Бесплатный фрагмент - Ветры перемен

Александр Гарцев

Ветры перемен

­­­­­­­­­
Глава I

Кабинет политпросвещения находился за территорией завода, в небольшом трехэтажном здании. Здесь же располагались отдел кадров, партком, комитет профсоюза, комитет ВЛКСМ и отдел НОТ.

До въезда в это здание эти заводские структуры ютились в старинном бараке, построенном очень давно, еще в конце сороковых немецкими военнопленными.

С годами барак окончательно обветшал.

И никакой ремонт уже не мог скрыть скрипящих полов, периодические аварии парового отопления, провисших деревянных потолков, перекошенных, незакрывающихся дверей.

Новое здание для заводчан настоящий подарок. Красивое, современное.

Здесь же заняла этаж и организация, заканчивающая строительство нового производственного корпуса.

Сегодня Андрей с Валерой в числе других молодых специалистов пришли сюда, в парткабинет, после работы.

О лекции, которая будет прочитана здесь, сообщал небольшой листок, написанный от руки и прикрепленный к двери при входе в цех.

В нем крупными корявыми буквами было написано, что сегодня после работы в 17 часов 10 минут состоится заседание совета молодых специалистов. Проходить оно будет в кабинете политпросвещения. Названа и тема лекции, с которой выступит представитель обкома партии. Он расскажет о работе Пленума ЦК КПСС.

Внизу объявления приписка: «Явка обязательна». И три больших восклицательных знака.

— Пойдешь? — спросил Андрей.

— Конечно. — Удивился Валера, — как можно не ходить. Не видишь, что написано: «Явка обязательна!»

Андрей снисходительно улыбнулся такой послушности друга.

Над его исполнительностью и дисциплинированностью он всегда подшучивал. Но сегодня не стал.

После работы небольшими группками молодые специалисты из разных отделов и цехов шли в новое здание, поднимались на второй этаж и рассаживались за новыми столами.

Валерий здесь, в новом здании, в первый раз.

Огляделся.

Кабинет был просторным. В нем, как и у них когда-то в вечерней школе, стояли три ряда столов. На столах лежали пачки газет.

Он успел прочесть заголовки: «Советская Россия», «Труд», «Правда», местная областная газета.

От школьного класса кабинет политпросвещения отличался только тем, что классной доски в нем не было.

Вместо нее висела политическая карта Советского Союза.

А вот стены вполне напоминали школьный класс. Только вместо портретов писателей и известных ученых здесь красовались портреты классиков марксизма — ленинизма.

По-ленински приветливо и ободряюще улыбался Генеральный секретарь ЦК КПСС.

Над картой СССР- лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь!».

Андрею и Валерию нравилось приходить сюда с производства. Здесь было тихо. Не шумели станки. Не надо было кричать, чтобы дать указание мастеру, бригадиру или слесарю наладчику.

Здесь всегда пахло свежими газетами.

Особенно им нравился Павел Петрович, заведующий кабинетом. Человек обстоятельный, обходительный.

К нему ребята, молодые специалисты, могли обратиться в любое время, с любым вопросом.

Всегда все разъяснит, подскажет, посоветует.

Единственное, что ребят не устроило однажды, так это то, что Павел Петрович, предлагая им материалы для утренней политинформации в цехе, выдал им газету «Правда» с материалами Пленума ЦК КПСС. И по-стариковски проворчал:

— Этот говорун все развалит.

Они даже обиделись.

Но старый коммунист лишь улыбнулся.

И добавил:

— Ребятки, газетку только верните!

Но это было две давно. Ребята и забыли уже этот случай.

А сегодня лекция. Проводит зав. лекторской группой обкома партии.

Павел Петрович представил его.

Лекция с большими цитатами из доклада генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева полностью заняла отведенные ей сорок пять минут.

Звучали новые слова: перестройка, гласность, реформы, преобразование общественных отношений.

Валерий и Андрей сидели за одним столом.

Валерий по студенческой привычке аккуратно записывал в тетрадь основные тезисы докладчика.

— Зачем это тебе? — наклонился Андрей.

Валерий остановился. Посмотрел на Андрея. И, задумавшись, ответил:

— Да, пожалуй, ты прав. Привычка. Студенческая.

Отложил ручку. Закрыл тетрадь.

Андрей, посмотрев на него, удивился: Валерий слушал с неподдельным интересом.

За окнами, которые были заделаны решетками, качался старый клён. Слышался шум проезжающих машин. И громкий скрип ворот, пропускающий грузовики на территорию завода.

— Ну что скажешь? — спросил по дороге в общежитие Валера.

— Я думаю, в интересное время живем. — улыбнулся Андрей.

Так в тихом провинциальном городке России, где время казалось, замедлило свой бег, наступила эпоха перемен.

Воздух был пропитан ожиданием нового, вибрировал от невидимых крыльев гласности и перестройки.

Муниципалитет, как и весь город, стоял на перепутье истории, разделившись на два лагеря: реформаторов, жаждущих перемен, и ортодоксов, оберегающих старый порядок.

Глава II

Дружба Андрея и Валерия давняя, с самого детства.

Оба после восьмого класса поступили на завод учениками токаря. А учебу продолжили в вечерней школе.

После двух лет рабочего стажа завод дал им направление на рабфак Пермского политехнического института, на факультет машиностроения.

Окончив институт, ребята вернулись на завод.

Они уже были «свои». А так как знали завод, производство с самых низов, то и идей у молодых инженеров по его модернизации, оформленных в конкретные курсовые и дипломные работы, было много.

Молодых инженеров заметили.

