Бесплатный фрагмент - Волчий остров

Глава 1

Исчезновение

Серега так и не позвонил.

Игорь Касюк, в который уже раз, потыкал пальцем по кнопочкам настольного телефона, послушал длинные гудки на другом конце провода. Взял с уголка стола сотовый телефон, еще раз набрал хорошо известный ему билайновский номер.

«Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее!» — Вежливым, осточертевшим до одури женским голосом попросил робот — автоответчик сотовой компании.

— Да сколько ж можно звонить позднее? — Вслух выругался Игорь, пользуясь тем, что в кабинете никого не было. Он раздраженно бросил мобильник на кресло, нервно заходил в тесном помещении из угла в угол.

Серега должен был позвонить, как только приедет в Новосибирск. Приехать он должен был еще вчера, утром. Мог, конечно, на день или на два задержаться в Красноярске, но тогда все равно отзвонился бы.

«Может, у него кончились деньги на телефоне?» — От этой мысли стало немного полегче. Касюк подобрал брошенную трубку, долго, несколько раз ошибаясь, набирал код, позволявший узнать, сколько денег осталось на счету его друга…

Деньги на счету были. Не так много — баксов около пяти, но вполне достаточно, чтобы звякнуть Игорю даже из Красноярска.

«Ладно, наверное, отсыпается после поезда…» — Решил успокоить себя Игорь. Он пошел на кухню, нацедил в чайник виды из-под крана, поставил пузатый пластмассовый сосуд с надписью «Tefal» на боку, присел на диванчик, задумчиво послушал, как начинает шуметь в чайнике нагревающаяся вода. «Тефаль! Ты всегда думаешь за нас!» — Не к месту полез в голову переиначенный рекламный слоган. «Да ни хрена ты за нас не думаешь! Все приходится делать самим, в том числе и думать. — Обиделся на чайник Игорь. — Все, на что ты способен — это воду быстро подогреть. Хоть это хорошо. А то раньше… " — Касюк плеснул кипятку в кружку, кинул наверх пару ложек «Tchibo», — он любил именно этот сорт…

…Да, раньше была другая жизнь. Другая страна, другие условия. В той, иной стране, великой державе, десятилетие назад умершей и расчлененной по воле людей, уже сошедших с политического олимпа, Игорь и Серега были уважаемыми людьми. Они занимались спортом. Занимались профессионально.

Совместные тренировки сближают. Тысячи километров, пройденные плечо в плечо, сотни игр, сыгранные на одной баскетбольной площадке, дают возможность узнать о человеке абсолютно все. Во время тяжелейшего тридцатипятикилометрового кросса, в ветер, по щиколотку в снегу, невозможно скрыть не одной черты характера — хорошей или плохой. Здесь, в маленьком коллективе из трех-четырех человек, каждый сам за себя — и одновременно все вместе.

А еще для этого нужно стать другом — настоящим, подлинным, на всю жизнь.

Серега, Игорь и Сашка и стали такими друзьями.

…Серега уехал в Красноярск по каким-то своим делам пять дней назад. Уезжая, он оставил ключ Игорю и попросил раз в пару дней проверять, все ли в порядке в квартире. Игорь со стыдом подумал, что так и не выбрался ни разу за это время на Северо-Чемской, где его друг снимал однокомнатную.

«Вечерком съезжу!» — Решил Касюк, допивая кофе. Он вытащил из черной кожаной папки документы, близоруко прищурился, еще раз вчитываясь в договор, который вчера на встрече, под вечер, им с шефом передали их партнеры. Поздно вечером, уже дома, он попробовал посмотреть в документ внимательнее, но глаза пусто бегали по строчкам, совершенно не улавливая смысла. «Ладно, утро вечера мудренее!» — подумал тогда Игорь, решив перенести работу над договором на более удобное время, когда мозги не так «загажены» текущими событиями.

Но, как оказалось, утро только прибавило «головняков». Вот-вот уже должен был появится шеф Касюка — Николай Александрович Александров, а своего мнения по поводу новых партнеров и пометок на черновике договора у Игоря еще не было. Это было не смертельно, но все же…

Официально должность Игоря именовалась — помощник руководителя, но, по сути, он исполнял обязанности руководителя службы безопасности. В том числе и экономической. Без одобрения своего старого друга и помощника директор фирмы партнерских отношений не завязывал, а уж как Игорю иной раз удавалось добыть нужную информацию о фирмах или людях, случайно или закономерно появившихся в поле зрения руководителя предприятия, знал только он.

На хлебной должности помощника шефа солидной фирмы Касюк оказался не случайно. Помимо исключительной работоспособности, оставшейся ему «в наследство» от занятий легкой атлетикой, он обладал еще одним качеством, за которые его с завидным постоянством то и дело приглашали на работу в различные предприятия и фирмы: он был порядочным человеком. А еще он был очень обязательным. На него можно было положиться во всем. Увы, но эти обычные, в общем-то, человеческие черты в эпоху дикого капитализма оказались в таком дефиците, что даже просто порядочный человек стал редкостью. Деньги или правильная распальцовка теперь зачастую могли заменить все — порядочность, совесть, доброту, милосердие, ум…

Его сегодняшний руководитель был прекрасно осведомлен, каков Игорь в делах; знакомы они были давно, еще с «золотого» периода занятий спортом, и Игорю не хотелось давать лишний повод для изменения его мнения о своей репутации.

Коль он сказал вчера Николаю, что к обеду будет готов обсуждать с ним это документ, значит, так оно и будет!

Николай Александрович — приятный доброжелательный мужчина среднего роста, примерно сорока пяти лет от роду, с умными и добрыми глазами, — приехал примерно через полчаса, как и обещал. Умница и красавец, он долго и сложно искал свою бизнес-нишу. Были на этом пути большие удачи, случались и крупные неприятности, после которых он долго и сложно — годами — отдавал долги. А когда, наконец, нашел то, что искал, то показалось, что это, новое его дело — на всю жизнь.

Они засели за договор уже вдвоем, еще раз внимательно проштудировали предложения от новых партнеров. В целом все выглядело «гладко», но именно эта гладкость и настораживали Игоря. «Кидальные» варианты чаще всего скрываются именно за вот такими хорошо продуманными с юридической точки зрения документами. — Думал он. — Именно в них могут скрываться «подводные камни», о которые потом разобьется сделка (дай Бог — если только она!). Не увидишь подвоха — пропадут деньги. Хорошо, если это не весь капитал.

В предложенном варианте договора что-то насторожило Касюка. Однако он не мог понять, что именно. Не хватало специфических юридических знаний, не хватало информации о партнерах.

— Знаешь, что, Николай! — Обратился к своему начальнику Игорь. По праву старой дружбы они как-то сразу стали обращаться друг к другу по имени.- Что-то мне не нравится в этом договоре. Что — пока не пойму. Дай мне дня три — четыре, я поработаю с этим документом. Еще раз проконсультируюсь у юриста, наведу справки у наших старых знакомых. Ты не против?

«Генеральный» немного подумал и кивнул. «Старыми знакомыми» Игоря были бывшие сотрудники Комитета Государственной безопасности. Давно покинувшие славные ряды чекистов, они не растеряли ни своих профессиональных навыков, но что гораздо важнее — сохранили все связи с друзьями, по-прежнему состоящими «в рядах». При случае одни делились с бывшими сослуживцами конфиденциальной информацией, другие — приработком. На сленге, принятом между Игорем и его шефом, «навести справки у наших старых знакомых», означало — попросить у отставных контрразведчиков помощи в получении нужной информации. В данном случае — о фирме и ее руководителях. Такая информация в бездонных информационных недрах бывшей «конторы глубокого бурения» была. Правда, добыть ее было не легче, чем нефть с километровой глубины. Игорю это удавалось. Не всегда, но когда очень сильно требовалось — удавалось.

Шеф вновь уехал, оставив Игоря, как он говорил, «на хозяйстве». Касюк удобно устроился в директорском кресле, нервно покусал ноготь на мизинце. Он вернулся на кухню, еще раз заварил себе кофе — так легче думалось.

«Куда же мог подеваться Серега?» — раз за разом задавал он себе этот вопрос Игорь, вернувшись в кресло шефа.- Напился с горя? Или с какой-нибудь нечаянной радости? На Серегу не похоже. Он и раньше-то спиртное на дух не переносил, выпивал крайне редко и только тогда, когда, как говориться, деваться было некуда — в компании старых друзей, на Новый Год, на свой день рождения — чтобы не обидеть гостей; а уж сейчас — тем более… Многие в такой ситуации горе топят в стакане с водкой… Многие, но только не Серега!» — Мысленно спорил сам с собой Касюк, пытаясь понять, что могло произойти с его другом, который еще два дня назад должен был приехать из соседнего краевого центра. «Может быть, и приехал… Но почему так щемит в левой половине груди, едва стоит ему подумать о друге? Нет… Что-то здесь не чисто… Что-то произошло с Серегой!»

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Игорь решил заняться тем, чем запланировал еще вчера — собрать информацию об их новых партнерах.

— Здорово, Александр! — Нарочито бодрым голосом сказал он в трубку сотового, едва заслышав знакомый голос. Своему знакомому из «бывших» он звонил всегда только так — по мобильному. Домашний и рабочие телефоны запросто могли прослушивать, да сотовый не гарантировал тайны разговора. Но трудностей со съемом информации с мобильного телефона было все же побольше, чем с обычного. Нужна специальная аппаратура, специалисты… — У тебя сегодня на обед, — какие планы?

— А что, хочешь пригласить? — Полушутя — полусерьезно поинтересовался невидимый собеседник, наверняка уже точно зная, что Игорь хочет встретиться с ним и о чем-то поговорить. Когда Касюк звонил на мобильник и спрашивал о планах насчет обеда, это могло означать только одно: нужно срочно встретиться — Игорю нужна помощь.

— Да, хочу!

— Ну, тогда и я не против… Пообедать… Что, как обычно?

— Да, как обычно!

Примерно без четверти час дня Игорь проскользнул через двойную пластиковую дверь и попал в «Хуторок». Небольшое, но очень приятное кафе на левом берегу Новосибирска недалеко от Площади Маркса угощало своих посетителей практически домашней пищей. Домашней по вкусу и качеству приготовления. А вот цены на обеды, в отличие от других подобных учреждений городского общепита, отнюдь не огорчали. Игорю, как правило, хватало сотни или двух, чтобы сытно и очень вкусно покушать.

Он спокойно осмотрелся. Александра еще не было. Так оно и должно было быть — он придет ровно в час. Касюк встал в хвост очереди, выбрал поднос поменьше. Красивая девушка, из-за желтой униформы похожая на одуванчик, мило улыбнулась Игорю. Он был здесь постоянный посетителем, и его знали — по крайней мере, в лицо.

— Вам, как обычно?

Касюк кивнул. Обычно он брал овощной салат, хорошо прожаренный свиной стейк и пару блинов с вишневым джемом. А вот пил он здесь только чай, поскольку кофе предпочитал только собственного приготовления.

— Блинов пока нет! Тесто кончилось! Ждать будете?

Игорь опять кивнул, и уточнил: — Ждать долго?

— Минут пять — семь! Вы тогда пока рассчитывайтесь, начинайте кушать, а когда блины будут готовы, мы вас позовем!

Игорь с трудом нашел свободный столик — почти в самом углу. В обед здесь было тесно почти всегда. Касюк был не единственным почитателем здешней кухни. «Хуторок» пользовался у новосибирцев большой популярностью. Он протиснулся с подносом к облюбованному столику, сел так, чтобы видеть вход…

Игорь отрезал кусочек от хорошо прожаренного мясного ломтя, зацепил его на кончик вилки, задумчиво осмотрелся по сторонам. За соседним столиком мужчина и женщина — по виду влюбленная парочка — не столько наслаждались обедом, сколько — обществом друг друга. Рядом с ними, за соседним столиком, три красивые, стильно одетые девицы потягивали золотистое пиво из высоких и узких бокалов. Девушки мило щебетали, поочередно отвлекаясь, чтобы позвонить кому-то или ответить на звонок по сотовому. Чуть дальше, за столиком у окна за бутылкой красного вина распалились пара «лиц кавказской национальности», судя по выговору — армян. Они громко и гортанно о чем-то спорили между собой, жестикулировали, совершенно не обращая внимания на окружающих. Видно было, что чувствуют себя здесь как рыба в воде.

Армянская диаспора с Новосибирске — одна из самых больших. Бывшая южная республика СССР делегировала в холодный сибирский город самых разных представителей своего горячего народа. Отличные ремесленники, армяне часто находили свою нишу там, где никто, кроме них, преуспеть не мог. Со всего города приезжают покушать отменные по вкусу и качеству приготовления шашлыки в крохотное кафе «Губар», расположенное в самом начале улица Дуси Ковальчук. Хорошим качеством работы отличался еще один армянин — «костоправ» с улицы Большой. На ремонт к нему записывались загодя, договаривались через общих знакомых…

Игорь лично не был знаком с ним, но Новосибирск — город маленький, как любили говорить многие из его знакомых. Поэтому он знал, что несколько лет назад сын и зять мастера решили зачем-то «испытать» только что отремонтированную им «Бэху». Прокатились они лихо — быстро и с ветерком, но недалеко. На скользкой зимней дороге мощную «пятерку» занесло, выкинуло на встречную полосу — прямо под колеса рейсового автобуса на Кудряши.

Удар был страшный. В автобусе, к счастью, никто серьезно не пострадал, а вот от БМВ осталось мало чего ценного.

После похорон мастер-армянин забрал к себе обоих оставшихся без отцов детишек, растил и воспитывал их в своей семье. Вместо разбитого «бумера» пришлось покупать клиентам новый. А на месте страшной аварии остался скромный венок из вечнозеленых пластмассовых цветков.

Как-то проезжая мимо этого места на машине, Игорь обратил внимание, что венка нет на обычном месте, а вместо него на обочине высится больная куча — из кусков асфальта, арматуры, блоков и другого строительного мусора. У Касюка тогда даже сердце кольнуло — так неприятен был поступок неизвестных вандалов. Возле дома на Большой он остановился, осторожно постучал в железную дверь.

Хозяин вышел сразу. На вид — лет под пятьдесят. Невысокий, жилистый, совершенно седой. Руки — в чем-то белом. Он улыбнулся Игорь, полагая, очевидно, что к нему пожаловал очередной клиент. Путаясь в словах, Касюк сбивчиво объяснил, что он видел на дороге… Армянин замолчал, побледнел, как-то странно посмотрел на Игоря и быстро засобирался куда-то.

Касюк, возвращаясь вечером по этой же дороге, вновь притормозил на знакомом повороте. Венок был на своём месте. А куча строительного мусора виднелась в нескольких метрах дальше. Игорь понял, что на большой скорости случайно перепутал место. От сердца отлегло.

На следующее утро он вновь постучал в железную дверь. Армянин узнал его сразу. Касюк с ходу извинился за вчерашнее, сказал, что на скорости случайно перепутал место. Хозяин улыбнулся ему, дружелюбно взял за локоть. — Нэ переживай! Мы тоже сначала так подумали. Но потом смотрым — мэст вроде не тот… Тож всю дорогу думали, неужели есть людь такой?!

Но были и другие армяне…

Интересно, чем занимаются эти?» — мимолетно подумал Касюк. Он посмотрел на пухлые волосатые пальцы южан, густо унизанные большими золотыми печатками, попробовал на взгляд оценить вес золотой цепи, оттягивающую толстую шею одного из выходцев с Кавказа. — «Да уж точно не машины ремонтируют…»

Александр появился, как обычно, ровно в час дня. Игорь, сам очень обязательный и пунктуальный, тем не менее, всегда поражался этому качеству бывшего контрразведчика — приходить с точностью до секунды.

— Здорово! Как жизнь?! — Александр стиснул Игорю руку, словно стальными тисками. Среднего роста, обычного телосложения, с самыми заурядными чертами лица, этот человек в любой толпе мог потеряться через пару секунд. «Наверное, это и есть «высший пилотаж» чекиста — ничем не выделятся из толпы, быть незаметным даже среди пенсионеров, митингующих на площади Ленина. — Мимолетно подумал Игорь. — Хотя… Вряд ли он ходит на площадь. Разве мало в КГБ ветеранов?

— Здорово! Жизнь? Да по-всякому… Вот, помощь твоя опять понадобилась!

— Что, компромат на кого-то надо собрать?

— Компромат? — Касюк прищурил глаза, помотал головой, как бы размышляя над предложением своего знакомого. — Компромат пока не нужен.

— Ну, если понадобится, ты — только скажи! Мигом накопаем!

Игорь мысленно поморщился. Разведкой, то есть помощью информаторов, особенно на прежнем месте работы, в крупной строительной фирме, он пользовался постоянно. Его «помощники» «сливали» ему информацию по разным причинам. Иногда это были просто порядочные люди, которым невыносимо было смотреть, как тащат со стройплощадки дорогостоящие материалы и электроинструменты, иные были чем-то обязаны Касюку. Были и такие, кто за свои «услуги» получали небольшие деньжата. Игорь к такому вот мелкому стукачеству относился терпимо: его прежнему руководителю тоже нужен был результат. А без точной информации о том, что происходит на стройплощадках в то время, когда здесь нет никого из прорабов или бригадиров, невозможно справится с такой задачей, как кража материалов и оборудования… Эффект от его работы был очень ощутимым, он измерялся сотнями тысяч рублей — на такие суммы «тянули» некоторые из раскрытых им хищений. Впрочем, генеральный директор В. А. Путрин предпочитал «сора» из фирмы не выносить, сам, без милиции наказывал «несунов»: прилюдно материл, заставлял вернуть украденное, попавшихся в третий или четвертый раз — увольнял.

о одно дело — поймать «нечистого на руку» воришку, и совсем другое — копаться в грязном белье чужих, незнакомых, не сделавших тебе ничего дурного, людей, пусть и не самых лучших представителей общества.

Ты же знаешь, я не занимаюсь сбором компромата! — Не удержался-таки Касюк. — Помощь твоя нужна в другом…

— Чем богаты… — Немного демонстративно развел над столом кисти своих рук отставной контрразведчик. Жест этот не обещал ничего хорошего. Тонкий психолог, Александр мгновенно уловил перемену в настроении своего собеседника, правильно увязал его с предложением собрать компрометирующие материалы. — Я слышал, твой шеф неплохо поднялся… Бандиты одолели?

— Не особо и поднялся. Так, работаем потихоньку… А с братвой мы сами вопросы решаем…

— Так в чем проблема?

— Тут фирмочка одна есть. Предлагает нам свое сотрудничество. Условия — очень интересные… Что-то настораживает меня в них. Но что — не пойму! Может, ты мне поможешь? Узнай, что за люди, что за фирма…

— Это мы завсегда! — Взгляд Александра на долю секунды стал стальным, колючим… Потом вдруг снова потеплел. Бывший контрразведчик, на мгновение обнаживший свою тайную, скрытую истинную сущность, вновь стал своим, почти родным, настоящим рубахой — парнем. — Материалы с собой? — Уже более деловым тоном поинтересовался Александр. Игорь кивнул. — Давай! — Касюк передвинул по столу сложенный вчетверо листок, на который он откопировал реквизиты фирмы и фамилии ее руководителей. Его собеседник прикрыл ладонью листок, потянул его на себя.

Через несколько секунд в «Хуторке» его уже не было.

Игорь поблагодарил «одуванчиковую» девочку за принесенные блины, с аппетитом отправил их в рот.

«До Чемского отсюда — минут десять. — Подумал он. — Еще столько же — обратно. Так, еще минут десять надо, чтобы подняться в квартиру, поговорить с Серегой, если он там, и спуститься обратно. За полчаса точно управлюсь». Он набрал номер Николая, уточнил, нет ли каких срочных дел.

— Что-то случилось? — Быстро спросил шеф. Заметно было, что он чем-то очень занят.

— Ничего особенного. Так, надо доскочить до Чемского, квартиру у друга проверить. За полчаса управлюсь.

— Хорошо, езжай! Когда закончишь, возвращайся в офис, есть срочный разговор.

Игорь спокойно допил чай. Мысленно еще раз прокручивая варианты, куда мог исчезнуть его друг, он быстро глянул на часы и тотчас же поднялся из-за стола.

На улице он «пикнул» сигнализацией, отпирая дверь своей стального цвета «двенашки». Номер на его машине говорил о том, что хозяин этого «железного коня» с большим уважением относится к бессмертному герою из произведений Яна Флеминга. По-привычке, буквально за одну секунду огляделся по сторонам, и нырнул в духоту накалившейся на солнцепеке машины. «Да, не май месяц на дворе! — Вслух посетовал он неизвестно кому, заводя мотор. — Не май, а — июнь, почти июль!» Осторожно спятившись на проезжую часть, он топнул ногой по газу и моментально исчез за поворотом к НЭТИ…

…Игорь долго давил на кнопку звона, прислушиваясь к звукам за дверью. Один раз ему даже послышалось какой-то шорох за стеной, но это оказались соседи.

— Простите, Вы вашего соседа давно видели? — Обратился он к пожилой женщине, вышедшей на площадку.

— Давненько… Да… — Тяжело дыша, ответила бабушка.- Наверное, с неделю… Или около того… Она приоткрыла вторую, внутреннюю дверь, из нее выскочила небольшая собачонка, такая же старенькая, как и ее хозяйка. Она быстро зацокала коготками по бетонному полу, устремившись вниз по лестнице. Следом за ней двинулась и хозяйка, тяжело дыша, шаркая домашними тапочками, одетыми на опухшие ноги.

«Если Серега хотя бы один раз после командировки был здесь, местное «КГБ» точно об этом знало бы. Касюк за время работы участковым хорошо узнал эту категорию граждан великой России. Такие вот бабушки-пенсионерки, целые дни и вечера, проводящие около подъездов, были самыми лучшими добровольными помощниками внутренних органов. Они, как правило, замечали, видели и знали все: кто любит слушать музыку далеко за полночь, кто к кому пришел, кто вышел, кто курил на лестничной площадке и набросал на ней окурков, к кому приходили в гости подростки и потом вместе с сыном хозяина «кололись» на межэтажной площадке, тупо затолкав использованный шприц за батарею отопления…

Касюк подождал, пока хлопнет дверь за вышедшей на улицу бабушкой, Серегиным ключом отпер дверь в арендуемую им квартиру.

Запах стоял такой, что в первую же секунду стало ясно — Сергей здесь не появлялся давно. Игорь прошел на кухню, поискал источник нестерпимой вони. Холодильник работал. Он заглянул под мойку. Мусорное ведро было почти полным, но в нем не было остатков пищи, которые могли бы пахнуть ТАК, как воняло в квартире. У Касюка даже холодок пробежал по спине: он узнал этот запах. Так могло вонять только протухшее мясо. Или тело, неделю пролежавшее в закрытом помещении. Он кинулся в единственную комнату, быстро заглянул за диван, приподнял переднюю половинку скрипучего ветерана отдыха и сна. В диване тоже ничего не было.

«Неужели ОН в ванне?» — Вновь закололо у Игоря в левой половине груди. — «Если Серега утонул в ванной, „отмокая“ перед своей командировкой, то должен быть сейчас там, за стеной. Мог, конечно, он и поскользнутся на скользком кафельном полу, удариться головой о ванну… Такое в большом городе тоже бывало не раз, мог пострадать и Сергей — от случайности никто не застрахован, все под Богом ходим… Да и запах говорит о том же…» — Думал Касюк, лихорадочно прокручивая в голове возможные варианты развития событий.

Был еще один вариант, но о нем думать Игорю хотелось меньше всего. Всего полтора года назад мужа его знакомой также нашли в ванной. Володю — так звали погибшего мужчину — нашла родственница, обеспокоенная слишком долгим, полуторамесячным отсутствием двоюродного брата. Нашла в ванне. Тело Владимира было порублено на мелкие куски, тщательно расфасовано в пластиковые пакеты и притоплено в воде — чтобы меньше пахло. Голова находилось в отдельном пакете. За полтора месяца, проведенных в ванне, тело убитого превратилось в кашицу… Хоронили Володю в закрытом гробу, положив голову и части тела прямо в пакетах.

Милиция недолго искала убийц. Ими оказались бывшие квартиранты Владимира. Позарившись на роскошную трехкомнатную квартиру в пригороде Казани, они, перед тем, как убить хозяина, долго его пытали, вызнавая, где тот спрятал документы на квартиру. Владимир, не смотря на нечеловеческие истязания, так ничего и не сказал. Тогда квартирант с подругой убили его. Они расчленили его трупп на небольшие части, спрятали их в ванной, залили все водой.

Убийцы, тем не менее, «вычислили», где Владимир мог сохранять единственную зацепку, как отстоять — если не для себя, то хотя бы для своего единственного сына, — квартиру. Один из них пришел к той самой двоюродной сестре хозяина, долго ее уговаривал открыть дверь. На вопрос: «Зачем?», он односложно отвечал: «Надо поговорить». Женская интуиция все же потоньше мужской. Дама, предчувствуя недоброе, дверь-таки не открыла. И правильно сделала. Как на суде потом заявил ей пойманный душегуб, «я тебя тогда тоже грохнул бы!». Убийца не бравировал: следствие установило, что убийство Владимира — не первое на его счету. Подобные «делишки» он неоднократно «проворачивал» в других городах России, после чего переезжал, как правило, в соседний областной центр. Если бы сестра Владимира тогда открыла ему дверь, он до сих пор «гастролировал» бы по просторам страны с деньгами, вырученными от продажи Володиной квартиры.

Игорь с трудом подавил тошноту, подступившую к горлу: то ли от воспоминаний, то ли от запаха — его едва не вырвало. Он, наконец, догадался пойти на кухню и открыть форточку. После этого, еще немного помыслив, Касюк направился в зал и открыл балконную дверь. Запах стал быстро исчезать. Наконец, Игорь собрался с духом, перевязал лицо чистым куском белой марли, оставленной Серегой на гладильной доске рядом с утюгом, и нерешительно потянул дверь в ванную комнату.

Дверь подалась легко. Он заглянул внутрь. Ни в ванне, ни на полу около ее ничего не было. Не было и удушающего запаха гниющей плоти.

«Та-ак!» — Вслух крякнул Касюк, стягивая с лица двойной слой марли. «Наверное, крыса сдохла! Или мышь!»

