Бесплатный фрагмент - З. В. по прозвищу Вкиноб

Глава 1. Знакомство со…

Да-авным-давно-о думается полезно бы знать каждому хотя бы ребенку пусть даже и поверхностно, но само себе уверенно и достаточно прочно. А чего такого-то? А того самого вот что.

Было ли, не было ль, а и то сказать будет ли давно иль недавно со временем, только в городке Мелканавле жили себе да поживали в хорошем смысле основательности коренные его жители — добры молодцы и красны молодки. Так вот те молодцы прозывались мелканами, а иной раз на растак и мелканчиками. А вот так молодки — мелканяшками, а порой на разэтакий разок и мелканяшечками. Жили они в целом мирно и дружно. Все у них было общее и все скользкие вдруг вопросы разрешались если не сами собой, то сообща. Впрочем, у каждого было и кое-что персональное, пояснее говоря, личное. Из вещей, например, — это повседневное и праздничное, если что, облачение, зубная щетка там, ну полотенце, спальное место на отдельной жилплощади. А кроме личных вещей еще и своя голова на плечах да особая сноровка в руках. Потому что ведь каждая же личность обычно отличается в меру выдающимися способностями делать что-то получше прочих. Так не лучше ли для всех и для неё самой тоже, чтоб она, личность-отличность, как раз этим чем-то и занималась всю дорогу? Можете на минуточку представить себе раззяву повара, растяпу столяра и что из того выйдет? А ничего не выйдет, удобоваримого обеда, во всяком случае, не получится. Стол обеденный и при нем стулья — все шататься будут до ушатки, а тот который стол еще и крениться до того и гляди еда с него повалится прямо на пол. И никто о том о сём ни разу не пожалеет, потому что нет и быть не может совсем никакого удовольствия такую-то горе стряпню никому даже пытаться употребить в пищу по назначению.

Ну, так значит, во избежание подобных недоразумений и было благоразумно заведено у жителей Мелканавля чтобы каждый из них любимое дело сам по себе такому выбирал. Только вот не у всех это легко и сразу выходило. Был, скажем, да жил один такой мелканчик Заб Ван и пока бывал-живал, никак он не мог в себе разобраться и к чему же у него душа лежит ровно. Обычно он целыми днями рассекал по городку на электросамокатике и без толку досаждал всем добропорядочным и сильно самозанятым мелканам, утомляя их бесконечными пустыми расспросами об их делах и что в них такого важного, если вообще было не о чем.

Вот и теперь завидев у тусово-развлекательного центра мелкана Рулю Жбана, озабоченно протирающего свой новенький электрокар, им самим надо сказать собственноручно собранный, Заб Ван самоуверенно к нему подкатил.

— Приветики, Рулетики, и чё как?

— Привет, привет, всё как надо в шоколаде конечно.

— А чего тогда тут загораешь до полной шоколадности, или ждёшь, что ли кого?

— А тебе как всегда больше всех надо? Ну ладно, может, и жду. Вдруг кому-то срочно понадобится прокатиться, а тут вот он я ко всему всегда готовый.

— И что за радость? Хотя… если хочешь, меня можешь прокатить или давай я наоборот тебя прокачу.

— Какой ты быстрый! А права-то как, есть у тебя?

— Вот ещё! Я и так хорошо могу если что.

— Тоже скажешь! — рассмеялся Руля Жбан. — Это как раз плохо. А чтоб хорошо стало до того тебе поучиться еще надо. Вот вызубришь правила дорожного движения сперва от сих, потом до сих, экзамен сдашь, а ещё потом с инструктором откатаешь маленько, потренируешься на колёсах, а поднаблатыкаешься вот тогда и за руль уже возможно — и самостоятельно и с правами обязательно. Так-то дружок!

— Э-э…, кочки-заморочки, — разочарованно протянул непроизвольно свернувшимися в дудочку для присвиста губами Заб Ван, — си-хи-пси-хи-раструси-хи, тогда ты сам просто так меня покатай. Что, слабо?

— Вот пристал, а самому тебе что, уже и ездить больше не на чем?

— Само собой не на чем, — с убедительно тяжелым вздохом посетовал Заб Ван, — чтоб меня совсем в кино бы! А ты думал на чём, а?

— Но на чём-то ты доехал же сюда, — возразил Руля Жбан, покосившись на сам себе вполне себе самокатик, — или скажешь твои батарейки все сразу так и сели?

— А что такого, запросто — взяли и сели себе. А потом самокат не считается.

— Ох-ох, а по-моему, ты просто заморочить хочешь на вот всю мне голову, и кого бы это. Знаешь, я и сам вполне способен разобраться, что с чем считается.

— Способен, способен, успокойся, хорош тебе, — буркнул Заб Ван и, не прощаясь, покатил дальше собственной своей дорогой и без всяких там.

