Бесплатный фрагмент - Взаперти в своей голове

Введение

Мы приходим в этот мир чистыми, невинными и, как говорят наши старшие, с уже написанной судьбой. Испытания для каждого человека приписаны прямо с рождения, но как же хорошо не знать и даже не догадываться об этом.

Моя жизнь проходила в Ереване тихо и беззаботно. Жизнь, которую я, конечно же, не понимала. Хотя что значит понимать жизнь в годик? Мне сейчас тридцать лет, и даже сейчас я ее не всегда понимаю.

Я родилась в маленькой стране. Моя солнечная Армения, мой родной Ереван. Место, где поневоле забывается все плохое и душа словно греется просто от прогулки по здешним улицам.

Я родилась летом. В день, который практически не отличался от другого летнего дня моей столицы. Двадцать пятое июня того года было очень жарким и солнечным.

В тот самый первый год жизни мы наслаждаемся всеми красками Вселенной. Так же, как и во второй, и в третий год жизни. Разница лишь в том, что, когда мы становимся уже немного самостоятельнее, нам не надо ждать, пока нас возьмут на руки, чтобы приласкать. Мы можем подбежать и обнять маму, когда захотим, от радости прыгать на папу, когда видим, что он вернулся домой… И от этого мы чувствуем столько радости, потому что именно это есть весь наш мир. Мир, который строят вокруг нас наши родители с детства, — это оболочка. Прочная защитная оболочка, призванная защищать нас как можно дольше.

По стечению обстоятельств мы переехали жить в Латвию, но позже нашим итогом тогда стала Россия. Страна, которая была и по сей день остается моим домом.

Сейчас, находясь в Германии, я понимаю, как же сложно было маме бросить то, что так долго выстраивалось. Сейчас я так захотела задать ей эти вопросы: что она чувствовала, когда ей пришлось уехать из Армении, как она общалась с людьми в Латвии и знала ли она русский язык, когда переехала в Россию, — что взяла телефон и написала ей большую смс со всеми своими вопросами.

«Папа знал русский язык хорошо, да и я немного. Было не так сложно», — ответила она, будто вздыхая.

В России прошла большая часть моей юности: мой детский сад и любимая воспитательница Лариса Васильевна, мой первый класс и первая учительница Светлана Викторовна, чьей красотой мы все восхищались, лицей, куда я пошла после девятого класса, музыкальная школа и любимый учитель по фортепиано Инна Николаевна. Верные друзья и близкие, которые предавали, первое разочарование, первое выступление на сцене — все связано с этой страной. И, уехав оттуда, я оставила там частичку себя.

Детство проходит беззаботно. Радость приносили такие, казалось бы, незначительные вещи… Но вдруг я повзрослела. Да-да, именно вдруг! Ведь, повзрослев, ты начинаешь понимать больше, и жизнь твоя начинает потихоньку меняться. Ты начинаешь понимать, что на кофточку, которую ты очень хочешь, не хватает денег, что та колбаса, которую ты так хочешь попробовать, слишком дорогая, а тот парень — не твоей национальности, поэтому его нельзя любить.

Ограничения были, есть и они будут всегда. Но мы вырастаем такими, какие есть, именно благодаря этому воспитанию. Позже на каждом этапе жизни нам встречается множество людей, которые необязательно остаются в нашей судьбе. Но с ними мы проходим определенный урок, поэтому даже через десятки лет можем вспоминать о них с теплой грустью.

Маленькая девочка взрослела, и у нее начали появляться мечты: мечта стать фотомоделью вдруг сменилась мечтой стать певицей, и частичка этой мечты до сих пор живет в моем сердце.

Мне кажется, я выросла хорошим человеком. Я любила, доверяла и даже поплатилась за это. Я доверяла настолько сильно, что после предательства мое сердце будто заменили камнем, который невозможно было сдвинуть с места и даже пошатнуть.

Сейчас я вспоминаю себя годовалым ребенком… Если быть точнее, перед моими глазами встает моя детская фотография: милый небольшой хвостик, глаза, уголки которых опущены, и грустная улыбка. Интересно, что я тогда чувствовала… Знала ли, какие преграды мне приготовила жизнь?! Ты права, конечно, не знала или «ох… если бы знала».

Никто не знает, и я, конечно, тоже не знала. Я не углублялась, не пыталась понять суть. Я жила, пытаясь сделать что-то для своей мечты.

Я долго откладывала написание введения. Сейчас, когда я описала самый, наверное, сложный момент из своей жизни, я решила сделать это.

В моем окружении есть люди, говорящие: «Она сама виновата…» Но разве суть этой фразы не схожа с той, что лежит во фразе: «Возьми ответственность за свою жизнь на себя»? Вина… Очень легко винить, но как было бы хорошо, если каждый обвинитель задумался над причиной поступка того, кого так легко обвиняет. Я не говорю сейчас о преступниках. Я говорю о людях, которые, проживая свою жизнь, делают определенные шаги. И пусть для кого-то эти шаги неправильные, есть то, что движет каждым из нас. И если вы уверенно обвиняете человека, скорее всего, вы пытаетесь взять ответственность за его жизнь на себя.

Не надо так. Позвольте каждому самому обвинять себя или оправдывать, отвечать за свою жизнь, за свои шаги, слова и действия.

Тот шаг и выбор, который мы делаем сегодня, определяет то, где мы будем завтра. А наше местонахождение в данный момент — это результат наших прошлых решений, и только мы можем знать или скрывать даже от самих себя причину нашего появления здесь.

Глава первая

Внезапное начало контролируемых отношений

Любое начало всегда красиво…

Он ехал передо мной на велосипеде. Расстояние между нами было метров двадцать, и я вспомнила, как раньше он гулял, только держа меня за руку. Сейчас он уже и дорогу может сам переходить, но в душе присутствует светлая грусть, и я просто не знаю, как с этим бороться.

Да, он еще маленький, ему всего пять лет. Но знакомые родители говорят, что ему уже пора гулять одному хотя бы во дворе, ну а я просто не понимаю, как отпускать его в свободное плаванье.

В тот момент у меня была мысль позвонить свекрови и спросить о том, как она поняла, что пора… что уже можно. Но, по-моему, на такие вопросы нет правильного ответа. Все происходит само собой, постепенно.

Мы, родители, хотим счастья для наших детей, нам кажется, что мы лучше знаем, что для них хорошо, а что плохо. Но дети — это прежде всего люди. Люди, у которых тоже есть свои чувства, эмоции и мысли.

Эдмонд — так зовут моего сына — не единственный мой ребенок. Он самый старший из моих детей, и поэтому такие мысли у меня возникают, когда я смотрю именно на его действия и поступки.

Помимо Эдмонда у меня есть Изабелла и Луиза. Две девочки, которые очень похожи внешне, но характеры которых очень разные. Изабелле, моей старшей дочке, три года. У нее длинные черные кудри и большие круглые глаза. Как сейчас помню тот день, когда, увидев ее глазки во время УЗИ, я сказала: «Такие же большие, как у папы». А сегодня те самые карие глазки смотрят на меня совсем недетским взглядом.

Моя младшая дочь Луиза похожа на свою сестру, но только внешне. Ей два года, но уже сейчас прохожие любуются ее густыми черными, как вороново крыло, волосами. А в ее черные глазки хочется смотреть вечно. Они немного меньше, чем у сестры, но такие же круглые и выразительные.

Дети начали вырастать, а время — идти безжалостно быстро. Меня начали преследовать очень сложные вопросы, ответы на которые мне еще предстояло найти. «Как построить отношения так, чтобы они не стеснялись меня и делились со мной?» — это те мысли, которые меня посещают, когда я смотрю на трех моих маленьких человечков.

Мысли путаются и пугают, и чем дальше я углубляюсь в них, тем больше начинаю верить в то, что я плохая мама.

Часто, разговаривая со знакомыми женщинами, я слышала такую фразу: «Если бы в молодости я знала то, что знаю сейчас, то во многом я поступила бы иначе». Но вот в чем заключается ирония: не сделав ошибок в прошлом, не пройдя тот путь и не проживая те счастливые моменты, мы не были бы теми, кто есть сейчас.

С мужем мы познакомились через скайп. Когда наши родители решили созвониться, скайп был зарегистрирован на мое имя и, соответственно, с моей фотографией. Так он первый раз увидел меня. Его папа и моя мама были одноклассниками, но нас не выбирали друг для друга, как во многих кавказских семьях. Мы сами друг друга выбрали и полюбили.

Он написал мне первым, но это не случилось сразу после разговора по скайпу. Хорошо помню тот день. Четырнадцатое декабря, день рождения моей сестренки. Я очень взволновалась, увидев его сообщение, но не знала, рада этому или нет, ведь тогда мне нравился другой человек.

Мы начали общаться, и в один из вечеров он задал вопрос: «А как у тебя на личном?» — «В смысле?» — спросила я, делая вид, что не понимаю, о чем он.

Наверное, ему стало неловко, потому что в ответ я прочитала: «Ой, это я своему другу писал».

Помню, как он смеялся над каждой моей глупой шуткой, а мне это нравилось. Но тогда я не могла разобраться в себе и поэтому злилась на всех вокруг. На маму, которая уговаривала продолжить общение, на того парня, который, имея чувства ко мне, ничего не делал, и на себя, которая не могла принять решение.

Так продлилось еще несколько дней, и я решила: «Нам лучше перестать общаться». — «Я понял», — ответил он.

Шли недели, и вот в феврале приехали его родители. И хотя приехали они изначально по другому вопросу, увидев то, какие они хорошие люди, я написала ему и поздравила с двадцать третьим февраля.

Было сложно.

После того как со мной поговорил мой нынешний свекор, я спросила М. (так я буду называть парня, который мне нравился):

— Они приехали и спрашивают мое согласие на дальнейшее общение. Тебе все равно, что я отвечу?

— Мне не все равно, но я не верю в отношения на расстоянии!

Таков был ответ М. И в тот момент боль была такой, будто меня ударили в душу. Я не знала, где душа, поэтому боль распространилась по всей голове, опускаясь все ниже до самых пяток. Я не понимала, как расстояние может быть проблемой для того, у кого есть чувства. Это же ничто, когда тебе кто-то нравится. Я всегда верила в то, что, если есть чувства к человеку, можно преодолеть все. Тогда я верила в сказки, где принц, несмотря на все преграды, мчится на белом коне к принцессе, которая так долго ждет его. Тогда мне было больно осознать, что реальная жизнь не сказка. Я приняла решение дать будущему мужу шанс. Но даже тогда мы очень часто ругались.

Был период, когда я приняла решение начать работать маркетологом в городе, в котором выросла, — Шахты, чтобы заработать на обучение. Решение приняла, но не смогла воплотить в реальность. Я очень хотела уехать в Санкт-Петербург, чтобы учиться в школе рекламиста, но и этому не суждено было сбыться. Рожденная в Ереване, но получившая образование в городе, где собиралась провести всю свою жизнь, тогда я мечтала оказаться в большом незнакомом мне мегаполисе. Но этой мечте в тот момент тоже не было суждено исполниться.

