юнону. Банда названа в честь цветов чёрного цвета — фиалок Виттрок. Которые в обильном количестве продавались только здесь. Это единственный район во всём Блаунзе, неподконтрольный Альянсу. Главная причина в штабе банды — высокой цитадели, бывшему отделению полиции, хоть он и располагается на третьем уровне, но он возвышается над ним и солдатам приходится проделывать большой путь вверх, чтобы добраться до неё и всё это под градом пуль из пулемётных калибров. Альянсу ещё ни разу не удалось преодолеть и половину пути. Бомбёжки района ничего толком не принесли.

Чтобы попасть на дорогу смертников, так называется подъём до цитадели. В случае удачного перехода через мост, нужно было повернуть влево и идти по набережной Синего Сквера. Набережная, как и Разноцветные фонари, держит уровень гробовой тишины. Простые смертные не рискуют ходить по ней, запросто можно наткнуться на грабителей и найти свою смерть.

Уговорить Сэма перейти мост, было непросто. Пришлось приставить к нему дуло кольта и толкать, как только он останавливался и как припадочный влипал на «красоты» бесшовной бездны, на счастье он очень пёкся о своей жизни и предпочёл пройти по мосту, рискуя упасть, чем пасть от пули, гарантированно отправлявшей его на тот свет. И зачем я только о нём так забочусь?

Справа стена, слева производственные сточные воды, омытые в едко-зелёной ереси. На стене дома-пансионата, который мирно сосуществует, не страдающий от грабежей, но умирающий без пожертвований. Несущая стена, без окон и дверей, выходящая на набережную, была зарисована рисунками разной степени паршивости и прелести. Изображение разных периодов жизни: от первых поселенцев острова до настоящего и просто самовыражения молодых и не очень мыслей. До одного такого творения, по непонятной мне причине — я захотел дотронуться и обжёгся. Солнце было скрыто наезжавшими сверху постройками второго уровня. Красочные и яркие цвета были как нечто живое, что я вижу наяву и чувствую… Как окошко в другой мир. А оно так и было. Внимательно присмотревшись, я в первую очередь увидел прибытие первых беженцев на этот остров. Скалистый и неприветливый берег встречал людей в порванных шмотках с выпученными от страха глазами, открытые рты, которые уже не могли орать от пришедшего как гром среди ясного неба горя потери дома и близких. Я помню, нам всем было очень страшно, наши корабли не могли пережить нещадно ломавший их шторм. Везунчики разбивались и утопали в огромных пучинах бурого моря, избавляясь от дальнейших страданий. Навсегда. Благосклонное к нам теченье, выбросило нас на берег. Мы шли через боль и сражаясь не только с его неприветливостью к нам, но и усталостью. Опирались друг на друга, кричали, рыдали, боялись, животы урчали, еды не было. Незнакомцы — стали семьёй. Из двадцати двух миллиардов, живущих тогда, выжил лишь один. На следующем рисунке был изображён «Творец». Он был одет в белую мантию с красно-синими символами Альянса. Двумя галками, простой рисунок пожимающих в знак дружбы рук. Отец заложил фундамент основания «Альянса Народных Республик», ему приносили присягу верности другие люди, уже в синих мантиях — семьи основатели. Творец — первый, кто смог взять себя в руки после такой катастрофы. Он начал сплочать и объединять всех тех, кто соглашался пойти за ним. Тогда же и начала зарождаться вера в богов. Вера как понятие, исчезло в пятидесятых годах прошлого века. Большинство церквей и мечетей превратились в музеи, священники стали их смотрителями и экскурсоводами, епископы — директорами. Создатель решил вернуть их, ради контроля, теперь своего народа и сохранения власти в своих руках. Трагическая гибель первой и единственной любви, свела его с ума.

Весельчак не сделал ни единой попытки, чтобы отвлечь меня от детского любопытства, он и сам казалось начал исследовать настенные рисунки, но больше его тянуло к реке, он метался между ними. Будто пиратская сущность звала его назад.

— Пора возвращаться, Сэм. Прошлое нам с тобой не вернуть, но вспоминать его мы никогда не бросим. Да и зачем? Иногда это бывает полезно. Напоминает нам, кто мы есть. Нам пора идти дальше. — я по-дружески толкнул его в плечо, возвращая на настоящие жизненные пути.

***

Район грёз. Трупы солдат Альянса покрывали остатки разломанного асфальта. Дым от гранат и пуль, окопы. Следы недавних битв. Альянс вновь решил попытать удачу? Похвальная прыткость, но этот бой они проиграли. Мы шли аккуратно, перешагивая через трупы, как по минному полю. Я бы вновь употребил термин «мёртвой тишины», но зубы корсара скрипели от страха настолько сильно, что нас могли расслышать все кому не лень. Потому я и припугнул его летящим в него кулаком, чтобы он прикрыл свой рот. Мы почти подошли к дороге смертников, оставалось только как-то подать сигнал и не пасть как эти исполнители долга своего, не стать потухшим решетом. Я начал осматриваться в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь в достижении этой цели, как услышал резкий, хлёсткий и звонкий свист. Как поднял голову, к источнику, увидел пулемётчика на вышке жилой панельки.

— Прячься! Сэм! — заорал я, что есть мочи.

Только как я успел опомниться, дробящий звук пуль посвистел по улице. Сэм успел запрыгнуть в окопы и сложиться в улитку, а я припал к близлежащему покойному владельцу автомата и бросился прочь. Меня преследовал град из пуль, и я был бы уже трупом, будь стрелок чуть манёвренней в движениях оружием или опытней, чтоб стрелять наперёд, то моё тело стало бы ещё одним сувениром этого кладбища. Ну или стрелку не повезло и он стрелял из «Старого Уиллиса», очень неповоротливый, но зато убойный крепыш, способный разности стены из некрепкого кирпича, да и прицел 4Х был приятной опцией, позволяющей вести более кучный огонь по цели. Я чудом успел зайти за угол старой почты. Одна из пуль чуть не попало в плечо, но отклонилась от начальной траектории и всего лишь ободрала кожу. Огонь не прекращался, поливая нас словно из лейки. Водя град из пуль по всему периметру. Когда огонь затих, я в нетерпении хотел выйти из-за угла, но звук световой гранаты и сапог. Отпугнул. Отряд. По нашу душу пришли коллекционеры. Банда любящая нападать на людей в мёртвых частях города, убивая и обирая своих жертв. Часто берут контракты на убийство. Возможно, кто-то из прислуги Паркера уже сдал нас с потрохами или он сам, ради личной выгоды. Или младший Форрест постарался. Я быстро вынул магазин, чтобы узнать, сколько смогу продержаться. Девятнадцать патронов из тридцати. Долговастенько прожил прежний владелец, но хотелось бы пережить это «долговастенько».

— Ладно, с-минутку протянем. — подумал я.

Это и вправду были коллекционеры. Их классические маскхалаты — собранные из тряпок, чтобы сливаться с городом и противогазы на голове — помогают дышать в заражённых частях города и на крышах зданий. На высоте воздух особенно разряжен и заполонён ядерной пылью окутывающей небеса. Всё это подарки, оставшиеся после ядерок. Я вернул магазин на место.

Пора.

Я выбросился из-за угла, отстреляв первую очередь. Все пули влетели чётко в одного бедолагу, он подкосился и упал на одного из сородичей. Готов! Пострелять ещё — возможности мне не выпало, я снова попал под обстрел. Обходить? Нет, не хватит времени — найдут Сэма в окопе, да и слишком читаемо.

— Думай! Думай! — я начал мысленно давить на самого себя, чтобы придумать выход из ситуации.

Отряд приближался ко мне. Взрыв! Откуда-то бабахнул, очень нежданно, а за ним зелёный дым. Может Сэм постарался и это обманный манёвр, чтобы я мог выйти в контратаку? Моя теория, как минимум частично — была правдой. Коллекционеры отвлеклись и двинулись в сторону окопов, оставив двоих ребят караулить мой выход. Просто выходить — глупо. Но мне пришла идея, которой я почему-то не прозрел раньше, хоть и факты для этого были предоставлены, когда я скрылся. Я ударил прикладом по окну и влез в здание почты. Звук разбитого стекла не мог не быть услышанным. Я занял позицию у пункта выдачи. Зашли они не вместе, по одному, как будто совсем ещё салаги. Залезавший через окно пал от первой же пули в глаз. Второй выбил дверь с ноги, и когда надо было стрелять, автомат осёкся. Chienne! Créature! Почему он не мог заглохнуть секундой позже. Мне пришлось сделать быстрый выход на две, как во времена учёбы в академии, чтобы поднять себя на лестницу, ведущую на этаж выше. Я забежал в другую комнату, раньше тут был офис. Я быстро заткнул дверь стулом. Очень хилый и долго не протянет под натиском. Офис, охваченный пылью, вырвал из меня предательский чих, выдававший моё точное местоположение. Я в панике начал искать чем можно вправить заглушку первого ПАШВ`а. Эта модель давно не производится, но из-за нехватки: средств, ресурсов, технологий — приходится прибегать к помощи более старых моделей. Эта славилась своей недолговечной заглушкой. Погубившей не один миллион солдат. Заедает в самый неподходящий момент. Фортуна была на моей стороне и обрыскав почти все столы, я нашёл отвёртку — прекрасно подходящую для цели подобного характера.

— Что она делает в офисе? — пробежало в голове, но быстро выбросив эту мысль из головы, я занялся делом поважнее размышлений.

Борьбой за выживание. Я зажал автомат между ног — стволом вниз и начал толкать съехавшую заглушку на положенное место, задуманное конструктором.

— Давай! Родная! Ну, пожалуйста! Мне ещё рано умирать, ты стольких сгубила и утянула в сырые земли — дай мне ещё пожить. — говорил я, не знаю вслух ли.

Конечно, эти слова не помогали, но что мне оставалось?

— Есть! — восторженно обрадовался я.

Радость была недолгой. Возле меня появилась дыра в стена и световая граната, от которой я не успел увернуться из-за эффекта неожиданности. Голова начала трещать, в глазах всё исчезло. Тело потянуло меня на пол, в момент падения — я много раз, затаив дыхание нажимал на спусковой крючок, пока не свело руку. Вылетело десять пуль — я запомнил, а может меньше, а может и больше, после световой слуху доверять бессмысленно, а вот звуку предсмертного всхлипа и падения тушки на пол, я с охотой поверил. Казалось, что голова вот-вот взорвётся, глаза слезились, но я уже мог с горем пополам видеть окружающую обстановку. Я дополз до убитого. К моему счастью и горю, у него была полная обойма для моего автомата, к горю — что не нашлось оружия получше. На всякий случай, я стянул не задетый пулями противогаз с лица убитого и запихал себе в карман. Я вставил в патронник новый магазин и уже вновь был готов ринуться в бой на помощь Весельчаку, если его ещё не пришили. Пришли новые взрывы. Быстро вынув голову из окна, пренебрегая осторожностью. Из окопов выходил густой, чёрный дым. Возможно, Паркер был прав на его счёт. Корсар со сто процентной вероятностью поджёг оставшиеся в окопах запасы взрывчатки, чтобы обезопасить себя и подорвать пары ног. Не каждый бы догадался, так что, посчитаю это за изобретательность и плюсом ему в копилку. Я пошёл к выходу. Организм не слушался, давал сбои, но нужно продолжать драться.

Через две минуты, я уже был возле окопов. Коллекционеры с трудом вылезали из них, задыхаясь и кашляя, обожжённые до уровня углей руки, не позволяли натянуть снятые внизу противогазы. Я бесцеремонно избавлял их дальнейших мук. Пулемётчика не было на привычном месте. Странно. Совру самому себе, что принял это за добрую весточку. В окопах ещё продолжали раздаваться взрывы, но мне ещё нужно было спасать Сэма. Я выдернул противогаз из плотно стиснутых лап убитой коллекционерки женщины, с обожжённым черепом и скользнул внутрь. Оказался в тумане, в нулевой видимости. Шёл я наугад, перешагивая через трупы и выпуская пули в ещё живых. Ощущение, что я буду заживо погребён здесь давило не хуже узких стен и потолка. Пробираясь всё дальше и дальше, мне казалось, что я блуждаю по кругу. Заблудился и начал терять надежду.

— Сэм! Сэ-э-эм! Где ты!? Нужно уходить! Живо тащи сюда свой зад — если ты ещё живой! — орал я, не щадя свой голос.

На меня накатывала паника, не было сил идти дальше, не было сил тащить утяжелившийся в руках автомат, хотелось заснуть уже навеки и всё, но что-то вдруг упало. Совсем рядом. Имея опыт житья в окопах на фронте, я мог приблизительно представить карту окоп. Альянс никогда не копал прямую и бездумную линию. Окопы для Альянса — второй дом, последний рубеж, змея, изогнутая кишка. Много комнат, среди которых: казармы, оружейные, госпитали, ложи главнокомандующих, кухни. Во время военных конфликтов, рабочие траншей, которые были полноправными боевыми единицами. Если сражение затягивалось, то они занимались расширением окоп, созданием лучших условий жизни. Весельчак, чтобы спастись подорвал оружейную. Потом наверняка побежал в ложу, которая располагается в недосягаемой для взрыва зоне, если достаточно умён. Некоторые секции были завалены, сужая зону поиска — дорога к ложе была не завалена. Стёкла противогаза запотевали как бы я ни старался. Прибившись к земляной стене, я опустился и оторвал лоскут от своего пальто, снял его из-за жары, стянул противогаз и обвязал лоскут, защищая все органы дыхания. Взрывы всё ещё гремели, время шло на минуты, когда завалятся все выходы и мы останемся здесь навечно. Из последних сил, преодолев последнюю секцию до ложи, мимолётно залетев в нужный проём, мои ноги сдались и прогнулись. Упав, я быстро поднялся и увидел лежащего без сознания корсара. Проверив пульс, я убедился, что он ещё жив, я отбросил автомат, и с трудом натянув на его голову противогаз, взял его на руки как младенца.

— Ещё выберемся, салага! Главное не терять надежду и бороться! Хоть я и не верю в потусторонние силы, как мой отец, а уж тем более в бога и его творений — ангелов, ад, рай, чистилище — всё равно, но есть странные вещи, в которые я верю! Фортуна, например, сейчас она точно играет за нашу с тобой команду, раз мы оба всё ещё живы! Наши шансы невелики, но попытку выбраться — у нас никто не отнимет! — говорил я.

Скорее не Сэму, а самому себе, чтобы заболтать свою голову, наполнить её мыслями, заставить работать, чтобы она давала силу телу, чтобы оно двигалось, превозмогая усталость и боль. На мои слова, измученный и надышавшийся ядовитым газом, Сэм смог лишь промычать, на время, вернувшись ко мне в наш мир и так же быстро, как и промычал. Смолк. Выйдя с ним на руках из комнаты — я увидел, что дорога, которую я преодолел до этого — обрушивается, словно цунами и идёт на нас. Поправив Сэма и переведя его тело на левое плечо, я рывками попятился вперёд. Всё тело жутко болело, в горле пересохло, страшно хотелось чего-нибудь холодненького. Я уже казалось, был готов молиться. Кому угодно, лишь бы выбраться отсюда живым. Дорога к свету оказалась ближе, я даже не сразу это понял, не успел осознать. Я смог! Мне удалось!

— Всё! Все проблемы позади! — уже успел подумать я, как нас уже дожидался новый отряд коллекционеров, с наставленными на нас стволами.

У меня не было сил даже на то, чтобы выругаться. Я начал постигать чертоги сонной тьмы.

ГЛАВА 8. СТАРЫЕ И НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Проснулся я от сильного стука обо что-то стальное. Я был слишком сонным, чтобы сразу оценить обстановку. Одно я понял сразу: моя левая рука привязана к чему-то. Поняв, что просто ударить по чему-то, чтобы разбудить меня — было недостаточно, кто-то включил душ. Струя ледяной воды хлынула на меня. Из моих уст непроизвольно вырвался крик с последующим скрежетанием зубов, я был в душевой. Четыре фигуры, две по углам — подчинённые, одна слева — включила душ, правая рука, а по центру… Кажется я знал отлично — Маркиза Виттрок-Хьюз. Начальница пропасти, ныне лидер банды «Виттрок». Когда Альянс буквально замуровал её заживо, она объединила заключённых и надзирателей для общей цели. Выбравшись, она узнала о том, что семьи всех сотрудников подземной тюрьмы — убиты, а их имена стёрты из всех баз данных, будто и не существовало их никогда. На данный момент ей около сорока пяти. Для женщины достаточно высока, но в опцию идут и лишние килограммы, из-за особой любви к пиву, чипсам, сухарям и мясу, да и руководящий пост, благодаря которому, она редко занимается какой-то двигательной активностью, не положительно сказался на её осанке, превратив в раздутую и сгорбленную лиру. Её лицо покрыто родинками, щёки свисают, подбородок почти примкнул к шее. Личная трагедия по поводу потери родных сыграла с её внешностью в злой рок. Её волосы уже покрылись сединой, она по возможности старается красить их, но чаще прибегает к помощи париков. Тело усыпано язвами, раньше это не было серьёзным заболеванием, можно было просто сходить к лекарю, который прописал-бы антацидные препараты, доступные по рецепту в любой аптеке. Сейчас-же — это летальный случай! У врачей больше нет лекарств, помогающих в избавлении от образования язв. Поэтому, они прогрессируют и в конце приводят к летальному исходу. Лидер Виттроков, носит специальный костюм, который приносит меньше всего боли, плюс она старается посещать комнату «облегчения» — это комната, наполненная запахами полезных трав, которая максимально оттягивает неизбежное. Думаю, ей осталось не больше года.

