Бесплатный фрагмент - Золотая тень Эльдорадо: между мифом и реальностью

Введение

Эта книга — сплав достоверных фактов и живого вымысла, который погружает читателя в водоворот событий XVI века. В художественных диалогах и конфликтах раскрываются внутренние противоречия и мотивы великих первопроходцев. Их поиски Эльдорадо становятся не только охотой за золотом, но и путем самопознания, дилеммой между мечтой и реальностью. Эльдорадо… слово, которое звенело золотом в ушах конкистадоров. Миф, рожденный в сердце Южной Америки, сплетенный из шепота рек, криков попугаев и жажды наживы. Город, где золото было обыденностью, а мечты становились реальностью… или кошмаром. Южная Америка встретила первых европейцев, словно раскрытая книга, написанная языком гор, лесов и рек. Буйство красок, пышность флоры и богатство фауны ошеломляли. Конкистадоры видели в этом рае лишь золото, но для коренных народов это был дом, священное пространство, пропитанное духами предков.

Эльдорадо… Слово, звучащее как заклинание, манящее и обманчивое, как мираж в знойной пустыне. Оно шепчет о богатстве, о городах, сверкающих золотом, о землях, где реки текут драгоценными камнями. Оно дразнит воображение и разжигает алчность. Эльдорадо — это не просто город, это мечта, воплощенная в легенде, преследующая сердца людей на протяжении столетий. Южная Америка, континент дикой красоты и неизведанных тайн, стала колыбелью этой легенды. Это земля высоких гор, обвитых изумрудными джунглями, широких рек, змеящихся сквозь бескрайние равнины, и древних цивилизаций, оставивших после себя следы величия и загадки. Когда первые европейцы ступили на эти берега, они увидели не только новые земли, но и дверь в мир мифов и преданий.

В воздухе витал дух приключений, опасности и надежды. Казалось, сама природа шепчет о спрятанных сокровищах и нераскрытых тайнах. Солнце тропиков золотило вершины гор, отражалось в зеркале воды, создавая иллюзию богатства и великолепия. Но за этой красотой скрывались безжалостные джунгли, коварные болота и враждебные племена.

▎Глава 1. Легенда об Эльдорадо

Именно в этом мире родилась легенда о Эльдорадо. Но как появился этот миф? Какова его история? Где искать его корни?

Миф о Эльдорадо уходит своими корнями в традиции и верования коренных народов Южной Америки, прежде всего муисков, населявших территорию современной Колумбии. В глубине Андских гор, там, где небо встречается с землей, а облака танцуют вокруг горных вершин, раскинулось озеро Гуатавита. Это священное место для муисков, место, где проходили важные церемонии и ритуалы. Одним из самых известных ритуалов была церемония посвящения нового вождя. Прежде чем занять свой трон, избранник должен был совершить особый обряд. Его тело покрывали слоем золотой пыли, превращая его в живое воплощение бога солнца. Затем, на плоту, украшенном цветами и благовониями, он отправлялся в центр озера, сопровождаемый жрецами и знатью. Там, он бросал в воду изумруды и золотые украшения, принося жертву богам и подтверждая свою связь с миром духов.

Этот обряд, увиденный и интерпретированный европейцами, и стал основой для легенды о Эльдорадо. Испанские конкистадоры, услышав рассказы о «Золотом Человеке» (El Dorado на испанском), решили, что речь идет о городе, полном золота. Их воображение рисовало картины невообразимого богатства, целые улицы, вымощенные золотыми слитками, дворцы, сверкающие драгоценными камнями, и реки, текущие чистым золотом. Легенда о Эльдорадо быстро распространилась по Европе, подпитывая алчность и жажду приключений. Она достигла дворов королей и таверн простолюдинов, рассказывалась у костров солдат и в тихих кабинетах ученых. Каждый добавлял что-то свое, приукрашивал и дополнял историю, делая ее еще более захватывающей и неправдоподобной.

Появились карты, на которых Эльдорадо был обозначен как реальный город, спрятанный в глубине джунглей. Экспедиции одна за другой отправлялись на поиски, охваченные золотой лихорадкой. Конкистадоры бросали вызов дикой природе, боролись с болезнями и смертью, лишь бы найти легендарный город. Некоторые считают, что Эльдорадо — это всего лишь миф, порожденный воображением коренных народов и усиленный алчностью европейцев. Другие верят, что Эльдорадо действительно существовал, но был уничтожен временем и природой. Может быть, это был затерянный город, спрятанный в джунглях во имя богов. Может быть, это была богатая цивилизация, исчезнувшая в результате войн и болезней. А может быть, Эльдорадо — это не место, а состояние души, мечта о совершенном мире, где золото не имеет власти, а любовь и гармония правят всем.

Среди тех, кто поддался очарованию Эльдорадо, были такие известные исторические личности, как Фернан Магеллан, Франсиско Орельяна, Гонсало Писарро, Педро де Урсуа, Лопе де Агирре и другие. Их экспедиции были полны героизма и трагедий, открытий и разочарований. Они исследовали реки Амазонки и Ориноко, пересекали горные хребты и болотистые равнины, но так и не нашли Эльдорадо.

▎Глава 2. Послание из-за края света

Когда всё начинается с мечты

Первая карта и слухи

Мадрид, дворец Алькасар, весна 1522 года

Прах завоевателей Нового Света ещё не осел в земле Кастилии, а их души уже метались меж раем и адом, но воздух в кабинете Карла, короля Испании и императора Священной Римской империи, всё ещё пах старой Европой. Пахло воском запечатанных писем, пылью фолиантов и едва уловимым ароматом грусти, исходившим от самого молодого монарха, на чьих плечах лежала тяжесть половины известного мира. Он был утомлён. Бесконечные советы, интриги герцогов, просьбы о деньгах, доклады о ересях и мятежах в немецких землях… Казалось, ничто не могло прорвать эту удушливую пелену обязанностей. Но именно в такие мгновения судьба и подбрасывает уголь в топку истории.

Дверь отворилась без стука — привилегия, дарованная лишь одному человеку. Вошёл советник, гранд и личный друг, кардинал Адриан. Его лицо, обычно являвшее собой образец спокойной учёности, было бледно, а в глазах горел непривычный огонь.

— Ваше Величество, — его голос был глух, почти краденый. — Пришло донесение. Из Санлукар-де-Баррамеды.

Карл отложил перо. Санлукар — порт, откуда уходили корабли в ту сторону. Откуда они, как правило, не возвращались.

— «Виктория», — прошептал кардинал, прежде чем король успел спросить.

В воздухе повисла тишина. «Виктория». Одно из пяти судов безумной экспедиции Магеллана, ушедшей три года назад на поиски западного пути к Островам Пряностей. Пропавшей экспедиции.

— Выжили? — голос Карла сорвался на юношеский фальцет, и он тут же сделал глоток вина, чтобы скрыть смущение.

— Чудом. На борту — восемнадцать человек. Полумертвые от голода и цинги. Капитан — баск Элькано. Они… они обогнули Землю, Ваше Величество. Совершили то, о чём писал Колумб. Они доказали это.

Король вскочил, отбросив усталость. Кругосветное плавание! Это был триумф, немыслимый триумф его короны, его державы! Но он замер, увидев выражение лица кардинала. Тот был взволнован не триумфом.

— Что ещё, Адриан? Говорите.

— С ними… не только вести. С ними — это. — Кардинал протянул измождённый, пожелтевший от морской воды и солнца кожаный свиток, запечатанный воском с угадываемым знакомым оттиском. Сердце Карла екнуло. Он узнал эту печать. Фернан Маггеллан.

— Он погиб, — тихо сказал кардинал, отвечая на немой вопрос. — Год назад. На каком-то богом забытом острове в океане. Но перед этим он успел отправить на родину одно судно с донесением. Оно пропало. Это письмо… Элькано говорил, Магеллан вручил его своему личному писарю на случай, если с основным кораблём что-то случится. Тот хранил его как зеницу ока, умирая от лихорадки, передал другому. Его пронесли через ад. Для вас.

Пальцы Карла дрожали, когда он ломал печать. Пергамент был грубым, текст местами расплылся от солёных брызг или, быть может, слез. Но почерк был твёрдым и энергичным, почерк человека, видевшего нечто, во что отказываются верить.

«Вашему Католическому Величеству, Карлу, милостью Божьей Королю Испании и Императору Римскому, — ваш верный слуга и капитан Фернан де Магеллан шлёт привет из-за края Божьего мира.

Сие письмо пишется в великой спешке, ибо ветер меняется, и мы отплываем в неизвестность, о коей не ведают даже самые смелые картографы Севильи. Мы миновали пролив, который я осмелился назвать своим именем, и пред нами открылся величайший океан, столь безмятежный, что я нарек его Тихим.

Но не о географии моя главная весть. На островах, что лежат у его западной окраины, мы встретили народ, чьи цари правят не из дворцов, а из храмов, покрытых золотом так, как наши церкви покрывают свинцом. Их старейшины, коих мы силой заставили говорить, поведали нам, указывая рукой на восток, в глубь неведомой земли, о царстве, столь богатом, что золото там не в почёте, ибо столь же обычно, как железо в Кастилии.

Они называют его на своём языке множеством имён, но смысл один — Золотой Человек, El Dorado. Говорят, правитель его каждое утро обсыпает своё тело золотым песком, дабы вознести хвалу своему богу солнца, а к вечеру смывает его в водах священного озера. И что на дне того озера лежит сокровище, равного коему не видал мир.

Сие не сказки туземцев, Государь. Я видел их золотые украшения, слитки необычайной чистоты. Я видел страх в глазах моих людей и алчность, которые опаснее любой туземной стрелы. Я заклинаю Ваше Величество: знание сие есть меч обоюдоострый. Оно может вознести Испанию на невиданную высоту богатства и власти, но может и сжечь дотла тех, кто осмелится погнаться за этой мечтой.

Я продолжаю путь, дабы исполнить свой долг перед Вашим Величеством и найти западный проход. Но если мне не суждено вернуться, пусть хоть эта весть достигнет престола Вашего. Ибо тот, кто найдёт Эльдорадо, обретёт не просто богатство. Он обретёт саму душу этого Нового Света, ещё дикую, прекрасную и бесконечно опасную…»

Король опустил письмо. Он подошёл к окну. За стенами Алькасара кипела жизнь его столицы, шумели рынки, спорили богословы, молились монахи. А здесь, в его руке, лежала тайна, способная перевернуть всё. Он обернулся к кардиналу. Усталость слетела с его лица, сменившись холодной, стальной решимостью азартного игрока, поставившего на кон всё.

— Ни слова об этом, Адриан. Ни единого слова, — его голос был тихим, но в нём звенела сталь. — Пусть мир узнает о подвиге Элькано. Пусть трубят трубы в честь кругосветного плавания. Но это… это только для нас.

