Бесплатный фрагмент - Жанны

       «Расхищайте серебро, расхищайте золото! нет конца запасам всякой драгоценной утвари.»

(Наум. 1:9)

Глава первая

1

— Жанна! — крикнул Максим. — Привет, как дела?

Солнце сияло ярко.

Весна в этом году выпала на удивление доброй.

Еще не закончился май, но в самом теплом, непродуваемом углу двора — на сгибе «Г» -образного дома — уже зацвела сирень.

Казалось, грядущее лето будет бесконечным.

Не верилось, что когда-нибудь опять настанет зима — пора снега и слякоти, зимних шин и угрожающей дроби АБС перед каждым светофором.

Да и вообще, жизнь в тридцать два года несла ароматы сирени.

— Жанна! — позвал он еще раз.

Молодая стройная кошка — черная с белым нагрудником — прянула острыми ушками, услышав свое имя.

— Иди сюда, я тебя поглажу!

Она была домашней, но часто гуляла во дворе — сидела на скамейках, лежала под кустами, валялась на клумбах, присматривала за воробьями.

— Ты моя хорошая!

Жанна взглянула ему в глаза, сощурилась, отвернулась — как и положено при встрече с дружественным существом.

Посидев несколько секунд, кошка пробежала на газон и принялась драть ствол боярышника, растущего из крашенной автопокрышки.

При этом она косилась на Максима для уверенности, что он видит ее искусство точить когти.

— Молодец, Жанночка! молодец!

Утренняя встреча с кошкой наполняла хорошим настроением.

Видимо, даже у самого современного человека оставалась связь с живым миром.

Взвился резкий металлический вой — Жанна отскочила, взлетела на крыльцо.

— Ты зачем кошку пугаешь, Алексей! — сказал Максим, обернувшись.

Немолодой беззубый дворник выключил «болгарку», длинный шнур от которой тянулся в раскрытую дверь за подъездом.

— Да вот, Максим, шины режу, иначе не убрать. Надоело видеть эту порнографию, да и деревья выросли.

— Это тоже дело, — он кивнул.

— А ты на работу?

— Куда же еще? На Канары пока рано. Все впереди.

— Совсем изработался, Максим. Дома не бываешь, похудел, смотреть грустно.

— А что ты хочешь, Алексей? — Максим пожал плечами. — Мы не птицы божьи, которые не сеют не жнут, а кормит их отец небесный. Без работы никуда.

— И не говори. Деньга не надо, работу давай.

— Я по городу мотаюсь, как волк. А ты тут во дворе, как юла: то пилишь, то режешь, то метешь, то копаешь, а зимой еще и снег чистишь.

— У меня другой вопрос, — ответил дворник. — И я-то хоть в кондейке могу посидеть. Отдохнуть, немного выпить даже. А ты — днями на дороге.

— Зато встречаю тьму всяких девушек, — пошутил он.

— Девушки — это хорошо…

Тяжело вздохнув, Алексей поднял свою «болгарку».

Максим нажал кнопку брелока.

Белая «Шкода Октавия», давно заведенная и охлажденная, мигнула поворотниками, предлагая войти.

2

День в самом деле задался.

Радостный, Максим возвращался в офис.

В энергичном настроении он мчался по крайнему левому ряду, заботясь лишь о том, чтобы кто-нибудь не оказался слишком близко или не притерся сбоку.

Дорога, соединяющая части их длинного города, оказалась на удивление пустой.

Красное пятно, возникшее впереди, ударило по глазам.

У обочины стояла машинка из числа тех, которые Максим называл «ковшиками на колесах».

Аттестация имела веские основания.

Он полагал, что по размерам машина должна быть, как минимум, средней.

Помимо устойчивости при достаточной колесной базе, такая обеспечивала безопасность при столкновении.

Понятное дело, что ни один будущий автовладелец не планировал аварии.

Но все ходили под богом, забывать о вероятности не следовало.

Имея возможность, Максим завел бы «Линкольн Continental» с угрожающе выпяченной радиаторной решеткой и чувствовал себя хозяином дорог.

Когда-то его девушка, покупая первую машину, считала, что учиться надо на самой маленькой.

Отговаривая от выбора, Максим убеждал, что на маленькой машине научиться ничему невозможно, поскольку ее начнут зажимать — зато большой уступят дорогу из опасения.

Что выбрала та водительница, осталось неизвестным.

Не собираясь жениться, он избегал длительных отношений, ни с одной из девушек не встречался дольше нескольких недель.

