Бесплатный фрагмент - Встреча с одноклассницей

Начало

Мне Вконтакте написала одноклассница: «Привет, прости, что давно не общались, как жизнь?..У меня случилось горе: умерла моя бабушка, это был последний близкий человек, который у меня оставался.. Мама умерла год назад… Приезжай, пожалуйста, на похороны. Ты мне нужен. Мне нужна твоя поддержка».

Инна мне нравилась; в школе я был в неë влюблëн. Она росла без отца, была единственным ребёнком у своей матери.

В одиннадцатом классе я признался ей в чувствах, но она меня отвергла — предпочла красивого, высокого (метр девяносто) атлетичного парня, который был на два года старше еë — Дмитрия. Сам я был сложен попроще, тоже любил спорт, но выглядел обычным по сравнению с ним: мой рост 175 см; у меня не было лишнего веса, но и мышечной массы особо не наблюдалось, а в последнее время стал появляться предательский живот… Теперь мне 29 лет, тогда было 17.

Я ещë какое-то время, следил за жизнью Инны через Вконтакте и другие социальные сети.

Она рассталась с Димой спустя пару лет отношений: он нашëл другую и вскоре женился. В то время я предпринимал несколько попыток привлечь внимание Инны, но безуспешно. Позже я удалил еë из друзей и стал жить своей жизнью.

И вот, спустя семь лет — она мне неожиданно написала.. с трагичной новостью..

Я предложил ей созвониться по телефону, но были какие-то помехи, я слышал только обрывистый женский плач… Да, ей явно сейчас не до разговоров. Я написал ей, что приеду, и она ответила, что адрес остался прежним, как в школьные годы.

Мне предстояла длинная поездка из Москвы в деревню в Беларуси, где я родился и вырос, до окончания школы. Мои родители переехали в Минск после того, как я окончил школу. Какое-то время я жил с ними, а затем подал документы на поступление в Университет в Москве. Родители дали мне деньги на первое время. Я поступил, и начал жить в студенческом общежитии, и после выпуска — нашëл работу, снял квартиру и остался в городе.

Я знал, что Инна училась в Минске и жила там, но о еë возвращении в деревню, где мы вместе учились, я не слышал. Спрошу еë об этом, как приеду. Адрес еë дома детства я знаю наизусть…

Звонок начальнику — я отпрашиваюсь с работы, он нормальный мужик — отпускает, но за свой счëт. Я соглашаюсь.

Хорошо, что сейчас начало мая и дороги уже не скользкие, как зимой. Там, в Святлых Крыжах, сейчас царит тëплая весеняя погода, хоть и не такая жаркая как летом, но природа уже готова к его приближению.

Время: 9:10. «Никогда не ездил так далеко — билет на поезд покупать не буду, люблю свободу, и мало ли — вдруг Инне понадобится моя помощь, поэтому возьму свою надёжную Шкоду и доеду спокойно до деревни. Путь 1000 километров: буду делать остановки через каждые 300 километров, переводить дух и заправлять автомобиль. В худшем случае, буду в деревне через 11 часов. Инна сказала, что похороны завтра».

Я быстро собрал вещи, завëл мотор своей Шкоды и поехал.

По пути вспоминал школьные годы и думал: «Ведь я не уверен, что когда-либо нравился ей, а может у меня и были шансы завести с ней отношения. Ведь она так обаятельно улыбалась и не возражала, когда я, иногда при встрече, целовал её в щëчку; или поцелую ей ручку; еë так это забавляло, возможно, в тот момент, она представляла себя аристократкой, и она мило улыбалась мне в ответ. Блин… Опять я попадаю в это болото, опять начинаю влюбляться в неë… Быть может она сейчас свободна и, когда еë боль утихнет, можно будет понять еë отношение ко мне. Чëрт… Илья, какой же ты дурак… Не думай об этом».

Чтобы отвлечься — я включил музыку. Играла песня Светы «Дорога в аэропорт». Лиричная мелодия, на какое-то время, успокоила меня.

Через 300 километров, заправляю авто, перекусываю, привожу себя в порядок — туалет само собой. Дорога длинная, есть о чëм поразмыслить. Слушать музыку надоело. Возможно, на обратном пути заеду к родителям в Минск, или навещу моего друга детства — одноклассника Юру. Интересно, как у него дела, ведь я тоже много лет не общался с ним. Надо будет набрать его позже.

