Бесплатный фрагмент - Ворон в цилиндре

Цилиндр надев,

Во тьме ночной, смеётся ворон.

Ему лишь вторит хитрый чёрт.

Средь звёзд белящихся,

Умолкнет город.

Всё это только странный сон.

Ворон 1

В одном из культурных и просвещённых городов жил ворон в цилиндре. Ростом он был с человека и даже умел говорить. Правда говорил он исключительно на вороньем, но все его понимали. Каждый знал о нём в этом городе и каждый здоровался с ним.

Ворон был довольно зажиточный. Состояние его было приличным. Нажил он его не сам. Оно досталось ему по наследству от вороньих родственников, что годами таскали различные побрякушки. Вечерами Ворон отдавал предпочтение эзотерическим практикам. Поговаривали о его дружбе с чертями.

Ворон начинал своё утро с лёгкой прогулки по мостовым и паркам, где почтительно каркал и тряс крыльями, а также обольщал своей красотой продавщиц различных магазинчиков. Нагуляв аппетит, он захаживал в один и тот же ресторанчик, где, плотно закусив телятиной с сыром, вытирал как следует свой клюв и полоскал горло прохладной минеральной водой.

Захватив с собой сливочные пирожные, посыпанные шоколадной крошкой, он отправлялся на площадь, где собирались посудачить его родственницы.

«Куда ни глянь…

Одни вороны.

И клювом щёлкают звеня.

Кар- кар, кар — кар!

Кричат они в истоме,

Распространяющего дня.»: напевал он про себя.

Почтенно отклонившись и многозначительно каркнув, ворон разворачивал пирожные из обёрточной бумаги и садился на лавочку под тенью высокого клёна. Затем, сняв цилиндр и положив его бережно рядом, он, поедая пирожные и прикрыв глаза, для большего погружения, слушал странные истории ворон– сплетниц.

Под большим впечатлением от историй, ворон доставал свой фотоаппарат и фотографировал случайные события и людей на улицах. Затем он приходил домой, распечатывал фотографии на старом принтере и вклеивал их в тетрадь. Вокруг фотографий он писал истории, услышанные в парке. Фотографии обретали жизнь, имена и смысл.

Со временем тетрадей становилось всё больше.

Раз в год самой лунной ночью к ворону приходил его старый и лучший друг чёрт Василий. Василий был очень занятой чёрт и всегда был в разъездах. Но самой лунной ночью он всегда навещал своего друга.

Такая ночь обычно проходила неспешно и душевно. Из граммофона пело аргентинское танго. На столе стояла бутылка яблочного вина. Ворон и чёрт сидели в креслах качалках, курили сигары и просто разговаривали о разных, казалось бы, мелочах, которые волшебным образом складывались в глубокие умозаключения. Наговорившись вдоволь, Василий обычно хватал одну тетрадей ворона и с упоением читал содержимое.

Упла́тки

«И всякая петушиная курица и представители богомерзкого царствия сосательного, должны воострять ум! Дабы вести своими мыслями неизлечимые хвори! И мы подобны им во всех делах, тоже будем!»

Отрывок из лекции Ильи Багряновича Плевкова «О пьяном зачатии в сельской культуре»

♣1

Среди пустынных улиц спящего и утреннего города «Кривые воробьи», где по мощёным камнем дорогам, витал заблудший ветерок с речных каналов, шли два человека. В многочисленных окнах каменных домов, покрытых плесенью, где каждая штора говорила о скрытности жителей, едко отражались предрассветные лучи солнца. По улицам бродили лишь пьяные будочники и сонные дворники. Грустно вздыхая, они бурчали что-то под нос себе, пытаясь одолеть неотвратимую дремоту.

Два путника были бродягами, зашедшими в этот город случайно. Одеты бродяги были довольно неуместно. Их одежда слегка, а может даже и совсем, запылилась от дорожного песка. Сбитые каблуки на ботинках и почти стёртая подошва бродяг говорила о длительных скитаниях. У каждого из них в руках было по небольшому саквояжу. На одном из них была шляпа котелок, аккуратно повязанный вокруг шеи небесного цвета платок и приталенный серый костюм в полоску. Он бодро вышагивал, курил сигару и едко, но с азартом, всматривался в местные, не очень-то живописные пейзажи. Ещё он был тощим и бледным. Его синие глаза были с лёгким нахальным прищуром. Каждое своё действие он совершал так, будто бы делал огромное одолжение всему миру. Его спутник был ростом чуть пониже и носил тёмно-синий костюм более классического покроя. Лицо его полыхало свежестью и здоровьем. Хоть ростом он и был пониже своего спутника, зато выглядел крепче и плотнее. На руках у него были довольно поношенные кожаные перчатки, на голове красовалась шляпа цилиндр. Спутник тощего не так бодро вышагивал. Он скорее был осторожен и собран. Его внимательные карие глаза впились в обшарпанную табличку на одном из домов. Табличка гласила:" Отель для приличных людей.» Оба остановились.

— Пожалуй, мы здесь будем единственными жителями в этом отеле.-едко заметил тощий и стряхнул пепел с сигары.

Оба пренебрежительно посмеялись и двинулись к отелю. Задумавшийся дворник, встретившийся им на пути, с интересом осмотрел двух странных людей. Заметив интерес дворника, мужчина в тёмно-синем костюме приветственно приподнял цилиндр над головой и мягко улыбнулся. Почему-то испугавшийся дворник стал мести интенсивнее.

Войдя сквозь скрипучие двери отеля, двое увидели толстячка в тёплом жилете на меху. Он сидел в кресле, покрытом замызганным пледом, читал газету, вздыхал и покачивал недоумевающе головой.

Заслышав скрип дверей и звук шагов, толстячок загнул угол газеты так чтобы разглядеть посетителей.

— Доброе утро, господа. Чем обязан, столь раннему визиту? -спросил он с нескрываемым удивлением.

— Мы, знаете ли, приличные люди и желали бы поселиться в этом чудном и приличном отеле. — ответил Тощий и бесцеремонно затушил сигару в ближайшем цветочном горшке.

— Не правда ли это удивительно? -спросил человек в цилиндре.

— Что, простите, удивительно? -поинтересовался толстячок.

— Что в отели иногда хотят заселиться люди.-заметил человек в цилиндре и просиял всей свежестью своего лица.

Толстячок расхохотался, тут же отбросил газету и засуетился.

— У нас город, знаете ли, такой… -начал было толстячок и зашевелил пальцами в раздумьях, пытаясь подобрать правильные слова.

— Беспутный и не очень здесь гостей много. Всегда.-наконец закончил он.

— Ну что же. Такое мы любим. Нам с дороги и отдохнуть не плохо бы.-цинично обозначил мужчина в котелке.