Андрей уже через четыре года стал главным инженером, а Валерий, хотя и имел кучу рационализаторских предложений и хорошие премиальные от БРИЗ, все больше тяготел к общественной работе.

Туристические навыки, приобретенные ими в институте: в походах по Чусовой на байдарках, восхождении в Пятигорске, походах по тундре и путешествиях по рекам Карелии, закалили их.

Ребята с удовольствием делились опытом с молодыми рабочими.

Комитет комсомола по их инициативе стал проводить сначала цеховые, а затем и общезаводские туристические слеты.

А Валерия трудовой коллектив выдвинул в народные депутаты городского Совета. Он был известен в микрорайоне завода. Свой парень. Здесь вырос. Соперников не было.

Да и тогда выдвигался один кандидат, как было написано в агитационном плакате: «выдвинут блоком коммунистов и беспартийных».

Девяносто девять и девяносто девять сотых процента из восьмисот пятидесяти трех избирателей, явившихся на избирательные участки, проголосовало за него.

Так Валерий Иванович стал заместителем председателя горисполкома.

Тем временем прежнего директора завода перевели на Урал, на новую ответственную работу.

И приказом Министра новым директором назначили по сложившейся многолетней традиции Главного инженера, то есть Андрея Петровича.

Глава III

Всего — то несколько деревень, больших и малых, три промышленных предприятия, и Сибирский тракт, пронизывающий его насквозь, вот и все достопримечательности этого маленького городка.

Этот рабочий поселок и городом — то стал только в середине пятидесятых.

Вокруг двух лесоперерабатывающих комбинатов и завода постепенно вырастали бараки, двухэтажные деревянные дома, построенные предприятиями для своих рабочих.

Рос и частный сектор, в который перевозили дома из близлежащих деревень. Ведь работать в городе было престижно.

Три отдельных, практически не связанных друг с другом микрорайона, объединялись лишь старым Сибирским трактом.

Вдоль этого тракта стояли берёзы, которые, согласно местной легенде, были посажены во время проезда по этому тракту самой императрицы.

Правда это или нет — никто не знал, но все с уважением относились к этим величественным, практически безветвенным берёзовым столбам.

Именно столбам, хотя на некоторых из них всё ещё красовались ветки, на которых пусть и не каждый год, но листья зеленели.

Со дня постановления о присвоении деревенькам статуса города, в нём и появилась городская власть.

Как положено, избирались депутаты, создавался рабочий орган — горисполком, и, в соответствии со сложившейся советской практикой, всю работу в период между сессиями осуществлял сформированный депутатами исполком городского Совета народных депутатов.

По праву хозяев своих микрорайонов, в состав горисполкома входили, конечно, и директора трёх предприятий.

К ним местная власть относилась уважительно. Ведь все три градообразующих предприятия были федерального подчинения.

А это в глазах местной общественности придавало им особый общественный авторитет.

А так как городу практически не выделялись деньги на жилищно-коммунальное хозяйство, то все проблемы, связанные с функционированием и развитием в сферах благоустройства, культуры и спорта и даже в сфере народного образования, исполком всегда решал с помощью всех трех градообразующих предприятий.

И директора предприятий не подводили свой любимый городок.

Составляли соответствующие сметы, отправляли запросы и просьбы в свои министерства о выделении средств на так называемый «соцкультбыт»: то на строительство дома культуры, то на клуб, то на баню, или на строительство поликлиник, медамбулаторий, обслуживающих своих работников.

А в конце семидесятых годов все три предприятия одними из первых в области построили и собственные санатории-профилактории.

Авторитет этих предприятий и их руководителей горисполком всегда использовал в общении с вышестоящим начальством, с облисполкомом и обкомом партии.

Один из директоров был Героем Социалистического Труда.

И когда надо было решать какие-то сложные вопросы, председатель горисполкома формировал небольшую делегацию, в состав которой обязательно входил и директор-герой.

Он прикреплял на грудь Золотую Звезду и с удовольствием посещал эти мероприятия.

Выступал на трибунах областных совещаний и рассказывал о вкладе министерства и своего предприятия в развитие города.

Крепкий хозяйственник и патриот своего городка.

Учитывая такое трепетное отношение горисполкома к директорам, а директоров к местной власти, конфликтов между городской властью и этими предприятиями практически не возникало.

Их не было ещё и потому, что горисполкому было дано право подписывать акты приёма-сдачи жилых домов, утверждать списки очередников предприятий, получающих новые квартиры.

Такое взаимоуважение позволяло коллективам предприятий проталкивать в списки получающих жилье нужных специалистов без очереди, или за особые заслуги, а горисполком, получающий свой небольшой процент квартир для инвалидов, ветеранов труда и участников войны, во многих вопросах шёл им навстречу.

Так и жили.

Глава IY

Утро в городке начинается с первых лучей солнца, которые мягко скользят по спокойной поверхности реки.

Он медленно пробуждается: на улицах появляются первые прохожие, а из труб завода и комбинатов поднимается тонкий столб дыма, предвещая начало нового рабочего дня.

Звуки природы смешиваются с утренней суетой, создавая ощущение свежести и новых возможностей.

Это обычное очередное утро заместителя председателя горисполкома Валерия Ивановича.

Быстрый завтрак. В садик по пути на работу отвел младшего сына. Укоризненно по привычке посмотрел на дымящуюся трубу заводской литейки, что на берегу:

— Надо бы поставить вопрос на очередном заседании горисполкома. Сколько можно? Дымит. И это в центре города! — подумал он, проходя мимо.

И хотя Андрей Петрович, директор градообразующего завода, был его давним сокурсником, вместе учились в Пермском политехническом, вместе молодыми инженерами пришли на завод, у него, у Валерия Ивановича, сейчас на первом месте был не «вал», не «план», а здоровье горожан, его избирателей.