Воспоминания промелькнули за секунду, в течение которой Максим резко сбрасывал скорость.

На машинах микро-класса ездили женщины, а они представляли повышенную опасность, поскольку могли в любой момент начать разворот через встречную полосу.

Проезжая мимо, он отметил, что «ковшик» не из дешевых: не какой-нибудь «Дэу-Matiz» или « «Чери-QQ», а «Мицубиси-Kolt».

Капот красной машины был поднят.

Максим всегда куда-нибудь спешил, считал минуты.

Но сегодняшние переговоры с клиентом посулили хорошие продажи и — как следствие — личный бонус, являющийся главным приоритетом жизни.

Удачу стоило закрепить бескорыстным добрым делом.

Кроме того, других самаритян на дороге не наблюдалось.

Он прижался к поребрику, затормозил, потянулся к панели, нажал кнопку с красным треугольником, потом включил заднюю передачу.

3

В «Кольте» сидела небольшая светловолосая девушка лет двадцати пяти и что-то искала в телефоне.

Максим отметил, что многофункциональный руль — за который она держалась свободной рукой, словно за спасательный круг — такой же красный, как и кожаный салон.

Красным были отделаны боковые дефлекторы; по сторонам «бороды» к рукояткам климат-контроля опускались красные полосы.

Все говорило о том, что машина не просто дорогая, а собранная под заказ.

Эта обшитая кожей лакированная жестянка из-под маслин наверняка стоила больше, чем его полноразмерная «Октавия» с DSG — за которую предстояло еще пять лет расплачиваться без продыха.

Вероятно, столь же эксклюзивной была и хозяйка.

Оставалось лишь удивляться, что сюда до сих пор не слетелась стая ухажеров, готовых поднять «Кольт» на плечи и отнести в сервис.

Но об этом подумалось лишь мельком.

Сейчас он был водителем, остановившимся для помощи другому водителю.

— Добрый день! — сказал Максим, подойдя и нагнувшись к открытому окну. — Что случилось с машиной?

— Ой!!!..

Девушка вздрогнула от неожиданности.

У нее было приятное, нестервозное личико и большие серые глаза, накрашенные очень скромно.

— …Не знаю, что. Ехала, ехала — вдруг ни с того ни с сего заглохла, теперь не заводится.

— Куда звоните? — спросил он.

— Сама не знаю. В голове все смешалось. Обычно звоню папе, но он в командировке.

— Ясно. А парню своему не пробовали?

Максим не уточнял информацию о занятости места — просто перебирал варианты, которые могли помочь.

— И не собираюсь. Он в машинах понимает еще меньше, чем я. Даже прав нет. Нулевой вариант.

— Ясно, — повторил он.

Судя по всему, девчонка попала в сложную ситуацию.

— Машина у вас какого года?

Вопрос был одним из главных, если предстояло определяться с ремонтом.

— Этого. Ей всего три месяца.

— Отлично, значит на гарантии. Покупали у официалов?

— На гарантии, да. Покупали в салоне.

— А есть у вас какая-нибудь карта «РАТ», брат, сват, еще что-нибудь, чтобы вызвать помощь на дороге?

— Не знаю.

Девушка пожала плечами — ощутимо тонкими под розовой кофточкой, сквозь которую просвечивали белые лямки.

— Что-то давали вместе с инструкцией, но все это лежит дома. Всегда обходилась папой. С прошлой машиной звонила, он присылал мастера.

Должно быть, папа у нее был большим человеком.

Кому-то могло — скорее всего, незаслуженно — повезти с таким тестем.

— Какая у вас коробка? — спросил Максим.

— Вот, автомат…

Она откинулась назад, давая увидеть черную рукоять с радикальной красной кнопкой.

Чехол селектора тоже был красным и наверняка кожаным.

Оформление этой машины разрабатывали знатоки дизайна.

— …А что?

— Двигатель может заглохнуть по любой причине. Где-нибудь на секунду пропал контакт — и все. Сейчас не заводится потому, что селектор стоит на «Драйве».

— Нет, я успела свернуть на обочину, потом перевела на «Паркинг». Папа велел всегда так делать, когда останавливаешься.

— Ну ладно…

Максим замолчал, раздумывая, стоит ли возиться с чьей-то высокообеспеченной дочерью.

Но водительская солидарность победила.

— …Ладно, придется вам помочь.

— Вы разбираетесь в машинах?

— Разбираюсь, но не в японцах. У них все слишком сложно. Отбуксирую вас в сервис-центр «Мицубиси».

