Бесплатный фрагмент - Выхода нет

Глава 1

Энджи открыла глаза. Нет, ей это не снится. Топ-топ-топ, тишина, потом снова: топ-топ-топ.

«Что она делает? Почему не спит?»

Оглянувшись на спящего рядом Егоршу, Энджи встала, накинула халат и на цыпочках выскользнула из спальни. Дойдя до детской, осторожно потянула на себя ручку двери. Хорошо смазанные петли даже не скрипнули. Заглянула в комнату, постель дочери была пуста.

«Опять эта девчонка на чердаке!» — с привычным раздражением подумала она.

Поднявшись по узкой лестнице, распахнула дверь. Ночной холодок приятно пробежался по коже. Формуга высокого узкого окна в пол была распахнута настежь, маленькая белокурая девочка в розовой ночной сорочке стояла на самом краю узкого подоконника. Воображение услужливо нарисовало застывшей на пороге матери картинку падающей из окна дочери в развивающейся рубашонке.

— Софа, что ты тут делаешь? Немедленно отойди от окна!

Услышав голос матери, девочка быстро захлопнула створку и оглянулась. Энджи подбежала и подхватила ребёнка на руки.

— Милая, зачем ты открыла окно? Это же очень опасно. Что ты, вообще, здесь делаешь? Сколько раз я говорила, чтобы ты не смела ходить на чердак, здесь холодно и опасно.

— Я не могла уснуть, мне было скучно… — заканючила девочка.

— Чердак не место для детских игр, — строго заметила Энджи. — У тебя в комнате полно игрушек, а здесь пыльно и грязно. Что ты делала у открытого окна? А если бы ты упала? Не смей больше сюда ходить! Я тебе запрещаю!

Софа насупилась, но ничего не ответила. Нежные черты приняли угрюмое, брюзгливое выражение.

— Ты меня поняла? — спросила рассерженная мать.

Девочка упрямо молчала.

— В таком случае я завтра же найду ключ и запру чердак! — строго объявила Энджи, расстроенная упрямством дочери.

Девочка начала отчаянно выворачиваться из материнских объятий:

— Пусти меня!

Не в силах больше удерживать на руках сопротивляющегося ребёнка, Энджи поставила девочку на пол и строго сказала:

— Немедленно отправляйся в свою комнату!

Софа подняла голову и с вызовом посмотрела матери в глаза. Детские бровки сошлись на переносице, щёки пылали. Софа явно хотела надерзить матери, но сдержалась. Отведя от Энджи пылающий гневом взгляд, девочка, демонстративно топая, начала спускаться с лестницы. Глядя на детскую, тщедушную фигурку и белокурые локоны, рассыпавшиеся по узким плечам, Энджи почувствовала острый укол вины за то, что была так строга.

«Бедный ребёнок! — подумала она. — Ей и так досталось, а тут ещё я…»

— Софа! — выкрикнула она, торопливо спускаясь по лестнице вслед за дочерью. — Подожди!

Но обиженная девочка даже не подумала остановиться. Промаршировав до своей комнаты, Софа с размаху захлопнула за собой дверь перед носом матери. Энджи схватилась за ручку и попыталась повернуть, но ту заклинило — она не поворачивалась не вверх, ни вниз. Энджи отчаянно дёргала, пытаясь открыть дверь, но та не поддавалась.

«Но как это возможно? У Софы ещё слишком мало сил, чтобы удерживать ручку», — растерянно думала она, и вдруг та поддалась.

Энджи зашла в комнату. Софа лежала на кровати, отвернувшись к стене и накрывшись одеялом с головой. Всей своей позой девочка демонстрировала категорическое нежелание общаться с матерью. Энджи подошла и присела на край постели.

— Софочка, прости, что накричала на тебя, я просто очень испугалась. Что со мной будет, если ты выпадешь из окна? А?

Она попыталась стянуть одеяло с головы девочки, но та вцепилась в него изнутри, наотрез отказываясь идти на мировую с матерью.

— Не сердись, — примирительно сказала Энджи, — хочешь, я тебе почитаю?

В ответ она услышала лишь сердитое сопение.

— Ну как хочешь, — вставая с постели, со вздохом сказала мать. — Спокойной ночи!

Выйдя из детской, Энджи осторожно прикрыла за собой дверь и вернулась в спальню. Забравшись под одеяло, она вдруг почувствовала себя такой несчастной и одинокой, что слёзы навернулись на глаза. Нуждаясь в поддержке, Энджи обняла спящего Егоршу и прижалась к его спине. Почувствовав на своём боку руку любимой, он взял в ладонь её пальцы и поднёс к губам. Энджи стало немного легче.

— Милый! — прошептала она.

— Ты почему не спишь? — сонно пробормотал он.

— Софа опять была на чердаке.

— И?

— Меня это беспокоит и пугает.

Егорша перевернулся на спину.

— Почему?

— Не знаю, какое-то плохое предчувствие.

— Ну, перестань себя накручивать, — с улыбкой сказал он и поцеловал Энджи в висок, — всё самое плохое позади, а впереди нас ждёт долгая и счастливая жизнь.

Она подняла на него глаза.

— Ты, правда, в это веришь?

— Конечно, — усмехнулся он, — мы победили Родогора, избавились от твоей матери и прапрабабки, весь этот кошмар позади. Мы вместе, живы, здоровы, живи и радуйся!

— Это да, но…

— Какие могут быть «но»?

— Меня беспокоит Софа. Она ведёт себя странно: с игрушками не играет, ходит насупленная, никогда не улыбнётся, не приласкается.

— Энджи, а что тебя удивляет? Ты только представь, что ей пришлось пережить? Два года быть собакой! Это же уму непостижимо!

— Я понимаю, но…

— Радуйся тому, что она хотя бы разговаривает и ест нормально, а не лакает из миски как собака. Ей нужны время и наша любовь. Всё наладится, но не сразу. Кстати, насчёт игрушек… В куклы она может и не играет, а вот с медведем, которого подарил Фёдор, не расстаётся. Так что ты не совсем права.

— Да, наверное, но…

— Что опять за «но»?

— Она меня пугает. Вот что она ночью делала на чердаке? Почему её туда так тянет?

— Ну, не знаю. Она же ребёнок. Детей привлекают такие таинственные места.

— Таинственные? — усмехнулась Энджи. — Что может быть таинственного на пыльном чердаке? Одна пыль и старая рухлядь.

— Ну, не скажи, если бы у меня в детстве был такой чердак, я бы оттуда целыми днями не вылазил. Это же настоящий штаб спасателей или тимуровцев. А что касается рухляди, так это же настоящие сокровища для ребёнка. Так что перестань себя накручивать.

— Ей четыре года, какие тимуровцы! Чтобы играть в такие игры, нужно хотя бы книжки читать или мультики смотреть, иначе откуда подобные фантазии в голове, а она… Я вчера начала ей читать «Гуси-лебеди», так она сказала, что ей скучно. В её возрасте это же была моя любимая сказка, а ей не нравится.

— Так почитай другую. Может, Софе про гусей неинтересно? Почитай про Белоснежку или Спящую красавицу.

— Я, конечно, почитаю, но не уверена, что история Белоснежки её зацепит.

— Ещё раз тебе говорю, дай ей время. С нашего отъезда из Глухово прошла всего неделя. Ну что ты от ребёнка хочешь? Слушай, а может нам стоит воспользоваться приглашением Самойловых и сходить к ним в гости? Уверен, что общение с другими детьми Софе пойдёт на пользу, тем более они с Сашей ровесники. Что ты её прячешь от всех?

— Я не уверена, что Софа к этому готова. С нею и так сейчас сложно, она такая дикая, а дети… они жестокие. Начнут дразнить, насмехаться…

— Ну, знаешь ли… Она ребёнок и ей нужны друзья. Чем дольше ты будешь её держать взаперти, тем хуже. Софу нужно социализировать, а не прятать от всего мира как принцессу в башне. Этим ты сделаешь только хуже. Тем более я не предлагаю тебе выпустить её без присмотра на улицу. Сходим в гости к друзьям, дети пообщаются, поиграют, будут всё время на глазах. Никто её там не обидит.

— Да, ты прав, — согласилась Энджи, — давай сходим. Утром позвоню Наташе и договорюсь. А может, Самойловых лучше к нам пригласить? Всё-таки Софа здесь уже немного освоилась, а там чужие люди, чужой дом.

Егорша не стал с нею спорить.

— Пригласи к нам, если тебе так спокойней. Я ничего против не имею, но с подготовкой не смогу помочь. Ты же помнишь, что мне завтра на собеседование? Может, лучше на послезавтра перенесём?

— Нет, давай завтра. Я только сейчас поняла, как соскучилась по Наташе и Виктору.

— Ну, хорошо, завтра так завтра. Значит, вечером приеду на всё готовенькое.

Чмокнув жену в щёку, Егорша закрыл глаза и уже через минуту Энджи услышала его равномерное дыхание, он спал.

«Завидую этой способности засыпать на полуслове, мне бы так», — подумала она, поворачиваясь на бок.

Сон не шёл, на душе было тревожно. Понять причину своего беспокойства Энджи не могла и решила встать и ещё раз проверить, как там Софа. Подкравшись к детской, она бесшумно открыла дверь и зашла в комнату.

Пластиковая бабочка на столе медленно вращалась и, переливаясь нежными оттенками, мягко освещала разметавшуюся на постели девочку. Подойдя ближе, Энджи с нежностью смотрела на округлые щёчки и пухлые детские губки.

«Какая Софа милая, когда спит», — подумала она, поправляя сползшее на пол одеяльце.

Энджи потянула из рук спящей дочери плюшевого мишку, чтобы отложить игрушку в сторону, но детские объятия стали ещё крепче. Софа не желала расставаться с мягким другом даже во сне. Растроганная мать не стала настаивать и оставила мишку в покое.

«Надо же, как она привязалась к этой игрушке. Молодец Фёдор, угадал с подарком», — подумала Энджи, выходя из детской.

Глава 2

Закрыв ворота за отъезжающими Самойловыми, Егорша тяжело вздохнул и вернулся в дом. Подойдя к столу, ещё неубранному после застолья, плеснул в бокал коньяка, выпил и упал в кресло. Откинувшись на спинку, устало прикрыл глаза.

«Ну и вечерок!»

Вначале всё было хорошо. Энджи расстаралась, и стол в гостиной ломился от разносолов. Красная рыба, чёрная икра, буженина, колбасы разной степени копчёности и разнообразные салаты.

— Ничего себе! — удивлённо воскликнула Наташа. — Когда ты всё успела?

Энджи загадочно улыбнулась и уклончиво ответила:

— Я старалась… Ты ещё горячего не видела! Давайте садиться, детки с этой стороны стола, а взрослые с этой, — показала она рукой.

— Ребята, а вы с Софой уже познакомились? — обратился Виктор к своим детям. — А кстати, где она?

— Сейчас придёт, — ответила Энджи изо всех сил стараясь удержать на лице жизнерадостную улыбку. — Софа немного стесняется. Егор, ты не сходишь за ней?

— Да-да, конечно, — подскочил тот со стула, — чур, моё место не занимать, у меня тут рядом такой салатик!

— Хорошо, — засмеялась Наташа, — буду лично его охранять. Леся, Саша, а руки помыть? — обернулась она к детям, уже занявшим указанные им хозяйкой места.

— Ну, мама… — заканючил Саша, не сводя глаз с весёлой рожицы, украшавший детский салат.

— Я сказала — руки! — нахмурилась Наташа. — Энджи, где тут у тебя ванная?

— Как выйдете из комнаты, по коридору налево вторая дверь.

— Чур, я первый! — решил Виктор вдохновить детей личным примером и поспешил вон из гостиной.

Ребята торопливо вылезли из-за стола и наперегонки бросились вслед за ним. Стоило им скрыться из виду, как Наташа приглушённо спросила:

— Ну как вы? Как Софа?

— Ой, Наташа, не знаю, пока всё сложно.

— Ничего, ничего, всё наладится, — с сочувствием глядя на неё, сказала Наташа. — Главное, что вы вместе.

— Вот и Егор так говорит… — вздохнула Энджи.

— А вот и мы! — послышался преувеличенно бодрый голос Егорши.

Наташа обернулась. На пороге стоял Егорша и держал за руку Софу в нарядном платье. Девочка явно чувствовала себя не в своей тарелке. Лицо было бледно, брови нахмурены, взгляд в пол.

«Стесняется!» — подумала Наташа и радушно улыбнулась.

— Здравствуйте! Меня зовут тётя Наташа, а как зовут маленькую принцессу?

