Бесплатный фрагмент - Восстание жукобразов

Алишер ТАКСАНОВ

ВОССТАНИЕ ЖУКОБРАЗОВ

(Сборник фантастических произведений)

Пограничник КПП хронопорта

(фантастическая юмореска)

Многие считают, что моя работа очень простая и легкая. В их представлении: сидит пограничник на Контрольно-пропускном пункте хронопорта, проверяет документы и визы, смотрит в лица, шлёп штемпель на паспорт — и пропускает гостя в страну. Мол, почти лежачая работа, остается только кофеек одновременно пить. Такое видение зачастую навязывают наши СМИ, хотя никто из журналистов к нам так и не наведался и правду видеть не хочет.

Хронопорт — это огромный массив технически сложных и архитектурно многообразных сооружений, представляющий из себя порталы времени, то есть шлюзы, по которым двигаются в двустороннем направлении материальные объекты. То бишь туристы. Поясню проще: к нам из всех эпох прибывают люди, чтобы посмотреть, как нам живется в настоящем, что тут интересного, что носим, чтол кушаем, что слушаем и чем занимаемся, убедиться, что наше время не так уж плохое, и не так уж и хорошее, — и отваливают к себе, чтобы наговорить соотечественникам всякой небылицы. И я, как пограничник, проверяю их документы, то есть право посетить моё время, определить, что этот человек не навредит нам и не нанесёт ущерб там, где он живёт.

Гости, конечно, разные. Вот, к примеру, прибыл из 32 шлюза рыцарь средневековья. На нем доспехи, латы, меч и щит, большое копье, плащ за спиной. Передвигается с трудом, гремит металлом, из щелей огромного шлема с рогами на меня смотрят злобные глазки.

— О, презренный чужеземец! — гремит он, стуча железной перчатколй по щиту. — Впусти меня в свою страну! — и бросает мне на стол свитки пергамента — это документы с печатями его эпохи, мрачной, болезнеобильной, малокультурной. Реформация, Ренессанс наступит значительно позже, а сейчас это просто быдло, считающее себя аристократией.

— Цель вашего визита? — спрашиваю я, рассматривая фамильные документы, свидетельствующие, что податель сего является Дерэйем де Юнкерсом Вторым, бароном в шестом колене, берущем начало от некого Бартоламея Теодоре де Юнкерса, сподвижнике местного короля из какого-то захолустного королевства. То ли тринадцатый, то ли одиннадцатый век нашей эры.

— О, презренный чужеземец, что за странные вопросы мне изволишь задавать? — негодует он. — Я прибыл посмотреть, как живут мои потомки? Продолжают ли дело они своего славного предка, то есть меня? Сохранился ли мой замок? Умножили ли они мои богатства?

— А чем вы занимаетесь, сэр? — продолжаю задавать я стандартные вопросы, что расписаны в пограничной службе.

Рыцарь дрожит от негодования:

— Я сражаюсь с драконами, изволяю из плена принцесс, спасаю народ от мерзких существ! — и опять стучит перчаткой по щиту, чем оглушает меня. Я морщусь. Понимаю, что за словами рыцаря обычный трёп. Эти типчики грабят своих же подданных, насилуют, в своих замках пируют так, что валятся порой замертво от обжорства, когда простые люди умирают от голода, болезней и антисанитарии. Но нам вмешиваться в их эпоху нельзя, поэтому даже антибиотики передать не могу, не говоря о микроволновках или лампочках на солнечных батареях, чтобы освещать деревушки.

— Ясно, — зеваю я. — А средства для проживания в нашем времени у вас имеются?

Дерэй де Юнкерс извлекает откуда-то из недр своих доспех мешочек, туго набитый чем-то, развязывает и высыпает мне на стол золотые монеты. Опань-ки, это раритетные монеты, настоящие, антиквариат. В нашем банке такие активы охотно принимают.

— Ясно, денег хватит, — соглашаюсь я. — Только есть одно условие!

— Ты изволишь мне, барону и рыцарю ставить какие-то условия? — взрывается в негодовании Дерэй де Юнкерс, пытаясь извлечь из ножен огромный меч. — Да я разрублю тебя на части, мерзавец и презренный чужеземец!

Я с насмешкой смотрю на него. Этот чувак не знает, что стоит мне нажать на кнопку, как мощные магниты на потолке притянут его тушку наверх и переместят обратно в шлюз, откуда пинком отправят домой. Я не люблю грубости и оскорбления. Однако дело в том, что такие туристы приносят доход, и поэтому приходится выслушивать всякие гадости.

— Извините, Ваше величество, — говорю я, явно преувеличивая аристократический статус визитера. Но это делаю сознательно, так как рыцарь расслабляется, даже сквозь его шлем я чувствую удовлетворение его тщеславия. — Просто у нас не принято ходить с таким оружием. Нужно будет оставить на хзранение меч, копье и щит.

— Рыцарь без оружия смешон!

— Согласен. Но наши жители вас итак будут уважать, чтить и — самое главное! — боятся, так как вы настоящий рыцарь, который побеждает драконов! А мы слышали, как тяжело сражаться с этими летучими и огнедышащими гадами! Поэтому одной вашей перчатки и шлема будет достаточно, чтобы все перед вами трепетали…

Похоже, я убедил его. Дерэй де Юнкерс сдает оружие и, шумя железом, направляется к выходу. Документы и монеты, естественно, не забыл.

А я жду следующего туриста. На этот раз прибыли из тридцать пятого века. Двухголовый человек, причем одна голова женская, другая — мужская, на них тоже что-то вроде бы доспех, только более крутое, прогрессивное. Наверное, скафандр.

— Привет, мужик! — весело кричит женская голова. — Я — Юлиноса! Актриса, поэтесса, путешественница на Альфа Цефея и Бету Гомункулуса. Меня смотрят на квантовом телевидении трех звездных систем!

— А я — Бурмагир! — говорит мужская голова, только мрачным голосом. — Я инженер-механик звездолетов класса «Балтикус». Обычный человек, без всяких придуростей и наклонностей. Трудоголик!

— И алкаш! — фыркает напарница… или сожительница?

Я не знаю, что за созвездие Гомункулуса и корабли класса «Балтикус», поскольку в мое время такого не существует. Но и интереса не проявляю, так как нам нельзя знать будущее, чтобы не поменять его несоответствующему времени знаниями. Хотя интересно, как эти двуголовые хомо-саприансы могут жить и работвать в разных сферах? Если одна актриса на телевидении, то как этот мужик может чинить корабли? Разделяются что ли, а потом опять скрепляются? Ох, хочется спросить, но нельзя, нельзя. Полный запрет на будущее!

Бурмагир что-то бормочет под нос, но с женской башкой не спорит.

— Документы? — я хлопаю по столу несколько сердито. Но сержусь на себя, потому что не могу удовлетворить свое любопытство.

Левая рука большого тела извлекает из кармана некую энергетическо-пульсирующую субстанцию голубого цвета, и сквозь нее я вижу лицо Бурмагира. Ясно, это паспорт мужской головы. Правая рука хлопает по своим карманам скафандра, и Юлиноса выражает эмоции расстерянности и неудовольствия.

— Ах, я потеряла свой паспорт! Наверное, вчера в баре…

Мужская голова гневно оборачивается к ней:

— Дура! Это уже пятый паспорт за этот месяц! Как ты умудрилась его потерять?

— Ну, бывает, — разводит правой рукой Юлиноса. — Ты чего так негативно реагируешь?

— Потому что за твои потери плачу я! — орет Бурмагир.

— У нас с тобой одна кредитка!

— Но разные счета!

— Мог бы объединить!

— Я что, дурак что ли? Чтобы ты растранжирила все мои доходы? — воет от злости Бурмагир. Его пальца в биоперчатках нервно тарабанят по моему столу. Юлиноса хмыкает, но не отвечает. Она смотрит в зеркало и любуется собой. Вообще-то это служебное зеркало для пограничников, а не в качестве салона красоты.

Тут в дело вступаю я, потому что не все так просто с гостями из будущего. Я вздыхаю:

— Эй, подождите-ка! Так дело не годится! Я вас не могу пропустить по одному паспорту!

— Это почему? — краснеет уже от злости Юлиноса. — Я хочу посмотреть на ваш мир, когда вы еще так примитивны и глупы! Когда у вас радиоволны и обычное пещерное телевидение! Я интересуюсь прошлым! Хочу посмотреть, что носили женщины вашей эпохи…

— Женскую одежду я не буду носить! — прерывает ее Бурмагир.

Юлиноса пищит:

— Так и не носи!

— У нас с тобой одно тело! — возмущается мужская голова.

Я прерываю их скандал:

— Две головы — две личности! Мы не рассматриваем вас в одном теле. Так что мне нужны два паспорта. Или пройдет лишь один, то есть господин Бурмагир. А вы, мадам, — я тут обращаюсь к Юлиносе, — останетесь в камере ожидания до возвращения вашего… э-э-э… сожителя.

— Но мы не можем разделиться, — озадаченно говорит Бурмагир. — То есть можем в какой-то мере, но без соответствущего оборудования, которое есть в тридцать пятом веке, это сделать невозможно.

Я развожу рукками. Юлиноса начинает рыдать, Бурмагир нервно кусает губы. Он с надеждой спрашивает:

— Но… есть какие-то исключения? Ведь всякое бывает. Нам этот полет итак обошелся недешево. Знаете, как трудно из будущего в ваше настоящее прилететь? А тут возвращаться… И Юлиноса потом мне все мозги сожрет…

Конечно, как мужчина я понимаю его и поэтому пытаюсь ему помочь.

— Да, исключение есть, — киваю я. — Вы должны оформить документ, что ваша… сожительница — это домашний питомец.

— Кто? — Юлиноса широко открываеит глаза.

Бурмагир в недоумении смотрит на меня.

— У нас разрешено без паспорта провозить одно домашнее животное. Вы можете подписать документ, что Юлиноса, типа, ваша собачка…

— Я — собачка? То есть сука? — вопит от возмущения женская голова. — Да что вы себе позволяете?

— Ну, кошка, — предлагаю я другой тип домашнего животного. — Или вообще никак не перейдете границу!

Бурмагир оборачивается к Юлиносе и говорит:

— Соглашайся! Пока пограничник добрый. А то он может депортировать нас обратно!

— Да, могу, — улыбаюсь я.

— Но меня потом засмеют, — плачет женская голова. — Все подружки будут издеваться, что я была кошкой!

— Я никому не скажу! — обещает мужская.

И я поддакиваю:

— И я не скажу. Даже отметку ему, — я тут киваю на Бурмагира, — не поставлю, что он провозил кошку.

Юлиноса соглашается. И я пропускаю их через КПП в город. Они уходят довольные, при этом не переставая переругиваться из-за потерянного паспорта. Их скафангдо отливает феолетовым сиянием. Блин, что за фантастические технологии нас ожидают в будущем? Стоп — нельзя об этом думать!

За смену я проверил сотню гостей, сильно устал. Последним был неандерталец. Он явился передо мной в шкуре мамонта и с дубиной в руке. Говорил он плохо, что мне пришлось поднапрячь свои мозги, чтобы понять его речь. И чтобы вы поняли смысл, я транслирую это в современный разговор.

— Я хочу к вам! — сказал неандерталец.

— Зачем?

— Мяса набрать! У нас ледниковый период. Мамонты вымирают. Жрать нечего.

— А чем расплачиваться за мясо будете? — спрашиваю я озадаченно. Понятное дело, что в его время нет денег. Там и экономики нет. Там надо выжить в суровом климате.

— Я в Музее древней жизни экспонатом поработаю. Как накоплю денег на продукты, так вернусь домой. Меня в пещере племя ждёт.

— Та-ак, гастарбайтер, значит, — я чешу за ухом. В принципе, это не запрещено. Но нужно ему прививки сделать, чтобы не заболел современными болезнями и не занес в прошлое инфекцию. Я быстро оформил ему документ, сделал отметки и впустил через терминал. Неандерталец с именем Ыых-У-м ушел довольный. Его дубинку я оформил тоже как музейный предмет.

Вот так закончилась моя смена. Обычная работа рядового пограничника!

(Винтертур, 27 марта 2024 года)

Скелетон

(хоррор)

Медленно переступая через автобусы и высоковольтные провода на улицах, десятиметровый скелетон передвигался в одном известном ему направлении и не обращал внимание на перепуганных людей под его ногами; люди разбегались и прятались в домах или салонах автобусов. Огромные глаза на черепе горели ярко-зеленым цветом, костлявые пятиметровые руки болтались как плети, хотя так это существо удерживало равновесие. Судя по всему, земная гравитация ему не очень нравилась, но приходилось адапироваться, воспринимать чужую жизнь как свою, привычную где-то на другой планете. Или в другом мире.

Я стоял, прислонившись к столбу, жевал жвачку и с презрением наблюдал за окружающим миром. То, что происходило, уже становилось привычным, хотя лет десять назад наша жизнь протекала в другом ракурсе.

