Бесплатный фрагмент - Вошедшее и невошедшее в «Дыру»

Предисловие

Жанр этой книги сложно точно определить.

С одной стороны, это поздравление с нестареющим 50-летием малоизвестного советского и великоросского классика Д. Е. Новокшонова, которое прошло незаметно на пепелище страны его породившей.

Таким образом, эту книгу можно воспринимать как добрые вести, если б о ней размышлял журналист или теолог-богослов.

С другой стороны, эта книжка является продолжением азбуки Redshon о Новокшонове — «Сталин и я». Поэтому для литературоведов и трупоедов её жанр можно обозначить как «информация к размышлению». Сей жанр был создан Ю. С. Семеновым для анекдотов про выдуманного им М. О. фон Штирлица.

Сходство В. В. Владимирова, он же М. М. Исаев, с Д. Е. Новокшоновым не ограничено только тем, что они оба являются литературными персонажами, оно шире. И тот и другой уже много лет существуют в тишине, подобной той, которая несколько секунд стояла над рядами ткачей после ихнего знакомства с ярким образчиком пролетарской поэзии, сочиненным В. О. Пелевиным ординарцем ордынца В. И. Чапаева.

Как и тогда, сочиненному в «Сталин и я» выступлению Новокшонова десять лет назад предшествовал конферанс худого с саблей на поясе и лицом сельского атеиста, конь с двумя хуями и, наконец, рядовой Страминский, который умеет говорить слова русского языка своей жопой.

Тогда, в 2010 году Новокшонов определял себя как «преподавателя СПбГУ, филолога-классика, специалиста по древнегреческой атлетике и римской эмиграции, преподавателя русского, латинского, древнегреческого и др. индоевропейских языков, писателя, столяра и плотника, переводчика, слесаря механосборочных работ, эпиграфиста, публициста, политического аналитика, проводника психонавтов, фрезеровщика, лингвиста, смотрящего Мира, духовного вождя человечества, грузчика, преподавателя русской словесности и стилистики, военного историка, рисовальщика, литейщика, резчика, сатирика, повара, мыслителя, редактора, историка космонавтики, автослесаря, мудреца, водителя категорий В и С, этнографа, водителя спецмашины, религиеведа, энтомолога, учителя гун-фу, члена КПСС, эстета, художника, монтажника низкотоковых кабелей, психолога-душеведа, рыбака, охотника и арбитра изящества».

Через два года после своего 50-летия Новокшонов отказался как-то себя определять. Вместо этого он прочитал для Redshon стихотворение кумира чапаевской Анки:

У княгини Мещерской была одна изысканная вещица —

Платье из бархата, черного, как испанская ночь.

Она вышла в нем к другу дома, вернувшемуся из столицы,

И тот, увидя ее, задрожал и кинулся прочь.

О, какая боль, подумала княгиня, какая истома!

Пойду сыграю что-нибудь из Брамса — почему бы и нет?

А за портьерой в это время прятался обнаженный друг дома,

И страстно ласкал бублик, выкрашенный в черный цвет.

Эта история не произведет впечатления были

На маленький ребят, не знающих, что когда-то у нас

Кроме крестьян и рабочего класса жили

Эксплуататоры, сосавшие кровь из народных масс.

Зато теперь любой рабочий имеет право

Надевать на себя бублик, как раньше князья и графы!

Г. Ч. Гусейнов в своем предисловии к книге «Речь против языка» в 2016 году изобразил Новокшонова «представителем поколения (автор родился в 1969 г.), из которого при более благоприятном ходе истории и клещами нельзя было бы вырвать того, что в конце концов он все-таки написал. На что осмелился…

Питерский филолог-классик и гебраист, а к тому же выпускник двух военных учебных заведений… видит мир, планирует свою жизнь, вспоминает прошлое как филолог и в особенности этимолог. Ничто в конечном счете так не волнует Новокшонова, как происхождение и скрытое родство слов. «Специалист подобен флюсу, — повторяет он изречение Козьмы Пруткова, — полнота его одностороння».

Любопытна «интеллектуальная биография самого автора. Точнее, его интеллектуально-экзистенциальный бэкграунд ярого римлянина, даже римского воина, очнувшегося после тяжелого двухтысячелетнего сна в наших северных болотах и начавшего осознавать себя в этом странном мире «Римским невозвращенцем» (так называлась вторая книга Новокшонова, выпущенная в 2013 г.). Хватая воздух жадным многоязыким ртом и ощупывая незнакомые предметы, Новокшонов обнаруживает то немногое, что ему в этом мире нравится или могло бы нравиться, как этому самому воображаемому римлянину.

Новокшонов выбрал самую неудобную, прямо-таки рыцарскую позицию для борьбы. По современному научному дискурсу он ведет огонь из построек «сталинского ампира», а большевиков обстреливает из середины XIX века…

Есть несколько личностей, в которых он надеется найти опору в будущем; во-первых, это ребенок, с которым со временем будут говорить психолингвисты, прочитавшие книгу самого Новокшонова; во-вторых, это учителя Новокшонова — филологи Александр Иосифович Зайцев и Аристид Иванович Доватур.

Новокшонов усвоил от них любовь к этимологиям и «странным сближениям», презрение к современности и любовь к рискованному жесту.

В 1990-е годы автор зарабатывал, среди прочего, тем, что был тренером по у-шу. С головой окунулся в журналистику, работал в питерском отделении «Коммерсанта», где писал и под собственным именем, и под псевдонимами Овцын и Баранов. Это потом, в конце «нулевых», он остепенится и вернется в университет, чтобы преподавать риторику и греческий с латынью. А в первое постсоветское десятилетие Новокшонов переживает то, что тогда называли «тектоническим сдвигом». Этот сдвиг коснулся всех.

Новокшонов нашел едва ли не самый интересный способ удержаться на доставшемся ему фрагменте плиты. Он решил доказать себе и миру, что есть вполне академический способ стряхнуть с русского языка корку чужой речи — советской, постсоветской, научной, псевдонаучной, либеральной, интеллигентской».

Сам Redshon определил жанр этой книги в её названии, подражая своему учителю В. С. Дурову, рассказавшему ему однажды то, о чем не рассказал римский поэт Гораций.

Так и тут, не менее написанного важно то, о чем Новокшонов не написал в избранных мною своих статьях. Книг в жанре ненаписанного в написанном не припоминаю, наверное, это первая.

Redshon разослал кому мог из тех, кто хотя бы раз общался за последние 5 лет с анахоретствующим Новокшоновым просьбу, написать о своих впечатлениях от бесед с ним живым. Все по разным причинам отказались.

Поэтому в качестве алаверды Новокшонову Redshon выбрал строки С. Я. Кайдановера-Маршака:

Мы принимаем всё, что получаем,

За медную монету, а потом —

Порою поздно — пробу различаем

На ободке чеканно-золотом.

Легенда Живого Журнала Redshon

А. И. Зайцев: штрихи к портрету Учителя

Доклад выпускника кафедры классического отделения СПбГУ (1990–1995 гг.) Д. Е. Новокшонова (Дипломная работа: «Бокс, борьба и панкратий в древнегреческой эпиграмме»), прочитанный 21 января 2011 г. на VI научных чтениях памяти А. И. Зайцева на Кафедре классической филологии СПбГУ. Новокшонов сообщил мне частным образом, что в написании этого сообщения ему оказал неоценимую помощь В. С. Дуров.

Жизнь учеников Александра Иосифовича сложилась по-разному. Я, к примеру, покинув с дипломом филолога-классика кафедру классической филологии, более 15 лет трудился в различных СМИ. Потому, полагаю, мои воспоминания об Александре Иосифовиче несут отпечаток этого факта.

История первая. Год 1994-й. Пришел какой-то студент пораньше на родную кафедру классической филологии филологического факультета СПбГУ. Аудитория 159. Сидит за преподавательским столом профессор Зайцев. Читает. К занятиям с группой студентов готовится. Студент также уселся за парту, достал томик Фукидида, словарь Вейсмана, тетрадку и тоже готовится.

Вдруг заходят две фигуристые девицы с факультета журналистики и спрашивают Гаяну Галустовну Шарову. На предмет экзамена персонального по античной литературе. За курс, который они благополучно прогуляли.

Студент посоветовал красоткам подождать, мол, скоро придет. Они расселись, нога на ногу, и трещат о своем, смущая студента своими прелестями.

И болтают девицы о том, что вот, мол, античку сейчас сдадут, а им еще русскую литру сдавать запоздало. А там, говорят, экзаменатор-зверь, кого-то на Достоевском злобно и подло завалил. Про роман Достоевского «Бесы» спросил и завалил. Влепил пару и загнал на пересдачу.

Профессор Зайцев сидел непричастный, как Будда. Студент же ощутил сопричастие и решил девушкам помочь:

— Так известно, как завалил. Наверное, про роман «Черти» спросил?

Девушки встрепенулись:

— Какой роман «Черти»? В программе такого нет!

— Верно. В программе только про роман «Бесы», но потом Достоевский написал продолжение, роман «Черти». На этом всех и валят.

— Что же нам делать?! — испуганно воскликнули девчушки, будущие журналистки.

— Как что? — отвечает студент, — возьмите в библиотеке, прочитайте, он маленький, Достоевский его не дописал, брошюрой издал. Спросите роман «Черти», продолжение романа «Бесы», вам выдадут.

Студентки вскочили и побежали в библиотеку факультета журналистики.

Студент ухмыльнулся и погрузился в Фукидида. Но тут заговорил профессор Зайцев:

— Дмитрий Евгеньевич! Ну почему же «Бесы»? Если «Бесы»!

— Виноват! Александр Иосифович! — бодро ответил студент, привстав.

— Полно вам, сидите, сидите, готовьтесь.

И вновь восстановилась тишина.

В этой истории примечательно, что своему студенту Александр Иосифович сделал справедливое замечание, указал на неправильное ударение. А вот студентам факультета журналистики он такого замечания делать не стал. Полагаю, что счел это делом бесполезным, ведь, как все помнят, Зайцев очень ценил время и избегал пустых действий.

Вторая история относится примерно к тому же времени. Дело опять же происходило на кафедре классической филологии. Сцена подобна: студент готовился к уроку, за преподавательским столом Александр Иосифович Зайцев.

У двери довольно громко верещат две студенточки. Но уже с филологического факультета, ждут Наталью Марковну Ботвинник. Хотят узнать, когда им можно будет сдать свои хвосты по латинскому языку.

И одна заявляет весьма громко:

— Блин, Катя, чо за маза? Я хотела прикупить тот кайфовый пусерок, взяла бабки, пришла, а его уже увели! Облом, прикинь! И как я теперь появлюсь в приличном обществе?

Надо сказать, что Зайцев обычно не реагировал на подобные разговоры никак, потому считаю, что его реплика была обращена скорее к своему студенту, чем к этим студенткам. Он оторвал взгляд от книги, посмотрел на девиц, которые тут же замолкли и уставились на него, и сказал, со своим характерным придыханием:

— Друзья мои, ну как же так? Причем здесь одежда? Приличное общество, это общество генералов, профессоров и действительных тайных советников.

И после паузы добавил:

— И никакое другое.

После этого он продолжил чтение.

Все помнят, что профессор Зайцев никогда не говорил впустую. Он был врагом инфляции слов. Но здесь он счел возможным ясно и внятно объяснить, что такое приличное общество.

Третья история относится к концу 1991 года. В группе второкурсников учился студент Семен Крол. Он был весьма распропагандированным демократом, и любил прямо на занятии задавать разные вопросы о построении в России нового, справедливого общества без коммунистов-тоталитаристов и ГУЛагов. И вот на одном из занятий он высказал такую мысль: «Дескать, как хорошо, что все желающие теперь, хоть и за деньги, но могут чему хотят научиться».

Александр Иосифович на это отреагировал интересно. Он сказал:

— Друзья мои, обучение за деньги, это, — говорит, — симония, а симония, — это посвящение за деньги в священнический сан.

И тема сразу стала исчерпанной.

Ответ Зайцева любопытен, и вот почему. При жизни Сталина у Александра Иосифовича хватало мужества называть того каннибалом. В 1991 году на конференции в Эрмитаже Зайцев с трибуны публично заявлял, что видит причины многих общественных бед в хищническом хозяйствовании коммунистов. Тут же, когда коммунистов во власти уже не было, он высказался именно так. Причем он знал, что два студента из этой же группы, состоят в находящейся под судом КПСС.

Этот случай показывает, сколь важна была для Александра Иосифовича истина.

В 90-е годы на книжном рынке России появилось много переводных книг в жанре фэнтэзи. Некий студент ими увлекся и читал подряд из серии «Монстры вселенной». И вот осенью 1993 года, этот студент, держа в руке такую книжку, осведомился у Александра Иосифовича, что, по его мнению, будет в России лет через десять? Зайцев ответил:

— Одичание будет. Без сомнения, в России одичание будет, если даже студенты кафедры классической филологии читать подобные книжки себе позволяют.

Весьма примечательны построение речи Зайцева и его непередаваемая интонация. Впрочем, позволю себе сравнение. В отечественном прокате крутился фильм Джорджа Лукаса «Звездные войны». Русский дубляж речи одного из героев фильма, учителя рыцарей-джедаев мастера Йоды, чем-то напоминает речь Александра Иосифовича.

Еще одна история, но уже в Еврейском университете Санкт-Петербурга произошла в 1992 г. Александр Иосифович читал там курс по истории Греции и Рима. Подошло время зачета. Все собрались. Чтобы отвечать по билету, подсаживается к Зайцеву студент лет 30, впоследствии эмигрировший в Израиль со всей семьей и отличавшийся частыми прогулами занятий. Вопрос ему попался об Александре Македонском и его походах. И студент бойко рассказал:

— Александр Македонский покорил Парфянское царство, но войско его, отягощенное добычей, не могло двигаться дальше. И тогда Александр приказал собрать все трофеи и сжечь. И пошли они дальше. И покорились им и Персия, и Индия, и Бактрия.

Зайцев окаменел. Потом спросил студента:

— Откуда вы это взяли?

Студент ответил:

— Так по телевизору ж каждый день показывают. В рекламе банка «Империал»!

Александр Иосифович выдержал паузу, поднял глаза к небу, шепча нечто, и произнес, крича шепотом:

— Троглодиты!

Зачет, однако, студенту поставил.

Вот каким удивительным терпением обладал Александр Иосифович.

Помнится, обогнать Зайцева, неторопливо идущего по коридору филологического факультета, представлялось делом недостойным. Не подготовиться к занятию с ним — позором. И не дай Бог было попасться ему на глаза дружа с Бахусом во дворике филфака. Один балбес-четверокурсник попался, и Зайцев произнес с неповторимой вопросительно-утвердительной интонацией, негромко: Ασέβεια («нечестие, безбожие»). Бахус куда-то немедленно испарился, а студент был готов провалиться под землю от стыда.

И еще одна фраза Зайцева до сих пор часто звучит в моей памяти: «Это интересно. Это надо исследовать». Это замечание действительно действовало сильнее всякой похвалы и рекомендации. А ведь посоветоваться с Александром Иосифовичем значило сэкономить месяцы.

Гораций о римских пленных (Carm. III, 5)

Доклад прочитан на заседании секции «Классическая филология» (16 марта) XL Международной филологической конференции на Филологическом факультете СПбГУ 14–19 марта 2011 г.

Заявленная в заглавии ода относится к циклу «Римских од» (Carm. III, 1–6). Она посвящена Августу (1) и датируется 27–26 гг. до н. э. (2) Примем эту датировку.