Я снова и снова заканчивала общение с будущим мужем, но на этот раз причина была другая. Если раньше я просто не хотела с ним общаться, то на этот раз я обнаружила, что он удалил меня из друзей в социальных сетях. Тогда для меня это было причиной поссориться, но сейчас я понимаю, что это было сигналом.

В светлый праздник Пасхи он позвонил.

— Я не хочу разговаривать! Перестань мне звонить!

Он звонил снова и снова, и я ответила:

— Что такое?

— Прости, это больше не повторится!

— Если ты удаляешь из друзей меня сейчас, что будет после свадьбы, когда мы будем ссориться? Ты меня из дома будешь выгонять?

— Я тебе сказал, что такого больше не повторится! — услышала я сквозь слезы.

Не знаю, что на меня подействовало в тот день, но я решила попробовать.

Было много интересных и смешных моментов в период нашего общения. Было много историй, воспоминания о которых даже спустя девять лет вызывают улыбку. Наши разговоры до двух часов ночи. И те самые ночи, которые мы проводили вместе на расстоянии трех тысяч километров, держа телефоны в руках.

И вот в мае я полетела к нему в Германию. Да-да, я полетела. На то время у него не было документов для выезда из страны.

Аркадий, так звали моего будущего мужа, отвез меня к морю. На красивый мост, где сказал мне очень много красивых слов, среди которых больше всего мне запомнилось следующее:

— Я не говорю тебе, что все всегда будет хорошо, будут и тяжелые дни. Но я хочу, чтобы в эти дни ты была со мной.

Немного подумав, я сказала:

— Ну хорошо.

— Что хорошо?

— То, что ты сказал… Да, хорошо.

— Еще немного, и я закричу от счастья! — сказал Аркадий.

— Не надо, тут полно людей! — улыбнулась я.

Сказать, что я сразу влюбилась, — нет! Я и ему это говорила! Я влюбилась потом. Но я полюбила. Потому что именно этот человек не остановился после первого «нет», а для меня это многое значило.

До свадьбы я была в Германии два раза. Мы проводили время вместе, гуляли, общались, фотографировались. В городском парке мы поднялись на невысокую башню и повесили там замок с нашими именами. Я чувствовала себя очень счастливой и рисовала красивое будущее для нас в своем воображении.

Как жаль, что моя любовь ослепила меня, и я не слышала тех звоночков, которые периодически начинали звенеть рядом со мной.

Свадьба прошла в Германии, и, к сожалению, большинства моих родственников не было рядом в самый важный для меня день. Качество свадьбы не влияет на то, какая жизнь будет потом. Декорации зала не влияют на то, будут счастливы молодые или нет. А торт не влияет на то, будет ли жизнь сладкой или горькой.

Моя свадьба была маленькой. В зале присутствовали только самые близкие друзья. С моей стороны были родители, брат, старший дядя с детьми и моя маленькая племянница. Я очень жалела о том, что моя сестра не смогла приехать, но тогда для меня важнее всего был мой муж, и я очень хотела просыпаться рядом с ним каждый день.

После свадьбы прошло несколько дней. Пришло время провожать моих родителей. Это было очень тяжело, ведь я осталась одна в незнакомой стране, в незнакомом городе и, по сути, с незнакомыми людьми. Когда я проводила родителей, муж обнял меня и сказал:

— Ты самая большая удача, которая случилась в моей жизни!

Эти слова выросли за моей спиной крыльями, и я еще раз поверила в счастье. Мы проживали с ним очень хорошие дни. Он приносил мне завтрак в постель, улыбался, глядя на меня. Мы часто вместе готовили, а когда узнали, что ждем первого малыша, стали выходить вместе во двор для ежедневной прогулки.

В мои двадцать четыре, когда родился мой сын, мы жили с родителями мужа, и тогда мне это казалось не очень хорошей идеей. Когда родился мой первенец, вместе с ним родилась куча вопросов, на которые я должна была найти ответы.

Почему он плачет по ночам? Что делать, когда новорожденный вдруг начал икать? Почему он днями не может ходить по-большому в туалет, и что с этим делать? Это все было новым для меня, но тогда мы были очень счастливы, хоть и поругались через сорок дней после рождения Эдмонда.

Сейчас мне кажется, что я помню каждую причину нашей ссоры. Но вместе с этим я вспоминаю наше счастье. Тогда мы еще не причинили друг другу столько боли и обиды, как сейчас. Именно поэтому нам было очень просто снова любить друг друга после ссоры.

Проходили месяцы. Вместе с тем Эдмонд удивлял нас все больше и больше, а мы просто наслаждались своей новой ролью. Я боролась за кормление грудью так, будто по-другому ребенок остался бы голодным. Я прижимала его к себе так крепко, будто его у меня отберут. Я отказывалась принимать помощь, будто это было уголовно наказуемо. И хоть мама советовала мне оставлять ребенка у бабушки, чтобы уделять время мужу, для меня это было чем-то очень сложным. Несмотря на это, я старалась следовать совету мамы, потому что чувствовала, что ревность во мне растет большим снежным комом. Я ревновала мужа не к кому-то, я просто думала, что он стесняется меня, не хочет держать за руку. И как вчера помню ту прогулку, когда муж убрал руку с коляски, как только я положила рядом свою.

Первый удар судьбы случился, когда Эдмонду было около пяти месяцев. После встречи с друзьями Аркадий пришел домой слишком поздно, что меня сильно задело. Это было в четыре часа утра, я не могла уснуть. Утром я не хотела с ним разговаривать, а позже высказала недовольство. Собрав сыночка, мы вышли на прогулку, и за углом нашего дома случился тот «первый раз», который я так быстро забыла.

Первая пощечина и первое удивление в наполненных слезами глазах.

— Ты сама меня вынудила! — сказал он, будто жалея о своем поступке.

Но дальше я ничего не помню. В тот момент я чувствовала большую обиду и боль. Некоторое время меня не покидало то чувство, что меня предали, и я просто гуляла с сыночком, думая о своих родителях, в которых так сильно нуждалась в ту минуту. Я настолько глубоко забрела в свои мысли, что домой пошла, когда уже начинало темнеть. Желания подниматься в квартиру не было, как и не было другого места, куда я могла пойти.

Я простила эту пощечину очень быстро. Нет, не на следующий день. Это случилось через несколько часов. Что я тогда чувствовала? Я пытаюсь вспомнить, но в памяти все слишком туманно, а перед глазами лишь картина нашей комнаты и та кровать, где произошло наше перемирие.

Мне стало легче, когда я ввела прикорм сыночку. Но вместе с этим начался и мой ужас, потому что потихоньку сынок начал отказываться от грудного вскармливания в пользу супов и каш.

Я с ужасом вспоминаю, как заставляла Эдмонда кушать то, что он не хочет, держа его руки, чтобы он не отталкивал ложку. Вспоминаю, как ругала его, и только сейчас понимаю, что тогда он особо и не понимал ничего. В ночи, когда он просыпался и просто плакал, не давая себя успокоить, я не разрешала выводить его из комнаты, чтобы никто не услышал и не предложил свою помощь. Да… Возможно, тогда я и была ужасной мамой, но в глубине души я всегда знала, что двигало мною, и, надеюсь, мне хватит смелости поделиться этим с вами.

Эдмонд потихоньку взрослел, в год и месяц он начал ходить и радовал нас своими играми, танцами и просто тем, что он член нашей семьи. С мужем у нас не было никаких проблем. Мы очень хорошо понимали друг друга, проводили время вместе, а по ночам, когда ему не надо было рано вставать на работу, мы до четырех часов утра смотрели фильмы.

К двум годам Эдмонд пошел в детский сад. И именно в тот момент, когда каждый его поход в садик сопровождался громким плачем, нежеланием одеваться и капризами, я узнала, что беременна.

Помню, как я подготовила пинетки, чтобы сказать об этом мужу.

Аркадий очень обрадовался. Глаза его наполнились слезами, и он крепко обнял меня. Однако на следующий день я услышала фразу, которую больше всего боялась услышать:

— Эдмонд каждое утро плачет и капризничает. Я думаю, нам еще рано заводить второго ребенка.

Я была уверена, что он рад второму ребенку, поэтому в глубине души мне было очень обидно за себя и за малыша, который только начал формироваться в моем животе.

Спустя некоторое время он произнес еще одну фразу:

— Извини, я погорячился.

И я поняла, что он просто испугался той ответственности, которую нам предстояло взять на себя.

Тогда я не знала, что скрывалось под моими чувствами, но, пройдя тренинги, о которых я расскажу позже, поняла, что просто отказывалась принимать его право на выбор, а ведь это одна из его потребностей как человека. Мужчина моментально считывает то, что ты подсознательно уже решила, какая у него будет реакция, и у него появляется неосознанная злость. Подсознательно я хотела, чтобы он отреагировал именно так, как я себе это представляла. А это и есть привязка к результату.

Как жаль, что госпожа Т. (о ней я расскажу вам позже) появилась в моей жизни намного позже этого случая. Она всегда говорила мне: «В жизни все происходит в свое время и именно тогда, когда ты к этому готова».

Родилась Изабелла. После вторых родов у меня появились лишние двадцать килограммов, а проблемы с мужем начали усугубляться. День за днем поздние приходы домой, разборки и обиды. На моем лице было написано, что меня все раздражает, что я зла и вот-вот готова взорваться. Однажды мы поговорили, если это можно так назвать.

— Что не так? — спросила я. — В чем проблема?

— Ты всегда недовольная и орешь на детей.

Мы закончили на этом, но я обдумала его слова и поняла, насколько он прав. И тут началась моя работа над собой. После рождения Эдмонда мне тоже пришлось восстанавливаться с помощью спорта, но после доченьки все было совсем иначе. В себе самой меня раздражало много чего: ужасное тело в растяжках, ужасные лишние двадцать килограммов, обвисший живот, злость на то, что я практически всегда находилась в четырех стенах рядом со множеством людей, и обида на мужа, который приходил домой слишком поздно.

Я не могу сказать, что у меня были плохие отношения с его родителями. Я всегда получала помощь от них, когда я в ней нуждалась. Но напряжение добавляло то, что любая моя попытка заняться каким-нибудь маленьким делом для себя встречалась со стороны мужа негативом.

В то время после долгого перерыва я снова начала читать книги и проходить онлайн-курсы. Я отчаянно пыталась найти ошибку в себе, чтобы потом исправить ее и жить с мужем счастливо. Я верила, что у меня получится, и делала все для этого.

Некоторое время мы жили спокойно. Все было хорошо, мы проводили вместе время, выходили гулять с детьми и без детей. В ноябре мы собирались ехать на свадьбу близких друзей в Испанию, а параллельно я готовила документы для того, чтобы наконец-то полететь в Россию. В тот период я заметила интересную переписку у мужа в одной из социальных сетей, из-за которой я начала сомневаться в честности мужа. В переписке не было слов о любви, но теплые слова, которые я прочитала, зародили во мне зерно подозрения. Не знаю почему, но решила не говорить об этом сразу. Я ждала… ждала, что там появится что-то еще. Но это что-то не появилось, потому что нам пора было ехать в Испанию.