Скелетон лишь внешне напоминал человека, точнее скелет, обтянутый кожей, хотя генетически абсолютно был инородным. Его тело сформировалось под иной эволюцией и в альтернативных условиях, там, где мало кислорода, ядовитая атмосфера, полно морских протеинов и нет растительности — это выяснили наши ученые, которым попались останки этих существ. Но как издевательство над нами, природа его создало в форме примата, к которому относился и хомо сапиенс. И поэтому в первые годы люди воспринимали скелетонов как результат секретных лабораторных исследований, связанных с клонированием или смешением человеческих генов. Священники орали, что это исчадия Ада. Воины ИГИЛ (Запрещенная в России террористическая организация) орали, что это Аллах прислал ангелов смерти покарать человечество. Всё оказалось прозаичнее — скелетоны прибыли на Землю через гиперпространственный портал. Но вот кто открыл портал и выпустил к нам чужих существ — это являлось загадкой.

— Чтоб ты сдох! — выругалась старушка, прижимая к груди авоську с мандаринами. Был вечер, и скелетон переступил женщину и пошел дальше. Пока горят его глаза, он безопасен, то есть не голоден. А вот как только глаза потухнут, то тогда следует бежать куда угодно, но лишь бы подальше от него. Скелетоны становятся проворными, их медлительность и неуклюжесть исчезают. И тогда своими руками они хватают жертву и начинают поглащать. Они фактически высасывают всю плоть с костей. В один присест могут сожрать сорок человек.

Убить скелетона — это создать больше проблем, чем они существуют. Их в первые годы сжигали, расстреливали ракетами, забрасывали противотанковыми минами. Скелетоны быстро разлагались, распространяя смертоносные инфекции, против которых медицина не нашла вакцины. Инфекции превращали людей в ходячих монстров-зомби, что создавало еще больше угроз для человечества. Поэтому было принято решение не трогать скелетонов. Уж лучше кого-то сожрут, чем умрут миллионы. На такие жертвы приходилось идти.

— Лучше бы не сдох, — ответил старушке водитель автобуса. Он тоже недовольно смотрел на монстра, однако не желал ему смерти. Он стоял на остановке и ждал, пока салон заполнится пассажирами.

— Куда смотрели власти? Почему пропустили этих чертей в наш мир? — негодовала старушка.

— Тут власти бессильны, — возразил водитель. — Эти монстры свалились нам на голову черт знает откуда! Может, из Ада. Я читал в Библии, что придет Антихрист и начнется Апокаллипсис на Земле.

— Точно, из Ада, — согласился рядом проходивший мужчина. Он тоже брезгливо смотрел на скелетона, который замер и оглядывался, словно кого-то искал. Его глаза горели, и это нас всех успокаивало. Мы за эти годы выучили их повадки и знали, что следует делать.

— Надо бороться с ними! Воевать! — сердилась старушка, потрясая так сеткой, что мандарины вывались и покатились по тротуару.

— Воевали — а толку-то? — зевнул водитель.

Я насмешливо смотрел на них и продолжал стоять. Я ждал девушку, которую пригласил на свидание. Да, и в этом страшном мире мы продолжали жить человеческими чувствами. Любовь никто не отменил, даже скелетоны. Кстати, мы даже не имели понятие, как они размножались и есть ли у них репродуктивные органы. Кто-то предполагал. Что они делятся как амёбы, то есть простейшие организмы.

В этот момент из подъезда выскочил какой-то парень в спортивной одежде. Все бы ничего, но я заметил, что в руках у него связка динамитных шашек, и горит бикфордов шнур. Парень липучкой прикрепил эту мину к ноге скелетона и заорал:

— Партизаны начинают антифаду! Долой пришельцев! Свободу человечеству!

Скелетон стоял, словно не понимал, что происходит. Однако он посмотрел вниз, шевеля фалангами пальцев, как бы намереваясь сорвать динамит с ноги. Делал он это не от испуга, а потому что не хотел всякой «гадости» на своем организме. Кстати, наши паразиты, включая вирусы и бактерии, не могли прижится на нем, и поэтому скелетоны не болели земными инфекциями. Их метаболизм не позволял вживляться в них земным организмам.

Старушка, водитель и несколько прохожих обернулись на крики парня. У водителя отвисла челюсть, глаза полезли на лоб. У меня замерло сердце, потому что я понимал последствия. Прохожие тоже окаменели от страха, кто-то выдавил: «Идиот, что ты делаешь?»

Лишь старушка крикнула:

— Браво! Сопротивление не дремлет! Война скелетонам!

И тут бикфордов шнур дошел до динамитной шашки. Взрыв был тауким оглушительным, что нас повалило воздушной волной. Загорелись рядом находившиеся кустарники, снесло крышу ближайших домов. Скелетом издал пронзительный звук и стал валиться на бок. Его тело горело и плавилось, и клубы синего дыма стали растекаться по улице.

Останки ноги разлетелись по сторонам и обрызгали стены домов, старушку и двух прохожих. А также самого партизана.

Меня, к счастью, не задело, иначе жить оставалось бы недолго.

Старушка, вся облепленная жижой от скелетона, потрясала мандаринами и кричала:

— Да! Вот так! Именно так! Смерть чужеземцам!

Парень вскочил, но вдруг стал дергаться. Его голова раздувалась как воздушный шар, а потом лопнула, и мозги облепили стену. Однако тело оказалось живучим. Оно встало на четверенки и поскакало в переулок. Это было страшное зрелище.

Старушка тоже упала на коление, из ее рта поползли наружу кишки, а из глаз какие-то отростки. В течении минуты полностью выполз желудок и стал подпрыгивать на тротуаре. Старушка с удивлением смотрела на освободившийся от нее орган пищеварения, и ничего не понимала. Затем ее суставы извернулись в неестественное положение, и она стала похожа на паука. Из юбки старушки, возможно из заднего прохода выползла аскаридоподобная тварь, которая щелкала мелкими зубами. И эта тварь вцепилась в водителя, который заорал:

— Помогите! Помогите!

Но никто не спешил на помощь, включая меня. Раз ты оказался в зоне поражения, то спасать тебя некому и никто не станет. Это инфекция легко передается другим. Два других прохожих, обляпленных останками скелетона, тоже претерпевали процесс трансформации. Мне даже трудно описать, кем они становились.

Я бросился в автобус, в котором было несколько пассажиров. Они тоже голосили в страхе, но не знали, как спастись. Нам повезло в том, что ветер дул немного в сторону, поэтому разложения и газ от монстра покатили в противоположное направление. И тем, кто попадался на пути, не завидовали. Водитель был растерзан в течении нескольких секунд.

Я первым делом нажал на кнопку закрывания двери. Потому что обезумевшая старушка, разделавшись с водителем, прыгнула на капот автобуса. Из ее пасти извивались жуткого вида щупальца, три десятка глаз как виноградные гроздья свисали из глазниц, а руки-ноги превратились в паучьи члены. Старушка завывала как волк и царапала корпус острыми как бритвы пальцами, оставляя глубокие царапины; конечно, такими бритвами легко было расчленить тело человека. «Допартизанилась, дура», — подумал я и прыгнул на сиденье водителя.

Да, я не умел управлять автобусом, но времени для учебы не было. Надеялся, что не сложнее чем легковой автомобиль. Мотор завелся с полоборота, и я переключил рычаг на первую скорость, нажал на акселератор. Меня колотило всего, однако я старался сосредоточиться на спасении.

Автобус дернулся, но поехал. Пассажиры продолжали издавать истошные вопли, чем больше бесили меня, вынуждали нервничать. Старушка вцепилась в капот и скрежетала зубами, щетинистыми членами пыталась разбить окно, из её задницы извивалась аскарида. Потом перебежала на крышу и через летний вентиляционный люк ногой пронзила какую-то женщину, и вытащила наружу. Как она сожрала её я не видел, я переключил рычаг и дал по газам.

Автобус помчался по дороге. Я видел, как бродившие невдалике скелетоны вдруг стали направляться к нам. Возможно, они общались телепатически, и уловили мысль о смерти одного из них. Поочередно потухали их глаза, что означало одно — скелетоны начали охоту. И начали ловить всех подряд.

Я видел, как бежала моя девушка, которую я пригласил на свидание. Да только ничем помочь ей не мог. На нее напрыгнуло то, что раньше было партизаном. Безголовый человек-монстр разрубил бедняжку на куски, а проходивший мимо скелетон подцепил мясные части своими кривыми пальцами и отправил в пасть. В одно мгновение я лишился любви.

Судя по всему, старушка с женщиной сорвалась во время резкого разворота, потому что на крыше было тихо. Я гнал автобус, сигналя всем: дорогу, дорогу, спасайтесь!

Люди бежали по сторонам. Не всем удавалось спрятаться, так как город наводнили сотни скелетонов, и они пожирали всех. Машины наезжали друг на друга, врезались в столбы или стены, и тут их извлекали цепкие пальцы.

Я продолжал уводить трансопорт подальше, и мне повезло. Скелетоны не преследовали. Пассажиры орали, но уже не так сильно. Они кричали мне:

— Брат, давай! Спасай нас!

Я крутил баранку и думал: «Как надоел мне этот мир! Свалить бы на другую планету!» — и понимал, что обречён доживать свой век на жуткой Земле.

(Винтертур, 20 января 2024 года)

Ошибки ксеноморфов

(фантастический рассказ)

Сенатор стоял в углу, оперевшись о высокий круглый стол, и медленно ел, его взгляд был отрешенный, словно человек находился не в своей тарелке. Впрочем, так оно и было, и мне это было видно. Я, улыбаясь, подошел к нему и сказал:

— Для политика вашего уровня и известного «ястреба» данное заведение явно не подходит.

Действительно, мы находились в забегаловке, где продавали самое дешевое пойло и жратву для социально деградированных личностей. Сюда приходили или нищие, или бомжи, или уголовники с такими рожами, которых даже за большие деньги не пускали в более приличные заведения общественного питания. Фрак чиновника среди вшивых лохмотьев сброда выглядел явно не к месту.

— А вы кто? — очнулся сенатор.

Я вытащил из внутренней стороны пиджака бластер и положил на стол. Стволом, естественно, к собеседнику. Но так, чтобы оружие было недосягаемо для него.

— Я Антонио Пиколино, свободный охотник за ксеноморфами. Работаю по лицензии Министерства внутренних дел… Вот мои данные, — и на жетоне, что был прикреплен к лацкану пиджака, засверкали цифры и текст.

Ксеноморфами назывались инопланетные организмы, которые прибыли из глубин Вселенной и остались на Земле. Чтобы ничем не отличаться от людей, они трансформировались в нас, приняв человеческие формы. И поэтому их выявить было сложно. И если бы не несколько случайных случаев, в результате которых и были обнаружены ксеноморфы, никто бы и не догадался об их наличии на планете. Но теперь по миру работают тысячи агентов и охотников, вылавливающих незванных гостей.

Лицо у сенатора вытянулось:

— Вы хотите меня убить?

— Не скрою — это цель моего визита к вам, — признался я.

— А почему вы решили, что я ксеноморф? — любопытствовал сенатор. Действительно, вопрос был серьезный и требовал ответа, и я не заставил себя долго ждать:

— У ксеноморфов нет социальной градации, поэтому им не понять, что такое аристократия, плебс, рабы, то есть то неравенство, что наработало человечество за время исторического развития. Сюда такие как вы, сенатор, не заходят. Для нормального человека это было бы явно.

— А может, я хочу быть ближе к народу! — последовал вполне резонный аргумент. Нужно сказать, ксеноморфы были не глупыми.

Тогда я перешел ко второму доводу:

— Вы кушате селедку и запиваете молоком — это несовместимые для человека продукты. Вас должно было стошнить, причем так, что в рвоте была бы вся эта питейная, — и я указал на итак грязные и до этого уже облеванные стены. — У ксеноморфов иной метаболизм, они спокойно переваривают даже ядовитые грибы и рыбу-фугу.

— У меня нечувствительность к пище, есть справка от врача, — ответил с насмешливыми нотками в голосе сенатор. — Это редкая, но вполне человеческая болезнь…

Я улыбнулся: мой собеседник умел рассуждать. А то как же! — ксеноморф с низким интеллектом не смог бы подняться на такой высокий властный уровень. Только я был готов к дискуссии. Я ни когда не стреляю, не доказав тому, кого собираюсь убить, и тем более, себе, что действую по закону и по правилам.

— Вы голосовали за президента!

Недоумленный взгляд свидетельствовал, что ничего плохого в этом сенатор не видел:

— И что? Он получил 98% голосов избирателей. Его любит народ!

— Народ его ненавидит, а эти проценты нарисовали ему в Центризбиркоме. Диктатор, который сорок лет сидит у власти, ворует и убивает сограждан, не может быть любим. А вам нужен такой человек, ибо он своей политикой уменьшает численность населения. Ксеноморфам необходимо жизненное пространство, и диктатор фактически выполняет их миссию, делает все, чтобы в будущем ксеноморфами вольготно жилось на Земле.

— Тогда те сторонники, что голосовали за президента, значит, ксеноморфы? — насмешка не сходила с лица сенатора. — Сходите на избирательные участки, поднимите бюллетени, найдите тех, кто голосовал «за» и убейте!

Я мотнул:

— Нет, в этом нет нужды. Есть зомби, для которых президент — святая личность! Но для трезвомыслящих будущего не существует, пока есть такая личность у власти.

— Вы говорите политически опасные вещи, вами может заинтересоваться тайная полиция, — заметил сенатор. — Но мне вы не поставите в вину то, что я голосовал за президента! Это антидемократично!

