Бесплатный фрагмент - Вынести мертвеца из комнаты

ЧИТАЯ ИСТОРИИ ИЗ «СТАРЫХ СУНДУКОВ» АВТОРА

Введение в книгу

Читатель, ты держишь в руках ретро-публикации разных лет автора-репортера. Есть тексты, публикуемые впервые… Но только ли о медицине они? Да, в этих историях фигурируют люди в белых халатах! Куда важней в этих старых историях какое-то другое содержание. Быть может, примерно то, что лежит между «новостями из закрытых зон» и тем, что в журналистике называется human interest stories — или человеческий интерес. Под последним термином на Западе, к примеру, в годы войны, подразумевались репортажи, когда журналист рассказывал не о сражениях армий и фронтах, а о том, как солдаты сами в окопах стирают себе носки, тоскуют по дому, пишут письма родным между перестрелками, хранят их весточки в вещмешках — именно эти изложенные доступным и живым языком «вести из окопов» с жадностью читали тысячи матерей и простых людей.

Большинство текстов книги «Вынести мертвеца из комнаты» — это либо вещи, не знакомые читателю и не совсем обычные (порой странные и даже шокирующие), либо «человеческий интерес»… Важно, что в книгу собран эксклюзив — ибо никого, кроме репортера, не поведут в «святая святых» больниц, не пустят в операционную (на обложке книги — автор именно там!). Только ему медики могут поведать такое, от чего иногда оторопь берет! Свой статус «бессовестный» автор-репортер много раз использовал, чтобы проникнуть в места, куда посторонних не пускают, и увидеть то, чего никому не показывают… Закрытые лаборатории и обычные клиники, психиатрические больницы, венерические диспансеры, высокие кабинеты и морги, режимные учреждения для алкоголиков советской поры — где мы только не бывали!

Так что приятного чтения, друзья! Страницы книги, претящие людям со слабыми нервами, пропускайте; а вредное мнительным — тоже не читать! Но жизнь есть жизнь: в репортажах и интервью из «старых сундуков» нет выдумок, каждое слово документально! Другой бы составитель убрал из сборника то, что устарело, или свойственную текстам былых лет наивность, смягчил бы иные сцены… Но автор документального сборника «Вынести мертвеца из комнаты» взял за правило ничего не менять в давно опубликованных статьях и репортажах. Пусть в них все остается, как было, — один к одному к номерам старых газет, что стали уже документами Эпохи.

С уважением — автор книги.

НЕСТАНДАРТНЫЕ,
ОДНАКО, ДОКТОРА…

Доктор Тай:
ИЗ ЗЕМЛЯНОЙ МОГИЛЫ ВЫКОПАЛИ 39 МАЛЕНЬКИХ ТРУПОВ — И МЕНЯ…

Доктор Тай — вьетнамский врач, практикующий в Москве, — принимает меня на восьмом этаже редакционного корпуса на улице Правды, в одном из его московских кабинетов-клиник. В здании сплошь известные редакции. А здесь — тихо раздаются массажные шлепки из кабинок с лежанками для пациентов и негромкие голоса вьетнамского персонала.

Полное имя доктора — Тхан Ван (Дык) Тай, в Москве он больше двадцати лет, но русский язык ему не дается. Поэтому общение идет через переводчика, да сам доктор Тай порой вставляет русские слова, рассказывая о 80-летней героине-бабушке из Сайгона. Во время американо-вьетнамской войны эта бабушка, торговавшая у школ вареной кукурузой, клала два пистолета в большую кастрюлю, которая сейчас стоит в музее как символ вьетнамского всенародного сопротивления захватчикам. И, если мимо нее проходила пара американских солдат, бабушка-вьетнамка, как Рэмбо, в упор расстреливала американцев, вытащив пистолеты из-под початков кукурузы в кастрюле… Ее боевой счет — 28 врагов.

— Ой, я не знай, кто стрелял. Я кукурузой торгую! А они в ту улицу убежали! — доктор Тай в лицах показывает, как старушка, протерев тряпкой, прячет пистолеты в кастрюлю, как направляет по ложному следу прибежавший патруль — чтобы потом идти с кастрюлей в засаду к другой школе…

Тема вьетнамской войны с Америкой (1967—1975), подзабытой нами со времен Советского Союза, очень важна для понимания того, почему доктор Тай после распада СССР не уехал работать за хорошие деньги во Францию или Канаду, куда его звали, а лечит больных в Москве. И лечит успешно, помогая даже тем, у кого проблемы, оказавшиеся не по зубам современной медицине. При мне зазвонил телефон — вьетнамскому доктору звонила пациентка с онкологией, врач по профессии.

— У нее хороший результат! — улыбается Тай своей восточной улыбкой. — Ко мне многие врачи за помощью ходят, есть даже профессора…

Вообще-то я зашел к доктору Таю написать про компанию восточной фармацевтики «ХАЙТХЬЮНГ» его отца по имени Тхан Ван Хан. Точнее даже — про семейное дело, ибо род Тхан, существующий более тысячи лет — с 1010 года, из поколения в поколение передавал врачебные и фармацевтические секреты. Толстый фолиант конференции «Семья Тхан в истории Вьетнама», который хранит доктор Тай, повествует не только о медицине.

Родоначальник семьи правил в одной из северных провинций Вьетнама, граничащих с Китаем. В XI –XIII веках на этой границе предки доктора Тая не только отбивали атаки воинственных китайцев, но и трижды — в 1258-м, 1285-м и 1288-м годах — топили в болотах резвую в степи конницу монгольского хана…

Из болот и джунглей, из вьетнамской природы и родилось знание о травах рода Тхан. Молодой отец Тая — Тхан Ван Хан еще в 1954 году, во время боев вьетнамцев с французскими колонизаторами под местечком Дьенбьенфу, при нехватке антибиотиков и западных лекарств спасал раненых лекарственными растениями из джунглей… В дальнейшем он сосредоточился на природной фармацевтике и много работал по возрождению традиционных национальных техник. А когда после 1985 года власти Вьетнама разрешили создание частных компаний, Тхан Ван Хан начал создавать предприятие, собиравшее и выращивающее целебные травы на арендованных участках лесов севера страны…

Немного о женьшене и травах «ХАЙТХЬЮНГ»

— Похоже на змею? — доктор Тай, обещавший показать лекарственные природные средства из Вьетнама, держит в руках «змеиную шкурку».

На деле это «До чонг» — кора вьетнамского дерева величиной с березу, только надрезанная ножом на полоски, чтобы легче варилась. Мужчине, объясняет доктор Тай, надо пить 12 или 15 грамм отвара коры при болях в спине, слабых ногах, малом количестве сперматозоидов…

Он кладет на бумагу коренья, которые он зовет сокровищами Вьетнама, — корень кустарника «Хоанг ки», отвар которого дают при астме, бронхите, туберкулезе, а также беременным женщинам при угрозе выкидыша. А вот корень «Бать чуат» — им лечат малокровие и болезни пищеварения; вот корешки женьшеня — один напоминает скрюченного человечка («Пучком вверх растет, как лук, только его мало в лесу — мы выращиваем»). Я пробую на вкус и жую сладкий «Хоанг ки», заряжаясь энергией Ци, укрепляющей легкие, и слушаю рассказ про семейные ноу-хау…

Собственно, семейной ценностью рода Тхан являются не только медицинские секреты, но и экологически чистые гектары арендованных лесов, горы и окутанные туманами долины рек, где сотрудники компании восточной фармацевтики «ХАЙТХЬЮНГ» заготавливают травы, лекарственную кору, корни растений. Дело по-восточному тонкое — надо понимать, что и когда можно брать-срывать («Этот корень мелкий, пусть вырастет!»), какой должна быть Луна, в каком равновесии Инь и Янь этого уголка природы… Участки сбора, куда по контрактам с лесниками чужих не допускают, идут вдоль китайской границы — где 150 гектаров, где все 500, а где просто труднодоступный «пятачок»… Чистая вода, чистый воздух — здесь и ютятся «огороды» компании для выращивание драгоценных растений, которых в природе осталось мало.