Он направился на кухню, отодвинул электроплиту — именно за этим бытовым прибором чаще всего находят свою смерть незадачливые серые любители остатков домашних блюд, упавших на пол при приготовлении пищи. Мышка за плитой была. Но она давно высохла, практически полностью мумифицировалась и давно уже ничем не пахла. Преодолевая отвращение, Игорь приподнял ее за кончик хвоста и бросил в ведро с мусором.

За холодильником вообще ничего не оказалось — даже вездесущих тараканов.

И тут его взгляд упал на микроволновку, белеющую на журнальном столике около холодильника. Касюк наклонился, нажал на кнопку около дверки. Полупрозрачный прямоугольник беззвучно пошел в сторону.

В нос ему ударила такая вонь, что у Игоря на глаза навернулись слезы. В микроволновке, на прозрачном стеклянном блюде стояли… две сырые котлеты. Очевидно, перед отъездом Серега решил сготовить себе завтрак на скорую руку. Но, как новоиспеченный холостяк, забыл о котлетах. Ограничился одним крепким чаем. Так и уехал в Красноярск, даже не переложив свежее мясо обратно в холодильник.

Смеясь и одновременно сдерживая сильные позывы к рвоте, Касюк вытащил из микроволновки тарелку с фаршем, опорожнил ее в унитаз. Потом он тщательно вымыл стеклянный круг, пластмассовый обруч и микроволновку.

Найденное протухшее мясо одновременно и радовало и огорчало. Вносило немного, но хоть какой-то ясности. Стало понятно: из командировки Серега не возвращался, по крайне мере на свою съемную квартиру.

«Может, вернулся к жене? Помирились, дай Бог…» — Игорь поискал в квартире записную книжку, надеясь в ней найти номер Марины — бывшей жены Сергея. Книжку он не нашел, но на обоях, около телефона увидел торчавший желтый листочек. «Марина» — жирными буквами было написано на нем, и значился номер, говоривший о том, что его обладатель живет где-то в Заельцовском районе Новосибирска.

Касюк аккуратно переписал цифры себе в записную книжку, набрал шесть цифр. На другом конце провода долго не отвечали; Игорь хотел уже повесить трубку, когда, наконец, кто-то ответил в телефон: «Общежитие!»

— Марину можно?

— Какую?

— А что, их много? И какие есть?

— Есть только одна Марина, но она на работе, звоните вечером!

— Вечером — это после скольки?

— После восьми! — Отрезал недовольный женский голос и тотчас же послышались короткие гудки.

Музыкой из «Бригады» запел сотовый. Касюк быстро глянул на дисплей. «Не шеф!» — Облегченно подумал он, нажимая на кнопку с зеленой телефонной трубочкой. Звонил Александр, он уточнял кое-какие подробности предлагаемой сделки и настойчиво, несколько раз переспросил, правильно ли написаны фамилии и имена их партнеров. Игорь отвечал, зажав мобильник между ухом и плечом. Руками он быстро закрывал балконные и входные двери, поворачивал ключ в замке квартиры. Конец недлинного разговора застал его уже в машине, заводящим двигатель, опускающим стекла со стороны водителя и со стороны пассажира — иное спасение от пекла в машинах российского производства пока стоило слишком дорого.

На одном из бесчисленных светофоров на пути к офису рядом с ним остановился блестящий черный автомобиль. Судя по обводам и «блямбе» на капоте — свежий «Фольксваген». На шикарных черных кожаных сиденьях вальяжно развалился крупный молодой тип в шортах и майке, с толстой золотой цепью на бугрившейся от мускулов волосатой груди. Оба окна его новенькой машины были открыты точно так же, как и у «двенашки» Игоря. Касюк не удержался, прошелся глазами по плавным обводам «Фольксвагена». Его движение не ускользнуло от внимания хозяина машины. Он улыбнулся, оторвал от руля толстую, поросшую густой черной растительностью руку, показал Игорю большой палец. Тогда Касюк осмелился задать вопрос, вертевшийся у него на языке с того момента, как только он увидел этого «мэна» в его роскошной «тачке»:

— Такая жара, а Вы кондиционером не пользуетесь!?

— А мы, че? Лохи, что ли!? — Весело ответил «накачанный» малый. — Скока пацанов из-за этих «кондеров» уже попростывали! На улице жара, а они болеют… Нет, мы не лохи, чтобы … — Конец фразы пропал вместе с хозяином черного «Фольксвагена», увидевшего, что светофор перед ним зажег, наконец, зеленый свет.

Игорь выжал сцепление, двинул вперед пластмассовую ручку и спокойно покатил следом, размышляя, зачем он так срочно мог понадобиться шефу.

Николая в конторе еще не было, когда Касюк толкнул стальную дверь квартиры, купленной и переделанной его шефом в офис. «Вот и слава Богу!» — Мысленно порадовался этому обстоятельству Игорь.- «Коле ждать меня не придется!». На всякий случай он уточнил у Косенкова, интеллигентного пятидесятилетнего мужчины, был ли шеф. Александр Федорович был локомотивом, движущей силой нового Колиного проекта Игорева шефа. Прекрасно осознавая свою исключительную значимость для бизнеса Николая Александровича, он никогда, однако, ею не пользовался. Он был из породы тех самых, настоящих, не придуманных советских «трудоголиков». Для него творческий процесс, результаты работы стояли на первом месте, и уж как производные от них — зарплата, признание, регалии… Впрочем, к последним Александр Федорович стремился меньше всего. Со стороны казалось, что его интересует только творчество. Наверное, так оно и было на самом деле. Он работал по двенадцать — четырнадцать часов в сутки, а иногда по старой «советской» привычке устраивал себе «субботники» — приходил в офис в выходные дни и много и с удовольствием работал, пользуясь абсолютной тишиной и безлюдьем выходного дня. Косенков отвлекся от экрана компьютера, непонимающе посмотрел на Игоря. Весь его вид говорил, что он полностью погружен в работу, совершенно не представляет, кто есть в офисе и что происходит, например, в соседней комнате. Однако он быстро сориентировался в ситуации, ответил, что генерального еще нет, но будет с минуты на минуту — совсем недавно звонил, обещал вот-вот приехать.

Николай Александрович приехал, действительно, очень скоро — Игорь даже не успел согреть воду в пузатом пластмассовом «друге», который, если судить по рекламе, всегда думает за нас.

— Игорь! У меня к тебе задание! — без предисловий начал шеф.- Послезавтра мы с тобой отправляемся в Енисейск. Знаешь, где это?

— Примерно… У меня друг в нем жил. Это примерно триста километром вниз по течению Енисея.

— Отлично! На подготовку тебе — один день, а послезавтра утром, часиков в шесть, мы выезжаем. Дорога неблизкая, хорошенько проверь машину. Если надо, замени масло, тосол, возьми с собой ремни, бегунок… — словом, сделай все необходимое перед дальней дорогой. Проверь все мелочи, чтобы не куковать потом где-нибудь посредине между Мариинском и Ачинском. Добро?

— Добро! — Ответил Игорь. Он хотел что-то спросить, но передумал. Однако Николай заметил его движение, по-своему истолковал невысказанную Касюком просьбу. Он достал из кармана бумажник, вынул из него нетолстую пачку сиреневых «пятисоток», отсчитал четыре штуки, положил их на стол перед Игорем: — Это тебе, на расходы для подготовки к командировке!

Ничего больше не объясняя, «генеральный» подхватил свой кожаный коричневый портфель и, негромко притворив за собой дверь, исчез из конторы.

Игорь непонимающе уставился на сиреневые прямоугольники, наконец, отвлекся от беспокоящих его мыслей. Неожиданно он подумал, что дорога в Енисейск и обратно будет проходить через Красноярск. Когда все дела будут сделаны, на обратном пути можно будет поговорить с шефом, чтобы он разрешил сделать остановку в краевом центре. Если удастся найти Серегиного красноярского друга, можно будет точно узнать, когда Серега уехал из Красноярска (и уехал ли вообще!). Касюк спрятал в кошелек деньги, достал органайзер, открыл на последней заполненной страничке, полистал назад. Нашел, что искал. Он вышел на улицу, открыл дверь в машину, сравнил цифры, записанные в органайзере, с теми, которые значились на спидометре.

«До смены масла — две с половиной тысячи километров. До Енисейска — примерно тысяча двести… Плюс там, на месте тоже придется ездить. Зная Колю — ездить немало. Нет, лучше заменить… Да и масло лучше залить летнее, а то у меня с весны — всесезонка». — Думал Игорь, записывая цифры, на которых он сегодня произведет смену масла.

Касюк глянул на часы. До момента, когда к себе в общежитие вернется бывшая жена Сереги, оставалась еще уйма времени. Он повертел головой, вспоминая, где в последний раз покупал масло. «Да, правильно, в Плутоне!» — вспомнил он. Он набрал по сотовому хорошо знакомые цифры, уточнил, сколько стоит летняя синтетика. Ему ответили.

«Дороговато!» — подумал Игорь. Но потом прикинул сумму скидки на «промывку», на масло, топливный, масляный и воздушные фильтры по его карте клиента; выходила вполне приемлемая сумма. Касюк вернулся в офис, сложил в папку все свои документы, тепло попрощался с Александром Федоровичем…

…Второй причиной, по которой Касюк приобретал практически все запчасти в одной и той же торговой точке сети магазинов, была ее близость к крохотной — на две машины — станции технического обслуживания. (Первой причиной, конечно, было наличие карты, дающей семипроцентную скидку, и высокое качество запасных частей и материалов, которые здесь продавали).

«Двенашка» Игоря до сих пор была одним из самых угоняемых автомобилей двухмиллионного мегаполиса. Поэтому приходилось предпринимать дополнительные меры безопасности. Одной из таких мер было техническое обслуживание и ремонт только у хорошо знакомых мастеров. Дело в том, что примерно полгода назад хороший знакомый Касюка — Геннадий — решил поменять корзину сцепления на одной очень известной в городе станции технического обслуживания. Утром у него забрали машину, сказав, чтобы приезжал к обеду — все будет готово. Мастер — приемщик не обманул. Через четыре часа его «Лада» даже не скрипнула, когда он по привычке — осторожно — выжал сцепление и выехал со станции.

Беда разразилась через два дня: машину у Геннадия угнали прямо от офиса, во время обеда, чуть ли не в центре города. Гена быстро «вычислил» возможных похитителей. Но когда он попробовал «надавить» на мастеров, заменявших ему корзину сцепления, выяснилось, что станцией владеют такие «крутые» бандиты, что он счел за благо отступить, иначе рисковал потерять не только машину, но и голову.

Другой подобный случай произошел с еще одним знакомым Касюка — Виктором. У Виктора стал заедать ключ в замке зажигания совсем недавно купленного джипа — «Лендкрузера — Прадо». Как водится, он обратился на широко разрекламированную станцию технического обслуживания. Мастер, принимающий клиентов, доходчиво объяснил владельцу джипа, что у них, на станции, такие правила: все заезжающие машины сначала проходят диагностику. На всякий случай — вдруг в автомобиле обнаружиться скрытая неисправность. Скрепя сердце, Виктор согласился. Диагностика скрытых дефектов не выявила, но за нее пришлось «выкатить» кругленькую сумму — сто баксов. Проверка всех систем автомобиля заняла довольно много времени, «железного коня» пришлось оставить на СТО на ночь, а ключи и брелок сигнализации сдали на хранение кладовщику. Спустя день он забрал своего «Крузера». За ремонт с него «слупили» еще около сотни долларов, однако всего через день замок зажигания заедал по-прежнему.

Через неделю джип угнали. Виктор написал заявление в милицию. В милиции заявление взяли, поискали несколько дней, и на этом усилия внутренних органов по поиску пропавшей машины иссякли. Тогда он обратился к знакомым, которые порекомендовали ему несколько серьезных людей из числа бывших сотрудников специальных служб, занимающихся как раз поиском похищенных автомобилей. Те запросили кругленькую сумму, но действительно, оказались людьми слова и чести — через полтора месяца они указали Виктору на стальной гараж, в котором стояла угнанная у него автомашина — к счастью, ее еще не спели разобрать на запчасти.

…В милиции впоследствии быстро выяснили, что ключи от «Крузера» Виктора тайно подделал молодой помощник кладовщика. Он и передал их подельникам, которые потом «прихватизировали» чужую машину.

Виктор пробовал судиться со станцией, требовал возмещения ущерба, но договора, в котором оговаривалась бы ответственность СТО в таких вот случаях, не было, и он — проиграл. С тех пор свою дорогостоящую машину он обслуживал только «в гаражах», у людей, которых знал и которым, пусть не полностью, но доверял.

Касюк, когда в первый в «Плутоне» раз купил «промывку», масло, масляный фильтр и все остальное для замены масла, тоже «попался на удочку» бесплатной замены масла. Он взял талон, дающий право на эту услугу, и поехал на Станционную, где белой громадой высился торгово-ремонтный комплекс этой хорошо известной в Новосибирске торговой марки. Сюрпризы начались, едва он пересек дверь, отделявшую тепло помещения от уличного холода декабря. Вначале ему ненавязчиво предложили помыть машину, поскольку снег, налипший на «железного коня» снизу, растает, и будет падать за шиворот мастеров, производящих замену масла и фильтров. Немного подумав, Игорь согласился с такими доводами. Машину загнали в бокс, сильной струей теплой воды сбили все налипшие куски снега и льда. Касюк в душе даже стал благодарен неожиданной услуге, тем паче стоила она в три раза меньше, чем обычно стоит мойка машины на одном из моечных комплексов, во множестве появившихся в Новосибирске в последние годы.

Но потом его «двенашку» загнали в другой бокс. И он битых два часа наблюдал, как «меняли масло» у его средства передвижения.

Вначале пришел какой-то человек, выслушал, зачем приехал сюда этот клиент. Затем подошел второй человек, зачем-то забрал талон на замену масла, куда-то унес его, вернулся обратно минут через двадцать. Он забрал у Касюка ключи, объяснив, что по боксу клиенты на своих машинах не ездят, транспорт перегоняют они сами.

После того, как «Лада» оказалась, наконец, над вожделенной ямой, к ней подошел третий мужчина — помоложе и погрязнее. Он несколько раз спускался в смотровую яму и поднимался обратно. Наконец, они вдвоем с напарником опустили в темный бетонный провал приспособление с большой замазученной воронкой наверху — для сбора отработанного масла… Пока продолжалась эта невыносимо длинная «автопесня», Игорь присел на свободное местечко на одной из скамей у стены. Он равнодушно смотрел, как шестеро или семеро здоровенных мужиков в одинаковых синих спецовках, с шутками, криками и кряканьем минут тридцать ловили и заламывали руки одному из них — молодому пареньку, вяло сопротивлявшемуся — «для вида». Они перевязали их сзади каким-то проводом и подвесили паренька за руки к соседнему автомобильному подъемнику. Самый толстый из «игрунов» подошел к пульту управления подъемником и стал поднимать несчастного парнишку вверх. Что было дальше, Касюка не интересовало, потому что он услышал, наконец, свою фамилию и подошел к мастеру, руководившему процессом замены масла в его автомобиле. Мастер дал ему расписаться в какой-то бумажке, после чего молодой паренек активнее задвигался вокруг машины и под ней. Правда, на скорость процесса замены смазывающей жидкости это никак не сказалось… Выбрался из огромных боксов «Плутона» Игорь морально совершенно измочаленным. В общей сложности «плутонщики» украли у него около трех часов драгоценного времени. Касюк поклялся себе, что больше никогда не будет менять масло «на халяву», и пока что обещание самому себе сдерживал.

…Игорь отъехал от магазина, повернул налево, скатился вниз по Нарымской. Возле второго поворота он притормозил и свернул вправо — там, внизу, у метродепо, его уже ждали.

Без лишних слов Юрий — так звали его знакомого автомеханика — махнул Касюку рукой в сторону открытой двери. Игорь осторожно заехал на смотровую яму.

— Все, можешь погулять полчаса! — На правах старого знакомого немного грубовато скомандовал ему Юрий, и тут же полез в салон — вытаскивать масло, промывочную жидкость, фильтры…

Ровно через полчаса серый «конь» Касюка выехал из гаража. В машине было заменено все — вплоть до хомутов, крепящих трубки с обеих сторон топливного фильтра.

— Сто восемьдесят! — объявил цену на работу мастер, тщательно вытирая тряпкой запачканные маслом руки. Касюк достал из кошелька две желтенькие бумажки, передал их Юрию.

— Сдачи не надо! — Через пару секунд сказал он механику, уже отъезжая от СТО.

Глава 2

В подвале

…Вначале было слово.

Вырвавшись из луженой глотки скрытого в полной тьме человека, оно погуляло эхом по голым стенам, потолку и холодному полу бетонного подвала, острой стрелой вонзилось в мозг лежащего на полу человека. Мужчина вздрогнул от громкого звука, как от удара по голове чем-то острым. Он попробовал приподняться, но ноги и руки были крепко связаны чем-то прочным и одновременно липким. Он попытался открыть глаза… Тщетно. Полная темь и чернь, без единого проблеска света…

Мужчина перевернулся на спину, стал двигать ногами по полу, пытаясь зацепиться за что-нибудь и сдернуть с ног путы.

Мощный удар по ребрам перевернул его на бок, человек инстинктивно согнулся, сжался, готовясь к новой боли. Тяжелые, сильные удары по всему телу приходили откуда-то из темноты, невозможно было понять, сколько человек наносят удары и откуда последует очередной.

— Все, хватит! — Чей-то резкий окрик мгновенно остановил удары.- Покалечите «клиента», недоноски, вам Степа головы отрежет! Дайте ему лучше попить! А еще дайте пожрать! А то он сдохнет у вас до выходных!

— Так нечего, Глеб!

— Сходите в магазин, купите минералки, хлеба, «Ролтон» или «Доширак», скоты тупорылые!

— Щас! Все сделаем!

Послышался звук шагов нескольких человек, обутых в легкую спортивную обувь, скорее всего — кроссовки. Уж в чем — в чем, а в обуви Серега разбирался хорошо. Он вновь перевалился на спину, немного вытянул затекшие ноги. Голова коснулась холодного бетона, мимолетный контакт с твердой поверхностью отозвался отстрой режущей болью в затылке. Он попытался вспомнить, как оказался в такой крайне неприятной для себя ситуации, но голова была абсолютно пустой, как будто кто-то намеренно выкачал из нее все мозги, оставив Сергею только пустую черепную коробку.

«Интересно, сколько времени я здесь?» — На этот вопрос ответить оказалось легче, чем на первый. Зачесался небритый подбородок, Серега пошоркал им о плечо… Судя по длине щетины, он не брился два, максимум — три дня.

«Нет! Что-то здесь не то!» — Подумал он, еще раз переворачиваясь, на этот раз — на другой бок. «Какие-то незнакомые люди, подвал — судя по холоду бетона. Кому это я так насолил, что меня оглушили, связали и бросили в подвал? Я ж за последние лет десять даже матом при посторонних не ругаюсь, не то чтобы гадость кому-то сделать. Наверное, спутали с кем-то, ошиблись!» — От этой мысли стало намного полегче. — «Ничего, скоро разберутся, что я не тот, кто был им нужен, и отпустят!»

…Минут через тридцать вновь послышались шаги. Кто-то довольно грузный шумно протопал мимо Сергея, послышался звук сдвигаемой мебели, спустя несколько секунд зажурчала вода, наливаемая, судя по звуку, в стеклянную банку. Громко зашумел, загудел какой-то прибор, через минуту послышалось бульканье воды. «Бурбулятор!» — догадался Серега.

— Вставай! — Негромко скомандовал ему невидимый хозяин подвала. Пленник постучал ногами по полу, показывая, что они связаны. Послышались шаги в глубь комнаты, потом — обратно. Сергей почувствовал, как что-то потянуло его ноги, потом отпустило… Он пошевелил нижними конечностями — ноги были свободны.

Пленник подтянул под себя затекшие ноги, попробовал встать. Но тело никак не хотело слушаться, опять острой болью отозвался затылок. Серега стал заваливаться на бок, пришлось подогнуть колени, чтобы не свалиться, как куль, на бок, а медленно опуститься на «пятую» точку.

Невидимый владелец бетонной комнаты протиснул между рук пленника что-то холодное и узкое, потянул это «что-то» на себя. Через секунду Сергей почувствовал, что руки у него тоже свободны. Он медленно, практически не ощущая кистей рук, потерявших чувствительность от долгого сдавливания, вытащил вперед руки из-за спины, подвигал тыльными сторонами кистей по бетонному полу, удаляя приставшие путы. Липкие широкие полосы остались на полу, пленник поднял руки, попробовал ухватиться за повязку, туго перетягивающую голову немного пониже лба. Руки совершенно не хотели слушаться, болтались, словно чужие, недавно отрезанные и заново пришитые части тела. Серега стал подталкивать бесчувственные большие пальцы рук под повязку, спустя немного времени ему удалось сделать это. Он потянул матерчатую ленту вверх, она посопротивлялась немного, но потом сползала, явив, наконец, свет.

В помещении было светло, яркая лампочка предупреждающе резанула пленника по глазам, он благоразумно прикрыл глаза. Сквозь приоткрытые веки все окружающее виделось сплошным светлым фоном с редкими цветными и темными пятнами. Одно из таких пятен пришло в движение, остановилось напротив лица Сергея.

— Жрать будешь? — Грубо поинтересовалось пятно.

Серега немного подумал и кивнул. Размытая цветная клякса колыхнулась, отдалилась… Послышался шорох сдираемой пластиковой обертки, едва слышно зашипела китайская лапша, заливаемая кипятком.

Пятно постепенно стало приобретать очертания, а кисти рук — утраченную чувствительность. Пленник несколько раз попробовал сжать и разжать кулаки, с третей или четвертой попытки ему это удалось. Преодолевая тошноту, покрутил головой, выискивая, на что можно было бы сесть и поставить тарелочку. Около стены, под длинной круглой трубой, выполнявшей здесь функции нагревательного прибора, нашелся светло-желтый перевернутый ящик — в таких приезжие узбеки и таджики на Хилокском рынке в конце лета и осенью продают дешевые овощи и фрукты. У ящика не хватало пары необструганных дощечек. Вокруг ящика в беспорядке валялись пластмассовые шестигранные коробки с гнездами для стандартных водочных или пивных бутылок.

Сергей нагнулся, рукой подтащил одну из коробок поближе к себе. Он перевернул ее боком — гладкой стороной наверх, сел на нее, спиной прислонился к холодной стальной трубе, облегченно расслабил спину и плечи.

Цветная клякса приобрела очертания высокого, накачанного, правда, изрядно жирноватого дядьки лет примерно тридцати. Мужик одет был в темно — синие спортивные брюки, черную кожаную жилетку и светлые, с синими полосками, кроссовки. Ходил он слегка сутулясь, мощные руки-клешни, слегка расставленные в сторону, создавали впечатление, что этот человек все время кого-то ловит.

«Борец!» — Безошибочно определил Сергей спортивную специализацию своего пленителя. За десятилетия, проведенные в спорте, он научился с одного-единственного взгляда, короткого, почти мимолетного, определять, каким видом спорта занимался тот или иной человек, будь то случайный прохожий или старый друг, давно сменивший специализацию.

Он мимолетно глянул на уши борца, чтобы определить, каким видом единоборства тот занимался. Уши у толстяка были заметно помяты, кое-где надломлены. «Вольник»! Или «Классик!» — Определил он.

Здоровяк кончиками пальцев зацепил белый пластмассовый прямоугольник, снял его, удовлетворенно хмыкнул, глянув на содержимое пенопластовой тарелочки. Он достал из пакетика одноразовую пластмассовую вилочку, вынул несколько кусочков порезанного белого хлеба.

— Ешь! — Сказал он, на пару сантиметров пододвинув к Сереге пластмассовую емкость с китайской лапшой.

Пленник не стал дожидаться повторного приглашения. Он кончиками пальцев зацепил кусок пластыря, стягивавшего рот и щеки, быстро дернул его справа налево. На секунду сморщился от боли, бросил светлый липкий прямоугольник на пол, густо усыпанный помятыми водочными пробками.

Ел он довольно долго, с шумом втягивая в себя длинные китайские вермишелины. Желтоватый бульон, оставшийся на дне пенопластовой лоханки, он тщательно вымакал кусочками хлеба, нанизанными на кончик пластмассовой вилки.

Закончил есть, вопросительно посмотрел на здоровяка. Тот понял немой Серегин вопрос по-своему. Он вернулся к столику, по виду — общепитовскому, вновь опустил в полупустую банку самодельный бульбулятор. Примерно через пару минут он выключил свой шумный электроприбор, прямо из пакета насыпал в банку заварки, прикрыл банку все тем же кусочком белой пластмассы от китайской лапши. Когда почти все длинные черные «червячки» переселились на дно банки, он осторожно налил из нее пленнику в заранее приготовленный пластиковый стаканчик. Серега так же осторожно подхватил ароматный напиток, зажал стаканчик между руками, осторожно, маленькими глоточками стал вливать в себя драгоценную жидкость.

Он допил светло-коричневый, с красноватым отливом чай, снизу вверх беспомощно посмотрел на толстяка. По лицу бывшего борца было видно, что он — только исполнитель, пешка в чужих руках. Типичный «бык», или «пехотинец». Не он принимает здесь решения, не ему определять судьбу пленника. Сказали накормить — накормил, скажут прикончить — убьет, не задумываясь. Спорить с таким или тем паче о чем-то просить — себе во вред. Не ровен час, озвереет от непонятного поведения, намнет бока, а то и обратно свяжет по рукам и ногам. «Нет, — решил Серега, — в этом „быке“ зверя будить не стоит!»

Он еще раз осмотрелся по сторонам, только сейчас заметил некое подобие топчана — несколько ящиков из-под водки, прикрытых сверху какими-то тряпками. Он сделал пару шагов к «кровати», оглянулся на борца. Тот молча, с невозмутимым лицом наблюдал за его передвижениями по бетонной коробке. Сергей присел на краешек «топчана», потом прислушался в ощущениям внутри себя, еще немного подумал и прилег на тряпки, за неимением подушки подложив под голову скрученную в комок куртку.

Здоровяк пошел к двери, достал из цветного пакета несколько белых коробочек с китайской пищей. Он бросил их на пол, пенопластовые тарелочки с треском попадали на бетонный пол, разлетелись в стороны.

