Бесплатный фрагмент - Взгляд щенка

Я родился пушистым и белым

Я родился пушистым и белым

И был даже вначале не против,

Но, естественно, первым же делом

Получил по младенческой попе.

Так с тех пор повелось и поныне:

По лицу, по рукам и по почкам.

Волокут на верёвке по глине,

По камням, по асфальту, по кочкам.

Стал колючим я, стал грязно-серым,

Но в подвале ночами упорно

Я вылизываю своё тело,

Чтоб не путалось белое с чёрным.

Шерсть, свалявшуюся колтунами,

Выгрызаю с надеждой и верой:

Не забудет Господь за делами,

Даст уйти мне… пушистым и белым.

Путник

По ненато́ренной дороге

Под тяжким гнётом

Шёл путник с думою о Боге

К Петра воротам.

Который год шёл не спеша,

Неутомимо.

Шёл без гроша, собой верша

Путь пилигрима.

Устав, прилёг он отдохнуть

На край тропинки,

А в голове бурлила муть,

В глазах соринки.

И дума вязкая, как гной,

Текла по жилам,

А он беседу вёл с собой,

Как с Гавриилом.

Идти трудней всегда вперёд,

Но в чём причина?

Тебя ведь Бог с собой ведёт,

Христианина.

Назад же, к дьяволу, стезя

Куда как проще.

Туда домчишь, не тормозя,

Свои ты мощи.

Дорога в Ад всегда вкусна́,

Пьяна и сла́дка,

И так легко достигнуть дна

На пир упадка.

***

Свой выбор сделав, путник встал,

Вздохнул глубо́ко…

Зачем не зная, пошагал

Путём пророка.

Ни о чём

Ну зачем я пишу, не знаю…

Будто осень грозит стихией,

Или ветер, тучи вздымая,

Хочет вылить их над Россией.

Мокрый лес от тумана зябнет,

Очумело шумят деревья,

И рука от волненья слабнет,

В беспокойстве ломая перья.

Да не надо мне ставить лайки,

Ничему это не поможет.

Расскажи, и тогда мои байки

Может, кто-то ещё размножит.

Может, отзвук проникнет в душу

В тот момент, когда он и нужен.

Вроде выбрался ты на сушу,

Но цунами твой дом разрушен.

Шторм неистово море качает,

Берег скалится топляками…

Ничего это не означает,

Выбирайте свой образ сами.

Я зачем-то пишу, не знаю…

Видно, сердце сказать что-то хочет.

Нашу молодость вспоминая,

Беспрестанно прибой грохочет.

Буран

У меня сегодня праздник, поверь!

Ведь на улице метель. Забуранило…

Воет вьюга, словно раненый зверь,

Снежной бурей и меня снова ранило.

По карманам кучу дел рассовав,

Рвусь на волю, где пурга раскричалася:

Несвободен только тот, кто неправ,

А повержен только тот, кто отчаялся.

От пощёчин снежных ноет щека,

Куртку настежь, а карманы все выверну,

И навстречу ветру двину, пока

На широкий тракт проезжий не выверну.

Воздух тёмен и тяжёл, словно ртуть,

Не откроешь рта, ни зги не виднеется.

Но упрямо подставляю я грудь,

Побеждает только тот, кто надеется.

Не гундось ты, вьюга, на проводах,

По ногам буран пусть бьёт и толкается,

Все мы движемся вперёд лишь тогда,

Когда двигаться вперёд запрещается.

В венах кровь колотит бешено, в такт

Залпам ветра, крепко сцепленным звеньями.

Не пробиться сквозь сугробы никак,

Тем, кто связан, словно цепью, сомненьями.

Я в пушистых волнах снега тону,

Шестикрылых звёзд топчу бисер в крошево

И верчу по кругу думу одну:

Трудно там лишь, куда влез ты непрошено.

Как мне нравится с бураном игра,

Проигравших здесь всерьёз не случается…

А вот завтра на работу с утра,

Праздник кончился, но жизнь продолжается!

Атеист

Говорил мне поп, внушая строго:

«Ты рождён, чтоб только славить Бога!»

Я из этого согласен утвержденья

Только с фактом моего рожденья.

Я зачем рождён? — скажи на милость.

Есть ли смысл в моём существованье?

Мне сегодня ночью что-то снилось…

О предназначенье и призванье.

Говорил зоолог с убежденьем:

«Ты лишь эволюции творенье».

Соглашусь вполне с её итогом,

Сотворить деньжат ещё б немного.

И давно я не томлюсь вопросом:

Быть ли тварью божией дрожащей?

Или наслаждаться жизнью просто

Тихой и бурлящей, настоящей.

Ухожу

Всем остающимся — удачи!