Фауна Вьетнама насчитывает более 5 тысяч лечебных растений, из них 1200 являются популярными и ходовыми. Но эта дикорастущая лекарственная книга открыта не для всех, не говоря уже о разрешениях на заготовку редких видов…

— В компании отца, в 300 километрах от Ханоя, есть навесы для сушки растений, куда свозят целебные травы из леса, — рассказывает доктор Тай через переводчика. — Какие-то просто продувают воздухом под навесами, а потом сушат на огне. Есть растения, которые надо положить на 24 часа на землю, чтобы они приняли энергию земли, тогда Инь и Янь уравновесятся и лечение будет приятным. Некоторые травы нужно с ночи держать под открытым небом, чтобы они напились утренней росы — особенно сборы трав для беременных женщин. Если у кого кровь из носа — тот сразу спокойным становится от такой травы. Это все секретные нюансы, когда мы изготавливаем травы, сборы, а если их нет — нет и эффективного лечения.

— Выходит, растения меняют свойства от способа обработки?

— Возьмем имбирь. Если свежий — тогда он просто против простуды. Если будем жарить, тогда лечим от тошноты и метеоризма. Сушеный имбирь даем больным при холодных руках и ногах. Если запечь его у печки с горячим углем, как картошку, то это хорошее средство от половой немощи, импотенции.

— А откуда ваш отец знал все это?

— Это от предков передается — и только мужчинам, только сыновьям. Девочке-дочке скажут: «Иди, не мешай — возьми лучше деньги и купи себе подарок». А сына посадят работать и изучать, чтобы познавал древние секреты… А у нас издревле медицинская семья: брат мой — военный хирург, сестра — фармацевт, а отец такой лекарь, что люди, чтобы попасть к нему на лечение, полдня стояли в очереди на солнцепеке и даже дрались.

— А как сейчас ваш почтенный отец себя чувствует? — спрашиваю я у доктора, разглядывая фото ветеранов войны с французскими колонизаторами, где лекарь Тхан Ван Хан, отец московского врача, стоит четвертым справа.

— Прекрасно! — говорит доктор Тай. — Ему 84 года, но он сильный и громко говорит молодым голосом. Вот только глаза все хуже видят — из-за химических ядовитых веществ, которые американцы распыляли во время войны…

— Оранжевое вещество! — уточняет переводчица по имени Линь Ти (речь идет об «Агенте Оранж», ядовитом диоксине, применяемом американской армией для уничтожения джунглей, из-за чего в ряде районов Вьетнама родились дети с генетическими отклонениями). И дает пояснение о планах по завозу трав:

— Доктор Тай хочет, чтобы наша клиника развивалась в Москве как центр восточной вьетнамской медицины. Он ведет переговоры о поставках сюда эксклюзивных вьетнамских трав и сборов, чтобы они продавались даже в аптеках. Но пока идет только проработка насчет таможни, насчет юрисдикции, необходимых разрешений и регистраций…

Опять насчет вьетнамской войны и мотиваций

Вьетнамский доктор Тхан Ван (Дык) Тай, родившийся в 1964 году в Ханое, мог бы — поверни судьба по-иному — и не сидеть сейчас в своей московской клинике в халате врача. В мае 1972-го, когда ему было всего восемь лет, весь его класс из 42-х учеников при бомбежке Ханоя «похоронила» — в прямом смысле этого слова — бомба с американского самолета-бомбардировщика B-52 (Boeing-52 Stratofortress — Стратосферная крепость). «Три года я жил и учился под землей. Как в метро», — говорит про детство доктор Тай. Когда майский бомбовый удар 1972-го года обвалил потолок подземного убежища, где занимался класс, соседи-вьетнамцы выкопали из земляной могилы 39 маленьких трупов и трех живых учеников.

— Когда люди нас вытаскивали, они думали: все умерли, — улыбается доктор Тай. — Но я вдруг открыл глаза! Сам этого не помню, очнулся в больнице…

— Хорошо, что выжили! Жалко товарищей-то было?

— Это было такое обыденное дело, что умирает человек. И каждый все время был готов, что завтра я, может быть, умру. Нет страха. Когда бомбили, я выходил из убежища смотреть, сколько бомб сбрасывали — один, два, три, четыре, десять, двадцать… Они, как арбузы, с самолетов падали. Там, там и там… Бомбы рвались и шевелилась земля… Но мы не боялись бомбежек — знали, что Вьетнам американцев победит! Хо Ши Мин говорил: «Никакой враг не может разбить нас. Мы можем против американцев 10 лет воевать, или 20 лет, или сто лет. Пока они не уберутся! Нет ничего дороже для Вьетнама, чем свобода!» Такой был энтузиазм против Америки — даже у бабушки с кастрюлей кукурузы… Никто ведь не хочет воевать. Но если родственник погиб, враги пролили кровь, наша нация долго хранит ненависть.

— У вас на войне кого-то убило из родных?

— Один мой дядя потерял четверых детей. Второй дядя потерял двоих. И еще один дядя потерял одного ребенка… И еще один потерял троих детей. А в маленьком районе, где он жил, где-то с тысячу человек погибли — и по всему Вьетнаму кладбища… Мы до сих пор благодарны СССР за то, что он дал нам ракеты Sam-2 (так вьетнамцы называют советский зенитно-ракетный комплекс С-75 «Двина»). И мы стали ракетами сбивать самолеты с бомбами над Ханоем… А до этого они бомбили, как играя: нажали с воздуха на кнопку бомбометания, и три улицы и больница в центре Ханоя — все убиты. Человека нет, кошки живой нет, даже мышки умерли. Бомбили детей, школы, храмы — две церкви сгорели. Американцы тогда сказали, что Вьетнам вернется в каменный век. Они уничтожали даже то, что могло кормить мирных людей, бросали напалм в поля с урожаем риса. Мне было восемь лет, но я знал: такое не прощают. Ведь они бомбили нас, как вас раньше бомбили фашисты…

…Мы сидим с доктором Тай на восьмом этаже на улице Правды в Москве и разговариваем, собственно, о медицине. И о том, как доктор Тай решил вьетнамскими методами вылечить хламидиоз в России. И чем восточная медицина отличается от западной — и как избежать тупиков цивилизации. Но та война стоит на втором плане…

«Хламидиоз я лечу на 100 процентов у любого…»

Собственно, время сказать о том, что проповедует восточное лечение. Его главный принцип — лечить не болезнь, а больного в целом. Вот доктор Тай с улыбкой вертит в руках собственный буклет, где русский врач — понаблюдав за лечебной практикой вьетнамского коллеги — для ориентации российских пациентов расписал диагнозы, исходя из современной медицинской терминологии. Доктор Тай водит пальцем по строчкам в буклете: «Гастрит, колит, язвенная болезнь, геморрой…». Смеется: «Как много написано! Я бы одно слово написал: «пищеварение». А вот нарушение его бывает от многих причин…»

Возможно, кому-то скучно будет читать о восточной мудрости, но вкратце суть традиционной медицины Вьетнама в том, что каждый человек — это микрокосмос, и он должен жить в балансе, в гармонии с окружающей средой. В этом Космосе вокруг него и во внутреннем мире пациента должны быть сбалансированы Инь и Янь, плюс и минус, мужское и женское начало, врачевание лекаря и энергия самого человека. Лечение по восточной медицине означает дополнять то, чего не хватает у человека. И убрать то, что лишнее. Это искусство достигать равновесия. В нем тоже есть несколько уровней: вот собственно медицина — но ступенью выше стоит что-то более космическое, чего переводчица не очень точно определила русским словом «волшебство»…

Конечно, можно не верить в искусство баланса между сущностями… Но первый врачебный кабинет в Ханое доктор Тай, с 15-летнего возраста щупавший пульс у больных под руководством лекаря-отца, открыл на пару с врачом, имевшим диплом доктора западной медицины. Каждый заходивший был волен идти хоть к западному, хоть к восточному врачу… Но уже через полгода доктор Тай не знал отбоя от пациентов, а его коллега с западным дипломом начал срочно учиться восточным методам лечения: к нему люди не шли. Для справки — доктор Тай единственный в Москве, кто по пульсу человека в нескольких точках в течение 5 минут поставит диагноз без аппаратуры и УЗИ. На Востоке это искусство зовется пульсовой диагностикой.

