Бесплатный фрагмент - Я буду любить тебя всегда

Свои объятия ты счастью распахни,

Прими его открыто, всей душою.

Пусть льется свет блаженства по груди

И наполняет сердце красотою!

Галина Башкова

Вступление

До чего же ласковое солнце было в этот день! Оно, как добрая и любящая мать, нежно касалось девичьих пухлых щек и заботливо успокаивало, уводя от всех проблем и забот. Воздух был наполнен ароматом цветов и травы, опаленной солнцем. Вера, раскинув руки, лежала в высокой траве и наблюдала за белыми пушистыми облаками, которые проплывали по небу, словно корабли по бескрайнему океану. Трава вокруг девушки была для нее защитой от всего, что находилось за ее пределами, создавая впечатление, что существует только она и это небо. Вера, зажав зубами травинку, медленно жевала ее и, показывая на очередное облако, говорила сама себе, на что оно похоже. Как же было хорошо! Лежать бы так и лежать и забыть о том, что ждет тебя в реальной жизни. А еще лучше было бы взмыть к этим облакам и плыть вместе с ними в дальние страны, где Вера никогда не бывала и вряд ли когда-нибудь сможет побывать.

— Вера! Доченька, ты где?

— Мам, я здесь! — Голос матери вернул девушку с небес на землю.

Надежда Николаевна, повернув голову на голос, увидела инвалидную коляску дочери.

— Вера, что-нибудь случилось? — спросила мать, подойдя к дочери.

— Нет, мама. Я просто наслаждаюсь запахом травы и цветов, звуками, которые издает окружающий меня мир. Здесь так тихо и спокойно, что я чувствую себя частью этого мира, где все просто и понятно. Я счастлива здесь, мама!

— Ты всегда была у меня романтиком, — именно это и нравилось Надежде Николаевне в своей дочери: она напоминала ей себя в молодости.

— А иначе и жить не стоит, мама. Только вера в лучшее дает мне силы мириться со своими недостатками.

После этих слов мать поникла головой и с жалостью посмотрела на дочь.

— Прости меня, доченька. Прости, что родила тебя такой, — и, как обычно, после этих слов женщина прослезилась.

— Мам, не надо. Ты же ни в чем не виновата. Это все он! Он виноват в том, что я родилась такой. Только он в этом виноват. Ты здесь совсем ни при чем. Ты сама много выстрадала и многое пережила.

Надежда Николаевна никогда себе не простит то, что ее дочь инвалид. Чтобы не расстраивать ее, она прилегла рядом с ней, и они обе, любуясь ясным небом, затянули любимую песню:

Что стоишь, качаясь,

Тонкая рябина,

Головой склоняясь

До самого тына?

Головой склоняясь

До самого тына?

А через дорогу,

За рекой широкой,

Так же одиноко

Дуб стоит высокий.

Так же одиноко

Дуб стоит высокий.

— Ладно, хватит нам нюни распускать. Нам пора собираться, скоро приедет Танька, — прервав песню, сказала Вера.

Надежда Николаевна помогла дочери сесть в инвалидную коляску и покатила ее к дому.

— С юбилеем тебя, родная!

Вера в ответ кивнула и слегка улыбнулась.

Этот юбилей, как и все предыдущие дни рождения, они собирались отмечать в очень узком кругу: единственной гостьей будет лучшая подруга Веры — Таня.

Жили они в деревне, на самой ее окраине. Недалеко от дома находился тот самый луг, где и нашла свою дочь Надежда Николаевна.

— Он возвращается, — нарушив молчание, тихо произнесла мать.

— Кто?

— Твой отец. Его выпускают из тюрьмы.

— Да уж, хороший подарок на день рождения. Он что, возвращается к нам? — Вера была возмущена, но постаралась сказать это спокойно.

— Я, как-никак, его жена, а ты — его дочь, — с какой-то грустью ответила мать.

— Дочь, из которой он сделал калеку. И почему ты до сих пор не развелась с ним, мама? — девушка начала раздражаться.

После этих слов они шли, сохраняя молчание. Юбилей девушки был испорчен этой неприятной новостью. Вера заметила, что мать переменилась в лице, что она о чем-то думала и переживала. «Неужели мама до сих пор его любит?» — она никак не могла понять, как такое вообще возможно после того, сколько горя он причинил ей и всей семье.

Начало

Весна 1964 года. Деревня Горловка, а точнее, ее окраина, где расположился маленький, старенький, но очень аккуратный и ухоженный домик. Надя сидела на лавочке возле забора своего дома и играла со своей кошкой Зинкой. Странная кличка для кошки, но она получила ее благодаря соседке, тете Зине, которая спасла ее из сливной ямы с отходами. Девушка сидела, покачивая ногой, а кошка прыгала, принимая эти движения за приглашение к игре. Играя со своей кошкой, Надя услышала звук приближающегося мотоцикла, и звук этот приближался. Вся деревня знала владельца этого транспорта, и Надя не была исключением. Она с волнением прислушивалась к этому звуку, ожидая появления нарушителя тишины. Сергей промчался на своем мотоцикле, лишь бросив мимолетный взгляд на девушку. Девичье сердце затрепетало, увидев привлекательного юношу, да еще и на «Яве» — красивом, ярко-вишневом мотоцикле, что было редкостью в деревне. Здесь в основном ездили на «Восходах», «ИЖах», чаще на мопедах, а легковые автомобили были большой редкостью. Сам председатель колхоза «Рассвет», Иван Петрович Терентьев, разъезжал на «газике» с личным водителем.

Кошка, устав от игры, удобно устроилась у Нади на коленях и нежно мурлыкала при каждом прикосновении девушки. Спустя какое-то время Надежда снова услышала звук мотора — это возвращался Сергей. Притормозив возле девушки, он заглушил мотор.

— Тебя ведь Надькой зовут? — спросил он без всякого стеснения.

Надя оторопела. Она и подумать не могла, что такой парень, как Сергей, заговорит с ней. Все-таки он старше ее, к тому же красив, и почти каждая девчонка в деревне сходила по нему с ума.

— Ты немая? — обратился Сергей, когда девушка ему не ответила.

— Нет.

— А почему тогда не отвечаешь?

Надя, набравшись смелости, выпалила:

— Ну да, Надя. А тебе-то что?

— Да так, ничего. Может, я познакомиться с тобой хочу, — съехидничал юноша.

После этих слов Надя окончательно смутилась: щеки ее зарделись румянцем, и она напрочь потеряла дар речи. Сергей, заметив эти изменения в девушке, отметил про себя, что она у него на крючке. Он убедился, что нравится ей, и решил в дальнейшем этим воспользоваться.

— Ладно, мы еще свидимся. Я запомнил тебя, Надюха, — сказал он и рванул на своем мотоцикле, оставив за собой лишь клубы дыма.

«Какая же я дура», — раскритиковав себя, девушка бросилась в дом. Пробежав мимо матери, стоявшей в дверях, она упала на кровать и дала волю слезам.

— Надя, доченька, что случилось? — недоумевала мать. Не отвечая на вопрос, девушка продолжала плакать. — Тебя кто-нибудь обидел?

— Нет.

— Тогда объясни мне, в чем дело. Может, я смогу тебе помочь? — Мать стояла в растерянности, так как совсем недавно ее дочь спокойно сидела на лавочке, а сейчас обливалась слезами. Кто мог обидеть ее за такое короткое время?

— Он мне нравится. Очень нравится, — глотая слезы и заикаясь, сказала Надя.

— Кто? Кто тебе нравится? Я что-то совсем тебя не понимаю, — мать на самом деле не понимала, о ком шла речь.

— Сергей. Он только что разговаривал со мной, а я, как дура, сидела и молчала, только опозорилась перед ним.

— Да ты с ума сошла! Он же старше тебя, а ты еще совсем ребенок. К тому же он уже был судим. Надя, он непутевый парень, толку от него не будет, — мать была в ужасе от такого признания дочери.

