Бесплатный фрагмент - Я теперь со смертью на ты

Я, Тынчтык Султанкулов, после семи лет службы в знаменитом Французском легионе написал эту книгу для вас. Речь не идет о самом Французском иностранном легионе, в ней я делюсь своей пережитой историей, а также чувствами моих коллег, которые пережили всё вместе со мной. Этот опыт изменил видение всей моей жизни на 180 градусов.

В этой книге я решил рассказать из первых уст все то, что пережили я и мои сослуживцы. Я думаю, что моя, вернее, наша история как-то повлияет на ваше мировоззрение и отношение к своей жизни, независимо от возраста, вероисповедания и социального уровня. Ведь сейчас в мире новых технологий мы становимся просто какими-то автоматами, потеряв в погоне за деньгами, славой и самыми незначительными вещами слишком многое — в сравнении с ценностью самой жизни.

Я глубоко верю, что после прочтения каждый из вас сможет внести гармонию и подлинное спокойствие в свою жизнь.

© Тына Султан, 2018

Несколько советов по прочтению этой книги:

1. Я попрошу вас оставить все ваши дела и выключить ваши смартфоны. Устроиться поудобнее и настроить нужное вам освещение, дабы не напрягать ваши глаза. Ведь книга небольшая, ее лучше прочитать на одном дыхании и за раз. Тогда у вас, думаю, сложится полная картина, и вам легче будет понять меня и мои чувства. Так вы получите максимум удовольствия от прочтения.

2. После первого прочтения рекомендую прочитать во второй раз, но уже более медленно, вдумчиво, получить истинное наслаждение и закрепить все то новое, что вы получите.

3. Время от времени перечитывать. Ведь мы склонны быстро всё забывать в условиях бурной жизни, когда на каждого из нас ежедневно обрушиваются «тонны» новой информации, порой не всегда хорошей и полезной. Из-за повседневных проблем мы порой не задумываемся о фундаментальных вещах, о которых идет речь в этой книге. Вы не поверите, но даже я, автор, перечитываю материал раз в месяц, чтобы помнить цену своей жизни. Увы, но так устроен наш мозг — он воспринимает все новое, а то, что мы некоторое время не используем, как бы помещает в старый ненужный ящик, в «архив».

4. И наконец, чтобы эта история, основанная на истинных событиях, помогла вам и вашим близким, прошу передать ваш экземпляр книги — или посоветовать ее максимальному количеству людей.

Это и есть моя цель — помочь людям…

Посвящается:

Турэ Ламарана, 33 года, Мадагаскар

Самуэль Сими, 26 лет, Италия

Лал Бахадюр Капанги, 24 года, Непал

Давид Этени, 23 года, Венгрия

Денис Халили, 21 год, Албания

Георг Палад, 21 год, Молдова

Я глубоко верю, что после прочтения каждый из вас сможет внести гармонию и подлинное спокойствие в свою жизнь.

ГЛАВА I

Был обычный холодный, воскресный вечер. Все было, как всегда: парни смотрели фильм, шутили на всю комнату, кто-то читал, кто-то звонил на родину (маме, девушке), а я по привычке заучивал новые слова.

Спустя некоторое время кто-то постучал в комнату. Вошел молодой солдат и доложил о какой-то мелочи. Вроде бы пустяковое дело — доложить, но коллеги по комнате решили его немного проучить. Сделали замечание, и потом просто так не отпустили. Молодой солдат по команде отжимался, прыгал. Но все, конечно, понимали, что все делается не для того, чтобы поиздеваться, а для порядка в казарме. После того, как он закончил упражнения, я ему объяснил, каковы правила, в каких случаях нужно вести себя правильно, и отправил его собирать сумку на следующий день. Ведь рано утром мы должны были уже быть в строю, готовыми к восхождению. Мы погасили свет, и я лег спать, понимая, что необходимо выспаться.

Настало утро, но ночь, конечно, была прекрасна. Спать в горах — это по-особому. Наш организм радуется чистому, свежему воздуху, и в теле легкость, в голове — чистота мыслей, а в душе царит такая гармония, что даже забываешь, что ты на службе.

Утро началось с активной деятельности, как всегда. У каждого было свое задание. Помимо этого, между уборкой и завтраком нужно было приготовить машины и загрузить весь материал.