— Это — тебе! — Невозмутимо пояснил борец. Подошел к двери, несильно пнул ногой по мятому железному ведру, стоящему у входа: — Это твой туалет! Сюда можешь поссать! А если будешь срать, закрывай все тряпкой, а то от вони сдохнешь!

Он лязгнул дверью, послышалось скрипение ключа, проворачиваемого в замке, шаги вверх по лестнице.

Серега лег на спину, закинул руки за голову. Боль в затылке немного уменьшилась, стала наваливаться сонливость. Через несколько минут он незаметно для себя уснул, не подозревая, что за ним неустанно наблюдают по монитору из комнаты наверху. Во сне он повернулся на бок, боль в травмированной части головы стала еще меньше, а сон — глубже…

…Сергей Быков «по жизни» был тренером.

Родился и вырос он в глухой алтайской деревушке, растянувшейся вдоль берегов двух притоков реки Бии — речушек Хмелевка и Аламбай. Если с названием первой реки сомнений не возникало, — откуда оно возникло, то над происхождением имени второй — Сережка думал не раз, но ничего путного в голову ему не пришло, а спросить у взрослых он постеснялся. Взрослые летом были вечно заняты большим домашним хозяйством.

Зимой им было попроще. С раннего утра Сергея вместе с младшей сестрой отправляли в школу, где после окончания уроков весь класс оставляли в «группу продленного дня». Детей в школе кормили обедом за счет колхоза, ежемесячная плата за ежедневное двухразовое питание составляло даже по тем меркам небольшую сумму — всего-навсего три рубля. Родители деревенских школьников, целый день занятые на работе, были очень рады, что их чада не болтаются без присмотра по всей деревне. Правда, самих «чад» группа продленного дня откровенно не вдохновляла. Верховодили в классе мальчишки — переростки, по три — четыре года «просидевшие» в одном классе. Их почему-то не исключали из школы, как того требовал элементарный здравый смысл, «тянули» из класса в класс, чтобы выпустить, в конце концов, из восьмилетки со свидетельством о минимальном образовании, дающем право на получение рабочей профессии. «Переростки» совершенно не обращали внимания на молоденьких учительш, которых, как правило, оставляли с классом для выполнения домашних заданий. Гам в классе стоял такой, что ни о какой нормальной подготовке к урокам и речи не могло быть. Сергей тихо возненавидел группу продленного дня всего через месяц непрерывного «кипения» в этом аду.

Но главной причиной нелюбви к продленным дням были, конечно же, одноклассники — второгодники.

Родился Сережка вполне здоровеньким, но либо по недогляду матери-одиночки, либо по злой иронии судьбы он сильно заболел в детстве и едва не умер. Бесконечные рвота и понос продолжались почти месяц, уже за первые несколько дней до костей они иссушили его худенькое тельце, он ничего не ел, отказывался даже пить.

«Ну, вот и все! Он уже празднует!» — Говорили соседки, заглянув в дом к его тоже сильно похудевшей матери.

Но Сережка каким-то чудом выжил. На третий или четвертый день «голодовки» он неожиданно для потерявшей всякую надежду матери попил из бутылочки сладкой водички. Потом — еще… Еще через день стал понемногу пить молоко… Видно, воля Всевышнего и тяга к жизни оказались все же посильнее обстоятельств…

Сергей выжил, но здоровье длительная болезнь подорвала основательно.

Однажды летом мать «выбила» две путевки в пионерский лагерь — для Сереги и его сестры Ольги, которая была младше его на два года.

В пионерском лагере царили те же законы, что и в школе — сильный бьет слабого, а стайка мальчишек всегда сильнее одного или двух сверстников. Но здесь было хоть какое-то подобие справедливости. В отряде все были одного возраста. То есть силы все равно более-менее у всех были равны. Если дрались — то один на один, а после рукопашной можно было вновь стать друзьями: здесь уважали только тех, кто мог постоять за себя.

Именно в пионерском лагере Сергей впервые увидел «живого» тренера. Александр Александрович — так звали бывшего солдата, молодого спортсмена, организовавшего все спортивные мероприятия в лагере. Он умел все: играть в футбол, волейбол, бегать, высоко и далеко прыгать в большую песочную яму, большим блестящим секундомером засекать время, за которое пацаны пробегали тридцать или шестьдесят метров.

Авторитетом он обладал непререкаемым. Толпы мальчишек чуть ли не круглые сутки повсюду сопровождали его. «Сан Саныч» в глазах Сергея был идолом, почти Богом. Стать таким же, как он, десятилетний деревенский мальчишка, даже не мечтал.

В сельской восьмилетней школе очень долго не было ни учителя физкультуры. Физическое воспитание вели все преподаватели, по очереди. Они вытаскивали из раздевалки два или три мата, и дети весь урок по очереди кувыркались на них.

Кувыркался с тех пор Серега хорошо.

Единственной отдушиной для растущего организма стали игры «в индейцев». Кино в деревню завозили регулярно, и когда вечно пьяный киномеханик ненадолго «просыхал», по белому экрану деревенского клуба неслись оперенные всадники с лицом Гойко Митича — Оцеола, Чингачкук — Большой Змей…

У Сереги лучше всего получалось метать топорик. Заостренная с одного конца железка очень напоминала индейские томагавки. Деревенские мальчишки еще не знали тогда, что именно от русских переселенцев в Америку попал топорик, который воинственные аборигены заокеанского континента приспособили для войны, но сходство домашнего инструмента с заокеанским оружием имело место быть. Они, как могли, переделывали найденные дома небольшие топорики по киношному образцу, за сарайкой, по очереди без устали метали самодельные томагавки и ножи в толстую доску, прислоненную к деревянному срубу.

…Как-то осенью мама получили письмо от тети Нади — родной сестры матери Сергея. Она и отчим Сереги — вспыльчивый и жестокий «пимокат» — Алексей Сергеевич, на зимних каникулах куда-то уехали.

Их не было дней пять. Они с матерью, сестрой и маленьким братом жили уже отдельно от бабушки Натальи. Подросший Серега без труда справился с оставленным на него всем домашним животным миром: коровой, свиньями, курами…

Вернувшиеся родители (больше семнадцати лет Сергей называл отчима, этого совершенно чужого ему человека, папой) объявили: весной переезжаем в Колывань.

В Колыванской школе царили те же порядки, что и везде: прав тот, у кого больше кулаки. Опять начались бесконечные разбитые носы и кровоточащие губы. На новичка, не имевшего еще ни друзей, ни просто знакомых, почему-то «положили глаз» «подгорские» — дети деревенских пьяниц, жившие под горой, в деревеньке Подгорное. Они быстро «вычислили» нехитрый Серегин маршрут в школу и в магазин, за хлебом, неизменно встречали его где-то так, чтобы никто из посторонних не мог их видеть, и вдвоем — втроем быстро разбивали в кровь лицо. Довольные, они закидывали свои истерзанные портфели себе за спину и быстро исчезали в подворотне, оставив «жертву» вытирать кровь, застегивать одежду, подбирать оторванные пуговицы.

Только спустя годы, повзрослев, став преподавателем, тренером, Сергей понял, почему именно его с пугающей регулярностью волтузили дебильные дети деревенских пьяниц: из-за безнаказанности. За любого местного мальчишку тут же вступились бы их друзья, старшие братья, знакомые… Серега был приезжим, его просто некому было защитить, а сам он по хилости своего здоровья и слабости духа сделать это самостоятельно просто пока не мог.

Трудно сказать, как сложилась бы дальнейшая жизнь тощего подростка, не попадись он на глаза своему соседу — мастеру спорта СССР по самбо Певзнеру. Михаил Файвович, видно, не раз наблюдал, как усердно работает на своем огородике соседский парнишка, имел собственное мнение о том, как нужно набирать мальчишек в спортивную секцию, и когда однажды к нему обратился Серега с просьбой взять в секцию борьбы, которую вел мастер спорта, ответил просто: «Приходи! Занятия начинаются со второго октября!».

На первую тренировку собрались около ста парней и подростков. Целых два часа они непрерывно бегали, прыгали, кувыркались… И, к разочарованию Сереги, не изучили не одного «приемчика».

Наутро все тело у Сереги болело так, словно он попал под лошадь, и эта коняга нещадно его потоптала. На вопрос, почему болят все мышцы, его стокилограммовый сосед только хитро улыбнулся, сказал: «Терпи! Скоро пройдет!» и невесомой походкой скользнул к себе на второй этаж.

На второй тренировке мышцы болели просто невыносимо. Слезы наворачивались на глаза Сергея, но он твердо решил не сдаваться, не бросать занятия и терпел, плотно сжав зубы.

На третьей тренировке мускулы болели уже поменьше, а к четвертой боль в мышцах прошла почти полностью…

Первые приемы Михаил Файвович показал двадцати оставшимся к этому времени парням только к Новому Году. Они разложили два десятка матов в ровный квадрат, затянули их поверху большим куском плотной материи — «покрышкой».

К весне Серега заметно окреп, стал намного сильнее физически. Ежедневные тренировки вкупе с утренней зарядкой стали приносить первые плоды: Серега победил на первенстве школы по отжиманию от пола, согнув и разогнув руки в упоре лежа шестьдесят семь раз, немного опередив своего друга и бессменного партнера по занятиям самбо, одноклассника Сергея Горбунова.

Впервые проявилась и спортивная одаренность выходца с Алтая. На ковре, в тренировочных поединках — спаррингах, он стал регулярно побеждать учащихся из техникума, ребят постарше и посильнее его. Выигрывать за счет лучшего владения всего несколькими приемами, в частности, болевыми. Для фиксации навыка ему требовалось намного меньше повторений упражнения, чем кому-либо: он учился новым приемам просто быстрее, чем его противники. Не так быстро, как его одноклассник Горбунов, который был прямо-таки создан для борьбы — невысокий, крепкий, с мощным торсом и сильными руками и ногами, но все же…

Как-то весной «подгорские», ничего не знавшие о переменах в жизни Сереги, по старой привычке решили отмудохать безответного паренька. Сергей, никогда не менявший маршрута, догадывался, что рано или поздно такой стычки не избежать. Он спокойно бросил на снег папку (портфели не любил!), положил рядом болоньевую куртку.

Не используя приемов самообороны (подтаявший снег — не самая лучшая опора для выполнения бросков) он так накостылял всем троим своим обидчикам, что те больше никогда даже не попадались ему на глаза.

Потом было еще несколько драк, в том числе и с ребятами постарше и посильнее. Сергей никогда не провоцировал драку, но если видел, что ситуация безвыходная, противник обязательно хочет подраться, от столкновения не уходил. Он тоже получал удары, ему разбивали лицо, но тот, кто навязал ему такой способ решения конфликтной ситуации, неизменно страдал больше. И уж точно больше никогда не искал конфликта с неуступчивым самбистом.

Весной, на одном из уроков, Серега неожиданно выиграл кросс на пятьсот метров. Еще год назад он замыкал большую группу одноклассников, примчавшихся к финишу полукилометровой дистанции раньше него, и вдруг — не просто победа, но и очень неплохой результат.

Учитель не поверил в то, что самый слабый в прошлом году ученик способен на такое — наверняка где-то срезал кроссовую дистанцию. На следующем уроке он вновь заставил Сергея пробежать пятьсот метров, но уже на стадионе. Серега пробежал, один, показал результат всего на половину секунды хуже. Валерий Николаевич Руднев несколько раз проверял секундомер, не сломалась ли пружина у измерительного прибора, на всякий случай проверил хронометр по своим часам с секундной стрелкой…

…А осенью вновь вмешалась Судьба. В Колывань приехал и стал работать тренером по легкой атлетике Н. П. Свистунов. Заметно вытянувшийся и загоревший за лето Серега заниматься в каникулы не бросал, самостоятельно бегал кроссы по крутым горкам вокруг старинного сибирского села. Его упорство не осталось незамеченным приезжим тренером. Он предложил Сергею позаниматься легкой атлетикой — пока не работает секция Михаила Файвовича. Серега согласился.

Всего через месяц тренировок он стал чемпионом школы по кроссу на километровой дистанции. Еще не понимая степень своего спортивного дарования, он спокойно, даже равнодушно выслушал слова Николая Платоновича о том, что ему нужно заниматься не борьбой, а бегом. Свистунов был убежден: Сергей через год он станет чемпионом области, а через два — чемпионом России, среди сельских мальчишек.

Тренер не обманул, все сбылось так, как он и обещал: через два года, также, в конце сентября, в столице Адыгеи — Майкопе, он выиграл всероссийские состязания по кроссу среди таких же чемпионов областей среди сельских спортсменов.

Бесчисленные изматывающие тренировки дали Сереге не только победы. В спортивной школе он обрел настоящих друзей; подлинных, на всю жизнь — Игоря Касюка и Александра Балохнина.

А еще он определился с выбором профессии. Он решил стать тренером. Таким, как Николай Платонович и Михаил Файвович.

Четыре институтских года пролетели быстро. Сергей вернулся в ставший родным поселок уже женатым. Он был полон энергии и новых идей. Не сразу, не в первый год у него стало получаться то, ради чего он четыре года «грыз гранит знаний» в Омске. Но новоиспеченный тренер и преподаватель настойчиво искал ошибки в своей работе, долго и упорно работал над их искоренением.

Секрет успешной работы тренера открылся ему не сразу. А когда это произошло, работа с детьми и подростками стала приносить ему не просто результаты или моральное удовлетворение — она стала доставлять наслаждение…

А потом закончилась перестройка, и пришел капитализм.

Сергей долго не хотел принимать новые жизненные реалии, с удивлением смотрел, как прямо на глазах тает его неплохая, в общем-то, по обычным меркам, зарплата. Преподаватели физвоспитания в советской школе были, как правило, самыми высокооплачиваемыми учителями. Им не нужно было писать длинных поурочных планов, не было необходимости проверять толстые стопки тетрадей с контрольными и проверочными работами. Директора школ, как правило, дефицитного мужика в школе ценили, на нагрузку, а, значит, на зарплату — не скупились. Денег, конечно, всегда не хватало, но летом, во время длинного, почти двухмесячного отпуска можно было подкалымить на стройке, поработать в пионерском лагере, наиболее искушенные физруки брали отпуск в сентябре, работали на комбайне или отправлялись в тайгу, на заготовку орехов и ягод. И это тоже давало солидный приварок к семейному бюджету.

Физруки были фундаментом, на котором стояла поражающая своими успехами весь мир «советская спортивная машина». Они находились в самом низу спортивной «пирамиды». Именно учителя физкультуры ежегодно перелопачивали горы человеческой «руды», отсматривали миллионы новых мальчишек и девчонок, помогали им сделать первый шаг с мир спорта. С такой титанической задачей в одиночку не справились бы ни легендарный волейбольный наставник Николай Карполь, ни великий баскетбольный тренер Александр Гомельский…

Но потом все рухнуло. Нищенские постперестроечные «тысячи» не давали возможности не только развиваться семье, они просто уничтожали все живое, как напалм в джунглях Вьетнама.

Теперь каждый «крутился», как мог.

Серега ушел «в коммерцию». Покупал, продавал, снова покупал и снова продавал… По случаю купил довольно резвую «шестерку». Спать ложился в полночь, а в четыре утра снова был на ногах — иначе было просто не успеть. Дела его быстро пошли «в гору». Случались дни, когда он за сутки зарабатывал до восьмидесяти тысяч рублей. Это было неплохо: за свою довольно неплохую «жигу» Серега отдал тогда сто шестьдесят «косарей».

Все рухнуло в один день.

Ограбили, едва не убили жену, при которой находились почти все Серегины накопления, но хуже того — кредит, за пару дней до этого взятый в банке «под честное слово».

Пришлось продать машину, квартиру обменять на убитую «копейку», а самим переехать в другой дом, да еще и достраивать его.

Но судьба вновь улыбнулась Сереге — в последний раз. Его пригласил на работу к себе один из сверстников, «поднявшийся» на поставках топлива. Работал Серега, как всегда, с полной отдачей, придумал несколько удачных взаимозачетных схем. Но неумение промолчать там, где это было нужно, лишило и этой, последней для него более-менее прибыльной работы.

Серега не сдался. Он попробовал работать самостоятельно. Нашел людей, заинтересовавшихся его предложением по превращению «взаимозачетных» денег в «живые», осязаемые, денежные знаки. Заключил договор, по которому ему полагалось два процента от объема выполненных работ, полтора года без выходных и без оплаты работал «на конечный результат». Обязательства он свои, конечно, выполнил, в хлам изъездил свою старенькую иномарку, но слово сдержал.

Его партнер, хитрый еврей с фамилией великого русского борца, долго оттягивал расчет за проделанную работу, всякий раз, когда Серега напоминал о себе, у него находилась масса уважительных причин не платить по договору. В конце концов, терпение у бывшего физрука стало заканчиваться, он, как бы между прочим, намекнул пузатому жиду, что «есть структуры, которые занимаются выколачиванием долгов». «Партнер» лишь ухмыльнулся, и ответил, что в тех же структурах «решить вопрос окончательно» стоит в пять раз дешевле, чем составляет сумма долга по договору.

— А у тебя ведь семья, дети! Подумай о них! — Добавил он, по-доброму, совершенно беззлобно посмотрев в глаза Сергею.

От такой «доброты» у Сереги по спине побежали «мурашки».

Он хорошенько подумал, и решил судьбу больше не искушать, справедливо рассудив, что бизнес — это не только работа, а что-то такое, что сродни настоящему искусству; чтобы преуспеть, мало знаний и безмерного трудолюбия, нужен талант. А еще — хватка, то есть умение вцепиться, как клещами, в аппетитный кусок, неважно — твой он или чей-то чужой, и не отпускать его, пока кусок полностью не окажется у того, кого больше пасть или того, кто покрепче ухватился.

Бывший физрук не чувствовал в себе никаких бизнес-талантов, он твердо решил вернуться на привычную стезю. Он устроился на работу по специальности, перестал беспокоиться по поводу потерянных денег и расколоченной автомашины.

…После той истории прошло несколько лет. Разочарования за собственные промахи поутихли. Серегина жена, устав от Серегиной неспособности содержать семью, попросту оставила его, переехала в Новосибирск, жила с детьми в общежитии. Сам Серега переехал в город тоже, нашел работенку, позволявшую платить за квартиру и кое-как сводить концы с концами.

В один из весенних дней ему неожиданно позвонил «старый друг» Слемзон, пригласил в гости в Красноярск. Быков немного подумал и решил поехать.

Александр Александрович встретил Серегу в хорошем настроении. Он дождался гостя на железнодорожном вокзале, посадил в «Жигули», сразу повез на набережную — любимое место Быкова, негромко напевая четверостишие из «Гариков» Игоря Губермана: «Русское грядущее прекрасно. Путь России — тяжек, но высок. Мы в говне варились не напрасно, жалко, что впитали этот сок!».

Сергей, чтобы не портить встречу, сделал вид, что не слышит пения, оскорбительного для русского уха.

Они посидели в уютном кафе на берегу Енисея, поговорили, стараясь не касаться болезненных тем. Но потом разговор все же незаметно перетек в деловое русло.

За пять с лишним лет, прошедших с того момента, когда они виделись в последний раз, Сан Саныч совершенно не изменился. Все та же риторика пятилетней давности: «откусить кусок» от «поезда застоя», «отрезать», «отпилить»…

«Неужели он не понимает, не видит, — думал Сергей, — что все уже „откушено“, поделено и „попилено“, причем — некоторые „вагоны застоя“ — многократно? Если не понимает, не видит, тогда какой из него, к черту, бизнесмен? А если все понимает, но мне говорит так, как и семь лет назад, значит, надеется втянуть меня в еще какую-то авантюру, хочет опять попробовать загрести чужой „жар“ моими руками?»

Он сидел в прибрежном кафе, с нескрываемой радостью и удовольствием наблюдал за белоснежными красавцами — теплоходами на подводных крыльях — такие большие можно было увидеть только на Енисее. Он сидел, слушал, а сам думал, как бы повежливее распрощаться со «старым другом», чтобы сегодня же отправиться обратно в Новосибирск.

Он представил, как Слемзон, по своему обыкновению, затянет разговор далеко за полночь, чтобы, «измочалив» гостя марафонскими разговорами, добиться от Сереги какого-то обещания.

Какого — этого никто не знает. И не узнает до самого последнего момента — такова была обычная «тактика» Александра Александровича при подобных «беседах» «до утра». Очень неглупый, очень опытный в таких делах человек, прошедший тюрьму и лагерь, он точно знал, как построить многочасовой разговор, чтобы в самом конце, под утро или уже утром, когда «клиент» «дозрел» и безумно хочет спать, задать один — единственный, но самый важный, тщательно скрываемый до «часа Икс» вопрос, чтобы получить нужный ответ.

Нужный, разумеется, ему.

А как потом добиться того, чтобы человек сдерживал обещание, данное в состоянии сильнейшей усталости — физической и моральной, для него было уже только «делом техники».

Быкова спас звонок Игоря Касюка. Старый друг звонил просто так, узнавал, как у него дела, нет ли его нового. Серега ухватился за звонок, как за соломинку, отвечал односложно, туманно говорил о каком-то забытом обещании, сказал только, что сейчас в Красноярске, по делам, но завтра, когда приедет, обязательно позвонит.

Расставался Слемзон с Сергеем без видимого сожаления — наверное, уловил-таки легкую фальшь в его телефонном разговоре. Быков сразу после разговора объявил, что вечером ему нужно ехать обратно; в планы Сан Саныча, такой расклад, скорее всего, не входил, его новое предложение требовало длительного «раскачивания» собеседника; он перевел разговор на абсолютно далекую от бизнеса тему…

На вокзал Серега поехал один. Слемзон распрощался, уехал, сославшись на какие-то неотложные дела.

Быкова не сильно это и огорчило, скорее наоборот.

В поезде вскоре после Ачинска к нему в купе осторожно постучала проводница.

— Девочку не желаете? — С улыбкой поинтересовалась она. Быков вежливо отказался, сославшись на ограниченность в средствах — этот аргумент в таких случаях всегда действовал безотказно. Он немного подумал и попросил принести чаю — двойного, с двойным сахаром. Проводница не обиделась, как должное восприняла как его отказ от «девочки», так и просьбу о чае.

Чай в ажурном посеребренном подстаканнике она принесла минут через пять…

…Поезд лязгнул сцепками на переезде, вагон заметно дернулся, его качнуло. Сергей повернулся, голова сползла с подушки. На следующем стыке его голова больно ударилась о стенку вагона. Он проснулся. Пошарил мутным взглядом по стенам купе, по окну, рассеянно глянул на часы. Он спал меньше двух часов. До Новосибирска оставалось ходу еще часа три. Он еще раз повернулся, закрыл глаза, попробовал уснуть. Но в голову опять полезли мысли, — те самые, которые не давали заснуть ему почти до самого утра…

На Центральном вокзале Новосибирска он сошел, злой и уставший, не выспавшийся после, по сути, двух бессонных ночей: одной — по дороге в Красноярск. И другой — обратно. Поэтому он даже не стал торговаться, когда какой-то пронырливый малый с колючим взглядом, предложил отвезти его на Северо-Чемской «всего» за пятьсот рублей — так он хотел скорее добраться до квартиры, принять душ и завалиться, наконец, спать.

Ровно в восемь вечера Касюк набрал телефонный номер, который он переписал с листочка на съемной квартире Быкова.

— Общежитие! — После третьего или четвертого звонка ответил приятный женский голос.

— Простите за беспокойство, я могу услышать Марину?

— Я слушаю вас!

— Марина, Вы — жена Сергея Быкова?

— Ну… В общем-то — да! Мы пока не разведены, но вместе не живем уже давно. А, что, что-то случалось?

— Это Игорь Касюк! — Наконец, представился он.

— А-а! Привет, Игорек! А я не узнала тебя. Богатым будешь! Так что случилось-то?

— Да не знаю пока. Сергей уехал в Красноярск. Должен был приехать еще позавчера. Обещал позвонить, как приедет. Но не позвонил. Нигде не могу его найти. Не знаю, может, он задержался в Красноярске по каким-то причинам… Вы случайно не знаете, к кому он мог поехать?

— Случайно — знаю!

— И к кому?

— Его зовут Александр Александрович, а фамилия у него — Слемзон!

— Как? — Переспросил Игорь.

— С-л-е-м-з-о-н! — по буквам четко проговорила она. — Но адреса или телефона у меня нет. Вся информация хранилась у Сергея в записной книжке и в сотовом телефоне.

— А что-то может знать телефон этого Слемзона?

— Знаешь… Кажется, у матери Сергея должны были остаться его старые записные книжки. В них наверняка есть телефон Александра.

— Спасибо!

— Да не за что! Да, кстати! Когда выяснишь, в чем дело, дай мне знать, пожалуйста, тоже! Хорошо!?

— Договорились!

…Наутро, часов около семи, Игорь подрулил к дому, в котором жила мать его друга — Людмила Павловна. На пенсию «по выслуге» она вышла давно, жила одна. Вставала она рано, потому как имела большое хозяйство — корову, телят, свиней, кур… Без подспорья, на одну пенсию, что — в городе, что — на селе, прожить очень сложно. Людмила Павловна, не смотря на возраст, отличалась поразительной работоспособностью, практически одна тянула на себе весь воз хлопот по хозяйству.

Днем она могла куда-то уйти, например, на сельский базарчик, или к мосту через реку Чаус. За мостом она, совместно с такими же старушками, продавала городским дачникам, проезжавшим через Колывань, свежайшее утреннее молоко и абсолютно экологически чистые, домашнего приготовления творог и сметану. У нее уже много лет были свои, постоянные покупатели, которые с удовольствием приобретали молочные продукты только у нее.

«Перехватить» ее утром, когда она еще не угнала корову в стадо — это был самый оптимальный способ быстро найти дома эту шуструю бабушку.

— Здравствуй, Игорь! — Сразу узнала его Людмила Павловна, выглянувшая на крыльцо после того, как загавкал кудрявый пес — потомок терьера и дворняги. Она много лет проработала в одном коллективе с матерью Касюка, хорошо знала и его самого — через сына, с которым Игорь много лет вместе занимался бегом на длинные дистанции. — А Сереги дома нет! Он в Красноярск уехал! Обещал приехать еще вчера. Не приехал. Опять, наверное, на полгода там пропал… Подлюга! Никак не хочет о семье заботиться! — Она сердито загремела подойником, откликаясь на мычание коровы, услышавший голос хозяйки.