Ожидая ответа юной «принцессы», все присутствующие воззрились на девочку, но та заупрямилась и ответила гостье взглядом исподлобья. Не ожидая подобной реакции, та немного растерялась и беспомощно обернулась на мать девочки. Энджи решила прийти на помощь. Присев на корточки перед дочерью, сказала:

— Милая, скажи тёте Наташе, как тебя зовут.

Та, одарив мать волчьим взглядом, вырвала руку из отцовских пальцев и, подойдя к столу, залезла на стул. Не дожидаясь, пока остальные займут свои места, она решительно придвинула к себе салат с симпатичной рожицей и, бесцеремонно действуя ложкой, начала есть, безжалостно разрушая любовно созданную Энджи мордашку.

— Софа! — воскликнула мать, возмущённая её бесцеремонным поведением.

Но Наташа, схватив Энджи за руку, остановила гневную тираду, готовую сорваться у той с губ.

— Энджи, не надо. Она просто ещё не знает, как надо себя вести. Ребёнку и так тяжело, не ругай девочку.

— А мне кажется, что она это делает специально мне назло!

Егорша решил вмешаться:

— Энджи, сейчас у нас гости и мы не будем портить всем настроение. А с грубой, невоспитанной девочкой, — многозначительно посмотрел он на дочь, — мы поговорим позже. Давайте садиться.

Ради дорогих гостей Энджи постаралась подавить растущее раздражение и заставила себя улыбнуться:

— Да, Егор, ты прав, всё неприятные разговоры потом, а сейчас давайте ужинать.

В гостиную забежал маленький Саша. Увидев Софу, уплетающую облюбованный им салат прямо из салатницы, он возмущённо воскликнул:

— Зачем ты сломала гнома?

Девочка не обратила на него никакого внимания. Подобное игнорирование рассердило мальчишку ещё больше. Подбежав, он с разбега толкнул Софу в бок. Девочка не ожидала нападения и с грохотом упала со стула.

— Саша! — вскрикнула Наташа.

— Софа! — охнула Энджи.

Матери бросились к детям. Наташа схватила сына за руку и строго посмотрела ему в глаза:

— Ты очень плохо поступил и должен немедленно извиниться перед Софой!

Мальчик выдернул руку и выкрикнул:

— Я не буду извиняться! Она сломала моего гномика!

Энджи кинулась поднимать упавшую дочь, но та не желала принимать ничью помощь.

— Отстань! — буркнула девочка, отталкивая руки матери.

Самостоятельно поднявшись с пола, Софа подошла к обидчику.

— Ты об этом пожалеешь! — прошипела она, сверля Сашу гневным взглядом.

— Софочка, ты не ушиблась? — взволнованно спросила Наташа. — Саша, немедленно извинись!

— Не надо мне его извинений! — гордо заявила юная «принцесса» и, развернувшись, отправилась вон из комнаты.

— Софа, вернись, пожалуйста! — попросила расстроенная Энджи, но та даже не обернулась.

Мать хотела броситься за дочерью, но Егорша её остановил:

— Пусть идёт, оставь её в покое.

Посмотрев на смущённых, расстроенных гостей, Энджи заставила себя улыбнуться:

— Извините, я с ней поговорю позже. Давайте ужинать.

Подавленные неприятной сценой, гости сели за стол. Улучив момент, когда хозяева вышли на кухню, Наташа шепнула на ухо мужу:

— Софа даже слезинки не проронила, а ведь она сильно ударилась.

— Девочка с характером, — ответил Виктор.

— Судя по всему, ещё с каким. Бедная Энджи, тяжело ей с ней будет.

— С Лесей тоже было нелегко, если ты не забыла.

— Конечно, не забыла, но она тогда была не в себе, да и постарше она всё же, а Софе всего четыре года. Что дальше-то будет?

— Перестань фантазировать, девочке досталось. Никому такого не пожелаешь, оттает. А вот Саша вёл себя непозволительно. Драться с девочкой… Дома с ним поговорю.

Хозяева вернулись. Не сразу, но за столом наладилась дружеская беседа. Попивая вино и наслаждаясь едой, взрослые постепенно расслабились, зазвучал смех, замелькали улыбки. Леся, наевшись, попросилась в сад, а Саша уныло сидел за столом, ковыряясь вилкой в тарелке. Наташа, искоса наблюдая за сыном, не выдержала и спросила:

— Сынок, ты хорошо себя чувствуешь?

Тот поднял полный слёз взгляд на мать и, ничего не ответив, снова опустил голову. Родители мальчика озадаченно переглянулись. Для непоседы и задиры Сашеньки столь глубокие угрызения совести были несвойственны. Наташа встала и подошла к сыну.

— Саша, почему ты плачешь?

Опасливо покосившись на дверь, тот лишь шмыгнул носом, но ничего не ответил.

— Ты расстроился из-за Софы? — высказала она фантастическое предположение.

Мальчик упрямо молчал. Наташа не на шутку заволновалась.

— Да что с тобою?

Она попыталась взять сына на руки, но стоило ей к нему прикоснуться, как он болезненно охнул.

— Не трогай меня! Мне больно!

— Больно? — перепугалась она. — Где болит?

— У меня всё болит, — уже не скрывая слёз, прорыдал он.

— Господи, что, значит, «всё болит»? Покажи где?

Саша, болезненно морщась, показал рукой на свой бок.

— Дай-ка, посмотрю.

Наташа расстегнула его рубашонку и изумлённо застыла. На левом боку мальчика расплылся огромный, багровый синяк.

— Где тебя так угораздило? Откуда это? Ты упал?

— Да не падал я, — возразил он. — Не знаю, откуда он взялся. Сидел, ел, а потом так сильно заболело… Ой-ой-ой! — отреагировал он на попытку матери осмотреть больное место.

— Витя! — скомандовала Наташа. — Иди заводи машину, надо отвезти Сашу в травмпункт, сделать рентген. Вдруг рёбра сломаны.

Тот бросил недоеденный ростбиф, вскочил со стула и подбежал к ним. Увидев угрожающих размеров и цвета синяк, удивлённо воскликнул:

— Но где он мог так сильно удариться? Он же из комнаты не выходил.

— Я, кажется, догадываюсь, — кинула Наташа рассерженный взгляд на хозяйку вечера, — в этом доме, чтобы сломать рёбра, падать совсем необязательно.

Энджи от такого предположения даже растерялась:

— Ты всерьёз думаешь, что я могла причинить зло ребёнку?

— Ты — нет, — ответила Наташа, помогая сыну сползти со стула, — но ты здесь не единственная ведьма.

— Ты думаешь это Софа?

— А кто? — сузила глаза Самойлова. — Синяк у Саши на том же боку, на который она и упала, или это совпадение? Твоя же дочь сказала, что он пожалеет, и вот результат. Дай пройти, — оттолкнула она Энджи и, проходя мимо, язвительно добавила: — спасибо за ужин,

Глава 3

Уже совсем поздним вечером Энджи, наконец, решилась позвонить Наташе, чтобы узнать, как у Саши дела. С волнением она слушала длинные гудки, беспокоясь, что дело совсем плохо, и Самойлова совсем не захочет с ней разговаривать. Но Наташа всё-таки ответила:

— Алло!

Голос звучал устало, но агрессии Энджи в нём не услышала.

— Здравствуй, извини, что так поздно. Как у Саши дела? Что сказал врач?

— Переломов, слава богу, нет, просто сильный ушиб, — ответила та.

— Действительно, слава богу, — облегчённо выдохнула Энджи. — Я… хотела ещё раз извиниться за Софу, я так расстроена…

— Это ты меня извини, — перебила её Наташа, — Софа здесь ни при чём. Я сегодня наорала на тебя, мне так стыдно. Это были эмоции, я так сильно расстроилась и испугалась.

— Софа ни при чём? — обрадовалась Энджи. — Саша вспомнил, где ударился?

— Ничего он не вспомнил, — вздохнула Самойлова, — скорее всего, сам куда-то влетел, когда спешил за стол, и забыл. Такое с ним и раньше случалось. Я не думаю, что это сделала Софа. Она ещё ребёнок и всяких там ваших заклятий не знает. Вот ты бы могла такое наколдовать?

— Я? — напряглась великая ведьма. — Ты всё же думаешь, что это я поставила такой синяк твоему сыну?

— Да нет, я же сказала, что на тебя совсем не думаю. Я к тому, что для того, чтобы наколдовать такую травму, надо не только обладать магий, но и кое-что знать и уметь. Заговоры там всякие, наговоры… уж не знаю. Ты, например, когда злишься, поднимается буря. Она, конечно, может поставить синяк или даже убить, но это только если на человека дерево упадёт. А чтобы вот так точечно наколдовать, нужно, наверно, заклятье какое-то использовать? Разве не так?

— Ну да, — не могла не согласиться Энджи, — я вот не знаю такого заклятья.

— Вот и я про то. Так что это не Софа, ей-то откуда его знать. Так что ещё раз прости, что накричала.

— Я не обижалась, просто очень расстроилась. Честно говоря, я очень рада, что Софа не имеет отношения к Сашиной травме.

— Как она?

— Запёрлась в своей комнате и выходить не хочет, — вздохнула Энджи, еле сдерживая навернувшиеся слёзы.

— Да уж, девочка с характером, но я верю, что всё наладится. Может, в среду сходим с детьми в парк прогуляемся? Я всё-таки хочу, чтобы Саша извинился перед Софой за то, что столкнул её со стула. Это было очень грубо.

— Да, конечно, давайте встретимся.

— Отлично, передавай от нас привет Егору и Софе.

— Спасибо, а ты от нас Виктору и детям. До встречи.

— Что она сказала? Как Саша? — спросил Егорша, заходя в комнату.

— С Сашей всё в порядке, просто сильный ушиб. Наташа считает, что Софа здесь ни при чём.

— А я тебе про что говорил? Ну как четырёхлетняя девочка могла такое сделать?

— Не знаю, — задумчиво протянула Энджи, — она же не просто девочка, а ведьма. Но Наташа совершенно правильно говорит, что для того, чтобы наколдовать такую травму, нужно использовать специальное заклинание. А откуда Софе его знать? Даже я не знаю, а уж она-то тем более.

— Вот именно, — обнял жену Егорша, — так что расслабься. Вы с Наташей помирились?

— Ну да, она извинилась, что накричала на меня и пригласила нас в среду на совместную прогулку с детьми.

— Ну и отлично, обязательно сходите. Я, к сожалению, не смогу.

— Почему?

— Мне только что позвонили, завтра выхожу на работу.

— Правда? — кинулась ему на шею Энджи. — Очень за тебя рада.

— Я и сам за себя рад.

В этот вечер Софа из своей комнаты так и не вышла. Несколько раз Энджи подходила к двери и умоляла дочь открыть, но та упрямо молчала и дверь не открывала..

— Ну что же делать? Может, нужно взломать дверь? — советовалась с мужем расстроенная Энджи.

— Оставь её! Не хочет открывать — не надо. Проголодается, сама выйдет.

— Ну что у неё за характер такой! Совершенно неуправляемая!

— Так и есть, — усмехнулся Егорша, — наплачемся мы ещё с ней, но нужно набраться терпения и не давить, так мы сделаем ещё хуже. Думаю, что со временем всё наладится.

Утром, проводив Егоршу на работу, Энджи усилием воли подавила горестные мысли и постучала в дверь детской:

— Софочка! — как можно беспечней позвала она. — Завтрак готов, я тебя жду на кухне.

Спустившись по лестнице, Энджи остановилась и прислушалась. Замок в детской щёлкнул, девочка всё же соизволила выйти из комнаты.

«Отлично, — подумала мать и поспешила на кухню, — надо вызвать слесаря и убрать этот замок. Никуда это не годится, чтобы четырёхлетняя девочка запиралась в комнате. Пусть дорастёт хотя бы до пятнадцати лет».

Зайдя на кузню, Софа молча уселась на своё место. Настроение девочки явно за ночь не улучшилось. Брови были нахмурены, взгляд упёрся в стол.

— Доброе утро! — поприветствовала дочь Энджи, проявляя чудеса родительского терпения, — а поздороваться с мамочкой не хочешь?

— Здрасте… — буркнула девочка.

Энджи почувствовала растущее раздражение и обиду. Почему Софа так себя с нею ведёт? Что она ей сделала? Но вспомнив о данном себе обещании быть терпеливой и внимательной с психологически травмированным ребёнком, Энджи воздержалась от возмущённой тирады.

Поставив перед дочерью тарелку каши и стакан молока, она бодро сказала:

— Приятного аппетита!

