Бесплатный фрагмент - Я нарисую тебя

ГЛАВА 1 Странная покупка

Я налила кофе и села на кухне, подобрав под себя ноги в толстых белых носках. На улице второй день шел холодный дождь, сбрасывая листву, засыпали деревья, обнажая серый скелет. Осень. Иногда прекрасная с чудесной погодой, солнечная и золотая, с вкраплениями красного и зеленого. А иногда такая, серая, безликая, умирающая, как моя жизнь.

Нет, в моей жизни все было отлично. Я работала преподавателем в школе искусств, учила детей и взрослых рисовать. Мои руки каждый день держали краски и пахли скипидаром, а под ногтями часто скапливались кусочки всех цветов радуги. У меня была мама, отец умер, жила я одна в своей квартире, в Москве. О чем еще можно мечтать? Но…

Меня вчера уволили. Не скажу, что это было неожиданно. Давно ходили слухи, что школу закроют, нет финансирования. После того, как мир накрыла эта пандемия, школа еще какое-то время продержалась на онлайн уроках. Ученики вначале оплачивали занятия, потом стали пропадать и вот, мы все оказались за бортом. Я тоже теперь осталась без работы.

В моей личной жизни также наступила осень. Мой любимый мужчина не появлялся уже почти неделю, а на мои два звонка даже не ответил, сбрасывая. Телефон молчал, почта была пуста, сообщений тоже не было. Я конечно ожидала такой развязки, кто в двадцать шесть лет находит свое счастье и живет отлично? Ну явно не я. Завтра у меня день рождения, мне не с кем его отметить. У меня есть одна подруга, с которой мы вместе работали в школе искусств, но вести ее куда-то в кафе или пригласить домой? Экономия… В мою жизнь вошло это слово, чуждое мне по своему образу. Я не была транжирой, но мы получали хорошую зарплату, и я уже отвыкла экономить.

Нет, кое-какие запасы есть, благо еще жилье свое. У подруги хуже, съёмная квартира и муж без работы. У меня нет ни мужа, ни детей. В такой момент думаешь, что это благо, а с другой стороны, муж бы работал, хоть какая-то поддержка.

Я тяжело вздохнула и ополоснула чашку из-под кофе, прошла в комнату. Что делать? Искать работу-не хочу, смотреть телевизор-тоже. Как ни странно звучит, мне хотелось писать, рисовать, малевать, что-нибудь, такое же мрачное и серое. Я каждый день держала в руках краски и кисти, но это не то. Хотелось что-нибудь написать для себя, что, я не знаю.

Я потянулась к папке с белыми листами и достала карандаш. Что бы нарисовать? Руки быстро набросали рисунок серого скелета дерева без листьев, что я видела в свое окно. Рядом расположились тени такого же неба. Мрачно, пусто, мертво, не то. Я встала с дивана в гостиной и подошла к столику, выдвигая ящики один за другим, где-то тут была акварель. Наконец, я нашла старую коробку и открыла первый тюбик с зеленой краской. Посыпались мелкие кусочки, краска намертво засохла и это у меня, у художника?!

Перебрала один за другим всю коробку, красок нет, все в мусорное ведро. Опустилась рядом со столом на пол и тихо заплакала. Что я делаю не так, почему все так плохо? Слезы текли горячими ручьями, казалось они копились целую вечность, чтобы вырваться на волю именно сегодня. Я проплакала долго и остановилась только тогда, когда нечем стало дышать. У меня есть одна особенность, может и у всех так, когда я плачу, намертво забивается нос. Приходится дышать ртом, искать капли для носа и плач сам собой проходит. Вот и сейчас пришлось встать пойти в ванную, умыться и достать из аптечки капли. Нос задышал, я успокоилась. Мелочь, а помогло.

Придется ехать за красками. Хорошая возможность провести день вне дома. Я не хотела выходить на улицу, где была мерзкая погода, дождь, видеть людей. Смотреть, как они равнодушно скользят по тебе взглядом. Иногда мне казалось, упади я сейчас, начни, например, задыхаться или сломаю ногу, все просто пройдут мимо, даже не заметят. В метро хуже всего: все спешат, толкаются, жмутся к тебе, нарушая твою защиту, твое пространство.

Я не люблю метро. Да удобно, не спорю, но, если есть возможность туда не спускаться, я всегда ею воспользуюсь. Сейчас такой возможности не было. Туда, куда я собиралась, был путь только на метро, благо станция Свиблово видна из моих окон. Конечно кто-то скажет, сейчас на каждом углу магазины, что торгуют красками, кистями и карандашами. Это не то. Художник должен быть в атмосфере творчества, картин. Можно еще заказать через интернет, но нет. Мне нужно потрогать, понюхать, перебирать тюбики и провести пальцем по шелку кистей.

Я натянула джинсы, серую водолазку, на ноги ботинки на шнуровке и рука привычно потянулась к серо-зеленой куртке-плащу. Но опустилась. Хотелось чего-то яркого, чтобы внести пятно в мрачную осень. Прошла и достала из шкафа ярко-красную куртку, я ее так и не надела ни разу. Что-то нашло на меня весной, захотелось и купила, но так и не осмелилась надеть. Теперь я с удовольствием влезла в мягкую короткую куртку и вышла из дома. Конечно, зачем мне зонтик, я же непромокаемая! Быстро добежала до метро и спустилась в его жаждущий рот, что поглощал толпы людей каждый день.

Выход из метро проверил меня на прочность, а колючий с ветром дождь на желание двигаться дальше. Многие художественные рынки ушли под крышу. Летом выползали на улицу, но сейчас я даже порадовалась, нырнув в гостеприимную дверь вернисажа. Внутри было тепло, картины стояли, начиная от самого входа, но мне они были не нужны, обычная мазня для туристов: цветы, березы, кувшины с яблоками.

Я прошла далеко в глубь, озираясь по сторонам и отыскивая нужный мне павильон.

— Не меня ли ищешь, девонька? — раздался голос рядом, и я оглянулась, увидела старика, что сидел на стуле, рядом с выставленными полотнами. Около него был лоток, на котором ничего не было, кроме нескольких тюбиков краски.

— Думаю, нет, — вежливо ответила я, пытаясь отправиться дальше на поиски.

— Купи краску, — вдруг попросил старый — всего десять рублей тюбик.

— Да ты что, сейчас и цен то таких нет, — засмеялась я, однако подходя к лотку. На нем лежало пять тюбиков: серый, зеленый, желтый, синий и красный.

— Мне эти цвета не нужны, — ответила я, собираясь отойти.

— Купи, последние остались, пятьдесят рублей, недорого, — продолжил старик, уговаривая меня. Я подошла, открыла один с серой краской, понюхала, мазнула по руке, цвет насыщенный, густой, масло.

— Мне не нужно масло,

— Возьми, за такие деньги не найдешь, — продолжал старик. Верно, за десять рублей тюбик масла не купишь.

— Но если мне оно не нужно, зачем покупать? — спросила я

— Купи говорю, — вдруг строго сказал старик и мои руки сами потянулись к карману, где лежало несколько купюр. Я вынула и дала старику сотню, он сложил тюбики в пакет, забыв про сдачу и передал мне.

— Счастья тебе, девонька, пользуйся, — и я пошла оттуда, крепко держа пакет в руках. Только в метро вспомнила, что так и не купила то, зачем поехала. Ну значит не судьба, доберусь завтра. В пакете лежали ненужные мне краски, а сама я снова впала в раздумья. Странный старик, странная цена, странные краски.

ГЛАВА 2 Нарисовала…

Зацепись за меня, держись!

Отпусти меня, не покидай!

Просто руками меня коснись!

Люби, прости, всп��минай…

Дома я не сразу достала купленные краски. Просто сунула пакет на столик в прихожей и прошла на кухню. Желудок жил своей жизнью, требуя пропущенный завтрак. Яйца упали на разогретую сковороду, образуя белую гладь с желтым шаром внутри. Немного зеленого лука, пятно красных кусочков перца. Яичница готова. Сверху желтый лепесток сыра. Художник он и в Африке художник, к чему-то подумала я, уплетая мой завтрак-ужин и включая телевизор.

Новости, как обычно «радовали». В торговые центры по промокоду, я не хожу туда, рестораны и фаст-фуды тоже — аналогично. Везде маски и так ношу одну уже год с лишним. Удалось купить белую, тряпичную, стираю теперь в белизне, отбеливаю. «Рейтинг больных» зашкаливал, умерших тоже.

Полгода мы работали дома и мне это нравилось, вели уроки он-лайн и получали зарплату, которую некуда было тратить, все закрыто. Я была занята под завязку, иногда мой завтрак был в обед, а ужин уже в полночь. Вставала я в одиннадцать и вела свой первый урок в пижамных штанах и белой блузке. На ногах мохнатые розовые тапки с помпонами.

В ноутбуке ученики видели меня строгую в очках, одетую как обычно, но один раз спалилась, перед одним: не выключила связь встала из-за стола сверкая нижней частью в пижаме с покемонами. Хорошо, что ученик был с юмором, показал в ответ мне свои боксеры с человеком-пауком. Мы посмеялись и забыли.

Сейчас все изменилось, многие отсеялись, искусство отошло на второй план. Появились он-лайн экскурсии, галереи с посещением по интернету. У меня соседка каждый день с двенадцати до трех дня путешествует по миру, есть такое по интернету. В это время она недоступна для всех, слушает рассказы интернет-экскурсовода, вчера у нее была Португалия, сегодня Амстердам, о чем она сообщила мне, пока я открывала свою дверь. Я не против, даже за. Ей семьдесят лет, пусть развлекается.

Я выключила телевизор, за окном быстро темнело и вспомнила про краски. Вставила свежий лист в деревянный мольберт и принесла из прихожей тюбики. Что нарисовать? Свет ушел, деревья за окном уже не видны. Что?

Рука сама потянулась к серой краске и выдавила ее на палитру, макнув кисть в скипидар и краску, лег первый мазок. Через час на меня смотрело суровое лицо мужчины, отложив лист, я вставила новый и вскоре появился образ этакого щеголя, в сером камзоле и с высоким белым воротником. Темно-русые волосы забраны в хвост сзади, глаза сверкают зеленым, упрямый твердый подбородок и взгляд: жесткий и сердитый. Я и сама не понимала, что нарисовали руки, но красив черт, очень красив и выглядит как живой. Помнят значит руки, как рисовать, передать и вселить жизнь в картину. Ради смеха смешала красную и желтую краску, добавив длинное пушистое перо к синему берету мужчины и захихикала, вот уж совсем не серьезно!

Спать я легла в гостиной, за полночь, вглядываясь в свой рисунок, что оставила сохнуть на мольберте. Мужчина казалось, был живым, смотрел на меня сердито и с каким-то любопытством. Красивый, мощный, грозный. И это что, мой идеал? Я нарисовала себе свою мечту, свой образ? Я уткнулась в подушку, тихо смеясь. Вот уж поистине женщина — смех и слезы в одном флаконе. С этими мыслями я и провалилась в свой сон, без сновидений.

В полночь рисунок засветился мягким голубым светом, обводя тонкой полоской контур лица мужчины, глаза, крепкие руки, что лежали на рукоятке меча, с вставленным изумрудом и затем все погасло. Рисунок снова был обычным, просто лист с образом могучего воина.

ГЛАВА 3 Южная часть Англии, графство Торгина. 1096 год

Рыцарь соскочил с коня на ходу и звякнув посеребренными доспехами твердо ступая, направился по широкой каменной лестнице в замок. Двери перед ним распахнулись, и Лайон прошел по коридору, стремительно зашел в приемный зал. В гигантском очаге горели целые бревна. На каменных стенах висели вышитые матерью гобелены с эмблемой графства, черный лев. На некотором расстоянии от жара очага стояло несколько стульев, на которых расположились рыцари, все в кольчугах и плащах с гербом.

— Брат! — крикнул один из рыцарей и все встали, учтиво поклонившись.

— Как это произошло? — гневно спросил Лайон — отец не мог погибнуть просто так, меня не было всего два дня!

