Бесплатный фрагмент - За гранью материи

Фото на обложке: гравюра Камиля Фламмариона (1888 г.)

Благодарю Андрея Лишневского, Максима Лисова, Мишеля Андриевского, Любовь Макеенкову, Татьяну Сестру, Евгению Евсейченко, Сергея Волкова, Рувима Шаевича за неоценимый вклад в написание этой книги.

Терминология и содержание концепции, изложенной в главе 4, защищены авторским правом. Цитирование работы разрешается и приветствуется, но только с указанием ссылки на первоисточник.

Наши сообщества в интернете:

http://vk.com/itc_russia, http://vk.com/rait_info

E-mail: artem.v.miheev@gmail.com

«По мере изучения Вселенной она всё больше начинает походить не на гигантскую машину, а на гигантскую мысль».

Джеймс Джинс, британский физик-теоретик, астроном, математик.

«Я считаю сознание фундаментальной первоосновой действительности и рассматриваю материю как производное от сознания. Мы не можем убрать сознание на задворки. Всё, о чём мы говорим, и всё, что мы рассматриваем как существующее, постулирует наличие сознания (наблюдателя)»

Макс Планк, физик, лауреат Нобелевской премии.

«Сознание не может быть описано в физических терминах. Ибо сознание абсолютно фундаментально. Оно не может быть объяснено с точки зрения чего-либо иного».

Эрвин Шрёдингер, физик, лауреат Нобелевской премии.

«Как бы ни развивались наши будущие концепции, остаётся замечательным: само изучение внешнего мира привело к научному заключению, что содержание сознания есть высшая универсальная реальность».

Юджин П. Вигнер, физик, лауреат Нобелевской премии.

«Если бы простые люди действительно знали, что сознание, а не материя является тем, что связывает нас друг с другом и с миром, то их взгляды на войну и мир, загрязнение окружающей среды, социальную справедливость, религиозные ценности и все другие человеческие устремления радикально изменились бы».

Доктор Амит Госвами, профессор ядерной физики, Университет Орегона, институт теоретических наук.

«Без наличия сознания т.н. „материя“ пребывает в неопределённом состоянии вероятности. Любая вселенная, которая могла предшествовать сознанию, существовала бы только в вероятностном состоянии… Ни одно явление не является реальным явлением, если оно не есть наблюдаемое явление».

Роберт Ланца, автор концепции биоцентризма, главный научный сотрудник компании «Ocata Therapeutics», адъюнкт-профессор в Институте регенеративной медицины Медицинской школы Университета Вэйк Форест.

«Фундаментальный вывод новой физики признаёт, что наблюдатель создаёт реальность. Физики вынуждены признать, что Вселенная представляет собой ментальную конструкцию».

Ричард К. Генри, профессор физики и астрономии университета Джона Хопкинса.

«…Когда мы имеем дело с этими метафизическими проблемами, которые, кажется, выходят далеко за рамки проверяемых практических приложений наших научных теорий, мы сталкиваемся с вопросом о том, что определило форму законов, которые сейчас преобладают. Натуралистическое решение, предложенное процессом естественного отбора, который привёл к возникновению ныне существующих форм жизни, состоит в том, что физические законы самой природы были отточены до их нынешних форм некоторым аналогичным процессом отбора. Если мы могли бы вернуться к тому времени, когда преобладал только один или другой [т.е. субъективный или объективный] аспект, то, конечно, гораздо легче представить себе ментальный мир, создающий для себя физическую субструктуру для внимания к незначительным деталям, чем чисто физический мир, создающий ментальную структуру. Ибо мы сами, в нашем ментальном теоретизировании, можем легко выдумывать математические законы, но никто ещё не смог объяснить, как сознание могло возникнуть из неодушевлённой материи».

Генри П. Стапп, физик-теоретик Калифорнийского университета в Беркли, сотрудник Национальной лаборатории имени Лоуренса.

«Ситуация, сложившаяся с проблемой измерения в квантовой механике, уникальна. Скоро уже век, как эта неожиданно возникшая проблема не решается, однако снова и снова, на всё более широкой основе, подтверждается, что она всё ещё существует и ждёт своего решения… Такая ситуация, скорее всего, означает, что решения проблемы следует ждать в совершенно неожиданном направлении, или что характер решения будет непривычным с точки зрения стереотипов, сложившихся в физике».

Михаил Менский, профессор, доктор физико-математических наук, главный научный сотрудник Физического института  им.  П. Н.  Лебедева РАН.

01. Введение

Данный труд является продолжением моей книги «За гранью видимого» ([1]), которую я посвятил всестороннему анализу проблемы бессмертия и феномена технических контактов с иными уровнями бытия. В ней я постарался максимально подробно изложить свой собственный опыт в этой сфере. Здесь же я хотел бы рассмотреть несколько иной вопрос, не менее важный и значимый для всех нас: какова фундаментальная природа той реальности, в которой мы живём?

Не секрет, что люди многих культур веками воспринимали наблюдаемый мир как опыт, как продолжение своего сознания, а не как отдельную конструкцию, существующую где-то «вовне». В такой картине мира, отличной от материализма, Вселенная не оторвана от нас и не чужда нашему смыслу жизни. С этой точки зрения наше внутреннее «Я» и его субъективные переживания вполне реальны и имеют свой собственный онтологический статус, а не являются производными от каких-либо физических или химических процессов.

Каждый день мы имеем дело с порядком вещей, который неумолимо заявляет о себе: Земля вращается вокруг Солнца, яблоко падает на Землю, наше тело имеет ограниченные возможности, мы не можем спуститься под воду без акваланга, а выйти в космос — без скафандра, и т. д. Огромное количество чисто житейских наблюдений, на первый взгляд, свидетельствует о том, что мы погружены во внешнюю, независимую от нас среду, под законы которой мы вынуждены подстраиваться.

С другой стороны, всё вышеперечисленное существует не в пустоте, но по сути есть то, что переживается нашим сознанием. Совершенно невозможно представить себе любое наблюдение — прямое или опосредованное, в котором не принимал бы участия некоторый сознающий субъект. Более того, сознание — это первичный опыт, существующий ещё на заре нашей жизни, до формирования каких-либо устойчивых представлений о том, что мы называем «внешним миром». Поэтому взгляд на мир «изнутри наружу» является как минимум не менее логичным, чем «снаружи вовнутрь».

Наука, по своему обыкновению, лишь констатирует связь между вещами и даёт им обозначения, но она не в состоянии ответить на главный вопрос: что лежит в основе всего, и существует ли та самая постулируемая ей «объективная внешняя реальность», свободная от какого бы то ни было «зрителя»? Квантовая физика, возникшая в XX столетии, вплотную столкнулась с этой проблемой. Некоторые недавние исследования, в том числе опубликованные в престижных научных журналах (см., например, [2, 3]) убедительно свидетельствуют о том, что ни один «внешний» аспект реальности не может быть отделён от субъекта, который за ним наблюдает. Другими словами, говорить о каком-либо «мире вообще» — т.е. о мире, отдельном от восприятия и его контекста, по сути не имеет смысла. К этой же идее примыкает концепция т. н. биоцентризма ([4, 5]).

На самом деле материалистическую парадигму можно сравнить с измерительным инструментом или «линейкой», применимой в некоторых случаях. Но как бы она ни была хороша для некоторых практических нужд, существуют явления (касающиеся прежде всего души и психики человека), для которых необходима «линейка» совсем иного рода — та, которая отталкивается от сознания, а не от т.н. «внешней реальности». Точно так же как существуют привычные нам законы физики, не менее реальны и законы сознания. Материалистические представления — это лишь частный случай, проекция, упрощённая модель, которая отчасти полезна для изучения определённых закономерностей наблюдаемых событий, но вовсе не незыблемая «основа основ», из которой выводится всё остальное.

В отличие от многих авторов, представляющих ту или иную «сенсационную теорию», я вовсе не ставил перед собой задачу во что бы то ни стало ниспровергнуть известные факты, установленные классической наукой. Скорее я предлагаю посмотреть на них в ином ракурсе — то есть изменить их философскую интерпретацию, добавив метафизическое содержимое, столь необходимое для полноценного их понимания.

Теперь скажу несколько слов о последовательности изложения.

Глава 2 посвящена экспериментальным результатам квантовой механики, имеющим самое непосредственное отношение к рассматриваемой нами теме.

В главе 3 приводится краткое описание основных парадоксов, касающихся «трудной проблемы сознания», и обсуждаются препятствия к объяснению феномена сознания в рамках классической физики и теории информации.

В главе 4 я подробно описываю модель, названную мной квантово-информационной метафизикой (КИМ), рассматриваю её основные понятия и взаимосвязи, а также привожу некоторые конкретные примеры, позволяющие лучше понять излагаемый материал.

Глава 5 посвящена сопоставлению представлений, изложенных в главе 4, с духовными учениями Древней Греции, Индостана и Тибета.

В главе 6 анализируются современные философские, научные и художественные источники, представляющие интерес в связи с вопросами, исследуемыми в данной книге: гипотеза симуляции, импликативный порядок Дэвида Бома, «миры отражений» Роджера Желязны, «Долина Роз» Пауля Амадеуса Динаха, «Материалы Сета» Джейн Робертс, «Иллюзии» Ричарда Баха.

В главе 7 рассматриваются феномены трансперсональных переживаний, а также приводится подробное изложение околосмертных опытов трёх разных людей, каждый из которых сопровождался глубокими прозрениями, касающимися природы сознания.

И, наконец, в главе 8 мною дискутируется целый ряд явлений, многие из которых частично или полностью отвергаются последователями материализма. При этом данные явления получают вполне естественное и понятное объяснение в рамках модели, изложенной в главе 4.

Те места в тексте, на которых я хотел бы акцентировать особое внимание моих читателей, выделены жирным шрифтом. Фрагменты текста, затрагивающие уже существующую терминологию, поясняющие содержание изложенных идей и концепций, а также рабочие цитаты выделены курсивом. Мнение, отражённое в приведённых здесь источниках, не всегда совпадает с мнением автора. Список ссылок и оглавление находятся в конце книги.

02. Квантовые наблюдения и парадоксы

В этой главе я намерен рассмотреть несколько физических экспериментов и наблюдений, результаты которых, на первый взгляд, кажутся странными и противоречащими той реальности, с которой мы привыкли иметь дело в повседневном опыте. Чуть позже обнаружится, что эти факты вполне естественно вписываются в новую расширенную картину мира, последовательно изложенную в дальнейших главах.

Эксперимент с двумя щелями

Данный эксперимент многократно описывался в разных классических и популярных источниках, посвящённых основам современной физики. Его краткое содержание состоит в следующем. Пусть у нас имеется источник ускоренных электронов — так называемая «электронная пушка». Поток электронов встречает на своём пути экран с двумя щелями, и миновав их, попадает на детектор. После этого строится график распределения количества попавших электронов по длине детектора.

Замечу, что если бы мы имели дело не с электронами, а с мелкими объектами — скажем, пулями или шариками, то распределение этих объектов, прошедших через первую и вторую щель и затем достигших детектора, соответствовало бы кривым P1 и P2 (рис. 2.1). Данные кривые показывают, что большая часть объектов, пролетевших через первую щель, скапливается напротив первой щели, а пролетевших через вторую щель — напротив второй. Таким образом на детекторе образуются две отдельных «полосы» (рис. 2.2).

Однако в случае с электронами у учёных вышел совсем иной результат. Он соответствовал тому, что бывает при прохождении через две щели отнюдь не твёрдых тел, а волн (рис. 2.3).

Действительно, в одних точках две волны складываются, и тем самым усиливают свою интенсивность, в других, наоборот, гасят друг друга (рис. 2.4).

При этом образуется интерференционное изображение в виде чередования полос (рис. 2.5).

Но самое интересное открытие было ещё впереди. Учёные решили поставить рядом с одной из щелей счётчик электронов, чтобы «подглядеть», какие из них пролетают через первую щель, а какие — через вторую. После этого волновая картина с многими полосами исчезла, и электроны вновь стали вести себя как отдельно взятые материальные тела. Т.е. ситуация снова вернулась к той, что изображена на рис. 2.1, 2.2.