— Я хотел бы помочь России в борьбе с хламидией, — говорит Тхан Ван (Дык) Тай о своих планах. — Сейчас в России больше смертей, чем рождений. Одна из причин — бактерия «хламидия» приводит к бесплодию. Как и алкоголь.

— Хламидия лечится вашими травами?

— Просто! Для меня очень просто, потому что я изучаю хламидию 17 лет! А у врачей часто неэффективное лечение, они не знают, что при пониженном иммунитете антибиотик хламидию не убивает — результат будет ноль! А надо сначала травяными сборами повысить иммунитет у больного и почистить кровь. А когда иммунитет высокий и чистая кровь — надо дать натуральные травы, которые имеют эффект как антибиотики, тогда хламидия уйдет. Это очень известная во Вьетнаме методика. И потом, изучая хламидию, я сделал открытие…

— Открытие?

— Пожалуй, наблюдение: хламидию надо убивать в организме не в момент, когда она сильна, а когда микробы ослабевают — их тогда можно гнать, как мы американцев. Я много лет изучал и понял, что хламидия живет как бы по лунному циклу. Когда Луна большая, тогда бактерии сильны и активно размножаются. Когда Луна уменьшается, они тоже уменьшаются и слабеют. В такой момент я лечу любого человека на 100 процентов. Я также выгоняю и молочницу–кандидоз, которую тоже изучаю — у меня самая полная картина…

— А наши медики что говорят про это?

Доктор Тай улыбается:

— Они про это не знают. Никто не знает, что здесь, в Москве, есть я с таким наблюдением!

И говорит о наболевшем:

— Это ноу-хау я могу отдать России. У меня много ноу-хау, которых не знает никто. Думаете, почему я хочу помочь России моими знаниями? Потому что, когда я был маленьким, когда нас бомбили американцы, если бы не было той ракеты Sam-2, которую нам дал Советский Союз, то Ханой до сих пор был бы долиной, где лежат лишь руины и кирпичи… А я, как ребенок Беслана, был бы с горькой памятью. Поэтому я сижу и думаю: как то, что я знаю, может помочь России? Вы можете прочесть на нашем сайте: я не беру денег с русских сирот — это мое как бы личное. С ваших Героев тоже. Родителей погибших солдат лечу тоже бесплатно. Это люди, которым нужно помочь. Тех, кто укрепляет дружбу России с Вьетнамом, я тоже лечу бесплатно. Как и ученых, которые привносят вклад в развитие общества… Только этого мало — нужно, чтобы Россия поменяла точку зрения на способы лечения…

Вынести мертвеца из комнаты…

Из-за обилия отзывов раковых больных на его сайте http://www.doctortai.ru спрашиваю вьетнамского врача, лечит ли он рак.

— Если я где-то скажу, что излечиваю рак, — говорит доктор Тай, — то меня надо бить по лицу. И пусть пациенты ко мне больше не придут! Скажу очень корректно: я просто помогаю современной медицине своими вьетнамскими методами. Как в случае войны с Америкой — Советский Союз дал Вьетнаму оружие и ракеты. Но он лишь помогал, а победили Америку вьетнамцы… Так и рак лечат онкологи в больницах, а я помогаю больным терпеть химиотерапию.

— Расскажите о своем видении рака…

— Я более 20 лет изучаю эту проблему. Еще в 1988 году, до приезда в Россию, я заметил, что больные раком во вьетнамских больницах быстро умирают, когда им дают витамины группы «B»: B6, B1, B12… Например, в понедельник захожу в больницу и осматриваю больных — и они в нормальном состоянии. Но врачи видят, что все они ослабленные, и делают им уколы с витаминами «B», чтобы укрепить… В пятницу я уже вижу, что опухоли больных стали быстро развиваться.

— Значит, при раке нельзя давать эти витамины?

— Это равносильно самоубийству. Первое, что я говорю онкологическим пациентам моей клиники: витамины группы «B» вам принимать нельзя. Кушайте их в натуральном виде сколько угодно — в овощах, фруктах. Но таблетки и ампулы быстро убьют человека. И вторая причина быстрой смерти — когда врачи говорят больным: мол, рак неизлечим, готовьтесь к худшему… Пациенты впадают в депрессию и умирают. Это неправильный подход. По восточной медицине у человека есть особенная энергия, и она нескончаема. Врачу нужно просто сказать: это возможно вылечить, и я буду стараться помочь вам. Но условие лечения: вам нельзя опускать руки! Сейчас вам важно осознать, что внутри вашего организма есть враг, он прячется. Этот враг убьет вас, если вы не будете соблюдать мои предписания. Но если мы с вами вместе будем бороться с этим врагом и следовать лечению, то мы его изгоним. Когда больной это поймет, у него появляется сила. Такой настрой — 20% победы над болезнью…

— Вы упомянули химиотерапию. Говорят, что у приходящих к Вам в клинику после «химии» не выпадают волосы, зубы…

— Сначала скажем про передовую западную медицину. Сейчас она рак вылечивает тремя способами. Первый — операция. Второй — химиотерапия. Третий — облучение. Я по историям болезней смотрел, как лечат рак этими тремя способами русские, американцы, французы, немцы, израильтяне, китайцы… Облучение на 100% убивает все клетки — и злокачественные, и здоровые. Поэтому руку еще можно облучать, а внутренние важные органы я не советую… Операция — это хорошо, но только в первой или второй стадии рака. А когда метастазы, уже не помогает.

А самое, что я люблю, это работу с пациентами, которые после операций в больницах получают химиотерапию. Им трудно, нужна помощь. Если не использовать восточную медицину, то после первого укола химиотерапии у человека развивается усталость. После второго укола «химии» начинается токсикоз, выпадают волосы, нарушается состав крови… После третьей химиотерапии многие уже пишут завещание. Пациента тошнит! Боится! Трудно ходит! После четвертого укола — полностью падает иммунитет, больные не могут кушать. Обычно умирают после четвертой или пятой химиотерапии — от токсикоза, отравления.

— И как спасать? Как избежать трагедий? Вот по пути к Вам взял газету, а в ней некролог: 37-летняя женщина два года боролась с онкологией, но не выдержала последнего курса химиотерапии…

— Надо выводить токсины от химиотерапии из организма с помощью растительных средств, травяных сборов! Вы представьте, что наш организм — это комната, где сидят несколько живых людей. И вдруг туда приходит плохой человек (рак). Мы зовем охранника («химию»), который убивает злого гостя. Но тот продолжает сидеть с нами в комнате и разлагаться. Ведь убитый сам не уйдет! Надо срочно вынести мертвеца из комнаты, чтоб не мешал живым — в этом работа восточного врача.

После первой химиотерапии я назначаю лечение, чтобы вывести убитые злокачественные клетки и шлаки из организма. Тогда человек себя хорошо чувствует, ходит на работу. Через 48 часов после второй «химии» мы вновь выводим токсикоз. Не даем упасть иммунитету — пьем крепкие травяные сборы, чистим организм. Это хорошо работает! Так раз за разом следуют новые химиотерапии до победы над раком. Без восточной медицины обычный человек может вынести пять-семь уколов, и уже всё — умирает, не выдерживает организм! А моя методика помогает пациентам терпеть до восемнадцатой химиотерапии. Поскольку я нахожу «Золотое время»…

— Какое «Золотое время»?

