Бесплатный фрагмент - Вкус жизни

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

ГЛАВА 1 ТРУДНЫЕ ГОДЫ

Место, откуда начинается наше повествование — поселок Шекшемы. Это административный центр и единственный населённый пункт Шекшемского сельского поселения, посёлок в Шаринском районе Костромской области. Поселок городского типа по численности занимает промежуточное место между городами и сельскими населенными пунктами. Одновременно с понятием ПГТ в Российской Федерации появились термины: рабочий посёлок, курортный и дачный посёлки. В отличии от сельских посёлков основная часть населения посёлка должна быть занята вне сельского хозяйства. Минимальное количество жителей должно быть не менее трёх тысяч человек.

Название посёлка произошло от здешней реки Шекшемы. В Шекшемы железнодорожная станция на линии Буй — Котельнич (северный маршрут Транссиба). Экономика посёлка — переработка леса. Лесопункт Шарьинского ЛПХ — Лесотарный комбинат, где и работали родители нашей героини повествования Нины.

Нина — красивая, стройная, умная девушка, вернее, уже молодая женщина. У неё большие и красивые глаза. На вид простушка, но внешность обманчива. Постепенно мы узнаем о ней больше.

Станция Шекшемы, где проживала наша героиня повествования, обязана своему развитию Северной железной дороги. Её родители жили в Тупике, и она помнит, как заправлялись паровозы у водонапорной башни вокзала. Паровозы, тепловозы, электровозы — как свидетели развития железнодорожного транспорта. Первые пригородные поезда почему-то называли «спутниками». Нина помнит, как из-за паровозного дыма нельзя было даже разглядеть многострадальный тополь за окном дома. Как рассказывали старожилы, до войны в посёлке работало 50 организаций по заготовке леса. Отсюда название — «Лесчермет». Максимальное количество жителей в 70 годы было пять тысяч, и две тысячи мотоциклов. В то время Шекшемский ЛПХ стал победителем во всесоюзном соревновании и в старом клубе висел памятный знак. Об этом и многом другом Нине рассказывала 90- летняя соседка, Анастасия Федоровна, а всё остальное можно было узнать из музея лесопункта на втором этаже ДК.

Посёлок Шекшемы был, как тысячи таких же в России. Но, как во многих посёлках, была местами асфальтированная дорога, больница, школа, аптека, два магазина — хозяйственный и продуктовый. На одной такой улице этого посёлка и жила наша героиня. Хотя улица и называлась Светлой, но жила она в ветхом трех этажном доме со старыми скрипучими перилами и грязными подъездами. А звали её просто Ниночка. Нет, конечно, у ней была фамилия и отчество, но звали её просто Ниночка. Вот так беззлобно, просто и деликатно. Симпатичная, стройная, но вечно озабоченная Нина. И было с чего: двое детей -двойняшек, — Полина и Кристина, которых она родила от любовника, вечная нехватка денег, проблемы с детьми, и прочее и прочее… Нина работала участковым терапевтом в местной поликлинике. Соседи её считали легкомысленной, но жалели её, в силу того, что она была добрая и безотказная: если кто-то из стареньких соседей попросит купить хлеба или кефира, лекарства, она обязательно купит и денег не возьмёт. Улыбнется, да и скажет:

— Да, ладно, баба Дуся, потом с моей Полиной посидишь, а то с Кристиной надо в поликлинику сходить…

— Хорошо, — улыбнется беззубым ртом, баба Дуся.

— Вы за моими двойняшками присматривайте, когда они во дворе гулять будут. А то они ко всем собакам целоваться лезут, — напомнит Нина, когда отправится в магазин за продуктами.

Кстати о собаках. Это было весной, когда она спешила на работу. Вот, как-то и весной одна бездомная дворняга попала в открытый канализационный люк. Колодец канализационных стоков наполовину заброшен мусором из соседних домов, ветками и опавшими листьями. Но, маленькую дворнягу и это не спасло: упала, а вылезти не может. Сколько она там сидела, сколько выла на луну — неизвестно. Обессилела «бедолага». Проходила мимо Нина, решив скоротать обычный, но длинный путь на работе, пошла через пустырь, мимо открытого канализационного колодца. Глянула вниз и увидела тощего грязного пса-щенка, да слёзы на глазах собачьих. Дрогнуло Нинкино сердце, скинула курточку, и как была в нарядном фартуке, так и полезла в яму. Пёсик от бессилия не сопротивлялся. С большим трудом Нинка подняла его и тихонько по железной расшатанной лесенке из ржавой арматуры, опираясь спиной на скользкие, покрытые плесенью и зловонной грязью стенки колодца, приподнялась и вытолкнула несчастного щенка. Тот, почуяв долгожданную свободу, лизнув в знак благодарности спасителя в лицо, всю испачканное грязью, «сиганул», что есть духу от гибельного места.

Такие истории случилась с ней часто. И та же ситуация, как и весной, случилась с ней и сейчас, когда она шла на работу. Только теперь в рыбацких сетях оказался большой рыжий кот, который охотился за голубями.

Нина, вся испачканная весенней грязью с ног до головы, но счастливая и улыбающаяся, помахала вслед убегающему коту, которого она с трудом освободила. Вытерев руки о сухие листья, сняв с себя лакированные туфли и прихватив плащ с сумочкой, пошла прямо по лужам к своему дому.

Соседи ещё больше стали уважать её, а дети, просто были в восторге от её испачканного вида.

— Мамка-спасатель. Мамка-спасатель! — бегали они вокруг её, хватая за испачканные коленки.

— Щёкотно, шалуньи, — вместе с ними смеялась Нина.

Потом они пили вкусный ароматный чай с вареньем.

О травах Нина знала всё, как свои пять пальцев, и регулярно собирала, сушила, делала отвары, использовала, как лекарство от простуды и как ароматный чай. Этому научила её мама.

Дети, укутанные в теплые халатики, как два солнышка, смотрели на свою счастливую маму и просили, то сушку, то конфетку.

— Ешьте, мои хорошие, ешьте, мои воробушки. Мамка вас никому в обиду не даст. Вы вырастите и будете самыми счастливыми.

— А что такое счастливые? — спросила Кристина, — это когда у тебя всё есть?

— А почему у нас нет папы? — ковыряясь в котлете, спрашивала Полина.

— А почему у Кольки с с соседнего двора есть велосипед, а у нас нет? А почему мы не ходим в детский сад?

Вопросы сыпались один за другим. Нинка смотрела на своих любимых детей и думала, глядя в синюю небесную даль за окном, что она сделает всё для того, чтобы её дети стали счастливыми.

— Нина — добрая душа, — вздыхали вслед ей жалостливо, благодарные соседи, когда она совершала очередной подвиг, спасая запутавшего голубя в сетке изгороди. А как она доброжелательно, с улыбкой принимала больных, просто целые истории.

А пока дни Нины проходили, как обычно.

На дворе девяностые годы. После неожиданного распада СССР и падения железного занавеса привычный быт советских граждан претерпел значительные изменения. Экономику страны лихорадило. Многие предприятия закрывались. Месяцами не платили зарплату. В магазинах пустые полки. Самые востребованные профессии оказались, бухгалтера и проститутки. Красивые девушки мечтали о подиуме, но, выиграв всевозможные конкурсы, попадали под опеку криминальных боссов и становились проститутками. Молодежь уходила в криминальные структуры.

Нина, не отказывалась ни от какой работы: то курьер, то секретарша, то напечатать документ, то окна помыть или полы в поликлинике. Даже если коллеги по работе попросят:

— Ниночка, сбегай за горячими пирожками. Сейчас привезут из пекарни.

Нина, взяв пакет и деньги, охотно шла в соседний магазинчик, где всегда была свежая выпечка. По пути улыбалась солнышку, пускающему горячие лучи сквозь ветви деревьев, воробьям, купающим в лужах, рыжему коту, придремавшему на завалинке дома. И было просторно и весело на душе улыбающейся Нины.

После смены Нина забирала своих детей из садика, когда он работал, или от тети Дуси и шла домой. Гуляла с детьми по дворику, взявшись за руки, пели незамысловатые песенки. Расспрашивала детей, чем они занимались в садике.

Как-то когда Нина беседовала с соседкой, Кристина познакомилась с мальчиком и под ручку тихонько ушли от мамы в сторону реки, до которой метров триста.

Там перепуганная Нина и нашла их сидящих в лодке у берега, которая покачивалась на волнах. Они жмурились от солнца, разглядывая его сквозь разноцветные стекляшки, и о чём-то оживлённо разговаривали. Почти ровесники, маленькие и смешные, они даже не заметили испуганную Нину.

Лодка и так качалась на волнах, а они ещё её стали раскачивать, и ещё громче смеяться. В какой-то момент Кристина поскользнулась и упала в набежавшую волну и стала тонуть.

Нина бросилась в воду, вытащила ребёнка, накинула на неё своё пальто, и вместе с мальчиком, бегом домой.

Мальчика она сдала дремавшему на скамейке, ничего не подозревавшему, папе.

— Мужчина, ваш ребенок? Не теряйте больше!

Он, ничего не понял, но ребёнка посадил рядом.

— Ох, и напугала ты меня, Кристина! — возмущалась Нина дома. Больше без меня не ходите на речку. Когда вырастешь, я тебя научу плавать…

— И нырять тоже? — спрашивала, закутанная в плед Кристина.

— Ох, и непоседа ты у меня. Упрямая, — поглаживая по голове ребёнка, улыбалась Нина.

Полина сидела, молча, только время от времени поглядывала на мать исподлобья и комкая в маленьких ладошках плюшевого мишку.

Накануне майских праздников пригласила её в гости подруга Света, которая жила на этой же улице, только в самом конце посёлка. Пригласила её на вечеринку, единственная и, как говорится, самая лучшая подруга, просто отдохнуть в прекрасный майский выходной вечер, тем более что ничего больше у них не предвиделось. Заезжие артисты их не баловали. Дом Культуры давно уже обживали вездесущие козы, и овцы, а коровы, как и положено благородным и солидным животным, дремали у парадной двери, под козырьком от солнцепека.

Сборы были недолгими: оделась во всё самое лучшее, попросила соседку присмотреть за спящими детьми, оставила всё необходимое — еду, питьё, и пошла к подруге.

Надела нарядное платье, правда, сапоги стоптанные, но сапожника у них нет и мужа тоже нет. Заглядывались на неё многие, но кому она нужна, с двумя детьми, а водить короткие романы она не хотела. По-женски всё сносила стойко и жизнерадостно, и кто знает, сколько она слез пролила в свою подушку от беспросветности своей жизни. И все ухаживания местных ухажеров отвергала, а о своем будущем как-то не думала. Утром, заплаканную и заспанную, приводили её в чувство любимые дочки: Кристина и Полина.