Упомянув в начале оды Юпитера и Августа, Гораций создает собирательный образ римского воина в плену, описывая его риторическим вопросом: «Неужели воин Kpacca, опозоренный супругой варваркой муж, жил [живет] и состарился под царем Мидийцем, при оружии чужих тестьев»?

В традиции, идущей еще от Порфириона, в царе Мидийце видят царя парфян. (3)

Однако зачем видеть тут переносный смысл? Здесь имеется в виду именно царь Малой Мидии, Атропатены (4): в это время Мидия еще сохраняет свое старое, официальное наименование. Эта деталь важна, потому что Парфянская держава не являлась чем-то монолитным, а отношения между Парфией и Мидией-Атропатеной имели свою непростую историю. (5)

Какая же связь между величием Августа и воинами Kpacca? И что нам вообще известно о них?

Есть повод вспомнить о пленных: недавняя статья в газете Dailymail от 29 ноября 2010 г. (6) В статье сообщается о как будто бы найденном в KHP еще одном подтверждении гипотезы Гомера Дабса.

Дабс еще в 1941 г. поднял вопрос о судьбе солдат Kpacca (Plin. N. Н. VI, 46; Solin. XXXXVIII) и предложил захватывающую гипотезу (7): часть их ушла от парфян на восток, присоединилась к кочевникам и вступила в бой с китайцами, но была захвачена в плен и поселена в провинции Ганьсу, где в 33–35 гг. возник город с названием Ли-сянь (8), т. е. Александрия по-китайски.

Благодаря находкам археологов, мы теперь можем утверждать, что практика посылки римских пленников на восток, например, в нынешний Узбекистан, у парфян существовала (9).

Истоки же этой истории восходят к несчастливому для римского оружия 53 г. до н. э. В начале года полтора легиона Юлия Цезаря были перебиты в области эбуронов (Caes. В. G. V, 27–38) (10).

Весной тот же года начал неспровоцированную войну против парфян Марк Лициний Kpacc (11). Итог был ужасен: Kpacc погиб, половина его 40-тысячного войска была уничтожена (App. В. С. II, 18; Plut. Crass. XXV) (12), а выжившие попали в плен. Из остатков армии квестор Kpacca Гай Кассий Лонгин, один из будущих убийц Цeзapя, смог сформировать в Сирии лишь два легиона, которые под начальством Помпея (13), приняли участие в сражении при Фарсале в 48 г. (Lucan. В. С. VII, 427–436) (14).

После поражения Помпей на совете с соратниками высказывал мнение, что «парфянское царство среди прочих самое сильное и в состоянии не только принять и защитить их в теперешнем жалком положении, но и снова усилить и вернуть назад с огромным войском» (Plut. Pomp. LXXVI; App. B. C. II, 83) (15). Но в итоге Помпей отправился в Египет, где был убит.

В 44 г., когда 20-летний Гораций находился в Афинах, Цезарь стал в четвертый раз диктатором. Появилась возможность направить воинственность римлян вовне. Это и намеревался сделать Цезарь. В качестве врага, естественно, парфяне.

18 марта Цезарь собирался отправиться в Македонию (Suet. Div. Aug. VII, 2) к войскам, уже ожидающим вождя для отправки на Восток (16). Но 15 марта 44 г. его убивают.

Убийство Цезаря было выгодно парфянам (Plut. Caes. LVIII) (17): в Риме начинается новый виток гражданских войн.

Гораций присоединяется к бежавшему в Грецию убийце Цезаря Бруту и получает должность военного трибуна в его войске. В 43 г. Брут и Кассий договариваются о совместных действиях (Plut. Brut. XXV).

Помпей Tpor сообщает, что парфяне посылают им вспомогательные отряды (Iust. XLII, 4, 7) (18).

И если это было так, знал ли об этом Гораций? Как представляется, не мог не знать.

Не мог не знать он и про установление через Квинта Лабиена (Dio Cass. XLVIII, 24) постоянной связи между Брутом, Кассием и парфянским царем (19).

Противостояние Кассия–Брута с Октавианом–Антонием разрешилось при Филиппах (Hor. Carm. II, 7) в ноябре 42 г.

Гораций в одночасье теряет все, оказывается в плену у более удачливых соплеменников.

Однако не все сторонники Брута–Кассия оказались в плену. Многие бежали на острова Средиземного моря, в Малую Азию и к парфянам, к Квинту Лабиену, который вместе с этими людьми ведет успешные военные действия против Антония.

Политическая логика неумолима: с ростом напряженности между Октавианом и Антонием (Suet. Div. Aug. XVII, 1) Лабиен и его люди естественным образом становились союзниками Октавиана.

Роль Квинта Лабиена странна (App. В. С. III, 65). Но во время формального мира между Антонием и Октавианом он возглавляет в 40 г. одну из армий мидийцев и парфян, вторгшихся Малую Азию.

Вторую армию, вторгшуюся в Сирию, возглавляет царевич Пакор, сын Орода. Именно о Пакоре уважительно отзывается Гораций в оде, следующей за рассматриваемой нами (Carm. III, 6) (20).

Не странно ли, что Ород позволил римлянину возглавить одну из армий парфян? Так или иначе, но Лабиен доходит до Ионии, громит войско Децидия Сакса (Ios. Flav. Antiq. Iud. XV, 1–2) (21).

На Восток отправился второй по масштабу со времени Kpacca поток римских пленных.

Лишь спустя год Лабиен был разбит, взят в плен и казнен. Погиб и наследник парфянского престола Пакор (Iust. XLII, 4, 8), после чего Фраат сверг и убил их отца Орода.

Антонию выпал шанс совершить то, что намеревались сделать Kpacc и Цезарь. Но выгоден ли был победоносный исход похода Антония Октавиану?

И вот, несмотря на серьезнейшую двухлетнюю подготовку Антония к походу и огромное войско, поход против парфян в 36 г. окончится неудачно (Liv. Per. CXXX).

Фраат атаковал Антония там, где тот не ожидал. Все попытки навязать сражение парфянам при выгодном для римлян положении вещей оказывались тщетными (Vell. II, 82; Flor. II, 20, 4; Plut. Anton. XXXXI). Создается впечатление, что намерения Антония были известны противнику (22). Впоследствии грандиозное по своему размаху и замыслу предприятие приобрело черты анекдота (23).

А на Восток отправился третий со времени Красса и самый большой поток римских пленных.

Пока парфяне, мидийцы, плененные ими римляне, а также армяне занимали Антония, Гораций вступил в коллегию квесторских писцов. К 39–38 гг. относятся его первые поэтические опыты на латинском языке. В 38 г. он знакомится с Меценатом, который приближает к себе поэта (Ноr. Sat. I, 5; Serm. I, 6, 52–60).

2 сентября 31 г. у мыса Акций Антоний был разгромлен. Октавиан становится единоличным правителем Рима. Но войну против Парфии он так и не начал (Suet. Div. Avg. XIX–XXV).

Почему? Ведь ситуация, казалось бы, весьма благоприятствовала, в доме Аршакидов началась смута. Не потому ли, что Октавиан имел возможность влиять на погрузившуюся в междоусобие Парфянскую державу менее затратным способом и весьма результативно? И Горацию было известно, как (Iust. XLII, 5, 1) (24).

В «Деяниях божественного Августа» читаем: «Ко мне царь парфян Фраат, сын Орода, своих сыновей и внуков всех послал в Италию, не будучи побежденным в войне, но нашей дружбы прося, отдавая в залог своих детей» (RGDA, 31–33) (25).

Этот итог дипломатической игры Августа пришелся на 20 г.

О результатах пишет Светоний (годы жизни: около 70 года н. э. — после 122 года н. э.):

«Слава о такой достойной умеренности Августа побудила даже индийцев и скифов, лишь понаслышке нам известных, просить через послов о дружбе Августа и римского народа. А парфяне по его требованию и уступили ему беспрекословно Армению, и вернули ему знамена, отбитые у Марка Kpacca и Марка Антония, и добровольно предложили заложников, и даже царем своим выбрали из нескольких притязателей того, которого одобрил Август» (Suet. Div. Avg. XXI, 3; Ног. Carm. IV, 15) (26).

Интересно, что о возврате пленных Светоний не пишет. Не пишет о том и Август (RGDA, 29, 1). А ведь три больших потока плененных римлян на Восток состояли из десятков тысяч мужчин.

Восстановим ход событий на Востоке с 31 г., когда узурпатор Тиридат захватывает власть в Парфии. Фраат при помощи саков вынуждает его бежать в Рим (прихватив заложником сына Фраата) и просить помощи. В Риме появляется царь Мидии Артабазд и царь адиабенов Артаксар (27).

Фраат также отправляет в Рим посольство.

Предметы торга: сын Фраата, дочь Артабазда Иотапа, невеста сына Антония и Клеопатры, а также Армения и Адиабена.

Август в этом торге добивается уступок, Антропатена-Мидия, Армения, а впоследствии и Парфия превращаются в союзников (в зависимых от) Рима.

Именно в это время пишет свою оду Гораций. В этот момент от решений Августа зависит порядок вещей на Востоке. И Август меняет его в пользу Рима.

Август у Горация получается значительнее Юпитера (1–2: Caelo tonantem credidimus Iovem regnare). В оппозиции «Юпитер — Август» второй выглядит господином сущего: он же в этот момент судья царей, в царствах которых находятся римляне.

Величие Августа Гораций подчеркивает предметно, говоря о подчинении власти Рима персов и британцев (3–4: adiectis Britannis imperia gravibusque Persis) (28).

Augustus divus praesens habebitur, по словам Горация. Август изменил действительность на Востоке в пользу римлян.

После переговоров 26 г., по крайней мере, в Мидии пленные римляне получили возможность вернуться в Рим. Но многие ли вернулись?

Пленные из войска Kpacca всю жизнь провели на Востоке, обросли семьями и хозяйством: если бы на момент пленения легионеру Kpacca было 20 лет, то ко времени написания оды ему бы было 47. Что ждало его в Риме? И что ждало в Риме пленных из следующих потоков, солдат Марка Антония?

В чем их упрекает Гораций? Перечислю: в браках с варварками (5–6: Milesne Crassi coniuge barbara turpis maritus vixit); в забывчивости (10–11: Anciliorum et nominis et togae oblitus aeternaeque Vestae); в старении на чужбине (29).

Все эти упреки показывают отменную осведомленность Горация: ведь все именно так и обстоит.

Ранее, кстати, Гораций уже порицал одного римского воина, ставя ему в вину нечестивую брачную связь, — Марка Антония, который даже не состарился под царем Мидийцем, а умер под царицей варваркой (Serm. I, 5, 11–16: Romanus eheu — posteri negabitis — emancipatus feminae fert vallum et arma miles et spadonibus servire rugosis potest interque signa turpe militaria sol adspicit conopium).

Впоследствии Флор именно словами Горацио опишет Антония: patriae, nominis, togae, fascium oblitus totus in monstrum illud ut mente, ita habitu quoque cultuque desciverat (Florus. II, XXI, 3) (30).

Римляне получили на Востоке свободу стараниями Августа. Но возвращаться в Рим не торопились. Как тут римлянину Горацию не посетовать на испорченные нравы римлян? Не выразить сожаление о прежнем Риме, времен войн с Карфагеном: ныне римский воин смог смириться с пленом и даже найти в нем удовольствие! (31)

Нежелание римлян возвращаться привело к тому, что их пришлось отправлять из Парфии принудительно!

Читаем у Tpoгa: «Когда Цезарь, окончив войну в Испании, прибыл в Сирию для приведения в порядок дел на Востоке (20-ый г.), Фраата охватил страх, как бы Цезарь не вздумал идти войной на Парфию. Поэтому со всей Парфии собрали пленных из войск Kpacca и Антония и отослали их вместе с их военными значками к Августу» (Iust. XLII, 5, 10–11). То есть нежелание римлян менять местожительство, по крайней мере, с точки зрения Фраата, чуть не привело к войне (32).

И, самое главное, куда делись из Парфии тысячи воинов, которые не хотели возвращаться в Рим?

Вот уж воистину: «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила» (Epist. II, 1: Graecia capta ferum victorem cepit et artis intulit agresti Latio).

Как видим, Парфия пленила не только победителей.

И еще две важные детали.

Первая. Царю Фраату помогли отвоевать к 26 г. престол саки, к которым, по мнению Дабса, ранее перебежали римские пленные, дравшиеся с китайцами в 36–35 гг. Предположу, что пленные к сакам не перебегали, а были отправлены туда заранее (33). А помощь саков Фраату была оплатой услуги. Значит, кое-кто из уцелевших после неудачного похода римлян мог вернуться в Рим в 20 г. до н. э. (34)

Вторая. Скорее всего, римляне китайских источников были пленными не из войск Красса, а, например, Антония. Те были моложе. В войске Антония было много выходцев из восточных провинций и Египта, и этим можно объяснить выбор для названия города в провинции Ганьсу — Александрия.

Примечания

1) Ноrаtius. Opera / Ed. F. Klinger. Lipsiae, 1959. Р. 74; Commentary on Horace: Odes. Book III / R. G. М. Nisbet and Rudd. Oxford, 2004. Р. 83–87.

2) Дуров В. С. История римской литературы. CП6, 2000. С. 261; Шифман И. Ш. Цезарь Август. Л., 1990. С. 96–97, 117; Парфенов В. Н. Император Цезарь Август: Армия. Война. Политика. CПб, 2001. С. 40.

3) Pomponi Porfyrionis commentum іп Horatium Flaccum / Rec. А. Holder. Ad Аеnі Pontem, 1894. Р. 98; Commentary оn Horace. Р. 86.

4) Алиев И. Г. Очерк истории Атропатены. Баку, 1989; История Азербайджана с древнейших времен до начала XX века / Под ред. И. Г. Алиева. Баку, 1995. С. 75.

5) Фазили А. Атропатена в системе государств первых веков нашей эры // Центральная Азия в Кушанскую эпоху. Т. 2. М., 1975. С. 370–374; Машкин Н. А. Принципат Августа: Происхождение и социальная сущность. М.–Л., 1949. С. 522; Колледж М. Парфяне: Последователи пророка Заратустры. М., 2004.

6) https://www.dailymail.co.uk/sciencetech/article-1332636/DNA-tests-Chinese-villagers-green-eyes-descendants-lost-Roman-legion.html

7) Dubs Н. Н. An ancient military contact between Roman and Chenese // American Journаl of Philology. 1941. Vol. LXII. Р. 3 (pyc. пер.: Дебс Г. Г. Военное соприкосновение между римлянами и китайцами в античное время // Вестник древней истории. 1946. №2. С. 45–50); Муравьев С. Н. Проблема Аракса–Яксарта–Танаиса и уровень Каспия в VI–III вв. до н. э. // Mathesis, из истории античной науки и философии / Под ред. И. Д. Рожанского. М., 1991. С. 115–175; Кошеленко Г. А. Родина парфян. М., 1977.

8) Dubs Н. Н. А Roman City in Ancient China // China Society Sinological Series. 1957. Vol. 5; Вельгус В. А. 1) Александрия в ранних китайских известиях // Сб. памяти акад. Н. Н. Конрада: Историко-филологические исследования / Под ред. Б. Г. Гафурова. М., 1974; 2) Известия о странах и народах Африки и морские связи в бассейнах Тихого и Индийского океанов: Китайские источники ранее XI века. М., 1978. С. 96–103.

9) Ртвеладзе Э. В. Из недавних открытий узбекистанской искусствоведческой экспедиции в Северной Бактрии–Тохаристане // Вестник древней истории. 1990. №4. С. 143–144; Устинова Ю. Б. Наскальные латинские и греческая надписи из Кара-Камара // Там же. С. 145–147.