Я ухожу.

Сквозь зубы, сдержанно, не плача,

Я процежу:

«Я вас любил, не всех, но многих…

Прости мне, Бог,

Я не держался правил строгих,

Грешил как мог.

Пусть не назло, не специально

Топтал цветы

И спорил изредка бездарно

До хрипоты.

Всегда плутал и сомневался

Во вся и всём,

До цели так и не добрался —

Не стал ферзём».

Но цель — не главное в дороге,

Ведь путь тяжёл,

И важно, в общем-то, в итоге,

Как к ней ты шёл.

Мой путь кривился постоянно,

Трещал, скрипел,

И, как бы ни казалось странно,

Я всё стерпел.

Я выворачивал упрямо

С окольных троп,

И тут же скатывался пьяным

В чужой окоп.

Я выползал, глотая глину,

Кляня себя,

Но чёрный ангел гнул мне спину,

По мне скорбя.

В трущобах дней однообразных

Мне книг не счесть,

Которых я в заботах праздных

Не смог прочесть.

И добрых дел до боли много

Не совершил,

А непонятную тревогу

Вином глушил.

И чёрный ангел, нагловатый,

Пример «добра»,

Изрёк глашатай бесноватый:

«Пришла пора…»

«Куда спешишь ты, чернокрылый?

Погодь чуть-чуть!

Чего ты скалишься уныло?

Не кончен путь!

Дом не достроен, сад не вырос,

И болен внук.

Так что залезь к себе на клирос,

Мне недосуг».

Но огрызаться бесполезно,

Фатален рок.

Распахнута любезно бездна,

Отмерен срок.

Я ухожу не по желанью,

И всем друзьям

Скажу: «Примите пожеланье —

Удачи вам!»

Пешка

Стояла пешка на седьмой горизонтали,

Уверена — остался только шаг,

Но сделать ей его так и не дали

И вырвали из рук победный флаг.

Гроссмейстер — ас, спланировал всё точно,

Как ми́ттельшпи́ль, за полуходом ход,

Прибудет в э́ндшпиль, где всё будет прочно

И выигрыш никто не отберёт.

Что сдача пешки будет не напрасна,

Уверен был гроссмейстер до конца,

И смерть её так жертвенно-прекрасна,

Пример для всех, для каждого бойца.

Изгиб судьбы на клетках чёрно-белых

Неочевиден лучшим игрокам.

Итог решений, явно скороспелых,

Стал образцом зевка ученикам.

Ответный ход всё доказал отлично,

Цугцва́нг, как и всегда, привёл в цейтно́т

Гроссмейстер встал, ругнулся неприлично…

С тех пор он пешки очень бережёт.

Моя элегия ведёт меня к итогу:

Путей к победе может быть мильон,

Но, собираясь в дальнюю дорогу,

Придётся пешек взять дивизион.

ХХ

Век двадцатый,

Век печальный,

Век, принесший столько бед,

Век, прогнивший изначально,

Ты ушёл,

Тебя уж нет…

***

Мы мечтали, и серьёзно:

Двадцать первый век придёт —

Ни один жучок навозный

К нам туда не попадёт.

Мы вещизм в себе давили,

Изгоняя как сорняк,

Мысль о личном изобилье,

Я не знал, что я — бедняк.

Мы терпели, мол, недолго,

На подходе новый век,

И считали — скоро гордо

Распрямится человек.

Коммунизм на всей планете,

Чистота и рай кругом,

Мир так праздничен и светел,

Полна чаша — каждый дом.

Ну, конечно, НИИ ЧА́ВО,

Без фантастики — никак,

По орбитам величаво

Бродит спутников косяк,

Люди честны по природе,

Преступлений больше нет,

Все имеют огороды

На ближайшей из планет.

***

Но мечты с мечтами споря,

Плыли мимо, а пока

Мы, не ведавшие горя,

Не валяли дурака.

Изучали всяких разных

Революций дружный хор:

Социальных, буржуазных

И французский термидор.

Мы хотели многотонной

Стать громадой добрых дел,

Только пятою колонной

Среди нас Плохиш пыхтел.

Силы юные копились,

Выясняется — не зря:

Для свержения сгодились

Большевистского царя.

Красный галстук, стяг наш алый,

Искор пламенная пыль…

Стал нам красный цвет, пожалуй,

Не как память, а как быль.

***

Верую я, верю всё же,

Говорят, что я чудной…

Но нацизм — в России? Боже,

Что ты сделал со страной?

Ваххабиты и скинхеды,

Педерасты всех мастей,

Думские законоведы

С языками без костей.

Гомон, гул, раздор, делёжка,

Не уступят волосок.

Где моя большая ложка?

