Бесплатный фрагмент - Журнал экспедици, открывшей исток нила

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

В настоящей электронной книге я предлагаю перевод первого тома мемуаров британского первопроходца и исследователя Африки Джона Хеннинга Спика, который в середине XIX века совершил несколько экспедиций вглубь континента. Книга переведена мной на русский язык в январе 2019 года, до этого никогда не переводилась, и я ранее ее в интернет-магазинах не выставлял.

Джон Спик написал свой «Журнал», повествуя о событиях его последней экспедиции в Африку, когда он открыл исток Нила, до сих пор неведомый цивилизованному миру.

В качестве предисловия позволю себе познакомить читателя с краткой биографией исследователя и основными событиями в его жизни.

Джон Хеннинг Спик (4 мая 1827 — 15 сентября 1864) английский исследователь и офицер британских колониальных войск в Индии, который совершил три исследовательские экспедиции в Африку. Он больше всего известен обнаружением истока Нила и был первым европейцем, достигшим озера Виктория.

Спик родился 4 мая 1827 года в Орли-Корт, Бакленд Брюэр, недалеко от Бидефорда, Северный Девон. В 1844 году его отправили в Индию, где он служил в 46-м бенгальском пехотном полку во время кампании в Пенджабе и во время Первой англо-сикхской войны. В 1850 году он получил чин лейтенанта, а в 1852 году — чин капитана. Спик провел свой заслуженный за несколько лет отпуск, исследуя Гималайские горы и, в частности, Эверест, а также посетил Тибет.

В 1854 году он совершил свое первое путешествие в Африку, сначала прибыв в Аден, чтобы попросить разрешения у резидента этого британского форпоста пересечь Аденский залив и собрать зоологические образцы в Сомалиленде для музея естествознания в Сомерсете. В этом ему было отказано, так как Сомали-ленд считался довольно опасным районом. Затем Спик дал заявку, чтобы присоединиться к экспедиции, которая должна была отправиться в Сомалиленд во главе с уже известным Ричардом Бёртоном.

Спик был принят потому, что раньше он путешествовал в отдаленных регионах один, имел опыт сбора и сохранения зоологических и ботанических образцов и проводил астрономические наблюдения. В экспедиции также участвовали лейтенанты Строян и Херн.

Вскоре партия разделилась, и Бёртон отправился в Харрару (Абиссинию), а Спик отправился в Вади-Ногал в Сомалиленде. Во время этой поездки Спик столкнулся с недобросовестностью местного проводника, который обманул его. После того, как экспедиция вернулась в Аден, Бёртон настоял, чтобы этот проводник был заключен в тюрьму, где впоследствии и был убит. Этот инцидент впоследствии привел к большим проблемам для исследователей.

Теперь англичане отправились в Берберу, на побережье Сомалиленда, откуда они хотели отправиться вглубь страны, к Огадену. Когда они разбили лагерь под Берберой, на них ночью напали 200 сомалийцев, вооруженных копьями. Во время этой атаки Спик поначалу пытался спрятаться, но Бёртон пристыдил его и призвал к обороне. Спик пришел в себя от первоначального нервного потрясения и застрелил из своего револьвера несколько нападавших. Разбор этого инцидента положил начало разногласиям между двумя исследователями.

Лейтенант Строян этой ночью был убит копьем, Бёртон был тяжело ранен: копье пронзило его обе щеки, Спик был ранен и захвачен в плен. Лейтенант Херн серьезных ранений не имел. Связанный по рукам, Спик получил несколько ран копьями, одно копье пронзило бедро насквозь. Собрав всю свою волю, Спик нанес удар связанными руками в лицо своему конвоиру, и это дало ему возможность бежать, хотя за ним гналась группа сомалийцев.

Спику удалось присоединиться к Бёртону и Херну, и англичанам, в конечном итоге, удалось, отстреливаясь, бежать на лодке, найденной на берегу реки. Экспедиция понесла серьезные имущественные потери, и зоологические и ботанические образцы Спика из его более раннего путешествия были использованы, чтобы восполнить часть потерянных при нападении. Спик передал Бёртону свои дневники, которые Бёртон использовал в качестве приложения к своей книге о путешествии в Харрару. Казалось маловероятным, что эти два человека соединятся снова для исследований. Бёртон говорил, что после этого неудачного похода он уже никогда не примет участия в экспедиции во внутренние районы Африки.

Однако, в 1856 году Спик и Бёртон объединились и отправились в Восточную Африку, чтобы найти Великие озера, которые, по слухам, находились в центре континента. Также была надежда, что экспедиция найдет исток Нила. Путешествие, которое началось с острова Занзибар в июне 1857 года, было чрезвычайно тяжелым, и оба исследователя перенесли различные тропические болезни.

К 7 ноября 1857 года они прошли более 600 миль пешком и на ослах и достигли Казе (Табору), где отдыхали и выздоравливали среди арабских работорговцев, которые имели там факторию. В Казе Бёртон тяжело заболел, а Спик временно ослеп, но затем они двинулись дальше на запад.

В феврале 1858 года, после тяжелого путешествия, они прибыли в Уджиджи и стали первыми европейцами, которые достигли озера Танганьика (к этому времени зрение Спика восстановилось только частично).

Путешественники решили исследовать озеро, но оно было обширным, а они могли получить только небольшие каноэ от местных жителей. Бёртон был слишком болен, чтобы путешествовать, и поэтому Спик пересек озеро с небольшой командой и несколькими каноэ, чтобы попытаться арендовать большее судно у араба, имевшего большую лодку. Этот араб жил на западном берегу озера. Озеро Танганьика имеет длину более 400 миль по оси «север-юг», но ширину всего около 30 миль. Во время этой поездки Спик, высадившийся на один из островов, сильно пострадал и стал временно глухим после того, как жук залез в его ухо, а британец попытался удалить его ножом. Арендовать большее судно у араба не удалось, и Спик вернулся в лагерь.

Бёртон и Спик не смогли должным образом исследовать озеро Танганьика, и не обнаружили, что на севере из него вытекает река. Несколько недель спустя туземный проводник экспедиции по имени Сиди Мубарак Бомбей через местных жителей узнал, что существует другая река, которая река впадает в озеро; однако, поскольку ни один белый человек не видел эту реку, информация стала источником дискуссий в географических кругах.

Помимо Бомбея, другим заметным африканцем в экспедиции был проводник и переводчик по имени Мабруки

Исследователи также слышали рассказы о втором большом озере на северо-востоке, и в мае 1858 года решили исследовать его на обратном пути к побережью. Но Бёртон был слишком слаб, чтобы совершить поход, и поэтому остался в базовом лагере, когда главный караван снова остановился в Казе. Спик отправился в 47-дневный путь, пройдя 452 миль (туда и обратно), в который он взял 34 человек, и 30 июля 1858 года стал первым европейцем, увидевшим озеро Виктория. Он нанес это великое озеро на карту. Как было установлено позже, именно Виктория оказалась истоком реки Нил. Тем не менее, большая часть оборудования экспедиции на этом этапе была потеряна, и поэтому жизненно важные вопросы о глубине и размерах озера не могли быть решены с приемлемой точностью. Глаза Спика все еще беспокоили его, и он обследовал только небольшую часть южного берега озера. Однако Спик довольно точно определил высоту расположения озера над уровнем моря в 4000 футов (1200 м). Виктория находилась значительно выше, чем озеро Танганьика, что делало озеро более вероятным «кандидатом» считаться истоком Нила.