Толстяк подбежал к шкафчику, где висели ключи на гвоздиках. Он слегка замешкался, не зная который из них выбрать. Затем схватил первый попавшийся и развернулся к гостям. Толстячка уже ждали несколько бумажных купюр, зажатых между двумя пальцами руки в кожаной перчатке. Толстячок кокетливо и даже застенчиво хохотнул, выхватил купюры и всучил ключ странным господам.

— Недельку живите, что уж там. Насчёт еды. Рядом есть небольшой ресторанчик. А мы еду не подаём. У нас если только шампанское. Но это очень дорого.-добавил он заботливо и снова уселся в кресло, дочитывать газету.

♣2

Двое проходимцев зашли в комнату, закрыли за собой дверь и тут же услышали голос толстяка за дверью.

— Одёжу то сложите на лавке у двери. Я почищу. Не гоже в таком виде. А и уплачено у вас.-старательно изложил толстяк.

Комната оказалась довольно скудно обставленной. Мебель была покосившейся. Повсюду витала пыль.

— Ты погляди, Тихон. Как расстарался за рисованные бумажки.-шёпотом съехидничал мужчина в котелке и чихнул.

— А ты говорил «Не пригодится», Арсений. Жалко у того художника мало было срисованных. Я бы ещё купил. Сувенир денежный, а вон как годится. -подначил Тихон, скинул с себя ботинки с костюмом и прямо в цилиндре улёгся на кровать.

Кровать истошно проскрипела ржавыми пружинами. Клубы пыли поднялись в воздух.

— Лишь бы не ёрзал пальцами по бумажкам. А то краска слезет. — с сомнением заметил Арсений.

— Отдохнём, Арсений. Почистимся. И направимся в контору к Климу Стрячевому. Итак, уж задержались в пути.-добавил, закрывая глаза Тихон.

Арсений с недовольством собрал одежду брата с пола и бросил на лавку возле двери. Сам же раздевшись и сложив аккуратно свою одежду, уселся за столом в исподнем и поставил перед собой саквояж. Дверь приоткрылась, и подвижная рука схватила положенное на лавку. Арсений и Тихон вздрогнули от испуга. Они были сильно взволнованы. Всё должно было идти по плану и желательно тайно. Никто не должен был знать, что один из двух братьев Стручковых вскоре должен был стать состоятельным господином.

Оба брата вели беспокойную жизнь. С разницей в возрасте всего в три года были они рождены от разных матерей, но отец у них был общий. Потому считались они единокровными братьями. Надо сказать, отец их был вздорной личностью и вёл похабный образ жизни. Отчий дом всегда был наполнен грязью, о которой не мог помыслить ни один уважающий себя человек. Грязь эта имела скорее логический смысл. Логгин Затеевич Стручков был сыном дегтекура Затея Стручкова. Обучаться делу отца баламут не желал. А желал он большого состояния, которое должно было появиться само по себе. Но время шло и состояние не появлялось, а появлялись лишь тумаки и шишки от отца. Сбежав однажды в люди, Логгин Затеевич переменил множество занятий. Правда все эти занятия оканчивались всегда воровством. В результате очутился на приисках, где со своим единомышленником Михаилом Загребушкиным, они поначалу пытались намыть себе состояние. Однако быстро поняв, что это занятие хлопотное, обнесли пятерых счастливчиков, которые давно занимались добычей золота. Грабили как водится пьяными и переборщили с лихим вымогательством. Да так что теперь тех пятерых счастливчиков можно было только откопать и ужаснуться.

Долго они потом ходили по России: колобродили да пропивали награбленное. От чего нажили себе шрамы и болезни. Правда обошлось без срамных.

Наконец сообразив, что богатство утекает, оба друга осели в уездном городе Кривые воробьи. Там пошатавшись по городу и разнюхав прибыльные дела у одного загулявшего банкира, они завели контору «Благо», которая давала деньги под огромные проценты, чем задавили весь город. В помощь по выбиванию процентов, Сручков и Загребушкин наняли себе держиморд из местного кабака. Отдавали долги люди в основном столовыми приборами и рядом с конторой выросла лавка с названием «Ложки Загребушкина». Деньга шла и состояние на крови полнилось. Даже градоначальник играл с ними в бильярд по четвергам. На радостях Загребушкин и Стручков выстроили себе дом с колоннами, который считали общим.

Пошалопутничав в сласть, друзья решили жениться. Искали они себе невест среди дочек купцов, мясников и зажиточных лавочников. Купцы и мясники были посговорчивей дворян. У дворян и прочих им подобных были гордость и отвращение к Стручкову и Загребушкину. В результате таких поисков Загребушкин взял себе в жёны Настасью- мясницкую дочку, а Стручков Анну-купеческую дочку. Невесты умом не блистали. Их существо было сравни жабам, что лишь думают о комарах. У Стручкого сразу появился сын Тихон и он сразу же потерял всякий интерес к поплохевшей во внешности жене. Зато похотью и азартом разгорелся к жене Загребушкина, которая всегда озорно хохотала и беспорядочно крутила головой. Настасья отвечала ему взаимностью. Однако Анна и Михаил не желали жить по утехам на четверых и однажды в пьяном угаре Стручков забил свою жену до смерти. Дело замяли большими деньгами. Неожиданно выяснилось, что Анна Стручкова очень любила совершать променаж по ледяному балкону и случайно убилась о землю. Но и после этого Стручков не успокоился и ещё более возымел желание к жене Загребушкина. В результате таких этюдов, Загребушкин был зарезан вилкой из своей же лавки. Как потом неожиданно выяснилось, зарезан он был неизвестными душегубами, с целью быстрой наживы. Возможно даже английскими шпионами. Хотя немногочисленные свидетели утверждали, что пил в тот вечер Загребушкин с Стручковым. Правда потом свидетели изменили показания, сославшись на болезни зрения и высокий жар.

Став единовластным владельцем всех капиталов и женившись второй раз, Стручков с Настасьей родили сына. Маленький Тихон обрёл единокровного брата Арсения. Не смотря на сложившееся счастье, пили супруги много. Душа болела за убиенных. Настасья Стручкова даже превзошла своего мужа в пьянстве и вскоре померла. От горя и взбалмошного нрава, Логгин Затеевич увлёкся азартными развлечениями специфического характера, чем вводил в состояние оцепенения весь город. Теперь в доме Сручкова творилось полное безобразие, что не способствовало благоприятному воспитанию двух сыновей. С раннего детства братья наблюдали пороки: ползанье людей по стеклу, поедание угля и разного рода гадостей, русскую рулетку и даже беганье среди бешеных собак в чём мать родила. Естественно, это всё делалось людьми за большие деньги. Логгин Затеевич не скупился в своих развлечениях. Такие развлечения в Кривых воробьях стали пользоваться большим спросом. Голытьба принимали сии забавы как участники, а состоятельные люди как специфические увеселения. Игрища эти в народе стали прозываться «Упла́тки».

