Бесплатный фрагмент - Встреча в Сочельник

Новогодняя быль Сокольников

Дворовый пёс Мухтар, любимец всей округи, проснулся глубоко ночью от далёкого необычного лая. Он знал все здешние голоса, все звуки, все запахи. Вот прогремел товарный поезд, вот пролетела ворона. Дождь часто идёт, ветер шумит. То кошки поссорятся, то люди повздорят… А сейчас где-то далеко в стороне парка «Сокольники» лают незнакомые собаки, и странно так лают, будто тревожит их что-то.

— Схожу туда утром, — подумал пёс и уснул.

Как только стало светло, Мухтар отправился в «Сокольники». Был вторник, рабочий день. Парк встретил его безмолвием, только пара ворон и несколько синичек встретились ему. Откуда-то незаметно появилась белка — шустрая, серенькая, с ушками как у рыси.

— Ты чья? — спросил пёс. — Что-то я тебя не помню…

— А я маленькая. Родители мои там! — белка махнула хвостом в сторону розария. — Я от них убежала. А то не пускают меня одну никуда! А ты мне не опасен?

— Что ты! Меня тут все знают, я в том дворе, через дорогу живу. Ты не знаешь, кто это в парке так громко лает? Не слышала?

— Слышала, конечно! Это новые, какие-то совсем незнакомые собаки! А разве ты не читал объявление у входа в парк?

— Не читал, а где оно?

— Прямо у входа, пойдём покажу!

Они побежали к воротам. И прочитали вот такое объявление: «В парке „Сокольники“ проходит мероприятие с детьми „По пути с хаски“. Наши собаки приехали из Карелии, из большого питомника, это самые счастливые собаки, они ходят с детьми в походы и участвуют в соревнованиях! Они достаточно шумные, потому что всегда хотят работать и двигаться, а ещё они впервые видят других людей и собак. Животные сыты, много и хорошо кушают, кормить их нельзя, они могут заболеть и потерять спортивную форму! Будьте, пожалуйста, терпимей! Собаки делают добрые дела!!!»

— Эти собаки ещё только привыкают к парку! Но детей уже катают. Давай пойдём в субботу! Приходи!

— Приду, конечно, тогда и увидимся!

Белка убежала к родителям. Только тогда Мухтар спохватился, что не спросил, как её зовут.

Он побежал по Тропе здоровья, известной всем, кто часто приходит в парк. Под лапами скрипел снег. Голуби клевали хлеб, который кто-то покрошил утром. Старые высокие берёзы разговаривали в вышине о чём-то своём. А вдали медленно и скучно брёл лось Егорыч, существо весьма вредное. Все остальные лоси были мирными, и никого не пугали. Иногда даже они выходили за пределы парка, лежали во дворах. А потом кто-то провожал их обратно в парк. Да ещё и показывали в новостях по телевизору!

Но Егорыч любил выставить рога, побежать за кем-нибудь и даже боднуть…

Это из-за него у главного входа в парк начали объявлять по радио: «Уважаемые посетители парка! Не подходите к диким животным!».

Мухтар хотел свернуть с тропы, но в белом безлюдном лесу всё было видно хорошо и далеко. Егорыч подскочил к нему и взмахнул рогами: «Как жизнь молодая?».

— Нормальная жизнь, — нехотя ответил ему Мухтар. — А ты как?

— Да скучно что-то. Нет никого в парке. Пугать некого. Вот праздники скоро — хорошо! Поразвлекаюсь, побегаю…

— Ты смотри, не шибко уж… Боятся же люди! Детей много.

— Вот и хорошо! И пусть боятся! Я тут хозяин парка! Мне и директор не указ! И объявления по радио тоже! Да я сам к кому хочешь подойду!

— Эх, ну разве так можно, а?

Но лось уже ушёл вглубь леса.

Мухтар вздохнул и шумно понюхал воздух. Остро пахло шоколадом. Значит, ветер в нашу сторону. Совсем недалеко от парка знаменитая Бабаевская фабрика. И все окрестности пропитаны сладкими запахами. А сейчас, перед праздником, особенно…

Но до субботы Мухтар не стал дожидаться, не вытерпел. На другой день вместе со своей знакомой собачкой Зиной они побежали в парк «Сокольники». И почти сразу услышали лай, возню, смех… Собаки катали детей в упряжках! Собаки были, действительно, хаски — со светло-чёрной шерстью и голубыми глазами. И упряжки как в старину — просторные деревянные санки с металлическими полозьями. Впереди восседал возница и управлял движением, а везли сани шесть шустрых шумных собак! В санях улыбались счастливые дети, а на большом снежном поле стояли и даже подпрыгивали от радости их не менее счастливые родители. Белки на ветках тоже восторженно наблюдали за катанием. И синицы, и голуби, и воробьи, и вороны. Несколько воробьёв даже примостились на полозьях саней, и их тоже прокатили с ветерком. В парке проходил настоящий зимний праздник, было настоящее веселье!

Мухтар и Зина пристроились к людям, и тоже начали прыгать и радоваться, правда, за санями побежать не решились.

Лось Егорыч сначала стоял в чаще и думал, кого бы напугать… Стоял-стоял, а потом сам себе поразился — ноги так и вынесли его в ликующий круг! Никто и не удивился! Лосей в парке всегда много, а когда они мирные, их никто не боится. И как можно бояться, когда Новый год и такое счастье у всех?

Егорыч вспомнил себя маленьким лосёнком, когда родители баловали его и клали подарки под большую ёлку у старого пруда. Вспомнил вкусные сушёные веточки, которые запасала для всей семьи бабушка. Он начал напевать песню, танцевать, а потом предложил Мухтару и Зине прокатиться на его спине. Всё-таки старые знакомые, можно сказать, друзья. Собаки с восторгом приняли предложение, и катание началось. А потом и самые смелые дети попросили их прокатить…

Снег сыпался с веток, белки кидали сверху шишки, вороны устроили соревнование — кто быстрее всех летает. А синицы — кто быстрее ест семечки.

Вот такие чудеса случились под Новый год в парке «Сокольники»!

2012

Исполнение желаний
Московская сказка

Рано утром на двери нашего подъезда появилось объявление: «24 декабря с 17 до 19 часов к вам придёт Дед Мороз и исполнит все ваши желания».

У дверей сразу же столпились люди. Красочное объявление привлекало внимание.

— Вот ещё выдумали, нашли забаву, — фыркнул Иван Кузьмич, старичок с первого этажа, стряхивая снег с валенок.

Раньше Иван Кузьмич был дворником, суровым, но справедливым. Все немного побаивались его.