Софа брезгливо посмотрела в тарелку и подняла на мать недовольный взгляд.

— Опять манка? Я не буду это есть!

— Деточка, но манная каша очень полезна.

— Сама ешь свою кашу, а я хочу кофе и вот эту булку, — ткнула девочка пальцем на круассан.

— Сначала съешь кашу, потом получишь круассан, — строго сказала мать. — А про кофе, вообще, забудь, он не для детей.

— Да пошла ты! — гневно выкрикнула девочка, сверля мать гневным взглядом, — я сказала, хочу круассан, значит, дай мне круассан!

— Ты как со мной разговариваешь! — теряя терпение, возмутилась Энджи. — Ты…

Запнувшись на полуслове, она вдруг почувствовала непреодолимое желание взять булочку с тарелки и отдать её дочери.

«Что за чёрт!»

Как Энджи не сопротивлялась, но её рука потянулась к тарелке и…

«Да она колдует! — догадалась она. — Ах, ты паршивка!»

Великая ведьма попыталась сопротивляться магическому насилию, но дочь оказалась сильнее. Передав Софе требуемый круассан, Энджи подвинула к себе тарелку с кашей.

— Ну что ты ждёшь, ешь! — насмешливо сказала девочка, надкусывая хрустящую булочку.

Энджи взяла ложку и начала есть кашу. Она с детства ненавидела вкус манки, но сейчас съела всё до последней крупинки.

«Но как это возможно? — со страхом и недоумением спрашивала она себя, наливая кофе и ставивя его перед Софой. — Почему она сильнее меня?»

Съев ещё пару круассанов, Софа встала из-за стола.

— Спасибо, мамочка! — сказала она и впервые за всё время улыбнулась. — Мы гулять пойдём?

— Да, конечно, — растерянно ответила Энджи, провожая уходящую дочь глазами.

«И что это было?»

Идти гулять на детскую площадку, Софа наотрез отказалась. Вместо этого она потянула мать в лес, чтобы нарвать букет цветов. Энджи сейчас не была готова вступать с дочерью в новый конфликт и согласилась. Бегая по лесной полянке и собирая невзрачные цветочки, Софа вела себя как самая обыкновенная девочка. Конечно, она не болтала без умолка и не задавала бесконечных вопросов, что свойственно детям её возраста, а больше молчала. Но, по крайней мере, её лицо покинуло то хмурое, недовольное выражение, к которому Энджи уже успела привыкнуть за неделю общения со вновь обретённой дочерью. Софе явно нравилось в лесу, здесь она себя чувствовала почти что счастливой.

«Может, всё и наладится?» — осмелилась понадеяться на лучшее Энджи, возвращаясь с дочерью домой.

Глава 4

Выслушав рассказ Энджи о происшествии за завтраком, Егорша удивлённо присвистнул.

— Ничего себе! Значит, она может даже тебя заставить делать то, что хочет? Как это возможно? Она же маленькая девочка, почему Софа сильнее тебя?

— Не знаю, — пожала плечами великая ведьма, — возможно, магия разделилась не поровну, и ей досталась большая часть.

— Подожди, насколько я помню, изначально разделение магии произошло между тобой и Фёдором, вы были как сообщающиеся сосуды. То есть, если я правильно понял, количество магии в каждом из вас было не статично, а всё время перетекало из него в тебя и обратно. Ведь так?

— Ну да, ты хочешь сказать, что эта система сохранилась и в нашем с Софой случае?

— А почему нет? И в данный момент у неё магии больше, чем у тебя. Может быть, именно поэтому в роду обычно всего одна действующая ведьма. Ведь рано или поздно одна поглощает магию другой.

— Я о таком ничего раньше не слышала. Но если это так, то… — запнулась Энджи на полуслове.

— Что?

— Когда магия была в Фёдоре, предки уговаривали меня забрать её всю до капли. Я отказалась, потому что это его бы убило, ведь он обычный человек. Интересно, а в случае, когда магию делят две ведьмы, для проигравшей это тоже кончится летальным исходом?

— Вот чёрт! — побледнел Егорша. — Если это так, то одной из вас не жить. Или ты или Софа. Я правильно понимаю?

— Не факт, — не слишком уверенно возразила Энджи, — тело обычного человека просто не в силах выносить магию, поэтому это так опасно. А с ведьмами скорей всего по-другому. Родогор же забирал магию у ведьм, и они прекрасно себе существовали и без неё. Так что не думаю, что дело дойдёт до летального исхода.

— Мы точно не знаем, оставались они живы или нет. Кто-нибудь их видел после этого? Может, они мертвы. Ведь недаром Прасковья ждала до последнего и передала магию тебе только тогда, когда испустила дух. Да и матушку твою она чему-то учила, вводила в курс дела, но магии при жизни даже капельку не дала. А ведь могла бы хоть немного поделиться, чтобы та потренировалась на практике. Ан нет, ждала смертушки. Опасалась, не доверяла.

— Ну, не знаю, с Прасковьей всё непредсказуемо, — пожала плечами Энджи, — И знаешь, если бы твоя теория была верна и моя магия перетекла в Софу, то я, наверное, чувствовала бы себя не очень хорошо: упадок сил, слабость и всё такое. У меня ничего подобного нет. И, вообще-то, именно я великая и могущественная ведьма, а не Софа.

Егорша горько усмехнулся:

— Судя по тому, что манную кашу ела ты, а она — круассаны, это не совсем так.

— Мда… — вздохнула Энджи, — это факт.

— Пока ты чувствуешь себя отлично, я думаю, нам не стоит паниковать. Все её выходки связаны с тем, что она не может контролировать свою силу. Вспомни себя. Нужно её этому научить.

— Ты про вдох-выдох? — усмехнулась Энджи. — Мне-то взрослому и осознанному человеку бывало трудно этим воспользоваться, а Софа — ребёнок, ей всего четыре года. Дети живут эмоциями, а ими управлять сложно.

— Всё равно мы должны попытаться научить Софу не пользоваться магией во зло, а иначе лучше прямо сейчас придушить её подушкой, чем растить злобного, неуправляемого монстра. Вы завтра идёте на прогулку с Самойловыми?

— Ты думаешь, стоит рисковать? Ты же видел, что она сделала с Сашей, а что она сделает, если кто-то отнимет у неё игрушку или как-нибудь обзовёт? А ведь дети есть дети, и без ссор и конфликтов не обойдётся.

— Но не держать же ребёнка взаперти? Софе необходимо контактировать с людьми, иначе она никогда не научится с ними общаться. А Саша сам виноват, он же её первый толкнул. Вспомни себя, ты бы разве такое стерпела в её возрасте? Двинула бы в ответ. Вот и она ответила, но по-другому. Ничего такого страшного не произошло — обычная детская драка.

— Да уж, обычная детская драка! Хорошо, хоть рёбра ему не сломала.

— Но не сломала же, а могла. Поговори с ней, объясни, что нужно держать себя в руках, что нельзя калечить детей. А на прогулку с Самойловыми обязательно сходите. Ладно, я пошёл спать, мне завтра рано вставать.

Поцеловав Энджи, Егорша скрылся в ванной комнате.

«Легко сказать — поговори, — ворчливо думала она. — Даже если она меня выслушает, вряд ли послушает. Я же никак не могу её контролировать, она сильнее меня. А может, мне попробовать вытянуть из неё хоть немного магии, чтобы ослабить?»

Сказано — сделано. Поднявшись на второй этаж, Энджи заглянула в детскую. Софа уже спала. Стараясь ступать бесшумно, мать подошла к дочери. Глядя на спящего ангела, трудно было поверить в то, что он может причинить хоть кому-то зло. Сердце Энджи замерло от нежности.

«Милая доченька», — подумала она и протянула руку к белокурой головке. Веки Софы дрогнули, но не открылись, а Энджи почувствовала в теле знакомое покалывание и тепло.

«Есть, пошла магия, — обрадовалась она. — Может, забрать у неё всё до капли? Когда она вырастет и сможет себя контролировать, я обязательно ей всё верну. Зачем маленькой девочке с таким тяжёлым характером магия?»

Но вспомнив версию, предложенную Егоршей, она испуганно отдёрнула руку. А вдруг он был прав? Убивать свою дочь Энджи совсем не хотела.

«Я думаю, на этом достаточно. Пусть у Софы останется немного магии. Главное, чтобы я могла контролировать свою дочь».

С тревогой она вглядывалась в детское лицо. Не слишком ли много забрала, не перестаралась ли? В какой-то момент ей показалось, что девочка не дышит. Склонившись к ребёнку, Энджи затаила дыхание и прислушалась. Нет, всё в порядке. Отстранившись, мать посмотрела дочери в лицо и неожиданно для себя встретила взгляд синих, распахнутых глаз. Софа смотрела на мать отстранённо, детский взгляд казался пустым и безжизненным.

— Деточка! — испуганно воскликнула Энджи. — Ты как себя чувствуешь?

Девочка ничего не ответила, веки опустились, послышался лёгкий вздох.

— Господи! — испуганная мать схватила дочь за плечи и слегка встряхнула, — Софа, очнись!

— Отстань! Дай поспать! — услышала она сонный детский голос.

Вывернувшись из материнских рук, Софа отвернулась к стене и натянула одеяло себе на голову.

«Слава богу!» — облегчённо выдохнула Энджи.

Погладив девочку наугад по плечу, она встала с постели и направилась к выходу. Выходя за дверь, окинула прощальным взглядом комнату. Так и нетронутые детской рукой дорогущие, красивые куклы уныло сидели на выделенной для них полке, разноцветные детские книжки ровной стопкой лежали на другой, яркие фломастеры скучали в запечатанной до сих пор пачке.

«Мда, — грустно подумала Энджи, — Софу совсем не интересуют игрушки, зато природу она любит».

Увидев на тумбочке пустую вазу, куда она после прогулки поставила собранные Софой цветы, Энджи удивилась.

«Интересно, а куда она их дела? Неужели выбросила? Но это странно, она их с такой любовью собирала».

Печальная участь невзрачных, полевых цветов почему-то сильно её расстроила.

«Всё-таки Софа странная девочка, очень странная».

Устроившись на кровати рядом с крепко спящим Егоршей, Энджи только сейчас почувствовала, насколько же она сильно устала. Все эти переживания и страхи настолько выматывают… С облегчением закрыв глаза, она быстро погрузилась в сон.

«Какой же тяжёлый день…» — только и успела она подумать.

Глава 5

Открыв утром глаза, Энджи сразу же увидела Софу, стоящую в ногах её постели. Кинув взгляд на часы, поняла, что время приближается к полудню.

— Софочка! — воскликнула она, ещё не совсем проснувшись. — Прости, я что-то заспалась. Ты, наверное, голодная?

Девочка ничего не ответила, молча развернулась и вышла из комнаты.

«Надо вставать, — тоскливо подумала Энджи, опуская ноги с постели, — ребёнок голодный, а я дрыхну».

Поднявшись, она побрела в ванную комнату. Скинув халат, встала под душ, чтобы смыть с себя неотступающую сонливость. Почувствовав себя гораздо лучше, Энджи поспешила на кухню. Увидев в раковине грязную тарелку и стакан, раздражённо подумала:

«Опять Егор не помыл за собой посуду, что за неряха».

Поставив варится кофе, полезла в холодильник за молоком.

«Сварю ей сегодня рисовую кашу, раз она манку не переносит».

Через пятнадцать минут всё было готово.

— Софа, иди завтракать, — позвала она дочь.

Но та не спешила. Энджи поднялась на второй этаж и заглянула в детскую.

— Ты не слышишь, что я тебя зову?

— Я не хочу есть, — буркнула девочка, не отрывая взгляд от окна.

— Как это не хочешь?

— Я уже поела. Ты так долго спала.

— Поела? — удивилась Энджи самостоятельности четырёхлетней девочки.

— Да, а то тебя пока дождёшься, подохнешь с голода.

— Что за выражения? — возмутилась мать. — Где ты набралась таких слов?

— От вас же и набралась, — с вызовом обернулась к ней Софа.

Энджи прикусила язычок. Действительно, Егор иногда позволял себе подобные словечки.

— Мы взрослые, нам простительно, — сконфуженно ответила она, — а ты маленькая девочка. Тебе так говорить нельзя.

— Как хочу, так и говорю! — выкрикнула Софа и, нахмурив брови, вперила в мать тяжёлый взгляд, но тут же отвернулась.

«Ага, не получается!» — торжествуя, подумала Энджи.