Достигнув подросткового возраста и сбежав в итоге из отчего дома, перебирались братья с места на место и никогда себе не отказывали в пьянстве, драках, картёжничестве, жульничестве и прочих отвратных занятиях. Разыскал их через несколько лет приказчик Логгина Затеевича-Иван Тряпкин в какой-то дыре за карточным столом и объявил им о скорой кончине их отца и его наказе. Отец их уж и не ходил теперь вовсе. Его таскали в кресле, подобно фараону. Наказ заключался в получении всего состояния лишь одним сыном. Логгин Затеевич желал удостовериться, который из двух его сыновей окажется половчее да поприжимистее. Знав свой горький опыт с Михаилом Загребушкиным, Логгин Затеевич решил, что не гоже делить состояние на двое. «Один другому всегда горло перегрызёт. Знамо.»: говорил по этому поводу он. Поэтому заверив все бумаги у юриста Клима Стряпчевого и наняв держиморд, а также снарядив своего приказчика Ивана Тряпкина на поиски отпрысков, Логгин Затеевич с нетерпением ожидал самых главных в своей беспутной жизни уплаток.

Арсений и Тихон сначала возмутились, напились и даже побили приказчика, но потом, проспавшись и обдумав свои перспективы на будущую нищенскую жизнь, отправились-таки в Кривые воробьи. Спешили братья как могли. Да так, что чуть не утопли, перебираясь через реку на украденной лодке, задумав сократить маршрут.

♣3

Днём в юридическую контору вбежал запыхавшийся молодой человек. Захлопнув за собой громко дверь, он припал к ней со всей страстью спиной. Шкрябающий в этот момент по бумаге Клим Стряпчевой замахал руками, словно бы отгонял мух. Он издал лишь вопросительное мычание. Так мычит корова, когда какой-нибудь пастух огреет её кнутом.

— Я Стручковссс… Арсенийссс… -выдавил из себя молодой человек.

— Дааа? -вопросительно протянул Стряпчевой и оглядел прильнувшего к двери.

Молодой человек был одет кое-как. Из брюк торчало исподнее. Костюм был помят и подран. Поля котелка были надорваны. При более тщательном рассмотрении в разрывах полей угадывались отпечатки человеческих зубов.

— Я единственный наследник Логгина Затеевича Стручкова! Я единственный явился сюда! Мой брат не пожелал наследства! -закричал Арсений, решив, что юрист глухой.

— Да что вы говорите? -удивился Стряпчевой и от возмущения бросил перо на стол.

— Да! Он так и заявил мне утром! Мол, батюшка наш кровопивец тошнотный и его он не желает видеть уж никак! -сразу же заявил Арсений и поправил пиджак.

— Ну тут надо …разобраться …так сказать… потому как… так сказать… известить Логгина Затеевича… вот. И совсем уж так …неприлично… вот так вбеганием… так сказать. — запинаясь пояснил Стряпчевой, зачем-то перекрестился и жестом пригласил торопыгу присесть на стул.

Арсений зачем-то тоже перекрестился и поспешно сел на стул. Он сразу же стал бешено ёрзать на стуле и нагло копаться в кучах бумаг на столе у юриста. Дверь в контору с грохотом распахнулась. В помещение вбежал такой же растрёпанный молодой человек и с криком «Уже обстряпываете» начал душить и трясти Арсения. Арсений дико пищал. Со стороны это выглядело так, будто бы пьяный и доведённый до отчаяния учитель решил наконец избавиться навсегда от своего нерадивого ученика. Только нерадивый ученик оказался бешенной обезьяной из тропических лесов.

— Довольно! -закричал Стряпчевой и бросил в разошедшихся молодых людей увесистую книгу.

Книга колесом прошлась по лицам братьев. Они тут же замерли, потом встали, почтенно откланялись и сели на один стул, периодически пытаясь спихнуть с него друг друга. Стряпчевой сдвинул брови.

— Мне ваша семейка Стручковых! Вот уже где! Так сказать! -выпалил, брызгая слюнями Стряпчевой и махнул рукой над головой.

— Микошка! Хватит спать! -прокричал он себе за плечо.

Из-за спины юриста, там, где стояли куча шкафов с бумагами, вышел здоровенный мужик с аккуратно постриженной бородой. Мужик спокойно оглядел двух братьев.

— Не дуритесь.-произнёс он медвежьим басом и погрозил пальцем.

Стул под братьями звучно скрипнул. Они одновременно кивнули. Стряпчевой благостно и с лёгкой улыбкой расположился в кресле.

— Помощник мой, Микошка. Так сказать.-представил бородача юрист и пробарабанил пальцами по столешнице.

Братья кивнули и издали звук умирающей в судорогах курицы.

— Ваш папаша распорядился обо всех неурядицах, так сказать. И даже похороны одного из вас, за счёт отца. А может и обоих. Уж как пойдут эти уплатки, так сказать. Бывал я в доме у Логгина Затеевича. Повидал всякого.-поведал Клим и задорно пригладил усы.

Он недоверчиво посмотрел на двух притихших молодых людей и покряхтел.

— Жить вы будете в отдельных комнатах. В доме у папаши. Под замком. Пропитание вам обеспечено будет и прочее там необходимое. Так сказать. — сухо сообщил юрист.

— Что же под замком? Что же сразу не в цепи? -язвительно спросил Тихон.

— Чтобы не зашибли друг друга. — прорычал Микошка.

— Да, так сказать.-подтвердил вздрогнувший от баса помощника Стряпчевой и рьяно подкрутил усы.

♣4

Тем же днём недовольных, но согласных на всё, двух братьев привёл Микошка в их отчий дом.

Дверь отворил избитый братьями приказчик. Лица братьев искривились в недоумении. Удивило их не состояние лица приказчика, а странное его одеяние. Приказчик был одет в костюм жёлтого цыплёнка. Как есть, натурально с куриными ногами и клювиком.

Он брезгливо оглядел пришедших. Микошка же никак не реагировал на странный костюм приказчика. В зале дома творилось что-то неясное. Он был наполнен пьяными и шумными людьми в костюмах животных. В углу зала бренчал на рояле живую и плясовую мелодию пианист в купальном костюме. На его цилиндре стояла свеча, которая была зажжена. Расплавленный воск медленно стекал по цилиндру. Под его бренчание визжала что-то невнятное полная дама в костюме лисички. Визжание это было наполнено французскими матерными выражениями.

— Явились! Славно! Уж я истосковался! Уж мы затеем веселье! -закричал Логгин Затеевич, завидев сыновей.

Он сидел в красном бархатном халате, расшитом золотом. На голове его была турецкая шапочка -Феска.

Он с невозможным удовольствием почесал свою козлиную бородку и странно и даже безумно впился взглядом в Тихона и Арсения.

— За стол их! Кормить! -приказал Логгин Затеевич и пальнул в потолок из револьвера.