— Я не услышу, — расстроилась бабушка Анна Дмитриевна. — Слух-то у меня совсем ослаб. Разве что к соседу зайду, Петру Павловичу, чайку попить. Да и подождём вместе.

— А мы вообще в Дедов Морозов не верим, — закричали братья-близнецы Димка и Мишка Запрудновы. — Даже когда маленькие были — не верили, мы не дураки какие-нибудь…

— А я на работе буду, — вздохнула Оля, молодая женщина с четвёртого этажа.

— И я — на дежурстве, — подхватила Алевтина Сергеевна из квартиры 12.

— А откуда Дед Мороз узнает о наших желаниях? — заинтересовалась пятиклассница Анечка.

— Мне и желать нечего, — продолжала Анна Дмитриевна, — разве чтобы ноги поменьше болели. Да письмо от сыночка получить…

— А мы коньки хотим новые, — снова закричали братья. — Никак нам мамка с папкой вторые не покупают — дорого. Так и катаемся по очереди.

Анечка мечтала о книжке «Дорога уходит в даль», которую в детстве очень любила её мама. Но она промолчала. Да и многие промолчали. О желаниях не всегда уместно говорить вслух.

Так все стояли и переговаривались. Витька Морозов быстренько слетал к другим подъездам — там таких объявлений не было. Только обычные.

Шли дни. Взрослые работали, дети учились, и все куда-то спешили — сдать годовой отчёт или реферат, написать контрольную, купить ёлку, отправить праздничные письма… Только Кузьмич пил чай, читал газеты, да прогуливался по улице. Все уже и забыли про загадочное объявление. Оно было потрёпано ветром, намокло от подтаявшего снега, и не все буквы можно было прочитать.

Помнили, пожалуй, только двое: бабушка Анна Дмитриевна и рыженький музыкант Вовка, ученик второго класса.

…Вовке целую неделю снился Дед Мороз. Но не такой, как на картинках и в книжках. Дед Мороз напоминал ему родного деда Александра Ивановича. Он жил в ветхом деревянном домике на окраине маленького тверского города Вышний Волочёк. Вовка бывал там летом. Купался в озере, собирал в лесу чернику и землянику, грибы, которых было так много, что и не сосчитать. А в саду росли малина, смородина, яблони, вишнёвые и сливовые деревья. И высокий тоненький клён. И могучий красавец дуб, гордость всей округи.

И главное — там были друзья. Настоящие. Вечерами они жгли костры, пекли в золе картошку, пели песни и смотрели на звёзды. Днём ходили на озеро, играли в футбол, гоняли на велосипедах. Дома, в Москве, мама ничего такого бы ему не разрешила, она очень боялась за своего единственного сына и берегла его.

Вовка обожал и маму, и деда, а вот отца у него не было. Он куда-то уехал, когда сын был совсем маленьким. Куда — мама не говорила. И дедушка не признавался. Вот если бы война была или великая стройка где-нибудь, тогда было бы понятно.

Мама Светлана работала учительницей в той же школе, где учился Вовка, вела уроки музыки. А потом до позднего вечера она давала частные уроки, иначе бы им совсем не хватало денег. Ведь Вовка ещё учился в музыкальной школе, играл на блок-флейте.

Когда его маленькая флейта начинала звучать, порой так нежно, так задушевно, Вовке хотелось плакать. Не было у него ни коньков, ни компьютера, ни даже мобильного телефона, но он почему-то об этом и не думал. Ему хотелось, чтобы вернулся папа.

Вечером 24 декабря Анна Дмитриевна пошла пить чай к Петру Павловичу.

Братья-близнецы, позабыв про уроки, смотрели по телевизору хоккей.

Оля и Алевтина Сергеевна отсутствовали.

Анечка читала книгу «Два капитана».

Иван Кузьмич вышел на морозную улицу и стал по старой привычке убирать у подъезда снег. Он-то первым и заметил приближающегося Деда Мороза в длинной шубе, затейливой шапке, с посохом в руках — всё, как положено.

— Бог в помощь! — радостно поздоровался Дед Мороз. — Как поживаете?

От неожиданности Кузьмич чуть лопату не выронил.

— Да помаленьку, полегоньку, спасибо, — замялся он.

Дед Мороз улыбнулся и почему-то показался Кузьмичу совсем не «дедом», и даже напомнил кого-то, и он, осмелев, хотел, было, спросить у него про льготы и прибавку к пенсии — не слышно ль чего?

Дед Мороз достал из сумки подарок — красивый светодиодный фонарик и большую коробку пастилы. Изумлённый Иван Кузьмич и поблагодарить не успел. Дед Мороз уже исчез в дверях, уверенно набрав код подъезда.

— Откуда же он узнал, что я мечтал именно о таком фонарике, и что я больше всего люблю рябиновую пастилу?

К братьям Запрудновым Дед Мороз позвонил три раза. Так у них было принято, и даже соседи об этом знали. Мальчишки решили, что пришла с работы мама. Нехотя оторвавшись от телевизора, Димка пошёл открывать. И… обомлел. Дед Мороз вручил ему новенькие хоккейные коньки, и ещё две клюшки с шайбой.

— Спасибо, спасибо! — опомнились братья. — А Вы настоящий, настоящий! Значит, это не выдумка!

Аня получила книжку. И даже ещё одну. Вторая была — «Зимняя сказка» Сергея Козлова.

Анна Дмитриевна и Пётр Павлович очень обрадовались гостю и посадили его пить чай с вареньем и бубликами. Лицо Деда Мороза тоже показалось им знакомым. Хотелось подробно расспросить его о жизни, о работе, о долгой зимней дороге, Снегурочке, но он спешил. Анна Дмитриевна получила в подарок новый слуховой аппарат и лекарство для ног. А Петру Павловичу Дед Мороз вручил квитанцию на годовую подписку на журнал «Рыболов».

Анна Дмитриевна вышла проводить дорогого гостя. Заглянула в почтовый ящик. А там письмо от сына Андреюшки!

Тем, кого Дед Мороз не застал дома, он привязал к дверной ручке мешочки с подарками.

Последним был Вовка. Он играл на флейте любимую нежную мелодию и любовался летящим за окном снегом.

Когда Вовка открыл дверь, Дед Мороз несмело переступил порог и замолчал. В руках у него ничего не было, а в открытом мешке, почти пустом, Вовка заметил белые хризантемы, красивые нотные тетради и музыкальные диски.

— Сынок,.. — вдруг тихо сказал Дед Мороз. — Я вернулся. Я вернулся.., — и устало опустился на табуретку, на которой недавно спал рыжий кот Василий.

— Дед Мороз, папа, вернулся.., — шёпотом повторял Вовка.

