Бесплатный фрагмент - Заратустра. Капище Тенгри

Дисклеймер

В этом темном мире должно быть время на веселые приключения, иначе как жить. Данный роман носит сугубо просветительско-развлекательный характер и написан с любовью и глубоким уважением к наследию и культуре Великой степи. Все персонажи и ситуации в истории вымышлены, совпадения с реальными личностями и событиями — чистая случайность.

Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя.

А вы хотите быть отливом этой великой волны

и скорее вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека?

Ф. Ницше, «Так говорил Заратустра».

Пролог

Ему снился кошмар.

Он точно понимал, что это кошмар. Аналитический ум позволял вычленять из фантасмагорий подсознательного зерна здравомыслия.

Но легче от этого не становилось. Пещера, куда он проваливался во сне, от ясности ума не становилась шире или светлее.

Наоборот, он все четче понимал, что своды и стены сдвигаются, готовые похоронить его здесь навеки.

«Даже, когда мое бытие закончится, мое тело иссушится здесь — во мраке. А затем камень раскрошит кости в пыль. А время завершит процесс выветрив из памяти мира воспоминания обо мне».

Жутко было не только от мысли, но и от слишком реальных стен сухой и душной пещеры. Слишком осязаемые стены в кошмаре, слишком сильная тафофобия.

Это было его воспоминание? Или развитое воображение придумало эту погребальную пещеру не то легендарного воина, не то его собственных предков?

Не важно. Главное, что в этом кошмаре от тонул в каменном полу, неожиданно сделавшемся вязким. А стены сделались бьющими волнами. Камни, песок, тлен — все наваливалось, погружало, погребало под собой.

Человек открыл рот в попытке сделать глоток воздуха, но песок проник и туда.

«Я здесь умру?»

Пошире открыл рот. И понял, что у него вырвался крик.

Он проснулся, мокрый от холодного липкого пота. В ушах только собственное прерывистое дыхание и шум ветра, гуляющего в темных кронах за окном.

Посмотрел на улицу — деревья черной жирной полосой перекрывали весь двор. Выше более светлыми красками серого и черного клубилось небесное марево.

Ветер колыхал очертания крон, будто гребни волн, погруженных во мрак. И в этот момент человеку казалось, что ночное море готово захлестнуть этот мир и поглотить все вокруг — двор, дома, силуэты внутри комнаты и его самого. Но ощущение этого бескрайнего пространства только порадовало неспящего. Кошмар погребальной пещеры остался в черной бездне забытья.

Было душно. Он встал и отправился на кухню.

Прохлада воды разлилась по желудку и успокоила мысли.

Он снова лег, чтобы теперь уже крепко уснуть до положенных шести утра.

I

Утром, в момент самого открытия кабинета Кафедры археологии, этнологии и музеологии Казахского Национального Университета, в дверь постучали. Но стучавшему никто не ответил.

Тогда человек сам вошел в офис.

— Здравствуйте? — скорее спросил, чем воскликнул молодой блондин в ухоженном костюме без пиджака, но в жилетке.

— Кто там? — послышалось из соседнего кабинета кафедры, примыкавшего к приемной. Оттуда вышла молодая заспанная секретарша. — Да, вы что-то хотели?

— Доброе утро! Меня зовут Гари, я пришел по вопросу вакансии ассистента.

Девушка тут же открыла файл на компьютере и пробежалась по списку глазами.

— Мы не давали такой вакансии, — секретарша смерила парня оценивающим взглядом: высокого, но нескладного. Будто бы блондина, но с выцветшим оттенком пшеницы.

— Эмммм, — Гари засуетился и достал из кармана брюк смартфон, — вот смотрите. Он показал открытую вкладку в соцсети.

— Аааа… — поняла девушка, — это вам к профессору Тлиеву. Он… а… вот и он.

В этот момент в приемную вошла группа преподавателей, что-то обсуждавших на ходу.

— …Зарик, и ты снова предпримешь эту бестолковую попытку? — спрашивал пожилой мужчина у своего молодого коллеги.

— Да куда еще!.. Уже в третий раз, Тустра!.. Третий раз ты пытаешься найти курган Бумына-кагана… Ну нет его на картах… Нет!.. Угомонись, — втолковывал молодому пухлый мужчина в шляпе, — стопчешь только зря свои боты…

— Господа, коллеги, профессора, да я готов хоть сто пар обуви стереть в пыль. Но от своей цели не отступлю.

— Ой, Аллах… — вздохнул четвертый преподаватель.

Тут вмешалась секретарша.

— Профессор Тлиев, к вам вот молодой человек… по объявлению.

Из группы выделился тот самый молодой профессор в легких черных штанах и синей клетчатой рубашке с закатанными рукавами, а-ля норвежский дровосек. Он зорко взглянул на Гари. Парню показалось, что в серых глазах ученого при ярком утреннем свете блестели зеленые огни. «Или это тут такое освещение?.. Кабинет-то старый…»

— Юноша?.. — вдруг усмехнувшись, уточнил профессор Тлиев. — Это замечательно. Но почему вы не с рюкзаком? Вы точно мое объявление прочли?

— Да, ваше, профессор Тлиев. Я видел информацию о том, что нужно взять все необходимое для поездки в археологическое исследование…

— Не просто поездку, а длительную поезду, — прервал его Тлиев. Он хоть и был внешне моложе всех своих коллег, стоящих в приемной, но, когда он говорил, все замолкали.

— Вы магистрант. Акцент не местный… Британские острова?.. Любопытно… Ваше имя…

— Гари, сэр… Я из южного Корнуолла, по обмену приехал в прошлом году. А в этом перевелся с исторического на археологию.

— Хех, по твоим стопам, Зарик, — усмехнулся старый преподаватель.

— Никаких сэров тут нет, юноша. Ваше полное имя.

— Гарольд Ллойд, профессор.

— Гарольд, — ученый резко протянул руку для знакомства, — вы готовы к длительной поездке?

— Эммм, да…

— Отлично! Тогда для вас я Заратустра Тлиев или просто Профессор. Я ожидал, что мы сможем выехать уже через час, но раз вы без багажа, то отправляемся сейчас же. Все детали по дороге.

— Но, профессор. Я все же предпочту зайти в общежитие за своими вещами… решил не таскать их на кафедру.

Заратустра Тлиев снова взглянул на собеседника своими серыми глазами из-под темных бровей.

— Что ж… полчаса. Служебная машина стоит на парковке. Жду там. Да, Гарольд, не забудьте подписать нужные бумажки у нашей прелестной Алии.

— «Бумажки»? — вдруг напряглась секретарша. — Это так вы называете важные документы о командировке, профессор?

— Это он, любя, Алиюша! — громко шепнул пожилой ученый.

Коллеги расхохотались.

— Тогда и ваша зарплатная ведомость, профессор, тоже обернется «бумажкой» и «случайно» затеряется у меня на месяц, — съязвила молодая секретарша.

— Пожар работы воспламеняет твои прекрасные глаза, моя дорогая, — парировал Тлиев с безоговорочной улыбкой на худом лице.

— Юноша весь ваш, Алия. Гарольд, жду у машины.

И вышел из кабинета.

Гари сбегал за уже собранным рюкзаком в кампус общежития и вернулся в приемную за документами.

— Простите, а профессор Тлиев… он всегда такой? — спросил украдкой парень.

Сейчас в кабинете они с Алией были одни — преподавательский состав разошелся.

— Заратустра? — переспросила Алия. — Да. Я тут третий год. А он все не меняется. Все ищет ненайденные клады, отгадывает нераскрытые тайны. Последние полгода новый бзик — поездка в Семей.

— А что там?

— Да какое-то очередное капище… в этот раз Тенгри. Думает, что сможет удивить всех. А мы-то знаем, — она слегка понизила голос, — мне профессора сказали, что там ничего нет.

— Это мы посмотрим.

— Ты подписывать будешь? — пухленькая Алия протянула Гари документы. — Дальше ты не пройдешь, пока не подпишешь бумаги.

Девушка улыбнулась.

— Слушай, — Гари тоже перешел на Ты, — я на археологической кафедре новенький… ты мне скажи, с профессором Тлиевым можно… ну, сговориться? Нормально общаться? Или он, как остальные…

— …сноб?.. Трудно сказать, — секретарша пожала плечами, — Он себе на уме. С таким именем это не удивительно.

— Кстати, да. Почему он Заратустра? Кличка, что ли?

— Вроде нет. В удостоверении так и написано, сама видела. Мне он сказал, что у него родители любили копаться в Зороастризме.

— Понятно… Но звучит странно для казаха…

— Эй, что за неуважение!

— Прости.

— Да я шучу, — девушка снова улыбнулась, немного ближе придвинув свой стул к Гари, — Он же такой же казах, как я англичанка… а-ха-ха-ха!.. Но вот с головой у него точно не лады.

— Почему?

— Ну ехать в Абайскую область, зная, что там творится…

— А что там? — Переспросил Гари.

— Ну… как… ты не слышал что ли?.. Бастуют они вместе с ВКО… промышленники отделиться хотят…

— Честно, не слышал. Я же не местный. А год — это маловато, чтобы узнать о всех тонкостях жизни в Казахстане.

— А ты откуда? Напомни.

— Из Корнуолла. Это на юге Великобритании.

— Ой, как интересно! И выглядишь необычно… симпатичный вроде.

— Ладно, — Гари стало неловко. Хотя к вниманию противоположного пола он привык, но неловкость это не уменьшало, — я уже пойду.

— Хех. Начало семестра, а они уже в командировки ездят… везет.

— До свидания.

— До свидания.

Магистрант, полный мыслями о путешествии с новым преподавателем, спустился по широкой лестнице и, пробежавшись по вестибюлю корпуса, вышел к парковке.

Сколько ж дорог у ног моих лежат.

Вперед, друг! Ноги уж бежать хотят.

Такими словами встретил Заратустра Тлиев своего нового подопечного. Он стоял у автомобиля, груженного всем необходимым для экспедиции.

— Мы что поедем прям из Алматы на восток Казахстана… в Семей?! — Вдруг до Гари дошло.

— Хм. Мне показалось, что вы более проницательный юноша… Конечно же! Мы поедем на этой «ласточке»!.. Никаких самолетов, никаких поездов!.. Только мы, дорога и «ласточка».

— Это старый «Форд»…

— А вот тут, Гарольд, вы правы. Это не Роллс-Ройс.

Заратустра второй раз за их знакомство улыбнулся и, хлопнув парня по плечу, сел за руль.

— Вы со мной?

— Я уже подписал документы…

И снова улыбка профессора.

— Отличный ответ.

Ехать через полстраны — так себе перспектива, но Гари не хотел отступать от цели. К тому же заряд энергии от этого чудного преподавателя магическим образом передался и самому студенту.