Соседи и подружки заводили с ней разговоры:

— Выходи, пока молодая женщина и красивая, а то потом и вовсе никто не посмотрит…

— Так никто не предлагает, — отшучивалась Нинка.

***

Жили они с братом, без родителей. Рано ушли они, как говорится, в мир иной. Сначала отец, а потом и мама, от тоски заболела сильно, быстро состарилась и ушла в мир иной, вслед за отцом.

Её двенадцатилетнюю девчонку и девятилетнего брата Артёма определили в детский дом. Были они рядом, но в разных группах. Встречались, общались, вспоминали.

Однажды, когда Артёму исполнилось двенадцать лет, он устроил всем праздник: накупил пряников, конфет, чай. Даже мороженое и вафли. Никто не интересовался, откуда это изобилие, было весело и сытно. На следующий день он исчез. На следующий же день заведующая обнаружила пропажу большой суммы денег, предназначенных для зарплаты сотрудникам. Сам Артём исчез бесследно, как в воду канул. Милиция подняла всех на ноги, но безрезультатно.

Детский дом, это где проживали дети-сироты, у кого умерли оба или единственный родитель. А социальный сирота — ребёнок, который имеет биологических родителей, но, по каким-то причинам они не занимаются воспитанием ребёнка. В этом случае заботу о воспитании детей берёт на себя общество и государство. Но жизнь в детских домах далеко не радужная и воспоминания о ней не вызывает радостных эмоций.

Вся жизнь детей подчинена строгому распорядку: подъём, завтрак, уроки, обед, ужин и общие мероприятия. У ребёнка нет права распоряжаться собственным временем. Нет собственного пространства. Дети сбиваются в группы, у них свои принципы и понятия. Так называемые «старики» диктуют правила и заставляют подчиняться младших. А строптивых избивают. Воспитатели не утруждают себя воспитательной работой: на слабых кричат, непокорных отправляют в психиатрическую больницу, где их, как взрослых привязывают к кроватям, колют галоперидон.

Нине повезло — ей было легче. Она сразу повела себя стойко и не позволяла обижать себя, и даже защищала других детей. Хотя в детском доме её чуть не изнасиловал преподаватель, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Она отстояла свои права, но дело замяли. А вот Артему не повезло. Он неоднократно жаловался сестре, на «беспредел», который творится в детдоме и в частности у них в группе.

Воспитатель председателем детского совета назначил восемнадцати- летнего парня. Тот открыто курил, пил, и делал, что вздумается. Женское отделение превратил в свой гарем. Изнасилованные девочки скрывали насилие и не жаловались даже комиссии, которая время от времени приезжала с проверкой. Боялись. Они уедут, а им жить здесь, — так думали они. Дом был переуплотнён. Здание было деревянное барачного типа. Говорят, там раньше был лагерь для военнопленных. Можно представить, какая энергетика была в этом здании. Продуктов не хватало: масло, мясо, рыба, овощи, и фрукты разворовывались персоналом.

Артём рассказывал, как порой зверски воспитатели расправлялись с непослушными детьми. Ему выворачивали руки, ударяли головой о стенку, выводили на мороз без одежды, а девочкам, которые пытались защитить парня, выливали горячий суп в руки и заставляли есть. И всё это происходило с согласия директора детского дома, у которого на груди красовался значок «отличник народного просвещения».

На зоне в тюрьме сидел человек, который по телефону назначал своих «смотрящих» и устанавливал свои порядки. Так ковали будущие кадры для криминального мира. Детей заставляли сдавать деньги в «общаг», а непокорных записывали в разряд «опущенных». Над ними издевались и унижали.

Система детских домов построена таким образом, что она растит потребителя, лишает самостоятельности. Обычные бытовые проблемы для воспитанников становятся шоком. Статистика говорит о том, что только десять процентов выпускников находят себя во взрослой жизни. Не озлоблены на мир, людей, осваивают профессии, создают семьи.

За годы нахождения в детдоме сменились десятки воспитателей, учителей, волонтёров, и кандидатов в приёмные родители. Не каждый хочет чужую помощь и советы. В детдоме редко кто их называл по именам, обращались, как к стаду: «всем, встать», «всем, есть», «все, сюда» и так далее. Но, Нина помнила своё имя и гордилась им. Она помнила мамины добрые руки, и её желание видеть её счастливой. Поэтому Нина хотела скорее покинуть детский дом и вместе с братом обрести счастье и покой.

Целеустремлённые поступают в колледж, техникумы и даже в высшие учебные заведения. Живут в общежитии, подрабатывают, создают семьи. У многих воспитанников судьба непредсказуемая. Не всем предоставляется жильё и прописка, и молодые люди, не найдя своего места в обществе, спиваются, идут в криминальные структуры, попрошайничают, попадают в тюрьму.

Нина с детства мечтала стать врачом. После детдома, окончив школу с отличием, она решила поступать в ВУЗ — медицинский институт на факультет «лечебное дело». В медицинский институт поступить было сложно — десять человек на место. А ещё в 80-е годы была такая практика: прежде чем поступить в институт на учёбу, абитуриенты должны были отработать два года в качестве младшего медперсонала. Если они не оправдали себя, то считались, как профессионально непригодные, но для Нины было исключение, как выпускнице детского дома, да и школу она закончила с красным дипломом. Выпускаясь из детского дома, молодые люди не имеют представление о том, что делать и как им строить жизнь дальше. Раньше не было любви родительской, но была крыша над головой, еда, одежда, книги, поэтому государство не могло оставить молодых людей без поддержки. Так социальная выплата в размере от 400 до 1500 рублей начислялась тем, кто поступил на очную форму обучения. Общежитие при учебном заведении бесплатно, как и питание в столовых при общежитии, или учебном заведении — трёх разовое питание и бесплатный проезд до окончания обучения. Плюс дополнительные выплаты — покупка книг и канцтоваров в размере трёх ежемесячных стипендий, и оплата периода прохождения практики.

Государство предоставляло выпускникам детских домов, лишённых обеих родителей, такие льготы. А иначе как им проявить себя в жизни, без помощи взрослых. Это всё плюсы, но и терять Нине два года было не с руки. Таким образом, Нина стала студенткой медицинского ВУЗа. Училась старательно. Заметно выделялась среди студентов своего курса. Получала стипендию сорок рублей (это, между прочим, только для тех, кто сдавал сессию без троек). Обед в столовой 40—60 копеек. Мясо и колбасу практически не ела, так как её не было. Кому не помогали родители, приходилось работать. Но, Нина, слава Богу, не нуждалась в материальной поддержке, и все силы направляла на учёбу. После третьего курса многим разрешили работать сестрой (медбратом). Многие, кто нуждался в деньгах, подрабатывали. Большие деньги платили на скорой помощи и в реанимации — шесть-семь рублей за смену. Смена с 20.00 до 8 00 часов. А в 9 00 часов занятия. Надо было отработать десять суток, сутки через двое, чтобы нормально учиться. Таким образом, можно было к стипендии заработать ещё 70 рублей. Но не все выдерживали такой режим жизни. А так хотелось молодым людям, и отдохнуть, и девушку сводить в ресторан. А поход в ресторан стоил 10—15 рублей.

К Нине многие клеились, но она считала своим долгом получить образование, профессию, стать дипломированным врачом и получить хорошую работу, окончив институт и получив диплом врача. Но выпускник должен был отработать по распределению три года, в какой-нибудь деревне. Нина попросилась в родной посёлок Шекшемы. Там была нехватка врачей и её с радостью приняли. Нина стала работать участковым терапевтом. Молодой врач получал 105 рублей. Лет через пять он уже получал 150 рублей. Нищеты не было, но была бедность. Жила впроголодь, в магазинах полки пустые. Учителя, инженеры и прочая интеллигенция жила также бедно. Художники, артисты, писатели, негласно считались «тунеядцами». Квалифицированный рабочий получал 300 — 500 рублей.

Нину выручала подруга Света, которая закончила ВУЗ до неё и работала товароведом. Во второй половине 70-х годов была невероятно высокая популярность на специальности «товароведение». Дефицит в стране был жуткий, а завсклады, товароведы, директора магазинов имели доступ к дефицитным товарам. Они и были особо уважаемыми людьми и обеспеченными. У Светы был везде «блат» и продукты ей привозили на дом. Вот она и помогала бескорыстно Нине.

Так получилась, что нет-нет, да и бросал на неё оценивающие взгляды один местный фермер. Зажиточный хозяин, успешный, но, правда, семейный. Жена-красавица, но больная, детей — двое. Сам он высокий, статный, мужик, одним словом. Дом у него стоял обособленно, на окраине посёлка. Двухэтажный коттедж, кирпичный, с резными деревянными наличниками. Огромный плодовый сад с голубой елью посередине, «куркуль», да и только, но люди его уважали: без дела не болтал, работу давал, трудяг уважал, а талантливых особо, вот и трудился у него резчиком по дереву один бывший сиделец — большойумелец, и украшал его дом резьбой. Но Остап Иванович — так звали фермера, ему про прошлое не вспоминал, и поскольку не было у него, ни дома, не семьи, то и жил он у него в саду, в домике, работая садовником.

Так вот, как-то раз, проезжал он на своём уазике — внедорожнике по осеннему бездорожью посёлка, и ненароком обрызгал грязью проходящую мимо девушку, а этой девушкой оказалась Нина. Почистил он её, как мог, извинился и с тех пор, как заприметит молодую проворную красавицу, обязательно подсадит её.

Однажды, он предложил ей работу у себя в доме, в качестве домохозяйки. У него двое подростков: Юля и Кирилл. А жена лежачая больная.

— Не хватает времени на семью. Хозяйство большое, жене нужен уход, тебе, как терапевту, это всё знакомо — сетовал фермер. Будешь получать хорошие деньги. В свободе не ограничиваю. Можешь проживать у нас, можешь приходить с детьми.

Нина приглянулась Остапу Ивановичу, да и Нине тоже он показался серьёзным порядочным мужчиной. Согласилась.

Работу не бросала, но всё свободное время и выходные дни работала у Остапа Ивановича. Благо, что её дом были рядом, через два дома.

Она исправно выполняла все обязанности врача, домохозяйки и горничной. Надевала фартук с кружевами, меняла постели, убирала кабинеты, полировала поверхности мебели, чистила, мыла, стирала и конечно, готовила. Иногда любила посидеть в кабинете хозяина за рабочим столом и представляла себя хозяйкой. Дети школьники и она для них была хорошей подругой, которая умела рассмешить, пошутить, подбодрить, и даже помочь делать уроки. Дом стал чище и уютнее. Шторы, которые давно не менялись, были постираны и обрели новый цветущий вид. В вазе всегда стояли свежие цветы. Иногда ей помогал садовник. Все обожали Нину. По вечерам они сидели в уютной кухне и ужинали со всей семьей.