— Спасибо, конечно, — девушка благодарно вспыхнула. — Но я…

— Не знаете, где это? — догадался он. — Не проблема, есть Яндекс-карты и навигатор.

— Не в этом дело. Я не умею ездить на буксире. Никогда не пробовала.

— А вот это серьезно. Можно разбить обе машины, и вашу и мою — причем за каких-то пять секунд.

— И что же мне делать?

— Ну… — Максим опять помолчал. — Что-нибудь придумаем, нет неразрешимых проблем. Трос у вас есть?

— Есть. В «Наборе автомобилиста».

— Доставайте. И буксировочную проушину тоже, надо ввинтить. В любом случае, даже если придется затаскивать на эвакуатор.

Пока девушка выбиралась из-за руля, с высоты своего роста он невольно увидел ее белую грудь, уходящую в чашечки бюстгальтера.

— Багажник откройте, пожалуйста! — попросила она. — Надо нажать снизу, слева от переднего сиденья.

Просунувшись в салон, Максим нагнулся, ища кнопку, которую низкорослые японцы определили черт-те куда.

Зажигание девчонка оставила включенным; приборная панель с тройным «колодцем» выглядела незнакомо, но значок бензоколонки, горевший под упавшей стрелкой слева, был интернациональным.

— Не надо ни троса, ни проушины, — сказал он, выбравшись наружу. — У вас кончился бензин.

— Значит, заправить — и поедет дальше?! Неужели все так просто?

— Вы много крутили, когда пытались завести?

— Раза три, не больше. Папа запрещает. Говорит, если машина не заводится, значит есть причины, а если крутить без толку, то можно что-нибудь повредить.

— Ваш папа совершенно прав, — Максим кивнул. — Будем надеяться, что бензонасос вы не заклинили. Поставьте аварийный знак, посидите минут десять, я привезу бензин, заведетесь и поедете дальше.

— Ой, правда? — девушка всплеснула руками. — Я заплачу. Наличных столько нет: заедем в банкомат или переведу по телефону.

— Все потом, и много не понадобится, у меня нет канистры, только бутылка. Но вашему…

«Ковшик» с языка все-таки не сорвался.

— …Котенку хватит километров на восемьдесят.

Он прошел к своей машине, достал из багажника пятилитровую бутыль с водой, вылил за обочину, тщательно вытряхнул капли.

— А разве в пластиковую вам нальют? — озабоченно спросила девушка. — Там написано…

— Если заправляться с умом, нальют даже в полиэтиленовый мешок, — Максим усмехнулся. — Единственного, чего у меня нет — маленькой бутылочки, чтобы сделать воронку и перелить вам в бак.

— У меня есть «Кока-кола», маленькая.

— Отлично, — ответил он. — Допивайте, пока я езжу: это не вода, выливать жалко.

4

После того, как Максим вернулся с бензином и машина завелась, они познакомились.

Девушка оказалась Жанной; имя расположило, хотя между ней и кошкой не были капли сходства.

В благодарность за заботы она предложила после работы заглянуть в гости, посидеть, послушать музыку и выпить кофе.

Приглашение Максим принял с радостью.

В далеко не подростковом возрасте он жил с родителями; каждая минута, проведенная вдали от них, воспринималась как подарок судьбы.

Вечер начался с того, что хозяйка предложила выпить виски.

Бутылку Максим видел в супермаркете — около кассы на специальном стеллаже — и знал, что она стоит почти десять тысяч.

Он приехал на «Шкоде», но подумалось, что если намек понят неправильно и отсюда придется уезжать, то раз в жизни можно вызвать такси.

В предположении относительно эксклюзивности девушки Максим не ошибся.

Отец Жанны занимал высокую должность в «Облгазе», был по сути олигархом за государственный счет.

Сама она работала там же в юридическом отделе — не начальником, а простым юристом, ни за что всерьез не отвечая, но имея приличную зарплату.

Ее собственная квартира была двухкомнатной и имела такую площадь, что в пролетарском квартале из подобной сделали бы целых три.

По всем параметрам владелица красного «Кольта» относилась к классу, с которым Максим не пересекался.

Люди, на которых с небес падали должности, машины и квартиры, не могли иметь ничего общего с человеком, задыхающимся от жизни в кредит.

Однако в Жанне не было «мажорной» спеси; она вела себя как обычная, милая девушка.

Вероятно, на дороге они познакомились не зря.

Шутка, брошенная поутру дворнику Алексею, оказалась пророческой.

