Бесплатный фрагмент - Ветер с Севера

Последняя жена Джараака

Золотой шпиль башни Академии сиял в последних закатных лучах расплавленным золотом, и можно было подумать, будто он парит в воздухе. Посторонний наблюдатель, окажись он поблизости, должно быть, так и решил бы, во всяком случае, в первую минуту. Однако правда состояла в том, что опиралась заостренная крыша на тонкие узорчатые колонны, которые легко можно было просто-напросто не заметить.

Именно там, на подставке из прозрачного розового мрамора в виде чаши цветка, располагалась, сияя чистым, глубоким светом, «Слава зари».

Конечно, первоначально Асцелина хранилась в самом обыкновенном помещении с каменными стенами и с окнами. Однако аркан, с помощью которого члены ковена поддерживали на Фатраине благоприятную для жизни погоду, был необычайно сложен и требовал много энергии, а заодно и открытого пространства. Природные маги быстро теряли силы и зачастую просто не успевали дойти до артефакта. И тогда очередной магистр принял решение перенести его.

Ниралуа устало моргнула, вздохнула глубоко и начала очередной цикл аркана. Ей оставалось всего несколько минут до тех пор, пока ее не сменит Рьятен. Она уже слышала на лестнице внизу его легкие, быстрые шаги.

Солнце слепило, ветер трепал распущенные волосы и подол платья. Перед глазами Ниры плыл туман, а в ушах шумело, и все же она не теряла концентрации.

За спиной бесшумно распахнулась тяжелая дверь, и высокая, мрачная фигура Рьятена заслонила проем. Он подошел, встал поблизости от Асцелины и привычным движением подхватил силовые потоки. Губы его зашептали слова аркана, и Нира наконец смогла выдохнуть и опустить руки. На сегодня для нее все было закончено. Завтра она снова придет сюда вечером на два часа, а до тех пор у нее есть целая ночь и день, чтобы отдохнуть.

Окинув быстрым взглядом фигуру стоявшего напротив мага, Нира подошла к артефакту и положила ладони на теплый камень. Кончики пальцев сразу же начало приятно покалывать, и живительные потоки силы бодро потекли к ней, наполняя истощенную плоть энергией. Однако тяжесть, уже который день лежащая на сердце, так и не прошла.

Нира чуть заметно усмехнулась и накинула на волосы белый колпак мантии. Сейчас у нее отчего-то не было желания привлекать к себе внимание. Наоборот, хотелось уйти подальше от всех, спрятаться, лечь и просто смотреть бездумно на темнеющее небо. Хотя вид его, равно как и звезды, никогда не привлекал ее.

«Пожалуй, стоит поговорить обо всем с учителем Виреетом, — подумала она. — Неспроста это все».

— Благого присутствия вам, меридан, — пожелала она и направилась вниз.

Рьятен, разумеется, ничего не ответил — силы и помыслы его были уже не с ней. И все же это стало доброй традицией, когда уходящий с дежурства член ковена желал вновь прибывшему удачи.

Светильники, развешенные вдоль стен, горели ровным желтоватым пламенем, освещая белый камень стен и древние, возрастом больше полутора тысяч лет, руны. К горлу Ниры подступала какая-то горьковатая муть, напоминающая холодный, склизкий комок, и она всерьез опасалась, что ее стошнит прямо на ступеньки.

Предвидения никогда не были ее сильной стороной. Во время учебы в Академии она с трудом сдала экзамен, предпочитая туманным пророчествам созидание. И все же теперь, толкнув очередную деревянную дверь и выйдя в круглую, украшенную цветной мозаикой приемную, она осознала, что ощущает собственное грядущее.

«Запомни, девочка, — говорил ей много лет назад Виреет, в те поры, когда сама она была почти малышкой, — природный маг, сколь ни будь он бездарен в вопросах предвидения, все равно предчувствует изменения в собственной судьбе. Хотя бы самые важные, ключевые моменты. Это может выражаться по-разному. Некоторых начинают одолевать сны, кого-то неумолимо тянет вперед, к странствиям, а есть те, кому становится физически плохо. Нельзя угадать, какой именно способ изберет сила, чтобы сообщить лично тебе, пока назначенный час не наступит».

«Так могут все маги?» — спросила его тогда Ниралуа.

Виреет покачал головой:

«Нет. Разумеется, не все, и только природные».

«А некроманты?»

«Их магия изначально больна. Она словно слепец, блуждающий в темноте. Нет, предчувствовать будущее они не могут. Однако это не мешает им портить жизнь всем окружающим».

Остановившись на пороге, Нира нахмурилась и потерла лоб. Должно быть, ничего хорошего ей, учитывая обстоятельства, ждать от будущего не стоит. Теперь разговор с учителем становился не прихотью, но насущной необходимостью, ибо кто еще сможет дать ей лучший совет?

«Должно быть, в этот час он, как всегда, гуляет по дорожкам парка, — подумала она. — Если не занят какими-нибудь неотложными делами».

Привычки старика оставались неизменными на протяжении многих лет, но ей это теперь было только на руку.

Она сделала уверенный шаг вперед, и в этот момент входная дверь вдруг резко распахнулась и глазам мериданы предстал Джараак.

Конечно, она и раньше видела владыку Фатраина, но в основном издалека. Еще никогда ей не приходилось сталкиваться с ним лицом к лицу.

Нира застыла, словно кролик, увидевший прямо перед собой удава, и от страха почти перестала дышать. Понимала, что это ошибка, что нельзя показывать бешеной собаке собственный страх, и все же ничего не могла поделать.

О магистре Джарааке рассказывали многое, и почти ничего хорошего. Подобно почти всем остальным магам, он предпочитал не связывать себя узами брака. Тех женщин, с которыми его сводила прихотливая судьба, он просто-напросто губил. Говорили, что ему доставляет удовольствие наблюдать их страдания. Одна из его невольных любовниц сошла с ума, другая покончила с собой, бросившись с крыши дома. Единственное, за что его уважали многочисленные враги — это та сила, которую он обеспечивал Фатраину с помощью достаточно подлых интриг.

«Постарайся не попадаться ему на глаза, деточка, — говорил ей Виреет много лет назад, качая горестно головой и глядя в окно на подступающую к Рагосу ночь. — Добром это наверняка не кончится».

По этой самой причине Ниралуа прежде не представлялось возможности как следует разглядеть Джараака. Это оказался не старый еще мужчина с умным, цепким взглядом, от которого кровь холодела в жилах. Все знали, что двадцать лет назад он пробил дорогу к верховной власти лишь благодаря собственному уму и характеру, и теперь Нира, глядя на него, охотно этому верила. Сила, что бурлила в его крови, притягивала к себе, словно мощный магнит, и одновременно отталкивала. Хотелось бежать куда-нибудь подальше без оглядки, но меридана стояла, подобно статуе, позволив магистру обойти себя и разглядеть внимательно со всех сторон.

— Ты ведь из ковена, верно? — уточнил он наконец, и от звука его глубокого, немного хриплого голоса внутри у нее, где-то в самой середине, что-то оборвалось.

Пересилив себя, она кивнула и просто ответила:

— Да.

Хотя это и без ее слов было очевидно. Длинная белая мантия с характерным узором в виде рун, золотая лента на каштановых волосах, в данный момент спрятанных под колпак. Так одевались только члены ковена, и магистр, конечно же, об этом прекрасно знал.

Он подошел к ней еще ближе, обдав побледневшую щеку теплым дыханием, и осторожно провел пальцем по скуле Ниры. Та заметно вздрогнула, не сдержавшись, и Джараак рассмеялся:

— Придешь ко мне во дворец завтра вечером. А иначе…

Продолжать не требовалось — смысл угрозы был понятен без слов. Во власти магистра перекрыть магу все каналы, по которым он получает энергию.

Она опустила взгляд и почти до крови закусила губу:

— Слушаюсь, повелитель.

— Вот и умница, — ответил он и, развернувшись, стремительным шагом вышел из комнаты.

Нира стояла, оглушенная, и никак не могла понять, что же ей делать дальше. Кровь гулко билась в ушах, отсчитывая рваные удары пульса, голова немного кружилась, однако та самая тяжесть, что доставляла ей беспокойство в последние дни, наконец ушла.

«Что ж, кажется идти к учителю больше нет смысла, — подумала она и бессознательным движением закуталась плотнее в мантию, словно замерзала. — Неизбежное уже случилось, а подставить случайно мастера мне бы хотелось меньше всего».

Родителей меридана не видела с тех самых пор, как поступила в школу при Академии, то есть уже двадцать лет. Не только она, все дети на Фатраине рано или поздно теряли связи с семьей и все больше отдалялись. Учителя и товарищи по делу становились им гораздо роднее и ближе. С мастером Виреетом у Ниры установились самые теплые, дружеские отношения, и старик ни за что не останется в стороне, когда узнает о ее проблемах, тут даже сомневаться не приходилось. Но что же будет дальше? Если бы ее противником стал любой другой чародей, в сопротивлении был бы смысл. Однако речь шла в магистре. Вздумай Виреет оградить ученицу — и он мог поплатиться чем-нибудь гораздо более серьезным, чем жизнь. Например, способностями мага.

Нира слегка покачнулась и сжала двумя пальцами виски.

«Кажется, самым лучшим пока будет пойти домой, — поняла она. — Нет смысла тут стоять и бесконечно скорбеть о злой судьбе».

Выйдя из душного здания в сад, она с удовольствием вдохнула полной грудью свежий, напоенный тонким ароматом цветов воздух.

Нежные головки роз алели на кустах, рассаженных вдоль широких, посыпанных гравием дорожек. Казалось, что воздух тихонько звенит, насыщенный магией Асцелины. Больше всего на свете Ниралуа любила то дело, которому служила. Осознавать, что благодаря в том числе и твоим усилиям становится достижимой окружающая ее теперь красота — возможно ли в жизни большее счастье?

Ковен магов. Те, кто управляет погодой на острове, без их присмотра представляющего собой всего лишь обычный, ничем не примечательный кусок льда. Первый круг ковена — двенадцать мериданов, непосредственно занятых построением аркана. Второй круг — те, кто только изучает его и кто готов в любой момент прийти на смену вышедшему по каким-либо причинам из строя волшебнику. И лишиться всего этого Нира никак не могла.