— Де Фаре! Голубчик мой! С возвращением в родные степи!

— Ха! Мисс Виттрок! Рад вас видеть, но почему я нахожусь здесь, а не рядом с вами в уютной постели? — лучше быть скованным здесь, чем быть лотом на продажу у коллекционеров.

— Для начала, ты должен ответить на несколько моих вопросов, Бакстер. Флитвуд. — её взгляд резко стал крайне суров, и смотрела она на меня, уже не как на старого приятеля, а как на изменщика.

— Хорошо, можно тогда выкл…

— Нет! — в издевательской манере перебил голос одного из людей, худая, но уверенная в себе фигура, стоявшая у окна.

Мужская фигура смотрела в окно, которое располагалось слева от меня, он сутулился, явно задумываясь над чем-то. Лицо разглядеть я не мог.

— И долго ты хотел скрывать от меня правду? — властный каблук, ступил на обмороженную ногу.

Я и не знал, что боль в холодном теле, может вернуться так быстро.

— Я не планировал рассказывать.

— Флитвуд? Этот? Второй фельдмаршал? — казалось, удивился голос. — Да я его…

— Привязанного?! Конечно! А ты развяжи, и поглядим! — огрызнулся я, вытягиваясь в сторону силуэта.

— Хватит, мальчики! — мисс Виттрок наклонилась ко мне.

— Неужели, ты думала, что я расскажу тебе правду о том, что принял участие в отцеубийстве, собственноручно передал управление Альянса в руки совета, при этом, на протяжении семи лет проливал кровь в роли нового фельдмаршала? Да выключите этот душ! Я не могу уже! — моя голова превращалась в ледышку, во все мои нервы, отвечающие за ощущения, будто вонзились иглы, проникавшие всё глубже и принося жуткую боль.

— Неправильный ответ! — повторил силуэт, залипающий в окно. — Воланд! Пусть заговорит поактивнее!

Человек, стоявший поодаль у двери, приблизился ко мне и нанёс удар кулаком прямо в челюсть. Знакомое до жути ощущение, настолько, что уже не вызывало сильных болевых ощущений. После удара проурчал мой живот. Я не ел дня три, может четыре, не беря в счёт выпивку. Мне и раньше приходилось голодать, время такое. Я уж и не помню, что ел в последний раз. Наверное, грибную похлёбку с тмином, которую Норрингтон, по возможности, готовил для меня из объедков в конце рабочего дня, в тайне ото всех. Боль в желудке скрутила меня.

— У меня есть… Предложение… — мне хотелось побыстрее избавиться от воды, поступающей к голове.

— Виттрок-Хьюз! — поправила Маркиза.

— Хорошо. Миледи, Виттрок-Хьюз. Я-я-я… — холодная вода уже не позволяла нормально говорить, не получалось сосредоточиться, единственное, что я смог из себя выдавить, дак это жалобную просьбу.

Маркиза посмотрела на своего сподручного и утвердительно кивнула в ответ на его взгляд. Долгожданный звук поворота ржавого вентиля, словно классическая музыка или пение птиц в мирное время.

— Я слушаю.

— Ты знаешь, кто я, вы все знаете. У нас есть общий враг. Насоливший всем. Я пришёл просить у вас помощи. — издавая тяжёлые вздохи сказал я.

— Помощи? А может тебя Гика подослал. Шпионить! За два года твоего отсутствия, начало обнаруживаться всё больше предателей в наших рядах. Совпадение, наверное.

— Чистой воды. — добавил я.

— Да, а ещё совпадение, что Гика пристально наблюдал за тобой, в ходе твоего взросления и становления.

— И сыграл на моих струнах, как по нотам.

— Допустим, а зачем спровоцировали коллекционеров.

— Спровоцировали!? Да я едва выжил!

— Вы развязали настоящую бойню, потревожив нас! Мы очень устали! После очередной бойни с Альянсом, они как одичалые волки брошенные стаей, бросаются на одинокого путника, а тут вы ещё откуда-то взялись. — прыснула с недовольством Маркиза.

— Мы наняли коллекционеров и приставили к ним нашего человека, чтобы убивать заговорщиков. — вновь встряла в разговор личность, загипнотизированная оконным видом. — Нынче, мир находится в серьёзном кризисе, а мы — в смертельной опасности. Наши запасы испаряются, как вода наполняет пустыню в мираже, многие хотят свергнуть нашего лидера, готовится заговор, кто-то вызывает волнения в рядах контрабандистов. Ты вполне подходишь на роль засланного Казановы. У тебя есть мотив. Альянс мог предложить или предложил такую сделку, благодаря которой, ты бы мог вернуть утерянное и потерянное, получить какую-нибудь теневую роль, спокойно доживая свои годы.

— Забавно это слышать, но если бы ты меня знал, ты бы не сказал в мой адрес таких вещей и вообще! Маркиза, что это за чёрт? — в отсутствии холодного мученика, я вернул самообладание.

— Ах да, прости, мой дражайший в прошлом, друг. Ты покинул наши ряды, я долго горевала по этому поводу. Даже не объяснился. Просто исчез. Нужно было найти подмену, познакомься, Кларк Уэрпер.

Представленный мне человек обернулся, бросив оконный вид. Юноша лет двадцати, с овальным лицом, гладкой рыжей чёлкой, пробор сбоку, зарождение усиков, в виде двух округлых хвостиков у губ, заострённым носом, пухлыми губами, немного глупым взглядом и не менее глупыми очками. Волосы блестели под действием лака. Он посмотрел на меня зловещим взглядом, разражаясь клоунской улыбкой. Потешное зрелище. По его задумке он смотрелся жутко или круто, но я только посмеялся ему в лицо, что не хило его задело, и он отвернулся обратно к окну.

— Я сам ещё не до конца разобрался во всём. Маркиза, хочешь — верь, не хочешь — не верь, но я не помню, последние два года своей жизни. Я не предавал тебя! О́сел в своём отеле.

— Бывшем отеле, мистер Де Фаре. — акцентировал, сопляк Уэрпер.

— Да, уже в бывшем, спасибо, что напомнил, la morve ne parle que derrière le dos. Альянс не предлагал мне никаких сделок! Вчера и вовсе либералов разминулся, с младшим Форрестом, папашу которого пришил, ещё в истинном обличии, но на устах был Флитвуд. Он отпустил меня, потому что, у него было дело поважнее. И странного союзника вы себе избрали. Коллекционеры сотрудничают вроде как со всеми, ни с кем вражды не ведут. Так себе союзничек. — вслух рассуждал я.

Виттрок-Хьюз во второй раз молча посмотрела на человека, давшего разминку моей челюсти. Он посмотрел на неё так странным образом. Всё равно что, они переговаривались силой мысли, и она сказала ему что-то такое, что было за рамками его понимания, но она повторила приказ более простым для понимания жестом. Моргнув глазами. Он подчинённый — она лидер. Она говорит — он выполняет. Склонившись на одно колено, он снял с меня наручники.

— Что ты делаешь!? — вскричал Уэрпер, оторвавшись от окна, чуть не вырывая подоконник.

— Прости нас, Алан. В этом мире, моральные принципы больше ничего не значат. Я искренне боялась получить нож в спину именно от тебя. В этом мире любой может быть предателем, но твоё предательство, далось бы тяжелей всего. — теперь она тоже оказалась на коленях, замочив свои колени, она прижала меня к себе, тем передавая мне своё тепло.

— Что есть, то есть. — согласился я и вдруг меня как ошпарило, что я был не один. — Слушайте, со мной был парень, глуповатый на вид, как твой Аланозаменитель в одежде пирата, которого я вынес на себе из окопов. С ним всё в порядке?

— Ты о том доблестном вояке? Он заявил, что это он вытащил тебя из того пекла после твоей дурной затеи, попутно отстреливаясь от коллекционеров. — не удивилась Виттрок-Хьюз и по моему выражению, уловила правдивую суть событий. — Вот-же-ж хвастуна и длинного на язык ты с собою прихватил.

— Пришлось. Он прихвостень Паркера, что-то вроде контролёра. У меня к вам предложение. Очень серьёзное.

— Насколько?

— Настолько, что может поменять расстановку сил, где мы, перейдём с цифры три, на цифру один, а совет…

— Опустим. — Виттрок-Хьюз ласково поцеловала меня в лоб. — С твоим контролёром всё в порядке. Набивает живот в столовой. Думаю, нам самое время присоединиться к нему, только для начала поменяем твои мокрые вещи.

— Да, сухая одежда и еда мне сейчас не помешают.

***

Человек, для которого я предстал теперь в роли гостя, а не боксёрской груши, отвёл меня в гардеробную. Где осталась моя старая форма, хранящаяся там ещё со времён «Красной Резни».

Красна резня — событие, произошедшее третьего января две тысячи сто двадцать девятого года. Крупнейшее сражение между Альянсом и Контрабандистами. В общей сумме на улицах Блаунза сражалось около ста тысяч человек с обеих сторон. Превосходство в количестве было трёхкратным и перевешивало в сторону Альянса, но сильная разница в количества, не дала перевеса в качестве. Мы одержали сокрушительную победу, захватив большую часть района «синих гвардейцев» и отдалили Альянс ещё дальше от победы в гражданской войне. Такое название, получено из-за крови погибших. Улицы окрасились в кровь, не сходившую до самого конца зимнего времени года.

Гардероб предстал таким же узким, душным полукругом с ящиками каждого, кто входит или входил в состав банды. Самая нижняя полка у двери с наклеенным синим куском изоленты и надписью: «А.Д-Ф. Р.9.Ш.1», настроченная при помощи корректора, который уже начал осыпаться, поверх чёрного, уже не блестящего дерева — принадлежала мне. Открыв полку, мне в лицо прилетел клуб пыли, от которого, я несколько раз подряд чихнул. Найдя на пуфике в середине гардеробной какую-то тряпку, я начал доставать каждую вещь. Перед этим избавляя её от пыли, словно старый, найденный антиквариат. Первым, что я взял в руки, стала серебряная цепочка с галкой, подаренная Норрингтоном на совершеннолетие. За ней, кобура из кожи кенгуру с орнаментом герба нашей семьи и моими инициалами. Я избавился от мокрого пальто, вытащив из него всё, что мне вернул подручный леди Виттрок, вернув всё что было. Я даже посмеялся, не веря своему счастью. Затем избавился от свитера и стянул сапоги с носками, оставшись в одних джинсах. В кобуру вошёл кольт, с красивым орнаментом, в виде дракона. Кольт достался мне по наследству. От отца. Вынув его, я прижал его к груди. Звук вылетающих пуль в голове, побудил меня вернуть его обратно в кобуру. Наконец, я взял серую форму с вышитым на груди гербом: цветок виттрок и скрещенные автоматы. В районе плечевых суставов красовались погоны: две ярко-чёрных звезды — мой ранг. Форма пахла старыми духами «Покалетта». Раньше — самая популярная марка духов среди знатной аристократии, но потом выяснилось, что создатель духов Покалетта — ещё и актёр, по совместительству, являлся ярым помощником «Серпа и Молота». Организации, члены которой, за короткий срок, стали слишком серьёзным игроком на игральной карте Блаунза и грозились выйти за его пределы и объединиться с кем-нибудь ещё, для свержения совета. Все его заработанные средства, шли на спонсирование их движения, за это он и был повешен. Производство духов свёрнуто, а «Серп и Молот» без финансовых вливаний, вскоре раскололся, а жаль — духи были знатные. Облачившись в форму, я достал и протёр военные берцы. С которыми, я прошёл через огонь, воду и медные трубы. Помимо этого, я нашёл ещё два перстня. Они вертелись на исхудавших пальцах, потом я просто спрятал их карман. После выжимки, я положил мокрые вещи в ящик и задвинул полку на прежнее место. Костюм из-за моей худощавости, сидел на мне не совсем уверенно, но я недолго переживал по этому поводу.

***

— Всё как раньше. — сказал я.

— А то! — с искренней улыбкой на лице ответила Маркиза.

Я содрогнулся. Думал, что сказал эту фразу не вслух. Ко мне уже поспел Сэм:

— Чтоб меня пираньи покусали! Я так рад, что ты жив! — с этими словами, он обнял меня.

Со стороны, это уж точно выглядело несуразно, поэтому, я лишь похлопал его по спине и еле-как отцепил его от себя.

— Садись, Алан! Я столько всего заказал! Готов съесть даже слона и ты наверняка тоже!

Мы сели за стол. Все были немы как рыбы, только Сэм бормотал какую-то песенку себе под нос, что-то вроде пиратского гимна, отрывчато мне удалось расслышать такие строчки:

Мы пираты — злобны как пираньи,

Хитры как лисы,

Остроухи и дальнозорки как орлы,

Покорители морей,

Ставших нам роднее домашних очагов,

Хранители сокровищ,

…

Лучшие кладоискатели,

Так говорят про нас,

…

Мы вовсе не бандиты,

Выживаем, как умеем,

Честными,

Увы! Не будем мы!

Пропев свой мотив, он покрестился и поцеловал крест на шее, который я не замечал до этого. Теперь он вообще был в другой одежде: чёрный свитер из шерсти яка, хлопковые брюки-чинос цвета морской пены.

— Куда делась твоя одежда?

— Одежда? Она в стирке, я отдал её забавной тётке. У неё совсем нет зубов — и она так забавно кряхтит, когда пытается что-либо сказать, ты бы только слышал, Алан. Такая умора. — раззадорился корсар.

Тёплые тона столовой с заполненными едой столами и лавками забитыми людьми, успокаивали меня. Обычные стены, покрашенные коричневой краской для дерева, чтобы стены не сгнили. Люстра, освещающая преимущественно центр столовой, оставляя в сумерках углы, но свечи с приятным ароматом тёмного шоколада делали эти сумерки приятнее полного освещения. Наконец нам преподнесли еду. Индейка, курица, свинина, баранина, даже мясо кенгуру, которых осталось совсем ничего. Салаты, торты от Наполеона до Брауни и Рафаэлло. Как будто мы пиршествовали. Я, не задумываясь, налетел на жаренные до хрустящей корочки крылышки, сочное мясо, обмоченное в очень сладком и пахучем соусе. Я ел быстро, невдумчиво, толком не жуя. За парой крылышек, я умёл из салатницы половину от всей порции греческого салата, вкус которого я даже не запомнил. Закидывал сухари с чесночным соусом, остроту которых, я сбавлял крафтовым пивом. Закончив жадную трапезу, я засмотрелся на остальных. Сэм так-же жадно уплетал лапшу с мясом, Виттрок-Хьюз спокойно попивала чай, дивясь моей дикости, Уэрпер ревниво давился, наблюдая за каждым моим действием.

— Вы же говорили, что у вас проблемы с запасами.

— Так и есть. Обычно мы питаемся гречкой с сыром или маслом, оставляя лучшее на потом, но время от времени, стараемся подсластить пилюлю нашим ребятам, иначе они забастуют и запоют удивительными для меня словечками, прибережёнными на чёрные дни. — вдумчиво ответила Виттрок-Хьюз. — Так с чем ты нам пожаловал?

Я подвинулся поближе к ней и нехотя, но всё же, подтянул к себе и Уэрпера.

— Вы читали первый том заповеди основателей? — спросил я.

— Помню наизусть. — не скрывая стыда ответил Уэрпер. — Если тебе не сложно, Кларк, произнеси вслух последнюю строфу. — вежливо попросил я.

Кларк, кажется, вник, Маркиза же любопытно перебрасывала свой взгляд между нами.

— У каждого есть срок жизни. Когда-то истечёт и мой. Замена мне нужна. И моей заменой станет, сын мой, младшая кровь. Я паду, как пешка, защищая и уступая своему королю…

— Я хочу стать канцлером, как и должен, был, четырнадцать лет назад. И вы способны помочь мне в этом.

— Но захотим ли мы?! — вполголоса вскрикнул Уэрпер, не желая пешкой быть.

