Бесплатный фрагмент - Жемчужина Ломпадь

Озеро в тихом вечернем огне

Лежит в глубине,

неподвижно сияя,

И сосны, как свечи,

стоят в вышине,

смыкаясь рядами

от края до края.

Владимир Симонов

ПОСВЯЩЕНИЕ

С августа 2008 года по май 2009-го проходила акция «Семь чудес Калужской области», запущенная с лёгкой руки журналистов губернской газеты «Весть». В течение нескольких месяцев жители региона голосовали, выбирали самые интересные места, памятники природы, истории и архитектуры, которые должны были составить этот заветный список.

Среди 67 претендентов оказалось и людиновское озеро Ломпадь, которое стало в итоге седьмым «чудом». Это, в общем-то, и неудивительно. Спросите у любого людиновца, что он считает главной городской достопримечательностью. И в девяти случаях из десяти услышите: «Озеро!»

Как только его не называли. И «жемчужиной», и «сердцем города», и «русской Швейцарией».

Десятки заводей стали пристанищем для местных и приезжих рыбаков, которые полюбили эти тихие места. Впрочем, временами здесь становилось шумнее. В разные годы на озере проходили дни Военно-морского флота, республиканские и Всероссийские соревнования по подводному ориентированию и водно-моторному спорту…

Поэты никогда не жалели эпитетов, воспевая озёрные красоты — из стихов, посвящённых Ломпади, можно было, пожалуй, составить отдельный многотомник. А художники? Достаточно сказать, что здесь, на берегах Ломпади, свои первые этюды писал уроженец Людинова Дмитрий Константинович Свешников, Народный художник РСФСР, член-корреспондент Академии Художеств России…

Но это всё лирика и фигуры речи. Хотя… «Сердце города»? Если учесть, что озеро сегодня служит единственным открытым источником воды для 37 тысяч человек, это уже не кажется такой уж метафорой.

Одним словом, трудно представить себе Людиново без озера. Да что там трудно — невозможно!

Кажется, оно было и будет здесь всегда.

И тем удивительнее, что до сих пор не было книги, посвящённой людиновской «жемчужине».

Нет, разумеется, выходили отдельные статьи, очерки, встречались кое-какие упоминания в научных трудах и монографиях… Но всё это — как разрозненные осколки, сотни и тысячи кусочков большой картины. Собрать фрагменты этой мозаики в цельный сюжет было непростой задачей. Но и интересной тоже.

А для меня вдвойне, потому что я родился и вырос на приозёрной улице Бакунина, и Ломпадь с самого раннего детства была для меня не просто какой-то достопримечательностью, а неотъемлемой частью жизни.

Летние заплывы в тёплой, похожей на парное молоко, воде… Костры, которые мы с ребятами по вечерам палили на берегу, слушая, как в зарослях тростников заходятся лягушки, и где-то в темноте плещется ондатра… А зимой — коньки, хоккей, сумасшедшие гонки на санках, походы на лыжах до острова Круглого. Тогда всё это казалось чем-то обычным и самим собой разумеющимся. Сегодня-то я понимаю, что озеро подарило всем нам по-настоящему счастливое детство и юность. И много-много больше.

Пришло время возвращать долги.

Эта книга — сердечное посвящение озеру Ломпадь и всем моим дорогим землякам, жившим и живущим на его прекрасных берегах.

С уважением - Андрей Миловидов

ПРЕДИСЛОВИЕ

Прежде всего, я хочу предупредить читателя, что это книга не только об озере. Ибо Ломпадь, если уж говорить строго, не совсем и озеро, а рукотворное водохранилище, созданное промышленником Никитой Никитичем Демидовым для нужд своего железоделательного завода.

Потом уже вокруг него возникли рабочие слободки, село, а следом стал и город… История Ломпади очень тесно, неразрывно связана с историей завода и Людинова в целом. Поэтому говоря об озере (я всё-таки буду его так называть — привычнее, да и короче, чем «водохранилище»), не обойтись без разнообразных исторических и технических отступлений. Тем более, что в тех или иных источниках встречаются очень любопытные детали, не поделиться которыми — преступление.

Кстати, об источниках.

В первую очередь это книги Б. Б. Кафенгауза, Н. И. Павленко, И. Н. Юркина — мощные труды по истории промышленности в России XVIII в. и, в частности, об империи Демидовых.