Уже через час, «собрав» по пути все пробки мегаполиса, профессор и магистрант выехали на капчагайскую автостраду.

Путь предстоял не близкий — почти пятнадцать часов без остановок. Это время Заратустра решил потратить на погружение своего нового ассистента в материал.

— Я тебе все расскажу, Гари, о цели нашего визита в Абайскую область. Но для начала надо совершить один звонок.

— Профессор, разве нам можно на Ты?

— Мы уже не в стенах университета. Цени эту привилегию.

— Я понял.

Заратустра набрал на смартфоне номер и вывел на громкую связь.

— Да, профессор Тлиев.

— Раф, приветствую тебя. Ты на громкой связи. Поздоровайся с нашим новым коллегой, будь добр.

Из трубки вздохнули.

— Хэй, привет… кто бы ты там не был. Я Рафаэль, помогаю профессору с наладкой оборудования, — голос был уставший и смирившийся.

— А я Гари, рад знакомству. Пока просто привыкаю к компании и окружению.

— Сочувствую.

— Больше воодушевления, Раф! — вставил Тлиев.

— Да, в общем, в лагере я уже установил все необходимое. Софт работает отлично. Буду курировать вас удалено.

— Рафаэль, расположился в Семее, — уточнил Заратустра.

— А мы?

— Мы, Гари, будем ночевать в нашем лагере, у самых раскопок… непривычно?

— Еще бы…

— И снова сочувствую, — раздался сонный голос технаря.

— Я позвоню, как только мы прибудем на место.

— Удачи, профессор.

Один разговор закончился, следующий начался. Сперва Заратустра предупредил, что остановки в пути все же будут, затем провел небольшой опрос.

— Скажи мне, Гари, вот ты приехал в Казахстан и устроился на кафедру археологии. Причины не столь важны. Но огонь в глазах я вижу. Значит, тема интересна. Хочу знать, почему.

Гари, сидевший на пассажирском кресле, посмотрел в окно и несколько мгновений молчал.

— Вам… тебе честный ответ?

— Ради них и живем.

— Я сначала хотел соврать, — выдохнул парень и продолжил очень серьезно. На эту тему он по-другому не мог, — рассказать, как меня упрекал отец — известный в Британии археолог — и на зло ему я решил уехать подальше… в Казахстан. Но это не правда… точнее не совсем правда. Я сюда приехал и к вам напросился ради памяти о моей маме.

Заратустра на секунду оторвал взгляд от дороги и пристально посмотрел на ассистента.

— А что с ней?

— Она родилась здесь, познакомилась с отцом. Но умерла уже в Корнуолле. Она любила Казахстан своей особенной любовью… Она тоже была археологом и много мне рассказывала о красотах этой страны, о ее памяти и истории.

— Решил таким образом уважить ее?

— Типа того, — пожал плечами парень.

Он снова отвернулся к боковому окну и опустил стекло. Молодое лицо приятно погладил свежий осенний ветер, будто любящая рука взъерошила светлые волосы.

Начало сентября — прекрасное время для путешествия через степи номадов. И Гарольд Ллойд, еще ни разу не покидавший Алматы, впитывал сейчас величие этой красоты, держась на грани между восхищением и томным удивлением.

Теплая грусть волнами пробегала от его пальцев к сердцу и обратно, когда Гари смотрел на начинающие желтеть луга, на танцующие своими кронами деревья, на солнечные блики от проезжающих мимо машин.

Так, наверно, видела эти места и его мама, когда жила здесь. Возможно даже его упрямый отец мог любоваться этими красотами, забывая на мгновения о сумрачности «Туманного Альбиона».

«Наверно, так и было».

Небольшие города переходили в аулы, а те сменялись лесостепными полосами, и так до самого горизонта.

А где-то сзади, удалялся на редеющем фоне могучий хребет Заилийского-Алатау.

Мощь позади, и простор впереди.

— Ты дал хороший ответ, юноша, — вдруг спокойным голосом произнес Заратустра, по-прежнему не отрывая внимательного взгляда от дороги.

— Слушай, профессор, прости конечно, но я тебе правду сказал не для одобрения… просто самому так легче. Врать не приходится.

— Понимаю и одобряю. Что ж откровение за откровение…

— …ты мне расскажешь тайну своего имени? — даже удивился Гари.

По салону разлился смех ученого.

— Тут никакой тайны нет, Гари. Но об этом позже. Лучше я тебе расскажу о нашей поездке. Причина, по которой я вырвал тебя из непритязательной жизни студента, скроется в помощи. Мы ищем с тобой сокрытое от глаз капище Тенгри предположительно периода раннего тюркского каганата.

— Времен Бумына-кагана или позже?

— Вижу правильное направление. Молодец!.. Именно Бумын-каган стал целью моего текущего исследования… Ты как вообще относишься к Тенгрианству?..

— Не хочу выглядеть подхалимом, но на мой взгляд, это слишком проторелигиозное направление. Зороастризм мне более понятен с точки зрения верований.

— Логично мыслишь, Гари, — кивнул профессор, — но к черту сейчас логику и догматическую бритву, отсекающую от примитивных верований куски шаманизма!

— Ты думаешь, профессор, что мы можем найти на территории Казахстана такое древнее захоронение?.. Вы… ты в это настолько веришь?.. В это Тенгрианство?..

Заратустра хитро улыбнулся, или Гари так показалось. Ученый поднял палец и только через пару секунд сказал.

— Важно, что Бумын-каган верил.

— Куда ты клонишь, профессор?

— Слушай внимательно. Изучая его жизнь, я наткнулся на поздние средневековые записи, сначала летописцы Абылай хана говорили о путешествии правителя к восточным границам государства. Хан лично хотел обнаружить древнее капище Тенгри, открытое Бумыном.

— Мне эта часть истории Казахской степени неизвестна, — Гари оторвался от пейзажа за окном и стал вести запись. А Заратустра продолжал.

— Затем схожую заметку о Тенгрианстве я нашел в дневниках Шокана Уалиханова, который часто бывал в Семипалатинске и его окрестностях, — Заратустра мельком взглянул на ученика и увидел, что тот весь во внимании, — согласно историческим записям, во время войны с жужанями Бумын отправился в поход против своих врагов. Но его армия была разбита и рассеяна по степям каганата. А сам правитель бежал в Суяб. По дороге с ним что-то приключилось, потому как он вернулся в столицу не как великий каган, а обычный пастух — в рваной одежде и без дорогих доспехов.

— И что с ним произошло?

— Как мне кажется — и я в этом уверен — Бумын, дабы его не обнаружили преследователи, укрыл свои драгоценные пожитки в том самом капище Тенгри. А сам выменял у местных пастухов скромные одежи, чтобы тайно вернуться в Суяб.

— Мы ищем тайник, а не захоронение.

— Верно. Но дело осложняется ядерными испытаниями. Ты же в курсе про них?

— Да. В советский период существовал так называемый Семипалатинский полигон для подземных испытаний.

— Там вокруг довольно сильно фонит, — облизнулся Заратустра, — для этого ты мне и нужен.

— Эй! Я что крыса в лабиринте?.. Или приманка, как в том фантастическом романе?!..

— Неужели ты читал Стругацких?.. Ммм, мое уважение!

— Я не собираюсь подставляться, Заратустра!

— Ничего страшного там нет, парень… к тому же ты подписал документы… ахахаха!

— Дьявол.

В разговорах прошла первая половина пути. Когда они остановились у небольшого базарчика в одном из попутных аулов, было около пяти вечера. Сумерки готовились опуститься на мир.

Охлажденный до приятной отметки воздух полнился ароматами шашлыка, свежих овощей и фруктов.

Ученые отужинали в ближайшей придорожной столовой.

Пока они сидели на летней веранде, мимо проезжали большегрузы, рейсовые автобусы и легковушки. Люди останавливались, покупали продукты и ехали по своим делам.

— Қарбыз қанша тұрады? — спросил один мужик, не выходя из своего автомобиля.

— Не? — переспросил отвлекшийся продавец.

— Арбуз қанша?

— А! Арбуз сто тенге килограмм.

— Давай. Вон тот.

Слева от ученых стоял еще один столик со скамейкой. Туда подсели мужчина и женщина.

— В Ате во сколько будем? — спросила она у него.

— Ночью уже. Позвони Алашу, пусть встретит внизу, а то я твои чемоданы сам не подниму на пятый этаж.

— Уже написала ему. Пока молчит, — женщина всплеснула руками, пока мужчина отпивал пиво из большого стакана.

И такими разговорами, небольшими, проплывающими мимо, но такими увлекательными и теплыми, полнилась дорожная степь.

Заратустра и Гари выехали в шесть вечера. За руль сел магистрант, а преподаватель решил вздремнуть.

В полночь они пересекли границу Абайской области, а ближе к четырем часам прибыли на место.

Их встретил проливной дождь.

— Давай вооон к той палатке подъезжай, — скомандовал Заратустра.

Разверзлись небеса, пролив на нас свою печаль.

А мы несемся сквозь нее, нам небеса не жаль.

Продекламировал Гари.

— Не Шекспир, — мрачно констатировал заспанный профессор.

— Нет, не он. Это я откопал в багажнике нашего «Форда», — Гари протянул небольшую книжку Заратустре.

— В «нашем Форде»? Юноша, он казенный. Поэтому веди аккуратно. Что за книжка?.. Эдвард М. Грей.

— Не слышал о таком…

Но строки запомнил…

— Да, пришлись к месту.

— Тут ты прав. Давай, идем к палаткам. На ближайший месяц — это наша обитель.

Ливень наполнял небольшой палаточный лагерь прохладой и запахами степных трав: ковыля, чебреца, сухостоя. Дорожная пыль была прибита, и воздух очистился. Асфальт закончился еще с десяток километров назад.

Ученые были в открытой степи.

Они вошли в большую палатку. Здесь стояли две кушетки, стол с оборудованием, мини-холодильник и прочая утварь.

— Ну, скажем завтра спасибо, Рафаэлю, — удовлетворенный увиденным произнес Заратустра, — сейчас давай на боковую. Долго ехали. Надо набраться сил.

Гари действительно устал, поэтому спорить не стал.

Улеглись спать.

А ливень просился в гости до самого утра, мерно стуча крупными каплями по тенту палатки.

II

Под утро Гари проснулся. Еще было темно. Небо едва серело, пока не добавляя в свою палитру розовую зарю.

В полутьме палатки ассистент разобрал силуэт своего преподавателя. Тот сидел за столом и что-то изучал в ноутбуке. Сгорбленная фигура подрагивала, зыбкость этого видения усиливалась фантасмагоричным шептанием Заратустры. Он будто читал нараспев темное заклинание давно ушедших времен. Бормотание то усиливалось, то почти полностью прекращалось. В полусне Гари смог разобрать лишь «Тенгри»… «Символы»… «Петроглифы»… «Таинство»…

Все это выглядело пугающе сюрреалистично. Но Гари просто не смог воспринять увиденное должным образом и снова тихо уснул.