Нахмурившись, она оторвалась от бездумного созерцания темнеющей в свете звезд травы и посмотрела наверх. Беседка Асцелины под самой крышей сияла ровным розоватым светом. Как часто горожане, глядя на башню, гадали, чем занимаются ее обитатели? Сколько раз они сами ощущали себя избранными, лучшими из лучших? Теми, кому позволено вершить судьбы мира. Откажись они вдруг все разом выполнять собственную работу — и Фатраин буквально за несколько часов погрузится в хаос. Выпадет снег, задуют метели, цветы и деревья замерзнут. И только они, природные маги, стоят на страже покоя и мира. Но в данную минуту все это больше не имело лично для нее никакого значения, ведь самый главный вопрос, что ей теперь делать, все еще оставался без ответа.

Услышав шорох гравия в дальнем конце дорожки, Ниралуа прибавила шаг и, покинув территорию Академии, направилась домой. Крошечный домик в три комнаты на окраине квартала — он принадлежал только ей, и там она всегда неизменно находила покой и уединение, столь необходимые любому магу.

Толкнув дверь, она заперла ее поплотнее и затеплила свечи. Разжечь очаг, набрать воды и вскипятить ее — привычные действия, которые прежде неизменно успокаивали. Заварив полную кружку травяного чая, она обхватила ее двумя руками и уселась в мягкое, обитое кожей кресло.

Если бы она могла точно знать, чего хочет от нее Джараак, было бы все намного проще. Впрочем, можно с уверенностью предположить, что дело не касается ее деятельности члена ковена. Во-первых, некроманты предпочитали не лезть в те дебри, что были им в силу некоторых особенностей не подвластны, а во-вторых, в этом случае распоряжения ей передали бы наставники.

Нира уверенно покачала головой. Нет, скорее всего, ему нужно что-то другое. Она вспомнила прикосновение, которое, по идее, должно было бы обозначать нежность и ласку, и передернулась от отвращения. Если редкие встречи с Рьятеном действительно доставляли удовольствие, то внимание магистра оказалось исключительно неприятно.

Прямо под окном вдруг пронзительно закричала ночная птица, и Нира, встав, неторопливо прошлась по комнате.

Мысль обратиться за помощью и советом к Рьятену пришла, но меридана ее практически сразу отбросила, как несостоятельную. С какой бы стати он вдруг решил пожертвовать собственным благополучием ради случайной любовницы? Право слово, это даже не смешно. И тогда, как ни крути, получается, что наилучшим выходом будет и в самом деле просто пойти завтра во дворец.

В который раз тяжело вздохнув, Нира удрученно заглянула в опустевшую кружку и решительно заварила себе сонный отвар. Ей необходимо во что бы то ни стало отдохнуть — кто знает, что ждет ее завтра.

Ночь пролетела как одно мгновение, а с ним и первая половина дня. Не в силах сосредоточиться на чем-нибудь хоть сколько полезном, Ниралуа после позднего завтрака оделась и отправилась просто бродить по городу, впрочем, мало что замечая при этом. Однако монотонные движения слегка успокаивали, и она все шла и шла. Через кварталы природных магов к окраинам, где проживали некроманты, затем через холмы и поля к реке. Искупавшись, она посмотрела на небо и поняла, что пора отправляться в Академию на дежурство. Час, назначенный Джарааком, неумолимо приближался, и она всерьез опасалась, сможет ли сосредоточиться на аркане. Но попросить ее сегодня кем-нибудь заменить — значило отступить и признать поражение. Этого она допустить никак не могла.

Она шла обратно к Рагосу и щурилась, вдыхая полной грудью, наслаждаясь свободой, абсолютной и безмятежной, ощущавшейся в этот ясный, солнечный день особенно остро.

Переступив порог возвышающейся над городом башни, она поднялась на площадку и уверенно подхватила потоки. Точно так же, как делала это и прежде сотни раз. Что ж, несмотря на все волнения минувшего дня, на ее профессиональных качествах они не отразились, а это значит, что появился еще один повод гордиться.

Сила бурлила в жилах, словно подвешенный над огнем котелок с водой. Аркан строился, рос, ветвился, напоминая Нире раскидистое вековое дерево, обнимающее кроной весь Фатраин. А корни его начинались в самом центре ее естества, питаясь силой своей создательницы. Много магов погибло, прежде чем стало понятно, что управлять арканом могут только сильнейшие. Таких обычно примечали еще в школе и по окончании обучения сразу предлагали вступить в ковен. Разумеется, выпускники вольны были избрать иное занятие по своему вкусу. Например, стать боевым магом или помогать крестьянам растить урожай. Однако кто же откажется от чести приобщиться к лучшим? Случаи несогласия были чрезвычайно редки, и некроманты, которые в силу собственной неполноценности не могли заниматься погодой острова, черной завистью завидовали природным магам.

Сила звенела, подобно колокольцам, натянутой струной пела в крови. Нире казалось, что ее выворачивает наизнанку, что мышцы каменеют от напряжения, а кровь кипит в жилах. Одна ошибка — и заклинание вырвется из-под контроля, взорвавшись ураганом, землетрясением или еще каким-нибудь разрушительным катаклизмом. Разумеется, ничего подобного Ниралуа допустить не могла. И она от всего сердца гордилась, что за многие годы по ее вине островитян не постигло ни одно несчастье.

Древо росло, и Нира чувствовала, как силы ее постепенно тают и все больше слабеет тело. Колькольцы в воздухе звенели, но не мелодично, а надрывно, грозно. Кровь гулко билась в ушах, и кончики пальцев уже заметно подрагивали.

Но все когда-нибудь кончается. Когда меридане показалось, что она вот-вот упадет в обморок, на лестнице внизу послышались шаги и появившийся на площадке Рьятен привычно подхватил потоки. Восполнив силы и пожелав благого присутствия, Нира вздохнула глубоко и накинула на голову капюшон. Настало время идти во дворец.

На душе было непривычно пусто. В голове не бродило ни единой мысли. Волнение ушло, сменившись неприятным, непривычным для нее отупением.

«Говорят, есть такие страны, где подданные не боятся своих владык», — подумала она, спускаясь вниз.

Ей, магичке, трудно было представить подобное. Конечно, не все пугались Джараака до дрожи, но не было тех, у кого бы мысли о нем не вызывали опаску.

Ниралуа прошла через сад и вышла за ажурную ограду. Если пройти до конца улицы, а затем пересечь площадь, то она скоро окажется у цели.

«Интересно, — размышляла она, — меня там ждут?»

И тут же сама ответила на собственный вопрос:

— Должно быть, да.

Она шла, гордо расправив плечи и глядя в пустоту прямо перед собой, а мимо спешили по своим делам другие маги, природные и некроманты. И никто, конечно же, не обращал на окружающих никакого внимания. На Фатраине чрезмерное любопытство было не принято.

Все те же улицы, исхоженные многократно, знакомые до каждого камешка, до последней травинки. Однако теперь они отчего-то казались ей незнакомыми и чужими.

Украшенный вычурной, витиеватой лепниной дворец возвышался впереди, сверкая позолотой, и Ниралуа, остановившись около фонтана, против воли залюбовалась им.

Ее заметили. Охрана поспешно распахнула ворота, и меридана решительно преодолела оставшуюся часть пути.

— Владыка спрашивал о тебе, госпожа, — сообщил один из стражей, и она, кивнув, переступила порог.

Сердце бешено колотилось, норовя вырваться из тесных объятий грудной клетки на волю, и ей приходилось прикладывать значительное усилие, чтобы оставаться хотя бы внешне хладнокровной.

Навстречу гостье вышел согбенный временем пожилой маг и сделал приглашающий жест:

— Прошу за мной.

— Да, конечно, — ответила Нира.

И они направились во дворец. При других обстоятельствах она, вероятно, залюбовалась бы им. Тяжелые портьеры из драгоценных восточных тканей, изящные банкетки, столики и золото, золото, золото со всех сторон. Нет, все-таки вряд ли она смогла бы к подобной обстановке привыкнуть. От столь кичливой роскоши могли получать удовольствие лишь одни некроманты.

Нира вздрогнула и поспешила отогнать крамольную мысль. Ведь повелитель некромант, а это значит, что ей надлежит его уважать. Ибо кто знает, на что он способен. Быть может, нашел способ заглядывать в мысли.

«Хотя все же вряд ли», — ответила она сама себе.

Они поднялись по узкой витой лестнице, и в уши мериданы ударили монотонные звуки незнакомой, надрывной музыки. Они ввинчивалась через уши прямо в мозг, давили на сердце, и Нира даже головой тряхнула, желая отогнать наваждение.

Ее провожатый распахнул очередную дверь и молча отошел в сторону.

«Покои Джараака», — поняла она и, закрыв глаза, сделала еще один, последний, шаг.

Дверь за спиной закрылась, отрезая ее от внешнего мира. Повисла гнетущая, непроницаемая, словно предрассветный туман, тишина.

Свет одинокой свечи был столь скуден, что поначалу Нира ничего не смогла разглядеть. Однако вскоре она различила бордовую с золотом обивку стен, стол из красного дерева с тяжелым хрустальным шаром и серебряным ножом, несколько мягких кресел, узкое ложе.

Увидев расстеленную, уже полностью готовую кровать, она побледнела и жадно ухватила ртом воздух. Так значит, она все-таки не ошиблась! И что ей делать теперь?

Однако додумать Ниралуа не успела. Портьера в дальнем конце комнаты отодвинулась, и магистр тихим, неторопливым шагом вошел в покои. Ему ведь некуда было спешить.

«Словно тигр перед прыжком», — отметила она.

Глаза его загорелись алчным, хищным блеском.

— Пришла все-таки, — прошептал он, и на губах его зазмеилась едва заметная, однако явно циничная усмешка.

— Да, — односложно ответила меридана и вновь замерла, словно статуя в парадном зале.

Джараак был одет в небрежно подпоясанный парчовый халат, оставлявший открытой худую грудь. Он подошел вплотную и, оглядев ее нарочито изучающим взглядом, протянул руку и, резким движением задрав полу ее мантии, провел холодной ладонью по бедру. Ниралуа вздрогнула и еще сильнее сжалась. Джараак рассмеялся:

— Хороша. Ты подходишь мне. Сильна, непокорна… Все именно так, как я люблю. Присядем пока, выпьем чая.