— Так доктор назвал собственную методику по сопровождению химиотерапии, — подсказывает переводчица. — То есть, он точно знает то время золотое, когда следует убрать после «химии» шлаки…

— Если я поздно узнал о состоянии больного, тогда не могу помочь, — уточняет доктор Тай. — Потому что я даю лекарства, а человек не может принимать, лежит без движения. Упущено «Золотое время»! Поздно позвали! Лечить трудно! Но если человек еще в состоянии кушать и пить, тогда есть шанс, что я его вытащу…

Нефть — как вареное мясо…

Доктор Тай много трудится. Заработанное тратит на изучение хламидии и болезней в России, на исследования.

— Никто не дал мне деньги, — говорит он. — И если я не буду много работать, то где их взять? В Москве много-много вещей надо изучать, чтобы понять болезни, — даже питание в супермаркете, воду…

Для исследований доктор Тай купил дорогой микроскоп. Выступает на конференциях. Пишет статьи, как соединить медицину Запада и Востока, чтобы был симбиоз. Но его мечта — которую он скромно зовет желанием — открыть в Москве многопрофильную клинику восточной вьетнамской медицины, где восточное лечение будет сочетаться с достижения современной западной медицины. Клинику с доступной по ценам помощью больным во всех районах. С наукой. И чтобы институт при ней был — где учились бы будущие специалисты по восточному лечению.

Удивительное дело — мы, россияне, уже забыли про союзников СССР и интернациональный долг, погрязли в рынке, а в Москве живет и работает врач из Вьетнама, готовый лечить россиян практиками рода Тхан и своими методиками в благодарность за помощь Советского Союза его народу. Этакий тайный российский патриот. На его пути много препятствий, начиная с ментальности! Трудно представить, чтобы Минздрав стал требовать от врачей смотреть, какая Луна за окном, чтобы ослаблять хламидию, а не рутинно давать антибиотик. Рынок встает на пути, как бульдозер, — доктор Тай понять не может, почему аптеки торгуют таблеткам по 15 долларов за пилюлю (180 долларов за упаковку), когда от той же болезни за малые 10 долларов можно вылечить человека травами.

Говорят, в тропических вьетнамских джунглях у европейца мало шансов уцелеть: звери, болота, лианы, агрессивные фауна и флора, влажность, жара, полное непонимание, как в этой среде выжить. Но и восточному человеку трудно выжить в «джунглях» другой цивилизации, где истина о здоровье не ценность!

Наверное, доктору Тай не понять, почему фармацевтические компании не вкладываются в малоприбыльные лекарства для лечения редких болезней, зато для продаж огромных партий вакцин пугают правительства государств страшилкой «птичьего гриппа». И почему в России чиновники, покупая за сотни тысяч долларов медицинскую технику западных фирм (часто втридорога, с откатами), в упор не видят дешевые восточные лечения. В «джунглях» бизнеса и финансовых потоков Тай с проектом восточной клиники как наивный мечтатель, заблудившийся среди лиан коммерческой медицины. И только благодарность пациентов ему в утеху.

И все же хочется верить, что Тай найдет инвесторов для большого центра, где восточными методами спасут пациентов после «химии» и окажут помощь пациентам, которым (цитируем сайт doctortai.ru) из-за возраста или запущенной формы заболевания «отказано в лечении». И что у государства или бизнеса найдутся интерес и поддержка для его планов.

Сейчас доктор Тай обращает взоры на Алтай — уникальное место, где произрастают драгоценные травы, сравнимые по эффекту с вьетнамскими. Но российские фармацевты еще не всегда умеют извлечь силу из травы, не знают древних методик, которые знает он.

— Главное сокровище России не нефть, — говорит доктор Тай в московском кабинете. — Главное богатство — лечебные растения, их потенциал, здоровье нации. А нефть, что вареное мясо: скушал его — и больше нет… Я вот хочу отдать России опыт и знания, открыть ей вьетнамские лекарства.

…Услышит ли голос доктора большая страна?

Беседу вел Виктор САВЕЛЬЕВ.

Фото автора и из личного архива доктора Тая.

2013 год.

(Интернет-публикация).

Фотографии из архива д-ра Тая

«УБИЙЦУ ЛЕЧИТЬ НЕЛЬЗЯ. ПУСТЬ УМРЕТ…»

Заповеди восточного врача в изложении доктора Тая

«Восток — дело тонкое!» — говорил красноармеец Сухов в известном фильме «Белое солнце пустыни». А восточная медицина — еще тоньше: тут и к пациенту иной подход, и у врача свои особые правила.

Вот тот же доктор Тай очень чуток к желанию пациента лечиться серьезно, потому что человек, по его словам, «очень-очень чудесный аппарат», сила которого может победить болезнь. «Ничего само собой не пройдет, вы должны прикладывать усилия», — рассказывает вьетнамский врач суть восточных методик. Но пациента, не желающего по часу утром и вечером делать оздоровительный цигун («Я хочу сразу таблетки и пойду на работу!»), не станут приобщать к его секретам. «По-вьетнамски, — объясняет д-р Тай, — нельзя отдавать сокровище в руки глупцов. Эти уроки мы не всем даем. Но если пациент очень хочет и просит, тогда я научу».

Как-то я увидел на фотографии у доктора Тая лицо банкира. Но Тай машет рукой:

— Давайте не трогать врачебных тайн и имен. Есть еще более важные люди, которых я лечил. Конечно, много чиновников. Но я помогаю всем, от малого до старого, независимо от важности пациента. Потому что есть семь заповедей для специалистов восточной медицины — одна из них: когда я лечу, голове нельзя думать о деньгах. Если я буду думать о деньгах, то лучше мне выйти на рынок и там торговаться. Это уже другая профессия. Даже если больные без денег, то надо их лечить. Если я отказываюсь их лечить, тогда снимай белый халат и иди в другое место работать. Но с условием, что человек, который хочет лечиться, он должен просить: «Лечите меня, пожалуйста!»

— А про какие заповеди восточного врача вы говорите?

— Например, врачу нельзя помогать делать аборт. Это одна заповедь. Другая заповедь: если пациент убил кого-то из родителей, кого-то из родственников жены или детей, — то нельзя его лечить. Пусть умрет. Потому что он уже не человек. В западной медицине надо всех лечить, даже самых плохих людей. А у нас семь заповедей. Этого нельзя!

Или — в восточной медицине нельзя никому дарить лекарство, бесплатно давать его. Зачем бесплатно — это ведь не сувенир? Бесплатное и отдадут легко кому-то чужому, не используют и подарят — но лекарство как нож с двумя лезвиями. Оно может быть хорошим для вас, но плохим для меня. Поэтому нельзя всем говорить: это очень хорошее лекарство, купите. Это не товар!

Или, к примеру, приходит пациент, а его голова не верит, что я могу помочь. Приходит и говорит: да я хочу у вас только попробовать, посмотреть, что это такое… Но без веры врачу не будет использования энергии пациента. Тогда примите его вежливо. Но никогда не давайте таким людям лекарство, не лечите их. И только когда они поменяют свое отношение и будут просить о помощи, тогда и мы будем помогать им… Мы ведь ни с кем не воюем, не входим в конфликты — но если к нам приходят с такой надменностью, не уважают, то зачем такой пациент? Просто дайте ему чаю хорошего, конфеты — и провожайте к выходу…

Записал автор книги.

КТО ВЫ, ДОКТОР МУЛДАШЕВ?