Особенно она приглянулась жене Остапа Ивановича. Однажды Анна Сергеевна позвала Нину в спальню. Попросила присесть.

— Нина, ты очень хорошая женщина, ты меня хорошо лечишь, но я скоро умру. У меня лейкемия. Рак крови…

Она держала Нину за руки и голос её дрожал. Ей трудно было говорить. Но она мужественно, сквозь слёзы продолжала:

— Мы с мужем прожили счастливую жизнь. Он мне никогда не изменял. У нас была отличная семья, пока мне не вынесли приговор. Я вижу, как любуется тобой Остап, если бы ты ответила ему взаимностью, я бы благословила вас на брак. У вас будет отличная семья. Вы объединитесь и будете счастливы. И дети тебя полюбили.

Нина вся трепетала от нахлынувших чувств, но виду не подала и как могла, успокаивала Анну Сергеевну:

— Вы поправитесь, выздоровеете, будете жить долго и счастливо…

Анна Сергеевна погладила руку Нины и отвернула заплаканное лицо.

Тяжело умирала Анна Сергеевна.

Время от времени Нина стала замечать, что хозяин приходил озабоченный, мрачный и подолгу сидел в своём кабинете. Иногда он просил Нину принести ему кофе, брал за руки и просил присесть ему на колени.

— Ты видишь, Нина, какая у меня ситуация. Партнёры по бизнесу воруют, жена при смерти… Я брал большой кредит в банке, а тут развал в государстве. Местная мафия наезжает, но ничего, это не вечно, всё наладится…

Остап Иванович наливал коньяк в стопку, выпивал, целовал Нину в щёку:

— Я вижу, что тебе не противен, но я сейчас не могу оформить с тобой отношения, сама понимаешь почему, но как только всё уладится, мы вернёмся к этому разговору.

Кажется, счастье улыбнулась Нине: забеременела она и некуда это не скроешь, тем более двойня, да еще какая: обе девочки, голубоглазые, кудрявые, прелесть, да и только. Все, конечно, понимали, кто отец, но рот держали на замке. Да и Нина относилась к этому так, как будто у неё муж в командировке, и он скоро приедет, и она обрадует всех этой новостью, и сыграют они свадьбу, всем свадьбам свадьба… Наивная была…

Только время шло и ничего не менялось, Нина одна растила двойняшек, правда не бедствовала: Остап Иванович помогал щедро, и все ждали финала этой истории…

И он наступил, печальный финал: во время пожара на своей ферме, Остап Иванович, спасая своё добро, да и человеческие жизни, погиб от сильнейших ожогов…

Хоронила его вся округа, и даже с области приехали:

— Хороший, был человек, — говорили на панихиде, — грамотный, честный фермер, и дело было начато им правильное и прибыльное, для сельскохозяйственной структуры области…

Погоревали, сделали всё честь по чести, и разъехались. И осталась Нина одна-одинешенька со своими проблемами. Работала участковым терапевтом и получила, как мать- одиночка пособие для одиноких матерей, подрабатывала, где могла.

Не успел Остап Иванович отписать ей завещание, как обещал, или не хотел, только прибавилось ещё к имени Нина слово обидное — мать-одиночка.

Осиротел дом Остапа Ивановича.

А что с детьми? Неужели детский дом? А что с домом? — задавала себе вопросы Нина и не находила пока ответы.

Да, детей Остапа Ивановича определили в детский дом. Что касается дома, то опека всё сделала по закону. Дом будет под присмотром опеки, и до совершеннолетия детей будет сохраняться.

Нина получала пособие на детей по 30 рублей на каждого ребенка, зарплата — 80 рублей, помогали профсоюзы, помогли устроить сначала в ясли, а потом и садик. Помогала подруга Света продуктами. Нина покупала самые дешевые продукты: хлеб, макароны, крупы, молоко. На комбинате в столовой проводили свадебные мероприятия, просили Нину испечь свадебный торт, поработать официанткой на празднике. Иногда домой приходила за полночь. Усталая, но довольная: щедрые гости давали не только хорошие деньги, но и полную сумку продуктов.

На ХХVI съезде КПСС говорилось о том, что в 11 пятилетке государство планирует расширить льготы семьям с детьми, в которых матери продолжают работать. Пособия стали больше, не 30, а 50 рублей, плюс отпуск по уходу за ребенком 35 рублей, правда, не состоявшим в браке платили по 20 рублей до 16 –летнего возраста, если учился, то до 17 лет. Работающим матерям дополнительный оплачиваемый трёхдневный отпуск с детьми до 12 лет.

В 1990 году Союз распался. Не было работы. Зарплату задерживали, вместо денег выдавали продукты, одежду. Ставку повара, где Нина подрабатывала в столовой, сократили и ей предложили другое место подработки.

Она работала контролёром деревообрабатывающего производства. В её обязанности входило — определение диаметра и сорта брёвен, их маркировка при подаче на распиловку. Работа, стоя, при температуре воздуха плюс десять и ниже. Повышенная влажность воздуха и она часто простывала. К концу смены ноги были деревянными. Потом, когда открыли при ЛПХ мебельный цех, она освоила профессию швеи. Формирование пакета для декоративной прошивки. Декоративная прошивка настилочных материалов, пошив заготовок и чехлов, пришивание застёжек и пуговиц к чехлам. По сравнению с прошлой работой запылённость воздуха хлопчатобумажной тканью и грязные руки в конце смены, было просто мелочи.

Время шло, дети подрастали. Им уже по восемь лет. Вчера справляли день рождения. Пригласили соседей. Дети были просто счастливы от изобилия на столе. Соседи улыбались и радовались вместе с ними. Особенно радовалась Света. Она кружилась вместе с детьми по комнате, брала их на руки.

— Какие милые, прекрасные создания! — смеялась она. Жалко, что у меня нет детей, и поцеловала Нину.

Конечно, Нина, сожалела, что не может работать участковым врачам, ставку сократили, больных не убавилось, но лечить было нечем, и зарплату не платили. Только пенсионерка Клавдия Ивановна на всю поликлинику, да медсестра с уборщицей, тоже пенсионеры. Такие вот наступили времена.

***

В назначенный день пошла Нина к своей подруге в гости, на душе чисто, и просто хорошо. День выходной, забот никаких, дети под присмотром, свобода. Не так часто случается у них общих праздников.

Света — не совсем обычная подруга. Она любит напускать туман и тайну на свою жизнь. Свободная и независимая. Был у ней муж. Работал ювелиром в городе. Много пил и ей крепко доставалось от его побоев. Надоела ей такая жизнь, и она подала на развод. Развелись. Муж съехал к родной матери, которая жила в городе. Со временем её бывший муж совсем перестал за собой следить, много пил и получил инсульт. Мама мужа попросила помочь ухаживать за ним, в благодарность обещала переписать свою квартиру на Володю. Их общего сына. Володя худощавый, хилый мальчик с болезненным бледным лицом, которому нынче исполнилось 18 лет. В армию его не возьмут по состоянию здоровья, выдали белый билет, но мальчик очень способный, целеустремленный, готовится к поступлению в институт. Светка нарадоваться не могла за сына. И ради будущего ребёнка согласилась ухаживать за бывшим мужем.

Нина любила Светку за смелость, за жажду к жизни. Она не строила иллюзий и рассуждала практично и позитивно.

— Бабская жизнь короткая, — говорила она. Бери и радуйся, пока не станешь кислой и сморщенной, как опавшая вишенка.

Света её встретила шумно, с поцелуями, с прибаутками:

— Ну, красавица, наша расписная, раздевайся, будь смелее, не забывай, что в гостях, сейчас мы будем праздновать.

Нина огляделась. В чистой прибранной, но сильно накуренной горнице, она увидела незнакомых людей: двух расфуфыренных женщин и трое мужчин…

— Двое мужчин так себе, но на безрыбье и рак щука, — шепотом прокомментировала Света, улыбаясь своей очаровательной улыбкой, и попыхивая сигаретой с ментолом, — но зато третий красавчик, приглядись… советую…

Нина, стоя, в клубах сигаретного дыма посмотрела пристально на третьего мужчину, оценивая его:

— Не местный, — оценила Нина. «Красавчик». Волосы до плеч. Широкие брови, черные усики. Подтянут. Военная выправка.

— Галантен и при галстуке, а костюмчик от Диор, — нашептывала ей в ухо Светка.

Нина, конечно, не знала кто такой Диор, но что-то слышала о костюмном мастере богемы и как-то сама собой вспомнилось: да, это красиво.

— Да, это не то, что те размазни, — подумала она о двух других мужчинах, выпьют две кружки пива и сразу целоваться лезут, а этот деликатный…

Нина ловила на себе его любопытные взгляды, но виду не подавала, хотя в душе уже проскочила искра любопытства и кокетства:

— Ух, какой мужчина, — подумала Нина и прикусила губу. Подошла к зеркалу и кокетливо поправила платье, плотно обтягивающее её стройную фигуру. Она как будто ещё больше похорошела, и вся её женская натура искусной охотницы приготовилась к игре с мужчиной, который готов в любой момент заглотать наживку.

— А вот мы какие! — как будто говорил её взгляд. Нравлюсь? А попробуй, возьми, меня!

Наконец, галантный мужчина-красавец подошёл к ней, протянул учтиво, тонкую в кольцах, руку, и сразу пленил её своими ароматами, явно не местного ширпотреба:

— Ираклий, сеньорита…

Нина ничего не успела сказать, а только вся загорелась румянцем, а по телу пробежал, как будто легкий ток, от прикосновения его пальцев…

— Ой, — всплеснула руками подоспевшая подруга, — а я вас не познакомила… эй, подруга, очнись, — толкнула она, как будто дремавшую Нину, — это Вадим, а Ираклий его псевдоним, да потом он сам расскажет. А вот там Пётр и Костя, две Галины, правда, без перины, тараторила Светка. Всем к столу, стол накрыт, музыка играет, никто не наливает, а мы еще все трезвые и резвые…

Вадим, он же Ираклий, всё ещё стоял с протянутой рукой и ласково улыбался. Нина, наконец, очнулась от власти его пленительной улыбки и подала руку…

И опять, будто легкий ток пробежал по её телу.

— Нинка, — еле выдавила она из себя…

— А отчество?

— Зачем? — удивилась Нина.