Как сейчас помню, в восемь утра мы выехали из части. Меня посадили вторым водителем, а за рулем был итальянец Сими. Мы ехали с ним в кабине и обсуждали горы, любовались пейзажем, говорили о будущем и даже успели о многом помечтать.

В 8.40 мы прибыли к лыжной станции.

8.45 утра. Лыжная станция

Как и положено, все построились и произвели счет группы. Я крикнул: «26-ой!», а последний закончил счет 51-м. Мы все знали, что, в случае чего, нас пятьдесят один человек. Прошли контроль аппарата поиска пострадавших в лавине (этот аппарат — маленькая машина, которая помогает искать другое такое же устройство под снегом), и такое мини-оборудование было пристегнуто у каждого из нас на груди. К девяти часам, мы, закончив все подготовительные меры безопасности, начали восхождение. Все шло по плану: лежал чистый, свежий снег, настроение у всех было хорошее, а вид на величественные Альпы настолько впечатлил нас, и такие бушующие эмоции были, что просто взрывало мозг, как новогодний салют.

Начало марша. Погода была благоприятной

Мы шли, но нам стоило передохнуть, и мы сделали первую паузу. Где-то в районе 10.30 мы перекусили немного и, утолив жажду, дожидались отставших. Как я ранее написал, нас было 51 человек. Эта была большая группа, она превышала в два раза максимально допустимую норму. Я по-прежнему оставался на 26-ой позиции (это ровно половина всего строя), и это было не просто совпадение — находиться ровно в середине, так было запланировано. Моя роль была — быть санитаром, в случае чего я смог бы оказать первую медицинскую помощь как впереди идущим, так и тем, кто был позади меня. Правда, в конце группы было еще два медицинских брата. Но их позиции немного отличались от моей. Те, в свою очередь, «подгоняли» отстающих и могли также оказать помощь, но уже второй половине группы.

После передышки ведущие по дороге поменялись. Роль «вождя» взял на себя молодой, бодрый сержант, который-то и подгонял всех. Мы ускорялись, все быстрей и быстрей, проходя через лес, где порой шли узкими тропинками, через маленькие речки и кустарники.

(Путь через густой лес)

Наконец, преодолев тернии, мы начали подниматься по короткому, но очень крутому склону, настолько крутому, что пришлось снимать лыжи, которые всё время норовили скользить вниз и застрять в снегу, заставляя нас снова и снова падать. Нас все это сильно изнуряло, и мы были почти подавлены морально. Ведь требовались известные навыки, а большинство бойцов были в этом деле новичками. Ведь среди нас были не только те, кто впервые стал на лыжи, но даже те, кто впервые видел снег.

Мы шли. Высота становилась все круче. На подъеме я начал обходить других и забрался наверх в первой тройке, хоть и не должен был. Но стоять в снегу по колено и ждать, пока все поднимутся, было тяжело. Ведь в горах иногда лучше медленно идти, чем стоять. Уставшие бойцы потихоньку поднимались, злясь, что пошли не той дорогой. Было уже за полдень. Вроде подходило время обеда, но нам было не до перекуса. Этот подъем отнял у нас очень много времени и сил. Голодные солдаты, в том числе и я, были на нервах. Даже я, служивший вроде не первый год, немного поругался с парнем из Мадагаскара по имени Турэ Ламарана из-за какой-то мелочи. Собрав всю группу, включая отставших, мы вновь двинулись вперед. Теперь я занял свое положенное место в середине, и мы опять начали медленный подъем по синей лыжной дорожке. Надо было ускоряться, и мы все это понимали. Погода начала портиться — пошел мелкий колючий снег и задул холодный ветер, который заставлял идти быстрей, дабы не замерзнуть.

С каждым метром нас встречал в свои объятия туман. Погода в горах резко менялась. Вот так, в таких условиях мы и подошли к финишной прямой. Перед нами открылась горная вершина Маленький Аржентье.

(Коль де Петит Аржентье)

Мы стояли у ее подножья, и, как казалось, до верхушки оставалось всего ничего.