10) Утченко С. Л. Юлий Цезарь. М., 1976. С. I57–159.

11) Беликов А. П. Рим и Парфия: истоки взаимного неприятия // Античный мир и археология. Вып. 11. Саратов, 2002. С. 1–52; Смыков Е. В. Сирийское наместничество Aвлa Гaбиния // Античный мир и археология. Вып. 12. Сapaтов, 2006. С. 198–212, 213.

12) Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. 1. CПб, 2001. С. 319.

13) Сайм Р. Сыновья Kpacca / Пер. С. Э. Таривердиевой, О. В. Любимовой по изд.: Syme R. The Sons of Crassus // Latomus. 1980. Vol. 39. Р. 403–408.

14) Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // Вестник древней истории. 1949. №2. С. 324.

15) Аппиан. Гражданские войны / Пер. под ред. С. А. Жебелева, О. О. Крюгера. М., 1994. С. 129; Махлаюк А. В. Солдаты Римской Империи: Традиции военной службы и воинская ментальность. CПб, 2006. С. 25.

16) Дуров В. С. Юлий Цезарь, человек и писатель. Л., 1991. С. 132; Раrаin Ch. Jules Cesar. Paris, 1968. Р. 238.

17) Планы похода Цезаря повторяют южный и северный маршруты западной части шелкового пути. См.: Лубо-Лесниченко Е. И. Китай на шелковом пути. М., 1994.

18) Эпитома сочинения Помпея Tpora «Historiae Philippicae» / Пер. с лат. А. А. Деконского, М. И. Рижского; Под ред. М. Е. Грабарь-Пассек; Коммент. К. В. Вержбицкого, М. М. Холода; Вступ. статья К. Зельина. CПб, 2005.

19) Соhеn Н. Description historique des monnaies frappèes sous l’Empire Romain. Т. І. Graz, 1955. Р. 30. №1–2; Suet. G. Cal. IV, 16.

20) 9–12: Iam bis Monaeses et Pacori manus inauspicatos contudit impetus nostros et adiecisse praedam torquibus exiguis renidet.

21) Смыков Е. В. Марк Антоний и политика clementia Caesaris // Античный мир и археология. Вып. 7. Саратов, 1990. С. 56–65; Машкин Н. А. Указ. соч. С. 255–256.

22) История Азербайджана… С. 78–79.

23) Дельбрюк Г. Указ. соч. С. 323–325.

24) Машкин Н. А. Указ. соч. С. 522.

25) Шифман И. Ш. Указ. соч. С. 198.

26) См. также примечание Е. М. Штаерман к переводу М. Л. Гаспарова: Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати Цезарей. М., 1993. С. 285. О связи греческого massagetai и иероглифов, обозначавших юечжи в ханьскую эпоху: Толстов С. П. Древний Хорезм: Опыт историко-археологического исследования. М., 1948. С. 242–245.

27) Царь адиабенов Артаксар известен только по упоминанию Августом, что странно.

28) Вижу в imperio gravibusque гендиадис. «В то время как британцы и персы присоединяются высшей властью тягот (властью и тяготами)». Imperium, вынуждающий тяготами подчиняться персов и британцев, — Августа. См. также: Suet. Div. Iul. LXXIX.

29) Hostium socerorum — оксюморон. См.: Трубачев О. Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М., 2006. С. 122.

30) Q. Ноrаti Flассі. Opera. Notes / Ed. Ј. Е. Yonge. London, 1867. Р. 69.

31) В pro curia inversique mores помимо гипербатона возможен гендиадис. См.: Дуров В. С. Основы стилистики латинского языка. CПб, 2004. С. 51–52. Также см.: Plut. Cras. XVI. Pomponi Porfyrionis commentum. Р. 98. В стихах такое изменение создает медлительную и торжественную интонацию: Дуров В. С. Основы стилистики… С. 43.

32) 12 мая 20 г. до н. э. произошла передача знамен и пленных Тиберию (Машкин Н. А. Указ. соч. С. 523).

33) Включение пленных в свое войско — обычное дело у парфян: Iust. XIII, 2, 1; XLI, 2, 5.

34) Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в средней Азии в древнейшие времена. М.–Л., 1950. Т. I. С. 95; Вельгус В. А. Известия о странах и народах Африки… С. 427–450.

К этимологии margo в латинском языке

Знаменитый, по определению Г. Ч. Гусейнова «восхитительный», доклад, прочитанный на заседании секции «Классическая филология» XLI Международной филологической конференции 26–30 марта 2012 г. на филологическом факультете СПбГУ. За простыми и ясными выводами классика в этом сообщении стоит неоспоримое обоснование необходимости «смены концепции Всемирной истории», как выразился Н. Н. Казанский.

Еще Иосиф Моисеевич Тронский отмечал, что почти невозможно следить за обогащением латинского словаря, за выпадением устаревших слов из языка; слишком многое зависит здесь от случайных обстоятельств, от засвидетельствованности или незасвидетельственности слова в дошедших до нас памятниках. [1]

Полагаю, что в случае со словом margo мы имеем дело как раз с таким случайным, но счастливым обстоятельством.

Мы не встречаем ни слова margo, ни вообще корня marg- ни у Плавта, ни у Теренция. Не видим мы этого корня и во всех других латинских текстах, вплоть до середины I века до н. э. [2]

Вот в феврале 53 г. до н. э. Цицерон сообщает своему брату Квинту об уже написанном сочинении Лукреция De rerum natura [3]. В тексте Лукреция мы не найдем ни одного слова с корнем marg-. Для наименования понятия «предел» Лукреций, как и все авторы до него, использует слово ora (I, 179; I, 721; etc.).

Эту датировку учтем: до 53 года до н. э. в латинском языке слова с корнем marg- для обозначения края, предела, не зафиксировано.

Любопытно, что в дошедших до нас произведениях самого Цицерона, мы трижды встречаем новый для латинского языка корень marg- (Cic. In Verr. II, IV, 1; II, IV, 5, 146 и Cic. Ad Brut. XXIII, 78) [4], но в другом латинском неологизме и общепризнанном заимствовании той поры: margarita. Однако об этом слове и его этимологии разговор отдельный.

Для обозначения понятия «край-предел» Цицерон пользуется привычным словом ora [5]. Любопытно и то, что великий римский оратор не использовал слово margo и во вновь отредактированных многочисленных переизданиях своих речей [6]. Полагаю потому, что слово margo при жизни Цицерона было не просто свежо, а резало слух, было слишком грубым, простонародным и, возможно, ругательным.

Не встречаем мы слов c корнем marg- и у Цезаря. Находим привычное слово ora (Caes. Comm. de b. G. III, 8; III, 16; IV, 20; VI, 39). А вот у военного строителя Цезаря Витрувия [7], мы уже видим формы marginibus, margines, margine, margo (De Arch. V, X, 3; V, XI, 3; V, XII, 4). Цезарь писал не для простонародья. Витрувий же писал для своих коллег, общественное положение которых было много ниже социального статуса Цезаря и его читателей. [8] Для Витрувия пользоваться языком народа было естественным.

Общепринятая сейчас этимология слова margo и корня marg- в латинском языке представляется мне неубедительной. Форчеллини в своем лексиконе опирается на авторитет Исидора (Isidorus Hispalensis) Сивильского (570 — 636), который через полтысячи лет выводил слово margo из mare: Nomen, quod Isid. videtur ducere a mare in illo 14. Orig. 8, 42: «Margo est pars cuiuslibet loci, ut puta maris, unde et nomen accepit.» [9]

Этимология Исидора нехороша, так как не объясняет ни как название моря вдруг стало обозначать край, берег, ни появление вдруг звука g в корне слова, называющего море. [10]

Похоже, что вопросом внезапного появления слова margo в латинском языке больше никто всерьез и не задавался. [11]

Полагаю, что внезапность появления в латинском языке слова margo указывает на его заимствование. И объяснение происхождения слова margo через заимствование представляется более убедительным, чем умопостроение Исидора. Доказанное заимствование еще и объяснит быстрое распространение нового грубого слова.

Обогащение латинского языка заимствованными словами в то время было обычным делом. У Юлия Цезаря, например, встречаем такие заимствования: alces (лось), glaesum (янтарь), reno (пушнина, меха), urus (зубр) [12]. [13]

Показательна и редкость использования глагола I спряжения margino [14]. Вообще первое спряжение было излюбленным латинским спряжением и именно в него переходили глаголы, заимствованные из других языков. [15]

Примечательна также зафиксированная путаница с грамматическим родом и утвердившаяся со временем смена грамматического рода margo с женского на мужской, на исключительность которой обратил внимание А. Эрну [16].

Слово margo быстро потеснило в живой народной речи привычное латинское ora [17].

Откуда же в латинский язык могло быть заимствовано это слово? Заимствование margo из греческого языка, где корень μαργ- давно известен и продуктивен немыслимо: 1) μάργος — бешеный, безумный, жадный, прожорливый; 2) μαργάω=μαργαίνω — свирепствовать; 3) μαργόομαι — делаться бешеным. [18]

Как греческое слово, обозначающее бешенство и жадность, могло бы оказаться в латинском языке со значением «край, предел»? Трудно вообразить.

Что же обогатило латинский язык новым корнем? Ответ представляется простым.

Летом 53 года до н. э. тысячи римских семей остались без кормильцев. Весной Марк Лициний Красс начал войну против парфян. В итоге сам Красс погиб, половина его 40-тысячного войска была уничтожена, а четверть попала в плен [19]. Враг отправил пленных в Маргиану.

Марг, Маргиана стала новым домом пленных на всю оставшуюся им жизнь. [20] Десятки тысяч их родных, оставшихся в Италии, одновременно узнали новое слово, обозначившее судьбу их плененных отцов, братьев, сыновей, и обогатили латинский язык новым корнем: marg-.

Простые люди Италии в то время плохо знали географию Средней и Центральной Азии и не могли представить себе Марг, Маргиану. [21] Для простых италиков имя далекой земли, имя места узилища родни, стало обозначать просто край света, предел земли, стало нарицательным, не требующим уточнения [22] понятием [23]. Ясно, что ничего доброго для римлян с этим словом связано быть не могло. [24]

Мы не находим форм с корнем marg- у Корнелия Непота (100 — 24 до н. э.), у Проперция (50 — 15/2 до н. э.), у Валерия Максима (I в. н. э.), у Сенеки Старшего (54 до н. э. — 39) и у Персия (34 — 62).

Во времена Августа низкоштильное margo, как впрочем, и корень marg-, все еще не часты у авторов. У Горация (65 — 8 г. до н. э.), который порицал оказавшихся на чужбине единоплеменников, и Вергилия (70 — 19 г. до н. э.), мы их не встречаем. А вот у Федра (ок. 20 до н. э. — ок. 50 н. э.) в басне о лисе и козе, мы видим форму margine (Phaedr. IV, IX, 4; в третьей книге встречаем корень marg- в басне Pullus ad Margaritam).

У Тита Ливия (59 до н. э. — 17 н. э.) в 41 книге его грандиозной истории появляется форма marginandas (XLI, XXVII, 5). [25] Ну и еще в 44 книге Ливий использует слово margo для обозначения края щита (XLIV, XXXIII, 9). [26]

А вот у Силия Италика (25/26 — 101) есть margine parmae (Punica. IV, 537), margine ripae (VI, 165), mediae stat margine puppis (VI, 360), in margine puppis (XIV, 376).

Любит слово margo Овидий (43 год до н. э. — 17/18 год н. э.), у которого мы встречаем его очень часто. [27]

Лукан (39 — 65) также использует слово margo. [28] Похоже именно Лукан выводит слово margo из ряда маргинальных [29], низкоштильных, возможно, ругательных слов латинского языка в ряд литературных.

В русском языке, например, подобную, но не настолько сильную нарицательность приобрело слово Камчатка.

Вот Николай Герасимович Помяловский пишет: 1) «Комедо отправился в Камчатку. Долго толпа ругала Комеду и стервой, и прорвой, и всячески…» 2) «Около задних парт, подле Камчатки, собралось человек восемь.» 3) «Человек пятнадцать, на задних партах, в Камчатке, ничего не боялись, зная, что учителя не тронут их: учителя давно махнули на них рукой.» [30]

А вот Григорий Белых и Алексей Пантелеев: 1) «Золотушный камчадал Соколов, по кличке Пьер, кончив чтение, подходит к играющим в шахматы и начинает приставать к Воробью.» 2) «На Камчатке Янкель, наслушавшись Цыгана, замечтался и гнусавит в нос романс.» [31]

Слово margo начало жить своей жизнью и быстро стало настолько привычным, что вскоре в Риме уже смутно помнили о его связи с именем далекой Маргианы. Зато для римлян, осевших на Востоке [32], корень marg- продолжал оставаться весьма продуктивным.

Примечания

1) Тронский И. М. Очерки из истории латинского языка. М.–Л., 1953. С. 6. URL: https://redshon.livejournal.com/3992853.html

2) Автор выражает глубокую признательность доктору Виктору Васильевичу Ребрику и доктору Манфреду Флигеру за возможность ознакомиться с данными Thesaurus linguae Latinae Bayerische Akademie der Wissenschaften. Также Thesaurus Linguae Latinae см.: http://www.perseus.tufts.edu/hopper

3) Лукреций. О природе вещей / Пер. Ф. А. Петровского, вст. статья В. Ф. Асмуса. М.–Л., 1936. С. 17.

4) Первое издание речей Цицерона против Верреса датируется 69 г. до н. э.: Марк Туллий Цицерон. Речи в двух томах. Т. I (81—63 гг. до н.э.) / Перевод В. О. Горенштейна. М., 1962. С. 369.

5) Вот, например: barbarorum agris quasi attexta quaedam ora esse Graeciae (Cic. De Rep. II, 4, 9) или в переводе А. И. Зайцева: «Земли варваров были по берегам окаймлены греческими поселениями». См.: Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н. э. Л., 1985. С. 36.

6) Борухович В. Г. В мире античных свитков. Под ред. Э. Д. Фролова. Саратов, 1976. C. 184–186.

7) См.: Витрувий. Десять книг об архитектуре / Пер. Ф. А. Петровского. Т. 1. М., 1936.

8) Предположение Валерия Семеновича Дурова о том, что книги Цезаря адресованы конкретному читателю для использования в Сенате, считаю правильным. См.: Дуров В. С. Юлий Цезарь: человек и писатель. Л., 1991. С. 154–155.

9) Facciolati et Forcellini Lexicon totius Latinitatis, new edition by Fr. F. Corradini, Padua, 1859—78: A-Phoenix. P. 54—55.

