Бесплатный фрагмент - Волчонок

Знакомство

Domus propria domus optĭma — Свой дом самый лучший

Яркое солнце освещало Средиземное море и берега Апениннского полуострова. На одном из таких побережий расположился город Бари, столица древней итальянской области Апулия.

Данный город по нашим меркам кажется не очень то и большим — его население составляет более 320 тысяч человек, однако он обладает довольно глубокой и интересной историей.

Этот город начинает свое существование еще со времен Древнего Мира, когда-то за территории, на которых он располагается, сражался сам прославленный греческий полководец Пирр, чьему имени мы приписываем афоризм «Пиррова победа» — победа, доставшаяся огромными потерями; победа, сходная скорее с поражением. Приоткрою завесу тайны — в данном повествовании мы увидим яркой пример «Пирровой победы». Но что-то я отвлекся, давайте вернемся к исторической справке.

Впоследствии город стал частью Римской Республики, а затем и Римской Империи. После падения последней стал частью варварских королевств, образовавшихся на осколках некогда великой державы. В дальнейшем город принадлежал сарацинам, византийцам, норманнам и многим другим народам и государствам. Можно также отметить, что в 1098 году в городе проходил церковный собор, созванный самим Папой Римским Урбаном II, тем самым человеком, кого считают основоположником первого Крестового похода.

Население города не было большим, но за счет богатой истории оно было довольно многонациональным — основу составляли итальянцы, здесь также проживали греки, албанцы, румыны, грузины и многие другие народы.

А теперь вернемся к началу нашей истории. На дворе стоял солнечный день 1955 года, жаркая погода заставляла людей прятаться в тени, чтобы хотя бы немного охладиться. В какой-то момент времени улицы остались почти пустыми — все попрятались в прохладу от изнывающего зноя.

Пространства между каменными домами и мощеной брусчаткой сковала тишина, но вдруг ее прервали топот крошечных ножек и детский смех. Это бежал небольшого роста мальчишка, за которым, отставая не несколько метров, на туфлях с невысоким каблуком пыталась угнаться его мама. Из-за спины мальчишки слышались отчетливые крики: «Антонио! Антонио! Не беги так быстро, ты же можешь упасть». Зря женщина это говорила — ведь детям свойственно всегда все делать, наоборот — в итоге ребенок побежал еще быстрее.

Читатель скажет мне: «Что необычного в типичном итальянском мальчике?». Я отвечу — на самом деле многое. Необычным этого мальчика как минимум делало то, что он был только наполовину итальянцем, другая его половина имела русские, да не просто русские, а дворянские корни.

Его мама, Анна Орлова, будучи дочерью богатого дворянина, еще в юном возрасте, бежала с семьей из России. Она родилась и много лет жила в Крыму, откуда ей пришлось уехать в результате Революции 1917 года и последующей за ней Гражданской войной. Ее и ее родных увезли на кораблях Антанты в Константинополь, когда в 1920 году происходила эвакуация населения и остатков Белой армии под предводительством барона Врангеля. Из Константинополя семья переехала сначала на остров Сицилия, за тем на саму материковую Италию, а именно область Апулию. Прибыв в Италию, девочка стала жить в доме, возвышавшемся над морем. Она каждый вечер выходила на балкон и ревностно всматривалась в горизонт, так как знала, что в тысячах километрах на Восток находится ее Родина — Россия. Со стороны могло показаться, будто она пытается высмотреть берега родного Крыма, находясь от него в более чем двух тысячах километров.

На самом деле мальчику сильно повезло, ведь ему было всего 8 лет от роду, и он не застал всех ужасов Второй Мировой войны. А вот его матери повезло куда меньше.

Как я думаю, многие знают, что именно Италия стала страной, придумавшей само понятие «фашизм», что Италия выступала союзницей Германии в той омерзительной и бессмысленно жестокой войны.

Мама Антонио была из тех немногих жителей Италии, кто не принял режим Муссолини. Она вступила в ряды подпольного сопротивления, в котором пробыла несколько лет вплоть до окончания войны. Анна сама нередко участвовала в боевых операциях, от этого неплохо владела оружием, но чаще она выступала как медсестра, как лучше остальных разбиралась в этом вопросе и обладала достаточными азами прикладной и полевой медицины. Там же, в рядах сопротивления, она познакомилась со своим будущим мужем, по совместительству отцом Антонио, Луческо Торицелли.