— Как зачем, сеньорита, а как мне тогда к Вам обращаться.

— Максимовна…

— Ну вот, теперь полный порядок, — сказал Вадим, и они пошли к столу. За столом все улыбались, мужчины налили всем в фужеры шампанское…

— За прекрасных дам! — произнёс тост Вадим, и красиво тряхнув головой, посмотрел внимательно на всех, чуть-чуть пригубив шампанское, поставил его обратно…

Нина заметила, как он красиво держал фужер, двумя пальцами, и как галантно, вся его осанка выдавала в нём человека серьёзного, умного, знающего себе цену…

Двое других мужчин — Пётр и Костя, Костян, как его звал Пётр, стали наливать по второй, потом ещё по одной — выпили, закусили капустой и пошли танцевать, не приглашая женщин. А те сами, не первой трезвости, обнявшись за плечи, стали отплясывать, что попало. Весело, да и ладно.

— Лесбиянки, что ли? — подумала Нина.

— Та, что рыжеволосая, Танька, — комментировала Света. Женщина весёлая и без комплексов, а та, что постарше — это Нонна Ивановна. В отделе кадров у нас работает. Женщина строгая, развёдённая. Муж исчез куда — то, испарился, ни слуху, ни духу. То ли она своим характером раздавила его, то ли что другое, но женщина — железобетон. — усмехнулась подруга.

— А ты сказала две Галины, — переспросила Нина.

— Это я так, шутя.

— Ну, ладно мы с тобой потом посплетничаем, а пока отдыхай, а то и вон кавалер заскучал, — кивнула она головой на Вадима.

Нина и Вадим сидели напротив друг друга. Не зная, чем занять руки Нина смущённо перебирала руками край скатерти. На неё это было не похоже.

— Эй, подруга, — окликнула её Света. Давайте танцевать!

Света включила будущий мировой хит от «Руки Верх» — песенка, который попадёт в чаты мира (даже США) под названием Around the World, но в 90 годы она звучала на русском языке. Самый танцевальный хит.

И под шальное ля -ля-ля -ля все прыгали, кружились, не жалея ног, что даже рюмки звенели на столе.

Нина тоже любила дискотеки девяностых, а под песню группы «Руки вверх» — «Алёшка» даже рыдала, не стесняясь слёз. Впрочем, и многие вытирали слёзы. Даже забытые кумиры девяностых — «Оскар» с песней «По острию ножа» или «Демо» — «Солнышко», которое лилось из каждого утюга, и многие другие звёзды, которые дарили позитив и настроение.

Когда она ездила в Шарьинск, полюбоваться приезжими артистами и певцами в местном ДК, там можно было поиграть в «Денди» и в «Сони» — приставки, причём бесплатно. Потолкаться в очереди за «Доктор Пепер» в красной баночке и вместе с ним получить «порцию хамства» в очереди. Одевалась ярко: свои старые лосины, майку с «Микки Маусом», два огромных банта на голове и фиолетовая помада. Дискотека что надо!

Музыка лилась из динамика, все плясали до изнеможения. Вадим, который внимательно разглядывал Нину, вышел из-за стола, сделал галантное «па», и пригласил её на танец. Слегка придерживая за талию левой рукой, он вывел её на середину комнаты, правую руку тоже положил на талию, и они стали танцевать медленный танец. У них в голове звучала своя мелодия, они услышали свою музыку, которая объединяла, и была, понятна только им двоим.

Музыка стихла, все попадали на диван и стулья, а они, не замечая окружающих, продолжали танцевать, под неведомую никому музыку. Нина смотрела в сторону, но чувствовала пристальный взгляд Вадима, слышала его дыхание — горячее и ароматное. От него пахло дорогими духами и накрахмаленной, сверкающей белизной, рубашкой. Неведомые досель чувства наполняли сердце девушки, которая ещё не испытала в своей жизни романтических чувств. Всю жизнь ей приходилось защищать себя, и первый мужчина, с которым она прожила в гражданском браке, видел в ней только помощницу по хозяйству. А, наверно, он просто не успел подарить ей любовь. Слишком коротки были у них отношения.

Ее размышления нарушили аплодисменты!

— Просыпайтесь! — засмеялась, хлопая в ладоши Света. К столу, скорее к столу, сейчас будет жаркое.

Вадим проводил Нину до стола, подставил стул, наполнил фужеры красным вином, произнёс тост:

— Любовь — это удивительное чувство, которое окутывает нежностью, лаской и теплотой. Желаю всем любить и быть любимыми.

— Кажется, он пытается за мной ухаживать. — подумала Нина. Она восприняла простой тост, как обращение к ней. Но, совсем не кстати. Как узнает про её семейное положение, то и бросит, а мне опять страдания. — мысленно рассуждала она. А пусть проводит! На улице темно, ещё пьяный какой-нибудь прицепится. Не убудет от него. Вон, какой расфуфыренный!

Расцеловавшись с подругой, они вышли на улицу. Свежий июньский ветерок обдул их лица, обдал ароматом сирени с соседних садов. Тускло горели фонари, подмигивали звёзды, где — то ругались пьяные мужики, хлюпала грязь под ногами, но было свежо и приятно.

Вдруг Вадим крикнул:

— Смотри, скорее!

Она повернула голову в сторону вытянутой руки, в небо, и увидела две падающие звезды, друг за другом…

Конечно, Вадим знал, что Звезда упасть не может — огромное её тело крепко держит сложная космическая «механика». То, что мы видим как яркий след её падения — метеор. Метеор действительно даёт след, только от чрезвычайно маленьких небесных тел — осколков астероидов и комет. Само такое небесное тело называется метеороидом, а в том случае, когда оно долетает до Земли, — метеоритом.

— Красивое явление! — удивилась Нина и восприняла это, как благодатный, значимый знак в продолжение их отношениям.

Осторожно, обходя лужи, и грязные места, они подошли к дому, где проживала Нина. Остановились у калитки палисадника, заросшему саду со всех сторон травой, и кустами сирени.

Нина мечтательно подняла глаза в небо, улыбнулась чему — то, вдохнула свежий вечерний воздух, выдохнула:

— Хорошо-то как! Жить хочется! И вопросительно посмотрела Вадиму в глаза.

Тот взял её за руки, слегка притянул к себе, пытаясь поцеловать, но Нина не оттолкнула назад, а выскользнула из его объятий.

— А вот и мои окна, — показала Нина на окна третьего этажа, в которых горел свет. Но чаем я тебя поить не буду. Поздно уже и мы мало знакомы.

— А почему там свет горит? — спросил Вадим, но ответа не услышал. Нина вежливо промолчала.

— Вы приходите завтра к Свете. Там и познакомимся поближе. Не пожалеете.

— Ещё чего, буду я о чём-то жалеть, какой гусь, видите ли, — подумала Нина, но кивнула утвердительно головой в знак согласия.

Вадим поцеловал её руку и ушёл. Нина проводила его взглядом, зашла в подъезд дома и прижалась спиной к прохладной стене подъезда. Какие-то новые, неведомые ей доселе чувства нахлынули на неё, накрыли горячей волной с ног до головы. Как будто в затхлой прокуренной комнате открыли форточку, и свежий воздух наполнил её, а шалый ветерок вскружил голову, вытесняя всё плохое и ненужное. Голова кружилась от нахлынувших чувств, сердце учащённо стучало, щёки горели розовым румянцем.

Она поднялась по скрипучим ступеням в квартиру. Дети спали. Заботливая соседка сделала всё, как надо. Она разделась и, упав в холодную постель, уснула крепким счастливым сном.

На комбинате не платили деньги по два-три месяца, вместо денег выдавали продукты. Она скучала по своей любимой работе в поликлинике. Но, там тоже не платили деньги.

— Вот бы сейчас поваром работать, — вздыхала Нина.

Детские пособия выплачивали копейки, и то была огромная очередь. Один раз её ждали целый год, правда потом она получила десять тысяч, чему была очень рада. Один раз в месяц надо было узнавать про свою очередь.

В 90-е годы ещё помимо пособий иногда выдавали гуманитарную помощь. Света, которая дружила с высокопоставленным чиновником, ездила в райсобес и привозила полные сумки с продуктами. А это и мука, сахар, крупы и макароны, масло и чай, фасоль, сгущённое молоко и печенье, сухие сливки, и это ещё не полный список продуктов.

У неё всегда в достатке были куры и тушенка. Рыбные консервы. Гуманитарная помощь была, в том числе и от США. Огромные пятилитровые железные банки с растительным маслом, на которых было написано — USA. Из них потом делали хорошие котелки для хозяйственных нужд.

Света щедро делилась с подругой. Так и выживали. Правда не обошлось и без казусов. Один раз Нина открыла банку тушёнки, чтобы приготовить суп, из банки торчала лапка, видимо крысы, пришлось выбросить эту банку, её с удовольствием съела местная бездомная дворняга, которую спасла Нина.

ГЛАВА 2 ПРЕДЧУСТВИЕ ЛЮБВИ

На следующий день, сгорая от любопытства, Нина позвонила подруге:

— Света, а кто этот галантный мужчина, что вчера меня провожал?

— Что зацепил? Он тебя только до дому проводил или как?

— Или как, — съязвила Нина. Колись, подруга, кто он?

— Да, это мой дальний родственник, двоюродный брат. Умный до невозможности. Психологией занимается и ещё чем-то. Да ты приходи. Он ненадолго. Какие-то семинары у него. В общем сама и расспросишь. — отчиталась подруга. А ты ему понравилась, что-то он в тебе разглядел неземное и перспективное.

— Как хорошо! — обрадовалась Нина, и едва придя домой, опять попросила тетю Дусю посидеть с детьми.

Полетела, как на крыльях в ближайшую парикмахерскую. Завили ей кудри, сделали маникюр, навели румяны, и пошла в своих стоптанных сапогах, других не было, на встречу с Вадимом, на квартире подруги. Обходя старательно каждую лужу и бережно поправляя причёску, она торопливо шла по направлению к дому Светы.

Вдруг, возле неё остановилась огромная чёрная машина.

Нина испуганно остановилась, подозрительно разглядывая водителя, а потом с радостью узнала Вадима. Он вышел, открыл дверцу джипа и пригласил её сесть.

— Садитесь, сударыня, пожалуйста…

Нина от такой галантности засмущалась, но аккуратно ступив на ступеньку джипа, села в просторный салон. Играла музыка, пахло духами и ароматами, ей неведомыми. Было уютно и страшно…

— Сейчас увезёт куда-нибудь и изнасилует, а потом ищи-свищи его, — подумала тоскливо Нина, но глядя в сияющее лицо Вадима, улыбнулась и рассмеялась.