Окончательное пробуждение юноши произошло, когда уже солнце вовсю припекало. Оно своими лучами проникло в палатку и скакало с земли на кушетку Гари. Тот сначала жмурился, но затем сдался и встал.

Заратустры в палатке не было.

Гари умылся в небольшом умывальнике и привел себя в порядок. Походная жизнь была ему не в новинку. В детстве он часто путешествовал с родителями по всему Британскому острову. Они бывали то у камней Стоунхенджа, то на вересковых полях Шотландии, то в родном Корнуолле.

Молодой человек вышел на свежий воздух и сразу же увидел своего преподавателя. Заратустра Тлиев с кем-то разговаривал. Это были трое людей в костюмах.

Гари подошел.

— А! — прищурил глаз профессор. — Вот это мой ассистент, весьма способный студент. Приехал из самой Великобритании.

— Уважаемо, — один из мужчин солидного вида протянул Гари руку.

— Здравствуйте, — поздоровался магистрант, поочередно пожимая руки.

— Я думаю, мы поняли друг друга, профессор Тлиев, — снова обратился приезжий к Заратустре, — ваш помощник уже зарегистрировал вас онлайн. Но я буду рад, если вы приедете ко мне в офис лично. Посидим, обсудим ваше исследование, очень важное для нашего региона.

— Благодарю за приглашение, Серикжан Рахатович, — улыбнулся Заратустра. А Гари заметил, что эти вежливые слова дались профессору с большим трудом.

— Жақсы, — кивнул мужчина и показал остальным, чтоб шли к стоящей рядом «Тойоте», — Идем.

Через пару минут Гари с Заратустрой остались одни.

— Это кто такой важный приезжал? — спросил студент.

— Аким области, — сухо ответил профессор.

— Это местный глава? Я просто еще плохо разбираюсь в казахстанской системе власти.

— Да, ты прав, Гари. Это главный.

— Что хотел?

— Все они хотят одного — чтоб все было, как они скажут.

— А мы?

— Мы историки-археологи, Гари. Наше дело копать и изучать, — Заратустра улыбнулся и хлопнул парня по плечу, — а к чиновникам как-нибудь потом наведаемся.

— Рука у тебя тяжелая, профессор, — Гари потер плечо, — хотя с виду щуплый!

— Шутки шутишь? — прищурился Заратустра, и его серые глаза блеснули. — Это хорошо, что ты расслаблен. Но не наглей. Идем. Надо позавтракать. Затем уже займемся делом.

В утреннем меню у них была яичница, свежие овощи, крепкий чай и сушки. Аппетит был заглушен, и историки отправились на поиски.

— Заратустра, прости, — начал Гарольд, — а где именно мы будем искать это загадочное капище Тенгри? И главное как?

— Что ты видишь? Оглядись.

Парень развел руками.

— Голую степь… ну вон там пара подлесков у ручья…

— Степь хранит свои секреты, — хитро улыбнулся профессор, — сейчас мы южнее Семея, но севернее Карауыла и Жидебая, где жил великий Абай. Западнее Каскабулака и восточнее Саржала… я знаю, знаю, эти названия тебе ни о чем не говорят. Просто пойми, мы посреди ничего…

— In the middle of nowhere?

— Да, именно! А еще мы в самом сердце Евразии. Сакральное место, Гари. И именно мы его нашли — профессор и его ученик, — Заратустра улыбнулся. Улыбка показалась ассистенту слегка безумной.

— Поточнее, профессор.

— Мы будем искать под землей. Если уж на земле твои глаза не узрели таинства, то может под ней ты поймешь все величие нашей находки.

— Окей, под землей. А где именно? — Гари снова развел руками.

— Идем, — Заратустра неспешно пошел в эту степь, удаляясь от палатки.

Рюкзак с едой и оборудованием взял Гари. Он неловко проваливался в песок. А профессор будто плыл по нему. Диковатым взглядом осматривал места, затем перемещал взор на какие-то листки бумаги.

— Наш техник распечатал мне инфракрасные и эхолокационные снимки местности, сделанные с дрона. Смотри! — он пихнул листки в лицо ассистенту. — Здесь почва явно уходит вглубь. — Профессор ткнул худым пальцем в небольшую красную зону на карте. — Еще метров четыреста в ту сторону, к холмам.

Они дошли не небольшого подлеска невысоких карагачей и кустов шиповника.

Заратустра чувствовал. Он знал. Мыслями он уже обнаружил вход в подземный тоннель…

«Стой, братец! Не гони лошадок, мы еще только в начале пути».

— Здесь ничего нет, — отвлек его от мыслей студент.

— Давай осмотримся, — Заратустра нахмурился, но осмотр не дал существенных результатов.

Это были лишь кусты, высохшая от жары трава и кучка деревьев.

— На, подержи, — он отдал карту Гари, а сам достал из бокового кармана своих штанов небольшую записную книжку.

— Что там? — поинтересовался Гари.

— Не твое дело. Давай потише, — отмахнулся профессор и стал читать.

«1855 год. Экспедиция генерала Госфорта. Я в составе коллегии ученых и военных в ранге корнета исследовал маршрут „Омск-Семипалатинск“. Основные изыскания об исторических и культурных памятниках этого замечательного края я опубликую позже. А сейчас хотел сохранить новость, которую поведал мне один из местных аксакалов. Не доезжая верст сто пятьдесят до Аягуза, если свернуть к северу и углубиться в степные края, можно найти странную пещеру. Старик молвил, что видел в ней изображения, похожие на божество Тенгри. В этой местности о таких исторических находках нет сведений. К тому же никто из местных, кроме этого аксакала Бату-ата, не подтвердил наличие этого загадочного капища. Но поискать стоит. Если, конечно, генерал отпустит меня и моих коллег на поиски».

На этом запись в книжке прерывалась. Заратустра уже давно выучил эту часть дневника Шокана Уалиханова наизусть. Он чувствовал. Он знал, что находится в правильной точке карты.

Но за две сотни лет местность изменилась.

«Нет. Нет. Вековечная степь помнит. Ищи. Ищи внимательней».

Он кивнул самому себе и указал ассистенту.

— Давай посмотрим у тех деревьев. Обращай внимание на провалы в земле, ухабы, впадины.

Гари кивнул.

Как соколы кружили они в поисках необычных изменений в сухой траве и земле, зорко пронизывая взглядом каждую мелочь.

И в конце концов, когда солнце поднялось выше и насытило зноем округу, Гари крикнул.

— Профессор! Сюда! Смотри!

Заратустра, ползающий на четвереньках в десяти метра, подбежал к студенту.

— Тут корни, как будто образовывают пустоты, — указал Гари с довольной улыбкой победителя.

Профессор тоже улыбнулся.

— Надо копать, беги за лопатами!.. Стой, прихвати еще воды и свяжись с Рафаэлем, путь отметит геолокацию в своей системе.

— Принято. Пять минут, и я снова здесь.

Когда Гари убежал в лагерь, Заратустра сам изучил сакральное место.

За двести лет природа взяла свое. Раньше здесь явно был проход в некое углубление. Но корни деревьев почти полностью скрыли его, а ветер нанес сверху песок и почву.

— Но это точно оно. Капище! — уверенно произнес вслух Заратустра. Блеск зажег серые глаза.

Профессор снял панаму и взъерошил темные волосы.

— Копать придется много. Где там «рабочая сила»?

Через десять минут прибежал запыхавшийся Гари.

— Простите, — долго искал лопаты и говорил с техником, — но уже все в порядке.

— Смерть быстрее придет ко мне, чем мой помощник. Дай пить. Ладно тебе, не хмурься. Давай лучше выпьем за историю и ее открывателей.

— Чирз. Ваше здоровье, профессор. Давай копать?

— Нет, подожди, Гари, — Заратустра подошел почти вплотную к студенту и положил руку на плечо, — прочувствуй этот момент. Мы на границе миров. Там, в нескольких метрах от нас, сокрыта тайна усопших, возможно одно из величайших исторических открытий ждет, когда мы войдем в его обитель. Это она, Гари, это она. Экзистенциальная граница нашего бытия. Ты понимаешь?

— Мы уже не будем прежними?

— Верно, Гари, верно. Доставай свою волшебную палочку, Гари. И колдуй нам заклинание удачи.

— Ха-ха, очень смешно, профессор.

Заратустра гикнул.

— Ты прав, удача нам не нужна. А вот лопаты… ты можешь заколдовать их, чтоб сами копали?..

— Аааа! — громко выдохнул Гари. — Давай уже без отсылок к Поттеру. Я ведь тоже могу играть в эту игру, Зороастр.

— Ооо! — усмехнулся профессор. — Ученик превзошел учителя.

Они засмеялись.

— Ладно, давай копать.

Три часа спустя, сменив одежду, вымокшую от пота, археологи добрались до камней, венчавших своеобразное арочное перекрытие портала пещеры.

— Здесь бы бульдозер пригодился, — все вопрошал Гари.

— Техника разрушит природу, — отсек предложение Заратустра, — здесь слишком мягкая песчаная почва, мы легко с тобой «пройдем» еще несколько метров вглубь. А бульдозер завязнет… Давай, копай. Через час обед. К ночи мы должны очистить проход.

Прошло еще три часа, минул нажористый обед из свежих овощей, мяса и консервированных бобов. Также сделали небольшой перерыв на свободное время. Гари успел созвониться с друзьями и обсудить свежие новости. Заратустра вел свои записи.

К трем часам по полудни профессор и его ученик вновь вернулись на место раскопок.

— Давай, Гари, пора колдовать, — Заратустра сунул парню лопату, — Тенгри ждет нас.

— Мое имя Гарольд.

— Оно еще не покинуло мою память, юноша.

— Так обратись ко мне хотя бы раз как к Гарольду, — ассистент явно нервничал. Он стал таким сразу после отдыха.

— Но ты же Гари… Я так и говорил, — усмехнулся Заратустра.

— А я сказал — Гарольд!

Заратустра посмотрел на него серьезно.

— Хорошо. Гарольд. Давай копать.

— А ты не хочешь спросить, что случилось?

Знойный ветер трепал их волосы, и даже тень деревьев не спасала. Заратустра стоял в небольшом углублении, прорытом ими ранее. Парень мялся у дерева.

Профессор вылез и подошел к юноше.

— Что бы не происходило сейчас в городах… это не важно, Гарольд. Мы с тобой на пороге величайшего…

— …мой однокурсник умер, — перебил его Гари, — в студенческом городке был взрыв… наверно, теракт.

— Так…

— Однокурсники сказали, что он был на площади возле памятника Аль-Фараби. Там был очередной митинг. Прогремел взрыв… Я уже посмотрел ленты новостей. Пишут, что это радикалы с востока.