— Ну и что, что был судим? Мне он нравится! Он всем нравится, а сегодня он заговорил именно со мной. Понимаешь, мама, со мной!

С Надей в данный момент бесполезно было о чем-либо говорить, но женщина осознавала, что девочку нужно защитить от этого парня, и сделает это любыми способами. И не дай бог, если она серьезно в него влюбится. Женщина знала, что если ее дочь что-то вобьет себе в голову, то это навсегда, и потом будет сложно что-либо исправить. Мать очень любила свою Наденьку — это был ее единственный ребенок, и она не могла позволить, чтобы ее кровинушка досталась такому парню, как Сергей.

Надя продолжала горевать. Это были глупые, наивные слезы, но сейчас они причиняли девочке боль и страдания. Она понимала, что нужно было вести себя с Сергеем смелее, а не как маленький ребенок, растерявшийся, увидев что-то странное и удивительное. Мать, сидя рядом с дочерью, продолжала ее успокаивать:

— Ну-ну. Не плачь, дорогая. Если плакать по всяким пустякам, то никаких слез не хватит. Сергей на самом деле не очень хороший парень, поверь мне.

— Мама, можно я сама буду решать, хороший он или нет? — повернув голову и подняв заплаканные глаза на мать, огрызнулась Надя.

— Можно. Но, пожалуйста, прислушивайся хотя бы иногда к моим советам, — мать вышла из комнаты, оставив дочь наедине со своими переживаниями. Перерыв на обед заканчивался, и ей нужно было возвращаться на работу.

Надежда, оставшись наедине со своими мыслями, всерьез задумалась о том, как бы ей вновь увидеться с Сергеем, и тогда уж она точно не будет вести себя как глупая девчонка. Так, в ожидании того, кто ей нравился, проходили дни. Девушка выбегала из дома каждый раз, когда слышала звук любого транспорта, в надежде увидеть Сергея, но только через неделю произошла их вторая встреча. Не только Надя мечтала вновь увидеться с парнем, в свою очередь, и Сергей планировал встречу с понравившейся ему девушкой. Однако, в отличие от нее, планы юноши были совсем не романтичными.

Нагрев воды и взяв подойник, Мария Петровна собралась доить свою кормилицу. Женщина давно уже привыкла к деревенской жизни и не гнушалась никакой сельской работы, но ее грамотная речь и гордая осанка выдавали в ней уроженку большого города. Она уже выходила из дома, когда услышала знакомый всей деревне звук — к дому подъезжал Сергей. Парень он был привлекательный: черные, слегка вьющиеся волосы, аккуратные черные усики, темно-карие глаза, как у цыгана, что придавало его внешности загадочный и таинственный вид. «Какой же он все-таки видный парень, — подумала женщина, рассматривая незваного гостя. — Как же уберечь дочку от такого красавца?» А вслух спросила:

— Что тебе нужно? Зачем приехал?

— Надька дома? — не поздоровавшись с хозяйкой, спросил Сергей.

— Ее нет. И вообще, Сергей, оставь Надю в покое. Ты парень ушлый, а она девушка наивная и доверчивая. Найди для своих развлечений другую, равную по возрасту. Надя еще совсем ребенок, — слова матери не были столь угрожающими, как ей хотелось бы изобразить. Они больше напоминали просьбу, чем предупреждение.

— А может, мне нравится именно она. Как она решит, так и будет, — грубо ответил он.

— Что она может решать? Ей школу надо закончить. Ну оставь ты ее ради Бога, — Мария Петровна совсем растеряла свою первоначальную храбрость и уже чуть ли не со слезами просила Сергея.

— Не могу, теть Маш. Не могу, — ответил он и умчался на своем мотоцикле, оставив после себя только неприятный запах бензина.

«Ну что за паршивец», — подумала она и направилась в сарай, где стоял приторный кисло-сладкий запах животного пота и навоза. Бурёнка переступала с ноги на ногу и зазывно мычала, ожидая свою хозяйку. Женщина подошла к своей корове и, похлопывая ее по бокам, произнесла: «Ну как мне уберечь мою Наденьку? Как?» Корова в ответ лишь повернула голову к хозяйке и замычала.

— Согласна, — вздохнув произнесла Мария Петровна, но, что она имела в виду, было известно только ей одной. Она обмыла коровье вымя теплой водой, затем аккуратно и заботливо вытерла его насухо, сделала легкий массаж и принялась за дойку. Звук струй молока, ударяющихся об оцинкованный подойник, начал успокаивать женщину, как вдруг в сарай влетела Надежда.

— Мама, это Сергей приезжал? — спросила растрепанная и тяжело дышащая после быстрого бега дочь. — Что он сказал? Что ты ему сказала? — она не давала матери и слова сказать.

— Надя, успокойся. Почему ты в таком виде?

— Я бежала. Я услышала звук мотоцикла, когда возвращалась с поля. — Надя задыхалась и никак не могла перевести дух.

— Да, это приезжал он, — продолжая доить корову, сказала мать, — и я прогнала его со двора.

— Что? — Дочь вытаращила глаза на мать. — Мама, зачем ты это сделала? Я же тебе говорила, что он мне нравится.

— А я тебе говорила, что этому не бывать. — Мать в порыве гнева вскочила со скамейки, на которой сидела, и, случайно задев ногой подойник с молоком, перевернула его. Пролитое молоко белым пятном растекалось по подстилке и под ноги буренки. — Вот видишь, что ты наделала? — мать совсем не владела собой. Но Надя уже не слышала ее. Она выбежала из сарая, и женщине ничего не оставалось, как стоять в полном отчаянии и растерянности. Стой не стой, а дойку надо было закончить — корове не до семейных раздоров. Она вновь села на скамейку, подставила подойник и продолжила доить корову. Но мысли о дочери не давали ей покоя: «Надо с ней как-то поговорить. Какие слова ей сказать, чтобы она поняла?»

Когда Мария Петровна вернулась в дом, Нади там не оказалось. «Куда она могла подеваться?» — раздумывала она. В это самое время в очередной раз донесся звук мотора. Мать, выбежав на крыльцо, увидела, как ее дочь, обхватив парня за талию, умчалась вместе с ним. «Этот паршивец все же поджидал ее», — только и сказала она. Женщина тут же присела на крыльцо и, стянув косынку с головы, стала вытирать слезы, которые сами собой наворачивались на глаза. Она сердцем чувствовала, что эта связь, эти отношения ничем хорошим не закончатся. А Надя, прижавшись к Сергею, мчалась вместе с ним за пределы деревни, туда, где им никто не будет мешать. От парня пахло табаком, бензином и мужским потом, и девушке эти запахи были приятны, так как исходили от того, кто ей нравился. И сейчас ей было все равно, что о нем говорили в деревне и что о нем думала ее мать.

— Ты чего там притихла? — вполоборота спросил Сергей.

— Да так! Ничего, — ответила Надежда, не ослабляя своих объятий.

— Нравится кататься на мотоцикле?

— Да, очень, — Надя говорила громко, чтобы перекричать шум двигателя и встречный ветер.

Они остановились у небольшого озера. Перед ними открылся чудесный вид: вода в озере была спокойной, противоположный берег зарос камышом, возле которого плавали дикие утки.

— Давай здесь остановимся. Мы уже далеко отъехали от деревни, и нас никто не увидит. — Сергей слез со своего железного коня, а потом помог и девушке. На парне были обычные брюки и рубашка синего цвета, пуговицы которой были расстегнуты до груди. Когда он двигался или от порыва ветра рубашка распахивалась, можно было увидеть завитки черных волос на его теле. Этот чисто мужской атрибут казался Наде символом мужественности и силы. Сергей, сняв одеяло с багажника, расстелил его на берегу озера — он явно готовился к этой прогулке с девушкой. Наде не требовалось приглашения, и она тут же, поджав ноги, присела на край импровизированного ложа. Сергей скинул ботинки и лег на спину, подложив руки под голову. — Ложись, Надюха. Не бойся.