Посыпалась штукатурка. Гости весело рассмеялись.

— Можете идти. Климу Стряпчевому наше почтение.-сухо произнёс приказчик.

Микошка поспешно откланялся и ушёл. Братьев тут же подхватили держиморды отца в костюмах римских гладиаторов и усадили за стол.

— Жеребцы мои! Жеребцы! -радостно и с гордостью воскликнул Логгин Затеевич.

Братья смущённо опустили глаза.

— Овса им подать! -приказал Логгин Затеевич.

Гости в костюмах животных заржали, изображая лошадей. Братьям внесли свежий овёс на фарфоровых тарелках и поставили перед ними на стол.

— Кушайте на здоровье! Высчего сорта! По пятьдесят рубликов каждому! -пожелал Логгин Затеевич и ухмыльнулся.

Братья покорно и даже с азартом стали пережёвывать овёс. Пианист завёл военную и надрывную композицию. Гости с восторгом наблюдали за поглощением лошадиного корма.

— Уж больно сух. Надо бы набавить сверх.-возмутился Арсений, докончив порцию овса первым.

— Породистая кобылка! Не прокормишь! -крикнул кто-то из людей.

— Довольно! В стойло! Нууу пошли! -закричал Логгин Затеевич.

Один из держиморд раздал по пятьдесят рублей каждому из братьев и виновато стал охаживать их кнутом.

Арсению и Тихону было очень стыдно, но боль от ударов кнута затмевала всё. Снова заиграла плясовая. Держиморда загонял братьев вверх по лестнице.

Достигнув второго этажа их распихали по комнатам. Комнаты оказались с решётками и сбежать оттуда не представлялось возможным. Оба изрядно пометавшись, каждый в своей комнате, выбились из сил и легли на кроватях. Оба долго не могли заснуть, постоянно слушая кутёж на первом этаже дома.

♣5

Братья вскочили с кроватей ранним утром. Перепугавшись звука охотничьего рожка, они заметались по своим комнатам. Двери распахнулись и братьев тут же упаковали в мешки и снесли во двор, точно картофель.

Во дворе уже ждал паровой самоход повышенной проходимости, получивший название «Паровоз для езды по обыкновенным дорогам». Он был гордостью Логгина Затеевича. Три часа он торговался за него в аукционном доме с купцом Подковыриным. Когда у купца оказалось больше денег, то его тут же выкинули в окно держиморды Логгина Затеевича. И так как торгующееся лицо «добровольно» покинуло торги, то паровой самоход достался Логгину Затеевичу.

Паровой самоход отвёз братьев за город в поле, где уже был построен грандиозный по своей величине деревянный лабиринт. По обе стороны лабиринта были выстроены лавки для просмотра безумного действия, на которых расселось множество разношёрстного люда. Все они свистели и хлопали. Тут же принимали ставки на победу одного из братьев бегающие по трибунам молодцы в красных рубахах. Продавались напитки и бублики. Играл оркестр. В выстроенном отдельно ложе сидел сам Логгин Затеевич и помахивал веером. Всё это вместе напоминало ярмарку в честь какого-нибудь великого праздника.

Когда Арсения и Тихона вытащили из мешков, то они чуть не лишились дара речи от увиденного.

Обоим сразу одели заячьи уши на голову.

— Заячий забег, дамы и господа! Бегуны уже готовы! Просим скорее делать ставки! -вещал громогласный и звонкий голос.

С трибун донеслись дикие крики толпы.

— Какого лешего? — только и спросил обомлевший Тихон.

Приказчик, который теперь был одет прилично, с прискорбием поглядел на двух зайцев и махнул устало рукой. Зайцев тут же схватили и затолкали в лабиринт, закрыв за ними наглухо ворота. Стены лабиринта оказались довольно высокими, но зрителям было прекрасно видно участников. Арсений попытался перемахнуть через стену, но лишь получил морковью в лоб от одного из зрителей.

— Итак, уплатки начнутся по выстрелу уважаемого Логгина Затеевича! Поведение такое, значится! Оба зайца бегут по лабиринту! Они должны попасть в калитку с надписью «Лесок»! -провозгласил звонкий голос.

Тихон нервно хохотнул при этих словах.

— Но! За ними охотится охотник! -добавил голос громогласно.

По трибунам разошлись хлопанье в ладоши, свисты и приветствия. Братья округлили глаза.

— Охотник Потап своё дело знает! Он дубиной глушить их будет! -с подковыркой заявил голос.

— Разрешается материть зайцев и охотника! А также бросать в них всем, чем угодно! Форменное безобразие, дамы и господа! -завопил звонкий голос.

Снова свисты и одобрения толпы. Раздался выстрел револьвера. Толпа ещё больше оживилась.

— Отец! Что ты творишь!?Мы же твои дети! Давай просто обнимемся и забудем все разногласия! Прощение — это высшее чувство! -воскликнул Тихон, встал на колени и поднял руки к небу.

Толпа затихла. Стало так тихо, что было слышно пролетающих в небе ласточек.

— Хорошая попытка, Тиша! Давайте вспомним, как вы пытались подстроить мне несчастный случай, чтобы завладеть наследством! Затем не достигнув результата, вы попытались задушить меня подушкой во сне! Хорошо, что я сумел прогрызть её! И наконец, вы разбили мою любимую посуду, подожгли дом и нагадили в гостиной, поганцы! Так что закрой свой рот и будь уже кем нибудь! -прокричал в ответ отец и снова выстрелил в небо из револьвера.

Толпа возмутилась и стала буйствовать.

— Ну я попытался.-сделал вывод Тихон и поднялся с колен.

Его похлопал по плечу Арсений.

Из-за угла появился охотник с дубиной. Оба зайца сиганули в разные стороны. В лабиринт полетели овощи.

— От куда столько еды то?! -удивился звонкий голос.

Тем временем охотник догнал зайца Арсения и стал лупить его дубиной. Тот от каждого шлепка переворачивался то на живот, то на спину. Логгин Затеевич так развеселился что упился вишнёвой наливкой до полной прострации. Его добудился лишь вечером приказчик.

— Ну так и кто ловчее то оказался? -спросил Логгин Затеевич, придя немного в себя.

Приказчик долго не мог выдавить из себя слова, но под страхом револьвера поведал, что зайцы действовали за одно.

— Они подрались с охотником и даже победили его, избив его кочаном капусты. Драка была знатной. Тот повинился перед ними на коленях во всех грехах. Не зная, что делать, я распорядился выпустить ещё двоих охотников с дубинами. Однако, всё снова пошло кувырком. Зайцы и избитый ими охотник с отпущенными грехами, стали биться с двумя вышедшими охотниками. Зрители так воодушевились сиими побоями и вином, что выбежали в лабиринт и стали помогать зайцам. Другие зрители же возмущённо вмешались в заступничество. От чего образовалась беспорядочный мордобой и в лесок никто не попал.-на одном выдохе поведал приказчик, сильно тряся головой.

