Бесплатный фрагмент - Записки психиатра

Алиса из страны чудес

Когда мы познакомились, Гарику было семнадцать лет, а мне двадцать четыре. Я была дипломированным врачом-психиатром и любимой женой. На второй день работы в психоневрологическом диспансере юный санитар спас мне жизнь. А через несколько лет он познакомился с Вольфом Мессингом и стал популярным писателем. В одной из своих книг Гарик описал историю моей жизни, книга мне не понравилась. И тогда он предложил превратить его любовный роман в «Записки психиатра для женщин». Что я и сделала.

Алиса.

В кабинет главврача психдиспансера балетной походкой вошла стройная красивая молодая женщина, натуральная блондинка в белоснежном нейлоновом халате. От нее пахло дорогими французскими духами.

«Белая и пушистая», — пронеслось в голове у Гарика. Он, не отрывая глаз, смотрел на ее высокую грудь и осиную талию.

— Алиса Викторовна, я вас одну к таким больным посылать не могу, но раз вы изъявили желание, возьмите с собой санитара и будьте с ним построже, а то совсем разболтался, на работу опаздывает, халат в куртку превратил. Нужно подробно описать состояние каждого особо опасного больного, чтобы нас потом не склоняли на каждом углу.

— Хорошо. Сделаю, — голос у врача был мягкий, бархатный и обволакивающий.

— Алиса Викторовна, на секунду останьтесь.

— Меня в машине найдете, — поднялся со стула санитар.

Гарик вернулся в диспансер, в процедурном кабинете взял длинное вафельное полотенце и направился к машине. По дороге его перехватила медсестра Кравчук.

— Фифу видел?

— Кого?

— Врачиху новую. Второй день на работе — уже порядки свои наводит. Курить персоналу у входа в диспансер запретила. Дурной пример больным подаем. Теперь по телефону в рабочее время вести можно только служебные разговоры. А куда вы едете?

— Социально опасных проведать.

— Она сама напросилась. Сегодня на планерке Лариса предписание прокурора зачитала, и разгон участковым сестрам устроила за то, что врачи социально опасных больных месяцами не видят. А эта фифа сама и напросилась. Она познакомиться с больными возжелала.

— У меня зачет по хирургии, когда я готовиться буду. Там в списке только по первому участку 48 человек.

— А всего — двести. Из них 162, отсидевшие за убийство и изнасилования, — продолжила Кравчук. — До конца жизни будешь ездить.

— Ладно, я пошел, а то сейчас искать начнут.

Когда Гарик подошел к медицинскому РАФику, Алиса Викторовна уже сидела рядом с водителем.

— И где вы прохлаждались? — недовольно спросила она.

— В диспансер ходил за инструментом.

— Зачем вам полотенце на поясе?

— Руки вытирать после рукопожатий с больными.

— Гарик, хочу вас предупредить, я противник любого насилия в отношении больных. Любого больного можно уговорить посетить диспансер. Подчеркиваю, любого.

— Вы где специализацию по психиатрии проходили после окончания мединститута? — перебил врача санитар.

— В Краснолиманске.

— Я понял, что не в Ялте. В каком отделении?

— В отделении неврозов. Еще вопросы есть?

— Есть. Вы замужем?

— Для Вас это имеет значение?

— Конечно, с незамужней женщиной можно поговорить о жизни и склонить к созданию образцовой советской семьи.

— Со мной вы будете говорить только о работе! — повысила голос Алиса. — Теперь, слушайте инструктаж. Сейчас мы едем к Луговому Петру Ефимовичу. Я войду к нему в квартиру первой, а вы постоите за дверью. Я буду говорить с ним одна.

Водитель завел мотор, и медицинский автомобиль стал набирать скорость.

— У меня нескромный вопрос созрел, Алиса Викторовна, а о чем вы будите говорить с Луговым? Дело в том, что Петя Петушок отсидел за убийство и изнасилование восьми женщин. Двадцать лет назад его «опустили» в Симферопольском СИЗО.

— Я знаю об этом. Его три месяца назад выписали из отделения для психохроников. А недавно соседи написали жалобу в горздрав.

— Получается, вы в курсе всего. А вы не боитесь пополнить список любимых женщин Лугового? Такая красивая, и туда же.

— Я доложу Ларисе Ивановне, что вы меня оскорбляли в присутствии водителя.

