Бесплатный фрагмент - Воздушные мытарства

От автора.

Посвящается иеромонаху Серафиму (Роузу). Прошу всех православных читателей молитвенно почтить светлую память инока-подвижника нашего времени, человека удивительной веры и любви, приснопамятного иеромонаха Серафима — да упокоит его Господь в месте светле, злачне и покойне. Аминь.

Дорогие братья и сестры! Прошу Вас настроиться на нужный лад и воспринимать описываемые мною события так, как если бы Вы смотрели художественный фильм.

Пролог

Наша брань не против крови и плоти,

но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных,

против князя, господствующего в воздухе. (Еф. 6, 12)

940 год от Рождества Христова,

Константинополь.

В православном храме идёт служба — отпевают покойницу преклонных лет. Вокруг простого деревянного гроба, в котором лежит покойная Феодора, толпится народ, священник читает молитвы, машет кадилом. Лица людей, собравшихся в храме, светлы и торжественны.

Преподобная Феодора Цареградская жила в Константинополе в первой половине Х в. Она была замужем, но вскоре овдовела и вела благочестивую жизнь, служа бедным и странникам, а затем приняла монашество и жила под руководством преподобного Василия Нового (память 26 марта), обитавшего в её доме в уединённой келии. Скончалась преподобная Феодора в преклонном возрасте в 940 году.

Наказ

В келье преподобного Василия.

По прошествии сорока дней…

В келье, при тусклом свете лучины, стоит на коленях инок Григорий перед своим учителем, преподобным отцом Василием. Василий — убелённый сединами старец в долгополой рясе, с длинной белоснежной бородой, сидит, сгорбившись, на скамье. Он ласково, с прищуром смотрит на Григория. Смуглое лицо Василия изрезано сетью глубоких морщин. Григорий, смиренно склонив голову, вздыхает. Он медленно оглаживает свою русую курчавую бороду, бросает пытливый взгляд на Василия и вновь опускает голову.

— Святый отче! Как мне узнать, где теперь обретается преподобная Феодора и какая участь постигла её в житие загробном? Ибо я твёрдо верю, что тебе, угоднику Божию, всё это известно. Благополучно ли миновала душа её мытарства воздушные? Сподобилась ли она от Господа милости и отрады за своё служение Ему? — благоговейным шёпотом спрашивает Григорий у отца Василия.

Преподобный Василий строго, испытывающе глядит в глаза Григорию, поднявшему в этот момент лицо к нему, и спрашивает:

— Так ты очень желаешь знать это?

Григорий:

— Да.

Василий:

— Хорошо. Я буду усердно молить Господа об этом. И, ежели позволит Боже, то по молитве исполнится твоя просьба… И тогда ты увидишь Феодору и сам обо всём её расспросишь.

Григорий изумлённо смотрит на Василия.

Григорий:

— Старче! Как же… и где я смогу увидеть ту, которая отошла в вечную жизнь?

Василий:

— Ни слова более, сын мой! На сон грядущий крепко сотвори молитву Господу нашему, Исусу Христу, дабы открылась тебе, а через тебя и многим — истина, о которой знать желаешь, и ведомая отныне Феодоре… Ступай с Богом! Уже поздно.

Григорий поднимается с колен. Жалобно скрипит половица. Григорий низко кланяется Василию, затем прикладывается к руке старца. Кожа сухой, морщинистой руки Василия пахнет ладаном и по виду напоминает ветхий пергамент страниц Святого Писания, лежащего раскрытым — рядом, на лавке.

ГРИГОРИЙ

Доброй ночи, отче. Храни тебя Господь!

ВАСИЛИЙ

(ласково улыбаясь)

И тебе доброй ночи, чадо Григорие!

Григорий медленно поворачивается и выходит из кельи, осторожно затворяя за собой массивную дубовую дверь, которая скрипит и закрывается с тяжёлым стуком.