Эрнст Мулдашев:
ТАМАРУ НАДО ЛЕЧИТЬ ЛЮБОВЬЮ…

Уфимский глазной профессор Эрнст Мулдашев недавно удивил всех — первым в мире он «собрал глаз» в глазнице 37-летней слепой пациентки — Тамары Горбачевой из Киева. Правда, вокруг этой операции страсти не утихают: кто-то назвал ее авантюрной, кто-то привез профессоров из Москвы, чтобы доказать, что больная не видит…

…Мы с фотокорреспондентом «Молодежной газеты» Равилем Гареевым побывали во Всероссийском центре глазной хирургии «Аллоплант», что на улице Кольцевой,47 в Уфе, — на 21-й день после операции. Встретившие нас сотрудники центра ни интервью, ни съемок не обещали — как и многие незаурядные люди, Мулдашев непредсказуем… Но он неожиданно ворвался в кабинет и был в хорошем настроении:

— Вы уж извините, что мы не всегда посетителям рады: пациентка устала — ее замучили, все лезут смотреть глаз. И не поймут, что она сейчас просто выживает… Вот сегодня — критический, 21-й день, это главный день иммунной атаки, главный отторгающий день. Я Тамару смотрел — и кажется, нормально. Конечно, по-прежнему отек, но он становится каким-то мягким. Значит, глаз уже перебарывает иммунную атаку! Вот почему и настроение у меня сегодня хорошее — даже водочки позволил бы сейчас…

Мы идем вслед за Мулдашевым в его кабинет, куда уже привели Тамару Горбачеву. Эрнст хоть и оберегает ее от нашей назойливости, но фотографировать дает.

— Тамара, как настроение?

— Замечательное.

— Что вы уже видите? — пристаем мы, наслышанные о ее ставшей классической уже фразе «Ой, сколько света, я с ума сойду».

Тамара однако отвечает спокойно:

— С большим трудом, но свет свечи я уже вижу. Вижу живой огонь — и это праздник!

— Она работает со свечкой, — поясняет Мулдашев. — Учтите, здесь чисто божественный момент. Искусственное освещение — это не то! Вот свеча…

Тамару уводят в смежную комнату, пока мы перезаряжаем фотоаппарат, Мулдашев исчезает за ней. А вскоре появляется и развивает свою главную мысль:

— С утра она мне сказала: «Сегодня солнце!» Представляете? Вчера солнца не было, а сегодня уже солнце… Она говорит на лампу: «Этот цвет желтый». Ей кажется, что сетчатка глаза уже соединилась. Мы даже сейчас подняли за это два маленьких тоста…

— Как, с Тамарой?.. И это ей в ее состоянии дозволено?

— Конечно, ведь она должна почувствовать себя как обычный человек — для нее сейчас это важно. Понятно, мы ей можем дать в рюмочке чуть-чуть, символически. Но вы поймите, что она с 17-летнего возраста — почти 20 лет — жила в мире тьмы, ей трудно сейчас адаптироваться к тому зрячему миру, который она для себя открывает. Кстати, немного вина не желаете? Тоже по чуть-чуть…

Мы выпиваем, звонит сотовый телефон. Мулдашев втолковывает кому-то:

— Про какие гарантии вы говорите — гарантий в хирургии никто не дает. Вот авантюрист даст, чтобы деньги с вас содрать, а серьезный хирург — никогда…

— Страшно было решиться на такую операцию? — спрашиваю я, когда он откладывает трубку.

— Еще бы! Один раз я Тамару даже уже взял для операции, наркоз ей ввели. Но снял перчатки — и ушел. Не готов был. Шесть часов работы на скорости — это не просто работа как таковая, а головой. Потом три раза во время операции были моменты отчаянья. Делаю — не получается у меня. На зажим сигарету — и в себя прихожу… Вот так и вытянул. Вымотался нечеловечески…

— Не спали потом?

— Спал, как убитый. А Тамаре сейчас приходится трудно — за 20 лет слепоты мозг устал от безделья. Он не может сразу заработать, это то же самое, как парализованного и долго лежавшего неподвижно человека поставить на ноги, чтобы он сразу сдал стометровку. Такого не бывает! Вот почему важны и занятия со свечой, и доброе отношение к ней. Как ни странно, Тамару — чтобы она прозрела — надо лечить любовью. Вчера я был в плохом настроении и к ней не ходил, а сегодня весь цвету: «Тамарочка, Тамарочка…» Вы поймите, что весь механизм пересадки глаз — он основан не просто на механическом приживании. Расчет этой операции проводился по очень серьезным параметрам биоэнергетики, то есть биополя, то есть элементов ее души…

Кто общался с профессором, знает, с какой страстью Мулдашев — кстати, выпустивший в прошлом году ставшую бестселлером книгу «Сенсационные результаты научной гималайской экспедиции» — может говорить об этих предметах!

…Мы уходили от Мулдашева, «нагруженные» его рассуждениями о Добре, Любви и Зле, о том, что он верит, что существуют Богом созданные программы-голограммы, по которым было создано человеческое тело… Конечно, только время покажет успех или неуспех этой уникальной операции уфимского профессора, покажет, были ли правы скептики, которые не верили, что собранный Мулдашевым «мертвый» глаз приживется… Или правы те, кто верит в чудо, в то, что люди, наконец, смогут постичь чудесные операции с человеческим оком. («Подумаешь, сердце — оно просто насос», — как сказал кто-то из окулистов). Во всяком случае в этот день мы фотографировали не просто какую-то безвестную Тамару Горбачеву — мы снимали женщину, которая после этой невиданной доселе операции уже войдет в историю…

…Перед сдачей номера в печать мы позвонили в клинику. Нам сказали, что у Тамары самочувствие нормальное, глаз уже начинает слегка фиксировать отдельные предметы…

В. САВЕЛЬЕВ.

Фото Р. ГАРЕЕВА.

Источник: «Молодежная газета», 24 февраля 2000 года.

Послесловие к репортажу:
КАК МЫ КУПИЛИ «КОТА В МЕШКЕ»

или «трансплантация глаза» на фоне
«атлантов» и «лемурийцев»

Читателя, конечно, заинтересует: вернулось ли зрение к Тамаре? что было после того, как хирург Э. Мулдашев «собрал глаз»?

Но, пожалуй, не менее полезно узнать, что предшествовало операции…

А было вот что. Году примерно в 1998-м в переполненном актовом зале в Уфе перед журналистами из городских и башкирских республиканских редакций выступил профессор-офтальмолог Эрнст Мулдашев — вернувшийся из экспедиции по поиску мифической Шамбалы.

Автор был в числе первых газетчиков, которые услышали в том зале от Мулдашева, что в пещерах Гималаев тысячелетиями спят «в сомати» (каменно-неподвижном состоянии в позе Будды) 20-метровые люди-гиганты «лемурийцы» и 7-метровые «атланты», более поздние «арийцы»; в пещерах были люди с «третьим глазом», двумя лицами, четырьмя руками — etc.

Эрнст Мулдашев сообщил залу, что лично гигантов не видел, а всю «фактуру» о спрятанных Высшим Разумом представителях древних рас (Генофонде Человечества) он почерпнул из откровений тибетских, непальских и индийских лам. По рассказу лам, целый полк китайских солдат пытался штурмом взять пещеры «лемурийцев-атлантов», но вход в подземную Шамбалу защищал «психоэнергетический барьер»: объятые ужасом солдаты сходили с ума и падали замертво. Один из потаенных входов в тибетскую пещеру Мулдашеву указали «особые люди, хранители сомати-пещеры», но он — мастер спорта СССР по туризму и не робкого десятка хирург, — не смог войти в подземелье из-за нахлынувшей головной боли, негодования этого места и страха расстаться с жизнью…

Как помнится, сидевшими в зале журналистами необычные пересказы Мулдашевым «тайных знаний» лам были восприняты как «вечера на хуторе близ Диканьки» на тибетский лад… Ну верили же сельские малороссы в повестях Гоголя в летавшие по церкви гробы, заколдованные места, чертей, утопленниц и ведьм, подземного Вия — почему бы и экстравагантному Эрнсту Мулдашеву не воспылать любовью к мистике Тибета и Индии? В те годы проверка достоверности информации была основой работы редакций — поэтому, как помнится, большинство местных газет не клюнуло на сенсацию о «семиметровых атлантах»…