После второго стаканчика виски Жанна выразила свой взгляд на жизнь.

— Замуж пока не собираюсь. Когда-нибудь, конечно, придется выйти. Причем за того, кого подгонят родители, — сказала она. — Но…

Пауза прозвучала значительно.

— …Но это за-мужество ничего не изменит. Я изначально свободный человек. Я кошка, которая гуляет сама по себе.

— Кошка, да, — он кивнул, подумав о другой Жанне.

— И до и после буду жить, как хочу. А хочу я жить так, как живу.

— Правильно.

— А живу я так, как хочу.

Он кивнул еще раз.

— В общем, Макс. Если ты не останешься до утра, я посчитаю свою жизнь неудавшейся.

Стало ясно, что намек не допускал превратных толкований.

«Шкоде» предстояло ждать, ждать и ждать еще раз.

Ночь прошла прекрасно.

В Жанне радовала абсолютная раскрепощенность во взглядах.

Максим ей понравился, о чем было сказано много раз подряд.

Это казалось странным, но умной дочери полуолигарха следовало верить.

Наутро они по очереди приняли душ, выпили кофе, съели по несколько полосок свежеподжаренного бекона из мраморной говядины, потом спустились во двор, сели в свои машины и разъехались в разные стороны.

Жанна отправилась в Облгаз, где появлялась каждый день.

Максим поехал в свою компанию по продаже телекоммуникационного оборудования, чтобы взять данные очередного перспективного клиента.

Расставаясь, они договорились, что будут встречаться так часто, как получится.

Глава вторая

1

— Все-таки ты для меня велик…

Кровать скрипнула, Жанна поднялась, оперлась на подушку; острые грудки со светло-розовыми сосками вздрогнули.

— …Велик.

— Задеваю тебе матку? — догадался он и тоже сел. — Так давно бы сказала, не стал бы так глубоко.

— Нет, не в глубине дело…

Девушка вздохнула.

— …Ты для меня просто слишком большой. По совокупности признаков. Во всех эпизодах.

— Не может быть, — возразил Максим. — Я никакой не большой. Самый обычный. Никто ни разу не жаловался.

— Я неверно выразилась…

Жанна отстранилась, узкие коленки поднялись забором.

— …Не ты большой, а я маленькая. То же самое, только наоборот.

— Ну…

Он потряс головой, не зная, что сказать.

— Так вот, в чем дело, Макс…

Девушка замялась, голос дрогнул.

— …Мне с тобой ужасно хорошо — и ужасно больно.

— Больно…

— Да. Ты разрываешь меня.

— Но…

— Ты понимаешь…

Она перевела дух, помолчала, затем продолжила.

— …Когда ты во мне, я улетаю на небеса.

— Когда я в тебе — тоже, — сказал Максим.

Слова содержали чистую правду; девушки, столь истово отдающейся сексу, он еще не встречал.

Каждый изгиб ее энергичного тела был создан для взаимного удовольствия.

— Но потом, когда кончу и остыну, все болит так, что не передать. Сидеть не могу, даже лежать мешает.

— Ужас…

Максим вздохнул.

— …Такого у меня никогда не бывало.

— А у меня бывает. Вот, посмотри…

Она раскинула ноги.

В точке схождения бедер среди рыжеватых волос приоткрылся пирожок — влажный и темно-розовый.

— Тогда нам, наверно, не стоит больше встречаться, — с досадой сказал он. — Я не могу причинять тебе боль.

— Ты меня не понял, Макс! — девушка повела головой, светлые волосы колыхнулись. — Я хочу заниматься с тобой сексом. Хо-чу. С тобой. Просто я так устроена…

Повисла пауза; Максим не подгонял.

— …Голова хочет, едва на тебя взгляну. А тело запаздывает.

Жанна опять помолчала.

— Вот начальница нашего юротдела… на пятнадцать лет меня старше, ей почти сорок. Представляешь?

— Представляю.

На самом деле представления о том, к чему ведет разговор, не имелось.

— У нее муж и два любовника. Один — директор строительного холдинга, второй — полковник полиции, замначальника УВД города.

— Представляю, — повторил он. — Ментовня — она такая. Пить, трахаться и брать взятки, больше им делать нечего. Один школьный приятель во времена, когда еще были казино, работал крупье. Рассказывал, что какой-нибудь дрянненький лейтенант ДПС мог за вечер спустить сто тысяч в рулетку и даже не поморщиться.