Впервые подобный опыт был проведён Томасом Юнгом со светом в 1801 году. В 1927 году Дэвиссон и Гермер продемонстрировали, что электроны проявляют такое же поведение, которое позднее расширено на атомы и молекулы ([9]). Эти результаты явились первыми из серьёзных ударов по устоявшимся представлениям о мире как о чём-то объективном и незыблемом. Действительно, одна из популярных интерпретаций квантовой механики предполагает, что на пути от источника к детектору частицы не существуют как «твёрдые» материальные объекты, находящиеся в каждый момент времени в какой-то конкретной точке. Имеется лишь потенциальная (вероятная) возможность нахождения частиц «здесь» или «там», описываемая волновыми законами. Эта вероятность актуализируется (т.е. превращается в реальное событие) только в процессе наблюдения ([10]).

Квантовые измерения

Под квантовым измерением понимается процесс взаимодействия квантовой системы с другой системой, которая играет роль прибора. Простейшим из них является т.н. «дихотомическое измерение» ([10]), позволяющее различить два альтернативных состояния системы Ψ1 и Ψ2. Примерами таких состояний могут быть, скажем, два уровня энергии атома, два возможных значения проекции спина электрона и т. д. В отличие от эксперимента по определению местоположения электрона, описанного выше, здесь измерение занимает весьма малый промежуток времени, длительностью которого можно пренебречь.

Как и в предыдущем случае, состояние системы до измерения носит не абсолютный, а вероятностный характер, т.е. она не находится ни в одном из двух состояний Ψ1 или Ψ2. Можно лишь утверждать, что она может быть обнаружена в состоянии Ψ1 с вероятностью P1 и в состоянии Ψ2 с вероятностью P2 (рис. 2.6). Такое состояние Ψ называется «суперпозицией состояний» ([11]).

Парадоксы кота Шрёдингера и друга Вигнера

В 1935 году один из первопроходцев квантовой механики Эрвин Шрёдингер рассмотрел любопытный мысленный эксперимент ([12]). Суть его заключается в следующем. В закрытый ящик помещён кот. В ящике имеется механизм, содержащий нестабильную частицу и колбу с ядовитым газом. Параметры эксперимента подобраны так, что за отведённый промежуток времени вероятность распада частицы составляет 50 процентов. Распад частицы приводит механизм в действие, колба с газом разбивается и кот умирает. Таким образом, состояние частицы становится неразрывно связанным с состоянием кота. Согласно квантовой механике, пока над частицей не производится наблюдение, её состояние описывается как суперпозиция, включающая в себя две возможности: либо частица распалась, либо нет. Спрашивается: будет ли кот жив (мёртв) до того, как экспериментатор заглянул в ящик и увидел один из двух вариантов? (рис. 2.7)

Физиком Юджином Вигнером в [13] был рассмотрен аналогичный парадокс, получивший название «друг Вигнера», в котором принимает участие человек — его гипотетический друг.

Предположим, этот друг находится в изолированной лаборатории, где производится дихотомическое (т.е. двухисходное, двухвариантное) квантовое измерение над частицей при помощи устройства (например, таким образом, как описано выше). До измерения квантовая система пребывает в вероятностном состоянии, включающем в себя два потенциально возможных исхода. Пусть теперь друг Вигнера произвёл измерение и получил на выходе один из двух вариантов. С точки зрения квантовой механики нет никаких препятствий к тому, чтобы включить в рассматриваемую систему «частица — устройство» и самого друга.

Спрашивается: в каком состоянии пребывает эта новая расширенная система «частица — устройство — друг» по отношению к Вигнеру, находящемуся за пределами лаборатории, и не знающему результатов опыта? (рис. 2.8). Действительно, здесь возникает парадоксальная с точки зрения обыденного здравого смысла ситуация. С одной стороны, поскольку друг произвёл измерение, он должен знать конкретный его исход. С другой стороны, с точки зрения Вигнера, пребывающего снаружи, система «частица — устройство — друг» всё ещё находится в неопределённости (суперпозиции), и друг в том числе, поскольку он является её неотъемлемой частью. Как показал Вигнер, многократно добавляя к данной системе новые внешние объекты, можно последовательно распространить эту неопределённость на всю Вселенную.

Оба рассмотренных парадокса являются иллюстрацией задачи, называемой «наблюдение над наблюдателем». Сам Вигнер в качестве выхода из сложившейся ситуации предложил принять ключевую роль сознания в процессе разрешения неопределённости (квантовой редукции).

Принцип неопределённости Гейзенберга

Данный принцип, открытый германским физиком Вернером Гейзенбергом ([14]), отражает соотношение между погрешностями измерения двух квантовомеханических величин — например, координаты и импульса частицы (рис. 2.9). Он может быть сформулирован так: «чем более точно мы измеряем координату частицы, тем менее точно мы можем определить её импульс». И наоборот, чем с большей точностью мы измеряем импульс частицы, тем менее точно мы можем получить её координату.

Данное обстоятельство можно проиллюстрировать на примере хорошо знакомой ситуации. Предположим, что у вас есть фотография, на которой изображены два человека. Держа фотографию в руках, в перспективе вы можете видеть обоих людей. Но если вы попытаетесь «навести на резкость» и рассмотреть первого из них более подробно, второй человек на фото расплывётся и как бы исчезнет из виду. Если же вы сосредоточитесь на втором человеке, исчезнет из виду первый. Точно так же импульс и координата — это две информационные характеристики, которые как бы дополняют друг друга, т.е. по мере приближения лишь одна из рассматриваемых величин становится всецело проявленной для наблюдателя.

Квантовая запутанность и нелокальное взаимодействие

Чтобы понять, что такое квантовая запутанность, представим себе летящую в пространстве частицу, например фотон или электрон. Во время полёта частица обладает величиной, которая называется «спином» ([15]). Понятие «спин» может быть соотнесено с воображаемым вращением частицы. На рисунке 2.10 вектор характеризует один из двух вариантов направления этого вращения. Показатель спина зависит от того, на какой угол нужно повернуться частице, чтобы прийти в исходное положение.

В то время, когда Альберт Эйнштейн размышлял над интерпретацией фактов квантовой механики, им вместе с двумя коллегами был предложен один весьма интересный мысленный эксперимент ([16]).

Предположим, что один и тот же атом цезия испускает два фотона в противоположных направлениях. Тогда из-за закона сохранения импульса их состояния становятся взаимосвязанными, а именно — их спины всегда будут противоположно ориентированы (рис. 2.11).

Если считать, что спин является квантовомеханической величиной, т.е. что он, так же как и в вышеупомянутых примерах, не определён до момента наблюдения, получается, что проведя измерение над одним из запутанных фотонов и узнав, в какую сторону он вращается, мы автоматически определяем поведение второго фотона, «заставив» его вращаться в противоположном направлении.

---

---

Причём эта связь не зависит от того, насколько удалены друг от друга рассматриваемые частицы. Потому она называется «нелокальной» (рис. 2.12).

Чтобы проще объяснить суть этого явления, рассмотрим такую аналогию. Предположим, что у вас с вашим другом, находящимся на другом краю света, есть монеты, связанные между собой абсолютно мистическим образом. Подбрасывая вашу монету, вам заранее не известно, выпадет у вас орёл или решка. Но вы точно знаете, что если у вас выпадет орёл, то у друга в то же мгновение выпадет решка, и соответственно, наоборот.

Поскольку такая мгновенная связь противоречила имеющимся на то время физическим представлениям, в частности, ограниченности скорости передачи информации скоростью света, Эйнштейн предположил, что измеряемые характеристики существуют ещё до наблюдения, т.е. что фотоны уже заранее «запрограммированы» вращаться в том или ином направлении. Тогда, произведя измерение над одной частицей, мы никак не влияем на другую, а просто узнаём то, что уже и так в них присутствует. Это предположение называется «теорией скрытых параметров».

В 1964 году ирландский физик Джон Белл сформулировал систему условий, которые были позже названы в его честь «неравенствами Белла» ([17]). Они предоставили теоретическую базу для того, чтобы либо подтвердить мгновенную связь и квантовую нелокальность, либо установить наличие заранее существующих «скрытых параметров». Некоторое время не существовало технической возможности для проведения соответствующего эксперимента. Наконец, группой физиков под руководством Алена Аспекта ([18]), группой Антона Цайлингера ([19]), а позже и другими исследователями ([20]) было продемонстрировано нарушение неравенств Белла, и соответственно, подтверждена идея нелокальности. Мир оказался намного удивительнее, чем многие самые фантастические представления о нём! Получается, что понятие «расстояние», столь очевидное для нас как для внешних наблюдателей, при других обстоятельствах оказывается эфемерным и лишённым какого бы то ни было объективного статуса.

Итак, познакомившись с необычными, а порой и шокирующими результатами квантовых экспериментов, в которых, как вы могли заметить, всегда в том или ином виде присутствует наблюдатель, обратимся непосредственно к рассмотрению того, кем или чем он является — другими словами, к проблеме сознания.

03. Парадоксы сознания

Прежде чем задаться вопросом о реальной природе человеческого сознания и предложить возможное его решение, было бы весьма полезно понять, чем сознание заведомо не является. В этом деле как нельзя кстати подходит средство, которое называется «мысленный эксперимент». Он представляет собой цепочку логически корректных рассуждений, выполненных в уме без помощи каких-либо приборов и материалов. Здесь мы кратко разберём три наиболее известных сюжета такого рода, приводящих к парадоксальным выводам.

Парадокс дублирования

Начиная со второй половины XX столетия в кругах учёных, инженеров, философов, писателей-фантастов и других людей, близких к обсуждаемой нами теме, получила широкое распространение идея о том, что если мы сможем перенести все атрибуты человека, которые были ему присущи на протяжении жизни (его память, характер, привычки и т.д.) на какой-либо внешний (преимущественно электронный) носитель информации, то этим мы обеспечим ему бессмертие, или по крайней мере продолжение существования. С примерами подобных представлений можно познакомиться, скажем, в книгах Игоря Росоховатского и Анатолия Стогния «КД — кибернетический двойник» ([21]) и «Двойник конструктора Васильченко» ([22]). Более современный пример — это один из эпизодов британского сериала «Чёрное зеркало» под названием «Be Right Back» («сейчас вернусь»), в котором женщина создаёт андроида — копию своего ушедшего возлюбленного, имитирующего его личность на основе профиля, который он оставил в соцсетях, его переписки, переговоров и т. д. ([23]).

Несмотря на большую раскрученность и популярность темы «кибернетического бессмертия» как в предыдущие десятилетия, так и в нынешнее время, более пристальное рассмотрение ставит жизнеспособность данной идеи под большое сомнение. На самом деле то обстоятельство, что мы будем иметь рядом с собой что-либо/кого-либо напоминающее нам по своему поведению и личным качествам ушедшего человека, вовсе не означает продолжения существования его самого.

Действительно, предположим, что в нашем распоряжении появился некий инструмент, который позволяет нам воспроизвести на каком-либо внешнем носителе (андроиде, специально подготовленном клоне и т.д.) все признаки ушедшей личности, вплоть до мелких деталей. В таком случае вполне логично предположить, что мы можем проделать ровно ту же самую процедуру вовсе не с умершим, а со вполне живым и здравствующим человеком (рис. 3.1).

Что увидит и почувствует тот человек, с которого сняли копию? Он окажется в такой же ситуации, как если бы перед ним возник кто-то вроде брата-близнеца, только гораздо более похожий на него по всем характеристикам. Но этот вновь созданный человек всё равно останется внешним по отношению к исходному человеку. Смертность или бессмертие созданной копии не будет иметь явной связи с судьбой оригинала как сознающего индивидуума. Таким образом, любое бессмертие, которое рассматривается с точки зрения внешнего, а не внутреннего наблюдателя, по своей сути никаким «бессмертием» не является.

Парадокс китайской комнаты

Данный парадокс был изначально предложен математиком Джоном Сёрлом в качестве опровержения утверждения о том, что гипотетическая ЭВМ, способная пройти т.н. «тест Тьюринга», т.е. продемонстрировать поведение, внешне неотличимое от поведения человека, обязана обладать таким же сознательным опытом, каким обладает человек ([24]).

Действительно, предположим, что сознание является не чем иным, как невероятно сложной и высокоорганизованной программой. Тогда, согласно т.н. «тезису Чёрча», данную программу можно реализовать в виде алгоритма, носящего название «Машина Тьюринга» или «Машина Поста» ([25]). Краткое изложение последнего состоит в следующем.