— Хорошо-то как! Как в ресторане… и музыка чудесная…

— Полонез Огинского.

Нина мечтательно кивнула.

— И нужна я ему. У него таких, как я, не один десяток, наверно, — пронеслось в голове девушки навязчивая мысль. И на сердце как — то нехорошо ёкнуло, то ли от огорчения, то ли от жалости к самой себе.

— Да, вы не смущайтесь, — прочитал её мысли Вадим, всё будет хорошо.

Тон его голоса был спокойный и доброжелательный, усыпляюще нежный.

Нине показалось на мгновение, что она заснула, и всё, что с ней происходит, это сон. Она проснётся и всё исчезнет.

Машину слегка тряхнуло. Они ехали по разбитым поселковым дорогам, обильно пролитыми дождями. Кое-где стояли остановки, уличные фонари, и давно не крашеные ларьки, создавали унылую картину бытия жителей посёлка. Но, зато у них был огромный поселковый рынок, где предприимчивые селяне продавали и покупали всё, что возможно.

Вадим остановил машину у рынка и купил огромный букет хризантем, только что срезанных с куста заботливой рукой хозяйки.

— Супер! Прелесть, какой аромат! — ахнула Нина, разглядывая букет. Но, зачем?

— По велению сердца, — улыбнулся Вадим и положил букет на колени Нине.

Руки слегка коснулись её колена и у девушки от прикосновения, будто ток пробежал по всему телу. Цветы рассыпались на её коленях, часть упала на пол салона. Щёки её покрылись румянцем, а по щеке сбежала предательская слеза.

Вадим понимающе отвернулся, оглядываясь по сторонам, и они поехали дальше.

Нина, с полной охапкой, благоухающих ароматом цветов, вошла в дом, и стала посредине комнаты, счастливая и румяная, не зная, что делать.

Вадим принёс хрустальную вазу с водой, взял букет и поставил его в вазу. Цветы веером разлетелись, наполняя своим неповторимым ароматом комнату. Стало ещё уютней и красивее от этой божественной красоты.

Многие виды хризантемы издавна используют в декоративном садоводстве. В Китае, Индии, Корее и других странах Азии стебли, листья и соцветия употребляют в пищу, как овощи. Широко используют хризантемы ив китайской медицине.

Хризантему традиционно изображают на монетах и государственной эмблеме Японии, одна из высших наград страны — орден Хризантемы. Также 16-лепестковая желтая хризантема изображена на официально принятой в 1889 году императорской печати Японии.

Праздник хризантем в стране Солнца — это особый ритуал: исполняя его, надо любоваться каждым оттенком соцветий, при этом необходимо глубоко раздумывать о пройденном пути и смысле жизни.

— Как вы думаете, Нина, зачем я вас пригласил? — обратился Вадим к девушке.

Нина пожала плечами:

— Может, перейдём на «ты», — добавила она тихо, и краснея от его пронзительного взгляда.

— Желание дамы закон для мужчины, — улыбнулся он.

— Для чего я тебя пригласил? — задал он снова свой вопрос и сам стал отвечать на него.

Подойдя к открытому окну, он упёрся руками в подоконник, заслонив собой свет. Ветерок трепал его длинные волнистые волосы. Под тонкой фетровой рубашкой проглядывали мускулы хорошо тренированного, атлетически сложенного тела.

— Аполлон, да и только, — оценила внешний вид Нина, и тут же язвительно, — «выпендривается».

С улицы доносилось пение птиц, лай собак, воркование голубей, с соседней голубятни. В тишине затянувшейся паузы даже слышно было, как стрекочут сверчки за печкой, а Нина слышала биение своего сердца.

Наконец, Вадим повернулся к ней и улыбаясь сказал, глядя в её широко открытые глаза:

— Я увидел в тебе прекрасную русскую женщину, но загнанную судьбой обстоятельств в угол, ты тонешь в суете повседневных проблем и забываешь о празднике души…

Нина удивлённо посмотрела на красивого мужчину, который ходил по комнате и пытался ей что -то объяснить.

Она ждала приставания, поцелуев и объятий, и была напряжена, как пружина, готовая в любой момент дать отпор. Но, тут происходило что-то непонятное и она вздохнула, расслабилась, обмякла и даже немного откинулась на спинку дивана.

— Нет, ты просто не знаешь, что такое праздник души. Вы заняты материальным миром, заботой о физическом теле, о физической оболочке, о хлебе насущном… Я хочу помочь тебе открыть себя, полюбить себя, любить и быть любимой… Я научу тебя мыслить позитивно, ставить перед собой цели и добиваться их… Я научу тебя быть успешной и богатой…

У Нины от такого изобилия непонятных рассуждений закружилась голова, она поморщилась, как будто от зубной боли.

— Да, именно быть богатой духовно и материально, — повернувшись к ней, утвердительно, и слегка наклонившись над ней, произнёс Вадим.

— Да, мадам, я забыл представиться. Вадим Александрович Берстенёв. Целитель-практик, психотерапевт, экстрасенс, гомеопат. У меня собственная клиника, но помимо этого я провожу семинары, работаю с аудиторией, ездил практиковаться в Тибет, изучал восточные оздоровительные практики, одна из них рейки. В некотором роде я знаток не только человеческого тела, но и человеческих душ. — закончил он и протянув девушке руку, галантно щёлкнул каблуками.

— Как Берстенёв? — удивилась Нина. Я тоже Берстенёва.

— Это совпадение, но очень примечательное, — улыбнулся Вадим.

— А Ираклий?

— Это мой сценический образ, мы иногда себе это позволяем, чтобы напустить больше загадочности, да и запоминаемся легче.

— Давай попьём чаю! Я вот и пряники, конфеты купил. И на столе появился самовар, торт, конфеты.

Помимо ирисок «Тузик» и «Буратино», Вадим поставил на стол конфетчицу, с трюфелями «осенний вальс», в виде большой капли и завернутые в блестящую обёртку желтого цвета. Потом он принёс набор конфет «Песни Кольцова» с изображением доброго молодца и девушки на коробке конфет, и совсем уж элитные конфеты «Столичные» в красной обёртке, и с начинкой, покрытые шоколадом.

— Зачем столько? — удивилась Нина.

— Возьмёте с собой, угостите детей!

— Спасибо! — смущённо улыбнулась Нина. — Откуда ты знаешь моё семейное положение?

— Света мне рассказала немного о тебе. Да ты не огорчайся, это никак не повлияет на моё отношение к тебе. Сейчас мы попьём чаю и продолжим разговор. Ты кое — что узнаешь обо мне. У меня к тебе серьёзное предложение. Но это чуть позже.

— Неужели предложит руку и сердце? — испугалась Нина.

Потом Вадим принёс бутылку французского сухого красного вина. Поставил на стол. Разлил в красивые фужеры.

— Давай выпьем, Нина. Я произношу этот тост за Вас… тебя, самое прекрасное создание на земле, сотворенное Богом…

Нина, не дожидаясь, когда Вадим договорит, залпом выпила вино, смачно крякнув от удовольствия, и поставила пустой фужер на стол.

Вадим рассмеялся. Он понимал, что девушка комплектует и нервничает:

— А давайте ещё, — улыбнулся он и налил в фужер вина.

Выпили. Сладкая истома разлилась по телу девушки, лицо покраснело, щёки налились румянцем. Ей стало хорошо и легко, улетучилась скованность и страх.

— А пусть говорит, что хочет. Мне всё равно, лишь бы не насиловал, — подумала Нина, — и Светки нет долго…

Нина на всякий случай присмотрела тяжёлый утюг, чтобы защититься, если что…

— Пока мы пьём чай, — привёл её в чувство Вадим, — ты расскажи мне о себе, о своей жизни…

— О жизни, — задумчиво протянула Нина.

***

Память уносила её в прошлое, дальнее, кажется, совсем забытое прошлое. И на волнах Нинкиной памяти маячил бумажный кораблик её детства, который она пускала по весенним ручьям с мальчишками своего двора. Они бегали босиком по лужам, поднимая фонтаны брызг, которые тоже превращались в радугу её детства, как одно из лучших воспоминаний.

Мальчишки уважали и даже побаивались Нинку и за косички никто не дёргал. Только один мальчишка осмелился поцеловать её в щёку в школьной раздевалке, но это было потом. Жизнь, как будто изначально готовила её к трудностям. Она лучше всех прыгала, лазила через забор, играла в салки, ныряла и плавала, ловко управлялась с коровами и доила, и ещё с удовольствием рыбачила, и никто не смел, нарушать её охоту. Так говорила она, когда шла на рыбалку. Этому мудрёному занятию научил её отец. Он брал её с собой, выстрогав ей маленькую удочку, сделал снасти, объяснил, как насадить червяка, как подсекать.

Рано утром, когда едва рассветало, она будила отца, и они шли на реку, по траве, ещё мокрой от росы, вдоль извилистых улочек, потом по песчаному берегу, к её заветному любимому мостику. Стрекочут кузнечики, просыпается алая заря, сонно плещутся волны о песчаный берег, над рекой плывёт туман, а на душе у Нинки радуга чувств, от предстоящей удачной рыбалки. Благодать! Недалеко маячил отец, иногда поглядывая на дочку, — не отвлекал.

Отец — это самое доброе и лучшее воспоминание о нём. Но как все деревенские мужики, он пил самогон и бил мать. Пьяный он превращался в неуправляемого монстра, и из доброго, ласкового, щедрого человека превращался в «дебошира». Больше всех доставалось матери. Бил жестоко, не за что, просто от пьяной «дури». На следующий день после запоя, которые продолжались три дня, он не знал, куда себя деть от стыда, свалившегося на него прозрения.

Ему прощали и на работе и дома. Работник он был отменный — столяр-плотник, резчик по дереву. Выпиливал ажурные наличники на окна и двери, изящные балясины на крыльцо, а ради забавы мог сделать бусы из куска дерева, и ни одного стыка и соединения. Ради шутки мог прибить стекло к стене гвоздём. Многие соседи могли похвастаться украшением на своём доме, прорезной резьбой, которую охотно дарил им её отец. А их дом по красоте был один из лучших. Приезжали из местной газеты корреспонденты, чтобы запечатлеть это прекрасное рукотворное творение мастера. Расспрашивали, восхищались, любовались, а отец отмахивался от их назойливых вопросов, но с удовольствием показывал свою мастерскую, инструменты. А потом говорил:

— Вот мой главный инструмент, мои руки! И показывал свои жилистые, натруженные руки.