— А я и не боюсь, — девушка пыталась казаться смелой, хотя на самом деле это было не так. Надя знала, что Сергей — парень нагловатый и бесстыжий. Деревенские девушки часто рассказывали о том, как он бесцеремонно обнимал их и смачно целовал в щеки и губы. Но девушке во что бы то ни стало хотелось завоевать сердце этого красавца, и поэтому в этот день она села к нему на мотоцикл, несмотря на его поведение с другими.

— Тогда расслабься и ложись. Смотри, как тут красиво! — Сергей понимал, что Надя — девушка особенная, из тех, кого называют недотрогой, и поэтому старался быть вежливым. Он понимал, что торопиться не следует, иначе рыбка может сорваться с крючка. По этой причине Сергей и решил быть терпеливым и ненавязчивым. Были ли у него большие планы на эту девушку? Едва ли. Она, как ему казалось, была недоступна и только начинала расцветать как женщина. К тому же Надя была хороша собой: темно-русые волосы заплетены в косу, а голубые глаза — отражение неба над ними. — Надя, а сколько тебе лет? — решил поинтересоваться юноша.

— Уже шестнадцать, — с гордостью ответила она. — Я уже взрослая. — И она действительно считала себя таковой.

— Ну, если взрослая, то не веди себя как ребенок. Ложись рядом, я тебя не трону, — уверял черноволосый красавчик.

Надя, расположившись рядом с Сергеем, поправила подол своего ситцевого платья и стала смотреть на белые облака, проплывающие по голубому небу. Лежа рядом друг с другом, они мечтали каждый о своем, но вслух свои мысли не произносили, храня их в тайне.

Шло время, а они продолжали молчать, не зная, о чем говорить. Сергей перевернулся на живот и стал рассматривать Надю: ровный носик, правильное очертание слегка полных губ.

— А ты знаешь, что ты красивая? — первым нарушил молчание Сергей.

— Нет, я обычная. Таких, как я, в деревне много, — Надя не скромничала, она искренне считала себя обыкновенной, ну, может, немного симпатичной, но уж точно не красивой.

— Нет, Надя, ты красивая, даже очень, — парень взял прядь ее волос, выбившуюся из прически во время езды, и стал накручивать себе на палец. — Я очень хочу тебя поцеловать, но не хочу, чтобы ты обиделась.

— А с чего ты решил, что я обижусь? — сказала Надя, насторожившись. Она желала, чтобы юноша поцеловал ее, хотела ощутить, каково это. В предвкушении поцелуя девушка учащенно задышала, щеки ее покрылись румянцем. Сергей заметил все эти изменения в девушке и, довольный собой, не стал медлить. Ни нежности, ни ласковых прикосновений — ничего этого не было. А Надя тем временем подумала: «Вот он — поцелуй по-взрослому». Конечно, она совершенно ничего не понимала в поцелуях: слышала, как это делается, но практики у нее не было.

— Да, Надюха, целоваться ты совсем не умеешь, — это были первые слова Сергея после поцелуя, — но это и хорошо. Значит, я у тебя первый, — парень с любопытством посмотрел девушке в глаза. — Признавайся, первый?

— Да, первый, — девушка смутилась, думая, что парень над ней смеется. Она даже представить себе не могла, что он догадается о том, что она еще ни разу не целовалась. Она, скорее всего, опозорилась, и он теперь будет над ней посмеиваться. Но молодой человек не смеялся и не язвил, он был доволен и горд собой. Первый раунд был выигран.

После поцелуя они немного поговорили. Затем последовал еще один поцелуй, и еще. Сергей, утолив первую жажду, теперь был нежен с девушкой, а у Нади стало получаться все лучше и лучше. Губы уже болели и горели от поцелуев, поэтому Сергей предложил девушке отвезти ее домой. Она вновь обняла парня и еще крепче прижалась к его спине, и в голове у нее были мысли только о том, что они с Сергеем теперь пара. Девушка была счастлива.

— Я только не буду подъезжать к дому, чтобы не злить твою мамашу, уж больно она у тебя строгая, — предупредил юноша уже по дороге. Ему не хотелось портить свое хорошее настроение встречей с женщиной, которая явно будет не в восторге, узнав, что ее дочь все это время провела с ним.

— Нет, она не строгая, просто она беспокоится обо мне, — пыталась успокоить своего кавалера девушка. Но Сергей все же остановил свой мотоцикл на перекрестке. Желая на прощание еще раз поцеловать Надю, он привлек девушку к себе. — Ну что ты, Сережа? Люди же увидят, — и, отстранившись от юноши, счастливая, она направилась в сторону своего дома. Сергей не стал провожать ее взглядом, он уже был уверен, что Надежда в его власти, и, весьма довольный собой, умчался в противоположном направлении.

* * *

Сезон сенокоса — прекрасная пора в деревне и в любой другой сельской местности. По проселочным дорогам идут мужики с косами через плечо, а бабы — с маленькими детьми, узелками и котомками.

— Посторонись! — кричат те, у кого своя лошадь с телегой, или те, кто успел одолжить тягловую силу в колхозе. Уступая дорогу, женщины смотрят с завистью. Им бы самим устроиться на телеге и детей своих пристроить, чтобы не нести их на руках. Идут и ругают своих нерадивых мужей за то, что они оказались менее проворными, чем те, кто сейчас со своим семейством проезжает мимо. А где-то уже вовсю трудились те, кто знал, что траву надо косить, пока роса не сошла, — те, кто на своем опыте давно убедился, что коса по росе идет как по маслу, и косарь при этом меньше тратит сил и устает. В воздухе стоял запах свежескошенной травы, и раздавался скрежет косы. На сенокосе трудились все члены семьи: мужья и взрослые сыновья; женщины не отставали, но чаще присматривали за детьми, которых нельзя было оставлять одних дома.

Под жарким летним солнцем трава сохла быстро, только успевай переворачивать ее, чтобы она подсыхала равномерно. Повсюду уже пахло сухой травой — запахом, который запоминается на всю жизнь и который невозможно забыть. Этот запах дурманит и кружит голову, и хочется вдыхать его бесконечно.

Июль стоял теплый, даже жаркий. Мария Петровна вместе с дочерью сгребали сено и складывали его в небольшие стога. Надя, сделав передышку, поправила платочек на голове и потуже затянула узелок. Без косынки в поле работать нельзя: можно получить солнечный удар, да и мусора в волосах будет меньше. Над головой постоянно мельтешили мухи и оводы, а стрекоз и бабочек можно было поймать голыми руками — их было очень много. Весь мир насекомых взмахами своих тонких крылышек создавал удивительные звуки, похожие на мелодию, понятную только им. Тут же прыгали кузнечики и сверчки, добавляя ритм в эту хаотичную мелодию. Небо было безоблачным, легкий ветерок слегка шелестел листвой кустарника, росшего на окраине луга; оттуда доносилось щебетание птиц, встревоженных работой людей.

— Мам, а как ты познакомилась с моим отцом? Ты рассказывала только о том, как он погиб, и больше ничего, — Надя давно хотела узнать подробности о своем отце, которого она никогда не видела и о котором совсем ничего не знала. Мать никогда не рассказывала дочери о нем, чтобы избежать нежелательных вопросов. Она сказала лишь, что отец утонул, когда грузовая машина, на которой он работал во время уборочной, сорвалась с моста и упала в реку. Это все, больше мать не откровенничала с дочерью на эту тему.

— С чего ты вдруг начала этот разговор? — Мария Петровна понимала, что рано или поздно ее дочь захочет узнать о своем отце больше, чем знала сейчас, но она никак не ожидала, что именно сегодня Надя заведет этот разговор.