В Испании случилось то, что очень сильно меня изменило и разделило меня, да, именно меня, на до и после.

Ночь. Изабелла начала плакать, и я не могла ее успокоить. Муж и Эдмонд спали, а всю ситуацию усугубляло то, что мы остановились у друзей семьи. Я безуспешно пыталась успокоить дочку, качая ее на руках, но когда поняла, что это мне не удается, повысила тон и, обращаясь к Изабелле, воскликнула:

— Да что же ты хочешь, ну усни же!

— Что ты орешь на ребенка?! — вдруг обратился ко мне муж.

— Тогда, может, ты попробуешь сам? — ответила я.

Он выхватил Изабеллу у меня из рук и пытался успокоить. Через две минуты попыток муж тоже крикнул на нее. А так как язык у меня подвешен хорошо, я сразу спросила:

— А почему ты тогда на нее орешь?

Он положил дочь и просто ударил меня. Я сидела на кровати рядом и поэтому упала на ту же кровать. Но в тот день не обошлось одним разом. Последовала еще пара ударов, и вместе с ними в моем сердце появилась трещина.

Я до сих пор помню, как горел свет в комнате в тот день. Он не был ярким, а лишь отдавал желтым. Я взяла доченьку на руки, облокотилась на спинку кровати и пустым взглядом смотрела на шкаф. Слезы сами покатились по моему лицу, и я начала плакать. Про себя я молила Изабеллу уснуть и с удовольствием последовала бы ее примеру. Наверное, тогда я должна была убежать. Но я даже не допускала этой мысли. Я была очень обижена на него, очень. Настолько обижена, что даже сейчас, когда я набираю текст на клавиатуре, глаза наполняются слезами. Но я осталась рядом. Осталась, как оказалось, для того чтобы это история повторилась, а свидетелем стала его мама. То же самое случилось на следующий день, а я чувствовала себя очень униженной, оскорбленной, но зато рядом с ним.

Скорее всего, моя поездка в Россию смогла кое-что изменить. Хороший отдых пошел мне на пользу, несмотря на проблемы, которые встали на нашем пути уже там. По приезде из России я отправилась на онлайн-курс «Мужская психология», а уже летом того года я узнала, что беременна. Новость о третьей беременности сильно меня напугала, но одно я знала точно — прервать беременность я не смогу. Отношения с мужем в то время не были идеальными. Родилась Луиза. Она принесла в мое сознание понимание того, что нервы надо беречь, но, несмотря на это, я все еще погружаюсь в свои мысли, как дайвер глубоко под воду.

Мы переехали в отдельную квартиру, и жизнь, казалось бы, начала налаживаться.

Иногда я сравниваю свои мысли с морем: они чистые и ясные, но стоит мне повысить тон на детей, как внутри я еще больше ругаю себя, и тогда чистое море вдруг превращается в грязное, полное мусора. Разница только в том, что море могут очистить волонтеры, но свои мысли в силах очистить только мы, и никто другой! Я начала работать над этим и призываю каждую, кто держит сейчас в руках эту книгу, также начать работу над собой. Думайте о том, чего хотите. Не стоит думать о том, чего вы не хотите. Очищайте свое сознание. Наслаждайтесь теми минутами, которые проживаете сейчас. Я знаю, что это может быть очень сложно, но мы, женщины, сильнее, чем можем себе представить, и только мы можем очистить море своих мыслей.

Перед тем как сесть писать эти строки, я уложила спать моих девочек. О, как я была рада провести вечер с ними!

Я сказала моей Изабелле:

— Иззи, смотри, сегодня мы остались только компанией девочек!

Она улыбнулась мне своей красивой улыбкой, показав маленькие клыки, из-за которых я ее любя называю маленьким сладким вампиром. А ее большие круглые глаза кажутся еще больше, когда она так улыбается мне! Вчера при разговоре со своей знакомой я поняла, что доченька очень похожа на меня! Она очень редко обнимает меня и редко дает мне обнять себя. Но стоит мне сказать ей: «Изабелла, я тебя люблю!» — она отвечает: «А я люблю тебя больше!»

Она, как и я, не сильно любит телесные ласки. Например, я не люблю, когда меня гладят по волосам. В тот момент, когда она убрала мою руку со своих волос, я поняла, что не хочу, чтобы она была так похожа на меня!

Еще с детства мне казалось, что я даю моей Иззи мало любви. А сейчас для этого мне просто не хватает энергии. Но я горжусь собой! Я научилась принимать ее чувства. Сложно… Но необходимо!

— Мама, возьми меня за руку! — прошептала она.

— Конечно, мое солнышко! Спокойной ночи!

…

Я проснулась ранним утром от звонка будильника.

Раньше всех, как всегда, проснулся Эдмонд.

— Мама, я сегодня не приходил в вашу кровать! — восторженно кричит он.

— Да, мой мальчик, ты у меня уже взрослый! — с таким же восторгом говорю я.

Вслед за Эдмондом проснулась Луиза, а вот Изабеллу пришлось будить.

Дети оделись, правда, не без моей помощи, и мы — снова с опозданием — пошли в детский сад.

— Ты не можешь нас отвезти? — спросила я мужа.

— Нет, я спешу. Мне надо на работу здесь, а потом быстро ехать в другой город.

Я уже давно, провожая мужа, не целую его. Во мне затаилась такая обида на него, что порой ее даже не хочется прорабатывать. Это очень плохо действует и на меня, но причин много, и одна из них та, что мне приходится самой отводить детей в детский сад, когда на улице темно, как ночью, а муж спит дома.

Да, кто-то скажет: «Он ведь работает, устает», и я это понимаю. Но если бы не все остальное, возможно, для меня именно эта причина не казалась бы столь важной. Иногда мои мысли заводят меня слишком далеко. Я знаю, что каждую обиду надо проговаривать, но для меня сейчас это сложнее, чем убраться дома.

Утром, когда мы вышли на улицу, мне пришлось снова повысить голос на детей. Хотя нет, я выбрала это сама. Для меня в тот момент, наверное, было важнее не опоздать в садик, не оставить у людей плохое впечатление обо мне и моих детях, ведь, услышав ссоры и крики детей, они могли подумать именно так.

Мы начали путь в садик, до него нам идти пять минут. По дороге я думала о том, как сделать так, чтобы Луиза наконец-то пошла быстрее, ведь на улице холодно, а мы опаздываем. На руки взять ее я не могла (уже долгое время меня мучает боль в пояснице), поэтому мы просто шли в ее темпе.

Блуждая в своих мыслях, я не заметила, как мы дошли до садика. Я оставила детей в том месте, где им очень нравится. По дороге домой я снова пыталась понять, что пошло не так. Ведь до недавнего времени я контролировала свои чувства и мысли. А сейчас я будто погрузилась в колодец, на дне которого один негатив, окутывающий меня с ног до головы.

Прогуливаясь по знакомым улицам, я уже стараюсь наслаждаться. Смотрю на небо, которое светлее, чем пятнадцать минут назад, и на деревья, от которых еще веет ночью.

Так интересно просто наблюдать. Быть ходячей камерой, которая все записывает, ни о чем не думая. Но это не обо мне. Скорее, я как клейкая лента, к которой прилипают негативные мысли.

Дома все по расписанию: муж на работе, у меня завтрак, уборка, глажка и готовка.

Но ведь мысли никто не отменял. Мысли живут сами по себе, и я понимаю, что над этим надо начать работу.

Увы! Как же легко говорить, но как сложно делать! Как легко раздавать советы и как сложно самим им следовать! Как легко находиться в этом состоянии день и как сложно следовать этому неделю!

Я очень хочу доказать себе и всем, что это возможно! Но прежде чем помогать кому-то выйти из этого колодца, мне надо вытащить оттуда себя! Ведь никому, кроме меня, не нужно, чтобы я стала автором своей реальности.

Раньше я слышала звоночки, которые предупреждали меня о возможных проблемах. Но, понимая их сейчас, я не знаю, хочу ли я выйти из этих отношений или же хочу остаться с ним, но донеся до него причину моей обиды.

Я хочу попробовать сохранить свою семью, несмотря на те обиды, которые мы причинили друг другу. Я все еще верю в нашу любовь, потому что каждый день перед нами бегают три доказательства этому. Я верю в наши отношения так же, как и в то, что он хороший человек. Я верю, потому что иногда я вижу, как он искренне старается проводить больше времени с детьми. Но вместе с этим я понимаю, что не могу дальше жить с таким отношением к себе. Поэтому либо надо меняться самой, либо менять партнера.

Но вот еще одна ирония: мы точно притянем к себе такого же мужчину, если не поменяемся сами. Поэтому я сама же постараюсь максимально честно ответить на все свои вопросы и помогу понять и себе, и вам, возможно ли спасти такую семью, а главное — есть ли в этом смысл.

Глава вторая

Как мы это начали и как мы это закончим

Мы сами загнали себя в тупик…

Зашли в лабиринт и будто не желаем искать пути…

Мой лабиринт зеленый… из свежей травы. Стены высокие, но не выше меня. Где-то там стоит Аркадий… Мы в одном лабиринте, но на разных его концах, и будто никто из нас не может или не хочет искать ни выход, ни дорогу друг к другу. Тогда я очень хотела развестись, да и, вероятнее всего, я и сейчас этого хочу. Но я должна понять, как попала сюда.

Наша жизнь очень похожа на дорогу… Мы знаем начало, но не знаем конца. Только вот история моей книги будет немного другая… Я начну с конца, чтобы понять, откуда все началось.

Это был обычный день, по крайней мере мне так казалось. Я посмотрела на моего мужа и поймала себя на мысли, что не хочу дальше для него стараться. Я вдруг захотела стать самостоятельной, но еще желала спасти брак. Это было то лето, когда я собиралась на отдых в Россию. В этой части книги я бы не хотела останавливаться на том лете, но расскажу о том, которое привело нас туда, где мы сейчас.

Ранним утром, убравшись дома и взяв последние вещи, мы спустились к машине. Там мы попрощались с другом мужа, бабушкой и с хорошим настроением сели в машину.

Первая остановка была через шестьсот километров. Мы поели, размяли ноги и сели ехать дальше. Дети вели себя очень хорошо, поэтому мы решили не останавливаться, пока детей ничего не беспокоит.

В Сербии мы решили остановиться еще раз. Мы перекусили, дети поиграли на площадке, но когда мы, довольные, сели в машину, она не захотела заводиться. Пока мы дожидались тех, кто довезет нас до мастерской, прошло около двух часов, а пока чинили машину — еще восемь.

Когда она была готова, на улице было уже темно, а на часах — 22:00. Мы, радостные, сели в машину и двинулись дальше.

Дети уснули сразу, поэтому мы ехали всю ночь. Видя, что я очень хочу спать, муж говорил мне:

— Спи спокойно, я поведу.

— Да нет, все нормально, — отвечала я.