Где мой лакомый кусок?

Перегрызлись, аки звери,

За свои чаны дрожат,

А границ открыты двери,

И там коршуны кружат.

С новой верой и порядком

Прёт на ужин жирный коп,

Фермер так по своим грядкам

Аппетитный рвёт укроп.

Новый век стоит непрочно,

Судный день занёс топор —

Двадцать два, все знают точно,

Это явный перебор.

В двадцать первый погружаясь,

Не впишусь я, как изгой,

И, ночами просыпаясь,

Я хочу назад, домой.

***

Век двадцатый,

Век пропащий,

В моём сердце не поблек,

Теперь странно так звучащий:

Век двадцатый —

Прошлый век.

Смутное время

Смутное время, неясная тень,

Свет позади, впереди — не понять.

Сохнет, сжимаясь, желаний шагрень,

Шанс прозевал — не воротишься вспять.

На автомате, поникнув, бреду,

Застит туман окружающий лес,

Я, как и все, придёт время, уйду,

Помощь принять откажусь наотрез.

Кто-то неслышно зовёт меня вдаль,

Где-то незримо мерцает зарница,

Может быть, это сверкает хрусталь,

Может, мерещится, может быть, снится.

Зыбко, непрочно и смутно вокруг,

Время течёт, ускоряя свой бег.

Валится всё из трясущихся рук,

Знать бы, когда твой окончится век.

Роскошь незнания даты конца

Ошеломляет числом перспектив

И терпеливо стирает с лица

Скорбные мысли, любой негатив.

Смутное время, таинственный лес,

В нём не заблудишься, только лишь прямо.

Необходимо дойти до небес,

До на мгновенье мелькнувшего храма.

Марс

И по-прежнему лучами серебрит простор луна…

Р. Брэдбери, «Марсианские хроники»

Не стреляйте по хрустальным окнам

Мёртвых городов планеты Марс.

Этот мир поэтами был соткан

Желтоглазых марсианских рас.

И изящных башенок макушки

Не тревожьте залпами свинца.

Их ажурных нитей завитушки

Пусть не тронет лапа подлеца.

Ах, с каким я сам бы наслажденьем

Выбил зубы мерзкому хамью,

Меченному тенью вырожденья,

Ставшему подобием зверью.

Как же жить среди этой отставшей

От цивилизации толпы?

В грязь гнилую походя втоптавшей

Хрупкие букеты красоты.

Атомы толпы так все похожи,

Кто и где, когда их воспитал?

Чувства их настолько толстокожи,

Не проткнёт и совести металл.

Уши их не слышат звук искусства,

И глаза покрыты пеленой.

С кругозором, стянутым Прокрустом,

С интеллектом лужи глубиной,

Мне бы остров в океане Тихом,

Я б туда собрал таких людей…

Чтобы там не слыхивали слыхом

О подонках никаких вестей.

Только мыслью я сегодня ранен,

Мыслью краткой, словно некроло́г:

Я — последний в мире марсианин.

Вот и пуля мне летит в висок…

Логика мира

Мир устроен вполне логично:

Есть начало, за ним конец.

Пусть далёк, как созвездье Телец,

Но он есть, и это отлично!

И причинность такого рода

Привлекает к себе сама:

Пусть сначала умрёт зима,

Лишь потом расцветёт природа.

Удивительная простота:

Напряженье, усилий трата,

Труд сначала, в конце — зарплата.

Мир устроен так — красота!

Разве можно представить нечто

Без начала и без конца?

Я сторонник идеи Творца:

Не ваять ничего навечно.

Счастье вечное нам бы постыло,

Не даётся оно навсегда,

Не боялись терять бы тогда,

И кому б оно нужно было?

Но хоть спорить с Ним не пристало,

Всё же что-то напутал Творец,

Ведь у смерти вначале — конец,

А в конце только будет — начало.

Флирт

Флирт на уровне дыханья,

Призрачный короткий миг…

Вроде бы без основанья,

Непонятно, как возник.

Мимолётный взгляд, скользящий,

Вдруг споткнулся на бегу,

И дохнуло леденящей

Яркой блёсткой на снегу.

Так бывает, хоть нечасто,

Только если есть ответ.

И тогда уже вы каста,

Только двое, других нет.

Продолжению мешает

Правил светских прочный свод.

Призрак новой жизни тает,

Как случайный эпизод…

Ночь

Ночь вползает мне в душу вечностью,

С терпким привкусом пустоты,

Дегустируя, сердцем не́что пью

Ностальгической красоты.

Думы россыпью, как галактики,

С светоскоростью понеслись,

Неподвластные мира тактики

И стратегии разбрелись.

Звёздным веником гравитации

Собираю их я в спираль,