После окончания войны Луческо стал работать в Барийской полиции и спустя несколько лет смог дорасти до должности начальника полиции города. Влюбленная пара задолго до его назначения поженилась, и у них родился долгожданный и желанный ребенок, наш будущий главный герой. Родители долго спорили по поводу имени мальчика — отец итальянец логично хотел выбрать что-то из местного диалекта, но русская душа Анны не хотела с этим мириться — хоть она и жила в католическом государстве, она сохранила православную веру, всегда носила при себе маленькую икону Богородицы, не потеряла и любовь к своей далекой Родине, поэтому и хотела, чтобы ее ребенок обладал русским именем. Супруги в итоге пришли к устраивавшему обоих компромиссу — имя Антонио. Оно одновременно было и производным от русского имени Антон — Анне нравилось это имя, так как его носил также ее любимый русский писатель Антон Павлович Чехов, чьи произведения еще маленькой девочкой зачитывала до дыр. При этом имя было немного переделано на итальянский манер, чем-то даже смахивало на имя известного сподвижника и друга Цезаря — Марка Антония.

Антонио рос активным ребенком, всегда был веселым, как говорят — «с улыбкой до ушей». По материнской линии он унаследовал голубые глаза, от отца получил темные волосы. Нередко мальчик бывал в полицейском участке вместе с Луческо, наблюдая за его работой, так как детское любопытство всегда брало вверх, и его мучил вопрос: «Кем работает мой папа, и чем он занимается на своей работе?». За годы, проведенные бок обок с отцом, парень проникся его работой, и также мечтал стать полицейским. Но к несчастью, мечты имеют свойство не разбиваться о скалы жизни…

Римлянин

Destruam et aedificābo — Разрушу и построю

В последующее после войны десятилетие Италия стала пристанищем многих бандитов, постепенно становясь рассадником преступности и беззакония.

Вначале полиция справлялась, так как эта «зараза» охватывала только прибрежные города, в которых были морские торговые порты, ставшие своеобразным перевалочным пунктом мафии — через порт они получали товары и одновременно с этим отправляли свой в другие города. Однако, подобно чуме, преступность постепенно стала захватывать власть в городах по всей стране. И Бари не стал исключением.

В какой-то момент в городе появилась фигура, чья тень окутывала каждый дом, каждую улицу в Бари — Джованни Морцо. Это был опытный и закоренелый мафиози. В преступных кругах он носил прозвище «Римлянин», объясняемое тем, что Джованни родился в столице и начал свой уголовный путь именно там. Римлянин искренне гордился своей родословной — все его предки не были честными людьми, каждый из них занимался незаконным бизнесом, и ни один из них ни дня не работал на государство. Кто-то, а может и сам Джованни, распустил слух, будто его род уходит своими корнями к Бруту –первому, как он считал итальянскому преступнику, предателю, участвовавшего в убийстве Цезаря. Говорят, таким образом, Римлянин получил еще большую известность в узких кругах криминального мира Италии.

Со временем Джованни возмужал и понял одну главную вещь — Рим является столицей, а значит, сюда стремятся все и вся, а значит, ему будет тяжело расширять здесь свою сферу влияния, так как неизбежными бы стали конфликты интересов с влиятельными семьями Рима. Хотя Морцо и считал себя потомком убийцы Цезаря, он стал руководствоваться одним из высказываний легендарного полководца: «Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме».

Его план был предельно прост — собрать все свои силы и финансы, находившиеся в Риме, и отправится в провинциальный город на окраине государства, где итак слабая власть, имеет еще меньшую власть.

С Цезарем Джованни объединяло и другое высказывание: «Жребий брошен». Именно эти слова были сказаны Морцо в тот вечер, когда он, стоя у карты Италии, подкинул на нее монету — куда та упадет, туда он и отправится. То ли ему так повезло, то ли не повезло жителям столицы Апулии, точно не сказать, но понятно стало лишь одно — Римлянина ждала долгая дорога в Бари.

