Бесплатный фрагмент - Замечено жизнью

Все как у людей!

Я и раньше была не такой как все. Нет, вовсе не в физическом или моральном плане. Я была не такой как все, потому что жила в таких условиях, которые не каждый сможет вытерпеть и которые были не у каждого. Я была ни в чем не виновата, ведь я была еще ребенком. Иногда я даже мечтала. Мечтала о том, чтобы жить в городе, жить в мире и согласии и не знать нужды. Но мечты разбивались о пьяный голос отца алкоголика и плач матери, которой так же надоело влачить полуголодное существование, как и мне, 14 летней девочке.

Я закончила школу, и передо мной вдруг открылся большой, манящий, соблазнительный городской мир. Я поехала учиться на повара. Училась слабо, было много прогулов. Еще бы, нужно столько всего посмотреть, столько надо узнать людей. Так в круговороте учебы и развлечений я встретила его. Он был веселый, немного неказистый, но по-доброму относился. И я согласилась быть его женой. Его звали Вадик. Пышной свадьбы не было, но было все по-семейному по обычаям.

После свадьбы стали жить в снятом городском доме. То ли от пьянки, то ли по неосторожности, но пьяница-отец умер. Мать переехала жить к старшей сестре, далеко от нашей деревни.

Мы с Вадимом жили мирно и счастливо. Один за другим родились дети. Мы переехали в деревню в мой родительский дом, доставшийся мне в наследство. Завели скотину, кошку и собаку. Все как у людей! Кормильцем, как и положено, был Вадим. Он уезжал на работу в город, но на выходные сразу домой, ко мне и детям. Все так и шло, складно да ладно.

Но однажды Вадим сказал: «Я ухожу! Переезжаю в город, у меня есть женщина, на помощь не рассчитывай». Я промолчала в ответ. Промолчала, когда муж собирал вещи и когда он, хлопнув дверью, уехал. А позже заревела так, что сама себе удивилась. Соленые слезы душили вновь и вновь. Что делать? В деревне работы нет. На что кормить детей? Как выжить? Потянулись серые полуголодные дни, совсем как в детстве. Меня не бросила родная мать, она помогала деньгами. Все, наверное бы так и тянулось, если бы однажды, в погожий летний день я случайно не вышла во двор. Мне захотелось на воздух, увидеть солнце, почувствовать ветер на своей коже. Ворота были открыты, и я сразу увидела незнакомого мужчину. Он стоял ко мне спиной и чинил машину. К соседу Петру Илларионовичу приехал по делам из города, да вот «сломался». Стас был невысокого роста, но очень красив. Его невозможно было не заметить. Он спиной почувствовал мой взгляд и обернулся. Завязался разговор, и Стас, как потом оказалось, для себя сразу все решил.

Он приезжал в деревню теперь каждый день, но не к другу. Вернее к другу он, конечно, тоже наведывался, но в основном его интересовала я. Сначала его ухаживания я принимала сухо. Рана кровоточила на душе от предательства мужа. Я разговаривала со Стасом, а мысленно была с мужем. Я вспоминала мужа и каждый день нашей прожитой жизни. Вспоминала счастливые моменты в ней. И в глубине души я все-таки ждала мужа обратно. Но потом, приглядевшись к Стасу, решила, что будь что будет и ответила на его интерес. Я решила разрешить себе принять его, его уважительное отношение. Я разрешила себе снова любить.

Мы поженились, переехали в город. У нас родилось еще двое детей, мальчик и девочка. Я устроилась на работу и никогда больше не знала ни нужды, ни предательства.

Зеленый маяк

Белые хлопья снега кружили над головой, создавая неповторимый кружевной узор. Утро в тихом и уютном городе было морозным. Воздух был чист, как хрусталь и свеж, как летом роса на листьях. Все жители спали. И в такие моменты особенно верилось в сказку, которая будет непременно с хорошим концом.

Как всегда, заранее, Лида бежала на работу в легком кашемировом пальто и уютной шали. В голове весь день был расписан по минутам.

Зеленый свет старой настольной лампы, который лился из окна музыкальной школы, радовал и внушал, что день уже начался. Свет лампы из разрисованного морозом окна музыкальной школы лился все годы, которые Лидия Валентиновна отработала в этой школе. Но этим утром все было не так. Света не было видно.

В школе много лет работали люди, отдававшие всю душу своему делу. Дети для учителей были центром вселенной. В каждом ребенке разглядывался талант.

Главный в этом особом творческом мире, был директор Александр Васильевич.

Это он приходил раньше всех, открывал школу и включал зеленый свет старой лампы. И каждый учитель знал, что, придя утром на работу, его встретят маяком, который был настолько привычным, что уже воспринимался как само собой разумеющееся.

Культура в стране была на задворках и практически не финансировалась. Но в школе было все и даже больше. В школе была душа.

И неизвестно откуда взявшийся ягодный чай. И открыточка каждому сотруднику с персональным, лично для него написанным поздравлением.