— Отсюда?

— Наверно… блин… черт… Он же просто мимо проходил… Понимаешь?..

Заратустра положил руку на плечо Гарольду.

— Да. Понимаю. Но ты сейчас отсюда никак не можешь помочь своим друзьям. И в этом нет твоей вины.

— А ты совсем не умеешь успокаивать. Да? — нервно усмехнулся парень.

— Сантименты — это не сильная моя сторона… Ты был близок со своим однокурсником?..

Гари пожал плечами.

— На самом деле нет. Мы толком не общались. Но сам факт… Слишком неожиданно и шокирующе.

— А по-другому не бывает. Смерть — тень этого мира. Просто однажды она берет тебя за руку. А ты слишком поздно это ощущаешь.

Они постояли еще минут десять. А затем Гари сказал.

— Давай копать. Тенгри сам себя не обнаружит.

Через час они уже вырыли достаточный проем, чтобы можно было проползти на четвереньках. Проход был сложен из грубо оттесанных валунов. Когда свет проник внутрь, археологи смогли заглянуть в пещеру и оценить находку.

Им открылось небольшое сводчатое помещение.

— Тут всего метра три на четыре по площади, — фыркнул Гари.

— Иногда и этого достаточно. Не торопись, Гарольд. Оставим исследование на завтра. Сегодня хватит с нас находок, — мягко сказал Заратустра.

— Неужели тебе, профессор, не хочется погрузиться в прошлое? Там же, наверняка, есть петроглифы… Ты же читал у Уалиханова.

— Да, читал. А еще знаю, что на голодный желудок и, тем более, в темноте такие вещи не делаются. Идем, Гарольд.

— Гарольд Ллойд.

— И снова память моя крепка, — нахмурился Заратустра.

— Разве тебе ничего не говорит мое полное имя? Я все ждал, когда ты начнешь шутить по этому поводу… а ты все силы отдал на Гарри Поттера.

— Гарольд Ллойд? — уточнил профессор.

— Ну да! — парень вылез из ямы и вместе с учителем направился в лагерь. — Был такой великий актер немого кино. Комик… Нет мыслей? Совсем?

Заратустра стал перебирать в чертогах разума осколки знаний.

— Я не силен в старом кино… да и вообще в синематографе… Это тот с усиками про великого диктатора?

— Нет, это Чаплин. Ну же!..

— Который локомотиву путь расчищал?

— Это Бастер Китон… эх, ты, профессор! Столько шуток упустил.

— Что ж… Твоя возможность юморить…

— Гарольд Ллойд весел на часах… Фильм «Наконец в безопасности»… родители очень его любили. Вот и назвали так.

— Археологи — любители кинематографа?

— Одно другому не мешает.

— Ну хоть не Индиана Джонс и Лара Крофт.

— Ага! Все-таки что-то ты знаешь.

— Это знание с пометкой «Никогда не повторять».

— Да, согласен, — кивнул Гари, — да и вообще, странно все это. Мы тут копаем. Ищем великое наследие. А в стране такое происходит.

Заратустра нахмурился.

— Я не собираюсь умалять твое горе, но и Донкихотство не по мне. Предпочту думать не о «ветряных мельницах революции», а о вековечных тайнах истории. Они, знаешь ли, мне ближе… милее…

— Я вижу, — тихо произнес Гари.

Он хоть не был в полной мере согласен со своим учителем, но и его сейчас действительно сильнее волновала их находка. Неужели они доберутся до секрета самого Бумына-кагана, легендарного основателя Тюркского каганата. Его родители, особенно мама, мечтали о таком открытии, таких приключениях.

Парень окинул взглядом знойное полотно степи. По этому ковру то там, то здесь были раскиданы яркие краски цветов. А где-то прилежно вшиты голубые нити ручьев, великолепно сочетающиеся с синевой небосвода. Здесь, в этом бескрайнем пространстве, он выглядел как нависающий повелитель, способный даровать пылкую жару или освежающую грозу. И по всему этому великолепию гулял бродяга-ветер. Он с легкостью взъерошивал космы травы и кустарников, то запутывался в ветвях невысоких деревьев.

Степь, будто написанная в дивных сновидениях Рериха, Кастеева и Ван Гога, сейчас готовилась к наступлению сумерек.

Гари видел, как его преподаватель идет неспешной походкой к их небольшому лагерю. Он хотел верить, что, приняв теорию Заратустры и его самого, сделал правильный выбор. Его цель была близка.

А Заратустра думал сейчас о том, как темно завтра будет в древнем азиатском капище. Он точно знал, что найдет там. Но путь… страшил его.

«Надо отдохнуть».

— Конструкции мыслей станут надежнее, если укрепить их здравым смыслом и отдыхом, — Заратустра произнес слова вслух и сам удивился этому факту.

Но его быстро прервали.

— Заратустра, у нас гости, — шепотом произнес подошедший Гари, — смотри.

Судя по движениям и шуму, в их палатке кто-то шарился и делал это весьма нагло.

— Что за непрошенные гости? — повторил ассистент профессора. А тот быстро проанализировав, также тихо ответил.

— Их двое. Роются в вещах не профессионально. Не знают, что ищут. Но очень упорны. Скорей всего, это «черные копатели».

— Контрабандисты? Пытаются выведать, какой клад мы нашли.

— Именно, — улыбнулся Заратустра, — пойдем поздороваемся.

— А это безопасно?

— Конечно нет. Но пока мы ждем: во-первых, они могут понять, что мы пришли. Во-вторых, могут найти припрятанный мною пистолет.

— Что?!

— Не переживай, он газовый и казенный, выданный мне с разрешения ректора университета для защиты в командировках… как раз от таких контрабандистов.

— А где этот пистолет?

— В рюкзаке. Я смогу незаметно достать, приподняв заднюю стенку палатки. А тебе надо будет отвлечь наших чужеземцев. Капиш?

— Тебе, значит, геройство с оружием, а мне клоунада…

— Не бузи, студент. Прояви гостеприимство, — хлопок по плечу и улыбка.

Гари подошел ко входу, краем глаза заметив, как профессор прокрался к задней стене.

Ассистент услышал шепот внутри палатки и резко появился в проеме. Что именно делать, он понятия не имел. Но глядя, как двое худых бородатых мужиков отвлекаются от их скарба и начинают пялиться на него, Гари выпалил отрывок стихотворения. Эти строки сами самой отпечатались в памяти, когда парень наткнулся на них в сборнике Эдварда Грея.

Как дивен этот мир, загадок полный.

Не оторвать от тайн свой взгляд любовный.

Раскрою я секрет с секретом изнутри.

В обитель древнюю меня ты проведи.

Последние слова внушили уверенности в юношу, и он даже поклонился, окончательно поняв, что план сработал.

Изумление на лицах «черных копателей» усилилось.

— Не? — спросил один.

— Ты кто такой, джигит? — спросил другой.

— Это я у вас спрашиваю… кто вас нанял? — Грозно ответил Заратустра, сгустившийся, словно грозовая туча, у них за спиной. В руках профессор держал пистолет.

Непрошенные гости все сразу поняли.

— Спокойно, агашка, мы уже уходим, — они подняли руки.

— Я не слышу ответа. Кто вас нанял?

Они вышли из палатки. Гари тоже успел вооружиться — взял в руки кирку — и стал двигаться на контрабандистов.

— И не узнаешь, — дерзко ответил один из них, — бежим.

Они понеслись по степи за небольшой взгорок.

Археологи побежали за ними. Но увидели, как те ловко вскочили на коней и умчались на север.

Об этом инциденте Заратустра сообщил на кафедру и в полицию области.

— Еще надо будет поговорить об этом с акимом Бельгожиным, — сообщил он своему ассистенту.

— Отложим дальнейшее изучение капища?

— Верно мыслишь, Гарольд. Нам с тобой надо будет съездить в Семей. Поговорить, все уладить.

— А как же лагерь? Ведь они могут вернуться.

— Об этом позаботится Рафаэль. Но поедем мы не сегодня. Мы проделали хорошую работу и заслужили отдых. Поедим, выспимся, а на рассвете в путь.

Оставшийся вечер прошел спокойно. Гари, предвидя завтрашнюю унылую поездку, решил «оттянуться по полной» и стал смотреть на ноутбуке сериалы, благо интернет ловил отлично.

Заратустра погрузился в такие нелюбимые «бумажки»: отчеты, сверка расходов. Аудит и бухгалтерия университета считали ошибки в цифрах не приемлемыми.

Зато потом пришли уже любимые книги и исследования. Еще больше информации о Тенгрианстве и шаманизме, условиях жизни кочевников-тюрков, походе Бумына-кагана.

Заратустра умел «вытягивать жилы и выдавливать сок» даже из самых сухих на информацию текстов.

Когда к нему в руки попал неопубликованный дневник Шокана Уалиханова, самый молодой профессор археологии и истории в университете понял, что поймал за хвост «синюю птицу». Он специально отпустил ее на свободу и стал наблюдать, куда она его приведет. А тут так удачно в ассистенты попался этот смышленый, хоть и строптивый юноша. Он любил историю так же сильно, как и сам Заратустра. И это импонировало профессору, хоть пока он сам не до конца принимал сей факт.

Они искали одно и то же — правду. Надежду на то, что величие былых лет может возродиться в новом духе человека. Нет-нет даже не надежду, а веру… они хотели зажечь светоч веры… в первую очередь в самих себе. Ведь смогли же это сделать предки…

Уалиханов, вшивший в полотно истории нить Тенгрианства, писал о шаманских верованиях как о невероятных следах силы человека. Заратустра хотел доказать, что и сейчас человек может удивлять подобных ему и саму природу, не только порождая тлен, но и созидая нечто величественное.

«В этой темной пещере есть квант света, который я хочу найти. Петроглифы Тенгри и Умай, артефакты Бумына, сокрытые от глаз… Я чувствую. Я знаю, они зовут меня… зовут… Я откликнулся на этот зов. На твой зов, Тенгри. Приведи меня к свету».

После изучения записей о Бумыне Заратустра решил подремать. А вот Гари, наоборот, наскучил сериал, и он по примеру старшего коллеги решил продолжить свой дневник.

«4 сентября 2030 года. Где-то посреди казахской степи, Абайская область. Мы, наконец, нашли вход в ту самую пещеру, про которую говорил профессор Тлиев… пока не привык называть его Заратустрой… Кстати, надо все-таки вывести его на чистую воду по поводу имени. А еще… сколько ему лет? Все никак понять не могу… На самом деле я все это пишу, чтоб отвлечься от смерти Сержа… Вот же жуткая хрень… Просто мимо проходил… Даже звучит нелепо…

Тьфу! F*ck it!