— Падёшь ты пешкой, уступая королю своему, но король не станет бездействовать. Будь уверен — окупятся твои старанья. Я, как и ты — презираю, совет и обращаюсь лично к тебе. Даю признанье, отдаюсь на растерзанье взгляда твоего. Предал я множество людей, отцов своих кровного и учившего меня всю жизнь, предал сестру, предал жителей Альянса, перестал быть слугою вашим, стал мучителем, поддавшись своим порокам тёмным — открывшись тьме царившей внутри себя. Главное, что я предал любовь свою, лишился счастья и покоя, стал богом смерти и буду призираемым и ненавистным всеми вами, но позволь сказать в свою защиту. Я ошибся, всё испортил, понял поздно и исправить я пытался, не единожды, не только с вами, скрывая прошлое, но ещё тогда, когда носил имя данное советом. Как видишь — безуспешно, но вновь мне выпал шанс. Прошу доверься мне — как брату своему, хоть и видишь ты меня впервой. Я видел всё, познал истинную боль, сострадаю и готов понести наказанье в будущем, но сейчас — позволь спасти мне мир. И без помощи твоей мне не справиться никак…

— У всего есть своя цена. — жалобно прошелестела Маркиза.

— Есть человек, канцлер бывший — Декард Паркер. Заключил я сделку с ним. Отплачу я вам — миллион сейчас и десять, когда вернусь. Мне нужно — чтоб вы развязали полномасштабную войну. Это тяжело, но вам под силу. Поможет это вам найти союзников и на данные мне средства, протянуть до моего возвращения. Мне нужно покинуть Блаунз. Найти команду и корабль, а главное, что известно стало мне — возможно найдено лекарство, от всех болезней, но оно далеко и не факт, что лечит, не факт, что по силам мне добыть его, но я лучший среди живущих мореходов.

В суматохе чавканья, смехов и болтовни произошли пронзительные писки скамей и затихли голоса, все слышали последние слова мои. Не удалось их скрыть.

— А вы что уставились и смолкли!? Поставок разве нет вечерних!? Переговоры ведутся, не видите!? Ешьте мигом, пока я все миски ваши не поразбивала! — громыхая, закричала Маркиза, усмиряя открытое любопытство, сводя его к подслушиванью.

— А зачем тебе этот юнга? — спросил Кларк, этим вопросом возжелавший задеть Сэма.

И это у него отчасти получилось, но я движением ладони намекнул, что не стоит поддаваться на столь примитивные жесты провокации.

— Этот юнга и добыл сведенья о лекарстве. Совет тщательно скрывал это, но благодаря утечке, эти данные были вскрыты и сворованы, а Сэм оказался расторопнее всех и купил их, но я всё равно не знаю, чем он приглянулся Паркеру. Верится мне, что он видит в нём какую-то потаённую перспективу. Да, парень не дурак, но он был пиратом и толком не видел настоящей жизни, но если он не потонет в грязи этого мира, тогда из него может что-то получиться. Ловушки, по крайней мере, делает, что надо! — завершив свою речь, я налил себе кружку пива и жадно проглатывал литры холодного алкоголя. — Ну так что, по рукам?

— Откуда у бывшего канцлера столько кредитов? — восхитился Уэрпер, когда получил из моих рук обещанную сумму.

— Как видишь, Паркер вовсе не бедный человек. — порадовался я.

— По рукам. — смирившись ответил Уэрпер и поднявшись на ноги, при всех, мы пожали друг другу руки.

Я отсчитал ровно миллион кредитов и когда чахнущие глаза Маркизы сгребли жестяные блестяшки, она открыла рот:

— Ты же ведёшь набор в свой спасательный кружок? — манящим тоном поинтересовалась Маркиза.

— Да, а что? Желаешь вступить? — с той же страстью спросил я, раздражая Уэрпера.

Виттрок-Хьюз рассмеялась:

— Моё время уже уходит, Алан. Из-за моих язв, я уже полгода не могу насладиться цветущим телом Кларка. Ты сам это видишь, но я могу предложить тебе кое-кого.

— И кого же? — мне вправду стало интересно, кого она предложит.

— Помнишь Арчибальда?

— Тот, что Синклер?

— Да-да, именно он! Хороший парень! Вы ведь дружили, да?

— Ну-у, не зна-а-ю…

На деле, мы и близко ими не были. Арчибальд Синклер — неуверенный в себе тип, переживающий кризис среднего возраста, хоть ему и не было тридцати. Мы были двумя фаворитами Маркизы в своё время. Я не соревновался с ним, а он… Наоборот, но факт того, что я — сильнее Арчибальда во всём. Был слишком очевидным. Он не был так безнадёжен, просто был никогда не уверен в себе и своих силах. Боялся рисковать и даже когда был сильнее, предпочитал отступить, нежели довести начатое до конца, навязать и гнуть свою линию. Только это помешало ему добиться большего, оставило его на задворках.

— Не думаю, что это хорошая идея. Может быть, у тебя есть кто-то понадёжнее… Из твоих? — спросил я, в надежде на лучшую кандидатуру.

— У нас каждый на своём месте, извини. Только отставные… Брендан Крамер!

— Брендан Крамер. — вторил я. — Кто же он?

— Хороший парень, покинул наши ряды, как раз в поисках нового вызова. Хороший солдат, долго числился в регулярной армии Альянса.

— Звучит неплохо. Где я могу его найти или вы можете подтянуть его для разговора?

— К сожалению нигде и никак. — продолжил язвить Уэрпер, непонятно почему.

— Как?

— А вот так! Не судьба!

— Не зазнавайся, Уэрпер. Силы может и поубавились, но опыт я не пропил. — уже было обозлился я.

— Кларк! — рявкнула Маркиза.

Её выкрик нехило спугнул и смирил молодого, он смиренно опустил голову и сказал:

— Я прошу у вас прощения. Мы лишь предполагаем, где он находится.

— Ну, так говори свои предположения. Не тяни! — настаивала Маркиза.

— Он покинул Блаунз четыре месяца назад. Мы попытались задержать и поговорить с ним, но не успели. Он был непреклонен в своих последних словах, ну ты помнишь, Маркиза. Наша разведка предполагает, что он находится в лесах, неподалёку от западной баррикады. Он раскололся Христо, что у него там есть охотничий домик.

— Ясно! Если получится — навестим его по дороге. — я начал думать, для строящегося в голове плана, мне не хватало деталей — сведений.

Все думали, что я замолк надолго, и сильно удивились, когда я начал говорить и при этом уминать салат:

— Западная граница, да? Так-с. Там же есть железная дорога, депо или завод по производству электричек и поездов?

— Ну да. — тандемом ответили Маркиза и Сэм.

— Там не успели застроить стену, которую мы пробили год… То есть три года назад?

— Не совсем. Некоторая часть, да и та, на скорую руку. Хлипкая конструкция — не выдержит натиска со стороны внешнего мира, но и в совете не дураки сидят, поэтому уменьшили границу города и вырыли огромную яму. Сразу же за стеной. — тут уже Маркиза была одинока в своём ответе.

— Мг-м, а если представим, главное тут, представим! Я возьму поезд и врежусь в стену. Я смогу пробить её так, чисто теоретически?

— Да конечно! Стоп… — Маркиза застыла, Сэм и Кларк нервно напряглись. — Ты же не собираешься?!

— Сейчас можно покинуть Блаунз?

— Полная блокада. — скрещивающимся жестами отнекивался Кларк.

— Значит. Мы украдём поезд и пробьём стену… А там… Ну надеюсь… Нам повезёт и-и-и… Мы выживем — перелетим бездну, а против града пуль, на некоторое время защитят костюмы из кевлара, благо средств на пару комплектов у нас хватит.

— Что!? Я на это не согла… Кхъя… — Сэм подавился едой и начал издавать какие-то адские звуки.

Я в порыве гнева и стыда, схватил его за шкирку и ударил пару раз по спине, чтоб он смог нормально дышать и говорить. Помогло. Я прижал его спиной к столу:

— Слушай ты! Я всё уже решил! Твоё дело помалкивать! Я знаю, что план — безумен! Но ты сам слышал, город иначе не покинуть! У нас нет выбора! Вспомни свои речи, а теперь послушай, что ты говоришь и устыдись! Хочешь славы!? Так докажи, что ты её заслуживаешь, весельчак! — собрав на себе множество взглядов, я отпустил Сэма и намекнул, что ему стоит вернуться к трапезе и сам окинул взглядом всю столовую, люди меня боялись и отстраняли взгляды вниз или в сторону.

В это время Маркиза что-то нашёптывала на ухо Кларку, тот поправил свой свитер и с серьёзным видом сказал:

— Мы можем помочь с костюмами. У нас их, к сожалению, нет, но на территории всеобщего министерства есть подпольный торговец, у которого они есть.

— А я только хотел спросить у вас цену… — кисло отвернулся я. — А как мы проникнем на территорию министерства? Это же второй уровень. В отличие от этой дыры, там ведутся постоянные проверки и охрана территории. На их территории нереально иметь что-то запрещённое законом.

— Раньше, Алан, раньше. — скверно покашливая ответила Маркиза. — Альянс — это настолько зазнавшаяся контора ублюдков, что им уже лень проверять своё министерство. Они верят в то, что никто не станет укрываться в проверяемой зоне, но не все люди глупые. На территории всеобщего Министерства находится не один десяток запрещённых организаций. Мы не сидим, сложа руки, ты только помог в их развязке и дальнейшем окутыванием кнутами шеи членов совета. Мы окучиваем эти организации, стараемся помогать материально и когда-то хотели ударить оттуда, откуда они не ожидают. Похоже, что момент настал.

— Хорошо, леди Виттрок-Хьюз. Я вполне наелся. — я растягивал спину. — Сейчас ещё день и мне кажется, за костюмами будет лучше выдвинуться ближе к ночи или совсем за полночь, поэтому, я бы предпочёл выспаться. Где бы я мог это сделать? Моё прежнее место, я полагаю, занимает Кларк. — я играючи кивнул в его сторону.

— Можешь пойти туда, где был вначале своего пути. — предложила Маркиза.

— Эм… Ну… Я бы хотел спать один, а не с той девицей официанткой. Ты же знаешь, что это было мимолётное увлечение. — съёжился я, испытывая испанский стыд.

— А что ты так? Раньше ты любил спать с женщинами.

— Да я и сейчас… Но… Я хочу выспаться, а не кувыркаться.

— Хорошо, ты можешь лечь спать в кабинете сто девяносто три, на втором этаже жилищного блока. Раньше там был учебный кабинет, но сейчас, мы оборудовали его для гостей. Там много кроватей. Будет из чего выбрать. На свой вкус и цвет. — предложил Уэрпер.

— Благодарю. Сэм! Идём!

— Алан, я ещё немного поем, а потом поиграю в пинг-понг с каким-то наглым евреем.

— Твоя воля. Только этот еврей — Мухаммад. Вздёрнет тебя как портовую сучку. Он лучший здесь по игре в пинг-понг, после меня. Так что, не заигрывайся и приходи спать. Иначе сонного тебя даже младенец пристрелит.

— Хорошо, я понял.

— И перед тем как уйти! — я перешёл на повышенный тон. — Я смело подвергаю себя возможной опасности в будущем и заявляю здесь и сейчас! Всем вам и тем, кто это услышит, даже совету, а до них это дойдёт! Я — Алан Де Фаре! — я приставил большой палец правой руки к груди, а левую руку положил на стол. — И я стану новым канцлером Альянса! Время совета закончилось! Хотите вы этого или нет — я добьюсь своего! Обскачу любого конкурента, перегрызу ему глотку зубами — если придётся! Скоро! Скоро вам объявят! Что вы, будете сражаться во имя моё! Ради меня и за меня! Сейчас это может звучать смело — для большинства смешно, но ваш смех скоро прекратиться! Когда я воссяду на престоле! Пророчество отца сбудется! Совет падёт — настоящий канцлер займёт своё место! Да будет пролита кровь!

***

Готов ли я? Может, я буду ещё хуже отца? Во мне бурлит злость и ни одной хорошей мысли, только отголоски прошлых лет, гласящие название книги «О дивный новый мир». Рассуждая о себе и сулящем мне престоле — время пролетело незаметно. Я уже стоял лицом у двери с нужным мне номером. Прежде чем зайти, чёрт меня укусил посмотреть по сторонам. Что я ожидал увидеть? Раздражающую суету? Кто не пошёл в столовую — бегал по этажам. Все были чем-то заняты. Бесящие детские крики. Один парнишка беспокойно тряс книжку, а над ним возвышался, вероятно, отец, который подгонял его подзатыльниками. Напротив сидели люди преклонного возраста: читали газеты, играли в шашки, разговаривали о том, как жилось в прошлом веке. Для них оборудовали отдельный уголок с всякими настолками, стопками газет, даже декорационный ручей с приятным журчаньем, проигрыватель со звуками природы. Они сидели и наслаждались последними годами жизни, а молодые вынуждены работать и запариваться. Над разного рода мелочами и решать непростые моменты в своей жизни. Да, старое поколение было на их месте, но зачем они живут сейчас? Почему не хотят уйти, а желают мучиться и дожидаться неминуемого в проблемных телах? Гул начал залезать в мою нервную систему и конфликтовать с ней и с грустным вздохом, прервав все рассуждения, я толкнул дверь.

Помещение было пыльным, по-видимому, Уэрпер обманул меня и тут редко кто бывает. Но про школьный кабинет — сказал правду. Парты были сдвинуты к забитым досками окнам, а школьная доска упала на пол. В отстранённой от солнца стороне стояло несколько кроватей. В потолке была небольшая щель, из которой капала вода. Блаунз, Блаунз — город вечных дождей. Я выбрал кровать, примыкающую к стенке, завёл будильник на своих часах. Ложась, под моим телом, кровать издала характерный скрип пружины, несколько впившуюся в кожу, но не приносившую сильный дискомфорт. Забыл. Встал. Снял только берцы. Отряхнул постельное бельё и лёг прямо в одежде, накрыв себя шерстяным пледом.

***

В этот раз меня посетили воспоминания из военной академии, в которую я поступил многим раньше положенного возраста — в двенадцать лет. В академии всем заведовал Шон Форрест. В первую десятилетку, наши порты и незащищённые населённые пункты, подвергались нападению пиратов, но мы не могли им ответить, из-за их превосходства в водных просторах, наши корабли уступали в скорости, манёвренности, но имели большую огневую мощь, да только это не сильно помогало. В две тысячи сто десятом, отец объявил войну пиратскому союзу и отправил десяток кораблей атаковать Карибский остров, но те сокрушительно проиграли, заманив наши корабли в ловушку, и атаковали со всех сторон, но им не удалось потопить все корабли. Божьей троице удалось найти спасенье на острове «Золотого Кольца» — название дано из-за кольцевой формы и найденными, тремя годами позже месторождениями золота. Пираты начали осаду, но часть кораблей отправили на наш остров в поселение, позже вошедшее в состав Блаунза, но тогда носящее название — Эффорос. Так как на суше, пираты представляли собой лишь кучку неорганизованных шакалов, такие ничего не смогут сделать против организованной армии. Поэтому, они решили воспользоваться произошедшей заминкой — обобрать незащищённое население и под шумок уплыть. Лучшие люди, знававшие море — либо были в осаде, либо томились на дне океана. Отец принудил Форреста отправить всех самых лучших.

— Это мой шанс! — подумал пятнадцатилетний, самоуверенный юноша Алан Де Фаре, прознав о сулившей бойне в поселении из открытой замочной скважины дверного замка, скрывавшего (нет) от глаз очередное собрание семей основателей.

Шон Форрест был того же мнения, считая меня настоящим даром, но отец дал понять Шону, что не даст тому рисковать мной. Разговор с отцом лично — ничего не дал, он только запер меня в пентхаусе, но мои сослуживцы смогли тайком выкрасть меня и пробраться на лучший из оставшихся кораблей. В порту, меня застал Норрингтон. Я думал, он отправит меня домой, но вместо этого приказал всем оставшимся морским силам — подчиняться моим приказам и мирной походкой пошёл по своим делам.

Я понимал, что в открытом бою у нас больше шансов — нельзя принимать бой у извилистых порогов — скалистой местности служившей лабиринтом перед деревней. Там у пиратов будут возможности для манёвров, подходов и отходов, но их кораблей больше и вооружение не слабее нынешней горстки оставшейся в моём подчинении. Мы отплыли достаточно далеко от берега. Я поставил перед флотом единственную задачу — не пустить пиратов к извилистым порогам — любой ценой!