— Если вы это считаете оскорблением, тогда извините, погорячился, — улыбнулся Гарик. — У меня от одного вашего вида слова изо рта не те выскакивают. Такая красивая, и рядом со мной.

— Я старше тебя на шесть лет. Я врач, а ты всего лишь санитар, поэтому думай перед тем, как открыть рот в моем присутствии! — неожиданно взорвалась Алиса Викторовна. — Вот, когда ты окончишь институт, получишь диплом врача, пройдешь специализацию, вот тогда мы будем говорить с тобой на равных. А пока ты никто и зовут тебя никак! И на таких женщин, как я, можешь даже не смотреть.

— Не надо так нервничать, доктор, — пошел на попятную Гарик. — Я просто хотел предупредить вас, что Лугового очень сильно возбуждают женщины модельного типа. А на блондинку к ужину он может среагировать весьма неадекватно.

— Обойдусь без твоих предупреждений!

Водитель затормозил у старинного двухэтажного дома. Алиса Викторовна, схватив карточку больного и молоточек невропатолога, первой выскочила из машины.

— Зверь-баба! — покачал головой водитель. — Ты лучше не заводись с ней. Житья не даст, но красивая, спасу нет. Повезло кому-то, ее по шерсти надо гладить и никогда не спорить.

— Ладно, я пошел, знаток хренов, — открыл дверь автомашины Гарик. — Машину загони во двор. Клиента тащить далеко придется.

— Ты что, забирать его будешь?

— А что с ним делать. Он соседку преследует. Полюбить хочет, красивую.

Первой в квартиру к убийце вошла Алиса Викторовна. Большая светлая комната была завалена всяким хламом. Сам хозяин возлежал на кровати в атласном женском халате. Увидев врача, он спустил ноги вниз и неожиданно заговорил стихами.

— Женщина, ваше величество, о, неужели ко мне.

О, ваш приход, как пожарище, душно и трудно дышать.

Так проходите, пожалуйста, что на пороге стоять.

— Я ваш новый доктор. Пришла познакомиться, лекарство выписать, — тихо произнесла Алиса. — На что жалуетесь?

— Лекарство, это хорошо, а новый доктор лучше. Вы ближе подойдите, а то я слышу плохо, — прошептал Луговой.

Алиса остановилась в метре от больного. Она была уверена, что своим видом очаровала убийцу. В этот момент открылась дверь, и на пороге появился санитар. Реакция больного была моментальной. Он выхватил из груды тряпок топор и поднял его над головой. Еще секунда, и страшное оружие могло обрушиться на доктора. Времени на размышления у Гарика не было, путь к больному преграждала врач, и тогда санитар в два прыжка подскочил к доктору, схватил ее левой рукой за волосы и со всей силы швырнул женщину под стол. Алиса Викторовна ничего подобного не ожидала от санитара, и больно ударившись носом о ножку стола, заплакала.

Больной тут же попытался ударить топором санитара, но промахнулся. Гарик, не теряя времени даром, пальцами правой руки со всей силы ткнул Луговому в глаза, после чего, набросив ему на шею полотенце, стал душить больного. Двухметровый детина рухнул на пол вместе с санитаром. Луговой отбивался до тех пор, пока у него изо рта не пошла кровавая пена и начались судороги. Санитар на минуту ослабил удавку, Луговой с шумом всосал внутрь спертый воздух и широко открыл глаза. Прямо перед ним в двадцати сантиметрах в окровавленном нейлоновом халате лежала красавица врач, которую он хотел приласкать топором. Кровь вытекала из ее разбитого носа тонкой струей. Женщина плакала и с ужасом смотрела на перекошенное злобой лицо убийцы.

— Доктор, сеанс метания топоров закончен, вы можете встать и привести себя в порядок, — улыбаясь, проговорил санитар.

Женщина с большим трудом выбралась из-под стола. Ее белоснежный халат был залит кровью, по лицу текли слезы и кровь.

— Вы платочком зажмите свой прекрасный носик, а то мы тут утонем в вашей крови, — продолжал давать советы из-под стола Гарик.

С большим трудом санитару удалось вытащить на середину комнаты брыкающегося больного.

— Вам помочь? — тихо спросила Алиса. — Может, водителя позвать?

— У нас водитель из интеллигентов, белая кость. Его дело баранку крутить. Он сюда не пойдет.

— Почему?