— Граф упал с лошади и свернул шею, на это не нужно два дня! — сказал Брайн, старший после Лайона.

— Кто с ним был рядом?

— Как обычно, несколько рыцарей и Кардон.

— Кардон? Наш сосед? А он, что тут делал? — удивленно спросил Лайон.

— Кардон приехал свататься к нашей сестре, — ответил Брайн

— Отец согласился?

— Не успел, — сказал входящий в зал Кардон — теперь это право за тобой, Лайон граф Торгин — поклонился Кардан и все остальные тоже склонили головы, признавая Лайона следующим владельцем замка и земель после смерти своего отца.

— Я ничего не имею против тебя, Кардон, но хотел бы сначала поговорить с Гвен.

— Конечно, Лайон, — согласился Кардон и отошел в сторону. Лайон посмотрел на возможно будущего мужа своей единственной сестры и нахмурился, что-то в этом графе не нравилось Лайону. Объяснить причину он не мог, но чутье его редко подводило. Вот и сейчас, смерть отца выглядела слишком подозрительной. Всегда уверенно держался в седле, проводил там дни и ночи в постоянных походах, старый граф просто не мог упасть и так глупо погибнуть.

— Лайон, — вперед выступил один из рыцарей отца, бравый воин уже в годах — тебе нужно ехать к суверену и подтверждать свое право на феод. Ты должен получить инвеституру, мой мальчик.

— Хорошо, Миган, я сделаю это сразу после похорон. Надеюсь, вы не успели за эти два дня и похоронить моего отца? — воины хмыкнули и вернулись к своим стульям у очага. Кардон снова подошел к Лайону и отвел немного в сторону.

— Лайон, мы разговаривали с твои отцом по поводу Гвен, обговаривали ее приданное. Участок земли, что граничит с моим с востока у реки.

— Кардон, я ничего не могу решать, пока не просмотрю бумаги и не подтвержу свое владение землей. После, я дам тебе свой ответ.

— Хорошо, — ответил Кардон и поклонившись вышел из зала. К Лайону подошел Брайн.

— Что хотел? — кивнул брат в сторону ушедшего.

— Земли к востоку у реки, в приданное Гвен, — угрюмо ответил Лайон, снимая с себя пояс с тяжелым мечом и передавая в руки подбежавшему оруженосцу

— Оповести всех ленников, что после похорон я приму их клятву новому графу, — Брайн кивнул.

— Где лежит отец?

— Пока в своих покоях, мать тоже там с ним, не отходит два дня. Поговори с ней, пусть поспит немного, — Лайон кивнул и похлопав брата по плечу, направился в верх по лестнице в комнату отца. Но не успел подняться и треть пути, как его отвлек шум в зале. Лайон снова спустился в зал с удивлением увидел, как туда втащили высокую девицу, закутанную в серый кожаный плащ. — Ведьму поймали, мой господин, — сказал один из рыцарей и ведьма пнула его пяткой под колено.

— Я уже сказала вам, что я не ведьма! — закричала девица на каком-то частично понятном языке и замахнулась острым локтем в защищенное кольчугой живот рыцаря, но подумала и опустила руку. Сама ведьма была грязна, будто валялась в канаве, черные волосы спутанными прядями висели почти до талии, ноги и руки по колено в грязи и лицо сверкало только чистыми синими глазами.

— А это что?! — крикнул рыцарь, потирая пострадавшую ногу и схватив ведьму за руку толкнул к графу, выставив вперед тонкую руку с черным браслетом.

— Вот, смотри мой господин, — рыцарь ткнул грязным пальцем в черный круг и там появились какие-то символы с мигающими в середине точками.

— Что за … — начал было Лайон, но остановился.

— Вот и я говорю, ведьма!

— Это смарт-браслет, придурок, — сказала снова непонятные слова девица, отдергивая руку и поправляя плащ.

— Снимите с нее плащ, — приказал Лайон и несмотря на брыкающуюся ведьму рыцари сдернули с нее укрытие. Под ним у девицы была странная ночная сорочка до середины бедра и мужские короткие панталоны в каких-то желтых пятнах.

— Это пижама, древние люди, — сказала девица, и Лайон присмотрелся к ней внимательнее. Он ничего не понимал почти из того, что она говорила, но какие-то слова проскальзывали: ведьма, я ведьма, смотри, как говорю.

— Заприте ее в моих покоях, я скоро вернусь, — поморщившись, отдал приказ граф и снова пошел в комнату к отцу. Рыцари подхватили ведьму и потащили вслед за графом, по всему замку разнеслись ее ругательства, многие из слов были непонятны Лайону и он слегка улыбнулся, но быстро стер улыбку, открывая дверь в покои отца.

Тело отца лежало на кровати с монетами на глазах и уже одетое в парадную одежду графа. Мать встала при появлении старшего сына, и Лайон подошел к ней, приобняв за хрупкие плечи.

— Что ты думаешь обо всем этом, мама? — спросил Лайон, глядя на то, как изменился отец. Казалось, перед сыном лежала сухая и безжизненная оболочка, все, что осталось после могучего воина.

— Я не думаю, сын мой, — ответила мать и снова села в стоявшее рядом кресло. Лайон пододвинул поближе другой и сел, не отрывая взгляда от лица покойного.

— Отец всегда был хорошим наездником и конь его уже в годах, а не какой-то молодой дичок. Почему он упал с коня и свернул шею?

— Возможно, что-то напугало коня? — сказала мать, подтвердив слова Брайна.

— Возможно, — сказал Лайон и они замолчали. Первой заговорила мать:

— Тебе нужно ехать сразу после похорон, Лайон, — время сейчас неспокойное, нужно как можно быстрее подтвердить свои права на землю.

— Да, Миган уже сказал мне, не переживай, я сразу уеду. После похорон, — мать кивнула, и Лайон еще немного посидел с ней, пока не пришла служанка. Оставив женщин одних, Лайон прошел в свою комнату, и тихо закрыв за собой дверь, уже начал расстегивать кожаный пояс, когда в голову ему полетел кувшин с мыльным маслом. Только реакция рыцаря спасла Лайона от здоровенной шишки на лбу. Кувшин ударился о каменную стену, а Лайон успел уклониться теперь уже от тяжелого кубка.

— Что за… — начал было рыцарь, когда в лоб ему ударился его старый сапог. Наконец рыцарь метнулся к метателю вещей и схватил это чумазое создание за руки, заломил за спину и пригнул к полу. И тут же вспомнил этот запах навоза и грязи. Он совсем забыл про ведьму, что велел запереть в своей комнате.

— А ну отпусти меня, дикий варвар, осел гербованный, — ругалась ведьма, пока Лайон прижав ее своей ногой к полу, упираясь коленом в спину, завязывал ремнем ей руки. Затем рывком поставил девицу на ноги, та зашаталась, падая, но рыцарь подхватил ее и снова поставил. На чумазом лице сверкали ярко-синие глаза, это пожалуй все, что было чистого в девице. Сквозь порванную сорочку выглядывала упругая грудь, и Лайон заинтересованно заглянул туда. Ведьма ловко извернулась и боднула графа в грудь, вышибая воздух.

— Да кто ты такая?! — заорал Лайон.

— А кто ты такой?! — закричала ведьма, и они уставились друг на друга, сверкая гневно глазами.

ГЛАВА 4 Варвары

Проснулась я от того, что очень сильно замерзла, зуб на зуб не попадал. Открыла глаза и снова закрыла. Потом открыла один и распахнула оба уже на всю возможную ширь. Лес, дуб, трава, на моей руке сидела маленькая зеленая ящерица и лупилась на меня круглыми глазами. Визг, который я издала, когда вскакивала, осыпал половину листвы с огромного, старого дуба. Я вскочила на ноги и чувствуя, что теряю опору, замахала руками упала, покатившись куда-то вниз. Крик застыл в моем горле, в рот набилась земля и сухие листья, а я прокатившись по склону врезалась в забор, проломила его и с хлюпом шмякнулась в вонючую жижу. Навоз! Этот запах я узнаю, даже если не жила никогда в деревне, откуда я его вообще знаю?!

Опираясь руками в вонючую смесь соломы и э-э, самой этой субстанции, я встала на колени, а потом на ноги. Босые ноги заскользили, руки замахали, и я снова упала, только теперь на спину. Тошнота подкатила к горлу, но я сплюнула кусок земли и перевернувшись на четвереньки, поползла к развалившемуся гнилому забору.

Выползая на чистую траву, я остановилась, пытаясь отдышаться, но все было бесполезно. Вонь была вокруг меня и на мне. Здесь я уже попыталась встать, хватая руками шаткие доски и огляделась. С одной стороны сарай, с другой, я так понимаю конюшня, сарай для животных, что там еще из этого набора. Осторожно сделав шаг, я проверила целостность ног и рук, вроде все на месте. Снова подавила рвотный рефлекс и пошла в сторону от этого ужасного места.

Немного пройдя, я вышла на тропинку, что огибала сарай и увидела деревянную кадку с водой. Ковыляя, подбежала к ней и нервно торопясь стала смывать с себя эту ароматную массу. Потом недолго думая, залезла вся и несмотря на то, что вода была ужасно ледяной засела там, пытаясь отмыть хотя бы руки. Здесь меня и нашел один из моих захватчиков. Он вышел к сараю и уставился на меня, сидящую в бочке и ничего плохого никому не делающую.

Он зачем-то перекрестился и убежал. Я пожала плечами и стала выбираться, отмыться мне не особо удалось, но запах чуть уменьшился, стало не так противно. Вода в бочке стала коричневой, с пучками соломы. Шлепая босыми ногами по земле, я прошла дальше, где и наткнулась уже на троих мужиков. Все как один в каких-то куртках мехом наружу, кожаных штанах с завязками по бокам и тыкающих в меня деревянными вилами.

— Люди дорогие, помогите, я не знаю, как я здесь оказалась, но войдите в мое положение и все мне объясните, — заголосила я. Но те стояли и смотрели на меня, как на какую-то нечисть. Мне пришлось повторить свои слова, но реакция была прежней. Вскоре мне это все надоело, и я двинулась на них, игнорируя вилы, ну не убью они меня в конце-то концов! Но те и не думали отступать, а как-то разом кинулись на меня, что я даже не успела среагировать, быстро повязали и уткнули носом в землю. Вот тут я и услышала их речь, почти непонятный мне язык: смесь английского и немецкого. Некоторые слова я не могла разобрать, но часть поняла отчетливо «sorceress» (ведьма).

«Какая я вам ведьма!» хотелось крикнуть мне, но меня резко поставили на ноги, затем взвалили на плечо и понесли, замотав в какой-то серый плащ. Я видела только ноги того, кто меня нес в какой-то непонятной обуви, ботинки сверху замотанные кожей, или кожа с надетыми поверх ботинками. Потом я увидела копыта лошади, и все завертелось перед глазами и из глаз посыпались искры, когда я ударилась головой о круп коня. Эти странные люди разговаривали между собой и я поняла только слова: Эрл, граф, дом и снова ведьма.

А затем лошадь тронулась и тут я испытала все круги ада. Каждый шаг коня отдавался в моем животе, и казалось все лопатки, а подо мной были именно лопатки, сейчас раздавят мне мои кишки. Но потом лошадь пустили вскачь и тут я уже ни о чем не думала, только как бы не упасть под эти мелькающие перед носом копыта. Казалось, я взлетала над спиной лошади и приземлялась, чтобы снова взлететь, так что когда копыта застучали по камням, я уже была на грани потери сознания.

Меня снова поволокли, больно ударяя о косяки и стены и затащили в какой-то зал, где было полно таких же диких варваров с немытыми космами и все как один в железных доспехах. Ко мне подошел один из них, пытаясь рассмотреть что-то. Затем плюнул мне под ноги, за что я лягнула его в колено. Мужик закряхтел и замахнулся на меня рукой, но тут появился другой. Мне новый мужчина показался смутно знакомым, но где я его видела не могла вспомнить.