Она хотела сказать что-нибудь нравоучительное, но передумала, решив не накалять конфликт.

«Я жду от четырёхлетнего ребёнка сдержанности, а сама не могу держать себя в руках, — виновато подумала она, — плохая из меня мать. Но почему она меня так раздражает?»

Тут же устыдившись своих непедагогичных мыслей, Энджи примирительно спросила:

— А что же ты ела?

— Вчерашний салат и бананы, — буркнула Софа после непродолжительной паузы.

Энджи решила, что самое время воспользоваться не кнутом, а пряником, и с воодушевлением похвалила дочь:

— Ты молодец! Такая самостоятельная! Я тобой горжусь!

Та даже не повернула головы. Не дождавшись от Софы реакции на свой воспитательный вираж, Энджи сказала:

— Сейчас я перекушу, и мы пойдём на прогулку.

— В лес? — обернулась к ней Софа.

— Нет, в парк. Там тоже много цветов и деревьев, а ещё там есть красивая речка.

— Ну, ладно, — протянула девочка, — посмотрим, что там за цветы.

— А кстати, хотела тебя спросить, а где те, что ты вчера собрала? Неужели завяли?

— Да, завяли, — отвернувшись к окну, ответила Софа.

— Вот как раз новых и наберёшь, — с оптимизмом заверила девочку мать.

— Угу…

У входа в парк их уже ожидали Наташа и Саша.

— Привет!

— Добрый день! — улыбнулась Энджи.

При виде друг друга ни Софа, ни Саша не издали ни одного приветственного звука: лишь короткий взгляд искоса, насупленные брови.

— Куда пойдём? На детскую площадку? — спросила Наташа, решив не обращать внимания на столь недружелюбную встречу. — Там построили чудесный верёвочный городок.

— Да-да, пошли туда, — оживился Саша.

— Ну, пошли.

Энджи потянула за руку Софу, которой озвученная программа прогулки явно пришлась не по душе.

— Пойдём, пойдём, тебе понравится, — пообещала ей мать.

Хоть и неохотно, но Софа всё же последовала за нею.

— Как он? — кивнула Энджи на бегущего впереди Сашу.

— Как видишь, — усмехнулась та, — всё в порядке, — и, посмотрев на насупленную Софу, плетущуюся за матерью, спросила: — принцесса сегодня не в духе?

— Да нет, всё нормально, — бодро ответила Энджи, — Она в лес хотела, там ей очень нравится. Вчера мы туда ходили, она такой чудесный букет собрала. Сегодня опять туда же хотела пойти, но я сказала, что и здесь цветов хватает. Надеюсь, что они с Сашей всё-таки найдут общий язык.

— Я тоже на это надеюсь, — поддержала её Наташа. — они же ровесники. Было бы чудесно, если бы они подружились. Я со своим поговорила, объяснила, что Софе сейчас непросто и её нельзя обижать. Вроде понял, так что, надеюсь, что сегодня обойдётся без эксцессов.

Ещё издали увидев разноцветные крыши детской площадки, Саша припустил наутёк.

— Эй, без меня никуда не лезь! — крикнула ему вслед Наташа, ускоряя шаг. — Вот егоза, не хватало ещё, чтобы он откуда-нибудь свалился!

Энджи тоже поспешила следом, но Софа явно не торопилась.

— Ну, пойдём же быстрее! — тянула мать дочь за руку. — Вот увидишь, тебе понравится!

— Я туда не хочу! — упрямилась девочка. — Я в лес хочу, за цветами!

— Здесь тоже много цветов, посмотри какие красивые! — показала Энджи на роскошную клумбу.

— Мне эти не нравятся! Я хочу лесных!

— Хорошо, давай сейчас сходим на площадку, ты покатаешься на качелях, полазишь по лабиринту, а потом сходим к реке. Там много диких цветов, они наверняка тебе нравятся.

Софа хоть и неохотно, но согласилась на предложенный матерью компромисс.

Когда они добрались до детской площадки, то увидели, что маленький Саша уже вовсю осваивает верёвочный городок. Наташа, не сводя с сына глаз, стояла внизу и страховала мальчика, преодолевающего верёвочный мостик между двумя деревьями.

— Не спеши, только не спеши! — то и дело постанывала она, с замиранием сердца наблюдая за сыном, пробирающимся по узким дощечкам.

— Какой Саша смелый! Такая высота… — не удержалась Энджи от похвалы.

— Подумаешь! — хмыкнула Софа. — Я и не так могу!

Не успела Энджи и глазом моргнуть, как девочка уже забралась на площадку, к которой был прикреплён один край моста.

— Софа! Подожди, пока Саша закончит, — крикнула ей Энджи.

Но та проигнорировала материнский призыв к благоразумию и шагнула на мост. Почти не держась за верёвочные перила, Софа побежала чуть ли не вприпрыжку, сотрясая хрупкое, вёрткое сооружение. Мост начал угрожающе раскачивался. Саша остановился припал на колени. Вцепившись в верёвки, он застыл с распахнутыми от страха глазами.

— Софа! Остановись! — крикнула Энджи.

Но в девочку как будто вселился бес. Не слушая мать, она с лёгкостью преодолела мост и, развернувшись, побежала обратно.

Наташа, вытянув руки, была готова поймать сына, если тот сорвётся, и когда это произошло, успела его подхватить.

— Ты цел?

— Да, — пробормотал он, стараясь удержать предательские слёзы.

Тем временем Энджи рассердилась не на шутку. Злая выходка дочери очень её расстроила, она ни на минуту не сомневалась в том, что Софа сделала это нарочно.

— Немедленно спускайся! — строго сказала она. — Сию же минуту!

Софа немного помедлила, но всё-таки послушалась и слезла с дерева. Схватив дочь за руку, Энджи потащила её к ближайшей скамейке.

— Ты поступила очень плохо. Из-за тебя Саша чуть не пострадал. Ты это сделала специально?

Опустив голову, Софа лишь обиженно пыхтела.

— Ты понимаешь, что если бы тётя Наташа Сашу не поймала, всё могло бы кончиться очень плохо?

Девочка молчала.

— Ты наказана, сиди здесь и не смей никуда уходить. Дома поговорим.

— А в лес? — глухо спросила Софа.

— Нет, в лес мы сегодня не пойдём.

Окинув строгим взглядом ссутулившуюся дочь, Энджи направилась к Наташе, которая с трудом удерживала сына, рвущегося на карусели.

— Всё в порядке? — спросила она.

— Да, слава богу, я успела его поймать, — сказала со вздохом Наташа. — Всё-таки эти верёвочные городки очень опасны. Как Софа?

— Я её наказала, пусть посидит, подумает.

— Я думаю, она не специально, — хоть и не очень уверенно, но всё же вступилась за девочку Наташа, — она жаждала твоей похвалы, хотела, чтобы ты ею гордилась, а о последствиях не подумала. Ребёнок есть ребёнок.

— Я понимаю, но я просила её остановиться, а она меня не послушала. Бедный Саша, наверное, сильно испугался.

— Конечно, испугался, но ненадолго. Как видишь, страхи уже забыты, и он снова готов к новым подвигам, — усмехнулась Наташа.

— А где он?

— На карусель побежал.

— Я его не вижу…

Женщины встревожено начали оглядывать детскую площадку, но ни на каруселях, ни на горках, ни в верёвочном городке мальчика не было.

— Господи, куда он подевался? — запаниковала Наташа. — А где Софа?

Энджи оглянулась на пустую скамейку, девочки на ней не было.

Глава 6

— Куда они могли подеваться? — испуганно озираясь, выкрикнула Наташа.

— Я, кажется, знаю, — ответила Энджи и побежала по аллее, ведущей к реке.

«Настырная, своевольная девчонка!» — сердито думала она.

Энджи была напугана и очень сердита. Непослушание дочери сильно её расстраивало.

«Зря я послушала Егора! Вот что мне теперь с нею делать? Что? Она совершенно меня не слушается! Хорошо, что я у неё хоть магию забрала, и она ничего дурного не наколдует!»

Увидев зависшего высоко над речкой испуганного Сашу, Энджи потеряла дар речи. Как это возможно? Она же ночью вытянула из дочери большую часть магии, а та всё равно колдовала и остатков её ведьмовской силы хватало на то, чтобы поднять мальчика в воздух. Зачем она это делает? Что будет дальше?

— Софа, нет! — с отчаяньем выкрикнула она.

Но девочка даже не обернулась. Сжав кулаки, она не спускала глаз с парящего над рекой Сашей.

Река в этом месте была очень мелкой. Её глубины не хватило бы на то, чтобы утопить мальчика. Упав в реку, он мог бы отделаться лишь лёгким испугом и промокшей насквозь одеждой, если бы не камни, в огромном количестве устилавшие дно. Маленькие и большие, гладкие и острые они были любовно выложены на дне стремительной, но мелководной речушки для придания той декоративности и завораживающей красоты. Усилия ваятелей ландшафтного дизайна оказались ненапрасными. Посетители частенько задерживались у реки, чтобы полюбоваться бурлящим течением и ощутить на коже брызги от разбивающихся об огромные валуны потоков воды. Падение на камни с такой высоты могло стоить Саше жизни.

Энджи попыталась использовать магию, чтобы переместить мальчика на безопасную сушу, но Софа оказалась сильнее.

«Как же так? Я же забрала у неё магию? Почему я ничего не могу сделать?»

Раздумывать о причинах и последствиях сейчас было некогда, прежде всего нужно спасти ребёнка.

Энджи захватила злость на своё бессилие, она чувствовала в этом какой-то подвох. Хотелось подбежать к Софе, схватить за плечи и так встряхнуть, чтобы у той лязгнули зубы, но вместо этого Энджи сделала глубокий вдох, затем выдох и подошла к дочери. Двигалась она медленно и очень осторожно. Сейчас только не хватало резким движением спугнуть колдующую ведьму и тем самым ускорить смертельную развязку.

Софа, полностью сосредоточившись на колдовстве, не заметила приближения матери. Девочка явно наслаждалась животным ужасом своей беспомощной жертвы. Энджи присела на корточки и посмотрела девочке в глаза.

— Софа, не делай этого, верни Сашу на землю, — попросила она, — пожалуйста.

Девочка вздрогнула и, не отрывая взгляда от перепуганного насмерть мальчишки, сказала:

— Он бросил моего Пифа в реку.

— Я прошу тебя… — взмолилась Энджи.

Немного поколебавшись, Софа медленно перевела взгляд на берег. Саша, повинуясь мысленному приказу малолетней ведьмы, неспешно спланировал к суше и, наконец, коснулся песка. Почувствовав под ногами твёрдую почву, он отбежал на несколько метров, обернулся и, глотая злые слёзы, отчаянно выкрикнул:

— Ведьма!

— Саша! — только что подоспевшая Наташа схватила сына за руку и строго посмотрела в глаза:

— Немедленно извинись перед Софой!

— Не буду! — заартачился он.

Вырвавшись от матери, мальчик припустил прочь от реки. Наташа подошла к Энджи:

— Что здесь произошло?

— Ничего страшного, — с усилием улыбнулась та, — обычная детская ссора.

— Софа, — опустилась Наташа на колени перед насупленной девочкой, — Саша тебя обидел?

— Он выкинул моего медведя в реку! — сверля Самойлову мрачным взглядом, ответила та.

— Я очень за него извиняюсь, — улыбнулась девочке Наташа, — обещаю, он будет наказан.

Она встала и направилась вслед за сыном.

— Я сама его накажу! — выкрикнула ей в спину Софа.

Энджи дёрнула дочь за руку, но было уже поздно.

— Что ты сказала? — обернулась Наташа.

— Не обращай внимания, — загородила собою дочь Энджи, — она просто очень расстроена.

— Я понимаю, — кивнула та, — но я бы тебя попросила впредь держать свою дочь подальше от моего сына.

Проводив уходящую Самойлову глазами, Энджи обернулась к Софе.

— Что это было? — строго спросила она.

— Ничего, — буркнула та.

— Ты хотела его убить?

Софа, насупившись, молчала.

— Я повторяю свой вопрос: ты хотела убить Сашу?

Кинув на мать косой взгляд, девочка неохотно процедила:

— Если бы я хотела его убить, он был бы уже мёртв. Я просто хотела его напугать, он меня достал.

— Как ты это сделала?

— Что?

— Подняла его в воздух.

Энджи не могла не заметить проскользнувшую на детском лице злую ухмылку.

— Не знаю, — пожала Софа плечами и отвернулась.

— И всё же?

— Что ты ко мне пристала! — взорвалась девочка. — Не знаю, и всё!