Машина Поста состоит из:

— условной «бесконечной» ленты, поделённой на одинаковые ячейки (секции). Ячейка может быть пустой или содержать метку;

— указателя, способного передвигаться по ленте на одну ячейку вправо или влево от текущего положения (за один шаг), а также имеющего возможность проверять наличие метки, стирать и записывать метку.

Текущее состояние машины Поста описывается состоянием ленты и положением указателя. Состояние ленты — информация о том, какие ячейки пусты, а какие содержат метку. Указателем управляет программа, состоящая из шести типов команд (директив):

— поставить метку, перейти к указанной строке программы.

— стереть метку, перейти к указанной строке программы.

— сдвинуться влево, перейти указанной строке программы.

— сдвинуться вправо, перейти к указанной строке программы.

— если в ячейке нет метки, то перейти к одной строке программы, иначе перейти к другой строке программы.

— конец программы (стоп).

Теперь рассмотрим такую ситуацию: в некоторой комнате сидит человек с карандашом, который выполняет предписанный алгоритм вручную, нанося и стирая метки на бумаге. При этом он не имеет ни малейшего понятия ни о сути, ни о назначении данного алгоритма. Если чьё-то стороннее сознание — это алгоритм, и оно рождается просто за счёт его выполнения, где именно оно будет присутствовать? (рис. 3.2). Сам человек, сидящий с карандашом в комнате, не знает, что именно реализует данная программа — он просто выполняет предписанные инструкции. Заключено ли тогда сознание в движениях карандаша или в символах на бумаге? Какую бы версию мы ни выбрали, увы, в данном случае она оказывается явно абсурдной. Следовательно, само предположение о том, что сознание — это какой-либо вид алгоритма или программы, загруженный на биологический носитель, является весьма неубедительным, и по большому счёту ничем не оправданным.

Парадокс зомби

Данный парадокс подробно рассматривает в своей книге «Сознающий ум» ([26]) Дэвид Чалмерс, профессор кафедры философии Нью-Йоркского университета и Австралийского национального университета.

Представим себе двойника заранее выбранного человека, выполняющего все те же самые действия (например, общение, принятие решений и т.д.), с ровно теми же самыми мозговыми процессами, но без наличия субъективного опыта (сознания). Назовём его «зомби» (рис. 3.3). Спрашивается: в чём состоит отличие между «зомби» и исходным человеком? Что именно позволяет такой системе, как человек или другое живое существо, перейти от состояния «сознание отсутствует» к состоянию «сознание есть»? Ведь сфера «бессознательного», исследуемая как минимум со времён Фрейда и Юнга, не менее сложна и богата, чем то, что нами осознаётся. Кроме того, многие ключевые биологические процессы в организме успешно происходят и без наличия сознания. Так что гипотезу о том, что сознание возникает просто за счёт сложности этих процессов, или какой-то специфической их организации, вряд ли можно признать логически обоснованной. Каждому человеку, имеющему за плечами багаж знаний как минимум в объёме средней школы, хорошо известно, что научные объяснения позволяют проследить причинно-следственную связь между многими явлениями. К примеру, мы можем относительно легко объяснить, каким образом из трения тел следует их нагревание, как из грозового разряда возникает ударная волна (раскат грома), как из входных данных программы следуют её выходные данные (результаты). Но построить аналогичные рассуждения, пытаясь вывести сознание из каких-либо внешних физических законов, к сожалению, не удаётся.

Неспособность проследить разницу между «сознательным» и «бессознательным» с точки зрения внешнего наблюдателя, вместе с несомненной опытной реальностью своего собственного сознания для наблюдателя внутреннего, ясно говорят нам о том, что эта неосязаемая субъективная компонента не только существует, но как минимум не менее «истинна», чем тот мир, который изучает физика.

Нетождественность опыта и его описания

Каждый человек, знакомый с математикой, может достаточно уверенно сказать, что если мы описали какой-либо математический объект — скажем, множество или функцию — это и означает наличие данного объекта, т.е. тот факт, что он находится в нашем распоряжении и с ним можно работать. Однако если мы имеем дело не с абстракциями, а с тем, что мы называем «реальным миром», дела обстоят совсем иначе. Например, любое описание «желтизны» для человека, никогда не видевшего жёлтого цвета, несёт ноль информации. И донести до него этот факт восприятия какими-либо другими путями, кроме непосредственного опыта, просто не удастся. То же касается запаха, вкуса, а также всех остальных чувств и переживаний.

Как писал один из основателей квантовой механики Эрвин Шрёдингер в своей книге «Разум и материя» ([27]):

«Ощущение цвета невозможно истолковать в рамках объективной модели световых волн, имеющейся у физиков. А мог бы физиолог дать ему объяснение, если бы он обладал более обширными знаниями о процессах, происходящих в сетчатке, и вызываемых ими импульсах в зрительных нервных узлах и мозге? Я так не думаю. В лучшем случае мы бы получили объективные знания о том, какие нервные волокна возбуждаются и в каком соотношении; вероятно, более детально узнали бы о явлениях, которые они вызывают в определённых клетках мозга — в те моменты, когда наш разум регистрирует ощущение жёлтого цвета в определённом направлении или в области нашего поля зрения. Но даже такое подробное знание ничего не сказало бы нам об ощущении цвета, в частности жёлтого — а ведь в ощущении сладкого вкуса или чего-либо ещё, возможно, участвуют те же самые физиологические процессы. Я полагаю, мы можем быть уверены, что не существует такого нервного процесса, объективное описание которого содержит характеристику „жёлтый цвет“ или „сладкий вкус“, точно так же как объективное описание электромагнитных волн не содержит ни одной из этих характеристик».

Другой пример: рассмотрим гормоны или психоделики. Что бы ни испытал кто-либо из нас при их попадании в организм, максимум, на что способны нейробиологи — это дать объяснения в стиле «такое-то вещество вызвало торможение одних мозговых центров и стимуляцию других». Сам же опыт при этом остаётся за скобками. Он никак не выводится ни из формул этих веществ, ни из их физических или химических свойств. Мы можем лишь соотнести некоторые факты нейрофизиологии с фактами сознания посредством, если можно так выразиться, «внутреннего эксперимента».

Стоит заметить, что многие люди, испытавшие т.н. «околосмертный» и «трансперсональный» опыт, также настаивают на его невыразимости в привычных нам земных терминах. На данное обстоятельство, например, указывает в своей книге «Жизнь после жизни» ([28]) всемирно известный исследователь д-р Реймонд Моуди:

«Основа взаимопонимания при использовании языка опирается на существование широкой сферы общечеловеческого опыта, к которому причастно большинство из нас. Данное обстоятельство является источником существенных затруднений, осложняющих обсуждение тех явлений, о которых пойдёт речь ниже. События, пережитые теми, кто непосредственно приблизился к смерти, лежат настолько вне общечеловеческого опыта, что есть все основания ожидать определённых лингвистических трудностей при попытках выразить произошедшее. Именно это и имеет место на самом деле. Люди, испытавшие околосмертные переживания, все как один характеризуют свой опыт как «не поддающийся описанию», то есть «невыразимый». Многие подчёркивают это фразами вроде «просто нет слов, чтобы выразить то, что я хочу сказать» или «просто не существует прилагательных и превосходных степеней, чтобы описать это». Одна женщина охарактеризовала данное обстоятельство следующим образом:

«Для меня настоящая проблема — попытаться вам сейчас это объяснить, потому что все слова, которые я знаю, являются трёхмерными. В то же время, когда я находилась в том состоянии, я не переставала думать: „Ну вот, когда я проходила геометрию, меня учили, что существуют только три измерения, и я всегда этому верила. Но это неверно. Их больше. Да, конечно, наш мир, в котором мы сейчас живём — трёхмерный, но тот мир совершенно определённо не трёхмерен. И именно поэтому так трудно пересказать испытанное. Мне приходится описывать вам это в словах, которые являются трёхмерными. Это наилучший способ объяснить, что я имею ввиду, но такое объяснение не вполне адекватно. В действительности я не могу передать вам полную картину случившегося“»

О той же самой несводимости трансцендентного опыта к земному языку пишет в Новом Завете апостол Павел:

«…И знаю о таком человеке (только не знаю — в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищён в рай и слышал неизречённые слова, которых человеку нельзя пересказать» (2Кор. 12:3—4)

«Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу. Теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1Кор. 13:12)

Учёный-метафизик XVIII столетия Эммануил Сведенборг, много лет на собственном опыте исследовавший духовную реальность, написал об этом так ([29]):

«Речь ангельская полна также мудрости, потому что она истекает от внутреннего мышления ангелов, а их внутреннее мышление есть мудрость, как и внутреннее чувство их есть любовь. В речи их любовь и мудрость соединяются, вследствие чего речь их до того исполнена мудрости, что они могут в одном слове выразить то, чего человек не может в тысяче; не говоря уже о том, что мысль их обнимает такие предметы, которых человек не может ни понять, ни выразить в словах. Вот почему всё виденное и слышанное на небесах называется неизречённым, чего никогда ухо не слыхало и глаз не видал (2 Кор. 12. 4; 1 Кор. 2. 9). Мне даже дано было по опыту узнать, что это так. Я был иногда приводим в состояние, свойственное ангелам, и в этом состоянии, разговаривая с ними, я всё понимал; но когда я возвращался к прежнему своему состоянию, т.е. к природному, обычному для человека мышлению, и хотел собрать в уме всё слышанное мною, то не мог этого сделать; ибо тут были тысячи вещей, не подходящих к понятиям природного мышления и, следовательно, невыразимых: их можно было бы передать только посредством разноцветных переливов небесного света, но нисколько не словами человеческой речи».

Итак, в этой главе мы привели несколько мысленных экспериментов, результаты которых ясно указывают на несостоятельность упрощённого, материалистического и утилитаристского подхода к проблеме сознания, рассматривающего его как некое производное от самоорганизующихся частей материи, или же как результат работы программы, функционирующей на биологическом носителе.

Однако практически все парадоксы, возникающие при попытках свести сознание к внешним явлениям, успешно разрешаются, если мы откажемся от тезиса о первичности материи и примем наличие двух фундаментальных составляющих, лежащих в основе бытия: сознания и информации. Эти две составляющие взаимно дополняют друг друга, а проявленная форма вещей и явлений возникает как результат их динамического взаимодействия. В главе 4 мы разовьём и уточним данную теорию, а затем рассмотрим многочисленные примеры того, как она работает при объяснении т.н. «пси-феноменов».

04. Основные понятия квантово-информационной метафизики (КИМ)

Как мы видели в предыдущих главах, квантовой физике пришлось вплотную столкнуться с тем, что т.н. «материя» на фундаментальном уровне есть не что иное, как результат наблюдения, в то время как само сознание, по всей видимости, невыводимо из законов, описывающих функционирование т.н. «материального мира». Тем не менее, многие представители современной науки до сих пор продолжают считать, что абсолютно всё на свете имеет в своей основе материальную природу, а субъективная деятельность является лишь производной от электрохимических процессов, происходящих в живых организмах.

Конечно, если принять строго фиксированный набор допущений и постоянно отбрасывать то, что в них не вписывается, до определённого предела можно продолжать делать вид, что «всё хорошо», убеждая в этом доверчивых последователей и считая каждого, кто не согласен с подобной точкой зрения, не достойным звания «истинного учёного». Ведь большинство моделей, претендующих на объяснение Вселенной, чаще всего не включают в себя сознание, а значит, не достигают поставленной цели, поскольку выносят за скобки целый ряд явлений, неразрывно связанных именно с субъективной составляющей. Кроме того, не стоит забывать о границах познания: вряд ли кто-либо может предложить теорию, которая исчерпывающе опишет всё то, что существует или может существовать.

С другой стороны, я убеждён в том, что используя язык специально подобранных аналогий и метафор, мы можем по крайней мере приблизиться к пониманию мира, в котором мы живём. И здесь нам приходится оперировать максимально общими категориями, которые, с одной стороны, выходят за пределы обычной физики, а с другой — как раз порождают те вещи, которые мы привыкли считать вполне «осязаемыми» с точки зрения восприятия. Таким образом мы реализуем переход от ограниченных физических представлений к более общим — метафизическим.

