Бесплатный фрагмент - Змея, укусившая себя за хвост

Chi crede che il denaro gli faccia tutto finisce a fare tutto per il denaro.

(Кто думает, что деньги дадут ему всё, в итоге будет делать всё для денег) /Итальянская пословица/

Предисловие

Потрясающий, динамичный роман с увлекательным и цельным сюжетом, который лишь подтверждает, что Влад Ревзин- один из лучших авторов в жанре детективного триллера. Критики отмечают, что пусть творит писатель и по классическим образцам, — Толстому, Гюго и Фолкнеру, -но читаются романы легко, интрига в его книгах захватывает, а некоторые называют героиню альтернативой Мегрэ Сименона. Однако помимо простого текста и увлекательной интриги в романах Влада переплетаются мистические, исторические, политические мотивы.

О Владе Евгеньевиче Ревзине, к сожалению, почти ничего неизвестно. Он родился в 1957 году, и жил со своим ротвейлерами в сельском доме где-то в Родопах. А может, не в Родопах, а в Тракийской долине. Или под Одессой… Жив ли он сейчас, неизвестно, — однако новые книги выходят…

Pasta Lunga, профессор лингвистики Веронского университета.

Верона, Виколо Марчети, отель «ESK Luxury Suites Verona», около полудня, июнь.

В роскошном холле прохладно, звучат негромкие голоса и позвякивание посуды из полуоткрытой двери ресторана.

В холле всего несколько человек.

Лысоватый стройный портье возится за стойкой рецепции, время от времени поглядывая в угол, где за одним из столиков друг напротив друга, сидит на плюшевых диванчиках парочка.

Парочка странная.

Молодой парень, брюнет с классическим лицом актера пятидесятых, сидит на краешке. Он явно лицо подчиненное. Главная в разговоре, — его собеседница.

Женщина изумительно уродлива. Кожа состоит из жирных складок и лишнего мяса повсюду, лицо в бородавках и трех подбородках, жидкие крашеные волосы размазаны по бугристой коже черепа. Одета ярко, что для ее «за шестьдесят» не помогает скрасить отталкивающее впечатление. Скорее, наоборот. При такой внешности держится королевой, свободно растеклась по диванчику, что-то хозяйски втолковывает собеседнику.

Портье замечает обилие золота на окороках рук, оплывшей шее и везде, где только можно. Подходит клиент с сумкой, и портье забывает о парочке.

Разговор в углу, тем не менее, продолжается.

— Вы обещали 70 тысяч, — говорит парень, не поднимая длинных ресниц.

Толстуха смотрит на него с удовольствием. Как обжора на кремовое пирожное.

— Ты их получишь, Амато. Ты такой красавчик!

— Думаю, за год рабства мне следует попросить больше…

— Я тебе не нравлюсь? — хохочет женщина.- Ничего, привыкнешь. Будешь покорным, получишь премию.

У нее во рту идеально белые зубы совершенной формы. Искусственные, разумеется.

— А моя мама? — вскидывает голову парень.

У него толстые пушистые брови и прямой нос.

— Ты хочешь попросить у нее разрешения?

— Я должен оставить деньги. 20 тысяч. Такое условие.

Женщина тянет пальцы, унизанные кольцами, и гладит парнишку по щеке.

Он отодвигается. Поднятый воротничок рубашки выгодно оттеняет смуглую кожу щеки.

Она достает из сумочку кредитную карточку.

— Твою мамочку мы не обидим. Где она?

— Должна уже быть.

— Здесь, — 20 тысяч. Отдай ей, и мы едем в аэропорт.

— Вы с ума сошли. Чтобы она увидела меня… с вами?! Я сказал, что еду в Штаты учиться!

— Ах, какой примерный сынок. И как ты хочешь?

Парень смотрит на женщину. Его серые глаза выражают недоверие и тревогу.

— Она скоро будет. Я пойду к стойке. Отдам карточку ей, — скажу, чтобы она сняла деньги.

— Ладно. Только посмотри вон туда…

Женщина показывает пальцем-сарделькой за правое плечо.

Там, в кресле, недалеко от лестницы, сидит хмурого вида мужик средних лет. У него широкие плечи и массивный подбородок.

— Ты садишься за стойку. Твоя мамочка забирает карточку, ты возвращаешься. Конец.

Парень кивает. Курчавая челка падает на лоб.

— Только помни, красавчик. Попытаешься сбежать с картой, он тебе ноги переломает. Я ему хорошо плачу.

— И зачем мне?

Он берет карточку, и опустив плечи, идет к стойке.

Толстуха плотоядно обшаривает взглядом его бедра, затянутые в дешевые джинсы и талию под свободной красной футболкой. Оборачивается, кивает здоровяку у лестницы, удовлетворенно вздыхает и поднимает со столешницы каталог одежды.

Парень достигает края рецепции, берет буклет гостиницы и раскрывает его.

Здоровяк неотрывно смотрит ему в спину, обрабатывая жвачку тяжелыми челюстями. Пожилая пара, проходя мимо, с опаской оглядывает громилу, но тот не отводит взгляда от красной футболки.

— Настоящий мафиози, — шепчет дама спутнику.- Какой отвратительный тип…

В холле тем временем начинается суета. Прибыл автобус с туристами из Чикаго. Горластые мужчины с пивными животами, висящими над мешковатыми шортами и женщины, похожие на манекены, заполняют помещение.

Сквозь сутолоку у рецепции проплывает позолоченная тележка для багажа, доверху наполненная чемоданами. Тележку толкают два коридорных в серой форме. Они похожи на трудолюбивых муравьев с комочком навоза, втрое больше их самих.

За ними идет человек в ливрее, на вытянутой руке несет смокинг в прозрачном пакете.

Женщина за столиком выбирает вечернее платье.

— Неплохо, — говорит она под нос, разглядывая красный наряд.- Ну почему эти сучки такие худые?

Проходит еще пять минут. Парень у стойки переминается с ноги на ногу, листает буклет. Горилла в кресле у двери неподвижно упер взгляд между лопаток под красной материей.

— Какого черта эта карга не идет? — говорит толстуха чуть громче.

В эту же секунду ее мобильный, усыпанный блестящими камешками, коротко звякает. Она бросает на стол глянцевый журнал и хватает телефон.

Поворачивается к здоровяку и кричит:

— Он снял деньги с карточки!

У здоровяка отвисает челюсть. Он вскакивает на ноги и несется к стойке. Хватает парня в красной футболке выше локтя и рывком разворачивает к себе.

— Эй, что это вы делаете? — говорит парень.

На здоровяка смотрит узкое лицо бледное лицо недокормленного хиппи. Тонкие черные волосы свисают на глаза.

— А где…?

— Оставьте меня в покое, — возмущается недокормыш.- Вы сумасшедший?!

Здоровяк начинает трясти его, как грушу.

— Эй, портье, на помощь! — кричит бледнолицый.- Это псих!

Сзади подлетает толстуха, теряя по дороге милые дамские мелочи из сумочки. По мраморному полу звенит тюбик помады, флакон дорогих духов, что-то еще…

— Вы сговорились! — орет она.- Где Амато?!

Ее лицо заливает некрасивая бордовая волна. Бородавки торчат, словно камни в закатном море.

— Я не знаю никакого Амато! — на ломаном английском кричит парень.- Отпустите меня! Шеф, вызови полицию!!

— В чем дело?! — подбегает портье.

Его череп отражает цепочку ламп над рецепцией.

— Эти воры украли у меня деньги! — вопит толстуха.- Этот и еще один, черноволосый, в красной рубашке!!

Портье умоляюще протягивает руки.

— Поверьте, синьора, этот человек стоит здесь уже больше десяти минут. И он ничего не крал. Но мы можем вызвать полицию… Что у вас пропало?

Грудь женщины ходит ходуном, угрожая разорвать лиф яркого платья. Все тело колышется, как желе в руках нерадивого официанта.

Она открывает рот, чтобы ответить, и тут же закрывает его. Ее тяжелое, нечистое дыхание колышет тонкие волосы бледнолицего парня.

— Я найду твоего приятеля, -говорит она, задыхаясь.- Ему сильно не поздоровится. Так и передай. Эти деньги встанут ему в горле.

Она бешено смотрит на портье, потом оглядывает холл.

Американцы, разинув, рты, наблюдают итальянские нравы, для их удобства разыгранные сценкой на английском языке.

Толстуха хватает здоровяка за шиворот и тащит его к выходу. Вид комичный, — мужик с фигурой борца, как нашкодивший ученик, сгибаясь, бредет к выходу, влекомый толстой разъяренной учителкой, на голову ниже его.

Они исчезают за вертящимися дверями, бессчетное число раз отразившись в зеркалах и полированных стеклах.