Келья Григория

Григорий, в длинной белой льняной рубахе, истово, размашисто осеняет себя крестным знамением, становится на колени перед образами в углу кельи, где мигает, словно звёздочка, крохотный огонёк лампадки.

ГРИГОРИЙ

Господи, Исусе Христе, Сыне Божий! Помилуй мя, грешного…

Долго молится Григорий, кладёт поклоны. Наконец, он поднимается на ноги, подходит к низкой деревянной лавке, покрытой тощим тюфяком и укладывается спать на лавке. Он лежит на этом жёстком узком ложе, на спине. Руки его вытянуты вдоль тела. На груди, сквозь распахнутый ворот, поблёскивает нательный крест.

Учение о мытарствах, подобно учению о местонахождении рая и ада, встречается как учение общеизвестное и общепринятое на всем пространстве богослужения Православной Церкви. Возвещает и напоминает она его чадам своим, чтоб насеять в сердцах их душеспасительный страх и приготовить их к благополучному переходу из временной жизни в вечную.

Святитель Игнатий (Брянчанинов).

Лунный свет, проникающий в келью через маленькое оконце, освещает мертвенно-бледное лицо Григория. Григорий тяжело ворочается с боку на бок, долго не может уснуть. Напряжённо хмуря брови, он о чём-то сосредоточенно думает. Глаза его таинственно мерцают в темноте, губы шепчут молитву.

ГРИГОРИЙ

(шёпотом)

В руце Твои, Господи, предаю дух мой…

Постепенно веки Григория смыкаются, он погружается в сон. Грудь Григория мерно вздымается в такт дыханию. Через некоторое время келья наполняется мягким золотисто-голубоватым светом, исходящим от благообразного юноши, возникшего вдруг из ниоткуда, и оказавшегося рядом с постелью спящего Григория. Юноша, облачённый в белоснежный хитон, переливающийся всевозможными чудесными цветами, пристально смотрит на Григория. За его спиной огненным шлейфом ниспадают, струясь сверху вниз и блистая неестественно-ярким золотым светом, крылья. Григорий улыбается во сне и… будто просыпается: с закрытыми глазами он, выставив перед собой руку, порывисто приподнимается на постели.

ГРИГОРИЙ

Во сне ли, наяву ли тебя я вижу, чудесный юноша?

Странная улыбка блуждает на губах Григория, он жмурится, как на солнце. Всё выглядит так, словно Григорий восхищённо и, в то же время, испуганно взирает на Благообразного юношу глазами… по-прежнему закрытыми.

ГРИГОРИЙ

(хрипло)

Кто ты?..

БЛАГООБРАЗНЫЙ ЮНОША

Григорий, Григорий! Не бойся… По молитве старца Василия откроется скоро тебе то, о чём просил ты его. Смотри!..

На стене возникают огненные буквы, постепенно преображающиеся в слова:

Земные вещи принимай здесь за самое слабое изображение небесных.

(из наставления Ангела преподобному Макарию Александрийскому)

Благообразный юноша, вытянув вперёд руку, медленно исчезает из виду, тает в воздухе. Глаза Григория открываются. Он, машинально повернув голову в направлении указующего перста юноши, вдруг видит чрезвычайно светлую комнату, посреди которой стоит старица Феодора…

Небесная обитель Феодоры

Григорий мгновенно переносится в белоснежную келью Феодоры и оказывается напротив святой.

ФЕОДОРА

Здрав будь, Григорий!

ГРИГОРИЙ

(с поклоном)

Мир тебе, матушка Феодора!

На глаза Григория наворачиваются слёзы.

ГРИГОРИЙ

О, матушка! Видно, по молитве святого Василия достиг я счастья видеть тебя во славе, которую приобрела ты своей подвижнической жизнью! Расскажи мне, духовной пользы ради, как рассталась ты с телом и мимо клеветников прошла в эту святую обитель?

