Бесплатный фрагмент - Землянка

Пролог

— Мы наблюдаем за ними долгие столетия и знаем о Земле и её жителях абсолютно всё. Например, то, что сегодня они приступили к глобальному освоению космоса, а наша планета рассматривается как новый дом для постоянно растущего населения Земли. В таких условиях изучение вселенской истории приобретает особый смысл. Без прошлого — нет будущего! И мы не сидим на месте. Лучшие выпускники университета отправляются на Землю, чтобы эффективно управлять её делами. Ваши родители, должно быть, помнят, как Синга Топур и Лорез Инге предотвратили ядерную войну. Эти смелые и храбрые девушки спасли и Вселенную, — говорил профессор Майски, один из самых известных преподавателей Тисильского университета.

После услышанного в лекционном зале воцарилась тишина. Молодые люди, юноши и девушки, были под впечатлением от пугающей речи лектора. А что ещё можно добавить? В средствах массовой информации часто говорят о подобном, ежедневно пишут об этом, но это воспринимается как фантастика, реклама, поднимающая рейтинг источника. «Значит, то правда! — звучало в голове у всех и каждого. Неужели земляне так опасны? Их технологии примитивны, а натуры слабовольны. Они так и не смогли облагородить Луну и Марс. Образование смешное, медицина печальная».

— Скажите, профессор, отчего же на Земле всё так плохо? Ведь там же есть и порядочные люди, и умные тоже есть, — спросила студентка из первого ряда.

Наверное, впервые в жизни Майски не знал, что ответить. Он и сам, прежде всего, как учёный не раз задавался таким вопросом. Да, наука на Земле развивается интенсивно и быстро, но почему-то её лучшие разработки остаются на бумаге. И право замечательное, прогрессивное, а преступность растёт. Да, хозяйство находится в полном упадке, кругом разруха, полная нищета и беспросветная бедность, в политике и во власти — коррупция. И институт семьи практически уничтожен. В один миг всё это не могло случиться. Но когда? Возможно, веков девять-десять назад. Где-то в двадцать первом столетии. Хотя историки до сих пор ведут острые споры. А, может…

— Профессор, а как выбирают людей на Землю? Добровольцев берут? — поинтересовался Макей.

Покончив с размышлениями о судьбе Земли, Майски ответил:

— Во-первых, никого не отправляют силой, только по желанию. Во-вторых, необходимо иметь образование по соответствующей специальности. В-третьих, безупречную репутацию. В-четвёртых, пройти дополнительное обучение. И, в-пятых, — он загнул пятый палец и откашлялся, — сдать специальный экзамен. Конкурс большой, но и дело того стоит. Когда-то я тоже был на Земле, — добавил профессор с ностальгией. — Теперь знаю, что погубило её: земляне не понимают, чего хотят. Из-за этого они суетятся, мечутся, распыляются по мелочам, не замечая главного. Так они и экологию запустили и чуть до очередной мировой войны не дошли. Давайте не будем повторять их ошибок.

Все были взволнованы. Побывать на другой обитаемой планете, увидеть жителей Земли вживую! Кто не мечтал об этом? Хоть в детстве, хоть сейчас? Хоть раз?

— А когда будет набор? — спросила отличница Аглина.

— В этом году его не будет. В прошлом много ребят было. Если надумаете, то в следующем можно попробовать. Придётся, как видите, подружиться с моим предметом. Без него нынче никуда.

Сотни загоревшихся безумной, пленительной идеей глаз проводили пожилого профессора. Студенты-историки решили сдать вселенскую историю на отлично, выучив материал от корки до корки. Перед ними великая миссия — спасение Вселенной. На кону жизнь всей деметровской цивилизации. Они уже знали, чего хотят.

Глава 1

Первая молитва из «Вернасы», главной книги деметровских молитв:

«Среди вечнозелёных лесов и золотистых полей, дарованных великим Домусом и прекрасной женой его Деметрой, живут деметровцы, подданные Тисильской империи и её Государя — Эмирхата.

Особое место в жизни всякого деметровца занимает вера в Бога. Никто не сомневается относительно происхождения всего сущего во Вселенной. За три дня великий Домус создал всё, что есть в настоящей действительности: в первый — Солярную систему; во второй — человека, а в третий — всё прочее. В любви и процветании живут деметровцы. Они уважают своего Государя, испытывают привязанность к родной земле, что кормит и поит их дарами своими, посылаемыми богиней Деметрой.

Люди должны жить по божьим законам: помогать, почитать, прославлять. Они должны сменять друг друга, рождаться и гибнуть, жениться и разводиться. Мужчина должен защищать свою семью, содержать её, а также родителей, воспитывать детей, трудиться на благо всего общества. Женщина должна быть покорною женой и дочерью, слушаться мужчину и быть ему верной, дарить и воспитывать детей, хранить семейный очаг, вести домашнее хозяйство. Дети должны уважать старших, беречь родителей, добросовестно учиться и помогать по домашнему хозяйству. Так будет веками. Это заветы божьи, что исполняются всяким деметровцем по доброй воле и в любом разуме.

Эмирхат — посланник великого Домуса, самый ревностный жрец Храма. Всё, что он делает, он делает во имя своего народа. Выбирая между личными и государственными, то есть общественными, интересами, Эмирхат должен руководствоваться последними и стремиться к общественному благоденствию. Власть передаётся по мужской линии, а именно от отца к сыну. Быть Эмирхатом — это великая честь, которая даруется великим Домусом и им же отнимается. Эмирхат должен быть честным с собой и своим народом, он обязан любить своих подданных и землю, на которой родился. Главная забота Эмирхата, как и всякого мужчины, продолжение рода: для того ему положено жениться уже с двадцати лет.

Каждому человеку, проживающему на этой богатой, плодородной планете, уготована своя судьба. Чтоб узнать её, деметровец может обратиться к тому, кто наделён великим Домусом способностями к предсказыванию, то есть к прорицателю или признанному народом историку будущего.

Верующему человеку помогают боги. Они облегчают боль, подсказывают верный путь, дают надежду. Боги помогают лишь тем, кто обращается к ним с искренней молитвой или настоящим раскаянием. Иным же они не отвечают. Но не только горячие слёзы и безысходность должны быть поводами для посещения Храма. Каждому верующему надлежит приходить в божий дом дважды в неделю. В случае болезни можно помолиться в своём доме. Сей текст читается подданным в начале каждой молитвы».

Глава 2

Уже давно во Дворце не видели такой суеты. Несколько девушек наспех готовили одежду: подбирали вещи по цвету и выпрямляли их гидрозом. Кто-то искал обувь, кто-то — роскошные украшения. А виной тому неожиданный выход в свет! Подобное обычно планируется заранее, но… Сегодня бабушка Эмирхата, не покидавшая своих палат годами, вдруг куда-то собралась.

На вопрос о причине этой суеты и суматохи пожилая горничная твердила:

— Кажется, вчера мадаме Лизабет читала книгу, где писалось, что движение продлевает жизнь. И потому, наверное, мадаме захотела поехать в спортзал.

Но такая версия звучала неубедительно. Дело было в другом, а в чём — никто не знал. Тем временем Лизабет Рославецкая была одета: на ней тёмно-синий костюм, кожаная шляпка, туфли на скромном каблуке и небольшая сумочка-клатч, украшенная дарумскими перьями.

— Не понимаю вашего недоумения, — обратилась ко всем разом Лизабет. — Думается, нет ничего удивительного в том, что я хочу встретиться с руководством университета. В этом году мой внук должен получить диплом. Я сильно беспокоюсь.

— Обещайте, что сговора не будет, — серьёзно произнёс Эмирхат, садясь во главе стола. — Я предпочитаю быть как все: без поблажек и наводящих вопросов.

— Мой дорогой! — пролепетала Лизабет. — Тебе давно известно, ты не можешь быть как все. И, в отличие от других студентов, у тебя много важных дел. Я была бы не против, если бы профессор Майски был более снисходителен к тебе.