— Потому что у каждого своя работа. Вы мужика возбудили, я — успокоил, а Костя сейчас во сне гуляет по Стамбулу. Идите в машину и не плачьте. А мы с вашим несостоявшимся любовником еще пообнимаемся в прихожей, — пробормотал санитар, в очередной раз затягивая удавку.

До машины санитар тащил больного минут двадцать.

— Сто килограммов весит, не меньше, — сообщил он шоферу. — Другой бы уже успокоился, а этот гад так и норовит в морду заехать своей тупой башкой. Доктора изувечил.

В приемном покое больному сделали уколы, выкупали его и переодели в больничную пижаму, после чего отвели в изолятор.

Минут через сорок санитар спустился в диспансер, вошел в кабинет врача-психиатра. К тому времени Алиса Викторовна сменила халат, умылась, приняла валерьянку, подкрасила губки и успокоилась. Увидев Гарика, она стала благодарить его за то, что он спас ей жизнь. Санитар долго смотрел на шикарную блондинку, потом подошел к ней вплотную, обнял за плечи, и поцеловал так как это делают герои-любовники в американском кино. Первую минуту женщина пыталась вырваться из его цепких рук, а потом сама обняла его и прижалась к Гарику, ответив на поцелуй.

— Теперь ты поняла, кто в доме хозяин, — прошептал в самое ухо врачу санитар.

Гарик чувствовал себя победителем, но задерживаться в кабинете не стал. Он вышел, не попрощавшись, так же быстро, как и вошел в ее кабинет. Алиса ошеломленно смотрела ему вслед. Только сейчас она поняла, что произошло. Ее била дрожь. Она не могла успокоиться. Восемнадцатилетний мальчишка оказался не только сильнее ее. Своим поцелуем он неожиданно пробудил в ней уже давно забытые чувства, от которых кружилась голова в далекой юности.

Погром в хирургии

На часах было 14—30, когда Лариса Ивановна вызвала на беседу Алису.

— Я о вчерашнем ЧП хочу поговорить с вами. У вас желание не пропало по особо опасным больным ездить? У меня в три часа машина будет. Или мне другого доктора назначить?

— Зачем. Это больные с моего участка.

— Значит, поедете сегодня с Гариком по адресам.

— Мне уже пять раз из хирургии звонили. У них там алкогольный психоз, — сообщила Алиса Викторовна.

— У всех хирургов сразу? — рассмеялась Лариса Ивановна.

— Там больной палату разгромил полностью, стекла побил, капельницу.

— Алиса, у меня эти иждивенцы уже вот где сидят, — провела по горлу Лариса Ивановна. — Там шесть здоровых мужиков-хирургов. У них такие же дипломы, как у меня. И эти мужики больного не могут зафиксировать и доставить к нам по «скорой»? А у меня одни бабы. Кого я туда пошлю? Может быть, вас?

— Я поеду.

— И что вы будете с ним делать? Стекла выбьете из рук, свяжете его? Это работа для санитара. Врачам там делать нечего. Но санитар у нас работает на полставки и на работу приходит после занятий в училище не раньше трех. Вот в этом-то и главная проблема. А теперь, о вчерашнем ЧП. Если я сказала построже быть с санитаром, это не значит, что вы должны лезть к больному сломя голову. А если б Гарик не успел, замешкался, испугался? У больного в руках топор был, а не детская игрушка.

В этот момент зазвонил телефон.

— Это из хирургии звонят. Мы не знаем, что с вашим больным делать. Он в палате переломал все что мог.

— Успокойтесь. Вышлю сейчас врача к вам. Шесть мужиков с одним алкоголиком справиться не могут, — главврач, положив телефонную трубку, повернулась к Алисе. — Посетите вначале хирургию, а потом по списку. И пристыдите вы их, шесть мужиков в палату зайти боятся.

Врач и санитар вышли в коридор.

— Алиса, это судьба! — в самое ухо зашептал Гарик. — Просто всю жизнь мечтал больных из хирургии забирать. Кто бы знал, как я люблю хирургию.

— Хватит ерничать, и если еще раз назовешь меня по имени, пожалеешь, — повысила голос Алиса Викторовна.

— Все, понял. Я теперь буду вас называть правильно и торжественно: «Алиса из страны чудес».

— Только попробуй. Я тебе такие чудеса устрою. А где твое полотенце?

— Отдыхает от трудов праведных. У мужика с черепушкой непонятки. Травматикам «сухой бром» противопоказан.