Он снова посмотрел на письмо, а затем на огромную, ещё недорисованную карту мира, висевшую на стене. В её восточной части, в глубине неисследованных земель за океаном, где картографы изображали диковинных зверей и надписывали «Hic Sunt Dracones» — «Здесь водятся драконы», он мысленно начертал одно-единственное, магическое слово, которое отныне будет преследовать его сны и определять судьбы тысяч людей.

▎Глава 3. Первые приключения Фернана Магеллана

Фернан Магеллан — человек, чья фигура словно свеча, зажжённая в самом сердце эпохи великих открытий, — обладал внушительным телосложением и ярким, выразительным лицом. Его возраст на момент начала экспедиции приближался к сорока пяти годам — зрелые годы, наполненные опытом и решимостью. Он был высокого роста, с крепкими плечами и сильными руками, что говорило о многолетней физической подготовке и трудолюбии. Его глаза — глубокие, проницательные и чуть прищуренные — словно искали новые горизонты и тайны, сокрытые за горизонтом.

Магеллан родился в 1480 году в Португалии, в семье мореплавателей и торговцев. Его отец, Руй Магеллан, был известным картографом и навигатором, а мать, Мириам, — женщиной из благородного рода, обладающей тонким вкусом и мудростью. С ранних лет он впитывал в себя рассказы о дальних странах, морских битвах и легендах о несметных богатствах. Образование получил в Лиссабоне, где учился навигации, математике и астрономии, что позже помогло ему в необычайных путешествиях.

Характер Фернана был непреклонным и страстным. Он был человеком, способным вести за собой других, несмотря на трудности и опасности. Его дух неукротим, а любопытство — безгранично. Он верил, что за горизонтом скрыты не только богатства, но и истинная суть человеческой судьбы.

Первые приключения Магеллана начались еще в порту, когда он отправился в путешествие на испанский двор, чтобы убедить короля Карла I поддержать его дерзкую идею — найти западный путь к Индии. И вот, в один прекрасный день, он получил согласие, и его корабли — «Тринидад», «Виктория», «Консепсьон» и другие — отправились в путь.

В Южной Америке, среди бескрайних просторов, магеллановцы столкнулись с первыми племенами — народами, чей образ жизни был так же загадочен, как и безбрежные воды, омывающие берег. Встречи эти были полны напряжения, недоверия и удивления. Иногда — с успехом, иногда — с опасностью. Первые столкновения с коренными племенами были сложными. Магеллан, воспитанный в духе своей эпохи, считал, что его долг — нести свет цивилизации дикарям. Однако, он быстро понял, что эти народы обладают своей мудростью и культурой. Особенно его заинтриговали истории о «Белом Короле», который купается в золоте.

Позже, в туманном утре, когда солнце медленно поднималось над горизонтом, в каюте корабля «Тринидад» разгорелся разговор между Магелланом и его штурманом Альваро.

— Что ты думаешь о рассказах о «Белом Короле»? — спросил Магеллан, глядя на мерцающие волны, которые, казалось, шептали свои древние тайны.

Альваро, осторожно протирая брови, ответил:

— Мастер, такие легенды — словно призраки, что то и дело мелькают в тумане. Они манят и пугают одновременно. Может, это лишь иллюзии, созданные нашими страхами и жаждой богатства. Но я знаю, что наше главное — найти путь к пряностям, к тем благам, что изменят судьбу наших народов. Золото — оно меркнет перед ароматом корицы и мускатного ореха, что мы ищем. Магеллан улыбнулся, его глаза заблестели, словно восходящее солнце, разгоняющее тень ночи.

— Может быть, ты прав, Альваро. Но я верю, что за горизонтом нас ждет не только путь к пряностям. Там, в глубине земли, скрыт город, о котором ходят легенды — город, покрытый сверкающим золотом, где реки текут из чистого серебра, а стены украшены драгоценными камнями. Представляешь, как изменится мир, если мы его найдем? Мы не только откроем новые земли, мы изменим ход истории. И этим опорочим все, что было до нас.

Альваро взглянул на своего капитана и, немного смущенный, тихо произнес:

— Ветер шепчет нам свои тайны, мастер. Но пусть наши сердца будут чисты и наши намерения — светлы. Тогда даже в самых темных глубинах найдется свет.

Магеллан слушал, как утренний воздух наполняется ароматами моря и далекого горизонта, и в его душе зарождалась уверенность: впереди — великие открытия, и ничто не остановит его на пути к заветной цели. И вот, под восходящим солнцем, корабли тронулись в путь, навстречу неизвестным землям и легендам, что ждут своего героя. Фернан Магеллан, человек стальной воли и неутолимой жажды к открытиям, стоял на палубе «Тринидада», всматриваясь в горизонт. Его экспедиция, отправленная в поисках западного пути к Островам Пряностей, принесла Европе Новый Свет. В 1519 году корабли Магеллана обогнули южную оконечность материка, пройдя через пролив, названный впоследствии его именем.

▎Глава 4. Первая карта и рождение плана

Король сжал письмо в руках. Его сердце — не от жадности как у простых купцов, а от вечной тоски империи — тянулось к новым границам. Карты и слухи — это была валюта власти не меньшей стоимости, чем золото. «Первая карта», — прошептал он, — «она должна быть у кого-то из тех, кто помнит старый мир».

Зал замер, повисло напряжённое молчание. Все взгляды обратились к королю, ожидая решения судьбы королевства.

Наконец герцог Альба нарушил тишину:

— Ваше Величество, предложение рискованное, но соблазн велик. Мы могли бы стать самой богатой державой мира…

— Однако дорога опасна, — возразил архиепископ Толедо, возвышаясь среди присутствующих своей внушительной фигурой. — Такие экспедиции уже приводили нас к бедствиям и убыткам. Вспомним неудачные попытки Колумба найти путь в Индию через запад…

— Верно сказано, ваше преосвященство, — поддержал граф Гранады. — Не стоит торопиться, ведь подобные слухи часто оказываются пустыми мечтаниями местных дикарей, жаждущих обмануть чужеземца.

Но молодой маркиз дель Карпио пылко выступил вперед:

— Нет, нельзя упустить такой шанс! Если Эльдорадо действительно существует, мы сможем завоевать славу, богатство и уважение всей Европы. Давайте же немедленно снарядим экспедицию, чтобы опередить португальцев и англичан!

Тяжело вздохнув, король отложил письмо и посмотрел на каждого из членов совета по очереди. Наконец заговорил вновь:

— Господа мои верные, дело ясное: нам предстоит сделать выбор, который определит будущее нашей империи. От нашего решения зависит судьба сотен тысяч душ, зависящих от нас. Каково будет наше решение?

Герцог Альба поднялся первым:

— Пусть наша страна покажет миру свою отвагу и решительность! Покажем всему свету, кто истинный властелин морей и земель. Отправимся искать Эльдорадо!

Архиепископ задумчиво покачал головой:

— Бог ведает, где правда, а где ложь. Нам надлежит действовать осмотрительно и благочестиво. Нельзя идти на поводу слухов и рассказов туземцев.

Граф Гранады скрестил руки на груди:

— Согласен с вами, ваша милость. Это предприятие сулит большие опасности и затраты. Может случиться так, что золото окажется мифом, а наши корабли будут разбиты штормами и врагами.

Маркиз дель Карпио взволнованно перебивал остальных:

— Но разве вы не понимаете? Золотой город ждёт своего открытия! Почему мы должны сидеть здесь, довольствуясь малым, когда можем обрести величайшую награду всех времён?!

Королевский совет собрался на рассвете. Магеллан, в своём письме, предлагал одну простую мысль: сначала найти первую карту и понять её природу, прежде чем начинать полномасштабную компанию. Это был разумный совет. Карта могла быть ключом, но могла и быть ловушкой — не только для тел, но и для души. Спор продолжался долго, страсти накалялись до предела. Каждый отстаивал своё мнение горячо и страстно, не желая уступать другим. Короля слушали внимательно, взвешенно оценивали доводы обеих сторон.

Наконец, после долгих часов обсуждений, Карл объявил своё решение:

— Итак, выслушав вас всех, я решил следующее: снарядим две экспедиции одновременно. Первая направится непосредственно на поиски Эльдорадо, другая останется здесь, охраняя границы государства и поддерживая порядок внутри страны. Так мы обеспечим себе двойную защиту и двойной шанс на успех.

План, который родился в тот день, был прост и жёсток:

Отправить посланников в порты и к рыбакам, собрать слухи и фрагменты. Назначить разведчиков, которые пройдут вдоль рек и первыми узнают маршрут. Использовать тех людей Магеллана — кто был с ним — чтобы проверить записи и дневники экспедиции. Но главное: не разглашать всем целиком наличие карты — слух должен быть подконтролен. Советники одобрили план короля единодушно, радостно поздравляя друг друга. Их сердца наполнились надеждой и предвкушением великих свершений впереди. В тот вечер Мадрид праздновал начало нового этапа истории, открывающего дорогу к легендарному городу золота и славы.

Король подписал указ. Серый Луарес, с горой теней позади, закрыл глаза и улыбнулся так, будто предчувствовал шторм. Когда дверь закрылась и двор опустел, письмо Магеллана ещё раз попало в руки короля. Оно было обещанием. Словно мост, брошенный через бурлящую реку времени, оно связывало старый европейский мир с ещё не написанными народными песнями внутренней Америки. В сердце короля поселилась мысль — не обязательно бестелесная жадность, а скорее желание быть первым, кто увидит то, что скрывается за слухами. Первая карта Эльдорадо — была ли она картой направления, или картой испытаний? Тут и скрывалась интрига, которая поведёт героев дальше, в дикие заросли, по зеркальным озёрам и через лабиринты судьбы.

— El Dorado… — прошептал он, и в кабинете пахло уже не пылью, а запахом далёких дождей, влажной земли джунглей и холодным блеском золота. Охота началась.

Разговоры у двора — слухи, как зерно

Новый слух разросся по двору, как трещина в фарфоровой вазе. Рыцари, матросы, придворные географы и распорядители — каждый приносил в слух своё. Одни утверждали, что первый свиток был сделан индейскими шаманами на просушенной коже вождя, другие — что карта похищена у древнего монаха, скрывавшегося в джунглях. Третьи добавляли, что карта — диковинный артефакт: она не только указывала дорогу, но и отвечала на вопросы времени, меняя линии под светом Луны.

Матросы говорили о речных лабиринтах, где вода разливалась, как зеркало, и где лодки терялись среди мангровых корней.

Индейцы-международники (переводчики) шептали про озеро с зеркальным лицом, где каждый утопленник возвращается к родству с золотом.

Торговцы добавляли грубую правду: «Золото — это сила. Кто привезёт золотой город, покроет короны и заполнит сундуки».