Лида заходила в школу с настроением. Она шла на работу, как на праздник. Даже скучные и длинные финансовые отчеты казались нотами новой песни, наигранной на фортепиано.

Все было как обычно. Заснеженное утро, снег, дорога. Не было только его. Зеленого светлячка из директорской комнаты. Никто никогда и не думал, что будет при его отсутствии.

Лида дернула на себя дверь. Дверь не подалась. Что это с ней?

А, да, и где наш светлячок?

Лида вдруг осознала, что раз нет света, нет и директора.

Что с ним? Первое, что пришло в голову?

— Где наш директор? Неужели…

Лида в отчаянье пыталась открыть дверь. Но, понимая, что поможет только ключ, беспомощно опустилась на ступеньки.

— Лида, так можно заболеть!

Лида услышала голос учительницы по сольфеджио Пырочкиной.

— Что с ним? — подняла голову Лида.

— Я не знаю, — ответила Пырочкина.

Мороз брался утренней крепостью, а подходившие на работу учителя пытались казаться спокойными. И каждый гнал от себя мысли о плохом. Но по лицам было видно, что переживают все очень сильно.

Вдруг вдалеке появился знакомый силуэт мужской фигуры. Директор шел наклоняясь вперед, как будто извиняясь, что сегодня впервые за много лет он не зажег любимую зеленую лампу и не открыл дверь.

— Что с Вами?

— Как Вы?

— Все под контролем! — весело улыбнулся Александр Васильевич.

Он не позволил себе пожаловаться на здоровье. Не позволил себе сбить утренний рабочий настрой. Но вскоре его не стало…

Не стало и света, того зеленого маячка, к которому так привыкли все учителя. Не стало и шумных посиделок в праздники. Не стало привычного во всех ситуациях юмора. Не стало и чего-то большего.

Маленькие старички

Заря занималась рано. Капли росы блестели на красивой свеженькой траве. Надев шерстяные носки в галоши, еще не до конца проснувшись, я гнал коров в стадо. Каждый день все лето мне приходилось гнать коров на выпас. А вечером забирать их обратно. Идти от дома было далеко. И утром мне совсем не хотелось вставать. А вечером меня даже радовали такие прогулки.

Наш край славился удивительной природой. И, когда я наблюдал небо, расписанное закатом, очень жалел, что не умел рисовать. Мне хотелось запечатлеть и передать потомкам эти облака, что были причудливой формы и давали волю фантазии. Это огромное солнце, которое наполнялось всеми оттенками красного цвета и сияло на чистейшем голубом небе. Мне хотелось нарисовать траву, которая была сочной, зеленой, радующей глаз. Но я никогда не брал в руки карандаш, а тем более кисть.

После утренней обязательной дороги в табун я завтракал и выходил в огород. Сначала все грядки нужно было полить. И для этого приходилось таскать воду тяжелыми двенадцати литровыми ведрами. Вода из ведер переливалась в лейку. Лук, морковь, свекла, огурцы, кабачки, зелень — все росло на отдельных грядках. И на каждую грядку уходило как минимум два ведра.

После поливки я шел в стайку, где ночевали коровы летом, (а, зимой они находились там постоянно), и чистил. Потом рассыпал древесные опилки, принеся их в железном ведре для того, чтобы скотине было легко спать. Затем нужно было разложить сено в кормушки. Сено сначала приходилось сбрасывать с сеновала, а потом железными вилами раскладывать в кормушки.

Убравшись, я заходил домой и занимался чтением классической литературы. Это было единственное мое развлечение. Потом я готовил обед. В основном это была отварная деревенская картошка с жирной домашней сметаной. Обед заканчивался непременным чаепитием.

После обеда, надев кепку, так как солнце уже не просто пригревало, а палило во всю мощь, я шел в огород полоть грядки. Руки становились грязными, появлялись трещины. Но полоть все равно приходилось, потому что кормилась семья с огорода.

Моя семья — папа, мама и я — раньше жили в городе. В маленьком шахтерском городке. Но когда наступил развал СССР, шахты стало заваливать, даже иногда с людьми, и мы переехали в деревню. Папа и мама устроились в колхоз, а я пошел в деревенскую школу и занимался домашним хозяйством, привыкал быть самостоятельным.

В деревне так жили все дети. Сами красили заборы, кололи дрова, доили коров, сажали, огребали и копали картошку. Летом была своя работа, зимой своя. Летом нужно было припасти продукты на зиму. А зимой — воевать со снегом и возить на себе воду.

Припасать продукты летом приходилось сбором ягод и грибов, выращиванием скотины и земледелием.

Я не жалею о переезде, даже рад ему. Я не раз рассуждал о том, что если бы мы не уехали в деревню, то голодали бы в городе. Земля прокормила! И к тому же дала хорошую физическую закалку, которая мне не раз пригодилась за жизнь. В деревне все дети работают наравне со взрослыми, и я именую деревенскую молодежь «маленькие старички».

Невидимая война