— Дело принципа, в конце концов! — вздохнул Валерий Иванович, подходя к зданию горисполкома.

Машины председателя, Жанны Петровны, еще не было.

Жанна Петровна — это председатель горисполкома. Непосредственный начальник, а если правильно, то руководитель Валерия Ивановича.

Женщина, познавшая, что такое власть, она была сама воплощением власти и авторитета.

Её строгий взгляд и решительный подход к делам вызывали уважение среди коллег и подчинённых. Она представала перед горожанами в образе женщины-лидера, чья внешность и манеры были безупречны.

Так здесь сложилось, что правившая городом в шестидесятых — начале семидесятых годов Клавдия Ивановна Клепикова долгие была кумиром горожан и областных властей.

Жанна Петровна завидовала ее авторитету, слушая рассказы ветеранов. И не без оснований считала себя ее преемницей. Гордилась тем, что она единственная в области женщина предгорисполкома.

Старалась во всем подражать своей знаменитой предшественнице.

Ветры перемен начали ощущаться в каждом уголке огромной страны еще задолго до перестройки.

И Жанна Петровна, сегодня занимавшая пост председателя горисполкома, также была поднята на крыльях этих ветров.

Времена менялись, и в середине восьмидесятых Центральный Комитет КПСС, внимательно изучая тенденции трудовой политики, принял постановление.

В этом документе содержались четкие рекомендации партийным органам по назначению женщин на руководящие должности, что было отражением нового взгляда на роль женщины в обществе.

Как Жанна Петровна попала во власть?

Можно сказать, случайно.

Начальник городского отделения Банка СССР оказалась старой подругой матери Жанны Петровны. Их дружба укрепилась благодаря внучке, которая училась в школе, где работала мама Жанны.

Именно эта коллизия и стала решающим фактором в дальнейшей судьбе Жанны Петровны.

Подруга мамы, расхваливая незаурядные способности и опыт работы Жанны Петровны в финансовых структурах, рекомендовала ее на эту руководящую должность.

Поддержка пришла отовсюду: бюро горкома КПСС и облисполком одобрили кандидатуру Жанны Петровны.

Так, в эпоху, когда каждый день мог стать началом чего-то нового и великого, Жанна Петровна стала председателем.

Ее взлет на эту должность был символом того времени, когда возможности открывались перед теми, кто был готов к переменам и новым вызовам.

В истории ее назначения отразилась эпоха, полная надежд и стремлений, когда каждый человек мог стать частью большого и светлого будущего.

Валерий Иванович как обычно сегодня пришел на работу снова раньше Жанны Петровны, чему удовлетворенно улыбнулся.

Ему нравилось приходить рано, порой раньше всех.

Есть время разобрать бумаги, спланировать день, настроиться на деловой лад.

Их отношения, председателя и ее первого заместителя, за год совместной работы никак не сложатся.

Хотя, ведь его выбрала сама Жанна Петровна. Она остановила свой выбор именно на нем, одном из трех рекомендованных Валентиной Ивановной, секретарем городского комитета партии, кандидатур.

Почему выбран именно Валерий Иванович?

Он не знал.

Но предполагал, что немаловажным фактором сыграло то, что будучи первым секретарем райкома комсомола года два жил в коммунальной квартире вместе родителями Жанны Петровны.

Дом этот когда-то был престижным. Но давно, по меркам пятидесятых, годов его постройки.

И действительно, высокие под три метра потолки, большие трехкомнатные квартиры, с огромными кухнями и общими коридорами на этаже.

Его в народе называли директорским. Он был небольшой двухэтажный. Здесь всего было восемь квартир.

И вот в одной из них радостному Валерию выделили комнатку в коммунальной квартире. Всего-то двенадцать квадратных метров. Но для молодой семьи, которая ждала первенца, это было настоящим счастьем.

К тому же, в отличие от большинства построенных еще пленными немцами деревянных, двухэтажных домов, в которых не было благоустройства, и все удобства на улице, здесь был водопровод и, как с гордостью отмечали, центральное отопление.

Даже ванна с большим титаном, который отапливался дровами и выдавал горячую воду.

Чудо по тем временам.

Так вот тут в двух соседних комнатах и жила примерно года полтора после того, как Валерий с Верой въехали в эту квартиру старая интеллигентная парочка.

Пожилая полная женщина, всегда чистая, вежливая, с большой красивой прической. Непричесанной и неприбранной она никогда не выходила на кухню. В отличие от своего мужа, который много курил, всегда ходил в майке и широких синих галифе.

Как потом узнал Валерий, сосед оказался бывшим начальником местной милиции, ожидающим, когда областное управление внутренних дел выделит ему заслуженную квартиру в новом доме.

Он был улыбчив, приветлив, много шутил и часто рассказывал всякие истории.

Так вот, эта интеллигентная парочка соседей Валерия из его первой коммунальной квартиры оказалась родителями Жанны Петровны.

Мама и папа.

Вот поэтому, первое время, при разговоре с Жанной Петровной, Валерия, никогда не покидало ощущение, что он где-то раньше ее видал.

Вот там и «видал».

Конечно, там, в своей первой квартире.

Ведь, она наверняка приходила в гости к своим родителям. И они уж точно рассказывали ей о своих соседях, молодой комсомольской семье.

Семья Валерия с соседями жила дружно. Не потому что молодые были вежливы, чисты в быту. А потому что рядом с ними жили умные, мудрые и терпеливые пожилые интеллигентные люди.

Глава Y

Порой Валерий Иванович удивлялся, как похожа Жанна Петровна на свою маму, учительницу литературы.