— И как же ты его забирать будешь? — подозрительно посмотрела на Гарика врач.

— А я не один, я с доктором. Как доктор скажет, так и сделаю.

— Я бы тебе сказала, кучерявый, но воспитание не позволяет, — поддела санитара Алиса.− Колпачок где от пустой головы? Ты в хирургию едешь.

— Во, блин, а вы правы. Фридман увидит меня без колпака — умрет. Поэтому я всегда ношу в кармане медицинскую шапочку, на всякий случай, но не надеваю, чтобы не портить прическу, а сейчас придется.

Доктор Фридман

В хирургии атмосфера была накаленной до предела. Две санитарки стояли под дверями палаты с огнетушителями в руках. Из-за закрытой на ключ двери слышался мат и угрозы.

— Бить человека по лицу огнетушителем запрещает международная конвенция по защите прав ребенка, — сообщил санитаркам Гарик.

— А мы его бить не будем. Мы его пеной остановим, — объяснила одна из санитарок.

— Психушку вызывали? — широко открыв дверь ординаторской, спросил Барский.

Четыре хирурга с разных сторон тут же напали на санитара.

— Пять часов психовозку ждем! — стал кричать на санитара хирург Осипов.

— Так у нас машина с трех работает. Могли бы по «скорой» привезти. Делов-то, — огрызнулся Гарик.

— Да что вы с ним говорите, Иван Иванович. Это самый тупой студент нашего училища. Он мне кости черепа шесть раз сдавал, а острый живот за сегодняшнее издевательство вообще не сдаст. Слово даю, — пригрозил Сергей Моисеевич Фридман санитару. — Пять часов назад я сообщил вашему главврачу о том, что тут происходит. Я докладную в горздрав напишу.

— Давайте с больным разберемся сначала. Меня зовут Алиса Викторовна. Я врач-психиатр. Не могли бы вы рассказать, что тут произошло.

Хирурги, увидев красавицу-врача, тут же успокоились. Они усадили ее за стол, предложили кофе, шоколадные конфеты. Женщину буквально засыпали комплиментами. Гарик стоял в стороне и с улыбкой смотрел на хирургов, увивающихся за Алисой.

— Красота — страшная сила! — громко произнес он. — Может, делом займемся, а то у нас вызовов море. Алису Викторовну убийцы ждут и извращенцы. Она без них жить не может.

— Что ты тут комментируешь, — подлетел к Гарику Фридман. — Ты еще не понял, что с больным теперь и без тебя разберутся. Иди, отдыхай, лентяй. «Острый живот» учи. Я тебя спрошу завтра по всей форме.

— Да не вопрос. Отдохнуть, я всегда, с удовольствием, — буркнул под нос санитар и спустился вниз к машине.

— Я вам расскажу сейчас все об этом больном, — подкатился к Алисе Иван Иванович Осипов. — Это мой больной. Поступил он к нам с закрытой черепно-мозговой травмой. На третий день развился психоз. Появились слуховые галлюцинации. Бред преследования. Я вызвал невропатолога. У нас же к психиатрам без консультации невропатолога звонить нельзя. Они у нас белая кость. Невропатолог свое исключил, говорит, звони главврачу психбольницы. Пять часов назад позвонили первый раз. У нас операционный день сегодня, а мы не можем работать.

— Поговорить с больным сами не пробовали?

— Да как туда войти? Он стеклами вооружился. Невропатолог свое заключение по истории болезни писал.

— У нас в больнице тоже одни женщины работают, я санитара привезла, а вы его выгнали, но я попробую с ним поговорить, — улыбнулась Алиса.

— Погодите, Алиса Викторовна, — вмешался в разговор Фридман. — У нас все хирурги мужчины, а от санитара вашего никакого толку. Он пять раз зачет пересдавал по «острому животу». Что он тут сделает?

— Я все поняла, давайте двери открывать.

— Нет. Мы вас туда не пустим одну. Вы что думаете, если мы хирурги, то мы не мужчины? — приосанился Фридман. — Говорите, что делать.

— Если действовать по инструкции, то к такому больному подходить надо с четырех сторон, держа в вытянутых руках одеяла. Потом ему набрасывают на голову одеяло, кладут на кровать и делают уколы. Я назначила аминазин, четыре кубика внутримышечно.

— С четырех сторон не получится. Протиснуться в дверь с одеялами смогут только двое, но мы попробуем, — пообещал Фридман.