Он сделал приглашающий жест, и Нира заметила на низком круглом столике рядом с кроватью две крохотные фарфоровые чашечки.

— Хорошо, — через силу проговорила она и, присев на край кровати, взяла подрагивающей рукой ближайшую из них.

Джараак вновь хмыкнул и забрал вторую.

Привкус напитка показался Нире немного странным. Он словно горчил.

«Что это значит? — мелькнула испуганная мысль. — Туда добавили каких-то трав?»

Она попробовала определить, чем именно ее напоили, но тут вновь заговорил магистр:

— Тебе же будет лучше, если не станешь сопротивляться. Я все равно возьму то, что мне нужно, а вот ты, если вздумаешь упрямиться, можешь и пострадать.

— Что? — переспросила она, силясь сосредоточиться на словах. — О чем вы?

— Увидишь.

Джараак забрал из ее пальцев чашку, и меридана почувствовала, что голова начинает кружиться, а тело слабеет и становится каким-то безвольным. Она попыталась встать, но вместо этого просто рухнула обратно, будто мешок с мукой. Магистр подошел и уверенно закинул ее ноги на постель. Мантия задралась, обнажив нежную кожу.

— Вот так, — вкрадчиво прошептал он и резким движением скинул халат.

Хотя тело ей больше не повиновалось, однако разум работал на удивление четко, и теперь он забился в ужасе от осознания, что именно через несколько мгновений должно произойти.

Джараак подошел к столу и взял нож. Только сейчас Ниралуа смогла разглядеть на лезвии ритуальные руны.

«Неужели он собирается меня убить? Круг Силы не оставит смерть мага без наказания!»

Но магистра, должно быть, подобные перспективы ничуть не смущали. Он положил оружие рядом с подушкой и, оглядев беспомощную чародейку, присел рядом и погладил ее по внутренней стороне бедра.

Если бы она могла, то непременно бы закричала, но голос тоже ей не повиновался. Магистр решительно расстегнул мантию Ниры и рывком стащил нижнее платье.

— Вот так, — прошептал он, раздвигая пошире ее бедра.

Меридана принялась гадать, как быстро ее убьют. Ей приходилось прежде слышать о ритуалах некромантов, но никогда она не пыталась изучать оный в подробностях. Зачем, если дело касалось всего лишь людей? Кто мог знать, что однажды Джараак решит употребить его против волшебницы? Кому могло прийти подобное в голову?

А тот повозился немного, устраиваясь поудобнее, помял ее грудь, оставив, должно быть, синяки, и резко вошел.

Ни разу за всю жизнь не приходилось испытывать ей такой дикой боли. Она не была боевым магом, не владела приемами нападения или защиты, да и чем бы ей помогли теперь такие умения, в ее беспомощном состоянии? Но и плоть при этом не была приучена терпеть страдания.

Которые с каждым мгновением все усиливались. Ниралуа молча отсчитывала минуты, каждая из которых все больше приближала ее к неизбежному концу. Магистр пыхтел, и душа Ниры вздрагивала от отвращения. Казалось — еще одно движение, и ее просто-напросто вырвет.

А Джараак улыбался. И чем сильнее было ее отчаяние, тем шире становилась усмешка на его губах.

— Молодец, — прохрипел он и потянулся за ножом.

В скудном свете свечи блеснуло лезвие. Магистр прервал насилие, чтобы прочесть заклинание, а после вонзил острие прямо в шею.

— Ты не умрешь, — заговорил он и вновь возобновил пытку собственной плотью. — Ты сильная чародейка, и нужна мне живой. Я сам усовершенствовал заклинание, и секс с тобой всего лишь необходимая его часть. В противном случае мне бы не удалось забрать твою силу целиком, не лишив жизни.

Он замолчал и резко содрогнулся, изливаясь, затем отдышался и, поцеловав напоследок в шею, убрал нож.

— Если ты впредь будешь более послушной, — прокомментировал он, — то, возможно, даже сможешь получать удовольствие. Вот, возьми.

Он вынул их кармана халата брусок амулета, наполненный энергией, и бросил на кровать.

— Через четверть часа ты сможешь двигаться. Как только приведешь себя в порядок, тебя проводят. Завтра жду в это же время. А если вздумаешь разболтать — лишишься силы мага. Надеюсь, это понятно?

Он посмотрел на нее, нахмурившись, словно искал на лице ответ, и вдруг, наклонившись, уже совсем по-другому, нежно и ласково, поцеловал сначала ее грудь, а следом живот и бедро. Затем он оделся и, не оглядываясь более, покинул покои.

А Ниралуа подумала, что лучше было бы, пожалуй, умереть в тот день, когда Джараак заметил ее.

***

Дни текли, сливаясь в один непрекращающийся, похожий на бред, кошмар. Каждый вечер Джараак призывал к себе Ниралуа и там, в личных покоях, проводил чудовищный, немыслимый для любого уважающего себя мага обряд. Если бы речь шла о людях, тогда, безусловно, другое дело! Человек — существо низшего порядка, и нет ничего дурного в том, чтобы его использовать. Но как можно насиловать и выпивать энергию у волшебницы? У Ниры это никак не укладывалось в голове.

И все же это происходило. Неизменно, из вечера в вечер. Нет, удовольствие она получать от происходящего так и не научилась, как цинично предполагал магистр, однако это ничего не меняло. Служитель все так же неизменно приводил ее в покои, а Джараак выходил к ней навстречу и предлагал занять ложе.

Она попросила его больше не давать ей отвар, пообещав быть покладистой, и магистр согласился. По мере собственных скудных возможностей он пытался быть ласковым, однако было очевидно, что он не привык быть к кому-либо внимательным и просто-напросто не умеет этого делать. И вновь приходила боль. А после, насытившись Нирой сполна, он выпивал ее энергию досуха и уходил, оставив амулет.

Даже в страшном сне меридана не могла бы прежде представить, что будет по доброй воле терпеть подобные унижения. Но что она могла сделать против магистра и повелителя? Его власть над магами была слишком велика. Быть может, учитель, пожилой и весьма опытный волшебник, смог бы придумать какое-нибудь средство, однако мысль, что он может из-за нее пострадать, ужасала куда сильнее, чем размышления о собственной злой судьбе.

Домой она приходила опустошенная. И хотя энергию восстановить всегда удавалось, однако как вернуть душевное равновесие? Ниралуа бродила по комнатам, словно тень, потом выходила на улицу и шла, куда глаза глядят, покуда хватало сил.

Мягко шелестела над головой листва, теплый ветер ласкал ее лицо, а на сердце Ниры было сумрачно и темно. Она чувствовала, как наяву, прикосновения Джараака и вздрагивала от отвращения. Хотелось кричать, чтобы выплеснуть боль и ненависть, и пару раз она едва успевала добежать до туалетной комнаты, а там уже меридану не на шутку рвало.

А Рагос жил своей жизнью. Все так же ходили на уроки ученики, а состоявшиеся маги занимались своими собственными, несомненно важными, делами. Она тоже старалась поддерживать видимость благополучия. Вставала по утрам, совершала покупки, беседовала с коллегами. Вот только почему-то никак не удавалось понять, почему же никто не замечает, как ей плохо? Отчего ни один меридан не обратит внимания на ее бледность и синеву под глазами? Разве это правильно?

Ниралуа вздыхала и снова печально опускала глаза. Она одна, и помощи ждать совершенно неоткуда. Каждый занят своей собственной судьбой и карьерой, и так было всегда. Вот только прежде ее подобное положение дел вполне устраивало.

Она хмурилась и смотрела искоса на клепсидру, которая равнодушно, неумолимо отсчитывала минуты. Время утекало, словно вода сквозь пальцы, день пролетал, и ужасающе быстро наступал вечер. Время, когда ей необходимо было идти во дворец, чтобы открыть объятия Джарааку.

Так прошел месяц. Самой Ниралуа он показался годом, и только календарь на стене в приемной Академии неумолимо свидетельствовал, что это неправда.

Меридана подходила к воротам дворца, и охрана послушно, безмолвно пропускала ее. Каждый раз она надеялась, что по какой-нибудь неведомой причине ее не пустят, но чуда не происходило, и все начиналось сначала.

Пока Джараак неловко елозил внутри нее, она лежала, закрыв глаза, и вспоминала редкие горячие ночи с Рьятеном. Сколь же разительно отличались эти два мужчины! Нет, она не любила меридана, и все же, доведись ей выбирать, предпочла бы его.

Затем магистр с шумным пыхтением кончал, и Нира снова оказывалась предоставлена сама себе. Она одевалась и уходила, ни разу не задержавшись во дворце дольше необходимого. Солдаты в дверях провожали ее задумчивыми взглядами, и она была почти уверена, что они обо всем догадываются. Или, может быть, считают, что она приходит к владыке по доброй воле?

«А впрочем, не все ли равно, — задавала она себе вопрос, выходя на площадь, — если лично для меня это абсолютно ничего не меняет?»

Когда грудь стала неприятно болезненной, а любимый травяной отвар начал вызывать непреодолимое отвращение, в душу Ниры закралось подозрение, что она беременна.

Поначалу мысль эта отозвалась в ее душе ужасом. Ребенок Джараака! Можно ли представить себе большее несчастье? Потом она постаралась успокоиться и поняла, что за всеми волнениями не заметила того простого факта, что очередные месячные не пришли.

Вскочив, меридана судорожно заметалась по дому. От дежурств у аркана на долгие месяцы придется отказаться. Она просто не выдержит двойной нагрузки! Но гораздо хуже оказалось неведение. Как отреагирует на подобную новость сам будущий отец?

Глубоко вздохнув, Нира сжала двумя пальцами виски и подошла к окну. Жизнь бурлила, с ясного неба щедро светило солнышко, однако на сердце волшебницы было тяжело.

«Но ведь он не мальчик, — подумала вдруг она, — и должен сознавать, что в результате секса, случается, появляются на свет дети?»

Что ж, как бы то ни было, сегодня же вечером ей предстоит ему обо всем сказать. Сомнений в отцовстве быть никаких не может — с Рьятеном они делили ложе слишком давно.

«Увы, но это так».

Сама бы она предпочла вынашивать малыша меридана, но что толку теперь мечтать о несбыточном?