Такая же строгая и высокая прическа. Опрятный костюм с всегда белой накрахмаленной кофточкой и брошь слева или посередине, а то и справа, большая или маленькая.

Она их постоянно меняла в зависимости от ситуации.

На заседании горисполкома — одна, на сессии — другая, для поездки в облисполком — третья, для беседы в обкоме партии — четвертая.

Валерий все хотел спросить, отчего они, эти красивые броши, бывают разные?

Да только вот никак их отношения не перейдут на эту стадию товарищеского общения.

Почему?

Валерий и сам не знал.

Может быть потому, что Жанна Петровна, в отличие от Валерия Ивановича с недоверием вглядывалась в новые веяния перестройки, в лицо перемен.

А вот ее новый заместитель, Валерий Иванович, был человеком пассионарным, чья жажда знаний и перемен казалась безграничной.

Ярый сторонник преобразований, идей перестройки и гласности.

Впрочем, он и на предыдущих работах отличался активностью.

Не просто занимал должности. Он поглощал их суть, исследуя каждую деталь, словно исследователь, открывающий новые земли.

Освоение своих новых должностей, которые ему предлагала судьба, он традиционно начинал с библиотеки. Здесь, в тишине, между полок он искал ответы на вопросы будущего.

Несколько вечеров, проведённых среди пыльных томов, были для него не пределом, а лишь началом пути.

Изучив вопрос, он шел на новую должность с легким сердцем, вооружённый зрелыми планами и свежими идеями.

— Но как ты можешь быть так уверен в своих решениях? — спросила Жанна Петровна однажды, когда они обсуждали очередную его инициативу.

— Потому что я нахожу подтверждение своим идеям в решениях Пленумов ЦК, в материалах съездов, — уверенно отвечал Валерий Иванович, — Это как инструкция, где всё ясно. Всё чётко сказано. Все цели определены. Вот последний доклад генсека, читали? — горячился он, помахивая газетой.

— Это — то понятно. Но не всё так однозначно, — возразила Жанна Петровна, — Иногда нужно смотреть шире, в жизнь, искать ответы не только в документах, но и в жизни, в опыте людей, вот, например, Нина Андреева…

Валерий Иванович при этом имени поморщился. Но спорить с тезисами статьи Нины Андреевой: «Не могу поступиться принципами» не стал.

Просто кивнул, вроде, как бы, признавая и её право на такую позицию.

— Но я нахожу вдохновение еще и в художественной литературе, и в воспоминаниях, в мемуарах. Ну и в постановлениях партии. — добавлял он, подумав. — Там есть не только мудрость, но и прямые указания.

Жанна Петровна только вздохнула.

Она работала на этой должности, в отличие от Валерия Ивановича, уже много лет. И считала, впрочем, вполне обоснованно, что ее опыт управления городом достаточно успешен. А раз он успешен, зачем его менять?

Но что делать.

Она сама выбрала Валерия Ивановича в свои заместители. Не без рекомендации, конечно, уважаемых ею товарищей из горкома партии.

Вообще, выбор кандидата на должность заместителя для нее надо сказать, был непростым, но Жанна Петровна остановила свой выбор на Валерии Ивановиче.

Возможно, потому что он уже был народным депутатом, представлял интересы избирателей, проживающих в микрорайоне градообразующего предприятия.

Но она и не предполагала, что он так сильно увлечется идеями реформ, перестройки, гласности.

А Валерий Иванович считал по-другому.

Ведь он пришёл на эту работу из делового мира, из коммерческих служб материально-технического снабжения завода, где технологические и динамичные управленческие процессы были построены на основе сложной системы норм и научной организации труда.

Он считал себя современным деловым человеком. А сложившуюся до него систему работы аппарата горисполкома называл, извините за слово, «колхозной», бюрократической.

Оставаться равнодушным он не мог. Смириться с этим тоже. Не то время сегодня, товарищи!

Он попытался поставить работу отделов, инструкторов, специалистов и самих руководителей на новый, современный, перестроечный уровень.

Во-первых, Валерий Иванович предложил изменить график работы горисполкома, ввести дежурство ответственных работников для приёма граждан в выходные дни.

Он настаивал, чтобы двери горисполкома не закрывались амбарным замком после 17:00.

Предложил он и круглосуточный номер прямой линии председателя горисполкома для обращения граждан по любым вопросам в любое время, выделив для этой цели две штатные единицы.

Структура горисполкома тоже подверглась изменениям: некоторые отделы были сокращены, другие объединены, их функционал изменён.

— Как, — в ужасе хваталась за голову Жанна Петровна, читая очередную служебную записку талантливого реформатора, коим без сомнений считал себя Валерий, — а что нам скажет орготдел облисполкома. Нет. Нет. Без их согласия. Разве можно?

Валерий Иванович ввёл новый распорядок работы, новый ритм функционирования тех комитетов, комиссий и отделов, которые он курировал.

Некоторые вроде бы мелкие изменения производились без ведома и согласования с председателем горисполкома, что вызвало у нее недоумение и тревогу.

Через три месяца работа горисполкома была полностью перестроена.

Новшества были встречены с радостью жителями городка, но консервативная часть горисполкома напугала председателя, утверждая, что все эти изменения направлены на то, чтобы «подсидеть» ее.

Перепуганная такой активностью Жанна Петровна начала борьбу за своё место, опасаясь, что энергичный новый заместитель стремится занять его.

Но это было не так.

Валерий Иванович и не думал об этом. Он и не хотел этого. Ему было не до этого.

Купаясь в море своих компетенций, он реформировал сферу, за которую отвечал он и по должности и по должностным обязанностям.

Так началась новая глава в истории горисполкома, полная споров, диспутов и борьбы за власть.