Я прибег к последнему аргументу:

— Вы, как глава Комитета Сената, подписали бюджет на военные расходы. В ней предусматривается не только создание новых видов оружия, но и проведение войны с соседями. Фактически, вы ставите человечество на грань самоуничтожения, ибо все наши соседи — обладатели ядерного оружия.

Сенатор проглотил селедку и произнес:

— Будет ли война — неизвестно. Если президент ее не объявит, то и не станем воевать. Хотя это было бы принуждение соседей к миру. Но вы знаете, что после ядерной войны вся местность будет заражена радиоактивными веществами. Даже ксеноморфы не выживут в таких условиях.

— Радиация спадет за тысячи лет, и потом все вернется в норму. А ваши собратья прилетят позже, и будут жить в чистом и свободном мире, где от человечества останутся лишь руины. Ведь они еще там, — и я ткнул пальцем в небо. — Они же еще летят…

Сенатор молча смотрел на меня, а потом вдруг выхватил что-то похожее на авторучку и направил на меня. Но использовать оружие не успел — я опередил его. Все-таки охотники — по сути профессионалы своего дела, нас трудно застать врасплох. Мой бластер выстрелил первым.

Вообще-то бластер стреляет не пулей, а высокочастным разрядом, как в микроволновой печи. Это отделяет живую ткань от неорганических материалов. И вот сейчас я смотрел, как кожа и мясо медленно сползали с красного скелета. Разряд заставлят колебаться молекулы вещества, и поэтому плоть фактически спекается за счет внутренней энергии. Я ощущал тошнотворный запах — это дымилась настоящяя плоть ксеноморфа.

Скелет — это искуственное строение из сложных соединений меди и каких-то углепластических материалов. Говорят, что из этого строятся сами капсулы, на которых ксеноморфы прибывают на Землю. Они же потом из них печатают человеческие скелеты, на которые надеваются как одежда. И после невозможно определить, кто есть кто.

Ксеноморфы не имеют костей, хрящей, это вообще бесформенные образования. Но от этого они не тупее. Умеют приспосабливаться, ибо их технология ушла на тысячи лет вперед от земной.

Я нагнулся и поднял «авторучку» — это высокоэнергетическое оружие инопланетного гостя. Весьма компактное, может испепелить танк. Наши ученые утверждают, что это не совсем оружие — «авторучки» на самом деле являются двигателями капсулы, позволяющие достигать субсветовых скоростей. Другое дело, что далее они стали использоваться ксеноморфами в качестве средств уничтожения врагов. То бишь нас, людей.

Находившиеся в забегаловке персоны с явно уголовными рожами делали вид, что ничего не видят или происшедшее их не касается. Это уж был образ жизни упавших на социальное «дно» — игнорировать реальность. Им было все равно, есть ли ксеноморфы, или нет их — главное, чтобы было что пожрать и выпить.

Я положил оружие ксеноморфа в карман, как свидетельство того, что обнаружил гостя — это предъявлю в отделе статистики МВД. Его плоть скоро растворится до элементарных веществ — мертвый разлагается быстрее, потому что бактерии, что находятся в воздухе, пожирают их быстро. Мне же осталось достать блокнот и вписать новую цифру. За пять лет я выявил и уничтожил две тысячи девятьсот девяносто девять особей с другого мира. Таких как я, охотников, было мало. Мы делали основную работу, тогда как тайная полиция и обычные стражи правопорядка не могли отличить слона от обезьяны, не то что найти ксеноморфа.

Конечно, у меня было много аргументов, что сенатор — не человек. Просто уже после трех-пяти предъявлений ксеноморф теряется и начинает атаковать. Они не умеют дискутировать, так как в их среде никто не спорит, все принимают решение единогласно и исполняют, никаких сомнений, никакого недовольства не бывает. И они, оказавшись в человеческом обществе, не способны вести спор и выдают себя. На этом я чаще всего и ловлю их.

— Я умею находить вас, — торжественно сказал я, обращаясь к мертвой плоти, но фактически утверждая себе.

— Да разве? Ты же не смог отличить меня, — послышался женский голос. Весьма знакомый голос.

Я спокойно повернулся и увидел шикарную женщину в синем костюме, которой, как и сенатору, было не к месту здесь находится. Она держала такую же «авторучку», что я спрятал в своем кармане. Только это оружие было направлено на меня, и я понимал, что не успею выстрелить первым. Перевес был на стороне женщины, и та это знала. Но медлила, не стреляла.

— Привет, женушка, — весело сказал я, поднимая руки, показывая, что не собираюсь пользоваться бластером. — Патриция, ты как всегда неожидано появляешься там, где тебя не ждут.

— Брось оружие! — приказала жена.

Я, продолжая улыбаться, бросил бластер ей под ноги.

— Ксеноморфы обеспокоены тем, что охотники выявляют и уничтожают нас, — сказала та, которая называла себя Патрицией. На самом деле у ксеноморфов нет имен. Они никак не именуют друг друга, но при этом знают всегда, о ком идет речь. Уж не знаю, как они между собой общаются. — Ты даже не представляешь, скольких усилий нам потребовалось, чтобы наш представитель проник во власть людей. А ты взял и его уничтожил! Я просто не успела опередить тебя… Поэтому наш Верховный совет решил уничтожить тебя, как главного врага. Ты прав, нам нужно жизненное пространство. Земля будет нашей, и ты, и другие охотники нам не помешают. Скоро сюда прибудут миллиарды моих родственников. Но к этому моменту людей здесь не будет!

— Какая гуманность! — кивнул я. — Оккупировать чужую планету! Лишить жизни доминантные формы…

— Люди сами себя уничтожают, мы всего лишь им содействуем в этом… Но ты глуп, хотя и эффективен. Ты больше всего уничтожил наших. Но меня ты вычислить не смог, потому что я умна, — хищно улыбаясь, произнесла жена. Ее интонация была похожа на ту, что я слышал от сенатора.

— Да неужели? А почему ты решила, что я не догадался, что ты — ксеноморф? — спросил я, не опуская руки. Мне хотелось поговорить с женой, прежде чем произойдет то, что должно произойти.

— Мы с тобой прожили почти год, а ты верил, что я — человек!

Мне было приятно убедится, что ксеноморфы все равно интеллектуально не превосходят людей. То есть, в технологии они выше, но в социальных контактах — еще на уровне приматов.

— Я догадался сразу, что ты не житель Земли.

— Да разве?

— Помнишь наше первое свидание? Я подарил тебе букет пышных роз, а ты их сожрала!

— А что тут такого?

— Знаешь, женщины не кушают цветы. А для чего они, тебе не понять, ибо у тебя нет эстетического восприятия мира. Ксеноморфам чужда сентементальность.

Патриция глотнула слюну и нахмурилась:

— Допустим, совершила ошибку.

— Так у тебя их было множество! Я к Дню Святого Валентина принес тебе коробку «Мон Шери» и армянский конъяк «Арарат». Ты слопала как семечки конфеты и выдула за один раз конъяк.

— А что тут особенного? — недоумевала жена.

— Ты не опьянела от одной бутылки, потому что организм ксеноморфов не реагирует на алкоголь. Потом было странно видеть, как женщина с горла лакает конъяк — воспитанный человек так не поступает. А уж французские конфеты едят понемножку, а ты глотала их, даже не прожевывая. Ты не чувствовала вкус, не ощущала ароматы…

— Ну, такое бывает и с людьми, согласись!

— Бывает, — я не стал спорить. — Но вот когда я принес тебе первую зарплату, ты не поступила как женщина. Ты не знала, что делать с пачкой долларов, поэтому просто положила под ножку стола, чтобы он не шатался. У ксеноморфов нет товарно-денежных отношений, нет экономики, для них деньги, золото, бриллианты — не ценность. У них вообще нет ценностей.

— А что должна была сделать женщина? — похоже Патрицию действительно интересовали мои ответы, поэтому она не пускала в дело оружие.

— Женщина сразу побежала бы в магазин, чтобы прикупить наряды, сделать новую прическу или позагорать в солярии, то есть сразу потратить их на себя. Но не это стало главным в моей фиксации тебя как неземного существа. Твоя сущность выявилась во время интимной близости.

— А что было не так?

— Ты имитируешь секс, так как ксеноморфы не знают, что это такое — они размножаются вегетативно. Ваши автоматические дроны, которые наши болваны именуют как «летающие тарелки», фиксировали земную жизнь, но вы сделали неправильные выводы. Предполагаю, что они засняли момент совокупления быка с коровой, а вы приняли, что это означает половую жизнь всех высокоорганизованных существ Земли. Поэтому когда я всаживал в тебя по самые гланды, ты мычала. Странно это было слышать от женщины.

Патриция зло процедила:

— Ладно, признаю, ты умен. Твои замечания я и другие учтут. Мы больше не допустим ошибок! А тебе не жить!

— Ты в этом уверена?

— В чем именно? — жена не стреляла, видимо, ожидая, что я скажу перед смертью нечто важное. Впрочем, так оно и было.

— Ты забыла о браслете, что на твоей правой ноге, — и я пальцем указал на ее стройную ножку. — Это не обручальный браслет. Обычно на свадьбе жених дарит невесте золотое кольцо, но на палец правой руки. Я же подарил тебе браслет на ногу. Земная женщина возмутилась бы этому. Но для ксеноморфа ничего в этом удивительного и оскорбительного нет. Они мало знакомы с культурой и традицией народов.

— Ну и что? Что ты этим хочешь сказать?

Отвечать я не стал, а просто щелкнул пальцем. Чип, встроенный в браслет, отреагировал на этот сигнал и активизировал боезаряд. Напалм, что был в браслете, воспламенился. Обычно при тысячной температуре плавится даже металл, не то что биологическая субстанция. Я смотрел, как вспыхнула моя жена, при этом испытывая некоторое сожаление. Все-таки год жизни с ней из памяти не вычеркнуть. Но благодаря этому я выучил повадки ксеноморфов и легко их выявлял. Можно сказать, Патриция была стендом испытаний, хотя сама в этом не догадывалась. Конечно, между нами не было любви, ибо инопланетянин не умеет любить, а я не мог любить нечеловека. Так что брак с нашей стороны была обоюдно корыстным.

Спустя пару минут все закончилось. Расплавился и браслет. На полу осталось темное пятно — плоть сгорела без остатка. Я поднял вторую «авторучку» и положил в карман. Потом старательно вписал в блокнот новую цифру.

Ровно три тысячи!

Это следовало отметить, и я двинулся из этого тошнотворного заведения в нормальный паб. Никто на меня не обращал внимания, а на улице прохожие приветствовали. Охотников на ксеноморфов уважали и не мешали им работать. Ведь мы спасали все человечество.

(23 марта 2018 года, Винтертур-Элгг)

Межгалактический таксист

(фантастический рассказ)

Развозить пассажиров не просто, порой очень трудно. Это кажется некоторым, мол, профессия легая, простая. Капризные все клиенты, вечно чем-то недовольны, бурчат, возмущаются, готовы побить порой. Я понимаю, не каждый готов дать чаевые за хорошую поездку, но можно же не ругаться, если что-то не так, будто все зависит от таксиста. Это раньше были асфальтированные дороги и из точки «А» в точку «Б» доставляли любого клиента по тарифу и счетчику. Таксисту остается лишь крутить баранку и насвистывать мелодию.

А сейчас дороги межгалактические и расстояния в миллионы парсек. Такси — это скоростные звездолеты с различным уровнем комфорта и сервиса. Это и «Фольксвагены», и «Мерседесы», и «Пежо», и «Форды», и «Москвичи», и «Мицубиси», только не автомобили, а космические корабли. В пути всякое случается, и каждый таксист радуется, если ничего не произошло сверхординарного. Ну, там метеоритный поток или кометные трассы, гравитационные возмущения от «черной дыры» или сверхновая. Вот последняя очень часто доставляет хлопоты, если заранее о ней не знать.

К примеру, был заказ на транспортировку от одной блондинки: она хотела посетить бабушку, что живет на планете у звезды РВ0999672, оранжевый карлик, это в созвездии Цефея. Расстояние в 28 световых годах от Земли. Ехать туда на такси сорок минут через гиперпространство. Я, как обычно, расчитал маршрут, ввел данные в компьютер, разогнался и сделал нуль-бросок, и вскорее мы были там, где расположена эта звезда. А ее уже нет, она взорвалась 20 лет назад, и на Земле об этом еще не знают, ведь свет еще летит, до нас не добрался. Там только разлетающие раскаленные газы и бешенно вращающеся ядро звезды, и больше ничего. Блондинка рвет на себе волосы и вопит: «Я бабушку свою не видела много лет, а она погибла! Я хотела поздравить ее с Днем Рождения! А-а-а!» — и отказывается платить, так как мной не выполнены обязательство — привезти ее к РВ0999672. А моя что ли вина, если превратилась в сверхновую! И что планеты сгорели в ее пламени?

— Мы на месте, мадам, — говорю я и тыкаю на дисплей, где высвечиваются координаты места прибытия. — С вас по счетчику столько-то… извольте или наличными, или карточкой…

— Не буду платить — и точка! — утверждает клиентка, упертая на своем до корней волос. — Нет звезды — нет вам денег! Может, вы меня к Альфе Кассиопеи доставили?! Обмануть хотите!

— Таксисты не обманывают! — рассердился я. Таксисты по честности стоят вторыми после судей и журналистов.

