Бесплатный фрагмент - Волшебные сказки

Аладдин

Давным-давно жил на Востоке

Красивый, добрый, невысокий —

Аллаха радость-Аладдин.

Он был у матери один.

Она давно уж овдовела.

Бранила сына то и дело:

«Одежду не умеешь шить.

Портным вовек тебе не быть.

А хлеб? И тот не мог испечь.

Зато разворотил всю печь».

И Аладдин понять не мог —

Какую выбрать из дорог.

Чего его душа хотела?

Одежду шил он неумело.

Печь хлеб и тот он не умел.

Короче — был он не удел.

Немного в детстве задержался.

Тут гром средь бела дня раздался!

Из дальних и богатых стран

Вошёл в их город караван.

Хозяин — дядя Аладдина!

«Вот, это милая картина.

Когда мой муж на свете жил,

О брате он не говорил!»

Подарки в дом несут тюками.

Махнула женщина руками:

«Он точно мужа брат родной,

Ведь он любезен так со мной.

О брате долго горько плакал.

Какой ранимый он, однако».

Попозже брат почёл за честь

Немного плова с хлебом съесть.

Прошли в заботах две недели,

Всё время плакали и ели.

Нет у вдовы в родстве сомненья:

«Брат мужа был купцом с рожденья».

Вдруг родственников — столько стало!

Вдова от них совсем устала.

Хотят её все навестить

И брату мужа угодить.

Устал и дядя от забот.

Племянника гулять зовёт.

Они за город выезжают,

Но слуги их не провожают.

И едет Аладдин беспечно.

Уж ночь им путь открыла Млечный.

«Пора бы, дядя, нам домой!»

«Ещё чуть-чуть, мой дорогой».

«Но мама может быть в тревоге,

Что сбились мы с прямой дороги!»

Но улыбнулся только дядя,

Куда-то вдаль с надеждой глядя:

«Стоит в песках старинный храм.

Туда, племянник, надо нам.

Там, Аладдин, мы отдохнём,

А утром мы домой пойдём!»

Наш Аладдин так утомился,

Что с лошади чуть не свалился.

И видит обветшалый дом.

Лишь запустение кругом.

Внутри картины на стенах.

Напал на Аладдина страх.

И вот уж стало ему сниться,

Что дядя, как большая птица,

Летает, крыльями паря.

Зловеще говорит: «Не зря

Я ждал мальчишку столько лет.

Нельзя мне одолеть запрет.

Сейчас ты, Аладдин, пойдёшь

И лампу старую найдёшь.

А если страшное приснится,

Ты должен истово молиться.

Спускайся в этот узкий лаз

И возвращайся через час».

И Аладдин идёт с молитвой.

Чудовищ побеждает в битвах.

Пропали чудища. В волнении

Он видит пира угощения.

Соблазн с молитвою проходит.

И лампу старою находит.

Сокровищница, как луна, светила.

Мысль Аладдина посетила.

И он в мешок сует каменья

И золотые украшения.

Назад проходит без помех.

И слышит сатанинский смех:

«Как здорово ты мне помог!»

И Аладдин даёт мешок.

Чалму на палку он надел,

Лишь дядю разыграть хотел.

И снится страшный сон ему,

Что дядя разрубил чалму.

Хоть был наивен Аладдин,

Но лампу спрятал на груди.

Свою ошибку понял «дядя»,

Когда мешок открыл в Багдаде.

Очнулся Аладдин с зарёю.

Он находился под землёю.

«Так, значит, это был не сон?!»

Он вспомнил быстрой сабли звон.

Чалмы валялись половинки.

Скатились на пол две слезинки.

«Сижу, как мышка в мышеловке.

Как мне подняться без верёвки?»

Вот лампу он потёр случайно.

И тут открылась её тайна.

С волненьем смотрит Аладдин-

Из старой лампы вышел джинн.

Гремит он, сам собой любуясь:

«Я слушаю и повинуюсь!»

Стучат у Аладдина зубы.

Но джинн смеётся: «Я не грубый!

Я твой слуга, а не дубина».

Читает мысли Аладдина.

«Тебе подсказывал — как лампу сохранить.

И как чалму на палку посадить.

Твой «дядя» страшный маг Магриба.

Ты мог бы мне сказать «спасибо».

И Аладдин жмёт джинну руку:

«Я благодарен не слуге, а другу».

Воскликнул джинн: «Мой господин!»

А Аладдин сказал: «Нет, просто — Аладдин».

А в доме мать навзрыд рыдает:

«Где Аладдин? Кто это знает?»

За эту ночь случилось чудо.

Пропали лошади, верблюды.

Тюки с шелками растворились.

Все благовонья испарились.

Нет ни погонщиков, ни слуг.

Всё обезлюдило вокруг.

Соседей опросила рано.

Никто не помнит каравана.

И шепчутся между собой:

«Вдова не дружит с головой!»