(Вершина перед лавиной)

Ведь подъем был короткий, но очень крутой. Сразу после прохождения вершины мы должны были спускаться. Поднимались мы в среднем темпе, и нас вел опытный и мудрый аджудант. Спустя двадцать минут я заметил, что поднялись мы немного, погода была неблагоприятной, и подъем был сильным, что требовало определенной физической и технической подготовки. Я начал мерзнуть от этого темпа и решил идти вперед, обходя участников группы одного за другим.

На своем пути я опередил многих, но разговор с некоторыми помню, как вчера.

— Намасте, — сказал я молодому непальцу Капанги и увидел на лице солдата улыбку. Ведь каждому приятно, когда говорят на его родном языке. Капанги улыбнулся и ответил:

— Все отлично, капрал. Как Вы?

— Я — ракета и готов лететь!

Он засмеялся, и после я спросил про его семью и родную страну, чтобы согреть его сердце воспоминаниями про родину, маму, родных и близких. И сам заметил, что это придало ему силы идти дальше.

Заметив, как его лыжи стали лучше сцепляться со снегом, и у солдата появилась на лице улыбка, я ушел вперед, поняв, что сделал маленькое хорошее дело. Просто я не мог пройти мимо, видя, с каким трудом солдат поднимается в гору, и хотел подбодрить его.

(Фотография за пять минут до схода снежной лавины)

Пройдя еще нескольких парней, я перекинулся словом с Георгием. Он был из Молдовы. Боец был в отличной физической форме и хорошо развит интеллектуально. Он был моим любимым солдатом. Я любил его за дисциплинированность и ответственность.

Прошел еще немного, и чуть выше послышался шум. Стало понятно, что кто-то не справился с лыжами. Чуть позже мы увидели, как понесло вниз Давида Этени (молодой венгр, испытывавший трудности в горах). Все засмеялись. Кто-то крикнул: «Подними свой зад и давай вперед!» Далее следовали парни из России и Латвии. Вместе посмеялись над какой-то шуткой и продолжали движение вперед. Все шло, как и планировалось. Вроде стали уставать, но подбадривали друг друга.

Впереди в цепочке шли старшие по званию. Теперь я уже был на пятой позиции. До вершины оставалось всего ничего. Передний элемент находился на высоте 2200 метров над уровнем моря, последний намного ниже — ведь нас было 51, и дистанция составляла 25 метров. Конечно, мы не исключали вариант, что лавина может сойти, но все-таки, ничего не подозревая, шли. Риск, на наш взгляд, был не так велик. Вероятность спуска лавины была три к пяти. И вот перед очередным поворотом вдруг раздался грохот, похожий на артиллерийский залп. Снег под ногами резко подсел на несколько сантиметров. И тут я заметил, как справа и с середины вершины пошел поток снега, забирая все под собой, разрастаясь все больше и больше. Все замерли. Кто-то крикнул: «Лавина-а-а!!! Спасайтесь!!!» Но было слишком поздно. Лавина была повсюду. Я, замерев, увидел волну жидкого снега, которая почти задела мои лыжи. Первая наша пятерка была как раз на повороте, и снежная масса нас практически не коснулась.

Глянув вниз, я застыл. Даже не понимал, жив ли я?! Что вообще вокруг происходит?! Все было, как в тумане… Мозг настолько был затуманен, что с первой секунды никто ничего не мог сообразить. Но за эти пару мгновений у меня перед глазами пронеслась вся жизнь. Я увидел плачущую маму, любимую. «Нет, я не могу сейчас умереть. Я должен сделать столько и повидать столько! Как же моя семья? Как они без меня?» — повторял я сам себе. Нет, я так не могу! И тут крики вернули меня на землю… Всё было так быстро. За короткий промежуток времени я словно прожил заново 25 лет своей жизни. Я понял, что за какой-то миг лавина смела всё и всех под собой, будто никого позади нас и не было.

На удивление быстро я очнулся от шока. И тут заметил, как убегает от потока сослуживец. Макар упал, и его накрыло снегом. Это было в десяти метрах ниже от моей позиции. Мы с Серегой рванули вниз… Лыжи не ехали. Ведь все было изрыто, перевернуто, как будто асфальт сменили на ямы.