Первым делом, Джованни по прибытию в город, каким-то образом, то ли с помощью угроз и шантажа, то ли подкупом, смог получить от мэрии здание городской библиотеки. А ведь это было двухэтажное здание, построенное еще во времена Римской империи. Конечно, его не раз реставрировали, но элементы древности ничем не скроешь. Роскошные белокаменные колонны украшали его вход. На верхушке здания красовались прекрасные резные фигуры львов. На втором этаже данного «особняка» Джованни обустроил свой кабинет, в котором решались «рабочие» вопросы.

В кабинете поставили дорогой стол из красного дерева, мягкое кресло, обшитое натуральной кожей. У себя за спиной, а точнее на стене, находящейся сзади стола и кресла, Морцо повесил портрет Брута — тот был выполнен известным итальянским художником за довольно значительную сумму. Но главным плюсом этого здания, из-за которого Римлянин выбрал именно, стало местоположение бывшей библиотеки. Она находилась не некотором возвышении ближе к окраине, из-за чего при выходе на балкон Бари становился перед наблюдателем, как на ладони. Римлянину нравилось представлять, что он, будто римский император или наместник, осматривает свои владения, находясь на самой вершине, выше всех этих простых «смертных».

Кроме обустройства своего офиса Морцо стал заниматься созданием нелегального бизнеса, за счет которого он будет обогащаться. Таковым он выбрал контрабанду. Для начала он подкупил начальника морского порта, чтобы без проблем провозить на отходящих от него судах свой товар, без ведома капитанов самих кораблей. В качестве товара выступали различные произведения искусства, археологические находки и другие реликвии. Благо во время войны, в Италию, попало множество картин, скульптур, статуй и прочих изделий из других стран, откуда их нещадно вывозили. При этом Римлянин не только вывозил ценности из Италии, но и активно привозил их в страну, немного самодовольно, эгоистично и двулично считая себя «патриотом». Часто он привозил товар на перепродажу каким-либо коллекционерам, которые охотно выкладывали огромные деньги за, как считал сам Морцо, «размалеванную бумагу». Нередко он оставлял какие-то особо понравившиеся ему вещи и расставлял их в своем кабинете, постепенно увеличивая свою коллекцию древностей.

Я думаю, логичным выводом будет являться то, что бандит, с таким размахом окутавший провинциальный город своей сетью, не мог остаться без внимания полиции, в частности и ее начальника, а именно Луческо Торицелли. Данное противостояние и станет поворотным шагом данного сюжета.

Удары Судьбы

Vae victis! — Горе побежденным!

За короткий промежуток времени, улицы города заполонили люди в черных полосатых костюмах ручной работы. Каждый из них носил галстук и шляпу, черные лакированные туфли, и неотъемлемым атрибутом становились золотые или серебряные наручные часы. Естественно, это были подручные Римлянина, причем в их составе были не, только те, кто, вместе с ним переехал сюда из столицы, но и местные жители, охотно перешедшие на сторону мафии ради получения, как она полагали, легких денег.

Столкновения с местной полицией перестали быть редкостью, так как сфера влияния Джованни с каждым днем все расширялась и расширялась. Постепенно его власть все дальше отходила от морского порта вглубь материковой части Бари.

Луческо, как начальник полиции города, намеревался помешать планам Морцо, ему искренне не хотелось, чтобы город, в котором он когда-то родился и вырос, город, ставший пристанищем для его жены, город, в котором родился и вырос его сын Антонио, стал рассадником криминальных элементов и беззакония. Естественным образом, Торицелли также беспокоился и об остальных жителях города, потому что знал — большинство жителей имели мелкие мастерские, в которых работали сами или вместе с членами совей семьи. Дохода от такого ремесла много никогда не было, но если власть в городе перейдет в руки мафии, то у людей начнут отбирать и эти последние «крошки».

Поэтому очевидным стало будущее противостояние полиции и банды Римлянина. Вскоре она из скрытого приобрела явный характер.

Главной проблемой полицейских стало одно неприятное обстоятельство — хотя Морцо не был высоко культурным человеком, ценящим произведения искусства, он обладал задатками гения, потому как схемы и комбинации, воплощенные им в жизнь либо не попадали под карающий взор закона, либо могли спокойно через него перешагнуть за неимением вещественных и неопровергаемых доказательств чей-либо вины.

