Зима…
Зима. В грязи декабрь. Случайно
увидел снег, чернеющий от слёз…
Наверно, я простецкий русский чайник:
всегда сую, куда не надо, нос…
И нос грустит. А мне бы эту кучу
не видеть никогда… И в темноте
ловить в глазах, хоть тоненький, но — лучик!
Так надоело верить пустоте…
***
Хрипатый ветер хамовит без нужды —
хлестнёт в лицо и ускользнет в кусты…
А я стою навечно безоружный —
наследник чисто русской простоты…
***
Такие нити тонкие — сквозные.
Куда их тянет? Да, — за горизонт.
Они уже не рвутся и отныне
у жизни видеть счастье есть резон.
Они скользят восторженно и зримо.
Увидишь их — тепло прильнет к груди.
И я уже не битый, не гонимый.
Душа моя не голосит, — гудит.
Буча
Ты проснись, когда в окошке лучик
промелькнёт, а, может, прозвенит,
и устрой с утра себе же бучу,
только после бучи не усни.
День такой, что слышится — «удача»
в левом ухе, — в правом эхом: «…ча…»
Будто бы дают тебе на сдачу
счастья малость… Мимо, грохоча,
в вихре пыли пролетают горе,
расставанья, боли… Нет причин
вспоминать все буквы на заборе —
эти буквы будто бы ничьи…
Эта буча нежностью накроет.
Утро прозвенит в твоё окно.
Вот, и станет нас сегодня трое —
буча, ты и… я. Закреплено!
***
Вернётся всё мозаикой стекляшной,
когда сознанье выпучит глаза,
когда соврать себе и людям страшно,
когда слова в едино не связать,
когда любовь застынет безнадёжно,
когда прощенью и прощанью рад,
когда войдет подспудно и подкожно —
нельзя прожить без горя, без утрат, —
вернётся всё. Стекляшки мозаично
рассыплются, у памяти в долгу…
И я скажу тебе… себе привычно:
мы даже умираем на бегу…
Уходит день
Уходит день. В ночи одни вопросы.
Не тает снег. И корочка хрустит.
Глаза в ночи немножечко раскосы.
Любовь нечаянно, но, всё-таки, грустит.
Висит луна — не лампочка, а лампа.
Немой подъезд. Чуть эха. Шепоток.
И тень моя — растрёпанным эстампом
на стенке грязной — знай сверчок шесток.
Сугробен двор. Позёмка. Я причастен
к вершенью судеб в комнате пустой.
И даже жить — могу решать отчасти.
Жизнь приняла, но, вроде, на постой.
Уходит день. Бессонница на страже.
Туманны мысли. Рвётся сути нить.
Спокойной ночи — мне никто не скажет.
Забыться и… за всё весь мир простить.
Апрельское
Весёлый день. И лужи-зеркала
отбликивают солнечную сетку:
в ней зайчики, как солнечные детки,
резвятся, позабыв свои дела.
Апрель кружи́т и кру́жит… По весне
не голова, а море разливанно…
И даже в состоянии диванном —
мурашечки весенние в спине
щекочут мысли — мне бы их сберечь.
Вскочу, вскричу и улечу далече…
Весна! Я на неделю обеспечен
улыбками и вереницей встреч.
Бег назад
Разлом. Пустынно и прогоркло.
Дымок. Запутавшийся след.
Земли запёкшаяся корка.
Всё это — отраженье лет.
Гудит пространство за спиною.
И жизнь у времени в долгу.
Но пахнет осенью весною.
Я в детство, кажется, бегу…
Будет лучше
Ничего пока не значит
в жизни этой — всё потом…
Я живу — пуглив и мрачен.
Хороша погода — шторм…
Забивает ветер душу —
не вдохнуть. Прощальны дни.
Околачивал бы груши…
но… так хочется возни
в этой жизни. Отутюжен
быт. Замочено бельё.
Нет внутри — всё есть снаружи.
Если хочешь жить, то — влёт…
Пусть гудит вокруг и вьюжит.
Будет лучше. Было хуже.
В предчувствии осени
Уходила даль за кромку крыши.
Улетали птицы на исходе лета.
Слышал я, как осень тихо дышит.
Август. Лето исчезало незаметно.
Хромоногий парк желтел степенно.
И казалось сложным даже и простое…
Жизнь текла без меры — внутривенно.
Люди, жить и вправду очень даже стоит.
Вагонное
В нелепой голости зимы
не голоса, а отголоски,
и шар земной не круглый, — плоский,
и заморожены умы…
и нет восторженных речей
в пугливой сонности рассудка,
дней нет, — есть только ночи в сутках,
а ночи всё скучней, скучней…
Миры сомкнулись в тишине.
Растаял звук. Не шарит эхо.
Я, кажется, уже приехал
туда, где даже летом снег…
И только ломкие следы
напоминают: было, было…
Идёт замена шила мылом —
в том нет ни горя, ни беды.
Апрель позванивал слегка
в ушах. Весна. Любви не жалко.
Зима ушла походкой валкой.
Я — сын весеннего полка…
Весна
В потемневшем небе хмуром
проползали облака…
Проползали, пропадали,
оставаясь… на века…
Оставались и молчали.
Не скучали. В тишине
тихий голосок печали
исчезал, как вешний снег.
Золотилась кромка века.
Дул весенний ветерок.
Было любо человеку
между этих тихих строк.