На мгновение в зале, заполненном людьми, повисает пауза. Портье в недоумении. Бледнолицый парень разводит руками и говорит в пространство:

— Americani…

Глава первая

ЕКАТЕРИНА ЛАГОДА

«Была ненастная ночь начала лета, за окном бушевала настоящая буря. За весь вечер мы со Светланой не обменялись и парой слов. Она возилась со своими любимыми глаголами, — кажется, чешскими, я же зачиталась предисловием к своей второй книжке, «Бестселлер». На Сергеевской дико завывал ветер, в окна колотил ливень. Странно было, находясь в центре элитного поселка, застроенного дорогими зданиями, ощущать железную хватку природы и понимать, что для стихии вся Одесса, не более чем кучка камешков в бескрайней мокрой степи, на краю котловины, заполненной миллионами тонн соленой воды. Я подошла к окну и посмотрела на безлюдную улицу. Редкие фонари выхватывали из темноты фрагменты грязной мостовой и блестящего тротуара. Со стороны Люстдорфа плясали лучи одинокой машины, пробиравшейся через волны дождя.

— Хорошо, что нам сегодня никуда не нужно идти, правда, Светик? — сказала я, поворачиваясь к хозяйке дома.

— А мне кажется, к нам пожаловали гости, — сказала Света, не отрывая глаз от экрана.

Сквозь гул ветра послышался шум двигателя, скрип тормозов и мокрый бордюр осветили фары остановившейся у въезда машины.

— Интересно, что ей нужно? — спросила я, увидев женскую фигурку, появившуюся из автомобиля. Она боролась с зонтиком, пытаясь открыть его, но порывы ветра не давали этого сделать.

— Что нужно? Мы. Тебе придется сбегать вниз и открыть гостю дверь.

Как только свет лампы в коридоре упал на ночную гостью, я узнала ее…»

Света отложила листки и спросила:

— Иришка! Это начало твоей третьей книжки? Не смеши меня. Это не ты, а Конан Дойл. Что-то такое с золотым пенсне. Айяяяй. Некрасиво списывать у классиков.

— Я не списываю, — надулась я.- Я хочу написать третью книжку в стиле викторианского детектива. Только и всего. Сюжет, герои, концовка, — все мое.

— У тебя уже есть сюжет?

— Будет.

Внизу заскрипели тормоза и послышался шум мотора. Под окнами Светиного дома остановился автомобиль.

— А мне кажется, к нам пожаловали гости, — сказала Света.- В такой час? Тебе придется спуститься вниз и открыть дверь…

Как только свет лампы в коридоре… короче, у двери стояла невысокая изящная брюнетка, с искусно уложенными курчавыми волосами, прикрытыми пепельного цвета платочком. Ее смуглое, живое лицо я знала хорошо. Слишком хорошо…

— Здравствуй, Ирина, — сказала женщина с холодком, что не шло к ее контральто. — Я хочу поговорить со Светланой Владимировной. Она у себя?

Как хотелось сказать «Нет»! И почему я этого не сделала?

Гостья легонько отодвинула меня плечом, нашла лестницу и стала подниматься вверх, ориентируясь в чужом доме, как в своей квартире. Мне осталось любоваться прямой спиной танцорши, ладную фигурку, затянутую в черное платье, — и мне подумалось, что в эту минуту я впустила в дом лучшей подруги несчастье.

— Я вижу, вы очень продрогли, — приветливо сказала Светлана.- Холодновато для июня месяца, не правда ли. Присаживайтесь вон в то кресло и разрешите предложить вам чашку травяного чая.

— Не холод заставляет меня дрожать, госпожа Донченко, — тихо сказала гостья, садясь.

— А что же?

— Страх, ужас!

Светлана похлопала гостью по руке:

— Ну, успокойтесь. Все будет хорошо. Расскажите по порядку, что случилось, и зачем вы здесь.

Гостья действительно дрожала. Обычно спокойное, красивое лицо исказила судорога.

— Я потревожила вас, да еще в такой час, потому что восхищаюсь вами.

— Мы знакомы?

— Только заочно. Меня зовут Катя Лагода.

Катя посмотрела в мою сторону и я сжала кулаки.

— С тех пор, как Ирина описала ваши приключения в своих книгах, каждая женщина, которой попали эти удивительные истории, хочет походить на вас.

Светлана искоса посмотрела в мою сторону и незаметно усмехнулась. Я повернулась и стала смотреть сквозь окно на улицу.

— Да, у Ирины обнаружилось немалое воображение. И все же…

— Я в вашем доме потому, что три часа назад меня обвинили в убийстве мужа.

Вероятно, у нас обоих поползли вверх брови. У меня точно.

— Прискорбно это слышать.

— Защитите меня! Я не знаю, что делать! Родственники, полиция, городская газета считают меня убийцей!

— Но как мы можем помочь? Я не адвокат, и тем более не частный детектив. У меня нет знакомых в полиции, да и как можно повлиять на следствие…

— Пожалуйста, выслушайте меня!

Я сжала челюсти. Она всегда, когда хотела, могла вызвать жалость у неандертальца. Вот и сейчас, — мокрые глаза, страдальчески выступившие голодные скулы, маленький рот, молящий о пощаде.

— Ну что ж…, — с сомнением Светлана посмотрела в мою сторону.- Выслушать мы вас можем…

Я отрицательно помотала головой и в отчаянии оглядела книжные полки.

— Но только как человек человека. Обещать в подобной ситуации глупо…

Катя тут же успокоилась. Набрала воздуха, выдохнула. И четко изложила свою историю.

— Вышла замуж я рано и по глупости. Иван Ладога был такой симпатяга! Душа любой компании, любимец девушек. Мы встретились в танцевальном коллективе «Дельфин». Он танцевал лучше всех. Через полгода он ушел на флот. Подводная лодка.

Катя посмотрела на меня. Я отвела взгляд.

— Когда Иван вернулся, мы поженились. Через три месяца после его ухода из флота я родила сына. Жили, как все. Родили еще одного ребенка, дочку. Еще через год стало ясно, что у нас нет перспектив. Ваня работал мастером по настройке компьютеров, и его заработка явно не хватало на семью из четырех людей. К тому же он завел любовницу.

— Чем занимались вы?

— Я закончила университет, филолог.

— Мы коллеги, — улыбнулась Света, хотя глаза смотрели холодно.

— Да. В универе я получила итальянский язык. Мне удалось поступить в фирму LiderMotors. Фирма продает европейские автомобили по всей территории бывшего Советского Союза. Там я познакомилась с Майклом Гальяно. Это владелец фирмы. Через три месяца мы решили пожениться.

— Но ваш нынешний муж…

— Да. Иван не согласился дать мне развод. Я прошла через череду скандалов. Иван не давал мне покоя. Он начал пить, однажды пригрозил, что убьет. Тем не менее я искала выход. А потом Иван исчез.

— Как это произошло?

— Иван с приятелем отправились на закупку деталей, или как там называются эти куски компьютера. У радиобазара они расстались. Больше его никто не видел. Полиция нашла его машину, пустую. Через два дня, недалеко от Южного порта. В машине следы крови.

— И еще… Вечером дня, когда Иван исчез, мне пришла странная фотография, отправленная с его телефона. Вот она…

Катя протянула Светлане мобильный телефон. Хозяйка дома посмотрела на экран, потом передала мне трубку.

На маленьком экране, на темноватом снимке, виден человек, лежащий на боку. Рот заклеен, руки связаны. Фото, похоже, сделано в салоне микроавтобуса.

— Это Иван?

— Я не знаю, что думать. Надеюсь, что он еще жив…

— Вы показывали это полицейским?

— Конечно! Собственно, с этой ужасной фотографии все и началось. Открыли дело о похищении. А сегодня…

Катя заплакала:

— Сегодня следователь допрашивал меня, словно я виновата в исчезновении мужа. Он узнал о Гальяно. В конце беседы он дошел до того, что намекнул о сговоре…

Светлана постучала пальцами по стулу.

Маленькие пальцы Лагоды сжали материю платья. Она сидела, и слезы катились по щекам.

— Плохая история, — сказала Света.- И все-таки я не вижу, чем могу помочь…

Катя шмыгнула носом и зажмурила глаза.

— Можете.

— И как же?

— У вас мужественный характер, у вас опыт, вы были в безвыходных ситуациях, и вышли из каждой, не потеряв достоинства! А я не знаю, как говорить с адвокатом, со следователем, каждое мое слово лишь ухудшает положение… Я не собираюсь предлагать вам деньги за защиту, — но, конечно, все ваши расходы будут оплачены. Мне нужна лишь отмена подписки о невыезде. Через десять дней мы собираемся пожениться в Венеции, он обещал волшебный медовый месяц! После всего, что было с Иваном, я заслужила это.