— Где? Где теперь то они? -разозлился Логгин Затеевич и замахал кулаками.

— Всех угомонили ваши работнички и оркестр со своей плясовой. С трудом правда. Образовалось гулянье, которое закончилось под вечер в вашем доме. Отпрыски спят. Сильно выпившие они. В комнатах.-ответил испуганно приказчик.

— Сам виноват. Слишком радовался. Да и вам наказы не дал.-раздосадовано сказал Логгин Затеевич и плюнул на пол.

— Всё ж не без выгоды. Гостям очень понравилось, и никто не претендует забирать свои деньги со ставок.-умаслил его приказчик и вкрадчиво улыбнулся.

Оба ехидно засмеялись.

♣6

По дому распространялось похмельное зловонье, которое смешивалось с запахами заветренных фруктов и салатов. Не сумевшие уйти, и загулявшие гости спали на полу. Приказчик, оглядев сей беспорядок, быстро распорядился вынести их на улицу и навести порядок.

Заглянув в комнаты к сыновьям, Тряпкин подумал вызвать врача. Братья Стручковы были сильно побиты и умоляли похмелиться.

Вскоре явился врач Илья Багрянович Плевков с медсестрой Фёклой Ильиничной, которая была также его дочерью.

Илья Багрянович был крепким стариком, впавшим в глубокий маразм, который по молодости работал военным врачом. Хоть часто он любил увлечься в лечении больных и изобретал разные безумные методики, народ в Кривых воробьях считал его величайшим светило. Венцом методик, было великолепное лечение местного извозчика от неизвестной болезни «Щекоткопятие». При осмотре больного простудой извозчика, Илья Багрянович выяснил страшное- больной очень резко реагировал на прикосновения к пяткам. Светило просто так это не оставило и вылечило извозчика от этого страшного недуга дубильными настойками. В последствии извозчик стал работать в цирке индийским йогом. Где бегал по гвоздям и стеклу. Новоиспечённый йог так поверил в себя, что позволил выстелить собой из пушки. После занимательного выстрела, его месяц искали близ лежавшем лесу. Нашли только, вылеченные от щекоткопятия, ноги.

Роды своей дочери Илья Багрянович принимал сам по методу вытряхивания. По личным чертежам, он соорудил родовой вытряхиватель. Двое суток он тряс свою супругу на родовом вытряхивателе, пока не добился результата. Чтобы роженица получала удовольствие, двое суток возле неё играл военный оркестр. От этой методики всё-таки были небольшие последствия. Жена Ильи Багряновича благополучно вылечилась в доме для умалишённых и теперь просто сидела и пела лирические песни у окна, а дочь и по сей день впадает в истерический смех от звуков оркестра. Как оказалось, заливистый смех придавал шарма розовощёкой Фёкле Ильиничне. В больнице её прозвали хохотушкой. Впрочем, Илья Багрянович посчитал методику успешной. Правда больше желающих, почему то, не нашлось. Как в последствии сказал сам Илья Багрянович: «Народ пока тёмен, глуп и не готов к прогрессу.»

♣7

Тем же утром, в ветхой охотничьей избёнке сидели Логгин Затеевич и Иван Тряпкин в ожидании Засмерта Андреевича Лиховертьева. Утро было хмурым и загадочным. Птицы беспокойно звенели голосами в далеке. Засмерт Андреевич был надёжным человеком и как говорил сам Логгин Затеевич: «Что пиявка железная. Вот какой выверт.»

Засмерт был худощавым и довольно высоким. Занимался он охотничьим промыслом. Глаза его выражали крайнее грехопадение. Носил он всегда на себе одёжу, пошитую из шкур убитых им животных. Страха на всех нагоняла также его растрёпанная чёрная борода. Помимо охоты Засмерт Андреевич также чинил душегубство среди неугодных Логгину Затеевичу людей. Менял золото на души. От своих чёрных дел Засмерт Андреевич мучился и кричал во сне. Все охотники боялись и сторонились Засмерта из-за его буйного нрава. Когда Засмерту Андреевичу было что то невыносимо, то находила на него этакая кровавая пелена. И в этой то самой пелене, творил он непотребства разные. Скажем, как-то охотился он зайцев и никак не мог попасть в них из ружья. Потратив все патроны и перебрав великий и могучий русский мат, Засмерт выловил и передушил зайцев руками. Те зайцы долго снились ему в мучительных снах.

Когда дверь в избёнку лихо отварилась, Логгин и Иван вздрогнули.

— По что высиживаете? -сразу спросил угрюмо Засмерт.

Приказчик сразу закружил и засуетился.

— Логгин Затеевич нанять вас желает.-почтительно и с опаской выпалил он.

— Ну что ж, давненько я не смачивал топорик свой, красненьким.-прорычал Засмерт и громко хлопнул себя по коленке.

— Да не то ты всё! -возмутился Логгин Затеевич.

На лице Засмерта возник образ барана, который с разбегу ударился рогами о дерево.

— Вы как лучший стрелок нам понадобитесь. Не для душегубства. Золотом оплата.-вмешался Тряпкин, достал неприметный мешочек из кармана, побряцал им и поставил на стол.

— Ну что ж, за золотишко можно и бахнуть. А ежели что, то руками доработаю.-мрачно пошутил Засмерт и внимательно посмотрел на свои руки, словно бы видел их в первый раз.

Логгин и Иван переглянулись нервно. Они и сами боялись Засмерта. Засмерт, почувствовав страх, видимо решил усилить эффект. Он прорычал, вырвал клок волос из чёрной бороды, положил его себе в рот и шумно проживав, проглотил.

— Приятного аппетита.-зачем-то произнёс Иван Тряпкин, дрожащим голосом.

♣8

Арсений и Тихон выглядели жалко. Они битый час сидели на оббитой жёлтым бархатом кушетке и слушали бредни Ильи Багряновича о правильности высмаркивания в носовой платок. Врач очень живо демонстрировал различные потуги при высмаркивании и столь изысканно описывал цвет и консистенцию выделений, что тошнота сама собой подступала к горлу. Сдерживать позывы было трудно. Похмелье давало о себе знать. Братьев больше занимала дочь Ильи Багряновича, которая совершенно отвлечённо от происходящего занималась странными вещами. Она сидела на ореховом стуле и болтала ногами, будто маленький ребёнок, также беззвучно что-то напевала. Одновременно с этим она аккуратно раскладывала многочисленные медицинские и жуткие отцовские инструменты в строгом порядке, протирала их с любовью тряпочкой, опробовав их для начала на функциональность в своих пухлых ручках.

— И вообще, человек- существо выделительное! Вся суть в том, что он таки, зараза, не умеет правильно выделять! Надеюсь, я смогу научить благому делу! Должен успеть! -победоносно закончил речь Илья Багрянович, практически повысив голос до предела.