Энджи схватила дочь за руку и потащила к выходу.

— Пошли домой!

— Я не хочу домой! — вырвалась девочка. — Ты обещала мне цветы!

— Ты очень плохо себя вела и будешь наказана!

— Ну уж нет! — прищурилась Софа. — Я пойду посмотрю, что здесь за цветы, а ты… ты пойдёшь искать моего медведя!

— Ты как со мной…

— И молча! — припечатала девочка.

Энджи, клокоча от возмущения, попыталась что-то возразить, но из открывающегося рта вместо слов вылетел лишь тихий всхлип.

— Вот так-то лучше, — удовлетворённо хмыкнула Софа, — а то раскомандовалась тут она. Иди ищи. Пошла! — кивком указала она на речку.

Как Энджи не сопротивлялась, но ноги сами понесли её в указанном дочерью направление. Проводив мать насмешливым взглядом, Софа скрылась в зарослях густого кустарника. Лазая по камням и выглядывая утерянную игрушку, великая ведьма кипела от ярости. Почему эта маленькая поганка имеет над ней такую власть? Ведь сегодня ночью она чувствовала движение магии по своему телу. Это тепло и пробегающее по коже покалывание не спутать ни с чем. Они свидетельствовали о том, что магия переходит от одной ведьмы к другой. Она точно сумела забрать у дочери большую часть, но почему же тогда вместо того, чтобы тащить свою непослушную дочь за руку домой, она лазает по камням и разыскивает этого дурацкого медведя? А может быть… От пришедшей в голову мысли Энджи похолодела. А вдруг вместо того, чтобы забрать у дочери магию, она каким-то образом отдала ей свою, и тем самым сделала злобную девчонку ещё сильнее?

Эмоции захлёстывали Энджи, но ни одна веточка на ближайших деревьях даже не дрогнула. А ведь раньше подобный накал ярости и негодования вызвал бы ураган, смерч, бурю. Неужели она потеряла всю свою магию? Но как это возможно? Почему четырёхлетняя девочка оказалась более умелой и знающей ведьмой?

— Ты всё ещё не нашла медведя? — услышала она голос Софы за спиной.

Энджи обернулась. Девочка со скудным букетиком в руках стояла на возвышенности и смотрела на неё сверху вниз. Для того, что встретиться с дочерью взглядом, матери пришлось запрокинуть голову вверх.

— Нет, не нашла, — ответила она, — наверное, его унесло течением.

— Ну и ладно, фиг с ним, — усмехнулась девочка, — может это и к лучшему. Я нашла всё, что хотела, пошли домой.

У Энджи задрожали ноги, страшная мысль пришла ей в голову.

— Что ты на меня так смотришь? — уже откровенно издевалась над нею Софа. — Наконец-то, до тебя хоть что-то стало доходить? Давно пора, а то я уже начала в тебе разочаровываться. В Глухово-то ты была чуток сообразительней. Неужели столичная жизнь настолько отупляет?

Сердце Энджи ёкнуло.

— Мама? — дрожащим голосом спросила она.

— Не угадала!

— Прасковья?

— Ну, наконец-то! Здравствуй, Акулина!

— Но как это возможно? — спросила Энджи.

— Странный вопрос… Ты, действительно, поглупела, — усмехнулась Софа. — Можно подумать, ты видишь переселение душ в первый раз.

— А где душа моей дочери?

— Где-то… Ты её не найдёшь, но оно и к лучшему. У твоей дочери такая чёрная душа, что я по сравнению с нею просто ангел.

— Не говори ерунды, она ребёнок.

— Да что ты! Этот ребёнок ещё младенцем давал такого жару… Разве не так? Или ты уже забыла, как по её приказу цедила кровь из бедных кур? А детская больница, где твоя кровинушка всех свела с ума? А дочь твоих друзей? Что она вытворяла, когда Софа захватила её тело?

— А ты откуда про всё это знаешь?

— Я всё знаю, — усмехнулась Прасковья, — ты даже не рассчитывай от меня что-нибудь скрыть. А что касается твоей дочери, то для всех будет лучше, если её душа никогда не обретёт тела, иначе твои проблемы перестанут быть только твоими, а злодеяния Родогора покажутся детской игрой. Скажи мне спасибо, что я избавила тебя от этих хлопот.

Энджи открыла рот для гневной тирады, но вспомнив свою беременность и все последующие, связанные с дочерью события, сконфуженно замолчала. Возможно, Прасковья была права, ещё будучи эмбрионом, Софа демонстрировала задатки настоящего монстра.

— Так ты спасла мир от абсолютного зла? — позволила она себе усмехнуться.

— Можно сказать и так, — хмыкнула Прасковья. — Во всяком случае я никого не трогаю и не причиняю зла просто так, из прихоти.

— А как же Саша? А как же мы с матерью? Ты, не задумываясь, готова была нас убить, чтобы получить вечную жизнь и стать великой ведьмой.

— Что касается мальчишки, то он просто меня дико раздражал, ненавижу невоспитанных детей! А вы… Ну что ж, вы с матерью были просто средством достижения моей цели. Ничего личного. У меня была веская причина вас убить, и, поверь, ваша смерть не была бы напрасной.

— Не вижу особой разницы между тобой и Софой, у неё тоже были свои цели, — пробормотала Энджи.

— Возможно, — не стала спорить Прасковья. — В любом случае дело сделано. Я в теле глуховской ведьмы, почти вся магия рода у меня, и ты мне, в принципе, больше не нужна. Спасибо, кстати, за твою силу, которую ты мне вчера передала, это было очень кстати, — ухмыльнулась она.

— Ты хочешь уйти? — проглотив обиду, спросила Энджи.

— Хочу, но чуть позже, мне ещё нужно кое-что сделать. В таком виде, — Прасковья с отвращением посмотрела на свои детские ручки, — мне не дадут спокойно жить. Стоит одной появиться на улице, как придётся отбиваться от доброжелателей, желающих спасти несчастного ребёнка, а нервы у меня сейчас ни к чёрту, впрочем, как и терпение. Может быть много жертв, а это неизбежно привлечёт внимание, мне это ни к чему. Поэтому пока, дорогая мамочка, мы продолжим спектакль. Ты будешь изображать заботливую мать, а я твою маленькую и жутко непослушную дочь. Только давай без сюсюканья и понуканий, не забывай, кто я.

— А что ты собираешься сделать?

— Это тебя не касается, — загадочно улыбнулась Прасковья. — Не забивай себе голову. Вообще-то, ты должна быть мне благодарной.

— За что же? За то, что ты украла тело моей дочери, а её душу спрятала неизвестно где? — выкрикнула Энджи.

— Прекрати, наконец, истерить и включи голову. Твоя дочь — настоящее зло, а я тебя от него избавила. Ты даже представить себе не можешь, сколько бы она принесла бед и тебе и всем, кто тебе дорог. Твоему Егору не придётся брать грех на душу и душить подушкой собственное дитя, чтобы спасти всех вас, а ведь до этого бы рано или поздно дошло, — заметив удивлённый взгляд девушки, ведьма самодовольно усмехнулась: — Я же сказала, что знаю всё. Ваш разговор с Егоршей я тоже слышала. Это первое, за что ты можешь мне сказать спасибо, а во-вторых, ты же никогда не хотела быть ведьмой, ведь так? Я избавила тебя от этой участи, от этой свистопляски и вечной борьбы. Разве магия принесла тебе счастье? Сколько ты пережила, чего с тобой только не было и всё ради чего? Ради магии, которая тебе не нужна. Признайся, что ты не раз пожалела о том, что приехала в Глухово. Ведь так?

Энджи было нечего возразить, она, действительно, никогда не хотела быть ведьмой.

— Ну вот, — удовлетворённо кивнула Прасковья. — По крови ты ведьма, но по духу нет. Так о чём же тебе жалеть? Без магии ты сможешь жить вместе со своим мужем обычной, человеческой жизнью, разве это не то, что ты хочешь?

— Но Софа…

— Забудь о ней, — нахмурилась Прасковья, — и не вставай у меня на пути, иначе пожалеешь! И запомни, никто, пока я нахожусь здесь, не должен обо мне знать. Никто, даже твой драгоценный Егорша. Для всех я — Софа, девочка-маугли, твоя единственная и ненаглядная дочь. Проболтаешься, пеняй на себя, я церемониться не буду ни с тобой, ни с кем другим. Будешь паинькой, никто не пострадает. Когда я здесь закончу, мы мирно разойдёмся, и ты меня больше никогда не увидишь. Поняла?

Энджи оставалось лишь смиренно кивнуть.

— Вот и хорошо, — удовлетворилась ответом Прасковья, — а теперь пошли домой, есть очень хочется. Ну, чего застыла?

Энджи покорно пошла следом за стопятидесятилетней старухой в обличье четырёхлетней девочки. Вернувшись домой, они сразу же прошли на кухню.

— Не вздумай предлагать мне кашу или ещё какую-нибудь «полезную» дрянь.

— А что ты хочешь?

— Я вчера видела по телевизору, как люди ели такие маленькие штучки. Вот их хочу!

— Что за штучки?

— Откуда я знаю, — ворчливо ответила Прасковья, — такие кругленькие, разноцветные. Никогда такого не ела, хочу попробовать.

— Кругленькие, разноцветные… — задумалась Энджи, пытаясь сообразить, что же могло так заинтересовать старую ведьму, — может, конфеты?

— Да нет, больше похоже на пирожные, — досадливо отмахнулась старуха, — их ещё палками едят.

— Палками? Наверное, это суши.

— Точно, они! Такое странное название.

Энджи попыталась восполнить пробел в знаниях престарелой родственницы о кулинарии разных стран.

— Это японская еда.

— Мне всё равно, они у тебя есть, эти суши?

— У меня нет, но можно заказать и нам привезут.

— Прям домой?

— Ну да, курьер доставит, куда скажем.

— Тогда заказывай и побольше, а я пока с травами разберусь.

Взяв с собой букет, собранный у реки, Прасковья удалилась на второй этаж.

«Так вот в чём дело, — подумала Энджи. — Ей были нужны не цветы, а травы. Наверное, для какого-то заклятья. Интересно, для какого?»

Сделав по телефону заказ, она без сил опустилась в кресло. Ей до сих пор было трудно поверить в происходящее, принять то, что в теле её дочери сидит душа неугомонной старухи.

«Куда же она могла спрятать душу Софы? Судя по всему, она захватила тело девочки ещё в Глухово, точнее, в Гореловке. В тот самый момент, когда забирала магию у Ярого. Значит, там она и спрятала душу прапраправнучки, но где?»

— Эй, — послышался ворчливый голос сверху, — ты опять за своё? Я же сказала — забудь о девчонке. Если не угомонишься, мне придётся тебе помочь и стереть твою память. Ты этого хочешь?

— Ты можешь читать мои мысли? — похолодела Энджи.

— И не только твои. Я же сказала, что знаю всё.

— И как давно?

— Эту способность я получила вместе с телом твоей дочери, — усмехнулась Прасковья, спускаясь по лестнице, — приятный бонус, хотя… Постоянно слушать всякие глупости, о которых думают людишки, так утомительно. Ведь в мыслях они не стесняются, тут такого наслушаешься… Лучше быть глухой. Я вчера в парке еле удержалась, чтобы не стереть его к чёрту с лица земли вместе со всеми посетителями. О чём только они не думали… Но в случае с тобой и твоим хитроумным дружком эта способность меня сильно выручит. Понимаешь? — подмигнула она оторопевшей Энджи, — вы ещё только подумали о какой-нибудь каверзе, а я уже знаю.

Глава 7

Ворота дрогнули и начали отъезжать в сторону — Егорша вернулся.

— Привет, девчонки! — поприветствовал он жену и дочь, заходя в дом.

— Привет! — кинулась ему на шею Энджи.

Прижавшись к родному, близкому человеку, она вдруг почувствовала, как глаза защипало от слёз. Как бы она хотела ему всё рассказать, поделиться своими страхами и переживаниями, услышать, в конце концов, дельный совет. Но ничего этого делать нельзя. Прасковья, стоя за спиной Егорши, не спускала с неё глаз. На лице четырёхлетней девочки то и дело мелькала самодовольная ухмылка.

— Так сильно соскучилась? — улыбнулся Егорша и попробовал отстранить Энджи, чтобы посмотреть ей в глаза.

Но она боялась показать ему слёзы и поэтому обняла за шею ещё крепче.

— Эй, ты меня задушишь! — засмеялся он и, сняв её руки со своих плеч, всё-таки посмотрел в лицо.