В дороге мои мысли часто возвращались к Инне. Мне нравилось в ней всë: еë каштановые медные волосы, зелëные глаза, кожа с бронзовым оттенком, тонкие черты лица. Возможно, я бы никогда не влюбился в неë, но у неë такое неповторимое лицо — я никогда не встречал подобного типажа среди моих знакомых. Она особенная. У неë необычный разрез глаз: внешние уголки слегка приподняты. Чем-то эти глаза напоминают лисьи, только у Инны они зелёного цвета. И очень красивый, мягкий проникновенный голос. Да, и еë фигура — женственная, стройная с подчёркнутыми формами, как у гимнастки.

Я знаю еë черты в деталях, так как часто рисовал еë портреты карандашом. Один из них я подарил ей перед выпускным.

Интересно, она такая же красивая спустя 12 лет? Как давно я еë не видел! На аватарке всë ещë старая фотография, хоть и хорошая, где ей чуть больше 22 лет.

Расстраивает то, что она не общалась со мной все эти годы, но ладно — после похорон, решу что делать с моими чувствами.

Святлы Крыжы

За 20 километров до деревни я сделал последнюю заправку. Я перекусил, утолил жажду и сходил в туалет, чтобы не отвлекаться на эти мелочи во время похорон.

Вечером, примерно в 20:30, я подъезжал к деревне. Уже видел столб с названием населённого пункта: «Святлы Крыжы». Сердце заколотилось чаще, я почувствовал тревогу.

Я остановил автомобиль на обочине. Чтобы отвлечься и собраться с силами, позвонил Юре — моему однокласснику.

Он взял трубку:

— Алло.

— Юра, привет! Это Илья твой одноклассник.

— О, сколько лет… Здарова! Как ты?

— Не очень. Я приехал в Святлы Крыжы на похороны бабушки Инны.

— Святлы Крыжы? Какой Инны? — удивился Юра.

— Нашей одноклассницы. Ты не знаешь?

— Илья… Святлы… Ин… Кхрррр — послышались помехи и через секунду связь оборвалась.

Я посмотрел на экран телефона — радиосигнал не работал и интернета тоже не было.

Это нормально для такой лесистой местности — не везде телефон хорошо ловит сигнал.

Возможно, в доме Инны мне удастся позвонить Юре.

Я тронулся и поехал дальше. Я не видел деревню больше 10 лет, за это время она опустела. Многие дома казались заброшенными, свет внутри них не горел. Погода, была теплее, чем в Москве, солнце садилось за горизонт, но было ещё светло. Единственное, что придавало таинственности и напоминало о предстоящих похоронах — лëгкий туман, окутавший местность.

И вот я выехал на улицу, где в детстве жила Инна. Всë казалось таким знакомым. В мыслях я уже не думал о своей прошлой любви или детстве.

Теперь я думал только о том горе, которое произошло с Инной — она потеряла всех родных и, возможно, теперь я, как это ни удивительно, — один из немногих близких людей, которые у неë остались.

Я остановился у забора еë дома. В доме горел свет. Собравшись с силами — я зашëл во двор.

***

Открыв дверь в дом, я увидел Инну в траурной одежде, она стояла с глазами воспалёнными от слëз.

Она улыбнулась мне. Рядом с ней, по правую сторону от неë, стояла какая-то женщина старше нас. Наверное, соседка или дальняя родственница — пришла навестить усопшую.

Молча я подошëл к Инне, обнял еë, и вполголоса сказал:

— Привет. Прими мои соболезнования, мне очень жаль…

Она приблизила свои губы к моему уху и мягко, плача произнесла:

— Спасибо… Илья, мне жаль, что мы мало общались… Когда всë закончится, я буду рада лучше узнать тебя…

В душе я обрадовался этим словам. Они давали мне надежду, что на этот раз у меня с Инной всё сложится иначе. Мы действительно, мало общались в детстве. За исключением школы, мы практически не виделись.

Она знала, что она мне нравится, но в основном, наше общение ограничивалось фразами: «Привет» и «Пока». Только один раз, в старших классах, на сельской дискотеке, я набрался смелости и пригласил еë на танец. Она согласилась. Тогда, еë парня не было в клубе. Я танцевал с Инной, тепло обнимая еë, ощущал запах еë кожи, моë сердце переполняли чувства к ней, и я чуть не сказал, что влюблён в неë. Слова уже были на языке, но я так и не произнёс их. Она только мило улыбалась мне, а я задавал ей глупые вопросы: какие у неë планы на будущее; или, кем она видит себя через 5 лет — это серьëзно удивляло еë. Идиотские вопросы, которые обычно задают на собеседованиях. В минуты волнения — только они были у меня в голове. Тем не менее — это было самое близкое общение с ней в моей жизни.

Именно тогда я и смог внимательно рассмотреть всю красоту еë глаз.

Через несколько минут еë парень приедет за ней на мотоцикле. Он подъедет близко ко входу клуба, будет сигналить и орать на всю улицу еë фамилию:

— Клинович! Клинович!