С самого начала отношения Спика и Бёртона были натянутыми. Бёртон считал Спика менее опытным путешественником в дикие регионы (что было отчасти правдой), но сам Бёртон был гораздо менее способным управлять громоздким караваном носильщиков в длительных сафари.

В то время, как Спик развлекался охотой и, таким образом, обеспечивал караван мясом, его коллега не очень интересовался такими занятиями. Бёртон был назначен главой экспедиции и считал Спика вторым в команде, хотя пара довольно равномерно распределила обязанности в трудном путешествии. Как только стало ясно, что Спик, возможно, нашел исток Нила, отношения еще больше ухудшились. Почему Бёртон не отправился обратно на озеро Виктория со Спиком, чтобы произвести более качественную разведку после того, как Спик вернулся в базовый лагерь в Казе, неясно. Через некоторое время силы оставили Бёртона, и он продолжал путь на носилках.

В то время как Спик и Бертон играли главную роль в исследовании Восточной Африки и расширении знаний цивилизованного мира об этом регионе, большой вклад в успех экспедиции внесли усилия и труды Сиди Мубарака Бомбея и Мабруки. Бомбей принадлежал к племени яо, и в детстве был пойман работорговцами возле озера Ньяса, а затем был продан индийским купцам на побережье Африки, которые отвезли его в Синд (ныне одна из провинций Пакистана). Таким образом, он научился говорить на языке хиндустани и после смерти своего хозяина отплыл обратно в Занзибар, где Спик и Бёртон наняли его для обслуживания экспедиции. Мабруки также владел хиндустани, что значительно облегчало путешествия по внутренним районам, так как Бомбей говорил еще на нескольких туземных языках. Спик был очень привязан к Бомбею и высоко ценил его честность и добросовестность. Усилия Бомбея по борьбе с враждебными племенами, его услуги переводчика и поддержание дисциплины в караване были большим подспорьем для экспедиции.

Меньше известно о Мабруки, другом лидере носильщиков караванов, но позже он стал известен, как Мабруки Спик. Как и Бомбей, он также был туземцем из племени яо. По рекомендации Спика, Бомбей, и Мабруки были приняты в экспедицию Генри Мортона Стэнли в 1871 году. Эта экспедиция имела целью поиски пропавшего в Африке Ливингстона.

26 сентября 1858 года начался обратный поход каравана из Казе к побережью. В караване было 152 носильщика. Оба британских офицера должны были вернуться в свои воинские части, поскольку их отпуск подходил к концу. Экспедиция потеряла очень много людей из-за дезертирства, болезней и военных действий, но в Казе, на обратном пути, Мабруки нанял местных носильщиков. Снова Спик и Бёртон страдали от тяжелых болезней, и носильщикам приходилось нести их на носилках. Когда Спик и Бёртон вернулись на побережье, они на корабле переправились в Занзибар, а затем в Аден. Вернувшись на побережье, Бёртон написал письмо в Королевское Географическое Общество (которое частично спонсировало путешествие), к которому приложил карту озера Виктория, выполненную Спиком, и написал: «Есть серьезные основания верить этой карте, и тому, что озеро Виктория может быть истоком основного русла Белого Нила». *

* Книгу Ричарда Бёртона об экспедиции 1857 — 1859 годов в район великих африканских озер я перевожу на русский язык в настоящее время. Уже готов первый из трех томов книги, обложку которого я привожу ниже — А.С.

В Адене Бёртон задержался для медицинского освидетельствования, и поэтому Спик отбыл в Англию один, куда прибыл 8 мая 1859 года. Вскоре (21 мая 1859 года) на родину вернулся и Бёртон.

Здесь разногласия между исследователями усилились. Бёртон утверждал, что они в Адене обещали друг другу не делать публичных объявлений, пока оба не вернутся в Англию, и он обвинил Спика в нарушении обещания. Действительно, Спик в прессе заявил, что исток Нила был найден. Теперь Бёртон отвергал гипотезу, что озеро Виктория было началом Нила (и начал утверждать, что река, вытекающая из северной части озера Танганьика, была истоком великой реки), и, таким образом, он отказался от мнения, которое ранее изложил в письме к Географическому Обществу.

Взаимные упреки между Спиком и Бёртоном становились все более громкими, их еще больше провоцировали газетчики, которые, печатая сенсационные заявления, выигрывали от подобной междоусобицы. Бёртон был все еще чрезвычайно слаб, и когда предстал перед комитетом Географического Общества, не смог убедительно доказать, что именно он всецело руководил второй экспедицией для урегулирования нерешенных вопросов о Ниле. Раскол между первооткрывателями стал необратимым, когда Спик был выбран начальником следующей экспедиции вместо Бёртона.

27 апреля 1860 года Спик вместе с капитаном Джеймсом Августом Грантом покинул Портсмут и направился в Занзибар, откуда в октябре 1860 года начал экспедицию во внутренние районы Африки. Экспедиция приблизилась к озеру Виктория с юго-запада, но Грант часто болел и не мог путешествовать со Спиком большую часть времени. Как и во время первой экспедиции, арабские работорговцы создали атмосферу сильного недоверия местных племен к любым чужеземцам, пришедшим в Центральную Африку. Большинство туземных племен либо бежали при приближении каравана, либо нападали, поскольку дикари предполагали, что все иноземцы являются потенциальными работорговцами.

Спик, как он объяснял позже, не имел большого количества оружия и обученных обращению с ним людей, поэтому единственное, что могла сделать экспедиция, это откупаться популярными среди негров товарами от алчных туземных вождей за право прохода по их территориям. Оба путешественника несколько раз были надолго задержаны туземными царьками, а их запасы истощены.

Здесь напрашивается аналогия с экспедицией германского доктора философии Карла Петерса в 1888—1890 годах, который, вместе с лейтенантом фон Тидеманном, имея всего 27 вооруженных винтовками туземцев-сомалийцев, прошел почти по тому же маршруту, что и Спик (от Занзибара да озера Виктория и обратно), принципиально не расплачиваясь с местными вождями за право прохода. Любая наглая попытка негров заставить платить встречала вооруженный отпор. Экспедиции приходилось отбиваться от многочисленных толп туземцев, в том числе и от тысячных отрядов знаменитых своей непобедимостью масаев. В европейской прессе появились многочисленные статьи о гибели немецкой экспедиции в боях с туземцами, но подобные сообщения не соответствовали действительности. Два германца вполне благополучно вернулись со своими людьми в Занзибар. В результате, по всей Восточной Африке прокатилась молва: «Петерс никогда не платит и всех побеждает!».

* Книга Карла Петерса об этих событиях под названием «Операция Эмин-паша» была впервые переведена на русский язык мной в 2018 году и доступна в интиернет-магазинах Ридеро, Литрес и Озон. Полный каталог переведенных мной за несколько лет книг об исследованиях Африки и Новой Гвинеи; по истории британского флота и истории географических открытий; по истории индейских войн в Северной Америке, а также об охотничьих приключениях в экзотических странах, можно получить по почте boyd19@mail.ru — А.С.

Таким образом, Спик в своей третьей экспедиции проявил явную мягкотелость к обнаглевшим вождям диких племен.

После многочисленных месяцев задержек (фактически, плена) Спик достиг озера Виктория 28 июля 1862 года, а затем путешествовал вдоль его западного берега, только иногда видя в поле зрения само озеро. На северном берегу он обнаружил вытекающую из озера реку, которую он идентифицировал, как Нил (ныне Виктория-Нил), а также обнаружил водопад Рипон.