Правильно говорит профессор, надо сосредоточиться на раскопках. Вся эта политика и ее последствия пройдут, а история с ее наследием останется. Современности еще надо заслужить, чтобы занять достойное место в памяти человечества. А сокровища Тенгри и тюрков уже ждут нас.

Хорошо хоть успел предупредить Катю и Анель о поездке. Они обещали скидывать мне конспекты по лекциям. Катя, конечно, хороша… фигура, смех, улыбка милая…

Тьфу! Блин! Снова я не о том!

Надо пополнять знания о текущей работе. Тенгрианство, тюрки, правитель… как его… Бумын… Он вроде основатель каганата. Но умер сразу после восхода на престол. Всю жизнь воевал с жужанями. Его дети расширили территорию и влияние тюркского каганата почти на всю территорию Казахстана и ближайших стран… Дальше не помню… надо почитать».

Гарольд прервал записи и действительно углубился в скроллинг статей по тюркским народам.

Вдруг его прервал сонный голос Заратустры.

— Юноша, я тут подумал…

— Какая радость…

— …не перебивай. Так вот, считаю, что ты должен вести наш видеодневник. Будешь записывать все, что мы найдем в капище Тенгри.

— Ммм! Good news!.. Хотя мне казалось, что для этого вы… ты нанял технаря.

— Он же на удаленке. А у тебя телефон все равно постоянно в руках.

— Как скажешь, босс. Начну с завтрашнего дня.

— Вот и отлично, — Заратустра отвернулся к стенке и вскоре крепко уснул. А Гари до полуночи копил свои знания о тюрках и шаманизме. Сначала он пролистывал сайт за сайтом, потом решил покопаться в учебниках, привезенных Заратустрой. И сам не заметил, как от исторических томов перешел на тот самый сборник стихотворений странного писателя.

Вспомни на досуге детство. Каким оно было?

Предполагаю, сможешь описать лишь штрихами.

Серое облако жизни взрослой его скрыло.

Чтоб вернуться туда, надо поиграть словами.

Когда утром следы ног на нетронутом снегу,

Вот, что такое детство. Или песни нараспев,

Игры звонкие на бетонном жарком берегу.

После купанья в канале под солнцем обогрев.

Зимой и летом в любую погоду в магазин.

За хлебом горячим и лепешками очередь.

А учиться так, будто не замечаешь рутин.

Изучение глубин с жаждой постичь что-нибудь.

Когда родители дома и все еще вместе.

Не разделены невзгодами, разводом, смертью.

Когда выезд с ними на дачу равен фиесте.

И судьба пока не стегает выбора плетью.

Да и в те годы самый непростой выбор, что взять

Летом: мороженое в стаканчике хрустящем

Иль шарик жаренного риса за копеек пять?

Бесхитростный вопрос в воздухе повис звенящем…

Да, не у всех так. У кого-то лопались бомбы,

Мыльные пузырики бессмысленных взрослых игр.

И девять/одиннадцать превратил скорбь в захлебы,

А Норд-Ост с Бесланом вонзались в мозг сотнями игл.

Но на то и детство, чтоб было невозможное.

Чтоб чудеса затмевали жуткие пороки,

Награждали веру, разрушали тревожное,

Уж точно помогая переступать пороги.

Детство — это когда даришь мир одной улыбкой,

Столько же чистого счастья взамен получаешь.

Дружба будто праздник — еще не кажется хлипкой.

Жмешь крепко руки и до конца быть обещаешь.

Когда первая любовь стирает мгновения,

И она, естественно, всегда безответная.

Провожать ее до дома? Не было сомненья.

Ее смущенный поцелуй — мечта заветная.

Была пора, когда Дед Мороз с Ягой взаправду.

И подарки желанные под елкой для тебя.

Раз в сказках герои все ж одолели преграду,

То и в жизни невзгоды пройдешь, испытав себя.

Все это было вдали. Но и сейчас что-то есть.

Призрачный балдахин зыбкого эфира бытья.

Глазами не увидеть, но сердцем чутким прочесть

Почти забытую в ночи песнь звонкого ручья.

Почему бы по-хорошему не впадать в детство.

Рискнешь коснуться памяти, пролистав страницы?

Поднять со дна крохи сахарного королевства

И тусклых мгновений острого стекла крупицы.

Сможешь сохранить квинтэссенцию детства внутри?

Взрослыми глазами с этим чувством на мир взгляни.

«Хорошие строки», — подумал Гари, убрав книгу и закрыв глаза. Сон быстро пришел к нему. И в нем он встретил свою маму.

III

«Здравствуй, мой милый».

«Здравствуй, мам».

«Почему ты оставил меня? Я так нуждалась в тебе…».

«Но я все время был с тобой…».

Женский силуэт в больничной постели задрожал и стал размываться. Будто в воду кинули камень, и поверхность пошла рябью.

«Ты ушел… ушел… шел… ллллллл…».

Слова мамы расплылись, исказились, изуродовались, превратившись в шепот жуткого монстра.

Гари стоял у постели умирающей и не мог пошевелиться. Не мог расслышать слова.

«Что ты говоришь?»

«Ты оставил меня!!!»

Вдруг пророкотал монстр и разросся в размерах, поглотив почти всю комнату.

«Ты не она».

«Я опухоль, я гниль, я кошмар, я боль, я… смерть».

Монстр разрастался. Еще и еще.

«Папа, помоги».

Но отец, сидевший в кресле спиной к кровати, не шевелился. Будто изваяние, печальное и смирившееся.

Склизкий, жуткий оплывок навалился на Гари, и тот стал задыхаться.

«Я опухоль, я гниль, — продолжал рокотать монстр, — я смерть».

«Нет!» — прокричал Гари и оказался в незнакомом помещении.

Сначала он опешил, затем разглядел в ослепляющем свете человека в деловом костюме.

«Отчет, — спокойно говорил он, — я жду от тебя отчет».

«Ах, да, я еще не отчитался ему…», — подумал во сне Гарольд.

И понял, что уже проснулся.

Открыл глаза, но ничего не смог разглядеть.

— Еще ночь? — вслух произнес парень и, удивившись, встал.

Но тут же резко дернулся, потому что в темноте раздался крик и на соседней койке вздрогнул человек.

— Агх! Аххх! — профессор вскочил и стал размахивать руками.

— Вот черт! — Гари пригнулся.

Лунный свет облизнул некий предмет в руках Тлиева.

— Эй! Эй! — возмутился Гари.

— Что? — Заратустра проснулся, — Что?

— Ты спишь с ножом в руке?!

— Я? Нет! — профессор огляделся и, обнаружив нож в ладони, выбросил его. — Ох, е-мое!

Он тяжело сел на койку, обливаясь холодным потом.

— Кошмар.

— У меня тоже, — констатировал Ллойд. Он выглядел не лучше.

Странное время — раньше Гари не снились такие яркие кошмары… тем более о его матери. А что там «увидел» в сновидениях Заратустра, ассистенту и думать не хотелось.

«Спасибо, хоть не умер от колото-резанных ран».

— Дааа, вот мы с тобой и ученые… — выдохнул профессор. Он облегчено засмеялся. Выпил стакан воды, стоящий рядом на столе, и взглянул на часы. — Еще поздно.

И завалился на боковую. Гари тоже лег.

Проснулись они, когда солнце уже было высоко.

«5 сентября 2030 года. Утро в лагере. Мы с профессором уже позавтракали и скоро выезжаем в город. Пока он связывается с технарем Рафаэлем, я могу сделать эту запись.

За завтраком мы поделились мнениями о свежих новостях в мире. Обсудили Чемпионат мира по футболу — оказывается, Заратустра болеет за Аргентину, но не понимает оснований для недопуска Ирана. Не стали углубляться в политику и прошли мимо обстановки в Абайской области.

Я рассказал ему про свой ночной кошмар. Про маму и ее болезнь. Он выслушал уважительно и заострил внимание на фигуре моего отца. А я сказал, что если б папа заострил внимание на болезни мамы, а не на исследованиях в Кембридже, то моя жизнь могла повернуть в другое русло… Она могла бы еще прожить года три, если не пять…

F*ck It…

Когда я расспросил у профессора про его сон — это тоже явно был ночной кошмар — то он рассмеялся и перевел тему… хитрый пес…

Я не зря его называю псом… он порой напоминает бродягу — худой, в серой одежде, с растрепанными волосами, седина уже проглядывает… и вечно прищуренный взгляд серых глаз.

Хоть рубашки свои клетчатые меняет для разнообразия.

О, еще мы, конечно, поговорили за завтраком о Тенгри и нашем будущем обследовании пещеры. Я прогулялся до раскопок, чтобы убедиться, не засыпало ли портал пещеры вновь — степной ветер диктует свои правила. Но нет, мы надежно прикрыли вход брезентом, песок не проходит.

Я сам хотел проникнуть в пещеру… но не решился. Заратустра тоже поглядывал туда, я видел. Но все же инцидент с «черными копателями» надо прояснить с местным акимом.

Заратустра говорит, что завтра мы уже сможем приступить к полноценному исследованию. Я в предвкушении. Почитал вчера про Тенгри — шаманизм не совсем мое, слишком уж абстрактная и примитивная вещь, хотя и догматы официальной церкви мне тоже приелись. Но тем не менее, шаманизм тюркской культуры увлек меня. В нем есть своя дикая грация и логика: девяносто девять малых духов тенгрииев собираются вокруг верховного божества Неба, оно же Тенгри. Эти духи — олицетворение человеческих страстей — отвечают и за природные явления. А еще там есть Умай — женское начало, покровительница очага и семьи. Жены воинов поклонялись ей, а мужчины — Тенгри, который вел их и на охоту, и в бой. Интересно, обнаружим ли мы в этой пещере следы древней жизни? И как это место обнаружил тот самый правитель Бумын?..

Заратустра показал мне один из документов, которые он носит в своем рюкзаке.

— Это еще один неопубликованный архаичный источник знаний, — пояснил он мне, — летопись неназванного китайского путешественника, которую перевел известный тюрколог Махмуд Кашгари.

В ней, по словам Заратустры, излагается много полезной информации о языке и культуре тюрков разных времен. Но нам важна глава о походах основателя Каганата. Бумын часто покидал свои оседлые стоянки для войны с жужанями. Именно благодаря этой записи профессор уверен, что в этой пещере мы найдем сокровища кагана. В летописи говорится, что, когда после поражения от полчища врагов с Востока Бумын бежал в Суяб, он был в окружении своей свиты. Но тяготы долгого перехода оставили в живых только самого предводителя. Истощенный жарой и ветром, он, тем не менее, оставался правителем — благородство и страх перед проклятием предков не позволили ему бросить в бою свой меч, талисман и чашу, из которой он пил. Когда он обнаружил древнее капище Тенгри, то благодарности его не было предела. Согласно записям Кашгари, Бумын, вернувшись в столицу, вознаградил шамана Верховного Неба и провел обряд восхваления Тенгри. Свой секрет — место схрона реликвий — он поведал лишь своей старшей жене. Она не раскрывала тайну повелителя до самой своей смерти и выдала ее лишь тому самому китайскому путешественнику, с которым успела сблизиться. Ни сыновьям, ни другим родичам эту тайну не раскрывали, боясь междоусобных распрей.