Светлана покачала головой.

— Вы ставите меня в неудобное положение. Вмешиваться в следствие… Я обыкновенный человек.

Гостья залилась слезами. Светлана посмотрела на меня и пожала плечами.

Задумалась, потом сказала:

— Я посмотрю, что можно сделать. Но не ожидайте слишком многого. Можно задать тут или там несколько вопросов, но это пока все. Оставьте мне координаты следователя, и свой телефон. Если что-то прояснится, я вас извещу. До свидания.

Защуршала одежда, гостья слегка поклонилась, сказала:

— Спасибо.

И исчезла на лестнице.

Когда я, закрыв входную дверь, вернулась в кабинет, хозяйка дома хмуро глянула на мое мрачное лицо.

— Не очень-ты ей поверила, — Света потянулась за книгой.

— Совсем не верю, — ответила я.- К эмоциональному рассказу могу добавить, что первого ребенка она родила через три месяца после возвращения мужа. Ожидание оказалось долгим. В общем, милая девушка позволила себе увлечься одним молодым человеком…

— Что ты говоришь? Айяяяй…

— Тем не менее Иван женился. Ясно как день, он любил. Как и то, что после рождения дочки Катюша решила, что дети мешают ее карьере, и скинула наследников в деревню, своей мамочке. Тогда и начались скандалы, а не с появлением итальянца. Иван не нашел силы противостоять этой кукушке, хоть и каждую неделю посещал детей. Кстати, и про любовницу мужа, кажется, вранье.

— Ты много знаешь о нашей гостье. Впрочем, с первой минуты появления ты всем телом показывала презрение… и кто же она?

— Катя Лагода. А раньше ее звали Катенька Песецкая, — моя младшая сестра.

Света откинула голову и издала стон:

— И почему я узнала это только сейчас?

— А ты бы гордилась такой сестрицей? К тому же я не могла себе представить, что ей хватит наглости припереться сюда… книжки, видишь ли, она читает, черт бы ее побрал!

— Что не отменяет обстоятельства, что она попала в беду. Или считаешь, она способна на участие в похищении? Не забудь, это означает убийство. Вероятность большая.

— Нет, так далеко я не захожу.

Я помолчала:

— Да, Катя всегда была эгоистом и любимой дочуркой. Ей всегда и все сходило с рук. Младшенькая… кроме того, в детстве она сильно переболела. Думаю, наша мамуля, так тряслась, да и сейчас трясется над ней, потому что чуть не потеряла. Вот и выросло самолюбивое, ревнивое и злопамятное существо. Но убийство…

Света бросила книгу на стол, так и не открыв.

— Я напущу на следователя своего адвоката из областной коллегии. Если что, тот вгрызется, и в следака, и в его начальника. Но это все…

Я пожала плечами.

Для моей подруги предыдущий год был периодом наивысшего напряжения сил, как физических, так и умственных. Еще недавно скромная, рядовая переводчица, книжный червь, проводящий время среди форм прошедшего и будущего времени, суффиксов и префиксов, она стала другой личностью, — пережитые события закалили характер Светланы и превратили ее в настоящего бойца.

Если два года назад она смиренно склонялась перед напором мужа- садиста, сейчас Света смело смотрела в лицо опасностям.

В «Человеке с золотым экю» я рассказала о истории нашего знакомства, соседских отношений в поселке Каберне, крепнущей дружбы. В «Последнем бестселлере Мореля» я попыталась показать, как менялся, твердел и ожесточался характер Светланы. Пережив смерть мужа, а я бы сказала, — еще более жестокую совместную жизнь, Света неожиданно получила в руки значительные средства. Часть из них были потрачены на прежние занятия, — создание сети лингвистических школ, издательство, благотворительность.

Здесь надо отметить, Светлана Донченко отметала традиционные формы, — это когда для сбора суммы в 10000 гривен устраивается обед для богатых персон за 100000. Когда Светлана столкнулась в европейском отеле с дамой, председателем общества «Беспризорные дети Украины», которая пила в ресторане шампанское в прикиде от Берберри, она зареклась участвовать в благотворительных акциях. Все чаще к ней обращались за помощью самые разнообразные люди, и в большинстве случаев, если человек действительно попал в беду, помощь оказывалась.

В последние 12 месяцев наметилась еще одна тенденция, — вместо пачки денег, и если это было необходимо для дела, Светлана предпочитала задействовать рычаги влияния, а таковые множились с каждым днем, чтобы помочь обратившемуся к ней человеку подняться. Она познакомилась с адвокатами, силовиками, судьями, не брезговала представителями преступного мира, — из тех, что не производили скотского впечатления. Слишком часто это были одни и те же люди, — входившие и в легальную, и в полулегальную сферы.

Как-то получилось, что Света все меньше времени проводила в своем новом доме под Киевом, представлявшим часть наследства, оставшегося после смерти Донченко-старшего. Мне казалось, что в особнячке, на улице Сергеевской, 7, в поселке Каберне, что совсем недалеко от милой Одессы, она чувствовала себя гораздо больше дома, чем в том роскошном сарае.

В доме под Киевом за порядком следило недреманное око Игоря, доверенного лица Светланы. Игорь Лазарев за последние два неполных года действительно стал правой рукой хозяйки. Мне казалось, что Света теперь давала дворецкому некоторые деликатные поручения, которые не стоит обсуждать с официальными лицами.

Она могла неделями без отдыха заниматься делом какого-нибудь простого скромного бедолаги, если оно по драматизму и сложности было ей интересно и давало возможность в полной степени проявить свои таланты.

А в «униженных и оскорбленных» в последнее время недостатка не было.

Поэтому я не удивилась, когда через два дня после визита моей сестренки на Сергеевскую, за утренним чаем, Светлана сказала:

— Кстати, Ира, о пропавшем муже твоей сестры. Кровь в машине действительно есть. Определено, что кровь принадлежит Ивану Лагоде, там нашли отпечаток. Полиция сравнила след с отпечатками, найденными в квартире. Ну и вид крови. Совпадение.

— Значит, его убили…

— Не все так просто.

Светлана помедлила, вздохнула:

— Ты уверена, что хочешь это знать?

Твоя сестра…

Я твердо посмотрела Светлане в глаза:

— Что не все просто?

Она повернулась и взяла флешку со стола:

— Вот копия дела. Ознакомься сама.

Дома я вставила флешку в слот и начала листать страницы.

Снимок лаптопа Ивана Ладоги демонстрировался на фото №7. И я поняла, почему Свете показалось, что все не так просто. Ноутбук Ивана лежал в багажнике. На экране, помадой, начертали странное слово «RFCIJO». И ниже еще одно слово, — Domenico’s. То есть ноутбук открыли, написали этот алфавитный суп, экран сложили и аккуратно положили в сумку.

В салоне несколько капель крови, Ладоги. И отпечаток пальца.

В деле нашлось несколько прикрепленных к основному файлу роликов. Я включила первый, и попала на первичный допрос Екатерины. Вел допрос капитан Целомудрый.

Само собой, это был не сериал о лосанжеловских полицейских, так что ролики снимались с одной точки, и фокусировались на лицах допрашиваемых.

— Скажите, гражданка Ладога, какой вы пользуетесь помадой?

— Том Форд, — плачет.- И в машине никого не было? Вообще?

— На месте преступления следов преступления не найдено. Так вот насчет помады…

Просмотрев десятиминутный допрос, я досадливо выключила видео. Много слез, припухшие глаза и заломанные руки. Школа сценарного искусства в интернате для подростков с тревожным расстройством личности. Это на минуту выбросило меня в школьный возраст, но я не дала назойливым воспоминаниям заполнить черепную коробку, выбрала второй видеофайл и включила плеер.

Этот допрос был еще короче и совсем пустым.

Максим Баранов, неформальный шеф Ивана, владелец магазинчика компьютерного мусора, обогатил бессмысленный допрос гримасами недоумения, кивками ладного черепа, пожиманием плечами и теребеньками симпатичного носа.

— Кровь в машине?! — Баранов выкатывал прозрачные глаза.

Целомудрый брал быка за рога, и при этом передергивал:

— В машине произошло убийство. Но пострадавших нет.

— Вы имеете в виду, — в машине?

— Это я и имею в виду.

Баранов театрально лохматил шапку деликатно постриженных каштановых волос, а я выключила и это интервью.

В деле еще было полдесятка подобных свидетелей, не видевших ничего, и не знавших, что собственно, произошло. В том же лихом ключе следователь опрашивал всех. Например, гражаднина Бортко, сообщившего о брошенной машине, полицейский спросил:

— Так предполагаемого покойного вы не видели? Он не выходил из машины?

Гражданин Бортко думал не менее трех минут над своим ответом.

Следователь трудился в поте лица, но без особого толку.