Высокий, широкоплечий, красивый, с гневным взглядом необычно зеленых глаз и сердито поджатыми губами. В зале все притихли и стоявший рядом со мной назвал меня снова ведьмой. Мне стало это все надоедать, и я сердито ответила, что не ведьма я. Тогда меня схватили за руку и потянули к этому красавцу, что смотрел на меня, как на досадную помеху. Красавец сказал, чтобы меня где-то заперли, и ушел. Довольные варвары потащили меня по лестнице вверх и втолкнули в комнату. В двери повернулся ключ и я осталась одна. Несколько долгих минут я кричала и пинала ногами дверь, но потом выдохлась и огляделась.

Комната была большой с узкими окнами, что были закрыты непонятным материалом, будто прозрачная натянутая кожа. В стене огромный камин, куда я могла войти полностью. На дощатом полу ковер, с выцветшим рисунком. У стены стояла огромная кровать, покрытая шкурами. Около окна дубовый стол и скамья. «Не богато, но и не убого» подумала я, направляясь к столу и сундуку. Надо найти себе какую-нибудь одежду, моя мокрая пижама с покемонами еще не высохла, и мне по прежнему было холодно.

Сундук был забит каким-то тряпьем, и я выбрала из этой кучи серую тунику с вышивкой по рукавам и низу. Кстати сказать, вышивка очень искусная, ровная и гладкая. Я немного по любовалась ею и сняла мокрую пижаму, закинув ее в угол. Натянув на себя рубаху, что спускалась ниже колен, продолжила свои исследования. Так, стол, бумаги, главное понять, где я и что тут происходит. У меня была единственная версия, что кто-то, не знаю кто, устроил мне такой розыгрыш в мое день рождения. Ну, знаете, сейчас бывают такие реалити-шоу, а потом «вас снимает скрытая камера» и ты стоишь и хлопаешь глазами. На всякий случай я заправила за ухо мокрую прядь и попыталась руками разгладить спутанные волосы.

На столе помимо старых книг валялись свернутые пергаменты, стояла чернильница с пером, я про себя улыбнулась «надо же как все натурально, полная древность». Развернула один из свитков и увидела письмо, а на нем дату, в переводе что-то типа" от сего года 1096″. Что? Засмеялась я, вот так древность и тут услышала поворот ключа в замке. В комнату вошел тот самый красавец, и моя рука сама схватила со стола кувшин и запустила в него.

ГЛАВА 5. Лайон

Могучий красавец обошел меня со всех сторон, оглядывая и оценивая.

— Дай мне руку! — приказал он, и я повиновалась, сама не знаю почему.

— Правую! — гаркнул незнакомец и, схватив мою ладонь, стал что-то разглядывать.

— Так, знака нет, но это еще ничего не значит, — проговорил он, отпуская мою ладонь и брезгливо вытирая о кожаные штаны.

— Какого еще знака? — завелась было я.

— Знака ведьмы, но это говорит о том, что ты не потомственная, а ведьма, принявшая силу, — убежденно произнес красавец и сел на высокий деревянный стул.

— Я уже сказала, что я не ведьма, — проговорила я, почесываясь. Мое тело будто покрылось коркой и невозможно чесалось.

— Как ты здесь оказалась и кто ты? Твое имя?

— А твое? — скорее из упрямства проговорила я.

— Мое имя Лайон Уильям граф Торгин, — невозмутимо ответил граф.

— Ну, мое тогда Юлия Николаевна Овчинникова, — произнесла я его же тоном.

— Как? — удивился Лайон. — Юли-и-я? — проговорил он нараспев, отчего по моей коже пошли мурашки. В его голосе мое имя звучало как-то иначе, чувственно, что ли.

— Просто Юля, — буркнула я, снова почесавшись.

— Так вот, Юля, давай с тобой договоримся, ты рассказываешь мне кто ты такая, а я со своей стороны помогу тебе. Согласна?

— Я думаю, что здесь снимается какое-то кино или это своеобразный квест, такой психологический эксперимент. Да, точно! Это эксперимент! Эй, люди! — заголосила я, отчего граф поморщился. — Слышите меня? — продолжала я. — Вообще-то, это незаконно! Я на такое не соглашалась! Ну, все, шутка затянулась, пора мне домой.

— Где твой дом? — заинтересовался граф.

— А то ты не знаешь, — фыркнула я, отходя к двери. — Я пошла вниз, скажи этому придурку режиссеру, что «кина» не будет!

Лайон с улыбкой смотрел на меня, а я, воодушевленная его молчанием, распахнула тяжелую дверь и уперлась взглядом в двух громадных верзил, что бесцеремонно разглядывали меня и сделали шаг в мою сторону. Я снова захлопнула дверь и обернулась к Лайону.

— И что это значит? — гневно спросила я, сложив руки на груди.

— А это значит, что у меня нет времени выяснять, кто ты и откуда. Не хочешь говорить, не говори. Но сейчас тебя отведут в помывочную, уберут всю эту вонь, а потом ты останешься здесь, пока не расскажешь мне кто ты и откуда. Чем раньше я все узнаю, тем лучше! — проговорил граф и крикнул что-то на другом языке. Дверь распахнулась, вошли эти верзилы и, подхватив меня под руки, потащили вниз.

Я брыкалась и кусалась, пытаясь достать их руки, но они были начеку. Они проволокли меня через кухню с двумя огромными очагами и печью, и я на пару минут отвлеклась, с удивлением рассматривая огромные чаны с кипящим варевом и тушу, жарящуюся на большом вертеле. На кухне женщины проводили меня взглядами, а одна последовала за нами, когда один из верзил что-то крикнул ей на своем варварском.

Я и охнуть не успела, как верзилы затащили меня в комнату, наполненную влажным паром, и кинули в глубокий чан с горячей водой. Я вскочила, встав в воде, отплевываясь и грозя им кулаком, но те только ухмыльнулись и вышли. Девушка, что прошла с ними, осторожно присела у высокого бортика и вытащила из кармана серого фартука глиняный горшочек.

— Мыть, — сказала она, показывая на мои волосы и горшочек.

— Я говорю на вашем языке, — произнесла я хмуро, беря из ее рук ароматно пахнущую массу. Густое мыло, как паста с запахом трав. «Ну надо же, как самодельное», — восхитилась я, густо нанося массу на свои волосы и тело. Что ж, раз так, то помыться мне не помешает.

Я с наслаждением окунулась в воду и осмотрела помещение. Широкий чан по глубине был мне по грудь, а внизу он стоял на железной решетке, под которой горел огонь. Дрова в него подкидывались через каменную щель снизу, и я невольно восхитилась этой конструкцией. Затем оглядела каменные стены, покрытые влажными каплями, и посмотрела на служанку. Та во все глаза наблюдала за мной.

— Как тебя зовут?

— Адель, — тихо ответила та и перекрестилась.

— Так вот, Адель. Скажи своему главному, кто там у вас, что я буду жаловаться, что вы нарушаете права человека. Без моего согласия подвергать такому стрессу! — начала я, но увидела, что служанка меня плохо понимает. — Ладно, — смирилась я и снова поскребла свою кожу. Окунулась, промывая волосы. Те стали мягкими и шелковыми на ощупь, как после салона красоты. «Надо же, какое качественное это мыло», — удивилась я, чувствуя, что моя кожа уже скрипит от чистоты. — Мне нужно что-нибудь надеть, — сказала я Адель. Та молча поднялась и вышла из комнаты. Пока я смывала с себя остатки мыла, служанка вернулась, неся в руке какое-то платье и нижнюю сорочку. Я вылезла из чана, поднявшись по внутренним деревянным ступеням, и перелезла через бортик. Адель подала мне широкое льняное полотно, и я с удовольствием завернулась в него, промокая тканью длинные волосы.

Адель усадила меня напротив огня и стала расчесывать волосы, пока те не заблестели и не завились мягкими волнами. Затем велела встать и натянула на меня белую сорочку, а сверху темно-серое шерстяное платье со шнуровкой на спине. Затянула шнуровку и подала мне кожаные балетки, так я их назвала, — сшитая грубыми стежками по бокам кожа и подошва.

Затем мы снова прошли через кухню, и я успела схватить с железного листа горячую булочку, за что меня проводили недоуменными взглядами, но мне было все равно. Есть хотелось невыносимо, казалось, мой желудок прилип к позвоночнику. Усердно жуя, я прошла через зал, где вовсю гудела пьянка, и поймала на себе заинтересованные взгляды всех мужчин в зале. Гордо вскинув подбородок, прошла за Адель и поднялась по лестнице. Адель постучалась и ввела меня в комнату, где сидел тот самый Лайон, в одной повязке на бедрах. Черные мокрые волосы лежали на плечах, а в руках он держал кубок с вином. Оглядев меня всю с ног до головы таким взглядом, от которого у меня подкосились ноги, Лайон сказал:

— Оставь нас, Адель! А ты иди ко мне!

ГЛАВА 6 Искуситель

Служанка поклонилась и молча вышла из комнаты, а граф встал во весь свой могучий рост и в два шага оказался рядом. Его голый торс еще блестел от капель воды, мышцы упруго переливались. Рядом с сердцем шел старый шрам и мне внезапно захотелось провести по нему пальцем. Зеленые глаза казалось снимали с меня платье и кожа под ним начала гореть, вызывая жар. «Что за чертовщина?» только и успела подумать я, когда властная рука подхватила меня за талию и граф притянул к себе, прижимая к этой влажной груди. От него еле уловимо пахло хвойным лесом и немного костром. Я уперлась руками в теплую кожу и закусила губу, чувствуя, как под пальцами двигаются стальные узлы мышц.

— Чистая ты мне нравишься намного больше, — прошептал Лайон и зарылся своим носом в мои волосы, прижимаясь губами к шее. Его теплые губы будто током скользнули вдоль моего уха и опустились ниже, подбираясь к ключицам. «О, Господи!» подумала я и почти все мысли покинули голову, когда мою грудь сжала рука и палец провел по мгновенно затвердевшему соску, трогая и лаская сквозь ткань. Волна пробежала по спине, и я выгнулась, прижимаясь к твердому и такому властному телу Лайона. Никогда желание не охватывало меня так сильно и мгновенно. Его волосы упали мне на лицо, а губы уже захватили в плен и легко покусывали мою грудь, отодвинув край низкого выреза.

— Нужно снять его или я сейчас разорву твое платье прямо на тебе, — хрипло прошептал граф и низ живота мгновенно пронзила сладкая боль, когда я представила это. Собрав ускользающие остатки мыслей, я оттолкнула графа и подняв руку влепила ему пощечину и сама испугалась того, что наделала. Тот удивленно уставился на меня своими зелеными глазами и отошел, поправляя ткань на бедрах, которая не скрывала его желания. Я сглотнула и провела кончиком языка по внезапно пересохшим губам.

— Я мог бы и не спрашивать, — сердито произнес Лайон — Взять, что и так мое по праву!

— У тебя нет на меня никаких прав, — буркнула я, чувствуя во всем теле боль от неутоленного желания. Я никогда раньше не считала себя особо страстной женщиной, но Лайон открыл мне такие желания, что лучше об этом не думать. Лишь один его взгляд заставлял мою кожу покрываться мурашками и меня не выносимо тянуло снова дотронуться до его голого торса и сдернуть уже эту повязку с бедер!

— Есть! Ты у меня в плену! Я владею тобой, как этим домом и моими людьми!

— Нет! Я не твоя собственность и может быть я и в плену, но ты не заставишь меня делать то, что я не хочу!

— Разве? — спросил Лайон таким тоном, что мне мгновенно захотелось снова почувствовать его губы на своей коже.

— Да, — проворчала я и граф рассмеялся, снова усаживаясь за накрытый стол и жестом приглашая меня. Я немного потопталась, но решила все же лучше поесть, чем рассматривать этого великолепного самца. Лайон налил в серебряные кубки вино и положил мне на железную тарелку с узором из виноградных лоз большой кусок жаренного мяса, который отрезал своим кинжалом. На столе кроме мяса были еще жареные маленькие цыплята, тушеная морковь, яйца в сливках, кусок сыра. На отдельном подносе лежали яблоки.

