Бесплатный фрагмент - Жёлтый клевер: дневник Люси

Глава I 1911 год

За окном большого дома Каменевых в Екатеринбурге падал пушистый предновогодний снег. Этот снегопад навевал Люси романтические мысли, и ей хотелось изложить эти мысли на бумаге.

В кабинете отца за большим дубовым столом, стоящим у окна, семнадцатилетней девочке всегда думалось лучше. Поэтому она пуще своей сестры Оленьки упрашивала папеньку не выбрасывать эту мебель. На столе перед ней лежала стопка листочков, которые она прятала то в секретный ящик под столешницей, то под подушку в своей комнате. Девушка обмакнула перо в чернильницу и написала:

Екатеринбург, 31 декабря, год 1911

Боже, не храни того царя, что разбивает ещё не сложившиеся семьи ради бессмысленной войны! Скоро в действующую армию мобилизуют Александра по высочайшему приказу Его Императорского Величества. Если бы только случай мог ранее способствовать нашему венчанию! Но для папеньки Александр — просто друг моего детства, с которым мы росли и учились вместе, и он не рассматривает его как будущего зятя. Всё против нас! И обстановка на заводе, которым владеет папенька, сейчас не лучшая. Говорят, что предписаний на усиление добычи золота на Урале от Батюшки-Царя не поступало уже давно.

Ходят слухи о грядущей войне. Неужели и Сашеньку заберут на войну?

Сегодня я жду встречи с ним — с желанным другом. И только сегодня я могу попытаться объясниться с Сашенькой. И только сегодня я могу уговорить папеньку не принимать скоропалительных решений! Именно сегодня наша семья устраивает званый ужин, на который должен приехать Александр с родителями и сёстрами.

Секретный ящик стола закрывался на ключ, который хранился только у Люси. Доверять всем свои секреты Люси не желала, поэтому заветный ящик всегда был закрыт, а ключ — спрятан в карман или рукав платья. Ох уж этот последний класс женского епархиального училища! Так не хотелось, чтобы он заканчивался… не из-за экзаменов, сдать которые для Люси не представляет никакой трудности. Как только экзамены закончатся, и Люси официально станет образованной — папенька поспешит выдать её замуж за подходящего, по его мнению, кандидата. Ольга — старшая сестра — говорит, что папенька уже присмотрел мужа одной из них. Димитр, его партнёр из Болгарии, по мнению Ольги, подходит на эту роль идеально. Неужели отца не пугает та мысль, что из Болгарии одна из его дочерей может больше не вернуться в Россию?

— Люси, что такого интересного в моём столе?

— Ящики, папенька!

Неожиданный ответ развеселил отца. Его весёлый смех и сгладил неловкость момента.

— Смотри только, не становись шпионкой, не предавай свой дом!

Бедный-бедный папенька! Как ему удаётся оставаться таким спокойным, если слухи о банкротстве не ложные?!

— Ну, папенька, вы же меня знаете — даже если вы всё-таки выдадите меня за иностранца, своих родных я не предам! — она поцеловала отца в щёку.

Спускаясь по лестнице к ужину, Люси усиленно настраивала себя на то, чтобы произвести хорошее впечатление на торгового партнёра отца. Но с минуты на минуту должны были прибыть наши соседи — семья Александра. Как Олюшке удалось уговорить папеньку на приглашение Гориновых — до сих пор оставалось загадкой для младшей сестры.

Вот и вечер, и вот уже они с прибывшим в гости Сашенькой весело болтают о чём-то, читают друг другу стихи, помогают Олюшке наряжать ёлку. Настало время дарить и принимать подарки.

— Мадемуазель Люси, с Новым годом! — Александр протянул девушке квадратный свёрток.

— Благодарю. Но что это? — Люси стало очень любопытно.

Развернув обёртку из приятной на ощупь бумаги, Люси достала жёлтую тетрадь с изображением цветочной полянки.

— Я решил подарить вам тетрадь. Ольга рассказала, что вы часто что-то записываете на листках бумаги, которые потом прячете в укромном месте и не можете вспомнить. Думаю, что стоит вам все мысли держать в одном месте — тогда и сумятица в мыслях прекратится…

— Что же это за цветы на обложке?

— Это золотистый клевер. Говорят, что в Восточной Европе его так же много, как у нас ромашек.

— Сашенька, вы как будто бы знали!

Девушка убежала из комнаты, чуть было не сбив с ног идущую навстречу старшую сестру. Через пять минут она вернулась с вазой, полной жёлтых цветов, похожих на клевер.

— Отцу прислали из Европы. Клевер — это символ удачи. Я читала, что святой покровитель Ирландии — Патрик — изгонял змей при помощи этого цветка.

— Недавно стихотворение прочёл, оно об этих цветах как раз.

Горинов встал в позу оратора и продекламировал стихотворение Александра Блока «Погружался я в море клевера…». Все присутствующие в комнате зааплодировали, а Люси вынула из букета один цветок и протянула милому другу, склонив голову в знак признательности.

— Цветы от благодарной публики. Вы так здорово читаете стихи!

— Вот это да! — воскликнул Александр. — Первая награда в жизни. Весьма польщён, сударыня!

Отрывок из дневника, та же дата

Я спустилась к ужину и обнаружила, что рядом с папенькой, по правую руку от него, сидит черноволосый господин — по возрасту явно старше меня, лет на десять. Бакенбарды ничуть ему не идут. Даже эспаньолка или жидкие усы английских аристократов были бы ему больше к лицу.

— Люси, душечка! Позволь представить тебе нашего дорогого друга и торгового партнёра — Димитра Златанова!

Мужчина резво вскочил со своего места, галантно поцеловал воздух рядом с моей правой кистью и произнёс с ужасным акцентом:

— Прекрасная Люси Каменова, очень рад знакомству.

Теперь я увидела того загадочного Димитра, о котором все говорили.

В тот момент мне было интересно, куда столь загадочно исчезла Ольга и почему Александр игнорировал приглашение отца.

Димитр на самом деле оказался очень милым и смешным человеком, он научил меня паре болгарских простонародных выражений и болгарских жестов. Оказывается, что болгары, когда хотят сказать «Нет», кивают. А когда они хотят дать утвердительный ответ, то мотают головой туда-сюда. У нас всё совершенно наоборот. Как он в России не путается?

Я решила сегодня для себя, что если Александр не придёт сегодня, я просто оставлю всё как есть — как есть с точки зрения папеньки.

