Бесплатный фрагмент - Зачем ты пришел в мой мир?

Экскурс в историю

Они были одними из первых переселенцев с планеты Земля. Те, кто устремились в Новый Мир, связывая свое будущее, будущее своих детей с этим Миром.

Рекламные проспекты обещали планету Рай, где вечно царило лето, красивые живописные пейзажи, теплый океан! На планете Рай не было крупных хищников и полностью отсутствовали какие-либо аборигены, разумной жизни на планете Рай не было.

Космический корабль «Москва» с переселенцами летел в автоматическом режиме, ничто не предвещало беды. Когда оставалось совсем немного до планеты Рай, в шаге от Рая корабли охранения покинули корабль с переселенцами. Были обнаружены боевые корабли рептилоидов, которые готовили засаду.

Но хитрость рептилоидов удалась: как только боевые корабли Имперского космофлота покинули транспорт «Москва», на него вероломно напали рептилоиды, был короткий бой, и все переселенцы оказались во власти новых врагов Звездной империи русских. Рептилоиды вывезли пленных с корабля «Москва» на неизвестную планету земного типа и поместили в специальный лагерь для пленных, где был небольшой гарнизон рептилоидов.

Через несколько месяцев на планете Серафима, как окрестили переселенцы свою планету, в честь предводительницы восставших, вспыхнуло восстание, и земляне перебили рептилоидов, обретя долгожданную свободу.

Несколько лет переселенцы на планете Серафима готовились к прибытию рептилоидов, но они, казалось, перестали существовать.

Новое поколение людей уже считали планету Серафима своим домом. Переселенцы построили свой первый город и государство Новая Россия, но оказалось, что на планете Серафима есть и другие люди. Неизвестная раса людей вероломно напала на один из отдаленных поселок Новой России, убили всех мужчин и увели с собой всех женщин и детей.

Наступило время долгого противостояния…

Глава 1. Хэмм

Никита Озеров родился и вырос на Серафиме, это была его планета, это был его дом! Конечно, он знал историю их цивилизации…

Никита жил в большой станице, на краю огромного девственного леса. Станичники охотились в лесу, бабы собирали грибы и ягоды. А еще из леса редко, но метко выскакивали Дикие — племя варваров, воинов, охотников и, поговаривали, людоедов. Когда-то, давным-давно, станичники преследовали Диких, уведших в полон любимую дочь атамана, шли упорно, но нашли только стоянку с потухшим костром, а еще разбросанные обглоданные человеческие кости. Допросить Диких не удавалось, они не сдавались живыми, а если попадали в плен — находили способ покончить с собой. Последний раз пленили израненного воина, связали, охраняли день и ночь, так тот откусил себе язык и захлебнулся своей кровью.

Сегодня была очередь Никиты идти в лес и проверять общие силки. Кто-то повадился красть попавшуюся добычу из капканов и силков. Это могли быть свои, могли быть Дикие и мог быть Медведь-лесовик, хранитель лесных жителей. Последнее Никита отмел, Дикие уж если воровали, то сразу много, с набегом, поджогами и прочим безобразием, а вот свои… Был у Никиты на подозрении один любитель горилки, Кузьма с вечно слезящимися глазками и сизым носом…

Никита проверил один капкан, второй — нетронутые, пустые, пошел дальше, к своим силкам и… ну так и есть! Ну что ж за напасть! Вот еще вечером в силки кто-то попался — трава еще примята, да как — на кроля похоже, эх… сами силки были разрезаны, а кроль отсутствовал. «А чтоб тебя приподняло да прихлопнуло, чтобы ты своей горилкой подавился, век тебе вареников жена чтоб не варила!» — послал он в мыслях страшное проклятие Кузьме. Вслух опасался — Никита отошел уже далеко от края леса, не захотел обнаруживать себя. «Ладно, я вот те вернусь, пошукаю кролью шкуру у тебя в хате, голубь… сизоносый!» А что делать? Пришлось чинить силки и идти дальше — в прошлый раз он приметил индеек — тогда они испугались и улетели, но помет и обломанные крупными птицами ветки подсказали опытному охотнику, что птицы часто сюда прилетают.

И точно — на старой сосне на нижней ветке сидела жирненькая пестрая индейка. Охотник, затаив дыхание, вытащил лук, прицелился, выстрелил — индейка дернулась (почему-то в мою сторону — отметил механически Никита) и свалилась вниз. Никита поднял птицу и ошеломленно увидел вторую торчащую из тушки стрелу, с чужим оперением. Краем уха он услышал легкий шум с другой стороны поляны и инстинктивно отпрыгнул, упал, перекатился по поляне и нырнул в спасительный кустарник, укрылся за колодой дерева. А вслед ему летели со свистом стрелы… Одна даже пробила рубаху и пригвоздила ее к колоде. Никита притаился, вытащил нож и стал напряженно слушать. Тишину нарушил шорох ветвей, и на него набросился с ножом… воин Диких.

Боролись недолго. Воин оказался быстрым, юрким, гибким, но Никита был и выше, и крупнее, и скоро он уже перехватил инициативу, оседлал Дикого, выбил из его руки нож и повернул лицом вверх. Удар в кадык должен был закончить дело, но… кадыка у Дикого не оказалось, зато под рукой Никиты оказалась упругая девичья грудь. «Девка!» — изумился Никита. Дикарка лежала на спине, извивалась, пыталась вырваться, но он прижимал ее крепко. Та шипела, таращилась не него ненавидящими глазами, а потом, поняв, что попалась совсем, прищурилась и откинула назад голову. Она смотрела в небо, будто прощалась, и Никита понял, что она ждет удара ножом в горло…

Но его нож улетел в сторону во время борьбы, в девка была хоть и дикая, но тоже человек, и хотя она хотела Никитку убить и воровала (никаких сомнений) добычу из его силков — убить вот так, безоружного поверженного врага, да еще и бабу… он не смог.