— Людмила Павловна! — Осторожно начал Касюк. — У вас не сохранилось каких-нибудь старых записных книжек Сергея?

— А что? Что-то случилось?

— Нет, пока все нормально. Надо человека одного найти в Красноярске. Его телефон или адрес могут быть в какой-то из записных книжек Сергея.

Людмила Петровна пристально глянула на Игоря. Она поставила блестящий подойник на крыльцо, ненадолго скрылась на веранде. Через минуту или две она вернулась обратно и положила на крыльцо перед Касюком большую картонную коробку, до краев заполненную какими-то тетрадями, бумагами, журналами…

— На! Посмотри сам! — Сказала она Игорю. Есть какие-то записные книжки; они здесь, в этой коробке. Но мне искать некогда, нужно корову доить, гнать в стадо!

Она подхватила подойник и со скоростью, которую невозможно было ожидать от такого пожилого человека, умчалась за угол дома — туда, откуда все настойчивей доносились призыв коровы, страдающей от набухшего за ночь полного вымени молока.

…Когда мама Сергея вышла обратно, с подойником, почти до краев заполненной белоснежной жидкостью, Касюк уже нашел, что искал. Он забрал с собой густо исписанную книжечку с размочаленным переплетом, хотел унести обратно коробку, но Людмила Петровна остановила его, сказала, что управится сама.

Игорь, довольный тем, что не зря заехал к матери Быкова, помчался в город, решив уже в конторе, на работе, более детально разобраться в адресах, найденных им в записной книжке исчезнувшего старого друга.

Николай Александрович появился в офисе, как всегда, ровно в восемь утра. Вместе с привычной коричневой папкой он принес на плече и аккуратно положил в кресло небольшую круглую матерчатую сумку с множеством кармашков и замочков. Внутри сумки обнаружилась небольшая цифровая видеокамера.

— Поедем вдвоем. Оператора нет. Так что учись работать с камерой! — Сказал он слегка опешившему от предложения Игорю. Однако Касюк, как всегда, промолчал. Научится снимать камерой было его давнишней мечтой. Он с любопытством повертел в руках заморскую игрушку, сузив глаза, вчитывался в крохотные надписи на английском над многочисленными кнопочками.

Игорь осторожно положил камеру на стол, вынул из сумки маленькую книжицу с многочисленными картинками и схемами видеокамеры. Нашлась среди них и инструкция на русском языке. Касюк этому очень обрадовался: шеф опять куда-то укатил, а лишний раз просить о помощи Александра Федоровича, имевшего за плечами, кроме всего прочего, еще и опыт создания документальных и игровых фильмов, очень не хотелось. Касенков, конечно, не отказал бы в консультации помощнику генерального директора, но потом, вечером, ему пришлось бы работать допоздна, наверстывая время, упущенное на внеплановые объяснения и консультации. Игорь этого позволить себе не мог — к чужому времени, равно как и к своему, он относился уважительно.

…Минут через тридцать Касюк вполне уже разобрался в некоторых основных функциях японского снимательного агрегата. Он уверенно работал трансфокатором, включал и выключал запись, мог просматривать на экранчике только что отснятый материал. В принципе, на первых порах этого было достаточно. О дальнейшей судьбе отснятых материалов можно было не беспокоиться — имея в коллективе такого «зубра», как Александр Федорович.

Теперь Игорь мог заняться, наконец, записной книжкой Быкова.

Искать нужный контактный телефон долго не пришлось: на оборотной стороне твердой обложки красовалась надпись, выведенная нервной рукой бывшего физрука: «Александр Александрович», и стоял номер телефона, начинавшийся с двух цифр, которых не было в номерах Новосибирской АТС — пятьдесят пять.

Касюк набрал код Красноярска, прибавил к нему двойку и номер телефона из книжки Сереги. Длинные гудки на другом конце провода сказали, что дома или в офисе никого нет. Потом сработал автоответчик, предложивший позвонить по сотовому номеру.

Игорь взял свой мобильный, набрал наскоро записанный на листочке номер.

— Ал-ле! — Приятным голосом отозвался незнакомый мужчина.

— Александр Александрович?

— Да, я!

— Вам звонит Игорь Касюк, из Новосибирска. У вас несколько дней назад должен был побывать в гостях Сергей Быков…

— Да, был такой… А что случилось?

— Кажется, он не приехал в Новосибирск. Обещал отзвониться, когда приедет, но пока — ни звука. Вы не знает, где он может быть?

— От меня он поехал на железнодорожный вокзал. Но уехал или нет на поезде — я не знаю. Давайте, я сегодня уточню, а завтра перезвоню вам сам. По этому же телефону, с которого вы звоните, хорошо?

— Хорошо! Но мы завтра уезжаем в Енисейск. Какое-то время будем находиться вне зоны работы телефона…

— Ничего страшного. Как я только узнаю, я вам обязательно дозвонюсь! Вы же все равно будете проезжать через Красноярск, а здесь сотовые телефоны, в том числе и ваш — работают. Только не забудьте включить роуминг…

Александр Александрович Слемзон был гением.

Финансовым гением. В любой другой стране, родись он в ней, он давно стал бы миллионером, а может, и миллиардером. Или министром.

Природа щедро наделила высокого интеллигентного мужчину, внешне очень похожего на российского олигарха, купившего в Англии футбольный клуб — тезку дочери предпоследнего президента Америки. Он обладал способностью видеть финансовые потоки там, где обычному, нормальному человеку и в голову не пришло бы заработать деньги. В короткую «додефолтовскую» эпоху, когда в экономике России господствовали взаимозачеты, он придумывал поистине гениальные схемы прохождения ресурсов, после которых Александр Александрович получал изрядный, но честно заработанный куш.

Вот с этим самым «кушем» и произошли все события, которые потом перевернули с ног на голову не только жизнь финансового гения, но и многих его друзей, в том числе и того, который несколько дней назад уехал в свой Новосибирск, так толком и не поговорив.

Семь лет назад, скупая в Иркутской области векселя ОАО «Иркутскэнерго» за четырнадцать процентов от их номинальной стоимости, Александр Александрович все рассчитывал предельно точно. Именно в дни, когда он и его компания на собственные средства скупила долговые обязательства на пятьсот тысяч долларов, в первопрестольной стоимость этих же самых ценных бумаг на короткое время стала ровно вдвое больше — двадцать восемь процентов от их номинальной стоимости.

Всего за две недели на разнице курсов финансовый гений заработал полмиллиона долларов, продав за миллион «зеленых» весь пакет векселей открытого акционерного общества.

На вырученные миллион баксов, он, как и многие в то время, купил государственные казначейские обязательства. Он положил эти ГКО в банк. Банк, зная, что в любом случае вернет свои средства, со спокойной душой выдал фирме Александра Александровича кредит — на ту же сумму.

Слемзон закупил на один миллион долларов очень ходовую продукцию, несколькими эшелонами переправил ее в одну из сибирских областей. Осенью, согласно договора с местной администрацией, с ним должны были рассчитаться за поставленный товар.

Схема была гениальна: не вкладывая ни рубля собственных денег, одновременно преумножая их (государство обещало по ГКО, как все помнят, неплохие дивиденды), заработать за четыре месяца в общей сложности почти семьдесят процентов от средств, находящихся на сохранении в банке.

На беду финансового вундеркинда, это было в 1998 году. В августе «Киндерсюрприз» объявил о дефолте. Миллион долларов в ГКО, лежащие в банке как гарантия оплаты, в одночасье превратились пыль. Банк, разумеется, занервничал, стал требовать нового обеспечения. В принципе, Александр Александрович спустя какое-то небольшое время готов был вернуть весь рублевый кредит, но… Хитромудрые провинциалы решили «под шумок» «погреть» и свои руки. Они пораскинули мозгами и быстро сообразили, что если исчезнет поставщик, то есть владелец компании, которая им поставила продукции на миллион долларов, то за нее… можно не платить. Некому!

Ведь с банком отношения не у них, а у Александра Александровича!

А потом все можно будет списать на дефолт!

За ним, а потом и за его семьей началась настоящая охота…

…На железнодорожном вокзале Слемзон быстро выяснил, что Быков уехал в тот же вечер, когда распрощался с ним на набережной Енисея. Он, за небольшой подарок — коробку шоколадных конфет и букет цветов, смог узнать номер поезда, и даже место, на котором уехал его знакомый. Он тут же набрал номер сотового Игоря Касюка, но дозвониться не смог…

…Игорь Касюк тем временем был занят поручением, неожиданно оказавшимся крайне неприятным: по заданию шефа он срочно продлял страховку на микроавтобус фирмы.

Игорь по телефону довольно долго выискивал страхового агента, застраховавшего микроавтобус шефа год назад. Из офиса на Ленина, 12, тот съехал — в неизвестном направлении, но куда — никаких координат не осталось. Тогда Касюк покрутился по городу, на Дворце имени Чкалова увидел знакомую вывеску «Росстраха» — именно от этой компании год назад застраховал автомобиль «генерального» «исчезнувший» агент.

Миловидная женщина, представившись Лапицкой Тамарой Эргашевной, долго вводила в компьютер данные из поданного ей Игорем Свидетельства о государственной регистрации автомобиля, очевидно, несколько раз перепроверяя данные. Наконец она сказала:

— С учетом того, что автомобиль за год в аварии не был, вам положена скидка — пять процентов. Вместе со скидкой — семьсот девяносто рублей.

У Касюка от удивления на лоб полезли глаза.

— Что-то не так? — Забеспокоилась женщина, от которой, конечно же, не укрылась странная реакция ее клиента. — Вы считаете, это слишком дорого?

Вместо ответа Игорь молча подал ей старый страховой полис, который заканчивал свое действие на следующий день (отсюда — такая спешка!).

Теперь от удивления глаза на лоб полезли у хозяйки крошечного офиса. В страховом полисе, выданном от имени «Росстраха» неким Адониным Александром Александровичем, значились совсем другие цифры — 1544 рубля 40 копеек. Она быстро постучала пальцами по клавиатуре, ввела номер старого полиса. Выяснилось, что год назад «микрику» «прибавили» тридцать три лошадиные силы, а также вдвое уменьшили возраст Николая Александровича, «сделав» его двадцатидвухлетним, и в девять раз уменьшили водительский стаж Игорева шефа, определив его как «меньше одного года». Что было «не совсем» так: в графе: дата выдачи водительского удостоверения Николая Александровича стояла напечатанная черным шрифтом хорошо различимая цифра — 1995 год.

— Ну… Вообще-то, как я понимаю, — осторожно сказал Касюк, — это мошенничество. Чистой воды. Можно ошибиться в определении мощности двигателя, но в возрасте… Да еще на двадцать с лишним лет…

Он взял адрес центрального офиса «Росстраха» и поехал туда.

— Вы что-то хотели? — с приятной, почти искренней улыбкой обратилась к нему ближняя к выходу менеджер по рекламе.

— Да, вот… Есть сомнения в правильности заполнения страхового полиса. — Ответил Игорь, надеясь, что, возможно, вопрос с возвратом незаконно взятой страховой премии удастся решить на самом «низу», не «поднимаясь» до руководства Новосибирского представительства «Росстраха». Он подал девушке развернутый, заранее приготовленный голубой листок с темно-синим квадратным штампом страховой компании. Она бегло пробежала его, сходила куда-то, бодро вернулась обратно. В руках у нее был второй экземпляр прошлогоднего страхового полиса. Она быстро пробежала его глазами…

— Все правильно! Вы согласились с цифрой, которую вам предложил наш агент?

— Да. Я согласился! Вот — стоит моя подпись! Но я же не знал, что меня обманывают! У меня нет данных, на основании которых страховой агент начислил страховую премию, и я не мог проверить, правильно или нет введены цифры — компьютер, на котором это сделали, стоит не у меня в конторе, а на столе вашего агента!

— Ничего не знаю! Вы — расписались, значит, вы согласны… Денег вам никто возвращать не будет!

Слегка ошарашенный таким напором Игорь вышел из комнаты, направился к охраннику, попросив соединить его с руководителем представительства.

Руслан Викторович — так представился директор «Росстраха» — внимательно, не перебивая, выслушал все, что сказал ему по телефону Касюк, сказал, что деньги немедленно вернут, и дал телефон человека, которая отвечает именно за этот сектор работы с клиентами.

Маленькая, хрупкая женщина также внимательно выслушала поостывшего Игоря, посмотрела его страховой полис. Она что-то написала на обороте, и отправила его в бухгалтерию.

В бухгалтерии Касюку сразу выдали разницу между тем, сколько он должен был заплатить год назад, и тем, сколько с него «содрал» недобросовестный агент Адонин.

Игорь повертел в руках деньги и… тут же, на эти же деньги застраховал микроавтобус в «Росстрахе».

Теперь он знал — здесь, в этой компании дела ведут честно.

…Серега Быков проснулся от холода. Он повернулся на топчане, присел, осторожно потрогал засохший комок крови у себя на затылке. Голова саднила, сильно «тянули» слипшиеся волосы. Пленник набрал в пустую стеклянную банку воды из крана, осторожно включил самодельный «бульбулятор». Пока грелась вода, он снял с себя рубашку и майку, аккуратно разорвал нижнее белье на несколько длинных частей. Намочил кипятком один их кусков, подождал, когда вода немного остынет. Все еще горячим куском майки он приложился к затылку.

Сразу стало очень больно. Но терпимо.

Быков проделал эту процедуру еще несколько раз — до тех пор, пока полностью не размочил кровавую бляшку на затылке. Затем он, предварительно тщательно вымыв руки, потихоньку, по маленькому кусочку вытащил частички крови из собственных волос.

Оставшуюся часть майки он тюрбаном обмотал вокруг головы.

Засосало в желудке. Сергей еще раз подогрел бульбулятором воду в банке, кипятком залил одну из китайских пластиковых тарелочек, «любезно» оставленную толстым борцом.

— Да… — Удовлетворенно сказал он себе, полностью опустошив неглубокую белую емкость. — Жить стало лучше. Жить стало веселее!

Он лег на топчан, закрыл глаза, попробовал уснуть…

Рано утром, едва красноватый диск Солнца показался над горизонтом, Игорь с Николаем уже проезжали мимо Гусинки — самого большого контейнерного рынка Сибири. Новосибирск — большой город. Очень многие люди здесь встают рано; нужно успеть пораньше развести товар по торговым точкам, успеть на барахолку за новым… Не смотря на раннее утро — половина шестого утра — жизнь здесь кипела уже вовсю. Подъезжали и уезжали оптовики со всех концов Сибири, шныряли самые хитрые или просто небогатые покупатели, которые знали — утром, во время начала работы оптовых рядов, самые низкие цены. Горланили многочисленные цыгане, прочно оккупировавшие вход со своими шубами и куртками. Не было только «лохотнощиков», уже много лет промышляющих здесь «игрой» под незамысловатым названием «Вы выиграли приз от ЦУМа», и карманников, умело создающих затор в движении на выходе и на входе в барахолку. И те, и другие «подтянутся» попозже, к самому наплыву покупателей — в «мутной воде» «рыбку» ловить сподручнее всего.

Вообще-то эта дорога вела в Ленинск — Кузнецк, Новокузнецк, Белово… Об изменении маршрута Касюк узнал только вчера вечером; как оказалось, у Николая Александровича неожиданно появились в Кузнецке одно небольшое, но срочное дело, которое по телефону — не решить, надо ехать и договариваться лично. Крюк, конечно, получался немалый, но кто спрашивал Игоря, хочет ли он ехать в воспетый великим пролетарским поэтом город, или нет?

В Енисейск добрались только к обеду следующего дня, по дороге переночевав в Красноярске. Здесь пробыли всего полдня и, закончив со всеми делами, тут же засобирались домой. Однако, немного подумав, заночевать решили в Енисейске, чтобы, выехав пораньше утром, к вечеру вернуться обратно в Новосибирск.

Вечером было душно. Касюк накинул на себя спортивный костюм, вышел на набережную Енисея — гостиница располагалась прямо на берегу реки. Красноватое овальное Солнце садилось прямо в Енисей, широченной блестящей лентой ускользающей далеко за горизонт. Игорь сел на бетонный парапет, свесил ноги над многометровой стеной… Внизу, чуть слышно шурша галькой, прошла молодая парочка. Не видя над собой Касюка, девушка и юноша прижались к нагретой за день бетонной стене, стали взасос целоваться. Касюк с любопытством посмотрел на влюбленных. Ему стало стыдно оттого, что он нечаянно посмотрел за чужим счастьем. Между тем молодые люди, совершенно ничего не замечая вокруг, стали раздевать друг друга… Игорь посмотрел сверху на снятые девичьи трусики, белым бесформенным комочком брошенные на галечник, рубашку парня, смятую под ногами влюбленных… Он осторожно повернулся, слез с каменного барьера и, стараясь не топать, тихо пошел прочь — в сторону гостиницы.

Спал он плохо. За окном никак не хотело темнеть, белое небо словно насмехалось над путешественниками, решившими вздемнуть после утомительной и долгой дороги. Под утро Касюк ненадолго задремал.

Мерзко запищал у самого уха звонок электронного будильника, сигнализируя о том, что пора вставать, чистить зубы, умываться, пить чай, завтракать…

Касюк сел на гостиничной кровати, дождался, когда голову покинут липкие паутинки предутреннего сна.

Существовал только один хорошо проверенный способ быстро прийти в боевое состояние. Он натянул трико, выбежал на улицу. Неслышно ступая толстыми подошвами кроссовок по асфальту, он сначала пошел спортивной ходьбой, немного согрелся, перешел на бег. Четыре квартала в одну сторону, столько же — обратно. После интенсивной разминки на берегу Енисея Игорь скинул спортивный костюм, осторожно вошел в воду.

Течение оказалось неожиданно сильным, вода с непривычки довольно ощутимо холодила тело. Но вскоре холод ушел, осталась только бодрость, свежесть, радость…

Глава 3

На дне бетонной тюрьмы

…Серега окончательно одубел от холода. За время, проведенное в подземном склепе, он несколько раз спал, несколько раз ел, два или три раза ходил по нужде. К нему никто не заходил, ни о чем не спрашивал, ничего не объяснял.

Неопределенность стала самым страшным пока испытанием в этой бетонной тюрьме. Быков понимал, конечно, что все это делается намеренно: отсутствие любых контактов, потеря времени суток, однообразная пища, туалет рядом с «кроватью», наконец. Намеренно — это понятно, но для чего — именно?

Размышляя о причинах, из-за которых он мог оказаться в столь неприятных для себя условиях, Быков перебрал в голове десятки, возможно, даже сотни вариантов, выискивая поводы, из-за которых его могли оглушить, и на несколько дней изолировать в каком-то подвале.

На третьи или на четвертые сутки к нему стала возвращаться память о последних часах и минутах перед тем, как он потерял сознание. Быков вспомнил, как сошел с поезда. Как он поднялся на эстакаду, немного задержался на самом верху, полной грудью вдыхая свежий воздух, давая прохладному ветру остудить его тело, чтобы быстрее ушла сонливость, в теле появилась бодрость, а в мышцах — упругость.

На лестнице, ведущей с переходного моста, от пригородных касс вниз, громко «митинговали» пенсионеры. Возмущались, разумеется, отнятыми льготами, отменой бесплатного проезда на троллейбусе и трамвае и много еще чем. Седой, крепкий старик с аккуратной короткой стрижкой и военной выправкой говорил, что раньше, до «монетизации», он мог бесплатно съездить один раз в год на Юг. Теперь за поездку придется платить — около семи с половиной тысяч рублей. Компенсация же просто смехотворная — сто рублей. Он не брызгал слюной, не топал ногами. С достоинством, спокойно, но с горечью и обреченностью пожилого человека, говорил вслух то, что не мог больше носить в себе.

Быков опустил глаза, поправил на плече сумку, с трудом протиснулся через плотную группу этих очень небогато одетых людей. Неожиданно подумал, что ведь это именно эти самые бабушки и дедушки, тогда еще молодые, потом — зрелые люди — построили великую страну, разведали месторождения и пробурили нефтяные и газовые скважины, построили алюминиевые и сталелитейные комбинаты… Это они — своими руками, своим интеллектом создали то, что потом, спустя всего несколько десятилетий «прибрали к рукам» березовские, ходорковские, фридманы, вексельберги, авены, абрамовичи, дерипаски…

Их, стариков, много раз ограбило родное государство. Сначала отняли сбережения нескольких поколений, по копейке, по рублику, десятилетиями складываемые на счетах единственного банка — сберегательного. Потом через ваучеры лишили честно заработанной доли в общенациональной собственности. Потом отпустили «на волю» цены, но сохранили зарплаты и пенсии…

Теперь у стариков отнимали последнее, что у них осталось — возможность относительно свободно передвигаться. Ликвидировав, по сути, бесплатный проезд, их покрепче запирали в их квартиры, привязывали к микрорайону, в котором они живут. У стариков, для которых общение — порой единственная оставшаяся радость в жизни, эту радость отнимали. А вместе с ней отнимали жизнь.

Свернув с лестницы вправо, Серега словно на вилы наткнулся — настолько неприятным показался ему взгляд высокого худощавого темноволосого чернобрового мужчины, лет примерно около тридцати. Однако через секунду впечатление чуточку изменилось, «колючки» во взгляде почти исчезли; мужчина проявил заинтересованность.

— Куда едем? — Стараясь придать голосу как можно больше тепла, поинтересовался он.

— На Северо-Чемской!

— За пятьсот поедешь? — Испытующе посмотрел на него чернобровый.

— Поеду! — После недолгого размышления решил Серега, совершенно измученный двумя бессонными ночами и мечтавший сейчас только о двух вещах — теплом душе и мягкой кровати.

Вообще-то максимальная цена, за которую в это время суток можно было увезти местного жителя в этот отдаленный спальный микрорайон, была в два с половиной раза меньше. А если половину пути проехать на метро, то от Студенческой до Чемского вообще можно доехать за сотню. Но на метро нужно выходить на станции пересадки — Красном Проспекте, потом идти по длиннущему извивающемуся подземному тоннелю…

Чтобы «поймать» частника, который отвезет на Чемской за двести или двести пятьдесят рублей, нужно протопать от вокзальной площади метров сто — здешние таксисты просто озверели до денег, цены «ломят» несусветные. Пятьсот — это еще так, «семечки». Могут и за «сто» отвезти. Только не рублей, а долларов. Случаи бывали, и немало… Особенно с женщинами. Словом, нужно было что-то сделать, чтобы уехать подешевле. А Серега так устал…

Он мельком глянул на желтую, всю в цифрах и шашечках, «Волгу», открыл заднюю дверь, положил на сиденье черно-синюю спортивную «командировочную» сумку, следом, практически засыпая на ходу, забрался сам.

— Куда едем? — Бодрый голос таксиста на секунду вернул его к реальности. Серега назвал адрес, откинулся на мягкий подголовник и почти сразу задремал, уверенный в том, что таксист разбудит его, как только они окажутся у подъезда дома, в котором Серега арендовал квартиру.

…По всему выходило, что чем-то твердым по голове звезданул ему таксист. Или его подручный. Но зачем? Ответ на этот вопрос никак не давался Быкову.

Ограбить? Пара тысяч «деревянных», схороненная в «лопатнике» — не слишком большая добыча, чтобы вот так, среди бела дня похищать человека. Таксист — не наркоман же, в конце концов. Это только они способны за дозу, во время «ломки» даже убить человека.

Пока на ум Сереге приходила только одна подходящая версия — недвижимость.

«Благодаря» москвичам стоимость жилья в главном городе Сибири всего за год подскочила с пятисот до тысячи долларов за квадратный метр. Для жителей первопрестольной, это цены небольшие — все-таки в Москве, где проживает всего шесть или семь процентов населения страны, по неофициальным данным, «крутится» до восьмидесяти процентов всех денег России. Но для сибиряков…

«Что же будут делать бандиты, когда выясниться, что дом оформлен на другое лицо?» — Думал Серега, размеренно прохаживаясь по тесному помещения из угла в угол, по диагонали. Четыре шага — в одну сторону, поворот, четыре шага — в другую… — Меня, скорее всего, «прикокают» и закопают где-нибудь, на кладбище, в свежую могилку. Милиция ведь чаще всего работает по простому принципу: нет труппа — нет преступления. Значит, выход один — ни за что не говорить, что дом, по документам — не его.

Та-ак… А что тогда дальше? Дальше ему, скорее всего, предложат подписать какие-то бумаги, типа генеральной доверенности, или договор купли-продажи дома. Допустим, я подпишу эти документы…

Тогда я сразу становлюсь «им» не нужен. Можно убивать. Потом, конечно, выяснится, что договор или доверенность — «липа», поскольку дома-то у меня как бы и нет. Возьмутся за мать… Но мать, не смотря на возраст — кремень, она дом не отдаст даже под угрозой смерти.

В общем, как ни крути, выхода из этого подвала для меня нет. Убьют в любом случае!». — От этой мысли стало немного не по себе — тошно и мерзко.

Умирать не хотелось.

«Но какой есть выход? Придумать какой-то «ход», который даст возможность выбраться хотя бы на несколько минут из-под опеки похитителей, и постараться «сделать ноги»? Как вариант, вполне допускается. Но что-то Серега ни разу не слышал о людях, сумевших убежать из-под бандитской стражи. Читать — да, читал, но вот видеть, разговаривать — не доводилось. «Герои», сбежавшие от бандитов, делали это из домов, квартир, но не из намертво забаррикадированных подвалов. Нет… Этот вариант трудно выполним. Если только куда-то начнут перевозить, например, к «своему» нотариусу. Тогда…

А что, если?…“ — Пришедшая в голову мысль неприятным холодком прошла по спине, застряла где-то в середине груди, намертво сковав дыхание и почти полностью заморозив сердце. — „А что, если не дожидаться пыток, избиений, издевательств? Все равно конец один — смерть…

…Серега едва не засмеялся вслух от мысли, пришедшей ему в голову. «А ведь это тоже выход!» — подумал он. — «В одном из рассказов Джека Лондона, с индейцами, кстати, связана необычная история. Один из европейцев — первопроходцев Америки, попал в плен к аборигенам американского континента, но смог избежать ужасных пыток. Он обманул индейского вождя, «скормив» ему байку о собственной неуязвимости, которая появляется, если тело как следует помазать особым снадобьем. «Снадобье», конечно, он изготовил, «намылил» им шею. Вождь краснокожих махнул топором так, что одним ударом отсек голову хитрому поляку.