Поскольку среди моих читателей наверняка будут присутствовать не только сторонники идеи первичности сознания, но и последователи «физического реализма», а также просто интересующиеся люди, ещё не сделавшие свой окончательный выбор в сторону того или иного мировоззрения, я предлагаю воспринимать мой труд как информацию, побуждающую к размышлению и предлагающую альтернативную точку зрения на многие, казалось бы, привычные вещи.

Метафора сновидений и компьютерная аналогия

Для начала рассмотрим такой хорошо знакомый большинству из нас феномен, как сновидения. Вполне очевидно, что сновидения являются личным опытом, пусть с несколько иными границами и законами, чем это имеет место в повседневной жизни. Тем не менее, и наша повседневная реальность, и реальность сновидений имеют между собой как минимум одну общую и весьма важную характеристику: а именно — дуализм между наблюдателем и наблюдаемым. Кроме того, и в сновидениях, и в бодрствующем состоянии мы имеем дело с информацией, подгружаемой в наше сознание из более широкого «резервуара», чем текущее содержимое нашего ума. В первом случае мы рассматриваем в качестве такого резервуара наше подсознание или «коллективное бессознательное», а во втором — постулируемый «объективный физический мир», наличие которого обычно выводится из огромной статистики сходства субъективных переживаний, испытываемых разными людьми. Например, предположим, что у нас есть комната или лабораторное помещение с самыми разнообразными приборами и сопутствующей обстановкой. В помещении находятся трое сотрудников. Если провести перекрёстный опрос, то их описание окружающей обстановки — скажем, количества присутствующих, мебели, оборудования, показаний приборов, за исключением некоторых нюансов, скорее всего будут весьма сходными. Из данного факта можно сделать вывод, что все трое, будучи физическими телами, наделёнными органами восприятия, воспринимают одну и ту же «материальную действительность», независимо и объективно существующую вне них.

Но существует и иное, по умолчанию совершенно равнозначное предположение: всё, что описывает каждый из наблюдателей, по-прежнему есть совокупность впечатлений, имеющих персональный характер. Однако вдобавок некий фактор согласует потоки восприятия, поступающие в их сознание. Именно эта согласованность и позволяет им ощутить себя в «общей реальности».

Данное обстоятельство хорошо иллюстрируется известным свойством компьютерной игровой среды. Действительно, когда несколько игроков, погружённых в виртуальную реальность, видят условный «живой» или «неживой» объект с разных сторон, их наблюдения будут согласованы, если правилами игры не предусмотрено иное. То же в равной степени может иметь место и для всех пяти чувств, ведь каждое из них основано на информации, поступающей в наше сознание и вызывающей тот или иной субъективный опыт (зрения, слуха, вкуса, осязания, обоняния). На самом деле для моделирования подобной ситуации достаточно наличия любой системы физической или метафизической природы, способной хранить и перерабатывать информацию, а также подгружать её согласно заданным правилам функционирования в сознание разных наблюдателей.

В качестве примера представим себе современный компьютер с многоядерным процессором. Мы можем считать, что все ядра «мыслят» (производят вычисления) согласованно друг с другом. Но вместе с тем каждое ядро выполняет свою отдельную задачу. Таким образом, результатом «коллективного мышления» всех ядер становится единый результат вычислений, например, изображение на экране — т.е. виртуальный мир, или общая действительность участников ([30]).

Таким образом, кроме материалистического объективизма, возможно и другое миропонимание, в основе которого лежат две составляющих: сознание (т.е. субъект со свойством восприятия) и информация (то, что им воспринимается). Дополнительные «сущности» в виде материи, энергии, частиц, полей и т. д. возникают уже на вторичной, а не первичной стадии рассмотрения, как результат динамического взаимодействия вышеуказанных первооснов — там, где «метафизика» плавно перетекает в «физику». Стоит отметить, что метафизический подход хорош прежде всего тем, что он как бы обозревает сверху всю «местность». Не разобравшись в глобальном, трудно углубляться в частности, поскольку тогда эти «частности» будут выглядеть разрозненными и противоречивыми, как это, например, происходит в квантовой механике, теории относительности, биологии, когнитивных науках и т. д.

Итак, здесь и далее под метафорой сновидений мы будем подразумевать описание реальности с точки зрения личного восприятия, под компьютерной аналогией — наличие системы, хранящей и перерабатывающей информацию, взаимодействующей с восприятием каждого участника, интегрированного в информационную среду, и непрерывно подгружающей туда какие-либо данные.

Сознание и информация: аналогия «двух сред»

Проводя рассмотрение таких фундаментальных первооснов бытия, как сознание и информация, хочется иметь под рукой их достаточно простую и наглядную модель, от которой можно двигаться дальше. Давайте предположим, что эти метафизические категории можно представить в виде двух непрерывно взаимодействующих субстанций, аналогичных газу и жидкости. Область (1) — «область чистого сознания» — отождествима с такими понятиями, как глобальное, единое сознание или Абсолют, в то время как область (2) — «область чистой информации» — отражает всё то, что может быть потенциально пережито в качестве субъективного опыта. В таком случае живые существа, а точнее сказать, их индивидуальные сознания, можно условно представить «точками наблюдения», расположенными на границе раздела двух сред (рис. 4.1)

Аналогично тому, как происходит конденсация пара в жидкость, информация попадает из области (2) в область (1), становясь при этом осознанной. Каждая точка — индивидуальное «Я» — притягивает к себе тот или иной специфический тип информации, и таким образом она становится частью сознательного опыта. Вокруг каждой точки образуются зоны («перцептуальные сферы» или «сферы восприятия»), в которых переход информации из одного состояния в другое происходит наиболее активно. Они изображены кругами с центрами, расположенными на границе раздела. Части (Б) этих кругов, соответствующие той информации, которая всё ещё не осознана (но может быть осознана в будущем), можно соотнести с подсознанием индивидуума. Замечу, что граница между «сознательным» и «подсознательным» в данной модели весьма динамична и изменчива, как оно и есть в действительности. При этом как «снизу», так и «сверху» от предполагаемой точки конденсации (области А и Б на рис. 4.1) имеется множество флуктуаций и течений.

Базовые термины и определения

Приведу краткий список терминов, которые мы будем использовать далее. Поскольку некоторые определения, идущие ниже в этом списке, опираются на те, что уже сформулированы (т.е. идут в нём выше), я прошу моих читателей быть внимательными.

Пси-явления — группа явлений, прямо или косвенно связанных с психической (духовной) природой человека и других живых существ;

Квантово-информационная метафизика (КИМ) — общее название для всей совокупности понятий и отношений между ними, рассматриваемых в данной книге;

Глобальное сознание, или универсальное «Я» (на рис. 4.1 соответствует «области чистого сознания») — единое и первичное субъективное начало, обладающее бесконечным потенциалом для получения возможного опыта;

Метареальность (на рис. 4.1 соответствует «области чистой информации») — совокупность всего возможного опыта, который может быть актуализирован (пережит) глобальным сознанием, и в частности, его индивидуальными аспектами;

Индивидуальное сознание (ИС), или наблюдатель (на рис. 4.1 соответствует точке на границе раздела) — частный, локализованный аспект глобального сознания;

Перцептуальная сфера (на рис. 4.1 изображена кругом с центром в точке на границе раздела) — область индивидуального опыта, динамически подгружаемого из метареальности в восприятие ИС;

Интерсубъективная (коллективная) реальность — сообщество ИС, образуемое пересечением перцептуальных сфер её участников;

Локус — интерсубъективная реальность, или среда обитания, вместе со стабильным набором правил, описывающих её функционирование.

В рамках нашей модели глобальное сознание и метареальность изначально существуют как нередуцируемая пара (диада) «наблюдатель — наблюдаемое» и обладают первичным статусом. Остальные понятия: индивидуальное сознание, перцептуальная сфера, интерсубъективная реальность, локус, являются производными от них. Рассмотрим каждое из них более подробно.

Индивидуальное сознание: геометрический и квантовый подходы

Хотя для возникновения бытия как такового достаточно хотя бы одного наблюдателя, наш опыт с достаточной убедительностью говорит нам о существовании разных ИС (наблюдателей) с разным уровнем развития, оперирующих в разном окружении и в разных телах. Поэтому, прежде чем двигаться дальше, нам придётся объяснить, как наличие одного «Я» сообразуется с существованием многих индивидуумов, т.е. каким образом глобальное сознание может иметь индивидуальные аспекты. В этом отношении я хотел бы предложить два иллюстративных подхода, один из которых можно назвать «геометрическим», а другой — «квантовым».

Геометрический подход. По аналогии с тем, как для физических объектов существует понятие степеней свободы, означающее количество координат или измерений, необходимых для описания состояний той или иной системы, мы можем рассмотреть условные «степени свободы» для сознания. Возьмём в качестве отправной точки процесс самонаблюдения (ауторефлексии), хорошо знакомый каждому из нас. Действительно, в ситуации, при которой сознание наблюдает за собой, возникает иллюзорная двойственность, или условное разделение на «Я» и «не Я», не выходящее за пределы самого сознания (рис. 4.2)

Возникновение этой двойственности мы отождествим с колебаниями или «вибрацией» вдоль одного направления (одной координаты). Теперь представим себе, что глобальное сознание, в отличие от известного нам, имеет бесконечное количество ментальных (субъективных) степеней свободы. Как известно, привычное нам пространство имеет три измерения, или степени свободы, соотносимых с декартовыми координатами — длина, ширина, высота. Однако в математике известны пространства размерности больше трёх, и даже с бесконечным числом измерений (например, гильбертовы). Число степеней свободы для систем, рассматриваемых в механике, также может быть весьма велико, вплоть до бесконечности. В таком случае представление каждого ИС точкой на границе области олицетворяет не что иное, как редуцирование размерности, являющееся «самоограничением» глобального сознания до статуса индивидуума (рис. 4.3).

Квантовый подход. Положим, что по аналогии с квантовыми измерениями, описанными в главе 2, глобальное сознание может выступать само для себя в качестве «среды» для наблюдения. Тогда в рамках данного процесса из всей совокупности того, что составляет его сущность, им же путём наблюдения будут выделяться собственные «частичные» или «редуцированные» аспекты, т. е. ИС.

Чтобы наглядно отобразить происходящее, можно рассмотреть граф с одной вершиной и множеством петель (рис. 4.4). Вместо того, чтобы редуцировать степени свободы, как это было в предыдущем случае, припишем каждому акту самонаблюдения отдельную «петлю ауторефлексии» на диаграмме. В таком случае бесконечное количество вариантов реализации таких наблюдений позволяет нам обеспечить любое число ИС — зрителей и участников «космической драмы».

Стоит отметить, что описание сознания в качестве «петли обратной связи» присутствует у многих авторов, среди которых можно назвать Амита Госвами, заслуженного профессора факультета теоретической физики университета Орегона ([31]), Митио Каку, профессора Принстонского университета ([32]), а также американского физика и специалиста по информатике Дугласа Хофштадтера ([33]), который назвал одну из своих книг «I am A Strange Loop» («Я — странная петля»).

Перцептуальная сфера

Понятие перцептуальная сфера происходит от слова «perception» — восприятие. Оно обозначает ограниченную область опыта, подгружаемого из метареальности в сознание наблюдателя. Можно также назвать её «сферой восприятия» или персональной ментальной «территорией», присущей каждому отдельному ИС.

Точно так же как глобальное сознание, наблюдая за самим собой, создаёт локальные «Я», т.е. отдельных наблюдателей, каждое локальное «Я», наблюдая за метареальностью, в свою очередь создаёт собственную перцептуальную сферу, актуализируя свой индивидуальный опыт (см. рис. 4.1)

Приведу один очень простой пример, иллюстрирующий данное представление. Рассмотрим двух людей, совершивших поездку в ту или иную страну. Вернувшись назад, ни один из них не даст полностью идентичные описания по итогам своего путешествия: они опишут до некоторой степени разные страны. И хотя в каких-то деталях их переживания могут оказаться согласованными, они никогда не будут полностью совпадать, поскольку перцептуальные сферы разных наблюдателей всегда отличны друг от друга. Из этого родилась известная поговорка о том, что «каждый носит свой мир с собой».

Интерсубъективные реальности и локусы

Хотя перцептуальные сферы разных наблюдателей уникальны в своём роде, чаще всего они вовсе не отделены друг от друга. Индивидуальные сознания обладают возможностью строить общие (интерсубъективные) области восприятия, позволяющие им получать согласованный опыт и разделять его между собой. Отличный пример такого рода приводит в своей статье [34] Чарльз Тарт, доктор психологии из университета Северной Каролины.