Из рабочих записей Валерия Ивановича.

«Только что закончилось селекторное совещание по дорожному строительству. Надо бежать домой. Уже поздно. А ещё надо срочно подготовить ответ на жалобу. Ладно, возьму с собой.

С сегодняшнего дня записи в ежедневнике решил вести постоянно. По десять — пятнадцать минут после работы.

Время так быстротечно. Так много событий происходит вокруг. И если не записать, не поразмышлять над проблемами и ситуациями, с которыми за день столкнулся, можно наделать ошибок.

Надо все осмыслить не спеша, обдумать.

И, если не черкнуть пару строк по итогам дня, чувствую, как тупею. Или грубею.

Что, в общем-то, одно и то же.

Успеваешь за два дня провернуть массу дел, встретиться, выслушать и поругаться с десятками людей, и почему-то в большинстве своем это исполнители, которые не выполняют вовремя порой ни своих прямых обязанностей, ни решений сессий, исполкомов и штабов, ни твоих прямых указаний.

И за этими исполнительскими лицами (а по сути, масками) уже иногда, черт подери, не видишь людей.

И в порошок готов стереть за эту варварскую неисполнительность, недисциплинированность, неоперативность, бескультурье.

Особенно, за эти бегающие глазки, что нагло врут.

А иногда, чему удивляюсь сам и что мне самому неприятно, испытываешь даже скрытое удовольствие от этого словесного хлестанья провинившихся по щекам.

И хлещешь с удовольствием. И если это мужик, то и матюжок иногда пропустишь.

Вот это уже плохо.

Это ржавчина власти разъедает мою душу, меняет меня.

Надо остановиться. Это не мой стиль.

К тому же сложные, в силу разного понимания стиля работы советского работника, отношения с шефом, человеком несомненно, талантливым, известным финансистом, напрягают.

Оторвавшее ее от родной профессии Постановление ЦК КПСС «О выдвижении женщин на руководящие должности» на несколько лет сделало ее руководителем горисполкома.

Испытание властью и для мужчин — то тяжелая ноша, а для женщины, мне кажется, порой и вовсе неподъемная.

Почему?

Потому, что власть кружит голову. Меняет человека неузнаваемо. Волею судеб я оказался у нее первым заместителем. Первым.

Что, конечно, как женщина, делающая изо всех своих сил политическую карьеру, она восприняла эту передвижку партийных кадров очень болезненно и очень ревниво.

Я сразу предлагал ей другой стиль работы, не указательно — административный, суетливо-нервный, а основанный на научной организации труда, принципах справедливости и нравственности, на перестроечных демократических началах.

Не поняла.

Не приняла.

Ни мои предложения, ни меня.

А несколько дней назад Жанна Петровна даже сказала мне странную фразу:

— Валерий Иванович, а вам не кажется, что вы меняете всё слишком быстро, без консультаций?

На что я без колебаний ответил:

— Но если мы хотим добиться прогресса, мы должны действовать решительно, согласны?

А вот сегодня еще одно подтверждение моих слов, моих позиций, моих действий.

Закончилась сессия городского Совета.

Только что в кабинете у шефа выслушали замечания Юрия Константиновича Пухлова, инструктора орготдела облисполкома.

Подтянутый, стильный, в шикарном светлом костюме-тройке, красный галстук с белоснежной рубашкой, остроносые тоже цвета беж полуботинки. Золотые крупные запонки.

Будто с картинки, словно из Москвы.

Всё это придавало особый вес его словам.

— Да, — вдохнул он разочарованно, допивая чашку чая. — Должен я вам сказать.

Паузы между словами и глотками чая были значительными, солидными.

Давно заметил, что чем ниже должность представителя власти, тем наряднее он одевается и солиднее стремится выглядеть при выезде на места и в беседах с руководителями районов и городов.

— Должен я вам сказать, — повторил он, наслаждаясь моментом и нашими вопросительными переглядываниями. — Сессия-то прошла по старинке. Я недоволен ее организацией.

«По старинке» — это сегодня, в перестроечное время, конечно, самая обидная оценка.

Хотя, мысленно соглашаюсь. Мне до сих пор непонятно, зачем была изменена тема сессии, заменен докладчик. Всё было скомкано, организовано в несколько дней. До перестройки ли? До новых ли элементов? Где уж там!

— Вот я вам скажу, — продолжал франтоватый Пухлов, — В горисполкоме, например, областного центра впервые решили провести сессию горсовета (не поверите!) (Он многозначительно поднял палец с большим красивым перстнем), без президиума, а в зале установили микрофоны, чтобы любой депутат мог высказаться, задать вопрос. А в Первомайском райисполкоме последнюю сессию провели вообще без доклада!

И увидев наши удивленные лица, «Как так? Без доклада?» добавил, снисходительно:

— Предварительно и доклад, и решения сессии обсудив в низах!

— Все перестраиваются! — оглядел он нас свысока и добавил, — А вы?

Смотрю на председателя. Она равнодушно доедает пирожное. Знает цену этим инструкторским накачкам. Она с другими мужиками общается, с первыми, с замами. И что ей этот Пухлов? Не указ. Нет! Вот, если Николай Павлович, председатель, намекнет или скажет, это да. Это указание. А что Пухлов?

Этих инструкторов в белых, бежевых, черных костюмах, тройках и галстуках, сколько уже сменилось.

Жанна Петровна доедает пирожное. Посматриваю на нее. Не согласна? Или не понимает, о чем речь?

Молча, попивает кофе Андрей Петрович, директор завода, зашедший к нам после сессии.

А речь идет о перестройке нашей деятельности.