— Мам, а тебе тоже запрещали с ним встречаться? — не унималась девушка.

— А! Я поняла, к чему ты клонишь. Нет, мне не запрещали с ним встречаться, он был хорошим человеком, — соврала мать, так как не хотела, чтобы ее дочь узнала, каким подонком был ее отец.

— А если он был хорошим, почему же ты никогда не рассказывала о нем? — не унималась Надежда.

— Не рассказывала, потому что тяжело вспоминать. Все! Хватит об этом говорить, нам нужно закончить работу, а то мы с тобой и до вечера не управимся, — находя любые причины, женщина увиливала от разговора с дочерью на эту тему. Мария Петровна прекрасно понимала, что придет время, когда все же придется рассказать Наде всю правду об отце и ее рождении. Но это будет потом. Сейчас ей совсем не хотелось об этом говорить, тем более ее мучила совесть из-за того, что ей в очередной раз пришлось соврать единственной дочери — той, которую она любила безмерно.

Работа была закончена. Две женщины, уставшие и измотанные, жили в доме, где не было ни одного мужчины, который мог бы им помочь. Председатель колхоза Иван Петрович, несомненно, распорядился, чтобы трактором скосили траву на их участке, но вся остальная работа лежала на их хрупких плечах. Стога постоят еще немного, досохнут, а потом их погрузят на телегу и перевезут под навес, где обычно хранится сено.

Перед обратной дорогой мать с дочерью прилегли возле последнего стога сена и, вынув из корзинки остатки хлеба и кое-какой еды, решили немного подкрепиться и отдохнуть. А дома их ждала другая работа: огород, скотина, заготовка дров на зиму. Летом некогда отдыхать; когда придет зима, тогда можно будет и лишний часок поваляться в кровати.

Мать с дочерью возвращались, не проронив ни слова. Мария Петровна погрузилась в воспоминания о своей первой любви, жалела себя и ненавидела отца Нади. А ее дочь ни о чем серьезном не думала, она мечтала о предстоящей встрече с Сергеем, мечтала о том, как он снова будет ее целовать, и на этот раз она уж точно не будет вести себя как глупая девчонка. Еще на днях они договорились, что Сергей будет ждать ее подальше от дома, чтобы мать ни о чем не догадалась и не помешала их встрече. Такие тайные свидания они устраивали регулярно. Парень ждал девушку где-нибудь на окраине, там, где даже деревенские жители не смогли бы их увидеть. Надя не хотела расставаться с Сергеем, но и ссориться с матерью из-за парня она тоже не желала. Девушка любила свою мать, от которой грубого слова никогда не слышала, но в ее возрасте, когда бушуют гормоны, невозможно удержаться от соблазна оказаться рядом с красивым и дерзким юношей.

Время шло. Мария Петровна давно не видела Сергея возле своего дома и надеялась, что он все же нашел для своих забав девушку постарше, а не ее несовершеннолетнюю дочь. Но, как оказалось, радоваться было рано. Женщина обратила внимание на то, что Надя стала какой-то скрытной и молчаливой. Она давно не делилась с ней секретами, как это бывало раньше. Мать стала подозревать, что ее дочь, вопреки ее наставлениям, встречается не со своими подругами, а с Сергеем. К тому же люди, случайно видевшие эту молодую парочку, стали поговаривать об этом. Как бы молодым ни хотелось сохранить свои встречи втайне, в деревне это сделать невозможно. То пастух, погоняющий скот с пастбища, заметит где-то на краю поля ярко-вишневый мотоцикл, а возле него — молодых людей, которые пытаются спрятаться. То какой-нибудь пьянчужка, возвращающийся из соседней деревни, обязательно обратит внимание на пару где-нибудь в кустарнике и, само собой, не удержится, чтобы не рассказать об этом своей недовольной супруге, чтобы как-то смягчить ее гнев: «Валюха, ты даже не представляешь, кого я сейчас видел!» И во всех красках опишет то, что он видел, не забывая приврать и приукрасить, чтобы жена сменила гнев на милость.

Слухи расползались по деревне, как ночная тьма, и в конечном итоге дошли до ушей Марии Петровны. Она не смогла уберечь свою дочь от проходимца Сергея, который даже постоянную работу не мог найти. Он был не глупый парень, даже толковый, но вечно всем был недоволен, всегда хотел жить лучше других, искал легкой, красивой жизни. А его желание жить не по средствам привело его впервые за решетку, когда он украл поросенка в колхозном свинарнике и продал на рынке.

После освобождения Сергея взяли в колхозные мастерские, где как раз требовался толковый парень для ремонта сельскохозяйственной техники, и он отлично справлялся с этой работой. Но что такое работа в колхозе, особенно когда сезон посевной или уборочной? Техника постоянно ломалась, выходила из строя — ее требовалось ремонтировать, причем чаще всего заниматься ремонтом приходилось прямо в поле. Этот парень никак не хотел работать больше восьми часов в день и не соглашался на сверхурочную работу, если только не предлагали дополнительную оплату. Следовательно, когда случалась поломка, а рабочее время подходило к концу, Сергей отказывался выезжать в поле. Возможно, время, проведенное хоть и в недолгом, но все же заключении, оставило свой отпечаток на поведении и мировоззрении этого парня. Он не хотел трудиться и жить, как большинство в Советской стране. К тому же он рано пристрастился к выпивке, и это была еще одна причина, по которой его выгнали из мастерских. В колхозе работать парень не хотел, вот он и пристроился к шабашникам, которые занимались строительством и ремонтом частных домов, бань и сараев. Частенько председатели колхозов и совхозов пользовались услугами таких работников, чтобы построить свинарник или отремонтировать коровник. Вот в такого парня и влюбилась Надя, а мать не знала, что с этим делать.

Надежда по-прежнему сбегала на свидания, но только тогда, когда мать не могла ее проконтролировать. В этот вечер Сергей по непонятной причине настоял на срочной встрече. Девушка осознавала, что, когда мать вернется с работы и не обнаружит ее дома, будет серьезный разговор, но она все же решилась сбежать из дома в надежде вернуться до ее прихода.

Войдя в дом, Мария Петровна нашла его пустым. «Где же она может быть?» — подумала она и отправилась на поиски дочери.

— Зина, ты Надю мою не видела? — спросила она соседку, которая возилась в своем дворе и в честь которой была названа их кошка.

— А ты разве не знаешь? Скорее всего, опять со своим Серегой на мотоцикле катается, — ответила она.

— Ой, боже! Не случилось бы беды.

— Да что ты так всполошилась? Ведь он частенько ее увозит на своей «Яве», — Зина увидела растерянный вид своей соседки. — Ты что? Не знала?

Разумеется, Мария Петровна подозревала об этих встречах, да и часто слышала перешептывания колхозников в магазине, где она работала. Но именно в этот момент женщина испытывала особое волнение, как будто чувствовала беду. Она стояла, прижимая руку к сердцу и размышляя о том, куда Сергей мог увезти ее дочь. Несомненно, первым делом женщина побежала к родителям Сергея. Они были хорошими и добрыми людьми и вряд ли позволили бы сыну привезти в дом ее дочь для развлечения. Тем не менее, стоило к ним зайти — возможно, они что-нибудь знали. Их дом располагался на другом конце деревни, и, чтобы сократить путь, женщина побежала через поле, где стояли стога с сеном. Мария Петровна задыхалась от быстрого бега, а ветер нещадно хлестал ее по щекам, как бы предупреждая о предстоящем несчастье и язвительно нашептывая прямо на ухо: «Недоглядела. Упустила». Женщина спотыкалась, падала, обдирала колени и руки, но поднималась и продолжала бежать. Сердце матери готово было выскочить из груди, когда возле одного из стогов сена она увидела знакомый мотоцикл — «Яву» ярко-вишневого цвета. Не останавливаясь ни на секунду, Мария Петровна направилась в ту сторону. Приближаясь, она услышала знакомый смех дочери и грубый голос Сергея:

— Значит, ты меня не любишь, — юноша упрекал Надю.