Так… Ну и чем я «хуже» героя рассказа Джека Лондона? Все равно ведь убьют. Может, самому? Пока еще есть время и возможность?»

И все же поначалу мысль эта показалась очень абсурдной. Серега стал вспоминать свою жизнь, делая ей «ревизию»…

Выходило, что хорошего и плохого в жизни было примерно поровну. Но в последние годы наметилась четкая тенденция: жизнь пошла по наклонной — вниз. Исчезла возможность заниматься любимой работой, по собственной упрямой глупости потерял семью… Что дальше?»

Бывают ситуации, когда суицид оправдывают почти все окружающие… Василий, родной дядя жены Быкова, узнав, что неизлечимо болен, и ему на через несколько дней ампутируют ноги, не захотел стать обузой для престарелой матери. Жил он один, супруга давно оставила его, дети практически выросли. Он выбрал веревку покрепче, ушел с ней в сарай…

Нашли его только через сутки или двое.

Но смерть Василия не принесла долгожданного «счастья» его семье, для которой он так боялся стать обузой. Сильно сдала Маринина бабушка, Васин «уход» ее подкосил окончательно. А всего через год его сыновья, прогревая отцовы «Жигули», по неопытности — в закрытом гараже, отравились угарным газом.

«Но самоубийство — в подвале, перед лицом неминуемой смерти? Что это — слабодушие? Или оптимальный способ выхода из возникшей ситуации?» — над этими мыслями Быков думал еще часа полтора, но пока так и не пришел к какому-то решению.

…Подъезжая к Красноярску, Игорь Касюк еще раз набрал на мобильном телефоне номер Слемзона. Тщетно.

«Абонент временно недоступен!». Игорь разочарованно бросил телефон на свободное правое сиденье, крутанул руль вправо, направляя машину по объездной дороге. Николай Александрович, изрядно уставший за прошедшие дни, и ночью тоже как следует не отдохнувший, перебрался на заднее сиденье и старался задремать. Он заметил движение руки Касюка, поинтересовался:

— Что-то не так?

— Да, вот, до одного красноярского товарища дозвониться никак не могу. Обещал позвонить, когда будем проезжать мимо…

— И что, срочное дело?

— В общем-то, да!

— Может, твой телефон неисправен? Или слабоват? Мощности не хватает? — Предположил «генеральный». Знаешь, что! — Добавил он после небольшой паузы.- На-ка, возьми мой мобильник, попробуй дозвониться по нему, вдруг повезет?!

Игорь протянул руку назад, не глядя, взял мобильник. Ненадолго отрывая взгляд от дороги, он большим пальцем набрал номер красноярского знакомого Сереги. Телефон долго молчал, а потом неожиданно в нем стали раздаваться длинные гудки. Касюк притормозил и свернул на обочину.

— Ал-ле! — Раздался в трубке знакомый Игорю приятный мужской голос.

— Здравствуйте! Это Игорь! Друг Сергея Быкова! Я звонил Вам недавно, спрашивал о Сергее…

— Я все узнал. Сергей уехал из Красноярска в тот же день, когда мы расстались — Слемзон назвал дату. — Могу сообщить номер поезда, вагон и даже место, на которое он купил билет. Нужно?

— Да, конечно! Говорите! — Сказал Касюк, сам еще пока не понимая, чем ему могут помочь в поисках друга номер вагона и место, на котором он ехал до Новосибирска. Александр Александрович продиктовал. Игорь достал из кармана авторучку и быстренько начиркал на листочке несколько цифр.

— Спасибо! — Попрощался Игорь.

— Пожалуйста. До свидания! — Ответил ему невидимый собеседник.

Игорь, разумеется, не знал, что причина, по которой он несколько дней не мог дозвониться по номеру Александра Александровича, была не в его телефоне. Случилось так, что едва ли не сразу после того, как Слемзон первый раз попытался сообщить полученную информацию Касюку, он попал в аварию…

«Господь Бог для чего-то же дает нам возможность пожить на этой планете». — Думал Серега. — «Вряд ли мы рождены только для того, чтобы кушать, спать, размножаться, работать. У каждого из нас в жизни наверняка должна быть какая-то иная, духовная цель, некая, возможно, пока неизвестная нам задача, ради которой Создатель вдохнул нашу душу в наше бренное тело.

Какая жизненная задача была у меня? Был ли я хоть разок на пути, ведущей к реализации цели, для которой Всевышний подарил мне жизнь?

Не знаю… Да, наверное, так никогда и не узнаю больше… Жалко, так отца и не повидал… Деда — успел увидеть, нашел его всего за два года до его смерти. Через адресное бюро… Да…»

Серега не без удовольствия стал вспоминать, как нашел в Барнауле родного деда, которого до этого ни разу не видел — за двадцать два года жизни.

Мать Быкова родилась в тридцать девятом. Когда началась война, ей еще не исполнилось полутора лет. Еще меньше было ее сестре Лиле…

Павла Быкова мобилизовали прямо из дома отдыха, где он находился в день нападения фашистской Германии на СССР.

Воевал он храбро, был разведчиком. Те, кто видел его после войны, вспоминали, что «у Павла — вся грудь в орденах и медалях!».

После победы над немцами деда с его воинской частью перебросили на Восток. И еще долгих два года Павел Быков «тянул» военную «лямку». Он опять воевал, на этот раз с японцами. Смог выжить и в этой войне.

Когда его демобилизовали, шел уже сорок седьмой или сорок восьмой год.

Тридцатилетний Павел Васильевич не доехал до родного села несколько километров. В одной из последних перед домом деревень он остановился переночевать. «Доброжелатели» из числа дальних родственников нашептали ему, что у его жены за время войны, год назад, родился ребенок — мальчик. «Ты же — герой, разведчик!» — Говорили они.- «Неужели бабу себе не найдешь? Мужиков, сам видишь, всех повыбили. Выбирай — кого хочешь!»

Павел не вернулся домой. Он уехал в Барнаул, устроился на работу, бухгалтером, женился…

Серега Быков как-то слышал от матери, что его родной дед живет в краевом центре Алтая, но где — этого никто не знает. Не знает также никто, где он работает.

Молодости присущ неиссякаемый оптимизм. Ничтоже сумнящийся, Быков, приехавший из Омска на традиционный майский двадцатикилометровый пробег, посвященный годовщине победы над фашистами, за два дня решил найти своего деда. Он, зная только фамилию и имя деда, а также — приблизительно — год его рождения, сделал запрос в справочное бюро. И вот — чудо! Оказалось, что с такими данными в Барнауле всего один человек!

Они проразговаривали тогда всю ночь.

Соревнования потом, Серега, конечно, проиграл…

«Да… А вот отца увидеть так и не удалось. Может, жив еще? И ехать-то было недалеко — три или четыре сотни километров. Но… Почему-то не поехал, чего-то побоялся, постеснялся… А теперь уже поздно…

Так для чего же Создатель подарил мне этот мир?» — Раз за разом задавал себе один и тот же вопрос Сергей Быков.

Так в чем же была моя жизненная задача?

Может, я рожден Всевышним для того, чтобы учить детей бегать, прыгать, играть в баскетбол и волейбол? Воспитывать у малышей и у подростков силу духа, стойкость, настойчивость? Не самая плохая жизненная цель, надо сказать.

Не всем дано заработать много денег. Но каждый может сделать что-то существенное, такое, о чем еще долго будут вспоминать те, кто его знал. Вот, Николай Платонович… Всего тринадцать лет проработал в Колывани. Но воспитал сотни ребят, многим заменил не только отца — всю семью. Из тех, кто прошел через руки Николая Платоновича и его коллеги и напарника — Александра Сергеевича, нет ни одного, кто бы выбрал путь криминала, попал в лагеря… Ни одного…»

Серега никогда не стеснялся своего выбора, своей профессии.

Однажды один из его новых знакомых — Игорь Абустов, пригласил Быкова на двухдневный семинар. Вход во Дворец Спорта «Сибирь» был платный и недешевым — шестьсот рублей, за два дня, но Серега без колебаний выложил немалую для него сумму — Игорю он тогда верил; знал, если приглашает Абустов, значит, мероприятие того стоит.

«Амвей» — так называлась сетевая компания, проводящая это грандиозное мероприятие. В течение двух дней на высокой, наскоро собранной деревянной сцене, перед огромным экраном, сменяя друг друга, выступали «лидеры».

«Лидеры» рассказывали о «бешенных бабках», которые они заработали в этом бизнесе, о громадной коллекции автомобилей, собранной одним из «отцов-основателей» этого бизнеса в СНГ — Атиллой, и еще об очень многом, включая полуторачасовую автобиографию «изумруда» — когда-то бедного и скромного еврейского мальчика, жившего на Дальнем Востоке страны, приехавшем учиться в Новосибирск и случайно познакомившимся в ЦУМе с сестрой инициатора развития компании «Амвей» в Новосибирске — Марка Каплана.

Тысячи людей, как по команде, время от времени вставали, топали ногами, хлопали в ладоши…

Все происходящее далекому от такого вида бизнеса Сереге Быкову напоминало театр абсурда. Зачем люди хвастают своим достатком перед теми, кто для них эти деньги зарабатывает? Зачем эти россказни об автомобилях? Лишний раз подчеркнуть то, что собравшиеся здесь люди — быдло, и поэтому они не понимают, что деньги на эту самую коллекцию ретро-автомобилей венгру-миллиардеру «в клювике» принесли именно они и еще тысячи таких же рядовых «амвеевцев»?

Все это прямолинейный Быков не преминул высказать Игорю в одном из перерывов. Абустов, как человек горячий (отец Игоря был чеченцем, но всю жизнь прожил в России, где женился на маме Игоря. Сам же Абустов с «земляками» не общался и «родного» языка не знал) и фанатично преданный увлекшему его бизнесу, едва не бросился в драку на Серёгу.

— Да ты знаешь, какой большой «традиционный» бизнес у «бриллианта» Марка Каплана? Ты хоть понимаешь, КАКИЕ деньги он теперь зарабатывает? Я буду слушать только человека, добившегося успеха в жизни; человека, у которого мне есть чему поучиться!

— Хорошо! — Ответил ему мгновенно успокоившийся Быков. — Я не спорю: Каплан действительно, очень умный человек, он успешный предприниматель и удачливый бизнесмен. Его просто приятно слушать, у него, правда, многому можно поучиться.

Но скажи: сколько перворазрядников по баскетболу или легкой атлетике подготовил Марк Каплан?

От такого вопроса Абустов просто опешил. Наверное, он забыл или даже предположить не хотел, что не все в жизни других людей «крутится» вокруг бизнеса, и «Амвея», частности. Что в жизни людей могут быть иные ценности, сильно отличающиеся от тех, которые пропагандируют на семинарах многоуровневого маркетинга — МЛМ.

«Да… О чем бы мы ни спорили тогда на семинаре, все равно конец один!» — Быков с трудом встал, прихрамывая, пошел к стене, где на изгибе белого провода висел бульбулятор. Он снял нагревательный прибор, подергал провод в разные стороны.

Провод показался прочным и крепким. Быков разорвал двойной провод бульбулятора, скрутил из него один. На одном из концов провода он сделал петлю, просунул туда второй конец провода. Получалась отличная удавка.

Быков присел на топчан, положил на колени скрученный провод.

Он почему-то вспомнил себя совсем еще маленьким, лет около трех или четырех — он тогда еще не умел даже плавать. Держаться на воде он научился на следующий год; в то же лето научился и читать.

«Убивая себя сейчас, я ведь убиваю и того, маленького Сережку!» — Думал Быков. — «Уничтожаю и его мечты, и его надежды!»

Эта мысль давила на сердце тяжелым камнем, она полностью парализовала волю, не давала сделать последний шаг…

Серега решил заставить себя подумать о чем-то другом, менее приятном, таком, что поможет преодолеть его внутреннее сопротивление к суициду.

Быков вспомнил, как он, словно побитая собака, возвращался из Красноярских, других «командировок». Многократно доверившийся, многократно обманутый.

Вспоминал глаза детей, когда он уносил из их комнаты подаренную на их дни рождения видеотехнику, как потом, спустя год, «без щита» вернулся домой. Повзрослевшие и все отлично понимавшие уже дети громко, при нем, смеялись над ним, говорили: «Папа — лох! Лох — это судьба!» А он не знал, что возразить…

Как собирала вещи жена, молча, не попрощавшись, «в никуда», ушла навсегда — с двумя большими сумками; и забрала с собой детей…

«Нет семьи, нет детей… Ради чего тогда работать, просто жить, наконец?

Незачем.

Случайностей в жизни не бывает. И этот подвал — тоже не случайность. Уверен — меня «упаковали» сюда по ошибке.

Однако Всевышний не допустит случайностей такого рода без веских на то причин. Подвал — это как знак, закономерный конец человека, выбравшего не тот путь, который был ему предначертан изначально.

Единожды свернув с назначенного Богом пути, рано или поздно неминуемо попадешь во что-то этакое, типа такого подвала, что остановит движение по неверно выбранному жизненному маршруту. У кого-то это — пьяная драка с поножовщиной, у кого-то — бандитская «разборка» с автоматной стрельбой. Чей-то путь прерывает пуля снайпера, или пара четырехсотграммовых толовых шашек, привязанных к дну автомобиля. Ну, а у меня…

А у меня — это подвал.

Быков вспомнил другой подвал — тот, в котором находился его друг и «обидчик» Слемзон. Три или четыре года назад Александр Александрович ненадолго задержался в Новосибирске. Он снял небольшую квартирку, по телефону, стараясь поменьше «светиться» на улице, особенно днем, решал деловые вопросы. Серега иногда находился рядом, выполнял кое-какие мелкие поручения.

Однажды Слемзон бутылкой красного вина «отметил» какую-то небольшую, но удачную сделку. После выпитого душа просила свободы, ей тесно было в прокаленной за день однокомнатной квартире.

Александр Александрович вышел на улицу, решил прогуляться по сумеречному Новосибирску, подышать прохладным воздухом, слегка успокоить разгоряченные нервы.

Лучше бы он этого не делал.

На его беду, мимо ехал милицейский Уазик — «луноход». Стражи порядка наметанным взглядом выхватили из большого числа прохожих Слемзона с его нетрезвой походкой, по достоинству оценили его финансовую состоятельность, выраженную в дорогой одежде, золотых часах и обуви и, недолго думая, «загребли» Александра Александровича в «участок» — Калининское РОВД. Уже на месте, следуя десятилетиями назад заведенной традиции, они «откатали» «пальчики» подвыпившего гражданина.

Ответ из Москвы пришел через два часа. В нем было сказано, что данные отпечатки пальцев принадлежат ранее судимому Слемзону Александру Александровичу (кличка — Интеллигент), и то, что этот гражданин числится в федеральном розыске за особо опасные экономические преступления.

Ловушка, поставленная хитромудрыми провинциалами, которым не удалось «окончательно решить» вопрос с поставщиком еще в девяносто восьмом, захлопнулась. Это именно по их инициативе было сфабриковано уголовное «дело», почти через год после того, как Александр сумел «просочиться» через «сети», расставленные «партнерами». Дело из-за отсутствия фигуранта «висело» несколько лет и вот только теперь «птичка» попала в «сети».

Довольные «партнеры» в Красноярске уже потирали руки, предвкушая, как «размажут» в тюрьме неуловимого доселе поставщика.

Каким-то образом Слемзону удалось передать на пейджер Быкову сообщение о том, что он находится в изоляторе временного содержания Калининского РОВД.

Серега прикупил немного колбасы, фруктов, овощей и направился в означенное отделение. Он долго просил дежурного принять передачу для Слемзона. Дежурный подтвердил, что такой здесь есть, но ссылался на какие-то маловразумительные запреты, «дачку» с продуктами не брал. Пришлось идти к следователю. Дознаватель оказался добрее, он пообещал добиться разрешения и передать немного продуктов задержанному, который не ел ничего и не курил более двух суток.

Через несколько минут из полупрозрачных пластиковых лабиринтов за спиной дежурной части Калининского РОВД в сопровождении дознавателя показался Александр Александрович.

Его старый знакомый был небрит, дорогая и светлая одежда на нем посерела, превратилась в мятый лоскут желто-коричневого цвета. Но самое страшное случилось потом, когда Александр Александрович, увидев, что дознаватель курит, срывающимся голосом стал просить того «оставить докурить». У Сереги едва не остановилось сердце — настолько больно ему было видеть друга, оказавшегося в неволе. Он еще раз глянул подрагивающие руки Сан Саныча, поднял глаза на его лицо. Быков не смог выдержать нахлынувших на него чувств, он расплакался прямо перед мутным стеклом дежурного Калининского РОВД. У милиционеров все же оказались не с такие уж зачерствевшие души, как могло показаться вначале. Они выбежали из «дежурки», усадили Серегу на какой-то топчан, принесли воды…

В тот момент, когда он увидел задержанного Александра, в тот самый миг, когда он осознал, от чего прятался красноярский предприниматель в Новосибирске, у Сереги, вместе со слезами, в одно мгновение из души исчезли все обиды на старого друга…

Ушли навсегда, ибо понять — значит, простить.

С тяжелейшим камнем и болью в сердце покидал райотдел Быков, не зная еще, как и чем он может помочь старому другу.

Получилось так, что когда финансового гения задержали, при нем не было никаких документов — их незачем брать, когда выходишь погулять на полчаса, до ближайшего киоска?

По каким-то существующим в недрах внутренних органов правилам, из-за отсутствия при нем паспорта, задержанного определили как «бомжа» и поместили к таким же личностям, в подвал неприметного здания, недалеко от Кинотеатра Маяковского, рядом со зданием бывшего Комитета Государственной безопасности.

В Красноярск направили информацию о том, что такой-то задержан в Новосибирске и за ним нужно прислать конвой.

Примерно в это же время Серега получил на пейджер от Сан Саныча необычное сообщение. Из него можно было понять, что следователю нужен документ, удостоверяющий личность Слемзона, но сам задержанный хочет, чтобы паспорт «не нашелся».

Быков думал весь вечер, тщательно взвешивая аргументы «за» и «против». Утром решение созрело окончательно — не смотря на просьбу Сан Саныча, паспорт следователю нужно дать. Личность Слемзона установлена доподлинно, по отпечаткам пальцев, а вот отсутствие документа, подтверждающего личность, может стать для милиции весомым аргументом для того, чтобы оставить под стражей задержанного — до выяснения личности. А сколько потом эту самую личность буду «выяснять» — это знает только Бог.

Серега паспорт дознавателю принес. Тот повертел в руках документ, сделал копии всех страниц и… вернул документ Быкову.

Пока Слемзон сидел в подвале с «бомжами», прошло несколько дней. Наступили выходные, потом — праздник — День Независимости. Конвоя из Красноярска все не было. Как нетрудно было догадаться, милиционеры с берегов Енисея решили праздники провести за домашним столом, и уж потом ехать за задержанным в соседний областной центр, благо ехать-то — всего ночь.

Но тут вмешалась Судьба в лице учителя физкультуры Быкова и Дня Независимости — 12 июня.

Срок, по которому Александру Александровичу нужно было находиться в «бомжатнике», истекал утром, 13 июня. То есть в семь утра его можно было выпускать. Начальство, которое могло знать, по какой причине задержан Слемзон, на работу приходило к восьми или к девяти… Словом, было «окошко» между семью и восемью утра, 13 июня, когда можно было, пользуясь тем, что рядовые исполнители не знают того, что им не положено знать, «выдернуть» Сан Саныча из тюрьмы.

Предварительно Серега несколько раз звонил, узнавал, когда «можно приехать» за таким-то задержанным. Ему сказали, что можно приехать хоть в семь утра.

Ровно в семь утра, 13 июня Быков стоял около высоких железных ворот «бомжатника» и по телефону, висевшему на стене, справлялся, почему еще не выпустили человека, за которым он уже приехал.

«Вставай! За тобой приехали!» — Такой фразой разбудили Слемзона в этот день. У Александра Александровича сжалось сердце. «Пусть будет, как будет!» — Решил он, собирая нехитрые пожитки. Он вышел за ворота тюрьмы, посмотрел направо. Улица была пуста. Он повернул голову налево. В нескольких метрах от ворот стояла желтая «Волга», возле которой широко улыбался Быков. Слемзон бегом добежал до машины, забрался на заднее сиденье, пригнул голову. Через несколько секунд желтой машины около тюрьмы уже не было.

Как выяснилось впоследствии, Серега опередил красноярских милиционеров на два или три часа. За его другом конвой приехал в девять или десять часов утра, в этот же день. Но…

Человек, сфабриковавший против Сан Саныча уголовное дело, к этому моменту сам уже находился в заключении. Но потребовалось еще почти два года, чтобы с помощью грамотных адвокатов «развалить» «дело», по которому предпринимателя только чудом не посадили в тюрьму.

Быков вспомнил еще один случай, когда он, взрослый и стойкий мужчина, не смог сдержать слез.

У него на «копейке» сломался стартер. Дело было зимой, на улице «зашкаливало» за минус тридцать. Вдобавок дул очень сильный ветер, за считанные секунды принизывающий человека буквально до костей.

Младшая дочка собиралась в школу. Она нацепила на спину ранец, несколько раз выбегала на улицу, спрашивала: «Ты отвезешь меня в школу, папа?»

После очередного вопроса нетерпеливой третьеклассницы Серега, раздасадованный тем, что машина никак не хочет заводиться, сорвал все накопившееся за утро зло на любимой младшей дочери. Он рявкнул на нее, сказал, чтобы она шла в школу пешком. Дочка не посмела ослушаться, она вышла из ограды и направилась через продуваемое всеми ветрами поле в сторону школы. Быков проводил ее взглядом, увидел, что она с трудом перебирается через сугробы на тоненьких ножках, в тонких колготках, что ее едва не сваливает ветер… Но он не вернул ребенка, накопившаяся за утро злоба в сердце оказалась сильнее его любви в дочери…

Вечером дочка затемпературила. Она болела еще месяц, пропустила четверть, едва не осталась на «второй год», после этого у нее навсегда остался бронхит.

Серега так и не смог простить себе своего поступка, он плакал, когда вспоминал, как отправлял ее в школу, как валил ветер перебиравшуюся через сугробы младшую дочь.

…Быков принял, наконец, решение. Он мысленно попрощался со всеми, кого знал и кого любил — матерью, женой, детьми, с сестрой и братом. Сергей еще раз вспомнил своих друзей — настоящих, подлинных — Игоря Касюка и Сашку Балахнина… Он сел на топчан, закрыл глаза. Две горячие бусинки воды скатились по его щекам…

«Как говорится, к человеку смерть приходит с косой, и в белой одежде, а к таракану — в пижаме, с тапком в руке. Таракан я и есть… Та-ра-кан». — Мысленно подвел итог своей жизни Быков.

Серега накинул петлю на шею, потуже затянул. Провод не оборвался. Быков посмотрел по сторонам, выискивая, куда можно было бы закрепить свободный конец провода. Наконец, он увидел крюк, на котором висела труба отопления. Он, как следует, привязал конец удавки к крюку. Немного постоял, собираясь с духом… И подогнул колени…

Через несколько мгновений в голове появился какой-то шум и гул, огненные «мурашки» побежали по всему телу…

Сознание быстро затопила теплая чернота…

Глава 4

Шесть часов сна

Солнце уже пряталось за горизонт, когда Игорь и Николай Александрович увидели, наконец, очередной пост ГИБДД — последний перед Новосибирском. Николай заметил знаки, ограничивающие скорость на этом участке трассы, снизил скорость, потом еще…

Метров за тридцать толстый «гаишник» перехватил поудобнее свое полосатое «орудие труда» и спокойно пошел вдоль центральной стальной преграды, в том же направлении, в котором двигалась серая «двенашка». В тот же момент его второй коллега незаметным движением приподнял небольшой радар, который он все это время держал в полусогнутой руке.

Николай обратил внимание, что упитанный страж порядка готовиться махнуть перед ним своим «бычьим глазом», но в этот момент он, одновременно с толстым «хозяином дороги» перехватил практически незаметный посторонним сигнал, который подал «гаишник» с радаром, и который, по всей видимости, не рекомендовал ему останавливать автомобиль — скорость не была превышена.

На лицах обоих сотрудников ГИБДД отразилась такое разочарование, что Николай Александрович с трудом подавил в себе улыбку. Проезжая мимо, он незаметно скосил глаза на упитанную фигуру «стража дорог». Живот у того имелся — не очень большой, но достаточно округлый, от сытости; говоривший о том, что его обладатель мало двигается, зато кушает вкусно и сытно.

В городе Игорь и Николай Александрович вновь поменялись местами за рулем. Хорошо отдохнувший на заднем сидении Касюк быстренько отвез «генерального» домой, выгрузил видеокамеру, сумки, а сам, наскоро перекусив в своем любимом «Хуторке», отправился на железнодорожный вокзал «Новосибирск — Главный».

В огромном, богатом, недавно отремонтированном здании он не сразу нашел табло с расписанием движения поездов. Оно оказалось точно посреди кассового зала, но со стороны лестницы его видно не было, нужно было пройти к кассам. Из надписей на высокой и широкой белой таблице сразу стало понятно: к помпезному зданию главного вокзала Новосибирска длинную вереницу пассажирских вагонов электровоз притащил в половине одиннадцатого.

«Теперь нужно было найти службу, ответственную за назначение проводников именно на этот маршрут». — Решил Игорь.

Как оказалось, Серега выбрал самый простой вариант, он купил билет на поезд Красноярск — Новосибирск. Теперь при желании можно было точно узнать, садился ли в поезд Быков, и доехал ли он до конечной станции — разумеется, при условии, что проводники его запомнили.

Оставалось «малое» — найти проводников, работавших в вагоне номер шесть, в тот день, когда в нем ехал друг Игоря.