— Я не о ментах, о нашей Михалне, — возразила девушка.

— А что ваша Михална?

— Заводится с пол-оборота. Говорит, стоит подумать, как уже все намокло, легла, раздвинула ноги, через три секунды кончила.

Максим покачал головой.

Женщин подобного темперамента у него не бывало.

— У Михалны трое детей: старшая дочь и близнецы-сыновья. Живут со старой дурой матерью. Встречаться негде, оба любовника женатые. Я иногда ей даю ключи от своей квартиры. Так вот, за какой-то час она успевает и что-то приготовить и потрахаться от души.

— Сильная женщина, — сказал-таки он.

— Михална сильная, да. А у меня так не получается. Все заторможено. Я хочу, но пока заведусь, надо, чтобы ты в меня вошел, поработал, разогрел. К тому моменту, когда созрею, уже больно.

— И что нам делать?

— Пока не знаю. Но расставаться с тобой не хочу. Надо найти какое-то решение.

— Какое-то решение, — невольно повторил Максим.

Жанна встала с кровати, босиком подошла к окну, выглянула наружу.

На ее пояснице пестрела затейливая, синяя с красным, татуировка.

Как ни странно, она ничего не портила.

2

— И что ты от меня хочешь? что ты хочешь мне сказать?

Заведующий гинекологическим отделением городской больницы номер восемь, кандидат медицинских наук, Кирилл Александрович Звонарев грузно опустился в кресло.

Гробоподобный монитор, стоящий на краю стола, был оклеен желтыми постерами; доктор явно пренебрегал компьютером.

— Я…

Максим поерзал на диване.

— …Вообще-то хочу сказать, Кира, чтоб ты выкинул нахер это кинескопное старье и заказал себе нормальный дисплей. Ты завотделением, или как?

— Или так.

На столе зазвонил телефон; доктор поднял и опустил трубку.

— Макс, у меня без тебя полно дел. Давай завершать.

— Давай.

— Короче, что ты хочешь от меня услышать?

— Совет, — ответил Максим. — Дружеский гинекологический совет, что мне делать. То есть, что делать нам. Может, порекомендуешь какой-нибудь особый гель — скользкий и обезболивающий?

— Что делать, что делать…

Вздох прозвучал тяжело; кажется, вопрос был сложнее, чем думалось.

— …Значит, говоришь, твой пенис для нее велик?

— Выходит, так.

— Какого размера у твоей девушки отверстие влагалища?

— Как — какого? в каком смысле?

— Ну вот — такого, или такого, или такого?

Гинеколог сложил кольцом указательный и большой пальцы, пошевелил.

— Не знаю, не мерил.

— Я тебе что — бог святой дух, чтобы отсюда слетать ей в вагину и поставить диагноз? рассказать и про это и про то, про колечко золотО?

— Знаю только, что там узко. А можно расширить хирургическим путем?

— Ушивать ушивают — когда после родов вагина превращается в пещеру Салавата. Про обратное не слышал. Маммопластика другое дело, с грудью творят, что хотят. Аугментация, имплантация — любой каприз за ваши деньги. Вагиной никто всерьез не занимается. По крайней мере в нашем башкирнике.

— Надо же. А я думал…

— Какого диаметра у тебя пенис? — перебил доктор. — Или тоже не мерил?

Максим пожал плечами.

— Ну что ты тушуешься, Макс! Помнится, когда мы сидели за одной партой, ты был смелее. И гениталии рисовал на стене туалета так, что вся школа ходила любоваться.

— Это было давно…

— …И неправда.

Телефон зазвонил опять.

Заведующему не давали покоя.

— Макс, ну что ты, как мальчишка. «Того не знаю, сего не знаю…» Ладно, влагалище может растягиваться. Но пенис –неизменная твердь. По крайней мере, в нашем возрасте. Какой он у тебя? в самом деле очень большой?

— Обычный, — он встряхнул головой. — Я что, порнухи не смотрел, не знаю, какие бывают большие?

— Порнухи ты явно пересмотрелся, — возразил школьный друг. — Туда отбирают по величине. И мужчин и женщин. Влагалища у актрис такие, что молотят, как в ступке пестиком, а им ничего. Я тебя спрашиваю конкретно. Можешь ответить, или нет?

— Могу, спрашивай.

— Какой формы у тебя пенис?

— В каком смысле — «какой»?

— В смысле — прямой цилиндрический, или изогнутый, с утолщением посередине.

— Ну…

От таких вопросов можно было покраснеть; Максим смутился.