Только та не верит, пинай по моему креслу, плюется. Хочу заметить, полет на расстояние в 28 световых лет — это энергия в полкилограмма плутония, а плутоний на автозаправках подорожал. То есть получается, я сам себя прокатил до РВ0999672, как бы в свое удовольствие, за собственный счет. Ну, раз так, то и пассажира у меня как бы нет. Я нажал на кнопку, и катапульта вышвырнула блондинку в открытый космос. Пускай сама ищет ту планету, где жила ее бабушка. А я вернулся на Землю. Судьба бывшей клиентки меня не беспокоила. Кстати, и в полиции не спросили меня о ее судьбе…

Или другой, не менее трагичный случай. Один пацан хотел на тусовку слетать на планету Пркататус, мол, там все одноклассники собираются. А планета это вошла в горизонт событий «черной дыры» в одной из малых галактик в туманности М33. Лететь туда со скоростью света около пяти миллионов лет, а через нуль-пространство — двенадцать часов. Конечно, дорого, но пацан из богатый семьи, оплатил сразу через дисконт-карту. Но «черная дыра» — это место, куда не только таксисты не любят летать, но и военные астронавты и исследователи, уж больно непредсказуем этот объект, всякие там неожиданности предостерегают.

Так и получилось то, чего я опасался: мы попали в искривление временного континиуума, а это привело к необратимым физиологическим процессам. То есть мой клиент за часы полета быстро, точнее, стремительно состарился, пережив 122 года, и когда мы совершили посадку на таксидроме Пркатуса, то к пацанам вышел дряхлый старик. Конечно, те были шокированы и чуть не забили меня бейсбольными битами. Потому что этот парень был их неформальным лидером, заводилой всех мероприятий, и это он пригласил всех сюда потусить. И что им теперь делать с пожилым человеком, по которому плачет дом престарелых? Их эмоциям не было границ.

Но я в чем виновен? «Черная дыра» входит официально в зону риска для клиента и если уж туда собираешься, то сам несешь ответственность за случившееся. Правда, не всегда это правило срабатывает, и пассажиры любят находить крайнего из числа водителей такси. К счстью, я убрался вовремя, до того, как на меня набросилась толпа разъяренных пацанов с дубинками и электрошокерами. Я их лишь слегча опалил гравитационными выхлопами двигателя и поднялся в космос.

Единственный плюс от той поездки — оплата этим пацаном-стариканом в межгалактических долларах. Не все клиенты платят этой валютой, некоторые предлагают деньги своей планеты. Вот к чему мне керамические плитки с планеты Туркупас? Ведь каждая плитка весит пять килограммов, а клиент, который хотел добраться до Земли, расплачивался им в количестве три тонны — это во столько оценивался им маршрут. Мое такси — не грузовое, везти керамику это накладно, да и банки Земли откажутся их не только принимать на счет, но и конвертировать в земные денежные единицы. Получается, у меня каменный мусор вместо банкнот.

Я, естественно, отказался, и туркупасец подал на меня жалобу в Бюро предпринимательства, там оскорбились за мое пренебрежение к их валюте и запретили мне посещать планету в течение трех с половиной тысяч лет. Обидно, но ничего, переживу. Да и клиентов у меня мало для посещения Туркупаса. Всех тянет в другие миры: кого родственники, кого туризм, кого бизнес, кого религия.

Любая моя поездка начинается с песни в исполнении незабвенного ди-джея Парамонта-Кью, что льется от радио «Галактик-Такси»:

«Не километры, а парсеки,

Щелкает счетчик у меня.

Летят сквозь космос дровосеки,

Шахтер, монах и ребятня.

Таксист я парень удалой,

Кометы, «дыры» не помеха.

Лечу как ведьма я с метлой,

Везу я шкурки от ореха.

Мне пассажиров довезти,

До цели, чтобы без накладок.

В пути должно нам повезти,

Ведь звон монет уж больно сладок.

Пираты могут угрожать,

Таких в галактике прям тыщи.

На кнопку времени нажать,

И превратить пиратов в мыши.

К Цефея Альфа я лечу,

И у Проксимы подняли руку.

Другим клиентам я кричу:

«Так подберем вон ту старуху?»

Эйнштен был прав в «эм-цэ-квадрат»,

Вселенная полна загадок.

Но пассажиру буду рад,

Мне нужно очень много бабок»…

Действительно, таксист работает много, зарабатывает тоже не мало и платит налоги везде, где тормозит для проверки налоговая служба. А это ведомство похуже пиратов — обдирают как липку, проверяют электронную память счетчика, попробуй там прокрутить парсеки! Штраф в тысячу лет тюремнорго заключения у Альдебарана, самого гнусного места во Вселенной! Но зато когда я везу налоговиков как обычных пассажиров, то им впихивают особый тариф — двойной за каждый световой год! И они платят, ведь деньги не свои — налогоплательщиков! Так что мне и другим есть за что не любить эту касту профессионалов.

Но не в них проблема, а в иной категории клиентов. Знаете, кто такие межпланетные пиллигримы? Оооо, это особая каста верующих в Святого Лягурака, божества, который, согласно писаниям, летал по Млечному Пути и сеял добро и справедливость среди разумных и малоразумных существ. Где-то сто тысяч лет назад, якобы, посетил он и Землю и наделил «хомо» «сапиенсом», то есть сделал человека высокоинтеллектуальным. И оставил им свои премудрости, одна из которых — следовать по его пути и читать мантры лягуракизма. Не буду спорить, может так оно и было и учение это тоже правильное.

Так вот, сели в кабину моего такси семеро лягуракцев, все одеты в закрытые костюмы, не поймешь, кто мужчина, кто женщина, где старик, где ребенок. Я завел мотор, поднялся в космос, чтобы задать программу движения, и тут лягуракцы запели. Поют они в инфразвуковом диапазоне, а мои приборы очень сильно реагируют на это. Естественно, всю электронику они расстроили, и вместо того, чтобы оказаться у планеты Щмубарашка, первого пункта назначения, мы ворвались в звезду Арктур. А температура там в сотни тысяч градусов по Цельсия. Пиллигримы запищали от радости: «О Святой Лягурак! Мы пришли в твое лоно! Прими нас в свои объятия!» — и хотели выйти наружу. Чтобы сгореть?

Ага, держи карман шире! Мне потом отвечать перед их всей сектой? Они же на меня потом охоту объявят и, вместо того, чтобы спокойно работать, я буду бегать по галактикам, скрываясь от этих фанатиков. Поэтому я заблокировпал выход и вновь прыгнул в гиперпространство. Вылетели мы с другой стороны Млечного пути, там, где мало пригодных для жизни миров. Но я высадил их на ледянной планете, которая никак не отмечена в навигационной карте, и заявил: «Это конечная остановка. Именно здесь нашел свое последнее прибежище ваш Святой!» Конечно, я врал, но врал от чистого сердца, опасаясь за их судьбу.

Этого было достаточно, чтобы поверившие лягуракцы с благодарными воплями покинули такси и стали осваивать новое место обитания, строя монументы и пантеоны своему божеству. Как потом я прочитал в прессе, именно туда перебралась вся земная секта Святого Лярурака и там они обрели счастье. Но больше с пиллигримами я не имел дело, избегал их заказов.

С некоторой поры избегаю я и останавливающих такси на разных переулках Вселенной. Помню, летел через пояс Койпера, а тут сигнал — с одного астероида останавливают двое, на вид старички, благообразные, солидные, из багажа только чемодан. Попросили подвезти до Венеры. Ну, я отказывать не стал, посадил клиентов, просто крутанул счетчик и дал по газам. А у орбиты Венеры встречает меня полицейский патруль. Едва вышел из подпространства, как меня обстреляли, пробили борта, выбили табличку «такси», меня чуть не изжарили. Слышу по рации:

— А ну стоять! Иначе в гравитационную петлю возьмем!

Гравитационная петля — это просто сомнут в гармошку, смешают мясо с металлом в один фарш. Полиция не церемонится, с ней шутки плохи. Ничего не понимаю, в полной прострации, колени трясутся от страха. Естественно, я притормозил, поднял руки вверх, молю больше не стрелять. Тоже самое сделали мои пассажиры, вид у них недовольный, злой.

Через секунду врываются в кабину пятеро копов и вяжут всех нас, доставляют на орбительный участок. Там предъявляют обвинение в грабеже. Оказывается, эти старички — гангстеры, взломали банк на Гамма Центавра и улизнули с пятидесятью миллионами долларами — на эту сумму можно два города на Венере купить. Их заковали в наручники и меня заодно, заявив, мол, за соучастие в преступлении. Еле доказал, что невиновен, что подобрал таксующих у пояса Койпера и о том, кто они, понятия не имел. Слава богу, попался хороший адвокат, за двести тысяч долларов вытащил из суда.

Или был другой случай. Центральная диспетчерская заказала мне доставку двух клиентов на Триатлон-9. Сели они и мы полетели. Пока добирались, я включил монитор заднего обзора, чтобы удостовериться, как хорошо пережили пассажиры нуль-бросок, и вижу — они лежат неподвижно, ни дыхания, ни сердцебиения, глаза зкрыты. Я перепугался, тормознул, вылетел у ближайшей звезды и доставил два трупа в местный морг. Там вызвали полицейских, начался допрос, не я ли укокошил двух человек. И в самый разгар допроса, когда следователь водил моим лицом по столу и в бок тыкал дубинкой, вошли два этих самым мертвеца. Вид у них недоуменный, сердитый. Полицейский от страха чуть с штаны не наложил, а я замер. Выяснилось, что это летаргисты — то есть переходящие в состояние летаргии, глубокого сна. Они и перелет на Триатлон-9 осуществляли в таком состоянии, заранее никого не предупредив об этом. Уф, на этот раз все обошлось.

С людьми более-менее понятно, а вот как с инопланетянами? — так там полный кошмар! Попробуйте перевезти желто-мерцающего слизняка из Херпеса в Джокунунгу. Ехать вроде бы десять минут, а нервов — на сто лет разрядки. Слизняки — существа беспокойные, они заполняют собой все пространство, во все дырки лезут, ибо их бесформенное тело им этому способствует. Вот и вся кабина забита, я не вижу ни руля, ни навигатора, не могу заложить нормально маршрут. В итоге перепутал букву и вместо Джокунунгу попал в Дзокунунгу, а это в другом направлении, в созвездии Ночного Карлика, что в 4,7 миллионах световых лет. Там планета сухая, пустынная, а не влажно-водяная, и тараканы-хищники вместо дружелюбных каракатиц. Вытолкнул я клиента наружу и взлетел, не слыша его протестующие возгласы в ультразвуковом диапазоне.

Почти такая же ситуация сложилась с рыбокуртами из планеты Океания, что у Беты Лиры. Рыбокурты относятся к классу хрящежелудочных, плотоядных, с коэффициентом разума в 104, что в шесть раз выше, чем у человека. Но у них рабовладельческий строй и перемещаться могут лишь в аквариуме. Вот и вез я таких на конференцию на Юпитер, где собирались подобные существа обсуждать проблемы неполового размножения в щелочной среде при сильных магнитных полях и радиации. Скажу вам, клиенты оказались буйными, меня ни в грош не ставили, материли, ругали, проклинали, надсмехались над моим ремеслом. Ехать с ними мне было в тягость, еле терпел. Так я им в аквариум незаметно гашиш насыпал, и они опьянели. Прилетели на Юпитер, там их встречают с музыкой, цветы-капусту дарят, песни поют, а они языком не вяжут, вымолвить ни слова не могут. Их сразу автоматически засчитали неразумными существами и поместили в клетку в зоопарк. Те очнулись, кричат, возмущаются, а их не выпускают. Раз подписано, что они глупые, так это клеймо пожизненно. Но с тех пор я не летаю на Океанию. Даже из навигатора вычеркнул все координаты.

Но не всегда так легко обходятся мне мои же просчеты. Были у меня туристы со звезды ФА451208.45, что расположена в созвездии Гидры. Два крабохищника, решили они Марс посмотреть, ибо их родная планета очень схожа с нашей четвертой планетой Солнечной системы. Тот, кто писал для крабохищников туристский буклет, видимо мало разбирался в этих разумных тварях. А это настоящие проглоты-все-что-движется. Засели Марс ими — и война между расами обеспечена. Но я-тто таксист, а не солдат, мое дело маленькое — довезти клиента. Заплатили они неплохо, и лететь всего тридцать минут, правда, через два скачка по гиперпространству. Но на втором скачке они проголодались и решили сожрать что-нибудь. Но поскольку продуктов в дорогу не взяли, то обратили взоры на меня. И напали сзади.

К счастью, тыл у меня хорошо защищен — там титановая пластинка стоит, не каждый может ее прогрызть. Крабохищники клыки сломали, но вот клещами меня поцарапали сбоку. Выломали гироскоп и блок ориентации, и тогда мне пришлось достать пушку и влепить каждому по плазменному заряду. Вмиг испепелил клиентов. Только пепел выветрил в вакуум.

А сам завернул на ближайшую станцию техпомощи, чтобы заменить вышедшие из строя приборы. Да, забыл вам сказать, я-то не человек — робот. Ныне никто из людей таксистами не работает. Но от этого профессия не стала легче и менее опасной. Уж из моих рассказов вам это видно.