Но, беда всякого российского мужика в том, что рассчитывались с ним за проделанную работу — самогонкой или водкой. И сгорел Максим Иванович пятидесяти трёх лет отроду, заживо в прямом смысле слова. Когда мама Полина Ивановна спрятала очередную его «зарплату» на сеновале, он полез её искать с керосиновой лампой, которая опрокинулась и солома вспыхнула, как порох. Пламя мгновенно охватило чердак, от невыносимого огня Максим Иванович забился в угол. Искры пламени разлетелись по всему двору. Огонь пожарища перекинулся на дом. Сухая крыша дома мгновенно вспыхнула. Весь дом охватили жадные языки пламени. Разбудил их дежурный — ночной сторож. Были у них на селе такие люди от каждого дома, которые дежурили по очереди по ночам. До утра ходили с колотушкой — это такое нехитрое сооружение, деревянный футляр с шариком внутри. Ночной сторож ходил по посёлку, постукивая колотушкой, и если надо предупредить об опасности. В тот день дежурил Сёмён Ершов, который ходил добросовестно, не торопясь, останавливаясь у каждого дома и постукивая колотушкой: я на службе. Он очень гордился порученной ему работой. Учиться он не любил, больше пропадал с отцом на покосах. Отец трепал его по рыжей голове и говорил:

— «Бестолочь» ты моя, но, работящая.

Вообще разбудил их Семён. Выскочили они на крик, похватали, что успели. Нинка выгнала овец, козу и дико воющего пса Кузьму. Набежали соседи, ломали окна, выкидывали, что смогли.

Утро застало их тоскливо сидящих на пепелище. Нинка сидела на чёрном от копоти стуле и прижимала к груди спасённые учебники и тетради, а мама плакала тихо невдалеке, на остатках спасённой мебели. Нинка смотрела с болью на кучу ещё горячих и тлеющих головешек, которые вспыхивали злыми огоньками утихающего пожара.

Было страшно и одиноко.

— Ох, отец, отец, что же ты натворил, — тоскливо причитала мать, оглядывая то, что осталось от их красавца -дома.

Обгорелый труп Максима Ивановича нашли среди груды сгоревших брёвен. Соседи помогли организовать похороны, на первое время их приютили соседи, а потом от леспромхоза выделили жильё: заброшенный дом, который надо было ещё отремонтировать, обжить. Помаленьку обжились. Опять помогли добрые люди.

— Слава Богу, есть крыша над головой и то хорошо! — гладила по голове дочь Полина Ивановна.

Когда мама была на работе, Нина уходила с удочками на реку, находила тихое местечко под кустами ивы, и под тихий плеск волны размышляла о жизни, которая у ней складывается, и что ждёт её впереди. Злость на отца, (не отсюда ли у неё зародилась неприязнь к мужчинам), который не только унижал мать, но и лишил семью крова. И благодарность людям, которые помогали им после пожара.

Мало-помалу старое забывалось. Теперь они жили в старом, но крепком деревянном двухэтажном доме, в котором жило восемь семей. Поселковое руководство выделило им одну из квартир на втором этаже, так как дом, который им предложили сначала, подлежал сносу. Больше всего Нинке нравился балкончик, маленький, но уютный, где она поставила складной стульчик и, вдыхая дурманящий запах сирени в саду, огороженный палисадом, читала книгу о любви. Сейчас она читала роман Джил Грегори — «В ожидании счастья». Жизнь не щадила Мэгги Клей. Казалось, что её преследует рок — всякий раз, когда рыжеволосая техасская красавица находила, если не счастье, то хотя бы душевный покой, всё рушилось, как карточный домик. Но однажды фортуна улыбнулась ей, она встретила Джейка Рида. Бесстрашный стрелок, мужественный защитник, неотразимый мужчина, верный друг и пылкий возлюбленный. Нина читала и перечитывала заново некоторые страницы романа и забывала обо всём на свете. Ей мечталось, что когда-нибудь к ней приедет рыцарь на белом коне, и увезёт в чудесный розовый край с луговыми цветами и золотыми рыбками в озёрах.

«Мечты, мечты, где ваша сладость», — как сказал поэт.

Однако Нина в жизни была сторонница справедливости. Был такой случай. На первом этаже дома, где раньше был сельсовет, поселили многодетную семью из пяти человек. Мал мало меньше. Старшей девочке тринадцать лет, младшая в люльке с соской. Они по случаю переезда затеяли ремонт. Муж с женой клеили обои, а дети гуляли, лишь малышка с соской при них. Возле окна крутились мальчишки, окно было открыто (дело было летом), они с завистью посматривали на подоконник, на котором красовался жёлто — зелёный арбуз. Надо сказать, что окна первого этажа были очень низко к земле, и взять арбуз, выбрав момент, не составило труда. Что они и сделали. Они, было, пустились наутёк со своей добычей, но тут перед ними, словно из-под земли выросла Нинка.

— А ну, стоять! — скомандовала она. — Сейчас же вы вернёте арбуз на место! Но не через окно, а как положено, через дверь. Вернёте и извинитесь. Это для вас хорошим уроком будет!

Нехотя, но, подчиняясь властному приказу Нины, они вернули арбуз и извинились перед хозяевами.

Таких и подобных историй было много.

После смерти отца мама как-то быстро постарела, и ей скучно было без подворья, а заводить заново не на что. Правда, потом козочка нагулялась и пришла к ним, а овечка пропала. Мама попросила отремонтировать сарайку для неё, соседа, которая находилась через дорогу, рядом с дровяником. Марта с удовольствием обживала новое место и, кажется, была довольна.

Нинка изо всех сил старалась помогать маме, и в школе хорошо училась, чтобы не огорчать мать. Когда она заходила в магазин за хлебом, то с удовольствием разглядывала стеклянные витрины, за которыми лежала халва, шоколадные вафли и карамельки в разноцветных обёртках. Но, денег купить не было. Самым доступным лакомством для них была халва. В день зарплаты мама заходила в магазин и приносила халву, раскрывала упаковку, и запах рассыпчатой ароматной халвы мгновенно наполнял комнату душистым запахом подсолнечного масла и других специй. Потом они пили травяной ароматный чай с кусочками халвы. Было уютно и празднично. Окна открыты нараспашку, щебечут птицы, воркуют голуби с соседской голубятни, цветёт сирень и яблоня так и просится в окно.

Недалеко шикарное озеро, вокруг которого зеленые холмы и кустарники. Всё лето на озере не смолкают детские голоса. А взрослые с мостика стирают и полощут половики. Пока Полина Ивановна полоскала бельё, Нинка купалась, спасаясь от назойливых комаров, мошек и слепней. Купаться она любила и умела. Глубоко ныряя, она плыла под водой с раскрытыми глазами, пытаясь разглядеть подводный мир озера. Потом она выскакивала и падала на горячий песок, и долго-долго лежала на спине, разглядывая бездонное голубое небо, пытаясь представить себя белой птицей, парящей в просторах бескрайнего синего моря. У неё даже временами кружилась голова, как будто она там, среди ватных облаков, а не на земле. Песок обжигал руки, спину. На другом берегу дремал пастух, а коровы, спасаясь от жары и пережевывая сочную траву, заходили в воду и стояли там, наслаждаясь прохладой.

Полина Ивановна издалека любовалась дочкой:

— Какая ты у меня стройная, красивая, гибкая, — обнимала она дочь, присев рядом на песок, — и кому ты достанешься? Не доживу, я до этого дня… не увижу…

— Ну, что ты мамочка, моя любимая, зачем ты об этом, — обняв маму, шептала Нина, — мы будем жить долго — долго… хорошо — хорошо… и ты будешь нянчить внуков и никаких других забот…

— Дай Бог, дай Бог — проговаривала Полина Ивановна, смахнув солёную слезу и обнимая любимую дочь крепко- крепко.

А через месяц её не стало. Просто не проснулась и всё. Ушла тихо, спокойно, без физических мук и страданий, как будто знала, что её дочь сможет постоять за себя и быть счастливой. Никто не знает, когда придёт смерть и человеческое тело останется на земле, а душа улетит на небо.

Так они остались с братиком Артёмкой вдвоём.

Потом Нина поведала Вадиму историю своей любви и о том, как она любит своих маленьких детей.

Воцарилось молчание. Даже было слышно, как капает вода из крана на кухне. А за печкой тренькал сверчок.

Вадим легонько коснулся плеча Нины. Она прижалась к ней щекой и тихонько заплакала. Тело её вздрагивало от каждого всхлипа, слёзы текли по щекам. Она даже не вытирала их.

Вадим легонько, обнял её за плечи, прижал к себе, а потом поцеловал в макушку и сказал:

— Всё будет хорошо!

— У вас родовая программа на бедность и тебе надо изменить отношение к мужчинам. Всё поправимо. Бог не даёт непреодолимых трудностей. Но, для начала мы научимся любить себя. Мы не в силах изменить наше прошлое, но мы в силах изменить отношение к нему, наши мысли о прошлом. — бережно, держа Нинину руку в своей, Вадим пытался донести до сознания девушки что-то важное, что согреет её душу, даст силы жить и любить. Если мы будем думать негативно о жизни, то она такой и будет. Вселенная поддерживает нас, и наша жизнь действительно превратится в кошмар, но так не должно быть.

Нина уже проплакалась, и с благодарностью смотрела и слушала внимательно Вадима. Рука его по-прежнему мягко держала её руку, и у неё не возникало желания освободиться от неё. Наоборот, как будто невидимая связь понимания пролегла между ними и живительная энергия от рук Вадима перетекала в её душу, наполняя её свежестью и радостью.

Она пристально смотрела в глаза Вадима и не увидела там хитрости, лукавого обольстителя женских душ, но мудрого и верного друга, который хочет помочь ей стать счастливой.

Вадим, видя, что расположил девушку к себе, продолжал:

— Даже думая о Боге, мы должны знать, что он за нас, а не против нас. Мы не брошенные на произвол судьбы марионетки.

Вадим внимательно посмотрел на Нину:

— А ты веришь в Бога?

Нина пожала плечами.

— Понятно, — улыбнулся Вадим, но это поправимо. Мы не видим воздух, но задыхаемся, когда нам его не хватает. Бог есть и он везде, и во всём. Можешь воспринимать его, как Вселенский Разум, он невидимая субстанция и в каждом из нас частица его. Мы все объедены Вселенской энергией. Наше вчера — это наше сегодня, а наше сегодня — это наше завтра.

— Как это? — удивилась девушка.

Мысли формируют наше сознание, отношение к миру, к жизни и себе. Мысль наша — это энергия, а куда энергия, туда и кровь. Жизнь, в конечном итоге это то, что мы думаем о ней. Думаем плохо — она плохая, думаем хорошо — она хорошая.