— Ты плачешь? — удивлённо спросил он. — Что случилось?

— Ничего, — пробормотала Энджи, отворачиваясь, — просто глаза слезятся. Аллергия, наверное. Сегодня мы с Софой опять ходили за цветами.

— У тебя аллергия? — ещё больше удивился он. — Никогда раньше за тобой этого не замечал. А мы немало с тобою по лесам и полям погуляли.

— Но то было в Глухово, — ответила она, — а здесь другие растения.

— Не сильно-то они и другие, — озадаченно пробормотал Егорша, глядя в спину поспешившей к мойке Энджи.

Ей просто было необходимо успокоится, чтобы не допустить лишних расспросов и не подвергать жизнь любимого опасности, Прасковья, угрожая, не шутила, а она знает на что способна эта старуха. Лучший способ успокоится, это занять руки какой-нибудь работой, поэтому Энджи с воодушевлением занялась мытьём оставшейся после завтрака посуды.

— Ты моешь посуду руками? — снова удивился Егорша. — Ты же это ненавидишь. А посудомоечная машина сломалась?

— Нет, не сломалась, — ответила Энджи, с остервенением намыливая тарелку, — просто таблетки кончились.

Егорша посмотрел на неё с нарастающей тревогой и открыл нижний шкафчик.

— Так вот же целая упаковка!

— Да? — изобразила удивление девушка. — А я и не заметила. Да ладно, так домою, тут немного осталось.

Пожав плечами, Егорша обернулся к Софе, стоящей у лестницы.

— Здравствуй, принцесса! А ты чего не здороваешься с папкой?

Та лишь досадливо отвернулась.

— У, какая бука! — шутливо воскликнул он. — Вот я сейчас свою царевну-несмеяну развеселю

Раскинув руки в сторону, Егорша состроил злодейскую рожу и, смешно переваливаясь, начал двигаться к дочери:

— Сейчас как поймаю, защекочу! А ну убегай быстрей!

Энджи, обомлев, обернулась и посмотрела в лицо Софы. Та даже и не думала убегать. Нахмурив брови, она смотрела на «отца», пытавшегося вовлечь её в игру, с нескрываемым отвращением. Надо его спасать.

— Егор! — воскликнула Энджи. — Иди мне помоги!

Тот, продолжая приближаться к дочери, лишь отмахнулся рукой. Бросив намыленную тарелку в раковину, она подбежала к мужу и схватила его за руку.

— Егор! Мне срочно нужно.

— Это не подождёт даже пяти минут? — несколько раздражённо спросил тот.

— Нет!

— Ну, хорошо, — вздохнул Егорша, идя вслед за женой.

Софа насмешливо хмыкнула и начала подниматься по лестнице на второй этаж.

— Что тут у тебя?

Стянув за спиной кольцо с пальца, Энджи сказала:

— У меня кольцо провалилось в слив. Нужно срочно его найти, пока оно не ушло в канализацию.

— Кольцо? — усмехнулся он. — Сейчас найдём.

Взяв в кладовке ящик с инструментами, Егорша приступил к поиску утраченного кольца, но результат оказался нулевым.

— Мне очень жаль, — вздохнул он, собирая инструменты, — но тебе придётся о нём забыть. Ручная мойка посуды оказалась очень затратной. Ну, не расстраивайся, купим другое.

Энджи постаралась изобразить скорбь об утрате и, скорчив расстроенное лицо, пролепетала:

— Оно, конечно, у меня не последнее, но всё равно жаль.

— Это то, что из белого золота, которое ты никогда не снимаешь? — уточнил Егорша, прикидывая свои финансовые возможности.

— Нет, — заверила его супруга, — то я сегодня сняла, а одела другое. Оно чуть свободновато, вот и слетело. Да ладно, оно мне никогда особо не нравилось.

Звякнул входной звонок.

— Ты кого-то ждёшь?

— Да, это доставка, — обрадовалась Энджи поводу сменить неприятную тему, — я заказала нам суши.

— Суши? С чего это вдруг? Они тебе никогда не нравились.

— Чего-то вдруг захотелось… Сходишь, заберёшь?

— Да, конечно, — заторопился Егорша, — обожаю суши.

Когда он скрылся за дверью, Энджи, наконец, облегчённо выдохнула, но на душе у неё легче не стало. Это сейчас ей удалось разрулить ситуацию и спасти любимого, но сколько она ещё так продержится? Сколько ей будет везти? Но больше всего тяготило то, что придётся врать близкому человеку. Обманывать, изворачиваться, лгать только для того, чтобы не разозлить Прасковью. Нерадостная её ожидала жизнь.

Вернулся Егорша с мешками и коробочками. Положив их на стол, он тут же полез разбирать заказ.

— Ну-ка, ну-ка, что у нас здесь? Ого, сколько ты всего заказала, у нас сегодня пир?

— Нас же трое…

— Трое? Это ты про Софу? — удивился он. — Она же маленькая, какие ей суши?

— Но она попросила… Увидела по телевизору и захотела попробовать.

— Мало ли, что она захотела! Это всё очень острое, ну и сырая рыба… Нет-нет, никакого ей суши! Пусть сначала подрастёт!

«Вот чёрт! — занервничала Энджи. — И что мне делать?»

На кухню зашла Софа и молча уселась за стол. Подтянула к себе одну коробочку, открыла и, взяв в руки ролл, засунула себе в рот. Егорша выхватил коробку у неё из рук.

— Это не детская еда! — строго сказал он. — Сейчас мама сварит тебе кашу.

— Не хочу кашу! — насупилась девочка. — Хочу это!

Она потянула коробку из рук «отца», но тот решил проявить принципиальность.

— Нет, я тебе запрещаю!

Они тянули коробку друг у друга, пока та не развалилась и несчастные роллы не высыпались на стол.

— Вот видишь, что ты наделала! — вспылил возмущённый отец. — Отправляйся в свою комнату и жди, когда мама позовёт тебя на обед.

Энджи наблюдала за этой сценой с нарастающей паникой: что сделает Прасковья? Сможет ли она усмирить свой гнев? Захочет ли? Взгляд, которым смотрела Софа на Егоршу, веру в оптимистичный исход отнюдь не вселял.

— Егор! — попыталась вмешаться Энджи. — Оставь её в покое!

— Ну уж нет! — упёрся тот. — Она всего лишь маленькая девочка и должна слушаться старших. Если мы будем всё спускать ей с рук, она совсем нам сядет на шею! Марш, в свою комнату! Ты наказана!

Энджи с мольбою посмотрела на Софу.

«Пожалуйста, пожалуйста! Не трогай его!» — отчаянно молил её взгляд.

Девочка угрюмо смотрела на «отца», ожидавшего от неё повиновения, но ничего не предпринимала. Наконец, она всё-таки слезла со стула и направилась к лестнице.

«Спасибо, спасибо», — мысленно благодарила её Энджи.

«Уйми его, — услышала она незамедлительный ответ, — или это сделаю я».

Глава 8

— Вот видишь! — удовлетворённо воскликнул Егорша, гордясь своей педагогической победой. — Нельзя маленькому ребёнку во всём потакать, даже если у него были тяжёлые времена и бла-бла-бла. Нужно уметь быть строгим и справедливым и держать Софу в узде. Иначе мы потом совсем с нею не справимся.

Он явно ожидал одобрения от Энджи, но та подавленно молчала. Зная, что Прасковья слышит все её мысли, она изо всех сил старалась не думать о том, что её волновало на самом деле, а пыталась заставить себя перенаправить мысли совсем на другое.

«Эти шторы совсем не подходят к стенам. Надо съездить в магазин и подобрать другие, что-нибудь на контрасте, зелёные или синие».

Егорша, видя, что жена не только не собирается оценить его воспитательную методу, но вообще не обращает на него никакого внимания, обиженно спросил:

— Ты о чём думаешь? Ты меня слышишь?

— Да-да, дорогой, конечно, слышу, — рассеянно ответила она. — А о чём ты говорил?

— Нет, но это уже ни в какие ворота… — возмутился он. — Что с тобой?

— Да ничего, я же сказала. Ты на работу сегодня ещё поедешь?

— Нет, я специально уехал пораньше, чтобы провести время с вами. Хотел сходить с Софой в кино, в нашем кинотеатре как раз идёт новый японский мультик. Я думаю, Софе понравится, она же ничего подобного не видела, да ещё с попкорном… Но раз она наказана, от этой программы придётся отказаться. Ну, что ж, посидим дома.

— Давай съездим в магазин, — воскликнула Энджи, — ты поможешь мне выбрать шторы.

— Что? — с изумлением глядя на неё, спросил он. — Шторы — это единственное, что тебя сейчас волнует?

— Да, шторы — это очень важно, они создают атмосферу и уют. Давай, перекусим и поедем.

— Но…

Стараясь думать только о шторах, Энджи многозначительно посмотрела на Егоршу:

— Никаких «но»! Сейчас же едем!

Заметив её взгляд, Егорша озадаченно нахмурился и хотел что-то возразить, но она прижала палец к губам. Он понял.

— Ну хорошо… — протянул он, — но ребёнка же надо покормить.

— Она самостоятельная девочка и поест сама, если захочет, — торопливо ответила Энджи и поспешила в прихожую. — Пошли!

Егорша озадаченно пожал плечами и пошёл за ней.

Энджи хотелось как можно быстрее покинуть дом и отъехать подальше. Ведь есть же предел расстояния, на котором Прасковья может слышать её мысли. Возможно, если они уедут на другую сторону Москвы, ей удастся поговорить с Егором и объяснить, что происходит. Начав планировать запрещённые старухой переговоры, она тут же опомнилась.

«Шторы, шторы, какие же лучше: зелёные или синие?»

Но видимо, было уже поздно. По ступенькам дробно застучали детские туфельки.

— Вы куда? — очаровательно улыбнувшись, спросил белокурый ангел. — Я с вами!

— Нет, ты наказана и останешься дома, — вспомнил Егорша о своей педагогической миссии.

— Но я боюсь оставаться одна… — заканючила девочка, бросив шаловливый взгляд на Энджи. — А вдруг я выпаду из окна или порежусь острым ножом?

— Действительно, — озадачился «отец», — Софа ещё слишком мала, чтобы быть дома одной. Так что шторы придётся отложить, — бодро резюмировал он, но увидев вытягивающееся от расстройства лицо Энджи, тут же добавил: — или, если это так для тебя важно, поезжай одна, а мы тебя дома подождём.

Ей просто необходимо избавиться от контроля Прасковьи хоть на пару часов, чтобы всё осмыслить и придумать хоть какую-то схему коммуникации с мужем. Поэтому Энджи хоть и с сожалением, но сказала:

— Да, наверное, съезжу, я постараюсь недолго. А вы, пожалуйста, не ссорьтесь без меня.

Она с мольбой посмотрела Софе в глаза и получила загадочный ответ: ни да, ни нет, а как получится.

Вздохнув, Энджи вышла из дома, села в машину и выехала за ворота.

Всё то время, что она ехала до МКАДа, девушка думала исключительно о шторах, посуде и столовых приборах. И лишь преодолев полторы сотни километров и свернув с кольцевой, она заглушила машину на отдалённой парковке и с опаской подумала:

«Надеюсь, такого расстояния достаточно?»

Беспокойство за Егоршу заставило набрать его номер. С замиранием сердца она слушала длинные гудки, пока не дождалась автоответчика: «Привет! Вы позвонили Егору. Сейчас я не могу вам ответить. Если вам, действительно, есть что сказать, оставьте сообщение после сигнала, и я вам перезвоню». Жизнерадостный голос сменился коротким пиком, приглашающим звонившего изложить суть вопроса. Не решившись оставлять сообщение, Энджи сбросила вызов.

«Господи, что она с ним сделала»?

Представив себе одну картину страшнее другой, она взялась за ключ зажигания, чтобы завести машину и мчаться домой, но тут заверещал телефон. Увидев любимое синеглазое лицо, Энджи нажала дрожащим пальцем на иконку принятия вызова.

— Алло! Алло! — чуть ли не кричала она.

— Привет! — услышала она спокойный голос Егорши. — Извини, не успел ответить, был в душе. Ты уже выбрала шторы?

Энджи облегчённо выдохнула:

— В процессе. Как вы там?

— Да всё в порядке. Я был в душе, Софа исполняет наказание в своей комнате. Ты скоро?

— Да-да, постараюсь побыстрее. Пока.

— Пока… — растерянно протянул он.