Напрасно Иван Кузьмич ждал, когда Дед Мороз выйдет из подъезда, чтобы поблагодарить его за подарки. Дед Мороз пропал. Окончательно продрогнув, Иван Кузьмич отправился домой пить чай с пастилой и размышлять о загадочном визите.

2013

Между городом и деревней
Русская сказка

Утром Сорока Василиса принесла на хвосте весть о том, что скоро Новый год.

— Новый? — спросила её Серая Неясыть. — Когда же год успел состариться? Весна была дружной, лето — жарким, а осень какая красивая сейчас! И почему это нынешний год стал старым?

— У нас на болоте время вообще движется медленно, и порой осень от весны не отличишь, — вздохнула Болотная Сова Снежинка. — В городе, конечно, всё иначе.

— Именно-именно! В городе время просто бежит! Несётся на всех парах! — продолжила свою речь Сорока. — Суета, голоса, музыка, автомобили, пробки, лифты, звонки! И так далее, и так далее! Куда спрятаться? То ли дело в лесу или на болоте: тихо, спокойно, воздух свежий — благодать!

— А давай поменяемся? — предложила Снежинка. — Я в городе поживу, а ты в лесу.

— Договорились!

Василиса улетела в лес и поселилась у старого болота, куда изредка ходили за клюквой деревенские тверские жители. В первый день она выспалась, вволю полетала по окрестностям, надышалась воздухом. Второй день ей тоже понравился. На третий день Василиса заскучала. Не с кем было поговорить, некому новости на хвосте принести. Она перебралась ближе к деревне. И сразу стало ей веселее. В деревне жило всего шесть человек, событий почти не происходило, но всё-таки было, о чём рассказать городским сорокам-подружкам.

Между тем выпал снег, началась зима. Люди заговорили про Новый год.

«Странно, — подумала Сорока. — В этой деревне почти ничего не случается. Только дорогу строят, но это в стороне, далековато отсюда. Зачем здесь Новый год?»

И верно, в деревне топили печи, пасли коз, ворошили сено, как и много-много лет назад.

А Сова Снежинка чуть было не пропала в городе. Её едва не оглушил шум, едва не ослепил свет… Машины гудели, светофоры мигали, разговоры не смолкали даже ночью. А сколько звуков издавали телевизоры, принтеры, плееры, смартфоны и планшеты!

Через несколько дней Сове захотелось лететь в лес со всех крыльев.

«И зачем в городе Новый год? — думала Снежинка, удирая. — Здесь каждую минуту происходит что-то новое!»

На пригородной станции «35 километр» она встретилась с Сорокой Василисой.

«Ты куда?» — только и успела спросить она.

«В город, в город!» — прокричала Василиса.

2014

Что скажете, северные звери?

Однажды вечером я сидела на кухне. Сгущались сумерки. На высоких тополях напротив дома копошились вороны — наверное, предчувствовали, что скоро пойдёт снег. Перед снегом они всегда так.

Я думала о том, как жить в наступающем году. Мало что удалось мне в нынешнем. И вообще тяжёлым выдался год.

— Главное — быстрее убегать от опасности! — услышала я тоненький голосок.

— И умело подстерегать добычу! — пробасил второй голос.

— И удачу! А если добьёшься цели — крепко удерживай её, как на рогах! — сказал ещё кто-то.

Я обернулась. На холодильнике висели магниты из разных городов и стран. Неужели голоса оттуда?

Тигр явно молчит. Зубр из Беловежской Пущи — тоже. Магниты у нас интересные. Кажется, я догадываюсь…

На шведском магните заговорили северные звери! Там так и написано «NORDIC ANIMALS». На фоне белоснежных гор на зелёной траве сидят заяц, рысь, лось, волк и медведь. Да-да, это они!

— Силой, как я раньше думал, не всего можно добиться, — продолжал Бурый Медведь. — Думать, прежде всего, надо!

— А главное — это дружба, коллектив! — воскликнул Волк. — Стая — моя главная опора в жизни! И другие товарищи!

— У нас в Швеции зимы суровые, — это снова голос Медведя. — Мы обычно в берлогах спим. Заранее к зиме готовимся.

— А мы шубки меняем, — пропищал Заяц. — Никакой волк нам не страшен! Ой, прости, это к тебе не относится, друг-волк!

— А красота? Красота — это страшная сила! — кокетливо улыбнулась Рысь.

— Что же в ней страшного? — удивился Лось. — Это прекрасно, это нежно, это ярко…

— Главное — надо верить в чудеса, — Заяц даже подпрыгнул. — Скоро придёт Святой Николай с подарками и пожеланиями, а потом Дед Мороз на санях приедет — из-за наших гор…

— И Снегурочка! — голос Рыси.

Белоснежные горы на магните озарились закатным солнцем. Соседние дома — тоже. Неужели завтра в Москве пойдёт снег? Что скажете, северные звери?

2014

О тишине
Чешская сказка

Тишина стояла в лесу. Лес был в снегу, ветки отяжелели, наклонились, и получились тёплые укрытия-домики для зайцев, которые часто мёрзли на зимнем ветру. Сейчас звери и птицы спали, и ветер спал где-то на вершине сосны. Тишина пошевелилась, стряхнула с себя снег, потом медленно пошла в сторону деревни на холме.

Тишина сделала лишь несколько шагов, но тут же на ветке завозилась какая-то чёрная птица, пробежала лиса, мелькнул её рыжий хвост и исчез в зарослях бересклета. Полетел лёгкий снежок. И быстро стало светать.

Тишина подошла к деревне. Люди начали просыпаться — зажгли свет, затопили печи, поставили чугунки с кашей… Вот тётушка Владка за водой к колодцу вышла. А дочь её Юлка стала снимать бельё с верёвки во дворе, а оно за ночь к верёвке так примёрзло, что и не оторвать! Проснулся малыш Веноушек, и матушка Яна дала ему тёплое молоко… «Тишина-то какая! — сказала матушка, выглянув во двор, — прямо звенит!»

«Странно, — думала Тишина, — я рядом с людьми, рядом с лесом, но почему-то становится всё громче, всё приходит в движение, и как быстро утро переходит в день! Вот сестра моя Дрёма рассказывала: когда она где-то бывает, все сразу засыпают…»

День начинался, выглянуло солнце, из всех печных труб уже шёл дым. Выбежали дети с салазками. Старичок в валенках решил посидеть на завалинке, закурил трубку. Начался колокольный звон, и сельчане потянулись к костёлу.