Вот мы наконец-то подъехали к Турции. Здесь было очень красиво. Мы решили остановиться и поесть хорошей домашней еды. Да и сим-карты нужно было покупать, ведь ехать по Турции нам предстояло очень долго.

Пока по дороге у нас был интернет, я решила пообщаться с папой, и случайно он проболтался, что моя мама тоже в Армении. Я была очень рада тому, что мама в Армении, хоть папа всячески пытался убедить меня в обратном. Аркадий сказал:

— Сейчас я напишу твоему брату, он точно не обманет.

Через несколько минут он сказал:

— Да, твоя мама тоже там.

Я была очень рада, ведь мама — самое родное на свете, а я очень по ней скучала и нуждалась в ней.

— Вы что, всей семьей договорились, что ли? — пытался подшутить надо мной муж.

— Ты же видел, что я ничего не знала.

— Ну да… Сначала сестра, потом вдруг мама? Может, уже вся семья приедет?

— А что, они не имеют право или должны были спрашивать? — я пыталась быть максимально спокойной.

— Да нет, просто я думаю, как же вы все интересно провернули, что теперь и твоя сестра, и твоя мама в Армении.

Мне было очень неприятно. Очень. Но я решила ничего не говорить, поэтому повернула голову и продолжала смотреть в окно.

— Что, ты снова обиделась? — спросил муж.

— Да, обиделась.

— Ну ничего… Иногда полезно так на тебя наезжать, чтобы ты знала свое место.

Эти слова заставили меня почувствовать себя собакой. Собакой, которая всегда смотрит на своего хозяина и ждет одобрения. Я даже не знаю, что посоветовать в данный момент тебе… Наверное, это будет слишком банальным, но не позволяй с собой так обращаться!

Тогда я была уверена, что нет ничего, что могло бы спасти наши отношения, и причиной явно была не моя семья.

Вернемся немного назад. Сама подготовка к поездке уже была напряженной, и мне кажется, мы оба были еще под воздействием тех событий.

В Армении у нас много родных и друзей, и всем надо было покупать подарки. Для этого мы решили поехать в соседний город Любек. Он был крупнее нашего, и магазины там были с бóльшим выбором, чем в нашем городе. В день нашей поездки я решила спросить у мужа:

— Аркадий, тебе будет удобно, если моя сестра с сыном останутся с нами в одной квартире? У нас там три спальни, всем места хватит. (Остановиться мы должны были на квартире, в которой прошла половина моего детства.)

Недолго думая, муж повышенным тоном сказал:

— Вот если я сейчас что-то скажу, ты опять скажешь, что я плохой. Ты что, тупая?! Не понимаешь, что это неудобно?

— Я тебе задала простой вопрос. Ты мог бы просто сказать «да» или «нет».

— Я что, должен буду теперь всегда брать твою сестру с собой, когда захочу куда-то поехать с семьей?

— А как ты вообще с ней связан? Она просто будет жить с нами десять дней. Да и что в этом такого, если один раз мы все вместе куда-то поедем? Моя сестра и я этого недостойны?

— Как поедем? В машине нет места для стольких людей, ты не понимаешь?!

— Они смогут и на такси поехать, если надо будет.

— И я, по-твоему, дам им сесть на такси, а сам поеду на машине?

— Да что тут такого? И что ты вообще орешь, понизь тон! — сказала я, не в силах сдержать свой гнев.

— Ты реально тупая, — сказал он и вышел, захлопнув дверь.

На минуту я просто застыла на месте и не знала, что делать. Но нам надо было ехать за подарками, поэтому я взяла пиджак и вышла вслед за ним. Зайдя к свекрови, я поняла, что он там уже побывал и успел пожаловаться. Но я все еще не могла понять, почему об этом нельзя было сказать спокойно. Да и в конце концов, я жила с его родителями и братом почти три года и поэтому не понимала, почему он не может прожить с моей сестрой десять дней.

В тот день с нами должен был ехать и его друг, и мы со свекровью сели на заднее сиденье. Я подвинулась ближе к окну и написала своему психологу, госпоже Т. Я рассказала ей о произошедшем — это был будто крик души, спросила ее, что бы она мне посоветовала как женщина, а не как психолог.

И даже тут она не дала мне определенных советов, потому что отчасти давать совет — это значит брать ответственность за чужую жизнь на себя. Она предложила мне написать на листочке все за и против того решения, которое я вот-вот должна была озвучить, и лишь посоветовала одно: слушать сердце, чтобы понять, чего именно я хочу.

— Гоар, если сохранить отношения не получается, то лучше их экологично завершить, — сказала она мне и отправила аудиозапись, посоветовав слушать ее при разном моем настроении.

По дороге я прослушала эту запись несколько раз, стараясь ни о чем не думать, и вдруг получила еще одно сообщение от госпожи Т.: «Гоар, дорогая, сейчас мне пришла такая мысль. Ответь на вопрос: твой муж имеет право так реагировать и так поступать в данной ситуации? И только потом читай сообщение дальше… Если нет, значит, ты не даешь ему права выбора (одна из потребностей). Подсознательно он это считывает, и поэтому появляется неосознанная злость и другая потребность — не принимаешь его таким, какой он есть, без права переделать. Возможно, подсознательно ты хотела, чтобы он отреагировал только так, как ты уже себе прописала (даже в общих чертах). Это и есть привязка к результату».

Читая эти строки, я начинала понимать, что произошло, но все еще не хотела признать, что он мог так ответить, оправдывая себя тем, что он мог бы сказать об этом по-другому.

«Но если твой ответ „да“, имеет право реагировать так, как хочет, значит, ты принимаешь его выбор, тем самым удовлетворяя его потребность в этом. Тогда вопрос, почему у тебя ком в горле и чем его слова тебя расстроили. Здесь уже выбор за тобой: для тебя это приемлемо или нет? Если нет, значит, проговариваешь это и далее предпринимаешь новые действия, исходя из своего выбора. Надеюсь, я смогла донести мысль».

Пребывая в слегка шоковом состоянии, я ответила: «Да, я поняла суть. Я ответила „нет“… Я принимала то, что ему может не понравиться это, я просто думала, что даже если он против, то он мог бы по-другому это сказать». — «Значит, все-таки подсознательно не принимала его выбор, вот и реакция. Это всегда так работает». — «И как быть?»

Она написала: «При любом его действии и словах, с которыми ты не согласна, проговаривай про себя, что ОН имеет право так реагировать. В данный момент он выбрал так поступить, и это нормально. С ним все нормально, и с тобой в этот момент тоже все нормально. Дальше переключаешься на себя и отслеживаешь, что именно тебя так триггерит (какое слово, поступок), так как он — твое зеркало. Задаешь себе вопрос: почему ты выбираешь сейчас так реагировать? Как по-другому может быть и как ты выбираешь, чтобы было? (Помня о том, что любая ситуация нейтральна, и только ты наделяешь ее эмоциями и чувствами.) И уже исходя из ответов действуешь, заранее прожив поднимающиеся негативные эмоции. Только так можно постепенно, беря в свои руки авторство своей жизни, менять ее. Со временем ты начнешь отслеживать, что тот выбор, который ты для себя приняла, начнет проясняться более четко. Ты почувствуешь готовность сделать выбор».

«Спасибо вам большое», — ответила я.

Я надеюсь, тебе это не покажется сложным. Мне пришлось перечитать это длинное сообщение три раза. И хоть процесс, предложенный психологом, может показаться долгим в момент ссоры, это действительно помогает экологично выразить чувства и своим ответом отправить «противника» в нокаут.

Во многом психолог была права. Я подсознательно не давала ему право выбора. Я всегда хотела, чтобы он угадывал мои желания, не отказывал мне, жалел меня. Вместе с этим я наделила его теми качествами, которые в нем отсутствовали, и сама же обижалась, когда мои ожидания не оправдывались.

Конечно, это не оправдывает его поступки и слова, но это показало мне свои ошибки, и я поняла, что надо что-то менять. Я давно чувствовала, что не уважаю его и многих мужчин, которые в тот момент меня окружали. Но вместе с этим я совершенно не знала, хочу ли я снова начать его уважать. Для меня «мужчина» значит «сказал и сделал». Но большинство его слов не подтверждались действием, и именно по этой причине я не могла ответить на свой вопрос: а хочу ли я снова уважать этого человека?

Нам нужен был магазин С&A. Сделав несколько шагов, я увидела, что мы уже рядом с ним. Муж продолжал идти, и я сказала:

— Так вот же магазин, — показывая кивком головы.

— Молчи и иди дальше, — строгим голосом сказал Аркадий.

— Ты что, ненормальный? Я говорю, магазин тут.

— Я тебе сказал: заткнись и иди.

— Да он вообще больной, — сказала я уже тише, а свекровь в это время слегка толкнула меня в руку, будто говоря: «Лучше помолчи».

Я молча продолжала идти за ним, думая, что мне просто надо потерпеть месяц.

Мы зашли в магазин, и я нашла свитер бабушке в течение двух минут. Свекрови пришлось искать дольше, так как она смотрела подарок и своей маме, и своей свекрови. Муж в это время, разговаривая по телефону, он приказал маме поторопиться.

— Гоар, где ты нашла этот свитер? — спросила она меня.

— Вот там, смотри, — сказала я, показывая на те свитера, где выбирала я.

— Ой нет, там они без скидки, я сейчас здесь посмотрю, — сказала она и продолжила свой поиск.

В этот момент муж закончил свой телефонный разговор и резким тоном обратился к нам:

— Да сколько можно выбирать, вы уже час тут! Покажи, где ты брала свитер, пусть мама тоже там посмотрит!

— Я уже показывала ей, Аркадий, — сказала я, тщетно пытаясь скрыть расстроенные интонации.

Испугавшись разъяренного голоса сына, свекровь быстро направилась к той полке.

— Что ты кричишь? Эта женщина свитер выбирала, — сказала я, пытаясь защитить и тем самым успокоить свекровь.

— Заткнись и шагай. Мы ничего не берем.

— Я беру, я сама оплачу этот свитер! — сказала я.

— Я тебе сказал — оставь!

Я оставила свитер, но под нос буркнула: «Больной».

Комок подступил к горлу, а слезы были готовы вырваться наружу, и я, конечно же, сразу забыла, что говорила госпожа Т.

— Это нормально? Скажи, это нормально? — обратилась я к другу, еле сдерживая слезы. — Я уже не могу, понимаешь! Разве нормально то, что он сделал?

Друг мужа просто покачал головой, говоря «нет», и удержал меня за руку, когда я пыталась пойти вперед.

По дороге к машине свекровь еще пыталась успокоить мужа, но ее попытки были тщетны. Мы же с другом просто шли молча сзади.

Свекровь была из тех женщин, которые боятся выразить свои чувства, желания и эмоции. Она была мне очень близким и родным человеком. Я всегда старалась поддерживать ее и быть рядом, если того требовала ситуация. Она всегда старалась быть хорошей для других, но цели этого я не понимала. Я никогда не забуду то, как она ухаживала за мной после первых родов, и в этой книге я хочу сказать ей большое спасибо за ее помощь.