— В том-то и дело, бабушка! Я несу ответственность не только за себя; мне непростительны ошибки.

Нинель, младшая и единственная сестра Эмирхата, всё это время слушала его внимательно. Она с нетерпением ожидала, когда брат объявит, что вскоре отправится на Землю. Но об этом речь не заходила по двум причинам. Во-первых, обсуждение даже возможности полёта может повлечь серьёзный скандал, который с утра ни к чему. Во-вторых, теперь Эмирхат не знал хорошенько: полетит или не полетит. Ему осталось сдать последний экзамен, затем принести присягу. На настоящем этапе ещё можно передумать и остаться: обратной дороги уже не будет!

Как и другие люди, Эмирхат с детства мечтал увидеть землян, но не на картинке, а вживую, по-настоящему. Очень хотелось поговорить с ними, возможно, подружиться. По мере взросления, обучаясь сначала в лицее, потом в колледже, он стал понимать, что не все земляне такие же замечательные, как деметровцы, что среди них мало умных, мало ответственных, словом, хороших, порядочных людей совсем немного. Тогда интерес к Земле усилился. Теперь его волновали уже другие вопросы. Почему так? Как всё изменить? Родные хвалили юношу за любознательность, а увлечённость земной жизнью списывали на возраст, подготовку к будущему правлению. Он был единственным наследником великой Империи, и ему многое прощалось. Однако полгода назад умер отец, и вся страна объявила Дамира Эмирхатом, новым Государем.

Он долго не мог прийти в себя. Несколько раз в последний миг откладывал коронацию, однако тянуть дальше было нельзя. Спустя три месяца после внезапной кончины прежнего Эмирхата он официально принял титул «Его Небесное Величество, Эмирхат Семнадцатый, Верховный Правитель Деметры и иных подчиняющихся ей территорий: Лориза, Эльтенты и Гасписа; Главный Законодатель и Высший Судия, Единственный Главнокомандующий Вооружёнными Силами Деметры; Государь и Повелитель Деметровской цивилизации», который ему сразу не понравился в силу своей напыщенности. А ещё власть пугала Эмирхата: она таила в себе много неизвестного и опасного. У людей, обладающих такой властью, как у него, всегда найдутся недоброжелатели и завистники. Сначала их будет немного, но потом, стоит поколебаться, проявить слабость или нерешительность, их количество резко увеличится. Каждый из них в отдельности и все они вместе будут представлять угрозу.

Смерть отца не выходила у него из головы. Будучи человеком средних лет, меланхоличным, а временами задорным и даже весёлым (чаще всего по праздникам), Эмирхат Шестнадцатый покинул этот мир слишком рано. Он мог бы править ещё сорок-пятьдесят лет, но что-то или кто-то заставило его умереть в сорок один год, в самом расцвете лет. Причину смерти установить не удалось. Во Дворце говорили, что за день до несчастия Государь был в гостях у давнего приятеля. Когда Эмирхат вернулся, все заметили, что он чем-то расстроен. Вечером мужчина был немногословен, необычайно задумчив, не слышал вопросов, думая о своём, смотрел в одну точку. И в палаты ушёл раньше всех. Решили, что устал: у него было два приёма. А позднее открылось, что ни у какого приятеля он не был.

Пошла догадка за догадкой, но правды так и не доискались. Самое интересное, что только сына насторожил беспорядок, царивший в палатах покойного. Никто из домашних не придал значения такому обстоятельству: неопрятность сопровождала Эмирхата Шестнадцатого с рождения. Но его наследник понял это по-своему. Уже после церемонии прощания он снова оказался здесь и приказал: «Ничего не трогать!» Его оставили одного. Только теперь Эмирхату стало ясно: хаос не случаен. На полу валялись не вещи, как прежде, а лишь бумаги, фотокарточки, старые-старые календари. Отец, несомненно, что-то искал. Но нашёл ли? Скорее всего, то, что было предметом поиска, как-то относилось к далёкому прошлому: слишком много старинных записок и писем. В ту минуту сын решил, что просто обязан продолжить дело родителя: если из-за этого ни с того ни с сего умер человек, значит, случилось что-то серьёзное, возможно, страшное и опасное.

И зачем отцу понадобилось обманывать родных? А эта история с приятелем? Эмирхат лично посетил места, где его отца видели в последний раз, узнал о продолжительности каждой встречи. Сначала он направился в Общественный дом. Там, исходя из сведений Учётного журнала, бывший Эмирхат пробыл недолго. Один из работников, угрюмый старик лет шестидесяти, сказал, что «Государь хотел кого-то найти, по годам-летам спрашивал, но, убедившись в том, что никого подобного нет, сразу же оглянулся на дверь». А перед тем покойный был в Тисильском университете. И этот визит не был включён в Перечень обязательных официальных встреч, то есть был совершён в личных целях. Государева охрана осталась во дворе. Получается, что никто не знает, к кому и зачем ходил Государь.

Пока молодой Эмирхат в очередной раз пытался выйти из этого замкнутого круга, возможно, чьей-то хитрой западни, Лизабет Рославецкая уже была у профессора Майски. Его, «мудрого старика», все уважали и одновременно боялись, и, пожалуй, только одна Лизабет не испытывала перед ним страха: они были большими друзьями в студенчестве и до сих пор являлись ими.

— Добрый вечер, мой друг! — Майски подошёл к гостье и взял её за руку, предлагая кресло.

— Я тоже рада встрече! Спасибо! — произнесла Лизабет и села. — Как дела нынче? Студенты радуют?

— И да, и нет, а в целом всё идёт своим ходом. Скоро экзамены, скучать некогда.

— В этом году на Землю отправятся новые специалисты. Я бы хотела ознакомиться со списком. Позволите?

— Конечно. Вот он, — Майски протянул ей документ и тоже сел.

Лизабет взяла в руки толстую-толстую книгу и, пролистав её до конца, вдруг вспомнила, что забыла увеличительные стёкла.

— Если Вы не против, — он взглядом пробежался по страницам. — Самые лучшие студенты, хотя я редко их хвалю. Кстати, Ваш внук тоже в списке, — последнюю фразу профессор произнёс почти шёпотом.

— Он не говорил мне. Давно ли?

— С открытия набора.

— Если честно, я не удивлена. Он всегда мечтал об этом. Но теперь ему нельзя лететь! Во-первых, он — Эмирхат, а, во-вторых, нельзя принести присягу самому себе. Ведь так?

— Да, абсолютно так.

— Не беспокойтесь, — сказала она тихо, — я улажу это. Ему будет нелегко отказаться от мечты, но долг перед народом превыше всего!

Немного помолчав, Лизабет добавила:

— Уже несколько месяцев меня мучит один вопрос. Как известно, врачеватели так и не установили причину смерти моего сына. У меня на этот счёт есть одно предположение, которым я хочу поделиться с Вами. Пару лет назад мне попалась в руки статья молодого учёного, преинтересная статья. Он писал об одной странной болезни. Его доводы сильно запомнились мне. Автор утверждал, что человек, узнав что-то ужасное, может умереть без видимых причин: без каких-либо заболеваний, отклонений, физических страданий. Смерть всегда наступает быстро и внезапно, а установить её причину не представляется возможным. Как Вы думаете, такое могло случиться с моим сыном? Этот автор прав?

— Лизабет, я открою Вам правду. Ваш покойный сын изъявил желание встретиться со мной. Он спрашивал о будущем нашего государства. Собственно ничего такого я не открыл, а только намекнул, что наше завтра может кардинально измениться. И всё дело в балансе сил, во взаимоотношениях между планетами. Сегодня на Земле живёт девочка, совсем юная, ей только восемнадцать земных лет. Она — выпускница десятого класса самой обычной школы. С ней я связываю будущее Деметры.

— Верите ли Вы в то, что говорите? Как может одна девочка, школьница, повлиять на судьбу всей Солярной системы? Это немыслимо!