Также при работе над «Жемчужиной» моей настольной книгой был сборник «Даты. События. Факты. Людиново 1595—2010» под редакцией Н. И. Ерохиной. Можно сказать, что он, как надёжный путеводитель, направлял мои усилия в нужное русло, задавая курс…

Кстати, сама Наталья Ивановна, много лет возглавлявшая людиновский Музей комсомольской славы, очень помогла мне в поисках бесценных материалов, за что ей огромная благодарность.

Много интересного удалось почерпнуть из исторических очерков Леонтия Михайловича Олейника, ветерана людиновского тепловозостроительного завода, краеведа-любителя и настоящего патриота своего города.

Не менее познавательной для меня стала экскурсия на моторке по заводям и затонам нашего озера, которую тёплым летним днём устроил для меня Евгений Фокин. Это было очень вдохновляющее приключение, которому «Жемчужина Ломпадь» тоже многим обязана. Жень, крепко жму руку тебе за это, а также за все твои увлекательные рассказы!

В этой книге вы найдёте старые фотографии. Они появились здесь благодаря Михаилу Владимировичу Смагину, который любезно поделился со мной частью своего огромного фотоархива. С этими снимками книга в прямом смысле «заиграла», история ожила. Спасибо!

Настоящим кладезем для меня стали пожелтевшие от времени подшивки районной газеты «Людиновский рабочий» 40-х, 70-х и 90-х годов прошлого века. Не один час я провёл за ними, пролистывая сотни страниц, проверяя и перепроверяя разнообразные теории…

И, наконец, нельзя не упомянуть и о других документах — выписках, статистических отчётах, справках, рапортах офицеров Генштаба и т. д. — которые в той или иной степени относятся к нашему озеру. Эти исторические материалы мне удалось найти на сайтах Российского архива древних актов (РГАДА), Российской государственной библиотеки (РГБ), а также на различных краеведческих форумах.

Последнее, о чем хотелось бы сказать в предисловии — как написана эта книга.

С одной стороны, конечно, это не художественное повествование, но и не строго научный труд. Жанр «путевых дневников» отсылает больше к публицистике. С другой стороны, есть здесь что-то и от детектива. Как вы увидите, в поисках истины автору приходится порой становиться сыщиком и самому достраивать недостающие звенья в цепочке. В наибольшей степени это относится к XVIII веку, но не только.

Впрочем, что-то я здесь увлёкся. Довольно предисловий!

Вперёд же, вперёд!

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЛОМПАДИ

Итак, озеро.

Самый первый вопрос — почему оно так называется? Откуда это вообще взялось — «Ломпадь»?

На этот счёт можно услышать несколько версий. Одна из самых популярных — такая. Мол, это была «Ломаная падь», потом два слова слились в одно, вот так и получилась Ломпадь… Но мне эта теория кажется не очень убедительной. Что могло иметься в виду под падью? Поваленные деревья? Так в любом лесу стволы валятся от старости и от ветра… Положа руку на сердце, скажем — вряд ли это какое-то особенное явление, которое бы стоило увековечивать в топониме.

Во время одной из экскурсий, которые я проводил в 2019 году на набережной, кто-то предположил: а может, это от слова «лампада»? Очень соблазнительно было бы разрешить эту лингвистическую загадку одним махом! Но нет, и эта версия не выдерживает никакой критики. Хотя бы потому что весьма сложно углядеть какую-то связь между христианским светильником и рекой, затерявшейся в глухих дебрях, где жили преимущественно язычники…

Самую интересную (и наиболее аргументированную) точку зрения представил доктор медицины и этнограф Павел Иванович Якоби, который в 1907 году опубликовал большое исследование «Вятичи Орловской губернии». Разобрав сотни названий городов, сел, деревень и рек на обширной территории, которая сегодня относится к Брянской, Калужской, Орловской и другим центральным областям, Якоби сделал вывод, что многие из них имеют финно-угорское происхождение.

Вот что он пишет по Ломпади (в современной орфографии):

«Ломпадь река — так называется часть течения р. Неполоди в Калужской губернии у границы Брянского уезда, именно очень большое расширение русла, обращающее его в узкое и длинное озеро. Lampi по-фински — лужа, lompolo — расширение реки». Далее он же перечисляет названия других рек и мест, имеющих тот же корень со схожим смыслом.

Могло ли быть такое? Вполне. Археологи, которые проводили раскопки на территории Людиновского района, выяснили, что здесь с незапамятных времён соседствовали разные племена — как славянские, вроде вятичей и кривичей, так и финно-угорские (предположительно — чудь и водь).

История эта очень интересная и глубокая, но не будем слишком уж отдаляться от темы. Более подробно о том, как археологи копали в Людиновском районе, и что они здесь нашли, я писал в первой части «Путевых дневников».