Я поискала что-то похожее на приборы и не нашла. Схватила мясо рукой и макнув в какой-то соус впилась в него зубами, как оголодавшая львица. Лайон усмехнулся и ловко орудуя своим ножом подцепил новый кусок и отправил в рот, не сводя с меня взгляда. Мясо было сочным и не вкусным, без приправ и соли, но я проглотила его, запив прекрасным легким вином из кубка.

***

Лайон с удовольствием оглядывал эту прекрасную ведьму, что сидела перед ним и наслаждалась едой. Ее волосы оказались каштанового цвета с вкраплением красного и струились шелковыми прядями по спине. Кожа была белой, без каких-либо изъянов, что часто бывало в их время, чуть полные красные губы, упрямый маленький носик. Он и сам не ожидал, что ее вид так подействует на него. Хотелось руками разорвать ее простое серое платье и впиться губами в эту великолепную грудь, что он успел почувствовать в своих руках. Упругая, теплая, полная. Лайон с силой сжал свой кубок, чувствуя, как желание снова наполняет его, заставляя ерзать на стуле. А девица будто знала, слизнув острым язычком соус с губ и подняла на него свои синие глаза, ожидая от него слов или действия?

— Так откуда ты? — спросил Лайон, желая отвлечься, чтобы не накинуться на нее, отбросив хлипкую преграду в виде стола. Та взяла в руки кубок и отпила, с удовольствием наслаждаясь вином.

***

— К чему весь этот цирк, — произнесла я, отпивая кисловато-сладкий напиток — Может хватит этих игр? Мне кажется все это затянулось.

— О каких играх идет речь? — удивился Лайон.

— Ну все это, — неопределенно обвела рукой комнату я — Декорации, актеры, эти средневековые обычаи. Я оценила, думаю достаточно!

— Актеры?

— Ну хорошо, — вздохнула я, играть так играть — Какой сейчас год?

— 1096, — ответил граф, и я усмехнулась.

— Пусть так. Где мы находимся? Кто у вас король?

— У нас нет короля, — снова произнес Лайон — У нас суверен, которому я подчиняюсь. Мой феод в подчинении и я обязан нести военную службу по приказу суверена.

— Так все это не твое? — удивилась я и Лайон усмехнулся:

— Мое, по праву наследования. Мой отец умер два дня назад, — и улыбка сползла с его лица, к моему большому сожалению. Она так ему шла.

— Сочувствую, — произнесла я искренне и Лайон кивнул, принимая.

— Ну, а ты? Расскажи о себе?

— Хорошо, я из 2022 года, из России, Москвы. Слышал о таком городе?

— Нет, — усмехнулся граф, не поверив ни одному моему слову — Нет такого феода, как Россия.

— Ты хочешь сказать, что сейчас 1096 год? — мне трудно было поверить в это, но судя по реакции Лайона все это правда? Меня внезапно замутило и закружилась голова.

— Что-то мне не хорошо, — пробормотала я и начала вставать. Лайон заметил и поднялся вместе со мной, подхватил на руки и отнес на кровать, бережно уложив на густой серый мех. Я провела рукой по шелковистому меху, трогая и зарываясь в него пальцами.

— Кто это?

— Это? Волк, — улыбнулся Лайон рассматривая меня и усаживаясь рядом отчего матрас прогнулся под его тяжестью, и я почти скатилась к нему, упираясь руками в бок.

— Ты не мог бы одеться? — смутилась я с трудом отталкиваясь от его обнаженного бедра.

— Зачем? — удивился Лайон — Сегодня тепло и мне нравится так ходить.

— Действительно зачем, — буркнула я, перекатываясь на другую сторону широкой кровати, чтобы не касаться его.

— Странная ты, ведьма, — произнес Лайон.

— Я не ведьма, — прошептала я, чувствуя, как на глаза наваливается тяжесть и сон забрал меня в свой плен.

***

— Не ведьма, — проговорил Лайон, протягивая руку и убирая коричнево-красный локон с лица. Тот обвил шелковой лентой его палец и Лайон некоторое время наслаждался его мягкостью. Юлия уснула и Лайон провел по ее щеке рукой, трогая кожу. Затем посмотрел на желанное тело, длинные стройные ноги и вздохнул, подавляя желание, что снова вспыхнуло в нем.

— А мне кажется, что ведьма, — произнес он вставая и быстро одевшись, спустился вниз. Там его встретили бурные крики подвыпивших гуляк и почти до утра Лайон пил, стараясь не вспоминать о прекрасной незнакомке наверху, в его постели.

ГЛАВА 7. Ночные соблазны

Ночью меня наглым образом разбудило навалившееся сверху тело, что всей свой тяжестью казалось рухнуло на меня и начало лапать своими руками, задирая юбки. Я ничего не видела в темноте и начала яростно отбиваться, царапаясь и ударяя кулачками в эту железную грудь. Но тот казалось не обращал на меня внимания, лишь впился в мою грудь, которую обнажил, сдернув платье с одного плеча, своими теплыми губами.

Тут я уже начала отбиваться всерьез и резко подняв ногу зарядила коленом в причинное место. Тело охнуло и скатилось с меня. Матрас прогнулся, и я навалилась сверху, просто упав на мужчину. Тот воспользовался моментом и зажал меня крепкими руками, как в тисках, выпустив из меня весь воздух. Одна рука крепко прижала мои ягодицы, давая понять всю твердость своего желания, а вторая схватила за волосы, оттягивая голову назад и открывая шею. Губы прошлись по коже и впились в мой рот, сминая и властвуя в поцелуе.

Я почти покорилась, раскрыв губы и целуя в ответ. Голова закружилась и мои руки сами потянулись к его бедрам собираясь добраться и прикоснуться к обнаженной плоти. Но встретились со шнуровкой на штанах. Мужчина откинулся на подушку и все еще крепко прижимая меня затих, замер. Я лежала, боясь шевельнутся, постепенно вспоминая, где я и кто возможно подо мной, когда в ухо мне засопели, дыша винными парами.

— Вот алкаш! — возмутилась я, пытаясь вырваться, но Лайон лишь крепче прижал меня к себе, поцеловав в обнаженную шею. В комнате оказалось не так уж и темно. Огонь в очаге почти потух, но еще светились красные угли и было непривычно тихо. И жарко. Я почти не помню, когда так было тихо в Москве. Все время посторонний шум: машины с дороги, соседи, телевизор, лифт. А здесь полная тишина и темнота. Ни фонарей тебе в окно, ни луны.

В очаге тихо обрушилось прогоревшее бревно и разгорелось огнем, освещая лицо Лайона. Я попыталась пошевелиться и тот неожиданно разжал руки, тихо похрапывая во сне. Я провела кончиками пальцев по мужественному лицу, сейчас такому красивому и расслабленному. Если бы Лайон появился в 21 веке, то непременно стал героем какого-либо фильма, таким суперменом или гладиатором. Он мне напоминал чем-то актера, того что играл в фильме Троя. Только с темным оттенком волос. Его красота воина восхищала меня. Эти четко очерченные и такие мягкие губы, руки с немного грубой кожей от оружия, с тугими узлами мышц. Я и сама не заметила, как провела подушечками пальцев по губам, стараясь почувствовать их мягкость и отдернула руку. Я лежу на незнакомом мужчине и трогаю его губы, ну что за бред.

Сердито откатилась на свою сторону кровати и отвернулась от Лайона, уставившись на маленький огонек в очаге. Властная рука тут же сгребла меня за талию и притянула к себе, прижимая спиной к своей груди. Лицо зарылось в мои волосы и губы нашли чувствительное местечко открытой полоски у шеи. «Мне почудилось или Лайон лизнул меня?!Мою кожу?!» возмутилась я, но не отстранилась, удивляясь реакции своего тела. То мгновенно ответило на ласку, сердце забилось, а грудь стала слишком чувствительной, когда его рука сжала одну из них. Я сцепила зубы стараясь не застонать, когда почувствовала, как она спустилась ниже и сжила местечко между ног. Все заполыхало, за пульсировало и стон все-таки вырвался. А этот гад уснул, лишь иногда дергая своей рукой. Я вся сгорала от желания, возмущаясь тем, что Лайон так действует на меня, но все же не заметила, как уснула сама.

Проснулась я поздно и то лишь когда в комнату тихо постучались и вошла Адель, держа в руках какие-то вещи.

— Вы не спите, госпожа? — спросила она, оглядывая кровать. Я тоже посмотрела на место по соседству и не обнаружила своего ночного гостя. Лайон встал рано и куда-то ушел, оставив меня. Почему-то от этой мысли стало грустно. «А что ты хотела? Проснуться со стонами страсти в руках варвара?» спросила я сама себя и встала, становясь босыми ногами на ледяной каменный пол. И снова села, поджав под себя ноги. В комнате было холодно, очаг потух и Адель принялась разжигать его снова, подкладывая дрова.

— Я принесла вам шерстяное платье и теплое белье, — проговорила Адель раздувая огонек, что слабо зажегся. Вскоре пламя загудело и затрещало, пузырясь каплями воды на дереве. Адель подвесила на крюк небольшой котелок, куда налила воды и подошла ко мне. Я сидела, кутаясь в шерстяную шаль, которую взяла из стопки принесенного ею белья.

— Сейчас вода нагреется и можно будет умыться, а я спущусь за завтраком.

Она повернулась, чтобы уйти, когда я окликнула ее.

— Адель, скажи, какой сейчас год? — я все еще сомневалась в правдивости всего этого.

— 1096, — удивилась служанка и встревоженно посмотрев на меня пошла к двери.

— А что про меня говорят люди? — остановила я ее. Адель испуганно повернулась ко мне:

— Что вы ведьма и что надо вас сжечь, пока вы здесь все не прокляли. Но я в это не верю! — с горячностью продолжила Адель — Вы добрая ведьма, вы не наслали на меня вчера порчу, когда я видела ваше тело.

— А что должна была? — удивилась я.

— Да, ведьма показывает свои отметины только мужчинам, которых соблазняет, а вы не скрывали их.

— А что, они у меня есть?!

— В том то и дело, что нет, — тараторила Адель — Я не заметила ни одной! Значит, вы добрая ведьма, белая.

— Н-да, — проговорила я — Но то, что ведьма сомнений нет?

— Нет, конечно! — произнесла Адель и закусила губу, с быстротой молнии скрывшись за дверью.

ГЛАВА 8. Терпение и соблазнение

— Ты едешь со мной! — сказал Лайон, возвращаясь в комнату, когда я уже

заканчивала свой завтрак принесенный Адель. Вареные яйца, каша с медом и

булочки с парным молоком — давно я так не питалась. Каша лежала серым

комком, но добавив в нее мед и молоко, я вполне прилично поела.

— Куда это? — усердно прожевывая очередную булочку проговорила я и замерла, разглядывая Лайона. Тот нисколько не смущаясь, сбросил с себя серые брюки и камзол, стянул, обнажая могучую грудь белую рубаху и положил ее на кровать. Оставшись совсем голым, граф прошел к медному тазу и налил из кувшина, который висел на железном крюке над камином теплой воды, начал умываться фыркая, поливая шею и грудь.

Я чуть не подавилась булкой, рассматривая эти крепкие ягодицы с очаровательными ямочками на пояснице. Спина Лайона могла быть выставлена в самом Лувре: это переплетение тугих мышц и бронзовая кожа. Крепкие мускулистые ноги, широкие плечи и О Боже! Тот повернулся ко мне передом, нисколько не смущаясь. Я открыв рот рассматривала его мужское достоинство отчего то начало медленно увеличиваться и нервно сглотнула. Руки предательски задрожали, расплескивая чашу с молоком, во рту внезапно пересохло, и я провела кончиком языка по сухим губам. Подняла взгляд на Лайона. Тот смотрел на меня в полной боевой готовности.

— Ты не мог бы прикрыться, — промямлила я, с трудом отводя от него взгляд. Лайон усмехнулся и направился к сундукам, доставая оттуда одежду. Я поставила молоко на столик и стараясь не смотреть на него, уставилась на огонь в очаге.