Касюк по работе ранее никогда не контактировал со службами самой длинной в мире железной дороги. «Ничего страшного!» — Приободрил он себя. — «Должен же быть здесь отдел, в котором есть все данные о проводниках, назначенных на поезда, формируемые в Новосибирске».

Не сразу, но такая служба в бездонных недрах Новосибирска — Главного нашлась. Пожилая тетка в синей форме железнодорожного работника, мельком глянув на высокого, физически крепкого Касюка, сразу отнесла его к группе «силовиков» — так она мысленно называла всех сотрудников правоохранительных органов и… бандитов — людей, не особенно обременяющих себя длинными объяснениями о целях своего визита. Она взяла в руку бумажку, поданную ей Игорем, на которой были написаны номер поезда, дата и номер вагона, на котором должен был ехать Серега Быков. Она неторопливо надела очки, прочитала цифры, отвернулась к компьютеру, стоявшему у нее на столе. Несколько секунд она медленно перемещала мышку по столу и щелкала ею там, где курсор на экране совпадал с некоторыми клеточками довольно большой таблицы. Наконец, она нашла то, что искала, выделила короткую строчку, отправила выделенный фрагмент на принтер.

— А что случилось-то? — Поинтересовалась она перед тем, как забрать белый листочек с быстро напечатавшего его аппарата. Эта женщина имела огромный опыт работы на железной дороге, сама много тысяч километров наездила в качестве проводницы, потом — начальника поезда, знала: если интересуются фамилиями, значит, скорее всего, хотят написать жалобу. И как подсказывал ей ее богатейший опыт, в девяти случаях из десяти конфликт можно погасить, если дать возможность обиженному человеку высказать вслух претензии, заверить, что обязательно разберутся с «обидчицей» или «обидчиком».

— Да ничего страшного! — Ответил Игорь, решив не лгать, но и всей правды тоже не говорить. — Человек один должен был приехать этим поездом. Билет он купил — я проверил; но ехал или нет — не знаю. Вот, хочу уточнить — ехал или нет; может, проводники его вспомнят?

Глаза женщина немного потеплели — она поняла, что ее посетитель — «силовик», по крайней мере, не станет жаловаться.

— Знаете, что! — неожиданно сказала она. — Давайте я посмотрю, когда эта бригада возвращается в Новосибирск! — она опять пощелкала мышкой. — Так! Бригада, которая обслуживала тот поезд, будет в Новосибирске, как обычно, в половине одиннадцатого — по местному времени. В каком вагоне сегодня работают наши девочки, я Вам сейчас тоже скажу…

Вот… Да… Они в шестом вагоне. Как обычно… Это «их» вагон… — Она сняла листочек с принтера, подала его Игорю. — Ну, а как их зовут — сам прочитаешь!

— Спасибо! — Искренне, от всей души поблагодарил женщину Касюк, еще не подозревая даже, какую огромную услугу ему и его другу она только что оказала. Он спустился вниз, в одном из многочисленных киосков купил большую коробку шоколадных конфет, вернулся обратно. Женщина удивленно посмотрела на него, натянуто улыбнулась — кажется, она все сказала посетителю, что знала, помогла, чем могла, но когда увидела протянутую ей блестящую плоскую коробку с цветами на верхней крышке, заулыбалась шире.

— Спасибо! — Сказала она. — Большое спасибо! — Возьму домой, внуков угощу! — Она ловко спрятала коробку куда-то в стол.

…Он успел вовремя. Поезд уже стоял на первом пути, все пассажиры вышли, но вагоны маневровый тепловоз в тупик еще не укатил. Там, в «отстойнике», они будут дожидаться вечера. В половине пятого «фирменный» вновь вытянут на перрон, опять загрузят людьми и вещами…

Девушки — проводницы долго вертели в руках фотографию, на которой Игорь и Серега были сфотографированы полтора десятка лет назад. Они поочередно, оценивающе смотрели то на черно-белый прямоугольник, то на неожиданного гостя с короткой стрижкой и испытующим взглядом серьезных серых глаз. Игорь их не торопил, он на какое-то время даже перестал дышать — боялся словом или жестом «спугнуть» колеблющихся девушек. Проводницы молчали тоже. Место в вагоне было все-таки денежное, терять его не хотелось, особенно вот так — по глупости. Существовала опасность, что ТОТ пассажир мог быть каким-нибудь секретным проверяющим, но опасность эта была небольшая. Для проверяющего он был слишком простоват, что ли. Да и времени прошло довольно много — больше недели. Вряд ли начальство стало бы так долго думать: наказывать или нет нештатных «продавщиц любви».

Наконец одна, самая смелая, или самая сообразительная, поняла, наконец, что никакого наказания для них не предполагается даже в том в случае, если они опознают пассажира, отказавшегося от «девочек».

— Да, был такой пассажир! — Сказала она. — Ехал один. При нем была спортивная сумка.

— Он что-нибудь пил?

— Только чай!

— А вышел он точно в Новосибирске, вы точно помните? Может, он раньше сошел, или проехал дальше? — Только через секунду Касюк понял, что сморозил глупость — станция-то была конечной!

— Как выходил он, я не помню — народу в Новосибирске выходит всегда много, за всеми не уследишь. Мог, конечно, и раньше сойти. В Мошково, например, или на станции Новосибирск — Восточный.

«Стоп! — Мысленно сказал себе Касюк. — А я ведь видел, кажется, в Серегиной телефонной книжке телефон с кодом районного поселка Мошково. Надо будет посмотреть…

Ну, Быков! Если ты, действительно, сейчас там, я с тебя ящик пива точно стрясу!»

Игорь поблагодарил девушек, он презентовал по плитке шоколада с орехами. На большее у него не было ни средств, ни времени.

…Он походил вокруг вокзала, пытаясь понять, каким маршрутом мог бы пойти Серега, если он сошел с поезда именно на Главном, а не где-нибудь в Мошково.

«Девушки не сказали, на какой именно путь тогда поставили их поезд. Предположим, — думал Касюк, — на первый. Тогда Быков прошел бы через вокзал, поднялся наверх, свернул направо, к метро… Так… Допустим, путь был второй, или третий… Тогда он наверняка пошел бы на переходной мост. Я знаю Серегу, он ни за что не стал бы толкаться в толпе пассажиров, среди огромных и тяжелых сумок, в подземном тоннеле, ведущем в вокзал.

Он наверняка пошел бы вот сюда, на мост». — Игорь, пользуясь тем, что ближайшие к вокзалу железнодорожные пути свободны, быстро прыгая через рельсы, добрался до второй платформы. Он легко поднялся на переходной мост, послушал, как гулко отражается от стальных вагонов эхо переговоров железнодорожных служб, объявлений диспетчера.

«Вправо Быков бы точно не пошел. — Думал Касюк. — От областного ГАИ на Чемской без пересадки не уехать. Наверняка он свернул налево». — Касюк прошел по переходному мосту, дошел до пригородных касс. Неожиданно сзади нахлынула толпа дачников — пришел электропоезд. Мужчины, женщины, среди которых немало пожилых, несли в руках ведра с ягодой, грибами… Прошел дед со складными самодельными удочками. От него остро и вкусно запахло свежей рыбой…

Игорь посторонился, дождался, когда схлынет основной поток дачников. Через несколько минут он вновь вернулся к пригородным кассам, прошел дальше, к лестнице. Прямо от нее — вход в метро, вправо — стоянка такси.

«На чем же поехал Серега?» — задумался Касюк. — «Если он выходил через вокзал, то обязательно прошел бы через этот «пятачок». Если прошел через переходной мост, то тоже все равно не миновал бы этого кусочка площади Гарина — Михайловского.

Так… С местом определились. Если Быков вышел в Новосибирске, то он обязательно прошел бы здесь. «Осталось» только найти того, кто мог бы его видеть здесь. Видеть и запомнить».

Касюк понимал, что задача эта практически невыполнимая. За день через вокзал проходят тысячи человек. Неужели кого-то можно запомнить в таком человеческом море? И все же… А вдруг? Вдруг Серега здесь кого-то обматерил? Или устроил драку?» — Игорь улыбнулся, представив, как Быков устраивает потасовку: за два десятка лет он не видел ни разу, чтобы его друг с кем-то подрался.

Касюк вернулся на переходной мостик, еще раз внимательно огляделся. В самом низу, у ворот на парковку, он заметил стайку молодых людей в спортивной одежде. У них не было ни багажа, ни и даже сумок — обычных предметов для тех, кто собирается куда-то ехать на поезде. Они явно никуда не собирались ехать. Но, вместе с тем, по их уставшим, ленивым движениям, легко можно было понять, что эти молодые люди здесь давно. Что делают здесь эти парни с ярко выраженной спортивной подготовкой, Игорь, конечно, знал.

«Братва!» — с первого взгляда определил он «национальную» принадлежность спортивных молодых людей.

Средства массовой информации, подконтрольные теперь чиновничеству, давно потрубили о том, что организованная преступность в Новосибирске почти полностью побеждена, бандиты-де, «нарубив бабок», переквалифицировались в мирных предпринимателей, стали «белыми и пушистыми»…

Касюк знал, что это не совсем так. Да, действительно, по мнению криминалитета, Новосибирск — «красный город», то есть примерно половина власти принадлежит внутренним органам и властным чиновничьим структурам. Правда и то, что некоторая часть криминалитета, «подняв» стартовый капитал, ушла в «серый» бизнес, завладела казино, банями, магазинами, кинотеатрами, заводами, открыла свои фирмы… Отмыла деньги, полученные рэкетом, грабежами, убийствами… Некоторая, но не вся. Весь город, огромный двухмиллионный мегаполис поделен между криминальными группировками, словно свадебный торт. Каждая улица, каждый участок дороги, каждое здание имеют в городе своего криминального «смотрящего». За «боюсь» отстегивают «бабки». Больше всех «дани» платит, конечно, «спекуль» — тот, кто занимается торговлей.

Все «хлебные» места, то есть те торговые точки, где присутствует «черный нал», преступными сообществами поделены на «ломти» отдельно. Нет одного «хозяина» у Центрального или Ленинского рынка, интересы большинства крупных криминальных группировок представлены и на Октябрьском рынке.

Несколько миллиардов долларов «дани» в год бандиты собирают только с самого большого за Уралом контейнерного рынка — Гусинобродского. Попытки навести государственный порядок в этом «государстве в государстве» для властей закончились практически ничем. За два года в Новосибирске убили двух заместителей мэра города, отвечавших именно за этот сектор работы — с рынком Гусинобродский.

Деньги под контролем «братвы» — гигантские. Два фактора — большое количество «штыков», то есть «братков», способных взять в руки оружие, и мощные финансовые ресурсы позволяют организованным преступным сообществам решать вопросы самого высокого уровня, «пиарить» в средствах массовой информации своих лидеров, «садить» в депутатские кресла своих представителей и защитников их интересов. Но «всеядные» бандиты не брезгуют и «мелочевкой» — «двадцаткой» с бабушки, полтинником — с таксиста.

В большом городе все, прямо или косвенно, хотят они этого или нет, но платят «дань» бандитам. «Дань» эта — в цене одежды, покупаемой на рынке или в магазине; она — в стоимости хлеба и бензина, могильной плиты, в стоимости автомобиля, в цене детской коляски или детского питания. Она — во всем, к чему прикоснулись руки человека. Даже стакан семечек, проданный бабушкой на углу магазина для того, чтобы просто не умереть с голоду, тоже включает в себя «откат» «братве».

Все это Касюк знал очень хорошо. Иллюзий по поводу того, что «моя милиция меня бережет» он не строил уже давно. «Моя милиция» берегла в основном себя, любимую. Дежурные по райотделам, спрятавшиеся от «граждан» за толстыми пуленепробиваемыми стеклами, любимая милицейская фразочка, что «мы же не можем приставить к каждому гражданину по милиционеру» очень точно говорят, кто на самом деле в городе хозяин. Да, милиция начнет искать преступника, когда обнаружит тело, или поступит заявление о краже. То есть в основном она борется с низовой, бытовой преступностью. Серьезный, организованный криминалитет в Новосибирске ей не" по зубам». Нет законодательной базы, очень трудно доказать руководство преступным сообществам.

Именно поэтому Касюк не стал даже обращаться в милицию по поводу исчезновения своего друга. Для того чтобы милиция начала что-то делать, нужен Серегин трупп. А тела пока не было. Игорю опять припомнилась фразочка из милицейского жаргона: «нет дела — нет дела!».

Игорь мучительно долго размышлял, стоит ему, или нет, со своим вопросом подойти к старшему из стайки «братвы». Многое будет зависеть от настроения «бригадира». В «кураже» бандитские лидеры иногда совершают такие неожиданно большие и добрые дела, про которые потом среди обычных людей годами ходят легенды, поднимая авторитет «братвы» в глазах простого народа, привлекая в ряды группировок все новых и новых «пацанов».

Касюк достал фотографию, повертел в руках. На ней Игорь и Серега были сфотографированы лет пятнадцать назад, накануне очередного весеннего кросса, в Новосибирске. Игорь тогда пробежал просто здорово, он занял второе место, вслед за чемпионом СССР среди юниоров, его тезкой Игорем Саглаевым. А еще он тогда впервые выполнил норматив кандидата в мастера спорта СССР. Хотя ему только-только исполнилось восемнадцать…

Наконец, он принял решение. Касюк спустился вниз, прошел под мост, спустился еще ниже, к самому выходу из железнодорожного вокзала. Пассажиров здесь сейчас практически не было, человеческий ручеек с большими сумками наверху появятся немного позже, когда у вокзала остановиться очередной поезд…

Игорь подошел поближе к бандитам, вопросительно посмотрел на главного, которого он безошибочно «вычислил» по возрасту — «бригадир» был старше любого из парней лет на семь — восемь.

— Что-то хотите? — Вежливо и настороженно поинтересовался у него чернобровый высокий мужчина. Он кольнул Касюка неприятным взглядом, выдававшим человека, «отмотавшего срок». Игорь кивнул.

«Бригадир» отделился от стайки «коллег» и шагнул навстречу Игорю.

Глава 5

Хозяин бетонной тюрьмы

…Примерно десять дней назад Виктору Хорякову по кличке Хорь позвонил Степа — Владимир Петрович Степанов — предприниматель. Степанов был, как их сейчас политкорректно называли, «авторитетным предпринимателем». Такая формулировка в определении статуса Степы говорила, что у данного субъекта есть интересы как среди криминалитета, так и среди «серого» бизнеса. Бывшему бойцу — «пехотинцу» из бригады Ломтева по кличке Лом быстро наскучило «трясти» должников и собирать «дань» с киосков и магазинов. Посоветовавшись с Ломом и заручившись его поддержкой, он довольно скоро «переключился» на полулегальный бизнес. Степа по дешевке прикупил несколько подержанных «Жигулей», пользуясь тем, что под его контролем находился один довольно оживленный участок улицы Забалуева, он «поставил» туда «свои» такси, посадил в них нанятых им водителей. «План» для «рабов» он определил небольшой — всего двести или триста рублей в сутки, в зависимости от состояния «хлама», на котором ездили нанятые им «рабы». Десять машин давали две с половиной тысячи рублей в сутки, в среднем. В первые месяцы прибыли «капало» по семьдесят пять тысяч. Но потом машины стали понемногу обновляться, дела пошли" в гору», и всего через год ежемесячный доход энергичного бывшего «быка» составлял более пяти тысяч долларов.

Для простого человека, деньги, в общем-то, немалые. Но для члена группировки, привыкшего к определенному образу жизни, «поварившегося» в среде, где «крутятся» десятки и сотни миллионов баксов, где «под жопой» у «братка» в порядке вещей «Крузер» за пятьдесят тысяч или «Х5-ый «Бумер» за семьдесят тысяч долларов, доходы Степы были просто смехотворными.

Владимир, бывший борец, от сытой и малоподвижной жизни быстро набрал вес. Однако внешность добродушного толстяка никак не соответствовала его характеру… А еще Степа очень хотелось повысить свой статус среди «своих». Но для этого нужен был авторитет, или деньги. Большие деньги.

Первая «ласточка» удачи прилетела к Степе, когда его более высоко стоящие «коллеги» попросили об услуге. Нужно было «поставить на бабки» одного очень несговорчивого коммерсанта. Мужичок оказался с характером, «дань» «братве» платить отказался наотрез. Его не стали запирать в подвал и толкать раскаленный паяльник в задний проход — времена были уже все-таки другие. Но желание «наказать» несговорчивого «спекуля» от этого меньше не стало, однако действовать решили тоньше, изобретательнее. И вот тут-то пригодился Степа со своим «автопарком» из «убитых» «Жигулей». Лучшего способа отследить за упрямым «коммерсом» придумать было просто невозможно.

Целый месяц, с раннего утра до глубокой ночи «пасли» «спекуля» Степины «рабы», выискивали возможность, на чем можно было бы «подловить» бизнесмена. Наконец, тот, немного успокоившись, или потеряв бдительность, в один из вечеров выпил с другом у него на квартире водочки. До дома было, как говориться, рукой подать, — несколько сот метров. И он решил, что сможет доехать до дома сам, тем более что «гаишников» в этом районе города в такое время суток никто и никогда не видел.

Предприниматель сел за руль своей машины, выехал на совершенно пустынную дорогу, поехал к своему дома. Он, разумеется, не знал, что его давно уже «пасут» бандиты, что они только ждут удобного случая…

Бизнесмену «подставили» «мерина» — навороченный «Мерседес — SL500» в сто сороковом кузове.

Приехали «гаишники». Они быстро определили, что «коммерс» был нетрезв. А пьян — значит, виноват.

«Автогражданки» тогда еще не было, да и что бы она изменила, если водитель сел за руль «под хмельком»?

«Спекуля» «раздели» по «полной программе» — видно, уж слишком долго охотились за ним «братки», они устали ждать осечки бизнесмена, и злость на него с каждым днем становилось все больше и больше… Соответственно, росла и величина «обиды», за которую «нужно ответить».

Предприниматель, чтобы отдать долг и отвязаться от крепко насевших на него «братков», отдал им свой бизнес, продал квартиру, автомашину… С тех пор о нем в деловой среде Новосибирска не было слышно ничего.

…Примерно десять дней назад Виктору Хорякову по кличке Хорь, Степа позвонил в очередной раз. Разговор Степы и Хоря по телефону был самым обычным. Любой посторонний человек, оказавшийся рядом, ни за что бы не подумал, что обсуждаются криминальные или противозаконные темы.

— Привет, Хорь!

— Здорово, Степа!

— Как жизнь?

— Да нормально, работаем помаленьку, а как у тебя?

— Да тоже, пока нормально.

— Че позвонил? Встречаешь кого-то?

— Нет… Другой вопрос…

— Какой?

— Заяц нужен.

— Когда?

— В ближайшие три дня. Сможешь?

— А почему нет?! Платишь сколько?

— Две штуки баксов! Пойдет?

— Пойдет! Тебе его куда? Как обычно?

— Да, как обычно. Сдашь Слону… У него же и получишь деньги.

— Все, пока!

— Пока!

С этого момента в действие вступал план по поимке «зайца».

…Игорь появился в конторе, как обычно, в назначенное время. На лице у Касюка красовались темные очки. Но и они не могли скрыть большого фиолетового пятна на виске и под глазом Игоря.

— Что случилось? — Встревожено спросил Николай Александрович.

— Да, вот. Вчера вечером заглянул на железнодорожный вокзал, нужно было уточнить информацию по поводу приезда в город одного человека… Когда я уже возвращался к машине, недалеко от стоянки меня догнали трое парней. Долго не разговаривали, первый, сразу — кулаком в лицо. Ну, этого я вырубил с одного удара, но со вторым немного пришлось повозиться. Через несколько секунд лежал и он. В этот момент третий — в сумерках я его совершенно потерял из виду, подобрался сзади и звезданул мне «моваши» в голову. Хорошо, что удар прошел скользом. После удара я упал, но сразу вскочил. Этот, третий, опять мне — ногой, по голове. Но я уже был готов. Поставил блок… Встретил прямым в челюсть… Пока они «отдыхали» на асфальте, я быстренько оттуда свинтил… Мали ли что. Вдруг кто-то еще «помогает» — с пистолетом, и ждет удобного момента, чтобы всадить пулю между лопаток?

— Что им надо было?

— Не знаю, они ничего не говорили. Думаю, за машиной шли…

— Да. Скорее всего. Если уж мой «микрик» угоняли, то, что уж говорить про твою машину! Она ж не меньше шести «тонн» баксов стоит.

— Вот и я так думаю.

Но Игорь ошибался.

Когда вчера вечером к Хорю подошел незнакомый высокий мужчина с коротким ежиком светлых волос и показал ему фотографию того самого мужичка, которого он неделю назад посадил в машину Хобота, у Хоря предательски дернулись глаза. К его счастью, мужчина на него не смотрел, а вместе с «хозяином» левой половины вокзала, как он себя иногда называл, смотрел на фотографию двух молодых людей. Виктор Хоряков — опытный «разводила», восемь лет «отмотавший» в лагерях, быстро справился с собой, сделал «каменное» лицо. Он равнодушно посмотрел в фотографию, отвернулся, сказал, что никогда здесь этого человека не видел. Но когда неизвестный мужчина ушел, он быстренько подозвал троих «бойцов» своей «бригады» и приказал им выбрать подходящий момент и «жестко наказать» слишком любопытного «мэна».

«Бойцы» вернулись минут через двадцать. У одного из них был сломан нос, у другого — челюсть. Третий не имел видимых повреждений… Хорь все понял без слов, с первого взгляда.

— Сколько их? — Тревожно спросил он.

— Один! — Ответил за всех неповрежденный внешне «браток». Хорь свистнул. Около него моментально собралась вся «бригада» — человек восемь.

— Показывай, где! — Приказал «неповрежденному» Виктор, и «братва» — гурьбой, быстрым бегом, под пешеходными переходными мостами понеслась на другую сторону железнодорожного вокзала Новосибирск — Главный.

Обидчика искали долго, но не нашли.

— Ушел, сука! — Выматерился Хорь. — Найду, блядь, распорю ему брюхо и задушу его собственными кишками! — Он зло сплюнул на асфальт. — А вы, что втроем не могли справиться с одним? — Переключился на «потерпевшего» «братка» Виктор. Что, давно в спортзале не были? Рассказывай, как было!

— Ну… Костя этому… — с ходу — в челюсть. Кто ж знал, что он такой здоровый? Мужик поставил блок и прямым к голову «положил» Костяна. Сразу положил. Я — на него… Держу дистанцию… Вмазал ему лоу-кик по бедру. Мужик стоит. Я — еще раз, по — другому. Мужику — хоть бы хны… Тогда я сократил дистанцию, показал, что ударю слева, а сам ударил справа. Мужик на финт не среагировал, на удар справа поставил блок…

— Ну, а потом? Что было потом?

— Потом он мне по солнечному сплетению ка-ак даст. Удар жесткий. Как битой. Я движение его руки даже заметить не успел, не то, чтобы среагировать. У меня дыхания враз не стало, из глаз — искры… Упал я на бок… В это время Стас подкрался сзади и врезал мужику ногой по башке. Мужик упал… Ну, думаю, Стас щас его уделает. Но мужик крепкий оказался. Вскочил сразу. Стас его опять ногой — по голове. Мужик ногу поймал, и — двойку — по туловищу и по голове… Челюсть Стасу сломал. Слышно было, как лопнула кость.

— Ничего не заметил? Печатка, или кастет? А машина какая?

— На руках ничего не было. Но видно, подготовка у мужика профессиональная, где-то серьезно занимался.

— Чем?

— Не знаю, сложно сказать. Но не бокс и не карате — это точно. А машина — «десятка», кажется. В темноте номеров не видно было, она далеко от места драки стояла. Он, когда Стаса уделал, сразу уехал.

Виктор немного остыл, отошел в сторону. Он достал из кармана сотовый телефон, нашел в нем номер Степы.

«Ну и что я ему скажу?» — Подумал он, задумчиво глядя на телефонный номер Степанова. — «То, что мужиком, которого я ему нашел, кто-то интересуется? Так это минус — мне. Этого „зайца“ ведь я ему „подогнал“. Кто же знал, что у мужика в городе такой знакомый. Нет… Пока ничего говорить не буду. Если что-то не так, сам позвонит. А мне надо найти этого… с „битой“. Только вот что это даст? Пока он, скорее всего, может подумать, что шли за его машиной. А если начать его искать, не исключено, что мужик догадается, что „вломить“ ему хотели из-за мужика на фотографии. А раз ищет мужика на вокзале, уже точно знает, что его похитили. Если ему начистить рожу, то он сразу поймет, что мы связаны с похищением. Нет… Трогать этого „каратиста“ нельзя. Пока нельзя. А там посмотрим…»

Он вернулся к «бригаде», все еще негромко обсуждавшей перипетии недавнего «сражения».

— Вот что, братва! — Сказал Виктор. Парни насторожились. Таким тоном Хорь обычно говорил уже вынесенное им решение, приказ, который нужно беспрекословно выполнять. — Мужика этого, если увидите, не трогать. Пока не трогать! Если увидите его где-то в городе, или сам появится здесь еще раз — сразу говорите мне. Но сами никаких действий не предпринимайте.

Все понятно? — Еще громче, со скрытой угрозой в голосе переспросил Хорь. «Братва» промолчала. Понятно было не все. Но переспрашивать в такой ситуации означало нарываться на неприятности. А их и так сегодня вечером было с избытком.

Ближе к обеду Игорь вспомнил, наконец, что еще утром должен был позвонить Александру — тому, с которым «обедал» в Хуторке. Он пошел в кабинет, уже собирался брать со стола сотовый телефон, когда тот напомнил собой о сериале, с большим успехом прошедшим по центральным телеканалам. Касюк мельком глянул на дисплей. Звонил… Александр — тот самый, чей номер Касюк только что собирался набрать сам.

— Здорово, Игорь Викторович!

— Привет, Александр Николаевич!

— Пообедать не хочешь?

— Хочу! Но не смогу!

— Это… Как это так?

— Да… Есть тут небольшая причинка… Внешнего свойства. Давай лучше встретимся на набережной, около речного вокзала. Ты не против?

— Нет, конечно! Во сколько?

— Давай, как обычно!

— Давай! А где точнее? Там место большое, можно полдня по набережной гулять, выискивая друг друга.