Мы понимали, что нужно как можно скорее спускаться вниз. Мы попытались использовать лыжи, чтобы ускорить процесс, но те не слушались, и я упал лицом вниз — об этот жесткий, застывший снег. Одна лыжа встряла в снег, и мое колено повернулось на 90 градусов. Почувствовав адскую боль, я все равно поднялся, понимая, что там, под снегом, остались люди, и их надо спасать. В такую минуту ты понимаешь, что жив, и этого достаточно. Сквозь боль ты идешь, чтобы спасти других, помочь другим.

Через пару секунд я забыл про боль в колене и бежал по снегу. Чуть пробежав, мы с Серегой увидели капитана, который откапывал Макара, у того снаружи была видна только перчатка. Откопав его лицо и поняв, что он жив, мы оставили его выбираться дальше самостоятельно, а сами, включив свои аппараты поиска, принялись искать. Кругом царил хаос. И не видно было никого. Понимание, что все под снегом, не давало права на передышку. Аппараты указывали во все стороны — то налево, то направо, высвечивая дистанцию: то 5, то 20 метров, а то и вовсе 40.

(Стрелки показывали во все стороны, и цифры в метрах ежесекундно менялись)

Мы вначале даже подумать не могли, что аппарат все верно показывает. Ведь было слишком много пострадавших. Опытный Серега быстро разобрался в этой суматохе, и мы вместе нашли второго пострадавшего, начали копать снег во все стороны, а он все сыпался и сыпался. Маленькой лопаткой работали с двух сторон, не чувствуя усталости, голода и холода от мокрой одежды. Через пару минут мы дошли до глубины 50 см, но не было ничего: ни звука, ни движения. Был лишь холодный, мокрый снег. Много, очень много снега. Все сыпалось. Я злился на него, материл и кричал на снег и горы со слезами на глазах. Было ощущение сильной потери. Тут Серега заметил черные ботинки из-под снега. Это придало нам сил, и надежда снова ожила. Мы начали откапывать голову, чтобы дать доступ кислороду. Завидя плечи, я бросил лопату, чтобы не порезать лицо, и начал рыть руками. Наконец, нос пострадавшего был отрыт, но никаких признаков жизни не было. Высвободив его голову, я начал оказывать первую медицинскую помощь. Отряхнул нос, рот от остатков плотного снега, который был повсюду, в то время как Серега очистил грудь бойца от этого белого «бетона», замораживавшего все и удерживавшего все на своем пути. Как только мы освободили грудь и ротовую полость, боец начал дышать, и его сердце снова застучало. Нашей радости не было предела.

Но все же сослуживец был без сознания. Повернув его на бок, чтобы предотвратить проглатывание языка, мы начали откапывать нижнюю часть и одновременно умоляли Кастелана (парень, которого спасали) прийти в себя. «Ты так не можешь! Ты нам нужен! Еще очень много парней нужно спасти. Просыпайся! Это приказ!» — кричали мы.

Мы ударили его пару раз по лицу, глаза заморгали, и он начал приходить в себя, хотя и не узнавал нас. Он долго смотрел на наши лица пустым взглядом, а потом все-таки очнулся и начал кричать, чтобы мы его вытащили, и благодарил нас. Видимо, он был в состоянии шока. Всего он провел под снегом около десяти минут, пока мы не добрались до его лица. Кричал: «Нога! Нога!», и мы увидели, что надетые на него лыжи были неестественно повернуты. Колено было вывернуто под углом 90 градусов. Мы срезали ему сумку, еле сняли лыжи и вытащили, наконец, Кастелана, приказав ему двигаться, чтобы не замерзнуть — ведь одежда его была мокрой от снега.

Я оглянулся и увидел, что рядом уже были другие люди, кто-то выбирался сам. Большинство, хоть и оставались под снегом, но все же пытались разгрести снег. Это было тяжелейшим делом… У кого-то голова, у кого-то руки или ноги торчали из снега наружу. Но при всем желании не каждый мог вызволить себя из этой плотной снежной массы.

В этом хаосе хватало всего: слезы, страх, обездвиженные, с пустым взглядом командиры, обморожения, бездействие отдельных, плохо понимающих, что произошло, людей. Помню, был двухметровый серб по имени Гусени. Стоя на снегу лишь в одних носках, он просто смотрел на все. Его спросили, где ботинки, и приказали залезть ногами в рюкзак, чтобы избежать обморожения. Мы плакали и продолжали рыть, откапывать, снова и снова передавая лопаты друг другу.