Здесь же замечу вот что. Если мы соглашаемся с версией доктора Якоби, это дает нам полное право сделать вывод, что топоним «Ломпадь» появился задолго до прихода сюда Никиты Демидова в XVIII в.

Насколько давно? Сказать сложно. Пролить свет на эту тайну могли бы старые планы и схемы нашей местности V—XVI вв. Но после нескольких месяцев поисков у меня сложилось впечатление, что вплоть до восемнадцатого века картографии как таковой в России не существовало, и никто этим серьёзно не занимался.

Видимо, поэтому самая ранняя карта, которую мне удалось отыскать, относится лишь к 1782 году — это план генерального межевания, составленный по инициативе Екатерины II.

По нему можно судить, как выглядел наш район тогда. Здесь уже есть и Людиново, и завод, и храм, и, конечно же, запруженная Ломпадь… В этом, разумеется, нет никакой сенсации. Но вот что можно заметить — судя по карте, очертания озера практически не изменились за прошедшие столетия. И сегодня, глядя в озёрные дали, мы, вероятно, видим то же, что и Демидовы в те незапамятные времена…

ПЕРВОЕ ЯВЛЕНИЕ ДЕМИДОВА

Когда же Никита Никитич Демидов впервые появился на берегах Неполоди-Ломпади? И почему решил строить завод именно здесь? Ведь, казалось бы, вотчина Демидовых — это Урал, «Каменный пояс», богатый и железной рудой, и прочими ископаемыми…

На первый вопрос сборник «Даты. События. Факты» отвечает так: Никита Никитич пришёл в 1732 году. Выкупил земли у помещика Аркадия Ивановича Бутурлина за 11 000 рублей — и начал переселять сюда приписных крестьян из своих деревень.

В качестве первоисточников сборник ссылается на два документа Центрального государственного архива древних актов и, кроме этого, — «Родословную семьи Бабкиных».

О ЦГАДА мы еще поговорим. А пока обратимся к родословной. Как мне рассказала Наталья Ивановна Ерохина, Бабкины были потомственные рабочие людиновского завода. И, получается, эта родословная — нечто вроде местной «Повести временных лет».

Вот что там было сказано.

«…Никита Никитич приехал в деревню Шупиловку… на тройке, запряженной в большую телегу. Вызвал опытного человека. С ним дошли до речки Ломпади, недалеко от деревни, пошли берегом по течению её. Демидов одет был просто и сапоги с длинными голенищами были на нём. Остановились на месте, где теперь задняя полянка, так называемая слобода. Говорит с провожавшим его мужичком: «Это место, на котором можно открыть плотину для мельницы и для завода».

Мужичок и говорит: «Нет, барин, место для плотины есть много лучше». Пошли дальше. Мужичок остановился и говорит: «Вот, барин, место строить плотину». Где теперь дом господский, леса в то время были непроходимы и дремучи. Демидов видит: место самое лучшее и удобное… За указание места дал мужичку петровский талер. В 1732 году Демидов стал населять из своих имений и вотчин: Насонова, Щетинина, Гущина, Холмеца и других принадлежащих ему деревень и из заводов Дугненского, Богдановского, Халинского мастеровых и рабочих людей… По населении нескольких семей стали строить плотину».

Родословная изобилует множеством таких подробностей, вроде того, кто что сказал, и в каких сапогах ходил. Хочется предположить, что Бабкины столь бережно сохраняли каждую мелочь и деталь, занося их в свой документ, который таким образом стал историческим свидетельством.

Однако не будем поддаваться первым эмоциям. Обратимся к фактам.

Прежде всего, важно, что к 1732 году у Никиты Никитича Демидова было всего два завода в Центральной России — Дугненский и Брынский. Однако он на этом останавливаться не желал и всеми силами стремился за Урал, куда его, младшего сына основателя династии, поначалу не пускали. Там тогда безраздельно царил его брат Акинфий Никитич, запускавший один завод за другим.

Но, кажется, в конце концов братьям удалось договориться. В августе 1732-ого Никита Демидов подал в Берг-коллегию, где он работал цегентнером (сборщиком налогов) прошение с просьбой предоставить ему трёхмесячный отпуск. Зачем? Он собирался на Урал, чтобы выбрать место для нового завода на реке Шайтанке. Который и был запущен 1 декабря 1732 г.