— Что ты, Сереженька, я только тебя люблю, — уверяла своего парня Надежда.

— Надя, быстро домой! — что есть мочи заорала мать, услышав слова признания дочери и, сорвав с себя платок, женщина принялась лупить обоих этим же платком — больше у нее под рукой ничего не оказалось.

Сергей, вырвавшись из-под ударов Марии Петровны, вскочил на мотоцикл и умчался, оставив девушку наедине с ее матерью. Надежда, потупив взор, боялась даже посмотреть матери в глаза.

— Надя, что же ты делаешь? Я же тебя предупреждала насчет него. Что же ты творишь, дочка? — мать пыталась вразумить дочь.

— А почему ты не разрешаешь нам встречаться? Я же люблю его, мама. И если свою любовь я должна доказать ему, то рано или поздно докажу, — и Надя разрыдалась. Она плакала, потому что ей было стыдно перед матерью, и что Сергей бросил ее одну расхлебывать кашу, которую заварили вместе.

«Уж лучше поздно», — подумала про себя Мария Петровна, а вслух добавила:

— Какая же ты еще глупая девочка. Он-то тебя любит?

Надя не знала, что ей ответить. Сергей никогда не признавался ей в любви, он только говорил, что она ему нравится. Мать обняла дочь за плечи, пытаясь успокоить, и они в полном молчании отправились домой. Мария Петровна любила свою дочь и всегда переживала за нее. Мать боялась, что Сергей лишь поиграет с ней и, добившись своего, тут же бросит. А разговор с матерью так ничему и не научил Надю. Она не собиралась отказываться от этого парня только потому, что он не нравился ее матери.

Закончилось лето. В этом году оно было особенно жарким, и на смену теплым дням пришли дожди. Но это были не проливные и затяжные дожди, после которых по сельским дорогам приходилось месить грязь. Это были кратковременные, моросящие дожди, которые чередовались с погожими днями. Но все же дождливых дней было больше, чем солнечных, а значит, встречи Надежды с Сергеем становились все реже и реже. Девушка, мечтая о своем непутевом парне, не забывала также и об учебе. Помимо основных уроков она посещала факультативы и кружки, чтобы реализовать свою мечту — поступить в педагогический институт, а для этого ей необходимо было окончить школу, если не отличницей, то хотя бы хорошисткой. Надя давно решила, что будет учителем начальных классов и после института обязательно вернется в родной колхоз, где будет преподавать деревенским детям.

Сергей в это время работал в другой деревне на строительстве нового клуба, но при любом удобном случае садился на свой мотоцикл и мчался в Горловку. Для молодого и крепкого парня несколько километров под моросящим дождем не доставляли неудобств. И сегодня, когда была последняя суббота сентября, Сергей поджидал Надю возле школы, укрывшись от мелкого и неприятного дождя под кроной старого дуба.

— Ой, Надька, смотри, твой ухажер тебя уже поджидает, — смеялись девчонки-одноклассницы.

Надя, как всегда, смутилась, увидев своего парня, ожидающего возле школы. Разумеется, многие знали, а кто-то только догадывался, что она встречается с этим юношей, но так открыто Сергей еще никогда не встречал ее. Чтобы не слушать насмешки и подшучивания одноклассниц, девушка, накинув плащ, выбежала под моросящий дождь.

— Сережа, я же просила тебя не приезжать в школу — надо мной девчонки смеются, — Надя надула свои пухленькие губки, и это выглядело очень мило.

— Они просто тебе завидуют, — ответил юноша, подмигнув подруге. — У меня для тебя есть хорошая новость, — он взял девушку за талию и привлек к себе, а на ушко тихо добавил: — Мои родители уехали в город в гости к тетке, будут только завтра.

Надя отстранилась от Сергея и, заглянув ему в глаза, хотела увидеть, насколько искренни его чувства к ней, а он продолжал лукаво улыбаться. После неудачного случая на сене, их встречи обходились поцелуями где-нибудь в укромном месте. Но в этот день он был готов на все: даже сказать ей, что любит ее, лишь бы развеять ее сомнения.

— Сережа, ты же знаешь, что я очень боюсь, — Надя стыдливо опустила глаза.

— Наденька, миленькая, ты же знаешь, что я тебя люблю и хочу все время быть с тобой. Только с тобой.

Девушка, услышав признание в любви, посмотрела на Сергея благодарным и любящим взглядом. Парню даже стало стыдно за свой обман, и, отведя взгляд в сторону, добавил:

— Ну что? Едем?

Надя в знак согласия молча села к нему на мотоцикл. Решение было принято, и отступать было поздно. Сергей, довольный, ударил по педали кик-стартера и, крутанув ручку газа, увез девушку в направлении, известном только им двоим. Парень ликовал. Сегодня произойдет то, что он обдумывал и планировал уже много недель, а отъезд его родителей был лучшим вариантом для этого. Вот почему он рванул из соседней деревни, несмотря на непогоду. Он даже раскошелился на бутылочку портвейна «Агдам», лишь бы его затея удалась.

Крепленое вино азербайджанского разлива было выпито, и на столе осталась стоять только пустая бутылка. Рядом валялось несколько фантиков от конфет-батончиков «Рот Фронт». Изрядно захмелев, Сергей уснул и совсем забыл о своей девушке. Надя смотрела на юношу и плакала от обиды на него: слезы медленно стекали по щекам, падая в ладони.

Девушка постаралась встать, не потревожив Сергея, но кровать предательски все же заскрипела. Парень заворочался, что-то бормоча, но сон его был крепок. Голова у девушки кружилась от выпитого алкоголя, ее подташнивало. Выйдя из дома, она заметила, что по-прежнему моросит дождь. Надя съежилась от сырости и вечерней прохлады и, поникнув головой, побрела домой. По дороге она придумывала оправдания для матери, но в голову не приходило ничего вразумительного.

Подойдя к дому, она робко и не спеша вошла внутрь. В доме было темно и тихо. Нащупав рукой выключатель на стене, Надя включила свет и увидела на кухонном столе лист бумаги — это была записка от мамы: «Надя, я на инвентаризации в магазине. Буду поздно. Мама». Поняв, что ей не придется оправдываться за свое отсутствие, она вздохнула с облегчением и направилась в свою комнату. Сбросив мокрую одежду, она нырнула в мягкую постель и укрылась с головой одеялом. Но сон не шел. Под моросящим дождем прошло похмелье, и сейчас она прокручивала в голове все то, что произошло с ней в доме Сергея. Ведь он даже не подумал о том, как она будет возвращаться домой. И все же она нашла оправдание его поступку: долгая дорога, усталость и алкоголь свалили парня, и он в этом не виноват. Только после такого заключения она уснула и предалась своим грезам.

Мария Петровна работала продавцом в сельмаге, в котором можно было купить абсолютно все: продукты, одежду, хозтовары и даже канцтовары для школы. Она знала каждого покупателя, поскольку все они были здешними сельчанами. Ее также все знали и уважали, невзирая на то, что она была не местной, а приезжей из города. Мария Петровна своим отношением к людям, своей отзывчивостью и умением слушать заслужила хорошую репутацию, а люди делились с ней своими горестями и радостями. Однако были и те, кто недолюбливал чужачку и не упускал случая съязвить в адрес ее дочери. Именно покупатели стали говорить ей о том, что часто видят ее дочь в обществе Сергея. Как бы они ни скрывались от посторонних глаз, кто-нибудь их все равно видел.

— Маруся, ты там, случайно, Надьку замуж выдавать не собираешься? — шутили деревенские.

— С чего вы взяли? — недоумевала она.