При этом вера в силу Тенгри в дальнейшем только крепла в рядах тюрков. Сам Уалиханов, вводя термин «Тенгрианство», писал о множестве памятниках культуры того времени, письменах на скалах, изысканных украшениях и оружии с символами Неба. Не зря, по словам Заратустры, казахский востоковед лично хотел отыскать найденное нами капище.

Как Заратустра Тлиев добыл все эти засекреченные или неопубликованные сведения, я не знаю. Да, этот профессор не так прост. Хочет себе всю славу? Или текущие события заставляют его не раскрывать всех карт?

О… Зовет меня… видимо, пора ехать… Остальное запишу позже… Ведь у нас еще есть видеодневник для кафедры».

В Семей приехали к одиннадцати. Снова сгущались тучи, но сильный ветер обещал быстро увести грозу на север. Когда пересекали реку Иртыш, Гари вспомнил о море.

— Профессор, вы видели море? Бывали у берегов Ла-Манша?

— Однажды бывал на лекции в Лондоне и заезжал в Портсмут, — ответил Заратустра. — Да, море — дивная стихия. Но мне больше по душе горы.

— Я, как в Алматы переехал, тоже в них влюбился, — улыбнулся студент, — хотя и съездить домой хочу. Окунуться в холодный океан и погрузиться в черную бездну… Здесь тоже живописно. Как вы считаете?.. Ты считаешь?..

— Да, Семей хорош. Как ты помнишь, раньше это был Семипалатинск. Ты же записываешь за мной?

— Конечно!

— Да… сюда ссылали некоторых известных людей прошлого. К примеру, великий Достоевский. Читал что-нибудь из него?

— Честно сказать? — скривил улыбку Гари.

— Значит не читал. Минус бал тебе. И новое задание, скачай полное собрание сочинений и читай. На экзамене спрошу.

— Принято, босс.

— Не отвлекаемся. Идем. Надо наведаться к акиму.

Заратустра указал Гари на ухоженное здание, рядом с которым они припарковались.

Ассистент, не привыкший к местным обычаям, спросил о предварительной записи. На что Заратустра заметил, что надо «открывать двери в жизнь» сразу, не предупреждая вежливым стуком. «Тогда люди не успевают надеть маски».

Первый пропускной пункт из двух девушек на ресепшене и двух охранников миновали, показав пропуска от университета. Они «подкрепились» словами Заратустры о личном приглашении Серикжана Рахатовича. Все было сказано на чистейшем казахском, что вызвало неподдельное уважение со стороны работников акимата.

Второй пропускной заслон в лице секретарши и еще одного секьюрити прошли еще наглее, проигнорировав восклицания. Гари только и успел бросить через плечо «Sorry, we don’t understand» и, прошмыгнув в кабинет за профессором, закрыл дверь.

Археологи застали главу региона за разговором с похожим человеком в деловом костюме. Аким говорил очень напряженно и не отрывал взгляда от лица собеседника, который тоже был взведен.

— И снова здравствуйте, уважаемый Серикжан Рахатович! — бесцеремонно перебил собеседников Заратустра. — Как вы и просили, приехали к вам.

— Выйдите! — громко сказал аким, не смотря в сторону пришедших.

— Нет не выйду! — так же громко ответил Заратустра. А Гари с округленными глазами подумал, «что ж ты творишь… нас же сейчас…»

Аким и его гость гневно повернулись в сторону вошедших. Но как только глава узнал профессора, то маска появилась на лице.

— А! Господин Тлиев, простите. Не узнал вас сразу, — делано улыбнулся Серикжан Рахатович, а затем обратился к своему собеседнику, — это тот самый археолог…

Последнее слово, как показалось Гари, аким специально выделил. Собеседник тоже изменился. Уважение и даже… надежда?.. мелькнули на потном круглом лице.

— А! Здравствуйте, здравствуйте! — мужчина развернулся и направился к Заратустре.

Но тот, будто не замечая этого движения, вперил взгляд в акима и спросил напрямую.

— Вы зачем подослали своих людей к нам? Так тайно и нагло! — он говорил тихо, но, как и тогда на кафедре, все присутствующие замерли, будто околдованные столь неожиданными словами.

«Это он про контрабандистов, что ли?» — быстро сообразил Гари.

Увидев замешательство чиновников, Заратустра все же пояснил.

— На нашу археологическую стоянку напали «черные копатели»… контрабандисты, хотевшие укрась исторические реликвии казахского народа.

«Он ведь специально сейчас сделал акцент на национальном достоянии… хитрый ход», — отметил Гари.

— Тревожная новость, господин археолог, — нашелся чиновник, пришедший к акиму, — мы примем меры по розыску негодяев. Кстати, забыл представиться, меня зовут Аскар Рахатович Бельгожин, я аким поселка Карауыл. И я весьма заинтересован в ваших раскопках.

— Тоже Бельгожин? — профессор указал пальцем на акима города.

— Вам что-то не нравится?.. Вот нам обоим очень нравится, что такой уважаемый ученый хочет найти реликвии Казахстана. Расширяете культуру народа, одобряем! Даете, так сказать, нашим людям надежду на светлое будущее!

— Скорее на кровавое прошлое…

— Не важно, — быстро перебил аким поселка и сахарно улыбнулся.

— Мой вопрос остался без ответа, уважаемые…

— Мы не подсылали никаких людей к вам… вы за кого нас принимаете, — резко ответил аким Семея, — такое обвинение в адрес официальной власти — подсудное дело.

Тут в кабинет, наконец, прорвалась охрана и секретарша. Акимы отмахнулись от них и продолжили с археологами.

— Серик, болды, — остановил аким поселка старшего коллегу, — хватит, — затем примиряюще посмотрел на Заратустру. — Послушайте, господин археолог, зачем нам подсылать к вам каких-то грабителей?.. Мы такое не одобряем. Мы же рады будем, если вы найдете эти сокровища. В такое время нам нужна любая поддержка.

— Хотите сплотить людей вокруг общей истории и любви к национальной идее.

— Что-то такое. Да, — он мягко взял ученого под локоть и направился с ним к двери, — давайте поговорим о целях использования реликвий в другом месте и в другое время. Хорошо?.. А пока мы готовы вам выделить все необходимое… в разумных пределах, конечно.

Снова сахарная улыбка.

Заратустра пару секунд внимательно смотрел на собеседника. Затем, Гари так показалось, сдался и кивнул.

Они попрощались и вышли. До машины шли молча, а когда сели, Заратустра выдохнул и спросил.

— Ты все записал?

— Нет. А что надо было?.. — растерялся Гари.

— Я не тебя спрашиваю, олух, — поднял руку Заратустра, — Раф, ты все записал?..

— Да, раздался голос из динамика в смартфоне.

— У нас была прослушка?! — еще сильнее растерялся Гари. — Это же не законно!

— Какие времена, такие и меры, — буркнул в телефоне технарь, — сейчас запись вышлю.

— Нет, сохрани у себя на всякий случай, — скомандовал Заратустра и повесил трубку. — Что?.. Осуждаешь?..

— Мы решили поиграть в шпионов?.. Вроде ехали артефакты древности искать, — покачал головой ассистент.

— Я согласен. Мера не совсем в моем стиле. Но с этими чиновниками надо держать ухо востро… особенно сейчас. Этот брат акима — может и не брат, но точно родственник — не просто так говорил, будто он тут главный. Наверно, он старше и влиятельнее, хоть и всего лишь аким поселка. Он что-то замышляет. Он с нами еще свяжется, я уверен, и сделает свое предложение. А нам нужна будет своя карта… джокер.

— Запись разговора.

— Да.

— Осуждаю? Да. Буду душнить? Нет. Ты тут босс.

— Правильное решение, Гарольд. Поехали, перекусим и еще заглянем кой куда.

— Разоблачать морских выдр в зоопарке?

— Что? — улыбнулся Заратустра. — Нет, шпионские игры закончились. Есть другая миссия.

Они заехали в торговый центр, где перекусили фаст-фудом. А затем профессор заглянул в один из бутиков с одеждой. Он вышел оттуда, улыбаясь и демонстрируя ожидающему Гари новую рубашку.

— Что это на тебе, профессор? — усмехнулся парень.

— А! Круто же?.. Я заметил, что моя рубашка порвалась во время раскопок. Вот решил обновиться. Модно, молодежно!.. А?

— Молодежно? Где? В Казахстане? Великобритании? Нет и нет. Пальмы, пляж?.. Такая тематика была в восьмидесятые где-нибудь на пляжах Малибу или Майами!..

Заратустра развел руками.

— Зато не жарко. Идем уже.

Они закупили еще продукты для лагеря и отправились в обратный путь.

— Слушай, профессор, ты обзавелся оружием, значит, часто сталкивался с контрабандистами. Как сейчас. Так?

— Археология она чаще всего на периферии человеческой культуры. Мы выходим на свет, только когда случается настоящая находка… сенсация, — Заратустра в этот раз сидел на пассажирском сиденье и позволил себе развернутый ответ. — Я говорю о мировых масштабах: разгадка камней Стоунхенджа или острова Пасхи, находка мумии Тутанхамона или Янтарной комнаты… Но бывают времена, когда люди просто хотят наживы. Они доходят до края и понимают, что взять здесь и сейчас гораздо важнее для них, чем сохранить для истории.

— Как ты думаешь, эти грабители попытаются снова навестить нас? — осведомился Гари, лавируя в транспортном потоке.

— Конечно…

— А ты пистолетом этим хоть раз пользовался?

— Рад, что не приходилось. Только как средство для пробуждения человеческого страха. Знаешь, в Казахстане… да и во всех странах из Советского союза… помнишь же, что была такая страна?..

— Да, читал, видел.

— Хорошо… Так вот, когда Союз развалился… все эти страны пришли в упадок. Казахстан тоже. Здесь царствовал бандитизм. История и археология предавались анафеме, а многие реликвии и артефакты прошлого ушли в частные коллекции с «черного рынка». Тогда это было повсеместно. Сейчас редкость. И эти контрабандисты — блеклые тени прошлого, которые пытаются выжить в технологичном мире, побираясь контрактами с местными бизнесменами.

— Интересное предположение.

— Это факт, юноша, — серьезно закончил Заратустра.