— …Кира, я как-то не ставил цели провести идентификацию своего пениса…

— Нет, вы на него посмотрите! — гинеколог покачал головой. — Приходит за советом, а сам ничего не знает.

— Но я же не думал… не собирался.

— Ладно, возьми мерную ленту, иди в туалет — там, в конце коридора, для медперсонала, ключ дам. Подрочи и измерь.

— Измерить?

— Да. Чтобы быстрее получилось — вот тебе помощь. Держи сиську мясисту.

Выдвинув ящик, доктор достал какой-то журнал, кинул на стол.

С цветастой обложки выпирала голая грудь.

— Только смотри, не забрызгай! Это не мой, с кардиологии дали полистать.

— Ты что, серьезно?!

Врачебная простота переходила пределы.

— Шучу, Макс, шучу. Меряй здесь, я выйду.

— Не надо никуда выходить. Все-таки что-то представляю. Смотри, примерно такой…

Максим встал, прошел к шкафу, взял с полки армянский коньяк в подарочной бутылке-сабле, указал приблизительное место, протянул другу.

— Если такой…

Гинеколог почесал затылок.

— …То вынужден тебя, Макс, огорчить — причем сразу по двум пунктам.

— По каким?

— Твой пенис не представляет ничего особенного. Средняя толщина, гигантом не назовешь.

— Переживу. Что второе?

— Второе хуже. Если даже такой размер доставляет твоей пассии боль, никакой гель не поможет.

— Но ведь она с кем-то встречается, помимо меня!

— Ну… Вероятно, у того пенис ничтожный, как у младенца. Вот примерно такой.

Поднятый Звонаревский мизинец ничтожным не казался, но Максим промолчал.

— Конечно, у нее может быть недостаточно эластичная вагина. Но, скорее всего…

Доктор произнес несколько слов на латыни.

— По-человечески можешь, Алексаныч?

— Да, извини… Узкий малый таз.

— А после родов не станет шире? — спросил он.

Слова о том, что замужество ничего не изменит в стиле жизни, была сказаны Жанной серьезно.

Максим рассчитывал, что их связь может продлиться сколь угодно долго.

— А она что? уже беременна?! — гинеколог расхохотался. — Ну ты даешь, братец Кролик!

— Да ничего она не беременна! — он взмахнул рукой. — Типун тебе на язык. Это я так, в плане перспектив.

— В плане перспектив, я полагаю, ее вообще будут кесарить.

— Будут что?

— Делать кесарево сечение. Потому что если все так, как ты описал, родить естественным образом у твоей девушки не получится.

— Так что нам-то делать?

— Вам — ничего. Говорю же, вряд ли что поможет. Если уж так от нее затащился — занимайтесь анальным сексом.

— Кира, я серьезно!

— И я серьезно, Макс. Иннервация женской промежности такова, что оргазм можно испытать чем угодно.

— Анального не люблю… — Максим покачал головой. — Пробовал когда-то пару раз, не понравилось.

— Тогда оставайтесь друзьями, а трахайтесь каждый с кем-то другим.

— То есть ты, писечный доктор, ничем не можешь помочь?

— То есть ничем не могу. Писечный или пиписечный — без разницы. Я доктор, а не шаман. Лечу, а не заклинаю. У вас физиологическая несовместимость, медицина тут бессильна.

— Кира ты, Кира…

— Ладно! — гинеколог махнул рукой. — Приводи ее ко мне. Осмотрю, может, что и посоветую.

— Попробую, — он с сомнением кивнул. — Если она согласится, конечно.

3

Максим шагал по своему двору.

Вердикт, изложенный старым школьным другом, удручал.

При этом тяга к Жанне не ослабевала; от невозможности быть с нею желание лишь возрастало.

Это, конечно, выглядело странно.

По большому счету, ничего сверхъестественного в этой Жанне не было — как, пожалуй и не могло быть для тридцатилетнего опытного мужчины, для которого секс являлся нормой жизни.

Но все-таки досада сверлила; решения не находилось.

Из-под коричневого «Лифана» метнулась черная тень.

— Жанна!..

Максим нагнулся.

Появление любимой кошки слегка просветлило.

— Жанночка, деточка…

Плотная шерсть была упругой.

— Миау!

— Жанночка, лучшая на свете…

Кошка привстала, подняла лапки, показала нагрудничек, обхватила его ладонь, нежно царапнула полувыпущенными когтями, столь же ласково укусила за большой палец.

— Жанночка, мое солнышко!