— Ну как с чего? Ведь не просто Серега катает ее на своем мотоцикле. Ой, смотри, принесет тебе Надька в подоле, — язвили местные сплетницы.

Марии Петровне не нравились эти разговоры, но и поделать с этим она ничего не могла — рот людям не заткнешь. Разговоры с дочерью ни к чему не приводили, и она решила оставить ее в покое, надеясь, что со временем Надя сама увидит в этом парне плохие черты его характера. А девушка тем временем продолжала тайком встречаться с Сергеем, не подозревая о том, что мать обо всем догадывается.

Надежда продолжала ходить в школу, но девушка стала какой-то задумчивой и даже печальной. А однажды мать нашла ее плачущей на своей кровати.

— Что-то произошло в школе? — спросила она дочь.

— Нет.

— А что тогда случилось? — не успокаивалась мать.

— Ничего.

— Ну как ничего, если ты плачешь? Дай угадаю — тебя бросил Сергей?

Надя с удивлением посмотрела на мать.

— Ты думала, что я ничего не знаю? Надя, я работаю в магазине с людьми, а они — все видят и все знают. Ну что? Вы расстались?

— Не знаю. — И Надя снова залилась слезами.

— Как это «не знаю»? — Мать решила все выведать у дочери.

— Я просто видела, как он целовался с тетей Любой, — икая, сказала Надя, так как плакала она уже давно.

— Это какая тетя Люба? Которая через пять домов живет? — спросила мать, а Надя молча кивнула ей в ответ.

— Ну, та — оторви да выброси. Она умеет охмурить мужика: и молодого, и старого. Ну ты не расстраивайся, может, оно и к лучшему. Я же тебе говорила, что он парень непутевый, что тебе такой не нужен. — Ей было жаль Надю, но в то же время женщина была рада, что Сергей переключился с ее дочери на более зрелую женщину. Мать не знала и даже не подозревала, что ее дочь была близка с парнем, а для молодой девушки это означало многое.

«Тете Любе» в то время было тридцать лет, а значит, она на девять лет старше Сергея, что ее абсолютно не огорчало. Эту женщину нельзя было назвать красавицей: волосы цвета соломы она собирала в тугой узел, глаза были светло-голубые, даже, можно сказать, бледно-голубые, что не придавало ей привлекательности, но она излучала какую-то силу и жизненную энергию. Это была веселая и задорная женщина, могла она и крепкое словцо сказать, и с удовольствием позволяла мужчинам ущипнуть себя и под юбку залезть. Работала Любовь дояркой на колхозной ферме. Работницей она была хорошей: быстрой, аккуратной, трудолюбивой — она одна обслуживала двадцать семь коров. Энергии у нее было много, а вот девать ее было некуда, оттого и таскалась она с мужиками, не разбирая, кто женат, а кто холост. Ростом она была ниже среднего, грудь вызывающе и нагло манила к разврату, широкие бедра, покачиваясь в такт ее походке, гипнотизировали мужчин. Одним словом, есть за что подержаться, как сказали бы мужики. Женщина была податлива на мужские ласки и легко шла им на уступки. Многих мужчин она уже соблазнила в деревне, а замуж так и не вышла. А тут вернулся Сергей — красавец хоть куда, да вот только глаз он положил не на нее, а на эту пигалицу Надьку, но Люба решила во что бы то ни стало затащить этого парня к себе в постель, а если получится, и женить на себе. И вот, нагулявшись с молодой и неопытной девушкой, Сергей оказался во власти податливой и уступчивой женщины средних лет, и Люба не собиралась упускать этот шанс. Женщина прекрасно знала, что нужно такому мужчине, как Сергей: алкоголь для настроения, покладистая женщина в быту и развратная любовница в постели — все это она могла дать своему избраннику, при этом совсем не утруждая себя.

Проходили дни, недели, а Надежда продолжала ждать, когда Сергей вновь подъедет к ее дому на своем мотоцикле и увезет в тайное место, где они всегда скрывались от любопытных глаз. Она мечтала о том, что, как и прежде, прижмется к его спине и будет вдыхать его запах — запах любимого мужчины. Но Сергей всего лишь несколько раз промчался мимо, так и не взглянув в сторону ее дома, не заглянув в окно, в котором так часто можно было увидеть лик печальной девушки.

Осень набирала обороты: деревья сбрасывали листву, словно устаревший и ненужный хлам; небо стало чаще хмуриться и проливать слезы на почерневшую землю. Дни стали короче и холоднее, навевая тоску и скуку. Надя продолжала ходить в школу, но желание к учебе у нее пропало. Девушка была одной из лучших учениц в классе, на нее возлагали большие надежды, а теперь с ней происходило что-то непонятное и тревожное: она стала хуже учиться, была рассеянна и задумчива. С ней пытались поговорить учителя, пыталась и сама мать — все бесполезно. На все вопросы она отвечала молчанием: девушка тосковала по Сергею, а этот поганец совсем перестал о ней думать. Надя хорошая и красивая девушка, но для частых развлечений она не годилась, вот он и переключился на Любу — женщину доступную и с сильным темпераментом.

Конец октября не принес никаких изменений в погоде, но он принес изменения в теле Надежды — девушка все чаще стала чувствовать недомогание. Сначала прекратились месячные, затем грудь стала набухать и болеть. «Что это со мной?» — Надю охватила паника. — «Неужели я беременна? Что я скажу маме? И что мне с этим теперь делать?» — Вопросов было больше, чем ответов, но она решила пока ничего не говорить матери. Возможно, она ошибается и только зря встревожит ее и в очередной раз услышит наставления и упреки. Лучше переждать, а там уж будь что будет.

Время шло, и беременность Нади подтвердилась. Девушку тошнило по утрам, а бывало и такое, что все внутренности выворачивало наружу. В это воскресное утро, почувствовав сильную тошноту, она выбежала в сарай, где ее и вырвало. Надежда стояла, согнувшись и держась за живот, а слезы текли сами по себе — ей было мучительно больно.

— Ну и кто отец твоего ребенка? Этот паршивец Серега?

Надя вздрогнула от неожиданности: она никак не ожидала, что за ее спиной стоит мать и наблюдает за ее мучениями. Но когда девушка обернулась, Мария Петровна увидела измученное болью и страданиями лицо дочери. В этой худенькой и хрупкой девушке она увидела себя и подумала: «История повторяется». А вслух она произнесла:

— Ничего. Как-нибудь справимся, — и, прижав дочь к своей груди, стала ее успокаивать.

Мария Петровна в свое время тоже совершила ошибку — отдалась мужчине, чтобы доказать свою любовь, а тот сразу же отказался от нее, узнав, что она беременна. Но и родители не поддержали дочь, вот почему однажды она оказалась одна на совсем незнакомой далекой станции. Здесь она устроилась жить у одинокой пожилой женщины, которая и оставила Марии свой небольшой домик, где она теперь и жила со своей дочерью Надей. Вот почему мать решила, что дочь не должна повторять ее судьбу, не должна одна растить и воспитывать ребенка, и через несколько дней она отправилась к родителям Сергея, чтобы поговорить с ними и решить этот щепетильный вопрос — другого выхода она не видела. В свое время она сама отказалась от аборта, и толкать свою единственную дочь на эту процедуру она не имела никакого права: это неправильно — убивать маленькое чудо, которое растет в теле женщины.