Очередной день прошел, словно во сне. Она гадала, как быстро изменится ее положение. Еще какое-то время она сможет выполнять свои непосредственные обязанности, однако ребенок-маг будет поневоле тянуть из собственной матери энергию. Именно поэтому фатраинские чародейки беременели весьма неохотно и часто предпочитали и вовсе избавляться от нежелательного дитяти. Правда, зачастую все заканчивалось весьма плачевно для них самих. Некоторые после больше не могли понести, даже тогда, когда и сами страстно желали этого, а случалось, и вовсе умирали. Сама же Нира считала, что убивать ни в чем не повинное создание все же нельзя. Она не была боевым магом, поэтому такие вот неуместные приступы жалости случались у нее весьма часто. То она начинала жалеть котенка, попавшего под телегу, то выпавшего из гнезда птенца. Теперь вот никак не могла решиться убить ребенка Джараака, хотя провела за размышлениями весь день. Она вспоминала, как снова и снова магистр залезал на нее, и ей хотелось кричать, однако заставить себя уничтожить его отродье никак не могла.

«Нет, — в конце концов решила она, — пусть он родится. И тогда я уже ничего не буду этому ребенку должна».

Возможно, состояние ее, а также горькие мысли сполна отражались на ее лице. Во всяком случае, выйдя к ней в очередной раз вечером откуда-то из внутренних покоев, магистр спросил:

— Что-то случилось?

Ниралуа вздохнула и опустила глаза.

— Да, — прошептала она, внутренне съежившись, — я беременна.

Долгое время в спальне царило молчание. Меридана даже подумала, что Джараак ушел, а она не заметила, однако, подняв взгляд, увидела, что он все так же стоит и хмурит брови.

— Скверные вести, — наконец, словно нехотя, проговорил он. — Значит, в ближайшие месяцы мы больше не сможем провести ритуал. Ты должна родить. Надеюсь, это понятно? В конце концов, это мой ребенок, уж в этом-то я нисколько не сомневаюсь.

Он вдруг рассмеялся хрипло и вдруг в два шага пересек разделявшее их расстояние. Положив руку на еще плоский живот мериданы, сказал:

— Пару раз природные шлюхи пытались заставить меня поверить, будто носят моего ребенка. Однако некроманты тоже в состоянии ощущать течения энергии. Нет, нас не обманешь. И ты не лжешь, я это вижу.

Он улыбнулся, и у Ниралуа от этой улыбки по коже пробежал мороз. Мысль, что Джараак может в самом деле хотеть ребенка, казалась нелепой и до невозможности дикой. Он усмехнулся и, наклонившись, коснулся шершавыми, сухими губами ее шеи.

— Однако это не значит, что твое положение избавит тебя от моей постели. О нет, можешь даже не надеяться. Так что давай-ка, раздевайся и ложись. Я жду.

В конце концов, он все-таки оставил ее в покое, правда ждать этого Ниралуа пришлось почти полгода. Когда в Рагосе стало известно, что меридана в связи с беременностью временно покидает свой пост, учитель Виреет вызвал ее к себе и прямо спросил:

— Что происходит?

Разговор состоялся в библиотеке. Поставив защитный купол, препятствовавший подслушиванию, он встал напротив, скрестив руки и сдвинув брови, словно памятник отмщению. Ниралуа сжалась и опустила плечи.

— Так что же? — повторил он грозно, и тогда она, не выдержав, разрыдалась.

Слезы все текли бурным потоком, как горный ручей по весне. Она словно пыталась выплакать всю боль и унижения, испытанные на протяжении семи последних месяцев. В перерывах между всхлипываниями Нира пыталась как-то объяснить происходящее словами, и Виреет понял ее. Заложив руки за спину, он покачал головой и прошелся по комнате. Наконец он заговорил:

— Какие вы, молодые, все-таки глупые. Если бы ты пришла ко мне сразу, уж наверное мы что-нибудь придумали бы. Во всяком случае, до этого, — тут он выразительно указал взглядом на ее большой живот, — дело бы не дошло.

Ниралуа всхлипнула:

— Я боялась за вас.

— Благодарю, — ответил он. — Но понимаешь, в чем дело — я уже стар, и магия больше не имеет для меня столь большого значения. По крайней мере, не настолько, чтобы я пожертвовал ради нее теми, кого люблю.

Нира громко всхлипнула. Учитель подошел к окну и уставился куда-то перед собой.

— Я смог бы повернуть дело таким образом, чтобы не выдать тебя, — продолжил он. — Так ты говоришь, обряд?

— Да, — подтвердила Нира.

Виреет задумчиво пропустил сквозь пальцы седую бороду:

— Так значит, вот что случилось с его прежними подружками… Признаться, на эти две истории никто не обратил внимания. Каждый волен распоряжаться рассудком и жизнью по своему усмотрению. Но тенденция интересная.

Нира в недоумении подняла глаза:

— О чем вы, учитель?

Тот вновь нахмурился и, остановившись прямо напротив нее, сказал:

— Тебе придется уехать. Разумеется, после того, как родишь. Я подберу тебе не слишком сложную работу за пределами Фатраина. И мы на очередном Круге Силы поднимем вопрос о любовницах нашего «многомудрого» магистра.

Она содрогнулась, а Виреет продолжал:

— Мы скажем, что третий случай подряд указывает на то, что происходящее не случайно и наводит на подозрения. Одна магичка сошла с ума, вторая покончила с собой, а третья сбежала. Что делает Джараак со своими женщинами, отчего они выбирают такую судьбу? Все как одна волшебницы, и весьма сильны. Фатраин не может себе позволить за здорово живешь разбрасываться талантливыми, могущественными колдуньями. Что скажешь?

Ниралуа послушно задумалась и поняла, что у них все может получиться.

— Я согласна с вами, — наконец произнесла она.

— Тогда рожай и уезжай поскорее, — ответил решительно Виреет. — Я сообщу, куда именно тебе предстоит направиться.

Нира от всего сердца поблагодарила учителя и покинула здание Академии.

Остаток беременности прошел в гораздо более благостном настроении. Мысль, что скоро она избавится от присутствия в жизни своей Джараака, вселяла веру в будущее.

Ребенок высасывал силы, и меридана не на шутку злилась на него всякий раз, когда не могла с первого раза разжечь огонь или сделать еще какое-нибудь простое действие. Будь беременность желанна, тогда совершенно другое дело. Однако терпеть неудобства только потому, что не смогла в свое время оказать сопротивление магистру? Чудовищно и очень несправедливо!

Почувствовав приближение родов, Ниралуа послала условный сигнал повитухе, выпустив голубого светлячка, и заварила обезболивающий отвар с примесью толики магии. Был полдень, и она очень боялась, что криками привлечет к себе внимание и тем самым опозорится.

Ребенок родился, когда на небе уже горели звезды.

— Это девочка, — объявила помощница и, улыбнувшись малышке ласково, принялась ее обтирать и пеленать.

Младенец жалобно захныкал, а Нира смогла наконец перевести дух.

— Возьмите ее, — сказала повитуха и подошла ближе, держа на руках ребенка.

Меридана посмотрела внимательно на пищащий сверток, затем поморщилась брезгливо и отвернулась.

— Это отродье Джараака, — отчетливо скрежеща зубами, объявила она. — Да еще и некромантка к тому же. Отнесите ее во дворец, и пусть магистр делает со своей дочерью, что пожелает. А я ее видеть не хочу.

— Но как же так? — оторопела старая женщина.

— Мне слишком многое пришлось вынести от ее папаши, — пояснила Ниралуа, — чтобы жалеть дочь, рождения которой я не хотела.

Несколько долгих секунд повитуха молчала.

— Что ж, понимаю вас, — наконец сказала она. — Но хотя бы имя ей дайте. Должна ведь бедняжка получить хоть что-нибудь от родной матери, кроме жизни?

— Имя, — пробормотала меридана и в первый раз внимательно посмотрела на дочь. — Имя… Скажите Джарааку, что я назвала ее Кадиа. А теперь пусть магистр забирает дело рук своих. То есть, не рук, разумеется, а кое-чего другого.

Перед глазами Ниралуа вновь встали бесконечные вечера, когда магистр во время своего чудовищного обряда насиловал ее, и она уже совсем другим тоном, пронзительно и резко, закричала:

— Уберите от меня эту проклятую тварь, пока я собственными руками не выкинула ее в окно!

Она сделала резкий нетерпеливый жест, и повитуха поспешила исполнить приказание мериданы. Закутав новорожденную потеплее, она подхватила ее и понесла во дворец к отцу.

Когда шаги стихли, Ниралуа смогла наконец вздохнуть с облегчением. Послезавтра она покинет Фатраин, и все останется позади. Вся боль, унижения, страдания…

Ута. Крохотная прибрежная страна, расположенная через пролив, недалеко от Вотростена. Почвы там весьма скудные, и каждый выращенный колосок стоит жителям неимоверных усилий. Устав бороться с суровой природой, местный царь наскреб немного денег и попросил у Фатраина мага. Что ж, эта работа как раз по ней — созидание. А слабому волшебнику там точно нечего делать — он не справится. А она, меридана Ниралуа, член ковена, заодно как следует отдохнет ото всего, что на нее свалилось.

Она прикрыла глаза, намереваясь немного вздремнуть, но тут дверь осторожно распахнулась, и вошел Рьятен. Сердце Ниры радостно подпрыгнуло, а он нахмурился и тихо, но очень серьезно сказал:

— Ты должна была сообщить мне обо всем сразу. Мне казалось, что я тебе не посторонний.

— Прости, — ответила она просто, однако сожаления в сердце отчего-то не было.

Что было, то прошло, и ничего уже не изменишь. Все, что в их силах — это смотреть в будущее.

— Виреет мне все рассказал. Давай хоть полечу тебя немного — ты в чудовищном состоянии.

— Буду счастлива принять помощь.

Рьятен в самом деле был одним из сильнейших магов, и искусство исцеления всегда давалось ему легче, чем всем остальным.

Он молча кивнул и, присев на край кровати, положил теплую ладонь на низ ее живота.

— Удивительно, что ты смогла родить без проблем, — наконец все так же серьезно заявил он. — Твои органы больше напоминают месиво.