В дверь постучали, и я бросилась встречать гостей. Нянюшка была на кухне и не успевала выбежать оттуда, и я решила помочь ей. Это Горинов приехал, как я давно и надеялась. Конечно, он приехал, а иначе как могло бы быть? Гориновых и Сашу в нашем доме очень любят.

Как оказалось, Саша просто ждал, пока соберутся все. У него есть трое сестёр — совсем ещё маленькие дети, и всех их одевала и собирала в гости матушка. Сашина матушка с девочками хорошо умеет ладить, это я знаю. Она и нас с Ольгой очень любит. Всем говорит, что помогала папеньке растить нас.

И это правда. Свою мамочку я совсем не помню. Ольга говорит, что произведя на свет меня, маменька прожила совсем недолго, и никому неизвестная болезнь унесла её душу на небеса. Папеньке также помогала с нашим воспитанием его мать — наша добрая бабушка, которая — увы — тоже оставила нас почти три года назад.

Но вот Оленька зовёт всех к столу.

Когда две семьи собрались, глава семейства Каменевых вышел из своего кабинета с болгарским гостем.

— Добрый вечер, дамы и господа! Как я рад видеть вас всех!

Александр и его отец встали, чтобы поприветствовать Каменева.

— Позвольте представить вам моего компаньона из Болгарии. Это Димитр Златанов. Не так давно получил в наследство от отца металлургический завод недалеко от Софии. Сейчас приехал к нам налаживать связи, что весьма похвально для молодого человека.

Димитр, познакомьтесь со всеми и вы. Моих дочерей-непосед вы уже знаете. А это наши добрые соседи — Гориновы. Мой тёзка, Николай Никитич. Его супруга Евдокия Петровна, которая помогала мне растить дочерей. Этот молодой человек — Александр. Курсант военного училища, отличник в учёбе и большой друг моих девиц с самого детства.

Сказав это, он поцеловал Ольгу и Люси по очереди.

— Это их дочери, Мария, Анастасия и Анна — славные девочки, просто ангелочки.

Димитр пожал руки по очереди отцу Гориновых и самому Александру, легонько поцеловал руку Евдокии Петровны, улыбнулся девочкам. Он сел по правую руку от хозяина дома.

— Милостивые государи! — Каменев встал со своего места. — И государыни. В этой тёплой дружелюбной компании мы встречаем Новый год. И дай Бог, чтобы ровно через год наша компания была настолько же большой.

— Как минимум, не меньшей, — подхватил отец Горинова.

— Но может быть, и большей, — закончил фразу с акцентом заморский гость.

— Именно это я и хотел сказать. С Новым годом!

Зазвенели бокалы, гости поднялись со своих мест:

— С новым счастьем!

Через час новогоднего застолья Димитр извинился перед хозяевами дома и другими гостями и отбыл в гостиницу, сославшись на завтрашний ранний отъезд. Люси стала ощущать себя намного уютнее, ибо праздновать остались только свои. Гориновы вскоре тоже начали потихоньку собираться.

Улучив момент, сёстры обменялись несколькими фразами. Ольгу интересовало, что сказал Александр. Люси ответила, что он полон решимости при случае просить у папеньки её руки. Ольга выразила бурный девичий восторг в поддержку сестры, но тихо, насколько могла.

Чуть раньше в кабинете Каменева.

— Что вы думаете о русско-болгарском сотрудничестве, господин Златанов? — спросил Каменев после прочтения договоров.

— Я думаю, что со стороны вашего Императора было очень смело и очень мудро помочь Фердинанду Первому укрепиться на Балканах, несмотря на русофобскую политику нашего правительства. Фердинанд же был достаточно мудр, чтобы послушаться Николая. Я по-прежнему считаю, что наши страны должны быть на одной стороне, пока турецкое влияние не подавлено до конца.

— Согласен с вами, друг мой.

— И потом, Николай Александрович, если бы всё было настолько плохо, разве сидели бы мы в вашем прекрасном и гостеприимном доме и заключали бы договор при полной благосклонности Их Величеств?

— И то правда. Что ж, тогда предлагаю отметить нашу удачную сделку.

Два бокала с болгарской гамзой соприкоснулись.

— Николай Александрович, — продолжал Димитр, — как бы вы смотрели на другое наше сотрудничество, вне рамок договора?

Каменев, повернувшийся было к книжной полке, замер.

— Что вы имеете в виду, коллега?

— Я имею в виду слияние наших капиталов в результате слияния наших семей.

Николай изобразил улыбку и повернулся лицом к партнёру:

— Господин Златанов, правильно ли я вас понял? Вы хотите жениться на одной из моих дочерей?

Димитр продолжал без тени смущения:

— Я в свои тридцать не был женат и детьми, соответственно, тоже не обзавёлся. Отсутствие наследника и хозяйки в доме печалит меня, а на Родине у нас не так много красивых и верных женщин. Но, кажется, что, приехав в Россию, я нашёл ту, кому смогу отдать своё сердце.

Николай Александрович очень обрадовался.

— Что ж, я буду только рад. Моя Олюшка — прекрасная хозяйка. После смерти жены она почти заменила маму нашей любимой егозе Люси. Если бы не она, я бы с домом-то не справился. Знаете, когда приезжаешь с рудников, совершенно нет времени вести дом одному. А моя младшая — Люсенька — девушка весёлая и добросердечная, но она совершенный ещё ребёнок.

— Я как раз очень ценю весёлый нрав в девушках.

Димитр встал из-за стола и поравнялся с Каменевым.

— Со мной проживает моя сестра София. Она недавно овдовела — муж её погиб, помогая национально-освободительному движению в Македонии. Детей у них не случилось. Переживая горести вдовства, София живёт затворницей, всех подруг от себя прогнала. Я думаю, Люси могла бы внести немного живости и веселья в её быт. Мы создадим лучшие условия для вашей дочери, а моей супруги, чтобы она ни в чём не нуждалась, а наши дети родились в спокойствии и мире.

— Что ж, я готов стать вашим тестем, друг мой. Но нужно сначала поговорить с дочерью.

— Надеюсь, вы уговорите её, Николай Александрович. Вы очень хороший отец…

Хозяин дома решил разрядить обстановку:

— Сделаю всё, что могу. Но пока вынужден напомнить о деле: давайте подпишем наш основной договор, и завтра три состава с отборнейшим сырьём отправятся в Софию.

— Деньги уже переведены на ваш счёт, — сказал Димитр, передав подписанные бумаги.