«Пойду дальше, — решила Тишина, — в Черношице, посмотрю, что там…»

Она перешла речку Бероунку по мосту. Река встрепенулась. Пронеслась быстрая электричка в сторону Бероуна. Лыжники радостно шли по лыжне.

«Всех я разбудила, — огорчилась Тишина, — ничего не понимаю!»

____________

Через несколько дней Тишина снова подошла к деревне. И замерла от восхищения. На площади стояла украшенная ель с Вифлеемской звездой на макушке. Двери домов были украшены вечнозелёными букетиками омелы, в окнах горели гирлянды. «Сегодня 4 декабря — день Святой Варвары», — вспомнила Тишина. Жители срезали с черешневых деревьев веточки — барборки и ставили дома в воду. К Рождеству веточки должны зацвести, а значит, принести удачу. День, когда появится первая зелень, символизирует самый удачный месяц в году.

Уже плыл над домами запах имбирного печенья и ванильных рожков, по традиции их начинают выпекать за три недели до Рождества.

А 6 декабря рано утром по лесу прошёл Микулаш с огромным мешком подарков. Он шёл быстро и радостно улыбался. У старой ели он остановился, сделал глоток пунша и запел. «Не дал выспаться,» — огорчилась Тишина. Поднялась и пошла к деревне.

Дети радовались Микулашу. Танцевали и читали стихи, бегали и смеялись. Микулаш вручал подарки: конфеты, пряники, орехи… Рядом с ним появились откуда-то Ангел и Чёрт. Ну и гомон стоял! Даже не по себе стало Тишине. Удаляясь, она долго слышала звуки праздника: «Представляю, что будет на Рождество»!

До Сочельника она решила не выходить из леса. Пусть неделя предпраздничного веселья пройдёт без неё. Да ещё этот невыносимый день Святой Люции, защитницы от колдовства и чар! Опять начнут шаловливые девчонки в белых балахонах с выбеленными лицами ходить по улицам и домам! Никакого покоя не будет!

…Тишина появилась в деревне в Щедрый вечер. В воздухе носились запахи пунша и глинтвейна, корицы, жареных каштанов и варёной кукурузы. Всюду жарили карпов, выращенных в специальных прудах, и делали картофельный салат. В Чехии Сочельник называют ещё Медвежьим Рождеством — в этот день принято кормить медведей сладостями. Правда, лесные медведи в эту пору спят, а цирк уехал ещё в сентябре. Разве что в Крумлове кормят медведей, живущих в крепостном рву.

У Тишины стало так хорошо на душе, что она засмеялась и тихонько запела. Вечер был морозным, звёзды высокими, и песня её звенела как серебристая ледяная ниточка, как весенняя птичья трель. Хотя далеко было ещё до весны.

2014

Встреча в Сочельник
Международная сказка

В нынешнее Рождество гномы решили собраться на горе Пфендер.

Выбирали недолго: на горе Тюллинген встречались в прошлый праздник, в Сигулде сейчас шумно, уже приехали саночники, гора Ротенберг в Штутгарте и Шлоссберг в австрийском Граце — места красивые, но горестные. А в Ахене на горе Лоусберг Чёрт нередко шутит!

А на горе Пфендер прекрасно. И пейзажи дивные, и ночами там тихо, и не соскучишься рядом с оленями, кабанами и альпийскими коровами, которые бродят по склонам.

Они пришли на гору незадолго до Сочельника, 22 декабря. Гномы из разных мест, городов и стран разбили палаточный лагерь. В каждой палатке был свет от огня, который горел в волшебной печи. Горел и гудел, когда была хорошая тяга. Кроме этих огней был ещё и костёр на снегу между палатками.

Гора Пфендер — высоко над Боденским озером, над австрийским городом Брегенц. Люди поднимаются туда на подъёмнике по канатной дороге, а самые смелые и крепкие — пешком. Идти долго — как-никак 1064 метра над уровнем моря!

Каждый гном добирался до горы своим способом. Местный гном Вилли из Брегенца шёл по следам. Три дня назад выпал свежий снег, а вороны всегда снегу радуются, и следов было видимо-невидимо!

Второй австрийский гном Амадеус ехал поездом из Зальцбурга.

Гном из России Александр летел самолётом, пришлось притвориться сувениром и временно отлучиться от своей хозяйки, розовощёкой маленькой Наташи.

А гном Веноушек из Праги путешествовал по Европе с весны, и как раз к Рождеству добрался до горы Пфендер.

Когда все отдохнули с дороги и поели пшённую кашу с тыквой, начался вечер встречи. Гномы рассказывали о себе и своих родных местах. Хотя почти все давно знали друг друга.

Гном Амадеус поведал о волшебном австрийском городе Зальцбурге, в котором родился Моцарт: «У нас два музея Моцарта. И везде звучит его музыка! И гора Капуцинов! И сад Мирабель, и замок на горе! Город делит на две части тихая река Зальцах…»

Он говорил увлечённо, глаза его горели. А потом угостил всех австрийскими конфетами ручной работы.

«А у нас холм Петршин в Смихове, — продолжил Веноушек. — На нём тоже монастырь, Страговский. Много деревьев, яблонь, цветов. И такой вид открывается с горы на город! Про красоту Праги знают, наверное, все в мире».

«А у нас на горе Тюллинген есть маленький храм Святой Одилии, — раздался нежный голосок девочки-гнома Тилли. — На местном аламанском языке Одилия звучит как Тилли или Тюлли, отсюда и название горы. Одилия — святая покровительница наших мест, и ещё у неё две сестры, всего их трое, поэтому у нас популярно число три. И гора находится сразу в трёх странах…»

Но тут её голос заглушил шум огромных крыльев, и на гору приземлился знакомый всем Дракон Мала с латвийским гномом Юром на спине. Вот это способ передвижения, настоящее приключение!

Гномы ненадолго оставили маленькую Одилию и наперебой стали спрашивать: как долетели? Не было ли помех на земле и в небе? Как поживает Маланья? Что сейчас в Дзинтари, в старом доме на берегу?

— Расскажем, расскажем! — отбивались от вопросов Юр и Мала.

Все уселись вокруг костра и стали пить чай с латышским земляничным вареньем, которое привезли вновь прибывшие гости.

«Тилли, — иди сюда, тебе мы ещё и мармелад облепиховый привезли! — позвал Дракон девочку. — А на чём ты остановилась?»

— Я хотела сказать, что на нашей горе каждую осень, в первое воскресенье октября, проводится литературный костёр в честь великого русского поэта Марины Цветаевой. А ещё у нас в городе Лёррах есть «Музей трёх стран», потому что Лёррах находится на границе…

Тут к огню подошёл уставший с дороги старый гном Янош. Он прибыл из Венгрии. «Я шёл с беженцами, — вздохнул он. — Не спрашивайте меня сейчас, совсем сил у меня нет».