Первым в палату, прикрываясь одеялом, влетел Фридман. Вторым вошел Осипов, и замыкала делегацию Алиса Викторовна. В руках она держала блестящий молоточек для проверки рефлексов. Больной с двумя кусками стекла в руках стоял в дальнем углу, и когда к нему приблизился Фридман, несколько раз ударил стеклом в одеяло. Фридман закричал, бросил одеяло и выскочил из палаты, поливая кровью коридор. Оказалось, что больной перерезал ему вены предплечья. Вторым резаные раны рук получил Осипов. Алиса поле боя покинула последней. Ее попытка заговорить с больным чуть не стоила ей жизни. Больной с криком бросился за врачом, но был остановлен мощной струей из огнетушителя. Под огнетушитель попала и Алиса, но в отличие от больного пеной ей залили только грудь и шею.

Пока участники кровавой битвы приходили в себя, смывая пену и делая перевязки, о ЧП в хирургии сообщили в горздрав, а оттуда позвонили главврачу психбольницы.

— Алиса Викторовна, что у вас там происходит? — позвонив по телефону в ординаторскую, спросила Лариса Ивановна.

— Больного пытались нейтрализовать.

— Мне звонили из горздрава, сказали, что два доктора ранены.

— Больной порезал стеклом Осипова и Фридмана, — доложила Алиса Викторовна.

— А где наш санитар?

— Ушел. Его Фридман выгнал из ординаторской. Доктор Фридман ему хирургию преподает.

— С твоим Фридманом мне все ясно. Но я за больным посылала санитара психбольницы, объясни мне, что там хирурги делали? — закричала Лариса Ивановна.

— Инициативу проявили. Мне помочь хотели, — смутилась Алиса.

— Найди мне Гарика, я ему сейчас устрою.

— Его нет в отделение. Он ушел.

Минут через пять главврач больницы смогла дозвониться по рации до водителя машины.

— Где этот негодяй? — закричала Лариса Ивановна.

— На носилках лежит. Хирургию зубрит.

— Передай ему трубку немедленно.

Гарик не спеша перебрался в кабину водителя.

— Ты почему Алису Викторовну бросил в больнице?

— Меня Фридман прогнал. Они там кобеляж перед Алисой устроили, а меня на мороз. Мол, сами с усами. Я и ушел, — обиженным голосом, произнес Гарик.

— Я тебе устрою «кобеляж». Из-за тебя два ведущих хирурга получили тяжелые травмы. Кто теперь больных оперировать будет? Бегом наверх, забери больного, и на глаза сегодня мне лучше не попадайся! Вопросы есть?

— Нет.

Гарик лениво потянулся и стал вылезать из машины.

— Как ты его возьмешь без полотенца? — спросил водитель.

— Голубоглазый, а ты женщин через полотенце мацаешь, или напрямую?

— Напрямую. Сравнил тоже, — удивился шофер.

— Вот и я на свидание с любимой женщиной решил идти с открытым забралом и голыми руками. У тебя чистый белый листок бумаги найдется?

— Нет. Газета есть, «Правда».

— Костя, твоя «Правда» для сортира хороша, а я картину хочу написать абстрактную в духе соцреализма.

— Тоже мне художник нашелся. Иди за психом, а то сейчас сюда Лариса прилетит. Тогда тут всем мало не покажется.

— Никакого в тебе, голубоглазый, романтизму нету. Сплошные угрозы и мат, а я, может, фотомодель охмурить хочу, — мечтательно произнес Гарик. — А теперь слушай мою команду. Машину подгони к входной двери. Дверь в дверь без зазора. Двигатель включи и жди явление Христа народу.

— Погоди, а посетители в больницу, как пройдут, персонал.

— Не хрен им там лазить. Всех гони в шею. Спецоперация идет, понял? И чтоб в коридоре никого не было. Подвернется под руку кто-нибудь, убью!

Гарик не спеша поднялся на третий этаж, зашел в ординаторскую. За столом сидела Алиса и два хирурга с перевязанными руками.

— Господа-товарищи! Одолжите мне белый лист бумаги.

— Завещание писать собрался? — спросил Фридман, протягивая вырванный из тетрадки листок бумаги.

— Как же без завещания. Я, Фридман Сергей Моисеевич, находясь в полном здравии и при полной памяти, — продолжил Гарик.