Находясь при «дворе» Мутесы I, кабаки (или «короля») Буганды, который отнесся к Спику с добротой, Спик получил «в подарок» двух туземок: девочку 12 лет и девушку 18 лет из свиты «королевы-матери». Спик серьезно относился к старшей из них, которую назвал Мэри, реально влюбился, согласно его дневникам (фрагменты дневников, связанные с Мэри, были сильно отредактированы перед тем, как стали достоянием публики). Сама Мэри выполняла задачу быть «женой» Спика, как повелела «королева-мать», но не проявляла эмоциональной привязанности к белому человеку, и это сильно угнетало исследователя. Спик провел несколько месяцев при дворе Мутесы, но так и не добился взаимности от Мэри.

Наконец, в июне 1862 года получив разрешение Мутесы покинуть «дворец», Спик отправился вниз по Нилу, где воссоединился с Грантом, с которым давно расстался из-за болезни последнего. Местные вожди препятствовали продвижению экспедиции, возникали конфликты с арабскими партиями «охотников за рабами», межплеменные войны представляли большую опасность для путешественников. Спик не смог исследовать и нанести на карту все русло Нила, начиная от северного берега озера Виктория. Почему он не приложил больше усилий для этого, не ясно, но огромные трудности путешествия, должно быть, сыграли большую роль.

К январю 1863 года Спик и Грант достигли Гондокоро в Южном Судане, где их встретили Сэмуэль Бейкер* и его «гражданская жена» Флоренс фон Сасс, которая ранее была приобретена Бейкером на рынке рабов в Видине во время его охотничьего путешествия в Болгарию.

* Самуэль Бейкер (1821—1893) — английский исследователь Африки и тропической Азии, офицер британской армии, охотник на крупную дичь, инженер, генерал-майор Османской империи и египетской армии (с присвоением титула «паша»), генерал-губернатор Южного Судана и Северной Уганды, друг английского короля Эдуарда VII, рыцарь Британской империи. Мной переведены на русский язык книги Бейкера «Первый европеец на озере Альберт-Ньянза» (4 тома) и «Охота в джунглях Индии и саваннах Африки» (4 тома) — А.С.

** Флоренс фон Сасс (как ее называл Бейкер, 1941—1916) –уроженка Трансильвании, став сиротой, была продана румынами в рабство туркам. Бейкер, увидев ее на невольничьем рынке, подкупил охранников и освободил Флоренс из рабства. Участвовала с Бейкером в его экспедициях и военных походах, оставалась с ним до конца его жизни. Королева Виктория возвела Самуэля Бейкера в рыцарское достоинство, но узнав о происхождении Флоренс и о том, что они тайно обвенчались в 1865 году, отказала Бейкеру в посещении своего двора.

Спик ожидал встретиться в Гондокоро с Джоном Петериком*, так как Королевское Географическое Общество послало того вверх по Нилу на помощь экспедиции Спика и Гранта. Однако Петерик отклонился в сторону в погоне за слоновой костью и не выполнил поставленной задачи. Это вызвало вражду между Петериком и Спиком.

* Джон Петерик (1813—1882) — путешественник, торговец слоновой костью, британский консул в Судане. Подозревался в причастности к работорговле, из-за чего в 1864 году был уволен с должности консула, понес материальные убытки и утратил репутацию джентльмена.

Спик воспользовался судном, предоставленным Бейкером, и направился в Хартум, откуда он отправил знаменитую телеграмму в Лондон: «Нил установлен».

Однако экспедиция Спика не решила проблему окончательно. Бёртон утверждал, что, поскольку Спик не проследовал по реке, которая вытекает из озера Виктория до Гондокоро, он не мог быть уверен, что это была река Нил.

Бейкер и Флоренция, тем временем, остались в Гондокоро и попытались обследовать русло реки с надеждой доплыть на юг до озера Виктория. В конце концов, после огромных трудностей, болезней, задержек туземными правителями, они через несколько месяцев обнаружили озеро Альберт и водопад Мерчисон. То есть, они вместо Виктория-Нила плыли по реке, которая с тех пор называется Альберт-Нил, полагая, что это русло, которое обнаружил Спик. На самом деле, Виктория-Нил вытекает из озера Виктория и впадает в озеро Альберт. Река Альберт-Нил вытекает из озера Альберт всего на несколько километров севернее впадения Виктории-Нила. Таким образом, обе реки являются верхними «отрезками» великого Нила.

Спик и Грант вернулись в Англию в июне 1863 года и были встречены, как герои. Однако, восторги в отношении Спика продолжались недолго; споры с Бёртоном, который был непреклонен в своей критике и был очень убедительным оратором и талантливым писателем, ставили открытия Спика под сомнение. Спик в ответ взял на себя обязательство написать книгу (перевод которой я и предлагаю Вам), что было для него трудоемким занятием, поскольку он не был прирожденным писателем. В течение многих месяцев он не давал Географическому Обществу достаточно полного отчета о последнем путешествии и, таким образом, фактически, не защищался от критики. Кроме того, у Спика был публичный спор с Петериком, который заявлял, что в целом, действовали в соответствии с полученными от Географического Общества инструкциями, но Спик доказывал обратное.

Все это привело к тому, что Родерик Мерчисон, президент Королевского Географического Общества, начал испытывать неприязнь к Спику, и организация следующей экспедиции к верховьям Нила под руководством Спика стала маловероятной, поскольку она должна была финансироваться людьми, с которыми наш исследователь уже не был в хороших отношениях.

Теперь Королевское Географическое Общество попросило провести публичную дискуссию между Спиком и Бёртоном, чтобы попытаться установить истину в вопросе открытия истока Нила.

Дебаты между Спиком и Бёртоном планировались на 16 сентября 1864 года, но Спик погиб предыдущим вечером от огнестрельного ранения, нанесенного самому себе во время охоты в парке Нестон в Уилтшире. В газете «The Times» была напечатана следующая статья о трагедии:

«Спик отправился из дома своего дяди вместе со своим двоюродным братом Джорджем Фуллером и егерем Дэниэлом Дэвисом стрелять птиц в Нестон-парке. Они охотились в течение дня и до 4 часов вечера. Дэвис заметил птиц, которые были на расстоянии около 60 ярдов от охотников. Было видно, что Спик, пытаясь приблизиться к ним, перелезает через каменное ограждение высотой около 2 футов: на данный момент он был без оружия. Через несколько секунд раздался выстрел, и когда Джордж Фуллер подбежал, он обнаружил ружье Спика за стеной с которой его двоюродный брат спрыгнул. Правый курок двустволки был взведен, а левый ствол был разряжен. Спик, у которого было сильное кровотечение, несколько минут был в сознании и тихо сказал: „Не двигай меня“. Джордж Фуллер пошел за помощью, оставив Дэвиса рядом с раненым, но Спик прожил всего около 15 минут, и когда прибыл мистер Сноу, хирург из Бокса, он был уже мертв. В его левом боку была единственная рана, которая была бы сделана выстрелом из ружья в упор, заряд крупной дроби прошел вверх через легкие, и все большие кровеносные сосуды над сердцем, но при этом не задел самого сердца».