— Ваш сын тоже так считал сначала, но потом я сказал ему, что она каким-то образом связана с нашей планетой: либо рождена здесь, либо имеет родителей-деметровцев или хотя бы одного родителя-деметровца. Иначе я не могу объяснить её высокие интеллектуальные способности.

— Скажите, а что мы можем сделать, чтобы предотвратить… это?

— Вы задали один из тех вопросов, на которые я не могу ответить. Древнее пророчество говорит, что от судьбы нельзя уйти, и я с этим согласен.

— В таком случае я… даже не знаю, что делать… Почему Вы не поставили в известность Государственный совет или Эмирхата? Или меня?

— Я надеялся, что узнаю больше и представлю полную картину.

— Значит, девочка, — мадаме задумалась.

— На вид обычная школьница, но не такая обычная, как кажется.

— В земном обществе для неё никогда не будет места, и в нашем тоже не будет. А как Вы думаете: она может перемещаться между мирами?

— По моим сведениям, девушка обладает такой способностью, но не осознаёт это. Как только она узнает о нашем мире, может случиться что-либо непредсказуемое.

— А можно ли как-нибудь установить происхождение этой девочки? Увидеть её?

— Установить происхождение помогут генетики. Но я знаю точно, что невозможно провести экспертизу без личного присутствия. А что касается её облика, то мы можем посмотреть на неё прямо из этой аудитории.

— Сейчас?

— Да, вот эта поверхность аналогична зеркалу. Мы будем смотреть из зеркала, а она — в него.

— Хитро придумано!

— Новейшее изобретение.

Спустя минуту беседа продолжилась.

— Это её мама? На мой взгляд, она — обычная земная женщина. А где отец девочки?

— Земляне не придерживаются традиционных ценностей, как мы. У них воспитываются одним родителем в лучшем случае, а в худшем — в детских домах или на улице.

— А сама девочка?

— Вот, — Майски протянул указательный палец вперёд. — Что скажете?

— Очевидно, она — землянка, но землянка необычная. Так что же мы решили?

— Предлагаю связаться с агентом и провести экспертизу, пока девочка будет спать.

— А вдруг она проснётся?

— Мы дадим ей снотворное, и она уснёт.

— Хорошо. Тогда займитесь этим лично, я не могу доверить такое чужому.

— Пусть так и будет.

— Спасибо, Вы — настоящий друг! А насчёт моего внука… не думайте. Я поговорю с ним. Мне пора, — она протянула руку, и он поцеловал её.

— До скорой встречи!

— До свидания.

Глава 3

Каждый год ночь с третьего на четвёртое сервиола граждане Евразийского государства проводят в подземном убежище, самом безопасном месте на Земле. Эвакуация начинается ближе к вечеру, когда значительная часть населения уже вернулась с работы и учёбы. Около восемнадцати часов во всяком населённом пункте раздаётся длинный звуковой сигнал, означающий, что евразийскому гражданину необходимо взять одежду, еду и выйти на улицу. Если человек живёт в городе, он может дождаться специального автобуса или отправиться в убежище самостоятельно. У сельского обывателя выбора нет: согласно Главному закону он обязан добираться своими силами, «в противном случае его ждёт погибель от иноземного разума».

В двадцать часов улицы города пусты. Лишь изредка на них можно увидеть людей в военной форме. Они неспешно обходят кварталы, желая и одновременно боясь обнаружить что-либо подозрительное и опасное. И, хотя встреч с инопланетянами до сих пор не было, в народе продолжают ходить различные басни и сказки. Потому правительство, чтобы не дискредитировать себя, идёт на ряд «жертв»: увеличивает расходы на изучение космоса и на выплату заработной платы всем, кто днём и ночью оберегает человечество.

Этот день отмечен красным цветом во всех календарях, хотя он не является ни праздником, ни выходным. Наоборот, третьего сервиола все вооружённые силы находятся в состоянии повышенной готовности. И, разумеется, население тревожится и беспокоится: большая нагрузка на транспортную сеть не позволяет ехать быстрее, а времени мало. Через два часа после сигнала двери закроются, и тогда все, кто не успел, останутся на земной поверхности, а это не сулит ничего хорошего!

В последнем зале убежища расположились мать и дочь. Одна достала бельё для штопки, другая — учебники и тетради. Издалека летит запах жареной картошки и лука: какая-то незнакомая женщина готовит ужин для своего ребёнка-инвалида. В другом углу несколько мужчин играют в карты. Где-то дерутся, где-то ругаются. Царит атмосфера типичного земного вечера, только все люди вместе в одном помещении.

Закончив с бельём, мать принялась за вязание, а Кательса легла на узкую софу и взяла книгу. Прочитав пять страниц, девушка уснула. В домашнем халате и с расплетённой косой она всё равно оставалась прекрасной. Эта убогая обстановка, окружавшая Кательсу с рождения: постоянная брань в магазине, на улице и в школе, насмешки одноклассников и учителей, грубость соседей и прохожих — не сделала её злой и жестокой.

Она рано пристрастилась к чтению, книги составляли для неё особый, идеальный мир, ту реальность, в которую ей всегда хотелось попасть. Девушка уже мечтала о любви; ей, самой доброй и нежной, представлялось, что она — героиня невероятного романа, которая вскоре найдёт того, кто предназначен судьбой, и будет с ним счастлива. Но та любовь, что была возможна и принята всеми на Земле, для Кательсы — подобна смерти. Пошлость, разврат и низменные, животные инстинкты сегодня распространены повсеместно, и их цинично величают любовью! Это кощунство и полная деградация общества, но разве кому-то есть до того дело?

Сегодня Кательса была очень утомлена, как и в любой вторник. В этот день в школе проводятся уроки астрономии, после которых она ещё долго не своя. Жанет говорила с учительницей, но та так и не разрешила изучать данный предмет дома. Каждую неделю девушка приходит на урок и каждый раз смотрит учебные фильмы про строение Вселенной: видит, как взрываются звёзды, как чёрные дыры поглощают целые галактики, как Земля сближается с Солнцем… После астрономии она выходит из школы и идёт домой. И долго увиденное тревожит её. Она постоянно думает о том, что где-то на Венере дуют ужасные ветры, что Солнце «съело» Меркурий и что, пока люди занимаются обычными делами, а Земля вращается, на бескрайних просторах Вселенной происходят ядерные взрывы и иные катастрофы… А ещё она знает, что всё, что случается в космосе, оказывает прямое влияние на земную жизнь. И ей становится страшно! Страшно от своей беспомощности, бессилия, обречённости… Она ничего не может сделать! Одна. Да и не одна тоже.

Начались «Новости». У старого телевизора собрались все обитатели зала. Главным событием дня стало появление корабля-призрака на Тимурском побережье. Очевидцами стали трое рыбаков. Они неторопливо расставляли сети, и вдруг перед ними за пару минут возник огромный лайнер. И не только лайнер, но и его пассажиры, и члены экипажа! Люди бегали по палубе и что-то кричали. Рыбаки, почуяв неладное, позвонили в Службу безопасности. Через час специалисты прибыли на место и забрали на свой борт всех, кто оказался на очередном «британике», а сам корабль транспортировали. Корреспонденты канала «Евразия. тв» взяли интервью у некоторых пассажиров. Все они в голос утверждают, что были в неведомой, райской стране и что нынче 28 век. Ни у кого из врачей не вызывает сомнений тот факт, что все эти люди не в своём уме. Однако предварительное расследование показало: возраст пассажиров соответствует возрасту, указанному в документах. Кроме того, точно такой же корабль с точно такими же пассажирами действительно отправлялся в рейс, но три века назад.

— Ты слышала про корабль-призрак? — спросила мать, когда Кательса проснулась.

— Да, мама. Это событие испугало меня. Где же они были целых триста лет? И почему совсем не постарели?

— Правильные вопросы, дочка. Думаю, на них ответят не скоро, если вообще когда-нибудь ответят, — сказала мать с сожалением.