(Разборная маленькая лопата. Та самая, которой я откапывал людей. Фото из личного архива)

Тут прилетели спасатели на вертолете с врачом и поисковой группой, к специалистам была даже прикреплена собака для поисковых работ. Тогда я сообразил, что откапывать могут и другие, а мне самому надо оказывать помощь в качестве медика, и я принялся делать нежными, но уверенными движениями массаж сердца на почерневшей груди того самого Турэ Ламарана. Он был крепкого телосложения и высок.

Утопая в снегу, я подбежал и представился прибывшему врачу как специалист по первой медицинской помощи; сменил прилетевшего. Нажимая на теплую грудь товарища, я чувствовал, как все его тело поддается движениям, как надувается живот. Между счетом «и раз, и два, и три, и четыре», и так до тридцати раз, я успевал плакать и через несколько секунд снова чувствовал силы и теплый поток энергии в животе. Врач удивленно, но молча воспринимал мой эмоциональный кризис. Делая это снова и снова, я не хотел останавливаться, чтобы привести его кардио-систему в рабочее состояние. Однако врач после попытки пробудить пострадавшего с помощью адреналина, который был введен прямо в сердце, не получил результата и констатировал смерть. Это было шоком для меня. Я продолжал надавливать на грудь и не хотел опускать руки. Хотя и понимал, что мой товарищ провел почти 25 минут без кислорода… Его мозг был мертв, но желание помочь и вера в то, что друг не может умереть, все еще жила. «Мы должны что-то сделать!» — кричал я на врача. Но тот в ответ лишь обнял меня и сказал: «Сочувствую. Но мы должны думать о других пострадавших». Последняя фраза меня привела в чувство и придала сил, чтобы переключиться на следующего человека, которого только что откапали.

(Это его перчатки, они остались на память)

Вначале было непонятно, кто это. Кожа была темно-синяя. Пострадавшим оказался мой маленький Капанги с Непала.

(Капанги. Одна из его последних прижизненных фотографий)

Я быстро разрезал одежду и положил ему руки на грудь. Она была теплой, но изуродованной. Были видны сломанные ребра. Я не хотел верить. Рыдая, я попросил врача сделать Капанги укол адреналина в сердце, на что врач ответил: «Нет шансов. У него мультитравма и перелом грудной клетки и бедер», что я и сам понял, когда попытался делать массаж. Вся грудь была похожа на жидкий смузи. Я даже не знал, стоит ли продолжать или же сделаю ему еще больнее. У Капанги был разрыв всех органов и внутреннее кровотечение. Врач снова сказал: «Смерть номер два», и я опять взорвался от эмоций, не веря, что вот так вот потеряю и этого товарища. Ведь его я знал хорошо, он был мне особо близок! Я его обнял, мы все начали рыдать. Был, однако, под снегом еще один боец, и его надо было также вытаскивать. Мы копали глубже и глубже, подбадривая друг друга, заставляя двигаться замерзших, и практически не останавливались. Моя голова раскалывалась в этом безумном хаосе. Спустя 45 минут с двухметровой глубины мы вытащили последнего. Если честно, я и не помню, кто это был. Его лицо и кожа были ужасными, черно-синего цвета, формы тела деформированы. Врач, тронув сонную артерию, сразу произнес: «Смерть номер три». Шансов больше не было. Боец провел в кислородном голодании 45 минут.

(То, что осталась мне на память от врача, с которым я работал. Этим ножом я перерезал вещи на груди у парней для массажа сердца)

Спасатели нам приказали срочно спускаться. Ведь был большой риск второго схода лавины с левой вершины, которая находилась прямо над нами. Спустившись вниз, я увидел подавленные взгляды у всех. Новость, что внизу нашли еще двоих погибших и одного человека без сознания, которого госпитализировали, быстро разнеслась. Оставшиеся начали обнимать друг друга и плакать, делиться водой и согревать души и тела.

Новая весть о пяти погибших и шести госпитализированных — один в очень тяжелом состоянии от переохлаждения — потрясла нас настолько, что мы просто шли и рыдали: без слов, уже без криков и излишних эмоций.

(Сумки, лыжи, палки, куртки, перчатки, очки, кофты — и это только часть материала, который мы смогли сгруппировать перед спуском. Самое дорогое мы оставили там — свои души)