(6 августа 2019 года, берег Атлантики, Франция)

Кошачий глаз

(хоррор)

Никталопия или, как говорят в народе, куриная слепота, мне передалась по наследству. Где-то с потомственной цепочке нарушились гены, и я, и мой отец, и его дед, и дед этого деда — все не могли видеть, когда наступали сумерки. Для меня словно — бац! — отключали лампочку, и наступала кромешная тьма.

Сами понимаете, удовольствия в этом мало. Обидно, что медицина здесь бессильна. Нет ни таблеток, ни уколов, ни операций, чтобы вернуть зрение в темное время суток. И я становился объектом насмешек моих друзей или однокурсников. И девушки у меня не было из-за этой проблемы. Как прогуляться с ней под Луной в парке, или по ночному городу, если в глазах картина Малевича «Черный квадрат»? Да и кто захочет иметь контакты с полуслепцом?

Короче, никталопия была самой главной моей жизненной проблемой, покак в одно прекрасное утро не получил письмо из частной клиники. Некий профессор Мак Пэдриж приглашал к себе на консультацию с целью рассматрения лечения по новой методике. Естественно, я ухватился за этот шанс и в назначенный день сидел в кабинете этого врача.

Это был добродушный и полноватый человек, пухленькими пальчиками, большим картофельным носом. Он больше походил на клоуна, чем на профессора. Но персонал уверил меня, что господин Пэдриж — высококвалифицированный специалиств в своей сфере. Симпатичная ассистентка что-то готовила у медицинского стола, пока я сидел перед светилой науки.

Профессор быстро пролистал данные, которые я ему принес с собой, закрыл книжку, после чего спросил:

— Рольф, вы знаете, почему у кошек отличное ночное зрение?

— Нет, — расстерянно ответил я.

— Ночное зрение у кошек напрямую зависит от фоторецепторов, которые находятся в сетчатке глаз и называются «палочками», — начал пояснять профессор. Рядом стоящая ассистентка включила проектор, чтобы я мог увидеть все в картинках. — Эти рецепторы обеспечивают периферическое и ночное зрение животным, ведущим полуночный образ жизни, поэтому у них количество «палочек» преобладает над количеством «колбочек», которые, в свою очередь, отвечают за восприятие цвета. Благодаря этим рецепторам кошки прекрасно ориентируются в темное время суток.

Я напряженно слушал, и в голове вариалась каша услышанного.

— Помимо этого, их глаза имеют особый слой сосудистой оболочки — тапетум; он расположен за сетчаткой и улавливает фотоны света, которые проходят сквозь нее и не поглощаются фоторецепторами. Такие фотоны отражаются от тапетума и «отзеркаливаются» обратно на сетчатку, усиливая таким образом восприятие и количество света. Эта особенность помогает маленьким охотникам различать объекты в темноте и успешно преследовать свою добычу. Узкий вертикальный зрачок, способный менять свою форму в зависимости от интенсивности освещения, помогает регулировать поступление света в глаза и не допускает ослепления животного в светлое время суток при ярком солнце.

— Все это интересно, но к чему это вы? — выдавил я из себя.

— К тому, молодой человек, что я научился всаживать «палочки» кошки в человеческий глаз и вкачивать тапетум. Мои эксперименты показали полную безопасность и большую вероятность излечения от никталопии. Я уже провел четыре операции — и они все успешные. Люди излечились, и теперь живут своей жизнью, радуются новым ощущениям.

Ассистентка включила новые кадры, и я увидел четыре фотографии: три мужика, одна женщина; под каждым были персональные данные, результаты операции.

— Я хочу продолжить свои разработки. Не скрою, у меня виды на Нобелевскую премию в области медицины и биологии, — признался Пэдриж. — Поэтому мы можем помочь друг другу. Для вас эта операция будет бесплатной, а для меня — еще один шаг к заветной премии. Мы чистолюбивые люди, что не умаляет нас как людей. Так что вы думаете, Рольф Холцманн?

Я задумался, но не надолго. Ведь желание обеспечить себе зрение в ночное время — это же открыть себе путь к счастливой жизни. И перед глазаими сразу возникло лицо Маргарет, моей однокурсницы, к которой я питал тайные чувства. Неужели я смогу с ней проводить время и она не ощутит меня как некого инвалида?

— Да, я согласен, — кивнул я.

Похоже, профессор уже знал мой ответ и сказал:

— Отлично. Можем начать сейчас.

— Я готов. Есть вопрос?

— Да?

— Мои дети тоже излечаться от никталопии?

— Боюсь, я не влияю на генетические изменения, всего лишь осуществляю хирургическое вмешательство, — развел руками Пэдриж. — Ваше кошачье зрение обеспечено вам на всю жизнь. Что касается детей, то, увы, они унаследуют от вас ваш недуг.

— Ладно, об этом я подумаю, — кивнул я.

К операции меня готовили в течение часа. Ассистентка вводила какие-то препараты, насаживали на тело разные приборы. Потом дали вдохнуть наркоз. И я заснул…

Проснулся к вечеру. Я лежал на кровати, рядом находилась ассистентка, которая снимала с меня датчики разного калибра. На мне были темные очки.

Я зевнул.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

— Прекрасно, — ответил я. — Ни боли, никаких неприятных ощущений.

— Операция завершена, — сообщила ассистентка. — Мы ввели препараты, которые подавляют отторжение чужих органов, нерные волокна срослись, поэтому вы будете смотреть на мир через кошачьи органы. Уверяю вас, это необычно.

— Откуда вы это знаете?

— Рассказали другие пациенты, — улыбнулась девушка. — А вот и профессор.

В кабинет вошел Пэдриж, который сразу же направился ко мне и сел у моей головы.

— Как вы, Рольф?

— Хорошо.

Профессор снял с меня очки. Мне показалось, что мир стал для меня более четким, хотя спектр зрения более сместился в серый, зеленый и синий цвета. «Да, это так, — сказал профессор, когда я сообщил ему об этом. — У вас „колбочки“ от кошек, которые регулируют цветовую гамму. Вы как человек видите прежние оттенки, что не особо улавливают кошки, например, белый, фиолетовый, желтый, но глубже видите темные линии».

Я присел. Голова слегка закружилась, но Пэдриж успокоительно похлопал по плечу:

— Это нормальная реакция, пост-наркозная. Сейчас все пройдёт.

Он подал мне зеркало. Я взглянул и немного вздрогнул: зрачки стали больше кошачьми, и отражали свет, как моя куртка со специальными рефлекторными полосками.

— Не пугайтесь, это нормально, — произнёс профессор. — У вас мозг сейчас настраивается на новое зрение, поэтому необходимо время. Но вы сейчас способны получать на 50% больше света, плюс ваш охват зрения составляет 250 градусов, а не 180, как у обычного человека. То есть видеть «краем глаза» для вас имеет большее значение.

— Да-да, — рассеянно ответил я.

— Вам моя ассистентка даст дополнительные лекарства, будете принимать по таблице. Через неделю все последствия операции, неудобства, которые возникнут, пропадут. Но вы получите нечто больше, — улыбнулся профессор. — Не трогайте глаза. Вот вам капли, промывайте их каждые три часа.

Мне назначили дату следующей встречи, я встал и попрощался с профессором и ассистенткой, после чего покинул клинику. Даже после операции я шагал уверенно и бодро, слолвно несколько часов назад никто не елозил скальпелем в моих глазах.

Однако в этот вечер я чувствовал себя необычно. Я видел мышь в траве, видел кузнечика на скамейке, четко различал линии и углы зданий, сооружений, скрытых полутьмой. Мне казалось, что вижу даже излучения от электрических кабелей, что висели на столбах.

Явившись домой, я первым делом приготовил себе яичницу, и с удовольствием поел. Для интереса отключил свет и весь процесс подготовки провел в темноте. Я прекрасно видел, как шипели яца на масле, как лопались колбаски, и это меня веселило. Огромные и радужные картины мелькали в моем воображении.

В ту ночь я спал спокойно. На следующий день посетил лекции в университете и назначил встречу с Маргарет на субботу. Она удивилась моей настойчивости, и согласилась. Вдохновленный я летел домой.

Был уже вечер, когда я увидел кое-что непонятное у стены соседнего дома. Нечто призрачное, фигурой напоминающее человека ползало по стене как паук, потом втянулось в трубу и исчезло. Я огляделся. Рядом шли прохожие, и никто не заметил это существо. «Показалось, блин», — вздохнул я и прошёл дальше.

Но на этом история не закончилась. Уже у кухни я увидел призрачного человека размером с собаку, которое ковырялось в моей антресоли, точнее, переберало своими жуткими пальцами мою зимнюю одежду.

— Эй, ты! Что делаешь в моей комнате! — крикнул я, ничего не понимая. Как это попалов моё помещение? Ведь дверь была закрыта на замок, окна тоже на щеколдах!

Существо обернулось, поскалило мне зубы и — бац! — прыгнуло в потолок, и исчезло. То есть для него бетонное перекрытие не было преградой. Я поставил стул, взобрался на него и посмотрел в антресоль: точно, вся одежда была помята, кое-где даже нагло разорвана, особенно мой любимый полувер с рождественскими оленями.

— С каких это пор в моей квартире живет какая-то нечисть? — размышлял я. В этот момент мне не было страшно. Просто не понимал, что происходит. Судя по всему, эта тварь легко ориентировалась в моей квартире, словно жила здесь давно.

А если давно, то почему раньше я её не видел? Тут я стал вспоминать, что часто находил свои вещи в неположенном месте, то есть там, где я их никак не мог оставить. Тогда все это я сваливал на свою рассеянность, но был ли я тогда рассеянным? — теперь я заново задавал себе этот вопрос.

От раздумий мне становилось всё больше не по себе.

Я вышел на лестничную площадку, чтобы поговорить с соседом Фреддом, тоже студентом, как увидел фрау Хойзерманн. Старушка медленно поднималась наверх, вздыхая и останавливаясь на некоторое время, чтобы перевести дыхание. Так она обычно поступала, когда отключался в доме лифт.

У меня тут волосы встали дыбом. Потому что фрау Хойзерманн умерла еще два года назад, и она никак не могла находится здесь. Если даже её труп перенесли с кладбища сюда, то все равно передвигаться не могла. Я стоял и не шевелился, боясь привлечь внимание того, кого раньше безмерно любил: фрау Хойзерманн всегда угощала меня конфетами и пирожными, что пекла сама. Только сейчас я её боялся.

Женщина прошла мимо меня, не обратя внимание, и поднялась дальше. Я нажал на кнопку звонка, и спустя минуту дверь открылась. Фредд, как всегда, был в наушниках и пританцовывал. Увидев меня, он махнул рукой:

— Привет, Рольф. У меня есть редчайшая запись «Лед Цепеллин»…

— Подожди, Фредд, — прервал я его. — Ты в доме видишь что-нибудь необычное?

— Что ты имеешь ввиду? — насторожился тот. — Продает ли кто-то дурь? Гашиш? Нет, это не ко мне…

— Нет, я о другом! Например… призраков?

Фредд изумленно уставился на меня:

— Ты о чём? Какие призраки? Ты «колёса» глотаешь что ли?

— Нет. Я не принимаю наркотики. С сегодняшнего дня я вижу нечто такое…

— Что именно?

— Какие-то странные существа в моей квартире… А сейчас видел, как фрау Хойзерманн шла к себе наверх…

— Ты псих! — испуганно пискнул Фредд и захлопнул перед мной дверь. Действительно, после моих слов любой мог подумать, что я тронулся умом.

Я вернулся домой и с сотового телефона позвонил профессору Пэдрижу. Я рассказал ему, что стал видеть нечто странное, чего раньше не видел. «В темноте я ориентируюсь хорошо, но меня стали пугать какие-то паранормальные явления», — признался я.

— Это остаточные явления после наркоза, — успокоил меня тот. — Такое бывает. Я вам говорил, что ваш мозг пытается наладить устойчивые связи с новыми глазными рецепторами. Пока этот процесс происходит, естественно, могут быть определенные видения. Но это от того, что ваш мозг пока не может переработать информацию. Уверяю вас, все стабилизируется. Принимайте таблетки. Что я вам дал.

Я взял пузырьки и стал рассматривать. Потом пробил их названия в Интернете, и выяснил, что одно из лекарств — нейролептик, который предназначен для лечения шизофрении. «Я что — шизофреник?» — испугался я. Может, профессор знал об этом и поэтому прописал мне медикаменты. Но ведь я никогда не состоял на учете у психиатра и даже был признан рекрутским центром готовым к военной службе. Джа что тут такое творится?

Тут зазвонил мой телефон, номер был незнакомый.

— Я слушаю.

— Слушай, парень, я внизу, спускайся.

— Кто вы?

— Не задавай глупых вопросов — спускайся. Или иначе тронешься умом!

Голос был грубоватым и настойчивым. Похоже, его обладатель знал, что со мной творилось, поэтому я подчинился и быстро спустился вниз. У входа в подъезд стоял мужчина лет сорока.

— А-а, молодой еще, — кивнул он. — Тоже полез под нож профессора?

— Вы кто? — поинтересовался я.

— Пациент Пэдрижа, тоже страдал куриной слепотой. После операции стал видеть то, что обычное зрение не позволяет увидеть.

— Призраки?