Монахи испытывали на лице смесь страха и трепета: «Может быть, это искушение. Может быть, город — испытание для души.»

Слухи были ароматом, который люди смешивали с истиной: чем больше обсуждений, тем труднее было отделить ткань и нити. И всё же — среди шелеста и сплетен — появилось кое-что более плотное: известие о первой карте.

Первая карта — что она обещает

Говорили, что карта — не просто чертёж, а вещь, несущая память. Легенда гласила:

Карта появилась на коже вождя, который однажды ночью встретился с духом реки. Дух нанес линии на его тело, а потом старые женщины-швеи перевели эти линии на кожу-мур.

Линии карты менялись от приливов и от солнечного света; только тот, кто умеет читать звёзды и песни рек, мог понять, куда идти.

В центре карты был изображён символ — солнце с глазом и лабиринт, который напоминал о том, что каждый шаг к земле златой — это шаг внутрь истории народа.

На дворе появлялись люди, которые говорили, будто видели кусочек карты: старый торговец, который вернулся из дальних стран, держал в рукаве деревянную дощечку с выцарапанной линией; молодой моряк показал тёмный свиток, пахнущий смолой; а однажды ночью на пороге монастыря оставили кожаный отрезок, украшенный странными узорами: полумаяковая подсказка, по которой можно было сложить путь. Каждый кусочек был ценен, как сокровенный ключ. Король узнал, что в разговорах о карте была и ещё одна сторона: охотники за славой и купцы, жаждущие прибыли, уже собирали группы — каждую с собственной картой надежд. Некоторые обещали вернуться с городом, другие молча исчезали, как тени, прокладывая себе путь по джунглям и никогда не появляясь снова.

Герои, которые ещё не знали, что станут героями

История требовала лиц. Вокруг королевской двери стали собираться люди, у которых судьба ещё не знала имён.

Донья Изабель — вдова морского храброго офицера, чья душа была полна карт и недосказанных линий. Она знала шифры и древние манускрипты лучше многих библиотекарей королевства. Для неё карта — возможность закрыть старую историю и открыть новую.

Матео — молодой моряк с языком, ласкающимся к ветру. Он видел лица далеких берегов и знал, как лодка слушает речной шорох. Его руки помнили узлы, а сердце — пустоту, которую можно заполнить только далью.

Сеньор Кортес — купец, деловой и хмурый. Он видел карту как контракт.

И самый загадочный — таинственный человек в серой манте, называющий себя Луарес. Его прошлое было стёрто множеством имен, но глаза говорили: «Я искал одну вещь всю жизнь».

Каждый из них тянулся к карте по своим причинам: для кого-то это была месть, для кого-то — долг, для третьих — страх пустоты.

Направление вперед — первый шаг экспедиции

Следующая глава начнёт путь… Мы последуем за фрагментами карты, послушаем голоса леса и узнаем, какие тайны прячут те, кто хранит старые знания. Впереди — не только золото, но и выбор: кто платит цену за истину, и что значит найти город, у которого нет имени в наших книгах.

▎Глава 5. Встреча в Севилье

Севилья, таверна «Три апельсина», набережная Гвадалквивира

Воздух в таверне был густым и сладким — от испарений реки, крепкого хереса и пряностей, что грудами лежали на пристанях, готовые к отправке вглубь страны. Сюда, под низкие темные своды, за столик в самом углу, приходили те, кто не желал быть увиденным в свете дня. Идеальное место для разговора о том, чего не существует на картах.

Первым появился дон Альваро де Мендоса. Бывший капитан терций, его лицо было изборождено шрамом от турецкой ятагана и морщинами, прорезанными солнцем Фландрии. Он двигался с прямолинейной уверенностью воина, но в глазах, привыкших вычислять дистанцию до противника, читалась усталость от бессмысленного мира. Он заказал кувшин воды — редкая трезвость для испанского идальго.

Вслед за ним, бесшумно, словно тень, в помещение вошел брат Эстебан. Его потертая ряса францисканца пахла ладаном и пылью дорог. Молодое, аскетичное лицо с горящими фанатичным огнем глазами казалось инородным телом в этом месте плотских утех. Он нес под мышкой потрепанный кожаный футляр с какими-то бумагами. И, наконец, её появление заставило замолчать на мгновение даже самых горластых матросов. Инес де ла Крус. На ней не было кричащих украшений, лишь строгий, но безупречно сшитый камзол и плащ, какие носили богатые горожанки. Её красота была холодной и точной, как клинок. Она вошла, кивнула хозяину — старому знакомому, — и её взгляд сразу же нашел их стол, вычислив его обитателей с безошибочной точностью дельца. Все трое молча обменялись кивками. Их свел здесь человек, чьего имени они не знали, но чья воля исходила из самых высоких кабинетов Мадрида. На столе лежал сверток, перевязанный шелковым шнуром с королевской печатью. Инструкция была проста: ждать.

Четвертый участник встречи опоздал. Дверь распахнулась, впустив шум порта и грузную, могуче сложенную фигуру в поношенной кожанной куртке моряка. Габриэль Ордоньес, штурман и картограф, чья репутация виртуоза навигации уравновешивалась славой отчаянного склочника и богохульника. Он окинул компанию насмешливым взглядом, плюхнулся на свободный стул и без спроса налил себе вина из кувшина дона Альваро.

— Ну, здрасьте, сборище призраков, — хрипло провозгласил он. — Меня прислали сюда слушать сказки. Надеюсь, они хороши. И вино тоже.

Дон Альваро нахмурился, но Инес парировала с ледяной вежливостью:

— Наше время стоит денег, сеньор Ордоньес. Надеюсь, и ваше тоже. Предлагаю дождаться начала представления.

В эту секунду из полумрака к их столу подошел немолодой человек в темном, неброском плаще. Он нес под мышкой узкий ларец из черного дерева.

— Прошу прощения за задержку, — его голос был тихим, но каждое слово падало, как монета на счетную доску. — Благодарю вас, что пришли. Можете называть меня Сильвестре. Я — уши того, кто дал вам этот сверток.

Он сел, положил ларец перед собой и обвел взглядом собравшихся.

— Вас отобрали не случайно. Капитан де Мендоса — ваша храбрость и опыт ведения боя в незнакомой местности не подлежат сомнению. Брат Эстебан — ваш труд о языческих культах Нового Света произвел… большое впечатление. Сеньорита де ла Крус — ваши торговые дома в

Санлукаре и Севильи известны своей эффективностью и дискретностью. А сеньор Ордоньес… вы единственный из ныне живущих мореплавателей, кто видел устье той реки, что зовется Амазонкой, и смог начертить её берега.

Габриэль мотнул головой в сторону монаха:

— А он зачем? Чтобы язычникам проповеди читать?

— Чтобы спасти их души, сын мой, — тихо, но твердо ответил брат Эстебан. — И чтобы вы, в погоне за мирским металлом, не забыли, что главное сокровище — бессмертная душа.

— Главное сокровище оплачивает корабли и провизию, брат, — парировала Инес, не сводя глаз с Сильвестре. — Мы собраны здесь не для богословских диспутов. Говорите прямо. Какое задание?

Сильвестре медленно развязал шнур и развернул сверток. Это была карта. Но не обычная. На нее были нанесены очертания береговой линии Бразилии и Terra Incognita южнее, но вглубь материка уходили лишь догадки, пометки на латыни и изящные рисунки неведомых зверей. И одна деталь, приковывавшая взгляд: в самом сердце неизведанного, у истоков безымянной реки, была изображена крошечная, тщательно вырисованная пирамида, а рядом выведены каллиграфическим почерком два слова: «El Dorado». Воцарилась мертвая тишина. Слышно было лишь, как за стеной хохочет пьяный матрос.

— Эльдорадо, — первым нарушил молчание дон Альваро. Его голос потерял военную твердость, в нем слышалось почти детское изумление. — Сказка для конкистадоров, у которых кончилось золото.

— Не совсем, — сказал Сильвестре. Он открыл ларец. Внутри, на бархатной подушке, лежал не слиток, а странный предмет — тяжелый золотой диск размером с ладонь, с вычеканенным изображением человека с солнечным ликом, стоящего в ладье. Работа была не испанской, даже не мавританской. Она была чужой, древней и загадочной. — Этот артефакт был доставлен с «Виктории». Его ценность не в весе. Он — ключ. Карта, которую вы видите, составлена на основе… одного частного письма. Письма человека, который знал.

— Магеллана, — выдохнул Габриэль, его насмешливость куда-то испарилась. Он жадно впился взглядом в карту. — Так он не просто нашел пролив. Он нашел это.

— Он нашел дорогу к этому, — поправил Сильвестре. — Но его путь прервался. Ваша задача — продолжить его.

— Зачем мне это? — вдруг резко спросил дон Альваро. — Я отвоевал свое. У меня есть имение, титул…

— …и долги, которые это имение не покроет и за три жизни, — холодно закончила за него Инес. — У меня другой вопрос. Какая наша доля?

— Десятая часть всего найденного золота и право на торговую монополию с вновь открытыми землями для вашего дома на двадцать лет, — немедленно ответил Сильвестре. — Остальное — собственность Короны.

Инес медленно кивнула, производя в уме расчеты. Цифры её устраивали.

— А я отправляюсь туда, чтобы нести Слово Божье, — сказал брат Эстебан, и в его глазах вспыхнул тот самый огонь. — Чтобы обратить заблудшее царство в истинную веру. Это знамение.

— Я отправляюсь туда, потому что на этой карте есть реки, которых нет ни на одной другой, — мрачно усмехнулся Габриэль. — И я хочу их увидеть первым.

Все взгляды снова обратились к дону Альваро. Старый солдат смотрел на золотой диск, на пирамиду в сердце джунглей. Он видел не богатство. Он видел конец своей тоски. Новую цель. Новую войну.

— Кто будет командовать? — спросил он наконец.

— Вы, дон Альваро, — сказал Сильвестре. — Ваш меч будет главным арбитром в спорах. Сеньор Ордоньес поведет корабли и нанесет на карту путь. Сеньорита де ла Крус обеспечит снаряжение и… финансовую разумность предприятия. А брат Эстебан будет его духовным пастырем. Вы — четыре ноги одного стола. Если одна подломится — рухнут все.

Он встал.

— Завтра на рассвете в порту вас будет ждать «Санта-Каталина». Вам дается три месяца на подготовку. За это время вы станете командой. Или убьете друг друга. Решайте.

Человек в плаще растворился в темноте так же внезапно, как и появился, оставив на столе карту и золотой диск.

Четверо незнакомцев снова остались одни. Теперь их связывала не воля таинственного покровителя, а образ мифического города, горящий в их сознании. Каждый — своим огнем.