10) Через еще тысячу лет Чарльтон Льюис безапелляционно связывает marg с mergae. Он пишет в своем словаре: mergae, ārum, f. root marg-, to clear away; cf.: αμέργω, αμέλγω, mulgo, amurca, I. a two-pronged pitchfork, with which corn, when cut, was made into heaps: «mergae furculae, quibus acervi frugum fiunt, dictae a volucribus mergis, quia, ut illi se in aquam mergunt, dum pisces persequuntur, sic messores eas in fruges demergunt, ut elevare possint manipulos, Paul. ex Fest, p. 124 Müll.: mergas datus, ut hortum fodiat,» Plaut. Poen. 5, 2, 58: «multi mergis, alii pectinibus spicam ipsam legunt,» Col. 2, 21, 3. — Comically: «si attigeris ostium, jam tibi hercle in ore fiet messio mergis pugneis,» i. e. a rich crop of fisticuffs, Plaut. Rud. 3, 4, 58. См.: A Latin Dictionary. Founded on Andrews’ edition of Freund’s Latin dictionary revised, enlarged, and in great part rewritten by. Charlton T. Lewis, Ph. D. and. Charles Short, LL. D. Oxford. Clarendon Press. 1879. Связь получается бездоказательной и голословной: как слово, обозначающее вилы или град ударов кулаками связано с незафиксированным в латинском языке во времена Плавта корнем? Ясности нет, есть подозрение: не опечатка ли перед нами? Вот через сто лет после Льюиса И. М. Тронский разбирает два случая сочетания rg в латыни. Один из них, по совпадению, в mergo (Mergo, mersi, mersum, ere 1) погружать, окунать, опускать; 2) топить;3) прятать, укрывать; 4) вонзать, всовывать; 5) опьянять). Тронский здесь видит переход перед g z> r еще в доисторическое время, приводя сравнение с лит. mazgoti «мыть» и д.-и. majjati «погружается». Случаи вроде surgo <*sub-rego более очевидные, здесь имеет место синкопа краткой гласной, весьма распространенная в латыни. См.: Тронский И. М. Историческая грамматика латинского языка. М., 1960. С. 89–90, 121. Полагаю, что в ситуации margo ни о синкопе, ни о каком-либо очевидном общеиндоевропейском происхождении речи быть не может. Возникает даже вопрос, а является ли корень marg- индоевропейским?

11) Впрочем, как и в греческом, Шантрен вообще не рассматривает корень μαργ-: П. Шантрен. Историческая морфология греческого языка / Пер. Я. М. Боровского. М., 1953. С. 329.

12) Гурычева М. С. Народная латынь. М. 1959. C. 59.

13) На заимствование корня marg- в похожем случае прямо указывает Плиний (23 — 79), употребляя слово marga ~ae, f. См.: Oxford Latin Dictionary. 1968. P. 1079: Britanniae et Galliae invenere… genus… quod vocant margam (Plin. Nat. 17, 42). Целиком: Alia est ratio, quam Britanniae et Galliae invenere, alendi eam ipsa, genusque, quod vocant margam. spissior ubertas in ea intellegitur et quid terrae adipes ac velut glandia in corporibus, ibi densante se pinguitudinis nucleo. non omisere et hoc Graeci — quid enim intemptatum illis? — leucargillon vocant candidam argillam, qua in Megarico agro utuntur, sed tantum in umida frigidaque terra. См.: http://penelope.uchicago.edu/Thayer/L/Roman/Texts/Pliny_the_Elder/17*.html Плиний, уже привыкший к повседневному употреблению в латинском языке слова margo, не мог не обратить внимания на похожее по звучанию слово с севера. В этом единичном случае я вижу связь с германскими языками и благодарю доктора В. В. Ребрика на указанное мне немецкое слово Mark со значением «пограничная территория» (ср. Daenemark, Ostmark). Сам же я склоняюсь в этом случае к связи с Морга ж. (немецк. Morgen) мера земли на Подоле, 1300 квадратных сажень. Морг м. зап. мера земли: 1452, а по другим 1317 или 1230 сажен, около полудесятины. См.: Даль В. В. Толковый словарь живаго Великорускаго языка. Также: мо́рга «мера площади», зап., впервые: морген — то же, Штурм, 1709 г.; см. Смирнов 199, диал. марги́ мн. «отрезки, луга», смол. (Добровольский). Через польск. morg или прямо из нем. Моrgеn — то же. См.: Этимологический словарь русского языка в 4-х томах.

14) Например: Liv. 41, 27, 5; Plin. Nat. 35, 154. См.: Линдсей В. М. (Wallace Martin Lindsay) Краткая историческая грамматика латинского языка / Пер. Ф. А. Петровского. М., 1948. С. 84.

15) Как в немецком заимствованные глаголы принимают окончание ~ieren, напр., kommandieren.

16) Эрну А. Историческая морфология латинского языка / Пер. под ред. И. М. Тронского. М., 1950. С. 68: «Все слова мужского рода (за исключением cardo, homo и сложного с ним nemo, margo, ordo, turbo, Apollo) имеют в родительном падеже окончание ~onis; такое же окончание имеют и все отвлеченные имена женского рода (например, natio, ~onis) и мужского рода (например, pugio, ~onis).» В всех словарях находим: margo ~inis, m., (f.).

17) Понятия «край, предел» передают также слова labrum и limbus. Но разговор о них особый, за пределами данного сообщения.

18) Greek-English Lexicon / Compiled by H. G. Liddell and R. Scott. N.–Y., 1883. P. 921.

19) Новокшонов Д. Е. Гораций о римских пленных (Carm. III, 5) // Классическая филология. Материалы секции XL Международной филологической конференции. 14–19 марта 2011 г. СПб. С. 8–14.

20) Новокшонов Д. Е. Римская эмиграция в Центральной Азии / Клио, журнал для ученых, №9 (60) 2011. С.32–35.

21) Сергеенко М. Е. Простые люди древней Италии. М.-Л., 1964. С. 79–92.

22) Extremus или ultimus.

23) Например: Vitr.5, 11, 3; 5, 12, 4; Ov. Met. 1, 729; 3, 114; Mela 3, 77; Plin. Nat. 2, 182; 37, 18.

24) Ср. с невеселой русской армейской поговоркой «Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют», приписываемой генерал-лейтенанту Александру Павловичу Востросаблину.

25) Glarea extra urbem substruendas marginandasque primi omnium locaverunt.

26) Capite super marginem scuti posito sopitos stare.

27) Nec bracchia longo margine terrarum porrexerat Amphitrite (Ovid. Meth. I, 14–15), quem simulac tetigit, positisque in margine ripae procubuit genibus resupinoque ardua collo (I, 729–730), placidoque educta tenore tota patent imoque pedes in margine ponunt (III, 113–114), margine gramineo patulos incinctus hiatus (III, 162), nescio quod medio sensi sub gurgite murmur territaque insisto propioris margine ripae (V, 597–598), adclivis devexo margine formam litoris efficiens (IX, 334–335), summusque in margine versus adhaesit (IX, 565), nec procul afuerunt telluris margine summae (X, 55), oculosque moretur margine in extremo littera rasa meos (Amor. I, 21–22), quae consita margine ripae (Ovid. Her. V, 29), uixque haeret in inperii margine terra tui (Tristia. II, 200), riparum clausas margine finit aquas (Fasti. II, 222), inque Palaestinae margine sedit aquae (II, 464), ortus erat summo tantummodo margine Phoebus (III, 361).

28) К примеру: stagnique quieta voltus vidit aqua posuitque in margine plantas et se dilecta Tritonida dixit ab unda (IX, 352–354); nec sidera tota ostendit Libycae finitor circulus orae, multaque devexo terrarum margine celat (IX, 495–497); stabant in margine siccae aspides (IX, 608–609); qua se protulit in medios audaci margine fluctus luxuriosa domus (X, 486–488).

29) Предположение, что слово margo было первоначально ругательным, доказать пока не могу, но есть любопытная аналогия в современном русском языке, когда географическое название используется как ругательство. Когда на вопрос «Где?», следует ответ: «Где-где… В Караганде!»

30) «Сидящие в Камчатке пользовались некоторыми привилегиями; на их шалости цензор, наблюдающий тишину и порядок, смотрел сквозь пальцы, лишь бы не шумели камчадалы.» Н. Г. Помяловский. Сочинения в 2 томах. М., 1965.

31) Л. Пантелеев, Г. Белых. Республика ШКИД. М., 1962

32) Новокшонов Д. Е. Римская эмиграция в Центральной Азии. С. 32.

Розданные коллегам материалы

1) Ora, например: barbarorum agris quasi attexta quaedam ora esse Graeciae (Cic. De Rep. II, 4, 9) или в переводе А. И. Зайцева: «Земли варваров были по берегам окаймлены греческими поселениями». См.: Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII—V вв. до н. э. Л., 1985. С. 36.

2) Форчеллини: Nomen, quod Isid. videtur ducere a mare in illo 14. Orig. 8, 42: «Margo est pars cuiuslibet loci, ut puta maris, unde et nomen accepit.»

3) μάργος — бешеный, безумный, жадный, прожорливый; 2) μαργάω=μαργαίνω — свирепствовать; 3) μαργόομαι — делаться бешеным. Greek-English Lexicon / Compiled by H. G. Liddell and R. Scott. N.Y., 1883. P. 921.

4) Корнелий Непот (100 — 24 до н. э.). Лукреций (99 — 55 до н. э). Цицерон (106 — 43 до н. э.). Цезарь (102 — 44 до н. э.). Проперций (50 — 15/2 до н. э.). Валерий Максим (I в. н. э.). Сенека Старший (54 до н. э. — 39). Персий (34 — 62). Гораций (65 — 8 г. до н. э.). Вергилий (70 — 19 г. до н. э.). Федр (ок. 20 до н. э. — ок. 50 н. э.). Тит Ливий (59 до н. э. — 17 н. э.). Силий Италик (25/26 — 101): margine parmae (Punica. IV, 537), margine ripae (VI, 165), mediae stat margine puppis (VI, 360), in margine puppis (XIV, 376).

5) Овидий (43 год до н. э. — 17/18 год н. э.): nec bracchia longo margine terrarum porrexerat Amphitrite (Ovid. Meth. I, 14–15), quem simulac tetigit, positisque in margine ripae procubuit genibus resupinoque ardua collo (I, 729–730), placidoque educta tenore tota patent imoque pedes in margine ponunt (III, 113–114), margine gramineo patulos incinctus hiatus (III, 162), nescio quod medio sensi sub gurgite murmur territaque insisto propioris margine ripae (V, 597–598), adclivis devexo margine formam litoris efficiens (IX, 334–335), summusque in margine versus adhaesit (IX, 565), nec procul afuerunt telluris margine summae (X, 55), oculosque moretur margine in extremo littera rasa meos (Amor. I, 21–22), quae consita margine ripae (Ovid. Her. V, 29), uixque haeret in inperii margine terra tui (Tristia. II, 200), riparum clausas margine finit aquas (Ovid. Fasti. II, 222), inque Palaestinae margine sedit aquae (II, 464), ortus erat summo tantummodo margine Phoebus (III, 361).

6) Лукан (39 — 65): stagnique quieta voltus vidit aqua posuitque in margine plantas et se dilecta Tritonida dixit ab unda (IX, 352–354); nec sidera tota ostendit Libycae finitor circulus orae, multaque devexo terrarum margine celat (IX, 495–497); stabant in margine siccae aspides (IX, 608–609); qua se protulit in medios audaci margine fluctus luxuriosa domus (X, 486–488).

Римская эмиграция в Центральной Азии

Валерию Семеновичу Дурову,

учителю и благодетелю от

благодарного ученика

Выходные данные статьи:

Новокшонов Д. Е. Римская эмиграция в Центральной Азии // Клио, журнал для ученых, №9 (60) 2011. С. 32–35.

Дмитрий Евгеньевич Новокшонов, старший преподаватель кафедры теории речевой деятельности и языка массовых коммуникаций факультета журналистики Санкт-Петербургского государственного университета (Санкт- Петербург). E-mail: narabster@gmail.com

Впервые в науке об античности, рассмотрев известное о римской эмиграции времени гражданских войн в Риме, автор находит ответы на вопросы, поставленные сто лет назад: тохарского вопроса, вопроса о происхождении кушан и Кушанского царства, вопроса о происхождении эпоса о Гэсэр-хане и вопроса о причинах преображения буддизма в Центральной Азии.

Ключевые слова: Гэсэр-хан, Индия, Китай, кушаны, махаяна, Парфия, Рим, Тибет, togati, тохары, юэчжи.

Эмиграция, то есть вынужденное или добровольное переселение из своего отечества в другую страну, является непременным спутником продолжительной гражданской войны. Однако вопрос о римской эмиграции времени гражданской войны и о ее роли в мировой истории изучен недостаточно. Автору неизвестно, что кто-то из современных историков поднимал этот вопрос.

Данное сообщение лишь попытка выяснить обстоятельства одного из ярких эпизодов римской миграции, ускользнувших от внимания исследователей.

Еще Марк Анней Лукан (I в. н.э.) в своей поэме о гражданской войне так пишет о последствиях Фарсальской битвы: «Черный Эмафии день! Его отблеск кровавый позволил / Индии не трепетать перед связками фасций латинских, / Дагов не запер в стенах, запретив им бродяжничать, консул; / … / Не подвергались еще наказанью суровому парфы, / И, уходя от гражданских злодейств, безвозвратно Свобода / Скрылась за Тигр и за Рейн… / Нас позабыла она, германцам и скифам отныне / Благо свое подает, на Авзонию больше не смотрит!» (Luc. VII, 427–436) [1].

С 53 по 35 г. до н.э. в Центральную Азию были перемещены с Запада несколько десятков тысяч мужчин цветущего возраста. В основном это были пленные италики, но были среди них также кельты, уроженцы Сирии, Палестины и подвластной в то время Римской республике Малой Азии.

Пленники перемещались на восток в три потока. Первый — после разгрома войска Марка Лициния Красса в 53 г.

Второй поток — после разгрома войск Децидия Сакса одною из парфянских армий, захватившей Малую Азию вплоть до Ионии, и разгрома римских гарнизонов в Сирии и Палестине другой армией парфян в 40 г.

Третий — после разгрома парфянами громадной [2] армии Марка Антония в 36 г. [3]

Местом, к которому античные источники привязывают перемещение пленных, является Маргиана (Plin. N. H. VI, 46; Solin. XXXXVIII) [4], однако полагаю, что эта коренная парфянская земля была лишь отправной точкой для отсылки и расселения пленных еще далее на восток: держать тысячи чужеземных пленных воинов скученно вблизи административных центров стало возможным лишь после изобретения англичанами во время Англо-бурской войны концентрационных лагерей [5].

Включение пленных бойцов неприятеля в свое войско — обычное дело у парфян (Iust. XIII, 2, 1; XLI, 2, 5).

Если пленные брались на Западе, их использовали в войне на Востоке. И наоборот. Римляне вряд ли стали исключением. Те из пленных, кто согласился служить и доказал свою лояльность, успешно сражались на стороне парфян под началом Квинта Лабиена [6]. Те, кто отказался встать под парфянские знамена или не внушал доверия, несли сторожевую службу на Востоке, на границах Парфянской державы.

Сторожевая служба (custodia, custos) представляла собой строительство, охрану и оборону на степных границах опорных пунктов — стандартных римских военных лагерей [7]. С учетом того, что граничила Парфия в это время с союзными, фактически вассальными племенами кочевников-саков (юэчжи китайских источников), служба не была особенно обременительной.

Ощущения римлянина на чужбине хорошо описал Овидий, оказавшийся несколько позже в не столь отдаленных от Рима Томах. Жаловался римлянин Овидий на недостаток хорошего вина, по его словам, там не было развито виноградарство, и на отсутствие собеседников, говорящих на хорошей латыни [8].

Тысячи римлян, попавших в Центральную Азию, имели возможность общаться друг с другом на родном языке. Со времени первого потока пленных из войска Красса число носителей латинского языка в Маргиане постоянно увеличивалось.

Что же до недостатка вина, о котором сетует в Томах Овидий, так именно со времени появления римлян в Маргиане там начинается стремительный рост производства и потребления этого напитка. Производство вина становится столь значительным, что в Маргиане начинают использовать для его хранения врытые в землю огромные корчаги — хумы [9]. Интересно, что хозяйственные документы, повествующие нам о важности учета производства и продажи вина в Маргиане того времени, написаны на языке сказочного Иисуса, арамейском, с использованием парфянской лексики. Предположу, что мужчины, плененные в Палестине, использовались парфянами чаще в хозяйственных, чем военных целях [10].