Следствие пришло к выводу, что смерть была случайной, и этот вывод поддержал единственный биограф Спика — Тим Джил, хотя гипотеза самоубийства обсуждалась повсеместно. Принимая во внимание характер и место ранения, самоубийство кажется маловероятным. Бёртон, однако, не мог отказаться от своей сильной неприязни к Спику и открыто высказывал убежденность в самоубийстве, утверждая, что Спик испугался дебатов. Спик был похоронен в Доулиш Уэйке, Сомерсет, в пяти милях от имения семьи Спиков.

В 1874–1877 годах Генри Стэнли организовал новую экспедицию и проплыл на лодке вдоль всего побережья озера Виктория; он установил, что озеро Танганьика и Нил не были связаны между собой. Также он исследовал верховья озера Эдуард. Им было доказано, что Спик был прав с самого начала и что Нил вытекал из озера Виктория через Рипон-Фолс и Мерчисон-Фолс к озеру Альберт, а оттуда тек до Гондокоро.

В Кенсингтонском парке в Лондоне установлен обелиск в память Джона Хеннинга Спика.

О последнем путешествии выдающегося британского исследователи повествует предлагаемая Вашему вниманию книга.

Переводчик Анатолий Смирнов

5 декабря 2025 года

ПРЕДИСЛОВИЕ АМЕРИКАНСКОГО ИЗДАТЕЛЯ

Джону Хэннингу Спику было тридцать шесть лет, когда вышел в свет его «Журнал открытия Нила».

Спик поступил на службу в армию в 1844 году и десять лет служил в Индии, участвуя в кампании в Пенджабе. Уже там он задумал план исследовать Африку, и по завершении десятилетней службы был назначен членом экспедиции, готовившейся под руководством сэра Ричарда (тогда лейтенанта) Бёртона для исследования сомалийской территории. Он был ранен сомалийцами и вернулся в Англию в отпуск по болезни. Затем разразилась Крымская война, в которой он принял участие, а в декабре 1856 года, присоединился к другой экспедиции Бёртона. Спика увлекла задача найти исток Нила, как тогда считалось, это было одно из внутренних озер Африки.

Болезнь Бёртона помешала ему сопровождать Спика к озеру, теперь известному, как Виктория Ньянза. В этой экспедиции Спик добрался до самой южной точки озера и дал ему имя Виктория. Спик вернулся в Англию весной 1859 года, Бёртон остался в Африке из-за болезни. Отношения между ними стали напряженными, и это было усугублено тем, что Спик опубликовал рассказ о своих исследованиях.

Джону Спику в дальнейшем поручили руководство другой экспедицией в компании с капитаном Джеймсом Августом Грантом, которая покинула Англию в апреле 1860 года, чтобы подтвердить, что Виктория Ньянза действительно является источником Нила. Спик во время экспедиции встретился с сэром Самуэлем Бейкером, которому он, по словам последнего, оказал неоценимую помощь, и который, по подсказке Спика, обнаружил третье озеро — Альберт Ньянза.

В начале 1863 года Спик телеграфировал, что источник Нила был обнаружен. Вернувшись в Англию в том году, он был встречен овациями и выступил на специальном собрании Географического общества, и в том же году опубликовал свой «Журнал открытия Нила». Против выводов Спика выступали в своих заявлениях Бёртон и М'Куин («Бассейн Нила, 1864 год»), поэтому были запланированы дебаты с Бёртоном. В день обсуждения Спик случайно застрелился во время охоты на куропаток.

Сэр Р. Мерчисон, обращаясь в этом году к Королевскому географическому обществу, говорил об открытии Спиком истока Нила, как о решении «проблемы всех поколений».

Только две книги были опубликованы Спиком — настоящий «Журнал» 1863 года, и его продолжение — «Что привело к открытию истока Нила», книга, которая появилась в год его смерти — 1864.

ВВЕДЕНИЕ

На следующих страницах я попытался описать все, что показалось мне самым важным и интересным среди событий и сцен, которым я был свидетелем во время моего пребывания в Африке. Я заявляю, что описываю истинную Африку в тех местах, где она не получила ни малейшего влияния, доброго или злого, от европейской цивилизации. Нужно помнить одно: в то время как люди Европы и Азии были благословлены путем общения с Богом через Его пророков и получили божественные законы, чтобы регулировать их пути и помнить о том, кто их создал, африканцы были исключены из этого процесса, и, следовательно, не имеют представления о цивилизации; поэтому они доверяют удаче и думают только о самосохранении в этом мире.

Обращаясь к населению континента, мы сначала возьмем человека — настоящего курчавого плосконосого, толстогубого негра, а не представителя абиссинского типа. Негры подобного вида расселились по всем широтам, но нигде не встречаются в плотных сообществах. Их система правления в основном имеет патриархальный характер. Некоторые из них — пастухи, но большинство — земледельцы. Точно так же, как все животные, будь то дикие или ручные, требуют вожака для руководства своими стадами, так и негры считают необходимым иметь вождей над своими деревнями и небольшими общинами. Вожди являются их судьями по всем внутренним или внешним вопросам. У них есть как племенные, так и деревенские вожди, но в тех странах, где мы собираемся путешествовать, никаких королей, таких как у абиссинцев или эфиопов, мы найдем. Вождь племени абсолютный владыка, хотя в значительной степени руководствуется советами старейшин, которые постоянно посещают его резиденцию и беседуют о своих «государственных» делах. Они обычно касаются мелких внутренних дел; поскольку слишком эгоистичны и слишком ограничены, чтобы заботиться о чем угодно, кроме своих собственных частных нужд. Старейшины распространяют приказы начальника среди деревенских вождей, которые штрафуются, если они не соблюдают их; и, следовательно, все указы довольно хорошо выполняются.

Страны подвержены междоусобным войнам, вызванным, в первую очередь, полигамией, создающей семью полу-братьев, которые, все стремятся наследовать отцу и постоянно борются друг с другом. Доходы взимаются в очень небольших масштабах исключительно в пользу вождя племени и его старейшин. Например, в качестве своего рода земельного налога вождь имеет право пить бесплатно деревенское пиво, которое производятся всеми сельскими жителями. В случае убийства слона он также изымает часть мяса и претендует на один из бивней; кроме того, все шкуры убитых леопардов, львов или зебр — это его собственность. В отношении товаров, привезенных в страну торговцами, он имеет право совершать любые изъятия, на которые, по его мнению, он имеет право, без какого-либо правосудия или установленного тарифа. Это право называется Hongo, во множественном числе Mahongo. Другой источник дохода — это имущество людей, осужденных за вредное для племени колдовство, которые либо были сожжены, либо умерщвлены другим способом и брошены в джунгли.

Что касается наказаний, всех отъявленных воров или убийц казнят таким же образом, как и вредных колдунов; в то время как с мелких воров взимается штраф, эквивалентный степени грабежа. Прелюбодеяние приравнивается к мелкому воровству, наказание назначается в зависимости от ценности женщины, поскольку все женщины являются собственностью мужчин. Действительно, браки считаются очень выгодными сделками, рука девушки отдается отцом в жены любому, кто заплатит за нее определенную цену. За девушку дают рабов, коров, коз, птицу, медную проволоку или бусы — это обычные вещи в туземной торговле. Однако брачные узы не безвозвратны; если жена найдет дефект у своего мужа, она может вернуться к отцу. При этом последний возвращает «плату»; в то время как муж, если он возражает против своей жены, может потребовать назад половину цены, отправив женщину домой, что считается справедливым, потому что «подержанная» невеста при следующем «сватовстве» будет цениться меньше. При этой системе, многоженство является показателем богатства, поскольку средства человека измеряются числом его потомства; но у него есть и другие преимущества, поскольку женщины работают больше, чем мужчины, как в доме, так и вне его; и, кроме женщин, сыновья также работают на дом до тех пор, пока они не женятся, а после заботятся о своих престарелых родителях так же, как в свою очередь, родители заботились о них.