Но, как оказалось потом, тот день был началом длинного пути, на котором я начала узнавать каждого человека, находившегося в тот период «рядом». И слово это я не зря взяла в кавычки. Ведь рядом с нами может находиться очень много людей, но не каждое сказанное ими хорошее слово значит, что они любят тебя, и не каждое плохое, значит, что не любят.

Всю дорогу обратно мы молчали. Довезя нас до дома, муж сразу уехал. Я и свекровь были очень расстроены, поэтому, забрав детей из садика, я зашла к ней. Свекор тоже был дома, и позже он произнес очень грубую фразу в адрес жены. Ни я, ни свекровь не были удивлены. Поэтому я просто быстрее отправила детей мыть руки, чтобы они этого не услышали, а сама пошла на кухню к свекрови. Немного подумав, я начала диалог:

— Мам, поехали со мной в Россию! Тебе оно надо, так жить? — с сочувствием спросила я.

Свекровь тяжело вздохнула и сказала:

— Что мне там делать, Гоар? Кто будет меня там содержать?

— А кто тебя тут содержит? Ты сама работаешь и там сможешь. Я буду там тебя содержать. Сколько лет ты уже так живешь?

Ее глаза наполнились слезами, и она сказала:

— Уходить надо было раньше, сейчас уже поздно.

— Никогда не поздно начать ту жизнь, которую ты хочешь.

Она снова тяжело вздохнула, и я поняла, что дальше что-то говорить смысла нет. Мы еще немного посидели, дети поиграли с дедушкой, и вместе мы направились домой. Эдмонд сегодня должен был остаться с ночевкой у друга, а мне надо было подготовить его вещи.

Проводив сына к другу, который жил недалеко от нас, я предложила девочкам пойти на площадку. Изабелла спросила:

— Мама, а я могу позвать Мелиссу?

— Изабелла, дорогая, они собираются на день рождения, вряд ли она выйдет.

Мелисса — это лучшая подруга Изабеллы и троюродная сестра деток. А ее мама Карина — моя близкая подруга, без которой моя жизнь в Германии была бы намного сложнее. Она двоюродная сестра моего мужа.

В тот день был день рождения у дедушки Мелиссы, куда мы тоже были приглашены, но по причине событий, описанных выше, никуда не пошли.

— Мама, ну тогда я просто с ней поздороваюсь, и мы пойдем играть.

— Договорились!

Поднявшись на третий этаж, где жила моя подруга, у дверей мы сразу увидели Мелиссу, одетую в красивое платье.

— Я иду на день рождения, Изабелла, я не смогу выйти поиграть, — сказала она.

— Да, я знаю, — проговорила Изабелла.

Тут на пороге появилась ее мама, Карина:

— Может, она пойдет с нами? — обратилась она ко мне и добавила: — Хочешь, Иззи?

Изабелла, конечно же, была не против и радостно кивнула.

— Извини, Гоар, тебе я не предлагаю, так как знаю, что никто из ваших не придет. Чтобы не получилось некрасиво.

— Проблем нет, тогда я сейчас ее переодену и отправлю к вам, — сказала я.

— Да нет, она и сейчас довольно мило одета. Ничего страшного, если она придет так.

Я посмотрела на свою дочку, на ее яркую улыбку и сказала:

— Ну хорошо.

Луиза все это время была рядом и просилась на площадку, поэтому, попрощавшись с Кариной и ее дочкой, мы с Луизой отправились туда.

Мы пробыли на площадке минут двадцать. Покатавшись на всех качелях, Луиза захотела домой. Взяв ее маленькую ручку в свою, я пошла домой.

Мы сидели с ней на полу и играли, когда вдруг позвонили в дверь. На пороге стояла моя Иззи с мокрыми глазами и будто не понимала, что происходит. Я позвонила Карине и спросила:

— Почему Изабелла пришла домой?

— Она плачет, да? Вот черт… Прости, я не хотела, — расстроенным голосом сказала она.

— Но что случилось?

— Пришла твоя свекровь и уговорами пыталась вытащить ее из машины. Ни я, ни дети не хотели этого. Мелисса до сих пор сидит очень расстроенная, а я, увидев, что Иззи не плачет, решила просто ничего не говорить, чтобы она вдруг не заплакала.

— Но она уже плачет… Ладно, все нормально, — сказала я и отключилась.

В тот момент, когда я разговаривала с Кариной, Иззи, видимо, поняла, что бабушка сказала ей неправду, и начала плакать во весь голос. Я была очень зла и позвонила свекрови:

— Почему ты вытащила ее из машины? — сказала я, даже не стараясь быть вежливой.

— Потому что так надо было, — сказала она холодно.

— И теперь она сидит тут и плачет, спасибо вам!

В ответ я услышала только гудки, и это еще сильнее меня разозлило. Сейчас, когда я набираю эту историю на клавиатуре, у меня заново начинает болеть душа за дочку. Тогда я подумала: может, не надо было звонить при ней, но я была настолько зла и подавлена видом Изабеллы, что просто не могла думать разумно. Сейчас я уже не помню, позвонила ли я тогда мужу, но я помню наполненные слезами глаза моей доченьки, которая так хотела поехать на день рождения со своей лучшей подругой и двоюродной сестрой.

— Мама, бабушка сказала, что мы едем в Армению и что мне надо собираться. Поэтому… она сказала, что надо… идти домой, — говорила Иззи, задыхаясь от сильного плача.

— Да, конечно, дорогая, мы поедем, но через два дня. Давай сейчас вместе посмотрим фильм, покушаем попкорн?! — сказала я ей бодрящим голосом, чтобы успокоить.

— Но я очень хочу поехать с Мелиссой, мама! — еще громче плача, сказала она.

— Тебе, должно быть, очень обидно, что не получилось это сделать? — предположила я.

— Угу, — продолжая плакать, ответила она.

— А что ты скажешь, если мы вместе пойдем поедим мороженое… а может, пиццу?

— Но у нас нет машины, — сказала доченька.

— Это не проблема. Пиццу и мороженое продают там, куда мы можем пойти пешком, — подмигнула я ей.

— А я могу взять свой беговел?

— Доедешь на нем до магазина?

— Да! — довольная ответила она.

— Тогда одеваемся!

Мы все быстро оделись и вышли из дома. Луизу я посадила в коляску, Изабелла взяла свой беговел, и вместе мы поехали кушать пиццу. Я была очень рада, что смогла успокоить дочку, поэтому не заметила звонок от папы. Я перезвонила ему и рассказала про весь сегодняшний день. Я уже очень редко что-то рассказываю папе, но тот раз был именно тем самым исключением. Выслушав меня, он сказал:

— Ну что я могу сказать, моя девочка… ТЫ уже взрослая, и только ТЕБЕ решать.

Я была очень рада, услышав эту фразу, и почувствовала, что теперь мне все под силу.

Мы подошли к небольшому торговому центру, до которого шли около пятнадцати минут. Здесь всего несколько магазинов, аптека, парикмахерская, две закусочные и маленькое итальянское кафе, куда, собственно, мы и пришли.

Лицо официанта мне показалось знакомым. Поняв это, он сказал:

— Да, я работаю везде.

Тогда я вспомнила, что видела его, когда мы ехали в город с детьми на автобусе. Изабелле захотелось в туалет, и мы зашли в ближайшую кондитерскую. Увидев торты, дети попросили по кусочку, поэтому мы там задержались.

Услышав эту фразу, я вежливо улыбнулась, оставила коляску, и мы пошли с детьми за стол. Мы выбрали пиццу и сок, а мороженое оставили на десерт. Затем девочки увидели детский уголок и пошли туда играть. Я же просто сидела в телефоне и ждала наш заказ. Когда принесли соки, девочки подбежали к столу, но, заметив в дальнем углу шкафчика красиво украшенные трубочки, выпросили их у официанта. Он дружелюбно протянул коробку с трубочками девочкам, и они выбрали себе по одной.

Принесли пиццу. Девочки с удовольствием съели по два кусочка и пошли играть дальше. Я все так же продолжала сидеть на стуле и поглядывать за детьми, доедая оставшуюся пиццу.

Чуть позже я заказала обещанное мороженое, которое дети съели очень быстро. Закончив с десертом, мы собирались уходить, и тут официант подозвал к себе девочек и дал им по маленькой упаковке конфет. Мы все вместе поблагодарили его и направились к выходу. Луиза сразу от меня убежала, и, не успев вытащить коляску, я побежала за ней. Я весело взяла ее на руки и велела больше так не делать. В это время тот самый официант достал коляску, за что я его еще раз поблагодарила.

Я не помню, как начался диалог, но вдруг он сказал:

— Я скоро уйду с этой работы и начну проходить обучение.

— Как кондитер или… — я не успела закончить вопрос, как он ответил:

— Нет, к сожалению, не как кондитер.

— Просто я тоже пеку торты, поэтому хотела узнать где.

— У тебя есть уже работы? — спросил он.

— Да, я даже создавала страницу в инстаграме.

— Покажи-ка.

Я показала ему одну работу, и, попросив телефон, он сказал:

— Круто. Я отправлю одну работу себе и покажу ее своему шефу. Может, он возьмет тебя, и ты сможешь обучаться у нас.

— Здорово. Спасибо.

Но вернемся к нашей поездке… Август, Турция. Было очень жарко, очень! Мы ехали без остановки семь часов, когда у нас вдруг расплавилась шина. Это было ужасно. Будто что-то нам говорило остановиться. К нашему счастью, первая заправка была недалеко, и мы добрались до нее на аварийке за пять минут. Без знания языка, без запасной шины. Тут наша пауза продлилась еще четыре часа. Нам очень повезло, что здесь были очень дружелюбные работники. Они без проблем помогли мужу найти запасную шину, разрешили нам с детьми посидеть у них в заведении для работников, потому что мы были усталые, да и на улице пошел дождь.

Когда шину установили, на улице уже темнело, но мы решили ехать, потому что до границы с Арменией оставалось около шестисот километров.

Немного истории. Между Турцией и Арменией уже очень много лет напряженные отношения, и по этой причине долгое время граница, которая проходит между этими странами, была закрыта и охранялась российскими миротворцами. Я не хочу углубляться, эта тема раскрыта не в одной книге, да и моя книга точно не об этом. В июле 2022 года был подписан договор, в котором говорилось об открытии этой границы. И хоть я говорила мужу, что вряд ли за месяц ее успеют открыть, он, узнав через свои каналы, что она открыта, выбрал такой маршрут.

Мы хотели остановиться, чтобы поесть что-нибудь, кроме печенья и чипсов, но на той дороге ничего не было.

Дети уснули. Вокруг нас было темно, поэтому мы ехали на низкой скорости. Издалека мы заметили что-то непонятное. Муж еще немного снизил скорость, но, когда мы увидели машущего руками мужчину, мы уже были очень близко к нему. Аркадий что есть силы надавил на педаль, и мы чудом не сбили человека, у которого перевернулся прицеп с сеном.

Муж еще долгое время находился в шоковом состоянии. Он ругал того мужчину, испуганно говоря:

— Он что, не понимает, что надо хотя бы аварийку включить или знак поставить… Блин, Гоар, мы его чуть не сбили, понимаешь.