Габриэль первым нарушил молчание. Он поднял кувшин.

— Ну что ж, — хрипло сказал он. — За безумие. За золото. За славу. Или за смерть. Не все ли равно?

Он отпил и протянул кувшин дону Альваро. Тот замедлился на секунду, потом взял его и тоже сделал глоток. Потом — Инес, с легкой усмешкой. Последним, после мгновения молитвенного молчания, к ним присоединился брат Эстебан.

Круг замкнулся. Охота обрела своих охотников.

▎Глава 6. Дворцовые интриги

Борьба среди знати за право быть избранным в экспедицию

Прием у всесильного герцога де Медина-Сидония

Мадрид, дворец герцога де Медина-Сидония

В то время как в душной севильской таверне закладывалась судьба экспедиции, в столице империи уже витал её дух. Не дух приключений, нет. Сюда, в обители власти, долетел тяжелый, сладковатый и вызывающий головокружение запах несметного богатства.

Слухи, подобно проказе, проникают всюду, несмотря на все попытки сохранить секретность. Слуги шепчутся в коридорах. Курьеры тайно скачут из Севильи в Мадрид. Кое-кто из чиновников Совета по делам Индий, отвечавших за снаряжение «Санта-Каталины», оказался не так уж и слеп, а их жены — не так уж и немы.

Прием у всесильного герцога де Медина-Сидония, чей род вершил судьбы флотов и колоний, был в самом разгаре. Звучала утонченная музыка, кружились в танце пары, сверкали бриллианты на шеях знатных дам. Но истинная пляска начиналась не на паркете, а в нишах у окон, в тени апельсиновых деревьев на площадке.

Молодой идальго, дон Родриго де Веласко, с пылающими щеками прижал к стене немолодого, но все еще влиятельного чиновника Совета Индий.

— Сеньор Сальватьерра, мой отец сражался с вами при Лепанто! Он говорил, что вы человек чести. Неужели вы позволите, чтобы величайшее предприятие со времен Кортеса возглавил какой-то обнищавший капитан из глухой провинции? У меня есть письмо от вице-короля Новой Испании! У меня связи!

Сальватьерра отхлебнул хереса, его жидкие, седые усы подрагивали.

— Дорогой дон Родриго, ваш пыл делает вам честь. Но экспедиция — это не дуэль. Там нужен не блеск герба, а стальные нервы. Де Мендоса… он знает, как выживать.

— Выживать? — фыркнул Родриго. — Мы, испанцы, не выживаем. Мы побеждаем! Я могу снарядить за свой счет три таких корабля, как «Санта-Каталина»! Мое место там, во главе! Поговорите с герцогом.

В это время сам герцог де Медина-Сидония, массивный и невозмутимый, как скала, вел беседу у камина. Его собеседником был худощавый, сутулый человек в одежде священника — отец Алонсо, исповедник самой королевы.

— Его Величество озабочен не только золотом, — тихо, но внятно говорил иезуит, его пальцы с тонкими, почти прозрачными суставами перебирали четки. — Души, дон Гаспар, души. Мы должны опередить еретиков-англичан и лютеран. Экспедиция должна нести крест, а не только меч. Уверены ли вы, что этот францисканец… брат Эстебан… достаточно ревностен? Говорят, он много времени уделяет изучению языческих ритуалов, а не их искоренению.

Герцог тяжело вздохнул. Он ненавидел, когда церковь лезла в его дела.

— Отец Алонсо, брат Эстебан — фанатик. Именно такой, какой вам нужен. Он сожжет десяток деревень, если заподозрит их в идолопоклонстве. Он идеален для ваших целей. А что до его изучений… чтобы сокрушить врага, его надо знать.

— Надо сокрушить, а не знать, — безжалостно парировал иезуит. — Я представлю свои соображения Кардиналу. Возможно, потребуется наш человек на борту. Для… наблюдения.

В другом конце зала, у стола с яствами, две дамы, казалось, увлеченно обсуждали достоинства нового портного из Толедо.

— …и он сказал, что бархат этого оттенка алого носят только особы королевской крови! — щебетала одна.

— О, как интересно, — ответила вторая, донья Изабелла, жена одного из самых богатых торговцев Севильи. Помимо бархата, её интересовало, почему её муж, внесший огромные «пожертвования» в казну, не получил долю в контракте на снабжение экспедиции. Она наклонилась ближе. — А этот новый контракт… его ведь ведет дом де ла Крус. Говорят, эта Инес добилась его не совсем… женскими методами. Скажите, ваш супруг не испытывал трудностей с получением лицензии на вывоз оливкового масла? Странное совпадение, не правда ли?

Сплетня, как искра, упала в пороховую бочку тщеславия и зависти. Этого было достаточно. Даже искусство было оружием. В стороне, у большого полотна, изображавшего победу при Сан-Кинтине, собрался кружок ценителей. Среди них — сам Сильвестре, тот самый человек из таверны, теперь в роскошном камзоле, с интеллигентным и усталым лицом царедворца.

— Обратите внимание на перспективу, — говорил он, указывая тростью на картину. — Мастер искусно ведет взгляд зрителя к фигуре командующего. Все линии сходятся к нему. Он — альфа и омега победы. Так и в любом великом деле. Успех определяет не количество солдат, а единство команды и… правильный выбор лидера.

На него смотрели молодые дворяне, жаждавшие славы. Его слова были не об искусстве. Они были уроком. И предупреждением. Попытка сместить де Мендосу, вставить своего человека, может разрушить хрупкую «перспективу» и погубить всё предприятие.

Интриги вились клубком, сталкивались, гасили друг друга. Одни хотели славы, другие — богатства, третьи — спасения душ, четвертые — просто погубить замысел конкурентов.

На следующий день, в своем кабинете, заваленном картами и донесениями, герцог де Медина-Сидония выслушивал Сильвестре.

— Итак? — спросил герцог, отпивая вино. — Они еще не отплыли, а акулы уже чуют кровь в воде.

Сильвестре стоял по стойке «смирно».

— Дон Родриго де Веласко предлагал взятку. Отец Алонсо настаивает на своем надзирателе. Торговая гильдия Севильи подавала петицию о смещении де ла Крус. Всех я, так или иначе, успокоил.

— Как? — любопытство герцога была искренней.

— Дону Родриго я намекнул, что его отец в Лепанто был обязан жизнью именно дону Альваро де Мендосе. Он замолчал и покраснел. Отцу Алонсо я предложил включить в груз для брата Эстебана несколько бочонков особого, отборного ладана… из личных запасов Его Высокопреосвященства Кардинала. Он понял намёк и отступил. А гильдии… — Сильвестре позволил себе тонкую улыбку, — я просто сообщил, что сеньорита де ла Крус уже закупила все необходимое по цене на пятнадцать процентов ниже их предложения. Их гнев сменился на желание узнать, у кого она покупает.

Герцог громко рассмеялся.

— Отлично! Коса нашла на камень. Эта женщина опасна. А этот штурман… Ордоньес? С ним проблемы?

— Он, кажется, единственный, кого никто не хочет подменять. Все наслышаны о его характере. Все боятся, что он утопит корабль из-за плохого настроения. Его репутация… защищает его.

Герцог подошел к окну, глядя на бесконечный город.

— Хорошо. Пусть плывут. Эта четверка — как четыре диких зверя в одной клетке. Они или сожрут друг друга, или доберутся до цели. В любом случае, мы получим зрелище. А золото… золото всегда оседает в карманах тех, кто остаётся на берегу. Проследи, чтобы на корабль погрузили побольше хорошего вина. Пьяные матросы менее склонны к бунту. А эти четверо… им понадобится что-то крепче, чем вино, чтобы не перерезать друг другу глотки.

Сильвестре молча поклонился. Борьба за место в экспедиции была выиграна. Но настоящая битва — за то, кто будет контролировать её плоды — только начиналась. И она будет длиться гораздо дольше, чем плавание через океан.

▎Глава 7. Призрак прежних неудач

Вспоминаются трагические судьбы первых исторических искателей 1

Лопе де Агирре: призрак золотых гор

Атлантический океан, на борту «Санта-Каталины», несколько недель спустя

Океан встретил их не гостеприимной синевой, а свинцово-серой, вздыбленной хмурой громадой. «Санта-Каталина» с стоном впивалась форштевнем в очередной водяной холм, обдавая палубу ледяной соленой пылью. Ветра не было — был ураганный рев, вырывающий из рук слова и мысли.

В такой день даже самый отчаянный матрос предпочитал не смотреть на горизонт, а молиться, чтобы следующая волна не накрыла их окончательно. В такой день прошлое кажется ближе, чем будущее.

В каюте капитана, едва освещенной колышущейся лампой, царила мертвенная тишина, нарушаемая лишь скрипом древесины и грохотом воды за бортом. Де Мендоса, пристегнутый ремнями к своему креслу, неподвижно смотрел на раскиданные по столу карты. Ордоньес, прислонившись к косяку, с мрачным удовлетворением следил, как кренометр зашкаливает. Брат Эстебан, бледный как полотно, цепко держался за скобы на стене, беззвучно шевеля губами в молитве.

Инес де ла Крус, закутавшись в плащ, пыталась зажечь свою маленькую серебряную курильницу, чтобы заглушить запах страха и рвоты, плывущий из трюма. Пламя раз за разом гасло.

— Черт возьми, — выругалась она с неприсущей ей резкостью, отшвыривая кремень. — Мы даже до берега не доплывем. Этот ублюдок-корабль развалится на части.

— Он выдержит, — глухо прорычал Ордоньес, не отрывая глаз от иллюминатора. — Дерево крепкое. А вот люди… люди ломаются быстрее.

— Он прав, — неожиданно тихо сказал де Мендоса. Он провел рукой по карте, по едва заметной линии, ведущей к неизвестному берегу. — Не океан — наш главный враг. Наш враг — это то, что ждет нас там. И то, что мы везем с собой.

Он поднял взгляд, и в его глазах, обычно холодных и собранных, Инес увидела тень. Не страх, а нечто более глубокое — почти что благоговейный ужас.

Вот истории реальных исторических участников экспедиций поиска золотого города Эльдорадо. Каждый выделялся чем-то своим… Это были люди с позитивными, так и негативными сторонами своих характеров и образов жизни. Но их всех объединяло одно: это страсть найти и обрести несметное богатство — золото инков.

— Вы знаете историю Агирре? — спросил капитан, и его голос прозвучал как похоронный звон.

Брат Эстебан перекрестился.

— Лунатик. Богоотступник. Проклятый дух, блуждающий по реке.