— Ты сможешь что-нибудь сделать? — спросила Нира, глядя давнему любовнику в лицо. Быть всю оставшуюся жизнь неполноценной ей не хотелось.

— Я постараюсь, — ответил он.

И принялся за работу. От ладони Рьятена разлилось тепло, постепенно переходящее в жар. Казалось, словно кусок мяса жарят на сковородке. Он то немного стихал, то становился сильнее. Меридан хмурился, по вискам его струились бисеринки пота.

Прошло полчаса, затем час. Наконец, он глубоко вздохнул и убрал руку. Достав из кармана брусок энергии, восполнил силы.

— Все хорошо, — прошептал он и посмотрел прямо в глаза Ниралуа. — Я смог тебя вылечить. А теперь уходи. Не послезавтра, а прямо сейчас. Корабль ждет тебя в порту. А мы тут останемся и примем удар.

С этими словами он достал из-за пазухи свернутый в рулон пергамент и положил его Нире на грудь.

— Два стража из числа охраны Академии проводят тебя.

— От всей души благодарю, — ответила ему меридана.

— До свидания.

— Удачи вам!

Больше им сказать друг другу здесь и сейчас было нечего. Сперва они должны были разобраться со всеми проблемами, что на них свалились. Но сам приход Рьятена, поняла она, говорит о многом. Он будет ждать ее. А она? Нира задумалась. Пожалуй, она тоже будет считать оставшиеся до встречи месяцы.

Любовник ушел, а Нира тяжело встала и, собравшись наскоро, вышла на улицу. Не без труда взобравшись на ожидавшего ее коня, она пустила его галопом в сторону порта.

Мимо мелькали спящие дома, поля, речушки. Ветер упруго хлестал в лицо, а душа мериданы пела. Теперь никаких встреч с Джарааком, никакого страха, никаких отвратительных, вызывающих брезгливость и тошноту, объятий!

Об оставленной в Рагосе дочери она больше не вспоминала. И не только в эту ночь, но и все время пути по морю.

Кораблик летел как на крыльях, спеша преодолеть пролив, а меридана простаивала дни напролет у фальшборта и вспоминала заклинания, которые могли бы ей пригодиться в ожидавшем ее новом, интересном деле.

Погода благоволила. Прошло всего лишь несколько дней, и их небольшое суденышко встало на якорь в порту Уты. Встречать фатраинскую колдунью прибыла почетная делегация во главе с вельможами. Ее проводили в столицу и выделили целое крыло во дворце.

Потекли дни, незаметно сливаясь в недели, а затем в месяцы. Нира методично объезжала поля, стараясь помочь всем, что было в ее силах. Вроде бы удавалось. Во всяком случае, в первое же лето крестьянам удалось собрать двойной урожай.

— К следующему посевному сезону, — объясняла она царю, — мы сможем подготовить почвы как следует, и тогда результат будет гораздо более впечатляющим.

Счастливые местные жители носили ее на руках.

А когда с моря задули ветра, возвещая приближение осени, в один из серых, унылых дней дверь в ее гостиную широко распахнулась, и дежурный привратник громко объявил:

— Госпожа, к вам…

— Я сама могу о себе сообщить, — прервал его звонкий девичий голос, и показавшаяся на пороге колдунья, неделикатно отпихнув бедолагу в сторону, вошла и резким движением захлопнула дверь.

Ниралуа, до сих пор сидевшая у камина в кресле, встала, и губы ее тронула чуть заметная, но, тем не менее, радостная улыбка.

— Тира! — воскликнула она.

— Я так и знала, что ты мне обрадуешься! — ответила та и, стремительно преодолев разделявшее их расстояние, стиснула Ниралуа в крепких объятиях.

Да, это была она — ее давняя подруга по Академии. В дорожных штанах и в куртке, с небрежно заплетенными в косу светлыми волосами. Она куда-то направлялась и, судя по всему, решила по дороге заодно навестить беглянку.

Тира хлопнула в ладоши два раза сначала у левого уха, затем у правого, поставив тем самым защитный купол.

— Вот так, — прокомментировала она, уверенно усаживаясь в кресло напротив. — Чтобы ничьи длинные уши не шпионили за нами. Теперь рассказывай. Ты что, в самом деле сбежала от нашего «обожаемого» магистра?

Тяжело вздохнув, Нира обреченно кивнула и рассказала вкратце обо всем, что с ней происходило. Тира хмурилась, кусала губу, потом вскочила и принялась в бешенстве мерить шагами комнату.

— Старый козел, — наконец вынесла вердикт она. — Маньяк взбесившийся. И ведь знал, где подбирать себе жертву.

Она резко остановилась напротив замершей в недоумении Ниры и решительно продолжила:

— Ты меня, конечно, извини, но этот ваш ковен — просто приют терпил. Почти никто из вас не в состоянии за себя постоять. Любая боевая колдунья просто вырвала бы поганому извращенцу яйца, причем даже без всякой магии. Силы он, видите ли, восполнял, гнида. Но ты все же молодец — не наложила на себя руки. Но ладно — что было, то прошло, чего теперь ворошить.

Она вновь уселась в кресло, и Нира, достав еще одну чашку, налила подруге ароматного чая.

— Благодарю, — кивнула та и отпила глоток. — А Круг Силы гудит, как разворошенный улей.

— А что такое?

Нира резко подалась вперед, всем видом выражая заинтересованность, и Тира, довольно усмехнувшись, охотно принялась делиться свежими сплетнями:

— Вскоре после твоего отъезда Виреет с Рьятеном и директором Академии подняли на Круге Силы вопрос о любовницах магистра. Ох, что тогда началось! Они напирали на то, что вся эта история выглядит подозрительно, что Фатраин не может себе позволить терять лучших колдуний. Круг согласился с приведенными доводами и вызвал Джараака, чтобы тот дал ответ.

— Конечно, он утверждал, что все произошедшее чистейшая случайность? — скривилась Нира.

Тира весело пожала плечами:

— Разумеется. Но старейшины так и не поверили ему. Один из них прямо заявил, что прожил долгую жизнь и давно убедился — случайностей не бывает. В конце концов, Круг Силы вынес Джарааку предупреждение. Еще один любой подозрительный случай — и он будет лишен магистерского сана и заточен в Водяную Башню. Так что, подружка, когда отойдешь немного, присылай прошение, и тебе пришлют замену. Виреет велел передать, что место в ковене ждет тебя. Впредь Джараак не посмеет тронуть тебя и пальцем. От себя же могу добавить совет — когда вернешься, приглядись внимательней к Рьятену.

— О чем ты? — сделала Нира вид, будто не понимает намека.

Но подругу такими дешевыми уловками было, конечно же, не пронять. Она вновь усмехнулась и спросила:

— Вы ведь уже спали с ним?

Отпираться было бессмысленно:

— Да.

Никто из них не делал тайн их тех давних встреч. Зачем, если они не нарушали никаких правил и не имели ни перед кем обязательств? Тира пояснила:

— Он с такой ненавистью нападал на Джараака, что удивил даже убеленных сединами старцев. Похоже, парень к тебе неравнодушен. Так что подумай обо всем хорошенько — Рьятен явно талантлив. Он далеко пойдет. А мне пора.

— Как, уже? — удивилась Ниралуа.

— Увы, погода ждать не будет, а мне еще ехать в Асхэлу. Ты представляешь, эти убогие затеяли воевать с Весвоном и скинулись на мага. Вот, плыву теперь посмотреть, что там можно сделать. А мне этот конфликт даже на руку. Если я сейчас хорошо себя проявлю, то после мне могут поручить что-нибудь более важное и интересное.

— А если их враги тоже наймут боевого мага? — предположила Ниралуа.

Тира в ответ плотоядно улыбнулась:

— Значит, это действительно может стать чем-то более захватывающим, чем простое избиение младенцев. Ты знаешь, я бы с удовольствием потягалась силами с Вотростеном или с Гроимом. Они и без магов способны навалять в три шеи. Вот это был бы опыт! Но мне и правда пора.

Тира встала и надела кожаные перчатки. Сняв купол, обняла и расцеловала подругу.

— Счастливо тебе, — пожелала она.

— Была рада увидеть, — искренне ответила Ниралуа, и на губах ее впервые за долгое время появилась чистая, искренняя улыбка.

Тира вышла, а бывшая меридана подошла к окну и задумалась. Вернуться в Рагос. Захватывающая перспектива. И, раз ей больше ничего не грозит, то, в самом деле, есть смысл попытаться. Там учитель Виреет, там Рьятен. Те, кого все это время ей очень не хватало.

«Что ж, решено, — подумала она. — Полугода мне должно хватить, чтобы прийти в себя и закончить с делами. И тогда в путь».

Высоко в небе летел орел, величественный и свободный. Ниралуа проводила его взглядом, и сердце ее устремилось через пролив в сторону Фатраина. В конце концов, ведь именно там ее родина.

«И мы скоро встретимся».

Энергии древних арканов

— Бардульв приходился тебе родным племянником, и все-таки я прошу тебя, Нуаримаан, постарайся не мстить за него, — попросил Рьятен спутника и, бегло оглядев начисто разгромленные в ходе недавних боев покои магистра, нахмурился и покачал головой.

— И не собирался, отец, — ответил ему молодой маг лет тридцати на вид и сунул руки в рукава парадной мантии.

Любой, увидевший двух мериданов впервые, легко заподозрил бы в них близких родичей. Высокой, крепко сложенной фигурой, серьезным, пронзительным взглядом темных глаз, а так же темно-русыми волосами Нуаримаан напоминал отца, однако более мягкими чертами лица, очевидно, удался в мать.

— В этих покоях придется делать серьезный ремонт, — задумчиво проговорил Рьятен, и сын его мягко улыбнулся в ответ.

— Теперь ты магистр, — ответил он. — Вряд ли кто-то сможет тебе запретить.

— Не в этом дело, — вновь покачал головой отец.

За окном, на фоне прогорающего багряно-розового заката, полыхнули отблески зеленоватого зарева. Влажно пахло догорающими пожарищами, и все же в разных концах города то и дело раздавался веселый смех, сопровождавшийся нестройными, рваными звуками музыки. Рагос праздновал приход к власти нового магистра. Тот факт, что впервые за многие и многие сотни лет им оказался не некромант, а природный маг, лишь добавляло жителям острова поводов для оптимизма.