Мы ждали пять дней. Пять дней тишь да гладь. На шестой, когда я уже хотел отдать приказ к отходу, то заметил побуревшее и возбудившееся море, ранее имевшее прозрачность и гладкость. Недобрые вести. Так и получилось. Из толщ воды как киты начали взмывать пиратские корабли. Мы были в шоке, ведь корабли, которые могут свободно плавать под водой, без внешних новшеств — были для нас диковинкой. Не беря в счёт подлодки. Только после произошедшего, мы с Ричардом отрыли старые наработки «Прыгучей, воздушной подушки», содержащей в себе кислород. Устанавливалась под дном корабля. Раздувалась, для погружения и окутывала его защитным слоем, но этот слой имел огромный вес, что прижимает корабль ко дну, но когда нужно было сжать защитный слой, то он работал как баскетбольный мяч. Корабль отпрыгивал от дна прямиком к воздуху. Шесть посудин с нашей стороны — против двенадцати пиратских. В моей голове было лишь три тактики дальнейшего действия: Иглы — это когда все корабли разбивались на пары и вдвоём с разных сторон заходили на одинокий корабль. Кость — это когда каждый корабль отбивался от строя и пытался выискать брешь в строю противника, если это удавалось делать, то остальные корабли шли как поводыри. Кулак — все корабли нераздельно шли на таран.

— Разделяемся на иглы! Иглы! — протрубил я через радиоприёмник, связываясь с командирами пяти других суден.

Первая волна снарядов накрыла нас, но не нанесла серьёзных увечий, но наш противник не был уверен в своём превосходстве и решил играть не по правилам — непонятным нам способом, благодаря какой-то штуковине, смог вырабатывать ультразвуковые волны, из странной штуковины, замаскированной под фигурами из костей животных. На самих пиратах, как мне доложили, были огромные шапки, закрывающие их уши.

— Планы меняются! Кость! Кость! Повторяю! Кость! — доложил я, пока связь не накрылась.

Со второй волной снарядов, обшивка судна усердно справилась. Я не стал разворачивать корабль — пошёл вперёд, чтобы стянуть на себя все корабли и разорвать блокаду, дав воздух остальным пяти кораблям. Я даже не пытался избегать летящих снарядов, да и неповоротливость центрового судна не дала бы мне этого сделать. Первой потерей, увы! Стал наш корабль, барк Аарона Брукса, моего хорошего приятеля, который помогал мне вначале моего пребывания в академии. Он пытался пробить брешь, развернувшись на юго-восток, но ему навстречу вылетело сразу два корабля, раздавив его. Пятеро против двенадцати. Круг, сжимавший нас, становился уже. Я видел, как наши шансы на победу таят. Я начал терять над собой контроль, чувствуя вину, но чего мне было не занимать, так это силы воли. Я взял верх над собой и вернул себя в норму сильной пощёчиной.

— Гарет! — мой боцман, человек тяжёлой руки.

Никогда не любил находиться на капитанском мостике, всегда находясь внизу со всеми.

— Да капитан. — быстро поспел он.

Находясь в самом эпицентре сражения, я не мог задать ему длинного вопроса. Звуки вылетающих и попадающих снарядов, а также шум разбушевавшегося моря, заглушал речь. Так что тот факт, что он услышал меня с первого раза — чудо. Сделав из рук импровизированный рупор, я заорал во всю глотку:

— Поднимись на мостик! На мостик срочно! Боцман! Гарэт!

Находясь на лестнице, он показал на отсоединившуюся деталь на палубе и сказал, что как дочинит её — сразу поднимется ко мне. Я отошёл от штурвала, взяв подзорную трубу. Обстановка изменилась. Я буквально ни черта не видел, только дым и бьющий в нос запах горелого. Погода с ясной переменилась на пасмурную.

— Капитан. — окликнул Гарет.

— Из-за их установок, мой машинный телеграф барахлит — и я не знаю, набрали ли мы достаточную скорость, чтобы открыть огонь. Сам знаешь — эти чёртовы пушки, замедляют корабль при выстреле.

— Да, отдача у них что надо! — отметил Гарет. — Докладываю! Корабль набрал нужный ход! Мне приказать открыть огонь?

— Да, друг мой — пора и нам выйти на сцену!

Гарет выпрыгнул с мостика, не воспользовавшись лестницей, заработав трещины в костях, а я, дрожа, залип у карты моря. Только-только, я задумался, что делать дальше? В нас влетел снаряд. Это не первое попадание и даже не второе и третье, но оно, оказалось, серьёзней минувших. Мало того, что нас тряхнуло, так ещё и отрубился свет в рубке и из строя вышло почти всё оборудование. Я услышал какие-то страшные вопли и мольбы о помощи у господа. Я вышел из рубки, и мне не понадобилось спрашивать, в чём дело. Я увидел огромную волну, высотой более тысячи фут — шедшую прямо на нас, сминая пиратские корабли. Я вернулся в рубку, вжавшись руками в штурвал, переведя его на ручное управление. В моей голове сидел только один вопрос:

— Как сделать резкий манёвр на нашей посудине?

Практически непосильная задача, но волна шла на убыль, что увеличивало шансы выжить, в случае кораблекрушения, но лишь мизерные шансы. Я понимал, что столкновения — не избежать, но можно избежать столкновения вариации лоб в лоб, для этого нужно было сместиться в одну из сторон. Я завернул штурвал в левую сторону, ну как выбрал, штурвал не хотел поворачиваться вправо, так что — выбирать мне не пришлось. Стоит отдать моей команде должное. Невзирая, на более вероятную, чем выживание кончину, они продолжали выполнять свою работу, а это значит, что я — должен выполнить свою! Сражение продолжалось, несмотря на волну-убийцу, пожирающую всё подряд на своём пути. Второе серьёзное попадание. Можно полагать пробоина, корабль начало клонить вправо, я вернул штурвал в режим авто и задал маршрут. Сейчас — я больше нужен на палубе, чем здесь. Я — как и Гарет не стал спускаться по лестнице, а просто спрыгнул с неё, подвернув правый голеностоп, но это незначительно — идти я могу — значит всё нормально. Сделав пару шагов, боль сковала меня, я упал на колено. Сейчас, больше всего на свете, мне захотелось, сдастся, но подняв голову и уловив пару взглядов своей команды, которая надеялась на меня — я не мог подвести их. Только не сейчас. Поэтому задрав голову, я гордо поднялся, опёрся на прикованный ящик и, сделав невозмутимое лицо — оттолкнулся от него, окончательно закрепившись на ногах, держась за выступающий канат.

— Так! Команда! Нас немного потряхивает и ситуация вышла за рамки патовой, грозясь стать для нас погибелью! В голове каждого из нас проносилась такая мысль и если погибать — то с высоко поднятой головой! Но! Не стоит думать только о гибели — не всем суждено сегодня умереть, я уверен! И думаю, мы не будем зачислены в список мертвецов! Слушайте мой приказ! Скидывайте все балласты, что у нас есть, я знаю о пробоине! Всё что есть! Даже личные вещи и снаряды! Всё что есть! И когда подойдём к той выпирающей скале — которую я приметил, когда поднимался. — Кидайте якорь так, чтобы он зацепился за неё! Мы попробуем сделать резкий, возможно даже цирковой манёвр и обогнуть волну! Передайте техникам, заняться пробоиной по правому борту! Не опускайте руки — никто! Мы ещё не погибли! Лично я — свою жизнь так просто — не отдам! Сражайтесь до конца! Шансы! Шансы есть всегда! Всем всё ясно!?

— Да капитан! — ответил хор.

— Вот и славно! Поехали ребята! — я захлопал в ладоши — это было как бы боевым кличем, побуждающим всех действовать энергичней.

Я поспешил вернуться в рубку. Боль накатывала с новой силой, попрыгивая на лестнице, я вернулся и взял в руки штурвал. Мне ничего не оставалось, как стараться удерживать штурвал ближе к левой стороне. Мои уши уже свыклись к шуму выстрелов и бушующей стихии вод, он стал мелодией сопровождающей нас. Мы ещё отстреливались. Наугад. Лишь мельком, мне удавалось приметить силуэты пиратских кораблей, отличавшихся своей уродливой кривизной.

— Команда скинула балласты, а механики почти заделали брешь. — доложил Гарет, с лестницы.

Им удалось восстановить шаткое равновесие, но более мелкие волны, разыгравшейся бури, не давали мне полного контроля. Одна моя ошибка и мы уйдём ко дну. Я хирургически проворачивал штурвал в нужную сторону, чувствуя приступающий пот. Я ощущал себя хирургом, делающим очень сложную операцию Скала! Скоро всё решится!

— Якорь! Живо!

Я услыхал характерный звук цепи — якорь летел несколько секунд и звук камня, по которому скользит, метал и финальный чирк…

— Боже! Зацепился! — вскрикнул я, прикусив язык и чуть не упав.

Вся команда вцепилась, во что только можно было, я начал выполнять манёвр. Штурвал уже дважды перестал мне подчиняться. Хруст. Перелом. Я поскользнулся из-за воды, которая уже вливалась в мою рубку, сделав пол очень скользким. Корабль начал западать вправо, и я улетел в эту же сторону своего мостика, пробив стекло своим телом и чуть не выпал, лишь в последний момент, успев ухватиться за раму, дрожащими и влажными руками. Встречный ветер раскачивал меня, словно прося сорваться в бездну, я было уже подумал, что мне не миновать будущего паденья, но всё же, на морально-волевых, я влез обратно. Ползком, ухватываясь, за шероховатые обломки выпятившегося металла, из которого состоял пол в рубке, я достал до штурвала. Оставалось совсем мало времени для манёвра, я сам уж было начал молиться вслух, но быстро заткнул себя. Если бы бог существовал на самом деле — мы бы не оказались в такой западне. Наша посудина перетягивалась как канат, и задать свой маршрут было практически невозможно. Я отпустил штурвал, закрыл глаза и начал надеяться на лучшее. Столкновения. Штурвал вырвало с корнем. Вода окутывает — лёгкие наполняются.

ГЛАВА 9. ПО КАНАЛАМ К ЦЕЛИ

— Алан! Алан! Проснись! Алан! — воззвал голос откуда-то из глубины.

В этот раз, я встал мгновенно без сонливости и усталости. Перед моим лицом маячило морда Сэма.

— Маркиза приказала тебя будить, я бы сам…

— Всё, я понял! Умолкни! — я влез в берцы, толком их не завязывая.

Обстановка не была такой как обычно. Коридоры как будто стали у́же, лампочки мерцали. Создавалось ощущение, что я на время стал главной жертвой во второсортном триллере. По пути, я поправлял помятую одежду, на Сэме уже был одет его коронный пиратский (клоунский) прикид. Мы спустились на первый этаж, где нас уже ждали. Вслед за Маркизой, Кларком и ещё тремя людьми, мы вошли в тёмную комнатку с маленьким столом посредине, набитым оружием по самые края.

— Наконец-то ты проснулся, мой засоня! — сказала Маркиза, проведя ладонью по моему ребру.

От её касанья, мне стало хладно.

— Пока ты спал, мои ребятки добыли нужные сведенья. Во-первых — есть нужный бронепоезд. Он час назад прибыл в депо и простоит там ещё не меньше двух. После этого, он поедет на зачистку близлежащих территорий вокруг города. В депо есть наш человек — можете не искать его. Когда проникните — он сам вас найдёт. На его слова скажите — Гарпун, гарпуну. Это кодовые слова.

— А почему именно такое сочетанье слов? Почему два слова, а не одно? — спросил Сэм, состроив глупую гримасу.

— Это первое, что пришло на ум, мой мальчик. Никакой предыстории.

— Понятно.

— Что дальше, Маркиза?

— Наш человек поможет провернуть угон поезда, а наши ребята займут позиции на крышах неподалёку и помогут вам в случаи погони, но до этого вам бесшумно придётся проникнуть на территорию Министерства и открыть для нас дверцу. Обесточить ворота.

— Разберёмся. — сказал я, переключив внимание на лежащее оружие.

— Вы пойдёте туда через старую канализацию. И у меня просьба.

— Для тебя всё что угодно.

— По слухам, там пропала группа исследователей из научного центра Альянса, но это не так важно. Важна цель, с которой они там были. Они разыскивали растение, позволяющее оттянуть смерть от flogeros`a. Мы и сами знаем немного, только то, что оно: зелёное и рассыпается при прикосновении. Если это растение действительно может оттягивать срок смерти, и вы найдёте лекарство, мы сможем спасти ещё больше жизней. Из-за этой дряни, нам пришлось оцепить половину района, почти большая часть населения изнемогает на койках, сгорает заживо, а мы ничего не можем сделать. Бедные детки…

— Хорошо, мы поищем.

Уэрпер злобно вручил мне пару двустволок, ударив ими мне по груди. Сэму Маркиза отдала два пояса с дробями.

— В канализациях небезопасно! Смотрите по сторонам! — саркастично напутствовал он.

— Вам уже пора! Костюмы в ателье. Название странное — Erifnug Nrober. Не ошибётесь! — сказала Маркиза и пнула стол, тот отлетел в другой угол и перед нами предстал люк.

— Неплохо, Мисс Виттрок.

***

По спуску, я ожидал столкнуться с ужасным запахом экскрементов. И спускался, уже морщась, но из запахов, я ощутил только сырость.

— Фух! Ну и дыра же, да? — спросил Сэм.

Спуск по лестнице дался ему нелегко, на этот раз, я дал ему время отойти. Маркиза скинула нам фонарик и закрыла люк.

— Если бы ты родился здесь, то для тебя это место не отличалось от того, откуда ты спустился. Судя по словам Кларка, мы тут гости и хозяевам сие места, может чересчур, понравится наше присутствие, да так, что придётся прорываться с боем. Если тут есть кто-то или что-то, то он или оно скоро прознает о нашем присутствии.

Сэм утвердительно кивнул и мы начали пробираться вглубь канализации. Чем дальше мы заходили, тем больше я не сомневался в том, что мы здесь не одни. Дойдя до обвала, мы пошли на спуск в месте, где обвалился пол. Спускаться нужно было по хлипкой и обваливавшейся конструкции. Спускались мы по одному, и каково было моё удивление, когда мы попали на чью-то заброшенную базу, оказавшуюся сущим адом. Всюду трупы, кровь, обглоданные кости, всё разбросано и растаскано. Я приставил указательный палец к губам и большим пальцем показал Сэму, что мы должны идти, не создавая шуму. Переступая через останки, и тщательно рассматривая их схожую одежду, я мог сделать вывод, что это была не простая шайка. Пройдя дальше вглубь контрольного пункта, мы поняли, что монстры были не единственной проблемой. Кто-то им помог. Следы от пуль на стенах и гильзы на полу, засохшая кровь на стенах и едкий запах разлагающихся трупов. Звери бы не допустили, чтобы мясо разлагалось. Я задержал дыхание и начал дышать ртом, а вот Сэм не догадался до этого, и всё что он съел, незамедлительно вылезло наружу. Я снял с его головы треуголку и прижал её к его лицу, чтобы перебить этот запах.

Пройдя место основных военных действий, мы попали в пустое помещение с зарисованными стенами, посвящёнными — давно исчезнувшему Клану Белого Креста — полной противоположности Альянса. Альянс объединял в себе все народы и расы, потому и получил дополнение — «Народных Республик». Приверженцы белого креста принимали только европеоидную расу. Остальные расы для них были отребьем, творениями дьявола, от которых нужно избавить нашу планету. Этот клан, так далеко залез в корень нашего общества, что Норрингтону понадобилось пять лет, чтобы очистить нашу историю от этого merde. Пройдя ещё глубже, мы попали в длинный коридор, где я увидел, на одной из многочисленных дверей, едва видимую надпись: «Хранилище данных».

— Сэм! Нам сюда! — прошептал я.

Сэм встал в ступоре.

— Зачем? Нам разве не нужно идти дальше?

— Нужно, но здесь могут быть полезные данные. Мы сейчас ходим по штабу Клана Красного Креста, который вымер двадцать три года назад, как я думал. Возможно, в той комнате есть ответ на этот и другие вопросы.

Сэм безропотно согласился, и мы подошли к двери. Ручка спокойно поддалась, но издала слишком громкий звук, словно умирающая лама. Ответом на этот стон ламы, стал злобный рык и звук лап, еле идущих в нашу сторону. С каждой секундой, звук был более чётким, лап стало больше, медленный шаг сменился на бег, а рык перешёл в вой. Казалось бы, нужно скрыться за дверью, но мы оба почему-то стояли как вкопанные, боясь выдохнуть и пошевелиться. Ещё через несколько секунд я увидел тень. Огромную, похожую на волка, но очень странную, я хотел обдумать, как можно было бы подробнее описать эту тень для самого себя, но животное само вышло на свет. Туша, покрытая кровью, из которой торчали кости, закруглённые и достававшие до самой макушки передние клыки, на которых ещё оставались свежие куски одежды, шерсть дыбом. У меня встал ком в горле.

— Ал-л-л-ан! М-м-мен-н-я ж-ж-и-изнь к т-т-ак-ком-му-у-у н-не г-гот-тов-вил-ла-а-а.. — едва выронил Сэм.