Но Аладдин пришёл весёлый.

С души свалился груз тяжёлый.

Он нежно обнимает мать:

«Теперь не будем голодать!»

Всё рассказал ей Аладдин,

Что в лампе друг живёт один.

Он их накормит и оденет.

И даст на день немного денег.

И было им уютно вместе.

И джинн был на почётном месте.

Так незаметно год прошёл.

До Аладдина слух дошёл:

«Султан дочь замуж выдаёт!

И женихов к себе зовёт

Из ближних и далёких стран.

Оценит женихов султан.

А дочь красавицу Жасмин

Не сможет видеть ни один».

В груди вдруг сердце встрепенулось.

Любовь дремавшая проснулась.

И Аладдин в один из дней

У джинна просит встречи с ней.

Джинн время даром не терял

И из дворца Жасмин украл.

Ей показался дивным сон —

Она попала в бедный дом.

И юноша ей поклонился,

За неудобства извинился.

Понравилось Жасмин смиренье,

С каким он предложил печенье.

Один кусочек она съела.

Другой припрятала, успела.

Наутро был переполох!

Любимый барс султана сдох.

За кем он прыгнул с высоты?

Но у Жасмин свои мечты.

Печенье вкусное достала

И угощать им куклу стала.

Ей тихим шёпотом призналась,

Что ночью с юношей встречалась.

Услышала служанка это.

Бежит к султану за советом.

Один придворный звездочёт,

Имевший имя и почёт,

Предрёк, что будет у Жасмин

Муж из простых. Он вдовий сын.

Султан не высказал обиды.

И даже похвалил для вида.

Но всё ж обиду затаил

И звездочёта не простил.

Собрал советников собранье.

И долгим было совещанье.

Решили вдов всех пригласить

Указ султана огласить.

По всем домам прошёл гонец:

«Вдов приглашают во дворец!»

Влюбился Аладдин наш бедный.

Поникший ходит он и бледный.

Цветёт в его душе любовь.

Жасмин увидеть хочет вновь.

Вот собрались под вечер вдовы.

Султан на них глядит сурово:

«Повелеваю, вдовы, вам

И вашим нищим сыновьям

Принцессы имя позабыть.

И во дворец не приходить!»

Всех по домам вдов отпустили.

За ними ряженых пустили.

И на домах вдов ставят крест.

И наблюдают с разных мест.

Вот ночью к Аладдину джинн

Несёт по воздуху Жасмин.

Крест на воротах замечает.

И все ворота помечает.

А куклу с первою зарёю

Принцесса потчует халвою.

Наш Аладдин так возмужал,

Таким высоким, статным стал!

И не одна уже девица —

Весь город мог в него влюбиться.

Вот женихов пришли смотрины.

Один худой, зелёный, длинный.

Другой не нравится султану —

Несёт он бред как будто спьяну.

За час своё обходит царство,

А этот нюхает лекарство.

Дары небрежно принимая,

Султан молчит, грустит, скучает.

Лишь одному сказал «спасибо».

То был волшебник из Магриба.

Предстал он принцем из Китая.

Подарок — птичка золотая.

Заворожила своим пеньем,

Из самоцветов опереньем.

Всех женихов испортил маг:

«Какой, султан, ты всё ж простак!»

И вот уж думает султан:

«Я дочь свою ему отдам».

Но тут фанфары зазвучали.

И толпы радостно кричали:

«Вот настоящий принц идёт.

Он золото всем раздаёт!»

Такой процессии прекрасной

Не мог испортить маг ужасный.

Лишь только злобно он смотрел

На достиженья джинна дел.

Слоны за хвостики держались

Ослы им подражать пытались.

В нарядных платьях обезьяны

По барабанам били рьяно!

Верблюды, кони, мулы, птицы —

Хотели все повеселиться.

Как будто Ной сошёл на берег-

Так радостно шагали звери!

Не мог вместить султана двор

Весь этот радостный узор.

Богатым, щедрым был жених —

Джинн постарался за двоих.

Красивый — глаз не оторвать.

«Вот этот настоящий зять!»

Ждать срок султану было лень.

Сыграли свадьбу в тот же день.

Дворец джинн сделал бесподобный —

Такой просторный и удобный!

В садах кусты благоухали,

Цветные бабочки порхали.

Фонтанов струи в блеске радуг

Несли желанную прохладу.

Султан спокоен был за дочь.

И спал с улыбкою всю ночь.

Но не спалось лишь чародею:

«Я лампой всё же завладею!»

На торжество зовёт отец

Детей приехать во дворец.

Как ни просил свою Жасмин,

Один уехал Аладдин.

Она с постели не вставала.

Лениво сладости жевала.

Вдруг слышит голос у окна:

«Принцесса во дворце одна».

Вмиг, резво сбросив одеяло,

В окне увидела менялу.