Дом, где жил Сергей со своими родителями, располагался на главной улице деревни. Это был добротный деревянный дом. Входная дверь вела на небольшую веранду, из нее сразу же попадаешь в большое помещение, которое одновременно было и кухней, и прихожей, так как тут же на стене висела полка с крючками для верхней одежды и полка для обуви. В доме было еще три комнаты: одна, где спали хозяева дома, другая — больших размеров, где собирались всей семьей перед телевизором и в праздничные дни, и третья комната принадлежала Сергею. Обстановка на кухне была обычная, как у большинства деревенских: на полу вязаные половики, которые придавали уют помещению, у стены — сервант, поверхность которого покрыта блестящим лаком, а у окна — прямоугольный стол с табуретками. Комната Сергея также не отличалась от стандартов тех лет: возле окна стояла кровать, аккуратно застеленная руками заботливой матери, тут же стоял письменный стол, за которым когда-то учил уроки Сергей, и шкаф возле стены — вот и вся обстановка. Единственное, что отличало его комнату от комнат других парней его возраста, — это плакаты и вырезки из журналов с изображениями мотоциклов, которыми были обклеены стены комнаты. Многие мотоциклы на этих вырезках были зарубежного производства, и где их только доставал Сергей? Но сразу можно было понять, что он большой любитель этого транспорта, и его завораживали яркие, красочные и блестящие мотоциклы зарубежных производителей.

Родители Сергея и Мария Петровна сидели и обсуждали щекотливую тему — как быть с беременностью Нади и как об этом сказать виновнику этой беременности. Уже стемнело, когда в дом вошел Сергей.

— Здрасти. А вы что тут делаете? — обратился он к Марии Петровне. Он явно не ожидал увидеть эту женщину в своем доме.

— Сережа, присядь. Надо поговорить, — печальным, но твердым голосом сказал отец Сергея. Его мать в это время стояла у печи и в руках мяла мокрый носовой платок.

— Ну? Что-то серьезное? — с ухмылкой спросил Сергей. Он явно выпил, так как от него разило спиртным.

— Даже очень серьезное. Тебе самому пора уже повзрослеть и стать серьезным человеком, — продолжил отец.

Дмитрий Иванович — так звали отца Сергея. Он был серьезным и образованным мужчиной и работал агрономом в колхозе. Мать — Валентина Николаевна, добрая и чуткая женщина, работала бухгалтером в этом же колхозе. Об этих людях всегда отзывались положительно, а вот в кого уродился таким никчемным парнем Сергей — был вопрос для всех. Возможно, чрезмерная любовь к единственному сыну не позволила им увидеть и отследить тот момент, когда их сын стал меняться не в лучшую сторону, и теперь приходилось пожинать плоды такой родительской любви.

Сергей, не разуваясь, сел на табуретку, которая стояла тут же у входа, закинул ногу на ногу, а колено обхватил руками — так он приготовился выслушать то, что ему хотели сказать.

— Надежду — дочь Марии Петровны, знаешь? Так вот, она беременна. — Отец решил не тянуть лямку и сразу изложил суть их разговора.

Мать Сергея вновь начала шмыгать носом, а Мария Петровна, ничего не говоря, наблюдала за парнем — не такого мужа она хотела для своей дочери, но, раз она его любит, она пойдет на все, лишь бы ее дочь была счастлива.

— А я тут при чем? — негодовал Сергей.

— Моя дочь только с тобой встречалась, — не выдержала мать Нади, — да и любит она только тебя, окаянного. — Она никак не ожидала, что ее дочь будут считать легкомысленной.

— Так, сын. Надя — хорошая девушка, о такой невестке мы с матерью и мечтать не могли. Конечно, мы не хотели, чтобы это все случилось именно так, но, может быть, оно и к лучшему. Тебе пора уже остепениться, хватит таскаться по девкам и гонять на мотоцикле, — сказал свое решающее слово Дмитрий Иванович.

— Э-э. Так дело не пойдет. Может, я другую люблю, — Сергей не хотел так легко сдаваться. Ему совсем не хотелось менять свою вольную жизнь на семейную.

— И кого же ты любишь? Любку? — Отец терял самообладание.

— Да хотя бы ее. Может, я на ней хочу жениться. Баба она горячая, а Надька — ребенок еще, неопытная она, да и не люблю я ее. А Любаша и встретит с любовью, и проводит, и самогоночки нальет.

— Вот именно — самогоночки. Ты стал слишком много пить, даже нам неприятно на тебя такого смотреть. Ладно, раз в жизни оступился, а теперь пора уже и за ум взяться. — Не успокаивался Дмитрий Иванович.

В комнате повисла гробовая тишина, и только тиканье ходиков на стене нарушало эту тишину.

— Это твое последнее слово, батя? — со злобой спросил Сергей.

— Да. Ты женишься на Наде. Напакостил — отвечай за свои поступки, — сказал свое заключительное слово отец. — Или ты хочешь снова сесть в тюрьму? Ведь Наде всего шестнадцать лет, — немного смягчив свой тон, подвел итог Дмитрий Иванович. Сам по себе это был мягкий человек, возможно, именно по этой причине Сергей вырос избалованным. Но в этот вечер отец решил не пускать на самотек проступок сына и, если придется, заставить его жениться на девушке.

— Ладно, батя. Я женюсь. Но не пришлось бы вам всем об этом потом пожалеть. — Сергей глянул на Марию Петровну презрительным взглядом и, хлопнув дверью, вновь вышел из дома.

* * *

Свадьбу сыграли в конце ноября. Мария Петровна была против большого торжества, но Сергей категорически заявил:

— Нет уж. Раз я женюсь, то буду веселиться на всю катушку. Тем более женят меня не по своей воле. Ведь так, мамаша? — с издевкой обратился он к Марии Петровне. — Так что я приглашу своих друзей, чтобы было с кем напиться, а вы — как хотите, можете никого не приглашать.

В актовом зале сельского совета, где обычно проходили собрания селян и колхозников, молодых торжественно расписали. Саму свадьбу праздновали в доме родителей Сергея. Погода не благоприятствовала тому, чтобы устраивать гулянье в саду, поэтому и ютились в доме. По этой же причине и гостей было немного: это были друзья Сергея, две подружки-одноклассницы невесты, самые близкие соседи и, конечно, председатель колхоза Иван Петрович Терентьев — самый почетный гость, без которого не проходило ни одно значимое торжество в деревне, будь то рождение ребенка, свадьба или похороны.

Как и следовало ожидать, больше всех за столом пил и веселился сам жених. То ли от радости, то ли от горя он пил, никто не мог понять его настроения. Родители Сергея были счастливы и довольны невесткой: хороша собой, неглупа, к тому же в ближайшее время подарит им внука. Они надеялись, что их сын наконец-то остепенится и возьмется за ум. Только Мария Петровна с печалью наблюдала за этим торжеством, не верила она, что Сергей изменится, и она все еще помнила его угрозу, что они пожалеют о том, что заставили его жениться на нелюбимой девушке. Надя, совсем еще юная, улыбалась гостям и была счастлива. Как-никак она теперь жена, а Сережа — ее муж. О чем еще может мечтать девушка, которая любит? Вот только дальнейшие планы ее изменились: об институте придется забыть. Но в этот радостный для нее день она не хотела об этом думать: она все же вышла замуж за любимого парня, и у них теперь будет ребенок. Именно о счастливой семейной жизни и мечтала Надежда, как, впрочем, и многие девушки ее возраста.

Сергей со своими друзьями развлекался от души. Он язвил, отпускал неуместные шутки и сам же над ними смеялся. При застольном же «горько» смачно целовал свою суженую — выглядело это пошло и отвратительно. Надежда готова была вскрикнуть от боли, которую ей причиняли эти поцелуи, но она терпела, чтобы не раздражать своего любимого. В этот день алкоголь лился рекой, стол ломился от закусок. Родители Сергея постарались на славу, лишь бы сын и невестка остались довольны, но и Мария Петровна приложила свои усилия, как-никак единственная дочь выходила замуж. Женщина в глубине своей души все же надеялась, что с рождением ребенка Сергей образумится и остепенится, а значит, ее дочь все же будет счастлива.

Жить молодые решили в доме Марии Петровны, а если быть точнее, это было предложение самой хозяйки.

— Я хочу быть рядом с дочерью, когда родится ребенок. Ей нужна будет помощь, ведь она сама еще дитя, — сказала мать Нади, и это был весомый довод, чтобы жить в ее доме.