Похоже, следствию не удалось не только определить круг подозреваемых, но даже составить элементарную картину преступления. И тогда следователь взялся за вдову. Для Кати дело усугубляется тем, что в бардачке нашли помаду с ее отпечатками пальцев. Той самой, которой писали на экране. Удалось установить, что помада куплена за неделю до исчезновения, а Катя утверждает, что наедине с Иваном не встречалась уже более месяца. И в его машину не садилась. У моей сестрицы непрочное алиби на тот день, — днем Катя была в фитнес-зале, но когда оттуда ушла, неизвестно. Она заявляет, что около пяти, но подтверждений этому нет. На вечер вообще слабенько, — была дома.

Так, а с приятелем они расстались сразу после полудня. Кто же такой этот приятель?

Я перелестнула несколько страниц. Михаил Баранов, арендует крохотное посещение под лавочку по продаже подержанных компьютеров и запчастей к ним. Иван подрабатывал у него на выездах. Настаивает, что с Екатериной не знаком. Что такое «настаивает»? Оборот речи? Следаку надо романы сочинять. «Возможно погиб в результате наступления смерти». «Hа месте происшествия был обнаружен и изъят тюбик помады пурпурного цвета, не принадлежащий хозяину машины».

Да, это посильнее «Фауста» Гете…

Глава вторая

КАПИТАН ЦЕЛОМУДРЫЙ

Прошел еще один день.

Светлана стояла у окна между раздвинутыми шторами, всматриваясь в утренний серый свет.

Большие напольные часы пробили девять раз. Лунный календарь провернулся на волосок.

Я сидела в кресле под фотографией маяка. Башню все так же захлестывали гигантские волны, Арнольд похрапывал у моих ног, а я читала взятую с полки историческую книжку, — просто, чтобы отвлечься.

— Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался, — прочла я вслух.- Это еще что значит?

— Это значит, что человеку свойственно заблуждаться. Человек слаб и жаден, — вот что это значит.

Она все так же стояла спиной ко мне. Я решила, что продолжения не будет и попыталась вернуться к тексту.

Но Света заговорила снова:

— Профессор, не помню фамилии, продает студентам двадцатифунтовую купюру. Он читал что-то там с экономикой моему сыночку. Однажды он продал двадцатку за 204 фунта.

— Это как же?

Мне, собственно, было все равно, как и кому профессор толкает свои деньги. Я просто любила, когда Светка рассказывает разнообразные истории. Я любила ее спокойный, грудной голос, с нарочитым налетом суржика и глубокие обертоны полтавской девочки.

— Он показывает купюру всему классу и сообщает, что отдаст 20 фунтов человеку, который заплатит больше. Есть небольшое условие. Человек, который был сразу за победителем, должен будет отдать профессору ту сумму, которую он был готов отдать за 20-ку.

Чтобы было понятно — допустим две самых высоких ставки были 15 и 16. Победитель получает 20 в обмен на 16, а второй человек должен будет отдать профессору 15. Таковы условия.

Торги начинаются с одного фунта и быстро достигают 12—16. В этот момент большинство студентов выпадают из аукциона, и остаются только два человека с самыми высокими предложениями. Медленно, но уверенно аукцион подходит к цифре 20.

Понятно, что выиграть уже невозможно, однако проиграть тоже не хочется, ибо проигравший не только ничего не получит — он еще вынужден будет заплатить профессору номинал своего последней ставки.

Как только аукцион переходит рубеж в 21, всем становится смешно. Студенты готовы заплатить за двадцатидолларовую купюру больше номинала.

Однако аукцион продолжается и быстро доходит до 50 фунтов, затем до ста, вплоть до 204 фунтов — рекорд.

Этот дядя считает, что у человека, есть слабое место — боязнь потери. Человек ведет себя крайне нерационально и даже неадекватно, когда начинает терять деньги.

Поначалу все студенты считают, что у них есть возможность получить халявные деньги. Ведь они не дураки и не станут платить больше двадцати фунтов за двадцатифунтовую купюру. Однако как только торги доходят до 12—16, второй человек понимает, что ему грозит серьезная потеря, поэтому он начинает ставить больше, чем собирался, пока аукцион не доходит до 21. На этом этапе оба участника потеряют деньги. Но кто-то потеряет всего доллар, а кто-то двадцать. Чтобы минимизировать потери, каждый человек старается стать победителем. Однако эта гонка приводит только к тому, что оба участника аукциона теряют все больше и больше денег, пока размер потерь не достигает такой суммы, что глубже копать яму просто не имеет смысла.

— Казино…

— Именно. Человек начинает терять деньги. Вместо того, чтобы зафиксировать убыток, он надеется, что сможет отыграть проигрыш — и практически всегда теряет все больше и больше денег. Ты решишь, что я сошла с ума, но в истории с твоей сестрицей есть нечто, что напомнило мне трюк хитрого профессора.

Я уставилась в ее спину.

— Но каким боком…

— Кажется, у нас опять гость.

Я поднялась и встала рядом с ней.

У парадной двери стоял потертый годами, поласканный дорогами «шевроле лацетти». У машины топтался невысокий тип в черном костюмчике и залысинах.

— И как ты думаешь, с чем пожаловал этот гражданин?

Гражданин вытащил из салона папку и стал в ней копаться.

— Он здесь первый раз, — сказала я уверенно.- Одет неряшливо, машина старая и изношенная. Ему стоит взять кредит на электрокар в салоне, где продаются авто Майкла Гальяно. Говорят, у них волшебные аккумуляторы, — работают в полтора раза дольше конкурентных. Так… В папке бумаги и твой адрес. Очередной проситель, господи пронеси?

Она хихикнула.

— Неа. Если внимательно посмотреть на его туфли, ручку, торчащую из нагрудного кармана и бледно- голубой галстук, то… это- капитан полиции Целомудрый. И дело даже не в галстуке. В отличие от тебя я посмотрела все видео. Последний ролик, — видеоотчет о проделанной работе. Вот там капитан и явил светлый лик зрителю.

— А зачем он здесь?

— Сейчас узнаем. Откроешь?

Света зашла за стол и спряталась за гигантским монитором.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что мужичонка не так уж запущен. Одет не неряшливо, а скромно, — недорогой костюмчик, чистая рубашка корпоративного оттенка небесной лазури, галстук в тон к носкам. Вот папка под мышкой была совсем не в цвет, — грязно-желтая картонка с ботиночными тесемками.

Он показал удостоверение и сказал:

— Я займу у вас, госпожа Донченко, не более четверти часа.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — Света указала на итальянский стул в центре кабинета.

Он подозрительно осмотрел сиденье на предмет пыли и осторожно уместил на зеленой коже свой зад.

— Я занимаюсь исчезновением Ивана Лагоды.- начал он.- В исчезновении подозреваю супругу, — Екатерину Антоновну.

— Интересно, — сказала Светлана жизнерадостно.- Настоящее преступление! Интересно, но страшно…

— Я знаком с некоторыми аспектами ваших действий, на протяжении последних полутора лет. Если вам не было страшно тогда, то сейчас тем более.

— Мне бывало страшно, — и чаще, чем хотелось. Приятно узнать, что в полиции читают отечественные триллеры.

Я приосанилась. Хорошая штука, — слава, -вот, уже и профессионалы меня читают.

— Простите, а при чем тут книги? Я говорил с вашим участковым Скоробогатько, изучил дело о убийстве на Береговой и пообщался с капитаном Евтушенко.

Я угасла, словно огонек в ночи. Света прикусила нижнюю губу и покосилась в мою сторону.

— Вы работаете над старыми делами?

— Совсем нет. Работаю над делом Ивана Лагоды, просто люблю держать перед глазами полную картину.

Он взялся за папку.

— Я взял с гражданки Лагоды подписку о невыезде. Вчера после обеда мне позвонил прокурор и посоветовал гражданке выезд разрешить. Я извещен, что об аннулировании подписки хлопотали вы, Светлана Владимировна.

— А если и так? Я нарушила закон?

— Нет. Заместитель председателя коллегии адвокатов подал вполне обоснованное прошение. Прямых улик нет, следствие в тупике, умозаключения следователя не имеют юридических обоснований.

— Спасибо, что навестили, чтобы сообщить об этом.

Он поиграл желваками. Кожа на темени приняла бордовый оттенок.

— Тем не менее. Как следователь, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Прошу.

— А вы что думаете, — он резко повернул голову и посмотрел на меня, — о своей сестре, госпожа Песецкая? Какие у вас отношения.

Он свое домашнее задание сделал, подумала я.

— Я с ней практически не общаюсь.

— Она могла убить своего мужа?

— При определенных обстоятельств и вы сможете это сделать, господин капитан.