В римском народном сознании хозяева гостиниц и харчевен — и мужчины и женщины — пользовались недоброй славой. В Риме в большинстве случаев это пришельцы: греки, выходцы с Востока (евреи, сирийцы); на ступенях общественной лестницы стоят они низко: чаще всего это отпущенники и люди подозрительные. Законодательно было запрещено зачислять в лучшие воинские части человека, который содержал гостиницу или харчевню; ребенка, прижитого от харчевницы или ее дочери, нельзя было внести в число законных детей: и та и другая относятся к женщинам «низким и презренным». Причина в том, что гостиницы и харчевни с попустительства хозяев, а то и при их участии часто служили притонами разврата [11].

Виноторговля в то время стала настолько важна для парфянской казны, что это отмечено на монетах. На некоторых из них, например, в чекане победителя Антония Фраата IV, изображены то ширококонусная, слегка крылатая гроздь винограда с двумя хлебными колосьями по сторонам, то пара плотных крупных конусовидных виноградных кистей по бокам от стройной амфоры с двумя ручками, на горлышке которой сидит со сложенными крылышками птичка (а не римский ли это орел?).

Однако самую важную роль в укоренении римской эмиграции в Центральной Азии сыграли кочевники саки-юэчжи, с которыми постоянно приходилось контактировать стражникам восточных границ Парфии. Судьба юэчжи после разгрома их хуннами и бегства на Запад исследована тщательно в последние годы. Особенно в этой связи хочется отметить труды Любови Акимовны Боровковой [12].

Юэчжи, у которых, как и у парфян, было многоженство (Iust. XLI, 2, 1–10), явно имели недостаток мужчин, истребленных в проигранной войне. Преобладание женщин в союзном племени по соседству должно было способствовать миролюбию анахоретствующих пограничных стражей, а доступность вина — сближению римлян с юэчжи, созданию семей и рождению потомства. Римляне заводили хозяйство и новую родню еще более массово, чем в упоминаемой Горацием Мидии [13].

Кочевники не умели сами ни осаждать, ни штурмовать, ни строить города. Меж тем, именно с момента появления римлян по соседству значительная часть юэчжи в течение жизни одного поколения становится земледельцами, живущими вокруг тогда же построенных городов (римских лагерей).

Эта поразительная метаморфоза кочевников давно вызывает удивление у исследователей.

Археологи фиксируют появление с того же времени нехарактерных для данной местности оссуариев, похожих скорее на италийские, чем на местные [14], а также иные необычные для этих мест захоронения [15]. К тому же времени относится резкое изменение стиля прикладного искусства в регионе [16].

Не ранее чем через 30 лет после разгрома армии Марка Красса у античных авторов встречаются упоминания о новом племени, появившемся в местах тесного общения пленных с юэчжи и явно выделяющемся среди прочих. Это племя, которое Птолемей называет «великим народом» Бактрианы (μέγα ἔθνος): тохары (Ptol. VI, 11, 6.) [17].

Происхождение тохар не определено со времени А. Херрманна [18].

Что мы знаем о них сейчас определенно?

Во-первых, установлена несомненная связь тохар с юэчжи [19].

Во-вторых, несомненна решающая роль тохар в создании позже Кушанского царства [20].

В-третьих, язык тохар был индоевропейским, оба известных по весьма поздним памятникам его варианта (А и В) наиболее близко родственны итало-кельтским, а также анатолийским языкам [21].

В-четвертых, совершенно необычен для данной местности внешний облик тохар. Это были блондины с белой кожей и голубыми глазами [22]. По сей день у местных уйгуров сильна доля европеоидности [23].

Однако до сих пор тохарский вопрос не решен [24].

В попытках решить тохарский вопрос не только археологи, но и лингвисты строили смелые гипотезы о том, как тохары оказались в Центральной Азии. По одной из версий, «тохарские диалекты были, очевидно, первой, самой ранней (предшествовавшей и индо-иранским миграциям) миграционной волной в восточном направлении от ареала первоначального распространения праиндоевропейского языка» [25].

Авторы этой диалектно-волновой гипотезы изображают эпоху бронзового века, когда воинственные и общительные тохары продвигаются в своих колесницах из лесов Восточной Европы, населенных носителями балтийских и финно-угорских языков, чтобы осесть в степях и пустынях поближе к Китаю.

На основании возможного заимствования из тохарского в китайский язык пяти слов: бык, корова, свинья, мед и собака [26], а также найденной археологами повозки-двуколки западноазиатского типа, датируемой иньским временем, Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов уточняют свою гипотезу так:

«Характерно при этом, что проникновение в Китай иньского периода этого типа колесниц осуществилось, по мнению археологов, благодаря контактам с мощными группировками центральноазиатского населения, обладавшего колесницами раннеближневосточного типа. Эти племена должны были находиться на достаточно высоком уровне социальноэкономического и государственного развития, что и позволило им пронести через всю Центральную Азию с Ближнего Востока новый способ военной организации».

А так завершают свои построения: «Более полную картину продвижения этих племен из Древней Передней Азии в Восточную Азию можно надеяться получить лишь в результате детального археологического изучения малообследованных обширных областей Средней Азии, являвшихся промежуточным регионом на пути передвижения древних индоевропейских племен в восточном направлении» [27].

Мне представляется сомнительным искать прародителей тохар в воображаемых прародителях праиндоевропейского языка. Особенно в ситуации, когда достоверно можно указать на появление в местах будущего обитания тохар десятков тысяч римских пленных.

Предлагаю свою реконструкцию происходивших тогда событий.

В конце 36 года до н. э. Антоний терпит поражение, добавив противнику множество пленных из своего разгромленного войска [28].

Вот как пишет о дальнейшем Помпей Трог [29]: «Фраат от этой победы [над Антонием] стал еще высокомернее и в делах правления стал проявлять чрезмерную жестокость, поэтому народ изгнал его. В течение долгого времени Фраат досаждал соседним государствам, наконец, скифам, просьбами и с помощью большого скифского войска был восстановлен в царских правах. Во время отсутствия Фраата парфяне поставили царем некоего Тиридата, который, услыхав о приближении скифов, с большим отрядом друзей бежал к Цезарю в Испанию, где тот вел в это время войну, и привел с собой в качестве заложника младшего сына Фраата, которого охраняли так небрежно, что его удалось похитить (Iust. XLII, 5, 5–7)».

Тиридат II, по-видимому, был ставленником группы парфянской знати, связанной с западными областями, тогда как Фраат IV имел поддержку в коренных областях востока и северо-востока страны [30], т.е. местах расселения пленных.

Фраат именно при помощи саков вынуждает Тиридата бежать в Рим. Именно саки-юэчжи, тохары, помогли Фраату отвоевать к 26 г. до н. э. престол. Не отблагодарить своих спасителей он не мог.

Полагаю, что благодарность Фраата состояла в предоставлении спасителям самостоятельности в действиях на Востоке [31].

О событиях 20 г. до н.э. пишет Светоний (Svet. D. Avg. XXI, 3): «Слава о такой достойной умеренности Августа побудила даже индийцев и скифов, лишь понаслышке нам известных, просить через послов о дружбе Августа и римского народа. А парфяне по его требованию и уступили ему беспрекословно Армению, и вернули ему знамена, отбитые у Марка Красса и Марка Антония, и добровольно предложили заложников, и даже царем своим выбрали из нескольких притязателей того, которого одобрил Август» (пер. М. Л. Гаспарова) [32].

Показательно, что о возврате пленных Светоний не пишет. Не пишет о том и Август [33].

А ведь три больших потока римлян на Восток составили десятки тысяч мужчин [34], к которым позже добавился поток беглецов из Александрии.

Подавляющее большинство оказавшихся на чужбине римлян, постаревшие и обремененные семьями легионеры Красса, бойцы Антония, беглецы из Александрии, предпочли остаться на новой Родине, порвав с Римом.

Зачем им было возвращаться? Что ждало в Риме их, постаревших и проигравших в гражданской войне?

На новой же Родине, да еще после помощи Фраату в войне за престол они были предоставлены самим себе, жили в довольстве, обзавелись новой родней, детьми, а в перспективе маячило создание на не завоеванных никем просторах Востока своей державы, державы стражников, Кушанского царства. И оно было создано, после того как в 30 г. до н.э. в Западную Индию прибыл очередной поток римских эмигрантов из Александрии, поток, обладавший значительными материальными ценностями [35].

Богатство последнего потока эмиграции, соединенное со знанием действительности Центральной Азии тохарами, т.е. римлянами, породнившимися с юэчжи, сделало создание Кушанского царства вопросом времени.

Около 20 г. н.э. один из кушанских (кит.: гуйшуанских) вождей, имя которого транскрибируют как Куджула Кадфиз, город-ставка которого находился в районе нынешнего города Бекабада [36], начинает создание будущей Кушанской империи, третьей мировой державы античности [37].

От Куджулы Кадфиза начинают вести династию владык Кушана, царства стражников, среди которых на слуху имена прославившихся позже Канишки, Васишки и Хувишки. Любопытная деталь. В тохарском языке уменьшительный суффикс sk обычен в личных именах: Lariska, Wrauske, Priska [38]. Этот суффикс находим и в именах будущих царей кушан. В имени основателя Кушанской державы мы такого суффикса не видим, зато можем разглядеть латинский уменьшительный суффикс –ul- [39].

Откуда взялось само название Тохары?

Полагаю логичным, с учетом вышеизложенного, выводить самоназвание тохар из латинского togati — обычного самоназвания свободнорожденных италиков [40].

Ротацизм интервокального t зафиксирован в архаичных индоиранских языках [41].

Изучение роли римской миграции и ее потомков сулит нам ошеломляющие перспективы, вплоть до необходимости писать заново историю Центральной Азии, для чего потребуется труд не одного поколения античников и востоковедов [42]. Приведу два примера.

До сих пор исследователям не ясно происхождение и источники грандиозного тюрко-тибето-монголо-китайского эпоса о Гэсэр-хане. В своей работе об эпосе Ю. Н. Рерих пришел к следующим определенным выводам: тибетское Кэсар (Гэсэр) представляет собой римский титул «цезарь», принятый кушанскими царями, а затем заимствованный ханами центральноазиатских тюркских племен через Хотан, составлявший часть кушанской империи. От центральноазиатских тюрков титул Кэсар был принят тибетскими и тангутскими племенами на северо-востоке. Совершенно ясно существование постоянной и древней традиции, связывающей имя царя Кэсара с народом Dru-gu (Gru-gu), или центрально-азиатскими тюрками, и страной Пхром (Кхром) [43].

На тибетской карте, опубликованной уже после выхода работ Рериха и отражающей эпоху I в. н.э. есть страна под названием «Царица Рим» (Гьялмо Кхром), что делает римское проникновение в Центральную Азию очевидным [44].

Кем был этот легендарный Цезарь? [45]

Или вот до сих пор исследователи не могут понять причин фундаментального, революционного реформирования кушанами буддизма, появления пути Большой колесницы, махаяны, ставшей в итоге наиболее распространенной разновидностью учения Будды, известной в Китае как чань, а в Японии как дзен [46].

Гораций несправедливо упрекал римских пленных в забвении родных богов. Просто эмигрантам пришлось подстраивать свое мировоззрение под существующие в местах их пребывания культы.

Учение Будды оказалось наиболее приемлемым, а его проповедь дхармы–ясности–пустоты–зияния более всего походила на восприятие римлянами мира, которым правит главный бог Рима — Янус [47].

Именно из-за потребностей римской эмиграции Будду теперь начали изображать, чего раньше не было.

Примечания

1) Марк Анней Лукан. Фарсалия или поэма о Гражданской войне / Пер. Л. Е. Остроумова. М., 1993. С. 158. См. также: M. Annaei Lucani. De bello civili libri decem / Ed. Car. Hostius. Lips., Teubn., 1892; Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ. 1949. №2. С. 324.

2) Авторы дают разные цифры. Ливий (Epit. 130) и Флор (II, 20) говорят о восемнадцати легионах Антония.

3) См.: Новокшонов Д. Е. Гораций о римских пленных (Carm. III, 5) // Классическая филология. Материалы секции XL Международной филологической конференции. 14–19 марта 2011 г. СПб, С. 8–14.

4) Первым поставил вопрос о судьбе римских пленных Гомер Дабс: Dubs H.H. An ancient military contact between Roman and Chenese // AJPh. 1941. Vol. LXII. P. 3. Русский перевод: Дабс Г. Г. Военное соприкосновение между римлянами и китайцами в античное время // ВДИ. 1946. №2. С. 45–50. Дабс локализовал место вывода в нынешнем районе Ашхабада на левом притоке реки Мургаб, южнее районного центра Захмет. Археологи установили, что эти места относились к вотчинным землям Аршакидов. См. Кошеленко Г. А. Родина парфян. М., 1977; Колледж М. Парфяне. Последователи пророка Заратустры. М., 2004.

5) Весь прикаспийский регион тогда выглядел иначе. Cм.: Mуравьев C.H. Проблема Аракса-Яксарта-Танаиса и уровень Каспия в VI–III вв. до н.э. // Mathesis, из истории античной науки и философии / Под ред. И. Д. Рожанского. М., 1991. С. 115–175.

6) Победоносный Лабиен даже чеканил монету со своим портретом и легендой: Q. LABIENUS PARTHICUS IMP. Факт весьма красноречивый. См.: Cohen H. Description historique des monnaies frappées sous l’Empire Romain… Graz, 1955. T. I. P. 30. №1–2; Grueber З. A. Coins of the Roman Republic in the British Museum. Vol. 11. London, 1910. P. 500, №. 131.

7) Археологи отмечают появившиеся римские мотивы подобных построек этого времени: Дебс Г. Г. Указ. соч. С. 49: приведен отрывок из частного письма В. В. Тарна: «Я не могу припомнить, чтобы где-нибудь можно было встретить, в литературе или археологии, греческий город с частоколом вокруг стен». См. также: Харрис Д. Римские легионеры в Китае (к постановке вопроса) // Военное дело населения Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1993, C. 229; Толстов С. Древний Хорезм. МГУ, 1948. Табл. 34. Представленная реконструкция поселения Топрак Кала показывает нам обычный римский военный лагерь. См.: Топрак-Кала. Дворец / Под ред. Ю. А. Рапопорт, Е. Е. Нерознак. М., 1984.

8) Подосинов А. В. Произведения Овидия как источник по истории Восточной Европы и Закавказья. М., 1985. С. 182–185.

9) Подземные хранилища для вина найдены в Помпеях. См.: Сергеенко М. Е. Помпеи. СПб, 2004. С. 243. В подобной корчаге, бочке (dolium), наполовину врытой в землю, героиня Апулея прятала любовника от мужа (Apuleius. Metamorph. IX, 5–7). В слове HMB (последний знак расплылся или плохо читается) документа из Нисы я вижу связь с формой humô от лат. humus. Здесь и далее: Дьяконов И. М., Дьяконов М. М., Лившиц В. А., Масон М. Е. Налоговые парфянские документы II века до н.э. из Нисы // Материалы Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции. Вып. 2. М.–Л., 1951. С. 36, 10–13.

10) Предположение основано на давно обсуждаемой разнице отношения к труду писца в греко-римской культуре и ближневосточной. См.: Аверинцев С. С. Типология отношения к книге в культурах Древнего Востока, античности и раннего Средневековья // Античность и античные традиции в культуре и искусстве народов советского Востока. М., 1978 г. С. 6–28; Дуров В. С. Как читали древние римляне // Hyperboreus, Petropoli, Vol., 7, 2001, Fasc. 1–2. C. 219–224.