Тарт привлёк к участию в своём эксперименте двух студентов старших курсов, Энн и Билла, которые могли входить в глубокий транс, а также сами в достаточной степени владели искусством гипноза. Он попросил их одновременно загипнотизировать друг друга. Тарт предположил, что благодаря наличию обратной связи их взаимное влияние должно только усилиться. Наконец, когда они достигли желаемого состояния, сначала их восприятие не работало: всё казалось неопределённым, тускло-серого цвета. Однако эта серость быстро уступила место живым краскам и яркому свету, и в считанные секунды они оказались на изумительно прекрасном скалистом морском берегу. Хотя Тарт не мог видеть того, что видели Энн и Билл, из их разговора он понял, что они переживают одну и ту же реальность.

Подопытные Тарта сразу же принялись исследовать этот новый мир, плавать в воде, любоваться светящимися хрустальными скалами. К его неудовольствию, на поздней стадии эксперимента они перестали разговаривать, или, по крайней мере, общаться обычным образом. Когда он спросил их, почему они молчат, они заявили, что на самом деле продолжают общаться, но находясь «внутри» их общей реальности. В ходе последующих сеансов Энн и Билл продолжали воссоздавать различные типы окружений, которые они делили между собой, и которые по всему набору ощущений были абсолютно реалистичными. Тарт пришёл к выводу, что посещаемые Энн и Биллом миры с некоторой точки зрения не менее «реальны», чем наша повседневная действительность:

«…после того, как они по окончании эксперимента поделились друг с другом деталями пережитого и обнаружили, что эти детали согласуются друг с другом, они поняли, что на самом деле во время сеанса находились в невербализуемых локальностях» ([35]).

«Океанический мир» Энн и Билла — яркий пример реальности восприятия с двумя действующими участниками. Теперь представим себе, что разные группы ИС изначально наделены способностью создавать себе общие области переживаемого опыта. Эти области, называемые коллективными, или интерсубъективными реальностями, можно определить как пересечения их перцептуальных сфер. Возможность «выхватывать» свои собственные впечатления из метареальности и делиться ими друг с другом приводит к формированию сообществ тех наблюдателей, впечатления которых организованы по сходному принципу (рис. 4.5).

Находясь как в бодрствующем состоянии, так и в изменённых состояниях сознания, можно столкнуться с примерами реальностей, имеющих как личную, так и коллективную природу. Некоторые из них зыбки и непостоянны, другие же обладают стабильностью и своим набором правил, или допущений. Эти стабилизированные комплексы чувственного восприятия, доступные для многих участников, можно назвать мирами или локусами (от латинского locus — «место»).

Итак, на основе имеющихся наблюдений вполне разумно предположить, что для огромного количества ИС вполне естественно группироваться в сообщества, организующие их общую реальность. Когда эта реальность упорядочивается в достаточной степени, она обретает статус локуса. На последнем этапе происходит экстернализация восприятия, т.е. участники сообщества начинают считать её внешней и объективно существующей, а не внутренней и субъективной. Наблюдение за закономерностями этой «внешней реальности» обеспечивает переход от законов психических к законам физическим.

В качестве типичного примера локуса можно привести т.н. «материальный мир», на котором сфокусировано наше сознание в данный момент. В приложении к тому, что мы рассматриваем, в нём можно выделить следующие четыре фундаментальных признака:

— Наличие группы наблюдателей (ИС);

— Наличие многообразия восприятия, то есть потока информации, воспринимаемого субъектами (т.е. наблюдаемой реальности);

— Постоянство результатов наблюдений в строго определённых условиях (правил или законов, присущих наблюдаемой реальности);

— Согласование наблюдений между различными субъектами (фактор интерсубъективности).

Так же как и в привычном нам мире, в каждом из локусов действуют определённые законы, которым вынуждены подчиняться их участники. Эти законы могут быть установлены как глобальным сознанием, так и вышестоящими уровнями и сообществами индивидуальных сознаний. Если говорить образно, обычную коллективную реальность, созданную несколькими индивидуумами, можно сравнить с предложением, в крайнем случае — с абзацем в книге. Но каждый локус — это целый роман со своим полноценным сюжетом и своими законами жанра.

В целом возможные локусы могут включать в себя огромное количество сфер восприятия, пересекающихся самым причудливым образом (рис. 4.6). При этом данные пересечения претерпевают постоянные изменения, что соответствует динамике обмена информацией между субъектами, а также различным перегруппировкам их отношений между собой, включающим в себя смену статуса и тех коллективных реальностей, в которых они принимают участие.

Отмечу, что предложенная модель подразумевает возможность наличия существ, реальность которых включает в себя наш мир в качестве частного случая, в то время как мы в нашем нынешнем состоянии обычно воспринимаем более «узкую» действительность. Могут также наличествовать и «несоциальные» ИС, получающие вполне содержательный опыт исключительно в своём собственном мире. За пределами воспринимаемого нами спектра бытия, по всей видимости, имеется огромное множество иных интерсубъективных реальностей и локусов (см. [1]).

Кроме того, даже в рамках одной и той же коллективной реальности возможно формирование групп индивидуумов, строящих свои относительно автономные миры. Примерами таких групп могут являться цивилизации и культуры, издревле существовавшие на Земле, и отнюдь не ограниченные привычным нам западным мировоззрением, во многом основанном на доминировании материализма, антропоцентризма и объективизма ([36, 37]). Эти миры, будучи вписанными в «большой» мир, до некоторой степени обладают своими собственными законами и правилами доступа. Они строятся на основе некоторой общности опыта и тех правил, которые им (опытом) руководят. Существуют и другие известные нам негуманоидные сообщества наблюдателей, чьи коллективные реальности организованы по иному принципу, несмотря на то, что они пересекаются с нашей: сообщества растений, животных, грибов, микроорганизмов и т. д. ([38]). Вполне осмысленно полагать, что все формы жизни по своей сути являются индивидуальными сознаниями, проявляющимися в разных ипостасях и «несущими» с собой свои реальности, которые, в зависимости от ситуации, могут пересекаться или не пересекаться с реальностями других ИС — похожих на них, или же радикально от них отличающихся.

Разрешение парадоксов

Теперь настало время вновь обратиться к парадоксам, изложенным ранее в главах 2, 3 и постараться разрешить их на основе только что рассмотренной нами модели.

Двухщелевой эксперимент. Согласно представлениям квантово — информационной метафизики, в каждый момент времени индивидуальное сознание (наблюдатель) «высвечивает» из набора вероятностей, существующих в метареальности, лишь некий ограниченный набор данных, которые актуализируются в его перцептуальной сфере. Обратившись к компьютерной аналогии, можно считать, что пока информация о местоположении электронов не востребована экспериментатором, координаты каждого из них «просчитываются» системой лишь на уровне вероятностей. Таким образом, мы наблюдаем ту картину, которая математически присуща данной ситуации — т.е. картину складывающихся «вероятностных волн». Но как только учёный запрашивает эти подробности путём проведения экспериментальных наблюдений, они генерируются и подгружаются в его перцептуальную сферу. Тогда он уже видит картину, соответствующую твёрдым телам — отдельным частицам, имеющим своё конкретное местоположение в пространстве и времени. Аналогичное объяснение можно дать и в случае принципа неопределённости Гейзенберга, с той разницей, что мы можем выборочно «затребовать» лишь один из двух возможных параметров.

Парадоксы кота Шрёдингера и друга Вигнера. В настоящее время физиками было открыто большое количество элементарных и составных частиц, вместе с их иерархиями, способами взаимодействия и т. д. Однако с точки зрения квантово — информационной метафизики всё это по существу идентично разнородной информации, подгружаемой в перцептуальную сферу наблюдателя, при условии, что он выполняет определённый алгоритм, предназначенный для её извлечения. Таким образом, в случае с другом Вигнера как наблюдателем, регистрирующим в изолированной лаборатории результат распада частицы, мы можем утверждать, что данный элемент информации был сгенерирован и поступил в его перцептуальную сферу, в то время как для самого Вигнера, находящегося вне лаборатории, этого ещё не произошло. Когда друг, выйдя из лаборатории, сообщит Вигнеру результат наблюдения, данная информация станет составной частью пересечения их перцептуальных сфер, т.е. их общей реальности.

Квантовая запутанность и нелокальное взаимодействие. Говоря о явлении мгновенного взаимодействия элементарных частиц, нужно обратить внимание на то обстоятельство, что понятие «расстояние», играющее существенную роль внутри отдельных интерсубъективных реальностей и локусов, не имеет такого же смысла в более широком контексте, т.е. с точки зрения самой метареальности или других «миров» — сообществ. Точно так же, с точки зрения компьютерной аналогии, информация о двух точках, кажущихся удалёнными для нашего восприятия, вовсе не обязана обрабатываться столь же «удалённым» образом внутри системы. Например, то, что в компьютерной игре представляет собой два разных элемента на противоположных концах виртуальной страны или города, описывается участками программного кода, в равной степени доступными для обработки. Одному биту вовсе не требуется преодолевать расстояние до другого бита в пространстве игры, поскольку они являются составными частями одной и той же программы, и быстрота их взаимодействия определяется параметрами памяти и частотой процессора.

Парадоксы сознания. Все парадоксы сознания, описанные в главе 3, разрешаются сами собой, если мы отбросим предположение о том, что наше «Я» как-либо порождается внешней средой, и допустим существование сознания в качестве одной из фундаментальных первооснов бытия. Другими словами, все проблемы возникают ровно в том месте, где исследователи пытаются выводить сознание из материальных или информационных процессов, а наблюдателя — из наблюдаемого. В нашей же модели наблюдатель и наблюдаемое (сознание и информация) признаются полноправными аспектами изначального дуализма, потому ничего похожего на вышеназванные противоречия не появляется.

В данной связи интересен вопрос о том, остаётся ли в нашей новой картине мира возможность для того, чтобы машина при определённых обстоятельствах стала выразителем сознания и субъективного опыта?

На мой взгляд, такой вариант всё же не исключён. Вполне может оказаться так, что создание специфической организации информации приводит к возникновению ещё одной субъективной «степени свободы», и тогда сам процесс «одушевляется», т.е. с ним начинает ассоциироваться тот или иной аспект глобального сознания. Ошибка состоит лишь в том, чтобы пытаться вывести сознание из тех или иных атрибутов информационных процессов — количественных или качественных, не выходя за их рамки. В альтернативной модели, не игнорирующей сопутствующую «идеальную» составляющую, все противоречия снимаются.

Другой немаловажный вопрос, который нередко ставится при критическом рассмотрении идеалистических моделей — это наблюдаемое воздействие внешней среды на сознание, т.е. наличие обратной связи между ними. Например, достаточно хорошо известна связь возможностей проявления сознания на земном уровне с тем типом тела, посредством которого оно себя выражает, с влиянием на него таких факторов, как повреждение мозга, введение в организм алкоголя, наркотических, психотропных веществ и т. д. Нередко такого рода примеры предъявляются в качестве «коронных» аргументов в защиту материализма.

Действительно, если наша реальность по существу является конструкцией восприятия, почему же тогда сознание подчиняется её законам? На самом деле ответ достаточно прост. Говоря о «физической реальности» как об информационной среде для сознания, либо о пребывании сознания в виде сонаблюдателя и сотворца в том или ином интерсубъективном сообществе, мы подразумеваем то обстоятельство, что данная организация имеет определённые настройки. Потому сознанию так или иначе приходится им следовать. Когда сознание локализует себя в том или ином качестве на том или ином уровне бытия, оно автоматически соглашается и на подчинение правилам, которые несёт с собой его текущая реальность. Аналогичным образом, «застряв» в сновидении, нам часто приходится следовать его сюжету, и лишь повысив осознанность (т.е. свою способность управлять сюжетом), мы можем выбирать те или иные его параметры.

Выражаясь языком компьютерной аналогии, ограничения, налагаемые на участника компьютерной игры, определяются его уровнем доступа и правилами взаимодействия с игровой средой, а также с другими участниками. При этом природа сознания (субъекта) как элемента двойственной реальности отлична от природы «внешнего» мира, аналогично тому, как игрок, погружённый в ту или иную компьютерную игру, отличен от самой игры, т.е. не является производной от её программного кода.