ФЕОДОРА

(горестно вздыхает)

Чадо Григорие, о страшном деле спросил ты, ужасно вспомнить о нём. После того, что я в страхе и трепете испытала, я многое забыла, тем более, что видела такие лица и слышала такие голоса, каких не приходилось никогда видеть и слышать в течение всей своей жизни. Что я могу сказать тебе? Страшное и ужасное пришлось видеть и слышать за мои дела, но, с Божьей помощью и по молитвам преподобного Василия мне всё было легко.

Как передать тебе, чадо, ту муку телесную, тот страх и смятение, которое приходится испытывать умирающим! Как огонь сжигает брошенного в него и обращает в пепел, так мука смертная в последний час разрушает человека. Поистине страшна смерть подобных мне грешников! Ещё же весьма важное хочу сказать тебе: когда тело лежит бездыханно и мертво, в это время душа усопшего имеет великую нужду в молитвенной помощи Церкви. Итак, смотри и слушай…

На смертном одре

На стене вновь возникают огненные буквы, постепенно преображающиеся в слова:

Егда приидет страшный час разлучения души моея от тела, тогда, Искупителю мой, приими ю в руце Твои, и сохрани от всех бедствий ненаветну, и да не узрит душа моя мрачнаго взора лукавых демонов, но да спасена прейдет вся мытарства.

(Святитель Дмитрий Ростовский)

Феодора лежит на смертном одре, она медленно обводит глазами комнату. Вдруг, на лице Феодоры появляется выражение сильного испуга. Она видит вокруг себя множество мутноватых, подрагивающих силуэтов. Это… эфиопы (бесы изменяют свой облик, и предстают перед Феодорой в образе африканцев-эфиопов). Злобно ухмыляются. Медленно, неумолимо, они обступают Феодору со всех сторон. Эфиопы эти держат в руках большие книги, какие-то свитки. В облике эфиопов, на первый взгляд ничем не отличающихся от обычных людей, сквозит нечто демоническое… Эфиопы, словно шуты, перемещаются по комнате с обезьяньими ужимками. Они громко кричат и издают странные, страшные звуки: визжат, лают, ухают как филины…

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Итак, когда настал час разлучения души моей от тела, я увидела вокруг моей постели множество эфиопов, чёрных как сажа или смола, с горящими как уголья глазами. Они подняли шум и крик: одни ревели как скоты и звери, другие лаяли как собаки, иные выли как волки, а иные хрюкали как свиньи. Все они, смотря на меня неистовствовали, грозились, скрежетали зубами, как будто желая меня съесть; они готовили хартии, в которых были записаны все мои дурные дела. Тогда бедная душа моя пришла в трепет; муки смертной как будто не существовало для меня: грозное видение страшных эфиопов было для меня другою, более страшной смертью. Я отворачивала глаза, чтобы не видеть их ужасных морд, но они были везде и отовсюду неслись их голоса.

Видя всё это, Феодора приходит в такой трепет и ужас, что вконец изнемогает и, в страдании, оглядывается по сторонам, желая увидеть кого-нибудь, кто смог бы отогнать бесов-эфиопов. Находясь в таком мучительном состоянии, Феодора неожиданно замечает вначале Первого Ангела, а затем — Второго Ангела, стоящих рядом с ней, по правую сторону от неё. Волосы на голове Ангелов — ярко белые, от них исходит золотистое сияние. Ангелы облачены в долгополые белоснежные хитоны, крестообразно подпоясанные на груди золотыми поясами. Эфиопы, едва завидев Ангелов, тут же отходят подальше от Феодоры. Ближе всех к Феодоре остаются: Первый Эфиоп, Второй Эфиоп и Третий Эфиоп — самые лютые.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Когда я совершенно изнемогла, то увидела подходивших ко мне в образе красивых юношей двух Ангелов Божиих; лица их были светлы, глаза смотрели с любовью, волосы на голове были светлые как снег и блестели как золото; одежды были похожи на свет молнии, и на груди они были крестообразно подпоясаны золотыми поясами. Подошедши к моей постели, они стали около меня с правой стороны, тихо разговаривая между собой. Увидев их, я обрадовалась. Чёрные же эфиопы затрепетали и отошли подальше.