Против обыкновения ужин прошёл в молчании. Кательса весь вечер смотрела на мать, но та была глубоко погружена в свои мысли, словно хотела поделиться чем-то сокровенным, но не решалась. Наконец Жанет взглянула на дочь, сердце резко защемило.

— Я давно собиралась кое-что сказать тебе, — начала она сдержанно, — теперь самое время. В свете последних событий я хотела напомнить, что ты — самое дорогое, что у меня есть. Ради тебя я готова пожертвовать собой.

— Зачем ты говоришь это, мама? — спрашивает девушка недоумевая. — Я знаю это твёрже всех наук.

— Запомни! — мать перешла на шёпот. — Если кто-то спросит тебя: «Кто твои родители?» — ты должна отвечать, что ты — землянка, а твои родители — земной мужчина и земная женщина. Запомнила?

— Но кто меня спросит?

— Не важно. Кто бы ни спросил, ты должна отвечать только так.

— Хорошо, мама. Я запомнила, — произнесла Кательса уверенно. — Временами мне кажется, что у тебя есть какая-то тайна.

— Да, я храню одну тайну, но раскрыть её не могу: она принадлежит не только мне. Поверь, так будет лучше для тебя.

Кательса кивнула головой, соглашаясь с матерью. С самого обеда её мучит один вопрос, одно сомнение.

— Что-то случилось? Сегодня вторник, я помню, — сказала мать и пересела на софу, ближе к дочери.

— Да, случилось. Наверное, ты будешь смеяться, но в последнее время мне кажется, что за мной следят.

— Когда это началось? — спросила Жанет с беспокойством.

— Точно не могу сказать. Недавно. Например, сегодня, когда я стояла возле зеркала, а ты сидела на диване, я ощутила чьё-то дыхание из-под стекла. Это длилось несколько секунд, но было.

— Почему ты не сказала сразу?

— Не знаю. Но мне и теперь это кажется.

— Ты много учишься, дочка! На лето мы поедем за город, свежий воздух пойдёт тебе на пользу, — Жанет постаралась улыбнуться. — Обещаю!

Поздней ночью, когда девушка уснула, мать размышляла о том, что узнала. «Неужели это правда? — думала она с негодованием. — Неужели спустя столько лет он вспомнил о дочери? Откуда узнал? Чего хочет? Какая участь ждёт мою девочку? Как бы я желала, чтоб он отстал от неё раз и навсегда! Кательса — моя дочь и больше ничья! Так пусть так и будет дальше! Я не могу допустить, чтоб кто-то сделал ей больно! Я должна уберечь её!»

В ту ночь Деметра максимально приблизилась к Земле. Профессор Майски, глядя в стеклоскоп, прошептал: «Следующей ночью!»

Глава 4

Тайная лаборатория. Несколько студентов-старшекурсников склонились над широкой кушеткой. Профессор Майски вместе с двумя генетиками сидит в самом углу и изучает результаты исследования.

Вдруг Кательса открывает глаза. Удивлённые и напуганные, студенты не находят ничего другого, чем сделать «пациентке» ещё один укол. Белый потолок, голубые стены, две девушки и трое юношей в медицинских халатах. «У них третий глаз! Невозможно! У них третий глаз!» — мысленно повторяет Кательса, не в силах произнести это вслух. Мариса, без пяти минут врачеватель, берёт в руки шприц с сильнейшим снотворным и безжалостно замахивается. Кательса опять теряет сознание.

— Этого не может быть, — говорит Майски и встаёт со стула.

— Мои приборы никогда не ошибаются, — объясняет один генетик.

— Мои ассистенты всегда работают на совесть, — добавляет второй генетик.

— Мне необходимо сообщить руководству, — произносит Майски и, повернувшись к студентам, добавляет. — Мариса за главную.

— А что, если она снова проснётся?

— Закройте занавески, я скоро вернусь, — доносится из коридора.

Лизабет Рославецкая ожидала в приёмной. Всю прошлую ночь она не спала, и это было видно по её усталому взгляду. Сегодня утром должно выясниться что-то невероятное. Эта мысль заняла пожилую женщину так сильно, что ни о чём ином не думалось. Как предотвратить глобальную катастрофу? Как поступить с девушкой по совести и закону? Землянка стояла у Лизабет перед глазами. Такая, как в том отражении в зеркале, как на фотографии, добытой недавно.

— Какие вести, мой друг? Что-нибудь известно?

— Лизабет, я даже не знаю, с чего начать, — начал он растерянно. — Это так неожиданно и странно, что сложно поверить.

— Что же показал тест? Вы были правы?

— Тест определил, — Майски протянул собеседнице отчёт, — что в Кательсе течёт кровь правящей династии. Трудно принять такое, но это правда.

— Разве это возможно? — на минуту Лизабет усомнилась. — У меня двое сыновей, и всех внуков я знаю в лицо. Невозможно, невозможно, — она развела руками.

Майски уже не слушал её. Он смотрел в открытое окно и размышлял о том, что узнал. «Нужно что-то решать», — говорил ему внутренний голос и не давал никаких вариантов. А что решать? В его ли это компетенции? Сейчас Лизабет спросит его как лучшего друга, как мудрейшего профессора, как вернейшего из подданных, и ему придётся отвечать.

— Выходит, что девушка — землянка лишь наполовину?

— Да. Её мама — землянка, а отец — деметровец.

— Можно ли установить, кто именно является отцом?

— Конечно, — ответил он смиренно. — Коллекция биоматериалов Вашей семьи поможет сделать это за пару минут, но нужно ли?

— Если речь идёт о моей семье, а тем более о престолонаследии, то нужно.

— А разве она может наследовать?

— В наших законах об этом не пишется.

— Лизабет, иногда правда бывает неприятной и даже горькой.

— Мой друг, я готова ко всему. К тому же здесь имеет место государственное преступление.

— И Вы лишите жизни любого, кто окажется её отцом? А если это Ваш близкий родственник? Ваш сын? Тогда нужно будет сообщить Эмирхату.

— Будет лучше, если никто и никогда не узнает об этом. После того, как я получу ответ, землянка перестанет занимать наши думы.

— Простите. Мне нужно идти, — он резко поднялся.

— Она пришла в себя?

— На несколько секунд, хотя ей вкололи серьёзный препарат. Сейчас девушка спит.

— Я хочу посмотреть на неё, — сказала Лизабет, вероятно надеясь, что это поможет решению вопроса.

Майски и Лизабет договорились не будить землянку, а потому они потихоньку вошли в лабораторию. Мариса сидела возле Кательсы и держала её за руку.

— Она шептала во сне, но всё невнятно, — сказала студентка, заметив вошедших.

— Спасибо, Мариса, — отозвался профессор. — Позови генетиков и можешь быть свободна.

Пришёл один из генетиков и сел в тот же угол, что и прежде.

— Много лет прожила на свете, а таких волос не встречала, — заметила бабушка Эмирхата. — А какого цвета глаза?

— Зелёного, — был ответ.

— Прелесть, — Рославецкая улыбнулась. — Красавица.

— Для исследования всё готово.

— Начинайте! — Лизабет махнула рукой.

Кательса спала. Ей, очевидно, снился кошмар. Её руки то и дело вздрагивали, а длинные пушистые ресницы поднимались и опускались.

— Мой друг, а не кажется ли Вам, что она на кого-то похожа?

— Значит, Вы тоже заметили? — Майски просиял. — Конечно, она похожа на Вас в юности. Феноменальное сходство!

Мадаме подошла к кушетке ближе. Теперь, находясь возле землянки, Лизабет испытывала странные чувства. С одной стороны, Кательса, эта милая, прекрасная девушка, нравилась ей; было что-то особенное в её чертах лица, что-то близкое и родное; это выражение она где-то уже видела. Но где и у кого? Решительно не помнила. А, с другой стороны, нельзя забывать о той опасности, которую таит в себе сей ангелочек. Красота — страшная сила. В этом Лизабет убедилась на личном опыте, когда любивший её без памяти супруг изменил ей с другой и той другой стала землянка. Её младший сын Давер тоже попал под чары земной девушки. А чем это кончилось? Он загубил себя и своё будущее. На очереди Дамир, её внук. Уж его-то она убережёт!