Его глаза казалось, вот-вот вытекут вместе со слезами, а сердце билось так сильно, что казалось — пробьёт себе путь наружу.

— Меня тоже, но мне пришлось!

Я открыл дверь ударом ноги, взял Сэма за шкирку и толкнул внутрь. После выстрелил из двустволки для отпугивания и поспешил закрыть дверь. Первым, что мне попалось на глаза, стал небольшой стол с кучкой открытых книг, которым я подпёр дверь. Хранилище — оно на то и хранилище. Маленькое помещение с нержавеющими стеллажами, заполненными бумажной макулатурой. — Пока мы в безопасности — ищи всё, что нас может заинтересовать!

— Н-но т-там ж-же эти твари, они р-рано или поздно п-пробьются к нам. — в тревоге верещал Сэм.

— Ну, сейчас же они не пробились, да и мы видели только одного, так что ищи!

— Но звуки… — не утихал он.

— Ищи!

Я зарядил двустволку новой порцией дробей и отложил в сторону, чтобы ускорить количество просматриваемых данных в минуту. Я начал просматривать самые нижние ряды полок, присев на одно колено, ведь внизу все самые ценные данные — общеизвестный факт. Этот факт был подтверждён после опрокинутых на пол трёх неинтересных папок о: запрещённой литературе для граждан Альянса, конституции при правлении Творца Гектора и архитекторский проект не построенной аллеи. Компромат на Альянс. Совет Круга — коим они предпочитали называться до получения власти. В найденном документе приводились доказательства о превышении полномочий, все тёмные делишки и нижнее бельё совета, но почему это находится здесь? Почему никто не рыскал здесь до нас? Неужели Белый Крест возродился и начал копать под совет, чтобы уничтожить его? Судя по всему, кто-то уцелел после охоты. Отголоски, нашедшие укрытие в канализациях и рядах контрабандистов начали действовать тем же способом, что и их новый враг — из тьмы, готовя переворот. Только вот, похоже, что Альянс прознал об этом чуть раньше, чем Белый Крест был готов объявить всему миру о своём возвращении. Думаю не без их помощи, монстры нашли лазейку, тем самым попав сюда. Тех, кто уцелел — добили, но это лишь мои догадки, на основе увиденного и прочитанного: о каком-то ордене Зова Света, получении каких-то двадцати процентов от Спарты, раз в полгода, городе служащим одной большой поляной для опытов, но не всё правдиво и не всё не правдиво.

— Алан! Я нашёл кое-что интересное! — сказал Сэм, тем самым вырвав меня из временного континуума.

— Что у тебя?

— Карта! По дате, этого года выпуска! — он высыпал из металлической тары карту из прочной бумаги.

— И что? Ты думаешь, я не знаю этот остров, все его извилины, кланы, государства, общины, народы?! — раздражённо ответил я.

— Да подожди ты!

— На кой чёрт нам карта!?

— Да стой же ты! Это необычная карта! Она отличается от той, что я знал!

— Дай сюда! — я выхватил карту из его рук.

— Пожалуйста. — растянув довольную мину, расставил руки в сторону, отойдя от меня на пару шагов.

Карта действительно разительно отличалась от той, что я мог лицезреть своими глазами. Я словно проснулся в новом мире, наполненным новизной, вызывая диву. Я потерял дар речи на несколько секунд, вглядываясь и считывая пометки по новым территориям, о которых не слышал никогда раньше.

— Берём её с собой и ещё папку документов — я отдал ему свою находку. — Можешь её смять. Больше нам нечего здесь искать.

— А что делать со зверьми? Они вроде затихли, но мы же не можем просто открыть дверь!

Я как-то и позабыл о стае, которая напомнила о себе массовым скулением и царапаньем двери. Потайного выхода здесь не наблюдалось, но в голове созрела одна идея.

— Делай как я и не задавай глупых вопросов. — после сказанного, я быстро толкнул один из стеллажей, следом пошли ещё два. Я создал аналог баррикад.

— Слушай, я знаю, что стоило бы задать этот вопрос гораздо раньше, но всё же… Ты знаешь, как обращаться с двустволкой?

— Да, Алан, вполне. — обнадёжил он.

— Отлично! Сейчас я отодвину стол, который не даёт этим чудам потаённых канализаций достать нас, а ты займёшь позицию в самом конце комнаты и будешь выпускать по дроби, сразу же, как увидишь любую часть их мерзкого тела. Понял?

— Да!

— Замечательно!

Подойдя к столу, я ощутил на себе пристальный взгляд Сэма, хоть я и не видел его, но наверняка знал, что он смотрит на меня, как на мертвеца. Это и вправду рискованная идея, потому что, мы не знаем, сколько существ там ошивается. И если они прорвутся — не жить нам обоим.

— Готов?

Ответа не последовало. Впрочем, молчание — знак согласия и после этой мысли, я собрался отодвигать стол. Чем дальше, я отодвигал этот спасительный барьер, тем свирепей становилось намеренье этих созданий поживиться нашими телами. Они изо всех сил долбились в ставшую на время нашей — дверь и в какой-то момент, они залпом отшвырнули меня вместе со столом. Из-за неожиданного развития событий, я не успел приготовиться и ударился виском о пол, что вывело меня из строя. Я слышал искажённый звук вылетающих дробей, стоны, вой, но глаза видели лишь размытое пятно. Сейчас — я был самым беспомощным человеком в мире. К моей удаче — это продолжалось недолго, и я, увидев рычащую пасть у своей ноги, одарил её дробной пищей, раздробившей голову на две части. Сэм за это время застрелил двух собакоподобных существ. В потолке была решётка, и из неё свалилось ещё одно такое творение, падая прямо на меня, я спустил в него целую обойму, уже из кольта, прежде чем, омылся кровью мёртвой тушки.

— Ты живой? — с трудом спросил Сэм, помогая убрать с меня мертвечину.

— Да-да, в полном. Нужно убираться отсюда! — задышав, проронил я, после того, как Сэм избавил меня от существа, сдавившего мои лёгкие.

Покинув хранилище, мы перешли с медленного шага на скорый бег. Минуя коридор, мы обнаружили, что база не обладала великими размерами, так как за огромным коридором с великим множеством дверей последовала винтовая лестница, ведущая наверх. Пробежав по ней, мы вновь попали в канализацию. Чутьё подсказывало — выход близко. Чутьё не подвело. Спустя несколько минут блужданий по кишкам канализации, мы нашли прямую лестницу с люком, точно принадлежавшую второму уровню. Поднявшись по липкой лестнице, я аккуратно приоткрыл люк, чтобы осмотреться.

ГЛАВА 10. НЕСЧАСТНЫЕ ЛЮДИ

Люк находился в одном из закоулков, ничем непримечательным, что играло на руку. Не хотелось бы вылезать посреди министерства, хоть и не такого охраняемого как раньше. Оказавшись уже на свежем воздухе, он был настолько пленительным, что чуть не опьянил меня, когда я увидел пару караульных, совершающих плановый обход. Я схватил Сэма и прижал к стене в тёмном углу, прижав ладонь к его рту. Оставалось лишь молиться на близорукость караульных. Пара альянских караульных прошла мимо, даже не оглянувшись, тогда я отпустил Сэма и тот упал на колени, цепляясь за воздух как утопающий.

— Извини, что зажал и нос. Сам не сразу их заметил.

Пока он переводил дух, я решил осмотреться. Находка повергла меня в шок, а Сэм начал скулить, сдерживая вырывавшийся крик.

— Тише! Прошу! — попросил я, подходя к стене, у которой по линии лежали тела в жёлтых дождевиках с красными пятнами в районе затылка и на стыке лопаток.

— Бедняги. Не заслужили вы такой участи. — с этой мыслью, я присел и решил осмотреть тела.

Удача и тут была на моей стороне. Один из исследователей, как стало понятно по нашивке исследовательского центра, спрятал за своим плащом борсетку. В ней лежал запечатанный конверт, распечатав который, я проникся приятным запахом свежей печати и получил удовольствия от звука раскрытия бумаги. В бумаге была вся информация об их исследованиях. Объектом их исследований, стало растение, получившее название — зеленица. По началу, учёные предполагали, что зеленица может являться лекарством от flogeros`а, но последующие исследования и опыты показали, что зеленица — временное обезболивающее, на время блокирующее симптомы болезни. В свой последний раз, они спускались в канализацию, для сбора зеленицы, чтобы потом передать её в лечебницы. Напоролись на тех-же монстров, что и мы и были вынуждены выбираться наружу через другой люк. Но тогда почему их застрелили? За то, что хотели помочь?

— Вы сделали огромное дело, да упокоятся ваши души. — произнёс я шёпотом, пряча конверт во внутренний карман.

Зная о наличии такого документа у себя за пазухой, я даже приободрился.

— Что ты нашёл? — спросил Сэм, отойдя от шокового состояния и уже перегораживая мне обзор.

— Важные для мира документы. — обобщил я и приметил ещё одну деталь.

Кровавый шлейф от тел до мусорного бака. И много кабелей, ведущих от бака и до щёлки на крыше здания напротив нас. Слегка отмахнувшись от Сэма, я подошёл к нему, внизу были колёсики и, нагнувшись, я усмотрел большое пятно на кирпичной стене, скапливающееся внизу щели между стеной закоулка и мусорного бака.

— Подсоби, весельчак! — приказал я.

Вместе мы отодвинули бак без лишнего шуму и обнаружили рычаг.

— Ну конечно. Выключатель. Только почему здесь, не соображаю.

— Какой выключатель?

— Помнишь, леди Виттрок-Хьюз говорила о том, что нам нужно помочь им с проходом на второй уровень. Та-дам! Вот и он! А… Постой… — сообразил я.

Ответ на этот вопрос у меня был. Это лично я отвечал за месторасположение рычага отключающего электрические ворота. Они после того, как вышвырнули меня, даже не удосужились перешерстить документацию на моё имя. Об этом рычаге, я когда-то рассказывал Маркизе с мыслью, что эту лазейку уже закрыли. Хах, ну и случай.

— Что? Стою!

— А теперь идём! — я дёрнул рычаг.

Изначально удачное местоположение нашего выхода из канализаций, теперь уже не казалось мне таким удачным. Выход из неосвещённой зоны выходил на площадь, располагающуюся перед министерством, та в свою очередь освещалась фонарями, но и у них был минус, состоящий в том, что свет не доставал до уголков площади. Придуманный за минуту план заключался в том, чтобы дойти до нужного места придерживаясь стен, покрытых тенью, нужно было действовать быстро, чтобы успеть дойти до того, как луна начнёт освещать место нашего перехода. Мы шли: прижавшись вплотную к стенам, что со стороны выглядело уморительно. Это похоже на ситуацию, когда парень с девушкой не могут перебороть кипящую в них похоть и желание овладеть друг другом и ces deux-là baisent comme des lapins. Очень тихо, боясь разбудить спящих за стеной родителей, одного из участников акта.

***

Это было серьёзным испытанием для мышц всего тело. Пройденный маршрут вывел нас из колеи, но это не помешало нам добраться до нужного ателье, точнее быть подвальчика с названием, которое, если читать задом наперёд, мигом расшифровывалось как — Gunfire Reborn. Дверь нам отворил милый на вид старичок. С головы, которого свисал забавный чупчик, а во рту у него была морковь, за место сигареты — известный приём, для заядлых курильщиков, чтобы бросить — поначалу им нужно что-то грызть. С нами он был очень приветлив и обходителен. На мой вопрос, почему он заведует оружейным магазинчиком, скрытым под ателье, он дал чуткий ответ:

— Умиротворяет каждый день вредить тем, кто отнял жизнь жены, да и меня не заподозрят в неблагочестивых делах. Ведь я всего лишь старик, шьющий костюмы на заказ, а до этого торговец антикварных вещиц.

Он провёл нас в уютную комнату с камином, парой кресел и кроватей. Всё оружие находилось под выдвижным полом. Наш заказ был готов. Открыв шкаф и вытянув раздвижную койку, он снял с петель два костюма из кевлара. Проверив прочность выстрелом из кольта. Пуля застряла в нагруднике. Повертев искорёженный и обжигающий кусок свинца, я раскрыл корку с кредитами и оплатил заказ. Когда старик показал в сторону примерочных, к нам ворвался совсем юный парнишка в форме караульного Альянса. Форма была потрёпанной и не до конца одетой. Пот с его лица тёк ручьём, глаза напуганы.

Старик раскрыл карту, объяснив, что это его сын, когда я готовился пристрелить юнца. Ровесник Сэма оповестил нас о том, что нас кто-то сдал. Рано или поздно это должно было произойти. Мы мигом пошли натягивать на себя костюмы, свои вещи, я приказал сжечь, заблаговременно вытащив всё ценное и получив для их хранения пояс. Старик потянул нас к запасному выходу, но сейчас, только Сэму суждено воспользоваться им.

— Сэм! Уходи через запасной выход, а я как можно дольше постараюсь продержаться. Тебе придётся без меня дойти до депо и найти нужного человека. Угнать бронепоезд, а там и я уж поспею. Кто-то из нас должен сейчас выиграть время — и этот кто-то — я! Гарпун! Гарпуну! Не забудь!

— Алан! А если я не справлюсь?! — Сэм чуть ли не рыдал.

— Не раздувай из сего мыльную оперу! Я своей жизнью жертвовать не стану! Просто так нужно! А сейчас — беги! Живо! — Сэм ушёл через потайную дверь под лестницей.

— Мы не успели познакомиться, меня Аланом зовут, а вас мистеры?

— Я Чарльз Уолкер, мой сын — Томас.

— Ну, что же, сейчас нам предстоит непростая задачка.

Военные единицы Альянса решили начать не с прямолинейного штурма, а с простой сирены и требованием сдаться добровольно. Пользуясь любезностью с их стороны, мы на пару с Чарльзом установили растяжки у входов в лавку и подвал. Томас вооружился снайперской винтовкой и ушёл на крышу. После пяти безответных с нашей стороны минут, диктор альянса попытался перейти на личности:

— У нас есть два предложения! Первое в отношении двух — Чарльза и Томаса Уолкеров, вы можете стать героями — схватив опасного преступника и заговорщика — Алана Де Фаре. Если вы пойдете на сделку, то со своей стороны мы обещаем быстрый карьерный рост для Томаса и земельный участок лично для вас, Чарльз! — промешкав, диктор озвучил и второе предложение: — Мистер Де Фаре, есть предложение и для вас! Вы можете избавить мир от этих двух предателей! И мы обещаем вам честный суд и возможность начать всё с чистого листа!

Лёжа за прилавком, Чарльз предложил поменять мою двустволку на штурмовую винтовку калибра — G36. Я согласился.

— Заманчивые предложения, но мы вынуждены отказаться. — Том будто прочитал мои мысли и после этого сделал контрольный выстрел.

Мы с Чарльзом незамедлительно вылезли из-за прилавка и поддержали огонь. Первую десятку мы перебили на ура, но на подкрепление пришли щитоносцы с огнемётами. Стрельба теперь потеряла всякий смысл. Пули отлетали от щитов как прокажённые. Чётко понимая своё преимущество, щитоносцы сокращали расстояние. Чарльз решил действовать радикально: он дополз до другого края прилавка и, отодрав коврик для ног прибитый гвоздями, открыл потайную крышку и достал оттуда какую-то странную установку.

— Что это, Мистер Уолкер? — любопытство действительно поглотило меня, ведь это было аналогом гранатомёта, схожего с которым, я никогда не видел.

— Это, друг мой — прототип гранатомёта, производства Виттроков. Подарили на всякий случай. Думаю — он наступил. — сказал он, не покрывая улыбки и катнул его в мою сторону.

Он не стал объяснять, как пользоваться из-за внешней простоты механизма — для выстрела достаточно нажать на курок. Что я и сделал. Вылетел снаряд, за которым произошёл ошеломительный взрыв, похожий на хлопок с сопровождением звуков разбитых стёкол, фундамента зданий. Мы устроили мини-апокалипсис.

— Членам круга это явно не понравится. — сказал спустившийся к нам Том.

— Это очень хорошо, сынок. — отец погладил руку сына. Наше происки с выстрелом, уничтожающим всё в округе — теперь грозят нам муками и смертной казнью, если мы проиграем, и нас возьмут живыми. Уолкер старший подкинул новый снаряд, который я вставил в ствол и, прижав свободное плечо как можно ближе к уху — нажал на курок, но выстрела не произошло. Я бросил косой взгляд на Чарльза, тот побледнел. Теперь на наш шли регулярные солдаты, подходившие всё ближе, наши запасы патронов были на исходе. Старик Чарльз с трудом держал винтовку в своих руках и подкидывал мне новые магазины к моей винтовке с большей задержкой, чем до этого. Количество солдат лишь прибавлялось, но в волне мелькнула новая фигура — человек в чёрном костюме. С парой пистолетов и катан за спиной, он обгонял подступавших к нам. Пластика бегущего не могла не восхищать, он грамотно пользовался окружением, избегая наших пуль. Помимо пряток от града пуль, он ловко изгибался и прыгал как циркач. Когда он выбежал на открытую местность, и я уже был готов подстрелить его, то нас начали застреливать снайпера, к этому времени занявшие хорошие позиции в образовавшихся руинах. Они с перерывом в пол секунды стреляли по пустоте, в которой мог появиться кто-то из нас троих. Пока мы были отрезаны и не могли защищаться, к нам закинули несколько гранат.

