Бесплатный фрагмент - Всё и ничего

Глава 1

Зеркало в полночь

Дождь хлестал в окна, будто хотел вырваться внутрь. Стекло дрожало под ударами капель, а ветер выл в щелях старого дома, словно оплакивал что-то давно потерянное. Я стояла в прихожей, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. Взгляд случайно упал на зеркало — то самое, бабушкино, с позолоченной рамой, покрытой трещинами, как морщинами. Его привезли сюда после ее смерти, и с тех пор оно висело тут, напоминая о детских летах, проведенных в деревне. Тогда я боялась смотреться в него по ночам — бабушка шептала, что зеркала помнят слишком много.

И вот сейчас, в полутьме, оно мерцало.

Сначала я решила, что это блики от уличного фонаря, но свет был иным — холодным, переливающимся, словно под поверхностью стекла плавился металл. Поставив чашку на тумбу, я шагнула ближе. Отражение дрогнуло, будто вода от брошенного камня, и тогда… я увидела ее.

Там, в зеркале, стояла не я в растянутом свитере и с растрепанными волосами. Там была она: та же форма лица, тот же шрам над бровью от детской шалости, но глаза… Глаза светились, как будто в них заточили звезды. Её серебристый комбинезон переливался, словно чешуя, а на шее висел кулон — кристалл, внутри которого мерцал огонек.

— Наконец-то, — сказала она, и ее голос звучал как мой, но с отзвуком далеких колоколов. — Я ждала.

Я отпрянула, ударившись спиной о стену. Сердце колотилось так, что в висках гудело. Это галлюцинация. Переутомление. Слишком много работы, слишком мало сна…

— Не лги себе, — усмехнулась двойник, будто прочитала мысли. — Ты знаешь, что это реально. Ты чувствовала это годами.

Она приложила ладонь к стеклу, зеркало затрещало. Трещины поползли от ее пальцев, как молнии, но не разрушали поверхность — скорее, преображали. Теперь в глубине виднелись силуэты: десятки комнат, лестниц, дверей, уходящих в бесконечность.

— Что… что ты такое? — прошептала я, чувствуя, как немеют пальцы.

— Ты. Только свободная. ответила я другая с сарказмом.

Она наклонила голову, и в этот момент часы на стене захрипели, остановив стрелки на полуночи. Воздух наполнился запахом озона, как перед грозой.

— Ты спрашиваешь себя каждый день: «Что, если бы я выбрала иначе?» — продолжила двойник. — Вот он, ответ.

Она протянула руку сквозь зеркало. Стекло стало жидким, как ртуть, мягко обвивая ее запястье.

— Возьми. Увидишь, кем ты могла стать.

Я замерла. Голова кричала «беги», но ноги будто вросли в пол. Бабушка когда-то говорила: «Зеркала — это двери, а не все двери стоит открывать». Но разве я верила в это? Взрослая, рациональная, с ипотекой и графиком встреч? Постоянно роятся мысли в голове. А я… не решаюсь понять и слушать свои мысли.

— Боишься? — двойник улыбнулась, и в этой улыбке было что-то печальное. — Зря. Ты уже давно здесь. В Лимбе.

Лимб. Промежуток. Пустота между «было» и «будет».

— Что… что будет, если я возьму тебя за руку? — спросила я, не узнавая свой голос.

Она рассмеялась, и в смехе звенели осколки.

— Перестанешь быть собой. Или станешь собой настоящей. Выбор за тобой.

Дождь внезапно стих. Тишина стала густой, давящей. Где-то в доме упала книга — глухой стук заставил вздрогнуть.

И я шагнула вперед.

Ее пальцы сомкнулись вокруг моей ладони. Холод пронзил тело, как иглами, а зеркало… зеркало взорвалось.

Но вместо осколков — миллионы искр, пляшущих в воздухе. Комната исчезла. Мы парили в пустоте, где под ногами расстилались города из света, а над головой плыли тени забытых миров.

— Добро пожаловать в коридор выборов, — сказала двойник, отпуская мою руку. — Здесь живут все твои «если бы».

Она махнула рукой, и одна из теней отделилась от потолка, превратившись в… меня. Точнее, в девушку в военной форме, с лицом, изуродованным шрамами.

— Вот та, что ушла на войну, — прошептала двойник. — Потому что ты струсила в 18 лет.

Другая тень — я в лаборатории, вскрывающая труп инопланетного существа.

— А это та, что не отказалась от стипендии в чужой стране.

Горло сжало. Я хотела спросить «как остановить это», но двойник подняла палец. Как будто заранее знала, что я хочу спросить, но не дала мне этого сделать.

— Сначала вопрос: чего ты хочешь?