05. Параллели в древних источниках

Представления об иллюзорной природе реальности, воспринимаемой нашими пятью чувствами, о первичности духа над материей, о сознании человека как об индивидуальной духовной единице, в то же время являющейся неотъемлемой частью Высшего сознания (Абсолюта), имеют свои параллели как в личном опыте, так и в трудах различных духовных учителей и философов. В этой главе мы проведём выборочное рассмотрение подобных описаний, демонстрирующее весьма выразительное сходство с той моделью действительности, которая описывалась нами в предыдущей главе.

Платон: диалог о пещере

Говоря об идеализме как о направлении западной философской мысли, нельзя не вспомнить того, кто фактически был его основателем — древнегреческого философа Платона (427 — 347 до н. э.), ученика Сократа, учителя Аристотеля. В его труде «Государство» ([39]) приводится диалог, уподобляющий материального наблюдателя узнику, прикованному к скале в пещере и наблюдающему за игрой теней на противоположной стене:

«…Представь, что люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю её длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнём и узниками проходит верхняя дорога, ограждённая, представь, невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.

Представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа её так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат. Образ, подобный нам. Прежде всего, разве ты думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, своё ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнём на расположенную перед ними стену пещеры?

— Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они вынуждены держать голову неподвижно?

А предметы, которые проносят там, за стеной? Не то же ли самое происходит и с ними?

— Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?

— Непременно так.

— Далее. Если бы в их темнице отдавалось эхом все, что ни произнёс бы любой из проходящих мимо, думаешь ты, они приписали бы эти звуки чему-нибудь иному, а не проходящей тени? Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов.

— Это совершенно неизбежно.

— Понаблюдай же их освобождение от оков неразумия и исцеление от него, иначе говоря, как бы это всё у них происходило, если бы с ними естественным путём случилось нечто подобное… Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх в сторону света, ему будет мучительно выполнять всё это; он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. И как ты думаешь, что он скажет, когда ему начнут говорить, что раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию и обратившись к более подлинному, он мог бы обрести правильный взгляд? Да ещё если станут указывать на ту или иную проходящую перед ним вещь и заставят отвечать на вопрос, что это такое? Не считаешь ли ты, что это крайне его затруднит, и он подумает, будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь?

— Конечно, он так подумает.

— А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не заболят у него глаза и не отвернётся он поспешно к тому, что он в силах видеть, считая, что это действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают?

— Да, это так.

— Если же кто станет насильно тащить его по крутизне вверх, в юру и не отпустит, пока не извлечёт его на солнечный свет, разве он не будет страдать и не возмутится таким насилием? А когда бы он вышел на свет, глаза его настолько были бы поражены сиянием, что он не смог бы разглядеть ни одного предмета из тех, о подлинности которых ему теперь говорят.

— Да, так сразу он этого бы не смог.

— Тут нужна привычка, раз ему предстоит увидеть всё то, что там наверху. Начинать надо с самого лёгкого: сперва смотреть на тени, затем — на отражения в воде людей и различных предметов, а уж потом — на самые вещи; при этом то, что на небе, и самое небо ему легче было бы видеть не днём, а ночью, то есть смотреть на звёздный свет и Луну, а не на Солнце и его свет.

— Несомненно.

— И, наконец, думаю я, этот человек был бы в состоянии смотреть уже на самое Солнце, находящееся в его собственной области, и усматривать его свойства, не ограничиваясь наблюдением его обманчивого отражения в воде или в других ему чуждых средах.

— Конечно, ему это станет доступно.

— И тогда уж он сделает вывод, что от Солнца зависят и времена года, и течение лет, и что оно ведает всем в видимом пространстве, и оно же каким-то образом есть причина всего того, что этот человек и другие узники видели раньше в пещере.

— Ясно, что он придёт к такому выводу после тех наблюдений.

— Так как же? Вспомнив своё прежнее жилище, тамошнюю премудрость и сотоварищей по заключению, разве не сочтёт он блаженством перемену своего положения и разве не пожалеет своих друзей?

— И даже очень.

— А если они воздавали там какие-нибудь почести и хвалу друг другу, награждая того, кто отличался наиболее острым зрением при наблюдении текущих мимо предметов и лучше других запоминал, что обычно появлялось сперва, что после, а что и одновременно, и на этом основании предсказывал грядущее, то, как ты думаешь, жаждал бы всего этого тот, кто уже освободился от уз, и разве завидовал бы он тем, кого почитают узники и кто среди них влиятелен? Или он испытывал бы то, о чем говорит Гомер, то есть сильнейшим образом желал бы «…как подёнщик, работая в поле, службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный» и, скорее, терпеть что угодно, только бы не разделять представлений узников и не жить так как они?

— Я-то думаю, он предпочтёт вытерпеть все что угодно, чем жить так.

— Обдумай ещё и вот что: если бы такой человек опять спустился туда и сел бы на то же самое место, разве не были бы его глаза охвачены мраком при таком внезапном уходе от света Солнца?

— Конечно.

— А если бы ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая значение тех теней? Пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут, — а на это потребовалось бы немалое время, — разве не казалось бы, что он смешон? О нём стали бы говорить, что из своего восхождения он вернулся с испорченным зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь. А кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы, попадись он им в руки?

— Непременно убили бы.

— Так вот, дорогой мой, это уподобление следует применить ко всему, что было сказано ранее: область, охватываемая зрением, подобна тюремному жилищу, а свет от огня уподобляется в ней мощи Солнца. Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, — это подъём души в область умопостигаемого. Если ты всё это допустишь, то постигнешь мою заветную мысль — коль скоро ты стремишься её узнать, — а уж богу ведомо, верна ли она. Итак, вот что мне видится; в том, что познаваемо, идея блага — это предел, и она с трудом различима, но стоит только её там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она — причина всего правильного и прекрасного. В области видимого она порождает свет и его владыку, а в области умопостигаемого она сама — владычица, от которой зависят истина и разумение, и на неё должен взирать тот, кто хочет сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни.

— Я согласен с тобой, насколько мне это доступно.

— Тогда будь со мной заодно ещё вот в чём: не удивляйся, что пришедшие ко всему этому не хотят заниматься человеческими делами, их души всегда стремятся ввысь. Да это и естественно, поскольку соответствует нарисованной выше картине».

Испокон веков лучшие умы человечества знали об иллюзорности т.н. «материи» и пытались донести эту истину до своих современников при помощи доступных на то время аналогий, таких как сны, театр теней и т. д. Кто знает, что было бы, если бы Платон был знаком, скажем, с квантовой физикой или нынешней концепцией виртуальной реальности!

Идеалистический взгляд на мироздание отстаивали многие западные философы, более приближенные к нашей эпохе. Среди самых известных можно назвать Джона Локка (1632 — 1704), Джорджа Беркли (1585 — 1753), Дэвида Юма (1711 — 1776), Георга Гегеля (1770 — 1831), Иммануила Канта (1724 — 1804). Их работам посвящены тысячи книг, статей, рефератов и аналитических обзоров. Каждый интересующийся может без труда их найти и ознакомиться с ними.

Индуизм: монистический и дуалистический аспекты

Духовную философию, лежащую в основе древних традиций, близких к индуизму, можно условно разделить на два больших направления: адвайта (монизм, недвойственность) и двайта (двойственность, дуализм). Первое из них постулирует единство индивидуального сознания и Абсолюта, второе полагает, что каждое индивидуальное «Я» отлично от высшего сознания, и отношения между ними могут иметь различный (порой изменчивый) статус. Между представителями данных двух направлений издавна ведутся горячие споры. На мой взгляд, есть две основных причины этих постоянных столкновений: во-первых, ограниченность нашего языка и понятий, во-вторых, избыточное сосредоточение на одном из двух аспектов сознания — глобальном или персональном. Далее я предоставлю слово как сторонникам единства, так и последователям двойственности.

Свами Муктананда (1908 — 1982) — широко признанный мастер традиции Сиддха Йоги, яркий представитель течения адвайты. Кроме прочего, он является автором ряда книг, в которых он подробно излагает воззрения своей духовной школы на природу сознания. Так, в книге «Введение в кашмирский шиваизм» он проводит сравнительный анализ ответов шиваизма и веданты на самые разные вопросы.

Одна из рассматриваемых им «таттв» (первоэлементов, первооснов) носит название «Майя-таттва», и имеет непосредственное отношение к обсуждаемой нами теме ([40]):

«Шестая таттва в процессе космической эволюции именуется майя-таттва. Слово «майя» означает иллюзию. Здесь оно употребляется для обозначения скрывающей, затемняющей силы природы, которая создаёт чувство разделения. Как таковая, она делает Универсальное Сознание, которое есть единство, воспринимаемым как духовность и множественность.

Категория майи вводится для обозначения проявления формы из бесформенности, ограниченного из безграничного. Тот же самый принцип принят в системе веданты; но в веданте он не рассматривается ни как реальное, ни как нереальное, но скорее как неописуемое. Другими словами, для ведантиста майя — это не часть высшего, но и не что-либо иное. В кашмирском шиваизме майя понимается не как отдельная реальность, но как грубая сила сознания и обозначается как майя шакти. Во время периода пралайи (времени, когда видимая вселенная остаётся непроявленной — прим.) она существует в своём тонком аспекте. Она не является несуществующей в это время; она только дремлет.

Майя определяется как ограничивающий принцип, который сокращает универсальную силу сознания и порождает состояния ограниченного опыта. Она делит и рассеивает божественное единство и вызывает к существованию ум и материю.

Майя распространяет своё влияние на этой стадии на основании того естественного закона, что за деятельностью всегда следует отдых. Это истинно на космическом уровне так же, как на индивидуальном. Когда природа отдыхает после переживания универсального проявления, возникает майя и её пять эманаций.

Следовательно, проявленная вселенная, мир ограниченного опыта есть «космический сон природы».

«… Другими словами, хотя Господь абсолютно свободен, Он опутывается майей и её пятью покрывалами, забывает Свою истинную природу, ограничивает Свои силы и низводит Себя до индивидуальной души, которая именуется пурушей. Пуруша означает не только человеческое существо, но каждое живое существо, которое таким образом ограничено. Пуруша также называется «ану», что буквально означает «атом», «точка», по причине своего ограниченного состояния. Пуруша — это вечный аспект индивидуального существа, в котором находятся остаточные следы, или «самскары», от прошлых жизней, и который проходит через бесчисленное количество воплощений. Это чисто субъективный аспект личности, в котором он является силой, которая переживает.

Пуруша ощущает не своё единство с пракрити (природой — прим.), но иллюзию разделения, введённую майей. Индивидуальная душа может отождествлять себя со своим собственным телом или выбранными ей определёнными существами или объектами, которые являются продуктами пракрити, но не со всем во вселенной. Пуруша лишён понимания своего всезнания, всемогущества и единства».

Всемирно известный духовный учитель второй половины XX века Шри Сатья Саи Баба в одной из своих лекций так выражает соотношение между «микрокосмом» индивидуального сознания и «макрокосмом» глобального сознания ([41]):

«…В первую очередь старайтесь узнать: „Кто я?“ Вся Вселенная, от микрокосма до макрокосма, пронизана Божественностью. Будь это песчинка или сахар, муравей или слон — все являются воплощениями Божественности. Бог принимает все эти формы. Сарвам бхагаванмайам (Господь пронизывает всё). В этой Вселенной нет ничего, в чём не было бы Бога. Всё творение является воплощением Божественности. В действительности Бог играет все роли в этой космической драме, хотя персонажи кажутся различными и носят различные наряды. Все диалоги и песни принадлежат только Ему. Поэтому всё, что вы делаете, всё, что вы видите, и всё, что вы говорите — всё это Бог. Вы должны осознать эту истину и вести себя соответственно».

Акшая Кумар Банерджи в своей книге «Философия Горакхнатха» ([42]), излагая воззрения древнейшей традиции индуизма — школы натхов, в частности, пишет следующее:

«Все виды существ происходят из Высшего Духа, существуют и развиваются в нём, вдохновляются идеалом реализации в себе Высшего Духа, движутся шаг за шагом к совершенному союзу с Ним посредством процессов развития и увядания, и в конечном счёте сливаются в единстве Высшего Духа. Мировой порядок, будучи свободным самовыражением высшей нравственной и духовной личности, предлагает индивидуальным душам (дживам) — конечным духовным самопроявлениям того же Высшего Духа — широкий простор для свободного самовыражения и саморазвития. Бесчисленные духовные сущности, или души, внешне обусловленные различными порядками материальных, жизненных и психических воплощений и исполняющие различные роли в этой космической системе при всех этих условиях и ограничениях, по существу присутствуют в трансцендентном духовном характере Высшего Духа и в силу этого внутренне превосходят свои феноменальные воплощения, движимые непостижимым внутренним стремлением: при помощи соответствующих средств на практике избавиться от любой зависимости и познать своё истинное «я».