— А теперь позвольте пригласить вас к нашему новогоднему застолью. Будут также наши соседи Гориновы. Застольные беседы располагают к более близкому знакомству. Вот и узнаете получше нашу Люси, а она — вас.

Торговые партнёры пожали друг другу руки и покинули кабинет.

* * * * *

После новогоднего ужина Ольга, Люси и Александр сидели в гостиной. Родители обоих семейств удалились в кабинет Каменева для светской беседы. Ольга возилась с малышками и учила старшую из Сашиных сестёр играть на рояле. Она временами поглядывала на друзей детства, которые сидели поодаль, держась за руки.

— Как хорошо, что вы пришли, Сашенька! — Люси светилась счастьем.

— Разве я мог не прийти, глупенькая? К тому же, ваш папенька пригласил нас, а учитывая его нелюдимый характер, это — редкая возможность увидеть всю семью.

— А я всё смотрела и смотрела на часы.

— На меня теперь посмотрите.

Александр потянулся к Люси, чтобы поцеловать её, но в этот момент Горинов-старший окликнул его из коридора:

— Александр! Девочки мои! Нам пора уходить. Не будем злоупотреблять гостеприимством наших прекрасных соседей.

— Хорошо, папа́!

Евдокия Петровна и Ольга одели девочек, а Люси на прощание отдала Саше тот цветок.

— Не забудьте…

— Сестрёнка! — окликнула её Ольга. — Папа́ позвал тебя к себе. Ты что же, не слышала? Ступай, я провожу гостей.

Люси послушалась и убежала, оставив Александра с цветком клевера в руке.

Николай Александрович ходил по своему кабинету, меря шагами его длину. Люси наблюдала за отцом с интересом, ожидая, когда он скажет хоть слово.

— Люси, — начал он, — ты моя младшая дочь. И ты прекрасно знаешь, как сильно я тебя люблю. Поскольку ты уже почти совершеннолетняя, то лучшее, что я мог бы сделать для тебя в наше время — это подобрать тебе выгодную партию в мужья.

Люси подняла голову. Она чувствовала, что сейчас произойдёт что-то ужасное и неправильное.

— Что вы имеете в виду, папенька?

— Мой болгарский партнёр Димитр зарекомендовал себя как уверенный в себе молодой человек, крепко стоящий на ногах. Я доверяю ему поставки металла в Европу и готов доверить ему один из двух самых дорогих алмазов, что у меня есть, — свою дочь. Он просит твоей руки, и я согласен.

— Папенька, что вы такое говорите? — Люси была обескуражена.

— Я уверен в своём решении и желаю тебе только счастья, дочка. Всё уже решено. Вскоре тебе предстоит путешествие в далёкую тёплую Болгарию.

— Нет! — Люси вскочила со своего места. — Папенька, как же больно! За что? В чём я перед вами провинилась?

Она расплакалась и выбежала из кабинета.

— Люси! — крикнул вслед Каменев. — А ну, сейчас же вернись!

За дверью доносился быстрый стук девичьих каблучков. Люси, всхлипывая, убежала в свою комнату. Через минуту старшая дочь появилась в дверях.

— Папенька, я проводила гостей… Господи, что с вами?

Каменев опустился в кресло, держась за сердце и тяжело дыша. Ольга помогла отцу принять удобное положение.

— Вам плохо? Велеть принести стакан воды?

— Нет, доченька, не стоит.

Ольга оглянулась вокруг в поисках сестры.

— Вас расстроила Люси? Я вроде бы слышала крики.

— Димитр, наш гость из Болгарии… он просит её руки… я не знаю, что её так расстроило. Ты уж поговори с ней, ангел мой, будь добра.

— Хорошо.

Девушка ещё раз посмотрела на отца, сделала книксен и вышла из кабинета. Она спокойным шагом направилась к комнате сестры.

Когда Ольга зашла в комнату Люси, та лежала на кровати лицом в подушку и тихо всхлипывала. Ольга тихонько присела на кровать и погладила сестру по вьющимся волосам.

— Что с тобой, Люсенька?

— Ох, лучше тебе не знать…

— Как я могу не желать знать, что на сердце у моей маленькой сестрёнки? — спокойно вопрошала Ольга.

— Папенька убивает меня. Он хочет выдать меня насильно замуж.

— За младшего-то Горинова? Так разве ж это насилие? Вы с ним ведь так дружны!

— За другого…

Ольга посмотрела на настенные часы в комнате и заметила:

— Батюшки, да у тебя в комнате — ещё старый год! Часы остановились на без пяти двенадцать. Вот так история!

Люси села на кровати и вытерла слёзы платком, который предложила ей Ольга.

— Кто же этот счастливец? — спросила старшая сестра.

— Отец говорит, что этот Златанов… он просит моей руки. — Люси тоже посмотрела на настенные часы. — Теперь в моей комнате навсегда останется старый год.

— Ну полно тебе глупости говорить. Завтра позовём часовщика, он их починит. Болгарин… вот так штука!

Ольга встала на стульчик, сняла часы со стены и положила их циферблатом вниз.

Люси больше не плакала. Она пожелала сестре спокойной ночи и с головой укрылась пуховым одеялом. Ольга всё равно ей не поможет.

В то Рождество Люси и Ольга сидели в гостиной. В камине потрескивали дрова. За окном царила настоящая зимняя сказка — все ветки деревьев были покрыты пушистым снегом. Люси задумчиво слушала, как сестрёнка упражняется в игре на фортепиано.

— Разве тебе не лестно то, что Димитр выбрал тебя в жёны? — спросила старшая сестра, когда прекратила музицировать.

Люси помотала головой.

— Он красивый мужчина, — продолжала Ольга. — Судя по всему, он богат и известен у себя на родине. Видела, как папенька сиял от гордости, когда Димитр согласился остаться у нас на ужин?

— Ты же лучше папеньки знаешь, кому на самом деле принадлежат мои рука и сердце.

Люси что-то писала в свою тетрадь, лежащую на секретере.

— Ну, будет тебе, дорогая. А вдруг этот Златанов — какой-нибудь болгарский князь?

Она села рядом с Люси, стараясь не подглядывать в её записи.

— В наши дни девушки должны думать о будущем. Этот болгарин — не то что твой драгоценный Сашенька. Ну что этому Горинову светит? Он не из самой обеспеченной семьи — ни денег, ни особого положения, разве что подпоручиком станет по протекции великого князя. И как вы жить будете на его жалование?

— Ольга, что ты такое говоришь о нашем друге? Ты ведь тоже любимица в их семье! Александр не такой, он может добиться и большего.