— Лопе де Агирре, — кивнул де Мендоса. — «Гнев Божий». Он тоже искал Эльдорадо. С отрядом в три сотни лучших солдат. Он доплыл по Амазонке до самого океана. Знаете, с кем он доплыл? С горсткой скелетов, одержимых безумием. Он убивал своих же людей, объявил войну самому королю Филиппу, провозгласил свою дочь принцессой… Он не нашел золота. Он нашел только ад внутри себя и посеял его по всему континенту. Говорят, его призрак до сих пор плавает на плоту из трупов, и его смех слышен в ночи.

Вдалеке от цивилизации, на пустынных берегах бурной реки Ориноко, неподвижно застыл силуэт человека. Его облик был загадочен и таинствен, как сумрачные тени тропических лесов Амазонии. Вокруг него царила атмосфера тайны и опасности, которую излучала каждая линия его фигуры. Все знали это имя — Лопе де Агирре. Оно было знакомо каждому искателю приключений, кто хоть раз осмеливался мечтать о легендарном городе золота — об Эльдорадо.

Лопе де Агирре некогда был отчаянным пиратом, бороздившим моря и океаны в поисках добычи. Однако годы сделали своё дело, превратив этого бунтаря в солдата удачи с сердцем, полным пламени неизбывной страсти к приключениям. Его взгляд был пронзительным и холодным, будто прошедшим сквозь века страданий и испытаний. Казалось, он видел золотые горы собственными глазами, и это видение никогда не покидало его сознания.

Шрамы покрывали его тело густой сетью воспоминаний. На лице отчетливо виднелись следы старых ран: глубокие порезы оставили аборигенские копья, зазубренные царапины были нанесены острыми лезвиями португальских сабель. Одно место оставалось чистым и без следов повреждений, словно само время старалось скрыть какую-то тайну, слишком ужасную для того, чтобы ее запечатлела даже человеческая кожа.

Для Агирре смерть давно перестала быть врагом или угрозой. Она превратилась в вечного спутника. Именно поэтому он шел вперед, совершенно бесстрашный перед лицом любых препятствий. Единственное, чего он желал всей душой, — найти Эльдорадо. Для него этот мифический город символизировал нечто большее, чем просто богатство. Он олицетворял собой потерю детства, утраты родителей во времена испанских репрессий, хаоса и насилия. Теперь, пройдя через множество испытаний, он стремился вновь обрести чувство безопасности и покоя, которых так сильно недоставало ему всю жизнь.

Каждый рассвет наполнял его новым смыслом жизни. Он смотрел вдаль, туда, где река сливалась с горизонтом, мысленно повторяя про себя заветное слово: «Эльдорадо». Он спрашивал у солнца, всматриваясь в солнечные лучи, пробивающиеся сквозь зелень леса: «Ты ждешь меня?»

Другие путешественники часто называли его сумасшедшим фанатиком, слепым охотником за золотом, однако сам Лопе понимал гораздо большую глубину своего поиска. Он нуждался в подтверждении собственной значимости, способности преодолевать любые испытания, доказывая всем окружающим, включая самого себя, что он достоин уважения, достойный сын простого народа.

По мере продвижения экспедиция сталкивалась с всё большими трудностями. Сжатые со всех сторон гнетущими джунглями, люди начинали терять веру в успех предприятия. Они устали, ослабли, испытывали сомнения и отчаяние. Но Лопе оставался неизменным, твёрдым, уверенным в своём решении. Каждую ночь, когда последние отблески солнечного света скрывались за горизонт, он произносил одну и ту же фразу, вдохновляя уставших спутников:

— Мы обязательно найдём Эльдорадо! Даже если придётся идти по костям тех, кто пытался раньше нас…

Действительно, почва под ногами порой становилась влажной от крови предыдущих экспедиций. Здесь лежал Дон Педро Гонсалес, смелый исследователь, пропавший много лет назад со всеми своими людьми. Там покоились останки корабля капитана Родригеса, выброшенного штормом на песчаный берег и ставшего местом гибели команды. Эти трагические истории внушали остальным участникам похода страх и неуверенность, но только не Лопе де Агирре. Страх лишь укреплял его решимость двигаться вперёд. Именно поэтому он остался известен потомкам не столько благодаря найденному золоту (хотя слухов хватало), сколько благодаря своему упорству и мужеству. Он преодолел все мыслимые и немыслимые преграды, показав миру пример невероятной стойкости духа. Лопе де Агирре вошёл в историю как символ настоящего героя, который достиг величия не богатством, а силой воли и страстью к достижению цели.

Сегодня многие вспоминают его как легенду, рассказывая детям о том, как один простой человек смог стать великим авантюристом, рискнувшим жизнью ради мечты, которая вела его вплоть до последнего вздоха.

Лопе де Агирре активно жестикулировал, стараясь привлечь внимание окружающих. Даже суровый старшина отряда охраны, опытный ветеран Себастьян де Белалькасар, обратил свой взор на говорящего.

Себастьян де Белалькасар: испепелённый жаждой золота

Плотная тень разрушенной крепости, похожей на огромный остов древнего зверя, вытянулась вдоль склонов поросших травой холмов и упала узким клинком прямо на шатёр из грубого холста. Внутри тускло мерцали свечи, отбрасывая неровные блики на выцветшую ткань карты, покрытую россыпью значков и записей карандашом. На фоне этого хаоса виднелось хмурое лицо пожилого испанца, чьи тонкие черты выражали смесь отчаянья и безудержной жажды обладания чем-то запретно-ценным.

Это был Себастьян де Белалькасар– человек, чей опыт путешествий и приключений сделал его легендой среди своих современников. Его история началась как рядового солдата под знаменем знаменитого Франсиско Писарро, когда тот отправился покорять Империю Инков. Здесь молодой тогда ещё Себастьян впервые ощутил сладкий привкус триумфа и обогащения, заполучив своё первое значительное вознаграждение — сотни золотых монет, доставшихся после разграбленных храмов и дворцов инкских правителей.

Однако именно тогда внутри него зародилась неукротимая алчность, которая со временем стала пожирать его изнутри подобно смертельному недугу. Она вела его всё дальше и дальше через неизведанные края Южной Америки, заставляя забыть о доме, семье и безопасности ради одной единственной мечты — отыскать мифический город Эльдорадо, где якобы спрятаны несметные сокровища древних народов.

Многочисленные экспедиции приносили только страдания и смерть для окружающих. Целые армии растворялись в густых зарослях амазонских тропиков, сгинули бесследно в опасных горных перевалах Анд, тонули в зловонных болотах низменностей Колумбии и Венесуэлы. Несмотря на все потери, Себастьян никогда не сдавался. Каждое поражение лишь усиливало его упорство и решимость продолжать поиски заветного города.

Люди говорили, что его душа окаменела, лишившись человеческих чувств, превратившись в холодный осколок камня, которому чужда жалость и милосердие. Сам же Себастьян считал себя искателем истины, страстно желающим раскрыть тайны прошлого и обрести мудрость, сокрытую в недрах этих загадочных земель.

— Я ищу не простое богатство –, утверждал он окружающим, оправдывая жестокость и кровопролитие, сопровождавшие его походы. Хотя немногие воспринимали такие слова всерьёз, предпочитая видеть в нём обычного охотника за золотом, готового уничтожить всё живое ради достижения личной выгоды.

Время оставило свой отпечаток на облике старого конкистадора. Глубокие морщины прорезали лоб и щёки, серебристый оттенок появился в волосах, а взгляд потухших глаз утратил юношеский блеск. Тем не менее огонь желания, горящий глубоко внутри, продолжал разгораться с новой силой при каждой мысли об Эльдорадо. Казалось, каждый новый рассвет приближает его к достижению конечной цели, однако одновременно отдаляет от того человека, которым он когда-то был.

Итак, преодолевая препятствия природы и людей, двигался вперёд старый воин-путешественник, ведомый своим внутренним компасом, направляющим его шаг за шагом навстречу неизвестности. Путь был долог и полон испытаний, но Себастьян твёрдо верил, что однажды обнаружит искомое место, которое принесёт ему долгожданную победу и сделает бессмертным героем истории.

Сегодня имя Себастьяна де Белалькасара сохранилось в памяти потомков не столько как успешного завоевателя, сколько как символ бесконечного поиска и навязчивой идеи, поглотившей человеческую сущность целиком. Неважно, нашёл ли он в итоге пресловутый Эльдорадо или нет, ибо важнее другое — вся его жизнь оказалась посвящена воплощению великой мечты, которой не страшны никакие преграды и жертвы.

Именно эта мечта двигала ими вперед, несмотря на трудности пути, болезни, нехватку продовольствия и опасности, подстерегающие на каждом шагу. Хотя многие участники начали сомневаться в реальности существования Эльдорадо, надежда жила глубоко в сердцах каждого путешественника.

▎Глава 8. Тень неудачника

Вспоминаются трагические судьбы первых исторических искателей 2

Сэр Уолтер Рэли: мечта съедает умных первыми

«Санта-Каталина» зацепилась за кромку мира. С одной стороны — бескрайняя, утробно-зеленая стена джунглей, с дурманящим запахом гниения и цветения. С другой — медленная, коричневая лента реки, уходящая в самое сердце неизвестности. Воздух был густым, влажным и тяжелым, как саван на плечах.

На корме, прислонившись к потертым перилам, стояли Инес де ла Крус и капитан де Мендоса. Они молча наблюдали, как команда на шлюпках пыталась вытащить из илистой воды запутавшуюся в корнях водорослей снасть. Работа шла вяло, под монотонное жужжание москитов и отдаленные крики невидимых существ из чащи.

— Они боятся, — наконец произнесла Инес, не глядя на капитана. Её тонкий нос сморщился от едкого запаха тины. — Смотрят в эту зелень и видят не Эльдорадо, а свой склеп. Им нужна не цель, им нужна легенда. Чтобы греть ею душу, как вином.

Де Мендоса, чистя затухшую глиняную трубку, хрипло усмехнулся.

— Легенды редко согревают, сеньорита. Чаще — сжигают. Вспомните сэра Рэли.

Инес повернула к нему лицо, в её глазах вспыхнул интерес охотника, учуявшего дичь.

— Сэр Уолтер Рэли? Английский корсар? Тот, что искал Эльдорадо здесь, в Гвиане?

— Тот самый, — кивнул де Мендоса, набивая табаком трубку. — Корсар, поэт, придворный, фаворит королевы… Человек, который мог бы иметь всё. Но его погубила сказка. Самая дорогая и самая кровавая сказка на свете.

Он прикурил, и едкий дым смешался с испарениями джунглей.

— Он приплыл сюда не как пират, а как государственный муж. С королевской грамотой, на двух кораблях, со свитой из самых отчаянных головорезов и самых светлых умов Англии. Он верил не просто в золотой город. Он верил в империю Гвиану, более богатую, чем Мексика и Перу вместе взятые. Он читал испанские отчеты, беседовал с пленными… и поверил. Поверил так, как может верить только поэт, никогда не бывавший в аду.