Служанка говорила строго:

«Как ты узнал сюда дорогу?

Меняешь старые, простые

На новые и золотые?!»

Жасмин тут вышла на балкон:

«Чего на что меняет он?»

«Да, лампы старые, простые

На новые и золотые».

Жасмин бесхитростной была

И лампу старую взяла.

Спустилась вниз и отдаёт.

И лампу новую берёт.

Тут чародей не удержался-

На весь дворец расхохотался!

Жасмин стоит в недоуменье.

Меняла скрылся на мгновенье.

И вот уже ужасный маг,

Заклятый Аладдина враг,

Жасмин за плечи обнимает.

Дворец на воздух поднимает.

«Теперь я грозный властелин!

В одном лице и маг, и джинн!»

А в это время Аладдин

Не пьёт, ни ест. Сидит один.

Предчувствуя большое горе,

Он с праздника уходит вскоре.

И скачет во весь дух домой.

Но что он видит? «Аллах мой!

Где сад, фонтаны? Где дворец?

Жасмин, ты где? Всему конец!»

Служанку маг не взял с собою.

Оставил ей кувшин с водою.

Служанка видит, как в пустыне

Скорбит несчастный муж в унынье.

Всё рассказала Аладдину.

Увидел ясно он картину.

«Зачем про лампу не сказал?!

Себя жестоко наказал.

Жасмин, красавица моя!

Перед тобой виновен я!»

Султан их слушал в возмущенье,

Даёт сто дней на возвращенье:

«И если не спасёшь Жасмин,

То приезжай на казнь один!»

«Я без Жасмин уже погиб!»

Он направляется в Магриб.

А в это время дочь султана,

Как никогда, вдруг встала рано.

С утра дворец весь обошла

И мага к вечеру нашла.

Наивно так она спросила:

«В чём, маг, ответь мне — твоя сила?»

Ответил чародей шутя:

«В моих ногтях, моё дитя».

«Давай тебе их подстригу.

В железном сейфе сберегу!»

Стрижёт, старается, пыхтит.

А чародей за ней глядит.

Унёс его волшебный конь,

Она всё бросила в огонь.

Но не исчез злой чародей

Из-за исчезнувших ногтей.

«Всё занят чем-то господин!»

Не любит чародей Жасмин.

Она — красивая игрушка.

Кальян, Жасмин, ковёр, подушка.

И стала пленница грустить.

И просит с миром отпустить.

Но чародей ждёт приключений,

Он жаждет чьих — ни будь мучений.

Вот тут-то сделал он промашку —

Не оценил Жасмин-дурашку.

Принцесса стала поумнее.

Не отвлекает чародея.

На лампу старую взглянула.

Что сила в ней — Жасмин смекнула.

И крутит лампу так и сяк.

Запас терпения иссяк.

И лампой так об стол хватила,

Что лампу всю перекосило!

Потом, как куклу, пожалела.

Погладила и… обомлела!

Из лампы дым пошёл густой!

И джинн с разбитою губой

Прошамкал, здорово волнуясь:

«Я шлушаю и повинуюшь!»

Жасмин недолго удивлялась.

Так вот в чём сила заключалась!

«Хочу, чтоб этот чародей

Не мучил никогда людей!

Ты преврати его в цветок,

Чтоб только радовать всех мог!»

Но джинн над магом был не властен.

Вот тут и разгорелись страсти.

Кричала в ярости Жасмин:

«Ты кто?! Ты джинн или не джинн?!

Ты преврати его в букашку,

В верблюда, в аиста, в барашка!»

«Нет, госпожа. Чтоб победить-

Придётся мага всё ж убить!»

«Тогда пусть Аладдин скорей

Здесь с саблей будет у дверей!

Ах, Аладдин! Но что с тобою?

Худой, оборванный, с сумою?»

После глотка сказать он смог:

«Прошёл я тысячу дорог.

Коня, когда я спал, угнали.

И воры кошелёк украли.

За жизнь сражался много раз.

От голода умру сейчас!»

А тут некстати маг явился.

Герой на подвиг не годился.

«Спаси его скорее, джинн!»

И куклой стал наш Аладдин.

Почуял чародей опасность,

Но не увидел кукол разность.

Одну — Жасмин как мать ругает,

И мясо кушает другая.

Пока игрушки пили-ели,

Проходят ровно три недели.

Одна из кукол больше стала.

Жасмин её кормить устала.

Вот, к счастью, уезжает маг.

Но лампы не найти никак.

Жасмин уж вышла из терпенья!

И слышит из подвала пенье.

Туда забросил лампу маг.

На всякий случай. Просто так.

«Джинн! Аладдина возврати!

Нет, джинн, постой, не уходи!

Вернуть просила Аладдина.

А это что за образина?!

Живот раздут, как медный таз,

Не видно из-за жира глаз.

Нет, этот тоже не герой.

Пусть станет сонною травой».