Иное дело предприимчивые москвичи: они сразу учуяли золотую жилу! Еженедельник «Аргументы и факты» начал серию интервью с Эрнстом Мулдашевым, а вскоре, одна за другой, большими тиражами стали выходить книги об экспедициях Мулдашева в Гималаи, Тибет, Индию, Сирию, Ливан, Египет, Монголию, на острова Пасхи, Крит и Мальта. Хорошие деньги делали и те, кто «двигал» в массы читателей книги Мулдашева, и те, кто Мулдашева разоблачал. Во время репортажа автор сих строк получил в подарок от неистового Эрнста Рифгатовича первую из выпущенных книг «Сенсационные результаты научной гималайской экспедиции» — с рисунками «третьего глаза» во лбу людей и прочей «эзотерикой», впечатлявшей падкий до сенсаций люд…

На этом фоне хирургическая операция в Уфе по «созданию глаза» слепой пациентке Тамаре Горбачевой выглядела реальным делом Эрнста Мулдашева, для проверки которого не нужно было нырять в подземелья Тибета или ехать на остров Пасхи. Ведь его «гималайские сенсации» были хобби, а на работе талантливый хирург Эрнст Рифгатович Мулдашев делал 300—400 операций в год, был заслуженным врачом РФ (с 1998 г.), руководил центром глазной и пластической хирургии «Аллоплант», являлся автором десятков патентов, изобретателем хирургического биоматериала, etc. Его успехи бесспорны даже для тех критиков его книг, про которых ламы Тибета сказали бы: «Высшая духовность для вас недоступна»…

Однако Эрнст Мулдашев показал себя и мастером всучить публике «кота в мешке», великим пиарщиком. О первом в мире «рукотворном глазе» он раструбил в СМИ, не дожидаясь его приживления у женщины, результатов «операции века»; а 20-метровых «лемурийцев» и 7-метровых «атлантов» никто не видел, кроме неведомых йогов… Но с точки зрения пиара ходы были блестящи. Экзотические книги о тайных мирах (общий тираж 10 млн экз.), обещания вернуть зрение Т. Горбачевой и слепой певице Диане Гурцкой сделали громкое имя хирургу из Уфы, а центр глазной хирургии «Аллоплант» приобрел известность, въехал в новые корпуса…

Ну, а Тамара Горбачева — где она? Со временем она исчезла со страниц газет и растворилась на Украине, а с сайта центра «Аллоплант» убрали снятый когда-то видеоролик про Тамару и «операцию века». Во врачебном сообществе ворчат: «…пересаженный женщине глаз не видит. По этому поводу офтальмологическая общественность очень возмущалась». Только Мулдашев, не предъявляя миру пациентку, твердил о якобы 5-ти процентах зрения, появившихся у Тамары Горбачевой в «рукотворном глазу», — да и то в таких СМИ, как пиарившая его газета «Аргументы и факты» с тем же интервьюером, да в своей книге «Откровения хирурга»…

Конечно, в 2000-м году мы, газетчики, купились на «кота в мешке», операцию без предсказуемого результата. Но сам Мулдашев так верил в успех! За веру в чудеса и вдохновенный эпатаж его и зовут до сих пор на телевидение.

В. Савельев,

автор репортажа «Тамару надо лечить любовью…», 2019 год.

ПСИХБОЛЬНИЦА

(Весь цикл)

БЫВАЛ, И НЕ РАЗ!

(Вместо вступления — отрывок из романа Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита»)

— Нет, этого быть никак не может, — твердо возразил иностранец.

— Это почему?

— Потому, — ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, — что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила. Так что заседание не состоится.

Тут, как вполне понятно, под липами наступило молчание.

— Простите, — после паузы заговорил Берлиоз, поглядывая на мелющего чепуху иностранца, — при чем здесь подсолнечное масло… и какая Аннушка?

— Подсолнечное масло здесь вот при чем, — вдруг заговорил Бездомный, очевидно, решив объявить незваному собеседнику войну, — вам не приходилось, гражданин, бывать когда-нибудь в лечебнице для душевнобольных?

— Иван!.. — тихо воскликнул Михаил Александрович.

Но иностранец ничуть не обиделся и превесело рассмеялся.

— Бывал, бывал, и не раз! — вскричал он, смеясь, но не сводя несмеющегося глаза с поэта. — Где я только не бывал! Жаль только, что я не удосужился спросить у профессора, что такое шизофрения. Так что вы уж сами узнайте это у него, Иван Николаевич!

«СЕДЬМАЯ СТУПЕНЬ АДА»

— Сходи в психбольницу! — предложили мне в редакции. — Оттуда звонили, просили, чтобы газета помогла… Они ситуацию тебе на месте изложат.

Так я пошел в психиатрическую больницу, большие корпуса которой за оградой на одной из спрятанных от глаз улиц занимали чуть ли не квартал. Бывал ли я здесь? О, да — одно время даже постоянно, готовя большое интервью в газету. И многое, что я здесь увидел и услышал, было «кривым зеркалом» окружающего мира, закрытыми от общества темами…

Но теперь ситуация была другой: врачи лечебницы звали подать через газету «SOS» — слишком уж неординарной и тревожной была информация, которой они обладали.

Врач психбольницы, один из руководителей лечебницы, был очень озадачен, о чем сразу сообщил мне:

— Понимаете, какое дело… Тут по одной ситуации убийством вот-вот запахнет, хоть в милицию беги с заявлением! Но, во-первых, для нас свята врачебная тайна. А, во-вторых, с чем мы придем туда — с негласной информацией от нездоровых людей, со своими опасениями? Да в органах МВД посмеются: «Вот когда реально кого-то убьют или покусятся, вот тогда и приходите…»

— Так чего вы хотите?

— Мы хотели бы статью в газете про эту ситуацию… Ну, без имен, но чтобы участники ее испугались огласки своих намерений и отступились. Человека мы хотим спасти, понимаете!

Начал главврач издалека:

— Среди нашего контингента есть девушка, страдающая депрессией и разладом с окружающим миром, она лечится у одного из наших психотерапевтов… Верней, лечилась. Потому что ее матери (а семья у них неполная, без отца) кто-то посоветовал воспользоваться услугами то ли экстрасенса, то ли «ворожеи», дамы очень корыстной и небезызвестной в кругах «целителей»… В поликлинику к врачу пациентка перестала ходить, началось «снятие порчи» с визитами экстрасенса в дом — и потекли в карман экстрасенса деньги. Небогатая семья спустила сбережения, залезла в долги, но, несмотря на молитвы, зажигание свечей и «магию» дамы, состояние больной без врачебной помощи ухудшалось. И тогда экстрасенс-«целительница» сказала: «Очень сильный бес мне мешает снять порчу. Но я определю его по фотографии!» И велела нашей больной и ее матери приготовить к следующему своему визиту фотографии всех знакомых…

…Признаться, немало скверных историй наслушаешься в психбольнице. Но с таким подлым «детективом» я столкнулся впервые. Вот что рассказал главврач:

— Несколько недель правдами и неправдами мать и дочь выпрашивали и доставали фотографии своих родных, знакомых, подруг. И вот выложили их перед пришедшей за очередными деньгами «целительницей». Та сразу ткнула пальцем в одну из фотографий: «Вот она!!! Всё из-за нее! Теперь понятно, почему свечи и молитвы не помогают: это не человек, а бес в его обличье! Не просто бес — а СЕДЬМАЯ СТУПЕНЬ АДА, самая страшная нечистая сила!»

…Тут на стол передо мной главврач выложил портрет очень несимпатичной немолодой женщины:

— Вот этот злосчастный снимок! Это какая-то дальняя родственница семьи, вроде двоюродной тети нашей больной. Да что я сам рассказываю! Я сейчас лечащего врача позову, он тому свидетель и всю историю в деталях вам изложит…

Пока ждали главного свидетеля, я рассмотрел как следует лежавшее фото. Да, трудно было даже представить такое несимпатичное лицо, напомнившее лица на картинах Босха! У тетушки был тяжелый взгляд, низкий лоб, грубые губы и подбородок… Было ясно, почему из собранных фотографий дама-экстрасенс безошибочно сыграла на этой!