ГЛАВА 11. ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ КО МНИМОМУ УСПЕХУ

Я недолго прибывал в состоянии обморока, но мозг всё ещё страдальчески метался меж сознанием и бес сознанием. Глаза плавали по орбите как космонавты в открытом космосе — это мешало мне быстро подняться и собраться с силами, делая из меня наблюдателя за происходящим. В полубреду, я увидел, как через оконную раму резко влетел человек в чёрном. Автомат пропал невесть куда и я потянул руку к кобуре, из которой вытянул свой кольт, дрожащим движением, я поднял руку и нажал на курок, но мой магазин был пуст ещё с того времени, как я выпустил все пули в канализации — непростительная ошибка. Я забыл вставить новый магазин. Акробат встретился взглядами с Томасом, который в момент гранат забежал на второй этаж, а сейчас спустился к нам, но оказался менее расторопным и получил пулю, засевшую у него в голове. Тут же с рыком на убийцу сына налетел Чарльз, который оглушил его ударом приклада по голове, но удар не представлял особой угрозы из-за шлема, находящегося на голове вошедшего, но всё же он промедлил и Чарльз выбил из его рук оба пистолета. Один из которых, случайным образом отлетел в мою сторону и я не мог не воспользоваться ситуацией, поэтому начал ползти к нему. Битва Чарльза и неизвестного не продлилась и десяти секунд. Лишившись пистолетов, незнакомец быстро вытащил катану находящуюся за спиной и нанёс быструю серию точечных ударов: первый взмах пришёлся на правую руку, отсекая её, пройдясь как нож по маслу, второй взмах обезглавил Чарльза. Разобравшись со стариком, он резко повернул шею в мою сторону и как Пеннивайз из кино адаптации «Оно» начал приближаться ко мне. Всё моё тело, за исключением левой руки — онемело, и я с огромным трудом тянул себя вперёд одной рукой, чувствуя, как тянутся связки на моей руке. Казалось, что если я приложу чуть больше усилий — разрыва не избежать. Когда незнакомец уже делал замах, чтобы добить меня — моё тело получило хорошую дозу адреналина, заведя его. Я совершил последний рывок до пистолета и, ухватившись за него, как за последнюю надежду — совершил выстрел. Первый в голову — был неудачным. Боковая пластина шлема сдержала выстрел и пуля отрекошетила куда-то в сторону, но второй выстрел в район берцовой кости — прошёл насквозь и неизвестный упал как срубленное дерево, начав корчиться от боли, заливая пол, теперь и своей кровью. Вторым выстрелом в сердце — я добил его. Чавкающий звук сапог, побудил меня как можно быстрее смыться отсюда. Я подобрал кольт и вылетел из лавки через чёрный ход, каким выходил Сэм и подпёр дверь шваброй, которая мирно лежала в ведре возле двери. Когда безопасность не казалась чем-то невозможным, я получил удар по лицу, за ним последовал ещё один по корпусу, под третий, я успел подставить согнутую руку. Моим обидчиком стал человек в идентичном чёрном костюме. Он прижал меня к стенке и проводил серии ударов, в таком положении, мне оставалось лишь защищаться, но из-за нехватки сил, я пропустил лавирующий удар в челюсть, после которого, последовала серия из ещё четырёх, которые я пропустил. Окончательно прижав меня спиной к стене, человек, по своему изящному костюму напоминающий киллера или ниндзя начал душить меня. Глаза начали закатываться вверх, я пытался начать душить своего убийцу в ответ, но он грамотно отодвинул свою шею назад и мои руки просто бегали по пустоте.

Я плавно направлялся в иной мир, вся моя чёртова жизнь пронесла перед глазами одним быстрым флешбеком: ободранное колено, когда отец учил меня кататься на велосипеде, до самого мяса. Мама тогда отчитывала отца, пока обрабатывала рану, за то, что он не уследил за мной. После отец взял меня с собой прокатиться до леса на мотороллере. Я просто гулял, наслаждаясь красотой природы, а он проводил очередной исследование, записывая всё важное в свой блокнот. После возвращения в нашу скромную двухкомнатную квартирку с выходом на веранду, на которой родители посадили разные растения для красоты. На этой веранде, мы предпочитали есть. И в тот день, мы ели мои любимые блины со сгущёнкой, я запил всё это дело газировкой, которую не любил отец из-за её состава и запрещал нам с сестрой её пить, но тогда, он сделал исключение, чтобы я не оплакивал боль от ободранной коленки. Это конечно замечательное воспоминание, но перед глазами прошла вся моя жизнь. Вторая война со Спартой, в которой я встал во главе всего флота Альянса и половиной солдат на суше. Уже тогда, несмотря на юный возраст, хоть я уже и был юношей, а не шкетом, как во время столкновений с пиратами, отец боялся отпускаться меня, предлагая волокитную работёнку в министерстве или вступить в его «кружок верующих», но я чувствовал, что моё место — на передовой.

В какой-то момент, я перестал оказывать сопротивление:

— Может оно к лучшему? Зато больше не нужно будет жить в жизни, где теперь, я чувствовал только боль и страдания.

Однако! Умереть сегодня — мне было не суждено. Взрыв растяжки, моментально вернув меня в чувства, побудив сражаться за свою жизнь. Я опёрся правой ногой о стену и ладонями вцепился в шлем недруга и оттолкнулся. Таким манёвром, я смог вырваться из смертельного капкана. И тут меня накрыло. Я схватил упавшего оппонента и начал бить его по шлему. Шлем был прочным и каждый удар — был огромным испытанием для мышц и связок моей кисти, но та боль, которая пронзала моё тело — приносило удовольствие, но на меня налетел второй тип в тех же шмотках.

— Чтоб тебя! Да я же тебя убил!

Он стремительно пустился в атаку, разрезая воздух катаной, я только отстранялся, не имея холодного оружия. После серии уклонений и отступов, я понял, что пора что-то делать, пока меня не сцапали солдаты Альянса. Я увернулся от очередной атаки и подогнувшись с разгону влетел в тушу противника, повалив её на землю. К этому моменту очухался второй и нанёс резкий удар сзади, я успел вскочить и парировать удар твёрдой частью своего костюма, в районе кисти, но клинок немного съехал и порезал мне щёку. Я не обращая внимания на текущий ручеёк крови и свою безоружность — пошёл в наступление, проговоривая план действий в своей голове:

— Два шага вперёд, уворот, удар по корпусу, руки вместе и отпор лезвию, удар по маске, захват за руку, удар локтем в предплечье, обхват за череп и удар с колена.

Все эти действия не отправили моего противника в нокаут, но дали долю секунды на то, чтобы сорвать пистолет с пояса одного из убийц и совершить серию выстрелов в живот лежачего в грязи. Оглушённый ранее — выбил пистолет из моих рук, но я толкнул его руками и в одночасье подбил ногой выпавшую из его рук катану и проткнул его насквозь. Уже во второй раз, я воспользовался поясом теперь уже трупа, но в этот раз, взяв гранату, метнув её в дверь, которую вот-вот должны выбить. Дабы выиграть время. Как раз чуть выше двора жилого двора, который поднялся от шума, шла платформа с проложенными по ней железнодорожными путями, по совпадению на ней гнал нужный мне состав. Чтобы нагнать его, мне нужно было преодолеть пару неприметных районов, с чем я отлично справился: Район Серых труби Новой Ирландии– ушли с моих глаз за максимально короткое время. Пробежав кварталы, предо мной открылся площадь с одиноким вокзалом, здание которого выглядело как огромная скала, с горящими окошками. Завораживающее зрелище! Как будто много-много светлячков окутали это конусообразное здание, создавая такое зрелище, на которое хочется смотреть и думать о чём-то высоком, но лишнего времени у меня не было. Непосредственно нужный мне перрон, который входит в маршрут бронепоезда, располагался сразу за зданием. Я прибавил ходу, хотя, казалось бы, я бежал, что есть мочи и достичь ещё большей скорости, не являлось физически возможным, но мой разум уверял меня об обратном. Пробежать мне предстояло скромно обустроенную площадку, покрытую пресной брусчаткой, по которой было неудобно бегать, так как края стоп проваливались в слишком большие щели между брусками, но и это не стало существенной преградой. Здание автовокзала работало круглосуточно. Работники работали посменно. Зная это — я с полной уверенностью потянул за большую, серебристую, кольцеобразную и украшенную орнаментом дверную ручку.

***

Вокзал встретил меня весьма и весьма неприветливо. Тёмное помещение имело лишь проблески света из-за десятка расположенных вдоль стен кулуара свечей и зажигалок пассажиров, ожидающих свои поезда. Болеющие flogeros`ом ошивались в углах помещения, закрывая себя слоями тряпок. Большая часть читала над пламенем зажигалок, кто-то проверял свои сумки на наличие нужных вещей, единицы молились у фрески с изображением Иисуса, а кто-то сидел на полу из-за нехватки мест, давая волю бренным мыслям захватить себя. Не было присущего этому месту гула, все говорили едва воспринимаемым ушами шепотом, словно боялись чего-то или кого-то. Не было и привычной суеты, все абсолютно спокойно занимались своими делами, лишь изредка из темноты выплывали фигуры в зелёных жилетах — работники вокзала, они появлялись, откуда не возьмись, и также исчезали во всё той же темноте. Я прижался к одинокому месту у стены, чтобы перевести дух. Сил не было от слова совсем. Они остались где-то там… У той лавки… Или в прошлой жизни. Бедные Уолкеры — хорошие люди, несправедливо павшие, заснувшие навсегда… Пока не прозвучала сирена на вокзале, в честь неназванного гостя. Я взял одну свечку и направился к иконе. Аккуратно рассеиваясь в толпе и подхватив свечку у специальной полки, я сделал характерное для молящихся, движение рукой, изображая крест и опустился на одно колено, чтобы поставить свечку на поднос. Выдохнув ртом, я начал свою монотонную, душную, внутреннюю речь с самим собой:

— Я знаю, что это бесполезно и бога нет! Ведь существуй он, разве он допустил всё это? Но людям нужно во что-то верить, в том числе и мне. Я хочу помолиться за покой убитых мной солдат Альянса, которые исполняли свой долг, за всех тех, кто болеет этой огненной напастью и… За семейство Уолкеров: отца и сына, которые отдали свою жизнь, ради сомнительной цели, которая имеет неплохие шансы на… Крах. За группу исследователей, обнаруживших зеленицу, давая шанс немалому числу людей дотерпеть до момента, когда мы привезём им лекарство… Ещё я хочу, чтобы те ребята, которые пали от руки моей — тоже спали спокойно. И если рай существует, то там им было бы лучше… И казалось бы на этом всё, но у меня есть ещё просьба… Одна… Всего лишь… Одна… Если… Мне действительно… Суждено спасти этот… Как мне кажется… Мёртвый мир… То помоги мне… Пожалуйста… Я не справлюсь с этой ношей… В одиночку.

Я мог сказать ещё что-то, но раздражительный звук сирены, который я так ждал. Провыл.

Приподнявшись, я направился в сторону выхода на перрон, вместе со мной туда ринулась и охрана вокзала. Я ожидал встретить мощный отпор в коридоре, с их стороны, но вперемешку с ними — я без малейших неприятностей оказался на перроне. Там столпилась дрожащая от страха кучка людишек. Охрана неуверенно держала свои крошечные пукалки, а те, у кого не было оружия, стояли как истуканы, прикрывали лица, кусали ногти. Страх естественен, когда видишь приезжающий без оповещения боевой поезд. Открывать огонь было бессмысленно. Бронепоезд на то и бронепоезд. Он обит металлическими пластинами, стрелять по нему, то же самое, что пытаться иголкой открыть банку консервов. Пули только поцарапают обшивку. Когда он остановился, сотрудники вокзала не знали, что им делать. Их лица посинели без притока воздуха, обусловленным затаившимися в муках ожидания лёгкими. Третий по счёту вагон открыл свой заслон, и отряд шайки Виттрок осадил перрон. Когда все сотрудники по приказу здоровяка Воланда, с которым мы разминулись в душе, его имя, я узнал благодаря бейджику, сложили оружия, он приказал своим людям провести их вовнутрь здания вокзала. Все пленённые колонной с наведёнными на них стволами скрылись из виду. В пленящей пустоте, произошла брешь, имя которой — Кларк Уэрпер. Он неуклюже перепрыгнул расстояние между поездом и перроном, едва не упав, но выстояв на левой ноге, которая дотянулась до края перрона, он перевесил себя вперёд. Встав в грациозную позу и вытянувшись, он поправил свою одежду и уверенным взглядом посмотрел на меня, будто так и было задумано. Я посмотрел на него с вопросительной миной. Порывисто сорвавшись ко мне, он с улыбкой на лице, прошёлся руками по моей одёжке и по-дружески придержал за плечи, продолжая улыбаться:

— Ты чего такой довольный?

— Новая эра! Друг мой! — воскликнул Кларк, улыбка стала ещё шире.

— Какая эра?

— Наша! Друг мой! Мы развяжем с Альянсом открытую войну. Осада вокзала второго уровня — лишь начало разыгрываемого спектакля после района грёз! Пора восстать против совета! Маркиза верит в то, что новоприобретённый человек из прошлого в твоём обличии — поможет Альянсу и всему человечеству — расправить крылья и вспорхнуть! Честно сказать, я не верю в тебя, и ты мне не нравишься! Строишь тут из себя! Но если она в тебя верит, то и я, постараюсь поверить! Альянс бросит все усилия, чтобы помешать вам в дальнейшем пути, но мы постараемся отлично стать сыром в мышеловке, отвлекающим манёвром в этой игре и мы не подкачаем! Не подкачай и ты!

— Ты чего-то хочешь? — спросил я, заранее предвидя дальнейший ход речи.

— Да. Хочу взять с тебя обещание, что Виттроки — станут постоянной армией Альянса, а я в свою очередь — её генералом. Что скажешь на это?

Я бы отказался, но это предложение, без слова предложения, без права выбора.

— По рукам. — сдался я и мы пожали руки.

Поезд дал гудок.

— Тебе пора. — напомнил Кларк. — Пока, Альянс забудет о вас и у вас есть возможность удрать.

— Здесь говорится о том, что зеленица — является обезболивающим, на время сдерживающим приступы, сам знаешь чего. На последнем листе есть мини-карта с пометками, где можно найти её запасы. — прояснил я, вручая Кларку конверт.

Он безмолвно взял конверт, а я запрыгнул в начавший движение поезд. Когда я закрывал раздвижную дверь, Кларк выдавил из себя какую-то фразу, но из-за гудения поезда, я её не понял, поэтому лишь кивнул ему в ответ.

ГЛАВА 12. БРОНЕПОЕЗД

Войдя в головной вагон, я увидел Сэма, который аккуратно, с поражающим усердием и прилежанием управлял поездом, словно усмирял дикого зверя. Он не сразу обратил внимание на моё присутствие, а когда обратил, мы обменялись приветственными взглядами, не сказав друг другу ни единого слова. Только спустя пять минут, после отъезда, он отправил меня на отсек ниже, чтобы я закинул немного угля в топку. Я беспрекословно спустился в открытое отверстие, на которое указал Маррон. Я попал в пекло ада, но далеко не в первый раз. Мне не было гнусно выполнять черновую работу, поэтому я вытащил плотно воткнутую в чашу с углём лопату и начал закидывать уголь в топку. По началу, было непросто — уголь постоянно вываливался, но приловчившись, у меня начало хорошо получаться. В топке становилось всё жарче, вызывая головокружение, а костюм настолько пропитался потом, что могло бы показаться, будто его можно выжать, как тряпку и получит целое ведро жидкости, но я смиренно выполнял свою работу и в надежде ждал, когда Сэм позовёт меня обратно. К счастью, мне не пришлось ждать целую вечность: спустя несколько десятков нехитрых манипуляций с лопатой, Сэм позвал меня к себе:

— Как оно? — спросил он, с явной издёвкой.

— Нормально! Кто научил тебя управлять поездом? — этот вопрос был интересен мне, хоть Сэм и был чересчур аккуратен, но создавалось ощущение, что ему уже предоставлялась возможность управлять поездом до этого.