— Нет уж, послушай, — Ольга перебила её, — а о будущем ты подумала? А если ты детей ему родишь? На какие средства вы будете их содержать? Папенька ведь разгневается и может лишить тебя наследства, если ты ослушаешься и вместе с Сашей из дома сбежишь.

— Олюшка, пожалуйста, помоги мне! Поговори с папенькой, он тебя послушает.

Ольга покачала головой. Она обняла сестру за плечи, заглянула ей в глаза и сказала:

— Люси, не всё в нашей жизни происходит так, как нам хочется. Пора бы тебе уже повзрослеть.

Младшая сестра с отчаянием взглянула на неё, подхватила свою тетрадь и стремительно выбежала из гостиной. Ольга покачала головой и тяжело вздохнула.

Два месяца спустя

Служанка постучала в дверь комнаты Люси и передала, что Николай Александрович ждёт их вместе с Ольгой. Каменев показал дочерям большую коробку, перевязанную лентой.

— Что вы хотели показать нам, папенька? — спросила Люси.

— Это платье прислали из Болгарии. Люси, твой будущий супруг заботится о тебе!

Ольга открыла коробку, достала из неё содержимое — белое платье, отороченное европейскими кружевами — и покружилась с платьем у зеркала.

— Вот это да! Люси, смотри, какое оно дорогое!

— Люси, доченька, будь добра, примерь.

Отец вышел из комнаты, а Ольга попросила Люси встать.

— Никогда! И видеть его не хочу, это платье.

— Люси, не хнычь и вставай. Смотри, как болгарин ценит свою наречённую невесту, если такое подвенечное платье заказал.

— Подвенечное? — ужаснулась Люси. — Так ведь это плохая примета.

— Ох, оставь ты эти глупости с приметами, — упрямо возразила Ольга. — Он же не видит сейчас тебя в нём. Зато тебя увижу я. Надень, пожалуйста!

Ольга помогла сестре переодеться и подвела Люси к зеркалу.

— Ну вот. Смотри, как ты в нём хороша — просто ангелок. Ах, жду не дождусь, когда ваше венчание увижу!

— Оля, и ты с папенькой заодно!

Ольга хотела что-то возразить, но в этот момент в окно комнаты прилетел снежок. Потом — ещё один.

— Кто это может быть?

— Я пойду посмотрю! — воскликнула Люси и, оставив Ольгу и домашнее платье, побежала в прихожую. Она догадалась, кто это мог быть.

— Сашенька!

— Люси!

Она и Саша Горинов встретились в гостиной первого этажа и неотрывно смотрели друг на друга. Ольга куда-то загадочно исчезла вместе со старым платьем.

— Вы так красивы сегодня!

— Ах, Боже мой, как же у меня сердце выдержало без вас…

— Я зашёл, чтобы попрощаться ненадолго.

— Как? Вы уезжаете?

— Проводятся военные манёвры. Его Императорское Величество призывает всех военнослужащих. Я обязан прибыть туда.

Саша смотрел в большие карие глаза Люси, которые с каждым мгновением становились всё печальнее.

— Что с вами, душа моя? — он был обеспокоен.

Люси подняла на него глаза и спросила:

— Сашенька, неужели слухи ещё не донеслись до вас?

— Неужели это правда — то, что я слышал? Николай Александрович нашёл для вас жениха в Болгарии?

— Правда, Сашенька. Как и то, что этот жених мне отвратительнее гнилого яблока.

Александр горько усмехнулся: ну совсем она не изменилась со времён их детства! Всё та же добрая и немного взбалмошная Люси стояла перед ним, только теперь она была печальна.

— И кто же он? Тот самый Златанов, который к вам приезжал? Как его?

— Димитр, — Люси печально улыбнулась.

— Да, неплохой же предприниматель ваш отец. Я бы даже сказал, в дурные времена он не пропадёт.

— Не говорите так, Сашенька! Разве могу я противиться воле отца? Я останусь одна, никто не поддержит моего решения…

— Поверьте, Люси, выбор есть. Поедем со мной в Петербург?

— Но зачем в Петербург, Саша?

— Там живут все женатые офицеры со своими семьями, и живут они достойно. Что вы на это ответите?

Люси опустила голову.

— Вот что я хотела бы ответить. В моём сердце никогда не будет места кому-либо, кроме вас, мой дорогой друг, где бы я ни оказалась…

Александр с нежностью смотрел на неё.

— …но я не поеду с вами в столицу, — закончила Люси и подняла глаза на Сашу. — Такова воля моего отца.

— Нет, — Александр отстранился. Его голос внезапно задрожал, — это не просто воля вашего отца, это и ваш выбор тоже. И вы сделали его в эту минуту. Прощайте, мадемуазель…

Саша развернулся, чтобы уйти, но Люси прокричала вслед:

— Александр, я очень вас люблю!

Он остановился в дверях и вернулся.

Вдруг зазвучала мелодия. Это Ольга, подсмотрев сцену прощания, решила сесть за рояль. Она начала играть очень необычный вальс. Люси никогда прежде не слышала его. Влюблённых повлекло друг к другу. Александр поклонился, Люси сделала реверанс в ответ, и Сашенька повёл партнёршу в танце. Оба старались не смотреть в глаза друг другу. Оба понимали, что это их прощальный танец.

Как только Олюшка закончила играть, Александр сказал Люси шёпотом:

— Обещайте, что не забудете меня.

— Это всё, что я могу обещать, — так же шёпотом ответила Люси.

Горинов ушёл, оставив её в слезах посреди огромного зала.

На следующий день

Евдокию Петровну встревожил настойчивый стук в дверь. Как будто кто-то хотел вломиться в их маленький домик с лепниной и поведать нечто ужасное, что разрушило бы их тихий быт.

Она послала единственную служанку открыть дверь и посмотреть, кто пришёл, а сама встала с кресла-качалки и отложила роман, который читала. Через минуту в гостиную ворвалась, словно ураган, её ненаглядная крестница Люси — Люсенька Каменева. Щёки были румяны от мороза, а непослушные завитки волос выбивались из-под шапки. Она беспокойно оглядывалась по сторонам, словно была в смятении или искала кого-то. Но через мгновение будто бы опомнилась и поклонилась хозяйке дома.

— Здравствуй, Люсенька! — у Гориновой отлегло от сердца. Люси в этом доме с самого своего детства была словно ещё одним членом семьи.