— Ты у меня сейчас получишь, — поднялся из-за стола Фридман.

— Правильное решение, Сергей Моисеевич. Разгоните людей из коридора и этих монстров с огнетушителями уберите от дверей, а то они и меня пеной, как Алису Викторовну. А я не люблю пену, я нормальный.

— Гарик, ты что собрался делать? — поднялась из-за стола Алиса Викторовна.

— Ничего страшного. Вы не волнуйтесь. У вас хорошая мужская компания, пейте чай с шоколадными конфетами. Это ж такой дефицит. И где их хирурги покупают? А я уж сам как-нибудь. Только людей из коридора и с лестницы уберите, чтоб работы вам не прибавить. Всех, до единого.

Фридман выскочил в коридор, загнал больных в палаты, наорал на персонал и отправил в сестринскую санитарок с огнетушителями.

Гарик не спеша снял халат, положил его рядом с Алисой.

— Как этого психа зовут?

— Вадим, — быстро ответила Алиса. — Вадим Соловьев.

— У меня к вам большая просьба, Алиса Викторовна, поохраняйте сей предмет медицинской гордости, а то у нас без халата нынче нельзя. Не дай бог шапочка пропадет, со свету изживут злые монстры.

Сказав эти слова, Гарик подошел к двери палаты, тихонько повернув ключ, заорал диким голосом: «Я твой спаситель! Ты меня звал, и я здесь! Смотри! Смотри сюда!».

Гарик, размахивая листом бумаги, в два прыжка преодолел расстояние, которое отделяло его от больного.

— Вадим! Смотри сюда! Дом видишь!? — ткнул пальцем в бумагу Гарик.

— Вижу, — пробормотал мужчина, поднимая вверх окровавленные руки с осколками стекла.

— А дым из трубы видишь?!

— Вижу.

— А за трубой кто стоит?

— Мужик прячется.

— Соловей, бежим! Это убийца! Быстрее! Не оглядывайся. У двери машина стоит! Не бойся! Нас пасут! Быстрее! Не останавливайся! Бежать! Вперед!

Алиса, хирурги и медсестры с ужасом смотрели на бегущих по коридору Гарика и вооруженного стеклами больного с окровавленными руками. На лестнице они сбили с ног какого-то старика-посетителя и сестру-хозяйку из травматологии.

— Не останавливаться! — орал Гарик. — Дорогу! Все ушли. По норам! Убью!

Добравшись до первого этажа, санитар затащил больного в машину. Хлопнул дверцей, и водитель, включив сирену, понесся в сторону психбольницы. В приемном покое санитар бросил больного на кушетку, отобрал у него стекла и с помощью санитарок стащил с него всю одежду. Тут же больному сделали успокаивающие уколы, обработали раны и отнесли в надзорную палату.

За всем этим со стороны наблюдала Лариса Ивановна. Когда Гарик спустился в приемный покой, она подошла к санитару и бросила сердито: «Зайди ко мне!».

— Это как понимать! — стала кричать главврач на санитара. — Я тебя послала за больным, а ты в хирургии кобеляж устроил.

— Я устроил, да эти кобели хирурги меня сразу и выгнали из ординаторской, как Алису увидели. Претензии к Фридману. Он Алисе кофий наливал с шоколадными конфетами. Могли б и меня, передовика производства, чашкой кофе осчастливить.

— Кофе хочешь?

— Чем я хуже Алисы.

Лариса Ивановна включила электрочайник.

— Как ты его из палаты вытащил? — успокаиваясь, спросила она.

— У него зрительные галлюцинации. Я ему на бумаге показал дом и мужика, который прячется за трубой, после чего мы побежали. Классика жанра и никакого гипноза.

— За находчивость, благодарность, а за издевательство над хирургами — смертный приговор.

Королева Марго

Костя сидел в машине и доедал караимский пирожок.

— Ну, что, вставила тебе Лариса? — спросил водитель.

— Обещала медалью наградить за спасение Фридмана на пожаре.

— Фридман за сегодняшнее представление вообще зачет тебе не поставит.

— Поставит. Мне этот «острый живот» уже во сне снится вместе с Фридманом.

— Едем куда?

— Сначала за Алисой. Она нас у входа в больницу ждет, а потом к королеве Марго.

— А Марго тут при чем?

— Социально опасная. У нее судимость за развращение малолеток.

— Тоже мне, социально опасную нашли: баба, как баба, — возмутился водитель.