— Все, успокойся, хорошо? Все прошло уже. Мы едем дальше.

— Поскорее бы уже доехать, — сказал он, и мы продолжили поездку.

Вокруг не было ни одного столба со светом, и это вызывало еще больше подозрений.

— Гоар, почему так темно? Посмотри, нет ни одного фонаря.

— Ну, может, так мы выедем на автомагистраль, — пыталась я его успокоить.

— Дай Бог!

Сама я уже начала паниковать, но не подавала виду. Перед нами уже была видна наша родина, ведь по навигатору мы были очень близки к границе. Вдруг мы что-то увидели. Это было ограждение. К машине подбежал российский солдат с автоматом. Все было как в кино, и я просто радовалась, что дети в то время спали. Сказав, что граница еще закрыта, солдат дождался, пока мы уедем, и только потом прошел на свое место.

Я ничего не сказала мужу, потому что он и сам все прекрасно понимал. Он просто позвонил другу и в мягкой форме сказал, что, давая информацию, надо бы ее сначала уточнить.

Нам оставалось ехать в Грузию и уже через Грузию — в Армению. Так как мы не знали обо всех доступных местах пересечения границы, мы решили ехать в Батуми, но позже приняли решение остаться в ближайшем городе и продолжить путь утром. Таким городом оказался Карс. История говорит, что раньше он принадлежал Армении, но после событий 1915 года большинство территорий Армении перешли Турции. Как в любой ссоре, у каждой стороны своя правда, поэтому дальше про историю этих стран ни слова.

Мы нашли гостиницу, прошли регистрацию, и мы с детьми поднялись в номер. Номер был очень маленький, но чистый. Через две минуты пришел муж и сказал:

— Гоар, завтра лучше не идти на завтрак. Как только проснемся, поедем дальше.

— Хорошо, но что случилось?

— В коридоре был пожилой человек, он с подозрением спрашивал, какой мы национальности, и очень странно смотрел на меня.

— Хорошо.

Мы отправились спать. Девочки легли со мной и взяли меня за руки, Эдмонд же лег с папой. С мужем мы, будто сговорившись, не засыпали, пока не уснули дети.

Мы проснулись около восьми часов, когда в коридоре были слышны голоса постояльцев, которые шли на завтрак. Аркадий сделал пару звонков своим друзьям из Армении. Оказалось, нам не надо ехать до Батуми. Был пропускной пункт на границе с Грузией, расположенный очень близко к нам. Поискав в интернете информацию о нем, я узнала, что он закрыт, но есть другой, который оказался немного ближе. Пройдя его, мы должны были пересечь границу Грузии и Армении, и таможенный пост, к нашему счастью, тоже был недалеко.

Мы оделись и спешно вышли из гостиницы. Дети были голодные, но мы боялись здесь останавливаться. Благо с собой был хлеб, который дети и съели, пока мы ехали до ближайшей закусочной.

Две границы мы проехали за три часа. Поэтому уже около часа дня мы были в нашей родной Армении. Как же мило было видеть на лицах у детей удивление, когда они слышали, что все вокруг на границе говорят на армянском языке. Единственное, что нас расстроило тогда, так это температура, которая поднялась у Изабеллы.

Мы уже были на родине. Чувства переполняли, все были очень рады и ждали. Ждали, когда мы уже доедем до города, ведь сейчас вокруг одни горы, которые были тем не менее очень красивы.

Мы остановились в первой же деревне в Армении, чтобы купить сим-карты и что-нибудь поесть. Там мы встретились с семьей из Франции. Вот уж не думала, что встречу таких путешественников! Дедушки, которые стояли у магазинчика, начали подшучивать над нами, предлагая обменять лошадь на машину, а мы, счастливые, с удовольствием подыгрывали. Вместе мы шутили и смеялись, ведь то, что мы уже «у себя дома», очень подбадривало. Даже сейчас, когда я пишу и вспоминаю об этом, губы невольно растягиваются в улыбке.

Один из дедушек решил поговорить с мужчиной из семьи путешественников, но, к сожалению, ничего понял. Он попросил меня узнать, сколько уже они путешествуют.

Из разговора я поняла, что путешественник не очень хорошо говорит на немецком, в отличие от своей жены. Еще он сказал, что на этих велосипедах они в поездке уже шесть месяцев. Я была в шоке, поэтому, обращаясь к дедушке, сказала:

— Дедушка, он сказал, что плохо знает немецкий. Сейчас выйдет его жена, и я спрошу ее, сколько они путешествуют.

Жена вышла из магазина. Когда я увидела ее, мне показалось, что она довольно-таки милая и ответит на мой вопрос.

— Извините, а сколько вы уже путешествуете? — спросила я.

— Восемь месяцев, — с приятной улыбкой ответила женщина.

— Воу! Так долго! А вы останавливаетесь в гостинице, чтобы отдыхать?

— Нет, мы ночуем в кемпинге.

— О, круто, — ответила я, не пытаясь скрыть своего удивления.

— Да, — улыбнулась она мне и продолжила: — Мы выехали из маленького города во Франции, проехали Европу, Турцию и хотим доехать до Японии.

Я была изумлена. Вы только представьте… На велосипедах! Да, велосипеды были непростые. Существуют такие, именно для путешествий, на которых есть место, где можно сложить все нужные вещи. Они были производства хорошей немецкой фирмы и стоили тоже прилично. Но ты только представь: на велосипеде, с двумя мальчиками семи-девяти лет. Получается, в дороге они уже пережили зиму. Сказать честно, я была удивлена. Но понимала, как это круто.

— А дети ваши не устают? — спросила я.

— Нет, им очень нравится, — все так же мило ответила она.

— Ну, удачи вам, всего хорошего.

— А может, вы подскажете нам, что можно тут посмотреть?

Я с удовольствием подсказала ей несколько мест и попросила мужа поделиться с ними парой идей.

Мы все пожелали друг другу удачи, попрощались и поехали дальше. Я все думала о той семье. Ведь такое путешествие значит, что в семье все полностью доверяют друг другу и вместе чувствуют себя на сто процентов в безопасности.

Сейчас я просто рассказываю тебе историю нашей поездки, но на самом деле это еще одно доказательство того, что каждый день нас чему-то учит. Все сложности, сказанные слова, взгляды — это то, что хочет нас чему-то научить. Возможно, через боль. Но, к сожалению, иногда познание себя приходит именно через боль. Вселенная, как сейчас модно говорить, любит проверять нас, наши сильные и слабые места. И только тебе решать, какое именно ты примешь решение.

Вот мы уже в Ереване. И как бы сильно я ни хотела увидеть сестру и маму, как сказал муж, мы сначала поехали к его родственникам, которые ждали нас уже два дня. Все мы в первый раз за пять дней приняли душ. Точнее, не все, у Изабеллы была температура, и она просто отказывалась идти в душ. Она была очень слабой, поэтому я решила отстать от нее.

В Армении было очень жарко, поэтому, искупавшись, мы могли спокойно выйти во двор. Моя Иззи еще немного поиграла со всеми детьми, но скоро ушла и легла. Она долго пыталась уснуть, и когда все пошли готовиться к ужину, я все еще была с моей доченькой. Мы поужинали, поговорили, после чего тетя Галя, хозяйка дома, показала, где мы будем спать.

Мы все были очень усталые, так что, несмотря на сильную жару, все очень быстро уснули.

Мы проснулись около девяти часов утра. У Изабеллы еще была температура, поэтому я решила ее искупать. Знаете же, как говорят: любая мама чувствует своего ребенка. Я знала, что сироп от температуры, который я дала ей вчера по совету тети Гали, не поможет, поэтому тогда приняла такое решение.

Иззи сопротивлялась, но после долгих попыток я ее уговорила:

— Я тебе обещаю: помою только волосы, хорошо? Смотри, как они запутались.

— Мама, только волосы, хорошо?!

— Хорошо, Изабелла, обещаю.

Я быстренько намылила ей волосы и попросила тетю Галю в процессе немного расчесать сильно запутанную прядь, пока сама быстренько протирала ее тело пеной от шампуня. Немного обманула, но надо было смывать с маленького тела усталость и то, что накопилось за пять дней.

Прядь расчесать не удалось, но я быстро одела дочку, посушила волосы, и, ослабленная, она пошла на кровать. Через некоторое время я проверила ее температуру — она была 39,3. Но я не стала давать ей таблетку, а просто села рядом, дожидаясь, пока она уснет.

Изабелла проспала три часа, и, когда проснулась, температуры уже не было, и она с радостью побежала к детям играть.

Муж тогда уехал мыть машину, и мы ждали его приезда, чтобы отправиться к моей бабушке, где меня ждала сестра, и как я уже узнала, мама. Ждали мы долго, и меня это очень злило. Признаться честно, тогда меня в муже бесило практически все. Его поведение, каждое сказанное слово — все вызывало во мне гнев по неизвестной мне причине. Госпожа Т. говорила, что обычно нас раздражает в людях то, что мы сами не можем себе позволить, и я начинала понимать еще одну важную вещь.

Меня раздражало то, что всегда он мог делать то, что хочет, тогда как я за каждый свой поступок должна была отчитываться или оправдываться. Я не могу назвать его плохим, вероятнее всего, он просто перенял модель поведения от своей семьи, но мне это никак не помогало. Я видела, что он старается для детей, но я не чувствовала, чтобы он старался для меня. Но, в свою очередь, я попыталась понять его желание поехать в квартиру, где прошло его детство, и жить там, несмотря на отсутствие условий. Тогда я просто решила делать так, как скажет он, и жить там, где скажет муж, чтобы наш отпуск прошел хорошо.

Еще по дороге мне в инстаграм пришло сообщение от того официанта из итальянского кафе. Он написал, что завтра я могу подойти и поговорить с шефом по поводу работы и обучения, а когда я ответила, что уехала в отпуск, дал номер шефа, сказав, что я могу отправить ему резюме и далее связываться с ним по вопросам обучения. Радостная, тогда в машине я сказала мужу: «Похоже, я нашла где учиться». Муж тогда просто спросил где, и на этом тема была закрыта. Но, приехав в Армению, я начала искать программы, с помощью которых на телефоне смогла бы написать резюме.

В тот день, пока я ждала Аркадия, официант снова написал: «Ну что, ты отправила резюме?» — «Еще нет, я ищу программу, чтобы написать его», — коротко ответила я. — «Ну хорошо, только не тяни долго, чтобы место не заняли».

Он еще раз пожелал мне удачи, и мы попрощались.

Кто-то из вас скажет, что я не должна была ни разговаривать с ним, ни принимать помощь, ни отвечать, но мне тогда это было нужно. Я очень хотела заниматься выпечкой и даже два раза уже пекла на заказ. Поэтому идея о том, что я могла бы работать в одной из лучших кондитерских, меня очень привлекала, тем более что в своем решении я была практически уверена.

Написать резюме мне помогла подруга, и когда я отправила документ шефу, мы договорились встретиться после моего приезда. Об этом я написала парню, который мне помог, и еще раз поблагодарила за помощь.