И тут я поняла — это не начало. Это конец. Конец той жизни, где ответы были удобными, а вопросы — риторическими. Что больше никогда уже как прежде не будет. Это меня пугало и в то же время я испытывала любопытство.

Зеркало ждало.

А за окном, в мире, который я покинула, часы снова пошли.

Глава 2

Двойник из иного измерения

Комната перестала быть комнатой. Воздух звенел, как натянутая струна, а стены растворялись в мерцающем тумане. Двойник стояла передо мной, ее серебристый комбинезон излучал холодный свет, будто сотканный из лунной пыли. Я потрогала ткань — материал был живым, пульсирующим, словно под ним билось сердце.

— Это не костюм, — сказала она, следуя за моим взглядом. — Это кожа. Моя реальность… она другая. Здесь время течет иначе, как песок сквозь пальцы, а там — застывает, как смола.

Ее слова звучали странно знакомо, будто эхо моих собственных мыслей, записанных на пленку и прокрученных задом наперед.

— Ты говоришь, что я создала тебя? — спросила я, отступая к исчезающей стене. — Как? Когда? Зачем?

Она рассмеялась, и звук этот напомнил треск льда под ногами.

— Каждый раз, когда ты говорила «нет» своему страху, «да» — чужому ожиданию. Каждый раз, когда хоронила мечту под словами «потом», «не время», «не для меня». Ты копила их, как старые письма, а я рождалась из этого праха.

Она щелкнула пальцами, и пространство вокруг нас превратолось в калейдоскоп многочисленных образов. Я увидела себя в белом платье, читающую стихи на пустой сцене. Другую — с рюкзаком за плечами, шагающую по краю вулкана. Третью — художницу, рисующую на берегу моря, женщину с глазами цвета грозового неба. Все они смотрели на меня с укором.

— Это могла быть ты, — прошептала двойник. — Но ты предпочла безопасные дороги. Отказывалась от всего, что тебе предлагали… тут она замолчала.

Сердце сжалось. Я узнала ту самую сцену из прошлого: мне было девятнадцать, я стояла за кулисами театра, дрожа от страха. Тогда я убежала. А та, другая я… вышла. Я увидела то, что было за страхом.

— Зачем ты показываешь мне это? — голос сорвался на крик. — Чтобы мучить? Чтоб унижать и делать мне еще больнее, от того что…

Она внезапно приблизилась, ее лицо в сантиметре от моего. В глазах-звездах отражалась моя искаженная тень.

— Чтобы ты проснулась. Ты думаешь, твоя жизнь — это выбор? Нет. Это капкан. Ты застряла в «нормально», «как у всех», «как надо». — Ее дыхание пахло грозой и металлом. — А я — твой выход.

За ее спиной зеркало снова ожило. Теперь оно показывало не прихожую, а бесконечный коридор с дверями. На каждой — табличка с датами:

2005.

2012.

2020.

Одна, посередине, светилась кровавым —

Сейчас.

— Что там? — невольно вырвалось у меня.

— То, что ты потеряла. — Она провела рукой по воздуху, и дверь с надписью 2005 приоткрылась. Оттуда донесся смех — мой, но звонкий, детский. — Хочешь вернуть?

Я сделала шаг вперед, но она резко перегородила путь.

— Цена будет высокой. Ты готова стереть это? — Она ткнула пальцем в дверь Сейчас.

— Стереть?..

— Каждый выбор рубит ветви, — голос двойника стал жестким. — Вернешь мечту из прошлого — потеряешь настоящее. Твой муж. Дочь. Дом. Все, что построила вместо того, чтобы жить.

За дверью Сейчас мелькнули лица: Марк, улыбающийся за завтраком; Лила, рисующая каракули в моем ежедневнике. Моя рука дрогнула.

— Почему ты делаешь это? — прошептала я. — Если ты — я, зачем разрушать мою жизнь? Зачем, что-то менять.

Впервые ее маска сползла. В уголках губ задрожали морщинки, блеск в глазах померк.

— Потому что я — та, кто не смирился. Та, кто не согласен умирать по частям. — Она обняла себя, словно от холода. — Ты не представляешь, каково это — быть тенью. Смотреть, как ты хоронишь нас одну за другой.

Внезапно из коридора донесся гул. Двери задрожали, из щелей пополз черный дым. Двойник вздрогнула.

— Они проснулись.

— Кто?..

— Другие. Те, кем ты могла стать. Те, кем ты боишься стать. — Она схватила мою руку и потянула к зеркалу. — Решай. Сейчас или никогда.

За дверью Сейчас Лила закричала. Настоящий, живой крик — тот, что означал падение, боль, сломанную куклу. Инстинктивно я рванулась туда, но двойник держала мертвой хваткой.