И докатился он не подальше еще одного вместительного здания, у которого шла оживленная суета. Два мелкана, один потолще и повыше другой плюс-минус потоньше и пониже, старательно укрепляли над входом в здание новую вывеску. Этих Заб Ван тоже точно знал и в лицо и по именам. Да и все в Мелканавле друг друга знали как облупленных. Того из облупленных что покрупнее знали как Здо Рована, а доходягу — под именем Ко Лупана. А что до самого здания, которое они пытались приукрасить поновее вывеской, оно по нескольку раз в день служило городским жителям для важных приёмов совершенно насущно им необходимой пищи. А потому надпись на вывеске так и гласила исключительно ну прямо очень-преочень крупными буквами: Столовая. С одной стороны надписи красовался прорисованный сверкающим самовар с щедро льющимся из него не куда-нибудь, а в предусмотрительно подставленную чашку, кипятком. А с противоположной стороны уравновешивал композицию льющийся из увесистого половника прямо в заботливо подставленную под него тарелку горячий супчик. Что супчик был горяч, подтверждали воздымающиеся от той тарелки выше даже половника и так дальше вплоть до самого верхнего края полотна вывески извилистые струйки пара. А что самовар был блестящ, утверждали разбегающиеся от него во множестве озорные лучики. Лучиков было так много, что из-за них почти совсем не оставалось места для подрисовки струек пара от кипятка в чашке, но двум струйкам ради убедительности кипятка всё-таки удалось кое-как втиснуться в изображение. При всём при том одна из них получилась совсем хилым струёнышем, так что все основания имелись посчитать их лишь за полторы от силы струйки.

Вот как много всего и замечательно и крупно, включая все буквы, было на вывеске нарисовано, потому-то вышла она сильно очень большая и увесистая в итоге, прямо увывестая такая вывеска. А ведь ей полагалось висеть довольно высоко и для того чтобы поднять её на должную высоту понадобились поэтому к тому же стремянки. Здо Рован с Ко Лупаном и с вывеской взобрались на стремянки вполне себе уверенно пыхтя, потому что снизу стремянки придерживались для самой той и даже пущей уверенности в их устойчивости штатными работницами общепита. Две те фактические мелканяшки состояли в штате этого же самого учреждения общепита как буфетчица и раздатчица или же, как раздатчицы и буфетчицы. Ведь иногда одна из них была раздатчицей, а другая буфетчицей, а иногда и совсем наоборот. И почти никто не примечал никакой в том разницы, потому что Любаняша с Лыбаняшей рука об руку шли по жизни зеркальными близняшками. Почему же зеркальными спросят некоторые? Да просто когда Лыбаняша смотрелась в зеркало, она видела в нём Любаняшу, а когда Любаняша смотрелась в зеркало, она видела в нём Лыбаняшу. Даже сами буквы «Ы» и «Ю» на бейджиках близняшек выглядели почти одинаково, особенно в зеркале. Неуловимо разнились только их как нарочно навыворот приставленные палочки.

В тот самый миг, в кой Забу Вану довелось притормозить у столовой, из неё выхаживал самый здесь главный шеф-повар Стряпа Хан. Подойдя к Забу Вану, он развернулся и, склонив голову набок, окинул всё происходящее, включая новоиспечённую вывеску, придирчивым взглядом.

— Ого! — гаркнул лучшим своим рыком на Стряпу Хана неожиданно для него самого да прям ему в ухо, тут же свернувшееся в трубочку, Заб Ван. — А по-моему у кого-то суп горячее даже водицы, вон какой от него пар валит, так-то и обжечься вся недолга.

— А тебе-то что, как всегда вот всех вот сильно больше надо?! — обернулся к выскочке шеф-повар, безотчетно зажимая ладонью пострадавшее чисто бездарно и никак иначе ухо. — Каким местом, скажи на милость, ты вознамерен картиночным супом обжечься? Придешь на обед, так тебе любым боком не с картинки суп нальют, а реально с кастрюли. И потом хоть раз да обжёгся ты моим супом? Не напомнишь, когда и где такая напраслина случалась?

— Ого, какое море глубоких вопросов, я уже тону, спасите! — хитрецки увильнул от обязанности отвечать за свои слова Заб Ван, а не любил он этого страсть как совсем не очень.

— А ты ляж на спину ровнее, да сопи носом скромнее, да сучи граблями плавнее, — шутливо вмешалась завлечённая перепалкой Любаняша.

— Тады поди и дотянешь вдруг аж ну до самого родного берега, — подхватила вовлечённая Лыбаняша, и обе они захихикали.

— Только и знаете насмехаться над порядочными, — нахохлился Заб Ван, — а вот уполовник ваш так тот вовсе за полным полоумием зашёл.

— С чего бы это теперь настоящий наш половник тебя не устроил? — возмутился Стряпа Хан.

— Ну не знаю, сам же сказал, что суп реально из кастрюли нальют, а тут уполовник сам себе-то непонятный и ни к чему.