— И что же дальше? — вскричал я, заинтригованный, не сводя глаз с несимпатичного фотопортрета.

— Да вот и лечащий врач пришел, пусть он дальше всё и расскажет! — представил мне хозяин кабинета вошедшего молодого психотерапевта, с тревогой посмотревшего на меня. — С корреспондентом можно без утайки! Говори, как есть…

— А дальше, — почему-то вздохнул пришедший лечащий врач, — экстрасенс велела «беса седьмой ступени ада» в дом больше не пускать и выкинуть подарки, которые тетка дарила на дни рождения и праздники. Мать и дочь начали выкидывать. К несчастью, тетка только перед этим приходила и чаевничала на кухне. Выкинули чашку и блюдце, из которых та пила чай. Девушке от самовнушения на короткий период стала легче, но вскоре без врачебной помощи и лекарств психическое расстройство стало прогрессировать, пациентка ходила на грани срыва. Тогда экстрасенс сказала: видно, «ступень ада» очень сильна — надо избавиться и от вещей, которых касался демон! Тогда семья выкинула стол, за которым гостья пила чай, стулья, еще чего-то… Но не помогло и это! И тогда экстрасенс категорически заявила: «Порча не снимется до тех пор, пока этот демон живет и ходит по земле…»

— Это как? — не понял я.

— Да наемного убийцу они ищут, — вздохнул хозяин кабинета. — Причем, по совету целительницы, ищут исполнителя среди наших душевнобольных, которые за свои поступки не отвечают…

— А вы откуда насчет убийцы знаете?

— Да у нас свои каналы…

Тут занервничавший молодой психотерапевт заторопился и отпросился продолжать прием больных в поликлинике. Но чуть позже, когда при обходе с руководством мы на минутку заглянули и в его кабинет, он тихо шепнул на ухо: «Зайдите, пожалуйста, ко мне!» История становилась всё более запутанной.

…Часа через два, после торжественного обхода с сопровождающими больничных палат в закрытых на запоры отделениях, бесед с врачами, санитарами, пациентами всех мастей, я освободился от опеки и перед уходом с территории психбольницы нырнул в поликлинику, куда доступ был открыт всем желающим. В нужном мне кабинете меня ждал тот врач-психотерапевт, который рассказывал про выброшенные стулья.

— Ради моих детей, ничего не пишите в газете! — зашептал он, выставив пациента за дверь. — Вы разве не поняли, что больная с матерью ко мне приходили — мы ведь живем по соседству, в одном дворе!.. Они сами перепуганы, советоваться прибежали. Я, естественно, в больнице об этом доложил, но не думал. что эта мысль о статье в газете у начальства возникнет!

— Как не писать? А вдруг эту тетю убьют?

— Да не убьют: семья напугана, душевнобольного на «мокрое дело» найти без нас, врачей, не получится. А вот двух детей моих точно убить могут, если разоблачение в газете выйдет! Ведь ясно, от кого эта история ушла — для дамы-экстрасенса отомстить будет сладко. А мои дети во дворе прямо под окнами этих соседей гуляют… Вы бы знали, как я за них боюсь!

Я задумался: как мне теперь быть, как обойти руководство психбольницы, с такой надеждой ждущее эту «профилактическую» статью…

— А вы не преувеличиваете угрозу для детей?

Молодой врач так посмотрел мне в глаза, что я понял: не шутит.

— Да вы просто не знаете эту свору «колдунов» и их деньги! — сказал он мне наконец. — Это очень страшные люди, хуже иных бандитов — ни перед чем не остановятся. Мы ведь в психбольнице их жертв видим, у нас много закрытой информации, которую вам лучше и не знать — крепче спать будете! Я вас как отец детей прошу: не надо статьи…

— Ну, значит, на том и порешим, — сказал я, пожав ему на прощанье руку. — Ни слова в газету, ради детей, я об этом не дам. Но вы обещайте, что когда-нибудь мне для газеты расскажете что-то и не такое опасное…

Он пожал мне руку и пообещал. История эта хранилась в моей памяти за семью печатями. Следуя заповеди честной журналистики «Не навреди!», я много лет о ней никому не рассказывал во избежание утечки информации…

Но давно ушли те опасные 90-е годы, когда разыгралась эта драма. Да и дети, за которых так боялся врач, стали взрослыми. Так что эти воспоминания теперь годятся лишь как новелла о «спасении двух детей одним журналистом». Или о том, как один журналист не погнался за сенсацией и не опубликовал «гвоздевую» для тех лет историю о «седьмой ступени ада»…

Виктор САВЕЛЬЕВ.

.

В публикации использованы фрагменты картин Иеронима Босха.

«ДЖОКОНДА» ИЗ БОЛЬНИЦЫ

1. «Когда он был живой, то рассказывал…»

В «картинную галерею» на территории психиатрической больницы я попал неожиданно для себя во время интервью с врачом-психиатром кафедры мединститута. Разговор зашел о молодых наркоманах-«хиппи» и «продвинутых ребятах», практикующих «расширение сознания» и уход в мир грез, галлюцинаций. И тут мой собеседник в белом халате отворил дверь в комнату по соседству — и я обомлел: со стены на меня смотрела знаменитая «Джоконда», или «Мона Лиза», воспетая великим Леонардо да Винчи.

Но эта «Мона Лиза» была больна: тревога застыла в глазах, десятки кровоточащих булавок воткнуты в ее грудь, шею, руки. Я такого не видел! Лишь много времени спустя — когда границы мира распахнулись для бывшего СССР — я нашел подобное у причисляемой к сюрреалистам мексиканской художницы Фриды Кало, многие картины которой — в том числе «Сломанная колонна» (1944 год) — были воплощенной болью: Фрида была калекой, страдала депрессиями, лечилась от алкоголизма. И гвозди в теле на ее картине были почти такими же, как на «Джоконде» в стенах кабинета психиатра на территории больничного городка. Здешняя «Мона Лиза» на глазах умирала от боли, воткнутые в нее булавки кровоточили, как гвозди, вбитые в Христа…

— Тут все картины подарены нашим пациентом, художником-наркоманом, — пояснил врач. — И я даже могу назвать наркотик, который вызывает эти болезненные кожные ощущения, похожие на уколы…

В комнате, кроме «Джоконды», была галерея картин. И во время наших бесед врач иногда обращался к ним как к иллюстрациям наркотических состояний.

— Вот здесь отразилась наркотическая ломка, — объяснял он сюжет сюрреалистической картины, на которой из тупоносой женской туфли на низком каблуке торчала жирная шея в складках и уродливая голова стареющей женщины, тупого и отвратительного существа с кудряшками волос.