11) Сергеенко М. Е. Простые люди древней Италии. М.–Л., 1964. С. 156.

12) Боровкова Л. А. 1) Запад Центральной Азии во II в. до н.э. — VII в. н. э. Историко-географический обзор по древнекитайским источникам. М., 1989. 2) Царства «западного края» во II–I веках до н.э. (Восточный Туркестан и Средняя Азия по сведениям из «Ши цзи» и «Хань шу»). М., 2001. 3) Кушанское царство (по древним китайским источникам). М., 2005.

13) См.: Новокшонов Д. Е. Гораций о римских пленных.

14) Сергеенко М. Е. Ремесленники Древнего Рима. Л., 1968. С. 55–56.

15) Мандельштам А. М. Памятники кочевников Кушанского времени в Северной Бактрии // Труды Таджикской археологической экспедиции Института археологии АН СССР и Института истории им. А. Дониша АН Таджикской ССР. Том VII. Л., 1975. С. 147–149; Лоховиц В. А. Подбойно-катакомбные и коллективные погребения могильника Тумек-Кичиджик // Кочевники на границах Хорезма // Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции / Под ред. С. П. Толстова. XI. М., 1979. С 134–147.

16) Толстов С. П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М., 1962. С. 204–245. Сарианиди В. И. Тилля-тепе и ювелирное искусство ранних кушан // Центральная Азия. Новые памятники письменности и искусства. М., 1987. С. 268–281; Ставиский Б. Я. 1) Кушанская Бактрия: проблемы истории и культуры. М., 1977. 2) Кара-тепе — буддийский культовый центр кунаского Термеза как памятник древних среднеазиатско-индийских связей // Центральная Азия. Новые памятники письменности и искусства. М., 1987. С. 282–289; Узянов С. А. О серебряной статуэтке, найденной на Тахти-Сангине // Центральная Азия. Новые памятники письменности и искусства. М., 1987. С. 290–294.

17) Ptol. 6, 11, 6. Земля серов, Θαγουροι (Ptol. 6, 16, 2), Θoγάρα πόλις (Ptol. 6, 16, 8), Thocari (Plin. N. H. 6, 55), в Согдиане Τάχοροι (Ptol. 6, 12, 4): Пьянков И. В. Средняя Азия в античной географической традиции. М., 1997. С. 328.

18) Herrmann A. Tocharoi // RE (1937) Sp. 1632–1641.

19) Ю. Н. Рерих, привлекший тибетские источники, которые еще не были введены в широкое обращение, как и многие ученые в 30–50-е гг. XX в., пытался отождествить тохар с юэчжи. Это у него не получилось. Но связь между юэчжи-тохарами и кушанами им представлена твердая. Кстати, именно с тибетским языком связана самая любопытная попытка этимологизировать само имя «тохары» как производное от их наименования на тибетском tha-gar «белая голова». Хронологически и географически эта этимология крайне уязвима, но, безусловно, остроумна, так как тибетское наименование хорошо передает восприятие внешности тохар жителями Востока. См.: Воробьева-Десятовская М. По книге Ю. Н. Рериха «Тибет и Центральная Азия». СПб, 1998.

20) Herrmann A. Tocharoi. Не исключаю связь между названием «кушаны» и латинским custos.

21) Тохарские языки / Под ред. В. В. Иванова. М., 1959.

22) См.: Скульптура и живопись древнего Пяджикента / Отв. ред.: А. М. Беленицкий и Б. Б. Пиотровский. М., 1959; Скульптура и живопись древнего Пяджикента / Отв. ред.: А. Ю. Якубовский и М. М. Дьяконов. М., 1959; Пугаченкова Г. А. 1) Скульптура Халчаяна. М., 1971. 2) Искусство Гандхары. М., 1982.

23) Чебоксаров Н. Н. Антропологический состав населения современного Китая в палеолите, мезолите и неолите // Ранняя история народов Восточной Азии. М., 1977. С. 74–97.

24) Herrmann A. Tocharoi // RE. (1937) Sp. 1634: Sind diese nun dasselbe Volk wie die T., oder haben sie mit ihnen nichts zu tun? Sind sie anderseits identisch mit den Άσιoι Strb. XI, 511, oder auch mit den Arsi womit sich in den Turfan-Fragmenten die Trager der toχrï–Sprache bezeichnet haben?

25) Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. II. Тбилиси, 1984. С. 935–940.

26) Заимствования зафиксированы в текстах раннего Средневековья. См.: Цзы Сянь-линь. Тохарский язык; его открытие, расшифровка и значение для китайско-индийских связей // Тохарские языки / Под ред. В. В. Иванова. М., 1959, C. 136–150.

27) Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. С. 936.

28) Потери римлян — не менее 35 тыс. человек.

29) Антиримские, пропарфянские взгляды Помпея Трога общеизвестны. См.: Дуров В. С. История римской литературы. СПб, 2000. С. 311–314; Юстин, Марк Юниан. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae» / Пер. с лат. А. А. Деконского, М. И. Рижского / Под ред. М. Е. Грабарь-Пассек; Комментарии К. В. Вержбицкого, М. М. Холода; Вступ. cт. К. К. Зельина. СПб, 2005. С. 6–20. Здесь и далее переводы приводятся по этому изданию. Возникает вопрос: не имели ли симпатии к Востоку Помпея Трога, уроженца Нарбонской Галлии, и его оппозиционность к Риму причинами нечто иное, чем свойственное его характеру сострадание жертвам римского империализма? Может, он был просто более осведомлен о нравах и жизни римской эмиграции вне Империи и находил их более привлекательными? Кстати, Нарбонская Галлия стала римской провинцией в 121 до н.э. под названием Gallia bracata от обычая галлов носить штаны (bracae), в противовес Цизальпийской Галлии, которую часто называли Gallia togata, от обычая ее жителей носить тогу по римскому образцу.

30) См.: Кошеленко Г. А. О внутриполитической борьбе в Парфии // ВДИ. 1963. №3. С. 60.

31) О событиях 30–20-х гг. в «Деяниях божественного Августа» читаем: «Парфянский царь Фраат, сын Орода, послал ко мне в Италию всех своих сыновей и внуков не потому, что был побежден в войне, а потому, что он, отдав своих детей в заложники, надеялся добиться нашей дружбы» (RgdA, 32, 2.). Перевод М. Ф. Дашковой по изд.: «Римская история» Веллея Патеркула / Немировский А. И., Дашкова М. Ф. Воронеж, 1985. C. 211. «Когда Цезарь, окончив войну в Испании, прибыл в Сирию для приведения в порядок дел на Востоке, Фраата охватил страх, как бы Цезарь не вздумал идти войной на Парфию. Поэтому со всей Парфии собрали пленных из войск Красса и Антония и отослали их вместе с их военными значками к Августу» (Iust. XLII, 5, 10–11). Веллей Патеркул о возврате пленных также не пишет. О возврате пленных пишет только Юстин.

32) Сцена передачи знамен изображена на панцире статуи Августа из Прима Порта. Также: Hor. Carm. IV, 15.

33) «Парфян трех римс [к] их войск доспехи и знамена отдать мне и, умоляя, просить о дружбе римского народа я принудил. А эти знамена в святилище, которое в храме Марса Мстителя, я, возвратив, поместил» (RgdA, 29, 2.).

34) 12 мая 20 г. до н. э. произошла передача знамен Тиберию. См.: Машкин Н. А. Принципат Августа. С. 523.

35) В 30 до н. э., когда войска Октавиана подходили к Александрии, Клеопатра отправила Птолемея-Цезариона с большим богатством на юг страны, откуда он должен был отплыть в Индию. Экспедиция готовилась грандиозная. См.: Петров А. М. Несколько страниц в защиту Клеопатры (исторический источник и литературная несправедливость) // Восток-Запад-Россия. Сб. статей. М., 2002. С. 383–390. Но воспитатель фараона Родон уговорил его вернуться, уверив 17-летнего Цезариона, что Октавиан позволит ему править Египтом. Цезарион не добрался до Индии, путь до которой из Египта морем занимал месяц. См.: Широкова Т. А. Египет и Кушанское царство. М., 1991. С. 19–38. Но ведь Цезарион по плану Клеопатры отправлялся в Индию не один, а в сопровождении множества римлян и греков, которым не приходилось надеяться на милость Августа. См. также: Blue Lucy. Boats, Routes and Sailing Conditions of Indo-Roman Tade // Migration, trade and peoples. Europian Associations of South Asian Archaeologists Proceedings of the Eighteenth Congress. L., 2005, Parts 1–3 / Ed. Michael Willis, British Academy, L., 2009. P. 3–14; Хвостов М. История восточной торговли греко-римского Египта (332 г. до Р. Х. — 284 г. по Р. Х. // Изследования по истории обмена в эпоху эллинистических монархий и Римской империи. Казань, 1907.

36) Бекабад («селение бека») расположен в 115 км к югу от Ташкента, на берегах Сырдарьи, на месте ее выхода из Ферганской долины в Голодную степь у Беговатских порогов.

37) Боровкова Л. А. Кушанское царство. С. 271–274.

38) Краузе В. Тохарский язык // Тохарские языки. М., 1959. С. 43.

39) Ср.: Ursulus, Quintulus, Caligula, Merula. О корне прозвища Куджулы Кадфиза можно пока лишь гадать: cadus (греч.) — кувшин, cauda — хвост, cudo — шлем из сыромятной кожи. Поиск греко-римского следа в языках Центральной Азии вообще представляется любопытным. Вспоминаю вопрос, который часто задавал своим ученикам Н. В. Шебалин: не связано ли δυσμενής (враждебный) со значительно более поздним и мутным по происхождению «душман»? См.: Ермолаева Е. Л. Никита Виссарионович Шебалин // Phililogia classica. Вып. 8. СПб, С. 103.

40) Hans Philipp. Togati // RE (1937) Sp. 1662–1663.

41) Например, в татском (джуури). Джуури принадлежит к юго-западной группе иранских языков и по своему грамматическому строю и лексическому составу близок к персидскому и таджикскому языкам. Лексика отличается от персидского большими заимствованиями из древнееврейского. При этом его грамматическая структура сохраняет некоторые черты, утраченные современным персидским и представляющиеся более архаичными. Например, переход интервокального *d (<*t)> r: омодэн -> оморэ, додэн -> дорэ, рэзидэн -> рэзирэ, джухуди -> джухури, адина -> орнэ: считаются наиболее важной историко-фонетической особенностью джуури по сравнению с персидским и таджикским. Кроме того, важно помнить об общей тенденции ослабления конечных слогов в латыни (–d и –t), т.е. именно тех согласных, которые играли весьма существенную роль в различении падежей: Тронский И. М. Очерки из истории латинского языка. М.–Л., 1953, С. 179, 265. В IV веке н. э. Иероним писал: «Латынь беспрестанно меняется и по отдельным областям и с течением времени» (Comm. Epist. Ad Galatos, II, 3).

42) Крайне любопытные данные, красноречиво названные автором «римские синхронизмы»: Зеймаль Е. В. Кушанская хронология (материалы по проблеме) // Международная конф. по истории, археологии и культуре Центральной Азии в кушанскую эпоху. М.: Наука, ГРВЛ. 1968. С. 110–124; Он же. К периодизации древней истории Средней Азии (середина I тысячелетия до н.э. — середина I тысячелетия н.э.) // Центральная Азия: новые памятники письменности и искусства. М., 1987. С. 149–157; Ставиский Б. Я. О северных рубежах кушанской Бактрии // История и культура народов Средней Азии (древность и Средние века). М., 1976. С. 43–46.

43) Сказание о царе Кэсаре Лингском // Ю. Н. Рерих, Тибет и Центральная Азия (статьи, лекции, переводы). Самара, 1999. С. 56–87.

44) Вельгус В. А. Известия о странах и народах Африки. М., 1978. С. 102–103.

45) Volkmann Hans. Ptolemaios XV. Kaiser // RE (1959) Sp. 1760–1761.

46) Зеймаль Е. В. Проблема кушанского пантеона // Культура Востока: проблемы и памятники. СПб, 1992. С. 60–67; Литвинский Б. А. Буддизм в Средней Азии (Проблемы изучения) // ВДИ. 2001. №4. С. 188–199.

47) Штаерман Е. М. Янус // Мифологический словарь / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М., 1991. С. 649–650.

Терпилы плена

Материалы, которые легли в основу следующих заметок Д. Е. Новокшонова были обнародованы им в 2013 г. в монографии «Римские невозвращенцы: утешение дырой». В августе-сентябре 2019 год он разбил первую главу «Дыры» на представленные заметки, сильно сократив, и выставил на молодежном сетевом канале Яндекс-Дзен, снабдив многочисленными поясняющими картинками. Некоторые, особенно проясняющие парадоксальность мышления автора, имеются и здесь.

В историографии господствует мнение, что поход Марка Лициния Красса против парфян (в земли нынешних Ирака и Ирана) в 700 г. от основания Рима (о.Р.) — 53 году до н.э. — неспровоцированная агрессия. [1]

От имени Рима Красс самовольно объявил войну противнику, незнакомому римлянам. Обещая невиданные богатства и множество рабов, он привлек деревенскую молодежь и ветеранов.

С Крассом ушло и много тех, кого он опутал долгами еще во времена заговора Катилины. [2]

Луций Катилина [3] происходил из рода Сергиев [4], прародителем коего был один из спутников Энея.

Катилина был верным последователем взглядов Суллы, [5] прославившегося своими военными победами и проскрипциями (proscriptio [6] в Древнем Риме — список лиц, объявленных вне закона. За выдачу или убийство включённого в списки назначалась награда, за укрывательство — казнь. Имущество проскрибированного подвергалось конфискации, потомки лишались почётных прав и состояния).

На проскрипциях нажил свое богатство и Красс. [7]

Катилина погиб, когда описавшему его подвиги историку Гаю Саллюстию было восемь лет: [8]

«Только тогда, когда битва завершилась, и можно было увидеть, как велики были отвага и мужество в войске Катилины… Самого Катилину нашли далеко от его солдат, среди вражеских тел. Он ещё дышал, и его лицо сохраняло печать той же неукротимости духа, какой он отличался при жизни». [9]

Многие последователи Катилины уцелели даже после кровопролитного поражения.

Дело, за которое погиб Катилина, названный Ю. В. Андреевым римским большевиком, [10] довел до победы Гай Юлий Цезарь. [11]

Байки об Александре Македонском любили рассказывать римским малолеткам педагоги — образованные греческие рабы. Городских и образованных греческими невольниками юнцов манили подвиги царя разгромленной римлянами кельтской Македонии.

Красс также романтично молодился, получив в 698 г. от о.Р. (55 г. до н.э.) по закону Требония проконсульство в Сирии на 5 лет; в ноябре, несмотря на противодействие плебейских трибунов, он направился в провинцию:

«Перед народом и посторонними он еще как-то себя сдерживал, но среди близких ему людей говорил много пустого и ребяческого, не соответствующего ни его возрасту, ни характеру, ибо вообще-то он вовсе не был хвастуном и гордецом. Но тогда, возгордясь безмерно и утратив рассудок, уже не Сирией и не парфянами ограничивал он поле своих успехов, называл детскими забавами походы Лукулла против Тиграна и Помпея против Митридата, и мечты его простирались до бактрийцев, индийцев и до моря, за ними лежащего. Хотя в постановлении Народного собрания, касавшемся Красса, ничего не было сказано о парфянской войне, но все знали, что Красс к ней неудержимо стремится.