— Доброго здоровья, Евдокия Петровна! — Люси ещё не отдышалась — верно, бежала быстро. — Могу ли я иметь счастье увидеть Александра Николаевича?

Горинова-старшая подбежала к крестнице с распростёртыми объятиями и запричитала:

— Доченька моя, ну как же ты забыла? Уехал ведь он.

— Боже мой! Когда? — огромные глаза Люси наполнились слезами.

— Утром повозку снарядили. Отец поехал с ним на вокзал, проводит поезд и вернётся. Состав вчера должен был отойти, да задержали его. Теперь уж точно до лета нашего Сашеньку не увидим.

— Евдокия Петровна! — девушка разрыдалась и бросилась в объятия крёстной. — Я опоздала!

— Ну что же ты так опечалилась, доченька? — ласково проговорила Евдокия Петровна, обнимая крестницу. — Вернётся он в июле, наш Александр. Вернётся, и пошепчетесь ещё.

Люси ничего ей не ответила. Она вытерла слёзы платком, извинилась за свой неожиданный визит и покинула дом Гориновых. Вчера она видела Александра в последний раз.

Отрывки из дневника Люси, май 1912 года

Приближается день нашей свадьбы с Димитром. Папенька и Ольга вне себя от счастья, а мне очень плохо. Уже три раза Златанов, которому я очень понравилась в качестве будущей матери его детей, приезжал к нам, уже произошла помолвка, на мой палец надели обручальное кольцо.

Я никогда до этого не путешествовала железной дорогой. В голове моей роятся мрачные мысли, что это путешествие будет для меня последним. Папенька, если бы ты любил свою младшую дочь, ты не отправил бы её в далёкую Болгарию!

Ольга вошла в комнату Люси, держа в руках маленький свёрток:

— Сестрёнка? Тут с курьером прислали подарок тебе от папеньки. Открой.

Она протянула Люси маленький свёрток. Та с интересом развернула обёртку.

— Смотри, там внутри медальон.

На крышке медальона был изображён жёлтый четырёхлистный клевер. Люси нажала кнопку, чтобы открыть его, и увидела внутри старую фотографию. На ней папа, мама, бабушка и они с Ольгой, совсем маленькие, позируют для фотографа. Как же счастливы они тогда были!

— Теперь мы никогда не покинем тебя, — радостно сказала Олюшка и поцеловала сестру.

День свадьбы. Июнь 1912 года

В Храме Вознесения Господня неподалёку от дома Каменевых собралось очень много народу, все хотели поздравить новобрачных. Среди гостей было очень мало тех, кого знала Люси. Златанов на венчание приехал в сопровождении своих друзей с жёнами, но его сестра так Россию и не посетила.

Счастливый отец привёл к алтарю Люси в шикарном подвенечном платье и длинной фате, которая скрывала все чувства невесты.

Люси старалась не смотреть на Димитра, но во время венчания и смотреть нужно было только на батюшку. Когда радостный Златанов потянулся рукой к руке Люси, чтобы надеть ей на палец кольцо, то оно внезапно выскользнуло из рук жениха и упало между новобрачными.

— Плохая примета, — прошептал кто-то в толпе.

Но жених как ни в чём не бывало поднял кольцо с пола и надел его на палец невесты. Люси выполнила свою часть обряда, и батюшка провёл венчающихся по кругу. Обряд был красивым и сопровождался стройным пением церковных служащих. Все присутствующие благоговейно замерли. А Димитр и Люси были необычайно молчаливы и сдержанны для такого счастливого дня.

Отрывок из дневника Люси. После свадьбы

В Болгарию мы поехали уже вместе с Димитром. Вот и случилась эта ненавистная для меня свадьба, теперь все зовут меня госпожой Златановой.

Дорога показалась мне долгой и неприятной. На перроне города София — их главного города — нас встретила очень красивая светловолосая девушка. Это была София, младшая сестра Димитра. Онане приезжала к нам ни разу, но, судя по её словам, уже по рассказам Димитра полюбила меня. Она, не видя меня, решила, что мы подружимся.

Когда я вошла, то повсюду в доме было расстелено белое полотно. Софи объяснила, что в Болгарии существует такой обычай. Он означает непорочность и чистоту. А ещё она приколола к костюму Димитра и к моему платью по зелёному листику — это тоже один из обычаев. Как позже объяснил Димитр, так делать должна свекровь, но поскольку их родители уже давно на небесах, то и встречала нас его сестра.

София в первый же день повезла меня в город. Я не писала ещё, что дом и владения Златановых находятся в пригороде. Брат и сестра живут, как отшельники. Окна этого неродного для меня дома слабо пропускают солнечный свет, и потому он ещё больше напоминает темницу.

А вот и Димитр пришёл. Боже, боже мой, как страшно!

Люси сидела в своей новой спальне и расчёсывала вьющиеся волосы. Дело было уже после праздничного ужина по поводу обретения ею нового дома. Немногочисленные болгарские гости желали им здоровья, счастья и побольше детей. Но она ужасно устала и хотела спать. Через какое-то время послышались шаги, и Димитр в домашнем халате вошёл в комнату.

— Как чувствуешь себя, дорогая? — спросил он.

— Я ужасно устала, если вы об этом.

— Давай перейдём на «ты». Мне не хотелось бы думать, что супруга меня боится.

Димитр стащил с кровати тяжёлый дорожный чемодан Люси и аккуратно поставил его в углу комнаты.

— Я жду тебя.

— Но стоит ли вот так сейчас? Мы же так мало знакомы… ты почти не знаешь меня, а я — тебя…

— У нас с тобой обязательства. И потом, нам же сегодня желали дом — полную чашу и детей побольше!

Люси затрепетала, словно пойманная рыбка, а Димитр задул свечу.

Отрывки из дневника Люси: лето 1913 года

После моего письма на Урал за год так ни одной весточки из дома не пришло. Я грущу и скучаю по родным. Зато София на меня не нарадуется. Говорит, что я превратила их дом в настоящий. Вот смешная: а разве их жилище было сделано из хрусталя или из бумаги? О России мне каждый день напоминают полевые цветы. Ещё не спадает роса поутру, как я бегу в поле и собираю букет для моей бесценной подруги. Софи поёт для меня болгарские песенки. Это скрашивает мою невесёлую жизнь вдали от Родины.

Димитра вижу в доме только по вечерам. Он очень опечален тем, что у нас до сих пор нет наследников. Я беспокоюсь о том, что папенька мне не написал ни строчки с самого нашего отъезда, а мой супруг говорит: если женщина будет беспокоиться, то детей у неё не будет.