Близнецы обычно с восторгом приветствуются, потому что они увеличивают численность семьи, хотя в некоторых случаях их казнят. Альбиносы ценятся, хотя их цветом никто не восхищается. Если смерть настигла человека естественным образом, тело обычно либо хоронят в деревне, либо за ее пределами. Многие негритянские народы предпочитают наготу, презирая одежду как женский атрибут; но, в основном, это дикие кочующие пастухи, которые слишком ленивы, чтобы выращивать хлопок или обрабатывать кору деревьев для изготовления одежды. Их молодые женщины ходят голыми; но замужние подвешивают маленький хвост как спереди, так и сзади. Поскольку у большинства негров волосы растут медленно или не отрастают длинными, они обходятся без парикмахера. У народов, которые по своей природе могут отращивать волосы, в моде восхитительно странные прически самых причудливых проектов. Однако, многие племена вообще бреют головы наголо. Ни один человек в мире не горд и не упрям настолько, как негры, будь то пастухи или земледельцы. Знакомство с чужеземцами, как и с остальным миром, «порождает у них презрение»; гостеприимство живет только один день; хотя они гордятся богатым или белым гостем, — и если они приглашают его остановиться в их деревне, то только затем, чтобы попрошайничать и подивиться на его невиданные вещи — они редко дают больше, чем одну корову или козу, однако заявляют, что снабжают весь лагерь продовольствием.

Описывая негров в целом, нельзя найти особо заметных или больших различий. Правда у каждого племени есть свои характеристики. Например, один подрезает свои зубы или татуирует свое лицо отлично от других; но благодаря постоянным смешанным бракам с рабами из других племен, большая часть отличительных черт теряется, и еще больше на этот процесс влияют миграции, вызванные войнами и разделением правительств. Из оружия наиболее часто используются копья, ассегаи, щиты, луки и стрелы. Наиболее опасны стрелы, но ими пользуются слабые племена, в то время как самые сильные ограничиваются копьем. В Африке нет дорог, а существующие пути — самые худшие для путешественника, и их следует избегать, не только потому, что гостеприимство местных туземцев было ослаблено частыми общениями с путешественниками, но и потому, что, вступая в контакт с полуцивилизованными арабскими купцами, естественная честность дикарей портится, а их жадность увеличивается, и показ огнестрельного оружия перестает их пугать.

Первостепенное внимание должно быть уделено власти колдунов (Mganga), которые управляют умами «царей», как римские папы в старой Европе. Колдуны, действительно, являются проклятием для путешественника; их оружие — гадание, простое, как может показаться, с помощью рога коровы или антилопы (уганга), который они наполняют «волшебным» порошком, также называемым угангой. Остановившийся перед деревней путешественник должен обладать достаточной силой и решимостью, чтобы противостоять козням возможно враждебного колдуна, обладающего большим влиянием на вождя и жителей.

Просто держа рог в руке, колдун делает вид, что может обнаружить все, что было украдено или потеряно. Рассказывают, что один колдун посадил перед собой четырех подозреваемых в воровстве и начал свои манипуляции, которые привели к тому, что виновник лишился сознания, а придя в себя, сознался в преступлении. Такова вера туземцев в силу колдовства. Случается, что в своих шарлатанских спектаклях колдуны используют маленьких детей, которых приносят в жертву.

Это, конечно, крайности, однако, нередко колдуны прибегают к жертве козы, а не ребенка; в то же время для предотвращения любого зла, приближающегося к их жилищам, например, раздавленная лягушка или любая другая абсурдность, считается вполне сильным аргументом против опасностей.

Как негры прожили столько веков, не продвигаясь вперед в интеллектуальном смысле, кажется невероятным, когда все страны, окружающие Африку, настолько продвинуты в сравнении с ее народами. Могут ли европейские правительства сформировать для негров такие же условия, какие британцы обустроили для дикарей Индии? Если да, то негры будут спасены; но для этого слишком мало шансов; ибо в настоящее время ни один африканец не может помочь себе и не будет помогать другим, потому что его страна находится в таких постоянных беспорядках, что у него нет других забот, кроме как найти для себя пищу, думать еще о чем-либо он неспособен, как и его отцы, и деды. Он превратил в рабыню свою жену или жен, продает своих детей, порабощает все, на что он может возложить руки, и, если только не сражается, чтобы отнять собственность других, развлекает себя питьем местного алкоголя, пением и танцами, прыгая как бабуин, тупо забывая о всех проблемах. Только немногие племена производят хлопчатобумажную ткань или обрабатывают древесину, выплавляют железо и медь или добывают соль; но их правило состоит в том, чтобы сделать как можно меньше, и не хранить ничего, кроме запаса необходимого, чтобы дожить до следующего сезона, иначе их вожди или соседи отберут все излишки.

Рабство является одной из главных причин лени, потому что во многих племенах хозяева гнушаются любой работой, чтобы соплеменники не считали их самих рабами. По мнению негритянского большинства, работа — это удел женщин и рабов. Вследствие этого, женщины ведут домашнее хозяйство — например, варят пиво, готовят пищу, мелют кукурузу, изготавливают горшки и корзины, а также обеспечивают уход за детьми, а кроме того, помогают рабам в поле или в уходе за скотиной.

Теперь, спустимся к низшему порядку творения. Я сначала начну с домашних животных, чтобы показать, что путешественник может найти для своей обычной продовольственной поддержки. Коровы, повсюду разводятся в большом количестве, но дают мало молока, из которого изготавливают масло. Козы распространены по всей Африке; но овец не так много, и они довольно хилые и тощие. Птицы, как и в Индии, многочисленны повсюду.

Очень мало уток, а также голубей и кошек. Собаки, как индийские парии, очень многочисленны, только мелкие. В некоторых селениях можно обнаружить по несколько ослов. Путешественников удивляет, что при таком изобилии скота и щедрости природы в Африке часто случается голод, распространяющийся на значительные территории. Слишком часто негры едят собак, кошек, крыс, дикобразов, змей, ящериц, черепах, саранчу и белых муравьев, а также вынуждены искать семена диких трав, дикие фрукты и корни. Однако, в благоприятные сезоны среди некоторых племен находятся смельчаки, которые, как правило, с отравленными стрелами охотятся на слонов, буйволов, жирафов, зебр, свиней и антилоп.

Во всех странах, о которых мы говорим, часто встречающиеся по пути деревни оставляют очень мало простора для диких животных, которые водятся только в густых джунглях, открытых лесах или саваннах, где холмы могут защитить их, и вблизи рек, а болота дают густую растительность, чтобы скрыть их от их самого ужасного врага — человека. Но не всегда им удается спрятаться. Например, бродячий слон, хотя и редко встречается, оставляет заметные следы своих ночных экскурсий, бессознательно сбивая лесные деревья. Гордые носороги, хотя и менее многочисленны, встречаются в каждых густых зарослях джунглей. Дикий буйвол любит тенистые места, где он может валяться в грязи и без особых проблем утолять свою жажду; и здесь также водятся дикие свиньи.