— И что же он нашел? — спросила Инес, её голос стал тише.

— Лихорадку, — коротко бросил де Мендоса. — Лихорадку, которая за неделю превращала здоровенного моряка в горячий скелет, обтянутый желтой кожей. Он нашел ядовитые стрелы индейцев, от которых человек умирал в судорогах, не успев вскрикнуть. Он нашел реки, кишащие кайманами, и деревья, под сенью которых росли грибы, дышавшие смертью. Он нашел бесконечность. Зеленую, безжалостную, равнодушную бесконечность, которой не было дела до его титулов и его поэм.

Капитан сделал глубокую затяжку, выпуская дым клочьями.

— Он плыл неделями вверх по рекам, теряя людей. Они сходили с ума от жары и отчаяния. Они дрались из-за последней кружки пресной воды, видели в тумане миражи золотых крыш и слышали в ночи барабаны несуществующих городов. А Рэли… Рэли писал. Он вел дневник, полный прекрасных, ни на чем не основанных описаний богатств, которые «должны были быть вот за тем поворотом». Он возвращался к своим кораблям с пустыми руками, но с полной головой иллюзий. Он привез в Англию не золото, а книгу. «Открытие Гвианы». Прекрасную, блестящую, лживую книгу. Он продал свою мечту всей стране.

— Но это же успех? — удивилась Инес. — Он создал легенду.

— Успех? — де Мендоса горько рассмеялся. — Его мечта съела его сына. Спустя годы, уже старый, опозоренный, выпущенный из Тауэра, он уговорил короля дать ему последний шанс. Он поклялся привезти Эльдорадо, не пролив ни капли испанской крови. И что? Его люди, ведомые его безумным сыном Уоттом, напали на испанский форт. Уотта убили на стенах этой глиняной крепости. Он не нашел золота, он нашел пулю для своего мальчика.

Он замолчал, глядя на медленную, мутную воду.

— Рэли вернулся в Англию с пустыми трюмами и с сердцем, полным пепла. Его легенда лопнула. Королю нужны были не истории, а сокровища. И его… его величество соблаговолил оказать милость. Голову сэру Уолтеру отрубили на плахе, по старому приговору, который все давно забыли. Поэт, мореплаватель, рыцарь… сложил голову за то, что не смог найти сказку. Его последними словами, говорят, была шутка о топоре, который является лекарством от всех болезней. Де Мендоса повернулся к Инес. Его лицо было суровым и усталым.

— Вот что такое Эльдорадо, сеньорита. Оно не просто манит. Оно требует расплаты. Сэр Рэли заплатил состоянием, репутацией, жизнью сына и, в конечном итоге, собственной головой. Он искал золотой город, а нашел только гибель для себя и своего рода. Он был умным человеком. Но эта мечта съедает умных первыми. Потому что они верят в нее слишком сильно.

Инес молчала, глядя в зелёную стену джунглей. Теперь они казались ей не просто враждебными, а насмешливыми. Они хранили свою тайну, уже погубившую одного великого человека. Они ждали следующую жертву. Где-то в глубине, эхом к истории де Мендосы, раздался пронзительный крик птицы. Он звучал точно, как предсмертный хрип.

▎Глава 9. Река, что течет в никуда

Вспоминаются трагические судьбы первых исторических искателей 3

Франсиско де Орельяне: открытие самой великой реки мира Амазонка

Ночь накрыла «Санта-Каталину» черным, бархатным пологом, усыпанным незнакомыми южными звездами. Корабль, пришвартованный к хлипкому причалу из срубленных пальм, тихо поскрипывал, отдаваясь на волю медленному течению. В лагере на берегу горели костры, отгоняя тьму и — как все надеялись — хищников.

Инес де ла Крус сидела на ящике из-под пороха, прислонившись спиной к теплому борту. Рядом, на свернутом канате, устроился старый боцман Эстебан, чиня порванную сеть. Его лицо, испещренное морщинами и шрамами, казалось вырезанным из старого, потрескавшегося дерева.

— Капитан говорил о сэре Рэли, — начала Инес, глядя на отражение костров в черной воде. — Англичанин искал и не нашел. Но ведь мы-то здесь, на земле, где искали наши. Испанцы. Разве не было у нас своих героев, чья судьба была столь же… поучительна?

Эстебан не поднял глаз, его пальцы ловко орудовали иглой.

— Героев? — хрипло проворчал он. — Герои обычно умирают в своих постелях, окруженные славой и детьми. А здесь гибли одни дураки. Или святые. А чаще — и то, и другое вместе. Вспомнить хоть Орельяну.

Франсиско де Орельяне: открытие самой великой реки мира Амазонка

Имя прозвучало как заклинание. К группе солдат, греющихся у костра, подошел молодой лейтенант Вальдес.

— Орельяна? Тот, что открыл великую реку? Слышал, он нашел несметные богатства!

Эстебан наконец поднял на него свои выцветшие, блекло-голубые глаза. В них не было ни восхищения, ни романтики.

— Он нашел реку, да. Самую длинную и полную отчаяния реку на свете. И открыл он её не потому, что искал, а потому, что бежал. Бежал от голода, безумия и неминуемой смерти.

Все затихли. История, рассказанная в ночи у огня, всегда звучала иначе.

— Было это давно, — начал Эстебан, и его голос приобрел мерный, былинный ритм. — Отряд Гонсало Писарро, брата маркиза, искал в горах «Страну Корицы». Нашли они лишь голод, ливни и горные пропасти. Люди ели своих лошадей, потом собак, потом ремни от сапог. И тогда Писарро приказал Франсиско де Орельяне, одному из капитанов, спуститься по реке на бригантине и найти продовольствие. «Спуститься по течению» — звучало как приказ к спасению. Это был приговор.

Эстебан сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание слушателей.

— Орельяна уплыл и не вернулся. И не потому, что предал. Течение схватило его суденышко и понесло с такой силой, что против него было не попрешь. Не было больше сил. Они плыли неделями. Видели по берегам деревни, но индейцы встречали их тучей отравленных стрел. Они гибли от ран, от болезней, от голода. И тогда они решили: плыть дальше. До самого моря. Через всю неизвестную землю.

— Это же подвиг! — не выдержал Вальдес.

— Подвиг — это когда есть выбор, — отрезал Эстебан. — У них выбора не было. Только плыть или умереть. А потом начались легенды. Они проплывали мимо селений, где их атаковали воительницы — высокие, свирепые женщины с луками. Они стреляли ядом, не уступая мужчинам. Орельяна, образованный человек, вспомнил древние мифы и назвал их амазонками. А реку — Амазонкой. Так и осталось. Но видели ли они их на самом деле? Или это был мираж голодного бреда? Кто знает…

Он тяжело вздохнул.

— Они плыли месяцами. Сквозь джунгли, что смыкались над их головами, словно зеленый собор ада. Сквозь ливни, что могли затопить их утлую лодчонку за час. Они ели кожу со щитов, подошвы сапог, варили кожаные ремни. Они умирали тихо, по ночам, и их тела скользили за борт, становясь добычей кайманов. Орельяна вел их. Не к золоту. К спасению. Любой ценой.

— И они спаслись? — тихо спросила Инес.

— Горстка. Полумертвые, обезумевшие, но живые. Они выплыли в океан на своем потрепанном судне. Орельяна стал первым человеком, пересекшим Южный материк по воде. Он вернулся в Испанию героем. С рассказом о великой реке и о племенах воинственных женщин. Он получил титул аделантадо и право завоевать эти земли.

— И он вернулся? Сюда? — глаза Вальдеса горели.

— Вернулся, — кивнул Эстебан, и в его голосе появилась непоправимая горечь. — С двумя большими кораблями, с сотнями людей. Он жаждал найти королевство амазонок, покорить его, основать новую империю. Но река, которую он открыл, не простила ему этого. Она показала ему свое истинное лицо. Его корабли заблудились в бесчисленных протоках дельты. Людей косила желтая лихорадка. Индейцы, которых он когда-то едва избежал, теперь поджидали его, ставшие опытнее и злее. Он терял людей в стычках, от болезней, от безумия.

Эстебан замолчал, глядя в огонь.

— Говорят, он умер от горячки. На палубе своего корабля, в самом сердце тех мест, которые он прославил. Его тело, как когда-то тела его товарищей, опустили в мутные воды Амазонки. Она приняла его. Она приняла своего первооткрывателя. Забрала его себе навсегда. Ни золота, ни королевства, ни славы. Только река. Бесконечная, равнодушная, вечная.

Наступила долгая тишина, нарушаемая лишь треском поленьев и плеском воды.

— Он искал пищу для умирающих, а нашел величайшую реку мира, — прошептала Инес. — Он искал империю, а нашел собственную могилу.

— Такова воля Божья, — мрачно произнес кто-то из солдат.

— Нет, — покачал головой Эстебан. — Такова воля этих джунглей. Они не прощают нашествия. Они заманивают золотым блеском, а платят свинцом тоски и желчью лихорадки. Орельяна был храбр. Но храбрости здесь мало. Нужно быть… другим. Или иметь договор с самой дьявольской силой этой земли.

Он допил свою кружку вина и поднялся.

— А теперь, господа, пора на покой. Завтра снова в путь. Вверх по реке. Туда, где нас ждут не амазонки с золотом, а голод, москиты и, возможно, та же самая судьба.

Он ушел, оставив их сидеть в оцепенении перед костром, вглядываясь в черную воду, которая уносила когда-то мечты, жизни и славу Франсиско де Орельяны. Река текла мимо, безмолвная и всезнающая.

▎Глава 10. Тень маркиза

Вспоминаются трагические судьбы первых исторических искателей 4

Гонсало Писарро: жажда мести и власти

Ночь, наступившая после рассказа об Орельяне, была тревожной. Воздух, густой и влажный, словно впитывал в себя отчаяние той старой истории. Наутро, пока команда готовила лодки к дальнейшему пути вверх по притоку, капитан Мендоса собрал офицеров на корме «Санта-Каталины».

— Мы идем по стопам титанов, — начал он, обводя взглядом собравшихся. Его лицо было серьезно. — И по их костям. Орельяна был лишь щепкой, выброшенной потоком. Но был тот, кто послал его на верную гибель. Тот, чья тень до сих пор лежит на этих лесах. Гонсало Писарро.

Инес де ла Крус, прислонившись к грот-мачте, почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это имя знал каждый в Перу. Оно звучало как символ безграничной дерзости и беспредельной жестокости.

— Он был братом? — тихо спросил молодой лейтенант Вальдес. — Франсиско Писарро, завоевателя Перу?