Рьятен приглашающе кивнул головой, и Нуаримаан прошел вслед за отцом на увитый плющом балкон. Подобрав ближайшую грустно повисшую плеть, он быстро прошептал слова заклинания и, убедившись, что растение воспряло, улыбнулся.

— Месть, это удел слабых, отец, — заметил вслух Нуариаан и посмотрел вдаль, на изломанную линию горизонта. Туда, где за холодным проливом на юго-востоке располагался Вотростен. — Тех, кто не способен уместить в своей голове полноту истины. Во всем, что с ним случилось, Бардульв виноват сам и только сам.

Рьятен тяжело вздохнул:

— И все же некроманты не успокоятся. Им по-прежнему нужен источник силы.

— Согласен, отец. И они, в конце концов, приведут Фатраин к гибели. Если только им не помешать.

Пронзительный взгляд магистра уперся прямо в собеседника:

— Ты уже знаешь точно, что намереваешься сделать?

Нуаримаан не дрогнул и ответил уверенно:

— Да. Я собираюсь навестить Пустынные земли, разумеется, предварительно известив оборотней.

— Точнее, башню Аурлахана? — предположил Рьятен.

Сын кивнул:

— Верно. Старик сжег все записи, касающиеся Утаиранта, но заметки о самом камне, что он использовал для создания амулета, могли уцелеть. Он наверняка исследовал его. Я хочу попробовать пройти весь этот путь заново и создать новый амулет для некромантов.

— Грандиозный замысел, — признал Рьятен. — Одно намерение достойно похвалы, а уж если ты достигнешь успеха, то…

Нуаримаан улыбнулся:

— Не будем забегать так далеко вперед, отец. Признаться, мне немного не по себе. Боюсь не справиться.

— В этом случае тебя никто не осудит.

— И все же мне бы не хотелось, чтобы о моих намерениях стало известно.

— Понимаю. И согласен с тобой. Я, со своей стороны, постараюсь сдерживать некромантов столько, сколько смогу, и все-таки ты не медли.

— Это я тебе обещаю, отец. Приложу все силы, чтобы достичь цели возможно скорее.

— Удачи тебе! И навести мать.

— Обязательно.

— Нира должна быть сейчас в башне Асцелины.

— Знаю, — вновь улыбнулся сын. — И не переживайте обо мне. Я вернусь.

Отец и сын обнялись, и Нуаримаан стремительным шагом покинул покои магистра.

По лестнице он почти сбежал. Резко распахнув дверь, застыл на крыльце, почти оглушенный шелестом листвы над головой и ароматом цветов.

«На ближайшие несколько лет я буду лишен всего этого», — подумал он.

Однако мысль не испугала, а лишь разбудила дремавшую до сих пор в крови веселую злость.

Аурлахан был природным магом. Сильным, но не выдающимся. И в том, что до сих пор никто не попытался воспроизвести уничтоженный Утаирант, во многом были виноваты сами некроманты. Кому захочется помогать тем, кто от души ненавидит тебя?

«Однако теперь пора забыть о личных амбициях, — подвел итог размышлениям Нуаримаан и сделал шаг вниз. — На кону само существование Фатраина».

— Я с вами, меридан, — услышал маг громкий, звонкий девичий голос и, вздрогнув, увидел прямо перед собой Рейнаари.

Молодая колдунья, уже облаченная в кожаный доспех, с мечом на поясе, стояла, прислонившись спиной к ближайшему дубу, и смотрела на него исподлобья. Темно-русые с рыжеватой искрой волосы были собраны в тугую косу.

— Ты уверена? — после долгого выжидающего молчания спросил ее Нуаримаан.

— Да, учитель, — подтвердила та.

Сын Рьятена покачал головой. Рейнаари уже закончила Академию и избрала путь боевой колдуньи. Пару лет назад они вдвоем совершили путешествие в Асмакс по заданию Круга Силы и заметно сблизились. Однако привычки называть Нуаримаана «учителем» Рейнаари не оставила.

— Ты считаешь, мне это необходимо? — наконец поинтересовался он.

— Да, — уверенно ответила колдунья. — Я не дура и умею складывать два и два. Сначала вы дни напролет проводите с отцом. Хотя, конечно, вы вообще с родителями близки, в отличие от остальных. Но после вы неделями пропадаете в библиотеке и в башне Асцелины. Вы явно что-то задумали, меридан Нуаримаан. А поскольку вы, как и любой другой член Ковена, не в состоянии постоять за себя, то вам нужна защита. Я не хочу вас потерять.

Тут Рейнаари вспыхнула, однако быстро взяла себя в руки и крепко обхватила себя за плечи. Взгляд ее стал еще более грозен и решителен.

— Признаться, не думал о себе с такой стороны, — вздохнул Нуаримаан. — Но раз ты так хочешь поехать со мной, то не вижу смысла отказываться. Хорошей компании я буду только рад. Только прошу, не называй меня «учителем». Артефакторику я тебе больше не преподаю.

— Хорошо, — широко улыбнулась Рейнаари, заметно расслабившись, и в серо-зеленоватых глазах ее зажглись веселые огоньки. — А как вас называть?

— Просто по имени.

— Договорились!

— Тогда давай-ка мы с тобой поторопимся, Рейна, — Нуаримаан спустился по лестнице и ступил на дорожку, ведущую к воротам. Тон его стал деловым. — Я навещу мать, а ты иди домой и начинай собираться. Встретимся на рассвете у твоего дома.

— Я буду ждать тебя.

Взгляды двух магов встретились, и Нуаримаан вдруг ощутил, как по спине пробежал озноб, однако не настораживающий, когда тело предупреждает о возможной опасности, а приятный. Совсем как в том далеком путешествии во время совместных посиделок у костра.

Маг тряхнул головой и закончил внезапно охрипшим голосом:

— Я приду. До встречи, Рейна.

***

— Пропустить вас двоих через всю Аст-Ино к Перевалу ветров? — восхищенный нахальством Нуаримаана, принц Рамору прищелкнул языком и смерил собеседника изучающим взглядом. — Ты хоть понимаешь, маг, что ты обнаглел?

Дрейфовавший на рейде корабль фатраинцев бился на волнах, словно попавшая на привязь чайка. Лодка, доставившая на берег двух непрошеных гостей, сиротливо застыла, ткнувшись носом в камни, словно просила у хозяев земель прощения. Птицы тревожно кричали в небе, носясь над волнами. Оборотень проследил за ними взглядом и снова внимательно поглядел на гостей. Нуаримаан заговорил:

— Понимаю. И готов попросить за это прощения, если будет необходимо. Но у меня не было другого выхода.

— Вот как? — удивленно поднял брови принц Рамору.

— Да, — не дрогнув, подтвердил маг.

Оборотень выразительно потянул носом, будто принюхивался к запаху лжи, однако, очевидно, ничего не почуял, потому что продолжать не стал, а лишь приглашающе кивнул. Нуаримаан продолжил:

— Нам нужна башня Аурлахана, это недалеко от Арраши, ввиду Перевала ветров. Будь я один, я бы просто прислал вам сообщение с предупреждением о своих намерениях, а сам поплыл вдоль побережья к Пустынным землям. После, вдоль линии гор, я отправился бы на восток. Но теперь со мной девушка. Ею я не могу рисковать.

Несколько мгновений в воздухе весело звенящее, колкое, будто спина ежа, молчание. Застывшие в отдалении пограничники не сводили напряженных взглядов со своего командира. Серое море яростно бросалось на берег, оставляя после себя пышные хлопья пены.

Рамору ухмыльнулся:

— А своей жизнью ты, значит, рискнуть готов? Если миссия твоя, в самом деле, настолько важна, то…

Он покачал головой, а Нуаримаан вздрогнул, воочию представив все то, о чем промолчал брат сениту. Если он умрет, побежденный мертвыми землями, так и не достигнув цели, или, что ничуть не лучше, попадет под обвал, то некроманты так и не получат своего артефакта. Тогда рано или поздно разразится новая война магов, которая быстро перекрикнется на материк, и тогда лишь вотростенская Тата знает, что будет ждать многострадальное человечество в будущем.

Сын Рьятена вздрогнул всем телом, и стоявшая поблизости Рейнаари осторожно сжала его локоть, без слов сообщая о своей поддержке. Нуаримаан благодарно посмотрел на нее и вновь обернулся к командиру оборотней.

— В конце концов, наша магия против вас бессильна, — напомнил фатраинец. — Вы ничем не рискуете.

— Только поэтому я сообщу о вашей просьбе брату, — ответил Рамору и по-прежнему хмуро обглядел побережье. — Но все то время, что вы будете ждать у нас на заставе его ответа, вас будут тщательно охранять. Не то чтоб нас сильно волновала ваша безопасность, однако есть еще сама земля Аст-Ино, которой вы можете навредить.

— Даю слово мага, что не собираюсь делать ничего подобного, — уверенно, без раздумий ответил Нуаримаан. — Клянусь, что мы не сотворим на территории земель оборотней ничего, что может повредить ей самой или же тем, кто ее населяет.

С этими словами он вытянул перед собой руку, и над ладонью засветился крохотный золотистый шарик. Приблизившаяся Рейнаари накрыла его своими пальцами, и сияние растворилось, впитавшись в руки двух магов.

Принц Рамору удовлетворенно кивнул:

— Хорошо. В таком случае берите ваши вещи и следуйте за мной. О вашем корабле позаботятся.

— Благодарю тебя.

Нуаримаан подхватил две объемистые и, очевидно, довольно тяжелые сумки и, не обращая внимания на протестующий возглас спутницы, зашагал за хозяином заставы. Стоявшие плотной шеренгой кошаки расступились, однако фатраинец долго еще всем своим существом ощущал их мрачные, недружелюбные взгляды.

Тропинка бодро стелилась под ноги. Густой древесно-землистый запах, острый и самую капельку сладковатый, щекотал ноздри. Повисшее в воздухе молчание становилось тягостным.

— Я полагаю, — в конце концов заговорила Рейна, обращаясь к меридану, — мне следует попросить прощения за свою недавнюю настойчивость.

— Брось, у меня и в мыслях не было жалеть о твоем присутствии, — успокоил ее Нуаримаан. — К тому же кошаки правы — мой первоначальный план был слишком рискован, так что все к лучшему.