— Ты… не смей сюда ходить. Поняла? Не смей воровать, гадина! — злясь на свою слабость, тяжело дыша, сказал Никита. Потом тряхнул ее, обмякшую в ожидании смерти и теперь удивленно таращуюся на него дикарку, обшарил (она сжалась — решила, что сначала ее…), забрал стрелы и вскочил на ноги:

— Иди! — и махнул рукой, чтобы поняла. — Иди, иди!

Погрозил кулаком, сделал свирепое лицо. Дикарка встала, мгновение посмотрела на него и… почти бесшумно исчезла в кустах. Никита поднял индейку, вытащил стрелы и отправился домой, по дороге придумывая, что рассказать, чтобы над ним не потешалась вся станица, но чтобы все были настороже.

А дикарка, отбежав подальше, присела у небольшого озерца, набрала воды, умылась, жадно напилась и задумалась. Что за людоед ей попался? Отпустил… Глава рода рассказывал всем несмышленышам, что попадаться в руки людоедам, что жили в шумной деревне на краю леса, живьем нельзя. Что враг сожрет любого, кто попадется, а перед этим подвергнет страшным истязаниям. Воины предпочитали броситься с голыми руками на вооруженного врага, лишь бы не в плен живыми. Женщин ждала еще более ужасная участь… А этот отпустил, не тронул.

«Может, я ему не понравилась?» — подумала Хэмм, посмотрела на себя в отражение, увидела симпатичную круглую мордашку, рыжие косы, связанные сзади в хвост — нет, она была хороша! Хэмм побежала легко, как лань, дальше, вспоминая его запах — он пах потом, очагом, еще немного печеными лепешками… но от него не смердело, как от людоеда — старики рассказывали, что их можно учуять по тяжелому смраду. «Сказал — „иди, не воруй“… — странно говорит, но понять можно»… Так, легко перескакивая с кочки на кочку, Хэмм перешла болото и вернулась в свою деревню.

Глава 2. Речной дракон

Никита был молодой казак в станице Артемьевская, которая лежала прямо возле самого пограничья с Дикими. Он жил с мамой и папой, с сестрами и братьями и был старший в семье. Конечно, он должен был рассказать обо всем отцу, хотя бы отцу, но он знал — если расскажет, не увидит больше дикарку. Что-то ему подсказывало: она придет еще, ему очень этого хотелось, и Никита молил Господа, чтобы дикарка пришла.

Не понимал Никита, почему ему так хотелось ее увидеть, и он гордился перед самим собой за свой поступок — он отпустил ее, а мог прославиться, притащить в станицу дикарку, девчонку, живую, это же как поймать речного дракона! Но Никита совершенно не жалел о содеянном, он вспоминал ее удивленный взгляд, когда сказал ей — иди, и она поняла его речь! Дикие понимают русский язык? Странно. Возможно, Никите показалось, а, ладно! Даже если не увижу ее больше никогда, буду вспоминать ее глаза, как она на меня смотрела… и почему она такая красивая? Сказывали — они, эти Дикие — жуткие создания, которые лишь внешне люди, но эта дикарка была такая же, как другие девчонки в его станице!

Нет, не такая! Никита ворочался, не мог уснуть. Небо было ясное, полное звезд, и Никита никак не мог уснуть. Как хочется еще разок ее увидеть… Он встал, пошел попил воды, немного отлегло, снова лег в постель. Вся его родня спала, не спал лишь он и его собака Нюрка. Собакой она была лишь в понимании его народа и по характеру поведения, но выглядела Hюрка как большая дикая кошка с планеты Земля.

«Интересно, — подумал Никита, — а Дикие откуда на Серафиме? Может быть, их, как и нас, захватили рептилоиды и держали как скот в загонах, пока мои предки не восстали и не перебили всех этих монстров?»

Нюрка ткнулась влажным носом Никите в ногу.

— Что не спишь, Нюрка?

Она, видимо, поняла это как приглашение, и огромная кошка запрыгнула Никите на живот, он обнял свою собаку, а она его лизнула, протяжно взвизгнув.

Собаки с планеты Серафима выглядели, как кошки, но не гавкали и не мяукали, они издавали забавный протяжный писк и, конечно, рычали. Никита позволил Нюрке спать рядом с собой, а сам решил завтра еще раз пойти в то самое заветное место — вдруг она придет! Никита так этого хотел, что подумал: может все же рассказать отцу, пока не поздно, чтобы не случилось беды! Но ему хотелось ее увидеть и почему, ну почему должна случиться беда?

Никита уснул, а после завтрака нашел причину пойти поохотиться на диких индеек и пошел на то самое место у приграничья, где начиналась территория Диких.

Никита подстрелил двух индеек, а Нюрка притащила их ему. Он обнял свою собаку.

— Нюрка она не пришла и не придет, что она — дурочка?

Собака Никиты протяжно взвизгнула, как будто согласилась с ним, но затем зарычала. Никита достал свой кинжал, удерживая Нюрку за ошейник на поводке. Кто-то сзади стоял, и Нюрке этот кто-то не нравился. Никита обернулся. Это была она!