— Не смей! — ее голос звенел как клинок. — Это ловушка! Они играют на твоих страхах! Они знают о твоих слабостях.

— Отпусти! Это моя дочь!

— А та, что могла петь? Та, что хотела летать? Они тоже твои дети!

Зеркало треснуло. Из трещин полезли черные щупальца, обвивая наши ноги. Двойник застонала, толкая меня к двери 2005.

— Беги! Выбирай себя!

Но я вырвалась.

— Я не могу их оставить.

Она замерла. Звезды в ее глазах погасли, став просто глазами — моими, усталыми, наполненными слезами.

— Тогда прощай, — прошептала она. — Мы больше не встретимся.

Зеркало взорвалось.

Я упала на пол прихожей. Дождь снова стучал в окна, часы показывали полночь. На полу лежал осколок стекла с каплей крови — моей? Ее? Прогудел вопрос в голове.

А на стене, вместо зеркала, висел портрет. Я в серебристом комбинезоне, с кулоном-кристаллом на шее. На обороте почерком, как у моего двенадцатилетнего «я»:

«Спасибо, что выбрала их. Но однажды ты спросишь — что если? И я вернусь».

Где-то в доме плакала Лила. Я побежала на звук, стирая ладонью кровь и слезы.

Но в кармане ощущалось что-то холодное. Маленький кристалл, из другого измерения.

Глава 3

Вопрос, который взорвал реальность

Тишина после взрыва, после крика, после лжи. Я сидела на полу детской, прижимая к груди Лилу — она плакала из-за разбитой коленки, но я слышала в ее рыданиях что-то иное. Как будто она чувствовала, что мама только что чуть не исчезла.

— Всё в порядке, солнышко, — бормотала я, целуя ее волосы. — Просто сон. Плохой сон.

Но в кармане жгло. Кристалл, холодный и тяжелый, будто кусочек черной дыры.

— Чего ты хочешь?

Голос прозвучал не снаружи, а внутри, разорвав мысли как коготь. Я вздрогнула так резко, что Лила всхлипнула.

— Мам, ты тоже плачешь?

— Нет, просто… пыль попала в глаз, — я вытерла лицо рукавом, но зеркальный осколок на стене поймал мое отражение. В нем стояла она.

Двойник. С потрескавшейся кожей, в рваном серебристом комбинезоне. Ее звездные глаза стали тусклыми, словно их засыпало пеплом.

— Врешь себе, — прошептало отражение. — Как всегда.

Я накрыла Лилу одеялом и вышла в коридор, прижав кристалл к груди.

— Уходи, — прошипела я в пустоту. — Я сделала свой выбор.

— Ты сбежала, — голос двойника заполнил дом, исходя отовсюду: из трещин в плитке, из щелей в шкафу, из темноты под кроватью. — Ты даже не спросила, что значит «всё и ничего».

Внезапно стены задрожали. Фотографии с Марком и Лилой упали со стены, стекла рамок превратились в глаза — сотни глаз, смотрящих на меня с упреком.

— Прекрати! — я сжала крепко кристалл, и он впился в ладонь, как лезвие.

— Не я это делаю. Ты. Твои страхи. Твое «всё» — это клетка. Твое «ничего» — страх выйти из нее.

Воздух сгустился. Я оказалась в гостиной, но всё было иначе: обои покрыты плесенью, мебель сгнившая, а на полу — слой пыли толщиной в годы. На диване сидела я: в пижаме, с пустым взглядом, уставившись в мертвый телевизор, который не был даже включен.

— Это твое «всё» через десять лет, — сказала двойник, возникая за спиной. Ее пальцы впились в мои плечи. — Ты будешь жить. Ты будешь дышать. Даже смеяться. Но внутри…

Она коснулась моей груди, и кожа стала прозрачной. Вместо сердца — ржавые шестеренки, тикающие в такт кухонным часам.

— Робот, — прошипела она.

Я отшатнулась, ударившись о стену. Гниющая штукатурка осыпалась, открыв зеркало. В нем отражалась та самая комната с дверями, но теперь коридор был заполнен ими. Версиями меня: с крыльями и в цепях, с книгами и с кинжалами. Они бились в стекло, крича беззвучно.

— Они хотят вырваться, — двойник прижала ладонь к зеркалу. — Потому что ты заперла их в «ничего».

— Чего ты от меня хочешь?! — выкрикнула я, чувствуя, как кристалл прожигает карман.

— Проснись! — она впервые закричала, и от ее голоса треснули окна. — Ты думаешь, что «всё» — это дом, муж, ребёнок? Это маска! Ты носишь ее, чтобы не видеть, что тебя больше нет!