На секунду мне показалось, что он выйдет из себя. Гость имел такой вид, словно спрашивал себя, какого черта он тут делает. Редкие брови над белесыми глазами глядели негодующие.

— Вы знаете господина Козлова?

— Кого?

— Владельца магазина компьютерной техники.

— Может, Баранова?

— Баранова.

Он казался обманутым. Я покачала головой.

— Нет. Знаю только, что этот человек, — последний, кто видел Ивана живым.

— Это вы правильно сказали.

— А мотив? — вмешалась Света.- Подержанный принтер не поделили?

— Мы работаем над этим.

— А в этой… автомобильной фирме вы всех опросили?

— А это уже не ваше дело, — сказал Целомудрый.- Почему гражданка Лагода обратилась за помощью именно к вам?

— Потому что она книжки читает, — сказала я зло.

Он помедлил, потом вытащил из папки большую фотографию.

— Екатерина Лагода показывала вам это?

Он издалека показал мне фотографию со связанным человеком, поднялся и положил фото перед Светланой.

— Да, — сказала Света задумчиво.- А вы не хотите чаю, капитан?

Оттопыренные уши по бокам тыквообразной головы тревожно дрогнули.

— Нет, спасибо.

— Тогда и мы вам покажем кое-что. Ира, покажи капитану вот это.

И она указала пальцем на стену, где висел длинный плакат с маяком.

Я свела брови, пару секунд соображала, потом вскочила.

— Ну да! Это должно быть очень для вас интересно.

Я почти насильно подняла полицейского и повела к креслу, над которым катили волны.

Целомудрый оказался на голову ниже меня.

Я повернула шею и через плечо кинула в сторону стола взгляд, полный негодования.

— Посмотрите на эту фотографию, господин капитан, — донеслось из- за монитора.- Это удивительным образом связано с моей недавней посетительницей, Катей Лагодой. Смотрите внимательно, вот там маяк, а слева и справа волны.

Целомудрый задрал голову и с недоумением оглядел бушующее море. Большой нос с горбинкой наморщился, принюхиваясь.

— Вы знаете, где находится этот маяк?

— Нет.- пожал плечами полицейский.- И что, гражданка Донченко, это шутка?

Светлана обошла стол и подала ему фото.

— Это во Франции. Так вот, — она тоже не знала. Сказала, — наверное в Норвегии.

— И что?

Меня вдруг обуяла икота.

— Ничего. У вас еще есть вопросы?

От злости у капитана на ушах заколосились бесцветные волоски. Он выдернул фото из рук хозяйки, подозрительно осмотрел и сунул в папку.

Два раза она выскальзывала и падала на пол. Он поднимал ее и поднимал, пыхтел от злости, а мы стояли столбами, словно статуи Афины и Артемиды. Когда капитанова лысина мелькнула во второй раз, я беззвучно проартикулировала:

«Ты нажила врага».

Она покачала головой.

— Господин капитан, — сказала она ласково.- И все же, — что вам от нас надо?

— Хотел лишь узнать, — буркнул он, — вернется ли Екатерина Лагода, если ее показания понадобятся на суде?

— А почему вы не спросили ее?

— Очень остроумно, — сказал он, засовывая папку под мышку.- Прощайте.

Когда я его выпроводила и вернулась в кабинет, Света лежала на диване, оперев ноги на широкий подлокотник.

— Не для болтовни о подписке он приезжал, — сказала она. — Иначе бы просто позвонил. Есть что-то еще.

— А что это за номер с маяком? Ты скопировала фото?

— Ну да! Ты думаешь, столь любезный полицейский позволил бы мне это сделать? Пришлось его отвлечь маяком. А фотка примечательная. Забавно, но у них там хороший айтишник. Выжал из мобильного снимка все, что можно. Открой на айпаде.

Я села за стол и нашла снимок.

— Все равно непонятно. Неясно даже, Иван это или нет.

— В таком ракурсе его сняли намеренно, мне кажется. А ты не на человека смотри, а на стекло над его правым плечом.

Я увеличила эту часть.

— Мда, чей-то живот, рука. Жаль, лица не видно. Кто-то стоит у микроавтобуса.

— Ага.

— А на запястье какой-то браслет. Золотой, что ли?

— Что за браслет?

— Похоже на змею. Свернувшаяся змея. И что это значит?

— Пока только то, что на фотографии виден неизвестный на коленях, а рядом с автобусом стоит еще один неизвестный, а на руке у него браслет. А браслет в виде змеи.

— Слушай, — сказала я.- Может, этот Целомудрый для того и приезжал? Ну, чтобы показать тебе этот браслет?

Она не ответила, лежала и смотрела в потолок. Теперь будет помалкивать, пока не достигнет нужного умозаключения.

Нельзя сделать шаг больше, чем позволяет длина ноги.

В Светином доме чай пили в шесть вечера. Это так и называлось, сикс-о-клок.

Светлана, адвокат Глеб Петрович Баргин, и я, сидели за чайным столиком в гостиной, надувались горячей водой с заваркой. Никакого фарфора, — керамика с однотонным коричневым рисунком.

— Ваша протеже ждать не любит, — сказал адвокат и подцепил пальцами круглую печеньку из стеклянной вазочки.- Как только Целомудрый отменил подписку о невыезде, Екатерина Лагода покинула Украину. Насколько я знаю, молодые подали заявление, в Италии. Желтая пресса полна деталями, которые не стоят ни гроша. Если не считать подробное описание платья молодой на церемонии обручения. Также сообщается, что будущий жених счастлив.

— А как же Иван?! — вскипела я.

— Если супруг исчез, рассмотрение развода производится быстро. А в Италии предоставят справку, и новый муж, как я предполагаю, не поскупится, чтобы подстегнуть процедуру.

— Что еще пишут итальянские таблоиды?

— Ходят слухи, что Гальяно настолько поглощен молодой красавицей, и так боится ее потерять, что не исключено, что будущий супруг изменил завещание.

— А если и этот… исчезнет? — буркнула я.

— Вот типун тебе, — рассердилась Светлана и со стуком уместила чашку на блюдце.- Ты считаешь сестру злой и избалованной, а сама…

— Ладно, не буду. Глеб Петрович, а что представляет собой этот Гальяно?

— Ну, я мало что о нем знаю. Лишь то, что разнюхали папарацци. Он богат, но не сам сделал состояние. Все досталось от папочки. Папочка покинул наш мир уже лет пятнадцать тому, богатый был господин. Отметился в кино, в игровом бизнесе, производстве и продаже элитных марок автомобилей…

— Значит, без мафии не обошлось…

— Как всегда в Италии, — все уверены, но никто не знает наверняка.

Пока Баргин говорил, я нашла биографию Майкла Гальяно. Все на итальянском, порка мадонна.

— Богохульство дает облегчение, которое не приносит даже молитва, — с улыбкой сказал адвокат.

Оказывается, я мыслю вслух. Айяяяй, надо себя контролировать.

Они вернулись к беседе, я к телефону.

С фото сыто глядел немолодой обрюзгший человек, все еще снедаемый страстями. Редкие волосы на голове итальянец компенсировал жидкими прядями ниже ушей. Рыжевато-седая борода, подкрашенные усы. Носогубные складки и лоб покрыты красными пятнышками, на носу предательская сетка.

Красавец, ничего не скажешь. Мечта славянки. На толстых влажных губах играет похотливая улыбочка.

— Собственно, она может сюда не возвращаться, — поймала я слова адвоката.

Увлеклась изучением синьора Гальяно и потеряла концентрацию.

— У нее здесь ничего не осталось?

— Светлана Владимировна, если все пойдет по счастливому сценарию, квартирка и машинка, что остались здесь, для Екатерины покажутся чем-то вроде одноразовой зажигалки для вагоновожатого. Продаст по низкой цене и позабудет.

— Там так много?

— Там очень много. Мультимиллионер, это так, чтобы не хвастаться. Автосалоны по всей Европе, доли в заводах по производству запчастей, инвестиции в лаборатории исследовательских фирм по созданию новых красок, энергоемких аккумуляторов, резины, сплавов пластика для корпусов. Сотни и сотни сотрудников.

— Ого!

Чай завершился, Баргин вскоре раскланялся и отбыл.

Некоторое время в кабинете царила тишина.

— Интересный родственничек у этого Гальяно, — донеслось от письменного стола.- Какой-то брат дедушки, Курцио Малапарте писатель, журналист, и кинорежиссёр. Смесь немца и ломбардийки. Участвовал в Первой мировой войне, был ранен и контужен, награждён за храбрость орденами Италии и Франции. С 1918 работал журналистом. Авантюрист и анархист, Малапарте всегда и во всем пёр поперек сложившегося порядка.

Вступил в фашистскую партию. В 1922 принял участие в походе Муссолини на Рим. Издавал несколько политических журналов и газет…

— А нам- то что?