Действительно, обсуждаем серьезнейший вопрос о повышении роли Советов, а им, народным избранникам, членам исполкома хоть бы что.

А ведь прав Пухлов, никакой подготовки к сессии не было, не было даже элементарного анализа обсуждаемой проблемы.

Такой наш стиль.

Вот в моих делах, а я у нее зам, мне так работать нельзя.

На своем участке я наведу полнейший порядок. Пора, засучив рукава, браться, по-новому, по-перестроечному.

Конечно, мешают и подавляют неумные непродуманные указания. Но это эмоции. А вкалывать надо без них.

Пухлов уехал. Сажусь разбирать бумаги. Сегодня снова домой только к восьми.

Андрей отпустил свою машину еще до сессии. Домой пошли пешком.

Мне машина не положена по должности.

Вообще, у нас в горисполкоме, машина все-таки есть, но в отличие от завода только одна машина. Это вазовская шестерка, переданная из гаража облисполкома и уже не одну сотню тысяч побегавшая по сельским дорогам. Есть у нас и водитель.

Но это шофер Жанны Петровны.

И если нужно что-то по горисполкомовским делам, все обращались к ней. Надо отметить, что Жанна Петровна никогда никому не отказывала.

Но в пять часов водитель, которого все уважительно звали Николай Константинович, запирал машину в обитый железом деревянный гараж.

И уходил домой.

Впрочем, пройтись вечерком после напряженного дня по вечернему городу — одно удовольствие. Тем более с человеком, с которым давно знаком.

Обменяться мнениями.

Мы шли по алле вдоль улицы Советской, по старому деревянному мостику через речку Кумовицу, мимо школы, мимо кафе.

Ярко светились окна еще не закрытого магазина «Рассвет».

— Петрович, ты слышал, что сказал Пухлов? По старинке работаем. Не перестраиваемся.

— Слышал. Но знаешь, иногда старые методы работают лучше новых трюков. Не все нововведения эффективны.

— Возможно, но Пухлов упомянул горисполком областного центра. Они — то провели сессию без президиума, дали слово каждому депутату. Это демократия в действии! Это современно. А мы что?

Андрей вздохнул:

— Это звучит хорошо на бумаге, с трибуны. Но мы оба знаем, что без сильного руководства, без четкого плана, всё может быстро превратиться в хаос.

— Но и мы не можем игнорировать ветер перемен. Перестройка… она требует от нас гибкости. Мы должны адаптироваться.

Андрей критически посмотрел на меня, увлеченного новой идеей Пухлова:

— Адаптация — это одно. Но мы не должны терять себя в этом процессе. Не забывай, что наша первая задача — служить нашему городу и его жителям. Мы с тобой работаем не ради перемен. Мы должны работать на результат.

— Согласен. Но как насчет того, чтобы внести некоторые изменения? Мы могли бы начать с малого, например, улучшить нашу систему отчетности, сделать ее более прозрачной. Например, выставить бюджет города на столе при входе в горисполком. Пусть любой желающий глянет, посмотрит, куда бюджетные средства расходуются. Вот это настоящий народный контроль. Вот это настоящая гласность.

Андрей, скептически:

— Я смотрю, ты все мечешься. Никак не найдешь себя на новой работе. Понимаю, тебе надо утвердиться в новой должности. Что новое внести в жизнь горисполкома. Идея нормальная. Можешь и с этого начать. Но все-таки, и это мой принцип, сначала убедись, что ты и твои действия приведут к реальным результатам, а не просто к красивым словам на трибуне и отчетности для начальства на бумаге.

Валерий задумался.

— Действительно, важны действия, а не слова. В конце концов, мы все хотим видеть наш город процветающим и сильным. Надо работать вместе, чтобы сделать это возможным. А подходы к управлению и изменениям, которые происходят сейчас, могут быть разными. Согласен с Андреем.

Валерий кивнул:

— То-то же!

Расстались молча».

Глава YI

Андрей Петрович, друг и сокурсник Валерия Ивановича, директор завода, член исполкома горсовета, высокий мужчина с прямым взглядом и внушительной осанкой, известен своей бородой и усами, которые придают ему особый авторитет.

Несмотря на различия в понимании текущих перемен в стране, партийная дисциплина скрепляет дружбу Андрея Петровича и Валерия Ивановича.

Он, как Жанна Петровна, относительно консервативен и весьма настороженно относится к экспериментам Валерия Ивановича по реорганизации работы горисполкома.

Будучи во главе заводской власти уже два года Андрей много размышлял о сути взаимодействия власти и народа. Он еще помнил и лозунги середины 70-х, когда «Народ и партия — едины».

Да, сейчас времена другие. Многословные. Много, что говорится. Непонятно, что делается.

Единственное, что Андрей ценил в перестройке, так это реформирование централизованной экономики с целью стимулирования частного предпринимательства и конкуренции.

В жарких спорах с другом он иногда критикует и многословие, и расплывчатость ожиданий, настаивая на авторитарном стиле управления.

Это, впрочем, Валерия нисколько не удивляло. Ведь Андрей — директор крупного предприятия. Там, может быть и нельзя иначе.

Валерий внутренне улыбался, слушая суждения Андрея.

Так, Андрей, например, возмущен идеей доверить рабочим выборы начальника цеха и директора завода.

Он постоянно приводил в пример Югославию, где такая практика привела к хаосу и распаду страны.

Или взять эту же историю вокруг закручивания гаек насчет народной выпивки и водки, ставшей «притчей во языцех».

Но, несмотря на это, оба они активно участвуют в реализации идей перестройки, первыми вступив в общество трезвости.