Он так проникся своей речью, что даже пустил слезу. Держиморды Логгина Затеевича, которые следили за порядком, громко захлопали в ладоши с открытыми ртами.

— Прошу вас, не стоит.-засмущался

Илья Багрянович и махнул резко рукой.

Аплодисменты прекратились. Врач резко развернулся к Арсению и Тихону. Те сразу встрепенулись.

— Ну, горемычные мои! Начнёмс! -рявкнул Илья Багрянович.

— Раздевайтесь до исподнего! -резко завизжала медсестра.

Арсений и Тихон никогда так быстро не сбрасывали с себя одежду.

— Пумс-пупу-пумс… И всех нас ждёт земля… -напел Илья Багрянович и азартно оглядел мужчин в исподнем.

Фёкла Ильинична зарделась от удовольствия, при виде обнажённых мужских торсов.

— Лечи их папа! Они такие больные! -истошно взвизгнула она.

Илья Багрянович схватил молоточек с резиновым бойком и стал охаживать осматриваемых лёгкими и резкими ударами в различные части тела. Братья были похожи на мучеников.

— Всё плохо! -резко выкрикнул в лицо Арсению Илья Багрянович и хлёстко ударил его по причинному месту молоточком.

Глаза Арсения сошлись к переносице.

Тихон заржал словно конь.

— А у вас, ещё прискорбнее! Практически конец! -крикнул в лицо Тихону врач и повторил хлёсткий удар на нём.

Тихон схватил врача за шею и начал душить. Их разняли держиморды. Братьев связали, чтобы не буянили и уложили на жёлтую кушетку, словно паленья.

— Тут нужна клизма и кастрация! Очень резкая реакция! Практически залп! -закричал Илья Багрянович и схватил медицинскую пилу.

Фёкла Ильинична звонко захохотала.

Держиморды связали вошедшего в раж врача, заткнули ему рот кляпом и вынесли из помещения.

Обошлось только лишь клизмой от задорной медсестры, проделанной на двух беспомощных и связанных телах.

♣9

День был довольно жарким и солнечным. Слышался гул спонтанного Колизея, где собрались оголтелые любители странных зрелищ. Где-то там среди этой толпы, под накрытым шатром сидел и потел от предвкушения сам губернатор. Пиво и квас продавались быстро. Народ хмелел и матерился. Братья смиренно ехали в скрипучей кибитке. Их одухотворённый вид не гармонировал с тем, что вновь уготовил им Логгин Затеевич.

— Я влюблён. А как она смотрела на меня? У нас с нею полное единение душ. -вдруг заговорил горячо Арсений.

— Уж не знаю, что ты себе намыслил. Только это вот всё. Это у нас с нею было! Мы, можно сказать, даже в невозможном положении, смотрели друг другу в глаза! -возмутился Тихон.

— Зависть чужого счастья, Тихон! Вот и вся твоя исподняя! -разошёлся Арсений.

Брызги его слюней покрыли лицо Тихона. Тот стал плевать в ответ. Лица обоих стали влажными.

Дверца кибитки вдруг резко отворилась. Братья замерли. На них смотрел угрюмый бородач.

— Приветствия и здравия.-робко произнёс Тихон и вытер лицо рукавом.

— Бойтесь, отродья человеческие! Испытания уготованы! -прогремел Засмерт.

Двое вышли, почему-то пригибаясь от солнечного света, словно бы две ночные совы, впервые вышедшие на свет.

Засмерт рыкнул, и братья пошли быстрее.

— Приветствую обольстительные дамы и почтенные господа! — взвизгнул над Колизеем противный голос.

Одна из дам громко заржала, как кобыла.

— Сегодня уплатки будут яристее! Логгин Затеевич! Многие лета! -снова взвизгнул ведущий.

— Здравия и процветания! — вспыхнули гости почтениями.

— Ну-ну-ну-ну! — успокоил всех ведущий.

Толпа хрюкнула что–то в ответ.

— Сегодня две свинюшки будут воровать яблочки у садовника! — совсем уж надрывно выпалил ведущий.

Толпа взвыла, когда увидела внушительную фигуру Засмерта, одетого под садовника. На голове его была соломенная шляпа с большими полями. В руках было ружьё. Он грозно расхаживал среди декораций сада из дерева и бумаги. Кое-где, на деревянных кустах висели красные яблоки.

— В каждом яблочке по двадцать пять рубликов, господа! Кто больше сосвинячитссс, тот и молодец! Уплатки продолжаются до полного опустения патронов у садовника! — сообщил ведущий, словно бы завидуя.

Вскоре в деревянном саду, плодоносящем рублями, появилось и два свина. Свины были в розовых костюмах и с пятачками из дерева. Выглядели они жалко, но в их глазах горел азарт.

— Какая прелесть! Бегите, хрюшки! — воскликнула упоительно дама с лошадиным смехом и замахала платком.

Ведущий послал ей воздушный поцелуй, и она снова принялась заразительно хохотать.

— Замолкнет этот балабол или нет?! Давайте уж зачнём! — вскрикнул нетерпеливо Логгин Затеевич из ложа и выстрелил из револьвера.

На нём была перламутровая мантия и корона, которая была ловко сделана из серебряных карасей. Иван Тряпкин тут же буйно замахал руками. Господа и дамы засвистели.

— А сколь патронов то у него? — робко заметил Арсений и оглядел деревянный сад.

Сад был огорожен высоким забором.

— Двадцать пять рубликов. — сладострастно прошипел Тихон и кинул камень в ворону, что пыталась клюнуть яблочко.

Ворона каркнула, чем выдала местоположение свинов. Тихон тут же получил затрещину от брата. Раздался выстрел из ружья. Кусок деревянного куста отлетел. Братья ринулись прятаться.

— Ох и недоумки! Надо ж разделиться! — громко негодовал коронованный карасями Логгин Затеевич.

— Чутьс головы обоим не снесли… — заметил Тряпкин и вытер рукавом вспотевшее лицо.

— Ставки! Ставки, Господа! Не нужно драться! — нагнетал ведущий.

Засмерт грозно высматривал братьев. Его чёрная борода топорщилась от наслаждения. Его взору предстали три деревянных куста. Он водил ружьём по ним.

За кустом, что посередине, как раз и находились братья.

— Папаша то совсем сбрендил. Только я уж не отступлюсь. — прошептал Тихон и облизал губы.

Арсений всмотрелся в его лицо. В глазах Арсения Тихон заметил зловещую чертовщинку.

— Фёклу Ильиничну значит? И деньги тебе? Не отступишься? — заговорил Арсений задумчиво.

— Нет уж! В чувствах нет указок! — решительно заявил Тихон.

— Вот и ступааай! — добавил Арсений и размашисто пнул Тихона.