— У вас там все такие стеснительные? — проговорил рядом со мной насмешливый голос.

— Где там? — ответила я,

— Ну откуда ты? Там мужчины не ходят голыми перед женщинами? — не унимался соблазнитель.

— Ходят, — проговорила я и обернулась украдкой к нему. Лайон затягивал шнуровку на гульфике своих штанов из черного бархата. «Но не такие умопомрачительные, как ты» проговорила я про себя, снова поворачиваясь к столу. Есть не хотелось, появились другие желания, что заставили меня ерзать на стуле и крепко сжать ноги.

— Так куда я должна с тобой поехать? — пытаясь отвлечься от грешных мыслей, задала я вопрос.

— Сегодня состоятся похороны моего отца, а завтра на рассвете я отправляюсь ко двору своего суверена, чтобы подтвердить право на земли. Ты поедешь со мной.

— Не поеду, — упрямо произнесла я — Будь так добр, отвези меня на то место, где меня схватили, я отправлюсь домой.

— А где оно то место и где твой дом? — хитро прищурился граф.

— Э-э, не знаю, — задумалась я и правда, как мне вернуться?

— Ну, когда узнаешь, скажи мне, — проговорил Лайон — А пока ты едешь со мной!

— Но ты можешь узнать, у тех, кто меня нашел, — вспомнила я — Они знаю то место.

— И что дальше?

— Не знаю,

— Мне некогда этим заниматься. Я должен срочно ехать и здесь тебя оставить не могу, сожгут сразу, как ведьму, — проговорил он и взял чистую рубаху, натянул на тело. Та облепила его, как вторая кожа.

— Зачем сожгут? — не унималась я — Я ничего плохого им не сделала!

— Молоко все скисло сегодня в кладовой, — проговорил Лайон

— Так и что? — удивилась я — Не пастеризованное, вот и скисло.

— Ведьма в замке, молоко киснет, — усмехнулся Лайон и я фыркнула «Какие дикие люди!».

— Я не могу тебя оставить здесь одну, единственный выход взять с собой. Пока не решу, что с тобой делать, — проговорил он и накинув камзол вышел из комнаты.

Я встала, потянулась всем телом и подошла к окну, выглядывая во двор. Там бегали вооруженные воины, сооружая из веток высокую кучу, видимо для костра. «Ох, пещерные люди» подумала я, соображая, чем бы заняться. Но мои мысли прервал стук в дверь, и вошла Адель. Я заметила, как она скрестила пальцы, быстро спрятав их в складки фартука. «Понятно, эта тоже опасается» усмехнулась я. Еле сдерживаясь, чтобы не сделать ей козу.

— Господин Граф просил провести вас в кладовую, чтобы вы могли выбрать себе платье и обувь в дорогу, а также плащ и все необходимое, — пропищала девушка.

— Веди, — улыбнулась я, предвкушая своеобразный шопинг в средневековом замке. Накинув на плечи длинную шаль, что прикрывала мое серое платье почти целиком мы спустились по крутой узкой каменной лестнице и направились по длинному коридору без окон. На каменной кладке закрепили зажженные факелы и те чадили черным дымом, коптя серый потолок. Откуда то слышались мужские голоса, которые отдавали приказы, но вскоре и этот шум стих. Мы спустились почти в подземелье, когда Адель остановилась напротив одной из дверей и вставила тяжелый железный ключ в замочную скважину. Дверь со скрипом отворилась и я увидела множество окованных медью сундуков, различных размеров. Адель прошла к одному из них и я помогла откинуть ей крышку. Под тонкой тканью лежали платья самых невероятных расцветок и богато украшенные вышивкой. Адель достала темно-зеленое бархатное платье с шелковой желтой нитью по подолу из тонких завитков и протянула мне. Я схватила мягкую ткань и подивилась тяжести самого платья, на него казалось, ушло метров десять бархата.

— Нет, не пойдет, — проговорила служанка и отобрала у меня эту красоту — Слишком богато, — пояснила она и я насупилась. «Что это слишком богато? Я и в таком могу!» Та будто прочла мои мысли, пояснила:

— На коня не залезете,

— На какого коня? — с подозрением спросила я.

— Граф сказал, что вы едете к суверену, а как по другому вы туда прибудете? — удивилась Адель, откладывая синее шелковое платье с серебряной вышивкой в сторону.

— Э-э, — возмутилась я — А это-то чем тебе не нравится? Цвет аквамариновый, мой любимый?

— Это не для поездки, для приема, для бала, — пояснила Адель и достала коричневое платье, без вышивки, протянула мне. Я со вздохом взяла платье из ее рук и с изумлением почувствовала теплую, мягкую ткань.

— Вот, это подойдет, — кивнула Адель — А теперь плащ и обувь.

Служанка открыла еще сундук и вытащила темно-зеленый плащ из мягкой кожи, отороченный и подшитый серым мехом внутри и по капюшону. Затем достала пару высоких ботинок на шнуровке.

— А размер какой? — вертя обувь и ища цифры, спросила я.

— Какой размер? — удивилась служанка — Примерьте, если велики, вот шерстяные чулки и носки, — и она подала мне ужасно колючие вязанные комки. Я тяжко вздохнула и села на сундук, натягивая ботинок. Тот немного болтался на ноге. Сняла, натянула толстый чулок, что затягивался кожаным тонким ремешком чуть выше колена. С чулком ботинок держался как влитой.

— Вы что ноги все так затягиваете? — проговорила я, чувствуя, как чулок сдавливает кожу.

— Да, — удивилась девушка — Иначе они сползут и будет холодно.

— Но это же вредно! — буркнула я, но махнула рукой. «Надо что-то придумать для них» подумала я, направляясь за Адель снова наверх, в комнату Лайона. Там служанка заставила меня надеть жесткий корсет, несколько нижних юбок и в конце зашнуровала платье, затянув мою талию так, что грудь полезла мне на нос, из казалось бы не глубокого декольте. Вставив впереди тонкую деревянную дощечку, и заправив за шнуровку кружевную шаль, Адель оглядела меня со всех сторон и осталась довольна моим видом. Я же стояла и думала, что возможно у меня вылезли на лоб глаза, от давления корсета. С трудом Адель усадила меня на лавку у камина и начала расчесывать мои волосы, заплетая их в тугие косы и укладывая короной на голове.

— У вас прекрасные волосы, даже жаль их скрывать под чепцом, — проговорила служанка и вытащила из кармана ужасную вещь, серый чепец с такими же серыми кружевами.

— Я не надену это! — возмутилась я.

— Не положено девице с неприкрытой головой ходить по замку, — сердито проговорила Адель и натянула мне чепец, завязав туго под подбородком. Наклониться я не могла, мешал корсет и служанка помогла надеть на ноги чулки и ботинки. Когда все было на мне кроме плаща, я чувствовала себя ужасно глупо и могла поворачиваться только всем корпусом, делая маленьких шаги. Ноги тут же опутали нижние юбки и я замерла посреди комнаты.

— Я не могу так ходить! — вскрикнула я

— А вам и не нужно, сидите в комнате, пока не вернется граф, — проговорила Адель и быстро умчалась из комнаты, оставив меня стоять с открытым ртом. «Зачем я столько одевалась?! Чтобы в комнате сидеть?!»

ГЛАВА 9. Похороны графа

Глядя на закрывшуюся дверь, я со злостью сорвала с волос чепец, обрывая завязки, и хотела бросить его в очаг, но остановилась. Если правда, я каким-то образом попала в прошлое, то здесь, насколько я помню, одежда, ткани и кружева были ценными. И просто так уничтожать вещи? Я аккуратно положила чепец на кровать и попыталась немного распустить шнуровку спереди. Мне это удалось и, протиснувшись к лавке у окна, я села, задрав юбки, и задумалась.

Как я могла попасть в прошлое? Почему? Передо мной всплыло лицо старика, что продал мне краски, и портрет, который я нарисовала. Так вот откуда лицо Лайона мне показалось знакомым! Портрет! Только сейчас Лайон был немного моложе и без бородки, которую я нарисовала ему. Но этого просто не может быть! Получается, что, нарисовав этого мужчину, придуманного мною, я каким-то образом попала в его время, к нему?! Легкая паника начала подкрадываться ко мне, и я встала, нервно одергивая юбки и шагая по комнате. Если до этого я думала, что все это розыгрыш, то сейчас, оглядывая комнату, вспоминая людей и замок, я все больше склонялась к тому, что это — правда, реальность.

Хотелось завизжать и затопать ногами, но какой от этого толк. «Думай, думай!» — приказала я себе. Надо срочно вернуться в свое время, в свой мир! Но как?! Из окна послышался шум, и я, вскарабкавшись коленями на лавку, выглянула в окно. На площади, где возводили большой костер, выстраивались воины, часть была одета как те варвары, что притащили меня сюда, а другая — самые настоящие рыцари. Доспехи с чеканным рисунком, под ними кольчуга, за поясом огромные длинные мечи. Рыцари становились вокруг костра и что-то ожидали. Выглянув и свесившись из окна, что грозило мне возможностью выпасть из него, я увидела процессию, которая спускалась с крыльца замка. Рыцари несли на своих руках что-то завернутое в белую материю. Саван?!

Я отпрянула от окна, но любопытство пересилило, и я снова повисла на подоконнике. Впереди шел Лайон, я сразу узнала его — в доспехах, черных с золотом и гербом льва на плаще. Я даже загордилась своим графом, как стала его называть, видя, что он выше и мощнее остальных. Хотя за ним шел похожий воин, почти в таких же доспехах, но с серебром. Лайон остановился у костра и сменил одного из рыцарей, который передал ему свою печальную ношу. Они возложили тело на сложенные ветви, которые покрыли тканью серого цвета с вышитым золотым львом.

Только сейчас я вспомнила слова Лайона о смерти его отца и поняла, что происходит. Теперь я твердо была уверена, что все это не постановка ради меня одной. Никто бы не придумал ради меня такой розыгрыш. Лайон и воин в таких же доспехах взяли факелы из рук воинов и зажгли костер, который вспыхнул, разгораясь. К небу потянулся черный дым, и я слезла с подоконника, спеша закрыть ставни. Будто зная, что я наблюдаю, Лайон вскинул голову и посмотрел прямо на меня. Мои руки замерли под его взглядом, и мы встретились глазами. Вскоре воин отвернулся, отходя от разгоравшегося костра дальше, а я тихо закрыла ставни и села ближе к очагу. Я дрожала, чувствуя холод, что поселился внутри. Мне предстоит жить здесь? В этом замке? В этом времени?! Слезы сами собой побежали по щекам. А я еще думала, что моя жизнь скучная и никому не нужная, даже мне. Сейчас я сижу в средневековом замке, вдали от моего мира, матери и не знаю, что со мной будет дальше. Что делать?

Плакала я долго, с всхлипами, и сама не заметила, как перебралась на кровать, накрывшись одним из плащей Лайона, что висели на большом крюке рядом с очагом. Плащ пах костром и лошадью, но мне было все равно. Я хотела домой — к своей ванне, своей квартире, каплям для носа, в конце концов! В комнате было тепло, но я все равно мерзла, видимо, от нервов. Когда нос совсем перестал дышать, я легла на спину и прикрыла глаза. Надолго ли меня хватит здесь? Без лекарств, удобств, нормальной пищи? Хотя, что мы называем нормальной пищей? Чем плоха эта серая каша и яйца? А вода? Я помню, что раньше нельзя было пить сырую воду, пили или вино, или заваривали травы. Что еще я помню о средневековье?

В комнату тихо вошла Адель и поставила на столик поднос с едой и собралась уже уйти, когда я окликнула ее.

— Адель, сядь, пожалуйста, — позвала я служанку, показывая рукой на меховое покрывало на кровати. Служанка подошла, но садиться не стала. — Расскажи мне немного о Лайоне, и что это за место, куда я попала?

— Это графство Торгина, мадам, — проговорила Адель, будто я должна знать, что это.