Годы
Как аскорбинка — лёгкий фарт:
апрель уступит место маю…
И я, конечно, понимаю
свой пробудившийся азарт.
За маем выскочит июнь.
Потом июль покатит вяло.
И август — мудрый и усталый —
исчезнет, только просто дунь…
Сентябрь настырен и пуглив.
Хотите? Что же? — Будет лето.
Пусть бабье, но… по всем приметам,
всё ж лето… И его не зли.
Октябрь. Снежок. Покров. И грязь.
Ноябрь. И я опять простужен.
Ледком призастеклило лужи.
Декабрь. На стёклах окон вязь.
Мороз: не первый, но… шалун…
Его почувствуешь… А дале
и Новый Год опять отчалит
под музыку карельских рун…
Январь. Проверка на излом.
Февраль хоть короток, но важен.
А, вот, и март. — Как карта ляжет…
Апрель… А май уж за окном…
За годом год одно и то же…
Но жить по-старому негоже…
***
Как будто в тишине пустой
у мамы слёзы
беззвучно капали на стол
прощально поздно…
И ветер шарил по углам —
искал сыночка…
Полоской света пролегла
из ночи строчка…
А в ней с горчинкою слова:
не жди, пожалуй…
Стихов живучая листва
в снегу лежала…
Лучик
Быть ни хуже и ни лучше…
жить не в заданном режиме…
Я в словах давно прижимист,
чтобы миру не наскучить.
Лучик солнца на ладони
греет душу сквозь преграды.
В мире множество загадок —
их по свету ветер гонит…
***
Летела птица. Странно мне,
что не летаю. В крыльях дело.
С крылами был бы даже смелым.
А так — летаю, но… во сне.
И солнце ближе. Тишина.
И горизонт вдали не тает.
И даже посподручней в стае.
И небо — есть моя страна.
И силы есть лететь на юг.
И возвращаться есть причина.
Но жизнь летать не научила.
Моё пространство — это… круг…
***
С друзьями не боязно…
а время бессовестно
разлуками потчует…
Пространство на ниточке —
бестактно убыточно —
моя нынче вотчина…
Молчание
Ничуть не холоден и… бодр.
Ворчу от преданности быту…
И, кстати, очень даже горд,
что остаюсь всегда открытым.
Пустые помыслы… пусты,
в них утонуть легко. Печально:
в России век навек застыл;
наш человек — большой молчальник…
Море
Море, ленивое море… Волны покатываются и зеркалят неприхотливое дно, вскрывая полутона, полутени, искрящиеся на солнышке и радостно принимающие ласковое к себе отношение… Золотистые полоски разбреживаются и ускользают от томных взглядов отдыхающих, которым глубоко наплевать на то, что вокруг лето и нет снега — пепелистого и всепоглощающего… Зима… Лето… Как все переплелось на нашей многострадальной, но всегда почти счастливой Земле…
Мы так и жили
«Орёл» и «решка»… На веку
вопросы были без ответов.
Как будто — пистолет к виску,
а на виске отметка света.
И тьма… а, может, и не тьма,
а лучик — тоненький, но острый.
Всю жизнь зима, зима, зима —
как будто затвердили ГОСТом.
Монета спрячется в пыли —
не рассмотреть… А было ж лето…
Мы так и жили, как могли —
в иголку ниточкой продетой…
***
Когда в забытой тишине
проснётся голос трав невольно,
жизнь будет трепетно звенеть
и исчезать, и будет больно
от этой звонкой тишины,
от этой робости и грусти,
от этой немощной вины,
от этих горестных предчувствий…
И улетит моя печаль,
и отзвенит моя тревога…
Но… лоб отведает печать —
и не от чёрта… а — от Бога…
***
Налей чайку горяченького… Ступор…
Открыта форточка, но ветра что-то нет.
Сижу… Молчу… В глазах летально скупость
на слёзы, на судьбу, на скорость наших лет,
на голоса далёкие, как звёзды,
на встреч нечаянность, на прибыль без утрат…
Хотя твердят, что жить ещё не поздно,
а солнце катится всё чаще на закат…
Не уверен…
У Донбасса есть вина:
неуменье врать.
А война всегда война —
ни отец, ни мать.
Терпкий запах у степи —
запах уголька.
За спиной нужда сопит —
ей бы всё мелькать.
Под землёю тишина —
над землёю стон.
Не звенит давно мошна,
а разлук — вагон.
Проутюжена душа —
даже шорохи
будут жить в любви мешать
дружбе с порохом…
***
Не устроен мир. У правды нынче
не легка судьба — запутанность в чести…
Нет зачёта, — есть бездумный вычет:
успокоенность всегда во лжи простит.
Рвётся нить гуманности. Не скоро
залатает жизнь ущербность тишины.
Хорошо весёлым быть, покорно
задирающим вселенские штаны…
И печалиться на вдох, а выдох
будет радостным… Нечаянность горчит.
Но… молчу, хотя… слегка и… стыдно…
Правда есть, но… как — с неправдою сличить?..
***
Не хочу умирать просто.
Не хочу умирать сложно.
Не хочу умирать постом —
без него умереть можно.
Ветерок унесёт выдох.
Сквозняком и стихи сдует.
До конца уже жизнь выдул.
Но… чего же опять жду я?..
***
Не чувствую восторга. Новый Год
вползает сквозь расщелину прощанья…
Кому закроет он навечно рот?
Кто будет новым символом молчанья?
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.