Вадим отпустил руки девушки, прошёлся по комнате. Встал напротив, улыбнулся.

— Ты понимаешь это, Нина? — сделал он ударение на слове «ты понимаешь».

Нина внимательно слушала Вадима, но сказать, что понимает его или нет, она не могла. Слишком было необычно для её понимания, слишком далека она была от его рассуждений, его мировоззрения.

— Но ты не отчаивайся, понимание приходит не сразу. Надо взрыхлить землю, удобрить, посеять на рассаду семена, чтобы выросли розы сознания. И потом любоваться ими.

Нине опять стало грустно, что она вообще ничего не понимает и зачем ей всё это. У неё есть дети, есть она. Есть подруга и работа. Есть и братик Артём. Она вдруг вспомнила, что ничего не знает о нём. С тех пор, как он сбежал с детдома, о нём не слуху, ни духу. Где он, что с ним? Ищет ли милиция? Где ты, мой братик?

Губы её слегка задрожали от волнения, да так, что зубы нервно выбивали дрожь о край кружки.

Она потянулась за конфетой и дрожащим голосом сказала:

— Да, мои дети любят карамель «Монпансье» в металлической коробочке, в которой они потом хранят всякую мелочь: пуговки, нитки, бусинки. А ещё вишня в шоколаде, коробка из плотного картона тоже пригодилась им для хранения фотографий,

Нина посмотрела на Вадима. Тот улыбался белозубой улыбкой, счастливого человека. Рубашка на нём была слегка расстегнута, на шее красовался крестик на золотой цепочке, а грудь вздымалась, как кузнечные меха.

— Ты пей чай, Нина, и кушай конфеты, не стесняйся, а я тебе расскажу о себе, чтобы ты понимала, кто я, а потом мы продолжим, если не устала.

— Я родился на Украине. Дед у меня был целитель: занимался рейки. Мир соткан из энергии, а рейки — искусство использовать универсальную жизненную энергию для исцеления. Врачевание душевных и физических недугов наложением рук. Потом ты познакомишься с этим видом лечения ближе. И потом, он был прекрасный гомеопат — лечение травами. У меня с детства была тяга ко всему мистическому. Он почувствовал мои задатки и научил меня управлять своей мыслью. Телепат — это человек, который умеет не только чувствовать, что думают другие люди, но и мысленно внушать им свою волю. Я на первых порах чудачил, проверял себя, на предмет, как это работает. Зашёл в магазин, прошу пачку папирос деду, подаю сто рублей, а внушаю продавцу, что подал тысячу рублей. Молодая девушка, сдаёт мне сдачу, как с тысячу рублей. Работает! Правда, я вернул девушке деньги и попросил быть внимательной.

Другой раз я зашёл в автобус, присел на заднее сиденье. Впереди сидела красивая юная девушка, смотрела в окно. Пассажиров было немного. Я настроил свою мысль, как будто у меня удлинилась рука, и пальчиками нежно я коснулся колена девушки. Она была в короткой юбочке. Девушка испуганно стала стряхивать с колена невидимого жучка — паучка, или что ей там померещилось. Через некоторое время я повторил фокус, теперь она обернулась и внимательно посмотрела на меня. Я сидел с невозмутимым видом и смотрел в окно. На следующей остановке она вышла, обозвав меня «дураком». Догадалась?

Таких случаев было много. Например, я задавал себе вопрос, и ответ приходил через некоторое время. Это мог быть разговор мне незнакомых людей или даже с рекламного щита. Подсказка на мой вопрос.

Нина слушала Вадима, про его чудачества, не очень понимая смысла сказанного. Рассказчик он был интересный, но, ей уже досыта напившейся чаю с конфетами, хотелось слушать его и улыбаться.

Вадим продолжал:

— А в итоге, я окончил психиатрический институт в Виннице. Работал психиатром. Потом я заведующий психиатрического отделения больницы. Кстати, этот же институт закончил Кашпировский Анатолий Михайлович. Он получил известность благодаря телемосту «Москва — Киев» и «Киев — Тбилиси», когда проводили полостную хирургическую операцию пациенту, с противопоказанием к наркозу. А потом «сеансы здоровья Кашпировского» на канале центрального телевидения СССР.

— Да-да-да, — ещё заряжали воду у телевизора. Чумак Алан вроде был. Я засыпала перед телевизором от сеанса Кашпировского, а дети смеялись и бегали вокруг меня.

— Да, ещё Джуна, Лонго и много-много других. Многие стали ясновидящими, целителями, колдунами, и стали спекулировать на здоровье человека, точнее сказать на нездоровье, — пояснил Вадим ситуацию с оккультными науками. Но я осваивал основательно на курсах целительства: «основы самоисцеления и целительства Рейки». А после сильной грозы, в которую я попал, и удара молнии, я остался жив, но стал видеть внутренние органы человека. Я почувствовал в себе необычные способности, правда, я об этом узнал не сразу.

Нина поёжилась от такой подробности и стала недоверчиво смотреть на Вадима: шутит?

Но, Вадим, нисколько не смущаясь и не замечая сомнений девушки, продолжал:

— Когда я случайно узнал о своих способностях, я стал изучать анатомию, читал медицинские справочники, изучал биоэнергетику и гомеопатию. Это всё до того, как я решил поступать в медицинский институт, который я успешно закончил. Для общего кругозора я поясню, кто есть кто. Например — психиатр лечит тяжёлые психиатрические расстройства, и они в основном лечат лекарственными методами. Психотерапевт — лечит в основном словом и беседой с больным. Психолог-врач — работает с бессознательным состоянием, с подсознанием человека. Но, мне этого оказалось мало, и я пошёл дальше: после той грозы, которая оставила меня живым и даже не покалечила, как бывает со многими, попавшими в грозу, а даже наградила большими способностями, и я стал изучать парапсихологию. Это специалист, который изучает скрытую сторону явлений и событий, которые проходят в жизни человека. И он, как исследователь паранормальных событий, может даже заглянуть в будущее с помощью матриц, астрологических карт, и так далее. Меня больше стала интересовать душа и энергия, поэтому и пришлось расширять свои знания по биоэнергетике, экстрасенсорике, и ясновидении, целительстве. Меня не устраивало лечение больного лекарственными методами, которые приносят не только пользу, но и вред, а иногда и больше, чем пользу.

Я задался вопросом: можно ли исцелиться одной силой мысли, без препаратов и хирургического вмешательства? Феноменальные научные исследования в области нейробиологии, психологии, гипноза и квантовой физики доказали, что для мозга нет преград между переживаниями и реальностью. Это и даст нам возможность жить так, как мы хотим. Овладев силой подсознания, мы способны изменить свою жизнь, наполнить её успехом и счастьем. Развить свои творческие способности, повысить собственную самооценку, исцелить себя, сформировать привычки, которые принесут успех, и наладить хорошие взаимопонимание и взаимоотношения с людьми.

И я, увлечённый этой идеей, загорелся идеей, посетить Тибет — эту загадочную страну Азии. Познакомиться с её культурой, людьми, пейзажами, побывать на Гималаях, познать религию буддизма. Но, самое главное, это освоить тибетскую медицину, древнейшую науку исцеления человека. Познать и изучить духовные практики. Закон жизни — гармония: внешнее и внутреннее, тело и дух, все энергии должны пребывать в равновесии.

Я знаю, что половина тибетских докторов в России — шарлатаны. А Тибетские травы, которыми они лечат, должны быть выращены только в высокогорной местности в Гималаях.

Вадим посмотрел на Нину:

— Я тебя не утомил?

— Нет-нет! Только многое мне непонятно.

— Тогда продолжим! После посещения Тибета, где я нашёл духовного наставника, который меня посвящал в духовные практики и тибетскую систему оздоровления. Тибетская медицина — не столько лечение, сколько стиль жизни. Таким образом, я познакомился с культурой Тибета, с людьми, их обычаями, с прекрасными пейзажами и религией буддизма. Буддизм зародился в Индии, но своего расцвета она достигла в Тибете, и недаром это место называют Шамбалой — местом обитания Богов.

После приезда с Тибета я открыл свою клинику, и теперь я практикующий психотерапевт, парапсихолог. В моёй клинике мы лечим по уникальной методике биорезонансной коррекции. Потом я расскажу тебе об этом подробнее, когда ты приедешь в мою клинику.

Нина удивлённо приподняла брови:

— Как это, зачем?

Вадим заметил удивлённый взгляд девушки:

— Разве я ещё не предложил тебе работать в моей клинике? У нас отличный коллектив, все специалисты опытные, прошли серьёзный отбор, но мне нужен близкий человек, которому я мог бы доверять всё самое ответственное, в том числе делопроизводство. Помимо того, что я сказал, мы обучаем всех желающих рейки — это искусство использовать универсальную жизненную энергию для исцеления. А также лечим гомеопатией, иглоукалыванием, опытные врачи делают массаж. И ты можешь освоить, что тебе угодно. Но, мне нужен мой заместитель, так как я уезжаю часто на семинары, кстати, и ты будешь тоже принимать в их участие. Я кстати, придумал тебе сценическое имя — «Нинель». Красиво! Представляешь, как нас будут встречать на семинарах — » Ираклий и Нинель!»

— Ну, какая из меня бизнес-леди? — засмущалась Нина.

Поверь моему опыту, я разбираюсь в людях и в тебе я вижу огромный нерастраченный потенциал. У тебя всё получится!

— А как же работа, дети, квартира?

— Ну, если я тебя беру к себе, то беру тебя всю.

Вадим дал понять, что он решит все её проблемы!

— Я не люблю «словесный понос», извини за выражение, но он отравляет не только свою жизнь, но и окружающих людей, тех, кто с нами рядом. Это унижает нас. Господь Бог, веришь ты в него или нет, дал нам дар общения, любить и быть любимыми. Твои чистые и высокие желания, это желания Бога. И не надо подчиняться стадному чувству общества. «Стань таким, как я хочу», — помнишь слова из песни. На самом деле это же насилие над природой человеческого «я». Каждый человек, как травинка в поле — разная и нужная. Кто-то тебя не понял — другой поймёт. Подобное тянется к подобному. Но, чтобы открыть новые горизонты в своей жизни, — продолжал Вадим, — надо уметь прощать тех, кто, так или иначе, обидел тебя. Простить и всё! Простить и себя за свои ошибки, неудачи, совершённые в прошлой и настоящей жизни!

Вадим сделал паузу.

— И попросить прощения у тех, кого ты обидела сама. Но искренне, от души! — он приложил правую руку к сердцу, — и тогда начнётся излечение души. Выздоровление на физическом и духовном уровне!