Генетик по очереди загружает образцы: сначала Лизабет, потом её детей и внуков. Результаты не заставили себя ждать.

— Готов озвучить вердикт, — послышалось из угла. — Вы уверены, что хотите это знать? — генетик обратился большей частью к Лизабет.

Мадаме кивнула.

— Хорошо. Генетическим отцом девушки является, — он перевёл дыхание, — Давер Рославецкий.

— Спасибо Вам! — сразу же отозвался Майски. — Вы помогли раскрыть дело далёких лет.

— Всегда к Вашим услугам! — генетик встал, учтиво поклонился и, убедившись в том, что его присутствие более необязательно, удалился.

Лизабет и Майски последовали его примеру. Им было тяжело. Обоим. Сегодня они узнали то, что произошло за их спинами давным-давно, то, что они упустили, не заметили в своё время.

— Мне стыдно! Как же мне стыдно! — сказала Лизабет слабым и тихим, чужим голосом. — Мой сын… мой любимый сын совершил государственное преступление. Как же так? Куда это годится? Скажите мне, скажите хоть что-то, — женщина, некогда сильная и могущественная, теперь беспомощно повисла на плече Майски.

Он ещё никогда не видел её такой слабой.

— Прошу Вас, Лизабет, успокойтесь и возьмите себя в руки! — произнёс он, отстраняясь. — Когда в дело вмешиваются чувства, возможно всё! Что сделано, то сделано; лучше подумать о наших последующих действиях.

— Да-да, Вы правы, — ответила мадаме, возвращаясь в реальность. — Во-первых, мне нужно встретиться с Давером, нам есть о чём поговорить. А, во-вторых, позаботимся о землянке. Я уже приняла решение на этот счёт: девушка немедленно отправится в Общественный дом, где и проведёт остаток своих дней.

— Я не ослышался? — впервые Майски возмутился. — Она — Ваша внучка, наследница большой и процветающей Империи! В конце концов, Кательса — человек, мы не можем так поступить, это противоречит всем людским законам.

— Вот видите, Вы уже симпатизируете ей! — сквозь слёзы ответила Лизабет. — А теперь подумайте, что случится, если Дамир влюбится в неё? В неё нельзя не влюбиться! Я более всего боюсь именно этого, за Империю боюсь.

— С чего Вы это взяли? — не отступал профессор. — Если он женится, то даже не взглянет.

— Мой друг, у меня горький опыт! К тому же моего мужа не удержали даже брак и дети. Послушайте, эта девчонка может привести к перевороту. Я знаю, что у нас есть враги, готовые ухватиться за любую возможность. А мой внук молод, у него нет ни практики, ни авторитета, у Империи нет наследника. Я не могу поступить иначе.

— Я понимаю Ваши опасения и разделяю их, а потому предлагаю вернуть её домой, она скоро всё забудет.

— Мой друг, я очень благодарна Вам за участие и советы. Знайте же, что это решение далось мне нелегко. Однако государственная необходимость требует, чтобы я поступила именно так.

— Тогда я позвоню в Общественный дом и договорюсь об её содержании.

— Попросите самый строгий режим. Сделайте документы на новое имя.

— Какое имя Вы выберете для девушки?

— Рогнеда. Оно всегда мне нравилось.

— Как будет угодно.

Тем же вечером девушка проснулась в другом месте, где не было ни белого потолка, ни голубых стен. В комнате стояли две кровати, похожие на больничные. На одной из них лежала она, Кательса, на другой — трёхглазая женщина.

Глава 5

Когда-то давно, лет восемнадцать назад, Давер Рославецкий был самым завидным женихом во всей Империи. Каждая девушка мечтала стать его женой, а в сердце юноши жила одна Рогдалина, скромная дочь дворецкого. О бракосочетании ещё не было объявлено, однако их уже привыкли видеть вместе. Лизабет недолюбливала «выскочку» и менее других ожидала этого союза, хотя и не показывала. Она хотела, чтобы рядом с её сыном была та, что выберет сама Лизабет, но вышло иначе.

Будучи энергичным молодым человеком, Давер решил отправиться на Землю, чтобы изучить психологию землян и написать по этой теме большой научный труд. Рогдалина полностью поддерживала его и готовилась к первой разлуке. Семья Рославецких в связи с данным событием раскололась на два лагеря. Большинство, естественно, было против: лететь нельзя, это опасно, ты — наследник престола и тому подобное. Неожиданно для всех Эмирхат Шестнадцатый одобрил решение брата, его слово оказалось сильнее прочих аргументов.

Давер был счастлив. Он в тот же день обратился к народу с речью, в которой сказал, что не считает себя каким-то особенным и для развития деметровской науки готов на всё. Его провожали, как первооткрывателя, хотя к тому времени экспедиций на Землю было предостаточно. Сам факт того, что такая важная особа совершает такой выдающийся поступок, только увеличивал доверие к правящей династии и лично к Даверу.

Согласно плану миссия отправлялась на три месяца; потом выяснилось, что придётся задержаться ещё на три, но Давер был только рад этому. Спустя шесть месяцев он вернулся домой. Рогдалина, конечно, ждала его больше всех. Ей хотелось поскорее выйти замуж, родить детей и сделать Давера счастливейшим из людей. С самого начала девушка была уверена, что он вряд ли станет правителем: у Эмирхата уже был сын — но жить в Тисильском дворце она и не мечтала. Рогдалина искала обычной жизни, полной любви и согласия, но этим замыслам не суждено было свершиться.

Давер, воплотивший заветное желание в реальность, возвратился совершенно иным человеком. Он стал сторониться людей, избегать шумных приёмов и весёлых праздников. Его обращение с родными было холодным. Эмирхат Шестнадцатый удовлетворил просьбу Давера и подарил ему небольшой особняк в одном из тихих районов столицы. Теперь мужчина не держал прислуги, только несколько человек остались при нём. На пару лет забросил науку и преподавание. Все были удивлены его поведением, подозревали, что что-то случилось там, на Земле, а он не любил разговоров о «земной» жизни.

А через год Давер явился во Дворец и подписал Акт отречения от престола. Это был опасный, рискованный шаг, но уже никто не мог повлиять на Давера. Все приставали к нему с вопросами, ждали объяснений, он лишь пожимал плечами и повторял: «Так надо!» И его оставили в покое.

Эмирхат Семнадцатый уважал и любил дядю. Живое воображение подсказывало ему, что у Давера добрая натура, что не мог он просто так взять и обидеться на всё человечество. И, конечно, с дядей были связаны самые яркие воспоминания. Племянник любил его, как отца, даже сильнее: может быть, потому что чувствовал родственную душу или потому что видел его редко. И, разумеется, Эмирхат знал о путешествии, совершённом Давером в молодости. Именно эта старая история настроила Дамира на решительные действия. Но что делать теперь, когда он стал Государем? Этого молодой Эмирхат не знал и затем ехал к Даверу.

В тёмной зале отыскал он дядю. Тот сидел на невысоком табурете и читал. Из-за книги, которую мужчина держал в руках, не было видно лица. Эмирхат вошёл тихо, почти крадучись, как в детстве, но Давер уже заметил его присутствие.

— Простите, я не вовремя, — начал Эмирхат, как бы извиняясь.

— Государь — это всегда вовремя! Как же я рад! Мы давно не виделись.

— Я приехал за советом, дядя.

— Что же это? У меня гость, а мы даже не присели. Добро пожаловать в мой уютный домик! Пройдём на кухню, — показал налево.

— Хорошо.

Давер суетился. За все эти годы (годы затворничества) у него почти никого не бывало, кроме иногда заезжавшего брата. На столе появились блюда и напитки, всё, что лежало для «особого случая». Наконец дядя сел.

— Ты возмужал! А я на днях вспоминал, как ты бегал за мной мальчишкой. Были времена, да!