В тот день муж пришел с другом, на свадьбу которого мы ехали. Его звали Арман. Первое впечатление о нем у меня сложилось хорошее. Вместе мы сели в машину и поехали на квартиру, где прошло детство мужа. Там уже давно никто не жил, поэтому квартире требовалась генеральная уборка. Оставив вещи, мы поехали на квартиру моей бабушки, где нас ждали мои родные.

Нас встретили с распростертыми объятиями. А с порога уже чувствовался запах вкуснейшей армянской кухни: вареная рыба ишхан, тушеные овощи, сыр, зелень и кюфта.

Сынок сразу побежал в гостиную и радостно крикнул:

— Бабушка!!! — он увидел мою маму.

— Любимый Эдмонд! — крикнула в ответ мама и сильно обняла внука.

Тут к бабушке подбежали остальные внуки, а ко мне — племянник и сестры, все были очень рады друг другу. А я пыталась показать, что очень удивлена, увидев здесь маму. Я сильно обняла ее и будто почувствовала прилив сил.

— Ну пойдем… пойдем кушать, — сказала моя мама.

— Пойдем, дети, — позвала я своих.

— Аркадий, ты не присоединишься к нам?

— Нет, тетя Надя, мне надо идти.

— Ну пойдем, перекусишь и пойдешь.

— Нет, спасибо. Меня ждут.

Ответ был коротким и ясным. Муж ушел, а мы сели за стол. Все мило беседовали, рассказывая друг другу, кто как добирался, о приключениях, случившихся на дороге. В тот день у меня была запись у мастера маникюра, и, договорившись предварительно с мамой и сестрой встретиться в городе, мы с Изабеллой вышли из дома. До салона нас довез муж с другом. Когда мы уже подъезжали, муж сказал:

— Сегодня можешь остаться со своими, а завтра уже видно будет.

— Окей, — ответила я и вышла с доченькой из машины.

Закончив женские дела, мы с моей малышкой направились на площадь Республики, где нас ждали сестра с сыном и Эдмонд. Луиза уснула дома, поэтому мама с ней должны были подойти попозже.

— Мама, смотри, здесь все разговаривают на армянском, — удивленно произнесла Изабелла.

— Ну, конечно, моя хорошая. В Армении все говорят на армянском, как в Германии на немецком, — ответила я.

— Ого! — продолжала улыбаться она.

Ей это было в новинку, но она, очевидно, была не против такой новизны.

Я знала, что, пока моя мама здесь, мы очень хорошо проведем время, потому что она, как и я, любит гулять. Мы немного прошлись с сестрой, а позже к нам присоединились мама с Луизой.

Знаете, на родине чувствуешь себя по-другому, как-то более спокойно и свободно. И одно из моих мечтаний — чтобы у людей была возможность жить именно у себя на родине. Тут все кажется таким родным, что поневоле хочется улыбаться. Здесь, находясь вдобавок ко всему со своей семьей, я будто оказалась в другой реальности, где можно быть самой собой.

— Гоар, мы не хотели тебе говорить, но у Эдмонда поднялась температура. Я знаю, что при температуре 38 ты не даешь детям таблетки, но, так как тебя не было, мы решили все-таки дать ему сироп, — сказала мама.

— Хорошо, мам, но почему мне не сказали? — ответила я.

— Ну, чтобы ты не беспокоилась.

— Спасибо вам, мамочка, — сказала я и улыбнулась ей в ответ.

Тот вечер прошел прекрасно: мы погуляли, посмотрели на поющие фонтаны, которые очень понравились моему сыночку, поели и только потом поехали домой. Поющие фонтаны в Ереване — что-то волшебное. Девочки танцевали, прыгали, а Эдмонд просто сидел и смотрел на эту красоту. Я была так рада! Я чувствовала себя так прекрасно рядом с мамой и сестрой, и то же самое я чувствовала от них.

Еще в Германии я догадывалась о том, что я чаще буду дома с детьми, а муж будет допоздна с друзьями. Муж был не рад приезду моей мамы, но я думала, что, несмотря на это, он предложит оставить детей у мамы и поехать за город вдвоем. Но лишь один раз он предложил это сделать, и то для того, чтобы пойти в гости.

Мне так хочется пропустить все время отпуска и перейти к очень значимому для меня дню, но чем ближе я подбираюсь к нему, тем чаще начинает биться мое сердце. Я боюсь… боюсь осуждения. Боюсь вспоминать события того дня, да и в течение этого месяца было немало хорошего, о чем бы я хотела рассказать.

Я проводила прекрасные дни с семьей. Два дня муж приезжал утром, чтобы принять душ, но ночевал в своей квартире. Позже он все-таки решил ночевать у нас, но приходил не раньше двух часов ночи.

Не скажу, что я не была рада. В тот период я была очень напряжена, когда он находился рядом, и это чувствовали даже окружающие.

Мне было важно, чтобы дети здесь хорошо провели время. Я просила маму по возможности больше гулять с детьми, когда меня не было, чтобы они увидели город. И в те дни, когда нам с мужем надо было выходить по делам, мама и сестра занимались детьми.

В один из таких дней нас пригласил в гости друг мужа. Забыла сказать, что, помимо свадьбы, еще должны были состояться крестины Армана, и мы должны были стать крестными. Венчаться в церкви некрещеным нельзя. А так как Армана в детстве не крестили, это надо было сделать до свадьбы.

Мы с удовольствием приняли приглашение, но детей решили оставить у бабушки. Я познакомилась с будущей женой Армана, с его родителями, сестрами и братьями. У них была очень большая семья, прямо как та, которую я оставила в России.

Стол был полон вкусной еды: голубцы, два вида салата, зелень со своего огорода, овощи, которые в Армении по-особенному вкусные, и, конечно же, шашлык. Не обошлось и без выпивки. Будучи не в самом трезвом состоянии, когда Арман пил за нас с Аркадием, мой муж сказал:

— Да, моя Гоар много мучилась со мной.

На глаза навернулись слезы. Я чувствовала себя такой жалкой и не могла понять, почему именно сейчас. И кому вообще нужны эти слова после всего, что было. Дорогие мои, очень легко говорить — если ты несчастлива, то уходи. Намного сложнее это сделать. И я сама почувствовала это на себе. А если ты находишься вообще в чужой стране, а ты не знаешь ни языка, ни людей? Хорошо, есть ассоциации, которые помогают женщинам, находящимся в сложных жизненных ситуациях… Но обо всем об этом я узнала позже.

Но теперь другой вопрос — как преодолеть этот барьер? Что вас мотивирует? Что вам движет? Лично мной движут злость и разочарование.

После последней крупной ссоры я была полна решимости, но не смогла измениться до конца. Сейчас, услышав эти слова, я снова замешкалась. Или, допустим, в мой день рождения, когда я увидела, как муж вытирает лепесток, упавший с торта. (Что это за лепесточек, ты узнаешь немного позже.)

Важно быть уверенным в своем решении. Каким бы оно ни было. Принятое тобою решение правильно именно в тот момент. И это важно осознать. Вокруг может происходить множество событий, но большинство из них — это просто проверка на прочность.

В тот вечер мы немного поговорили со Сьюзи, будущей женой Армана. Я немного рассказала ей о том, что наши отношения на грани, а она ответила, что это заметно. Мы просидели на лавочке во дворе около тридцати минут, когда мужчины решили ехать по домам. Мы со всеми попрощались, я поблагодарила Сьюзи за беседу, и мы сели в машину.

По дороге муж начал разговор:

— Ты думаешь, я не понимаю, что происходит? Ты думаешь, я не вижу?

— Если бы видел, не вел бы себя так.

— Ты понимаешь, что мои дети для меня все?

— Вот именно что дети, но не я… Да и если бы это было правдой, ты бы старался больше времени проводить дома, а не убегать от нас при удобном случае.

— Ты и дети, Гоар. Ты понимаешь, что ты мне жизнь дала, моих троих детей? Для меня это много значит.

— Раньше надо было думать. Смотри на дорогу.

— Я вас очень люблю, вы для меня все!

— Пожалуйста, смотри на дорогу.

Ехать нам надо было недолго, поэтому мы были у дома через пять минут. Я не хотела слушать его. Во мне говорил эгоизм, и мне это было невыгодно, ведь я до сих пор будто набирала очки против него. Я старалась не обращать внимания на то, что обижало и злило меня, я хотела просто хорошо провести лето с детьми.

Знаете, сложно немного сейчас говорить, что я тогда чувствовала. Когда я была с родителями и сестрой, я чувствовала спокойствие, радость. Я была настоящей. Когда я находилась с мужем, я будто была напряжена. Тогда я напрочь отказывалась видеть в нем хорошее и забывать все то, что он говорил и делал.

Прошла пара дней.

И как-то, когда мы собирались ехать в гости к Арману, мама вдруг позвала Аркадия на минутку поговорить. Я не знала, о чем они говорили, но очень быстро муж мне это рассказал. После разговора с мамой он оделся и вышел, сказав только:

— Гоар, одевайтесь и спускайтесь, я буду ждать внизу.

Сейчас я пишу, и сердце мое бьется, как в тот день, будто все, что он мне тогда наговорил, я услышала пять минут назад и пытаюсь отойти от услышанного.

Я попрощалась со своими и вышла с детьми из дома. Когда я увидела мужа, он разговаривал по телефону и размахивал руками. Не успев сесть и посадить детей, Аркадий сказал:

— Садись, я тебе сейчас скажу.

По телу пошла дрожь, и я начала трястись.

— Ты и твоя семья уже как кость в горле. Твоя мать позвала и сказала мне, что двенадцатого числа приедет твой отец, и они хотят сделать для тебя сюрприз! Но именно за день до этого ты полетишь обратно, чтобы и ты, и они знали, как обстоят дела!!!

— Ты чего кричишь? Неудобно тебе, ты мог спокойно об этом сказать. Сказал бы, что в этот день мы не сможем и приедем на следующий день, так как собираемся в деревню к бабушке, — я старалась быть максимально спокойной и вообще не повысила тон.

— А ты что, настолько ТУПАЯ, что думала, мы приедем в этот день?! Точнее, уже не мы, а я! Потому что именно в этот день ты и дети уедете, и именно назло вашим. Мы сюда приехали, чтобы отношения наши спасти, а ты что делаешь?

— Очень хорошо, что ты понимаешь, что их надо спасать… Только было бы что спасать…

— А что, в этом только я виноват?

— Конечно, нет…

— Короче, поедешь обратно… Тоже мне!

— Хорошо, Аркадий, как ты скажешь. Без проблем, — говорила я, а про себя придумывала план.

— Конечно!!! Конечно, ты поедешь! Безмозглая! Решили мне тут права качать все, что ли?

— Ты прав, я тупая. Но я собираюсь это исправить.

Тогда он позвонил другу и сказал посмотреть нам билеты обратно в Германию.