— Непрост этот Гальяно, совсем не прост…

Света завела длинный разговор по телефону, что-то про лингвистическую школу, а я поневоле представила себе перспективы Кати.

Не то, что бы я завидовала. Катя всегда получала львиную долю внимания, — от родителей, учителей, мальчиков, тренеров. Мне обычно доставались обязанности. Катеньку надо было накормить, выгулять, уложить спать и проверить уроки. Родители были заняты работой.

Но такие деньжищи! Интересно, как это, — получить сокровище в комплекте со старым, потасканным сластолюбцем? По древней женской логике разум тут же сделал зигзаг. А если это любовь? Всяко бывает…

Я усмехнулась.

Катенька и любовь… Невозможно. Значит, опять расчетливый ум маленькой девочки придумал и проиграл очередную интригу. Исчезновение Ивана, — часть трехходовки?

— Думаешь о своей маленькой сестричке? — вывел меня из размышлений голос Светланы.- Забудь. Пусть будет счастлива, если сможет.

А как же Иван, подумала я. Ну, Катя! Родившийся ослом не умрёт лошадью.

Глава третья

просто глава

Следующие полторы недели всяк занимался своим делом.

Я правила свои рассказы о бродягах и трех друзьях, обиженных любимыми, бродила по Одессе и разговаривала с мужем по интернету.

С каждым таким разговором у меня крепло убеждение, что мы скатываемся к унылой смеси открытой семьи и прерывающимся браку. Мы еще не дошли до гласной декларации, что оба допускаем увлечения и связи вне семьи. Ситуация на сегодняшний день была неоднозначной, — мы с муженьком негласно согласились считать измену нормой, но так, чтобы другой «не застукал», -иначе, вероятно, нас обоих ждет скандал. Я предположила, что мы в дипломатических отношениях: каждый знает, что другой знает, но говорить нельзя, а возвращаясь из командировки, надо позвонить и предупредить, чтобы не было неожиданностей…

Светлана вдруг решила, что ей срочно нужен водитель и батлер. Эти обязанности уже полтора года выполнял Игорь, — ангел- охранитель дома под Киевом. Какое-то время назад я стала подозревать, что между ними есть что-то большее, но позже решила, что это не так.

Света вряд ли пошла на это.

В общем, Светлана уехала, — скопились дела, заскучала. Обещала вернуться через десять дней, с Игорем.

Капитан Целомудрый отзвонился, в парламентарных выражениях полюбопытствовал, не появлялась ли в эфире Екатерина, назвал сестрицу Ладогой вместо Лагоды, одарил перлом: «Муж и отец несовершеннолетних детей» и благополучно отключился.

На улице правил июнь. В городе музыка звучала на каждой улице, — это пел и играл фестиваль уличных музыкантов. На Дерибасовской пилил скрипочку седовласый дервиш, и это было прекрасно. Я стояла в толпе зевак и скрипка выжимала из меня слезу. Позже выяснилось, что этот дедушка, — всемирно известный классический скрипач, резвившийся на углу Пушкинской- Малой Арнаутской между концертами в филармонии и Оперным театром. Знаменитость срубила 97 гривен, и признался местному журналисту, что это оказалась наиболее ценная оплата его труда, со времен детства.

Стояла неправдоподобная жара. Вода в море зацвела изумрудным попугаем, и попахивала птичьим пометом. Очумевшие туристы покупали черешню по зимним ценам и рачки по стоимости омаров. Собаки и полицейские изнемогали от жажды. Одесский водопровод ушел на летние каникулы, а одесская канализация потекла по его трубам.

Каберне утопал в розах. Казалось, что хозяйки соревнуются друг с другом, пытаясь достичь самых больших размеров и самых экзотических расцветок. Я то, наивная, раньше пребывала в убеждении, что фиолетовый цвет больше присущ спелым баклажанам, нежели цветам. Соседке по улице Сергеевской явно изменило чувство меры, когда в качестве защиты своей фронтальной клумбы она высадила кактусы. Впрочем, против собак это сработало.

Прошла неделя, в течение которой становилось жарче и жарче.

К концу недели меня обуяла тоска одиночества. Одиночество и жара, — забористый коктейль. Я начала скучать.

Раньше Светлана подкупала меня изяществом, тактом и интеллигентностью, что сопровождалось опасностью излома по самой середине. Но странное дело, — не потеряв всех своих качеств, она превратилась в цельную личность, и это привлекало не меньше, чем отзывчивость и такт. И не только меня привлекало.

Так что я ждала ее возвращения с возрастающим нетерпением.

В девять часов утра, в субботу, через девять дней после отъезда Светланы, в дверь номер 8 по улице Сергеевской, то есть в мою дверь, позвонили. Звонок звучал настойчиво и длинно.

На пороге стоял Игорь Лазарев.

— Приехали?! — я всплеснула руками.- А почему же Светлана не предупредила?

— Здравствуйте, Ирина Антоновна, — поздоровался ангел-хранитель.- Надеюсь, вы здоровы.

— Еще раз назовешь по-отчеству, получишь в глаз, — рассердилась я.

Он еле заметно кивнул, не отводя прозрачного взгляда.

— Светлана Владимировна приглашает вас на завтрак.

— Вот свою хозяйку называй по имени-отчеству, уважение подчеркивай. А меня не надо. Секунду погоди, я возьму пирог.

— Все есть, Ирина… Ирина. Сказала, чтобы вы не копались. Вот так, как есть.

— В фартуке?!

— Ага.

Фартук я, конечно, сняла, бросила на столик у входа, прикрыла дверь, и мы с красавчиком пересекли улицу. Да, мужик хоть куда. Высокий, поджарый, на морду лица очень даже, и Светка ему доверяет…

Все эти мыслишки и шуточки быстро закончились. Светка даже не захотела целоваться, показала на стул напротив себя, и уставилась в меня своими прожекторами.

На столе стояла всякая вкуснотень, пахло кофе, но желание второй раз завтракать у меня пропало после первой же фразы.

— Отзвонилась твоя сестра. Она под домашним арестом.

Я вернула нижнюю челюсть на место и спросила:

— Она приехала?

— Нет. Она в Вероне. Дело в том, что пропал Майкл Гальяно.

— Это начинает утомлять, — сказала я, чтобы что-то сказать.

— Мало того, с исчезновением Ивана Лагоды совпадают другие детали. Найдена брошенная машина, на заднем стекле надпись RFCIJO.

— И фотография?

— Та самая, отправлена с телефона Гальяно на мобильный Екатерины. Ты понимаешь, — именно та же. С тем же связанным человеком. Какая-то чепуха, правда? Да, забыла о тюбике помады. Такой же. Я сожалею…

— А что еще она сказала?

— Что ее допрашивали, более пяти часов, — сначали грозились закрыть в КПЗ местного комиссариата. Адвокат Гальяно добился более мягкого пресечения. Она в истерике.

Я печально посмотрела в чашку, где чернел остывший кофе.

— Что ж, посидит в четырех стенах, пока не найдут жениха. Или…

— А если не найдут? Ни жениха, ни похитителей, ни убийц?

— Какое мое дело? — разозлилась я.- Вечно с ней неприятности. Да если бы с ней! С теми, кто рядом с ней! Ходячее несчастье для окружающих… Мой первый парень как-то сказал, что Катя как птенчик, — каждому хочется защитить милое пушистое создание. Только через время можно разглядеть, что этот птенчик, — детеныш птеродактиля, и с рождения снабжен мощным клювом и длинными когтями. А ты всего лишь рыбка на обед для малютки.

— Это твоя сестра, — Света безразлично посмотрела на меня.- Тебе видней.

— Надеюсь, ты не собираешься ехать в Верону? — я подозрительно сощурилась.

— Зачем мне?

— Я тебя знаю…

Следующие четверть часа мы пили кофе, ели шоколадные пирожные и поглядывали друг на друга, — я из-под бровей, она, — с прищуром. В ее красивой головке что-то варилось, на медленном огне.

— Понятно, что ты читала о Гальяно, — сказала она наконец.- Имя Альберт Гончаренко не попадалось?

Я подняла брови.

— Был такой. Какой-то маг или чародей. Знаешь, когда ищешь одно, поисковик вываливает кучу не имеющих к делу вещей.

— Еще как имеющий, — сказала Светлана.- Этот маг и чародей, — личный ясновидящий Гальяно. Такая новая забава есть, — у слишком богатых людей.

— Я что-то такое читала о русских чиновниках- миллиардерах. Ходит такой дядя на все встречи с сопровождающей. Та раскидывает кости или трясет кроличьей лапкой на удачу. В общем, с жиру люди бесятся.

Света кивнула головой.