В неорганических материальных телах индивидуальные духовные начала, или души, кажутся полностью скрытыми, но на самом деле они существуют в них, и именно духовное побуждение, присущее душам этих материальных тел, незаметно приводит в движение и направляет процесс эволюции в физической природе. Именно этот неуловимый божественный импульс, свойственный душам материальных тел, ведёт к развитию жизни внутри них. В растительных телах духовное начало проявлено лишь зачаточно. Здесь биологические факторы, органические функции жизненных сил, чувствительность к воздействиям, контроль и гармонизация действий всех частей целого тела из единого центра для некой единой цели и т. д. — это проявления духовного начала, или душ, стремящихся превзойти ограничения и реализовать свои внутренние духовные качества. Именно благодаря присутствию духовного начала, или душ, приводимых в действие стремлением к реализации своих высших духовных качеств внутри живых тел, в мире происходит развитие всё более высоких порядков живых существ, наделённых умом и эмпирическим сознанием различного уровня, а также разной степенью свободы передвижений и действий.

В удивительной нравственной и духовной схеме этого космического самопроявления Абсолютного Духа развитие человеческого вида — явление огромной важности, поскольку в человеческой жизни индивидуальный дух, или душа, воплощена с наиболее подходящими физическими, жизненными и умственными способностями, эффективно сочетающимися друг с другом и способными к бесконечному развитию с целью постепенного воплощения в жизнь высших идеалов, изначально реализованных и объединённых в трансцендентном характере Абсолютного Духа. Человеческое воплощение индивидуальной души также проходит через различные стадии развития, и на каждой более высокой стадии физическое тело с его нервной системой, мозгом и другими внутренними органами становится более разумно организованным и утончённым, его жизненные силы укрепляются и упорядочиваются, умственные возможности становятся более развитыми, широкими, свободными, согласованными и постепенно восходят на более высокие уровни; в человеческом разуме постепенно развиваются силы, позволяющие свободно размышлять, говорить, перемещаться и действовать, неограниченно развивать различные виды эмоций, чувств и мыслей и свободно выражать их. На каждой последующей стадии развития индивидуальное эго (которое является феноменальным самовыражением индивидуального духа) становится более самосознающим, самоуверенным, самостоятельным, независимым, саморасширяющимся, всё более осознанно, свободно и объективно осуществляющим своё регулирующее влияние на тело, чувства, силы и функции ума, всё более активно стремящимся реализовать свои внутренние возможности и поднять себя на ещё более высокие уровни. Сознание интеллектуальное, нравственное, чувственное и духовное заметнее и сильнее на высших стадиях развития человеческого воплощения индивидуальной души.

На самых возвышенных и просветлённых этапах развития интеллектуальной, нравственной, чувственной и духовной природы человека обнаруживается, что законы причинной обусловленности подчинены высшим законам свободы, законы физической природы — высшим нравственным и духовным законам; всё многообразие природы воспринимается как гармоничная, прекрасная и безупречная система свободных и радостных самовыражений единого, безграничного и вечного Духа. Всевозможные законы, регулирующие и систематизирующие низшие порядки феноменальных самопроявлений Духа, несмотря на кажущуюся суровость на соответствующих им уровнях, предназначены для того, чтобы индивидуальные души могли превосходить эти уровни и подниматься на более высокие ступени самовыражения и самореализации. Сама по себе феноменальная Вселенная не является полностью закрытой системой, но имеет каналы для выхода индивидуальных душ за её пределы и реализации ими совершенного единства с Абсолютным Духом через развитие, возвышение и очищение их интеллектуального, нравственного, чувственного и духовного сознания в пределах этой Вселенной и внутри их феноменальных воплощений.

Индивидуальные души — не что иное, как Абсолютный Дух, проявляющий и ощущающий себя как множество отдельных душ изнутри ограниченных и изменяющихся феноменальных воплощений и ищущий в них (и посредством их) реализации собственной совершенной, блаженной трансцендентной природы. Абсолютный Дух словно свободно и добровольно приносит в жертву себя, то есть своё трансцендентное единство и совершенство, в великом вселенском жертвоприношении и становится множеством несовершенных душ в этом космическом порядке, чтобы насладиться собой бесконечными способами и в бесчисленных формах. Эти ведические откровения предоставили ключ к пониманию всех вопросов, вызывающих замешательство на обычных уровнях нашего интеллектуального, нравственного и чувственного сознания».

Одним из ярких исторических представителей философии «двайты» (в противоположность «адвайте» — т.е. недвойственности — прим.) является Шри Мадхвачарья (1238 — 1317). Он основал Мадхва-Гаудийа сампрадайю (духовную школу, одну из ветвей ученической преемственности). В частности, на русский язык был переведён его фундаментальный труд «Махабхарата-татпарья-нирная», изданный в виде двух частей: «Тайны Махабхараты» ([43]) и «Тайны Рамаяны» ([44]). Согласно Мадхвачарье:

«Шриман Нараяна — Господь Вселенной, и творение, разрушение, поддержание, контроль и т. д. находятся в соответствии с его желанием. Он тот, кого называют Брахма в Ведах, и Он полон знаний, блаженства и силы» ([45]).

«Все живые существа отличаются от Него и друг от друга и подчинены Ему, все их действия контролируются Им» (там же).

«Все неодушевлённые предметы отличаются от Него и друг от друга, и от всех живых предметов» (там же).

«Пятикратное различие между Богом, живыми и неживыми существами — это вечный факт» (там же).

Персоналистские взгляды на отношение индивидуального и глобального «Я» также излагаются в таких классических священных писаниях индуизма, как «Бхагавад Гита» и «Бхагавата Пурана» («Шримад Бхагаватам»). Сознающее и воспринимающее «Я», (аналог ИС в нашей модели — прим.), оперирующее материальным миром, здесь именуется «атма» или «джива», и рассматривается как индивидуализированная проекция сознания «Маха-Вишну» (глобального сознания — прим.). Информационная среда восприятия, порождающая видимость материи, в которую, в том числе, интегрированы индивидуальные «я» живых существ (т.е. метареальность — прим.), носит название «махат-таттвы»:

«Когда начинается новый цикл творения, махат — таттва снова высвобождается. Эта махат — таттва содержит в себе все составные части материальных проявлений, в том числе и обусловленные души. Махат — таттва делится на шестнадцать основных частей: пять грубых материальных элементов и одиннадцать орудий деятельности, чувств. Махат — таттва подобна облаку в ясном небе. По всему духовному небу разлито сияние Брахмана, и вся система излучает духовный свет. Махат — таттва сосредоточивается в определённом уголке огромного, безграничного духовного неба, и та его часть, которая оказывается покрытой махат — таттвой, называется материальным небом. Махат — таттва является лишь незначительной частью всего духовного неба, но в ней находится бесконечное множество вселенных. Все эти вселенные вместе взятые создаются Каранодакашайи Вишну, называемым также Маха — Вишну, который оплодотворяет материальное небо одним Своим взглядом» ([46]).

«Живые существа представляют собой крохотные частицы Высшего Духа, они подобны искрам, летящим из костра» ([47]).

«Крошечные частицы духовного целого иногда сравнивают с корпускулами солнечного света. Солнечный свет состоит из бесконечного количества сверкающих частиц. И точно так же отделённые частицы Верховного Господа — это крошечные искорки Его сияния (прабха), представляющего собой высшую энергию Господа» ([48]).

Тибетский буддизм

Теперь обратимся к буддийской традиции, возникшей на исторических противоречиях с традиционной Ведантой, но во многих своих аспектах вобравшей в себя её знания и представления, частично синтезировав их со знаниями и практиками других культур (например, добуддийской религией Бон, издревле существовавшей в Тибете).

В тибетском буддизме сознательный субъект (индивидуальное сознание, ИС) известен как «познающий» или «знающий поле», и считается проекцией глобального сознания, а метареальность, или информационная среда — как «поле (деятельности)». Взаимодействие того и другого аспекта рождает «майю» (иллюзию) — реальность восприятия, соотносимую с перцептуальной сферой наблюдателя.

Далее я привожу фрагменты текстов, основанных на буддийских учениях, изложенных проф. У. И. Эвансом — Вентцем в книге ([49]). Для удобства читателя в том же тексте мной указываются аналогичные понятия квантово — информационной метафизики.

«Как паук плетёт из своего тела паутинную сеть, а затем втягивает эту паутину обратно в себя, так и Вселенский Ум (глобальное сознание — прим.), которого у индусов олицетворяет Брахма, создаёт космос из Самого Себя (процесс ауторефлексии, порождающий каждое отдельное ИС — прим.). Сеть Брахмы — это майя (т.е. содержание перцептуальной сферы наблюдателя — прим.), в которую попадают чувствующие существа и удерживаются в ней, будучи привязанными к сансаре. Это Колесо Существования — прометеева скала, к которой приковано человечество его кармой, и его терзают желания, как орлы — прикованного Прометея. Брахма спит и бодрствует. Когда Он спит, Его сон — это сотворение космоса. Когда Он просыпается, Его сон оканчивается. Его состояние сна — это сансара. Его пробуждение — нирвана. В этом Всеохватывающем Уме берёт начало Созданное и Несозданное, сансара и нирвана. И в высшем познании Всеохватывающего Ума эти противоположности воспринимаются в единстве».

«По мнению самых авторитетных толкователей и комментаторов учений Махаяны (Северного буддизма) — Ашвагхоши (I в. н. э.), Нагарджуны (II — III вв.), Асанги и Васубандху (V в.) и затем Сюань Цана (VII в.), Ум (или Сознание) — единственная реальность. Хотя Солнце одно, у него множество лучей. Также Ум, хотя Он один (т.е. является глобальным сознанием — прим.), Он проявляет себя в виде множества умов (ИС — прим.). Макрокосм неотделим от микрокосмов. Ни это Одно, ни Множество не могут существовать отдельно друг от друга. Эго, или душа, как индивидуализированный, личностный аспект макрокосмического ума (или сознания), иллюзорно. Оно — непросветлённый, духовно непробуждённый наблюдатель явлений, иллюзорный личностный характер которого обусловлен его чувством отделённости и бесконечным потоком чувственных впечатлений, получаемых им от контакта с формами и внешним миром. Таким образом, явления обуславливают относительное существование эго, как и мира, который ошибочно воспринимается эго как внешний и отдельный от него. Иными словами, эго и мир не имеют абсолютного, или истинного, существования, а только относительное. Поэтому эго, или душа, не более реально, чем отражение луны в воде. Это составленная из явлений тень, отбрасываемая Реальностью, воспринимаемая непросветлённым микрокосмическим умом как нечто постоянное и самосущее».

«Порождающий мысли ум в его непросветлённом состоянии, окутанный густой пеленой, сотканной из явлений, не может проникнуть сквозь иллюзию сансары за пределы этой пелены и увидеть сверкающее Солнце Реальности. Он принимает следствия за причины, феномены — за ноумены. На самом деле этот мираж, кажущийся сущностью и реальностью, не имеет собственного существования. Это и есть учение об Иллюзии (санскр. майя), занимающее такое важное место в философии Махаяны и во всех текстах этого тома».

«Применительно к физике учение о майе означает, что материя, хотя и кажется субстанцией, существует, как уже подозревает наша наука, как явление, как манифестация изначальной энергии, образующей электрон, первоисточник которого — Ум. Следовательно, материя является порождением мысли. Атомы, из которых она состоит, и находящиеся в них электроны, реальны не больше каких-либо других явлений, так как материя, как и все явления, иллюзорны. Сансара, или внешний мир, есть психофизическая составляющая ума. Материя, как мы её понимаем, есть кристаллизация энергии ума и, следовательно, продукт мысли».

06. Параллели в современных источниках

Обсудив классические духовные направления, связанные с нашей темой, перейдём к описанию более современных идей и концепций.