Я ничего не чувствовала. Тогда я перестала чувствовать. Я будто знала, что он сделает что-то подобное, поэтому даже не могу сказать, что разочаровалась. У Армана дома я сидела в гостиной одна и просто размышляла. О том, что случилось сегодня, о том, что было до приезда, и том, почему и как мы дошли до такого. Помните, я говорила выше, что хочу забыть все хорошие моменты в нашей совместной жизни? Тогда я чувствовала то же самое.

Я понимала, что так больше нельзя, но я как будто хотела добить себя, чтобы уж точно выйти из всего этого без угрызения совести. Я все еще искала оправдания своим желаниям, иногда чувствовала вину за то, что хотела большего, вину за то, что хотела уважения к себе.

Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я имею право хотеть достигнуть большего, я имею право не просить, а требовать уважения к себе. И я могу надевать то, что хочу, безусловно, зная свои границы.

Тебе тоже надо понять и принять это. Я не психолог по специальности, поэтому не скажу тебе как. Я могу сказать, какие курсы я проходила, но вместе с тем, чтобы я пришла к осознанию того, о чем пишу, я почти год будто была на дне. Я научилась видеть знаки Вселенной. Некоторые из моего окружения говорят, что верят в Бога, не во Вселенную, но, дорогие мои, если подумать, разве Вселенная не есть Бог, а Бог не есть Вселенная?

Знаете, что придало мне больше сил? Случайный пост, который я увидела, в очередной раз листая инстаграм. Лишь одна фраза: «Если женщина смогла родить ребенка, значит, она очень сильная, и ей под силу все.

Ко мне подошел Арман и поинтересовался, как у меня дела.

— Хорошо, спасибо. Как у тебя дела?

— У меня тоже хорошо. Дети у твоей мамы, да?

— Да, — с улыбкой ответила я. — Арман, а ты уже узнал про билеты?

— Я уже и мужу твоему сказал, и тебе говорю — успокойтесь! Никто никуда не едет.

— Да нет, мне лучше уехать, я больше не могу.

Мы немного поговорили, но я почти весь разговор пыталась сдержать слезы. Наверное, он это заметил, потому что очень скоро оставил меня одну. В остальном вечер прошел очень хорошо. Дети играли, мы сидели за столом, разговаривали и ближе узнавали друг друга.

Десятого августа, как и планировалось, мы поехали в одну из деревень Армении, туда, где живут бабушки Аркадия. По дороге мы купили детям надувные камеры, думая, что заедем на озеро Севан, когда будем возвращаться, но этот план осуществить не получилось. Ехать нам предстояло шесть часов, и за эти шесть часов мы совершили только одну остановку. Кстати, как вы, вероятно, догадались, обратно я не полетела.

Мы провели в деревне два дня. И, навестив обеих бабушек, вернулись в город.

Я несколько дней провела с семьей, но в тот день, когда было бы хорошо, будь я с сестрой, я была далеко от нее. Мне пришло сообщение от мамы: «Она увидела, как ее бывший муж отмечает венчание с новой женой в ресторане со своими родителями и родителями новой жены». — «Как она?» — «А как ей еще быть?!» — «Ладно, я уже еду».

Когда я приехала, сестра лежала бледная, с закрытыми глазами, которые закрывались под тяжестью грусти и несправедливости. Она сама не могла управлять своим телом, и мне пришлось поднимать ее, чтобы хотя бы напоить.

Иногда задаешься вопросом, за что это все. Но, может, пора задуматься над тем, какие мы уроки можем извлечь из этого? Да, это было ужасное зрелище… Особенно для сына, который у входа в церковь загадал, чтобы мама больше не плакала. Тело сестры было настолько слабое, что, казалось, будто она состояла только из плоти без костей. А самое грустное было то, что ее восьмилетний сын все видел.

Сейчас своим достижением я считаю то, что в девяноста процентах из ста я не обвиняю никого, да и, как говорилось раньше, брак — это танец, и здесь тоже необходимо танцевать обоим. Проблема в каждом из нас, потому что мы привыкли скрывать наши чувства, наши обиды. Не обговаривая их, мы отдаляемся друг от друга, как в танце. Но если каждый будет танцевать на расстоянии трех метров от партнера, разве это будет считаться дуэтом? Правильно, это уже соло.

Ни один ребенок не должен это видеть, и доводов этому можно привести тысячу.

Было страшно, но тот день пришел. И рассказ о том, что было дальше, я не хочу затягивать, ибо в любом случае я должна о нем рассказать, а чем больше я тяну резину, тем страшнее мне об этом писать, хоть и все уже далеко позади.

Тот день начинался, как все предыдущие. Мама уехала раньше папы, и время мы решили полностью провести с отцом. Несмотря на жуткую жару в Ереване, мы вышли из дома около двенадцати часов, а вернулись только около пяти. Тяжело писать о событиях того дня, но когда я вспоминаю все то, что читала и слышала от психолога, понимаю, что так должно было быть.

Вернемся в тот день. Первым делом мы навестили тетю папы. Она была очень похожа на мою родную бабушку, но уже по отцовской линии. Та бабушка всегда говорила мне: «Ты другая, ты не такая, как все». Но, как показывает практика, иногда очень тяжело оставаться прежним.

Мы хорошо провели время: поели сочных армянских персиков, посмотрели старые фотографии, дети пели и танцевали.

В тот момент мне написал тот официант. Спрашивал, как дела, как отпуск. Он знал, что я замужем, знал, что есть дети. А мне просто было приятно, потому что я чувствовала уважение к себе, чувствовала то, что мои чувства и мое настроение интересны кому-то. Я не зацикливалась на этом общении, да и оно ничего собой не представляло. Я будто просто шла к своей цели, выпрямив спину, и не замечала ничего.

После этого мы решили прогуляться по городу. До центра мы доехали на такси, после чего прошлись пешком. На территории оперного театра были детские машинки, где, собственно, мы и задержались на час. Дети долго катались: сначала Эдмонд один, потом с Луизой, Изабелла одна, потом с Луизой. Повторив то же самое с другой машинкой, дети направились к игровой площадке, а поиграв там, очень захотели пить.

Когда мы стояли в очереди за водой, один дедушка попросил разрешения купить воду Эдмонду. Мгновенье я не знала, что ответить, но потом он добавил:

— Не подумайте ничего плохого, он просто очень милый мальчик, мне захотелось его угостить.

— Хорошо, дедушка. Спасибо большое, — сказала я и улыбнулась.

Выпив воды, мы пошли дальше. Я так не хотела, чтобы этот день заканчивался, что шла очень медленно. Я чувствовала себя в безопасности рядом с папой. Ведь с детства я знаю его добрым, сильным и, что самое главное, справедливым.

Мы прошлись по Северной улице моей столицы. В одной из кафешек мы перекусили, а пройдя дальше, купили детям мороженое. Детям тоже очень нравилось гулять с дедушкой, да и разве может быть по-другому? Большинство дедушек и бабушек любят побаловать внуков, тем более когда видят их раз в год.

Я не помню свое детство. Разве что смутно и отрывками. У меня были хорошие бабушки, справедливые, но вместе с тем очень добрые.

Сейчас мне кажется, что я пишу какую-то бессмыслицу, пытаясь потянуть время. Но чем больше я тяну, тем мне сложнее, поэтому давай пойдем дальше.

Мы вернулись домой. Дети сразу побежали мыть руки, а я сделала это вслед за ними. После этого я накрыла для папы стол и собрала его вещи. Мой папа очень любит воспоминания, поэтому сам часто, когда идет в гости или сидит за столом, держит телефон рядом.

Я не помню, как открылась тема про пение, но через минуту мы с папой начали напевать очень красивую армянскую песню «Ов сирун».

У моего папы очень сильный голос. Иногда я в шуточной форме говорила ему:

— Папа, ну почему ты не запел тогда в школе, когда приходили важные люди и отбирали голоса? Если бы ты не постеснялся, кто знает, где бы я сейчас выступала?!

— Эх, моя доченька… — отвечал он грустным голосом.

Да, мы уже никогда не узнаем, что было бы, если бы мы сделали один шаг и не сделали другой. Кто знает, где бы мы были сейчас, что делали, какой характер имели. Каждый шаг, каждое решение, принятое нами, определяет наше будущее. Каждое действие и даже бездействие ведет нас к чему-то. Каждое слово, каждый поступок имеет свои последствия.

Мы пели с папой песню, и это было замечательно. И по окончании песни он сказал мне:

— Ты очень даже хорошо поешь!

— Вся в тебя, папочка.

В то время тот парень написал мне: «Очень классно заболеть в свой день рождения». — «У тебя сегодня день рождения?» — «Завтра».

Я не помню, что тогда ему ответила, но он поинтересовался, как день проходит у меня, и я сказала, что гуляла с папой и даже пела с ним.

В тот момент я представила, как пою и делаю короткие видео для своего контента. Я представила, как читаю написанные мною стихи и публикую записанные видео на своих страницах в социальных сетях. Представив это, я написала ему: «Может быть, и ты когда-нибудь услышишь, как я пою». — «Может быть», — ответил он.

На этом переписка закончилась, и я пошла провожать папу. Было больно с ним прощаться. Повторюсь, у меня было такое чувство, что я остаюсь одна. Не хочу долго останавливаться на этой мысли.

Позже, когда на смену дневному свету начал приходить вечер, ко мне пришла моя двоюродная сестра Сильвия. Она помогла мне прибраться дома, и мы решили заказать себе роллы, а детям пиццу.

Доставки в тот день мы ждали долго. В промежутке мы даже успели спуститься во двор по просьбе детей, где они играли со сверстниками.

Курьер нашел нашу квартиру не совсем легко, но важнее было то, что пицца и роллы не остыли. Дети уже заранее подготовили стол, поэтому мы сразу принялись есть. Через некоторое время в дверь позвонили. Это был Аркадий. Я не знала, радоваться или нет, но тот раз был первым за весь отпуск, когда он пришел домой до двенадцати часов ночи.

Я не помню, о чем мы говорили тогда. Он тоже поел немного с нами, после чего мы отправились укладывать детей.

Я была очень рада, что Сильвия в тот день осталась с нами, и скоро вы поймете почему.

Уложив Эдмонда, я вышла к сестре, вслед за мной вышел Аркадий и спросил:

— Вы еще не ложитесь?

— Я нет, — ответила я.

— Я тоже еще не хочу спать, — ответила сестра.

— Тогда я пошел, — ответил муж и, пожелав нам спокойной ночи, пошел спать к девочкам, так они очень просились сегодня спать с папой.

Я тоже пожелала мужу спокойной ночи, но осталась разговаривать с сестрой. И опять, я не помню тему того разговора… По-моему, мы говорили о семейной жизни, чувствах, любви, уважении и всем с этим связанным. В тот момент официант тоже написал, но сейчас я не помню что. В одной из смс он сказал: «У меня заканчивается зарядка на телефоне». — «А кабеля нет?» — «Нет, испортился, а новый я не успел купить». — «Ну ты хотя бы покушай, чтобы силы были. Я переживаю за тебя». — «Да, конечно».

Я не помню дословно переписку, но в одной из них он отправил мне сердечко, и я ответила ему тем же… Ах да, там еще был смайлик с поцелуйчиком.