— Младшим братом, — кивнул Мендоса. — Но если Франсиско был умным и расчетливым волком, то Гонсало… Гонсало был кабаном-секачом. Неистовым, яростным, не знающим ни страха, ни сомнений. Он получил в управление богатейший город Кито. И этого ему показалось мало. Он жаждал своей собственной славы, своей собственной империи. И когда до него дошли слухи о «Стране Корицы» и «Эльдорадо» где-то к востоку от Анд, ничто не могло удержать его.

Капитан помолчал, глядя на непроходимую стену зелени на берегу.

— Представьте себе это. 1540 год. Он собирает величайшую частную армию за всю историю Конкисты. Четыре тысячи индейцев-носильщиков. Двести тридцать испанцев, ветеранов, закаленных в резне гражданских войн. Стадо свиней для пропитания. Тысячи лам, навьюченных снаряжением. Он вел с собой не отряд — он вел целый город в надежде основать другой, еще более великий.

— Четыре тысячи индейцев… — прошептал корабельный священник, отец Алонсо, крестясь. — Господи, помилуй их души.

— Их души остались там, — мрачно сказал старый боцман Эстебан, указывая своим кривым пальцем в сторону джунглей. — Все до единой. И большинство испанцев тоже.

— Что случилось? — не выдержала Инес. — Как такое возможно?

— Гордыня, сеньорита, — голос Мендоса стал глухим и назидательным. — Гордыня и незнание этой земли. Они перешли Анды. А там их ждали не благоухающие леса корицы, а бескрайние болота и дождевые леса, где с неба лилось не вода, а какое-то бесконечное проклятие. Корицу они кое-как нашли, но она не стоила и горсти тех монет, что они потратили на экспедицию. А потом закончилась еда.

Капитан сделал паузу, и в тишине было слышно, как где-то в чаще кричит обезьяна-ревуна — звук, похожий на скрип раскрываемых врат ада.

— Они забили всех лам. Съели всех свиней. Потом принялись за собак. А потом… потом начался голод. Индейцы умирали сотнями. Испанцы слабели с каждым днем. И тогда Гонсало, этот неистовый титан, приказал строить корабль.

— Корабль? Здесь? — недоверчиво покачал головой Вальдес.

— Бригантину. Чтобы спуститься по реке и найти помощь. Он выбрал для этого Орельяну. И, как вы знаете, тот не вернулся. Гонсало ждал. Месяц. Другой. Надежда таяла так же быстро, как таяли тела его людей. Он решил, что Орельяна предал его. Ярость его не знала границ. Но что он мог поделать? Он повел тех, кто еще мог идти, обратно. Обратно через те же горы, те же болота.

Эстебан хрипло рассмеялся, и в его смехе не было ни капли веселья.

— Обратно шли уже не конкистадоры, а призраки. Они шли по костям своих товарищей, оставшимся с первого перехода. Они жгли деревья, чтобы отогнать москитов, и падали замертво у своих же костров. Они сдирали кожу с седел и варили ее. Ели кору, папоротники, змей. Гонсало, который начал этот поход в роскошных доспехах, шел теперь босой, в лохмотьях, его некогда грозная борода была выпалена лихорадкой и голодом.

— И он выжил? — спросил Вальдес, и в его голосе уже не было восхищения, лишь леденящий ужас.

— Выжил, — подтвердил Мендоса. — Он дотащился до Кито с горсткой живых скелетов. Из двухсот тридцати испанцев вернулось меньше восьмидесяти. Из четырех тысяч индейцев — ни

одного. Ни одного! Он проиграл свое Эльдорадо. Он потерял все: людей, состояние, репутацию. Но не свою ярость. Он винил во всем предательство Орельяны, винил короля, винил весь мир.

Капитан обвел взглядом свою команду, его лицо было сурово.

— Эта неудача сломала его, но не остановила. Она выжгла из него все человеческое, оставив лишь голую, обугленную жажду мести и власти. Он поднял мятеж против короны, стал тираном Перу. Он был близок к победе. Но в итоге его предали свои же, схватили и отрубили голову на главной площади Куско. Так закончился тот, кто хотел всего. Он нашел не золотой город, а город собственного безумия. И его тень до сих пор бродит здесь.

Мендоса тяжело оперся на перила.

— Мы идем тем же путем. У нас меньше людей, но не меньше надежд. Помните о Гонсало Писарро. Помните, что джунгли могут отнять у человека не только жизнь, но и разум, оставив лишь одну всепоглощающую страсть, которая сожрет его изнутри. Эльдорадо — это не только город. Это испытание. И для многих оно оказывается страшнее любой битвы.

Наступила тишина, нарушаемая лишь звуком реки. Каждый смотрел на зелёную стену, за которой лежали кости четырёх тысяч человек, и видел в ней не обещание богатства, а безмолвный, всепоглощающий укор.

Инес поняла, что их экспедиция — это не начало истории, а её продолжение. Они были всего лишь очередной главой в длинной, кровавой саге о надежде, которая вела людей в самое сердце тьмы, чтобы никогда не выпустить обратно.

▎Глава 11. Воплощение самой жадности

Вспоминаются трагические судьбы первых исторических искателей 5

Франсиско Писарро: сама жадность, слепой и беспощадной силы

Он был не просто человеком, Франсиско Писарро. Он был воплощением самой жадности, слепой и беспощадной силы, что вырвалась из Старого Света и обрушилась на эти золоченые берега. Он, неграмотный свинопас из Эстремадуры, своим стальным взором увидел не империю людей, а гору драгоценного металла, которую предстояло покорить.

И он покорил ее. С горсткой таких же отчаянных мерзавцев, он взял в заложники самого Инку Атауальпу. Затопил площади Кахамарки кровью его безоружной свиты, а потом потребовал выкуп — комнату, до потолка набитую золотом. Они принесли ему его Эльдорадо. Тонны изящных пластин, диковинных сосудов, чудесных произведений искусства, что шли на переплавку в безликие слитки. Он получил всё, о чем только может мечтать смертный. Но душа, вкусившая власти, требует ее еще. Он стал маркизом, губернатором Новой Кастилии. Он строил свой город Лиму на костях и золоте. Но тень Эльдорадо, этого мифического города, который он, казалось бы, уже нашел и разграбил, не отпускала его. Она манила дальше, в джунгли, его капитанов, сея семена зависти и алчности уже в их сердцах. Ибо проклятие золота не в том, что его нет, а в том, что его слишком много. Он поделил земли, но не смог поделить власть. Его бывшие соратники, братья Писарро и Альмагро, те, с кем он делил скудный паек и тяготы перехода через Анды, стали смотреть на него волчьими глазами. Они тоже хотели трон из золота.

Диего де Альмагро, его старый товарищ, первый, кого ослепил блеск несуществующего города, пал от рук его брата. И это было началом конца. Месть — это тропа, вымощенная тем же золотом, что ведет и в Эльдорадо, и в ад.

Она пришла к нему в его собственном дворце, в только что отстроенной Лиме, городе Королей, в жаркий день 26 июня 1541 года. Не с копьями индейцев, не со стрелами в засаде на горной тропе. Она ворвалась в дверь с криками «Смерть тирану!» на родном ему кастильском наречии. Это были сыновья Альмагро, его испанские братья по оружию.

Говорят, он старый лев, встретил их один, откинув плащ и с криком «Кто из вас посмеет тронуть Писарро?!». Он сражался отчаянно, его шпага писала в воздухе кровавые буквы, но их было слишком много. Он пал там же, где и возвел свое царство — на каменном полу, в луже крови. Его последний вздох был не славой Испании или именем Бога на устах. Он, по легенде, успел начертить окровавленным пальцем крест на полу и поцеловать его. Жест отчаяния или покаяния? Никто не узнает.

Вот она, цена Эльдорадо. Он нашел свои горы золота, но умер, как собака, преданный своими же, в грязи и крови. Он подарил Испании империю, а сам получил лишь клочок земли под собором да вечную славу величайшего из злодеев. И словно эхо, его смерть кричит всем, кто ищет сияющий мираж в джунглях: «Смотрите! Вот что ждет того, кто возомнит себя богом. Золото, которое вы ищете, не построит вам город. Оно выроет вам могилу». Его судьба — это самый яркий факел, освещающий тропу к Эльдорадо. И он не светит, а опаляет.

Эти истории начались много веков назад, но их эхо продолжает жить сегодня, напоминая о стремлении человечества к новым знаниям и открытиям, готовности пожертвовать всем ради осуществления великих мечт и достижений. Путешествие к мифическому городу продолжалось долго, наполнено множеством испытаний и приключений, каждое из которых оставляло след в памяти потомков.

▎Глава 12. Испанская мечта о золотом городе

Судьба Луареса была неразрывно связана с эпохой Карла I

Но прежде всего, как продолжить наши приключения в поисках загадочного города Эльдорадо и начать путь по джунглям, давайте узнаем, кто есть такой господин Луарес?

Господин Луарес был одним из самых выдающихся придворных, окружавших английского короля Карла I. Его репутация основывалась не только на неоспоримых талантах дипломата, но и на умении лавировать в хитросплетениях политических интриг, которые, как известно, процветали в ту эпоху. Луарес родился в знатной семье и с юных лет проявлял склонность к искусству ведения переговоров, что привело его на высшие ступени власти при дворе.

Временами он оказывался на грани конфликта с другими сановниками, так как его политические маневры не всегда встречали понимание, но никогда не терял благосклонность короля. Луарес был тем самым человеком, который, умело плетя сети своих стратегий, обеспечивал стабильность королевства в бурные времена. Его умение предугадывать ходы противника и находить компромиссы стало основным инструментом на службе короны, и многие полагались на него в вопросах, касающихся как внутренней, так и внешней политики. Несмотря на свою власть, Луарес оставался человеком с непредсказуемыми капризами и тайнами. Некоторые его современные считали его гением, другие — интриганом, но никто не мог отрицать его влияния на судьбу страны. Судьба Луареса была неразрывно связана с эпохой Карла I, и его решения, порой кажущиеся рискованными.

Луареса интересовало не столько жажда золота, сколько жажда контроля над историей. Он хотел понять, кто пишет легенды, откуда приходят карты, и, главное, как перекладывать их в реальность. Для него карта — это не просто лист, а инструмент власти: тот, кто знает путь, управляет потоком людей и информации. Слухи о золотом городе заинтересовали его как вызов. Не сокровище как таковое, а возможность первому расшифровать ритуалы и символы, чтобы стать голосом между миром индейцев и миром европейцев. Он видел себя переводчиком не только языков, но и смыслов.

Луарес — не простой антагонист и не героический спаситель. Он — фигура промежуточная: человек, чей интерес к Эльдорадо продиктован потребностью понять структуру силы, а не просто получить богатство. Его личная цель — построить сеть знаний и контактов, чтобы однажды стать тем, кто диктует условия — человеку, который не просто находит город, а переписывает значения, приписанные этому открытию.