Он посмотрел на бодро шагавшую рядом девушку и, не удержавшись, улыбнулся ей. Та фыркнула в ответ, весело сморщив нос, и привычным движением поправила висевший на поясе меч.

Вскоре кусты орешника расступились, и фатраинцы вышли на обширную, тщательно вытоптанную десятками ног поляну.

— Вот здесь вы можете разбить платку, — сообщил Рамору и, остановившись в самом центре, выразительно огляделся. — Устроить вас удобнее мы все равно не сможем.

— Все в порядке, — откликнулся Нуаримаан. — Мы позаботимся о своем комфорте сами.

— А туда можно залезть? — спросила вдруг Рейна и, задрав голову, жестом указала на спрятавшийся среди ветвей раскидистого дуба деревянный домик. На лице ее, подобно яркому пламени, горело вдохновение.

Пограничник едва заметно улыбнулся:

— Если сможешь забраться, то да.

Рейна подошла к дереву и бережно, с затаенной нежностью погладила ствол.

— Пока я оставляю вас, — сообщил Рамору. — Дела. Ужин после заката. За вами придут.

— Спасибо тебе, оборотень, — ответил Нуаримаан, и взгляды двух мужчин на мгновение встретились.

Они стояли и смотрели, не отрываясь, словно пытались заглянуть собеседнику в душу и тщательно исследовать самые потаенные ее уголки, однако наваждение быстро рассеялось. Рамору исчез, бесшумно растворившись среди деревьев, а Нуаримаан оглянулся на свою спутницу, уже примерявшуюся к нижней, самой толстой ветке.

— Лестница тебя не устраивает? — полюбопытствовал он.

Магичка весело фыркнула:

— По ней, должно быть, одни кошаки и могут влезть.

Тело девушки напряглось, словно туго натянутая струна, и, не прошло и трех секунд, как она уже сидела на крылечке домика, бодро болтая в воздухе ногами.

— А здесь удобно! — бодрым голосом сообщила она. — Не хочешь присоединиться?

— И сломать себе шею? — Нуаримаан покачал головой, однако глаза его смеялись.

— Я охраняю тебя, — напомнила Рейна, — и не дам упасть. Не бойся.

Теперь уже меридан расхохотался в голос:

— Вот уж не думал, когда покидал Фатраин, что меня будут пытаться взять на слабо. Но раз ты так ставишь вопрос, то почему бы и нет. Попробую вспомнить детство.

Рейнаари ободряюще вскинула руки вверх, и Нуаримаан, тщательно примерившись, начал восхождение. Это заняло у него в разы больше времени, чем у его юной спутницы, и отняло заметно больше сил. В конце концов он устроился на площадке домика рядом с Рейной, однако та уже не улыбалась, как в самом начале подъема, а лишь озабоченно хмурилась.

— Вынуждена заметить, что ты в самом деле в отвратительной форме, Нуарим, — сообщила она ему прямо. — Если дело однажды дойдет до стычки, то присутствие столь неподготовленного, неопытного в бою мага может создать массу проблем, так что с завтрашнего дня начинаем тренировки. Времени у нас не много, но и не мало — дней пять или семь. Хватит, чтобы научить тебя в случае необходимости не путаться под ногами и освобождаться от захвата. Большего, конечно, мы не успеем.

— Не настолько уж я безнадежен, — заверил ее Нуаримаан.

— Вот и поглядим.

Они сидели, и теплое, взволнованное дыхание девушки касалось его щеки. В глазах Рейнаари горела искренняя тревога, и Нуаримаан вдруг понял, что не может оторвать от них взгляда. Он протянул руку, заправив за ее ухо выбившуюся прядь, и будто невзначай коснулся щеки Рейны.

«Что ж, поглядим, — подумал он. — Но это будет завтра. А вечером мне нужно будет еще раз просмотреть собственные записи насчет Асцелины».

Сердце подсказывало, что отпущенное им время стремительно утекает, словно вода сквозь пальцы, и следует торопиться. А подобным прозрениям маги привыкли доверять.

***

— Первое, что нужно сделать, если тебя вот так схватили за шею, — Рейнаари подошла к Нуаримаану сзади и наглядно продемонстрировала, как оно бывает, когда важный, но неопытный в бою ротозей дает врагу приблизиться к себе на опасное расстояние, — это втянуть шею, поднять плечи и просунуть руку в район захвата. Давай, начинай. И учти, это я с тобой такая добрая, но если дело дойдет до настоящей схватки, у тебя на все про все будет не больше трех секунд. Именно столько времени потребуется опытному бойцу, чтобы вырубить тебя.

Меридан вздохнул и попытался просунуть ладонь сквозь плотные тиски захвата магички. Ничего не вышло.

— Пробуй еще! — вновь, уже чуть резче, приказала Рейна.

Тучи, закрывавшие небо два последних дня, наконец разошлись, и пронзительно, жизнерадостно сиявшее в небесах солнце освещало весь окрестный лес и тренировочную площадку, выделенную оборотнями двум магам. Сами хвостатые, впрочем, лишний раз к непрошеным гостям старались не приближаться, оставаясь за пределами орешниковой ограды, и фатраинцев это вполне устраивало. Только наглые птицы, рассевшись на ветках, с любопытством наблюдали за возней двуногих.

— Если ты не дашь задушить себя сразу, — тем временем продолжала наставлять Рейна, — начнется возня. Тебе нужно будет раскачать противника в разные стороны, чтобы он потерял равновесие или ослабил захват, и в этот момент резко разорвать его руками. Или хотя бы повернуться к врагу лицом. Ты меня понял?

Голос магички был предельно серьезен и строг, словно у суровой наставницы на экзамене. Нуаримаан невольно подумал, не выглядит ли он сам так же на уроках в Академии, однако быстро отмел непрошенные ассоциации прочь. Волнение, которое наверняка испытывала из-за него Рейнаари, служило ей достаточным оправданием.

В конце концов, спустя два или три часа у него стало получаться достаточно хорошо, так что колдунья удовлетворенно кивнула:

— Молодец. Еще не идеально, но сразу ты теперь точно не умрешь. Завтра еще поработаем над этим элементом, а пока давай-ка, попробуй перекинуть меня через себя.

— Что? — против воли вырвался у Нуаримаана потрясенный вздох.

Рейна ухмыльнулась:

— Представь, что я враг. Ты только что убрал мой захват, однако тебе еще требуется меня победить. Меча тебе в руки, конечно, я пока дать не рискну, однако потренироваться с простым броском мы вполне можем. И не переживай за меня — я выдержу. Ты бы видел, как меня в Академии в тренировочном зале мутузили. Впрочем, как и я их.

Истории о том, как будущие боевые маги ломали не только специально подготовленные муляжи, но и руки с ногами, не были тайной для преподавательского состава Академии. А уж с синяками щеголял каждый второй. Причем, чем больше было получено в ходе тренировки ссадин и травм, тем больше было гордости в глазах учеников. Тех же, кто ухитрялся выходить сухим из воды, они открыто презирали и считали слабаками. Поэтому теперь в заявлении девушки Нуаримаан ни на секунду не усомнился.

— Что я должен делать? — спросил он вслух.

Рейнаари обрадовалась такой готовности своего подопечного и принялась объяснять.

Солнце все больше склонялось к западному горизонту. Тени удлинялись, и самые настойчивые пернатые зрители, в конце концов, улетели по своим птичьим делам.

Нуаримаану сначала было весьма непросто заставить себя сделать требуемое движение и швырнуть напарницу через голову. Однако, решившись, он убедился воочию, что та мгновенно сгруппировалась в полете и приземлилась мягко и легко, совсем как кошка. Тогда дело пошло на лад.

Дни летели один за другим, словно оторванные от ветки листья. По вечерам Нуаримаан приходил в палатку и чаще всего просто падал без сил, мгновенно засыпая. В себя он приходил спустя какое-то время от запаха еды, принесенной Рейной. Потом они беседовали у костра, и, глядя на мирно подрагивающие в воздухе языки пламени, маг размышлял, как много шансов у него воплотить задуманное.

Разговоры обычно заканчивались далеко за полночь, и Нуаримаан, видя, как у его спутницы начинают слипаться глаза, решительно прогонял ее спать, а сам еще долго сидел над записями и все прикидывал, размышлял, подсчитывал.

Ответа Иласару ждать пришлось дольше, чем предполагалось изначально. Фатраинцы уже начали всерьез опасаться, что сениту просто пришлет старшему брату приказ убить их обоих, однако спустя одиннадцать дней из Исталы пришел долгожданный ответ.

— Вам разрешили пройти через Перевал ветров, — объявил принц Рамору, выходя в центр поляны.

Фатраинцы распрямились, тяжело дыша после весьма интенсивной, продолжавшейся все утро и большую часть дня тренировки, и Рейнаари спросила:

— А что сениту нам запретил?

Нуаримаан убрал со лба слипшиеся от пота пряди и напряженно посмотрел на оборотня. Тот ответил:

— Через территорию Аст-Ино вас не пропустят.

— И как нам тогда к Перевалу ветров попасть? — уточнил маг.

Рамору не смутился:

— Вы пойдете в обход, вдоль восточной границы. Крюк выйдет не слишком большой. Проводника вам дадут.

— Одного? — уточнила Рейна.

— Да. Однако все заставы предупреждены о вашем маршруте. За вами будут наблюдать.

— Хорошо, — Нуаримаан кивнул, в уме прикидывая, сколько дней займет с учетом новых обстоятельств само путешествие, а заодно как долго придется прождать подходящей погоды у Перевала.

Из-за спины командира вышел молодой кесау в кошачьей ипостаси и, выразительно рыкнув, щелкнул хвостом.

— Это Лерук, — представил его Рамору. — Ваш проводник.

— Приятно познакомиться, — ответил Нуаримаан.

Кошак кивнул, очевидно возвращая приветствие, и коротко пролаял:

— Рассвет. Не опаздывать.

— Поняли тебя. Будем, — столь же лаконично ответил маг, и оборотни удалились.

Догорающий посреди поляны костер вспыхнул, выбросив вверх яркие языки пламени. Нуаримаан подошел к нему, подбросил веток и, задрав голову, посмотрел на постепенно темнеющее небо.

— Нечасто мы, маги, глядим на звезды, верно? — заметила неслышно приблизившаяся Рейна.