— Уймись ты на милость, — не выдержал и зычно рявкнул со своей стремянки уже Здо Рован, — мелешь и мелешь всё, что в голову придёт без остановки, аж противно слушать, а ещё работать же не даёшь, мешаешь только!

— А зачем подслушиваешь, тебя это и близко не касается, — знать не подал виду согласного уняться Заб Ван, — чем вякать, последил бы лучше за вывеской, а то она совсем уж окосела от вас.

— Ой, и правда, — спохватился Стряпа Хан, — слушай, Ко! Лупан, подтянул бы ты свой край повыше чуть!

— Ну, вот так-то, а то заладили: мешаю да мешаю, — пробурчалось как-то само собой у Заба Вана, — наоборот помогаю, что бы вы тут наделали косяк наперекосяк без меня-то…

Не прощаясь и не дожидаясь слов благодарности, на которую признаться и не сильно рассчитывал он погнал свой самокатик дальше и пригнал его прямиком в городской парк. Там на одной из аллей очень кстати напрягался его приятель Кру Тышан, увлекавшийся фитнесом-тренингом. Сейчас он был занят тем, что пытался научить двух заносчивых мелканяшек бегать быстрее всех в Мелканавле, это значит — Востраняшу и Шустраняшу.

К появлению Заба Вана обе мелканяшки уже подзаняли скрюченные диспозиции на низком старте и прямо сейчас выслушивали последние напутствия тренера. Когда же Кру Тышан выстрелил из настоящего стартового пистолетика в воздух, спортсменки рванули с места, не медля хоть бы чуть, и резво помчались куда-то впереди своих двоих.

— Казённые патроны поберег бы, — немножко некстати потревожил Заб Ван своего сильно собранного дружбана.

Тот только отмахнулся, и то спасибо, потому что в другой его руке был зажат секундомер, как раз отмерявший время забега. Не раньше, чем бегуньи достигли финиша, впрочем, довольно скоро он позволил приятелю получить достойный ответ.

— Зря ты так, — с укоризной соизволил процедить Кру Тышан, — они же неплохое время прямо сейчас показали. Представляешь?

— Подумаешь! Могли бы и на тренажёрах упражняться, там бы всё и показывали в любое время. И тебе свободнее.

— А в соревнованиях им как, тоже на тренажёрах себя показывать?

— В каких там еще соревнованиях?

— Ну, каких, каких, — замялся Кру Тышан. — да мало ли таких, что ещё будут организованы наверняка.

— Это когда ещё они будут, позабудут уже все про соревнования твои со всеми вами вместе.

— Это про тебя все забудут быстрее всяких соревнований, — возмущённо выпалила Востраняша.

Они с Шустраняшей успели к тому времени возвернуться в исходную точку и застать самый кончик приятельской трепотни. Заб Ван аж подпрыгнул от такой наглости.

— Нет про вас, нет про вас! — заорал он на противных мелканяшек. — Спорим?!

— Не спорим! — осадил спорщиков Кру Тышан. — И не о чем спорить, никто ни про кого и про ничто не забудет. А ты, дорогой, катился бы на своем самокатике по гладкому асфальту по хорошему, пока они тебе не наваляли.

— Да чтоб они! Чтобы мне! — захлебнулся благородным негодованием Заб Ван. — Что бы мня! Вот эти вот широконожки?!

Но видя решимость, с какой рассерженные мелканяшки двинулись прямо на него с грозно сжатыми кулачками, он живо развернул свой самокатик и погнал быстрее погонного ветра прочь, бурча под нос себе с досады:

— Тоже мне герои спорта втроём на одного — так каждый сможет, чтоб меня в кино б…

— Ура-а! — победно восклицали воинственно скачущие мелканяшки ему вслед, даже не разбирая, что он там бормочет, и уже не уделяя особо тому внимания.

Вот такие они, эти мелканчики, мелканяшечки и их отдельные представители.

Глава 2. Вероятно не факт

А ведь было время, когда Мелканавля совсем-совсем не существовало, хоть и трудненько такое себе представить. А на его месте, как и по другим всем местам повсюду простирались одни куркулялистические страны. И не было ничего хорошего в том куркулялизме. Все там работали не ради других и без даже удовольствия, а всего лишь за деньги. И за те деньги можно было получить всё что угодно, это у кого их было много, а у кого мало — только самое необходимое, чтобы кое-как протянуть с существованием до следующей скудной получки и не кое-как, а в поте лица продолжать трудиться на прижимистых господ — куркулялистов.

Встречаются, к примеру, два таких хозяина тогдашней жизни, предположим Бабл Ан и Мух Леван, и говорит один другому.

— Послушай-ка Мух, ну да, Леван, как такое-сякое может быть? — говорит. — Вот ты скупил всё, что только можно и я скупил всё, что только можно, прикинь?