Он не знал, что пока выбирал себе новую рубашку, его ассистент успел отправить на неизвестный номер сообщение: «Зачем вы прислали контрабандистов?! Этого не было в уговоре. Контракт разорван». И ему пришел ответ: «Не дерзи. Скоро увидимся». Гари тогда напрягся и нервничал до сих пор. Он хотел понять, что профессор знает о грабителях, боится ли их. Ответы Заратустры успокоили ассистента. Уверенность передалась и ему. Он забыл про сообщения и просто стал наслаждаться дорогой.

С улицы Кабанбай батыра они выехали на проспект Шакарима и по нему пересекли Иртыш. Водная гладь искрилась и слепила. Ветер гнал по реке веселую рябь, а затем перепрыгивал на деревья и приятно шумел в кронах. На небе шли свои игрища — набухшие тучи то застилали все полотно, то позволяли солнцу прорываться через узкие бойницы, одаривая улицы города знойными лучами. Там, куда падали лучи, было душно. Но как только старый «Форд» археологов въезжал в тень, становилось свежо.

Первая декада сентября выдалась красочной и теплой. Лето еще не сказало: «Прощай», а осень уже потихоньку стала окрашивать деревья в желто-красные оттенки.

Благодать.

Дети только привыкали к началу учебного года. Они группками пробегали по улицам, добавляя к городскому шуму свой смех и такие необычные для взрослого уха выражения. Взрослые же проходили по тротуарам, спеша на обед в столовые, кафе и домой.

— Сейчас час пик, — заметил Заратустра, — окажемся в пробке.

Так и случилось. Проезжая через спальные кварталы, заехали в самую гущу автомобильного трафика.

— Ничего, постоим, — спокойно сказал Гарольд, напевая под нос мелодию.

— Что поешь?

— Это Джули Лондон — американская джазовая певица.

— Да, — улыбнулся профессор, — музыка — это хорошо. Но не такая. А вот такая, — он понажимал кнопки в аудиоплеере машины, и из динамиков раздался хриплый громкий голос.

— Ace of Spades, ace of spades! — прокурено пел рокер.

— Да! — Стал подпевать Заратустра.

— Нет, нет, нет, — тут же нажал на паузу Гари, — никаких Motorhead!.. Пока я за рулем, здесь будет править джаз, — и поменял «пластинку». Заиграла та самая бархатная Джули Лондон.

— Вот! — довольно сказал Гари, нагло улыбнувшись профессору.

Они выбрались к границе города и подъезжали к аэропорту.

— Ну нет, парень, тут я главный, — решительно возмутился Заратустра, — битва за музыку только началась, — он усмехнулся и снова включил хэви-метал.

— Ладно, я не против, но война еще не проиграна. Нам еще копать пещеру, и там первой заполнит пространство моя джазовая красавица, — с ухмылкой закончил Гари.

Погода решила вторить их драйву. Пошел дождь. Хотя солнце продолжало светить. Погода спорила сама с собой. И эта неуравновешенность радовала жителей города.

Дождь хотел угнаться за быстрыми барабанными партиями из плеера, дробя крупными каплями по машине. И под эти звуки археологи покинули Семей, выехав на автостраду, ведущую на юго-запад.

Капище «звало» своих открывателей.

— Профессор, а расскажи, пожалуйста, о том, как ты стал историком-археологом. Что тебя подтолкнуло к этому?

Они мчались на мокрой трассе, редко встречая другие машины. Музыку приглушили. Было время на разговор.

Заратустра внимательно посмотрел на своего ассистента.

— Ждешь ответ?

— Угу.

— Как я понимаю, тебя в профессию привели родители.

— Да.

— Отец известный в Британии археолог, мать хотела прославиться, изучая родину. Так?

— Да.

— Но это их путь. А твой.

— Эй, я первый спросил.

— Я тут главный…

— Мхм… ладно, — сдался Гарольд, — помимо моего обещания умершей маме, я с детства бывал с родителями в их походах и экспедициях. Видимо, любовь к копанию в истории передалась и мне. В Британии и до меня уже все успели исследовать, а вот тут, в Казахстане, есть еще что изучить. Как я говорил, история этой азиатской земли мне весьма любопытна. Understand?.. Я понятно говорю?..

Заратустра кивнул.

— У вас тут богатая культура кочевников. Я узнал, что верблюдов приручили здесь; что, уж простите, Зороастризм, Манихейство и Тенгрианство процветали в свое время. Тут были и Македонский, и Чингисхан, и Тамерлан. Сюда ссылали великих деятелей культуры…

— Да, так и было, — прервал ученика профессор, — этим тебя привлекают эти места?.. Неисследованостью?..

— Да, наверно.

— Не верю.

— Во что ты не веришь?

— Не верю, что ты такой любознательный и чистосердечный, — прищурился Заратустра, глядя на Гари, — должно быть что-то еще…

Гарольд оторвал взгляд от дороги и так же пристально посмотрел на преподавателя. А затем молча достал из кармана какую-то мелочь. Протянул ее Заратустре и снова уткнулся вперед.

— Ого. Римский наконечник. Период британских завоеваний?

— Да, сорок пятый год нашей эры, — Гари улыбнулся.

Заратустра увидел в этой улыбке душевную тоску и с тем теплоту.

— Это одна из первых находок моей мамы после переезда с папой в Корнуолл. Они тогда обнаружили большой древний арсенал, там штук сто было этих наконечников. Один мама припрятала. Он висел у меня над колыбелькой до трех лет. Ношу с собой и сейчас… ее подарок. Она всегда говорила мне, что, когда берешь в руки такой артефакт истории, надо представлять, как он был изготовлен: добыли руду, кузнец выковал заостренный треугольник, воин пустил стрелу в цель, вместе с умершим воином наконечник лежал в земле, покрывался вековечной пылью, «видел» смену эпох, ушел на дно земли. И вот она его откопала и смогла поведать эту историю миру. Вот поэтому я хочу заниматься тем, чем занимаюсь, — завершил Гари, — хочу рассказывать истории.

— Вот эта причина, — кивнул удовлетворенный Заратустра, — вот эта экзистенция. Дааа… бытие истории. Ради этого стоит жить… хм, ты же бывал, наверно, во всех музеях Алматы. Так?

Гари кивнул.

— Ездил по туристическим маршрутам?

— Не приходилось… пока.

— Чтобы история «вошла» в твой разум, надо буквально прикоснуться к ней. К камням, к реликвиям, к записям.

— Я успел потрогать те валуны, которые мы откопали, — вставил Гари.

— Это только начало, — со знанием дела заметил профессор.

Дорога тянулась нитью вперед, не сворачивая. С обеих сторон кучковались невысокие подлески, то тут, то там показывающие, что за зелено-желтым «занавесом» отдыхает степь.

— Ну а ты, Заратустра. Что скажешь о начале своего пути?

— Насчет моего пути… ндааа, — затянул профессор, — ты разве не читал об этом в Сети?.. Обнаружил тайное поселение кыпчаков на берегу Сырдарьи, у самой иссушенной дельты. Сенсация. Сразу дали докторскую степень. Затем многочисленные поездки по миру. Находил разное то там, то здесь… Сделали профессором…

— Это в общих чертах, — не унимался Гари. — Но как ты начал?.. Почему полюбил историю?

В пучинах первозданных обнажил песчинку.

Куда покажет путь? Как огранить слезинку?

Прочел Заратустра таинственным голосом.

— Снова стихи!? Нет! — взмолился Гари.

— Мне приглянулась эта книжонка, — улыбнулся профессор, демонстрируя в руках сборник поэта. Затем продолжил, невзирая на протесты водителя, довольно слабые, надо сказать.

Истории расскажет. На каждой грани след

Времен забытых. Эпох дрожащий силуэт.

Профессор снова хитро и довольно взглянул на ассистента и заговорил на распев громче.

Наверно это дар — из искр раздувать пожар,

Тому открыть легенду, кто молод или стар.

Отринуть тлен былого и вывести на свет

Уроки и надежду, любовь минувших лет.

Я взял эту песчинку и бережно пронес

Чрез мир кошмаров, хаоса и печальных грез.

Узрели же звезды из прошлого осколок.

Взяли свет ее — сокрыли. Вот такой итог.

Профессор хотел читать дальше, но тут увидел в боковом зеркале несколько автомобилей.

— Хм, странно. Эти же машины ехали за нами в городе. И едут уже на протяжении десятка минут.

— Какие машины? — гари посмотрел в зеркало. — Не знаю, просто едут…

— …нет, тут что-то не так, — Заратустра выключил музыку и отложил книгу, — Давай-ка, сверни резко налево, вон в ту степь.

— Что? Зачем?

— Проверка.

Делать нечего, Гарольд резво крутанул руль, и старенький «Форд» помчался по пересеченной местности, сменив асфальт на вспаханное поле. Три автомобиля притормозили и успели свернуть в том же направлении.

— Да, — кивнул Заратустра, — кто же это может быть?

— Явно недоброжелатели, — затем Гари, — прибавлю газа.

— Нет, — остановил его профессор, — тормози. Познакомимся с ними. В нашем случае информация важна. А получить ее можно вежливостью. Как ты считаешь, Гари, удирать от проблем — это вежливо?

— Нет? — удивленно переспросил студент.

— Тормози.

Про себя Гари давно уже вспомнил все грязные слова родного языка, но учителю перечить не стал.

«Форд» остановился, и его примеру последовали машины-преследователи. Между ними было метров пять, и при желании археологи могли еще дать по газам и оторваться. Но Заратустра, явно раздраженный текущей ситуацией, решил идти до конца.

Из машин поочередно вышли десять человек явно криминальной наружности. Археологи узнали и двух контрабандистов, пытавшихся ограбить лагерь.

— Чисто для справки, — медленно, холодным тоном произнес Заратустра, — я перенес казенный пистолет в бардачок.

— Давай мне.

— Нет! Ты студент, я преподаватель, я отвечаю за твою безопасность, — профессор так же медленно перенес оружие из бардачка в свой карман и вместе с Гари вышел из машины.

Автомобили преследователей стояли полукругом, таким же образом встали и неизвестные.

Спортивные костюмы, футболки, грязные джинсы и потные лица с недоброжелательными взглядами. Заратустра сразу смекнул, к чему может привезти эта встреча и в чем причина такого преследования.

Тут из толпы выделился один худой «джентльмен» во всем белом, даже волосы у него были выкрашены в белесый цвет.

— Салам алейкум, археологи! — разнуздано произнес он, нагло улыбаясь и разводя руки в стороны.

— Ты прервал нашу поездку, а я только начал читать классные стихи под классную музыку, — озлобленно ответил Заратустра, не церемонясь с бандитами и глядя в глаза их главарю.

Тот еще выше поднял руки в примиряющем жесте, тут же переменившись в лице и манерах.

— Простите, уважаемый профессор. Ваши чувства задеты? Совершенно не хотел этого. Я могу говорить и так…

— …хотел влиться в местную культуру, — констатировал Заратустра, озлобленность сменилась на строгость, видя, что разнузданность незнакомца сменилась на доброжелательность, — «Культуру формирует человек. Она в ответ его характер точит».