Нина подняла удивлённо брови, встала со стула, прижав руки к груди и чуть не со слезами на глазах, нервно заговорила:

— Как? За что? Я должна простить ему побои, синяки на теле, за то, чай горячий, или газета не вовремя!

Вадим даже растерялся от такой мгновенной реакции девушки.

— Это Вы о ком?

— Да, я о том «уроде», который обещал любить меня, пока владел моим телом, но смотрел на меня, как на кусок мяса, который я ему готовила. Слава Богу обошлось без детей, и я вовремя избавилась от этого недоношенного… Это мой первый опыт, но он меня многому научил… А мои замечательные дети от человека по любви…

— Я знаю! — остановил Нину Вадим. Мне Света всё прояснила. Давай о твоих прошлых обидах. Ты должна простить его, иначе он не уйдёт из твоей жизни никогда! Будет всегда рядом и портить тебе праздники.

— Так он уже не знаю где…

— Нет -нет, он в твоей голове! Тебе прошлые обиды не нужны, они, как гири тянут тебя на дно, и разрушают твою веру в прекрасное будущее. Надо решительно избавиться от негативного восприятия мира. Надо внушать себе, что ты — человек, достойный любви и исцеления, на физическом и духовном уровне. Надо полюбить себя, такой, какая ты есть, чтобы стать лучше и счастливей. Наше слово обладает огромной энергией, а наше подсознание делает нас такими, какими мы хотим быть.

Нина опять села в кресло, со смятением в душе, кончиком платка вытирая слёзы, которые стекали по её щекам.

Вадим подошёл к Нине, привстал на колени, и взял её ладони в свои могучие руки. Мягко поглаживая их, он успокоил её, Его уверенность и спокойствие, тепло его добрых и сильных рук постепенно передалось и ей. Его мягкая, ненавязчивая энергия успокоила девушку, растворила её обиду.

— Ох, уж эти обиды! Кажется, что они оставляют неизгладимые шрамы на сердце, но, это не так. Надо только дать правильную и позитивную установку нашему подсознанию, и мир начнёт меняться в лучшую сторону. Наше подсознание — это система жизни. Что посеешь, то и пожнёшь. Я тебе дам простое на первый взгляд задание, но очень результативное в жизни, это Аффирмация. Аффирмация, как молитва, если её сделать частью своей жизни, как чистка зубов, ежедневно, она изменит твою жизнь в лучшую сторону. Но, это потребует от тебя терпения, веры и никаких сомнений!

Когда я ещё учился в институте, я обратил внимание на один странный момент: практикующие врачи умирают раньше своих больных на 10—20 лет. Из разговоров друзей, знакомых, от родителей, получается, что врачи далеко не здоровые люди, и болеют чаще, чем больные. Я стал вникать в эту ситуацию: почему? Мне, как будущему врачу, было это крайне важно знать. И вот, что я прояснил для себя: врачи подвержены догмам, желание делать всё по «правилам», как учили, А это создаёт закостенелость мышления, и получается, что врач, заложник патологической политики в сфере заботы о здоровье людей. Врач должен освоить философию собственной жизни, знание законов природы, а потом уже лечить людей. Лечить не по медицинскому справочнику, лечить причину, а не следствие, одним словом лечить человека, а не болезнь. Вот поэтому самый хороший и уважаемый врач в медицине Востока — прежде всего мудрец. Кстати и высокооплачиваемый. Что внутри — то и снаружи. Внешнее, это всегда отражение внутреннего состояния человека. А если врач не может помощь самому себе, то, как он может помочь больному человеку.

Врачи Тибета — это мудрецы. Нашим усталым врачам не интересен больной пациент, ни его мировоззрение, ни его переживания, привычки, образ жизни. Я тебе потом расскажу, как я осваивал систему Тибетского оздоровления. Исцеления от многих болезней гомеопатией, травами, настоями, и другими способами, без химии.

Вадиму показалось, что он утомил девушку, и она заснула: так тихо она сидела, закрыв глаза, по которым ещё стекали росинками слёзы.

Мягко и доверительно Вадим смотрел на Нину в её мокрые от слёз глаза, и шептал про себя ей какие-то слова. На которые Нина не обращала внимания, но слышала его горячее дыхание, видела перед собой его голубые-голубые глаза, которые смотрели на неё преданным взглядом.

— Ах, какие у него бездонные голубые глаза! — подумала Нина и стала пристально разглядывать его лёгкую успокаивающую не то улыбку, не то насмешку, — что он хочет мне этим сказать?

А он хотел достучаться до сердца этой прекрасной женщины, которая не хотела взрослеть, меняться, приспосабливаться, она была проста и сложна, и одинока в бушующем море жизни. Она была беззащитна, но от природы даровита и любознательна, иначе бы они не сидели тут вместе. Так за всеми слабостями души чувствовалась готовность защищать себя и дать отпор любому «агрессору». Конечно, она лукавила, когда задавала глупенькие вопросы. Она так себя защищала, боясь оказаться белой вороной и вызвать излишнее любопытство. Вадим это прекрасно понимал и успел оценить её за это. Она психолог не хуже его.

А она, пристально разглядывая его лицо, думала:

— Вадим, как мне кажется, искренен, Но что он хочет от неё? Тело, нет, не тело… пока… душу… зачем? Он не знает, какая я противоречивая! И где истина?

— А ты знаешь, с чего начинается любовь? — вдруг неожиданно сменив тему, спросил Вадим. — она начинается с любви к самому себе! И тогда тебе обязательно будут попадаться хорошие люди, и один из них скажет тебе — «моя любимая! Единственная! Неповторимая!»

Нина сладко потянулась, незаметно подтянув живот, втянула ноздрями свежий воздух. Голова слегка закружилась, и ей так сильно захотелось, чтобы этот красивый, полный сил и энергии, мужчина обнял её. Да так крепко-крепко, чтобы все косточки захрустели, Она встала, подошла к окну, распахнутому настежь, раскинула руки, запрокинула голову, закрыв глаза. Голова ещё сильнее закружилась, и она полетела в бездну. Тело обмякло, ноги подкосились… Руки Вадима, сильные и решительные удержали её от падения…

— Вот и сработало моё желание! — подумала она, и лицо её посетила счастливая улыбка.

— С тобой дурно, Нина, — прошептал над её ухом Вадим.

— Нет, мне очень и очень хорошо! — сквозь улыбку выдохнула девушка. — Какие у тебя красивые глаза! — с трудом отводя свой взгляд от его лица, как под гипнозом, шептала она. Поцелуй меня, пожалуйста…

Вадим коснулся её влажных чувственных губ, взял её на руки, донёс до кровати, посадил. Она вдруг закашлялась. Он дал ей остывший чай. Она отпила. Опять закашлялась. Он слегка постучал ей по спине. Она, как бабочка крылышками замахала руками. Они весело рассмеялись.

— Что это со мною? — спросила Нина.

— А что со мной? — спросил Вадим. — С нами что-то происходит. Я знаю, что это. Это предчувствие любви. Большой и светлой!

Лицо девушки стало задумчиво одухотворённым, как на иконе Божьей матери. Они сидели молча. Слушали пение птиц, шелест штор на окне… Мир, как будто замер. Он вместе с ними созерцал на рождение любви.

Каждый человек, это остров, который надо открыть, островок счастья, немножко вытоптанный грубыми проходимцами, но непонятый ими, а он благоухает красотой и гармонией! Тут нет ядовитых змей, нет и ядовитых насекомых, которые впиваются в любого мёртвой хваткой, вонзая смертельное жало смерти. Здесь красиво, но пока пустынно, одиноко, и непричесанные мысли, как вороньё, летают над островом. Но, кажется, Нина пустила на свой необитаемый остров, не боясь осуждения и разочарования этого мужчину. Бери, пользуйся, владей! Я открыла тебе себя, мой дорогой человек!

Кажется, они думали об одном и том же. Их молчаливый разговор слушала душа, которая прошла через многие испытания, душа Нины, и душа, которая была на взлёте своих свершений, в зените успеха и побед. Это душа Вадима. Ветерок стих, птицы умолкли, на горизонте появились звёзды. Ночь опустилась на остров. Им было хорошо. Они, молча, стояли у окна, руки обнимали друг друга, а небо дарило им лунный свет под шёпот мерцающих звёзд: любви вам и счастья!

— Ты, не устала? — спросил Вадим.

— Какой-то сегодня странный день: как будто я очутилась на другой планете. А до этого я находилась в летаргическом сне — всё видела, понимала, слышала, даже влюблялась и рожала, но всё равно, это был сон. Мной, как будто кто-то управлял… инстинкты… привычки… не знаю…

Нина посмотрела благодарно в лицо Вадима: давно так нежно и трепетно никто не заботился о ней последнее время. Она прошлась по комнате, прикрыв ладонями горячие щёки, подошла к окуну. Свежий вечерний ветерок трепетал её каштановые пряди волос, ласкал мягким бархатом разрумянившие щёки. Она пристально смотрела в глубину вечернего сада, где благоухала сирень, порхали лёгкокрылые серебристые бабочки, которые залетали в комнату, и даже садились на ладонь девушки. И было необъяснимо хорошо, будто пелена спала с глаз, и она, Нинка, увидела жизнь по иному, её светлую сторону. Как это важно встретить доброго, умного, сильного человека в своей жизни.

Вадим не мешал. Понимающе смотрел на неё в сторонке, прекрасно понимая, что происходит в душе девушки. Надо созреть для новых поступков, поверить в себя, в силу подсознания и использовать его резервы на все сто процентов.

— Нина, я провожу тебя, — прервал размышления девушки Вадим. Я тебе приготовил литературу, и он подал отпечатанные листы, скреплённые в папку:

— Почитай, осмысли, упражняйся, пока я отъеду домой, улажу дела в клинике, и потом у меня запланирован семинар, в Ярославле, а потом я вернусь, и мы продолжим осуществлять задуманное. А что, я пока не скажу, это подарок для тебя!

Нина покорно взяла литературу, посмотрела в глаза Вадима, улыбнулась. Ей так хотелось обнять этого красивого мужчину, припасть к груди, поплакать в жилетку, но, она сдержалась. Под наркозом его обаяния она положила отпечатанные листы в свою сумочку:

— Пора. Уже поздно. Дети заждались!

Вадим бережно подхватил Нину под локоть, и они пошли по затихшим улицам посёлка, к Нининому дому. Расстались у калитки. Вадим нежно коснулся губами её щеки, улыбнулся.

Это был их вечер, многообещающий, полный надежд и ожиданий!

***

Нина зашла в подъезд своего дома. Прижалась спиной к стене.