На заводе был создан «четырехугольник» во главе с директором, в который вошли ключевые фигуры заводской иерархии. Начальники цехов скептически относились к участию Андрея Петровича в обществе трезвости, но лишь тихо обсуждали это в курилках.

Из двадцати начальников только трое решились на такой шаг и последовали примеру директора.

А Валерий Иванович, так тот, вообще, возглавил городское общество трезвости и постоянно организовывал массовые мероприятия, на которых местный нарколог рассказывал о признаках бытового алкоголизма и его последствиях алкоголизма.

— А бытовым алкоголизмом, — строго грозил он пальцем молчащему залу, — считается человек, который по поводу и без повода выпивает хотя бы одну рюмочку, хотя бы один раз в месяц! Все! Вы уже алкоголик!

Зал цепенел от страха.

Если вернуться к портрету Андрея, то надо отметить еще и его спортивный вид.

Общим их увлечением был волейбол.

Оба прославились в свое время, выиграв чемпионат города.

Глядя на директора, волейболом увлекались многие заводчане. Играли в волейбол на площадке у цеха 9 даже в обеденный перерыв.

Андрей Петрович в обеденные перерывы не играл, но с удовольствием наблюдал за игрой и всегда болел за команду заводоуправления.

Спортивные традиции на заводе давние.

Работали секции футбола и классической борьбы. А в далекие шестидесятые завод даже содержал профессиональную футбольную команду, в которой электрики, слесаря, токаря и столяры, забивали голы, поддерживая честь завода в областных соревнованиях.

Но потом министерство запретило держать «подснежников».

И команды не стало.

Андрей Петрович успешно управлял заводом, строго следуя социалистическим обязательствам и плановым показателям.

Он требовал выполнения плана любой ценой, не обращая внимания на технологические и снабженческо-сбытовые сложности, устаревшее оборудование.

Нерадивых наказывал, а неспособных увольнял безжалостно.

Его главной задачей было доказать министерству, что они не ошиблись, назначив его директором завода.

Он признавал только автократический стиль управления, считая его единственно правильным для организации производственного процесса.

Из рабочих записей Валерия Ивановича

«На комбинате начали выпускать новые, деревянные панельные индивидуальные экспериментальные дома, на которые народ смотрит с мечтательной трепетностью.

Пятикомнатные, красивые, как в сказке.

На общем фоне комбинатовских почерневших деревянных развалюх постройки 1932, 1938, 1946 и 1956 годов у рабочих от такой яркой новизны захватывает дух.

Их немного, этих красавцев! Всего пока шесть, но какие!

Для каждого дома индивидуальный проект, двухуровневые комнаты, отопление, канализация, водопровод. Участок в 6 соток тебе в придачу.

Однако, вопрос о распределении этих домов вызывает много споров и жалоб.

Вот и по этому дому к нам в исполком с утра заявилась вся заплаканная женщина, посланница рассерженных и сердитых.

С артистически поставленным криком (есть у нас такие профессиональные плакальщицы!)

Да что там простой люд? Когда директор и ни чего-нибудь, а Дома пионеров, с такой же радостью кричала на меня и грозила вселенский шум устроить.

И вот эта дама в театральных слезах (наверное в кружок художественной самодеятельности ходит), ломая руки, потребовала на весь наш исполком объяснений, на каком таком основании ордер в этом доме получил начальник цеха, и полгода, не отработавший на этой должности?

Провел я к себе в кабинет этого делегата от рассерженных.

Поговорил.

Среди прочего спросил, не претендует ли она на эту квартиру. Да. Оказывается, претендует. А очередь у вас какая? В середине списка?

Молчу. Тему дальше не развиваю. Не понимаю, как можно претендовать на квартиру, находясь в середине списка?

— А я передовик производства!

— Так впереди вас стоят в очереди еще пять человек?

— Ну и что? У меня значок «Победитель соцсоревнования», а у них нет.

Вот оно, эгоистичное отношение к справедливости.

Если, касается тебя, это несправедливо, а если ущемляет такие же права другого человека, но при этом блага от этого шага получаешь ты, это справедливо.

Такие вот парадоксы человеческой жадности.

Вопрос был обсужден на исполкоме, и было решено отложить его до выяснения.

О нравственных аспектах всей этой истории.

О нравственных аспектах всей этой истории думал постоянно от самого начала обнаружения проблемы до ее логического завершения.

Сидим с Димой, начальником цеха, у меня в кабинете. Парень не кается, что в справке занизил площадь своей квартиры, но плачется в жилетку.

Разжалобить меня хочет.

Мне его и, правда, жалко.

Ещё раз вспоминаем детали. Дом не сдан. Ордер на него выдан неправильно. (О подделанных документах и обманутых членах профкома, от имени которых этот справка выдана, не вспоминаем.)

Не нравственно это с моей стороны не помочь другу. Не нравственно! Не по-дружески!

Но помочь не могу. Закон и справедливость не на его стороне.

За окном моросит. Вижу его сутулую спину без зонтика под дождем.

Помочь парню не удалось. Возможно, от него уйдет жена. Куда-то и беременность жены сразу делась, со справкой о которой он бегал по коридорам исполкома.

О ней, о справке, уже никто не вспоминает.

Печально все это. Конечно, Диме, «неудобно» перед народом.

Но все, что произошло с ним, это дело его совести. Но он мог бы, и подвести меня.

Если я его прикрою и «не замечу» легкой подделки? Карьеры в Советах — это точно мне будет стоить.

Но и с моей стороны, так ли чиста совесть моя?

Вот сидит передо мной Дмитрий, хороший приятель по студенческой скамье, нынче начальник цеха.

Он хочет получить экспериментальный дом, которые начинает выпускать его цех, и жить в нем. Ведь он эти дома делает и выпускает! Логично начальнику цеха жить в таком доме.