— Это отвращение от того, что художника, молодого парня, в наркотическом похмелье «ломало» без дозы, — объяснял врач. — А когда он, шатаясь, пошел на кухню попить воды, то силы оставили его — и он рухнул в коридоре. И стоявшая перед лицом туфля его сестры была единственным, что он видел несколько часов подряд. Она являлась ему во всех уродливых проявлениях больного сознания, была ему отвратительна: лежавший без сил, он не мог даже отодвинуть ее, туфля стала наваждением. И, чтобы избавиться от него, парень потом нарисовал эту картину маникюрными ножницами сестры — поскольку кистей дома он не нашел…

Да, на стенах в кабинете психиатра была история болезни! Но даже в этой болезненности была видна одаренность художника, его талант! Где он видел эти «сюрреалистические» образы, такое смешение красок и гротеска — у Сальвадора Дали, Пикассо — или нигде не видел, а сам творил? Но картины этого анонимного живописца (врачебная тайна не выдает имен!) притягивали в себе, как магнит. Особенно одна, поразившая меня, на которой в желтом монашеском плаще, скрывшем лицо, сидел в «позе кучера» (то есть свесив руки с колен) старый монах. Обвисли костлявые пальцы рук, вместо лица — глубокая тень, у костлявых босых ног — черная вода: болото. А за фигурой монаха по желтой унылой пустыне уходила вверх одинокая дорога со столбами…

— Это как бы символическая жизнь художника, — начал врач. — Про монаха он говорил: «Вот это я, этот странник. А сзади дорога — мой путь, где столбы — потери. Вот тот столб — был друг, но теперь его нет. А этот столб — была любовь, девушка, но я ее потерял… Все столбы позади. И вот я, одинокий монах, сижу возле черной воды — зовущей меня смерти, но не решаюсь сделать последний шаг…». И еще, когда он был живой, то рассказывал…

— Как это «когда был живой»? — охнул я: ведь все время думал, что говорим о живом художнике…

— Да нашли его дома мертвым, когда он выписался из больницы, — вздохнул врач. — Видимо, передозировка наркотика. Только и остались от него картины, которые он нам, врачам, дарил…

Не знаю почему, но картина с монахом завораживала и притягивала — как притягивает меня в Третьяковке «Христос в пустыне», столь же одинокий и босой перед смыслом жизни и вечностью… Каждый раз, приходя интервьюировать в психбольницу, я просил еще раз посмотреть «галерею». Но в один из моих приходов кабинет встретил пустыми стенами…

— Родственники парня-художника забрали у нас все его работы, — развел руками врач. — Видимо, мы их уже никогда не увидим…

Уже прокатилась перестройка, наплывали 90-е годы и рынок, скупщики ранее запретных картин и зарубежные эмиссары-искусствоведы рыскали по стране и покупали коллекции непризнанных художников, делая огромный бизнес. Я так и не узнал, какая дальнейшая судьба была у картин «нашего Сальвадора Дали». Но у меня к тому времени сложилось решение устроить публичную выставку картин и художественных работ пациентов психиатрической больницы. Ведь в отделениях лечебницы, куда я ходил, у многих врачей висела живопись, и порой не бездарная, людей, которые по-иному видят мир и себя в этом мире. Время было такое, что табу сыпались одно за другим, общество проснулось и ждало нового… И та «галерея» в кабинете психиатра послужила «фитилем» для необычного решения.

И я начал под эгидой газеты «Версия», где работал тогда, готовить благотворительную выставку картин, что годами пополняли «запасники» лечебного учреждения…

2. «Мир у нас один»

Одной из проблем было то, что не все работы из клиники можно было показать на выставке.

Вот я в кабинете врача психиатрической больницы, он рассказывает, что одна из пациенток — молодая девушка с проблемами — в состоянии психоза отрезала свои пышные волосы. Какое-то время она скрывала причину, но потом принесла врачу в подарок свой рисунок. Хворые душой — как дети: зачастую передают ощущения таким способом… На рисунке девушки — длинном листе ватмана — вдоль торговых рядов шел маленький голый человечек, даже не человечек, а его бледный белый силуэт без лица и каких-то черт. А рыночные ряды кишели недобрыми торговками в платках, кулацкого вида мужиками в картузах и фартуках. Человечек ежился на фоне их хмурости, жадности, недобрых усмешек, злых взглядов на его наготу…

— Наверное, это второе «я» моей пациентки, — пояснил врач, — воображаемое существо. Она сказала, что человечку зябко в этом мире, он замерз, он страдает, он просит его согреть… И она отрезала свои волосы, чтобы согреть ими голого человечка, одинокого среди людей…

Я смотрел на карандашный рисунок, на этот крик души, как зачарованный:

— Отдадите его на выставку?

— Что вы! — замахал руками врач, пряча ватман. — Она ведь нарисовала это, доверяя мне. Как я могу это выставить на публику?

…В целом же в больнице к идее выставки отнеслись положительно: никто и никогда не предлагал им выставить на показ публике творчество людей с нарушенной психикой. Я оказался первым городским сумасшедшим, предложившим эту бредовую идею.

Что было логично, если вдуматься. В 1991 году я под эгидой информационно-рекламной газеты с 300-тысячным тиражом, будучи ее редактором, провел первый в России «Конкурс обжор» в содружестве с Русским драмтеатром: сюжет этого стилизованного шоу-конкурса дважды показывало российское телевидение. В течение трех лет для поддержания тиража «Уфимской недели» я устраивал то выставки, то конкурсы и акции — словом, «съел собаку» на презентациях.

С таким «багажом» я в качестве организатора конкурса подписал несколько договоров — с больницей, спонсорами. Идею благотворительной выставки «Мир у нас один» поддержали художники: председатель правления Союза художников Башкортостана Николай Калинушкин отдал ей центральный выставочный зал, а член правления СХБ Евгений Винокуров отобрал для показа публике лучшие картины живописцев психбольницы.

5 ноября 1992 года благотворительная выставка пациентов Республиканской психиатрической больницы с названием «Мир у нас один» открылась в Центральном выставочном зале Союза художников Башкортостана на ул. Революционной в Уфе.

Надо ли говорить, как ждали выставку врачи, чтобы привлечь общественное внимание к проблемам психического здоровья населения.

Но еще больше, наверное, выставку «Мир у нас один» ждали сами пациенты. Один из них, художник Ш. (газетчики беседовали с ним в присутствии врача) с волнением говорил: «Если мои работы отберет комиссия, то это будет первая выставка в моей жизни». И было жаль, что парень-художник, написавший свою «Джоконду» и старика-монаха в конце дороги, так и не дожил до показа своих работ.

Надо отметить, что для Ш. и многих пациентов — как для той девушки, что отрезала свои волосы для голого человечка, — их работы являлись «посланиями миру», надеждой на понимание и на то, что наш добрый взгляд на их творчество не даст больным чувствовать себя изгоями… «Радует, что человечность еще сохранилась», — оценивала пресса реакцию на выставку.

«Помилосердуйте, братцы!»

Только не все было так хорошо. Был и плевок! По итогам выставки одна из бойких журналисток, насмехаясь над выставленными поделками и холстами душевнобольных, дала заголовок своему творению в вечерней газете: «Мир у нас один… убогий». Статья была с пассажами: «Забавно, совершенно одинаково выглядят салфетки „заглушенной“ антидепрессантами душевнобольной и „заглушенной“ на производстве, а после взявшейся за спицы вблизи от ноющей Марианны нормальной женщины… Опять же мир у нас один» — и изобиловала оценками с высоких эстетических позиций журналистки: «данная экспозиция не соответствовала моим ожиданиям», «могла бы благополучно украшать стены больницы, не вызывая у зрителей чувства жалости к окружающему и стыда за нашу убогость»…

Наверное, нет ничего святого, на чем не «оттопчется» иной журналист со своим «забавно» — по отношению к больным людям… Надо думать, с каким чувством воспринята была эта статья родными душевнобольных, пациентами, до которых дошла газета…

Я считаю, что ответ на это обвинение в «убогости» дали сами посетители выставки: обзор их мнений в газете «Версия» (я даю его в книге на следующей странице) не делался в пику «вечеркинской» статье, да и вышел он в «Версии» на неделю раньше. Но как замечательны в нем слова: «Дай Бог здоровья этим людям».

Заметим, что глас «эстетствующей» журналистки так и остался в одиночестве: он не был поддержан ни зрителями, ни искусствоведами, ни художниками, понимавшими благотворительный характер выставки.

Можно бы сказать много слов о милости к больным и слабым. Но их уже сказал Лев Толстой устами одного своего героя — солдата, взывавшего к товарищам в рассказе «После бала»: «Братцы, помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте».

…Этот призыв к милосердию звучит и сейчас над нашими душами — и будет звучать всегда.

Виктор САВЕЛЬЕВ.