Также Джованни никогда лично не присутствовал во время проведения той или иной сделки или договоренности. Всегда на место прибывали его люди — если дело было серьезное, то это были проверенные временем помощники Римлянина, работавшие под его крылом еще со времен жизни в столице, если встреча не носила жизненно важного и срочного назначения, то туда выезжали члены банды, набранные из местных жителей. Как верно полагал Морцо, местные знают больше о родном городе, да и с другими жителями знакомы явно больше, поэтому смогут найти общий язык и решить с ними нужный вопрос.

Луческо долгое время пытался подобраться к главному мафиози, но вышеуказанные обстоятельства делали невозможным данный замысел. В итоге, после многих тщетных попыток привлечь к ответственности Морцо и наказать его по всей строгости закона, Торицелли решил действовать иначе: «Если не получается обезглавить гидру, то Я просто обрублю ей руки и ноги, тем самым она не сможет ни двигаться, ни пытаться что забрать в свои лапы».

Под данной аллегорией скрывался новый план начальника полиции. Он намеревался заключить под стражу всех приспешников Римлянина, лишая его возможности вести переговоры, решать жизненно важные вопросы как в самом Бари, так и в его окраинах. Как думал Луческо, «гидра, которая не может двигаться, умрет от голода, так просто ничего не сможет поймать».

Лишаясь своих людей, Джованни в итоге бы в любом случае не смог бы сохранить имеющееся у него влияние, так как попросту не смог бы с меньшим количеством подчиненных охватить прежнюю сферу влияния полностью.

Замысел оказался верным. Пешки Морцо брались полицейскими с поличным прямо во время проведения ими разного рода сделок, которые в любом случае имели связь с криминалом. Логично, ни одна из шестерок не стала сдавать своего лидера и выдавать информацию о Морцо, так как каждый из них понимал, что Римлянин достанет предателя где угодно и когда угодно, о чем они сами нередко признавались полицейским. Также один из мафиози, будучи одним из местных жителей, увидев Луческо, с горечью в голосе произнес: «Ох, Луческо, зачем Вы полезли в это дело, Вам все равно Его не победить. Почему Вы не подумаете о себе, о своей семье — сыне и жене. Он же достанет вас из-под земли и жестоко отомстит за то, что Вы устроили»

Ответ Торицелли оказался довольно пронзительным: «Если я буду думать только о своей семье, то это означает, что я позволю уничтожать чужие. Такие как ты и твой босс, отбирают у них последние средства к существованию, оставляя людей на голодную смерть. Не знаю, как ты, а я свой выбор уже сделал». Все сотрудники, кто в этот момент были в участке, и слышал эти слова, начали хлопать услышанному, потому как многие безмерно уважали своего руководителя, многие из них вместе прошли с ним военное подполье и ряды сопротивления.

В свою очередь Римлянин не стал молча и безучастно ожидать своего конца. Увидев, как быстро его людей отправляют за решетку, отдал оставшимся верным ему подчиненным приказ: «Любой ценой и методами убрать с дороги начальника полиции, Луческо Торицелли, и приближенных к нему полицейских».

Вот тут то и проявилась разница в двух сторонах этого противостояния — если полиции никак не удавалось разобраться лично с главарем банды Джованни Морцо, так как их руки сковывала суровая буква закона, то бандиты, в свою очередь легко смогли разобраться с главой полиции и остальными неподкупными полицейскими всего за один день.

Тот четверг запомнится жителям Бари навсегда. Луческо Торицелли был застрелен выстрелом в голову, подходя к полицейскому участку, убийца сделал точный выстрел, с крыши трехэтажного здания напротив, после чего, не оставив следов, скрылся с места преступления. Ближе к вечеру на окраине города произошел взрыв — сработала взрывчатка заложенная под дно автомобиля, в котором находились трое заместителей Луческо, возвращавшихся с задания. В один момент, полиция города была обезглавлена и обезоружена. Римлянин молниеносно обернул произошедшее в свою пользу — он подкупил чиновников и «назначил» нового, подвластного лично ему начальника полиции, а также несколько таких же заместителей. Теперь руки Морцо были развязаны, и он становился полноценным хозяином этого города, где любое слово становилось желанием, а желание — законом, которое было выше закона государства и права.

Самолюбивый бандит любил издеваться над поверженными противниками, поэтому на похоронах Луческо нагло и бестактно подошел к Анне и Антонио и произнес: «Горе побежденным». Это латинское выражение стало крылатым, подразумевая, что условия всегда диктуют победители, а побеждённые должны быть готовы к любому трагическому повороту событий.