К тому же Цезарь написал ему из Галлии, одобряя его намерения и поощряя его к войне. Так как народный трибун Атей обнаружил намерение препятствовать походу Красса и многие к нему присоединились, считая недопустимым, чтобы кто-либо пошел войной против людей, ни в чем не провинившихся, да притом еще связанных с Римом договором, Красс, испугавшись, обратился к Помпею с просьбой оказать ему поддержку и проводить его из города.

Ибо велик был почет, каким пользовался Помпей среди простого народа. И на этот раз вид Помпея, идущего впереди со спокойным взором и спокойным лицом, успокоил толпу, собравшуюся было поднять крик и задержать Красса: люди молча расступились и дали им дорогу. Но навстречу выступил Атей и начал с того, что обратился к Крассу, умоляя не идти дальше, а затем приказал ликтору схватить и остановить его.

Однако другие трибуны этому воспротивились, и ликтор отпустил Красса, Атей же подбежал к городским воротам, поставил там пылающую жаровню, и, когда Красс подошел, Атей, воскуряя фимиам и совершая возлияния, начал изрекать страшные, приводящие в трепет заклятия и призывать, произнося их имена, каких-то ужасных, неведомых богов.

По словам римлян, эти таинственные древние заклинания имеют такую силу, что никто из подвергшихся им не избежал их действия, да и сам произносящий навлекает на себя несчастье, а потому изрекают их лишь немногие и в исключительных случаях. Поэтому и Атея порицали за то, что он, вознегодовав на Красса ради государства, на это же государство наложил такие заклятия и навел такой страх». [12]

В понятиях современного русского языка действия Красса именуются беспределом. Под понятием я понимаю отображенное в мышлении единство свойств, связей, отношений вещей и явлений; [13] под мышлением — разговор с самим собой. [14]

Через полтысячи лет историк христианской церкви Орозий напишет:

«В 697 году от основания Города Красс, сотоварищ Помпея по консульству, [15] получив по жребию кампанию против парфян, как человек, объятый неуемной жаждой наживы, когда прослышал о богатстве храма в Иерусалиме, которое Помпей оставил нетронутым, поворачивает в Палестину, доходит до Иерусалима, проникает в храм и похищает богатства. [16]

Затем, направляясь через Месопотамию в Парфию, всюду, где бы ни шел, он испрашивал от союзных городов вспомогательных войск, требовал от них денег и вскоре, как перешел Евфрат, встретил Вагенса, отправленного к нему от царя парфян Орода [17] посла, который сурово обругал его: зачем, мол, в нарушение договора Лукулла и Помпея, [18] обуреваемый жадностью, он перешел Евфрат — за это вкусит он серского железа, а не парфянского золота». [19]

Красс был жаден и безжалостен не только к неприятелю, но и к сослуживцам. Подавляя восстание Спартака и столкнувшись с робостью своих бойцов, он наказал своих воинов за трусость, приказав отобрать «пятьсот человек — зачинщиков бегства и, разделив их на пятьдесят десятков, он приказал предать смерти из каждого десятка по одному человеку — на кого укажет жребий. Так Красс возобновил бывшее в ходу у древних и с давних пор уже не применявшееся наказание воинов, этот вид казни сопряжен с позором и сопровождается жуткими и мрачными обрядами, совершающимися у всех на глазах». [20]

Аппиан утверждает, что было убито около 4000 легионеров. [21]

В республиканском Риме звание император (imperator) присваивалось победоносному командующиму непосредственно на поле битвы солдатами в случае, если в данном сражении гибло более тысячи неприятелей. Император располагал правом жизни и смерти (imperium) — мог карать и миловать солдат. В русском языке слово император = царь, а вот, например, в английском два разных существительных: emperor и imperator.

После победы над Спартаком император Красс приказал распять более 6000 спартаковцев на крестах вдоль дороги от Капуи до Рима. [22] Казненные висели долго, для проезжающих по ней женщин дорога получилась запоминающаяся.

Рим был мужским обществом.

Мнение женщин в Республике не имело веса.

Примечания

[1] 1) Sherwin-White A. N. Parthia and Rome; 2) Wiseman T. P. Caesar, Pompey and Rome, 59–50 B. C. // The Cambridge Ancient History. Vol. 9. The Last Age of the Roman Republic, 146–43 B. C. / Ed. by J. A. Crook, A. Lintott, El. Rawson. Cambridge, 2008. P. 262–265; 402–403. Беликов А. П. Парфянский поход Красса: военно-технический аспект // Para bellum. Военно-исторический журнал. №12. 2001. С. 35–48.

[2] Красс ссужал деньгами и Гая Юлия Цезаря.

[3] Lucius Sergius Catilina, ок. 108 до н.э., Рим — 62 до н.э., Пистоя.

[4] Название рода сохранилось в русском имени Сергей.

[5] Lucius Cornelius Sulla, 138 — 78 до н. э. Красс был легатом Суллы и занимался набором войска в области марсов.

[6] Объявление, преимущественно о продаже.

[7] Иванов Ю. А. Заговор Катилины и его социальная база // Вестник древней истории. 1940. №1. С. 69–81.

[8] Gaius Sallustius Crispus, 86 до н. э. — 35 до н.

[9] Пер. В. О. Горенштейна. Sall. De C. C. 61.

[10] Андреев Ю. В. «Римский большевик» Катилина и философия истории А. Блока // Памятники старины. Концепции. Открытия. Версии. Сб. пам. Белецкого. СПб, 1997. Т. I. С. 35–44; ΣΥΣΣΙΤΙΑ. Сб. ст. пам. Ю. В. Андреева / Отв. ред. В. Ю. Зуев. СПб, 2000.

[11] Иванов Ю. А. Заговор Катилины и его социальная база. С. 81.

[12] Plut. Crass. 16. Здесь и далее пер. В. Петуховой.

[13] Колесов В. В. Философия русского слова. СПб, 2002. С. 419–420; Чикобава А. С. Введение в языкознание. Ч. I. М., 1953. С. 28–29.

[14] Бузук П. А. Основные вопросы языкознания. М., 1924. С. 5–6; Теплов Б. М. Психология. М., 1953. С. 62–64; Виноградов С. Н. Кузьмин А. Ф. Логика. Учебник для средней школы. М., 1954. С. 7–8.

[15] Марк Лициний Красс Див и Гней Помпей Магн (во второй раз) стали консулами в 699 г. от основания Города (= 55 г. до н.э.). Неточная датировка с ошибкой в два года взята у Евтропия (Eutr. 6, 18, 1).

[16] Орозий единственный из авторов, кто сообщает о разграблении Крассом Иерусалимского храма.

[17] Ород II — парфянский царь, сын Фраата III, который был убит сыновьями, Ородом и Митридатом (Dio Cass. 39, 56), правил после изгнания и последовавшего за этим убийства его брата, Митридата III, приблизительно в 57–37/36 гг. до н. э. Плутарх, более подробно изложивший речи парфянских послов, называет руководителя посольства Вагизом (Plut. Crass. 18).

[18] Эти договоры, определившие границы Рима с Парфией, были итогом восточных кампаний Лициния Лукулла и Гнея Помпея 69 и 66 гг. до н. э. О последнем договоре Помпея с Фраатом III см.: Арр. Mithr. 104.

[19] Павел Орозий. История против язычников. Книги I–VII / Пер., вст. ст., ком. В. М. Тюленева. СПб, 2009. С. 394–395. Здесь и далее переводы по третьему изданию. 6, 13, 1–2.

[20] Plut. Crass. 10. Комм. С. П. Маркиша: Так называемая децимация (выбор десятого). Военно-уголовные законодательства европейских государств сохраняли децимацию в различных формах до середины XIX в. и даже позже; в России она была отменена лишь в 1868 г.

[21] App. B. Сiv. 1, 118.

[22] App. B. Сiv. 1, 120.

Как жадный М. Л. Красс готовил поход в Индию

Поход против парфян за два года до Красса готовил сирийский наместник Авл Габиний.

Сенат запретил Габинию поход.

Историки Аппиан и Дион Кассий утверждают, что он отменил войну под влиянием письма Помпея и/или крупной взятки от царя Египта Птолемея Авлета. [1]

Деливший вместе с Цезарем и Крассом власть в Риме Помпей был противником войны с Парфией, а Габиний был его выдвиженцем. [2]

«В Парфянском царстве произошел переворот; местная знать во главе с юным, смелым и даровитым великим визирем свергла царя Митрадата и возвела на престол его брата Орода. Ввиду этого Митрадат перешел на сторону римлян и отправился в лагерь Габиния. Все сулило предприятию римского наместника большой успех, как вдруг он получил приказ силой оружия водворить египетского царя в Александрии (отца Клеопатры Птолемея XII-го. [3] — Д. Н.). Он должен был повиноваться. Надеясь скоро вернуться, он стал уговаривать просившего его о помощи низложенного царя Митрадата начать тем временем войну на собственный страх и риск. Митрадат сделал это. Селевкия и Вавилон высказались за него, но Селевкию взял штурмом визирь, один из первых взобравшийся на городскую стену, а в Вавилоне Митрадата голод заставил сдаться, после чего он был казнен по приказанию своего брата. Его смерть была большой потерей для римлян; но этим не кончилось брожение в Парфянском царстве, армянская война тоже еще продолжалась. После египетского похода Габиний уже собирался воспользоваться благоприятным случаем и возобновить парфянскую войну, но тут прибыл в Сирию Красс, унаследовавший вместе с властью все планы своего предшественника». [4]

Войска, которые Габиний подготовил к войне, Красс присоединил к своим силам. Он повел 7 легионов (36000 человек) с 4000 конницы и 4000 легкой пехоты и многочисленной обслугой.

С обозом общее число войск достигало 50000–100000 военных. [5]

Парфяне осознавали несправедливость действий Красса. Речь парфянского посла, направленного к Крассу их вождём Ородом (Гиродом, Арсаком, Аршакидом, — Д. Н.) и за давностью лет названного Орозием Вагенсом, раньше передал Плутарх:

«В то время как Красс стал уже стягивать войска, снимая их с зимних стоянок, к нему явились послы от Арсака с кратким извещением: они заявили, что если войско послано римским народом, то война будет жестокой и непримиримой, если же, как слышно, Красс поднял на парфян оружие и захватил их земли не по воле отечества, а ради собственной выгоды, то Арсак воздерживается от войны и, снисходя к годам Красса, отпускает римлянам их солдат, которые находятся скорее под стражей, чем на сторожевой службе. Когда же Красс стал хвастаться, что даст ответ в Селевкии, старший из послов, Вагиз, засмеялся и, показав ему на обращенную вверх ладонь, ответил: „Скорее тут вырастут волосы, Красс, чем ты увидишь Селевкию [6] (25 км к югу от Багдада. — Д. Н.) “. Затем послы возвратились к царю Гироду и объявили, что предстоит война». [7]

Примечания

[1] App. Syr. 257; Dio Cass. 39, 56, 1.

[2] Смыков Е. В. Сирийское наместничество Авла Габиния // Античный мир и археология. Вып. 12. Саратов, 2006. С. 213, 198–212.

[3] Птолемей XII Теос Филопатор Филадельф (Θέος Φιλοπάτωρ Θεός Φιλάδελφος, Отцелюбивый брато- (или сестро) любивый Бог). Позднее прибавилось прозвище Неос Дионис (Νέος Διόνυσος, Молодой Дионис). В народе же его чаще всего звали Авлет (Αυλητής, Флейтист) — царь-фараон Египта, правил в 80–51 годах до н.э.: Кравчук А. Закат Птолемеев. М., 1973. Лучшими флейтистами в это время считались этруски: Эргон Ж. Повседневная жизнь этрусков / Науч. ред. Е. В. Колодочкиной; вст. ст. С. Ю. Нечаева; пер. А. Б. Овезовой. М., 2009. С. 224.

[4] Моммзен Т. История Рима. Т. 3. От смерти Суллы до битвы при Тапсе / Пер. И. М. Масюкова под общ. ред. Н. А. Машкина. М., 1941. С. 132–133.

[5] Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. СПб, 2001. Т. 1. С. 319; App. B. Civ. 2, 18.

[6] Σελεύκεια επί του Τίγρη, Селевкия на Тигре.

[7] Plut. Crass. 18.

М. Л. Красс и Янус

Все в мире начинается с разделения.

Красс свой жребий бросил, он прошел сквозь врата главного бога римлян — Януса.

Двери этих врат века никто не закрывал.

«С возникновения Рима в середине VIII в. до н.э. и до крушения Римской империи в V в. н.э. римляне воевали непрерывно.

Лишь на несколько лет за все эти столетия, по древнему обычаю, в знак мира, добытого победами, запирался храм Януса.

Достоверно известно всего лишь пять таких случаев, и только в одном из них храм простоял закрытым достаточно долго — при втором римском царе Нуме храм Януса не видели отворенным 43 года подряд». [1]

Красс был консулом и императором. Именем Януса ему присягали многие мужчины.

Высшее в муже, человеке — Творец, Янус, буддистское Я, — способность смотреть в прошлое и менять настоящее:

«Едва ли не самым своеобразным между всеми римскими богами и конечно единственным, для которого была придумана чисто италийская форма поклонения, был двуглавый Янус; однако и в нем не олицетворяется ничего кроме выражающей боязливую римскую набожность идеи, что перед начинанием всякого дела следует обращаться с молитвой к духу начала. Богу начала, Янусу, был посвящен особый день (Agonia, 9 января)». [2]

«Янус — один из наиболее загадочных римских богов. С одной стороны, он бог всех дверей и входов, с другой — «как бы бог богов». [3]

Но этот титул чужд римской религии, и, вероятно, он восходит к титулатуре восточных владык «царь царей». С именем Януса связан странный обряд закрывания ворот храма Януса Гемина (Двойного) на северной части форума.

Современник Красса Варрон [4] со ссылкой на анналиста Пизона впервые сообщает, что ворота должны быть закрыты, когда царит мир. [5] Античные авторы не понимали, что это означает. Как считали одни, запирается война, [6] а другие — удерживается мир. [7] Известен эпитет Януса — Клузий, Запирающий.

Этрусское имя Януса — Ани. Ани изображали четырехликим. [8]

Публий Овидий Назон:

Как же прославить тебя, о Янус, бог двуобразный?

В Греции нет божества, равного силой тебе.

Ты нам скажи, почему из всех небожителей ты лишь

Видишь, что сзади тебя, видишь, что перед тобой?

Так размышлял я, стараясь в своих разобраться табличках,

Вдруг замечаю, что весь светом наполнился дом:

Это предстал предо мной двойным изумляющий ликом

Янус священный, и сам прямо взглянул мне в глаза.

Я испугался, мои от ужаса волосы встали,

Холод внезапный объял оцепеневшую грудь.

Левой рукою держа ключи, а правою посох,

Он обратился ко мне сразу же, так говоря:

«Страх позабудь и внимай мне: о днях возвещая прилежно,

Дам я ответ, и пойми то, что скажу я тебе.

Хаосом [9] звали меня в старину (я древнего рода), [10]

Слушай, какие дела прошлых веков я спою. [11]

Д. Е. Новокшонов доказывает, что именем Янус римляне обозначали непостижимую пустоту человеческого «Я», лучше всего описанную последователями основателя Махаяны — Мудрейшего из саков (Шакьямуни) Будды.

«Я (Янус), гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, соблюдать Конституцию СССР и советские законы, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству.

Я всегда готов по приказу Советского правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть презрение советского народа».

Римское имя Янус (Janus) этимологически имеет один корень с другим важным римским понятием: Гений (Genus) — Род.

Гений — бог мужской силы, олицетворение внутренних мужских сил и способностей мужчины, мужа. [12]

Примечания

[1] Махлаюк А. Римские воины. Под знаком Марса. М., 2010. С. 3.