Закончив разговор, Энджи откинулась на спинку сиденья. Нет, так жить невозможно, долго она так не выдержит. Или сорвётся и спровоцирует Прасковью на что-то ужасное или запросто сойдёт с ума. Если бы она была хозяйкой собственных мыслей, то могла бы хоть что-то придумать, ОНИ с Егором могли что-то придумать, а так… переживая за его безопасность, она теперь обречена думать только о шторах и другой подобной ерунде. Но должен же быть какой-то выход, должен, но где?

Только начав размышлять на запрещённую Прасковьей тему, Энджи испуганно замерла. А вдруг она отъехала недостаточно далеко? Хватит ли ста пятидесяти километров, чтобы скрыть свои замыслы от Прасковьи? Энджи снова набрала Егоршу, решив узнать, настигла ли уже того расплата за её свободомыслие. На этот раз телефон был занят, и Энджи сочла это за хороший знак. Раз он с кем-то разговаривает, значит, с ним всё в порядке.

Через минуту он сам перезвонил:

— Ты звонила?

— Да… хотела спросить, какой цвет тебе больше нравится: синий или зелёный?

— Мне без разницы, — усмехнулся Егорша, — я полностью полагаюсь на твой вкус.

— А с кем ты разговаривал? — осторожно спросила она.

— С работы звонили, хотят отправить меня на неделю в командировку.

— А ты? — затаила Энджи дыхание.

Отъезд Егора мог стать хоть и временным, но спасительным выходом. Возможно, за неделю Прасковья уже сделает то, что ей нужно, и исчезнет. Служебная командировка могла спасти Егору жизнь.

— Да, не знаю… — ответил он. — Я бы поехал, но мне, наверное, лучше пока побыть с вами.

— Нет-нет, обязательно поезжай.

— Ты серьёзно? Я был уверен, что ты будешь против.

— Почему же? Я же понимаю, что на новой работе тебе нужно проявить себя с наилучшей стороны, а это прекрасная возможность. Так что поезжай и не сомневайся.

— Ты не шутишь? — всё больше удивлялся Егорша её горячности. — Мне бы не хотелось оставлять вас вдвоём с Софой.

— Не выдумывай глупостей, я справлюсь.

— Ну хорошо, раз ты не против…

— Да, не против.

Закончив разговор, Энджи счастливо улыбнулась. Кто бы мог подумать, что она будет так рада предстоящей разлуке с мужем. Но в данных обстоятельствах, это было хоть маленькой, но передышкой. Во всяком случае уехав, Егорша будет в безопасности.

Посидев в машине ещё полчаса и так ничего и не придумав, Энджи обречённо завела машину и направилась в сторону дома. Заехав по дороге в первый попавшийся хозяйственный супермаркет, купила подвернувшиеся под руку зелёные шторы и поехала домой.

Глава 9

После отъезда Егорши Энджи почувствовала небольшое облегчение. Сейчас ей хотя бы не нужно беспокоиться о его безопасности.

Дни без Егорши протекали спокойно, ведь все точки над i были расставлены — Энджи ни о чём запрещённом не думает, Прасковья никого не трогает. Старая ведьма большую часть времени проводила на чердаке, запретив хозяйке дома к нему даже приближаться. Что она там делала, какие зелья готовила — неизвестно. Часто оттуда по дому разносились незнакомые, пряные запахи. Прасковья что-то варила на взятой из кладовки старой спиртовке. Но что, а главное, зачем? Энджи старалась об этом не думать, тем более что скрыть свои мысли она всё равно не могла.

Находиться в доме наедине с ведьмой было невыносимо. Что может быть хуже, чем знать, что опасная старуха что-то замыслила, и не иметь возможности даже предположить, что именно? Хуже может быть только не думать о том, как ей помешать и спасти свою дочь.

Ненавидя себя за беспомощность, Энджи под разными предлогами старалась выбраться из дома, чтобы хоть на какое-то время не чувствовать себя заложницей. Прасковья ей в этом не препятствовала и даже не интересовалась, куда это она опять собралась. Подобное попустительство можно объяснить только уверенностью старухи в том, что у Энджи не получится от неё что-либо скрыть.

Провоцировать старую ведьму слишком рискованно. Та отчётливо дала это понять, пригрозив в случае неповиновения стереть память. А уж что-что, а память Энджи терять не хотела. Пока она помнит, что, где-то ещё бродит душа дочери, Софу можно спасти, а если забудет…

На третий день после отъезда Егорши она снова отъехала от дома на сто пятьдесят километров, чтобы ему позвонить. Он скоро вернётся, и держать его в неведение было бы опасно. Она должна всё рассказать, Егор должен знать, иначе как он сможет хоть что-то придумать?

Выслушав Энджи по телефону, Егорша какое-то время подавленно молчал, и лишь потом заговорил:

— Так вот в чём дело! Вот почему ты с такой радостью спровадила меня из дома! Мне даже стало немного легче на душе, а то я подумал, что тебе надоел, и ты ждёшь не дождёшься, как бы сплавить меня с глаз долой. Боже, какой я был идиот!

— Не говори ерунды! Теперь ты понимаешь, почему я настояла на твоём отъезде. Мы не смогли бы не то чтобы об этом поговорить, но даже подумать. Я звала тебя в магазин за шторами, чтобы предупредить, но она услышала и… ну ты сам знаешь…

— А где ты сейчас?

— Я отъехала от дома достаточно далеко, чтобы Прасковья не услышала мои мысли.

— Ты уверена? — в его голосе звучала неподдельная тревога.

— Надеюсь, во всяком случае, в прошлый раз, когда я якобы поехала за шторами, я звонила тебе именно отсюда. И раз не было никаких последствий, значит, сто пятьдесят километров вполне достаточно, чтобы думать о чём угодно. А если это не так, — усмехнулась она, — то, когда ты вернёшься, а я тебя не узнаю или буду нести какую-нибудь чушь, значит, мои расчёты оказались ошибочны. Но ты хотя бы будешь знать, что со мной.

— И как же у тебя получается об этом не думать?

— Заставляю себя думать о всякой ерунде, например, о шторах, но это такое напряжение, ты даже не представляешь… Одно дело молчать, другое не думать. Мысли так сложно контролировать… Боюсь, что если это будет продолжаться слишком долго, я просто сойду с ума.

— А ты забыла о комнате в подвале? Она же обшита осиной и туда колдовство не должно проникать. Это единственное место в доме, где ты сможешь передохнуть от её контроля.

— А ведь точно! — обрадовалась Энджи. — Я в такой панике и могу думать только о шторах. Мне даже в голову не пришло, что эта комната может выручить. Проверю сегодня же, пока тебя нет.

— Эй, только будь осторожна, не думай о комнате, пока в неё не зайдёшь. Хотя я даже не представляю, как это возможно. Помнишь Ходжу Насреддина и его зелёную обезьяну? «Только не думай о зелёной обезьяне…», а как не думать? А если она про эту комнату прознает, то как-нибудь перекроет к ней путь.

— Я всё же попытаюсь.

— Держись, я скоро приеду.

— Я даже не знаю, хочу ли этого. Сейчас я за тебя хотя бы не боюсь. Ты должен что-то придумать до того, как вернёшься. Очень тебя прошу.

— А ты не говорила об этом с Виктором?

— С Виктором? Зачем? Я не хочу никого подвергать опасности, Самойловы слишком близко от нас живут. Да и чем они могут помочь?

— Ладно, согласен. Я постараюсь вернуться побыстрее, а ты, пожалуйста, держись и не провоцируй Прасковью. Я позвоню Фёдору и попрошу его поговорить с Анфисой. Быть может, предки подскажут, что нам делать. В любом случае мы что-нибудь придумаем, ведь так было всегда. Из каких только передряг мы не выбирались. Всё будет хорошо!

После разговора с Егоршей Энджи стало значительно легче. Она даже почти поверила в то, что и на этот раз они преодолеют все испытания, приготовленные коварной судьбой.

«Егор — умничка, он обязательно что-нибудь придумает, они с Фёдором что-нибудь придумают», — думала она, заводя машину.

Вернувшись домой, Энджи с удивлением увидела на полу в прихожей незнакомую грязную сумку и пару мужских ботинок. Глядя на потёртую, изношенную обувь, девушка даже представить себе не могла, кому из знакомых она могла бы принадлежать. И как тот проник в дом? Ведь перед отъездом она тщательно закрыла двери на два замка, да и въездные ворота без магнитного ключа не открыть.

На всякий случай Энджи вернулась к входной к двери и осмотрела замок. Следов взлома не было. Тот, кто пришёл в её дом, открыл дверь своим ключом. Но кто бы это мог быть? Ключи были только у неё, Егора и Виктора. Вернувшись из Глухово, она передала Самойлову комплект ключей на всякий случай. Каким именно может быть этот случай, она даже не представляла, но знала, что в её сумасшедшей, ведьминской жизни всё может случиться. И лишний комплект ключей в надёжном месте не помешает. В том, что Виктору можно доверять, она ни на минуту не сомневалась. Порядочнее и честнее его, был только Егор, да, пожалуй, ещё Фёдор. Этим людям Энджи верила безоговорочно.

Егор сейчас далеко, а чужая обшарпанная обувь в её прихожей не могла принадлежать Виктору. Тот, даже копаясь в саду, старался выглядеть как денди. Так кто же наведался в её дом и как сюда попал? А, главное, зачем он пришёл?

Открыв шкаф, она достала припрятанную ещё отцом бейсбольную биту и, взяв её наперевес, медленно двинулась по коридору к гостиной.

В доме было тихо, ни шороха, ни звука. Если бы не чужие обувь и сумка, ей бы даже в голову не пришло, что здесь кто-то есть. Подкравшись к входу в гостиную, Энджи осторожно заглянула внутрь. Никого. Крадучись она обошла кухню, гостевую, отцовский кабинет, ванную комнату и, наконец, кладовку. Дверь в подвал была накрепко закрыта. Если чужак, пробравшийся в дом, был ещё здесь, то мог находиться только на втором этаже.

Перехватив биту поудобней, Энджи начала подниматься по лестнице. Ступенька скрипнула, она замерла с поднятой вверх ногой. Но никто не появился, чтобы полюбопытствовать, кто же это крадётся с битой наперевес. Переведя дыхание, Энджи двинулась дальше. Первой по коридору была их с Егоршей спальня. Медленно повернув ручку, она рывком распахнула дверь и забежала внутрь с занесённым над головой орудием.

«Чисто», — подумала она, почувствовав себя героиней боевика.

Следующая по коридору была спальня матери, затем ещё пара гостевых комнат, детская, далее апартаменты отца и в самом конце большая ванная комната. Проверив спальню и гостевые, Энджи убедилась, что они пусты. Остановившись возле дверей детской, служившей теперь кровом для стопятидесятилетней ведьмы, с усмешкой подумала:

«Не завидую я грабителю, который посмеет побеспокоить Прасковью. Возможно, зря я обыскиваю дом. Она наверняка уже с ним разобралась».

Надеясь именно на такое развитие событий, Энджи всё-таки решила проверить и детскую. Распахнув дверь, она заглянула внутрь.

На кровати сидела Софа и, по-детски болтая ногами, разглядывала картинки в детской книжке. Энджи подошла ближе. Девочка подняла голову, невинное выражение лица сразу сменилось на недовольную маску.

— Ты? — разочарованно буркнула она.

— А кто же ещё?

— А ты не знаешь? — спросила та с загадочной улыбкой.

— Что ты имеешь в виду?

Взгляд девочки переместился с лица девушки за её спину. У Энджи перехватило дыхание. Хлопок сзади от захлопнутой с размаху двери прозвучал как выстрел в спину. Она замерла, не решаясь обернуться. Тихие, неспешные шаги приблизились и остановились в метре от неё.

— Ну, здравствуй, Энджи! — услышала она до боли знакомый голос.

Глава 10

Бита выпала из задрожавших рук и, откатившись, остановилась около ног Софы. Энджи медленно повернулась.

— Папа! — воскликнула она.

Отец, сильно похудевший и постаревший за четыре с лишним года, проведённых в тюрьме, смотрел на неё с горькой усмешкой. В его взгляде Энджи не увидела ни радости от встречи после долгой разлуки, ни отеческой любви. Он изучал, сканировал, проверял, не более того. Впрочем, отец на неё всегда так смотрел, этот взгляд она помнила с детства.

— Удивлена? Не ожидала меня видеть? — спросил он.

Энджи оставалось только честно кивнуть.

— Да уж, не сильно-то ты волновалась за меня. За всё время ни разу не пришла, не поинтересовалась, жив ли я, здоров, а может, мне что-нибудь нужно. Ничего не скажешь, хорошую дочь я воспитал.