Гипотеза симуляции

Говоря о т.н. «гипотезе симуляции», которая по существу соответствует компьютерной аналогии, введённой нами в главе 4, трудно не вспомнить статью «Живём ли мы в компьютерной симуляции?» знаменитого оксфордского учёного, философа Ника Бострома ([50]). В своём предисловии к ней он так описывает суть упомянутой гипотезы:

«Многие произведения научной фантастики, а также некоторые прогнозы серьёзных технологов и футурологов предсказывают, что в будущем будут доступны огромные объёмы вычислительной мощности. Предположим на минуту, что эти предсказания верны. Одна вещь, которую последующие поколения могли бы сделать со своими сверхмощными компьютерами — это запустить детальные симуляции своих предков или людей, подобных их предкам. Более того, мощность их компьютеров позволила бы им запустить весьма большое количество таких симуляций. Предположим, что эти симулированные люди сознательны (они были бы таковыми, если бы симуляции были достаточно тонкими и если бы определённая довольно широко принятая позиция в философии разума была правильной). Тогда может оказаться, что подавляющее большинство умов, подобных нашему, принадлежит не к первоначальной расе, а скорее к людям, имитируемым продвинутыми потомками первоначальной расы. Тогда можно утверждать, что если бы это было так, то мы были бы рациональны, полагая, что мы скорее находимся среди моделируемых разумов, чем среди первоначальных биологических людей. Поэтому, если мы не живём в компьютерной симуляции прямо сейчас, мы не имеем права полагать, что у нас будут потомки, которые станут запускать множество таких симуляций своих предков».

Совсем недавно (на момент написания этой книги) в журнале «Scientific American» была опубликована статья «Живём ли мы в симуляции? Шансы 50 на 50» ([51]). В ней говорится о том, что астроном из Колумбийского университета Дэвид Киппинг (David Kipping) внимательно изучив предположения, также известные как «трилемма Бострома», заявил, что вероятность того, что мы действительно живём в симуляции, составляет 50 на 50. По словам Киппинга,

«Если симуляция обладает бесконечным вычислительным ресурсом, то мы никак не сможем понять, что живём в виртуальной реальности, так как симуляция сможет вычислять всё, что вы хотите, с такой степенью реализма, какая вам нужна, — говорит он. — Если это можно определить, то начинать надо с принципа, состоящего в том, что вычислительные возможности у симуляции ограничены».

В конце он выражает сомнения в способности современной науки разрешить данный вопрос прямым способом, т.е. де-факто относит эту область к сфере метафизики.

Рассматривая данный вопрос, необходимо отметить одно немаловажное обстоятельство: любой человек, который придерживается традиционной гипотезы симуляции, будет вынужден заново отвечать на вопросы о том, как именно возникла и функционирует та реальность высшего порядка — реальность программистов, создавших воспринимаемую нами Вселенную. Другими словами, эта гипотеза — в том сыром и непродуманном виде, как она обычно предлагается — по сути переносит все проблемы, присущие материалистическому описанию мира, на один этаж выше, не представляя для них никакого логического разрешения.

Наше же рассмотрение выгодно отличается тем, что оно не сводит всё заново к материи и энергии — т.е. «компьютерному железу», пусть и сколь угодно продвинутому, но изначально предполагает, что мир построен на категориях нематериального порядка, имеющих статус первичных составляющих, взаимодействие которых в свою очередь порождает более сложные отношения. Что касается компьютерной аналогии, она по-прежнему полезна там, где требуется проиллюстрировать сходные процессы — в частности, связанные с дуализмом между наблюдателем и наблюдаемым, а также с обработкой информации.

«Импликативный порядок» Дэвида Бома

Как известно, эпоха Нового времени привела к тому, что на смену представлениям религиозного идеализма (которые в европейской культуре, в основном, были связаны с традиционной христианской концепцией сотворения мира) пришла ньютоно-картезианская парадигма с её объективной и детерминированной материальной Вселенной, которая, подобно заводному часовому механизму, чётко подчиняется набору установленных правил и законов. Но, как это неоднократно бывало ранее, история совершила очередной оборот, и открытия квантовой механики заставили некоторых людей науки вновь обратить свои взоры в сторону идеализма — конечно, уже на новом уровне.

Одним из таких учёных является английский физик Дэвид Бом (1917 — 1992), ученик Альберта Эйнштейна и Роберта Оппенгеймера, эмигрировавший из США в период маккартистской «охоты на ведьм» в 1950-х годах XX столетия. Бом пришёл к выводу, что сознание и материя являются двумя разными гранями единой реальности.

В центре воззрений Бома стоят понятия «импликативного» и «экспликативного» порядков («Implicate and Explicate Order»). По его мнению, воспринимаемый нами мир (область экспликативного, проявленного порядка) есть проекция из трансцендентной области высших измерений, т.е. области импликативного, скрытого порядка. Свою концепцию он подробно изложил в книге «Целостность и скрытый порядок» ([52]).

Всю видимую Вселенную он рассматривал как своего рода видоизменяющуюся голограмму, или «голодинамику», информация о которой содержится в некотором неявном виде в каждой точке пространства и времени. Существование всех «материальных» объектов поддерживается непрерывным процессом проявления и ухода в область скрытого порядка. Например, субатомные частицы могут проявить себя из области скрытого порядка, а затем снова в неё вернуться.

Для объяснения явления нелокальных взаимодействий между частицами (см. главу 2) он проводит такое сравнение. Предположим, у нас есть аквариум, в котором плавает рыба. Рядом с аквариумом имеются две камеры, которые снимают его с разных сторон. Изображения с этих камер передаются на экраны в отдельную комнату, где находится наблюдатель (рис. 6.2). Тогда у наблюдателя, смотрящего на эти два экрана, создастся впечатление, что перед ним находятся два синхронно двигающихся, но разных объекта. Точно так же при проекции в наше измерение «экспликативного» порядка мы наблюдаем изображение частиц в качестве двух якобы отдельных объектов и удивляемся их согласованному поведению и мгновенному влиянию друг на друга без видимой передачи информации через наше пространство.

Бом считал, что в самой основе не существует дуализма между разумом и материей, поскольку сознание и внутренний мир человека являются неотъемлемыми частями одной и той же глобальной динамики, по сути представляя из себя единое целое в импликативном (скрытом) порядке. При этом сознание присутствует повсюду в нашем проявленном мире в разных степенях свёртывания.

Приближаясь к концу своего земного пути, Бом написал об этом следующее:

«В сознании присутствует гораздо больше скрытого порядка, нежели в материи… Но на более глубоком уровне они (материя и сознание) на самом деле взаимосвязаны и неразделимы, как в компьютерной игре человек и экран связаны участием в общем процессе. С этой точки зрения разум и материя — это две грани одного целого, которые так же едины, как форма и содержание».

Характерным признаком сознания Бом считал проявление динамики в форме, видя некие признаки осознанности даже в поведении электрона. Подобным же образом он считал, что разделение Вселенной на живые и неживые объекты не имеет смысла, поскольку одушевлённая и неодушевлённая материя неразрывно связаны друг с другом, а жизнь находится в скрытом состоянии во всей Вселенной. По словам Майкла Талбота ([35]),

«Как считает Бом, даже камень в некотором смысле живой, поскольку жизнь и интеллект присутствуют не только в материи, но и в „энергии“, „пространстве“, „времени“, во всей ткани вселенной и во всём том, что мы выделяем из голодинамики как отдельно существующие объекты».

Замечу, что аналогом скрытого, «импликативного» порядка в квантово-информационной метафизике является метареальность, информация из которой черпается ИС, чтобы проявить её на своём личном «экране» — перцептуальной сфере, соответствующей «экспликативному» порядку (см. главу 4).

Роджер Желязны и метафизика отражений

В серии романов американского писателя Роджера Желязны (1937 — 1995), объединённых под общим названием «Хроники Амбера» ([53]), описан мир, представляющий из себя множество «отражений» или «теней» первичной трансцендентной реальности, имеющей дуалистическую природу: «Амбер» и «Хаос». В частности, одним из таких отражений является привычный нам земной мир. Члены королевской семьи Амбера, а также Лорды Хаоса, некоторые одарённые индивидуумы и специально созданные технические устройства могут свободно перемещаться между отражениями или получать из них информацию. Физические законы в отражениях могут различаться. Герои нередко задаются вопросами, на которые сложно найти однозначный ответ, например: насколько отражения реальны? Являются ли отражения плодом их воображения, или же они просто находят отражение, соответствующее их желанию? Создаёт ли перемещающийся индивидуум то или иное отражение, или же он просто идёт к тому, что уже существует в действительности? Поскольку количество отражений бесконечно, существуют бесчисленные варианты того, что потенциально возможно познать и воспринять. В процессе развития сюжета выясняется, что Амбер — тоже отражение реальности ещё более высокого порядка, «настоящего Амбера».

Вот как в одном из эпизодов автор описывает путешествие своих героев через отражения:

«– Ну хорошо, — опять повторил он. Тогда нам придётся уйти прежде, чем нас смогут вернуть. Сколько у тебя бензина?

— Три четверти бака.

— Тогда поверни за следующим углом налево, и посмотрим, что будет.

Я свернул, и придорожные тротуары внезапно начали сыпать искрами.

— Чёрт! — прошипел он. — Я шёл здесь лет двадцать тому назад. Что-то слишком уж быстро я вспоминаю то, что нужно.

Мы продолжали двигаться вперёд, и я не переставал удивляться. Что в конце концов происходит? Небо стало отдавать зелёным, потом розовым.

Пришлось закусить губу, чтобы не ляпнуть чего лишнего.

Мы проехали под мостом, а когда вынырнули с другой стороны, небо вновь приняло нормальный оттенок, но зато теперь нас со всех сторон окружали большие жёлтые мельницы.

— Не беспокойся, — быстро сказал брат. Могло быть и хуже.

Я заметил, что люди, мимо которых мы проезжали, одеты довольно странно, дорога сложена из кирпича.

— Сверни направо.

Я подчинился.

Пурпурные облака закрыли солнце, начал накрапывать дождь. Небо расколола молния, забушевал ветер. Дворники работали на полную мощность, но толку от них было мало. Я включил фары и сбросил скорость.

Клянусь, что мы проехали мимо всадника, скачущего в противоположном направлении, одетого во всё серое, с поднятым воротником и низко опущенной от дождя головой.

Затем облака рассеялись, и мы поехали вдоль морского берега. Высоко вздымались пенистые волны, огромные чайки задевали их крыльями. Дождь прошёл, и я выключил дворники и фары. Дорога на сей раз была из щебёнки, но этого места я и вовсе не узнавал. В боковое зеркальце я не видел города, в котором мы только что были. Я крепче вцепился в руль, когда мы неожиданно проехали мимо виселицы, на которой болтался под порывами ветра скелет.

Рэндом все так же курил и смотрел в окно, а дорога тем временем свернула с берега за невысокий холм. Травянистая равнина без единого деревца виднелась справа, а слева тянулась невысокая гряда холмов. Небо к этому времени потемнело, но приобрело глубокий сверкающий лазурный цвет, как в глубоком прозрачном бассейне, закрытом тенями. Я не помню, чтобы мне когда-нибудь приходилось видеть такое небо.

Рэндом открыл окно, чтобы выбросить окурок, и леденящий ветерок пахнул мне в лицо, засвистел в машине. Солёный, острый морской ветер.

— Все дороги ведут в Эмбер, — сказал брат. Как будто это была аксиома…

— Сверни-ка здесь направо, — неожиданно решил он.

Что с нами было? Я понимал, что в тех экзотических переменах, которые происходили вокруг нас, виноват он, но никак не мог понять, как он это делает, и куда мы в конце концов прибудем. Я знал, что мне необходимо догадаться, в чём тут секрет, но не мог просто спросить, иначе братец поймёт, что сам я ничего не знаю. И тогда я окажусь в полной его власти. Казалось, он ничего не делал, только курил и смотрел в окно, но, свернув направо, мы оказались в голубой пустыне с розовым солнцем, сияющим на переливающемся небе. В зеркальце сзади тоже простиралась пустыня — на многие мили, сколько видел глаз…»

Согласно сюжету, по мере того, как герои продвигаются по своему маршруту, окружающий их мир меняется, поскольку вместе с обычным перемещением они двигаются и по отражениям.