(Выражение связано с событиями 390 г. до н. э., когда римляне потерпели сокрушительное поражение от Бренна — вождя галльского племени сенонов).

Но в это мгновенье заплаканные глаза вдовы Луческо, посмотрели на лицо бандита, и тот самый бесстрашный и жестокий Римлянин, держащий в страхе многих людей только одним своим существованием, сам чуть не упал от ужаса. Глаза женщины стали дикими, звериными. Вскоре Анна и Антонио ушли с кладбища и отправились домой, а оцепеневший Морцо оправился от шока и промолвил им вслед: «Волчица…”. Именно ее напомнили ожесточенные глаза Анны, посмотревшие на нее. Однажды он уже видел такие глаза.

В детстве он вместе с отцом и дядей отправился в лес на охоту. Там они набрели на волчье логово, где в то время отдыхала волчья семья. Отца семейства Морцо застрелил лично, но когда он собирался выстрелить в волчонка, навстречу ему выпрыгнула волчица. Она закрыла свое дитя и набросилась на Джованни. Только подоспевший дядя успел его спасти метким выстрелом в спину волчицы. Когда та упала замертво, Римлянин увидел ее глаза — в них читалось боль за потерю любимого, страх, что погибнет ее ребенок, и материнское желание его спасти. На всю жизнь бандит запомнил те глаза, тогда он отпустил волчонка, ведь как считал сам, «не взял еще один грех на душу».

Глаза Анны напомнили ему тот случай, в них читались те же случаи. Он понял, что «застрелил волка», но если попробует убить волчонка, его «загрызет» волчица. Конечно, это скорее были его параноидальные фантазии, однако он сказал своим людям не трогать вдову и ее сына, так как якобы «он не трогает женщин и детей». Анна и Антонио все равно переехали в другой город, в Бриндизи, к родственникам Луческо, так как мама мальчика понимала, что милость Римлянина легко может смениться гневом, и он попробует навредить их итак покалеченной семье. За себя она не боялась, слишком часто она бежала, и уже устала от этого, да в глаза смерти смотрела уже не раз. Она беспокоилась за своего малолетнего сына — лишь ради него она готова была сбежать на край света, только бы он был в безопасности.

Возвращение

Clavus clavo pellĭtur -Клин клином вышибается

Прошло 10 лет добровольного изгнания семьи Луческо Торицелли. Восьмилетний мальчик Антонио преобразился в восемнадцатилетнего юношу. С годами стало еще более заметно его сходство с отцом — такой же высокий рост и фигура, как у выступающего атлета.

В отличие от детей, взрослым, как ни странно, свойственно не взрослеть, а только неизбежно стареть — такова жестокая шутка природы. Анне исполнилось пятьдесят лет, но из-за потрясений, каковых в ее жизни было не мало, явно сделали свое дело и оставили след на ее внешности — она рано начала седеть, сквозь ее длинные каштановые волосы, все чаще и чаще стали проявляться седые волоски, когда-то молодое и подтянутое лицо стало покрываться несгладимыми морщинами. Но и неудивительно, она перенесла то, что многим и не снилось в самых кошмарных сновидениях — еще ребенком была вынуждена бежать из собственной страны, как ей казалось, на «край света», повзрослев, она пережила страшную войну, обуявшую весь мир, после чего смогла обрести счастье, встретив своего будущего мужа, с которым у них родился сын, однако в миг потеряла почти все — из прошлой жизни остался только ее горячо любимый сын Антонио.

Как уже говорилось выше, они переехали в город Бриндизи, к родственникам покойного Луческо. Им выделили небольшой одноэтажный дом на берегу моря, где им предстояло жить долгое время. Данное жилье плохо подходило под понятие «дом», тут уместнее было бы слово «лачуга». Крыша хижины давно прохудилась и периодически протекала, затапливая комнату. В итоге несчастная Анна сама залезала на крышу и латала ее, так как нанять кого-либо для этой работы попросту не было денег.

Несмотря на многие трудности и лишения, которые им с сыном приходилось переносить за эти годы, Анна никогда всегда улыбалась, никогда не унывала и не позволяла этого делать своему сыну. «Сила духа всегда побеждает силу тела», — периодически говорила она Антонио.