— Да, были, — согласился Эмирхат.

— Ты приехал по делу, я слушаю.

— Ещё при жизни отца я решил отправиться на Землю. Мне казалось, что получится уговорить Государя, чтоб он разрешил мне, как Вам когда-то, но Государь умер. Теперь, когда до мечты осталась пара шагов, я вынужден отказаться от неё из-за нового титула.

— Мы не можем ничего изменить, это воля великого Домуса.

— Но если бы Вы стали Эмирхатом, я смог бы осуществить своё желание, — Дамир, вероятно, надеялся на чудо.

— В твоём случае будет правильнее отказаться от этой мечты.

— Но ведь Вы не отказались.

— С тех давних пор я уже не один раз пожалел об этом! — произнёс дядя с печалью в голосе. — И мне не хочется, чтобы то же случилось с тобой. Я знаю, что это такое.

— Разве Вы не следовали зову сердца? В своё время мой отец взял Вашу сторону. Сегодня Вы можете взять мою.

— Твоё положение, дорогой племянник, сильно отличается от моего. Ты — теперь Государь, а я как был вероятным кандидатом в правители, так и остался. Мне ничего другого не оставалось, как найти иную дорогу в жизни. Тогда я занялся наукой. У тебя всё по-другому, ты рождён, чтобы править. К тому же сейчас трон шаток, и тебе следует отражать не только внешние, но и внутренние угрозы.

— А разве готовится смута?

— Нет, но это только пока. Род Крастенечей до сих пор держит на нас обиду.

— Не проще ли отстранить их от всех дел?

— Основания? Нет, врага нужно держать под присмотром.

— Вы убедили меня, — ответил племянник, сдавшись. — Завтра я сообщу Майски.

— Замечательно! — Давер улыбнулся. — Кстати, я хотел обсудить с тобой один вопрос.

— Что за вопрос, дядя?

— Это касается смерти твоего отца. В некоторой степени я виноват, — начал Давер с сожалением.

— В чём виноваты?

— За день до гибели, перед тем, как возвратиться во Дворец, брат заехал ко мне и рассказал, что Майски увидел государственный переворот, то, что Крастенечи что-то замышляют. Эта новость убила твоего отца. Сначала я, признаюсь, ничего не понял, но потом, уже после его кончины, мне открылся весь ужас пророчества. Майски никогда не ошибается.

— Но это же бред! Мои подданные уважают и любят меня, никто из них не способен на такое!

— Лидером революции будет не деметровец.

— Тогда кто же?

— Землянка. Её зовут Кательса Ахматова, и она — моя дочь.

— У Вас нет детей.

— В своё время я отказался от брака и семьи, но в моей жизни была любовь, настоящая любовь.

— И все эти годы Вы скрывали это? — каждое признание дяди удивляло Эмирхата ещё сильнее, чем предшествующее.

— Я не ведал, что у меня есть дочь, но, когда узнал, устроился наблюдателем за тем городом. Я желал, чтобы никто о ней не знал, но недавно она исчезла, мама ищет её, но безуспешно. За день до кончины твой отец, желая предотвратить угрозу, стал разыскивать её на Деметре, но не нашёл. Тогда он приехал ко мне и попросил уберечь Империю — я обещал ему. Обещал, что всегда буду рядом с тобой и сделаю всё, что потребуется.

— Если она не знает, кто она, можно ли ждать от неё опасности?

— В том-то и дело, что девушка может стать куклой в руках Крастенечей.

— Мы должны найти её первыми! — произнёс Эмирхат, вставая.

— Я догадываюсь, где её прячут. К слову, двое твоих подданных вершат государственные дела за твоей спиной.

— С ними мы тоже разберёмся.

— Какова будет участь моей дочери? Мне бы хотелось, чтоб она вернулась к матери.

— После всего, что она увидела и услышала, возвращение невозможно.

— Надеюсь, ты передумаешь. Другого мне не остаётся.

— Как человек я понимаю Вас: Вы — прежде всего, отец. Но как Эмирхат искренне сочувствую, — ответил племянник, садясь в карету.

Глава 6

Прошла неделя с тех пор, как Кательса «переехала» в Общественный дом. Ещё никогда в жизни она не была так несчастна. Дни, однообразные и скучные, тянулись долго. Здесь были все условия для проживания человека, но Кательсе не понравилось тут с самого начала; а ещё со временем стало казаться, что она попала сюда случайно, по ошибке. Уже много раз девушка объясняла, как зовут и кто она такая, но никто не понимал её речи. Везде: в коридоре, столовой, во дворе — люди говорили на неведомом языке. Она просила бумагу и ручку, хотя бы карандаш, но бесполезно. Это было бесполезно!

День начинался с утренней зарядки. Все от мала до велика заходили в общую комнату, затем в помещении появлялась фигура тренера. Это был пожилой мужчина в отличной физической форме, и он, как и все, имел третий глаз. Кательса смогла привыкнуть ко всему, кроме глаза на лбу. Как только к ней подходил трёхглазый человек, девушку охватывал ужас, она хотела куда-то бежать, звать на помощь, кричать… После того, как Кательса впервые увидела соседку по комнате, она потеряла сознание. Жар и бред продолжались два дня. Врачеватель, приглашённый заведующей, стал давать больной настой из целебных трав. В итоге она быстро поправилась, но её лицо всё равно осталось бледным.

После окончания упражнений и скромного завтрака из овощей и фруктов все обитатели Дома шли в медицинский кабинет, где им ставили прививку. Зачем это делалось, Кательса не знала. Но ей повезло: процедуру успели осуществить лишь дважды. Почему-то всякий раз после укола ей становилось плохо: она задыхалась и падала в обморок. Испуганная соседка звала врачевателя, который в течение трёх-четырёх часов пытался вернуть Кательсу в действительность. Учитывая эти обстоятельства, инъекцию заменили таблетками, которые не производили такого опасного эффекта.

«Неужели мне суждено погибнуть в этом странном месте? Молодой! Я ещё ничего не видела в жизни! А мама? Она не сможет без меня. Она говорила, что я — единственное, что у неё есть. Так вот что мама имела в виду, когда просила запомнить!»

Все живущие в Доме люди легко смирились с уготованной долей, но Кательса была не из тех, кто быстро сдаётся. Несколько попыток бегства провалились: государственная охрана работала на славу. А сегодня девушка ждала Клира, с которым познакомилась после болезни. Он один, в отличие от иных людей, был нормальным, двуглазым человеком и знал евразийский язык. Клир пообещал, что поможет ей выбраться в обмен на «пустяковую» услугу. Сказал, что обратится к влиятельным людям, но нужно время, и теперь Кательса надеялась на милость высоких господ. «Он собирался прийти вечером, — думала она, сидя в общей комнате. — Клир должен дать ответ, и потому лучше быть ближе к входу». Не найдя, чем себя занять, Кательса стала расчёсывать свои великолепные локоны. Несколько мужских голосов послышалось вдали. Не успев заплести косу, Кательса, ещё не зная, кто идёт, встала и пошла навстречу. Высокий симпатичный мужчина в военной форме быстро подошёл к ней и резко взял за руку. Она, недовольная такой наглостью, повернулась к нему и что увидела!

— Уберите, уберите от меня это чудовище! Дьявол! — девушка громко закричала.

Жители Дома, услышав крик, разбежались по комнатам. Кательса тоже побежала прочь. Она ещё не успела осознать происходящее; инстинкт приказывал: «Беги!» — и девушка подчинялась ему, а не разуму.

Кательса уже преодолела коридор и приёмную. Теперь она спускалась с крыльца. Страх был настолько силён, что девушка мчалась вперёд и не смотрела под ноги. Ещё чуть-чуть и споткнулась бы, растянулась, но Кательса, сама того не ожидая, словно пролетела над пятью последними ступенями.