Наступила ночь и прошла ночь. Утром гномы отправились в заповедник. Олени задумчиво бродили по свежему снегу, искали и находили под ним альпийскую траву, коровы жевали в хлеву сено. Семья кабанов тоже находилась в укрытии. То и дело проносились лыжники. Внизу, в Брегенце, топили печи, и дымки поднимались вверх, к гномам и обитателям заповедника. Дети лепили снеговиков, кидались снежками. Взрослые занимались предпраздничными и будничными делами.

Альпы сияли. Куда ни посмотри — везде снежные вершины, остроконечные ели, пушистые сосны, тоненькие берёзы. И из всех окошек музыка.

Вечером гномы наконец услышали новости из зимней Юрмалы. Гном Юр неторопливо начал свой рассказ.

«Как трудно идти по снегу», — сказал я Дракону на прошлой неделе. Мы с ним шли по берегу моря. Сумерки быстро сгущались, но нас выручал неизменный сиренево-зелёный фонарь. Фонарь в темноте — самая нужная вещь! Вскоре стало так темно, что море слилось с небом. Берег был пустынным. Лишь далеко у лестницы в конце улицы Турайдас горел городской фонарь. Даже на спасательной станции никто не дежурил в этот вечер.

Казалось, что край Земли теперь здесь, в центре Юрмалы, на берегу между станциями Майори и Дзинтари. Хотя берег длинный, и настоящий край — на мысе Колка, и то — не край, а лишь поворот.

Летом на спасательной станции всегда были дежурные. В этих местах отдыхающих на берегу всегда много. Вот подальше — в Меллужи, Асари намного меньше, а в Вайвари санаторий, там пляж особый. И в Каугури столько отдыхающих и просто живущих! Но даже в тихих местах есть спасательные станции — маленькие домики в соснах, и рядом лодки.

В Майори спасательная станция большая, но сейчас, зимой, она стоит пустая, хотя дежурные, конечно, приходят. В море купаться зимой нельзя, рыбу здесь не ловят, рыба в другом месте хорошо ловится — в Рагациемсе. Хотя однажды все на берегу видели, как мужчина вошёл в январское штормовое море. Правда, ненадолго. Но неизвестно, чем бы это купание закончилось…

Из своего нового дома (я о нём позже расскажу!) мы с Драконом видели этого смельчака. Хотели уже поспешить на выручку, но она, к счастью, не понадобилась.

Так вот, зимой станция обычно пустует, и я предложил её сотрудникам свои услуги. Живу на берегу, фонарь светит, а в случае чего и Дракон всегда выручит. На том и договорились.

Лишь дважды в этом декабре мы поспешили на помощь. Сначала девочке, которая провалилась в снежный наст у самой воды, потом — маленькой чайке. У неё лапка запуталась в острой осоке в дюне, и выбраться сама она не могла. Хорошо, что я оказался рядом!

Люди и зимой приезжают в Юрмалу. Иногда даже ездят на велосипедах по влажному холодному песку. Ходят со скандинавскими палками. Кормят птиц. Дышат морским воздухом и смотрят вдаль. Но, в основном, это бывает в выходные и праздники. А в будни берег пустой. Даже теней нет. Правда, в лунные ночи берег освещается намного сильнее, чем от фонарей. Песок или снег — всё залито небесным светом, и вот тогда сосны и берёзы кажутся такими огромными, словно упираются в небо. Ещё немного, и луна будет качаться на сосновых ветках-качелях!

Однажды в такую лунную декабрьскую ночь, совсем недавно, над пляжем и морем пролетел самолёт в сторону Стокгольма, его огни были хорошо видны. Потом зажглись лампы на кораблях, стоящих на рейде недалеко от берега. У гостиницы «Балтик Бич» зажгли гирлянды на ёлке. И вдруг неожиданно появился свет на спасательном станции и в доме напротив, в одном-единственном окне. Кто там? Кто в этом огромном пустынном доме? Я сначала даже побоялся достать фонарь. Хотя берег впервые на моей памяти был освещён так ярко, словно это центральная городская площадь.

Но в этом старом доме, как вы знаете, давно не было света…

Я осторожно подошёл к окну. В полутёмной комнате стояла ёлка. Украшенная старинными игрушками, а ещё — шишками, орехами, яблоками, конфетами… На верхушке красовалась серебристая звезда. У ёлки сидел маленький мальчик и перелистывал страницы книги.

Комната показалась мне огромной! Я ведь сам маленького роста, как и вы все, да и жилище моё невелико. Правда, в этом старом доме на самом деле помещения большие.

Вскоре в квартире зажгли электрический свет. Пришли родители мальчика, присели рядом с ним на ковре. Мама начала читать вслух. О, это же сказка Пушкина! Так неожиданно и приятно! В камине горел огонь. Тихо стучали настенные часы.

Как там было тепло и уютно! Я очень порадовался за новых обитателей старого дома. Значит, они купили квартиру совсем недавно. Может, и ещё кто-то скоро поселится на берегу?..

Я присел на голубую лавочку у воды. Море шелестело, что-то шептало, перекатывало песок. Так спокойно и радостно было мне. А утром разыгралась метель. Снег шёл крупными хлопьями. Мальчик с мамой лепили снеговика почти у прибрежной полосы. Я беспокоился — как бы не провалились в воду! К счастью, наст выдержал. Снеговик гордо красовался, но никто не видел его — не было никого на берегу в такую вьюгу!

Метель залепила окна причудливыми узорами, а берег замела так, что было невозможно идти. Я едва добрался до своего временного жилища! Правда, прохожие отдыхающие люди протоптали в снегу тропинку, и она тянулась до Булдури в одну сторону и до Пумпури — в другую. Образовался узкий коридорчик среди бескрайнего снега и бескрайнего моря…

По этой тропинке я и добрался к вечеру в Дубулты. В лютеранском храме шла служба, звучал орган. Прилетел Мала, и в темноте быстро доставил меня к окошку с витражами. Мы удобно устроились снаружи, и нам удалось послушать музыку.

На небе снова показалась огромная луна. Казалось, и она, и сосны слушали орган и радовались тихому предрождественскому вечеру…»

— И ничего не случилось? Никакого страшного или забавного приключения? — разочарованно протянул польский гном Мирек.

— Да, ничего особенного не случилось, — ответил Гном Юр.

— Но это и есть особенное, — сказал Веноушек. — Я так ясно представляю себе этот берег, волны, вихри снега, и одинокое окошко, светящееся на берегу… Ведь это земное чудо! И никакой сказки не надо! Это и есть сказка.