Тем вечером супруги ужинали молча, не перемолвившись и словом, пока Люси не решилась заговорить.

— Как прошла служба?

— Ничего примечательного, — ответил Димитр, наливая чай. — Что ты хотела бы знать?

— Скажи, а не было ли почты из России? Ну, хотя бы одно письмо…

— Не видел почтальонов сегодня.

— Я беспокоюсь.

— Не стоит женщинам беспокоиться. От беспокойства детей не бывает. Скажи, тебе так плохо с нами? Может, я тебе чем-то противен? Может, София тебя чем-то обижает?

— Нет, дорогой. Всё хорошо.

— Тогда где же дети? Нам наследник нужен, ради этого мы и поженились…

— Я так давно не получала вестей от отца и сестры… мне стало бы намного легче дышать.

— Вот будут дети, тогда и напишем твоим в Екатеринбург.

Люси тяжело вздохнула.

— Пирогов с вареньем подать? Сама пекла, Софии они нравятся.

— Не стоит, дорогая, на сегодня я сыт. Пойду отдохну.

Сказав это, он удалился.

Отрывки из дневника Люси. Май 1914 года

Прощение. Прощение тех, кто причинил боль, — это самое главное в жизни. Идти по своему пути без злобы, которая мешает, без ненависти, с чистой душой и открытым сердцем.

Сегодня почтальон принёс письмо из России. Олюшка пишет, что в марте папенька дал согласие на её с Александром свадьбу. Не могу читать его до конца!

Люси отложила перо и тетрадь с клевером и с горечью посмотрела на скомканный листочек бумаги с российской гербовой печатью. Вдруг у неё потемнело в глазах, она громко позвала на помощь и бросилась в уборную.

София, услышав крики невестки, бросилась на помощь, принялась барабанить в дверь уборной и звать Люси, но услышала только, что девушке плохо.

— Душечка, открой! Что с тобой?

Люси не могла ответить с той стороны двери. Её ужасно тошнило.

София начала понимать, что происходит, и побежала вниз звать доктора. Она была счастлива своей догадке.

— Господи, ты услышал мою молитву! Спасибо тебе, Господи! Племянник!

Тем же вечером Люси лежала на кровати, укутанная во множество одеял, а счастливая София хлопотала вокруг неё, раздавая указания направо и налево. Повитуха, которая только что закончила осмотр, сказала Люси на болгарском:

— Поздравляю. Даст Бог, так к Новому году рожать тебе!

Люси ничего не ответила и отвернулась.

— Не стоит беспокоиться, — ответила София. — Она сегодня много по дому трудилась и слишком устала. Рада она, рада!

Бабка неодобрительно покачала головой и ушла прочь.

— Душечка, ты отдыхай, — Софию ничуть не смущало отчаяние Люси. — Я сама Димитру скажу, то-то он будет наследнику рад!

Люси подняла голову с мягкой подушки и внимательно посмотрела на щебечущую Софию.

— А если я ему дочку рожу?

София сначала не расслышала и переспросила:

— Что ты говоришь?

— Если девочка родится, будет ли он рад?

— Да будет уж он рад, будет. Ты не гадай — плохая примета.

Взбивая подушки для подруги, София заметила под одной из перин странную тетрадь и спросила:

— Что это у тебя, милая? Дневник?

— Это просто заметки обо мне, о прошлом, об отце и сестре.

— Я постоянно замечаю, что ты пишешь в эту тетрадь что-то. Прочитаешь для меня?

Люси слабо улыбнулась и кивнула ей. София несказанно обрадовалась.

— Только не сейчас. Ты ещё очень слаба, душечка. Прибирать в доме без меня и не думай! Вот отдохнёшь и мне почитаешь.

Она открыла окно, чтобы обеспечить невестке свежий воздух, и собралась выйти из её комнаты, как вдруг Люси окликнула её:

— Софьюшка?

— Что, дорогая?

— Принеси мне ещё чернильницу и перо, будь любезна. Мне бы написать сюда ещё немного.

— Всё принесу, что попросишь. Только сама не вставай.

Отрывки из дневника Люси: август 1914 года

София не подпускает меня к домашней работе. Всё делает сама. Или с помощью Васила — единственного слуги. Я перечитываю письмо от Ольги из России, а ещё то, что когда-то писала здесь о прощении. Софьюшка спрашивала, могу ли я простить им то, что они меня забыли. А я по-прежнему не могу. Они предали меня, разрушили мои мечты о счастье.

Может быть, беременность и должна быть такой, но мне каждый день плохо. Плохо вставать и плохо ложиться снова. Я не хотела ребёнка с тех пор, как узнала, но сейчас — больше всего хочу. Хочется гулять по улицам и дышать Рильским воздухом, но сил с каждым днём всё меньше и меньше.

Вчера со мной случился обморок. Ничего не помню. Помню только момент, когда я хотела почитать сегодняшнюю газету, но София стала читать мне вслух. Я потеряла сознание, а когда очнулась — Димитр был дома, и они с сестрой обсуждали вступление России в войну, которую объявила ей Германия. Димитр говорит, что я просто переволновалась, и мне не стоит беспокоиться о том, дойдёт ли война до Урала. А как мне не беспокоиться? Я каждый вечер молюсь за Гориновых и за папеньку.

Отрывки из дневника Люси: февраль1915 года

На наше Рождество родилась дочка. В Болгарии 7 января называется Крещение, или Иорданов день. Димитр окрестил нашу девочку Цветаной, а я зову Светланой. София спросила, почему выбрали такое имя, и я прочитала для неё балладу Жуковского. Она была в восторге. А пока я вынашивала Светочку, моя добрая подруга научила меня болгарскому языку — мне необходимо было найти какое-то занятие.

Димитр хотел сына, но он очень рад появлению Светланы, часто бывает в детской комнате и смотрит, как она спит. Мы с ним стали даже чаще разговаривать. Он замечает, что из Софии вышел отличный учитель словесности.

Став женой и матерью, я поняла, что многие вещи в мире имеют обязательное практическое значение. Возможно, в той рождественской беседе Ольга была права, и только с возрастом многое начинает доходить до нашего ума — например, стремление жить в безопасности, если у тебя есть дети.

Я читаю Софии то, что пишу в дневник, она хорошо говорит по-русски. Просто не всё читаю.