— Вот именно. Ты знаешь, что кошки видят умерших? Это не легенды, не страшилки, это действительно так. Их зрение острое, и они видят энергетические сущности, то что мы называем душой, приведениями. Я тоже стал это видеть после операции.

Мужчина говорил и оглядывался. Он чего-то боялся.

— Мне профессор выдал нейролептик. Я что — шизофреник?

— Нет. Мы обычные психически здоровые люди. Нейролептик призван подавлять наши видения, словно это галлюцинации. Два предыдущих пациента Пэдрижа не выдержали и повесились. К ним приходили усопшие родственники. Ко мне тоже приходят, но я их отшил.

— Как отшили?

— Перестал на них обращать внимания. Они вертелись вокруг меня и ушли. Тебе тоже надо вести такую политику, или иначе они тебя сожрут!

Мне стало страшно:

— Как это?

— Есть страшные сущности, они типа, порождения Тьмы. Падшие ангелы, черти, злобные духи и так далее. Они реальны, но большинство людей их просто не замечает.

— Экзорцисты?

— Это специалисты по изгнанию злых духов, но ты же не поедешь в Ватикан для этого. К тому же не в любой церкви есть экзорцисты или те, кто тебе поможет. Так что твое спасение — в твоих руках…

— Но…

— Всё, давай, парень, пока! — и мужчина заторопился. Я смотрел ему вслед и тут…

Мужчина взлетел на три метра, словно его кто-то невидимый поднял над землей. Он орал, брыкался, пытался освободится от захвата. Я застыл от ужаса. На моих глазах кто-то разгрызал его, что во все стороны брызгала кровь, падали внутренние органы. После чего мой собеседник свалился на асфальт, конвульсивно дергаясь. Возле него визжали прохожие, кто-то вызывал полицию, с места событий бежали ошеломленные женщины с коляской и школьники.

Я медленно попятился назад, моё сердце бешенно колотилось. Дело в том, что я видел того, кто разделывался с бедолагой. Это был жуткий монстр с огромными крыльями и множеством щупалец, такое даже больное воображение не способно воспроизвести. Неужели такие есть в нашем мире? Или они с загробного мира? Ох, не хзотел бы я после смерти попасть туда.

Я вернулся в квартиру и заперся. В руки взял нож, хотя понимал, что он бесполезен против невидимых существ. В моей кухне тот самый призрак возился с посудой. Но не был он таким уж страшным, поэтому я не стал обращать на него внимание.

Сами понимаете, было не до учебников, ни до выполнения домашнего задания. Мои листки валялись на полу, а я не мог их собрать, так как трясло от страха. Почему-то возникла мысль, что лучше страдать никталопией, чем видеть этот кошмар под своим носом. Ведь раньше жил как-то без знания этого — и ничего!

Так я просидел два дня дома, боясь выйти. Никуда не выходил. Лишь смотрел, как призрачная бестия шатается по квратире и наводит беспорядок: везде валялись мои носки, трусы, калькулятор, туфли, стаканы и ложки.

Звонок, который раздался в субботу, вывел меня из полусонного и отрешенного состояния.

— Эй, Рольф, ты где? — раздался знакомый голос.

— Маргарет? — вскочил я.

— Она самая, — усмехнулась девушка. — Ты приглашал меня на свидание, а сам не пришел.

— Ох, извини, я тут… с домашними делами! — вскочил я. — Я сейчас прибегу. Извини! Не уходи, пожалуйста!

Девушка ответила:

— Хорошо. Будем считать это недоразумением.

Не знаю, как мне удалось в короткие сроки переодется, привести себя в порядок и явится в кафе, где Маргарет терпеливо ждала меня за чашечкой кофе. Это была красавица факультета, не зря все парни пытались наладить с ней отношения. Но мне как-то повезло.

— Ты мне показался тогда настойчивым, что я удивилась твоей смелости, — сказала девушка. — И вдруг ты сам не являешься на свидание. Что с тобой?

— Знаешь, со мной такое тут произошло, — начал было я, усаживаясь рядом. В кафе было немноголюдно. Тихо играла музыка. Я заказал кофе и пирожное для нас двоих.

— Так что произошло? — любопытствовала девушка.

Я замялся. Если скажу, что вижу призраков, то она решит, что я псих и перестанет со мной общаться. Еще страшнее, если она скажет об этом другим — тогда надо мной будет смеятся весь университет.

— Понимаешь, тут такое произошло… — как-то начал я и осёкся. Я увидел, что у Маргарет вместо волос змеи, которые шипели и медленно извивались над ее головой. В ее руках прыгал паук. Маргарет внимательно смотрела на меня, шевеля ладонями так, словно играла с пауком.

— О боже! — выдохнул я.

— Что именно? — не поняла девушка.

— Я вижу… я вижу…

— Что ты видишь? С тобой все в порядке, Рольф?

Тут я вздохнул и, смотря прямо ей в глаза, сказал:

— У тебя в руках паук. Но его вижу только я.

Я думал, что Маргарет покрутит пальцем у виска, встанет и уйдет. Однако она осталась сидеть и внимательно посмотрела на меня.

— А что еще видишь?

— Змей вместо волос.

Маргарет усмехнулась:

— С каких это пор ты стал такое видеть?

— Уже несколько дней. Мне один профессор сделал перацию на глаза, врастил кошачьи пигменты и «палочки».

— То есть у тебя кошачье зренье? — уточнила моя собеседница.

— Да.

Маргарет засунула паука в карман, после чего стала отбивать пальцами по столу какую-то мелодию. Она напряженно думала.

— Тебе и повезло, и не очень.

— Почему?

— Не повезло, потому что ты увидел другой мир, который недоступен для человека. Это опасно.

— Ты тоже видишь?

— Я потомственная ведьма. Все предки по женской линии были ведьмами. Поэтому я многое что знаю об этом мире.

Мне показалось, что слышу бред.

— Ведьма учится на химической факультете? Зелье варить что ли? — пытался схохмить я, понимая, что сейчас этого делать не надо. Но я и так был по уши в дерьме, поэтому шуткой пытался взбодрить себя.

Маргарет улыбнулась:

— Представь себе — да! Я поэтому знаю, как защищаться от потусторонних сил. А ты — нет.

— Два дня назад ко мне пришел один мужчина, тоже пациент профессора Пэдрижа…

— Да, я знаю его, — кивнула Маргарет. — Он из тайного ордена Рыцарей против тьмы. Но вряд ли ты об этом знал.

— Нет, не знал.

— Он пытается вырастить стражей, которые будут изгонять из этого мира темные сущности. Однако эти сущности — такие же полноправные жители Земли, как и человек. Просто есть граница, которая позволяет мирам не соприкасаться. Профессор своими операциями нарушает этот баланс.

— Этого мужчину разорвала некая страшная сущность! — буквально выпалил я. — Это произошло на моих глазах!

В это время принесли нам кофе и пирожное. Маргарет взяла ложечку, сковырнула пирожное и попробовала.

— М-м-м, вкусно, малиновое, — произнесла она, улыбаясь. — Да, если не видеть монстров, то и они не увидят тебя. Редко они встревают в нашу жизнь.

— У меня какой-то домовой орудует в квартире, — сердито возразил я, — и я видел умершую фрау Хойзерманн.

— Если дух тебя не тронул, значит, был благосклонен к тебе при жизни, — сообщила Маргарет. — Есть добрые сущности. Но в мире полно жути, и их следует остерегаться.

— Так что мне делать?

— Женись на мне. Тогда я буду защищать тебя как мужа, — улыбнулась Маргарет. — Если, конечно, не боишься ведьму.

— А что я должен делать взамен?

— Любить меня. Зарабатывать деньги. Дарить подарки и цветы. Возить на курорты.

— Ведьмы любят цветы?

— Мы, прежде всего, женщины, а потом живем в своей сущности, в своей профессии.

Я судорожно огляделся. Через окно кафе я видел, как по мосту скользила ужасная гигантская сколопендра, а над городом парила медуза, которая касалась своими щупальцами крыши домой или автомобили. Там, где происходили соприкосновения, вспыхивали искорки. Позади меня, тоже за столом сидел скелет динозавра, который щелкал костянным хвостом по стене.

— Твои волосы… змеи меня пугают, — признался я.

Девушка провела ладонью по голове, и змеи послушно превратились в волосы. Она смотрела на меня немного насмешливо, но в глазах сверкали добрые молнии. Я сразу прочувствовал ее тепло и благосклонность. И почему-то ничто во мне не сопротивлялось, не отторгало Маргарет.

— Я согласен, — сказал я, взяв ее руку и сжав.

— Тогда, готовься к интересной жизни, — произнесла она.

Я был уверен, что моя жизнь, действительно, теперь будет другой. Но об этом в другом рассказе.

(Винтертур, 11.01.2024)

Контролер параллельных миров

(фантастика)

Моя должность называется «Контролёр гиперпортала перемещения в параллельном направлении», но все люди, с которыми мы контактируем, обозначают нас коротко — контра. Звучит обидно. Хотя я в детстве мечтал стать поваром — какой ребенок не мечтал им быть? Ведь это так престижно. Это так модно. И работа классная. Вот, к примеру, рецепт дорогостоящего блюда «Хрюкопас-в-тесте»: берешь свинокрысу, обжариваешь тушку в микроволновой инфрапечи, заливаешь внутрь соус из моллюскиного желудочного сока с перезревшими плодами бамбурака, а потом остужаешь до абсолютного нуля… Ладно, о чем это я? Короче, мечтам мои не суждено было сбыться, потому что стать поваром могли позволить себе только отпрыски богатой фамилии или уж очень талантливые выпускники школ.

А я учился как середнячок. Поэтому и попал в контру. А работа там нервная, напряженная, малооплачиваемая, да еще и начальство тупое быдло, вечно воручущее и наказывающее за мелкие недочеты. Засиделся я на этой службе десять лет, дослужился до сержанта, а в свободные дни читал книжку «Как стать поваром», которую, блин, уже знал наизусть. Впрочем, тема сегодня другая, не стану отвлекаться…

Итак, гиперпортал — это, типа, здание аэропорта, куда прибывают люди на Землю из параллельных миров. Для этого существуют энергетические терминалы перемещения материальных объектов. Еще ученый Альберт Эйнштейн предполагал, что во Вселенной могут быть множество миров, которые развиваются в своей эволюции, в своей плоскости, но не соприкасаются с нашей действительностью, и их бесчисленное количество. Иначе говоря, есть где-то Земли, похожие на наши, и там тоже такая же жизнь, как у нас, но с некоторыми отличиями. И между мирами люди нашли кротовые дыры, через которые можно было путешествовать в параллельный мир, и для этого создали терминалы. Конечно, интересно парижанам посмотреть на Париж, который отличается от их Парижа, например, тем, что нет Эйфелевой башни, а певица Патриция Каас была киллером. Или узнать жителям России, что они не победили Наполеона в Отечественной войне 1812 года, и поэтому русские в другой Вселенной говорили по-французски. Или что ацтеки и майя еще в 10 веке нашей эры переплыли океан и завоевали Европу, и Ватикан стал их столицей. Такие вот события разве не увлекательны? Вот поэтому путешествия являются частью туризма между параллельными мирами.

Моя задача — проверять и регистрировать гостей, и следить, чтобы они не натворили чего-либо в нашем мире. Я сам никогда никуда не летал, ни в один мир. Не по карману. Это только повара и банкиры, аристократы и астронавты могут себе позволить. А такие как я только с завистью на это смотрят и облизываются. Но и у нас бывают свои приключения.

Так вот, это произошло в пятницу, в самый загрузочный день. Гиперпортал буквально гудел от миллионов прибывших на Землю-4321 (так официально мы назывались в справочниках). Я сидел за пультом и следил, как выходят люди из другого измерения к нам. Обычно срабатывает сигнал, вспышка, и из будки, похожем на телефонный, выходит гость. Я его фиксирую, объясняю наши правила и наношу ему на руку метку, по которому можно будет отыскать и депортировать, если человек нарушит законы или останется нелегальными мигрантом. Поэтому нас злобно и прозвали «контрой».

Где-то в два часа дня я принимал сорокового визитера: он появился в меховой шубе, с индуиским чурбаном на голове, весь увешанный какими-то бирюльками из золота и серебра, на пальцах — огромные кольца с бриллиантами, на ногах — арабские туфли с загнутыми вверх носком. Человек шипел и важно шевелил губами, смешно двигал бровями.

— Документы, — потребовал я, не особо взглядываясь в него. За время работы какие клоуны и пещерные создания к нам не прибывали — уже удивляться перестал.

Гость высокомерно швырнул мне на стол идентификационную карту. Я бросил взгляд на неё и замер. Там было написано: Ровшан Турдикулов. То есть моё имя. Конечно, бывают совпадения, но дальше шли данные о времени рождения, генетическая информация — и они тоже совпадали. Я в удивлении поднял глаза и всмотрелся в прибывшего, и тут с чувством ужаса узрел в нём себя. Если бы не одежда, то можно было нас назвать двойниками. Или клонами.

— Что такое? — недовольно спросил я-второй. Он посмотрел на меня и замер. Похоже, не ожидал встретить свою копию на Земле-4321.

— Ты? — выдохнул он.

— Я? — выдохнул я, расстерянно перебирая бумаги. Это был самый сильный шок, второй, после того, как девушка Лейла Тохтаходжаева отказала мне прямо во время регистрации брака в ЗАГСе. Поэтому я остался холостяком.