— На деле — это не так сложно, как может показаться. Тут много разных кнопок и рычагов, но нужда в их использовании появляется крайне редко. Я пользуюсь парой рычагов. Вон тем синим. — Сэм указал находившийся слева от него рычаг. — Это замедление движения, а прямо передо мной белый рычаг, он отвечает за набор скорости и красный, на стене — это стоп-кран.

— Понятно. — я быстро утерял чувство любопытства.

Окончив мини-диалог, я ушёл в соседнее купе и сел на стул. Немного растормошив свою харю, я пришёл в себя, но лишь частично. Мне чертовски хотелось спать, с этим и был связан мой последовавший за этим ощущением вопрос:

— Сколько нам ещё осталось?

— Ну-у-у, по словам одного чувака, ехавшего со мной. Расстояние от автовокзала до стены — пять километров.

— Чёрт! — расстроившись, я поднялся и вернулся к Сэму.

Вернувшись в рубку, меня окинули тёплые солнечные лучи, которые начали вводить меня в около-сонное состояние, но я не мог позволить себе роскошь в виде сна. Немного приподняв зрачки, я хотел окинуть взглядом солнце, подозрительно вышедшее из-за туч. В мои очи влетел яркий луч солнечного света. Зажмурившись, а потом, потерев закрытые глаза, луч куда-то подевался. Вернув взгляд к небу, я увидел что-то, что закрывало солнце — это был самолёт. Появившийся из ниоткуда, он не стал церемониться и открыл по нам огонь. Обшивка выдержала первый натиск выстрелов, но защитное стекло сильно потрескалось.

— Я разберусь.

После этих слов, я мигом очутился в вагоне, где был установлен пулемёт, преодолев два жилых. Всё по канону бронепоезда. Чтобы ответить выскочкам с неба, было необходимо открыть заслон, что сделать в одиночку — непростое дело, из-за его тяжести. Собравшись, я начал двигать заслон, открывая дорогу для пулемёта. Самолёт естественно не оставил мою попытку без внимания и начал шмалять по заслону. Когда я смог его открыть, оставалось только снять пулемёт с оружейного станка, что я собственно и сделал, правда, моему костюму знатно досталось. Одна из трёх одаренных пулемётом винтового самолёта пуль почти дошла до самого сердца, но мои выстрелы оказались эффективнее — взвывающий мотор и окутавшее пламя, говорили свои последние предсмертные слова. Предсмертные слова железной птички. Но я быстро обрёл новую проблему, за место старой — Блокпост, который находился левей от недостроенной стены, отделявшей город от внешнего мира, которую я мог видеть, пока поезд шёл по круговой дуге. Я расстрелял верхушку блокпоста, точнее пушки, находящиеся на голой платформе, но к своей глупости, я не учёл одного факта: у пулемёта — не бесконечные патроны! После того, как боезапас иссяк, мы остались без защиты на растерзание пушкам. Смотровые, находящиеся у пушек в тот момент, не собирались оставлять мой наглый поступок без ответа. Готовя залповый ответ. Обшивка поезда сдерживала удары каменных шаров, но поезд сильно шатало. Мы рисковали слететь с рельс. Однако мы ещё имели шансы на успех. Пушки обстреливали сам поезд, а не рельсы, по которым мы мчались.

— Алан! Отцепи от нас все вагон кроме главного! Иначе, мы грохнемся!

— Вас понял, шкипер!

Возвращаясь в главный вагон, я остановился в тамбуре, чтобы отцепить вагоны. Для этого мне предстояло поднять огромный болт, весом не менее восьмидесяти килограмм. Проще было бы выбить его, но под рукой для его выбивания — у меня не обнаружилось. Из-за скорости поезда, концентрация воздуха вокруг — была запредельной, он как будто бил меня по бокам. Вспомнив, что лет десять назад, я залечивал душевные раны тягой больших весов — я взялся за выпуклую, прямоугольную часть болта. Несмотря на все предпринимаемые мною усилия — болт не поддавался и даже не планировал подняться хотя бы на дюйм. Как раз в этот момент, над моей головой пролетела железная птичка под номером два и обстреляла меня. Я успел скрыть голову, а костюм справился с пулями, но пилот не планировал так быстро сдаваться. Резко взмыв вверх, самолёт также резко развернулся на сто восемьдесят градусов и снова пули устремились в мою сторону. Тут я уже решил уменьшить риск и воспользоваться услугами двери. Я спрятался за ней, как за стеной. С целью защитить меня — она управилась, но превратилась в решето, а это был только первый раунд и за ним следовал второй, а может и третий, а там и четвёртый с пятым. Я в очередной раз выхожу на рандеву со смертью. Вместо того, чтобы попытаться ещё раз возиться с болтом, поддавшись силе разума, я пошёл в вагон со складом всякого оружия. Вдруг найду что-то интересное, что поможет мне. Прошмыгивая вагон за вагоном, я очутился там, где нужно. Арсенал. Мои глаза забегали по стенам. Выбор был обширный: автоматы, пистолеты, гранаты, метательные ножи и многое другое. Как бы мне не хотелось, но всему эту изобилию добра — суждено кануть в небытие.

— Эх! — именно с этим возгласом разочарования, я взял аккурат лежавшую на самом виду и выделявшуюся ярко синей раскраской — кувалду.

Перед тем, как уйти, мой глаз поневоле ещё разок метнулся к арсеналу. Мне приглянулся дробовик с неимоверно большим магазином. Мощный и возможно скорострельный. И-и-и-и-и…Я не выдержал:

— Ну, а что? Вдруг пригодится! — ответил я, оправдываясь перед самим собой, и метнулся к стенке, на которой он был подвешен.

К правильности моего выбора прибавилось наличие лямки, чтобы его можно было повесить на себя, что я и сделал, но проверив обойму, я опечалился. Она была пустой, да и к тому же очень пыльной. Я по инерции заглянул в выдвижной ящик стола, над которым висело сие оружие и вожделенные дроби утаивались от меня именно там. В моём распоряжении оказалось девять дробей из двенадцати возможных, весьма неплохо, могло и не быть вовсе. Найденные предметы убрали нотку острой и холодной как лёд нервозности и придали каплю уверенности. Но моим планам по ликвидации болта не суждено сбыться — Сэм уже пробил стену и мы стремглав полетели в бездну. Бездну в виде пропасти за стеной, которая не позволяла монстрам и нежелательным гостям попасть в столицу Альянса. В связке с падением поезда, я также быстро, как и он перемещался, точнее, перекатывался как мешок с картошкой из одного вагона в другой, выбивая двери. Помимо меня, все, что плохо лежало или было плохо закреплено — следовало за мной по пятам. Из-за скоротечности моего падения, мне не удалось сразу и в ходе падения зацепиться кувалдой за какой-нибудь выступ или уступ. Поэтому посадочка выдалась, мягко говоря, неудачной. Местом моей посадки послужила дверь, отделявшая меня от головного вагона. Она выдержала натиск, в отличие от других. Меня сковала невообразимая боль. Всё тело начало дрожать, я не мог и шевельнуться, на глазах наворачивались слёзы, от отчаяния и гнева, посетивших меня в тот же момент, я ударил кулаком о стенку и вскрикнул, но как оказалось, меня ждало ещё не менее неприятное происшествие. Какие-то непонятные балки стремительно летел в свободном падении прямо на меня. Я не был в состоянии вскинуть руки и попытаться защитить себя, а уж тем более сдвинуться с места. Мне оставалось только смотреть. Пронзительная боль. Темнота.

АКТ II ИЗ ОДНОЙ КЛЕТКИ В ДРУГУЮ

ГЛАВА 1. ПРОМЕЖУТОЧНАЯ ЦЕЛЬ ДОСТИГНУТА

Очухиваясь, в поле моего зрения попал Сэм, разгребавший обломки, которыми меня придавило:

— Ты жив?

— Cul. — измученно пискнул я, чувствуя тяжесть, мешающую говорить.

— Что?

— Неважно! Просто помоги мне подняться!

— Я бы с радостью, да только на тебе лежит весьма увесистая скамья, которую я не смогу поднять в одиночку.

— Putain.

— Я тебя не понимаю.

— Не обращай внимания! Просто насчёт три — тяни на себя эту… Скамью!

— Понял.

— Раз!

— Два!

— Три!

Мы смогли отодвинуть эту деревянную скамью, принесшую столько хлопот. Сэм сразу же протянул мне руку, но я не решился принимать его помощь, воспользовавшись мирно и тихо лежавшей рядом кувалдой.

— Спасибо, но я всё-таки лучше сам, будь я один — некому было бы меня поднимать.

— И высвобождать. Так и умер бы.

— Ага.

Стоит признать, что подняться мне было не так просто, как я размашисто ответил Сэму, двумя предложениями ранее. Костюм из кевлара сдержал натиск обломков, возможно, обошлось и без переломов, но сам костюм пришёл в негодность. Если бы не он — то я был бы уже мёртв, из-за тонны, свалившейся на меня белиберды. И из-за неё, костюм стал серо-кровавым и разодранным.

— Пора выбираться отсюда! Как ты залез сюда?

— По счастливой случайности, ствол иссохшего древа по непонятной мне причине искривился в левую сторону, став идеальной дорогой к тебе. Идти можешь?

— За меня не переживай — лучше за собой поглядывай.

Ствол был достаточно толстым и прочным, чтобы удержать нас двоих. Через минуты мы уже были на сырой земле. Самое дно бездны. С виду ничего интересно. Здесь и раньше был разлом, его просто увеличили, но не для всех это место казалось каких сотни на этом свете. В моё «каких сотни на этом свете» входили: многочисленные останки умерших здесь людей и животных. В виде скелетов, голых и в одёжке, ну и разной степени свежести, были и недавние жертвы, которые только начинали разлагаться, но при этом трупный запах не был таким едким, да и когда я присел на одно колено, чтобы рассмотреть поближе потрёпанный скелет, то заметил следы оставленные клыками на загрязнённых останках. Когда я пометался между останками, то моё мнение, что мы здесь не одни — укрепилось. И этого кого-то хорошо подкармливают. Я на всякий случай избавился от пустой обоймы кольта и вставил полную. Это не осталось без его внимания.

— Что-то не так?

— Нет, просто осматриваюсь. — соврал я, чтобы он не начал паниковать раньше времени. — Надеюсь, карта где-то у тебя!? — вспомнил я, не заметив при Сэме металлического аксессуарчика с картой внутри.

— У меня, у меня! — Сэм задрал верхний слой свой брони и вытащил оттудова карту.

— Ты серьёзно прятал её?

— С чего ты взял?

— Да у тебя на лице написано, ты краснеешь! Колись! В чём дело?!

— Я не хотел тебя расстраивать.

— Что значит… Не хотел расстраивать!? — взбеленился я.

— Я рассказал… Маркизе о нашей находке… В подвале…

— И?!

— Мне показалось, что она хотела что-то вынюхать… — раскалывался он.

Любопытно мисс Виттрок, ведь, скорее всего вы сами и навели меня на ту базу. Может и не Альянс вовсе совершил облаву на убежище приверженцев белого креста. Она никогда просто так не вкатывается в увлекательные беседы, только если собеседник привлекателен, что не про Сэма или хочет, чего-то добиться — это уже куда вероятней, а может и корсар просто раскрутил свою больную фантазию, но нужно быть начеку. Сэм разжёг во мне сильный резонанс.

— Не будем делать поспешных выводов, но я приму твоё замечание, Сэм. — я прошёл мимо и добавил, пока он стоял на месте, о чём-то раздумывая. — Нужно выбираться, сейчас наша цель номер один — это Брендан Крамер.

— Я думал, ты ни за что, не будешь тратить время на его поиски в западных лесах. — удивился Сэм.

— Я тоже так думал, но не знаю как ты — я очень устал, хочу, есть и спать. В конце концов, я хочу избавиться от этого костюма и принять горячую ванну. Что-то мне подсказывает, что у Крамера найдётся пара лишних коек.

— А как мы выберемся отсюда?

— А-а-а… — задумался я, как вдруг, острая боль врезалась в голову, выключая меня из мира.

— Тут будут потайные выходы!

— Выходы?

— Выходы!

Два знакомых голоса. Один женский, другой мужской. Переговаривались между собой, я слышал! А видел искажённую картинку: карты, стол, дом… Пришёл в себя! Воспоминания? Меня пробила дрожь, и я откинулся назад, чуть не упав на землю.

— Когда я имел высокую должность! — звонко и быстро заговорил я. — Меня посвятили в потенциальный проект, но тогда на месте, где мы стоим — был небольшой и не такой глубокий разлом в земной коре, не такой, что ты видел на третьем уровне. Один из членов совета — предложила мне вложиться в некую защиту и заодно место, куда можно сбагривать ненужные тела. Он хранит в себе несколько потайных ходов, один, как я только что вспомнил — находится к северу от нас, если мне не изменяет память, то по нему мы сможем выйти на скалистый берег, а по нему доберёмся до леса, но я, конечно, рассчитывал, что мы сможем перелететь бездну.

— Если бы ты отсоединил вагоны… — заикнулся Сэм.

— Всё-всё! Уже неважно! Поблагодарим мою умную головушку! — я переговорил его.

Обитавшее здесь чудо или чуда, не торопились атаковать нас. Я отдался на откуп мыслям. Сейчас, я чувствую себя замешанным в какой-то безнадёжной махинации, на пару с молодым пиратом, который и жизни толком не видал, о его военных навыках — я и не зарекаюсь. Хотя будет нечестным, строить из себя идеала. Ляпнул про пост главного в Альянсе, с пеной у рта, будто-бы я готов стать канцлером. Я не имею даже малейшего понятия, как можно спасти всех людей, кто нуждается в помощи канцлера. Боже! Боже! Где же потерялся, тот мечтательный французский мальчишка, грезивший быть исследователем морей и океанов. Что же, чёрт возьми, я наделал. Только я мог умудриться пасть так низко. Имея абсолютно всё для успеха. Бегло посмотрев на небо, я тут же постарался укрыть его, всматриваясь в землю. От испытуемого стыда.

— Прости, мам, что не стал тем, кем должен был. — я прекрасно понимал, что мать не могла меня услышать, понимал, что она мертва и мертва давно, а рая и не существует вовсе!

Это было сказано, скорее, для себя самого, чтобы сбросить тяжёлый груз неоправданных надежд и идти дальше.

Мы шли неспешно и молча, пока не дошли до тупика.

— Ну и что дальше?

— Помолчи, Сэм!

Я перемещался вправо-влево, стараясь включить все самые потаённые отсеки памяти. Не вспомнив ничего, я начал продавливать ногой толщи мягкого песка, на поиск потенциального выхода. Я шёл от левой стороны к правой. Чем ближе я был к концу противоположной стороны, тем сильнее я вкладывался в каждый удар ноги, будто от силы удара что-то зависело, но всё же, в самом конце правой стороны — моя нога чётко нырнула вглубь. Я начал раскопки, в которых дробовик пригодился на роль крики, а Сэм нелепо воротил землю ладонями, как ребёнок в песочнице. Я потратил все свои силы: долбил и копал, но этого не хватало, чтобы докопаться. Я опять обратился к своим морально-волевым качествам. Организм работал на двести процентов, когда я всё-таки отрыл небольшую щель, появилась надежда и приток новых сил. Когда работа была сделана, и я смог проделать проход. Мой желудок решил опустошить свои запасы рвотным рефлексом, после этого — я просто упал на бок и закрыл глаза от бессилия — хотелось просто умереть.

***

К моему превеликому сожалению, я проснулся. Перевернувшись на спину, пред моим взором пристало блестящее от солнца небо с красивым закатом, облака двигались, словно толпа в мегаполисе, но эта ассоциация была немного недостоверной, из-за непривычного для здешних мест — ярко-оранжевого заката. Я по пальцам рук могу пересчитать, когда видел такой закат, за всё то время, что я прожил. Я уже хотел было подняться, но резкая боль в спине, втоптала меня. Услышав звук падения, кто-то с шорохом подкрался ко мне и схватил за руки и оттащил к какой-то мягкой подстилке. Откинув голову, я увидел Сэма.

— Я сразу хотел тебя сюда положить, но тогда почему-то не смог тебя поднять.

— Сколько я провалялся?

— Четыре часа, я сверялся с твоими часами. — он показал на мою правую руку, где они красовались.

— Ta mère! — от злости, я схватил себя за руки, руки свело от боли.

— Не переживай, пока ты спал — я зря времени не терял!

— Ты? Не зря терял время? Любопытно и чем же ты занимался?

— Я осмотрел пещеру, но в ней царит кромешная тьма, поэтому, я поборол страх и решил обыскать здешних мертвецов на поиск чего-нибудь, что может пригодиться.

— Поборол страх? Да на вашем острове мертвецы на каждом углу. Уже на подходе, всё мелководье истыкано палками с клетками, в которых изнурённые умирали от жары и голода. — ответил я, без оптимизма.