— А какая страна?

— Страна?!

— Ну, королевство?

— Королевство?!

— Понятно, — кивнула я. — Хорошо, сейчас за окном сожгли тело, это прежний граф?

— Да, он погиб два дня назад, упав с лошади и свернув шею.

— Какой кошмар!

— Мы все не ожидали его смерти, — согласилась Адель.

— Скажи, а у Лайона есть еще кто-то? Ну, мама, братья, сестры?

— Есть графиня, брат и сестра, — охотно сказала служанка.

— А почему я их не видела?

— Графиня сидела три дня у тела своего мужа. Госпожа Гвен почти не покидала ее, а лорд Брайн был внизу, когда вас привезли.

— Кто из них? — полюбопытствовала я.

— Рыцарь в черных доспехах с серебряной чеканкой, — просто ответила Адель.

— Это и есть брат Лайона?

— Да, он младший после господина,

— А куда собирается ехать Лайон?

— Этого я вам не могу сказать, мадам, — проговорила Адель и попятилась к двери. — Вам что-то еще нужно?

— Нет, — хмуро ответила я, смотря как она шустро скрылась за дверью и сбежала. — Хорошо, хоть кормить не забывают, — буркнула я, направляясь к столику. На подносе стояли оловянные тарелки с большим куском мяса, которое невозможно было оторвать от кости и глубокая тарелка с кукурузой, разваренной и несоленой. — Готовить здесь явно не умеют, — проговорила я и, отложив жесткое мясо, налила в кубок легкое вино. Вот вино было неплохим, с легким вкусом черного винограда и рубинового цвета. — Буду питаться вином, — согласилась я сама с собой и снова обошла комнату, думая, чем бы заняться.

На столе лежало несколько книг в ветхом переплете и потрескавшейся кожей, но прочесть я их не могла. Почерк того, кто писал, изобиловал такими завитками, что невозможно было даже понять язык книги. Со вздохом отложила книгу в сторону и посмотрела на дверь. Может, пойти на разведку? Сама посмеялась над своими мыслями, но, поставив кубок на столик, решительно направилась к двери, забыв про чепец.

ГЛАВА 10. Замок

Тихо приоткрыв дверь, я ожидала увидеть кого-нибудь из стражников, но коридор был пуст. Меня никто не охранял, я была свободна. Пройдя по коридору и оглядывая каменные серые стены, я подошла к узкой лестнице, которая вела и вверх, и вниз. Снизу доносился шум голосов и крики, поэтому я направилась наверх, чтобы исследовать замок. На стенах чадили и потрескивали факелы, давая свет, и я, подхватив юбки, стала подниматься, оглядываясь по сторонам. Лестница поднималась полукругом, я ступила в широкий коридор с узкими окнами-бойницами и тяжелыми деревянными дверями с железными петлями.

Все двери были открыты, и я сунула в них свой любопытный нос. В первых двух почти такие же покои, как у Лайона, а вот в третьей я наткнулась на женщину в черном бархатном платье. Она сидела у очага и держала в руках вышивку, но не вышивала, а просто смотрела на огонь. Когда дверь скрипнула, женщина обернулась и посмотрела на меня удивленными глазами. Седые волосы скрывал черный кружевной чепец, а красивое лицо было печальным.

— Ой, простите, — начала было я, догадываясь, кто передо мной.

— Ты, ведьма, — усталым голосом произнесла графиня и встала, направляясь ко мне. Затем схватила меня за плечо и втолкнула в комнату.

— Скажи мне, ведьма, скажи правду! — сказала графиня. — Почему погиб мой муж? Это твое колдовство?!

— Не-ет! Ну, что вы! — принялась оправдываться я, отступая к камину. — Я никоим образом не виновата в смерти вашего мужа. Да и не ведьма я!

— Тогда, кто ты, и почему появилась в замке именно сейчас? — не отступала женщина.

— Не знаю, я сама не понимаю, как здесь оказалась! — тут мне в голову пришла мысль, и я решила ее попробовать. — Меня околдовали! Одна ведьма захотела моего мужа и наслала на меня заклятие, чтобы я исчезла. И вот я здесь, меня нашли около леса и доставили к Лайону, то есть к графу или почти графу, как оказалось, или все же не графу? — совсем запуталась я, но, похоже, женщина начала мне верить.

— Откуда ты? — спросила графиня, задумчиво разглядывая меня.

— Я? Да вы не знаете, — махнула я рукой и деловито присела в ближайшее кресло. — Далеко отсюда, и я мечтаю снова попасть домой. Вы не подумайте, я сама не рада, что здесь оказалась!

Графиня обошла вокруг меня и села в кресло напротив. Ее глаза изучали меня почище рентгена. Но пару минут спустя она для себя что-то решила и произнесла:

— Можешь уходить. Иди куда хочешь.

— Как это? — удивилась я. — Куда это я пойду? Вот если бы вы узнали, в каком месте меня схватили, то, возможно, побывав там, я и попала бы обратно.

— Я спрошу своего сына, — кивнула графиня, — но здесь ты оставаться не можешь.

— Почему? — вдруг обиделась я. — Если я не смогу попасть обратно, то куда мне идти?

— А я почем знаю? — удивилась мать Лайона. — Иди куда хочешь!

— Лайон сказал, что я поеду с ним, — надуто произнесла я, — К его сеньору.

— Зачем?! Граф Раймунд не особо жалует чужаков. Мой сын не может взять тебя с собой.

— Ну а мы не скажем этому Раймунду, что я чужая, ну пусть я буду, например, служанка или той, кто зашивает рубашки графа, хотя нет, я плохо шью. Возможно, той, кто скрашивает его досуг, ну там песни поет, письма за него пишет, книжки читает? Нет?

— Нет, — отрицательно покачала головой графиня. — За рыцарским отрядом следуют только оруженосцы и женщины для готовки еды, стирки и… — тут графиня запнулась, снова оглядев меня.

— И?

— Женщины для развлечения рыцарей, — с выдохом закончила мать Лайона.

— Э, нет! Так я не договаривалась! Давайте я готовить буду, хотя готовить на целое войско… Я могу рисовать! Вот, — нашлась я, оглядываясь вокруг в поисках бумаги и карандашей.

— Рисовать? — удивилась снова графиня

— Художник я, точнее, художница. Есть у вас такие? Живописец?

— Есть художники-монахи, — пробормотала графиня.

— Ну вот! — обрадовалась я. — А у вас будет своя, уникальная художница — женщина.

— Зачем мне художница? — снова удивилась графиня.

— Ну, как зачем?! Вот здесь, например, я могу нарисовать вам лебедей, джунгли, если хотите, — я подскочила к части голой каменной стены между гобеленами и поводила руками. — На таком неровном камне выйдет, конечно, не очень, но лучше, чем сейчас!

— Джунгли? — казалось, графиня слышит только часть моих слов, не воспринимая их целиком.

— У вас есть краски? Чем вы красите ткань, рисуете или что-нибудь? — не унималась я.

— Но это очень дорого, чтобы просто рисовать на стенах, — нахмурилась женщина.

— А ваши эти гобелены? — тронула я рукой прекрасно вышитый гобелен, который изображал цветущие полевые цветы.

— Нить для гобеленов стоит дешевле, кроме золотой и серебряной!

— Дайте мне самую недорогую краску, и я покажу вам, что умею.

Графиня сидела, задумчиво смотря на стену и на меня, потом встала и подошла к изящному столику из красного дерева. Достала широкий лист пергамента и протянула мне.

— Покажи, — приказала она. — Но если мне не понравится, а ты испортишь пергамент, то сегодня же тебя выставят из замка!

— Что вы хотите, чтобы я нарисовала?

Но женщина пожала плечами и снова села в свое кресло.

Я поискала на столе, чем бы мне рисовать, но не нашла ничего похожего на карандаш, только перья в чернильнице. Взгляд мой метнулся к камину, и я встала, чтобы достать несколько длинных угольков из кучки золы, выметенной на пол. Несколько кусочков идеально подходили для моих целей и, взяв со стола маленький кинжал, я быстро придала им острую форму. Положив несколько заточенных угольков рядом с собой, я задумалась, чтобы нарисовать. На ум пришло только одно — Лайон. Я снова воскресила в памяти нарисованный портрет и быстрыми штрихами набросала будущий рисунок.

Через полчаса я протянула графине портрет сына, та долго рассматривала его, затем встала и достала из серебряной шкатулки на камине маленькую с ладонь миниатюру, в рамке из серебра. Нарисованный портрет масляными красками. С портрета на меня смотрел Лайон, только в пожилом возрасте.

— Это граф, отец Лайона, — произнесла графиня и снова села в кресло, держа в руках мой рисунок. — Лет пять назад мимо замка проезжал монах-живописец и задержался здесь на несколько месяцев. Я заказала ему портреты всей семьи, только Лайон отказался. Сегодня я получила портрет сына.

— Так это хорошо? — осторожно спросила я. — Значит, вам понравился мой рисунок? — графиня кивнула, и я облегченно вздохнула. — Я оставляю тебя в замке, будешь развлекать меня и моих дам, пока Лайон не вернется, — сказала мать Лайона. — А когда он приедет от сеньора, ты можешь отправиться куда угодно!

ГЛАВА 11. Заточение

Я задумалась над ее словами. То, что предложила графиня, меня совсем не устраивало:

— Сколько продлится поездка графа? Неделю, месяц?

— Если Раймунд не задержит Лайона у себя, то он вернется примерно через пять месяцев.

— Сколько?! — вскрикнула я. — Да за это время можно десять раз вернуться туда обратно, если только не в Америку идешь или плывешь!

— При хорошей погоде мой муж возвращался от суверена за четыре месяца.

— Хорошей погоде? — удивленно повторила я и вспомнила, где нахожусь, перебирая в памяти все исторические фильмы, которые видела и помнила. Кони, повозки, телеги. Сколько же времени занимала дорога в средние века? — В любом случае это очень долго, — убежденно произнесла я.

— Таково мое решение.

— Мне нужно попасть домой раньше, — не соглашалась я, на что графиня лишь пожала плечами.

— Мама! Что ведьма здесь делает?! — раздался гневный голос от двери, и в комнату стремительно вошел Лайон. — Она не причинила тебе вреда? — с тревогой оглядел мать граф и сердито посмотрел на меня. — Я велел тебе оставаться в комнате! — сердито заговорил он.

— И что? Мне там сидеть и ждать пока ты снова свалишься на мою постель?! — не подумав, произнесла я и тут же щеки полыхнули жаром, покрываясь румянцем. Лайон недовольно крякнул и, схватив меня за руку, потащил из комнаты.

Я еле поспевала вслед за широкими шагами графа, что шел по коридорам, направляясь в свою комнату. Попыталась вырваться, но руку лишь сильнее сжимали пальцы Лайона. Граф почти втолкнул меня в комнату, отчего я в бешенстве развернулась и встала посередине.

— Ты должна быть здесь! И ни шагу из комнаты! — крикнул он, и вышел, хлопнув дверью. Я метнулась было к выходу, но услышала, как в замке повернулся ключ. Бессильно пнув тяжелую дверь, я охнула от боли в ноге и выругалась, слушая, как в коридоре удаляются тяжелые шаги.

— Я тебе это припомню! — проорала я ему вслед, но тот и не подумал откликнуться. Вышла из комнаты, порадовалась свободе. Стоило только ее получить, как снова свободы лишилась. Я взобралась на лавку у окна и свесилась, выглядывая своего тюремщика-обидчика. Лайон вышел из замка, сердито что-то сказал своим рыцарям, и ему подвели черную лошадь. Граф стрельнул по окнам замка глазами и заметил меня, висящую на подоконнике. Обернулся, отдал ближайшим мужчинам какой-то приказ и те, развернувшись, направились к замку. Лайон легко вскочил на лошадь, и его отряд выехал из крепости.