Глава II Наши дни

Недавно Алисе стали сниться старые времена и люди, которые жили в дореволюционной России. Девушки вели дневники, выходили замуж за тех, на кого указывали их отцы, и рожали детей от нелюбимых мужей. Сон этот необычный — он приходил к ней раз в несколько ночей, и каждый раз о людях того времени Алиса узнавала какую-то новую вещь. Каждый раз, когда «серия» заканчивается, больше заснуть она не могла, как ни старалась.

Каждый раз она видит во сне одну и ту же молодую даму. Та дама жила вроде бы в Екатеринбурге, была выдана замуж за богатого иностранца незадолго до начала Первой мировой войны. В Россию она так и не вернулась, а родительский дом не пережил войны. Каждый раз смотреть сон всё интереснее и интереснее. И вот скоро она уже узнает, что произошло с этой темноволосой дочкой золотопромышленника начала двадцатого века, но…

Дима на соседнем диване всхрапывает. Это её старый друг, с которым чуть ли не с детства в одной песочнице играли. Накануне вечером она приехала на маршрутке утешать его после разрыва с девушкой. Димыч хотел поцеловать её, но Алиса сказала: не надо рушить дружбу.

«Всё равно не засну теперь, так что же тут делать», — думает Алиса. Тихонько одевшись и взяв свои вещи, она уходит по ночным улицам прочь.

Остановившись на площади 1905 года, девушка прогуливается мимо памятника основателям города, а потом — по мостику, где миллионы молодожёнов прикрепляли свои замочки в залог вечной любви. «Интересно, сколько этих пар уже развелось», — думает Алиса.

Бездомная кошка задремала у перил моста. Чтобы её никто не тронул, она спрятала под себя лапы и съёжилась в комочек. Алиса положила рядом со спящей кошкой бутерброд с колбасой, случайно оказавшийся в сумке, и тихонько пошла прочь по мосту.

— Тоже одинока, бедная!

Путь Алисы до станции метро лежит мимо антикварного магазина, в который она никогда раньше не заходила. Однако девушка всегда засматривалась на его стеклянные витрины с причудливым рисунком. Вот и сегодня Алиса разглядывала своё весьма симпатичное отражение в стекле и пыталась заодно высмотреть, что же продаётся в этой антикварной лавке.

— Девушка!

Из лавки вышел старомодно одетый мужчина в соломенной шляпе, сандалиях на босу ногу и светлом костюме. Казалось, он давно наблюдал за ней по ту сторону витрины и потому так быстро вышел.

— Девушка, я уже больше месяца наблюдаю, как вы смотрите и собираетесь зайти ко мне, да всё никак не решитесь. Заходите же, я не кусаюсь! Товар покажу, даже чайку налить могу!

Охнув от испуга, Алиса бегом бросилась в сторону входа в метро, ни разу не взглянув на мужчину. Тот покачал головой, усмехнулся и скрылся в затемнённом помещении своей лавочки.

И ведь убежавшая девушка не успела… или не захотела заметить, что лицо старика на самом деле доброе-предоброе.

На следующий день она просит Диму воспользоваться его компьютером, с которого заходит в свой почтовый ящик, чтобы узнать, что там с предложением практики.

О! На ящик пришло письмо от отдела кадров той радиостанции.

Уважаемая Алиса Владимировна!

Благодарим Вас за письмо. Вынуждены сообщить Вам, что на нашей радиостанции практиканты пока не требуются. В случае, если таковые потребуются, мы обязательно дадим Вам знать.

С наилучшими пожеланиями…

Дочитывать Алиса даже не стала.

«Просто невозможно поверить», — сокрушалась она про себя, чтобы не привлекать внимание Димы. «Третий отказ за день — это уже слишком!»

— Не вешай нос, Алиска!

Алиса вздрагивает, когда Дима, читавший письмо за её спиной, начинает говорить. Тихонько щёлкает друга по носу.

— Фу, дурак! Не стыдно без спросу чужие письма читать?

— Я только хотел сказать, что не стоит огорчаться раньше времени. Вот мне, например, чтобы попасть в число стажёров на радиостанцию, пришлось три отказа от других городских станций потерпеть. А потом кто-то связался со станцией «Шёпот большого города» — и дело в шляпе!

— Ладно, друг. Спасибо за поддержку.

Каково это — наблюдать чью-то жизнь, словно находясь на съёмочной площадке некоего фильма? При этом ты не режиссёр, не оператор и тем более — не актёр в этом кино.

Уже некоторое время Алисе снятся одни и те же люди. Словно невидимая безвольная зрительница, она наблюдает за жизнью людей столетней давности: военные, промышленники, прекрасные дамы — восторг! Интересно, жили ли эти люди на самом деле? Жили ли они в Екатеринбурге, как в её снах, или в каком-нибудь другом городе?

Сегодня ей снится, как девушка, которую сестра называла Люси, пишет что-то в дневник. Интерьер совсем уже другой — как будто она не в родномдоме. Неслышно наклонившись над столом и пишущей девушкой, Алиса подглядывает и видит:

Из дневника Люси. 1913 год

На завтрак был теплый хлеб. Запах хлеба пробуждает во мне воспоминания о родине. Об отце, сестре и бабушке, о моём детстве. Помню, в детстве, когда была жива бабушка, утро начиналось с запаха хлеба из печи, мы с Олюшкой просыпались чуть свет и бежали вниз. А там уже и стол был накрыт. Бабушка не любила, когда мы шумели, она всегда ворчала, наша милая. А мы, глупые детки, сердились на нее. Послѣ завтрака, Оленька садилась заниматься за рояль. Я слушала, как она играет, со двора, пока мы с обожаемым другом детства Сашенькой играли в салки.

Не успев сосчитать количество еров и ятей в дневниковоых записях героини, Алиса снова проснулась среди ночи. Хорошо, что завтра ей не на работу и не к первой паре. Алиса надевает любимые джинсы, майку и ветровку и идёт гулять в центр города.

И почему иностранцы думают, что в России в ночные часы по улицам гулять опасно? Алиса спокойно совершала еженощные пешие прогулки с родного автовокзала до Плотинки и площади 1905 года, и никто не подходил к ней с ножом или не просил «найти позвонить». Просто потому, что в два часа ночи на центральных улицах города не бывает почти никого. В Екатеринбурге майские ночи всегда прохладные, но эта прохлада не колет и не кусается.

В одной из негорящих витрин, естественно, закрытого ночью магазина Алиса видит вместо своего отражения лицо и фигуру той девушки, за которой невольно наблюдает в своих последних снах. Девушка одета в белое платье, которое так подходит к её карим глазам, курносому носу и красивой старомодной укладке тёмных волос.