— Можно прямо под метромостом…

— Годиться! До встречи!

— Пока!

Игорь посмотрел на часы. До встречи еще — уйма времени. Он решил на всякий случай выехать пораньше. Если не будет автомобильных «пробок» — обычных на центральных улицах Новосибирска в это время суток, он доберется до остановки метрополитена «Речной вокзал» минут за двадцать. А если будут… Он ведь запросто может оставить машину где-то во дворе и поехать на «рандеву» на метро.

Пробок не было. Касюк лихо выскочил на Красный Проспект, без больших задержек миновал площадь Ленина. Медленно двигаясь мимо киноконцертного зала имени В.В.Маяковского, он мельком глянул на огромную афишу. В самом большом в городе кинотеатре шел какой-то американский боевик.

Последнее узкое место на Красном Проспекте — у бюста-памятника русскому летчику-асу, трижды Герою Советского Союза, сибиряку Александру Покрышкину. Дальше, к началу главной городской улицы, тянется широкая улица, практически — площадь. Игорь дождался зеленого сигнала светофора, придавил газ.

Неожиданно он отпустил педаль, притормозил, посмотрел в правое зеркало, включил правый поворот.

На обочине, под поднятым капотом Уазика защитного света виднелась знакомая Игорю спина. Спина эта была облачена в футболку с коротким рукавом, на которой было написано: «Полумарафон Александра Раевича». Такая спина и такая надпись могла принадлежать в Новосибирске только одному человеку — последнему тренеру Игоря — Александру Николаевичу Никитину. Касюк пропустил попутные машины, протиснулся на обочину перед Уазиком. Мужик под капотом увидел мелькнувшую рядом серую тень, поднял голову. Это действительно был. Никитин — заслуженный тренер СССР, человек, воспитавший чемпионов СССР, России, Европы, мира и еще чемпионов очень много чего…

— Привет, Александр Николаевич! — Весело и доброжелательно поздоровался Касюк, подходя к машине Никитина. — Помощь нужна?

— А! Привет, Игорь! Помощь — нужна!

— А что случилось?

— Да, вот, ремень на генераторе порвался, машина чуть не закипела… Надо ремень заменить.

— А новый ремень есть?

— Да, есть. Но одному никак не одеть.

Не смотря на обладание максимально высокими, какие вообще были возможны для тренера по легкой атлетике в покойном Советском Союзе, регалиями, Александр Николаевич был человеком очень демократичным. Не простым, конечно, и не простоватым. Но он умел выстраивать отношения со своими взрослыми и очень характерными учениками (каждый спортсмен мирового уровня — личность; не всегда и во всем положительная, но всегда — личность) так, что даже спустя годы и десятилетия, после того, как ученики оставляли спорт, они сохраняли к нему очень теплое отношение.

Касюк не был исключением из этого правила. Он хорошо помнил еще те времена, когда Никитин работал в паре с другим не менее выдающимся Новосибирским тренером — Швецовым. Именно Виктор Иванович отыскал, начал тренировать, помог раскрыться таланту мирового уровня, выдающемуся мастеру спортивной ходьбы, олимпийскому чемпиону Андрею Перлову. Потом были другие международные мастера, такие, как Владимир Мякотных, как победители мировых чемпионатов и Кубков Мира Ольга Криштоп, Ирина Страхова…

Через несколько лет совместной работы Виктор Иванович и Андрей Николаевич расстались. О причинах распада очень результативного «тандема» оба великих тренера предпочитали помалкивать, а Игорь, как и все остальные ученики, «щекотливую» тему не поднимали: в группе Никитина это было не принято.

Касюк попал к Александру Николаевичу тогда, когда тот работал уже один, отдельно от Виктора Ивановича. Никитину как-то сразу понравился худой немногословный юноша в толстых очках. Паренек, призванный в армию, и потому выступавший за Новосибирский СКА — спортивный клуб армии, беспрекословно выполнял все задания, на тренировках очень старался не отстать от более именитых партнеров по команде. И как результат — всего через год он «побежал»…

Не менее знаменитым тренером был и Александр Раевич, чьим именем был назван сентябрьский пробег по улицам города (по «совместительству» — чемпионат России по полумарафону), и чья футболка была сейчас на Никитине.

Погиб он нелепо, в собственной квартире. Немного приболел гриппом. Закружилась голова, он начал падать и ударился головой об стеклянную дверь между кухней и коридором. Стекло разбилось. Тренер порезал шею о край толстого стекла… Когда приехала «скорая», вызванная вернувшейся домой дочерью, он потерял уже слишком много крови. Спасти его не удалось.

Пробег его имени организовали в Новосибирске его ученики. Возглавил оргкомитет бывший чемпион СССР по легкой атлетике, а ныне предприниматель Александр Чепасов. Авторитет 21 — километрового пробега рос с каждым годом. Вскоре он стал международным. А потом и вовсе удостоился статуса чемпионата страны по полумарафону.

…Игорь помог Александру Николаевичу надеть ремень генератора. Он большой железной отверткой прижал ремень к шкиву, а заслуженный тренер «кривым стартером» — большой железной «заводильной» рукояткой — медленно провернул двигатель. Ремень без звука влип на полагавшееся ему место. Бывший воспитанник и его бывший тренер еще немного поговорили, обменялись новостями.

Никитин пригласил Касюка на соревнования на приз олимпийского чемпиона по легкой атлетике Виктора Маркина — поболеть, пообщаться со старыми друзьями. «Есть перспективные, интересные ребята!» — добавил Никитин. При этом за все время общения он даже виду не подал, что заметил здоровенный синячище под глазом у Касюка…

…Игорь проехал под Коммунальным мостом, миновал серую квадратную «пуповину» метрополитена, упакованную в рифленую стальную «фольгу». Метров через двести он свернул вправо, к гостинице Обь.

Касюк выбрался из машины, прошел к краю набережной, повернулся к Оби, всем телом навалился на каменный парапет.

— Здорово, Игорек! — Александр подошел, как всегда, вовремя, и как всегда, неслышно. Касюк обернулся. «Бывший» стиснул руку Игоря своей стальной клешней, заметил синяк под темными очками. — А! Вот по какой «причине» ты не захотел встречаться в кафе. Если не секрет, что случилось?

— Да… Так… Упал на шлак — а там кулак! — Отшутился Игорь любимой фразой старого знакомого.

— Извини, Игорек! — Примирительно сказал он. — Не хотел тебя обидеть!

— Да ничего, все нормально… Что, есть какие-то новости? Хорошие, наверное?

— Ну, новости есть. А хорошие, или плохие — это решать уже тебе!

— Рассказывай!

— Начнем по — порядку. — Он достал из принесенной с собой папки мультифору, вытащил из нее несколько листков. — Данные паспортов, которые ты мне дал, совпадают с теми, которые имеются во всероссийской базе данных. Они выданы людям с теми же именами и фамилиями, которые в них указаны. Но паспорта эти числятся «утерянными» около полугода назад. То есть ваши партнеры — не те люди, за которых себя выдают.

Это первое. Когда я это обнаружил, стал «копать» дальше. Отсканировал фотографии из паспортов, сделал запрос по своим каналам…

И вот что оказалось. Эта пара «предпринимателей» — хорошо известные в Красноярске мошенники и аферисты. Фамилии их, я думаю, тебе ничего не скажут… Схема их работы «обкатана» и довольно проста. Они «бросают» фирмы давно и на довольно большие деньги. И делают это следующим образом. С фирмой, которую они намереваются «кинуть», они подписывают очень выгодный для нее договор. В нем речь идет, как правило, о покупке подставной фирмой какого-то товара, с рассрочкой выплаты платежа на небольшой срок. «Наши» аферисты просят, допустим, вашу фирму, «подстраховать» их. То есть деньги за товар они обязуются выплатить сами, но на всякий случай непредвиденной задержки — товар же нужно реализовать, — они просят вашу фирму дать гарантийное письмо, что она, в случае непредвиденных обстоятельств, покроет задолженность за них перед той фирмой, у которой товар взят на консигнацию — то есть с отсрочкой выплаты. За «подстраховку» вам пообещают неплохой процент, например, десять процентов от суммы сделки. Это примерно треть их возможной прибыли.

— Ну, и что же здесь «кадильного»? Многие фирмы так работают. Это выгодно обеим сторонам. Нашей — тем, что, не вкладывая собственных средств, мы можем заработать неплохие деньги.

— Согласен. Но дальше ситуация развивается следующим образом. Через день или два после заключения договора с вами, фирма аферистов возвращает вам договор, но не подлинный, а другой, похожий, не с настоящий, а с «липовой» печатью. Мотив такой — «сделка не состоялась, необходимость в вашей подстраховке отпала. Спасибо, приятно было с вами иметь дело, жаль, что не срослось». Ваша фирма на этом успокаивается. Аферисты тем временем, с настоящим договором, берут товар, как и планировали, на крупную сумму. Товар быстро, по демпинговым ценам, продают, и «растворяются». Проходит месяц, или два. Хозяева товара начинают искать покупателя. Не находят. В конечном итоге все заканчивается тем, что фирма-продавец товара появляется в вашем офисе с документами на поставленный товар и с вашим гарантийным письмом.

Придется платить.

Игорь взял протянутый ему бывшим чекистом листочек, внимательно прочитал собранную им информацию. Вскоре родился вопрос:

— Ну, хорошо! Если так очень хорошо известно про их «делишки», то почему их не арестуют, не посадят, наконец?

— Хороший вопрос, Игорек! Хороший вопрос! Я не еврей, как ты знаешь, но можно, я тоже отвечу вопросом на вопрос? Как ты думаешь, «кинутые» фирмы хотят вернуть потерянный деньги или нет?

— Да уж наверняка хотят!

— Вот и я о том же! Рано или поздно путь таких аферистов заканчивается тем, что они, «кинув» не того, кого нужно, нарываются на его «крышу». И все — теперь они отрабатывают долги, возвращают деньги. Но лично им теперь остается очень мало — все забирает «крыша».

— Ментовская или бандитская?

— А тебе разве не все равно?

— Ну, да. В общем-то, все равно… Чем я тебе обязан за помощь?

— Соточки, думаю, будет достаточно.

Касюк достал кошелек, вынул из нее стодолларовую купюру. Это именно про нее Александр говорил «соточка», имея в виду, конечно, не рубли. Чекист быстро спрятал деньги во внутренний карман.

— Спасибо за помощь! — Искренне поблагодарил отставного контрразведчика Игорь. Он сжал протянутую ему стальную ладонь, подхватил под мышку мультифору с документами, переданными ему Александром.

— Пожалуйста! — Ответил то. — Обращайся, если что. Хорошим людям мы завсегда помочь рады!

Николай Александрович своего помощника уже ждал. Он сразу взял положенные ему на стол документы, внимательно прочитал информацию отставного чекиста, задал несколько вопросов Игорю. Он еще раз вспомнил все моменты предварительных переговоров, особенно те нюансы, которые насторожили. Дело в том, что Николаю с десяток лет назад как-то почти случайно попалась книга французского автора Алана Пиза «Язык телодвижений». В ней рассказывалась о том, что человек, помимо своей воли, непрерывно подает сигналы о своих мыслях — телом, руками, ногами… Николай очень увлекся ею, несколько раз прочитал ее от «корки до корки», некоторые страницы выучил практически наизусть.

Во время переговоров он четко видел, что его партнеры время от времени «сигнализируют», что лгут ему. Но в бизнесе — это обычное дело, никто и никогда не скажет всей правды, не выложит всю информацию даже самому близкому партнеру. Не из «вредности», конечно…

Николай Александрович тоже не выдавал секретов своего предприятия. И все же… Теперь он вспомнил, что его насторожило больше всего: тот парень, который назывался «директором», все время трогал себя за нос, когда обращался по имени к своему партнеру.

…Николай заварил себе и Игорю чаю, пригласил его к себе в кабинет. Они несколько минут посидели молча, попили чай. Каждый думал о своем.

— Как ты думаешь, Игорь, — разговор, как обычно, начал «генеральный», — уйти от заключения договора нам нужно корректно, или отказать сразу, дав понять, что мы кое-что знаем об их «методах»?

Касюк покусал ноготь мизинца, обдумывая ответ. Ситуация была очень непростой; во всяком случае, действовать прямолинейно не имело большого смысла. Это могло быть даже опасным. Плохо то, что неизвестно, что за «крыша» у этих аферистов. Если им на переговорах сразу дать понять, что их «раскусили», то не исключено, что ради того, чтобы не сорвались другие «кидальные» «сделки», (а в этом Игорь почему-то не сомневался!) «крыша» может пойти на самые радикальные меры. Нет… Здесь надо тоньше действовать… Тоньше.

— Вот что я думаю! — сказал он, наконец. — У этих мошенников наверняка есть какое-то прикрытие «сверху». Такие дела без сильной поддержки не провернуть. У них так же наверняка могут быть другие кандидаты на «бросок». Если мы сейчас откажем им напрямую, то вступаем в конфликт не с ними, а с теми, кто над ними стоит. Кто — мы этого пока не знаем. Да и знать нам это лучше не надо — так спокойнее и для нас, и для них.

Поэтому у меня такое предложение: не отказывать, но и договор не заключать. Ты же можешь куда-то «уехать», «заболеть», наконец. А без тебя заключать договоры не имеет права никто.

«Болеть» ты можешь хоть месяц. Думаю, за это время они сами поймут, что мы не готовы работать с ними на условиях, которые они предлагают. Если не догадаются, можем сказать, что за это время нашли другого партнера, который предложил более выгодные условия.

— Какие?

— А наоборот. Мы — берем товар, а они гарантируют за нас, что «подстрахуют» в случае чего.

— Интересная мысль. Надо подумать! — Развеселился Николай Александрович.

На том и порешили.

«Партнеры» приехали ровно в четыре часа, как договаривались. Они привезли заранее подготовленный договор, на котором уже стояла печать их «фирмы» и подписи «руководителей». Николая Александровича в офисе уже не было, он уехал «по срочным делам, но вот-вот будет». Касюк угощал «гостей» чаем с печеньем, расспрашивал о Красноярске, о том, как и почему погиб бывший губернатор края Александр Лебедь, интересовался, как развивается лесная отрасль.

За разговорами незаметно пролетел час. Около пяти вечера позвонил «генеральный», он сказал, что сегодня в офис приехать не сможет — у него поднялась температура, сильно болит голова. Просил от его имени извиниться перед партнерами, и сказать, что как только он выздоровеет, он обязательно перезвонит им сам.

Игорь все в точности передал «партнерам». Они немного расстроено распрощались, но пообещали, что будут с нетерпением ждать звонка Николая Александровича.

Только когда дверь за ними закрылась, Касюк позволил себе немного расслабиться. Он снял пиджак, повесил его на спинку кресла. Пошел на кухню, в коридоре едва не столкнулся с Александром Федоровичем. «Мэтр» нес в руке почти полную чашку с кофе и очень боялся расплескать ее на пол.

Игорь заварил себе любимого «Tchibo», вернулся в кабинет. Он сел за стол, в кресло директора; облокотился на столешницу, подбородком уперся в раскрытые ладони.

«Так куда же мог деваться Серега Быков? Как и где его теперь искать?» — Над этими вопросами Касюк просидел один весь остаток рабочего дня и весь вечер, но ответа так и не нашел.

«Что ж, придется, как обычно, действовать методом «научного тыка» — Решил Игорь.- «Завтра с утра начну обзванивать всех Серегиных знакомых из его записной книжки».

Глава 6

Метод «научного тыка»

…Где-то высоко-высоко над бездонной чернотой провала беспамятства и безвременья загорелась крохотная, тусклая, едва заметная звездочка. Она медленно росла, приближаясь, пока не превратилась в светлое полупрозрачное человеческое существо. Существо это не то танцевало, не то двигалось — ритмично, в такт неслышимой музыке.

Неожиданно в голове, подобно тому, как в любительской ванночке с проявителем, на матовой фотографической бумаге проявляются лица, фигуры, деревья, стали проявляться мысли, слова, образы… «Тебе еще рано умирать! — Сказали мысли — образы. — Ты еще не выполнил того, ради чего был послан (рожден?)…

…Сознание возвращалось медленно, неохотно. Звон в ушах становился все отчетливее. Потом пришло осознание самого себя. Потом стали слышны звуки… Серега Быков лежал на спине. Он, словно через толстую перьевую подушку, слышал какую-то приглушенную возню, кто-то двигал его полубесчувственное тело. Казалось, это не с ним, а с кем-то посторонним возятся неизвестные люди, зачем-то тянут его за руки, приподнимают голову.

Через несколько секунд он почувствовал, что что-то холодное льется ему на лицо, шею.

«Картинки» и звуки стали «проявляться» быстрее. Серега сделал, наконец, движение, он повернул голову в строну, чтобы вода не попадала в нос и в рот.

— Очнулся! — Раздался чей-то отдаленный и приглушенный голос. Быкова приподняли, посадили спиной к стене. Бордовая чернота закружилась, пустилась в хоровод… Серега согнулся, свалился на бок. Его тело скрутила жесткая судорога, вывернувшая на изнанку желудок вместе со всем, что в нем находилось…

…Быков с трудом разлепил веки. Вокруг него непрерывно двигались ноги в спортивных брюках и кроссовках. Ноги хрустели подошвами по мятым пластмассовым крышкам, пинали ящики, расшвыривали разбросанные пустые коробочки из-под китайской лапши.

Серега, почувствовав, наконец, некоторое облегчение, поднял голову. Около него уже стояли, переминаясь с ноги на ногу, трое парней в кожаных куртках и в темных спортивных брюках. Стояли и смотрели на то, как он самостоятельно пытается принять вертикальное положение. Со второй или третьей попытки ему это удалось.

Желудок вновь закапризничал, он отозвался резким спазмом, намереваясь вытолкнуть из нутра то, чего там давно уже не было. Серега с большим трудом подавил рвотный позыв, мутными глазами посмотрел на ближайшего «братка». К его удивлению, тот понял его невысказанную просьбу. Он отлучился на несколько мгновений, вернулся обратно уже с полным пластмассовым стаканчиком кипяченой воды, которую он набрал в стеклянной банке — той самой, в которую не очень давно был опущен «бульбулятор», использованный затем пленником в качестве «заготовки» для изготовления удавки.

— Зачем? — Прошелестел Быков. Шея, еще недавно туго сдавленная электрическим проводом, воздух из легких пропускала неохотно. Голосовые связки тоже не слушались; Серега вообще не узнал свой голос. Но «братки» его услышали.

— Что зачем? — Переспросил один из них, видимо, старший.

— Зачем вытащили меня из петли? Я же сам… Я же сам этого хотел!

— Тебя сюда привезли не для того, что бы здесь подох. Мы взяли тебя живым, и вернем — живым. А что будет потом, нас не касается. Нам ты нужен живым. Понял?!

— Нет, не понял… Вы же все равно убьете меня… Так уж лучше я сам, сразу… Чем ждать пока вы — меня.

— А это не тебе решать, вошь! Подохнешь, когда мы тебе скажем, понял? А если еще раз такое сделаешь, умирать будешь неделю. Мы тебе паяльник в задницу затолкаем и включим… Знаешь, как пахнет жареное говно?

— Нет… Не знаю.

— Вот и сиди здесь!

— И долго сидеть?

— Сидеть будешь столько, сколько нужно. А вам, — Обратился «старший» уже к двум другим «охранникам», — удвоить бдительность. Если бы не я, то этот «кадр», — он несильно толкнул внешней стороной кроссовки Быкова, — давно бы окочурился. Вам Степа, знаете, что за это сделает? Знаете… Тогда не спите! И телок за мягкие места не тискайте. Вот сделаете дело, тогда и отдохнете. Хоть весь Новосибирск перетрахаете. Но это — все потом. А пока — работа, работа, работа. Глаз с него не спускайте!

И еще. Дайте ему пожрать. Сами-то колбаску кушаете, а мужика на голодном пайке держите. Купите ему что-нибудь пожрать нормального. Ну, колбасы, там; огурцов, помидоров, бананов. Ясно?

— Ясно! — практически хором ответили «братки».

— И запомните: мужик нам нужен не просто здоровым, а в хорошем физическом состоянии! Головой отвечаете! Водите его на улицу — хотя бы раз в день, на часок…

«Старший» повернулся и ушел. Вслед за ним по лестнице затопали «охранники».

Быков осторожно забрался на «топчан», прилег, положил руку под голову. Он закрыл глаза, попробовал систематизировать и проанализировать все, что он услышал. «Пленник, то есть я, нужен им живой. Это значит, что меня держат не для того, чтобы убить, а для того, чтобы добиться от меня какого-то действия. Но какого?

Вариант с недвижимостью остается как главный. Мертвый пленник не подпишет никаких документов; это и так понятно.

Что еще?

Еще я им нужен в «хорошем физическом состоянии». Зачем? Для того чтобы подписать документы, хорошее физическое состояние желательно, но не обязательно. Возможно, цель моего пребывания здесь — какая-то иная.

Неужели опять из меня хотят сделать «Зиц — председателя»? Возможно… Хотя маловероятно. Зачем запирать в подвал, держать в нем почти неделю? Можно было просто поговорить. А не бить куском трубы по башке.

Нет… Должна быть какая-то другая причина.

И еще одна интересная деталь. Старший охранник сказал, что если бы не он… Значит, они за мной наблюдают; или должны были, по крайней мере, наблюдать… Где-то здесь должна быть небольшая видео — или вэб-камера, замаскированная под что-то. Надо ее найти!» — Решил Быков, открывая глаза. — «И найти прямо сейчас, пока они там втроем, наверху «перетирают» между собой, вряд ли они следят за мной».

Серега стал осторожно, но очень внимательно осматривать потолок. Но тот бы чист и светел, словно простынь после первой брачной ночи девственницы с импотентом.

На стенах тоже ничего примечательного не обнаружилось. Но одна деталь все же «царапнула» взгляд наблюдательного физрука. Над дверью, которая находилась практически в углу бетонной комнаты, белым пятнышком торчал ажурный конус датчика пожарной сигнализации. От датчика вверх шел светлый провод. Так вот, провод был не таким, какие обычно используют в пожарных сигнализациях, он скорее напоминал о компьютерной технике, чем о примитивной противопожарной «сигналке».

Быков встал, стал медленно прохаживаться из угла в угол. Всякий раз, когда он возвращался к «сигналке», он внимательно вглядывался в глубь пластмассового решетчатого конуса. Но в комнате, в этом углу, было темно, и Серега толком ничего не смог рассмотреть.

Оставалось последнее. Он снял с себя рубашку, сделал вид, что выискивает, на что бы повесить своею помятую «хламиду». Наконец, Серега «нашел» выступ над дверью, и осторожно повесил на него рубашку.

Почти сразу по лестнице застучали кроссовки. Быков отошел к крану, покрутил его, набрал в пригоршни воды.

Ворвавшиеся «братки» увидели уже, как он с наслаждением умывается, раздевшись по пояс.

— Мыло принесите! — попросил он «охранников», совершенно искренне удивившись оперативности их появления в бетонном склепе. «Братки» переглянулись и один из них, видимо, «младший» в бандитской табели о рангах, побежал вверх. Через минуту он вернулся с овальным бруском туалетного мыла. Серега протянул руку. Сверху в нее упал кусок принесенного мыла. Быков с наслаждением вымылся до пояса, потом, пользуясь тем, что «охранники» уже ушли, разделся донага и помылся уже полностью.

Сразу стало заметно холоднее. Серега подобрал с топчана рубашку, как бы случайно переложенную туда «братками», тщательно вытерся ею. Потом он немного подумал, но все же одел ее на тело — чтобы быстрее сохла. На рубашку надел спортивную куртку — ту самую, в которой он был, когда садился в такси.

Судя по оперативности, с которой «охрана» теперь стала выполнять приказы начальства, пожрать мне принесут минут через тридцать. Что ж. Ждать осталось недолго». — Подумал Быков, поудобнее устраиваясь на топчане.

…На следующий день, практически с самого утра, едва переступив через порог родного офиса, Касюк стал звонить по номерам, записанным в старой телефонной книге Сергея Быкова.

Людей, которые реально могли хоть чем-то помочь, оказалось трое. Игорь переписал их имена и номера телефонов к себе в записную книжку, решил встретиться лично — обо всем по телефону просто невозможно рассказать, тем более незнакомому человеку.

Первым в этом списке значился молодой человек с необычным именем. «Вовчик» — так обозначал своего знакомого Быков.

Игорь созвонился с «Вовчиком», они договорились встретиться недалеко от цирка, в парке, который занимал почти весь квартал между улицами Советской и Нарымская.

— Володя Козликин! — Представился симпатичный интеллигентный молодой человек, протягивая Касюку руку. Игорь представился тоже, внимательно всмотрелся в молодого мужчину, севшего за столик напротив него. Выше среднего роста, мускулистый, двигается ловко и быстро, как леопард, ни грамма лишнего веса. «Наверняка занимается чем-то!» — Определил Касюк. Он повернул голову в сторону девушки с передником, которая принесла чай (оба собеседника были «за рулем») и кусочки тортика, поблагодарил ее за любезность, вновь повернулся к своему собеседнику. Они поговорили с Владимиром немного о погоде, Игорь поинтересовался, каким видом спорта занимается его собеседник. Оказалось, что тайквендо. Касюк, понимая, что тема эта для него очень интересна и близка — после того, как он перестал заниматься легкой атлетикой, Игорь увлекся именно этим видом восточного единоборства, с трудом для себя, но все же перевел разговор на другую тему.

— У тебя какие отношения с Серегой Быковым?

— Очень хорошие. Давненько не виделись, но часто созваниваемся… Нас познакомил Миша Певзнер, сын Михаила Файвовича — думаю, ты их обоих хорошо знаешь. — Игорь кивнул. — Он раньше работал в милиции, а теперь — адвокат. У нас был с Серегой один совместный проект… Дело, к сожаленью, «поднять» не удалось, но это не повредило отношениям; с тех пор мы — друзья.

— Мы с Серегой занимались легкой атлетикой. Моя фамилия — Касюк…

— А! Да! Слышал о таком. Серега не раз вспоминал о тебе!

— С неделю назад Быков пропал. Приехал в город, из Красноярска. Из поезда вышел, но на квартиру так и не появился. У тебя нет соображений, куда он мог уехать?

— У матери был?