Несуразный бегемот распространен широко там, где есть вода; в то время, как застенчивый жираф и зебра предпочитают открытые леса и равнины, где трава не слишком высокая; а антилопы в большом разнообразии видов встречаются там, где человек оставил их в покое, и где они могут найти воду. Рев льва слышен нечасто. Гиены многочисленны. Леопарды, хотя и в меньшем количестве, распространены повсюду и являются ужасом для жителей деревень. Лисы немногочисленны, но пугают туземного путника своим лаем, наводящим на негров суеверный страх. Зайцы примерно в два раза меньше английских, и они широко распространены, но не многочисленны, кроликов нет. Встречаются дикобразы. Дикие кошки и животные рода хорьков уничтожают мелкую дичь. Обезьяны разных видов и белки обитают на деревьях, но их редко можно увидеть. Черепахи и змеи, в большом разнообразии. Крыс и ящериц очень много, мышей меньше. Грызуны кормятся как на полях, так и в кладовых туземцев.

Страус, дрофа и флорикан водятся на всех открытых местах. Цесарка — самая многочисленная из всех птиц. Далее следуют куропатки, а перепелки редки. Утки и бекасы, кажется, любят Африку меньше, чем любую другую страну; а гуси и аисты встречаются только там, где вода в изобилии. Стервятники встречаются редко; ястребов и ворон очень много, как и во всех других странах; но маленьких птиц разных расцветок можно обнаружить в больших количествах вблизи воды и деревень. Огромные улитки, а также и маленькие, очень многочисленны.

Вангуана или «освобожденные люди»

Вангуана, как следует из их названия, — это люди, освобожденные от рабства, и поскольку именно этим немногочисленным неграм, действующим в качестве наемных слуг, я был в основном обязан открытиями этой большой части Восточной Африки, несколько общих замечаний по их характеру будут здесь вполне уместны.

Конечно, родившись в Африке и воспитываясь в детстве в нетронутых цивилизацией негритянских племенах, они сохраняют все суеверные представления истинных аборигенов, хотя и несколько измененные знакомством с внешним миром, который обостряет их разум.

Большинство из этих людей, несомненно, были пойманы в плен в войнах, какие можно наблюдать в Африке каждый день. Их сделали рабами и продавали арабам за несколько ярдов плохой ткани, небольшое количество медной проволоки или бус. Затем их отвозили на рынок в Занзибар, перепродав за более высокую цену, после чего держали в рабстве у новых хозяев. В этом новом положении их обрезали, чтобы сделать «мусульманами», чтобы их руки были «чисты» при заклании скотины своего хозяина. Таким образом, арабы расширяют магометанское вероучение; потому что верят — настанет день, когда вера в Мухаммеда будет принята всеми людьми на планете.

Раб в этом новом свойстве оказывается в намного лучшей ситуации, чем когда-либо в своей жизни (за некоторыми исключениями), хотя он чувствует себя сильно униженным в социальном плане, а его семейные связи оборваны. Тем не менее, после того, как первые смятения стерлись, мы находим его очень привязанным к своему хозяину, который кормит его и одевает в обмен на услуги, которые раб выполняет. Через несколько лет после пленения, когда раб завоевывает доверие хозяина своей безупречной службой, если хозяин является торговцем слоновой кости, он поручит рабу надзор за своим складом или отправит его во внутреннюю часть континента, чтобы купить других рабов или слоновую кость. Если хозяин умрет, согласно магометанскому вероучению, рабы должны быть освобождены. В Аравии так и бывает; но в Занзибаре, как правило, случается, что раб достается его преемнику.

Вся система рабовладения, установленная арабами в Африке, а точнее на побережье или в Занзибаре, чрезвычайно странна; доля рабов в населении настолько превосходят арабских переселенцев, что, если первые захотят восстать, они могут вышвырнуть арабов со своей земли. Однако, в подавляющем большинстве негры-рабы не осознают своей силы, исходящей из их многочисленности, как и домашние животные, и даже считают, что поступили бы нечестно, если бы убежали после покупки и, таким образом принесли денежную потерю своим владельцам.

Некоторые освобожденные рабы идут служить на суда, где их с охотой принимают; но большинство возвращаются в Африку для торговли рабами и слоновой костью. Все рабы изучают береговой язык, называемый в Занзибаре «кисуахили»; и, следовательно, путешественник может найти там переводчиков, которые могли бы служить ему в восточной половине Южной Африки. К северу от экватора система языка полностью меняется.

Неграм присуща лень, поэтому, хотя они чрезвычайно сильны, они не будут работать, если их не заставлять. Не имея Бога, в христианском смысле этого слова, чтобы бояться или поклоняться, они понятия не имеют о любви к истине, чести или честности. Не контролируемые ни правительством, ни родственными связями, негры не думают смотреть в будущее. Любое предприятие привлекает их, когда сулит им еду; и чем больше они получают еды, тем больше им нравится работа, ее приносящая. Жизнь моряка особенно привлекательна для освобожденного раба; ибо он думает, в своем тщеславии, о том, что он находится наравне с другими рядовыми моряками в экипаже, и вскоре он называет всех своих соплеменников дикарями. Тем не менее, его примитивные повадки и характер неистребимы — он никогда не ценит постоянной работы, приносящей хоть какие-то средства для существования, так как не задумывается о будущем. Если шанс вернет его обратно на Занзибар, он называет своего прежнего арабского хозяина своим отцом и вновь отправляется в рабство с большой охотой, так как там его кормят.

Я говорю, что у этих освобожденных людей нет религии. Это практически верно, хотя теоретически не так; арабы могут их обрезать, научить их повторять слова Аллаха и Мухаммеда, но ни один из десяти негров не знает, что означает душа, и не ожидает, что встретится с наградой или наказанием в другом мире, хотя их учат считать животных чистыми и нечистыми, а некоторые совершают паломничество в Мекку. На самом деле, никто не может на них положиться ни на мгновение, они готовы моментально предать своего приятеля или хозяина, если видят в предательстве малейшую выгоду. Любые глупые поступки или шутки заставляют их хихикать. Любая игрушка будет им развлечением. Они очень гордятся своим внешним видом и сооружают самые нелепые прически, чтобы удивить друга-друга; или, если вы выбросите тряпку, все они будут сражаться за нее, чтобы потом повязать ее на свою голову или копье, а затем красоваться перед своими соплеменниками. Подобным же образом используются даже мятые перья или облезлые шкуры.

Если вы дадите в походе «освобожденному» негру ружье и некоторые боеприпасы, чтобы защищаться в случае чрезвычайных ситуаций, он пообещает сохранить патроны, но немедленно израсходует их, стреляя в воздух и потребует больше, иначе он будет бояться идти по территории «дикарей». Предположим, вы дали ему нести коробку с бутылками, стол или что-то еще, что требует большой осторожности, и вы предостерегаете его о хрупкости содержимого, первое, что он сделает, — начнет размахивать своей ношей, дергать головой, на макушке которой находится поклажа, бежать трусцой, петь, смеяться самым вызывающим образом, и заботиться о сохранности груза не больше, как если бы это был камень. Если начнется дождь — негр поставит свой груз на самое открытое место, не задумываясь о том, что тот промокнет. Экономия, забота или предосторожность никогда не проникнут в его голову. Его величайшее наслаждение — это секс, а когда он не может его получить, наслаждается пивом, песнями и танцами.