— Верно, — поддержал Веноушека венгерский Гном Янош. — Все живы и здоровы, все вместе, нет ни войны, ни шторма, и есть свой уютный дом. И ёлка. И Пушкин…

И все согласились с ним.

А потом гномы пели. Амадеус, конечно, напевал Моцарта. Веноушек и Янош — народные песни. А гном из Москвы Александр взял гитару и запел:

Когда лампа разбита,

Огонь умирает в пыли.

Когда буря забыта,

Всё меньше радуг вдали.

Когда лютня упала,

Струна звенит всё слабей,

Когда речь отзвучала,

Бледнеет память о ней…

Смолкло пение, в тишине стали слышны голоса снизу, где-то залаяла собака, совсем недалеко протрубил олень.

«Изменились люди, — вздохнул польский гном Мирек. — Раньше каждое утро у крылечка стояла для меня тарелочка с кашей или супом. А теперь редко, почти никогда».

«Кризис», — ответил украинский гном Пётр.

«Думаю, дело не в этом, — возразил разговорчивый Веноушек, — люди изменились. Другими людьми заселилась Земля. Нет таких щедрых и приветливых, как раньше. Или совсем мало».

«Есть, есть! — Александр снова взял в руки гитару. — У нас в Москве, в Сокольниках есть бабушка Мария Фёдоровна. Она раньше хирургической медсестрой была. И теперь всем помогает, советы даёт. И такая добрая…» И запел «Песню о добром человеке»:

Человек был словно лучик,

Словно солнечный осколок.

Он хотел, чтоб было лучше,

Чтобы грустный стал весёлым…

На следующее утро уже был Сочельник, канун Рождества. И все приготовились встречать светлый праздник. Где-то заиграла невидимая флейта, и отступил мороз, лишь летел над горой Пфендер декабрьский снежок.

2015

Финская сказка

Сорока Серафима сидела на дереве. Дерево было старое, крепкое — вековая липа, и росла она в старинном парке Монрепо в городе Выборге. В дупле липы жили белки, а Серафима ещё осенью сделала себе домик из веток и соломы. Но в тот январский вечер она так устала, что ей было лень спускаться в своё жилище, да ещё очень хотелось подольше полюбоваться красно-оранжевым закатом. Она совсем забыла, что такие яркие закаты обычно предвещают ветер.

Смотрела она на тихий закат, да и уснула на ветке. И приснился ей удивительный сон — настоящее приключение! Летела она над берёзами и осинами, домами, дорогами, железнодорожными путями, реками, и даже над морем!

На самом деле — это налетел под утро ветер и унёс сороку далеко от родного Выборга.

Когда Серафима проснулась, она не узнала ни своего дерева, ни своего леса… Почему-то она сидела на снежной полянке под высокой сосной. Белок и снегирей не было. Людей тоже. Полная тишина!

Она оглянулась. Что такое, где она? Полетела вперёд, но совсем не узнавала своего парка Монрепо! Какой странный сон!

Показалась деревенька, всего пять домиков у замёрзшей воды. Вода была сине-белая, ледяная, у края залива качалась на ветру высохшая осенняя трава, виднелся деревянный мостик. Но почему так тихо? Где же люди? И почему так чисто? Ни мусора, ни упавших веток… Даже нет следов на снегу!

Сорока плохо разбиралась в часах, хотя дома у неё были и ходики, и наручные часы, и даже будильник, приобретённые по случаю. Но она чувствовала, что время движется к полудню.

Тут она заметила бегущего зайца.

— Стой! Пожалуйста, остановись! — попросила она. — Где мы?

— Как «где»? Ты разве не местная? — удивился Заяц. — Мы в Финляндии, в Эспоо!

— В Финляндии? Как я могла очутиться в Финляндии?

— Ну, матушка, это мне неведомо…

— А почему так тихо? Где люди?

— Так в Финляндии всегда тихо! И людей у нас мало!

— А сам ты где живёшь?

— В городе, у церкви в скале, на сосновом островке!

— Э-э, в каком городе?

— Странная ты, — снова удивился Заяц, — в Хельсинки, конечно!

— Прямо в городе? И не боишься?

— А чего же бояться? Добегу домой через часик. Люди-то ездят на машинах да трамваях с автобусами, а я сам бегаю! До встречи! Прилетай ко мне в гости! Церковь в скале недалеко от вокзала!

И умчался.

Серафима задумалась. Тут снова налетел ветер, да не простой, а снежный — настоящая вьюга!

— Ой, не ветер ли меня сюда принёс? — осенило вдруг Серафиму…

— Ну и ну! Как же это меня угораздило? И как это было опасно! Меня же могло выбросить на необитаемый остров! Или бы я попала в лапы волков! Да мало ли что! Какой спрос с ветра? — разволновалась Серафима.

Впрочем, она довольно быстро пришла в себя.

— Так-так, и куда это меня принесло? Посмотрим-посмотрим.

И полетела вперёд. Она снова увидела ледяную воду залива. Много сосен. Валуны. И всё это оказалось очень похожим на родной парк Монрепо. Да он и не так уж далеко от Эспоо! Это только в сказках ветер может унести кого-то за тридевять земель!

Потом она важно прошагала по деревянному мостику, который привёл её к снежной тропинке между соснами. Тропинка поднималась на небольшую горку. Там стоял замок необычной формы. Он не походил ни на рыцарский замок, ни на классический европейский. Был он невысоким, даже маленьким, и очень уютным. А напротив замка у воды стояла двухэтажная деревянная дача, каких много на русском Севере, и в Выборге похожие есть.

Наконец Сорока увидела людей! Одна пара, вторая, третья… Все они зашли в замок. Первые две пары были, явно, иностранцы, а третья пара — свои, обычные наши туристы с рюкзачками. И говорили они по-русски, приехали в Финляндию из Москвы.

Серафима постеснялась войти в дверь, да и пустили бы её? Она стала заглядывать в окна. На первом этаже окно было огромным. Серафима увидела длинный стол, стулья, диванчик, комод, камин. Картины на стенах, эскизы, старые кисти… Это же жильё художника! Может, здесь когда-то жил Репин? Жил же он недалеко отсюда, в Куоккале!

В следующей комнате тоже висели картины, и в третьей тоже. А ещё фотографии. Чьи-то маски. Чьи-то страшные рога. На столе лежали карандаши, фломастеры, расписанные тарелочки, открытки, альбомы для рисования. Без сомнения, это дом художника! Но где же хозяин?