— Я нашёл вот эту зажигалку!

Сэм протянула мне зажигалку с нефритовым покрытием, она наверняка принадлежала человеку высокого статуса. Цена такой зажигалки могла достигать уровня годовой зарплаты обычного работяги.

— Дорогая. — отметил я.

— Угу.

— Можешь забрать себе — у меня есть своя. — я достал из на поясной сумки свою именную и шутливо, поиграл пламенем у лица Сэма. — Нам нужно идти!

— Я думаю, тебе ещё нужен отдых.

— Сэм! Сейчас не время для пререканий — нам нужно идти! Если хочешь — можешь остаться здесь!

— Нет! Ты не уйдёшь далеко, а пока ты в таком состоянии — решаю я!

— Чего?! — ошарашенно выдавил я. — Ты кем себя возомнил?! У нас нет времени на посиделки! Если хочешь жить — пошли!

— Нет, я сказал! — Сэм вытащил кинжал.

— Головой ударился!?

В этот момент прозвучал рык, которого я опасался, но Сэма это ни капли не смутило, и он продолжил свою речь:

— Я хочу, чтобы ты относился ко мне как к равному себе! Не как к обузе, которая всё усложняет!

Скоблились зубы хищника. Он медленно наступал.

— Ты действительно обуза и не чета мне, Сэм! Портовый дуралей! Запах мертвечины голову вскружил!?

Я уже чётко понимал, что обитатель этого места — скоро нападёт, поэтому я больше прислушивался к окружению, а не к словам ополоумевшего корсара.

— Ты никого не уважаешь! Люди для тебя пьянчуги из бедного квартала, да клоуны цирковые и шлю… Пки! Но ты забываешь, до чего докатился!

Мне в голову пришёл план, как прекратить эту ситуацию. Я плюнул на ногу Сэму, тем самым взбесив его, после нанёс удар по голени, быстро вскочил на ноги, благо организм успел отдохнуть за время сна и, оказавшись у него за спиной — схватил за голову и выбил кинжал из его рук.

— Что ты творишь!? — кричал Сэм на всю округу, пытаясь высвободиться.

— Я тебя спрашиваю о том же!? Что творишь — ты!? — в момент нападения на Сэма, я отпустил момент со слежкой, и это было роковой ошибкой.

С возвышенности на нас с твёрдого пригорка летел силуэт какого-то существа.

Я оттолкнул Сэма в сторону, а мутировавшая в мутно-зелёный окрас и искривлённые в змееобразную форму конечности, всё, что сталось с совсем одичалым от одиночества тигром, потерявшим прежний облик. Он раскрыл свою пасть и, накинувшись, снёс меня с ног. Тигр пытался откусить мою голову — щёлкая своей пастью, ему бы это даже удалось, не смоги я изловчиться и высвободить руки. Я ухватил одной рукой за нос, другой за челюсть — тем самым прекратив щёлканье пасти. Я чувствовал, что надолго моих сил не хватит. После этой мысли, я обхватил затылок тигра и, освободив другую руку, нанёс ему удар по голове, оглушённый, он пошатнулся, и после этого, я быстро перекатился из его объятий. Поднявшись на ноги, я реализовал появившееся преимущество в виде кольта, ждавшего своего часа в кобуре.

У меня не было времени, чтобы отойти после недолгой, но отнявшей много сил схватки. Ведь с последним вздохом умиравшего хищника, песок позади нас начал шелестеть. Не от поднявшегося ветра, а под твёрдыми шагами лап. Его сородичей.

— А я думал он одичалый и одинокий, а видно, что он просто одичалый! — высказался я вслух. — Бежим! Бежим!

Мы мчались изо всех ног. Перед тем как забежать в прорытый ход — я не забыл прихватить лежавший возле него дробовик. Я толком не всматривался в окружение, только бежал, что есть сил и всё вокруг было едва ли различимо, даже при свете, новой зажигалки Сэма.

***

Выбежав наружу, мы не прекратили бежать, но теперь уже под лунные блики. Мы стремились к лесной гуще по пустому берегу.

Честно не вспомню, сколько мы бежали, знаю лишь до какого момента. Момента, когда ноги одеревенели, колени перестали сгибаться, а задние поверхности бёдер дрожали. Не обнаружив никакого преследования, я улёгся прямо на сырую землю, ещё больше марая костюм и начав дышать в полную грудь. Давненько, я не получал такого наслажденья от жизни и также давно, я так жадно не хватался за каждый глоток воздуха.

***

Достаточно отдохнув, я повернулся к Сэму, лицо которого приобрело, толи от страха, толи от усталости ярко синий оттенок, щёки были ярко белыми. К тому же всё его тело продолжало дрожать. В таком состоянии, он уж наверняка не имел желание разговаривать, но мне очень хотелось поговорить, а другого собеседника под рукой — не имелось:

— Что на тебя нашло, Сэм?

Немного поморгав, созерцая на около ночной небосклон, Сэм теперь уж повернул голову и полностью всматривался в меня. Из его рта текла слюна, которую он с трудом решил всосать обратно в себя.

— Я не знаю, что на меня нашло. Просто поглотила какая-то злоба. И будь ты не прав на мой счёт, я бы вонзил в тебя кинжал — прямо в сердце. В голове уже представлял себе это.

— Да ладно тебе. — проронил я, не сдерживая слёзного смеха.

— Я серьёзно! — он поддержал мой смех. — Я хотел пронзить твоё сердце, а потом… Не успел додумать — ты меня обезоружил. — договорив, он заразился ещё большим смехом и мы смеялись, казалось бы с не очень смешной ситуации.

***

Вдоволь насмеявшись — мы поднялись выше по склону, в поисках убежища на ночь, времени искать лачугу Крамера — не было, а отдохнуть и проспаться, нам было необходимо в грядущую ночь, но и защититься от хищников, выходящих на охоту.

Я толком не разбираюсь в животном разнообразии нашего мира. Всё, что касается тех, кто был до момента… Перемен — я знаю отлично, но… О новых видах — немного. Больше о причинах создания новых видов. После третей мировой и последовавшим за ним, природным катаклизмом — некому стало приглядывать за предприятиями, связанными с радиацией. И так загрязнённая атмосфера, загрязнялась ещё больше, позволяя радиации свободно разгуливать и оседать по уголкам всего света — контактируя со всем, что выжило. Я знаю, что создавались подпольные лаборатории, специализирующиеся на мутантах, опытах над ними и созданием вакцин против мутаций и болезней, но особым успехом — эти лаборатории похвастаться не смогли. Учёным, из-за своей неопытности, самонадеянности или безумия — не удалось ни создать, ни выяснить — ничего путного, более того — они всё только усугубили. Создав более опасные вирусы и мутации, которые как можно глубже закопали шансы на выживание, нынешней цивилизации и так уже потерявшей, бесчисленное множество: жизней, открытий, технологий.

Поднявшись на склон и войдя в самую гущу леса, прохладная погода дала ясный намёк, что наши костюмы не пригодны для таких условий. К несчастью, я не обладал навыками лесного бойскаута и имел лишь представления о навыках выживания в лесной гуще.

Долго искать место для ночлега — нам не пришлось. Им стала, расположившаяся недалеко от склона — пещерка, в которой ещё никто не поселился — странно. Это место, будет явно лучше, чем самодельный шалаш. Сэм еле доплёлся до этой пещеры, поэтому я принял решение оставить его отдыхать, а сам направился за поиском веток и опилок, для розжига костра. Вся эта процессия не заняла колоссального количества времени, благодаря большому количеству поваленных и поломанных деревьев, я управился за полчаса, а ещё через час, костёр уже горел в конце пещеры. Мы улеглись у самого входа. Я не ложился спать и дожидался, пока костёр не обогреет всю пещеру, только после этого, я потушил его, чтобы не привлекать внимание разумных существ.

Маррон очень быстро уснул, несмотря на отсутствие всех сопутствующих для сна ресурсов. Я нервно ворочался, в ушах ещё звучал давно прекратившийся треск костра, а глаза смотрели за выходящим из пещеры паром, то на дождь, то я бросался в крайности и паранойю, прислушиваясь к звукам природы, а то и вовсе разглядывал серые и скалистые стены пещеры. Всё это иногда прерывало сопение Маррона. Ночью мне всегда становится грустно, всегда что-то донимает и не даёт покоя, все страхи, ошибки и промахи восседают надо мной. Каждую ночь, я думаю, чтобы сыграть в русскую рулетку и надеяться, что мне выпадет — смерть. Если так подумать, вся — абсолютно вся моя жизнь — это сплошное сражение.

— И почему тебе было суждено выжить, всё не пойму. — послышался знакомый голос.

Я вытащил кольт и направил его в сторону голоса. На булыжнике, сидел хорошо мне знакомый, погибший двадцать три года назад Аарон Брукс. Он тряс головой, стараясь отвести свои длинные русые волосы от глаз.

— Какого лешего?

— Что ты так дивишься? Не ожидал увидеть, старого друга? — он облизал сухие губы, вытянув ноги, которые до этого были согнуты.

— Ты мёртв.

— Открою тайну — ни для кого — это не секрет! Я томлюсь на дне морском, но моя, мнимо упокоенная на поганой церемонии душонка, нашла своё пристанище в твоей голове. — он вытянул вперёд туловище, оставив позади плечи.

— Но зачем ты пришёл?

— Мы в твоей голове. Как я мог прийти к тебе сам? Это ты вызвал меня. Чувство вины, балбес! — он подёргивал разодранные края своего мундира и всё не переставал убирать назад длинные волосы.

— А я говорил тебе подстричься, даже после смерти волосы мешают!

— А я не послушал — дурак, что тут скажешь, но я мог бы ещё — не погибни я по твоей вине. — его юношеское лицо бросило полный злобы взгляд.

— Моей? Ты думаешь, я хотел твоей смерти?!

— Как ты часто говорил… От смерти не убежишь?! Да вот ты убежал, отдав на откуп мою жизнь, за место своей! На моём месте — должен и обязан был быть ты! Ты должен был взять на себя инициативу! — он царапал зарождавшуюся в те годы бороду, в районе кадыка.

— Я… Растерялся… Долго думал, я не ожидал, не знал, что их будет больше… — искренне раскаивался я.

Я, правда, долго оплакивал смерть близкого друга.

— Растерялся! Не ожидал! Не знал! Сплошные отговорки! — взбесившись, он бросил камень, от которого я не успел увернуться, но он прошёл насквозь. — Даже сделать тебе ничего не могу… Ненавижу! Надеюсь, тебя будут хорошенько пытать! В аду! — и как по волшебству, его силуэт исчез в огне.

Я, не знавший что и думать, решил попытаться абстрагироваться и полез за картой, которую Сэм переложил. Неподалёку от себя, приложив на неё камень. Карта была свёрнута в квадрат. На местах сгибов появились потёртости, придававшие ей антикварный вид. Каждый разворот издавал протяжный и неприятный звук из-за некачественной бумаги, из которой была сделана карта. Поэтому, для меня не стало удивлением, когда я развернул карту в её полный размер, Сэм уже не спал.

— Почему? — злостно и сонно прошипел он.

— Не спится, уж извини.

Сэм звонко подвигал языком во рту, словно в попытках найти, в нём остатки пищи, которой сроду там быть не могло. После этого, он зажмурил глаза, встрепенулся и, потянувшись — уселся напротив. Я же тем временем разглядывал новые границы — это всё конечно интересно, но это не помогло мне отвлечься. По телу пробежал холодный пот, зубы задрожали, а в душе томилась скорбь. Незнание, что делать, откинуло меня в прошлое — когда я ещё имел твёрдую почву под ногами и знал терминологию таких слов как — победа, уверенность, счастье, дружба, любовь. Когда же, я упустил ту нить жизни.

— Что такое? — выглянул Сэм.

Он жуть как меня напугал. Я с трудом проявил сдержанность. Меня так захлестнули чувства, что я не заметил, как он преодолел те метры, что нас разделяли, и выглянул из-за развёрнутой карты как коршун.

— Очень страшно, настолько страшно, что смешно. — проронил я, положив карту и похлопав, не знаю зачем.

— Что? — спросил Сэм, сузив очи. — Если ты про количество новых территорий на карте… — я утвердительно кивнул, перед тем как он продолжил. — Я знаю немногое, в связи с тем, что и сам совсем недавно очутился здесь, но благодаря источникам…

— Можно ближе к конкретике?

— Хорошо, хорошо. Большинство территорий имеют весьма скудную историю и мизерные послужные списки — потому что образовались пару лет назад. Это всё — что я знаю.

— Понятно. Есть идеи, куда идти дальше, как мы найдём Крамера?

— Нет, я думал, ты знаешь. Недаром же Паркер нанял тебя.

— Он назначил меня не за былые заслуги, а скорее потому что, он в отчаянии. Испробовал всё и вся, а я — его последняя надежда!

— Нет! Я тебе не верю! — яростно возразил Сэм!

— Он мне сам сказал.

— Он спокойно может покинуть загнившую дыру под названием «Блаунз» и переехать в наилучшее место. Так-то! — Сэм довольствовался своему данному мне отпору.

— И ты серьёзно веришь в это? — я решил сдержать свой смех, но издевательская улыбка невольно растянулась по моему лицу.

— Естественно! У него много кредитов на счету, думаешь, он отдал все, что имел такому как ты?

— Такому как я? — фыркнул я, оскорбившись наглостью тона, которым он говорил, но потом быстро опомнился, что он всего лишь ничего не понимающий мальчишка. — Поведай — не стесняйся! — после этих слов я устроился поудобнее, не знаю почему, но мне нравилось, к чему ведёт эта дискуссия.

— Жалкому. Ты далеко не главный вариант, так чисто — запаска, уверяю тебя — у такого проницательного человека всегда есть запасной вариант, а то и несколько. — Сэм упорно защищал Декарда, будто-бы он святой, а не просто канцлер, отобравший не своё место и попавшийся совету как рыба на приманку.

Наклонившись в сторону Сэма, меня прихватила ещё большая грусть, я не хотел рушить его оптимистичные надежды, но чем раньше он спустится с небес — тем лучше:

— Я буду с тобой до боли в твоей душе откровенен. Паркер — не может никуда уехать. Он — пленник, живущий в золотой клетке, хоть и изрядно попортившейся снаружи. Если он попытается уехать — его уберут. Все его счета — заблокированы, из-за его действий. До меня были другие, Сэм! Он и с Виттроками пытался договориться, да те его послали! У него нету плана б, ни в, ни г! Всё! Он истратил весь алфавит — я его буква я! Последняя! Он в отчаянии! Откуда я знаю? Про варианты, он рассказал мне сам, а ещё, раз ты знаешь мою историю, то не удивишься, если я скажу, что у Паркера было два пути — гнить в тюрьме остаток своей жизни и быть подвергнутым пыткам или мирно отдать власть собственноручно и дожить остаток жизни в достатке. Второй вариант был выгоден для обеих сторон: Паркер — слишком сильно любил жизнь и несмотря на своё, как по мне провальное правление, да и как оно может быть удачным, он всего лишь на всего был марионеткой в руках Альянса. Он обзавёлся внушительным числом своих поклонников, готовых стоять за него до конца, а это могло вылиться не в самые приятные последствия для Совета. Им было выгодно, чтобы Паркер — лично передал им власть в руки, передал её публично перед всеми. Думаю, теперь ты знаешь… уже выдуманную формулировку его ухода. Доказать всё вышесказанное будет не сложно, да и по твоей поникшей роже видно, что ты веришь, но мне интересно одно, почему ты так в него веришь? Что вас связывает? И как ты стал нанятым почтальоном?

Под давлением и гнётом с моей стороны, не готовый к играм разума Сэм всё же сдался и начал говорить:

— Декард Паркер — мой старший брат! — сдался он, открывая завесу. — Мы оба родились на Карибах в семье пирата и кухарки. Помимо него, у меня было ещё шестеро братьев и сестёр, но они не прожили долгую жизнь. Пиратство — неблагодарная профессия, океан унёс их жизни ещё в совсем юном возрасте. Смотря на всё это, Декард боялся повторить их участь, но отец лишь насмехался над ним вместе с друзьями, да порол, всячески поддевал и обзывал. Карибы — не такая уж и дыра мира, как можно было бы подумать, где все только пьянствуют и наслаждаются плотскими утехами. Помимо этого, у нас есть: образовательные места, библиотеки, исследовательские центры, ну ты сам это знаешь.

— Да, знаю. Именно благодаря нескольким оплеухам полученных в ходе стычек между нами: наши кораблестроители работали днями и ночами стараясь обогнать вас в технологиях кораблестроения.

— Не перебивай, раз уж сам попросил рассказать! — попросил он.

— Нем как рыба. — улыбнулся я.