— Я согласен, — ответил зять. — Мне некогда будет помогать с ребенком: работы и так много, чтобы я еще и с ребенком нянчился.

Сергей был не против, так как знал, что в доме своих родителей он всегда сможет отдохнуть от жены и ребенка, когда это будет необходимо — все продумал этот ушлый парень.

Так у Нади с Сергеем началась семейная жизнь. Мужчина перестал разъезжать по шабашкам, согласившись работать в колхозе. Председатель вновь взял его в мастерскую, понадеявшись, что, став семейным, Сергей возьмется за ум.

— Ну что, готов работать, как работают все колхозники? Тогда возвращайся. Нам нужны толковые люди. Только смотри: начнешь отлынивать от работы — выгоню к чертям собачьим и не посмотрю, что ты теперь семейный человек, — заявил Иван Петрович Сергею в тот день, когда гулял на его свадьбе.

Пить, само собой, Сергей не бросил, но, когда он был трезв, он был мягок и ласков. В такие дни молодая жена была как никогда счастлива. Да и Мария Петровна начинала верить, что семейная жизнь на самом деле изменила ее зятя. Но стоило Любе в очередной раз заманить Сергея в свою постель, напоить его приворотным зельем и показать свои способности в постели, как он менялся, становясь агрессивным, грубым и несдержанным. Надя понемногу стала привыкать к таким резким переменам своего супруга, и если ей кто-нибудь сообщал, что видел ее Сергея с этой потаскухой Любкой, она уже знала: в этот день лучше не перечить ему, а все сносить с терпением и покорностью, ибо уже на следующий день он становился прежним. Одного не понимала молодая хозяйка: чем приворожила эта женщина ее мужа и как его отвадить от нее. Но сама Надя не решалась поговорить с соперницей — побаивалась ее. К тому же Люба была взрослой женщиной, и Надя с детства ее называла «тетей Любой», к тому же та была хамоватой. Она могла так обозвать и оскорбить, что слезы наворачивались на глаза, оттого Надежда и не решалась заводить разговор с соседкой на такую щекотливую тему. Вот так и жила молодая семья как на вулкане, который то затухал, то вновь выбрасывал свое адское пламя, а со временем нежность Сергея к супруге и вовсе стала угасать. Возможно, это из-за того, что Надя набрала в весе и уже не привлекала мужа своими формами. У беременной женщины постоянно болела спина и отекали ноги.

Со временем положение Надежды как супруги только усугублялось. Сергей чаще стал приходить пьяным и заваливался к ней в постель после того, как побывал у Любки — той было все равно, женат мужчина или нет. Надя в такие вечера тихо плакала, скрывая слезы от мужа, ибо она чувствовала от него не только запах спиртного, но и запах сладких духов, которыми так любила пользоваться Любовь. Женщина она была горячая, вот и повелся Сергей на ее раскрепощенное поведение, хотя характер у нее был стервозный. Надя по сравнению с ней была ангелом — робкая, скромная, характер у нее был мягкий и покладистый, к тому же она была умной девушкой и понимала, как надо вести себя, чтобы удержать мужа и сохранить семью. Видно, она на самом деле любила этого человека, раз терпела его измены.

Так проходили дни, недели, месяцы. Надежда плохо чувствовала себя в последний триместр беременности, и в это тяжелое время мать была поддержкой и опорой для дочери. Мария Петровна видела, как мучается ее дочь, видела, как уже с отвращением к ней относится муж. На все это было больно и тяжело смотреть, но вмешиваться в семейную жизнь молодых она не хотела, а надеялась, что, когда Надя родит, то и Сергей изменит свое отношение к ней.

Наступило лето. Было только начало июня, а жара уже выматывала. Ноги беременной женщины отекали до такой степени, что она не могла долго ходить или стоять, поэтому днем она чаще лежала в своей комнате, лишь вечерами, когда жара спадала, могла встать, чтобы помочь матери по дому или по хозяйству. Но в этот вечер состояние Нади ухудшилось, и она осталась в постели.

В доме с грохотом хлопнула входная дверь — это вернулся Сергей с работы. По тому, как он вошел, было понятно, что он пьян и совсем не в настроении.

— Мамаша, Надька дома?

— Дома. А где же ей быть?

— Еще не родила?

— Нет. Да вроде бы рано, — ответила она, стоя у плиты.

— Как мне уже надоело смотреть на эту пузатую корову, — не успокаивался Сергей.

Явно он побывал у любовницы Любы, и они в очередной раз обсуждали беременность Нади, и возможно, не только обсуждали, но и насмехались над ней. Только такая женщина, как Любовь, могла сказать про Надю: «Пузатая корова». Мужчины для оскорбления женщины применяют другие слова, чаще нецензурные.

— Потерпи, Сережа. Вот рожу и снова приобрету свои формы, стану как прежде стройной и красивой, может, и ты меня вновь полюбишь. — Из комнаты, держась за спину и еле передвигая ноги, вышла Надя.

— Да что ты понимаешь в любви? Любка — вот горячая баба: и приласкает, и приголубит — вот где наслаждение и удовольствие. О такой бабе только и мечтают мужики. А ты? Ни рыба ни мясо — смотреть противно.

В этот вечер Сергей был особенно груб и несдержан. Надя больше не могла терпеть оскорблений от мужа и, набрав в легкие побольше воздуха, высказала ему все, что думает о его любовных похождениях.

— Ну, так и иди к своей Любке. Пусть она тебя ублажает, а заодно и других, раз тебе нравятся такие женщины, а мне все это надоело. Ты мне надоел со своими пьянками и со своей любовницей. Я все терпела, все ждала и думала, что ты снова станешь таким, как прежде, но нет, ты становишься только хуже: реже бываешь дома, вечно пьяный, меня совсем не замечаешь. Лучше бы мне умереть во время родов, чем видеть все это, — эту глупость она сказала, не подумав.

— Хочешь сдохнуть? Так я тебе это устрою. — И Сергей бросился на Надю с кулаками.

Женщина, не устояв на своих больных ногах, упала прямо в дверном проеме, где и стояла, а озверевший муж стал пинать ее ногами. От злобы и несдержанности он оскалил зубы, а изо рта брызгала слюна. Он бил и оскорблял Надю, снова бил и оскорблял. Беременная женщина кричала от боли, пытаясь руками прикрыть то живот, то голову, а он продолжал ее бить и оскорблять:

— Сука! Сука! Всю жизнь мою испоганила.

— Да что же ты делаешь, изверг? Ведь убьешь ее и дитя убьешь! Ей ведь рожать скоро. — Мария Петровна пыталась защитить дочь. Женщина набросилась на зятя и стала оттаскивать его от дочери, но мужчина наотмашь ударил и ее. Сергей нанес еще несколько ударов Наде, и лишь когда выплеснул всю свою злобу, хлопнув дверью, вновь отправился к своей любовнице.

Надя лежала на полу без сознания. Мать на четвереньках ползла к дочери и умоляла:

— Доченька! Наденька! Родная моя, очнись, не смей умирать. Слышишь, не смей!

— Мама! — Надя приоткрыла глаза и вновь провалилась в беспамятство, где было темно, но не было боли, жестокости и измены.

Мать, положив голову дочери себе на колени, рыдала от отчаяния и безысходности.

Оставив истерзанную жену в доме тещи, мужчина с грохотом ворвался в дом любовницы. Услышав шум, Люба накинула халат на голое тело и вышла навстречу гостю. Перед ней стоял испуганный и потерянный Сергей.

— Я, кажется, убил Надьку! — только и сказал он.

Люба вскрикнула, услышав это признание:

— Как убил?

— Не знаю. Взбесила она меня, вот я и сорвался, — продолжал злиться мужчина.

— Сереженька, что же теперь будет? Тебе надо бежать, спрятаться где-нибудь.