— Папа, я хотела, но не могла…

— Да что там говорить, — горько вздохнул он, — я сам виноват. Мало тебе времени уделял, так что мы квиты.

— Когда тебя отпустили? — спросила Энджи, чувствуя себя виноватой несмотря на прощение.

— Два дня назад, и я с поезда прямо сюда.

— А почему не в московскую квартиру?

— Мне запрещено появляться в Москве, — хмыкнул он, — так что жить буду здесь. Тебя это напрягает?

— Да нет, что ты… — пролепетала Энджи. — Это же твой дом.

— Вот именно. Я рад, что ты это не забыла, — нехорошо усмехнулся Пётр. — Ты отца кормить будешь? После той баланды, что нас кормили, очень хочется нормальной человеческой еды

— Конечно, — воскликнула девушка, — пойдём на кухню, я сейчас что-нибудь сготовлю.

Спускаясь по лестнице, Энджи пыталась успокоиться и взять себя в руках. Приезд отца был совсем не ко времени и усложнял и так непростую ситуацию, хотя, с другой стороны, возможно, это даже к лучшему. Время покажет.

Пока она хлопотала у плиты, готовя омлет с помидорами, Пётр с явным наслаждением растянулся в глубоком кресле.

— Как дома хорошо! — промурлыкал он. — Ты даже не представляешь. Никогда раньше не думал, что горячий душ и шампунь могут сделать меня счастливым. Оказывается, для счастья не так уж и много нужно. А кто эта маленькая принцесса, как две капли воды похожая на тебя?

— Моя дочь, — не оборачиваясь к нему, ответила Энджи. — Её зовут Софа.

— Да, она мне представилась, очень рассудительная маленькая особа. А где же её отец?

— Егор сейчас в командировке, вернётся через несколько дней.

— Егор, значит? Ну хорошо, что у этой крошки есть отец. Чем он занимается?

— Он физик, учёный.

— Ого! — искренне удивился Пётр. — Вот уж никогда не думал, что ты сможешь заинтересовать собой интеллектуала.

— Это почему же? — обиженно спросила Энджи, почувствовав давно забытое ощущение собственной никчёмности.

— Не обижайся, но ты всегда была девушкой легкомысленной и довольно поверхностной. Умным парням такие неинтересны. — ответил Пётр и тут же насмешливо спросил: — Как, кстати, поживает твой блог? Сколько подписчиков набежало за эти годы?

— Я давно его уже не веду, — ставя перед ним тарелку, сказала Энджи. — и, вообще, за это время я сильно изменилась.

Пётр с наслаждением втянул в себя изумительный запах и схватился за вилку.

— Да, я вижу. Научилась вполне сносно готовить и, слава богу, имидж сменила. Я рад, что больше не вижу этих отвратительных розовых тряпок. Что же, похвально! А что послужило причиной такой удивительной метаморфозы? Неужели утрата матери и отца так сильно тебя изменила?

— Можно сказать и так… — буркнула Энджи.

— Кстати, тебе удалось выяснить, что случилось с Валентиной?

Девушка чуть не уронила чайник, который ставила на плиту. Что ему сказать? В правду он не поверит, да и не хотелось ему всё рассказывать.

— К сожалению, нет, — ответила она, зажигая горелку, — про маму до сих пор так ничего и неизвестно.

— Жаль, — вздохнул несчастный вдовец, — я всё-таки надеялся, что она объявится. Удивительной женщиной была твоя мать.

«Ты даже представить себе не можешь, насколько», — горько усмехнулась про себя Энджи.

Дождавшись, когда дочь разольёт чай по чашкам и сядет напротив, Пётр откинулся на спинку стула и посмотрел ей прямо в глаза.

— А как поживает Виктор Самойлов?

Энджи чуть не поперхнулась горячим чаем.

— Виктор? — переспросила она, пытаясь оттянуть время и сообразить, зачем отец о нём спрашивает.

— Да, Виктор.

— А почему он тебя интересует? — с невинным видом спросила девушка.

— Хочу знать, как всё это время, что я провёл в тюрьме, поживает человек, который меня туда и упрятал, и из-за которого пропала твоя мать. Надеюсь, ему на голову уже упал кирпич или, по крайней мере, хотя бы разбил паралич или ещё какая беда случилась?

В голосе отца Энджи услышала столько злобы, что невольно поёжилась.

— Так что? — с нажимом спросил Пётр.

— Ну… — пролепетала девушка, — не слышала ничего такого, хотя я могу и ошибаться, мы же с ним не общаемся.

— Не слышала, значит, — нахмурился отец, — а надо бы узнать. Меня интересует, где он сейчас живёт, где работает, кто его жена и сколько у него детей. Я хочу знать о нём всё!

— Зачем? — испуганно спросила Энджи.

— А ты думала, что я ему всё с рук спущу? — повысил он голос.

— Но, папа…

Пётр вскочил:

— Что «папа»? Ты даже не представляешь, что такое сидеть несколько лет на нарах среди уголовников, и за всё время не получить ни одной весточки не от тебя, не от Вали. Самойлов разрушил мою жизнь, мой бизнес, убил твою мать, лишил меня всего, что я выстраивал долгие годы, а ты мне говоришь: «но, папа»? Он за всё ответит!

Энджи слушала и с каждым его гневным словом всё больше погружалась в отчаяние. Мало ей своих проблем, так ещё и папаша свалился на голову со своею дурацкой местью.

— Но, папа, — выкрикнула она, — ты же только что вышел из тюрьмы! Ты хочешь снова туда вернуться?

— Не-ет! Я туда не вернусь! — заорал тот. — Поверь, время я там зря не терял. Я всё время только об этом и думал. Только мысль о возмездии поддерживала меня и давала силы пережить весь тот ад, в котором я оказался, благодаря Самойлову. Так что за меня не волнуйся, а вот Виктор за всё заплатит!

Энджи с ужасом смотрела на его перекошенное лицо и понимала, что ни отговорить, ни переубедить отца не удастся.

«Господи, бедный Виктор, бедная Наташа, а ведь у них двое детей! Что же делать, что делать?»

— Ты ещё продолжаешь общаться с его матерью? — спросил он.

— С Екатериной Андреевной? — зачем-то переспросила она.

— Мне плевать, как её зовут! Так общаешься с ней или нет?

— Да нет… — совершенно искренне ответила Энджи. — Давно у неё не была.

— Самое время навестить, — жёстко сказал Пётр, не спуская пронзительного взгляда с побледневшего лица дочери, — сегодня же сходи к старой знакомой и разузнай про её сынка. Ты меня поняла?

Его взгляд сверлил её насквозь, и Энджи снова почувствовала себя маленькой, запуганной девочкой, никогда не смевшей сказать ему и слова. Так было всегда при общении с отцом.

— Но… — попыталась она всё-таки возразить.

— Никаких «но», — припечатал он, — иди собирайся.

В проёме дверей возникла белокурая девочка. Посмотрев на расстроенную Энджи с нескрываемым злорадством, она обернулась к Петру. На детском личике засияла детская непосредственность.

— Дедушка, ты почему так кричишь? — голосок прозвенел звонко и даже задорно.

— Моя принцесса! — обернулся тот к Софе и, протянув руки, ласково улыбнулся: — иди к дедушке, моя красавица!

Софа засеменила к Петру и, к удивлению Энджи, ловко вскарабкалась ему на колени и доверчиво прижалась к его груди.

— Это Мари, — протянула она ему свою куклу..

«Что за спектакль? — забыв о запрете, подумала Энджи. — Что за игру она ведёт? Прасковья ли это?»

Девочка подняла голову и посмотрела на неё так, что девушка сразу поняла, что хороших новостей сегодня она вряд ли дождётся. Это была Прасковья. Повернувшись к деду, Софа спросила:

— А мама куда-то уходит?

— Да, детка, — ответил он, вставая и беря её на руки, — но ты не расстраивайся, мама ненадолго. А мы с тобой пока поиграем. Договорились?

— Хорошо, дедушка, — покладисто ответила «внучка» и, одарив мать из-за его спины насмешливой улыбкой, обняла ручонками Петра за шею. — Не задерживайся долго, мамуся…

Глава 11

Когда нежная парочка покинула кухню, Энджи обессиленно упала на стул. Проблемы нарастали как снежный ком, подкрадываясь оттуда, откуда не ждёшь. Мало ей Прасковьи с её угрозами, а тут ещё папочка свалился на голову со своей застарелой местью. Озадачил, да так, что не знаешь, куда кидаться и что делать.

Конечно же, она не собиралась помогать ему в зловещих планах и даже пальцем не пошевельнёт, чтобы облегчить задачу. Виктор хороший человек, она многим ему обязана и, если при её попустительстве что-то случится с ним или его семьёй, она себе этого никогда не простит. Но что делать, как остановить обозлённого отца? Ведь он не отступится, не передумает, Энджи слишком хорошо его знала. Четыре года вынашивать планы, мечтать о возмездии, копить в себе ненависть и злобу и вдруг теперь, когда расплата так близка, передумать? Нет, её отец не таков.

Раздумывая об этом, Энджи и не пыталась скрыть свои мысли. Прасковьи этот вопрос не касался, и если та и подслушает её бунтарские рассуждения, то вряд ли лишит за это памяти. Энджи пришла в голову счастливая мысль: отец должен забыть Виктора, а заодно и все события, которые привели его в тюрьму. Это стало бы прекрасным выходом из сложившейся ситуации.

Не в силах усидеть на месте, она вскочила со стула и забегала взад-вперёд по кухне. Но как же она сразу об этом не догадалась? Ведь смогла же она не так давно заставить сотни людей забыть о ведьминском кладбище, а тут всего-то один человек. Конечно, после того, как Прасковья забрала силу, её магия очень слаба. Ведьма ли она ещё, вообще, или нет? Хватит ли у неё магии, чтобы лишить отца болезненных воспоминаний? Что толку гадать, нужно проверить сейчас же!

Сев снова на стул, Энджи закрыла глаза и, мысленно представив лицо отца, постаралась сосредоточиться, но как она себя не заставляла, воображаемый образ всё время ускользал.

«Да что такое, — озадаченно думала она, начиная паниковать, — почему у меня не получается?»

Снова и снова девушка вытаскивала из памяти безупречные, жёсткие черты, но лишь возникнув, они тут же таяли, исчезая.

«Не понимаю… Почему я не могу его себе представить? Что со мной не так? А ведь я ещё даже и не пыталась колдовать».

Промучившись минут десять, Энджи, наконец, сдалась. Похоже, что вместе с остатками магии, Прасковья забрала у неё и воображение. Она ничего и никого не может себе представить. А без этого какое же может быть колдовство?

Прасковья… Прасковья…

«Эй, — мысленно обратилась к прапрабабке Энджи, — это ты делаешь?»

Боясь дышать, она ждала ответа. Прасковья точно её слышала, но захочет ли она идти на контакт и вступать в беседу? А если и захочет, сможет ли экс-ведьма услышать безмолвный ответ?

«Что именно?» — прозвучало в голове.

Энджи облегчённо выдохнула. Это была хорошая новость: способность мысленно общаться она ещё не потеряла.

«Ты не даешь мне колдовать», — ответила она.

«А ты колдуешь?»

Насмешка была столь явной, что Энджи почувствовала нарастающую злость. Мало того, что эта старуха украла дочь и её магию, она ещё и издевается!

«Пытаюсь», — с трудом сдерживая раздражение, ответила девушка. Не хватало ей сейчас ещё и ведьму разозлить. Нужно наоборот постараться обрести в ней союзника хотя бы в этом деле. Ведь она может помочь.

«Зря стараешься, — усмехнулась Прасковья, — пока я рядом, у тебя ничего не получится. Как только ты пытаешься активировать свою магию, она по капле перетекает ко мне, а у тебя остаётся ещё меньше. Лучше побереги остатки, когда я уйду, магия может тебе пригодится, — и откровенно хихикнула: — будешь конфорку на плите взглядом поджигать».

«За что ты так со мной? — не удержалась от укора Энджи. — Я же ничего плохого тебе не сделала?»

«Не сделала? — хмыкнула Прасковья. — Ты лишила меня вечной жизни и могущества и упекла на поганое кладбище! Если бы не ты, я бы уже давно правила миром!»

«Ах, вот какие у тебя амбиции? Родогор тоже к этому стремился, и чем он закончил?»

«Он неплохо жил тысячу лет, а потом просто расслабился, возгордился и решил, что неуязвим, вот и поплатился. Я же предусмотрела всё! И горе тому, кто попробует мне помешать!»