Язык этих людей так же странен, как и они сами. Грамматика «кисуахили», написанная доктором Крапфом, покажет, что я имею в виду. Однако есть одна особенность, на которую я хотел бы обратить внимание читателя, в частности, то, что «Ва» означает страну, означает людей или людей; «M» означает человека; «У» означает место или местность; а префикс «Kи» указывает на язык. Например: вагого, это люди страны Гого; Мгого, человек из Гого; Угого, является страной Гого; и Кигого, язык Гого.

ГЛАВА I. ИЗ ЛОНДОНА НА ЗАНЗИБАР

Моя третья экспедиция в Африку, которая была организована с целью установления истинности моего утверждения о том, что Виктория Ньянза, которую я обнаружил 30 июля 1858 года, действительно является истоком Нила. Можно сказать, что экспедиция началась 9 мая 1859 года, в первый же день после моего возвращения в Англию из моей второй экспедиции, когда по приглашению сэра. Р. И. Мерчисона, я посетил его дом, чтобы показать ему свою карту для сообщения о ней Королевскому Географическому Обществу. Сэр Родерик (председатель общества) сразу принял мои доводы, и, зная мое горячее желание доказать миру, что Виктория Ньянза была истоком Нила сказал мне: «Спик, мы должны отправить вас туда снова». Тогда же я был официально назначен, против своей собственной воли, читать лекции по географическим открытиям в Африке в Королевском Географическом Обществе, которые я, как единственный геодезист второй экспедиции, отобразил на наших картах. Был созван совет Географического Общества, чтобы выяснить, какие планы у меня были для того, чтобы подтвердить связь озера Виктория с Нилом, а также какая помощь мне нужна для этой цели.

Некоторые думали, что лучшим вариантом будет идти вверх по Нилу, который показался им естественным курсом, хотя никто не верил, что это осуществимо после экспедиции, отправленной Мехметом Али, викарием Египта, которая не смогла пройти южнее 3° 22» северной широты. На это я возразил, что многие пытались пройти вверх по реке и потерпели неудачу из-за невыясненных причин. В то же время, я сказал, что, если бы мне выделили единовременно £5000, я бы вернулся в Занзибар в конце года и сделал необходимые исследования озера Виктория. Однако, в дополнение к путешествию к истоку реки, я также предложил провести три года в стране, изучая притоки Нила, исследуя водоразделы и озера, и оформляя коллекции по всем отраслям естествознания. По мнению географического общества, сумма £5000 была слишком большой, чтобы ожидать ее выделения правительством; поэтому я согласился на половину, сказав, что сколько бы не выделили на экспедицию, я постараюсь сделать все, что в моих силах, для ее успешного завершения или умереть в попытке.

Далее, я предложил отложить путешествие на год, чтобы я мог за это время, отправить пятьдесят человек с грузом бус и латунной проволоки под наблюдением проверенных на честность арабских торговцев слоновой костью в Табору, и пятьдесят человек с таким же грузом в Гондокоро. Сам я намеревался начать экспедицию в самый лучший сезон для путешествий (в мае, июне, или в июле). Это избавило бы меня от многих сложностей путешествия с большим караваном в стране, где нет законов, защищающих от грабежей, воровства и дезертирства. Более того, я знал, что негры пойдут со мной, пока они верят, что у меня есть заранее отправленная вперед собственность, будут работать более охотно, пока не доберутся до того места, где им выплатят заработанное.

Этот прекрасный проект был обречен на неудачу с самого начала; ибо я не получил 2500 фунтов стерлингов и назначения на командование до тех пор, пока не прошло девять месяцев с тех пор, как я написал полковнику Ригби, нашему консулу в Занзибаре, просьбу отправить первый караван вглубь континента.

Со временем, индийский департамент правительства очень любезно передал мне пятьдесят артиллерийских карабинов с ремнями и штыками и 20 000 круглых пуль с зарядами. Также они одолжили мне столько инструментов для съемки местности, сколько я хотел; и через сэра Джорджа Кларка я получил в свое распоряжение несколько богатых подарков, в виде золотых часов для арабских вождей, которые так щедро помогали нам в последней экспедиции. Капитан Грант, услышав, что я был назначен в это путешествие, будучи старым товарищем по моей службе в Индии, попросил взять его с собой, и его назначение было решено полковником Сайксом, тогда председателем комитета Королевского Географического Общества.

В то же время мистер Петерик, торговец слоновой костью, который провел много лет на Ниле, прибыл в Англию и безвозмездно предложил, так как это не мешало его торговле, разместить лодки в Гондокоро,* и отправить партию людей вверх по Белому Нилу, чтобы собрать слоновую кость и, в то же время, чтобы помочь мне в походе.

* Гондокоро, также известный, как Исмалия (или Измаилия), был торговой миссией на восточном берегу Белого Нила в Южном Судане, примерно в 1200 километрах к югу от города Хартум. Этот населённый пункт был последним, до которого можно было подняться по Нилу от Хартума, так как несколькими километрами выше по течению находился предел судоходности Белого Нила, далее путь в Уганду шёл сушей. Гондокоро был местом встречи Джона Спика Хеннин-га и Джеймса Огастеса Гранта после двух лет и пяти месяцев долгого путешествия через Центральную Африку из Занзибара. Они прибыли сюда 13 февраля 1863 г. и ждали встречи с британским консулом Джоном Петериком, чтобы спасти свою экспедицию. Так как Петерик был в отъезде, охотясь в окрестностях, то двух исследователей встречали Сэмюэль Бейкер и его жена Флоренс. Бейкер писал: «Спик казался более изможденным из них двоих: он был чрезмерно худ, но на самом деле был в лучшем состоянии, он шел всю дорогу из Занзибара пешком. Грант был облачён лохмотья, его голые колени проглядывали через остатки штанов». — А.С.

Последней трудностью, с которой я столкнулся, был проезд в Занзибар. Индийское правительство обещало мне военный корабль, который доставит меня из Адена в Занзибар, при условии, что плавание не будет мешать общественным интересам. Это расплывчатое и сомнительное условие побудило меня обратиться к капитану Плейфэру, помощнику резидента в Адене, чтобы узнать, какое правительственное судно будет доступно; и если его не будет, чтобы получить возможность добраться туда на каком-либо американском торговом судне. Китайская война, заверил он меня, заняла все правительственные суда, и в тот сезон у меня не осталось надежды, поскольку последний американский торговец только что отправился в Занзибар.

Оказалось, что я неизбежно должен потерять сезон для путешествий, и начать экспедицию в сезон засухи и голода. Однако удача немного повернулась в мою сторону; ибо я получил разрешение Адмиралтейства на переход на британском паровом фрегате «Форте», который направлялся к мысу Доброй Надежды с целью доставить адмирала сэра Х. Кеппеля к месту его назначения. Сэр Чарльз Вуд услужливо сделал запрос и получил ответ, что я должен при первой же возможности быть переправлен с мыса в Занзибар на одном из наших крейсеров, охотящихся за судами работорговцев.