Эмирхат размеренным шагом следовал за ней: он был уверен в охране, и ему некуда спешить. «От неё всего можно ожидать! Она смелая, дерзкая, бесстрашная и… красивая. Хотя нет, я не могу сказать, что она красивая: не успел разглядеть хорошенько. Наверное, все смутьяны такие. Нельзя допустить, чтобы из-за неё с моей Империей что-то случилось. Единственный способ спасти народ — уничтожить землянку, но одного оскорбления для того мало. А как же человеческие законы, законы морали, справедливость наконец? Но ведь никто и не узнает об её смерти, как и о появлении. А совесть? Как же с ней-то быть?»

Добежав до середины двора, девушка оглянулась назад и заметила улыбающегося мужчину лет тридцати. Давер протянул руки вперёд.

— Помогите, спасите меня! — Кательса со слезами бросилась в его объятия. — Это чудовище догонит меня! Помогите!

Отец впервые в жизни прижал дочь к своей груди, и долгожданное чувство родительства вскоре озарило его разум и сердце.

— Этот человек не обидит тебя! Я его знаю, тебе нечего бояться, — произнёс он тихо.

— Нет, вы, вы все ничего не понимаете! — она продолжила плакать. — Я — землянка! Мой отец — земной мужчина, а мать — земная женщина! Верните меня домой! — с этими словами Кательса вырвалась из рук Давера и побежала в сторону ворот.

Государственные охранники приготовили оружие и только ждали приказа. Неожиданно для всех раздался оглушительный выстрел, и землянка упала на мягкую траву. Давер что есть силы бежит к ней: хочет понять, куда попала пуля и смертельна ли рана. «Это было бы жестоко, — думалось отцу, — в один день найти и сразу потерять единственного ребёнка. Смилуйся, великий Домус! Спаси мою девочку! Я никогда и ни о чём не просил тебя, так помоги мне сейчас!»

Кательса лежит с закрытыми глазами. Ветер теребит её огненно-рыжие волосы и сушит лицо, мокрое от холодных слёз. У девушки больше нет сил. Она не понимает, сон это или явь, вокруг ещё слышны чьи-то голоса. Всё перемешалось в голове, и теперь Кательса жалеет лишь о том, что осталась жива, а значит, страдания продолжатся.

Эмирхат, польщённый результатом, подходит к дяде, желая посмотреть на лицо жертвы. Видя, что землянка ранена, к тому же потеряла сознание, Дамир догадывается, что погорячился, что это уже слишком даже для него. Хотя, с другой стороны, Кательса могла и через забор перепрыгнуть, а он всего лишь «подрезал ей крылья». Естественно, Эмирхат продолжает делать вид, что всё по плану, так и надо, но в глубине души он начинает жалеть о случившемся.

— Ты чуть не убил её, — в сердцах замечает Давер.

— Она заслужила! — отвечает Дамир сурово. — Охрана, погрузите её в карету!

Трое крепкого сложения мужчин, поклонившись, приближаются к раненой. В ту же минуту появляется заведующая.

— Что такое? Кто стрелял?

— Добрый вечер, мадаме, — отзывается Давер. — Девушка хотела сбежать, и потому Эмирхату пришлось применить оружие.

— Вы забираете её? С такой раной? Она потеряет много крови и умрёт в дороге. Нужно остановить кровотечение.

Все смотрят на Эмирхата: как он скажет, так и будет. Дамир, считая себя виноватым и проклиная свой поступок, отвечает:

— Делайте, только быстрее. Нам нужно успеть до ночи.

— Государь! Поймите меня правильно. У меня распоряжение: я не могу отдать Рогнеду кому бы то ни было, в том числе и Вам. Я за каждого здесь в ответе. И мадаме Лизабет будет сердита на меня, — заведующая исполняла свои обязанности.

— Делайте всё, что необходимо, а девушка поедет с нами. Надеюсь, Вы не забыли, кому служите? — в его голосе послышались властные ноты. — Прежде всего, Вы должны подчиняться мне и только потом — членам моей семьи. Это ясно?

— Да, Государь.

Через полчаса Давер и Дамир ехали в карете. Дорога пуста, кругом тихо и темно. По обеим сторонам горят фонари. Изредка раздаётся собачий лай, но почти сразу же умолкает: хозяин выходит во двор, грозит пальцем и животное прячется в будку. Разговор не клеится, каждый смотрит в окна и думает о своём. Дамир не желает признавать собственную неправоту, гордость не позволяет ему, а Давер всё ещё сердится.

Кательса спит, но и во сне она мила. Краски потихоньку оживают на лице, дыхание и пульс становятся ровными и спокойными. Эмирхат (всё-таки сердце не камень) берёт девушку за руку. Холод её ладони обжигает его горячую ладонь. В это самое мгновение Дамир испытывает доселе неведомое ему чувство. До настоящей секунды мужчина и не подозревал, что руки могут быть такими ледяными и безжизненными. А кто виноват в этом? И почему ему стыдно? Эмирхат осторожно отпускает её ладонь.

— Одного не пойму: зачем ты стрелял? А если бы она умерла? Что было бы тогда?

— Я не пожалел бы об этом, — Эмирхат отвечал так со злости, на самом деле он считал по-другому.

— Перестань! Ты не можешь думать подобным образом. Ты, как никто другой, должен знать цену жизни.

— В любом случае она — преступница. Я намерен оградить её от общества.

— Это неправильно, — возразил Давер. — Она — моя дочь и твоя сестра, ты обязан защищать её.

— У меня только одна сестра — это Нинель. Ладно, — Эмирхат вытянул правую руку вперёд. — Давайте посчитаем, сколько государственных преступлений она совершила. Во-первых, оскорбление Государя.

— Она не знала, что ты — Государь. И на её месте я вообще стал бы драться.

— Хорошо, — ответил Эмирхат. — Положим, это не в счёт. А второе преступление?

— Какое второе?

— Преступный сговор с Крастенечами. Заведующая представила записи с камер, на которых видно, как Ваша дочь встречалась с Клиром. Мы оба знаем, кто он.

— Но моя девочка не знала этого, она искала спасение.

— Её спасение было в Общественном доме, там она могла сохранить свою жизнь.

— Она не сумасшедшая, чтобы жить в Общественном доме.

— Если останется на Деметре, то обязательно ею станет.

Закатное солнце, внезапно появившееся на дороге, ласкало лицо Кательсы. Её алые пухлые губы что-то шептали. Она была прекрасна в своём бессилии, своей слабости. Временами Эмирхат бросал взгляд в сторону девушки. И в эти моменты сердце Дамира таяло, он думал о том, что уже никогда не увидит её, что уже никто не коснётся её сладких губ, не услышит её бархатного голоса… В такие минуты молодой человек не мог на неё злиться, жалел, что сделал больно. Но это продолжалось недолго: на смену справедливому гуманисту приходил грозный Эмирхат, Государь и властелин, который должен оберегать народ от любой напасти, серьёзный и деловой человек, временами вспыльчивый, что объясняется молодостью. Давер, видя перемены в поведении Дамира, боялся одного, что тот станет тираном. Когда-то в детстве отец сказал Даверу: «Правитель должен быть жестоким, если он будет таким, то народ, по крайней мере, будет если не любить, то бояться своего Государя!» История с пророчеством и землянкой — очередное испытание, которое великий Домус посылает молодому Эмирхату, это его шанс показать мудрость или беспощадность. «А что сделал бы ты на его месте?» — спрашивал Давера внутренний голос.

— Я бы отправил её домой, — ответил дядя вслух и удивился этому.

— Вы желаете расстаться с ней?

— Ничего не поделаешь. Тебе я нужен больше.

— А если Крастенечи найдут её снова? Привезут сюда?

Дамир колебался. Ещё час назад дело было решено, а сейчас он опять на перепутье. Эмирхат снова взглянул на Кательсу. «Жалко её, она не виновата, но кто виноват?» — думалось ему.