И свин Тихон покатился розовым шариком за другой куст. Он зажмурился. Пятачок съехал на щеку.

— Ах, ты ж крутьё вывертное! — прорычал Засмерт и пальнул два раза.

— Мимо! Матушку его ети, через колено два раза! — задорно крикнул Логгин Затеевич и расхохотался.

Арсений, под восторженные крики толпы, тут же схватил пару яблок и ломанулся в противоположную от Тихона сторону. Язык он, зачем то, вытащил изо рта. Наверное, так легче дышалось.

Снова раздалось два выстрела. Пришедший в себя Тихон, поняв, что выстрелы летят не в него, резко взвизгнул и вскочил на четвереньки. Он какими-то обезьяньими прыжками начал уходить от садовника, прихватив парочку яблок. Снова выстрелы.

— Вертлявы да резвы! Такие-то и дамские сердца впопыхах рвут! — подзадоривал ведущий сего действия с намасленными кудряшками.

— Садовник то кривой! Это он и сам в себя не попадёт! — раздавались пьяные выкрики с трибун.

Засмерт взвыл от злости. Ружьё не хотело слушаться.

— Я таких-то свиней в раз должен умаслить! Ротки порву! — взбесился он и пальнул в пьяного господина, выкрикнувшего гадость.

Хихикающие зайцы запрыгали перед глазами Засмерта. Шляпу с господина будто снесло ветром. В садовника полетели бутылки и закуски.

— Паскудники сопельные! — закричал Засмерт и стал палить по кидавшимся в него людей съестным.

— Эдак, он всех тут перестреляет! — всполошился Тряпкин.

— Эй, держите его! Вяжите его! -не унимался Логгин Затеевич.

Держиморды схватили Тряпкина и грубо стали вязать его верёвками.

Тем временем Тихон догнал Арсения. Два свина катались по деревянному саду, сцепившись.

— Дубины! Засмерта! -ругался карасёвый царь.

Те бросили возиться с приказчиком и занялись матерящимся бородачом.

— Беспутие… Форменное… Срамота… — прокряхтел губернатор, отряхивая своё платье от жареной утки, прилетевшей невесть откуда, ему в лицо.

Возмущение губернатора имело скорее наигранное положение. Сам он любил безобразия. Очень часто он захаживал к актрисам местного театра «Ассамбляж», одевался там быком Василием и почему-то просил тех актрис подоить его. Хотя в этом и не было никакого смысла. Бык Василий прекрасно справлялся и сам, мыча и царапая рогами стены храма искусств.

— Меня то почто лупасите?! Деньга на ставки не возвратная! — кричал в панике зазывала.

Ему оживлённо совали кулаки в живот пьяные господа. В тот же самый момент его совращала страстными поцелуями Аглая Никитична. Вдова в полноразмерном теле с большим стажем одиноких и серых вечеров, которые она пыталась сгладить случайными встречами с пьяными, мотавшимися по городу будочниками. Часто она играла в карты на раздевание. И всегда раздевалась, не дождавшись конца игры. Будочники обычно сразу трезвели. От чего среди людей, видавших сеи карточные утехи, Аглая Никитична заимела прозвище «Взъедрёнка».

Выстрелы из ружей и удары кнутами охладили безумствующую толпу.

Когда Засмерта скрутили то сразу предоставили его Илье Багряновичу. Засмерт восполнился красной пеленой в глазах и всё время твердил о задушенных зайцах.

«Сворот мыслей и странная тяга к охотничьему делу. В дом его для умалишённых.» — фраза светилы врачебной науки, что определила дальнейшую судьбу Засмерта Андреевича Лиховертьева.

♣ 10

День был палящим и беспощадным. В своём доме на балконе с чугунными вензелями, в виде русалок, сидел в большом кресле с подушками Логгин Затеевич и пытался слагать свои мысли. Лишь крики чаек, раскрашенных под экзотических попугаев, успокаивали его. Глава семейства Стручковых кормил их пирогами с рыбой, бережно наломанными кусками в блюде Иваном Тряпкиным. Сам же приказчик пытался выводить на гармони затейливую мелодию «Средь шумного бала» за авторством Чайковского и Толстого. Он с недоверием посматривал на раскрашенных птиц. Приказчик прекрасно помнил, как Логгин Затеевич загорелся мыслью об экзотических попугаях. Несколько раз он платил бешеные деньги различным заезжим купцам за доставку разноцветных птиц. Но каждый раз пропадали и деньги, и купцы. Хотя всё же, один столичный торгаш заказ выполнил. Взяв крупную сумму, торгаш обрадовался и стал с особым азартом пропивать её в различного рода заведениях. Когда его в один из великолепных весенних дней нашли в разбитом состоянии держиморды заказчика, то торгаш конечно же пообещал всё сделать к вечеру. С дикого перепоя, он выменял у лавочника каких-то едких красок в обмен на дорогущее французское исподнее и где-то и как-то наловил чаек. Окрасив их в едкие и экзотические цвета, он приволок их заказчику, выдав морских птиц за бразильских попугаев. Логгин Затеевич смекалку перепуганного торгаша не оценил и приказал утопить того в болоте, предварительно накормив теми самыми красками. Ну а птицы всех таки прижились на озере, где частенько нападали на местных рыбаков и прислугу поместья. Это очень веселило Логгина Затеевича.

Когда Тряпкин вдавил последние аккорды в меха разгулявшейся гармони, хозяин пустил нежную слезу.

— Эх, Ванька! Ещё разок! Надай по сердцу! — выпалил растревоженный Логгин Затеевич и швырнул куском пирога в чаек.

Ванька надал. Мучения продолжались до вечера.

♣ 11

Вечером душевные моменты мгновенно оборвались. На балкон, с улюлюканьем и яростным смехом, вбежал Осип Охрипович Обстулов.

С рыжими закрученными усиками, которые, казалось, щекотали ноздри и в аляпистом костюме, с разного размера вышитыми кругами на нём, он выдохнул и громко выпалил: «Здравия, отец наш забогатный! Я там! В разных городах разъезжаю! А тут дела то весёлые творятся!»

Они расцеловались с Логгином Затеевичем. Вслед за Осипом вбежали цыгане. Зазвучали гитары. Цыганки зазывно трясли телами.

— Коня у них выиграл! Резвунца! Скакунца! Жаль, что околел по дороге! Долг уплачивать будут, развлекая меня! Стервецы! Но весёлые очень! — пояснил для удивлённого лица Тряпкина Обстулов.

Это был человек азартный и вечно оправдывающийся. Он всегда громко разговаривал, переходя на срывающийся крик. Завсегдатай игорных заведений и различных скачек, Обстулов, за свои первые буквы в имени, фамилии и отчестве, получил прозвище «Три зеро». Когда он не посещал различные азартные заведения, то носился по городу в поисках игры на щелбаны. От чего на лбу у Осипа Охриповича образовалась небольшая ямочка. Двадцать семь раз он проигрывал свой дом и столько же раз отыгрывал.