Я-второй с презрением оглядел меня, фыркая от моей униформы, дешевых хронометров на руке.

— И что, не смог заработать на приличную одежду? — съязвил я-второй. — Что за сэконд-хэнд? Или с мусорки всё?

Это меня задело. Я ткнул рукой в его шубу и чурбан.

— У нас такую одежду носили дервиши в средние века, — съязвил я, делая вид, что нахмурился. — А я — сержант-контролёр Гипер…

— Можешь не продолжать, — превал меня я-второй. — Контра в моём мире — это работа низших каст, наравне с бродягами и проститутками. Им даже по улицам на электроверблюдах передвигаться запрещают.

— Чего? Чего? — вомутился я. — Как ты смеешь оскорблять меня, офицера, при исполнении служебных обязанностей? Да, я тебя сейчас…

— Остынь, — снова прервал меня я-второй. — Понятно, что увидеть себя в такой виде — это шок для меня. Да, наши миры разные, но не позориться же нам… Держи, — и я-второй снял с пальца перстень с бриллиантом. И подал мне. — А то мои знакомые или друзья прилетят сюда и узнают, что Ровшан Турдикулов в этой Вселенной нищий! И обсмеют меня уже в моём мире! Позор и стыд на мою голову!

— Ну, не такой я и нищий, — обиделся я. — Вот сдам экзамены — и поступлю в Академию поваров…

— Академию, — с презрением произнес я-второй. — Повара у нас — каста выше «контры», но тоже не аристократическая. А я вхожу в список тысячу богатых людей Индорусии!

— У нас такой страны нет! — заметил я.

Я-второй засмеялся:

— Вот-вот, поэтому хочу посмотреть, что здесь у вас. — Впрочем, бери еще, — и он, сняв с брюха золотую медальку с изумрудом, бросил мне на стол. — Поешь хорошо в ресторане. А то вид, как незавтракавшего…

Он не знал, что попал в точку. Или знал? Я действительно не завтракал, так как истратил последние монетки в стриптиз-баре. Но сейчас смотрел на перстень и бляху, и размышлял. Нехорошие мысли вились в моей голове.

— Это же взятка. Статья триста пятьдесят вторая, пункт…

Мои слова рассердили меня-второго:

— Какая это взятка? Я сам себе могу дать взятку?

— Нет… это не логично!

— Вот и бери…

Подумав, я не нашел ничего противозаконного в этом. Поэтому спокойно надел на палец перстень и на шею нацепил золотую медальку. После чего поставил штам в капрту, отметил лазером метку на руке меня-второго и произнес:

— Добропожаловать меня на Землю-4321!

— Спасибо мне, — ответил я-второй, и двинулся дальше, излучая богатство и самодовольство.

Я смотрел ему вслед, и тут прозвенел сигнал, вспышка, и из терминала вышел очередной гость. Я окаменел.

Потому что это был я-третий. На нем была ряса, какой-то колпак на голове, огромное кадило, только не такое, что я видел в церкви, а совершенно другое. Увидев меня, он взревел:

— Ах, безбожник! И ты здесь?

— Это ты? То есть я? — вскричал я, изумленный сверх какой меры. Видеть третьего себя да еще в один день — это уж слишком.

— Безбожник! Уверуй в господа нашего, в великого Мусу Себастьяна Иерихонского! — орал я-третий, пытаясь сунуть свое кадило мне в лицо. — Целуй шестикрестник, безбожник! Уверуй, что Транталет Спаситель — это мессия, это наша любовь, наша земля и наше небо! Все недра, весь воздух, все богатство — это нам от Мусы Себастьяна Иерихонского!

Мои нервы тут сдали:

— Да, пошел ты! Я тебя сейчас арестую за миссионерскую деятельность на моей Земле!

— Все, все, понял, — сбивчиво произнес я-третий, поправляя рясу и пряча странное кадило запазуху. — Я — Ровшан Турдикулов, епископ Питербургского святого прихода имени Степана Разина, капитан иезуитского ордена Святой Матрофаны, орденоносец Черной звезды Ориона, Святого иегумена Ануфрия-Пятого, медалист Серебрянной Кошки!..

Я удивился: блин, передо мной я сам, только в роли священнослужителя — уж никогда бы не поверил, что пошел работать в церковь. И странная религия у них какая-то. Серебрянная Кошка — что за медаль.

Я молча поставил ему отметку на руку и коротко сказал:

— Пошел вон!

— Мог бы и помягче с самим собой, сын мой… то есть сын самому себе, — так же расстерянно ответил я-третий, и проскочил на выход.

— У тебя три недели! — прокричал я ему вслед. — Не вздумай заниматься здесь религиозным творчеством! Депортируют без права повторного визита!

Я-третий ничего не ответил, я видел лишь на экранах, как я бежал по залу, полного всякими людьми из разных параллельных миров.

Вспышка, гул — и появился очередной гость из Земли-489642 — так светило табло. «Блин, как много наших Земель», — устало подумал я и чуть не заорал от злости. Потому что я-четвертым был какой-то рыцарь в доспехах из черепашьих панцирей, рыбьих костей. Он весь был увешан деревянными мечами и вместо шлема был рог бизона на голове. Поскольку оружие из дерева, то не считается в моем мире оружием. Возможно, на его Земле люди не научились добывать и обрабатывать металлы.

— Ты? То есть я? — удивился я-четвертый. Видно было, что непротив поболтать со мной. В его документах было написано, что он Магистр Высочайшего ордена Тортиллы Мангусткой, герой Трояно-Китайской войны…

Я же не имел таких намерений, молча отмаркировал ему руку и указал на выход. Тот, уныло склонив голову, понял и смиренно пошел в указанном мной направлении. Я же размышлял: «Ух ты, в их мире была война между Тройей и Поднебесной? Интересная там была история. Впрочем, нечего тут удивляться, миллионы миров — миллионы различных историй».

Этот день был особенным. Ко мне явилось пятнадцать моих двойников, и со всеми я имел контакт. В одном случае дошло до драки — оказалось, что на планете Земля-2222122 — я — наемный убийца, который валит всех подряд без жалости и милосердия. Вот уж в себе не ожидал такие кровожадные наклонности. Я здесь и муху не обижу, а там я косил за бабки тысячи людей. Пришлось его электрошокером успокаивать и сдавать полиции: такие типчики не должны бродить по моей Земле. Полицейские долго не могли поверить, что это я — Турдикулов Ровшан. То есть не я, а мой двойник. «Потом придешь в отдел — пояснишь», — потребовал глава полицейского наряда, и я понял, что домой со смены вернусь не скоро. Полиция обычно тугодумна, придется долго пояснять, что и как…

Я-остальные оказались не столь плохими: дворник его Величества, посол Чрезвычайный и Малосоленный, поэт Золотого Возрождения, водолаз группы Трипунького океана, разводитель попугаев Какаду, паломник из Третьесортного Смосковского королевства, музыкант из оркестра великого Страдивари и другие. Но вот последний, пятнадцатый, он решил многое в моей жизни.

Выйдя из портала, он широко открыл глаза:

— Ух ты! Это я? — себя было трудно не узнать во мне.

— Это я, — согласился я, без особого интереса разглядывая я-пятнадцатого.

Он схватился за голову:

— О боже! В этом мире я стал тем, кем хотел! Контрой!

— Ну, не такая уж это мечта, — хмыкнул я, не желая расстраивать его тем, что профессия вынужденная, чем желаемая. Но дальше пришлось расстраиваться уже мне.

— А я на Земле-998 всего лишь повар!

— Повар? — вскочил я, и сердце мое утященно забилось. — Ты стал поваром?

Трудно описать, какая зависть вспухла в моей душе. Я-пятнадцатый испуганно взглянул на меня:

— Да… Но я не хотел им быть. Меня жена заставила…

— Так ты женатый?

— Да, на Лейле Тохтаходжаевой… А ты?

— Я холостой. В моем мире Лейла Тохтаходжаева отказалась выйти за меня замуж!

— Ты счастливчик! — заорал я-пятнадцатый. — Ты не представляешь, как это здорово — быть холостым!

— Разве? — скептически спросил я. — У меня было две мечты: стать поваром и жениться на Лейле.

— У меня: стать контрой и быть холостым, — мрачно процедил мой двойник с Земли-998. И тут мы взглянули друг другу в глаза. Похоже, мы поняли все сразу.

— Поменяемся? — тихо спросил я.

— Поменяемся, — ответил я-пятнадцатый.

Я отдал униформу, показал, как и что работает в системе контроля и слежения, рассказал о начальстве. «А в моем мире этот дурак у нас моет полы моем в Гиперпортале, известный драчун и пьяница», — кивнул я-патнадцатый, услышав имя моего шефа. Это меня даже развеселило, решил, что там, на Земле-998 я дам ему пинка под зад.

Я-пятнадцатый передал мне ключи от квартиры и рассказал о моей поварских обязанностях, а также о сексуальных предпочтениях Лейлы, они меня вполне устраивали. После чего пожали друг другу руки, и я исчез в терминале, перемещаясь в мир, где все мои мечты исполнились.

(Винтертур, 28 марта 2024 года)

Мертвый

(хоррор)

Я установил штатив на пол, укрепил на нем сотовый телефон «Самсунг», после чего включил дополнительное освещение и направил отражатели на человека, сидевшего напротив меня. Таким образом, я создал ощущение полумрака, чтобы усилить восприятие интервью, сделать его более таинственным и завораживающим.

— Итак, вы доктор Блум? — спросил я, включив режим «Запись». — Арнольд Блум…

— Да, — ответил он. Это был тридцатипятилетний мужчина с короткой бородкой, в очках, острым носом и оттопыренными ушами, шатен. Обычные джинсы, белые кроссовки, коричневый полувер, из которого выглядывал воротник красной рубашки. Обычный представитель научной интеллигенции, ботан, как говорят ныне про таких. Уверен, что не дерется, не ругается матом, ест всегда с вилкой и ножом.

— А вы блогер Марк, так? — спросил он в свою очередь. Хотя он знал, кто я, но все же решил уточнить.

Мы находились в здании школы, в классе, где преподавала моя супруга. Сейчас был вечер, никого не было, и поэтому я мог спокойно вести свой видеоразговор с человеком, который вчера позвонил мне и сообщил, что хочет рассказать о событиях, которые потрясли город.

— Да, блогер, триста тысяч подписчиков на «Ютубе», бывший журналист местной газетенки… впрочем, не стану ее называть, так как не хочу вспоминать о своей прошлой работе.

— Я вас понимаю, — кивнул Блум. — Сам хотел бы забыть прошлую работу.

Я развел руками и начал интервью:

— Я обычно освещаю события в нашем городе: экономика, криминал, политики, профсоюзные дела, культура, скандалы, мода, забастовки. Всеядный. Люди хотят знать не через ангажированные СМИ, а через обычных людей, таких как я, которым не закроешь рот… Итак, вы готовы рассказать, что произошло месяц назад в частной клинике Гехарда Штольца…

— Да.

— Тогда нашли на улице мертвое тело Майкла Тонниса, убитого пять лет назад, и тело которого хранилось в морге клиники. По сообщениям очевидцев, он был не мертв…

— Да это так…

— Выяснилось, что в тот день былы убиты три полицейских, исчезли в клинике три врача, две медсестры, пять административных работника, шестеро сотрудников секьюрити, пять пациентов из реанимации… и сам профессор Гройсман…

— Да, это мой непосредственный руководитель, — ответил Блум, поправив очки. Он казался напряженным.

— Тогда расскажите, что же произошло…

Доктор Блум задумчиво почесал бородку, а потом, кашлянув, сказал:

— Да, конечно… Но вначале вы должны понять, чем мы с профессором Гройсманом занимались. Он известный хирург, специалист по реанимации. Я ему ассистировал в опытах. Моя диссертация соприкасалась с его научными интересами, и поэтому он пригласил меня в свою лабораторию в клинике.

— Какие были опыты.

— Реанимация.

Я удивленно посмотрел на собеседника:

— А чем тут суть? Это же обычная работа врача…

— Не совсем. Вы видели ужастик 1980-х «Реаниматор»?

— Да, припоминаю, — кивнул я. — Некий сумасшедший врач изобрел жидкость, оживляющий мертвеца. Жуткий фильм.

Блум усмехнулся:

— Этот фильм натолкнул нас на создание подобной жидкости…

Я прочувствовал, как холодок прокатился по моей спине:

— Э-э-э… Вы научились оживлять трупы?

— Не совсем. Мертвые клетки нельзя оживить в полном смысле. Они не регенирируются, поскольку разрушены связи и структуры. Но как любая материя они генерируют электричество. Незначительное, измеряемое в милливольтах. Броуновское движение…

— Я не физик и не биохимик, — замялся я. — Я не смогу прокомментировать эти слова…

— Я не стану вдаваться в научные детали — это неважно и к тому же это наша с профессором научная тайна. Скажу только, что мы заставляли мертвые клетки вырабатывать электричество. В итоге они заставляли активизировать мышцы, сокращаться, сжиматься, расслабляться. То есть труп мог двигаться. Конечно, мы не могли регинирировать внутренние органы. То есть не было крови, так как жидкость высохла. Не стучало сердце, не вырабатывали кислоты желудок и желчь печень и прочие. То есть труп оставался трупом. Но электрические сигналы клеток позволяли телу двигать конечностями…

— То есть ходить, махать руками? Делать как живые?