Сорока полетела выше. Наверх, в башню, вела лестница, но до верхней комнаты подниматься было долго. Серафима увидела три маленькие комнаты с причудливыми окнами. Одна не походила на другую. В первой висели на нитках открытки с добрыми пожеланиями на разных языках. И стоял круглый диванчик. В другой располагался небольшой кинозал. В третьей стояли письменный стол и старинное кресло, там тускло горела лампа.

По дому бродили задумчивые гости художника, смотрели картины и вещи, разговаривали, фотографировались, писали свои пожелания и тоже подвешивали их на ниточки.

— Наверное, хозяин дома куда-то уехал, — решила Сорока.

А в дачном доме напротив располагалось маленькое кафе со свечами и старинной мебелью. На окнах светились вифлеемские звёзды — ведь Рождество было совсем недавно. И на деревьях у дома светились гирлянды. Зимние финские дни коротки — свет зажигают рано.

Люди из замка переместились в кафе, стали есть бутерброды и пирожные, и пить зелёный чай из больших красивых чашек. Серафима сидела и любовалась сумерками, синей водой, соснами, огнями… Её заметили, покрошили хлеба, да ещё сказали: «Какая красивая птица!»

Быстро опустилась темнота. И мороз усилился. Сорока решила переночевать на чердаке старой дачи.

Серафима устроилась ночевать на старом чердаке у маленького окошка. Она видела звёздное небо, ослепительно белый снег и маленький свет от фонарика над входной дверью в замок. Хозяин дома так и не вернулся, все гости разошлись, и тишина окутала всё видимое и невидимое пространство, окружающее Сороку. Она согрелась и задремала, но не прошло и десяти минут, как кто-то постучал в окно. Сорока подумала, что это снова затевает игру ночной ветер. Стук повторился. Серафима открыла глаза и увидела маленькую юркую белку.

— Пусти меня, пожалуйста, я в пути, далеко мне до дома, а как морозно сегодня!

— Конечно, заходи! Только я сама тут в гостях. — И Серафима поведала белке историю своего путешествия.

А белка по имени Юта рассказала, что живёт в знаменитом финском парке Сеурасаари, но это не очень близко от Эспоо, в другой стороне.

— Я встречала Новый год с родными в Иматре, там у меня тётушка и сёстры, а сейчас спешу к родителям! В нашем парке очень много белок и птиц, парк на берегу залива, хотя и в городе, и наш парк очень любят туристы! У нас никто людей не боится, и мы, и голуби, и утки берём угощение прямо из рук! А желающие белки могут даже посидеть на плечах и руках гостей парка! Сэурассаари — райское место! Там очень красиво и чисто! Там музей под открытым небом! Там много воды и еды! Там проходят праздники!

Юта говорила без умолку, а потом устала и уснула.

Утром снова было морозно и тихо. Белка засобиралась в путь.

— А ты остаёшься? Наверное, ты ещё не видела музея? Я-то тут всё давно изучила!

— Музея? Какого? Это разве музей?

— Конечно, — теперь удивилась белка. — Это дом-музей знаменитого финского художника Аксели Галлен-Каллела! Он жил тут очень давно со своей семьёй!

Так вон в чём дело! Это его картины и кисти, и витражи, и мебель, а люди — это туристы, интересующиеся искусством.

Вдруг она заметила открытую форточку в замке и — была-не была! — решила непременно побывать в доме.

И вот она на башне!

Сорока Серафима была весьма любопытной. Попав волею судьбы в музей знаменитого финского художника Аксели Галлен-Каллела, она решила обойти и облететь весь дом. Посетителей ещё не было, тишина и покой царили вокруг. Вот длинный стол, вот загадочные рога, камин, а это что? Чья это морда, какого животного? Это же не музей естествознания!

На столе лежали репродукции, открытки, альбомы для рисования — на рождественскую тему в основном, и чудесный летний пейзаж был: деревья и валуны в пасмурный день. «Как у нас в Выборге!» — обрадовалась Сорока.

Из огромного окна шёл свет, а на окне висели витражи — цветные и непонятные. Тут в комнату вошли люди: мужчина и женщина. Они говорили по-русски! Серафима спряталась за шторку.

«Смотри, — сказала женщина, — какой необычный витраж, жутковато. Пятна, что-то кровавое, нутряное…». «Сейчас попробуем перевести, — ответил её спутник. — Что-то про совесть. Скорее так: «нечистая совесть»».

Что такое «совесть», Сорока знала. Но как можно изобразить нечистую совесть? Может, так она и выглядит, так существует?

Она полетела выше. В одной из комнат наверху стоял круговой диванчик для посетителей, а в центре комнаты висели на бумажках пожелания людям и человечеству. На всех языках были пожелания! Было и одно на русском языке. Серафима прочитала: «Пусть на Земле победят добро и мир! Привет из Москвы! Н. С.».

А выше была башня, прохладная, полутёмная. Там стояли рабочий письменный стол, старое кресло, небольшой шкаф. Любимый кабинет, место уединения художника Аксели Галлен-Каллела.

В других комнатах дома висели картины. В основном — родные пейзажи: болота, леса, валуны, старые деревья, летние и засыпанные снегом. Картину про реку Туомелу Сорока не поняла, там было снова что-то страшное, вроде «нечистой совести».

«Наверное, все художники и поэты всегда делятся с миром и добром, и горем, разными мыслями и чувствами, жизнь сложна! Даже в Музее сказки в Стокгольме, в Юнибакене, столько грустных историй!»

Потом Серафима увидела тарелочки и фломастеры на небольшом столике: каждый желающий мог хоть на полчаса стать художником! Сорока взяла зелёный фломастер, нарисовала старую липу, ёлку, озеро и написала: «От Сороки Серафимы на добрую память». Тут снова послышались шаги и детские голоса, и она спряталась под маленький стульчик.

Шаги, шаги, голоса… Серафима сидела под стульчиком и очень волновалась. Она немного боялась детей. В Выборге они её не обижали, но были слишком шумны, говорливы, подвижны. Хотя Серафима, надо признаться, имела точно такой же характер.

Поэтому и боялась чьих-то внезапных поступков.

В комнату вошли пять девочек и три мальчика лет десяти. С ними была учительница. Но говорили они по-фински, и Сорока ничего не понимала. Потом она услышала шуршащие и скрипящие звуки, смех, потом что-то упало… Ей было весьма любопытно, и она выглянула из-под стульчика.

Её заметили, девочки завизжали, мальчики стали делать фотографии, но никто её не трогал, не тянул, не дразнил. Неожиданно одна девочка достала булочку и стала кормить Серафиму. И учительница не рассердилась…

Потом они все вместе прыгали через стульчики, а потом Сорока расхрабрилась и нарисовала на тарелочке свой лес и написала «Монрепо». Восторгу детей не было предела! Потом они продолжили свои начатые рисунки. И не заметили, что забавная птица куда-то исчезла.