Вот вопрос. С какой стати Никите Демидову было отвлекаться от своей уральской мечты на строительство завода на Ломпади?.. Можно сказать — а почему бы и нет? Ведь построить завод для Демидовых было не сложнее, чем собрать домик из «Лего». Но это будет очень сильное преувеличение.

Возможно, упомянутые в сборнике «Даты. События. Факты» архивные документы внесут какую-то ясность в этот вопрос, подтвердив или опровергнув рассказ Бабкиных?

Первый документ указан по такому адресу: ЦГАДА, Поместный приказ, Ф. 1209, кн. 10231, л. 570—571.

На сайте российского государственного архива действительно обнаружился такой раздел. Много там нашлось и документов, которые относятся к Брянскому уезду — за которым числилась деревня Людинова. Но вот дальше… Единственный фонд, где имелась интересовавшая меня книга под номером 10231, относился к 1626—1677 гг. То есть, ко времени, когда ни о каких заводах Демидовы вовсе не думали.

Всё же, памятуя о русском «авось», я добросовестно пролистал опись писцовых и межевых книг. Увы! Никаких следов Демидова. Впрочем, попались знакомые фамилии Бутурлиных и Звенигородских — предыдущих владельцев людиновской земли. И то хлеб…

С другим документом (ЦГАДА, Фонд Берг-коллегии оп. 1, ч. 2, д. 271, кн. 1138, л. 76) вышла похожая история. Никаких материалов, которые бы относились к Никите Демидову за 1732—1733 гг., в этом фонде Берг-коллегии не обнаружилось.

То, что мне было нужно, попалось наконец-то в документах, датированных двадцатью годами позже.

12 мая 1752 года Н. Н. Демидов подал в Берг-коллегию прошение о разрешении строить завод на р. Ломпади (ф. 271 Берг-коллегии, кн. 1133, лл. 1—2).

31 января 1755 года Берг-коллегия командирует шихтмейстера (проверяющего инспектора) А. Степанова для осмотра места для предполагаемого завода (ф. 271 Берг-коллегии, кн. 270, лл. 232—238).

27 марта 1755 года Н. Демидову дано разрешение строить завод (ф. 271 Берг-коллегии, кн. 270, лл. 521—541).

29 ноября 1756 года Демидов рапортует, что строительство окончено. (ф. 271 Берг-коллегии, кн. 1113, л. 79).

Итак, налицо явный разрыв в 20 с лишним лет.

Хотя… он может оказаться и значительно меньше, если вспомнить, что Никита Демидов в качестве вспомогательного к людиновскому горному построил другой — сукремльский чугунолитейный завод, запущенный в 1738 году.

Мог ли он начать строить плотину на Ломпади в 1732—33 гг. и открыть чугунолитейное производство неофициально, не получив разрешения Берг-коллегии? Вполне. Ведь он был цегентнером, не самым последним человеком в этом ведомстве, прекрасно представлял себе, как работает бюрократическая машина и знал все ходы и выходы. Задействовав свои связи, деньги и дипломатию, Никита, когда надо, умел заставить нужных людей закрыть глаза на очевидные нарушения.

Что же касается мечты об Урале… Сосредоточив основные свои усилия на уральских предприятиях, работы на Ломпади промышленник мог доверить своим мастерам и приказчикам, которые смотрели за порядком. Это всё не требовало постоянного личного присутствия барина.

КАК СТРОИЛИ ПЛОТИНУ

Вплоть до конца XVIII в., когда в России начали распространяться паровые двигатели, главным источником энергии для десятков заводов и фабрик была сама природа. Предприятия строили на реках, которые перегораживали плотинами, и затем непрерывно падавшая вода приводила в действие водобойные колёса, которые в свою очередь заставляли двигаться различные заводские механизмы.

Крайне важно было выбрать правильное место под плотину. Если насыпать дамбу на слабом зыбучем грунте, вода могла его размыть. Да и каменное основание создавало немало проблем. Любая ошибка могла обойтись слишком дорого. Именно поэтому всеми работами здесь руководил профессионал — плотинный мастер, очень редкий и ценный специалист.

В точности неизвестно, кто именно строил самую первую плотину на Ломпади, но, вполне возможно, что это был Леонтий Злобин, который в 20-30-х годах XVIII в. возвёл с нуля или реконструировал плотины почти на всех демидовских заводах.

Как это было?

Краеведы из Нижнего Тагила Дмитрий Кужильный и Сергей Волков в одной из своих статей рассказывают, как мастеровые строили плотину на нижнетагильском заводе Акинфия Демидова.