Его жена Аглая Семёновна постоянно разбиралась с долгами и выигрышами мужа. В её руках всегда была кочерга. Это придавало Аглае Семёновне особого шарма. Словно бы дама всегда хотела пошевелить дрова в уютном домашнем камине. Она вечно ругалась на мужа и пыталась избить его кочергой, но всей душой любила его. Ей было с ним очень интересно. Жизнь наполнялась смыслом. Тем более что муж так коварно уворачивался от кочерги.

Как-то раз, Обстулов проиграл перила своего дома, три бочки солёных грибов и латунный тульский самовар. Если с отъёмом самовара и бочек с грибами вышло проще, то с перилами случилась оказия. Аглая Семёновна ни в какую не желала прощаться с чудными коваными перилами и вцепилась в них клещом. Пришлось отливать студёной колодезной водой.

— В дом… В гостиную… К гостям… — запричитал приказчик и погнал цыган с балкона.

В гостевой же, изрядно набравшийся веселья, танцевал потный канкан уездный полицмейстер Василий Львович Барашков. Гости весело подзадоривали его французским счётом цифр в надежде на то, что полицмейстер наконец упадёт от бессилия и оставит их всех в покое.

Уездный полицмейстер Василий Львович Барашков был кротким, любезным и справедливым человеком. Но совершенно менялся в сторону форменной образины, стоило лишь попасть ему в рот хоть капле водки. А попадала она ему часто. Так как Барашков не мог отказать себе в удовольствии, отметить с почтенными людьми какое– либо событие. Он очень любил людей. Такие перевороты личности часто оборачивались странными событиями.

Самым знаковым событием для него стал бал в доме губернатора, где уважаемый уездный полицмейстер, в состоянии полной образины, решил поддёрнуть, неудачно взбугрившееся, платье на губернаторше. Не рассчитав силы, он перевернул её вверх ногами и стал трясти, словно мешок с мукой. Платье не желало расправляться, и Василий Львович отшлёпал даму по заду с досады. Полицмейстера долго ловили по залам, за проделанное безобразие, почтенные гости. Задача осложнялась тем, что Василий Львович отстреливался солёными огурцами и довольно метко. В конце концов его связали шёлковыми скатертями и вынесли в чудный тенистый сад. Где возможно его били ногами дошедшие до полного негодования гости бала.

— Эх, винца то не грех! — воскликнул Осип Охрипович и моментально опустошил пол бутылки сливового вина, которое принёс с собой.

— Да только леший то и знает, где тебя носит. — недовольно пробурчал Логгин Затеевич и поправил подушки.

Ему нравился Обстулов за азарт и спонтанные мысли.

— Да-а-а-а.- протянул Осип, оторвавшись от бутылки, и продолжил.-Вспомнилось мне… Мой папаша вина аглицкого упился до смерти. Уж сколь на него микстуры извёл Илья Багрянович! Да тот лишь икал и булькал как налим! А потом и…

Обстулов махнул свободной рукой и как-то грустно улыбнулся.

— Пёс с ним! С папашей твоим! Ты лучше с уплатками присоветуй. Мои сыны похоже и впрямь одинаковы в наживе! Тут уж и не разобрать теперь. Уж ты то в каверзах силён. Ну и… Заработаешь деньгу. — перебил его Логгин Затеевич.

— Деньга к деньге! Забогатный ты наш! — обрадовался и залебезил Осип.

♣ 12

Звёздное мерцание раскинулось над домом Стручковых. Иногда долетали пронзительные песни цыган. Ночь призывала к свободе и бегу по траве. Тихон, кряхтя и потея, пытался выломать решётку на окне.

— К чёрту всё. Найду лодку и впотьмах сбегу. Пятьдесят рубликов есть. Прихвачу ещё что-нибудь. Наймусь куда-нибудь. Нет. Лучше буду представляться великим путешественником и буду продавать сувениры из африканских стран. Камней то всяких и козлиных черепов много по дорогам валяется. Истории буду рассказывать людям небывалые. Женюсь на графине. Будет у нас восемь детей. Кормить буду пирожными с икрой. Закажу портрет свой. Будет висеть над камином в огромной гостиной. Вот помру я и будут дети мои рыдать. Сколь свершений бы ещё сделал, папочка? — прошептал Тихон и зарыдал, не в силах преодолеть свою безвременную кончину.

Из тьмы кустов кто-то весело выбежал. Тихон всмотрелся.

— Ф-Фёкла Ильинична? — выдавил он из себя.

Фигура радостно закивала и расхохоталась. Тихон понял, что не один произнёс имя девицы.

— Арсений? -догадался он.

— Да. — ответил знакомый голос из соседнего окна.

— Мальчики. Такая ночь. Светлячки летают. А я и по вам соскучилась. Вы же такие зайки и свинки. — заворожённо прошептала Фёкла и захихикала.

— А вы любовь всей моей жизни. — горячо заговорил Арсений.

— Нашей. — поправил Тихон.

— Знаю-знаю я вас тоже очень люблю. Обоих. И мне так конфузно. — ответила зардевшаяся Фёкла Ильинична и стыдливо прикрыла личико рукой.

— Это знамо… Любовный треушник, получается… какой-то.-удивлённо заявил Арсений.

— Надо бы выбрать. Нельзя же двоих то? Да. Нельзя. — заспорил сам с собой Тихон и облизнулся.

— Знаю-знаю. Только сердце девичье до безобразия к любви.-еле сдерживаясь от стыдливого смеха, промолвила Фёкла.

Она крутанулась на месте и подошла ближе к окнам. Затем лихо взобравшись по кирпичам стены, оказалась между окнами возлюбленных. Развернувшись спиной к стене, она протянула к ним руки. Оба стали отчаянно трясти решётки.

— Моё сердце так дрябочет, когда я рядом. — горячо выпалила она.

Взбудораженные любовью братья стали тянуться к девичьей груди, чтобы почувствовать силу дряботания сердца. Руки их встретились и начался бой и таскание мадемуазели по кирпичной стене.

Шопотливые ругательства заглушали сверчков и песни цыган. Голова Фёклы болталась как заведённая, словно кочан капусты в пустой телеге. Волосы на её голове растрепались. Удовольствие от того, что двое молодых людей так отчаянно борются за даму, перекрывало стократно все неудобства. Когда страсти закипели в полную силу, Фёкла Ильинична грохнулась вниз с треском кустов. Братья застыли. Треск кустов раздался вновь. Фёкла послала воздушные поцелуйчики обоим, и окрылённая любовью убежала в ночь.

Братья взвыли как горные бараны и стали ломиться к друг другу через разделяющую их стену. Сыпались оскорбления и крошка со стены. Угомонили бунтарей к утру розгами.

♣ 13