Она схватила мою руку и прижала к зеркалу. Холод пронзил кости.

— Посмотри! Вот твое «ничто»!

Зеркало поглотило нас.

Мы стояли в пустыне. Бескрайней, без неба и горизонта. Песок под ногами был не песок — миллионы крошечных часов, тикающих, ломающихся, рассыпающихся в прах.

— Здесь нет времени. Нет выбора. Нет тебя, — двойник швырнула в меня горсть «песка». Часы впились в кожу, оставляя кровоточащие царапины. — Это и есть твой ответ. «Ничего». Удобно, да? Не надо бороться, не надо бояться.

— А что взамен?! — закричала я, падая на колени. — Ты показываешь мне кошмары, но не даешь выхода! Закрывая лицо руками я зарыдала так, что слёзы лились градом.

— Выход? — она наклонилась, и ее волосы превратились в змей, шипящих на разные голоса: Слабая. Трусиха. Лгунья. — Выход там, где вход. Вопрос.

Она подняла меня за подбородок.

— Чего ты хочешь? По-настоящему. Не «всё», не «ничего». Одно.

Из кармана выпал кристалл. Он упал в песок из часов, и пустыня вздрогнула. Вдруг вдали появился силуэт — девочка с пиратской повязкой, та самая, из детского дневника. Она махала рукой, смеясь.

— Ее, — вырвалось у меня само. — Хочу ее, Ту, что мечтала. Ту, что была свободной и счастливой.

Двойник замерла.

— Тогда запомни: каждое «хочу» требует жертвы, — она подняла кристалл. — Это — слеза той, кем ты могла стать. Разбей его — вернешь мечту. Но…

Она посмотрела на часы у меня на запястье — подарок Марка на годовщину.

— Он исчезнет. Они все исчезнут.

— Почему?! — я схватила кристалл. — Почему нельзя иметь и то, и другое?

— Потому что ты не богиня, — она рассмеялась, и в смехе звучала вся боль миров. — Ты человек. А люди платят за выбор кровью.

Пустыня начала рушиться. Песок-часы уходил в бездну, увлекая за собой девочку-пирата. Она кричала, протягивая руки.

— Решай! — двойник толкнула меня к краю. — Или она, или они!

Я разжала ладонь. Кристалл упал.

И разбился.

Мир взорвался светом.

Я очнулась на кухне. На столе дымился кофе, за окном пели птицы. Лила бегала по комнате в пиратской повязке — той самой, из коробки которая стояла под кроватью.

— Мам, смотри! Я — капитан!

Сердце бешено застучало. Я схватила телефон — нет сообщений от Марка. Его номер… не существовал. В альбоме не было наших фото. В зеркале я увидела себя — с седыми прядями, шрамом на левом плече и глазами, в которых горело что-то дикое.

А на столе лежал билет. На Марс. Датированный сегодняшним днем.

В кармане звонил кристалл — теперь он был целым. Из него доносился голос двойника:

«Поздравляю. Ты выбрала „всё“. Теперь докажи, что оно того стоит».

Глава 4

Путешествие сквозь «Всё»

Кристалл в кармане был раскаленным, как уголь. Билет на Марс был холодным и тяжелым, будто выкован из льда и стали. Я стояла в порту, где шаттлы вздымались к кроваво-красному небу, а люди в скафандрах казались призраками из будущего. Но двойник не давала забыть: «Ты всё еще в коридоре. Это только начало».

Ее голос прорвался сквозь гул двигателей, когда я поднялась по трапу:

— Ты думаешь, это свобода? Ха. Ты просто сменила клетку.

Я замерла на пороге корабля. За спиной — Земля, голубая и хрупкая, как стеклянный шар. Впереди — пустыня, которая ждала, чтобы меня поглотить.

— Покажи мне, — прошептала я, сжимая кристалл. — Покажи «всё».

Она засмеялась, и шаттл исчез.

Мы парили над бесконечным океаном зеркал. В каждом — я.

— Лауреат Нобелевской премии, — двойник щелкнула пальцами, и одна из поверхностей приблизилась.

Я увидела себя в строгом костюме, держащей золотую медаль. Зал аплодировал, но в глазах этой женщины горела пустота. Она смотрела на статуэтку, как на чужой трофей, и шептала: «Я хотела рисовать, а не спасать мир».

— Скучно, правда? — двойник скривила губы. — Она получила «всё», но потеряла душу.

Следующее зеркало. Бродяга в космосе, в рваном скафандре, пьющая самогон из пробирки на обломке корабля. Ее волосы были седыми, а на шее висел кулон из чужого зуба.

— Эй, сестренка! — крикнула она, махая мне. — Летим на край галактики? Там черные дыры поют круче оперы!