— Макиавелли? — решил уточнить главарь бандитов.

— Он самый. Давай без позерства. Зачем столько народу привел? И не дал доехать до раскопок. Тебе же тоже нужны реликвии, которые мы ищем…

Мужчина усмехнулся, поняв, что его игру раскрыли.

— Хорошо, — уже серьезно кивнул он, — меня зовут Олег Дмитриевич Рогожин, я основатель и единственный бенефициар логистической компании TLS.

— Да мне плевать, — резко обрубил Заратустра, — конкретней, пожалуйста.

— Хорошо, — еще серьезней продолжил бизнесмен, — ты правильно сказал, — он подошел вплотную к профессору, — мне нужны те сокровища, которые ты найдешь.

— Для чего?

— Хочу продать их за рубежом.

Заратустра оглядел свору контрабандистов.

— Неужто бизнес плохо идет? Нечем платить своим людям?

— Хех. Профессор, вы же умный человек… Сейчас обстановка такая…

— …хочешь побольше заработать и свалить в другую страну, пока пушки не начали грохотать или пока прокуратура не заявилась с проверками.

— Нет… нет… я отсюда никуда, — еще шире усмехнулся Рогожин, — я же местный джигит!

В его банде раздался одобрительный смех и возгласы.

Олигарх подошел еще ближе к профессору, и Гари это не понравилось. Он попытался сделать шаг в их сторону, но его резко остановили, схватив за плечо.

— Стой, епта… — сказал один из бандитов.

Рогожин взял Заратустру под локоть и немного увел в сторону.

— Как и куда я трачу свои деньги — не твое дело, — жестко сказал он, — твое дело найти эти реликвии. Понятно?

— С чего ты взял, что я буду слушаться бандита?

— У тебя нет выбора, археолог.

— Выбор есть всегда, — Заратустра посмотрел в глаза оппоненту, — ты преследовал нас от самого акимата, стало быть, местную власть ты не боишься. Но это не важно. В мире есть силы гораздо более могущественные.

Профессор перевел взгляд за спину олигарха. Там ветер гулял в небольшом подлеске у дороги, а дальше шло темнеющее от туч степное море. Именно туда устремил свой взор ученый и долго держал молчание.

Олигарх проследил за его взглядом и, не разглядев «могущественные силы», продолжил гнуть свою линию.

— Ты же понимаешь, археолог, что я просто могу захватить твой лагерь и заставить быстро достать сокровища для меня. Понимаешь?

Он неожиданно взглянул на Гари и стал сверлить его взглядом, что не укрылось от Заратустры. Гари пытался отвести глаза, но все время натыкался на озлобленное лицо бандита. И ему пришлось потупить взор. А Рогожин, довольный собой, вернулся к профессору.

— Попробуй, — Заратустра спокойно оценил Рогожина взглядом, — ты можешь. Но надо ли тебе это?..

Этот взгляд серых глаз, пронзающий до самой плоти. Этот мудрый блеск. Это спокойное дыхание.

Олигарх отвернулся на секунду, посмотрел на свою банду. Может быть ища поддержки. Затем повернулся к ученому и произнес.

— Мне это чертовски надо… Но сейчас я должен вас покинуть, уважаемые археологи, — он метался и чувствовал, что дуэль с Заратустрой проиграна, но не хотел уходить униженный.

— Но в следующий раз я уже приеду за своими сокровищами, — он схватил профессора за ворот новой рубашки и хотел подтянуть к себе. Но тут в его шею уперся ствол пистолета, который ученый молниеносно достал из кармана.

— Не порть мою новую рубашку, — отчеканил каждое слово Заратустра.

Банда тут же достала стволы и биты. Гари прижался к учителю.

Но Рогожин, поняв, что сейчас ему тут делать нечего, примиряюще отпустил профессора и не оглядываясь направился к машине.

— Поехали, — злобно скомандовал он.

И контрабандисты, как и акиматовские власти до них, оставили археологов одних.

Сели в «Форд».

— Ты молодец, что не стал встревать, — сказал Заратустра и посмотрел на Гарольда, — эй, ты чего такой напряженный?.. Давай успокаивайся, мы же еще в лагере легко с ними разобрались.

— В лагере было по-другому, а тут…

— Первый раз на мафиозных разборках?..

— Типа того, — Гарольд заметил, что руки на руле трясутся.

— Да… в девяностых тут и не такое было, — усмехнулся Заратустра, — эээ, парень, да у тебя мандраж. Давай-ка я за руль.

Гари не спорил, у него до сих пор не укладывалось в голове, что можно просто так посреди дороги остановить честных людей и угрожать им расправой, вообще не боясь справедливого суда.

Ассистент безропотно пересел. Профессор протянул ему флягу, которую достал из бардачка.

— Будешь? На, выпей.

Гари покачал головой.

— Не переношу спиртное.

— Понимаю, — убрал обратно, и туда же вернул пистолет.

— Хорошо, что вы стрелять не стали, — дрожащим голосом произнес Гари.

— Тут я с тобой соглашусь… На, хоть воды попей…

Договорить Заратустра не успел, Гари резко открыл дверь, и его стошнило.

Залез обратно, обтерся и все же выпил воду.

— Легче?

— Угу… Как же меня взбесили эти люди… Во мне сейчас столько злости… — парень взглянул на учителя.

Заратустра покачал головой.

— Стояли смотрели… — продолжил Гари, — с оружием, с этими словами своими, ухмылками… хотелось взрезать каждому. Будто стадо какое. И этот, их главный, пафосный такой…

Профессор снова покачал головой.

— Парень, посмотри на меня. Все нормально. Понимаешь? Ты тут вообще не причем. Не копи злость, а то утонешь в ней.

— Снова Макиавелли?

— Нет, — усмехнулся профессор, — мои слова.

Гари тоже усмехнулся. Выдохнул, вроде отпустило.

— Поехали? — спросил учитель.

— Да. Тенгри ждет нас.

— Вот это правильно!.. И плевать на стадо… «Нет пастуха! Есть только стадо…»

— И это твои слова? — удивился ассистент.

— Нет, — совершенно серьезно ответил профессор, — это Ницше, «Так говорил Заратустра».

— Заратустра? — Гари сдержал смешок.

— Да, я цитирую классика… Да смейся, смейся, мальчик, который выжил.

И Гари рассмеялся в голос. Нервный мандраж переплавился в нечто иное.

— Ну раз повеселел, точно можно ехать, — констатировал Заратустра, — но только об этом не распространяйся… И, Гари, — Заратустра посмотрел на ассистента, — да, ситуация не приятная, но ты же со мной. Я своих студентов в обиду не дам. Хорошо?

— Хорошо, — та искра, которую Гарольд разглядел сейчас в глазах своего преподавателя, показалась ему искрой добра, и это не помогало успокоиться.

Потому что Гари прекрасно успел понять, кто такой олигарх Олег Рогожин. И до боли в груди не хотел, чтоб этот человек снова говорил с Заратустрой.

Через пару часов они вернулись в свой лагерь, где их уже ждали.

«5 сентября 2030 года. Вечер. Лагерь.

Я так устал. Это не физическая боль тела после долгих раскопок, а моральное истощение. И из-за чего? Совершенно неуместных и f*ckin’ bullshit разборок каких-то местных мафиози.

Мало нам было по дороге этого ублюдского олигарха Рогожина, так еще, когда мы доехали до лагеря, нас встретил еще один мини-лорд. Я видел подобное в родном Корнуолле, но здесь это как будто на каждом шагу. Любой человек с наперсточной властью считает, что может управлять остальными.

Но стоит сказать, что к ожидающему нас гостю Заратустра отнесся гораздо более уважительней, чем к олигарху. Этого нового гостя профессор явно узнал, да и тот обратился к Заратустра по имени и фамилии.

Профессор назвал его известным меценатом Ратмиром Фейлахом. Он приехал сам, если не считать ассистентку за рулем «Кибертрака». Был вежливым и рассказал много весьма интересного.

Начал этот Фейлах с главного — с того, что он заинтересован в наших исследованиях и полностью поддерживает как Казахстанское сообщество историков-археологов, так и наш ВУЗ, в частности. Заратустра подтвердил его слова, сообщив мне, что Ратмир Фейлах несколько раз организовывал выставки различных любопытных находок по всему миру. И в Казахстане его любят за всяческую поддержку исторических обществ.

В общем, честный бизнесмен, с детства любящий археологию.

— Я не собираюсь препятствовать вашей работе, уважаемые ученые, — спокойно говорил он, сидя в нашей палатке. От предложенного кофе отказался, но согласился на перекус галетами, — я всего лишь прошу не торопиться с определением находок в музей Семея.

— Хочешь сокровища в свою коллекцию? — осведомился Заратустра. — У Ратмира большая частная коллекция, которая, к слову, открыта для посещений.

— Собственный музей истории? — удивился я.

— И археологии, — подтвердил меценат. — Езжу по миру и собираю для Казахстана удивительные вещицы. Но и про родной край не забываю. Ваша находка займет достойное место и поможет укрепить веру народа, сплотить его.

— Я вот удивляюсь, — сказал тогда я, — почему все вокруг думают, что мы обязательно что-то найдем?

На эти слова Фейлах странно улыбнулся.

— Вы же в компании Заратустры Тлиева, молодой человек. Поверьте, если этот господин-профессор что-то решил найти, то он это откопает. Так говорят в археологических кругах.

— А если мы найдем то, что нельзя транспортировать или выставлять на всеобщее обозрение? — Не унимался я.

— Тогда я организую музей на месте раскопок, — спокойно ответил Фейлах, — для меня, в первую очередь, важна сохранность объектов. Они должны вдохновлять людей. Чтобы те двигались вперед, неслись, ломая все барьеры, окрыленные своей историей.

— И не важно, какая там будет история. Правда? Тебе нужен еще один рычаг для манипуляций, Ратмир, — Заратустра как будто «прочитал» мецената. Я заметил, как тому это не понравилось.

— Профессор, вы меня путаете с местными чиновниками. Я не стремлюсь к власти. Тем более на пороге гражданских волнений.

— Время покажет, — Заратустра оставался хладнокровным и слушал внимательно, — Что скажешь о бизнесмене Олеге Рогожине?

Признаюсь, в этот момент я напрягся.

— Вы уже успели познакомиться с Олегом? — искренне удивился тогда Фейлах. — Где вы его встретили? Неужели посещали его закрытую виллу?

— Сам явился без спроса… как и ты.

— Ого. Значит, положение куда хуже, чем я думал. Рогожин пять лет не выползал на свет божий из своей резиденции, которая расположена на территории его предприятия. Если ваши раскопки заставили его сделать это, значит, он готов на все. Расширяет свой бизнес.

— Да. За границу.