Заметив отражение, Алиса испуганно останавливается и, едва дыша, дотягивается до зеркальной поверхности витрины. Но через секунду перед ней –уже её собственное отражение. Алиса встряхивает головой:

— Показалось, наверное.

И она движется дальше. Но эта секундная галлюцинация ещё долго не выходит из головы.

— Это полный бред. Надо просыпаться!

Алиса останавливается на плотине городского пруда. Аккурат рядом с памятником основателям города собралась какая-то компания ребят. Девушки в длинных платьях «на выход» танцевали вальс с одетыми в классические костюмы парнями. В центре — самая красивая пара. Он в форме солдата. Она — в белом платье, волосы уложены, как у русской аристократки времён правления последнего российского императора. И эта девушка напоминает Алисе незнакомку из снов.

Заметив, что за ними наблюдают, главная пара прекратила свой вальс. Другие остановились вслед за ними.

— Простите, я вам помешала? — Алиса поняла, что неприлично вот так вот засматриваться на незнакомых ей людей.

— Нет, что вы, — один из парней улыбается ей. — Вам понравилось, как мы танцуем?

— Очень! — признаётся заворожённая Алиса. — А что у вас здесь, флешмоб?

— Нет, у нас — свадебная вечеринка.

— Вот как, — Алиса улыбается, приятно удивившись. — Ну, стало быть, горько!

— Горько! Горько! — поддерживают её все. А парень и девушка в центре целуются.

Алиса же развернулась и побежала в сторону своего дома. Пожалуй, хватит с неё ночных променадов.

* * * *

Утром Алиса встала с кровати такой бодрой и свежей, словно и не гуляла ночью по городу.

В комнату заглянула мама:

— Алисочка, вставай! Тебе в институт надо. О, ты уже? Вот это да!

Девушка поцеловала маму и направилась в ванную, чтобы проснуться окончательно под чуть тёплыми струями воды. Что поделать, в шесть утра из горячего крана вода бежит именно такая.

Алиса тяжело вздохнула: опять эти опрессовки подкрались незаметно!

— Овсяная каша, завтрак англичан!

Вот и папа проснулся, ему на работу. Вся семья, включая кота, завтракала на кухне.

— А чем вам овсянка-то не угодила? — шутливо проворчала мама. — Беречь фигуру смолоду надо.

— Так это разве что Алисе понадобится. Нам-то с тобой куда её беречь?

— Никогда не поздно.

— Ты, Алиска, с практикой уже вопрос решила?

Алиса вздохнула и отвлеклась от завтрака.

— Не совсем. За нас всё решает деканат. Я же в пятёрку лучших вхожу на журфаке. Нам традиционно дорога либо на радио, либо на местные телеканалы.

— Попробуй в «Шёпот большого города». Славная станция, уже лет двадцать вещает. Правда, там Ваенгу не крутят совсем.

Алиса так и прыснула. Вот ведь у мамы знак качества радиостанции — звезда шансона…

— Ну, а что Соня?

— Мам, она на другом факультете учится совсем. Сонька моя сегодня с бойфрендом в Болгарию уезжает. Говорит, что он ей и справку о практике просто купит.

— Вот и поучилась бы у Софии парней таких подцеплять.

— Да ну… Ей просто повезло с Кириллом. У них вроде как любовь. Вернее, у одного из них…

— Главное — чтобы мужчина любил! — воскликнула мама.

Папа хмыкнул, смотря в тарелку, но ничего не сказал.

— Кстати, где будет Дима практиковаться?

— Без понятия, — однозначно ответила Алиса, доедая последнюю ложку каши. — С таким-то папашей для Димы открыты все передовые СМИ города. Может быть, его и без практики возьмут на работу. Думаю, что он пойдёт на радио.

— Здорово, — откликнулся папа. — Будет ди-джеем, как Антон Башков на «Рок-Арсенале».

— Если бы этот ещё два слова мог связать, как Антон Башков, — ехидно прокомментировала Алиса.

— Тем не менее, до четвёртого курса дотянул, — заметила мама. — Найдёт он себе место тёплое, не пропадёт. Надо его брать!

— Ну, маааам! — разговоры о выгодном замужестве всегда выводили Алису из себя. — Он в мою сторону даже не смотрит. Разве что как на друга.

— Надо сделать так, чтобы посмотрел. Он же тебя иногда подвозил до дома. Делов-то. Попробуй и ты попрактиковаться на радио. «Шёпот большого города» — достойный вариант.

— Посмотрим. Спасибо за овсянку, мама. Мне пора бежать! — чмокнув в щёки родителей на прощание, Алиса убежала в университет.

Как ни достают Алису мамины постоянные разговоры о том, как бы выгоднее выйти замуж, а доля истины в её словах есть. В её-то двадцать Алиса одинока, как банановое дерево в тайге.

Но заставить Диму обратить на себя внимание можно только одним способом — выполнять за него все задания. Только этого Алисе и не хватало!

Радио — вот это мечта всей её жизни. Когда-то папа подсадил Алису на «Рок-Арсенал», и она даже ездила в универ на пары под бодрящие голоса троих ведущих утреннего шоу.

Но ещё до того… в её жизни появился «Шёпот большого города», и других радиостанций для Алисы как будто бы не стало. Музыку там не гнушались ставить всякую: от сумасшедших исландских электронщиков, знакомых от силы паре-тройке человек на всей планете, и до навязшей на зубах попсовой песенки, которая и без «Шёпота» на каждом втором телефоне вместо мелодии звонка играет.

Но главное — это был «Шёпот» только её родного Екатеринбурга. Ни в одном из других городов нашей необъятной страны не было станции под названием «Шёпот», это и поисковики могут подтвердить.

На консультации, полезной каждому студенту, Алиса беседовала со своим научным руководителем.

— Ну как вы, Алиса? Нашли себе место для практики? Посмотрели радиостанции, которые есть в городе?

— К сожалению, не нашла, Ольга Ивановна! Три отказа за три дня. Похоже, на радио практиканты не нужны. Требуются одни профессионалы.

Они стояли на крыльце учебного корпуса, где Ольга Ивановна вкусно затягивалась длинной дамской сигаретой.

— Не боги же горшки обжигали, — философски заметила научрук между затяжками. — У лучших радиоведущих Екатеринбурга и страны опыт откуда-то взялся. Не с улицы же они, в самом деле, знаменитыми пришли.

— Посоветуете что-нибудь?