[2] Моммзен Т. История Рима / Пер. под ред. С. И. Ковалева и Н. А. Машкина. СПб, 1997. С. 146, 144.

[3] Macr. Sat. 1, 9, 16.

[4] Marcus Terentius Varro, 116 — 27 гг. до н. э.

[5] Varro L. L. 5, 165.

[6] Verg. Aen. 1, 293.

[7] Ovid. Fast. 1, 281; Hor. Epist. 2, 1, 255.

[8] Немировский А. И. Этруски. От мифа к истории. М., 1983. С. 196–199.

[9] Χάος, зияющее.

[10] Me Chaos antiqui (nam sum res prisca) vocabant.

[11] Ovid. Fast. 1, 89–104. Пер. Ф. А. Петровского.

[12] Штаерман Е. М. Гений // Мифологический словарь / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М., 1991. С. 145.

Поход в Индию М. Л. Красса глазами Кая Осьмушки

Разнотолки о походе Красса не прошли мимо ушей 9-летнего сироты Гая Октавия Фурина (Gaius Octavius Thurinus).

Мальчишка плохо помнил отца, плебея Кая Восьмого (Октавия), тот умер еще в 694 г. от о.Р. (59 г. до н.э.), когда сыну было четыре года.

Отец был первым из их всаднического рода, кто стал сенатором. [1]

Ему помог в продвижении по службе дед, Кай Юлий Кезарь, дядя матери Атии. [2]

Дед был императором легионов, которые воевали с инородцами в Галлии (земли нынешней Франции).

Гай знал, что его отец вместе с Крассом воевал против бойцов Спартака. Прозвище Фурий (Бурый, Бешеный, Воровской) Гай получил в год своего рождения в честь победы над рабами Спартака и Катилины в окрестностях города Фурии.

Почти через два века римский историк Светоний напишет:

«В младенчестве он был прозван (cognomen Thurino inditum est) Фурийцем в память о происхождении предков, а может быть, о победе, вскоре после его рождения одержанной его отцом Октавием над беглыми рабами в Фурийском округе. О том, что он был прозван Фурийцем, я сообщаю с полной уверенностью: мне удалось найти маленькое бронзовое изваяние старинной работы, изображающее его ребенком, и на нем было написано это имя железными, почти стершимися буквами». [3]

Отец собирался домогаться консульства, но неожиданно скончался во время возвращения в Рим из Македонии, где командовал образцово: «Управляя провинцией, он обнаружил столько же справедливости, сколько и храбрости: бессов и фракийцев он разбил в большом сражении, а с союзными племенами обходился так достойно, что Марк Цицерон в сохранившихся письмах к своему брату Квинту, который в то время бесславно правил провинцией Азией, побуждал и увещевал его в заботах о союзниках брать пример с его соседа Октавия». [4]

Новый муж матери Луций Марций Филипп хорошо относился к пасынку и принимал деятельное участие в его воспитании.

Гай большую часть времени проводил в доме своей бабушки Юлии — сестры Цезаря.

В Риме была воинская повинность. В армию забирали в 18 лет. Применялись два набора на службу, ежегодный (delectus), под знамена четырех легионов консула, и сверхплановый (tumultus).

В войске Красса служили знакомые Гая.

О многих уходивших он слышал.

Их жизненный опыт станет загадкой для будущего Августа.

Существовало выражение: надеть военный пояс, cingulum militia sumere, то есть поступить на военную службу.

Принять пояс (cingi) значило превратиться в солдата; если у кого-то отбирали пояс (discingi), это означало понижение в звании.

Перевязь меча у римлян называлась balteus.

Нижние чины, milites gregarii (от grex, стая, шайка, пук, современное русское краги) носили меч на правом боку, командиры и начальники на левом.

Кроме меча военные таскали на другом боку пугающий штатских кинжал pugio (пугач), по сути еще один меч. [5]

Примечания

[1] Broughton T. R. S. Senate and Senators of the Roman Republic: The Prosopographical Approach // Aufstieg und Niedergang der römischen Welt. B. I, 1. Berlin–N.–Y., 1972. P. 250–265.

[2] Atia Balba Caesonia, 85 до н.э. — 43 до н.э., племянница Юлия Цезаря. Ср. русск. Козырь и Caesar.

[3] Suet. D. Iul. 7, 1. И далее пер. М. Л. Гаспарова.

[4] Suet. D. Iul. 3, 2.

[5] Д’Амато Р. Воин Рима. Эволюция вооружения и доспехов. 112 год до н.э. — 192 год н.э. / Пер. А. Колина. М., 2012. С. 36–39.

Кай Валерий (Здоровяк) Катулл (Котик или Песик?)

Когда множество молодых римлян уезжало к армии Красса на Ближний Восток, 33-летний веронец Гай Валерий Катулл, [1] написал свое последнее из известных стихотворений, посвященных некой Лесбии, причем имя ее он в нем не назвал, зато упомянул Фурия: [2]

Фурий и Аврелий, везде с Катуллом

Рядом вы, [3] хотя бы он был за Индом,

Там, где бьют в брега, грохоча далече,

Волны Востока, —

Или у гиркан, иль арабов нежных,

Или саков, иль стрелоносных парфов,

Или там, где воды окрасил моря

Нил семиустый,

Или даже Альп одолел высоты,

Где оставил память великий Цезарь,

Галльский видел Рен и на крае света

Страшных бриттанов;

Что бы ни послала всевышних воля,

Все вы вместе с ним испытать готовы.

Передайте ж ныне моей любимой

Горьких два слова:

Сладко пусть живет посреди беспутных,

Держит их в объятье по триста сразу,

Никого не любит, и только чресла

Всем надрывает, — [4]

Но моей любви уж пускай не ищет,

Ей самой убитой, — у кромки поля

Гибнет так цветок, [5] проходящим мимо

Срезанный плугом! [6]

О судьбе Катулла после 699 г. от о.Р. (54 г. до н.э.) сведений нет, когда и как умер сочинитель неизвестно. Однако из стихотворения ясно, что он сидит на чемоданах, причем в числе возможных направлений его отправки значится Инд.

Любопытное совпадение. Прочитанное иначе римское прозвище Катулла прославил в Северной Индии некий брахман Каутилья.

Считается, что молодость Каутильи была связана с Лас-Вегасом античности — городом Таксила (Игральные кости), от латинского Taxillus, игральная кость.

Таксила (санскр. Taksha-çilâ — скала Такши) — столица загадочных гандхаров в Пенджабе, в трёх днях пути к востоку от Инда.

Название Таксила с санскрита также может быть переведено как «князь змеиного племени», prince of the serpent tribe.

Руины города лежат в 30 км на северо-запад от Исламабада.

Во III веке (через более чем 200 лет после похода Красса) грек Филострат опишет Таксилу времен жизней Азесов и героя евангелий Исуса по заказу императрицы Юлии Домны.

Этот Каутилья выдавался своей хитростью и тонким политическим умом, и сравнивается историками Индии с Макиавелли. Его перу приписывают трактат о политике и нравственности, известный под заглавием Чанакья-сутра, а также трактат Чанакья-раджанити-шастра.

Также под именами Каутилья и Вишну-гупта, он является автором политического трактата «Арта-шастра», что в переводе с санскрита значит «Наука о пользе». В русском языке латинский корень слова Ars — art- — узнаваем в слове артель.

Каутилья, известный также как Ч (К) анакья (санскр. Cānakya), Вишну-гупта и Ватсья-яна сыграл главную роль в возведении Чандра-гупты на престол царства Магадха и в уничтожении прежней династии — Нанда.

Т. А. Шумовский задался вопросом: о каких нежных арабах — Arabasve (Arabesque) molles — пишет Катулл?

«Судя по географическому окружению, речь идет не о Счастливой (Felix) Аравии, а об Аравии Пустынной (Deserta), менее известном крае; в этом убеждает и то, что современник и ученик певца Лесбии Вергилий употребляет в применении к южным арабам обозначение «сабейцы» (molles sabaei) — последний термин был в ходу и значительно позже (китайский путешественник Фа-сянь именует южноарабских купцов на Цейлоне сабейскими даже в начале V в. н. э.).

Однако обитателей Аравийского полуострова в их массе трудно было бы назвать изнеженными: скотоводы в краю выжженных солнцем песков, кое-где перемежающихся холмами и пересыхающими на все долгое лето реками, они вели трудную борьбу за существование, из века в век скитаясь в поисках воды и мест выпаса; лишь небольшая часть населения жила в прибрежных городах, занимаясь ремеслами и торговлей; единицы обогащались и все более стяжали власть над соплеменниками. Недостаток пастбищ и колодцев приводил к ожесточенным межплеменным войнам». [7]

Ясности нет до сих пор: «проблема этногенеза древних арабов не решена». [8]

Считается, что «термин „араб“ первоначально не имел конкретного этнического содержания, не был самоназванием какого-либо народа или его части; он возник из нарицательного слова, обозначавшего засушливые, невозделанные земли и их обитателей». [9]

Нечто вроде современных русских названий: пустынник, странник, бомж или бич.

Д. Е. Новокшонов считает, что именем арабы в Риме называли первых кельтских и римских эмигрантов, хорошо устроившихся на Востоке. Еще одно их имя, хорошо известное востоковедам — хурриты. Хурриты прославились на Востоке изобретением коневодства. Их страна именовалась Миттани (сравни с латинским mitto, посылаю).

Именно к этим арабам вел свои войска М. Л. Красс, одним из порученцев которого был Кай Валерий Катулл.

Примечания

[1] Gaius Valerius Catullus, ок. 87 до н.э. — ок. 54 до н.э.

[2] Для переклички с первым из этих стихотворений, №51, оно написано сапфической строфой. Дата — не раньше 55 г. (первый поход Цезаря в Британию, ст. 12). Адресаты — видимо, те же, с которыми Катулл бранится в №16 и (порознь) в №15, 21, 23, 26; явное противоречие между этой бранью и обращением к ним как к «спутникам» в нашем стихотворении заставляет многих комментаторов видеть здесь иронию. Все стихотворение образует одну фразу в 24 строки (ср. №65).

[3] Рядом вы… — в подлиннике comites, так называлась свита римских должностных лиц в провинциях, таким «спутником» сам Катулл ездил в Вифинию при Меммии (№28 и 10). Здесь Катулл воображает себя полководцем или спутником полководца на одном из краев римского света — в Парфии, на которую готовил поход Красс (гирканы у южного берега Каспийского моря и саки в Средней Азии были парфянскими союзниками), в Египте, где в это время наводил порядок Габиний (а из Египта открывался путь к «арабам нежным» Южной Аравии, страны благовоний), в Галлии, откуда в этом году Цезарь делал первые вылазки за Рен (Рейн) в Германию и за Ламанш в Британию.

[4] А. И. Пиотровский переводит резче: Со своими пусть кобелями дружит! / По три сотни их обнимает сразу, / Никого душой не любя, но печень / Каждому руша.

[5] Гибнет так цветок… — Может быть, реминисценция из Сапфо, фр. 117 (из эпиталамия, ср. №62): «Как гиацинт, что в горах пастухи, пасущие стадо, / Топчут своими ногами, к земле пурпуровый цветик…» — характерный для Катулла перенос образа из женской поэзии в мужскую.

[6] 11. Пер. С. В. Шервинского, прим. М. Л. Гаспарова: Гай Валерий Катулл Веронский. Книга стихотворений. М., 1986.

[7] Шумовский Т. А. Арабское мореплавание // Очерки истории арабской культуры V–XV вв. М., 1982. С. 357–358.

[8] Луцкий В. Б. Арабы // Советская историческая энциклопедия / Под ред. Е. М. Жукова. М., 1973–1982.

[9] Халидов А. Б. Арабский язык // Очерки истории арабской культуры V–XV вв. М., 1982. С. 31–33.

Мужчины, которых увлек в Индию М. Л. Красс

Захватнические войны не ведутся без разведки.

Красс был осведомлен о парфянах, саках и арабах лучше Катулла, ведь после того, как Сулла установил с парфянами дипломатические отношения прошло почти полвека, и римские разведчики, торговцы и мимы, исследовали Восток аж до синих синов (sines, thinae).

Красс шел грабить, считая, что у того, кто желает первенства в государстве, но содержать войско на свои доходы не может, денег далеко не достаточно. [1]

Римские легионы в обеспечении быта рассчитывали на свои силы. Зерно составляло основу питания: около 1 кг на человека в день.

Каждое отделение (contubernium от taberna, палатка) имело ручные жернова, а также котелки и сковороды для приготовления пищи. [2]

В маршевую пайку легионера входили каша или жесткие лепешки (bucellatum), кислое вино (posca) и солонина.

На границах солдаты выращивали скот, устраивали земледельческие хозяйства, охотились. Солдатский рацион разнообразило посещение местных харчевен (как и сейчас чапков), но основу солдатского питания составлял хлеб.

Зерно — пшеница и ячмень — шло на приготовление хлеба (для солдат — грубого помола, для офицеров — более качественного), каш, супов и всевозможных паст, предшественников современных спагетти, а также пива, любимого в римской армии.

Достойное место занимали овощи и фрукты. Солдаты, как было свойственно уроженцам Апеннин, любили бобы, чечевицу, капусту и редис. [3]

Основную массу армии Красса составляли неискушенные новобранцы, привлеченные надеждой на богатую восточную добычу, молодежь, в том числе и образованная, пошедшая наперекор общественному неодобрению. [4]

Средний командный состав составляли центурионы с богатым боевым опытом.

Городские современники считали их бессердечно грубыми и невежественно беспринципными.

С их точки зрения, центурионы были люди корыстолюбивые, мелочно честолюбивые и завистливые.

Обычный центурион это — крестьянин-бедняк; он проводит на службе чуть ли не половину жизни и остается только центурионом; дальше старшего центуриона он продвинуться по службе не может; офицером в римской армии времен республики становится только человек сенаторского или всаднического сословия.

Центурион у Красса — это бедняк, который ждет от службы добычи и обогащения. [5]

Своей великолепной выучкой и воспитанием римское войско обязано было центурионам.

Учитель всегда накладывает свою печать на ученика. От центуриона солдаты получали приказания, он был их прямым, непосредственным начальником; по нему равнялись в лагерной жизни и в бою, он служил примером и образцом.

Сказать, что центурион был верен своему долгу и чести воина, — значит сказать мало: это чувство было той жизненной силой, которая вела центуриона неизменно и неотступно, всегда и везде и перед которой отступала сама смерть.

Центурион остро чувствовал ответственность за своих людей. Эти люди защищали своих солдат с той же спокойной и деловитой непреклонностью, с которой они распоряжались разбивкой лагеря или учили новобранцев.

Это было их дело; они должны были выполнить его до конца.

И когда исколотые, изрубленные, обессиленные они опускались, наконец, в лужу собственной крови, то эта смерть — последний и неопровержимый урок воинской доблести — имела следствия, о которых не подозревали ни павшие в бою, ни их уцелевшие соратники.

Героизм не преподается с голоса — ему учат примером. Какой пример был сильнее такой смерти?

Имена их прочно входили в неписанную историю легиона, жившую в памяти и сердцах солдат. На этих рассказах воспитывались, до их героев старались дорасти. [6]

Именно в центуриях проходила вся повседневная жизнь пехотинцев. [7] В центуриях распределялись наряды, обозначение центурии по имени центуриона очень часто указывается в солдатских надписях. В армии гений центурии почитался больше, чем гении других частей и подразделений. [8]

Примечания

[1] Cic. De offic. 1, 4, 24.