Я подскочила к двери и попыталась сдвинуть тяжелый комод, который стоял около нее, чтобы ко мне никто не зашел. Тот будто врос своими деревянными ножками в пол, не сдвинулся даже на сантиметр. Что там задумал Лайон? То, что граф отдал приказ на счет меня, я не сомневалась и приказ мне явно не понравится, почему-то сомнений в этом не было. Мои предположения оказались верны, когда дверь открылась и двое рыцарей, гремя своей броней, двинулись прямо на меня.

— Убивают! Люди дорогие, помогите! — завизжала я, пытаясь царапаться и отбиваться, но те даже и не подумали остановиться. Один из рыцарей подскочил ко мне, схватил поперек талии, пытаясь отклониться лицом от моих когтей. Второй зашел со спины, нагнувшись, подхватил под ноги и они понесли меня вниз по лестнице. — Ах, вы! Железяки бесчувственные! — визжала я на весь замок, пока они не додумались закрыть мне рот рукой, но и это продлилось недолго, так как я цапнула сразу за палец. Один из рыцарей взвыл и приложил к моему рту свою кожаную перчатку. Вот тут я закрутилась, будто на горячей сковороде, от перчатки так воняло, что из глаз брызнули слезы: запах лошадиного пота, навоза, старой кожи, да всего чего угодно.

Рыцари прогрохотали сапогами по лестнице, и затащили меня в какую-то каморку без окон. Помещение весьма отличалось от красивых, наполненных всяческими сокровищами комнат. Это была просто каморка, в углу валялся скомканный матрас, а на нем грязное шерстяное одеяло.

— А ну, выпустите меня отсюда! — в ужасе закричала я, и развернулась к двери, но один из рыцарей пихнул меня в плечо и закрыл перед моим носом дверь, громыхнув напоследок замком. — Ой, да что ж это за варварство такое! — возмутилась я, но снова услышала лишь удаляющиеся шаги.

Я так понимаю, что пока не вернется Лайон, меня отсюда не выпустят. Вопрос только в том, куда граф уехал? Надеюсь, не на пять месяцев?! Ужас приподнял мои волосы, которые казалось, шевельнулись на голове. Мне, что здесь сидеть пять месяцев?

Я снова подскочила к двери, подобрав юбки, начала вопить и пинать дверь. Не знаю, сколько времени прошло, но охрипнув и отбив себе все кулаки и ноги, я села на скомканный матрас и попыталась прилечь на него. Из глаз сами собой потекли горячие слезы, стекая по щекам. «Я хочу домой! Как же я хочу домой!», — уже почти завывала я, размазывая слезы кулачком. Мне здесь ничего не нравится, даже Лайон, мне совсем не нравится! И графиня мне не понравилась! А еда здесь просто отвратительная.

Я плакала довольно долго, пока сама не заметила, как уснула. Проснулась от того, что почувствовала, как по всему телу ползают какие-то крохотные кусачие насекомые. Почесываясь, вскочила с матраса и села на пол, прижавшись к холодной каменной стене. В каморке было ужасно холодно. Я сдернула с матраса шерстяное одеяло, но вскоре по мне опять начали ползать то ли блохи, то ли клопы. С отвращением стащила с плеч одеяло, кинула его снова на матрас, и, обняв себя руками, попыталась сжаться в комочек, чтобы немного согреться. Это плохо помогало, и вскоре я уже дрожала вся, стуча зубами, выбивая дробь.

Видимо, я забылась все-таки сном, когда открыв глаза, увидела слабый свет, прибивающийся под дверью каморки. Всю ночь, даже во сне, я так отчаянно скреблась из-за кусачих тварей, что все тело зудело и чесалось. Но никто не пришел, чтобы выпустить меня или принести воды. Стараясь не впадать в отчаяние, я снова и снова перебирала в уме возможность попасть домой, но их не было. Я не знала, почему оказалась здесь и как, тем более не представляла, как вернуться. А еще отчаянно хотелось в туалет. Я тихонько завыла, поскуливая, и так увлеклась, что чуть не пропустила появление Лайона. Тот стоял на пороге каморки, распахнув дверь, и смотрел гневно на меня. Я, щурясь от яркого света, заслонилась рукой и снова взвыла, теперь уже от злости.

— Или ты впредь подчиняешься моим приказам, как все в этом доме, или остаешься сидеть здесь! — сердито рявкнул граф, не делая ни шага в мою сторону. Затем немного постоял и развернулся на каблуках, намереваясь выйти из каморки.

— Я слушаюсь, слушаюсь! — быстро пообещала я, вставая с пола, морщась от боли в затекших ногах. Чтобы ему пусто было! Пусть делает, что хочет, слова не скажу! Но здесь не останусь. И гордо подняв голову, прошла мимо Лайона, оставляя за собой свою одиночную камеру.

ГЛАВА 12. Освобождение и новый плен

Тело нестерпимо чесалось, и я бы сейчас все отдала, чтобы принять ванну. Оглядела комнату, и прошла снова к окну, залезла на лавку. Грустно вздохнула, подперев подбородок, стала смотреть во двор. Очень хотелось есть и пить, но обо мне, казалось, все забыли. Час спустя, когда я хотела снова начать кричать в окно, призывая Лайона, в дверях повернулся ключ, и вошла Адель. Служанка посторонилась, пропуская в комнату слуг с несколькими ведрами воды, от которых шел пар, а затем подошла к стене и открыла небольшую нишу, из которой мужчины достали невысокую медную ванну.

Слуги вылили ведра с водой в ванну, и вышли из комнаты. Адель подошла ко мне, положив на кровать стопку чистого белья:

— Эрл сказал, чтобы вы помылись и ложились спать, на рассвете я приду одеть вас. Вы отправитесь с ним.

— Куда?

— Об этом мне не положено знать, — уклонилась служанка от ответа, пятясь задом к двери.

— Адель, ты веришь мне, что я не ведьма? — спросила я, направляясь к ванне.

— Верю, конечно, — осторожно ответила Адель и шмыгнула за дверь. Я тяжко вздохнула и решила проверить, сторожат ли меня. Быстро подошла и отворила дверь, наткнулась взглядом на двух рыцарей, которые, усмехаясь, толкнули меня обратно, захлопнув перед носом.

— Ну, ничего, придет мое время, — гневно сказала я, стягивая на ходу платье. Шнуровка спереди с трудом поддавалась, но все же я ее распутала, и, сняв платье, быстро забралась в горячую воду. Чуть не заскулив от восторга, чувствуя, как зудят расчесанные места. Вода доходила мне лишь до плеч, а колени пришлось подтянуть к груди, но я была согласна на что угодно, лишь бы помыться. Быстро вымыла волосы и потерла тело грубой мочалкой из конского волоса. Вода быстро остывала, пришлось покинуть ванну, что я сделала с большим сожалением.

Расчесанные места уже чесались меньше и, осмотрев себя, я нашла, что все не так плохо. Накинула длинную полотняную сорочку и уже хотела юркнуть под теплую шкуру на кровати, когда дверь отворилась снова. Вошел Лайон, а за ним опять слуги. Они молча вылили содержимое из ванны в окно и снова наполнили ее горячей водой. Я метнулась к кровати и залезла под толстый мех, оставив неприкрытым только свой любопытный нос.

Лайон сердито посмотрел на меня, ухмыльнулся и начал раздеваться. Я во все глаза смотрела, как один из слуг задержался в комнате, чтобы помочь графу. Вначале с Лайона сняли золотые щитки с рук и ног, серебристый узор на них сверкнул в пламени свечи. Затем граф освободился от грудных доспехов, снял тяжелую кольчугу, оставшись в стеганой куртке и кожаных штанах, что обтягивали ноги. Слуга разжег камин и, схватив в кучу все доспехи, вышел из комнаты. Лайон быстро снял куртку, тонкую белую тунику, схватился за завязки по бокам штанов.

— Ты же не собираешься раздеваться полностью? — пискнула я со своего угла, на что Лайон рассмеялся и, наслаждаясь моим испугом, демонстративно снял последнее из одежды.

Я закрыла глаза и забралась с головой под шкуру, пытаясь избавить себя от дальнейшего зрелища. Но любопытство пересилило, поэтому вскоре один мой глаз высвободился из мехового плена. Боже! Я чуть не охнула от восхищения. Лайон повернулся ко мне, сверкая прелестными ягодицами и спиной. Я почувствовала, как лицо заливает жар, а по телу поползла предательская горячая волна. Обнаженного мужчину я, конечно, видела, но такого сногсшибательного — нет. Крепкие ягодицы, ямочки над ними и спина, на которой перекатывались упругие мышцы. Я успела заметить несколько старых шрамов и один еще розовый, видимо, Лайон недавно был ранен. Граф забрался в ванну, обернулся, почувствовав на себе мой восторженный взгляд, коротко бросил:

— Подойди и вымой меня! — я презрительно фыркнула, не удостоив его ответом, и снова скрылась под мягкой шкурой. — Зря я тебя выпустил из каморки, наверное, нужно вернуть тебя обратно, до утра.

Я немного посидела под меховой защитой, но со вздохом вылезла из-под нее и встала с кровати. Подошла к Лайону и опустилась на колени перед ванной.

Граф приподнял черную бровь и кивком указал мне на медный небольшой таз, в котором стоял глиняный кувшин с тягучим мылом, и рядом лежала мочалка. Пришлось взять ее, плюхнуть на нее пахнущую хвоей массу. Лайон отодвинулся от стенки ванны, подставляя мне спину и плечи. Я провела мочалкой по бронзовой коже, чувствуя, как под руками напрягаются мышцы стальными жгутами.

Внизу живота начал собираться горячий жар и закручиваться узлом. Сердце напряглось и бухало в груди, а губы внезапно пересохли. Мне ужасно захотелось провести рукой по этой коже, обвести пальцем каждый изгиб, поцеловать шею, где влажными завитками лежали волосы. Мочалка скользила по его коже, оставляя мыльный след. Лайон повернулся, подставив могучую грудь, и обжег меня своими зелеными глазами. Я судорожно слизнула влажную каплю с верхней губы и провела мыльной рукой по его стальной груди, касаясь ключиц, спустилась ниже, к краю воды.

— Довольно, — хрипло произнес Лайон и начал вставать в ванной. — Теперь мой ноги!

Я охнула, не успев отшатнуться, открыла рот и уткнулась взглядом в мужское достоинство, которое покачивалось передо мной во всей своей красе, сверкало мокрыми каплями.

ГЛАВА 13. На грани

Я возмущенно вскочила на ноги, с силой швырнула мочалку в воду, при этом вода окатила меня, намочив сорочку.

— А ноги сам помоешь! — прошипела я, собираясь снова залезть под шкуру. Лайон стоял, улыбаясь, смотрел на меня, но не в глаза, а куда-то вниз. Я проследила за его взглядом и быстро прикрыла рукой свою грудь в предательски мокрой сорочке. Граф с удовольствием разглядывал мои прелести, особенно торчащую грудь с жесткими горошинами сосков. — Извращенец! — вспыхнула я, прыгнула в кровать, накрываясь шкурой почти по самые брови. Сорочка была мокрая и холодная, мне хотелось ее снять, но не было запасной, да и при Лайоне я это делать не собиралась.

Граф, посмеиваясь, быстро домылся сам, вылез из ванны, намотав на узкие бедра белое полотно, подошел к кровати, потянул на себя шкуру. Я вцепилась в мех изо всех сил, не отпуская. Какое-то время мы тянули его каждый на себя, но Лайон внезапно отпустил, прошел к сундуку и, покопавшись в нем, швырнул мне чистую рубашку.

— Переоденься! — коротко приказал. — Я не собираюсь спать в мокрой постели.

— А я не собираюсь спать в одной постели с тобой! — пропыхтела я, извиваясь под толстым мехом, снимая мокрую сорочку и одновременно пытаясь надеть сухую. Но Лайон не смотрел на меня, не спеша, наливая в чашу красное вино. Я воспользовалась моментом, быстренько подскочила к камину, чтобы развесить у огня мокрую одежду. Граф наблюдал за моими судорожными действиями, прищурив глаза и отпивая из чаши. Гордо подняв голову, я прошла перед его носом, но не успела снова забраться на кровать, как меня поймала властная рука, прижала к горячему обнаженному телу.