— Совершенно точно. Поскольку мертвые клетки не несут информации, то мозг мертв, он чист. Поэтому труп не может думать, говорить, осуществлять осмысленные движения. Препарат, названный «тиктоний», был первым нашим прорывным результатом. Мы экспериментировали в морге клинике, вечерами, в связи с этим никто из руководства и администрации не был в курсе дела…

— То есть, вы совершали это тайно?

Блум вначале замялся, нервно покачался на стуле, а потом смело посмотрел на меня:

— Конечно! Вы думаете, кто-то бы одобрил наши эксперименты с трупами? Профессор Гройсман как-то намекнул на это, но получил возмущение и негодование в ответ от Ученого и Попечительского совета клиники. Больше мы не заикались и делали всё тайно. Только я и профессор — больше никто!

— Так, так, интересно, — мне действительно было интересно.

— Наши трупы долго не «жили». То есть препарат действовал максимум три минуты. Не хватало энергии, чтобы запустить механизм клеток к генерации электричества. Мертвецы вставали, ходили и падали. Тогда мы решили использовать радиоактивные материалы.

— О боже!

— Да, да, и это тоже было тайно. Никто бы нам не дал радиоактивные материалы, это нужно обращаться в Комиссию по атомной энергии, а это довольно долгий и бюрократический процесс. Легче договорится с мафией. Мы нашли канал и получили изотопы дейтерия, который составил основу «тиктония-2». Благодаря этому, трупы уже могли «жить» больше получаса. Правда, происходил обратный процесс — излишек энергии приводил к самовозгоранию тела.

— То есть?

Блум вздохнул:

— Трупы горели как бумага. Так случился пожар, к счастью, мы успели его потушить и устранить последствия, иначе бы нам не избежать расследования. Но это навело нас на введение еще одного вещества — антифриза, который гасил излишек.

— Так, так…

— В тот вечер мы решили испытать «тиктоний-3» на трупе, который пять лет хранился в камере и использовался студентами по практическим занятиям по хирургии. Это был человек по имени Майкл Тоннис, столяр. Согласно записям, он торговал наркотой, поэтому был застрелен полицейскими во время рейда, поскольку оказал сопротивление. Родственники отказались от него, хоронить не стали, и труп передали клинике. Так пять лет он провалялся у нас в качестве стенда. Он был изрезан вдоль и поперек, отсутвовало множество внутренних органов. Но мышцы были целы и цел мозг. И тут произошло то, чего мы не ожидали.

— Что именно, доктор Блюм.

— «Тиктоний-3» сгенерировал память мертвеца. Он не просто поднял его на ноги, но и частично восстановил информацию, которая была записана в его мозгу.

— О боже! — воскликнул я.

— Вы представляете наше удивление, когда Майкл присел на край хирургического стола и осмысленно посмотрел на профессора Гройсмана. Тот был поражен, что застыл на месте. И я был охвачен такими же чувствами.

Меня затрясло то ли от ужаса, то ли отвозбуждения.

— И что было дальше.

— Где я? — спросил Майкл. Мы молчали, так как не верили своим глазам. Тогда ответиля: «В морге». Майкл: «Значит, я мертв?» Я сказал, что да, мертв уже пять лет. Труп некоторое время молчал и сказал: «Но вы меня оживили…». Гройсман тут очнулся и заявил: «Да, мы создали препарат, который способен на это. Но мы не ожидали, что будут такие результаты…»

Я больше не задавал вопросы и только слушал, что рассказывал доктор Блюм:

«Майкл встал на ноги и сделал несколько неуверенных шагов. Мы с восхищением и некоторым ужасом следили за ним, не пытаясь помешать или припятствовать ему. Мы просто не ожидали такого результата.

— А Элера жива? — спросил мертвец, совсем не смущаясь того, что голый, его тело изрезано и отсутствует множество внутренних органов. Понятное дело, что они ему были не нужны: он не дышал, не пил, не ел, не испускал кишечных газов.

— Кто такая Элера? — поинтересовался Гройсман.

— Моя девушка… — мертвец тут остановился и пронзительно посмотрел на нас. Удивительно, что мертвые глаза позволяли ему ориентироваться. — Она изменила мою жизнь, вы тащила из того дерьма, куда я попал из-за этих копов.

Профессор озадаченно посмотрел на меня, и я, почесав виски, сообщил:

— Да, я помню это имя: Элер Халида Ригера, студентка филологического факультета. Были статью в уголовной хронике. Ее зарезали какие-то ублюдки пять лет назад. В квартире провалялся труп, пока соседи не стали жаловаться на тошнотворный запах. Приехала полиция, взломали дверь и нашли всю ее исколотую ножами. Говорят, что были какие-то люди у нее в квартире. Но полиция так никого и не нашла…

Майкл молчал, возможно, думал, и мы с Гройсманом не могли понять, как он мог думать, ведь его мозг мертв. Вы можете представить себе работу компьютера, у которого нет программ? А сейчас именно так и происходило. Уверен, что мы в этом момент вступили в зону неизвестных нам сил природы.

— Они ее убили, — медленно произнес мертвец.

— Кто?

— Копы.

— Полицейские? С чего это вы взяли?

— Это мафия. Полиция работает вместе с уличной преступностью. Через мелких диллеров продают наркотики, сбывает ювелирные изделия. Меня тоже втянули в это дело. Я по молодости попался на их удочку. Торговал марихуаной, дрался, занимался рэкетом. А потом встретил Элер, и она изменила мою жизнь.

— Как вы ее встретили.

— Наша группа грабила прохожих, и тут по улице шла она с библиотек. Мои друзья обступили ее и захотели изнасиловать, присвоить ее жалкие двадцать долларов. Но я вдруг всмотрелся в нее, что-то во мне вспыхнуло, пожалел и заступился. В итоге подрался со своими, и они избили уже меня. Измолотили так, что я оказался огромным одним синяком.

Мы с Гройсманом слушали его. Я отключил все аппараты в лаборатории, так как они были не нужны.

— Элера выходила меня. Мы с ней подружились. Я вернулся на работу в столярную мастерскую, решил поступить в университет, стал заниматься спортом. Но банда меня не забыла, один раз пришли те, кто меня избивал, но я пригрозил им револьвером и они свалили. Потом заявились два копа, которые руководили нами, и требовали, чтобы я продолжил участвовать в криминальных делах. Я их тоже послал. Они угрожали мне… Я отказался.

— И?

— Через неделю это и произошло. Я вышел с покупками из магазина, а тут эти копы наставили на меня стволы и кричат, мол, ложись, иначе стрелять будем. Я ответил, что не грабитель и честно купил продукты, нечего тут сцены разыгрывать. И тогда они выстрелили в меня…

— Да, у вас было шесть огнестрельных ранений, не совместимых с жизнью, — кивнул Гройсман.

— А потом, видимо, они убили и Элер за то, что она поставила меня на путь истины…

Профессор тут оживился:

— Вы помните, как умирали?

Майкл молчал, потом усмехнулся:

— Вы полезли туда, куда не следует являться никому из живых. Я оказался в мире, который не описать ничем. Никакая религия не опишет то, что видел… это даже не зрение, не обоняние… я не знаю, как это описать. Это мир, где находятся только такие падшие как я и существа, которые питаются нами…

— Вы там не встретили Элер? — спросил уже я, так как меня неожиданно заинтересовала религиозная сторона того, что нам сообщил мертвец.

— Она на другом уровне. С такой чистой душой никогда не попадут туда, где был я. Поэтому я и не знал, что она умерла.

— А вы не можете наблюдать за живыми из своего мира? — продолжал спрашивать я.

— Мой мир — закрытый, работает только на вход. Хотя вся темная сущность, которая есть там, мечтает вырваться оттуда к вам. Потому что вы — пространство сочного мяса, всяких душ, а темная сущность — она вечно голодна. Но есть физические преграды. Кто-то сознательно нас отделил.

В этот момент я почувствовал какой-то холодок на затылке, и тревожно посмотрел на профессора. Но тот был спокоен, так как не верил в загробную жизнь.

— И что? — сказал он.

— Вы оживили меня, а этим самым открыли портал. Темная сущность — это жестокость, кровожадность, беспощадность, она живет местью, нашей злостью, болью, негодованием, надменностью, чванством. Она живет такими же мерзкими людьми как я — наркоманы, киллеры, воры, взяточники, предатели, педофилы, самоубийцы, диктаторы, палачи…

Тут я точно заволновался и сказал:

— Профессор, нам нужно заканчивать эксперимент. Будет что-то плохое.

Гройсман не успел ответить, так как вместо него Майкл произнес:

— Поздно… Сущность уже здесь.

На моих глазах из тела мертвеца стали быстро возникать жуткого вида щупальца, которые облепили профессора. Тот задергался и пытался закричать, но щупальца всосали все его тело и вогнали в Майкла — он всего лишь дернулся, пропуская через себя жертву в жуткий мир. После чего обернулся ко мне. Но я уже был готов.

Я успел выскочил из лаборатории, прежде чем щупальца как лассо просвистели у моей головы, мне удалось увернуться. Голова мертвеца повернулась на 270 градусов. Я нажал на кнопку и тяжелая металлическая дверь закрылась. Через стекло я видел как Майкл вдруг сложился, его руки и ноги неестественно изогнулись, что стал похож на членистоногого, и он побежал по стене как паук, пролез в вентиляционную шахту — я не могу понять, как человек пролез через трубу диаметром в 10 сантиметров! — и исчез. Мне стало ясно, что мертцвец может быть где угодно.

Я побежал по коридору. В это время в клинике было несколько врачей, медсестры, пациенты после операции, мы работали же в режиме 24-часа, постоянно машины «Амбулансе» привозили больных. Я подбежал к дежурному администратору, сорокалетнему Вильямсу, африканцу, и сообщил, что нужно поднять тревогу и вывести людей из здания. Тот с недоумением посмотрел на меня: «Что случилось, доктор Блум?.. Сенгодня суббота, разве выработаете?»

— В здании живой мертвец! — заорал я.

— Кто?

— Ну… Мы с профессором Гройсманом занимались экспериментами…

Администратор нахмурился: «Какие эксперименты в субботу и в ночное время? У меня нет разрешения на вашу работу от руководства! Вы работали нелегально?»

Меня это взбесило:

— Да черт с этим — легально или нет! Потом разберетесь! Всем людям грозит опасность!

Стоявший рядом охранник, огромный амбал в 150 килограмм — имя его, кстати, я не знаю, заинтересовался и подошел к нам. Он был спокоен.

— Какая опасность, доктор Блум? — спросил он.

— Мертвец! — выпалил я.

— Мертвец? — прищурился охранник. — Все мертвецы в камерах морга!

— Одного там нет!

— Кого!

— Майкла Тонниса! Мы его оживили! Он сожрал профессора Гройсмана! Теперь опасность угрожает всем находящимся в здании! — орал я.

Вильямс рассердился, снял очки с носа:

— Доктор Блум! Что за бредятину вы тут несете! Вы только что сознались в нарушении правил нашей клиники: работа в ночное время, без лицензии руководства, по неизвестным нам проектам… Вам грозит уволнение по волчьему билету!

— Похищение трупа из морга, — поддакнул охранник, который мне верил настолько же, как и дежурный администратор.

В это время из вентиляционной шахты на потолке появились щупальца, которые схватили охранника. Он ничего не понял, как-то озадаченно посмотрел наверх и… в течении секунды был втянут внутрь шахты. Мы с Вильямсом посмотрел вслед ему: я с ужасом, а тот еще не осознавая, что это такое.

Но когда из трубы свалились окровавленные пистолет, наручники, телескопичская дубинка, то администратор вскочил и заорал:

— А-а-а-а! — его глаза были безумными от ужаса.

Дверь резко открылась и в вестибюль вбежал пауком Майкл. Он прыгнул на меня, но я успел пригнуться. В итоге мертвец схватил администратора у стола и стал медленно втягивать в рот, который раскрылся как лепесток цветка. Это было жуткое зрелище.

— Помогите мне, доктор Блум! — орал бедолага, пытаясь сорвать с себя жуткие щупальца.

Но что я мог сделать? Как помочь? Я схватил противопожарный баллон и запустил пену в мертвеца. Но в итоге скрыл всю драму в пене. Я слышал крики ужаса администратора, а потом все затихло. Видимо, темная сущность переваривала темнокожего администратора.

Понимая, что на этом Майкл не остановится, я решил все-таки спасти людей, нажав на кнопку пожарной тревоги. Заработали сирены, замигали лампы. Персонал всполошился, однако мгновенно сориентировался и в рамках отработанных правил стал выводить больных из палаты. К нам бежали еще охранники.

— Он там! Он там! — кричал я им, показывая на шевелящуюся пену.

Те извлекли оружие, но в недоумении остановились.

— Кто?

Из пены выпрыгнул Майк и сразу схватил двоих. Из его груди выросла клещня как у скорпиона, которая фактически превратила охранников в мясной фарш. Голова-лепесток втянула всё это в тело.

— Стреляй! — заорали другие охранники и нажали на спусковые крючки. Но что там «Глоки» против мертвеца? 9-миллиметровые пули не наносили никакого вреда существу, которое изначало уже было мертво…