Я вот вроде ему сочувствую, должен бы постараюсь помочь, даже ценой своей карьеры в исполкоме.

Но не могу.

Вот я, какой белый и пушистый. Законник.

Но так ли это?

Ведь сейчас у меня в пиджаке рядом с шикарным галстуком на кристально белой чистой рубашке, выглаженной женой, лежит бумажка в Прокуратуру.

Заявление «от обманутого должностного лица». А если бы Дима не вернул бы ошибочно выданный ему на основании документов, как потом выяснилось «не соответствующих действительности» ордер?

То что? Это заявление? Что? Ты понес бы ты в Прокуратуру?

На друга детства?

Ужас, какой трудный выбор приходиться иногда делать советскому работнику. И где эта грань нравственно — не нравственно? Где она? Теперь Дима всю оставшуюся жизнь будет смотреть на меня волком. Презирая и ненавидя меня, считая, что это я разрушил его семью.

Ордер вернули, заявление в прокуратуру из моего кармана выброшено в урну.

А если бы Дима не вернул этот злополучный ордер?

Заявление на друга в прокуратуру понес бы?

Вот она, нравственная проблема! Вот о чем сейчас болит и горестно думает моя совесть!

Ведь я бы свою бумажку пустил бы в ход! Это точно!

Но цель?

Не восстановить справедливость, ведь я ее нарушил, не прислушавшись к анонимке и не проверив документы, поступившие с предприятия.

Цель-то, не справедливость. Цель опорочить Диму, и оправдать себя.

Обелить себя.

Этакий невинный обманутый щенок, повторю, белый и пушистый.

Хороший я, а злой и хитрый начальник цеха Дмитрий плохой?

Вот что меня беспокоит во всей этой истории! Нравственный мой аспект.

Мой нравственный аспект.

Честный ли прием этот с моей неотправленной бумажкой в прокуратуру?

Об этом надо поразмышлять, пусть и бумажка уже в урне.

Можно ли быть честным, когда партнер твой нечестный?

Можно ли быть справедливым, когда вокруг живут по волчьим законам, и каждый решает свои задачи, ищет свои выгоды, плюет на других.

Волчьи законы.

Люди жадны и грубы. Только своего хотят добиться, только для себя урвать.

Урвать любыми путями.

А ты пришел в этот мир с открытым сердцем, искренней любовью к людям, жалея их и помогая.

А нужен ли ты со своими идеями служению обществу, государству?

Неужели в этой суете теряют все свое значение нравственные ориентиры?

Или, наоборот, за них надо бороться, силой внедряя в общественные отношения?

Запутался совсем.

И, вообще, эта хорошая темя для закрученной истории. Выход на вечные ценности.

И есть ли они, вообще, в этой грязной жизни?»

Глава YII

Первомай в городке традиционно был ярким и красочным событием, отражающим общенародный подъем и единство.

Это без сомнений самый любимый праздник горожан.

Утро в это день начиналось с волнующих звуков музыки, которые разносились по всему городу, объединяя трудящихся в предвкушении праздника.

Звучали бодрые песни «Москва майская», «Пусть всегда будет солнце» и другие песни, которые вдохновляли на чувство патриотизма и гордости за страну.

На трибуне, украшенной красными флагами и портретами лидеров страны, стояли первые лица горкома партии, лучшие рабочие города, победители социалистического соревнования.

Они приветствовали проходящие колонны, отдавая дань уважения труду и достижениям передовиков производства.

Валерий Иванович, стоящий рядом с Андреем Петровичем, приветливо поднимал руку, приветствуя колонны цехов завода, где еще недавно работал.

Слева от Андрея, рядом с первым секретарем городского комитета КПСС, стояла улыбающаяся народу, своим избирателям, Жанна Петровна.

Репродуктор диктовал очередной лозунг:

— Слава рабочему классу страны. Ура, товарищи!

Оркестр играл вдохновляющие патриотические мелодии. Чувство радости за страну, за свой коллектив, за город, гордости и товарищества необъяснимым душевным подъемом охватывало демонстрантов.

Марши советских композиторов звучали в унисон с шагами колонн, создавая мощное звуковое полотно.

Колонны трудящихся несли цветы, знамена и транспаранты с лозунгами, отражающими дух времени: «Мир, Труд, Май!», «За наш советский социализм!» и «Единство, братство, и мир трудящимся!».

Цветы символизировали возрождение и надежду, а знамена развевались гордо и торжественно.

Проходили колонны школ, где ученики несли ветки тополей с зелеными листочками, украшенными сделанными на уроках труда бумажными белыми цветочками.

Рабочие цехов шли группами, демонстрируя в первых рядах колонн свои достижения и инновации, которые способствовали развитию и процветанию их предприятий.

В этот день чувствовалось единение всех, от молодежи до ветеранов, каждый вносил свой вклад в общий праздник. И, прежде всего, радостной улыбкой, шутками и поздравлениями с крепким рабочим рукопожатием.

В синее небе прямо к белым курчавым облакам взлетали яркие красные шары.

В это праздник вся страна отмечала трудовые успехи и выражала надежду на светлое будущее.

Таким образом, первомайская демонстрация стала ярким символом советской эпохи, отражающим оптимизм и веру в социалистическое будущее, которое строили трудящиеся всей страны.

Это был день, когда каждый чувствовал себя частью большого и дружного коллектива, стремящегося к миру и процветанию.

Стоявшие на трибуне рядом Андрей Петрович и Валерий Иванович и после демонстрации пошли домой вместе.

Их останавливали, Поздравляли. Здоровались.

Известные люди в городе — директор завода и зампредгорисполкома.