Губы его коснулись шеи и тут же спустились к груди, поймав сквозь ткань мой моментально затвердевший сосок. По моему телу предательски пробежали маленькие молнии, оно выгнулось дугой, невольно прижимаясь к мужскому телу. Низ живота свело в сладкой судороге от прикосновения к каменному члену, и с губ сорвался невольный стон. Лайон отвлекся от игры с моей грудью, и впился в мой рот, проникая в него языком. Мои ноги моментально стали ватными, голова закружилась, и я невольно ответила на поцелуй. Подняла руки и зарываясь пальцами в еще влажные завитки на шее. Его губы требовательно подчиняли себе. Язык соприкоснулся с моим, отдавая вкус терпкого вина.

Наши стоны, наверное, были слышны во всем замке. Руки Лайона сжали мои ягодицы, притягивая с силой меня к себе, заставляя тереться о свои бедра в каком-то жадном безумии. Граф легко приподнял меня и, не прекращая поцелуй, завел мои ноги себе на бедра, почти насадив меня на свой член. Ткань моей рубашки задралась, обнажая бедра, я чувствовала, как двигается Лайон, трется между моих ног, касаясь чувствительной точки. Желание нарастало настолько стремительно, что я завертелась на нем, пытаясь избавиться от тонкой преграды ткани, что еще каким-то чудом держалась на Лайоне.

Лайон одним плавным движением переместился к кровати и опустил меня на мех, наваливаясь сверху. Я провела руками по его спине вниз, вдоль позвоночника, вцепившись в ставшую ненужной тряпку, попыталась содрать ее с графа.

— Видишь, я могу заставить желать меня так, что ты сама придешь ко мне, сладкая, — прошептал Лайон, оторвавшись от моих губ, спустился ниже, целуя шею. Внезапно я замерла, разом осознав, кто передо мной и что сейчас произойдет. Завозилась под ним, в попытке вырваться, а когда получилось освободить руку, с размаху дала ему пощечину. На секунду мы оба застыли, не отрывая глаз друг от друга. Со страхом я увидела, как желание сменяется гневом, и вскоре, на меня смотрел не возбужденный, а разъяренный мужчина. Лайон резко поднял меня с кровати и оттолкнул, повалившись на мех.

— Спи, где пожелаешь, ведьма! — сердито сказал он, забираясь под тепло шкуры. — Но ни шагу к моей кровати! — сверкнул он зеленым огнем глаз и отвернулся, растягиваясь по всей длине кровати.

— Не больно-то и хотелось, — проворчала я, но так, чтобы Лайон услышал, оглядела комнату в поисках места для сна.

После теплой и мягкой перины в комнате было холодновато, я схватила теплую шаль с кресла, укутала ею плечи. У стены стоял большой сундук, на котором лежала небольшая шкура. Я села на него и, вздохнув, попыталась улечься. По ширине было идеально, но вот ноги свисали, пришлось свернуться калачиком и подложить под голову руку. Злость и неутоленное желание бушевало во мне так, что, казалось, из глаз вылетали искры. Как он мог мне такое сказать? А я тоже, глупая, растаяла под ним, забыла обо всем!

Я лежала на неудобном сундуке и вспоминала ласки Лайона. Как легко было согласиться и не сопротивляться, когда граф касался меня. Казалось, что по венам течет огонь, заставляя изнемогать от желания. Я до сих пор чувствовала влажную пульсацию между ног, отчего приходилось сдерживать стоны и сжимать бедра, желая прикосновений и проникновения. Закусив губу, чтобы не застонать и не выдать себя, я заставила себя не думать о губах и руках Лайона. Да, нужно выгнать из головы все глупые мысли о нем и вспомнить о своем положении. Завтра мы, скорее всего, поедем к суверену, и по пути я должна заставить графа отвезти меня к тому месту, где меня схватили. Но вот вопрос: согласится ли Лайон это сделать, после того, что произошло сегодня?

Пообещав себе вести себя завтра учтиво и ласково с графом, я успокоилась, и сама не заметила, как уснула. Ночью я даже не почувствовала, как Лайон встал, подошел ко мне, взял на руки и отнес в теплую кровать, накрыв мехом. Я, оказавшись в тепле, потянулась к нему, и Лайон обнял меня, прижимая к своему телу, зарылся лицом в мои волосы.

Проснулась я оттого, что по шее скользят теплые губы, а рука властно сжимает мою грудь, зажав меж пальцами сосок. В копчик мне упирался красноречивый в своем желании, твердый член Лайона. Моя рубашка сбилась в районе груди, и вторая его рука вольно гладила меня между ног, слегка сжимая и почти касаясь чувствительного бугорка. Мои ноги невольно раздвинулись, и Лайон сразу воспользовался этим, чтобы провести своими пальцами, раскрывая влажные складки. Меня пронзило тысячами искр, с губ слетел стон, который поймал Лайон, перевернув меня к себе и впиваясь в губы.

— Нам пора, моя ведьмочка, — прошептал он после того, как крепко поцеловал меня, почти заглушив остатки моего сопротивления. — Вставай, мы выезжаем!

Лайон оторвался от меня и легко вскочил с кровати, направляясь к камину. Разгреб кочергой потухшие угли и подложил дров. Маленький огонек занялся и начал разгораться, освещая лицо и фигуру графа. Лайон взял с кресла тяжелый темно-синий бархатный халат, и посмотрел на меня.

— У тебя мало времени, чтобы собраться и поесть, мы выезжаем до рассвета. Одевайся! — приказал он и вышел из комнаты.

ГЛАВА 14. В путь

Я откинулась на подушки, пытаясь успокоить страсть внутри. Лайон наказал меня, заставив возжелать его, я понимала это. С одной стороны, мои чувства к графу были непонятными, я относилась к нему, как к призраку из Средневековья, ожидая, что в любой момент Лайон растворится вместе с замком, со своим временем и просто исчезнет в прахе веков. Проснувшись на своем диване у себя в комнате, я буду помнить все это, как удивительный сон, не более. С другой стороны, близость с Лайоном, его ласки и поцелуи становились все более реальными и острое желание, которое вызывал у меня граф, постепенно захватывало меня полностью, оставляя крупицы сопротивления.

В комнату вошла полусонная Адель и поставила на столик небольшой поднос с неизменной серой кашей, кружкой молока и парой вареных яиц. Я поковыряла для приличия в твердом комке оловянной ложкой, кашу даже не спасли две добрые ложки меда, она была мерзкая и холодная. Сейчас все бы отдала за чашку свежезаваренного кофе с молоком или сливками, а лучше капучино. Но пришлось съесть два яйца, запивая молоком — так себе еда, без соли и сахара.

Адель принесла мне новое теплое платье и плащ из толстой колючей шерсти, подбитый волчьим мехом. Если к платью я уже привыкла, то плащ вызвал у меня удивление своим весом и сходством с брезентовой палаткой: жесткий, непромокаемый, будто чем-то пропитанный, тяжелый. На ноги я надела шерстяные толстые чулки и высокие ботинки со шнуровкой. Только сейчас я начала догадываться, что мне предстоит: средневековая дорога в карете по рытвинам и ухабам, в холоде и, возможно, сырости, если пойдет дождь. А ночью? Скорее всего, я буду спать в карете, как-нибудь умещаясь на диванчике. Я помнила по фильмам, что кареты достаточно вместительны на вид, на сундуке я спала, что мне какая-то карета. Но все мои мечты оказались намного лучше суровой реальности.

Выйдя во двор, куда меня проводила зевающая Адель, что торопилась прикорнуть еще на пару часов до рассвета, я не увидела ничего похожего на карету или повозку. Лайон в широком черном плаще сидел на гнедой лошади в доспехах и кожаных перчатках на руках, держа поводья. Я невольно залюбовалась им, таким могучим и неотразимым. Граф протянул мне руку, нагнувшись в седле, и я помотала головой: нет, нет! Только не на лошадь! Я не поддамся снова на уговоры даже сесть на этих животных, не то что ехать на них.

Лайон вздохнул, и, сделав знак рукой, подозвал двух рыцарей. Воины легко подхватили меня, несмотря на мое яростное сопротивление, подняли и закинули на лошадь впереди Лайона. Граф покрепче прижал меня к себе одной рукой, а второй тронул поводья, направляя лошадь. В этот раз ехать было намного комфортнее, учитывая, что я не лежала поперек лошади, а сидела на куче юбок и своем же плаще. Но все равно, казалось, что я чувствую каждое движение, каждую ямку, куда ступали копыта лошади. Стараясь не думать о высоте и неудобстве, я заставила себя отвлечься и с интересом принялась разглядывать замок и постройки, мимо которых мы проезжали.

Наш большой отряд выглядел довольно красочно, начиная с коней в броне и самих рыцарей. На всех лошадях рыцарей, исключая коней для слуг, было полное боевое вооружение; с одной стороны седла висел длинный огромный меч с богатой рукоятью, украшенной драгоценными камнями, с другой — шлем хозяина с тонким рисунком серебра. Другой оруженосец вез, подняв, копье своего хозяина; на острие копья развевался небольшой флаг с изображением такого же льва, какой был нашит на плаще. Тот же оруженосец держал небольшой треугольный щит, широкий вверху, чтобы прикрывать всю грудь, а книзу заостренный. Щит был в чехле из черного сукна, а поэтому нельзя было увидеть начертанный на нем девиз. Мне бы хотелось посмотреть на этот щит.

Вслед за этими двумя оруженосцами ехали еще шесть рыцарей, выстроившись попарно. Далее следовали слуги с походными одеялами и кожаными сумками. «Никакой кареты» — тяжело вздохнула я и попыталась внимательно осмотреть сам замок. До этого дня я его не видела, пребывая все время внутри, но сейчас мне стало интересно рассмотреть его, пока Лайон двигался медленно, ожидая, когда подтянутся за ним рыцари и слуги.

Сам донжон был достаточно высокий, ниже окна были узкие, а чуть выше, ближе к чердачным помещениям — широкие. Стены достаточно большие судя по внутренним, примерно метра два или даже три. Мы проехали по внутренней площади, выложенной камнем, и въехали в широкие ворота, обитые железом, за которыми оказался еще один двор с постройками и следующей каменной стеной. Наверху ходили стражи с копьями и лучники, а внизу обычные люди, занимались своими делами. Тут же располагались, как я поняла, и кузницы.

На улице было достаточно холодно, дул порывистый ветер и я оценила свой плащ, закутавшись в него по самый нос. Лайон заставил меня откинуться ему на грудь, я устроилась поудобней, начиная привыкать к движению лошади и ее медленному шагу. Мне даже нравилось ехать и смотреть, как люди снимают шапки, кланяются своему господину и его рыцарям. Со стороны наш отряд выглядел весьма внушительно со всеми копьями и знаменами.

Миновав последнюю крепостную стену и еще одни ворота, выехали из замка по подвесному мосту с огромными цепями по бокам. Внизу замок огибал широкий ров, и я заметила кончики острых палок или бревен, торчащих из воды. Только сейчас я начала понимать, что окружало меня, какое время, и, судя по всему, здесь велись когда-то, а может и постоянно боевые действия. Замок был настолько сильно укреплен, что вызывал уважение и гордость за его владельца, но и настораживал — для чего такая защита? Мне не хотелось думать о том, сколько вооруженных нападений и осад случалось и еще произойдет здесь.

После того как мы миновали мост, наш отряд въехал в растянувшуюся у дороги деревню, и тут я смогла рассмотреть весь быт Средневековья. Низкие деревянные лачуги, обмазанные глиной, были покрыты соломой. На дороге вдоль домов непросохшая грязь, там стояли одетые в серые одежды люди, играли какие-то чумазые дети, провожая отряд радостными криками. В центре располагалась деревянная часовня с золоченым крестом, около нее очень широкий колодец. Я бы не сказала, что меня окружала бедность, нет, все было достаточно чисто, не считая навозных куч у дороги и копошащихся в них кур.