Итак, одним словом, Луарес — тот, кто знает, где искать старые документы, кто умеет выведать у монастырей фрагменты карт, и кто сможет подобрать людей с нужными умениями. Глубоко задумавшись над картами древних мореплавателей, король Англии Карл I расположился на троне из чёрного дерева, инкрустированного слоновой костью и драгоценными камнями. Перед ним стоял господин Луарес, известный своей прозорливостью и глубокими познаниями географии Нового Света. Именно от его советов зависело решение Карла I относительно отправки очередной экспедиции на поиски легендарного Эльдорадо.

Господин Луарес был человеком небольшого роста, худощавым, с внимательным взглядом тёмных глаз, словно пронзающих собеседника до самой души. Его ум был подобен могучему океану знаний, который каждый день пополнялся новыми открытиями и сведениями о землях Америки. Когда-то давно он уже участвовал в составлении карты новых земель, полученной после плавания Колумба, теперь же именно ему предстояло сделать судьбоносный выбор короля.

— Ваше Величество, — начал Луарес негромким голосом, полный решимости и уверенности, — слухи о золотых городах Южной Америки приходят к нам из разных уголков света, передаваясь устно и письменно. Наши английские конкистадоры рассказывают невероятные истории о богатствах империи Инков, сокровищах майя и таинственных племенах Амазонии. Я внимательно изучил все доступные источники, проверяя каждое сообщение и сопоставляя факты друг с другом.

Карл молча слушал своего приближённого, рассматривая карту перед собой. Она казалась неполной, даже случайной, будто куски пазла были разбросаны повсюду, ожидая руки мастера, чтобы обрести цельность и ясность.

— Есть несколько важных факторов, которые стоит учитывать, отправляясь на поиски этой мифической земли золота, — продолжил Луарес осторожно, пытаясь найти верные слова, способные убедить короля. — Во-первых, многие говорят о существовании великого озера Гуатавита, вокруг которого расположены золотые храмы и дворцы, построенные древними цивилизациями. Если мы найдем этот город, Англия станет могущественнее всех европейских держав вместе взятых!

Король задумчиво кивнул, представив себе величественный золотой храм, сверкающий на солнце среди густых джунглей.

И тут Луарес сделал паузу, медленно проведя пальцем по карте, останавливаясь на неизвестных территориях вдоль реки Ориноко. Король пристально следил за движением пальца своего помощника, чувствуя, как его сердце учащённо забилось от волнения и любопытства.

— Мы можем попробовать другой подход, мой повелитель, — мягко произнёс Луарес. — Послать хорошо подготовленную экспедицию, вооружённую новейшими картами и технологиями навигации. Под командованием опытного капитана, знающего местность и умеющего находить общий язык с местными жителями…

Эти слова звучали убедительно и заманчиво, заполняя пустоту сомнений в душе короля. Луарес прекрасно понимал своё положение советника, способного направить мысли монарха в нужном направлении. И сейчас он знал точно, что предложение отправляется на поиски Эльдорадо будет принято положительно.

Словно зачарованный рассказом Луареса, Карл откинулся на спинку трона, глубоко вздохнув. Глаза его засияли предвкушением будущих побед и богатств, открывающихся впереди.

▎Глава 13. Луарес и путь к мифическому сокровищу

Осень тихим дыханием скользила над Лондоном, словно нежная рука возлюбленной касалась мраморных фасадов дворцов. Золотые листья кружились в воздухе, подобно легким письмам судьбы, адресованным каждому прохожему.

Король Карл I сидел в своем кабинете, задумчиво перебирая перстни, каждый из которых хранил тайну давно прошедших лет. Перед ним стоял советник Луарес, человек тонкий, хитрый и расчетливый, чьи глаза блестели от жадности и амбиций.

— Государь, ваше величество, — начал Луарес своим мягким голосом, похожим на шелест листвы осеннего сада. — Как я вам уже говорил, я получил правдоподобные известия, способные изменить ход истории Англии навсегда.

Карл поднял взгляд, внимательно всматриваясь в лицо своего верного слуги.

— Что же это такое?

— По слухам, мои источники сообщают мне о существовании легендарного города Эльдорадо, — продолжил Луарес, делая паузу, чтобы усилить эффект сказанного. — Города, полного золота и драгоценностей. Представьте себе, государь, сколько богатства мы могли бы получить!

Король нахмурился, понимая возможные последствия такого открытия.

— Но разве не опасно отправляться туда? Ведь многие уже пытались найти этот город и потерпели неудачу…

— Именно поэтому я здесь, ваша светлость, — улыбнулся Луарес. — У меня есть план, который обеспечит успех нашей миссии. Мы пошлем экспедицию, ведомую лучшими картографами и солдатами королевства. Они найдут Эльдорадо и принесут нам несметные богатства.

Глаза Карла загорелись огнем вожделения и надежды.

— Хорошо, Луарес, ты получишь необходимые средства. Подготовь корабль и команду. И пусть Господь будет с вами.

Таким образом, благодаря мудрости и красноречию господина Луареса было принято историческое решение отправиться на поиски Золотого города Эльдорадо, которое навсегда изменило судьбу испанской короны и судьбы многих отважных искателей приключений. Советник поклонился и удалился, сердце его билось учащенно от предвкушения успеха. Теперь оставалось лишь дождаться возвращения экспедиции с вестью о находке.

Экспедиция отправилась в плавание через Атлантику, бороздя неспокойные воды океана. Карта вела их к неизведанным берегам Южной Америки, где лежал таинственный золотой город. Однако судьба распорядилась иначе. Среди моряков начались болезни, продукты испортились, погода стала неблагоприятной. Многие погибли еще до прибытия на место назначения. И вот наконец, после долгих месяцев плавания, корабли подошли к берегу неизвестной земли. Моряки высадились на песчаный пляж, окруженный густым тропическим лесом. Руководил экспедицией капитан Франсуа де Рошфор, опытный мореплаватель и воин. Его команда осторожно продвигалась вперед, надеясь обнаружить следы легендарного Эльдорадо.

Они шли много дней сквозь джунгли, сталкиваясь с опасностями на каждом шагу. Однажды ночью, когда лагерь был погружен в сон, раздался крик тревоги. Из темноты выскочили дикие звери, напавшие на спящих. Люди едва успели отбиться, потеряв несколько товарищей. Но трудности были лишь началом испытаний. Вскоре отряд столкнулся с племенем индейцев, враждебно настроенных против чужаков. Начались стычки, сопровождавшиеся потерями с обеих сторон. Капитан де Рошфор понимал, что дальнейшее продвижение невозможно без мирных переговоров. Переговоры затянулись надолго. Индейцы потребовали доказательств добрых намерений французов. Тогда Луарес предложил обменять оружие и инструменты на разрешение пройти дальше. После долгих обсуждений племя согласилось пропустить их через свою территорию.

Однако впереди ждали новые испытания. Дорога становилась труднее день ото дня. Люди страдали от болезней, голода и усталости. Некоторые начали сомневаться в правдивости легенды об Эльдорадо. Лишь настойчивость капитана и поддержка Луареса удерживали их вместе. Наконец, спустя месяцы странствий, экспедиция достигла цели. Перед ними открылся вид на огромный город, сверкавший золотом даже в тусклом свете солнца. Это было именно то, о чём мечтали столь долго и упорно искали. Капитан де Рошфор отправил гонца обратно в Англию с радостной новостью. Король Карл, узнав о находке, немедленно снарядил новую экспедицию, направленную на завоевание Эльдорадо. Так началась новая эпоха в истории Англии, полная приключений, побед и потерь. А Луарес, стоящий рядом с королём, смотрел вдаль с удовлетворением и гордостью. Он знал, что эта победа принадлежит ему больше, чем кому-либо другому. Именно его дальновидность привела страну к богатству и славе. Он вновь почувствовал вкус власти и понял, что способен добиться всего, чего пожелает.

▎Глава 14. Рассказ умирающего конкистадора

Севилья, 1590 год

История начинается с воспоминания старого, умирающего испанского солдата, который был участником одной из реальных экспедиций Орельяны или Агирре. Он рассказывает свою историю молодому слушателю, а тот, зараженный его страстью, решает продолжить поиски загадочного города Эльдорадо.

Воздух в комнате тяжелый, пахнет ладаном и смертью. Старый Антонио, кожа да кости, лежит на потертом шелке. Его глаза, потускневшие от катаракты, смотрят в прошлое. У его постели — молодой картограф и искатель приключений Диего, его крестник.

— Они искали не то, мальчик, — хрипит старик, сжимая руку Диего костлявыми пальцами. — Все они — и Орельяна, и Федерманн, и безумный Агирре — искали золото. Они думали, что Эльдорадо — это город, где золотом мостят улицы. Они были слепы.

Старик рассказывает, что он был всего лишь молодым арбалетчиком в экспедиции. Он видел, как от лихорадки и стрел туземцев гибли люди, как они ели своих лошадей и кожу от сапог. Но он видел и другое. Мимоходом, с вершины горы, перед тем как их отряд был разбит, он увидел в долине, озаренной заходящим солнцем, не город, а сияние. Нечто, сделанное не из золота, а из света. Непохожее ни на что виденное им прежде. Он уверен — это было оно. Но вернуться уже не мог.

В тусклом полумраке хижины, куда пробивался только тонкий проблеск от уголька в очаге, старый испанец лежал, словно корабль, пришвартованный у края погибели. Его лицо — иссушенное солнцем и ветром, с шрамами, будто карты старых боёв — казалось выткано из самих воспоминаний. Рука дрожала, но глаза, серые и глубоко посаженные, всё ещё хранит в себе странный огонь: не военный — скорее одержимость, сродни той, что приводит людей в пустыни и джунгли, — огонь, который согревал их в те дни, когда имя звучало как молитва и проклятие одновременно: Эльдорадо.

При его постели стоял молодой Диего — ещё не исписанный горечью, с серьёзным взглядом и руками, испещрёнными мозолями от упорного труда. Он слушал, сжимая в пальцах деревянный крест, который, кажется, стал ему талисманом и якорем перед неизвестностью. В его лице читалось простое, но губительное желание: найти то, что старик видел и не сумел удержать.

Старик заговорил, будто намереваясь упорядочить последние драгоценные крупицы памяти, пока они не рассыплются.

— Меня звали Антонио де ла Вега, — прошептал он. — Не лучшим именем прославляется память, в которой слишком много крови и песка. Я был молод, когда пришёл в ту землю… Помнишь ли ты, как пахнет дождь в джунглях? Толстые листья стонут и капли виснут, как крошки золота, пока не коснёшься их рукой. Мы шли по рекам, которых карту не знала ни одна луна, по водам, что несут в себе голоса целых миров.

Юноша не прерывал, слушая, будто каждая фраза — шаг по дереву моста над пропастью.