Неожиданный план Серафимы осуществился.

А получилось вот что. Серафима успела заметить, что вскоре после её проникновения в музей смотрители закрыли все форточки — январь, холодно! Как выйти или вылететь обратно? Через дверь — точно заметят! И наверняка будут неприятности. Вдруг поймают? Что же делать?

Она решила забраться в чей-нибудь рюкзак. Выбрала самый большой и свободный и залезла туда. Хозяйкой рюкзака оказалась маленькая, но самостоятельная девочка. После занятия она положила в кармашек рюкзака карандаш и блокнот и направилась вместе с другими ребятами к выходу. Сначала Сорока сидела в темноте и боялась пошевелиться, а потом заметила дырочку в рюкзаке и очень обрадовалась! Она теперь всё видела!

Вот дети гурьбой вышли из музея и пошли по снежной тропинке. Вот и вода! И высокие травы! И сосны! А мороз какой!

Потом стало тихо — все разошлись в разные стороны, а девочка стала ждать трамвая.

Трамвай пришёл быстро, и был он зелёно-жёлтого цвета как кузнечик. Ехали они не очень долго, потом куда-то шли, потом девочка начала развязывать рюкзак…

— Ой! — вскрикнула она. — Серафима с шумом вылетела из рюкзака и уселась на дерево. — Как ты меня напугала, Сорока!

Серафима не понимала по-фински, но тут всё было ясно без перевода.

— Пойдём ко мне, не бойся! Я тебя накормлю! Ты ведь домашняя, ручная?

Жаль, но Сорока не поняла её слов, а ей так понравилась девочка! Она решила непременно вернуться сюда ещё раз. Память у неё была хорошая, она запомнила старый дом недалеко от Сенатской площади.

Сначала ей надо было навестить Зайца — значит, лететь к вокзалу.

Серафима залезла на самое высокое дерево и тут же увидела поезда, одни шли, другие стояли на перроне — значит, вокзал там. И полетела.

— Вокзал ли это? — думала Серафима. — Как тихо! Поездов мало, и какие красивые — зелёные, белые, с нарисованными птицами! А сколько русских слов на вывесках: «С НОВЫМ ГОДОМ!», «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ»! Как приятно!

— И ведь потом можно на поезде вернуться в Выборг, — подумала Сорока. Вот поезд до Санкт-Петербурга стоит! А вот до Москвы, и называется почему-то «Лев Толстой»! Пригородные. Тампере, Турку, Иматра, Раваниеми… — какие чудесные названия!

Теперь надо искать скалу. Да вот же она! И музыка, чудесная музыка! Заяц ведь говорил, что он живёт рядом с храмом в скале. И там часто проходят органные концерты.

Серафима огляделась по сторонам. Увидела сосны, валуны, каменный островок и полетела туда. Села на сосну, посмотрела вниз. Да вот и Заяц!

— Э-эй! — закричала Серафима. — Привет!

— Привет! — Заяц поднял голову. — Нашла меня? Я думал, не найдёшь…

— Ты очень хорошо описал мне приметы своего жилища, — ответила Сорока. — Кстати, а почему ты так хорошо говоришь по-русски?

— Да наша семья тут уже триста лет живёт, — ответил Заяц, — и шведское время предки застали, и царское, и вот нынешнее. Мои предки жили тут при русских царях, и мы все в семье знаем русский язык. И финский знаем. А шведский забыли. А зовут меня Иван!

— О, очень даже русское имя! А где же домик твой?

— Тут рядом. Пойдём чай пить. У меня и морковочка есть, и капустка, и колбаска — для тебя. Ты морковку ешь?

— Изредка… Витамины всем нужны, спасибо, — пробормотала Серафима. Морковку она не любила.

Домик Ивана был небольшой норкой под корнями могучей сосны. С крышей из куска рубероида, с маленькой печкой, с топчаном и столиком. И посуда в нём была, и умывальник, и книжки! Вот это да! И кладовка с запасами!

— В городе жить хорошо, мне нравится, опасностей никаких, воздух хороший, еды хватает, точнее, еду мне родные часто доставляют из леса. Все мои в лесу остались, живут по старинке, а я хочу попробовать по-новому жить. По-современному. Не знаю, выйдет ли.

Заяц заварил травяной чай, достал булочку с колбасой, морковку и капусту. Уютно и тихо было в его домике. Тепло. А на улице шёл рождественский снег, и из храма доносились звуки органа. Всё, как в сказке.

Иван и Серафима сидели в уютном домике, пили чай и грызли морковку. Мороз усилился, слышались порывы ветра, но всё это было далеко от них, на улице. В заячьем домике было уютно и тепло.

— Бедные птицы, — вздохнул Заяц. — Очень им холодно! Я 1 января бегал в парк Сеурасаари, так все ещё плавали и утки, и казарки. И голуби хлеб брали из рук туристов. А вчера — почти никого! Два селезня и одна казарка. Лесники вчера птиц у себя спрятали в сарайчике, там их обогревают. Сегодня ведь минус 16!

— А где этот парк? — заинтересовалась Сорока. — Далеко?

— Нет, это тоже в городе, на окраине! Садишься в автобус… Или так лети, тебе-то автобус зачем? Кстати, там и ворон много! И сорок тоже! А какая там вода чистая в заливе! А какие камни! И музей старой архитектуры под открытым небом. Только пусть потеплеет немного. Живи у меня пока. Вечером концерт послушаем из храма, я местечко у входа знаю. Книжки вон… А ещё тут рядом есть улица, где птиц кормят, тоже у залива, ближнего! А то хлеб у меня заканчивается.

Серафима решила остаться на пару дней и пока полетать по центру. Какой красивый город! Вот Кафедральный собор — белоснежный, с парадной лестницей. Вот пристань недалеко от него. Парк Эспланади со светящимися фонарями и рождественскими оленями. Улица Алекси. Живые витрины. И снова трамваи, похожие на кузнечиков!

А вифлеемские звёзды в окнах! В Выборге такого не было.

— Как в сказке, — снова подумала Серафима.

Город поразил Серафиму. Он был праздничным, новогодним. Он был очень чистым. И очень тихим. И очень-очень красивым. Да, Хельсинки — очень красивый город!

Сорока полетала по известным местам и просто по улицам и набережным, заглянула в разные витрины, побродила по воде, но это было возможно только у рабочей пристани, откуда уплывали паромы к Свеаборгу. А в других частях залива вода замёрзла.