— Может, Гальяно эту причуду прихватил у своих русских партнеров. Так или не так, не знаю. Только Майкл Гальяно, говорят, шагу без этого Альбертика не делал. У этого волшебника в Вероне целый храм. Уж не знаю, церковь или фитнес- клуб. А только поговаривают злые языки, что ясновидящий обладал большим влиянием на нашего миллионера.

— А при чем это к похищению?

— Может, и причем. Твоя сестра утверждает, что Гальяно в свое время помянул Альберта Гончаренко в своем завещании. И не то, чтобы любимую чашку на память или добрым словом, — целое состояние, на развитие его богадельни. Ну, храма…

— Она утверждает, что этот Альбертик убил или похитил ее жениха?

— Что-то в этом роде. Но тогда как объяснить, почти полную аналогию в двух похищениях? Если в них замешана Екатерина, ладно, — она может служить связкой между исчезновениями в Одессе и Вероне. При этом абсолютно непонятно, — зачем ей это нужно. И без преступлений твоя сестра получала все. По новой последней воле…

— Если бы Иван не пропал, она не могла…

— Уехала бы в Италию, как миленькая. Через месяц получила бы развод. Не надо никого похищать.

— А наследство от Гальяно?

— Что-то сильно быстро, не находишь? Катя настолько нетерпелива, чтобы вызвать подозрения и в Италии, и здесь? Ну, пусть так. Но оставлять те же улики, это даже не эксцентричное поведение, — это идиотизм. Подбрасывать тюбики со своей помадой и отпечатками пальцев. Особенно в машину Ивана, где она никогда не сидела.

Света кашлянула:

— А что такого в этом Иване, что твоя сестрица выбрала именно его?

Я заморгала. Потом у меня засвербило в носу. Потом слезы потекли по щекам, — и их замораживала струя воздуха из кондиционера.

— Слушай, если ты беспокоишься о своей сестре, то я…

— Мой первый парень, — сказала я, глотая слезы.- Тот, который сравнивал Катьку с птеродактелем… В сущности, это и был Иван Ладога… Красавчик был, каких поискать. Вот Катюша и не смогла стерпеть…

Глава четвертая

АДАЛЬБЕР ГОНЧАРЕНКО- ФОН ШВАРЦКОПФ

В последнее воскресенье июня 202# года в Вероне выдалось милое утро.

Высший доктор философии, доктор психометрических и энергодинамических наук, профессор наук глобальной безопасности, доктор Всемирной Академии Информатики (ассоциированный член ООН), президент Всемирной комиссии Всеобщей Гуманизации, и так далее, и тому подобное, Адальбер Гончаренко фон Шварцкопф сидел у бортика своего частного бассейна и предавался утренней лени.

Он облачился, как и всегда летом, когда находился дома, в желтый с черным халат ручной работы, с вышивкой на левой стороне груди, содержащей его инициалы. Бассейн, в котором плескалась голубая вода, был сработан из французского камня и закрыт от непогоды и насекомых большим полупрозрачным павильоном.

В четырех углах притаились искусно выполненные фигурки, — четыре символа бесконечности времени, — носорог, лягушка, улитка и черепаха. Эти животные много значили в его теории сущего.

Бассейн находился во дворе, позади изящного трехэтажного дома, построенного из стекла, камня и металла. Сад пестрел экзотическими растениями и цветами, дорожку мастера выложили из каменных же плит.

Хозяин не обращал на окружающую роскошь особого внимания, как бродяга на пятно на обратной стороне своего плаща. Он привык, что его окружают красивые, дорогие и удобные вещи.

Но это не было всегда.

Парадоксально, но сидя у голубой воды, в своем саду, он вспоминал время, когда жизнь скорее была мачехой, чем любимой тетушкой.

Еще лет пятнадцать назад о своем бассейне Адальбер Гончаренко и не мечтал.

Его прошлое было темно и неаристократично. Несколько людей, близко знавших его, поговаривали, что в его жилах течет цыганская кровь, что родился он в таборе где-то под Черниговом, что…

Сейчас он был гражданином Италии, а в каких грязных дырах и опасных местах он побывал в молодости, не стоило вспоминать.

Достаточно рано Адальбер, которого тогда звали Альбертом, понял, что может оказывать влияние на людей, и особенно на противоположный пол и особенно- особенно на женщин бальзакоковского возраста. Скоро выяснилось, что Дар может приносить деньги. Началась эпоха сеансов ясновидения, за кои клиент платил деньги.

Сеансы прекратились при грубом вмешательстве милиции в таинства ясновидения.

Когда Адальбер вышел из тюрьмы, отсидев три года за мошенничество, слава Кашпировского мутной потной волной катилась по стране. Гончаренко понял, — вот они, настоящие денежки.

Он побывал в Киеве на одном из выступлений и запомнил основные принципы мастера, — монотонный заговор, усыпляющая музыка, сцепленные за затылком пальцы; и не беда, что большая часть зала так и не поймет, в чем трюк. Два десятка самых слабых найдется в любой аудитории, вылезет на сцену и докажет, как ведущий всемогущ.

Адальбер умел учиться.

Уже через полгода люди на его сцене засыпали, падали на руки стоявших позади, изображали зверей и предметы, и каждый после сеанса, уходя со сцены, касался его рукава, — о чем он заблаговременно извещал публику. Тетки в зале вращали руками, шеями, бедрами и вихляли телами, как зомби.

Ему было далеко до Кашпировского, и на телевидение его так и не пустили. Но свою славу и репутацию Адальбер Гончаренко заработал.

Началось новое тысячелетие. Мода на колдунов, экстрасенсов и ясновидящих на просторах бывшего Союза сошла на нет. Адальбер нашел новые поля чудес в Восточной Европе. Он выступал в Польше, Словакии, Румынии, Болгарии.

Однако лечение толпы давало все меньше денег, и сами толпы превратились в группки неадекватов. Все меньше и меньше людей велось на пассы и лукавые методы нейросуггестивного учения.

Но ему опять повезло. Он встретил Майкла Гальяно.

— Давно я не была в Италии, — сказала Светлана.- Заодно обновлю свой итальянский.

Мы шли по Дерибасовской. Впервые за первый месяц лета случился пасмурный день. Жара отступила, можно было дышать.

Дерибасовскую заполнили туристы. Они ели, пили, покупали, болтались на аттракционах. В ресторанах, кафе и Публичном парке, сплетаясь в клубок звуков, звучала музыка и человеческие голоса.

— Да, здесь не поговоришь, — решила Светлана, оглядывая парк.

Все скамейки были заняты отдыхающими. У фонтана бегали дети.- Это была плохая идея, прошляться в центре. Надоело сидеть дома…

Я указала на ресторанчик Клара-бара.

— Нет, и там все забито.

— Это на террасе, — сказала я.- Внутри в такую погоду никто не рассиживается. Там прохладно и спокойно.

В дальней комнате дизайнер воссоздал нечто, похожее на старую одесскую квартиру. Неведомо, из каких сгинувших домов и от умерших хозяев собралась воедино растрепанная мебель, книги в шкафах, отреставрированные торшеры и бра. Не хватало седого профессора или пожилой еврейки- мамочки. Но они давно были в другом мире, а эти книжки вряд ли когда-нибудь откроет человеческая рука.

— И в самом деле, тишь да гладь. По коктейлю?

— И мороженое, — сказала я, чувствуя себя ребенком.

Мороженое здесь было отменное. Коктейли и американо на уровне. Цены тоже ничего себе.

— Я поеду, — сказала Светлана.- Поговорю с твоей сестрицей. Такие совпадения у меня вызывают охотничий азарт.

— Не стоит она того, — глухо сказала я.- Катя в твоем кабинете закатила сцену с заламыванием рук. Она добилась своего, — как и всегда. И что, она хоть позвонила тебе, сказала спасибо?

— Нет.

— Неблагодарная скотина, — ожесточая сама себя, сказал я.- И всегда была. Эгоистка.

Света пригубила фруктовый коктейль в замысловатом бокале.

— А мне все равно. От этого загадка не перестает существовать. У меня общее собрание менеджеров школ. Адвокаты подготовили документы на продажу двух объектов. Нужно ремонтировать крышу правого крыла. Я по горло в делах.

— И ты хочешь уехать?

— Именно поэтому я хочу уехать. Надоело все, Иришка. Нужен свежий воздух и статус нормального человека, без состояния и рвущих тебя со всех сторон граждан, каждому от меня что-нибудь требуется. В основном, денег.

Мне отчаянно не нравился ее план. От этой истории, как и в предыдущих приключениях, попахивало мертвечиной. Но даже не это вводило меня в исступление. Абсолютно иррациональное ощущение, что моя сестра навредит Светлане, — как случалось всегда, — с близкими, одноклассниками, коллегами. С теми, кто Катеньку любил.