27 апреля 1860 года капитан Грант и я в Портсмуте поднялись на борт нового фрегата «Форте» под командованием капитана Э. У. Терноура; и после долгого плавания с заходом на Мадейру и Рио-де-Жанейро, 4 июля мы прибыли на мыс Доброй Надежды. Здесь губернатор британской колонии сэр Джордж Грей, проявивший интерес к экспедиции, пригласил Гранта и меня поселиться в его доме. Сэр Джордж сам был старым исследователем — когда-то он был ранен дикарями в Австралии, точно так же, как я был в сомалийской стране. Затем, думая, как лучше всего он мог бы служить мне, он побудил парламент Кейптауна выделить на экспедицию сумму в 300 фунтов стерлингов, с целью покупки вьючных мулов; и побудил генерал-лейтенанта Виньярда, главнокомандующего в этой колонии выделить десять туземцев-волонтеров местного стрелкового корпуса, чтобы сопровождать меня. Когда мощь экспедиции увеличилась на двенадцать мулов и десять готтентотов, адмирал предоставил винтовой паровой корвет в мое распоряжение, и мы 16 июля под командованием капитана А. Ф. де Хорси отправились в Занзибар, в сопровождении адмирала, который совершал ежегодную инспекцию восточного побережье Африки и острова Маврикий.

Через пять дней мы зашли в Ист-Лондон, а оттуда проследовали в северном направлении, ненадолго посетив залив Делагоа, где я впервые познакомился с зулусами и кафрами, набором голых негров, чей национальный костюм в основном состоит в том, чтобы их волосы были скручены обручем на голове, и придатка в виде наперстка, имеющего таинственное предназначение. Они носят дополнительные украшения в виде перьев и рогов диких животных, связанных нитями, а иногда и предмет, похожий на шотландскую юбку килт, сделанный из свободных полосок кожи. Эти вещи я заметил просто попутно, потому что буду иметь возможность в дальнейшем увидеть мигрирующих людей ватута, которые одеваются во многом таким же образом, живя в окрестностях Виктории и, возможно, первоначально были частью этой же кафрской расы, которые предположительно мигрировали из регионов, в настоящее время оккупированных народом галла.

На следующий день (28-го июля) мы отправились на Европу, маленький коралловый островок, покрытый кустарниками и обитаемый только морскими птицами, совами, крысами и черепахами. Из последних нам удалось поймать три, средний вес каждой составлял 360 фунтов (160 кг), и мы взяли большое количество их яиц.

Затем мы прибыли в Мозамбик и посетили португальского губернатора Джона Трэверса де Алмейда, который проявил значительный интерес к перспективам экспедиции, и сожалел, что его офицеры не смогут присоединиться.

Оставив Мозамбик 9 августа, на следующий день, в 11.30 утра, мы заметили работорговца, удирающего от нас на всех парусах, и находящегося настолько далеко, что вершины мачт были лишь только видны. Попытка бежать не оставила сомнений в том, чем занималось судно, и наш корвет, дав полный ход, через четыре часа настиг беглеца. На борту работорговца наблюдалось большое волнение. Морские пираты бросали за борт свои сумки и многочисленные ящики, но не сбавляли хода, пока корвет не произвел выстрел прямо под форштевень судна. Наши шлюпки были спущены, и через несколько минут мы узнали все о судне. Выйдя из Гаваны под названием «Солнечный Юг», назначением на Гонконг, судно сменило свое название на «Мануэлу», и вышло на рабскую охоту в эти воды. Экипаж работорговца состоял из капитана, доктора и нескольких моряков, в основном испанцев. Судно было хорошо оснащено провизией и медикаментами; но на нем было едва достаточно места для 544 существ, которых оно перевозило.

На следующее утро, когда мы вошли в гавань Памони сложным фарватером, судно-работорговец, следовавшее за нами, село на мель. Судно работорговца имело такую оснастку парусами, которая при благоприятном ветре делала его недосягаемым для паровых кораблей. Взойдя на борт, я обнаружил, что рабы в основном были детьми, среди них было только несколько старых женщин. Они были захвачены во время войн в своей стране и проданы арабам, которые привезли их на берег, и держали полуголодными, пока не прибыли работорговцы. Затем почти неделю, пока шли переговоры, они были полностью без пищи.

15-го августа «Мануэла» была отправлена на Маврикий, и мы, пройдя Коморские острова, прибыли к нашему месту назначения — Занзибару, названному аборигенами Лунгуджа.

17-го августа, после того, как был брошен якорь, я без промедления отправился в британское консульство, чтобы повидаться с моим старым другом полковником Ригби. Он был рад нас видеть и, в ожидании нашего прибытия, подготовил номера для нашего приема, чтобы и капитан Грант и я могли наслаждаться его гостеприимством до тех пор, пока не будут улажены формальности для нашего похода вглубь континента. Город, который я шестнадцать месяцев до этого оставил бурлящим, находился в состоянии покоя, достигнутого энергией и действиями полковника Ригби по предотвращению восстания братьев султана Маджида с целью узурпировать его власть.

Работорговля получила серьезный удар в результате жестких мер полковника Ригби, предпринявшего меры по выдаче билетов на освобождение всем тем рабам, которых тайно держали наши индийские подданные, наложению штрафов на хозяев и предоставлению денежных ссуд бывшим рабам для создания их новой жизни. Внутренние территории континента были возмущены постоянными войнами между туземцами и арабскими торговцами слоновой костью. Однако недавние письма арабов из внутренних районов дали надежду на скорейшее восстановление мира. Наконец, в соответствии с моей просьбой (и это был самый важный пункт новостей) полковник Ригби послал пятьдесят шесть партий ткани и бисера, под контролем двух заслуживающих доверия арабов в пункт предстоящего маршрута экспедиции.

Нанести визит султану, конечно, было нашим первым долгом. Он принял нас весьма обходительно, сделал много общих замечаний о наших планах, был удивлен, что моя единственная цель была, чтобы увидеть великую реку, вытекающую из озера. Удивился, что я не пошел по более прямому пути через страну масаев, а затем предложил помочь мне всеми имеющимися в его власти средствами.

Мои готтентоты, мулы и багаж, уже были выгружены на причал, и наша подготовительная работа началась всерьез. Она состояла в том, чтобы выверить секстанты; согласовать часы; осмотреть компасы и термометры; заказать палатки; закупить бисер, ткани и медную проволоку; собрать слуг и носильщиков.

Шейх Саид бен Салем, в прошлой экспедиции наш «кафила баши», или начальник каравана, был назначен на этот пост снова, так как он хотел доказать свою честность; и как теперь выяснилось, не сопровождал меня ранее к озеру Виктория не по своей воле, а потому, что ему было так приказано. Бомбей и его брат Мабруки были попрежнему привязаны ко мне, и первыми приветствовали меня в момент моего приезда сюда, в то время, как мои старые друзья из народа белуджей * умоляли меня взять их снова. Готтентоты, однако, узурпировали их место. Я потом пожалел об этом, но если я когда-нибудь снова приеду в Африку, то буду доверять только туземцам, так как климат тропической Африки слишком суров для иноземцев. Полковник Ригби, помог мне выбрать готтентотов для эскорта, привыкших к дисциплине, имеющих понятие об английской чести и честности, чтобы дать пример остальным людям; также он позволил мне выбрать из экипажа его лодки всех мужчин, которые проходили активную военную службу в Индии.

* Белуджи — выходцы из северо-западной Индии — А.С.

«Моя правая рука», Бомбей, и его подчиненные Барака, Фридж и Рахан — старые моряки, которые, как и он сам, знали индийский язык, были готовы пойти со мной. Эти люди были ядром моей команды, и я дал им приказ искать вангуана (людей, освобожденных от рабства), чтобы завербовать их в качестве носильщиков или для любой другой работы, чтобы после нашего прибытия в Египет отправить их обратно в Занзибар. Каждый должен был получить плату за один год вперед, а остальную плату — по завершении их работы.