Глава 7

Церемониймейстер Ливья стоял у входа и беспокоился: на часах вечер, а гостей нет и нет. Эмирхат был взволнован: он уже дважды заходил в центральную залу и дважды возвращался в свои палаты. Во Дворце повисла тишина, никого из членов правящей семьи не было видно. Лизабет, чувствовавшая себя виноватой, весь день не показывалась. Лимара ещё утром отдала все распоряжения относительно трапезы, а Нинель готовила подарок землянке, с помощью которого хотела подружиться с ней.

Наконец, послышался какой-то шум. Ливья вышел из Дворца и увидел нарядную карету, запряжённую любимыми конями Государя. Неудивительно! Давер Рославецкий — желанный гость, несмотря на долгие годы затворничества. А ещё многим слугам было интересно посмотреть на землянку, и Ливья гордился и хвалился тут и там, что увидит её первым. Он учтиво поклонился гостям. Растерявшаяся Кательса хотела что-то сказать, но Давер опередил дочь:

— Во Дворце только два человека владеют евразийским языком: это я и Эмирхат. Можешь не пытаться: тебя никто не поймёт.

— Вы пойдёте со мной к …? — спросила девушка, не желая называть имя своего мучителя.

Отец понял её, но ответил не сразу. Он шёл осторожно и неспешно. Теперь это крыльцо было бесконечным. На кону их судьба! Что же решил племянник? Недавно Дамир говорил, что землянка — его личный враг, а сегодня — приглашает во Дворец. К добру ли? Давер не знал, но в законах разбирался. Наверное, Государь хочет, чтобы они простились с семьёй; у осуждённых есть такое право, но осуждённые ли они, если суда не было? Хотя суд устроить недолго, к тому же Эмирхат — Высший Судия. А, может, он остыл? Обдумал и взвесил? Как бы это было хорошо!

Ливья аккуратно открыл двери и впустил гостей.

— Государь спрашивал о вас, — начал слуга по-тисильски и, заметив, что девушка не понимает, продолжил, обращаясь к мужчине. — Эмирхат ждёт Вашу дочь. Я провожу её.

— Я переведу это, — ответил Давер.

Кательса смотрела в другую сторону. По выражению её лица можно было сказать, что она разочарована. Девушка почему-то ожидала увидеть что-то завораживающее, но в центральной зале ничего подобного не было: обычный стол, несколько кожаных диванов, ни картин, ни фотографий в рамках. Это всё-таки Дворец или что? Неужели ни у кого из живущих здесь нет вкуса? Или денег на хорошего дизайнера?

— Эмирхат желает говорить с тобой наедине, — перевёл отец. — Ливья проводит до палат.

— Но разве это прилично, чтобы девушка оставалась наедине с мужчиной? — возразила дочь. — Вы сами сказали.

— Во-первых, он не мужчина, а Государь. Во-вторых, твой старший брат. И, в-третьих, замечательно воспитан.

— Он хотел меня убить и даже стрелял!

— Забудь, — ответил Давер спокойно. — Это был политический ход, об этом лучше не вспоминать.

Ливья показал лестницу на второй этаж. Ни души. Куда все делись? Спрятались? Значит, ей никто не рад. А отец говорил, её примут с радушием и теплом. Он, безусловно, подбадривал, поддерживал её дух. Да разве так встречают долгожданного родственника? А вот и та большая дверь. С самого утра такое чувство, что от неё одной многое сегодня зависит. Отец признался, что совершил государственное преступление, теперь ему грозит смерть; а ещё поведал, что его племянник неколебим, уважает закон и иногда вершит правосудие. Будет ли Государь снисходителен к дяде? И что ждёт её? Сможет ли она когда-нибудь вернуться домой?

Дрожь в руках прошла. Тянуть время бессмысленно. Кательса робко открыла дверь, её взгляд упал в угол комнаты. За широким письменным столом сидел Эмирхат. Она перешагнула порог, дверь резко захлопнулась. Но он не шелохнулся. Не видел или не хотел видеть? Тогда зачем звал? Вот она, его жертва, давай уже мучь её! Государь! Кательса подошла к стене и стала ждать. Эмирхат, осознав, что пауза затянулась, отложил книгу, которую читал, и поднял голову. Первое, что бросилось в глаза, рыжий цвет её волос. На Деметре рыжеволосых людей не было, и потому это смотрелось магически. Также он заметил, у неё зелёные глаза. Молодой человек был уверен: сочетание рыжего с зелёным — божий дар, который преподносится лишь необыкновенным людям. И почему он не увидел это вчера? До того судьбоносного выстрела.

Его глаза скользнули по её фигуре. Кательса была в красном платье. Дамир вспомнил, что вместе с запиской отправил сундук с десятком платьев. Девушка могла выбрать любое, но она почему-то облачилась в цвет крови и плоти, цвет страсти и огня. Это был вызов! «Кательса, ты такая смелая, жаль, что ненадолго», — думалось ему. Она была в красном платье, открывавшем её худые плечи и тонкие руки от локтя. Густые огненно-рыжие волосы касались лопаток. Так вот какая ты, девушка из снов! Настоящая королева! Он уже готов бросить к её ногам всю Империю.

— Пройди на середину, — начал Эмирхат, вставая.

Она немного отошла от стены, но в середине палат не оказалась.

— Я пригласил тебя во Дворец, — он старался быть суровей, — чтобы обсудить одно дело. Догадываешься, какое?

— Отец говорил мне. Его будут судить? — её голос дрожал.

— Скажу больше: он будет казнён! Но, — Эмирхат подошёл к ней, — ты можешь спасти его, если окажешь мне услугу.

Кательса смутилась. Неужели есть что-то такое, что может сделать только она? И для целого государства! Почему никто другой не может? Здесь точно есть какой-нибудь подвох: скорее всего, неприличность или пошлость последует. Она не доверяла ему. Да и с чего бы вдруг? Может, для кого-то он и Государь, но не для неё. В этом мире ей всё чуждо, задерживаться тут желания нет.

— Я очень хочу помочь отцу, — ответила девушка, подумав, — однако так же сильно мне хочется вернуться домой, на Землю.

— Если справишься, сможешь вернуться домой.

— Что и когда я должна сделать?

— Ты должна остаться на Деметре и сыграть политическую роль. На это уйдёт примерно один деметровский год.

— Но это невозможно! Мама сойдёт с ума без меня! И я ещё не окончила школу! Потом не возьмут даже уборщицей.

— Мыть пол — предел твоих мечтаний? — спросил он надменно.

— Мы с мамой — бедные.

— Значит, ты отказываешься? А жаль! Твой отец будет расстрелян на рассвете, — добавил он с издёвкой, — или он может выбрать другой вид казни, например, выпить яд или прыгнуть в костёр.

— Нет! Я согласна, согласна, — произнесла девушка, отступая. — Но я ничего не знаю!

— У нас замечательные педагоги. К тому же ты можешь больше, чем думаешь, — он просиял.

— Могу я предупредить маму? Год — это очень долго. Она даже не знает, где я.

— Пока не выучишь язык, об этом не может быть и речи! И вообще, — в этот раз Эмирхат подошёл вплотную, — мои приказы не обсуждаются.

Кательса попятилась к двери. Он снова приблизился к ней, она оказалась между стеной и своим недавним обидчиком, несостоявшимся убийцей. Предвидя её намерение, Дамир схватил девушку за руки. Сопротивление было сломлено. Кательса попыталась увернуться, но было поздно! Он уже поцеловал её, но не так, как целуют сестру! Отец говорил: он — твой брат, он не мужчина, он — Государь, Судия! Как же! Этот человек уже дважды переступил закон.

В тот момент она ненавидела его больше всего на свете! Её представления о любви были наивными и детскими. Мама часто говорила, что идеальные мужчины бывают только в книгах и ждать принца — прожить впустую. А Кательса мечтала о семье, настоящей, полной семье, в которой есть оба родителя и дети. Такие семьи она видела в романах давно ушедших веков. Теперь, в 31 веке, всё было иначе: мужчины меняли женщин, как перчатки; женщины одни растили детей; а большинство было обречено на бездетность или сознательно её выбирало.