— Я ведь не ее супруг, — улыбнулась Светлана, прочтя мои мысли.- У меня свой интерес, и я знаю, что делаю. А в Вероне найдутся нужные люди.

Я молчала, уткнувшись в свой бокал.

— Знаешь, Иришка, какое было самое счастливое время после гибели моего муженька? Наследство его папаши? Нет. Громадный дом, золото- брильянты? Пять крутых тачек в гараже? Нет. Чувство опасности, — в Лондоне и Марселе. Когда ты заяц, спасающийся от человека с оружием, или ищейка, бегущая по следу за добычей, у тебя нет времени думать о деньгах, ответственности за проекты, договора и контракты. Ты просто бежишь, в единицу времени делаешь один шаг, и все. Это счастье.

— А я буду сидеть дома и чистить морковку для пирога?

— А ты останешься здесь, с Игорем. Будешь мониторить расследование исчезновения Ивана, анализировать информацию, писать книгу. Не так плохо, правда?

Вечером я чуть ее умерла от смеха.

Светланка поручила мне собрать информации о Президенте международной Космогуманитарной Лиги Наций, Члене комиссии Глобальной Академии медико- санитарно-технических наук, Заместителе Председателя Коллегии Международного Антимафиозного и Антитеррористического Союза по межведомственным связям Адальбера Гончаренко фон Шварцкопфа. Несмотря на пышные и грозные названия комитетов и званий, я не могла сдержать себя. Иногда это называют истерикой.

Адальбер фон Шварцкопф был примечательной личностью, — за что только этот человек за свою длинную жизнь не брался и где только не побывал!

Родился будущий фон Шварцкопф, если верить его собственным словам, в 1937 году. Следовательно, сейчас ему должно было стукнуть 87 лет. Однако с фотографий ласковыми черными глазами глядел вполне еще годный к употреблению пятидесятилетний мужчина. Черные длинные волосы стянуты в конский хвостик. Полоска усов типа расстроенный Адольф и узкая бородка по контуру подбородка напоминает о золотом периоде эротической фотографии начала прошлого века.

Изрядно поживший герой-любовник. Или Адальбер по примеру постаревших жеманниц скидывал себе пару-тройку десятков лет, или можно было начинать верить в методы нейросуггестивного учения, созданного самим ясновидящим.

Президент Лиги Наций, естественно, владел ко всему навыками ясновидения.

Проглядев фотографии с ласково- всезнающим брюнетом, сдержанно позирующим на фоне озер, экзотических растений и флагов с неведомыми аляповатыми гербами, причем перед стягами Гончаренко-Шварцкопф щеголял в белом кителе а’ля Сталин и обескураживающим количеством цацек на нем, я ознакомилась со списком достижений мага.

Здесь меня проняло.

Чего только не насовершал маг и чародей, с передовым нейросуггестивным методом наперевес!

Где-то в Средней Азии он ускорял распад ядра урана на расстоянии двух километров от объекта. Улучшил результаты выступления хоккейной сборной Эстонии, заставив ее передвинуться с 16го на 14е место.

Он научился дистанционно управлять климатом, — рассеивание и концентрация облачности, нейтрализация дыма и смога, изменение температуры воздуха. Руками!

Адальбер ухитрился отметиться и в Одессе! Под его волшебным руководством освоение катания на коньках детишками происходило в 15 раз быстрее обычного, а качество скрипичного мастерства студентов консерватории росло не по дням, а по часам!

Последний пункт, — контакт на осознанном уровне, с 58-ю внеземными цивилизациями, информационными осями Галактик, меня добил окончательно.

— Что за бред? — спросила я, отдышавшись.

Кот Арнольд посмотрел осуждающе и опустил голову.

Увлекательное чтение прервалось сигналом вызова мобильного. Я вытерла слезы и ответила.

— Иришка, — услышала я в трубке.- Ты действительно не хочешь, чтобы я ехала?

— Действительно.

— Тогда почему бы не прокатиться тебе?

Я растерянно захлопала глазами:

— Но ведь я не говорю по итальянски…

— Не бойся, у тебя будут помощники.

Eсли один готовит, то другие моют посуду…

Глава пятая

ХРАМ УРОБОРОСА

Куда, а в Италию в этом году я не собиралась.

И тем не менее я в Вероне, в чемодане два новых платья, меня встречает мужчина, за стеклами аэропорта заманчивая суета. Вокруг надписи на итальянском, и даже указатель с мужской и женской фигурками звучит, как строфа на фестивале в Сан-Ремо.

Встречающий, к сожалению, мужчиной мечты не назовешь. Костлявый, жилистый, похож на плетку-семихвостку. Мускулы буграми, но все какое-то перекрученное, как завязанные узлами простыни после стирки. Лицо загнанной лошади.

Зовут его Марат Акчурин.

Он кивает мне, забирает чемодан и тащит его прочь, словно толстый ишак арбу. Колесики гремят, так что люди косятся.

Спешу за ним. Если я его потеряю, думаю я, со своим знанием итальянского я скорее попаду на Сицилию, чем к Кате или домой.

Гремит костями, бежит споро, приходится поспешать. Паровозиком вылетаем на широкий тротуар, пробегаем пешеходную зебру, и финишируем у маленького Фиата. Человек-плетка грузит чемодан в багажник, там место только-только для него, открывает дверь и делает приглашающий жест. Я сажусь, он оббегает передний бампер и ввинчивается за рулевое колесо.

Мы выкатываем со стоянки, минуем барьер и Марат говорит:

— До храма Уробороса полчаса езды.

— До какого еще храма?

— Через двадцать минут церемония упокоения Майкла Гальяно…

— А я тут причем? Мне нужно встретиться с сестрой!

— Ваша сестра там будет. Не беспокойтесь, мне передали все инструкции.

Я замолкаю, и свое неприятие сценария могу поделить только с торпедой автомобиля. Я таращу на нее глаза и высказываю торпеде Фиата, все что я думаю. Терпеть не могу похороны!!

Вокруг домики, утопающие в зелени, по трассе в несколько рядов несутся машины, через несколько минут минуем большой виноградник. Въезжаем в городские кварталы. Необычное впечатление, — смесь классики и передовых модерновых решений. Мелькает парк, огибаем арку и, попетляв по узким улочкам, и задержавшись у нескольких светофоров, заныриваем на стоянку возле невысокого длинного здания.

— Храм Уробороса, — говорит мой водитель.

— Но у меня нет и кусочка темной материи!

— Это и не требуется, — говорит Марат.

Он всем телом поворачивается ко мне.

— Послушайте, — говорит он.- Я сижу здесь, в машине. Вы заходите внутрь. Ни с кем не разговариваете, на взгляды не реагируете, с сестрой не общаетесь. Еще успеете. Ваша цель, — разглядеть священника храма. Этот и есть Адальбер Гончаренко. Ну и с сестрой поздороваетесь.

Я беспомощно оглядываюсь.

Фронтон белого здания сверкает в лучах солнца. Посредине круг, какой-то символ. В слепящих лучах плохо видно. Вдоль стены четыре столбика, на которых сидят каменные фигурки.

— Идите, — говорит водитель, поощрительно показывая подбородком в направлении двери, сработанной из цветного стекла.- Все будет хорошо.

— Ну, спасибо, — говорю я тяжелым голосом.

Странный подбор зверюшек. Черепаха, улитка, лягушка, да, носорог. Вычеркните лишнее…

У разноцветной двери я утыкаюсь в воздух, будто на меня упал мешок с картошкой. Возвращаюсь, на цыпочках, к машине. Марат смотрит выжидательно, выглядывая из окна.

— Но ведь его похитили, — говорю я шепотом, что на пустой, залитой солнцем стоянке звучит странно.- Что, нашли тело?

— Ирина, идите внутрь. Там все поймете.

Внутри большой бело-золотой зал, ярко освещенный падающими из высоких витражных окон лучами. На стульчиках полтора десятка людей обоего пола, в бело- золотистых халатах, будто постояльцы роскошного отеля, отдыхающие в сауне.

Впереди пожилая женщина в черном. Еще одна женщина, у окна, поворачивается на звук двери и пронизывающе смотрит в мою сторону. Это Катя. Рядом с ней оловянным солдатиком стоит полицейский в форме. А может, карабинер, черт их тут разберет.

Тихонько сажусь на свободный стульчик недалеко у двери.

В центре постамент. На нем лежит тело, задрапированное в таких же цветов, что и одеяния аудитории. Видна только голова, -черные волосы, смуглое лицо, нитка бородки на нижней челюсти.

Это не Гальяно. Может, мой чиччероне все перепутал? Как всегда не к месту, вспоминаю ролик «Мистер Бин на похоронах» и сквозь все тело прошибает истерический всхлип смеха.

Ну почему я такая смешливая?