Сначала рабочие повернули русло реки в обход будущего завода, что само по себе было целой спецоперацией, требовавшей не только физического труда, но и знания геометрии, геологии, физики. Затем очистили площадку предполагаемого пруда от деревьев, подготовили стройматериалы: камень, глину, леса и т. д.

По всей длине будущей плотине вырыли ров, уровень которого был гораздо ниже дна реки. По краю, на внешней от будущего завода стороне рва, забивали три ряда свай, на которые настилали так называемый ряж — решётку из брёвен. Все зазоры забивали глиной. Далее ряж укладывали и с другой стороны рва, не забывая оставлять зазоры для сброса воды. После этого ров заполняли и утрамбовывали глиной. В качестве арматуры могли использоваться связки хвороста с дёрном, который укладывали особым способом.

Когда «тело» плотины было готово, рабочие делали отлогую глиняную насыпь со стороны пруда. И, наконец, возвращали реку в исходное русло. Можно было несколько месяцев наблюдать, как наполняется водоём, и как ведёт себя плотина, по мере необходимости укрепляя насыпь.

Скорее всего, точно такая же технология была задействована и на нашем озере. За одним только исключением — реку никто никуда не отводил. По крайней мере, сведений об этом не сохранилось, ни у Бабкиных, ни где-то ещё.

Экскаваторов, тракторов и бензопил не было. Рабочие вручную пилили и валили вековые деревья, рыли котловину, вывозили землю на телегах. Наши краеведы Н. С. Кондаков и И. А. Латынов в своей книге «Людиново» (изд. Калуга, 1963 г.) приводят такую цифру: на сооружение насыпи высотой в 14 метров ушло 850 000 кубов суглинистого грунта. Чтобы понять, сколько это, просто вообразите себе вереницу из 85 000 «КАМАЗов», груженых «с горкой»…

«Родословная Бабкиных» сообщает, что впервые чаша озера наполнилась весной 1736 года. Глубина его составила 5,5 аршин или 3,9 метра.

Интересно, что плотина, которую построили простые работяги (пусть и под присмотром «плотинного мастера», кем бы он ни был), простояла без малого 200 лет — вплоть до 1927 года, когда дедовские деревянные сваи заменили на прогрессивный бетон…

СТАРАЯ КАРТА: ОТ ГВОЗДИЛЬНИ ДО МЕЛЬНИЦЫ

В 1775 году в Российской Империи прошла большая реформа, в результате которой село Людиново с всеми прилегающими деревнями вошло в состав Жиздринского уезда Калужского наместничества. Всего пять лет спустя появились карты, отразившие новое административное деление.

О карте 1782 года я уже немного сказал в этой книге.

Позже было ещё много разных схем и планов, как русских, так и иностранных (в том числе и наполеоновских), где так же можно найти наше Людиново вместе с озером.

Но самая интересная из всех, на мой взгляд, — весьма подробная, скрупулезно прорисованная трёхверстовка, вышедшая в 1890 году (см. на фото чуть дальше).

Давайте же немного прогуляемся по озёрным берегам, какими они были 130 лет назад.

Если дойти до самого истока, где сливаются воедино две реки — Неполодь и Перетесна — мы увидим название местечка Утрилов хутор. Когда-то это место называлось Утрилова пустошь — именно так она значится в списках населённых мест XVIII в. Чуть позже тут появилась мельница, которая обслуживала всю округу. Она стояла на высоком взгорке у плотины, откуда открывался чудесный вид на красивый пруд длиной 5,7 км и площадью 237 гектаров. Здесь же, по сведениям статистической переписи 1859 года, жила семья мельника из 7 человек.

Интересные подробности об Утриловском урочище более позднего времени добавляет Леонтий Михайлович Олейник. В своём очерке он пишет:

«На восточном берегу, сразу же за дамбой плотины располагался рельсопрокатный цех Людиновского завода, где в 1877 — 79 годах катали рельсы из металла, поставляемого баржами с Людиновского завода для строившихся железных дорог Людиново — Брянск, Людиново — Песочня (ныне Киров), Людиново — Шахта. Прокатный стан приводился в движение от водяного колеса, вращаемого водой, поступающей из пруда. Управлял в то время цехом Егор Козьмич Терехов. Здесь ещё ныне можно обнаружить остатки огнеупорных кирпичей и шлака….

Стоявшая на плотине еще в 1995 году чугунная плита своей отлитой надписью напоминала какой уровень пруда не должен превышаться для обеспечения сохранности плотины и безопасности расположенных до Брянска водных сооружений и населённых пунктов».