Инна услышит это, и спокойно скажет:

— Мне пора, пока.

Я выйду на улицу, посмотреть ей вслед. Она сядет на заднее сиденье, обнимет своего парня и уедет. А я останусь в недоумении: почему она позволяет ему обращаться с ней подобным образом.

И вот сейчас, когда я обнял еë, я почувствовал запах еë нежной кожи — вспомнил тот день. Тогда и сейчас, мне удалось слегка прикоснуться губами к еë щеке.

Инна пригласила меня проведать еë бабушку в соседней комнате. В гробу лежала пожилая женщина в тëмном платье и косынке на голове. Странно, но никакой свечи с пшеницей рядом с покойницей, как это обычно бывает по традиции, не было. Я спросил об этом Инну. Она ответила:

— Я жду соседку, она принесёт свечи для ритуала.

Я молча сел у гроба и посидел несколько минут. Инна сидела рядом.

По углам дома молча сидели взрослые люди: соседи пришли навестить покойницу. Я никого не знал из них, все были старше меня. Я и Инна — были самыми молодыми в этом доме.

Я спросил у неë:

— Деревня так опустела, я не помню, чтоб было так мало людей.

— Да, почти все уехали в город. Здесь остались одни старики. Я живу здесь несколько лет — ухаживала за бабушкой вместе с мамой…

Инна расплакалась. Я взял еë за руку.

Инна спросила меня:

— Ты наверное голоден с дороги? Пойдëм за стол.

Она позвала остальных гостей за стол в зале.

***

Всë это время я ощущал какое-то чувство страха и беспокойство. Сперва я подумал, что это страх — находиться рядом с покойником, но всë больше это чувство становилось похоже на опасение за свою жизнь и предчувствие опасности. Я как будто чувствовал дыхание смерти рядом со мной.

Я сел за стол вместе с остальными. Рядом, по правую руку от меня села Инна — единственный человек, который меня успокаивал.

— Прошу тебя, кушай. — Инна мне подала тарелку с мясом и овощами.

Я насадил кусок мяса на вилку и поднëс еë ко рту, но мне не хотелось есть. Я почувствовал, что совсем не голоден и ощутил сильную тревогу.

— Илья, что с тобой? Ты очень бледный, поешь. — сказала Инна.

— Мне хочется подышать свежим воздухом, немного прийти в себя.

— Выпей хотя бы вина. Оно взбодрит тебя.

Я согласился и сделал пару глотков красного вина из бокала, и вышел на улицу.

Свежий деревенский воздух пошёл мне на пользу, я подошёл к машине, чтоб захватить те вещи, которые хотел передать Инне.

По пути назад я встретил еë, она вышла на крыльцо, потому что переживала за меня.

Инна:

— Всë в порядке? Заходи в дом.

— Да, мне нужно кое-что передать тебе наедине.

— Хорошо, пошли ко мне в комнату.

Проходя по дому в комнату, я обратил внимание, что на стенах совсем нет икон и крестов, а единственное зеркало в углу комнаты Инны — не занавешено. Я ничего не сказал, потому что не слишком суеверный и не очень религиозный. Но мне казалось это необычным, что во время потери близкого человека, в доме нет никаких религиозных предметов.

Я присел вместе с Инной на край кровати.

— Вот, пожалуйста, прими это, — я протянул Инне конверт с деньгами, они частично покроют расходы на похороны, — И возьми ещë это.

Я отдал ей папку со своими рисунками, которые я тайно делал в течение нескольких лет с еë фотографий Вконтакте, до того, как окончательно удалил еë из друзей. Сейчас я привëз их, чтобы подарить.

Инна с удовольствием их посмотрела:

— О, как я красиво получилась, спасибо. Мне очень нравится. Продолжай рисовать — у тебя хорошо получается. — Инна, улыбнулась, и снова еë глаза наполнились слезами.

Я обнял еë, и приободряюще потëр рукой еë спину и невольно посмотрел на стену, напротив. Среди картин была единственная икона в доме, но она была перечёркнута какой-то глубокой царапиной, как будто от ножа, и висела вниз головой.

Я встал, чтобы поближе разглядеть еë.

— Инна, я поправлю икону, мне кажется, что она перевернулась.

Я потянулся к иконе, схватил еë рукой и попробовал перевернуть еë на гвозде, на котором она висела.

— Не трогай икону! Убери руку! — раздался какой-то знакомый старческий голос за спиной.

Я обернулся и увидел старуху у двери в комнату. Мою спину как будто обдало холодом, я ощутил мурашки по всему телу.

— Бабушка Вера? — запинаясь и с удивлением спросил я.

Детство