ПЕРВЫЙ АНГЕЛ

(эфиопам, громогласно)

О бесстыдные, проклятые, мрачные и злые враги рода человеческого! Зачем вы всегда спешите придти к одру умирающих, производя шум, устрашаете и приводите в смятение каждую душу, разлучающуюся с телом? Но не радуйтесь очень, здесь вы ничего не найдёте вашего, ибо Бог милостив к ней и нет вам части и доли в этой душе.

ПЕРВЫЙ ЭФИОП

(визгливо)

Эта душа наша! У нас всё записано!

ВТОРОЙ ЭФИОП

(верещит)

Многие грехи отягощают душу сию, мы возьмём её!

Вперёд выступает Третий эфиоп, обращается к Ангелам, вытянув вперёд корявую руку с зажатым в ней измятым пергаментом, потрясает им. Он коварно и глумливо улыбается.

ТРЕТИЙ ЭФИОП

(тихо, вкрадчиво)

Как мы не имеем части в этой душе? А это грехи чьи?! Не она ли сделала вот это и это? И это…

Третий эфиоп лукаво глядит в глаза Феодоре.

Улыбка медленно сползает с его личины.

ТРЕТИЙ ЭФИОП

(повышая голос)

И многое ещё другое!!!

В келье раздаётся грозное рычание — появляется Смерть: как паук ткёт тончайшую паутину, так и образ Смерти начинает вдруг проявляться в воздухе, очень быстро материализуясь, как тёмная грозовая туча.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Наконец, пришла и сама смерть, рыкающая как лев и очень страшная по виду; она похожа была на человека, но только не имела никакого тела и была составлена из одних голых человеческих костей. При ней находились различные орудия для мучений: мечи, копья, стрелы, косы, пилы, топоры и другие неизвестные мне орудия. Затрепетала бедная душа моя, увидев это.

Смерть закутана в просторный чёрный саван, который она сбрасывает на пол — открывается человеческий скелет, на котором в некоторых местах видны волокна и кусочки полуистлевшей плоти и лохмотья кожи. За плечами Смерти страшным веером раскинулись пики, алебарды, секиры, мечи, топоры, арбалеты и луки, колчаны со стрелами и арбалетными болтами, аркебузы, мушкеты… В левой руке она держит огромные щипцы, в правой — серп. Смерть подходит к смертному одру Феодоры и начинает раскладывать рядом, на полу — инструменты, оружие, орудия пыток и казни.

ВТОРОЙ АНГЕЛ

(обращаясь к Смерти)

Что же медлишь ты, освободи эту душу от тела, освободи тихо и скоро, потому что за ней нет многих грехов.

Смерть слегка кивает Второму Ангелу блестящим, как полированная слоновья кость, черепом.

СМЕРТЬ

(глухим голосом)

Повинуюсь.

Смерть берёт костлявой рукой топор и отсекает им Феодоре ноги, потом руки. Затем, взяв в руки огромный двуручный меч, она отсекает им голову Феодоры. Всё это выглядит так: топор и меч, не встречая сопротивления, проходят сквозь локтевые сгибы, коленные суставы и шею Феодоры. Руки, ноги, голова не отделяются от тела (остаются на месте), но теряют способность двигаться.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Повинуясь приказанию Ангела, Смерть подошла ко мне, взяла малый оскорд и прежде всего отсекла мне ноги, потом руки, и всё тело моё омертвело… Затем, взявши теслу, она отсекла мне голову, и она сделалась для меня как бы чужая, ибо я не могла ею повернуть.

Смерть готовит в чаше какое-то питьё. Феодора, скосив глаза, с ужасом наблюдает за приготовлениями Смерти. Смерть подносит чашу к устам Феодоры, насильно поит её этим зельем. Феодора зажмуривается от ужаса и отвращения, захлёбываясь и давясь, выпивает яд.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