— Да, конечно… Она его не видела уже давно.

— Он мог закатиться к какой-нибудь «шмаре»?

— Ну… Вряд ли. Он все равно бы позвонил мне, как обещал, сказал где. Насчет этого он человек обязательный.

— А дальше он проехать не мог?

— Нет. Поезд был фирменный, до Новосибирска. А что, такое возможно?

— В принципе, да. У меня в Мошково есть хороший знакомый, врач. Его зовут Александр Добровольский — однофамилец космонавта, погибшего при спуске с орбиты. Не так давно он рассказывал мне, что иногда у человека интересным образом проявляются заболевания нервной системы. Так вот, иногда бывает так, что человек как бы выпадает из окружающей действительности. Он в течение нескольких дней может ехать куда-то, при этом есть, пить, спать, играть в шахматы, разговаривать… Но потом, в какой-то момент, человек словно приходит в себя. Как пелена с глаз спадает. Хлоп — и человек видит себя в другом городе, на каком-то железнодорожном вокзале, в незнакомой местности… Один из признаков такого заболевания — человек на несколько мгновений «задумывается», выпадает из окружающего мира; он потом ничего не помнит потом об этих секундах.

Ты у Сереги ничего такого не замечал?

— Нет. Скорее наоборот. Он в мельчайших деталях помнит все события, произошедшие с ним или с его друзьями за последние двадцать — тридцать лет…

— Это как?

— Ну, например двадцать лет назад, на областных соревнованиях, мы бежали полторы тысячи метров. Победил Димка Табачиков. Серега занял второе место, я — третье. Мы начинаем спорить о результате, который тогда показали… Серега всегда прав, он помнит все детали, все результаты, вплоть до десятой секунды. Мы не раз спорили, и всегда память у Быкова оказывалась точнее.

— Так, и как это потом можно проверить?

— А грамоты? В них же все написано, в том числе и результат.

Игорь и Володя посидели за столом еще с полчаса, уже вместе попытались проанализировать, найти причину, по которой мог бесследно исчезнуть Быков… Вскоре всплыло очередное предположение.

— Серега как-то говорил, что должен штуку баксов чеченцам…

— Да, был должен. Но я точно знаю, что отдал. И больше они его не беспокоили.

— А какие-то еще долги у него были?

— Да, наверное, были. Но не такие, за которые его могли, например, «подтянуть», кинуть «на подвал», или убить.

— А что-то сказать? Ну, такое, что не нужно говорить. Выдать чей-то секрет? Пусть не специально…

— Это — может быть. Серега не из тех, кто может вовремя поприжать язычок. Да, думаю, он мог чего-нибудь такое «ляпнуть», из-за чего его могли потом наказать. Но вот что он мог сказать, и кому? Не знаю… Не знаю…

— А где он раньше работал?

— В колледже. Преподавателем физвоспитания.

— Слушай, а съезди-ка ты туда. Серега не раз говорил, что там не коллектив, а настоящий «паучатник». Причем главный «паук» — какой-то то ли Пущенко или Кущенко, точно не помню. Может, там что-то «накопаешь»?

— Надо попробовать. — Согласился Игорь.

Они распрощались. Володя оставил Игорю номер своего сотового телефона, тот ему — свой. Козликин просил обязательно звонить, когда потребуется помощь, или если он узнает что-то. А еще сказал, что Игорь полностью может на него рассчитывать в случае чего.

…Володя Козликин был личностью незаурядной. Еще в школе у него проявилось ярко выраженное математическое дарование. Юного мошковского вундеркинда быстро определили в математическую школу-интернат при Новосибирском государственном университете. После ее окончания Владимир легко поступил на физико-математический факультет главного ВУЗа Сибири. Сразу после его окончания Володя с головой окунулся в бизнес, зарабатывая частенько до сорока тысяч долларов в месяц. Но не забывал и о дальнейшем образовании, параллельно получил еще одно высшее. С двумя ВУЗами за плечами, высокий, привлекательный, обаятельный, он легко наводил контакты с самыми разными людьми города…

Едва расставшись с Игорем, Владимир тут же набрал номер своего друга, адвоката Миши Певзнера. Миша взял трубку не сразу, разговаривал недолго. Он сразу извинился, сказал, что на допросе в СИЗО и просил перезвонить вечером.

Следующими в списке Игоря был еще два знакомых Быкова. Один из них был подполковник милиции, а ныне пенсионер, бывший начальник службы безопасности местного отделения Сбербанка России Витюгов. Его дочка несколько лет назад занималась в спортивной школе, правда, не легкой атлетикой, а лыжным спортом, но результаты она показывала очень хорошие и в маленькой спортивной школе ее знали все…

Игорь, пользуясь тем, что завтра — выходной; а генеральный директор, «болея», укатил к родителям жены вместе с детьми и внуками, поискам пропавшего друга уделил, наконец, максимум своего внимания. Утром, во время ежедневного чайного «ритуала», они договорились с остальными членами «команды» Николая Александровича, что Игорь все время будет «на связи» и приедет в офис тогда, когда это нужно. Это устраивало всех. Касюк не «маячил» перед глазами в небольшой конторе, но Александр Федорович при необходимости мог всегда рассчитывать на заместителя директора.

Игорь посмотрел на часы. До окончания рабочего дня было еще достаточно много времени. Достаточно — для того, чтобы произойти каким-то новым неприятностям. Уезжать из города было пока нельзя.

Касюк вынул записную книжку, полистал ее, выискивая список не первоочередных дел. Нашел. Первым пунктом в нем значилось — восстановление утерянного государственного номера на «микрике» Николая. «Без номера госрегистрации долго не проездишь.- Думал Игорь.

Восстанавливать. Но как?…

… — Петров Ринат Алексеевич! — Представился молодой человек, которого Касюку порекомендовал другой знакомый, которому уже приходилось сталкиваться с этой проблемой — восстановлением утраченного номера. Ринат поймал удивленный взмах бровей визитера, спокойно, видимо, не в первый уже раз, пояснил: «Отец — русский, а мама — татарка. Вот, мама настояла, чтобы имя у сына было татарское. Папа очень футбол любит, болел за сборную СССР, и за «Динамо» из Киева. Меня назвали в честь вратаря сборной команды СССР Рината Дасаева.

Тезка легендарного вратаря, что называется, с ходу, «просек» ситуацию. Он сказал, что такие случаи нередки.

— Вот, прошедшей зимой, перед Новым Годом «бомжы» с крутых «тачек» номера скручивали. — Сказал он.- За автомобильный номер в пункте приема цветного металла дают по тринадцать рублей… Тут такая толпа машин стояла — «мэрсы», «бумеры»…

— Зато, вы, наверное, заработали хорошо? — Сказал Касюк.

Ринат промолчал, опустил глаза, попросил показать документы. Игорь достал свидетельство о регистрации. Петров внимательно его изучил, записал номер в свою книжицу.

— Сколько будет стоить? — поинтересовался Касюк.

— Две с половиной тысячи.

— За один номер?

— За один номер.

— А дешевле никак?

— Никак. Машину Вам придется заново регистрировать, заново заключать страховку, опять проходить техосмотр. Вам это обойдется не дешевле.

— Я считал — выходит всего полторы тысячи… — Ринат поморщился, словно только что съел килограмм лимонов. — Правда, поканителиться тоже придется, согласен…

Игорь мысленно присвистнул. Он не рассчитывал на такую сумму — две тысячи пятьсот рублей, ему называли цифру за «услугу», но в пять раз меньшую. Правда, у других «дилеров».

Придется немного обождать.

— Давайте так! У меня сейчас с собой таких денег нет. Будут только на следующей неделе. Можно, мы созвонимся попозже; и когда я буду готов, я к вам приеду? Договорились?!

— Договорились! — Ринат подал Игорю свою визитку.

…В Колывани Касюк сразу поехал разыскивать Витюгова. На работе его, разумеется, уже не было, дома — тоже. Бывшего начальника следственного отдела он нашел на «даче» — так тот называл небольшой ухоженный, аккуратно и красиво отделанный деревом домик на одной из окраинных улиц районного поселка.

Отставной подполковник скромно сидел на крылечке, попивал пивко из стеклянной бутылки и находился в прекрасном расположении духа. Характер у Виктора Ивановича Витюгова был непростой — это знали все, кто хоть раз с ним соприкасался. Не подлый, конечно, и не ехидный… Просто бывший милиционер, подполковник запаса, любил, чтобы с ним сначала немного поговорили, проявили уважение к залуженному человеку, а уж потом излагали свою просьбу. Наверное, он был по-своему прав…

Игорь не стал обманывать ожидания Колыванского «Анискина». Повинуясь приглашающему взмаху руки Витюгова, он прошел во двор, присел на чурку напротив крыльца.

— Будешь? — Поинтересовался отставной следователь, доставая из-за спины непочатую бутылку пива. Касюк отрицательно покачал головой. — Ну, как хочешь! Тебе, наверное, еще в город ехать? А вот мне — можно. Я теперь на пенсии, на работу ночью не вызовут…

— Но Вы же работаете начальником службы безопасности Сбербанка?!

— Работал! — Поправил его «Анискин».

— Это как? Уволились?

— Уволился. Но не совсем по своему желанию.

— Это как-то связано с «делом Навозова»?

— Да, именно из-за этого случая.

Игорь хорошо знал этот «случай» — слухи о нем, словно сквозняки в доме без окон и дверей, интенсивно циркулировали по всему району. Официальное сообщение в местной «Трудовой Правде» было коротким — собрались, переизбрали… На самом деле все было немного не так.

Илья Степанович Навозов, молодой специалист, немного поработав после окончания сельскохозяйственного института главным агрономом, из-за острого кадрового голода на селе довольно быстро возглавил одно из крупных хозяйств района — акционерное общество «Красный ноябрь». Очень скоро в «Ноябре» дела пошли в гору. Довольны были все — и администрация района, для которой бывший колхоз стал настоящим «маяком», но особенно — простые люди, или как теперь иначе называют, «работяги».

Игорь, сам знающий цену «трудовой копейке», порой с большими сложностями зарабатывавший себе на кусок хлеба, просто диву дивился, глядя на своего соседа — водителя автомобиля. Сосед каждую весну и каждую осень «калымил» на севе и на уборке в акционерном обществе «Красный ноябрь». После каждой «кампании» — посевной, или уборочной, он покупал себе или детям новый отечественный автомобиль, запасался соляркой на полгода вперед — до следующей «кампании», а уж зерна сколько привозил… Не одну тонну. И не две. На весь год хватало пшеницы и овса, чтобы выкормить нескольких поросят, да еще и корову с телятами голодом не морить — тоже.

Как догадывался Игорь, таких «соседей» только в Колывани было немало. А сколько их было еще и в самом хозяйстве?

Экономистом Касюк был не очень сильным, но даже он понимал, что при существующих сумасшедших ценах на бензин, солярку, электроэнергию и все остальное рентабельность в сельском хозяйстве просто не может быть такой высокой, чтобы каждому «сельскому труженику» за работу — не дивиденды — платили такие невероятно большие деньги. А плюс — еще сколько они «прихватизировали» сами?

«Гром» разразился, как всегда, среди бела дня — кредиторы «Красного ноября» стали требовать свои деньги. Вот тут-то и выяснилось, что Навозов, имея основных средств акционерного общества всего на пять миллионов рублей, умудрился заложить «Красный ноябрь» аж в шести разных местах, взяв кредитов на тридцать миллионов рублей!

Навозова не убили.

Может, спасло заступничество тогдашнего главы администрации района, возможно, кредиторы просто «махнули рукой», поняв, что молодого, но уже матерого аферюгу не исправит и могила. Кредиторы, совместно с руководством района договорились, что со временем акционерное общество все же рассчитается за взятые кредиты. Горожане поставили «своего» человека, в надежде когда-нибудь вернуть хотя бы часть средств, вложенных в сельское хозяйство страны.

Но больше всего об «отставке» Навозова горевали «работяги». Им совершенно не было дела до того, что всего один человек за три или четыре года загнал в долговую кабалу почти тысячу человек. Загнал на десятилетия вперед. Для них имели значения только деньги. Здесь. Сейчас. Много.

— А вы-то, каким боком причастны к «делу Навозова»? — Искренне удивился Касюк.

— Так среди кредитных миллионов, которые Навозов взял в разных местах, есть и полмиллиона рублей из Сберегательного Банка.

— Но вы-то здесь при чем? Решение все равно же принимали не Вы?

— Не я. И даже не руководитель Колыванского отделения Сбербанка. Его, кстати, как и руководителей отделов, тоже уволили под эту «лавочку»…

Когда Навозов просил кредит, мы не давали. Тогда пришли из администрации, от главы района Пектухова, сказали, что нужно дать. Вот и все…

…А ты чё заехал-то? Спросить что хотел?

— Да… Вот Серегу Быкова ищу. Нашел в его записной книжке вашу фамилию и ваш рабочий номер…

— А, это тогда Быков брал кредит у нас в банке — пять тысяч рублей, на три года. У него пару раз были просрочки — на день, на два… Я ему по-соседски иногда напоминал, когда приходило время платить кредит. Он тоже звонил, спрашивал, уточнял кое-какие вопросы. Например, как платить, если дата, указанная в договоре, выпадает на праздничный день.

— И как?

— Досрочно, конечно.

— А что случилось-то?

— Да, вот, пропал Серега. Нигде не могу найти…

— Тут я тебе не помощник. Единственное могу посоветовать — будь очень внимателен ко всякого рода мелочам. Однажды такая «мелочь» помогла мне раскрыть преступление.

— Расскажите, очень интересно.

— Ну, слушай. Дело было еще при Брежневе. Как-то раз, в колхозе имени Кирова, в Чаусе, рано утром, зимой, обнаружили, что из подсобки коровника исчезли шесть мешков зерна. Мы выехали на место. Замок сломан, мешков нет. Нет и никаких следов. Я отправил помощника — молодого следователя — делать подворный опрос — может, кто-то что-то и видел, а сам вышел на дорогу. Ночью прошел небольшой снег, следов не было никаких. Понять, куда могли поехать воры, было невозможно. Солнце было уже высоко, прямо передо мной, и в какой-то момент на запорошенной дороге — словно золотинка сверкнула. Я наклонился. На снегу — тоненькая дорожка из пшеничных зерен. Видно, что свежая. Я тогда подумал, что какой-то из украденных мешков мог быть с небольшой дырочкой.

Вот по этому золотистому следу мы, как по тропинке, и пришли к ворам, прямо домой. Захожу во двор. В углу — верхняя половина березы. Воры ее срубили в лесочке неподалеку, прицепили к трактору сзади и замели ею все свои следы.

Захожу в дом. В сенцах — шесть мешков с зерном. Открываю дверь в хату. За столом — двое мужиков. Разливают водку. Тот, который ко мне лицом, увидел меня; я по его мгновенно изменившемуся лицу сразу понял, что это он украли зерно. Вор наливает себе водки — полный стакан, и тут же залпом ее выпивает. Не закусывая. И не отводя от меня глаз. Второй меня пока не видит, он не понимает, что они уже попались, начинает что-то спрашивать. Потом поворачивается, видит меня… Берет со стола бутылку и залпом ее выпивает — до дна.

— Ну, и сколько им дали?

— Шесть мешков — шесть лет. На двоих. По три года — каждому.

Касюк попрощался, сел в машину. По дороге домой он все еще размышлял над гримасами Фемиды. Украл шесть мешков зерна — шесть лет тюрьмы; шесть раз украл акционерное общество — даже не оштрафовали…

Возвращаясь домой, Касюк покрутил головой, разминая затекшую шею. Метод «научного тыка» пока не дал положительных результатов. За день Игорь узнал много нового и интересного, но ни на вершок не продвинулся к пониманию того, что могло произойти с Серегой, куда он мог деться и где его нужно искать.

Неожиданно зазвонил телефон. Касюк посмотрел на номер. Он показался ему смутно знакомым.

— Алле! Касюк слушает!

— Здорово, Игорек! Это Володя Козликин. Мы с тобой сегодня общались в Нарымском сквере…

— Конечно, помню. Что-то хотел?

— Да. Есть тут одна мысль. Ты не подскажешь, какого числа и во сколько приехал в Новосибирск Быков?

— Подскажу! Он приехал фирменным поездом Красноярск — Новосибирск. — Касюк назвал дату и время.

— Спасибо! Я тебе завтра перезвоню!

Володя Козликин положил телефон на журнальный столик, вернулся к столу, за которым они сидели с Мишей Певзнером. Михаил, умотавшийся за день по своим адвокатским делам, вечером все же приехал к Вовчику и теперь они вдвоем, на кухне, относительно спокойно размышляли, куда мог исчезнуть Серега Быков, и какие меры нужно предпринять, чтобы его найти.

Первая же мысль, которая посетила обоих друзей пропавшего тренера — железнодорожный вокзал. Место, прямо сказать, не самое приятное для любого человека, оказавшегося там.

Рэкетиры, под видом «диспетчеров» набирающие и куда-то увозящие пассажиров, сутенерши, предлагающие не только квартиры, но и «девочек с апартаментами», таксисты — «бомбилы», частные и от каких-то фирм, бомжи, нищие… Все они «кормятся» здесь, каждый находит для себя «немножечко денег» на «кусок хлеба». Этот «кусок» иногда — черствая корочка, посыпанная солью. Но чаще — это белый ломоть, хорошо промазанный маслом, а у рэкетиров — еще и с большим толстым слоем икры.

«Нужно точнее отследить путь Сереги по привокзальной площади. — Решили Володя и Миша.- Возможно, это даст какие-то зацепки, концы ниточек, которые приведут к разгадке пропажи человека.

Михаил, как бывший оперативник, знал, что на Центральном вокзале Новосибирска существует хорошо отлаженная система скрытого видеонаблюдения за всеми «болевыми» точками железнодорожного вокзала. Для постороннего глаза она практически незаметна, но от этого она даже более эффективна.

Диски с записями с более чем трех десятков видеокамер хранят, как правило, не более месяца. Если за это время диск остается невостребованным, он стирается и используется заново, для новых записей.

Проблема была в том, как получить такой диск. Железная дорога — организация режимная, во многие помещения вход — строго по пропускам. Некоторую свободу давало удостоверение сотрудника МВД, но сейчас Михаил был адвокатом, и на послабления в режиме секретности рассчитывать не мог. Оставался Вовчик — с его огромными связями и потрясающим обаянием.

Вовчик весь вечер звонил в разные места и в конце концов каким-то образом узнал, что руководит все службой видеонаблюдения на Центральном вокзале его старый друг и однокашник по ВМШ. По телефону он долго пытал своих друзей, выискивая номер мобильного Гриши — так звали его одногруппника по математической школе. Наконец, кто-то вспомнил номер телефона его матери.

Мама Григория Володю узнала — он не раз бывал у Гриши в гостях; долго копалась в своих записях; наконец, нашла то, что искала.

— Записывай, Володя! — Сказала она и продиктовала номер телефона своего сына. — У него телефоны каждый месяц меняются, вот, еле-еле нашла его последний номер…

МТС-овский номер Григория долго не отвечал. Длинные гудки говорили о том, что мобильник включен, но его владелец по каким-то причинам не берет трубку — занят, или просто не слышит.

Наконец, гудки прекратились. Голос у Григория был бодрым, он почти сразу узнал Вовчика, долго расспрашивал о его делах, немного рассказал о своих. Козликин, чувствуя, что разговор может затянуться, предложил Грише перезвонить на домашний. Бывший однокашник охотно согласился.

— Гриша, у меня к тебе небольшая просьба! — Сказал, наконец, Владимир, после того, как они обменялись со старым другом всеми новостями.

— Какая? — Мгновенно насторожился Григорий. По опыту он знал, если начинают звонить старые друзья, которые не вспоминали о нем несколько лет, то, скорее всего, будут просить деньги. Денег Гриша давать в долг не любил, потому что характером обладал мягким, его заемщики об этом знали, возвращать взятые денежные средства не спешили. По истечении какого-то времени Гриша, понимая, что усилия по возврату денег, данных в долг, уже чересчур высоки, и проще забыть о них, чем ежедневно мучиться из-за того, что денег своих он больше не увидит никогда. Со времен Григорий стал более осмотрительным, денег в долг больше не давал, а если давал, то небольшие суммы, такие, которые не будет жалко, если их не вернут. Но деньги теперь почему-то возвращали без напоминания…

— Не бойся, денег просить не буду! — Рассмеялся Володя, услышав настороженность в голосе старого знакомого. Просьба такая: нужна копия запись с камер слежения за… — Владимир назвал дату. — С половины одиннадцатого до двенадцати часов дня. Место, которое меня интересует — привокзальная площадь и переходной мост.

— Это все?

— Нет не все. За копию, если ты сделаешь ее оперативно, до полуночи, я могу заплатить тебе немного денег.

— Сколько — немного?

— На твое усмотрение! А сколько попросишь?

— Косарь дашь?

— Без проблем, Гриша. Без проблем!

— Еще вопрос можно?

— Можно. Какой?

— Это как-то связано с криминалом?

— Упаси боже! Чисто профессиональный интерес. Один человек утверждает, что приехал именно в это время на поезде Красноярск — Новосибирск. Я просто хочу убедиться, врет он мне, или нет.

— Тогда встречаемся через час. С правой стороны, там, где небольшая стоянка автомобилей, и шлагбаум.

— Договорились!

Около полуночи Володя и Миша на «Тойоте» адвоката подъехали к месту, у которого была назначена встреча. Гриша появился вовремя. Они обнялись с Володей, долго тискали друг друга…

Диск с записью оказался обычной CD-шкой. Перед тем, как проститься, Григорий сказал, что запись — черно-белая, и ее можно посмотреть на любом компьютере, у которого есть CD-рум, и стоит программа «Проигрыватель Windows Media».

Певзнер довез Вовчика до дома. Друзья договорились, что завтра, с утра вызвонят Игоря и все вместе посмотрят запись, попробуют найти следы присутствия Быкова на площади перед вокзалом.

…Утром Игорь решил, кои-то веки, поспать подольше, понежится на чистых простынях рядом с любимой женой.

Обычно он просыпался рано. Николай Александрович в восемь утра, как правило, уже был в офисе. А приходить на работу позже генерального директора у нормальных и порядочных людей просто не принято. Касюк поэтому вставал рано, не позже шести часов утра.

И вот сегодня, когда он точно знал, что Николай Александрович в отъезде, и на работу можно приехать с небольшим опозданием, а, значит, хоть сегодня можно выспаться, ему позвонили. В семь утра.

Он долго не хотел брать маленького звонкоголосого «палача», лежавшего на тумбочке около кровати, но музыка из мобильника становилась все громче и все тревожнее…

Звонил… Вовчик. Касюк едва не пожалел, что так опрометчиво дал вчера номер своего телефона, по сути, незнакомому человеку. Однако после первой же фразы математика — вундеркинда сон исчез, подобно советским рублям, положенным на сберегательную книжку в застойное время.

— Приезжай поскорее в город! — Сказал Володя. — Мы с Мишкой Певзнером вчера вечером достали запись с видеокамер слежения за территорией привокзальной площади за тот день, когда там был Быков. Если он проходил через площадь, мы его обязательно увидим.

У тебя есть, где ее посмотреть?

— Конечно, есть! — Ответил моментально проснувшийся Касюк.

— Тогда добро! Где встречаемся?

— Давайте через полтора часа! Прямо у нашего офиса!

— Лады! Давай у офиса! Диктуй адрес…

Глава 7

Четвертый участник сафари

…В один из выходных дней, позапрошлым летом, старые друзья Степы пригласили его «на шашлыки». У Степы имелся свой катер, доставшийся ему «в наследство» после выбивания какого-то долга — им «клиент» погасил часть задолженности перед «братвой». Впрочем, остальная часть долга так и продолжала «висеть» на нем, ежечасно обрастая процентами, как ноги — глиной на размокшей после сильного ливня разбитой проселочной дороге. В конце концов «должника» по-тихому «слили», то есть пристрелили и прикопали в одну из свежих могилок на каком-то из кладбищ Новосибирска. А катерок, как оказалось, очень даже исправный, достался Степе. Немного подновленный — подкрашенный и с отремонтированным дизельным двигателем — он уже шестой или седьмой сезон исправно возил Степиных «коллег» и родственников в отдаленные и уединенные уголки на островах Обского моря.

Как-то в Степин катер забрался бомж — грязный заросший мужчина примерно тридцати лет. Поздней ночью он, пользуясь тем, что судно стояло довольно далеко от сторожей, прокрался в катер, отмычкой открыл замок, ведущий в кают-компанию. В холодильнике, работавшем от большого судового аккумулятора, он нашел немного водки и тут же ее всю выпил, закусив большим куском копченой колбасы, лежавшем здесь же, под морозильником.

Степа обнаружил бомжа только тогда, когда прошел уже большую часть пути к острову, на котором они с «братками» договорились встретиться. Причем, это, скорее, бомж обнаружил себя, неожиданно появившись на палубе — его замучили позывы на малую нужду.

Немного справившись с первыми эмоциями — удивлением и гневом, Степа поначалу хотел просто выкинуть непрошенного «гостя» за борт, но потом почему-то передумал. Он дал бомжу сделать его «дела», а потом отвел его вниз и запер в крохотной кладовке, строго-настрого, под страхом смерти запретив ему подавать хоть какие-то признаки жизни. А чтобы бомжу было «веселее», он налил ему стаканчик водки. «Огненную воду» бомжара принял с благодарностью, он подрагивающими руками принял пластиковый стаканчик и маленькими глотками выпил «лекарство» от похмелья.

На острове Степа совершенно забыл о пленнике, уснувшем, по всей видимости, в чуланчике Степиного катера.

Уже под вечер, когда были выпита вся водка, съедены все шашлыки и рассказаны все анекдоты, кто-то предложил пострелять по бутылкам. «Братва» доставали привезенное с собой оружие, лихо палили из «Макаровых» и «ТТ» по порожней таре, оставшейся после молодецкого возлияния Бахусу.

Вскоре наскучило и это. Бутылки были далеко, пистолеты никак не хотели фиксироваться на маленьких целях, всем скоро тоже надоело палить" в молоко».

И вот тут у Степы неожиданно родилась идея, как поразвлечься еще — он вспомнил о безымянном бомже, запертом у него на катере.