— Звезд еще нет, — напомнил меридан. — И не скоро появятся. Но я тобой согласен. Хотелось бы знать, почему так случилось.

— И любить по-настоящему маги разучились.

— Это упрек? — улыбнулся мягко Нуаримаан.

Рейнаари фыркнула в ответ:

— Скорее констатация факта.

— Я понял тебя.

— Уверен?

Меридан промолчал, быть может впервые в жизни не зная, что ответить, и, посмотрев в глаза собеседницы, подумал, что они действительно очень красивые. А колдунья между тем продолжала:

— Я вот что подумала. Не ушло ли из нашего мастерства вместе со способностью любить нечто важное? Даже первостепенное. Все ж согласись, что прежде, во времена Далиры, действительно одаренных магов, а заодно и грандиозных прорывов, было куда как больше.

— Считаешь, что любовь — составная часть древних арканов? — задумался Нуаримаан.

— Почему нет?

Рейнаари выразительно пожала плечами и сунула руки в карманы штанов. Меридан задумчиво почесал бровь и, окинув фигуру девушки внимательным, быстрым взглядом, решил не противиться своему порыву и протянул ей руку, крепко сжав тонкие и такие сильные пальцы. Ее уверенное ответное пожатие согрело душу.

— Я обязательно подумаю над твоими словами, — пообещал он. — Завтра же. А пока давай собираться?

Рейнаари в ответ кивнула:

— Давай.

***

Проводник им достался совершенно не разговорчивый. Лерук всю дорогу молчал, лишь изредка кивая башкой в ту сторону, куда требовалось свернуть, да рыком предупреждая о возможных препятствиях. Впрочем, магам в пути и не требовалась компания.

Чаще всего они ехали вдоль берега моря. Волны накатывали то разъяренно, то лениво, почти степенно, и Нуаримаану временами казалось, что оно о чем-то говорит с ними, только фатраинцы по глупости и неопытности своей не понимают.

Временами юркая и быстрая, словно змея, тропа сворачивала под лесные своды, и тогда два мага имели возможность любоваться раскидистым резным шатром над головой и густыми орешниковыми зарослями.

— Ты знаешь, — заметила Рейнаари, задумчиво покусывая губу, — когда я приезжаю на материк, то никак не могу поверить, что такая красота растет сама по себе, без помощи магов. Это просто невероятно!

— И совершенно волшебно, — кивнул в ответ Нуаримаан и тепло улыбнулся. На лице его отразилось выражение тихой радости. — Я понимаю, о чем ты. В детстве, когда я с родителями впервые приплыл в Гроим, испытал то же самое. С тех пор я немного привык, но сердце все равно временами вздрагивает. Все кажется, что стоит неосторожно махнуть рукой, и зелень исчезнет до конца, подчистую.

Лерук покосился на фатаринцев и слегка ощерился. То ли сердился на них за что-то, то ли, что было более вероятно, беззвучно смеялся, однако те не обиделись, понимая, что в самом деле смотрятся со стороны довольно нелепо.

Рейнаари приставила руку козырьком к глазам и долго вглядывалась в подлесок, выискивая там что-то. Заметив птиц или следы зверья, она улыбалась и указывала на них спутнику. Нуаримаан подумал, что меньше всего в этот момент девушка напоминала грозную боевую колдунью, способную доставить немало неприятностей неосторожному противнику.

Широко раскинувшееся над морем небо вздрагивало под ударами северного холодного ветра. Низкие серые тучи сгущались, и несколько раз Лерук, замедлив бег, садился на камни и всматривался в горизонт. После этого он коротко взрыкивал, приглашая магов продолжать путь, и менял направление движения. Те следовали за ним, не задавая вопросов, понимая, что им вряд ли ответят.

«Да и не станут оборотни нарушать данное однажды слово, — подумал Нуаримаан. — На этот счет можно быть совершенно спокойным».

Пару раз ему показалось, что он видит среди подлеска смутные тени. Должно быть, это были те самые пограничники, о которых их предупреждал принц Рамору. Тогда маг коротко кивал, приветствуя невидимых стражей, и Лерук, глядя на него, снова щерил пасть в безмолвном смехе.

Первый раз заговорил кошак тогда, когда солнце окончательно опустилось за горизонт. Он вывел их на поляну, с трех сторон окруженную лесом, а четвертой примыкавшую к морю.

— Стоянка, — коротко сообщил кесау и, выразительно щелкнув хвостом, сел и начал демонстративно вылизываться.

Рейнаари коротко фыркнула, давя в груди смех, а после спрыгнула и полезла в седельную сумку.

— Я за дровами, — сообщил Нуаримаан, спешиваясь вслед за ней.

— Хорошо, — кивнула та.

Через некоторое время уже уютно горел костер, булькала в котле вода. Лерук убежал, ничего не удосужившись объяснить, но маги не переживали и не собирались его искать. Ясно было, что по крайней мере к утру их проводник вернется.

«А может и раньше, — подумал Нуаримаан. — Наверное, на охоту умчался».

Маг за метил, что за весь день пути кесау не съел ни крошки.

Дождавшись, пока костер прогорит, он закопал картошку в угли и, разлив травяной напиток по кружкам, позвал к импровизированному столу спутницу. Та убрала меч, с которым тренировалась, и коротко кивнула:

— Благодарю.

Устроившись поодаль, в паре локтей от Нуаримаана, она улыбнулась ему широко и приветливо и принялась за ужин.

Меньше всего их уютные посиделки походили на то, к чему меридан привык на Фатраине. Там сложно было найти того, с кем можно было вот так просто помолчать. Обычно воздух искрил от тщательно сдерживаемого напряжения, а равнодушие и скрытую неприязнь можно было пощупать руками.

Когда с едой было покончено, из подлеска тихо и почти незаметно показался их проводник. Устроившись у костра, он укрыл морду лапами и задремал.

Искры от огня таяли в вышине. Тишина казалась мягкой и какой-то обволакивающей. Здесь, в землях оборотней, неприятностей можно было не опасаться, несмотря на откровенную неприязнь хозяев, поэтому Нуаримаан расслабился и мысленно махнул рукой на все заботы и тревоги.

«Для них еще придет время, — подумал он. — Потом, позже».

И все же чего-то не хватало. Того, что сделает вечер завершенным и цельным. Посмотрев на Рейну, он приглашающе похлопал рядом с собой:

— Иди сюда.

Магичка с видимой охотой придвинулась, и тогда Нуаримаан обнял ее, укрыв своим плащом, и прижал к груди. Сразу стало тепло и уютно. Так, как и должно было быть. Рейна устроила голову у него на плече, и они продолжили молчать, но уже вдвоем, вместе. И все так же горел костер, тая в ночной тишине.

На шестой день пути фатраинцы оставили своему проводнику порцию вяленого мяса и тушеных бобов. Тот вернулся в лагерь позже обычного, когда маги уже легли спать, однако поутру, привычно проснувшись за час до рассвета, Нуаримаан обнаружил тщательно вылизанную миску, а рядом с ней кожаную сумочку с влажно поблескивающими ягодами брусники.

А дорога убегала на восток все дальше и дальше, постепенно забирая к югу. Скоро леса сменились предгорьями, и по левую сторону узкой, ставшей каменистой и неровной, тропы выросли высокие, острые пики.

— До Перевала ветров осталось три дня пути, — сообщил в один из вечеров Лерук, сидя вечером у костра, и впервые за многие и многие дни маги слышали от него столь длинную речь. — Но торопиться вам пока нет нужды — ураган там не стихает уже больше трех недель.

Плечи Рейны заметно поникли, и Нуаримаан спросил:

— И сколько это еще может продлиться?

— Не знаю, — ответил Лерук. — От нескольких дней до месяца.

— Блестящая перспектива.

Маг скривился, воочию представив, как много они с Рейной потеряют времени, но поделать ничего не мог. Перед стихией Пустынных земель пасовала зачастую даже магия фатраинцев. Он мог бы сделать защитный купол, но передвигаться вместе с ним возможности не было. Этот аркан подходил только для защиты лагеря или дома.

Рейнаари в раздражении хлопнула ладонью по сапогу и скривилась. Лерук вновь надолго замолчал, но уж от него-то фатраинцы и не ждали длинных монологов.

Ведущий на территорию мертвой Далиры перевал встретил двух магов ощетинившимися пиками скал, напряженными мордами и лицами вооруженных до зубов пограничников и пронизывающими, сбивающими с ног ветрами.

Время застыло, словно застрявшая в смоле муха. Дни шли за днями, похожие один на другой, подобно близнецам. Казалось, этот период вынужденного бездействия не кончится никогда.

Чтобы занять себя хоть чем-то, Нуаримаан изучал свои записи, прикидывая, как мог бы выглядеть аркан, необходимый для нового артефакта некромантов, однако ответ ускользал. Маг злился, но понимал — причина в том, что у него нет основы. Камня.

«А значит, надо двигаться вперед, — подумал он, в очередной раз до рези в глазах всматриваясь в темнеющие впереди смерчи. — В башню Аурлахана».

Рейнаари все время находилась поблизости. Или поодаль, это зависело от того, как посмотреть на дело. По большей части магичка была занята подготовкой их грядущего весьма долгого и трудного быта посреди пустынь, а так же переговорами с оборотнями. О чем она с ними беседовала, а заодно как вообще нашла к хвостатым подход, Нуаримаан не спрашивал — сам он ни о чем подобном думать был сейчас просто не в состоянии, а если с ним кто-нибудь заговаривал, то рычал в ответ не хуже кесау. Мысль его стремилась вперед, словно отправленная в полет стрела, и вынужденное промедление отзывалось в сердце почти физической болью.

Наконец, спустя сорок один с половиной день после того, как два мага прибыли с миссией к Перевалу ветров, дозорные принесли известие, что ураган стихает.

Осень была уже в самом разгаре.

— Ну что, выдвигаемся утром, Рейна? — спросил у спутницы Нуаримаан.

— Да, — кивнула в ответ та, — у меня уже все готово.

Он посмотрел на перевал. Туда, где уже ощущалось горячее дыхание мертвой земли.

«Что ждет нас там? — подумал меридан. — Успех или поражение?»

Ответа он не знал. Все, что он мог делать — это идти вперед, к поставленной цели. Идти, не оглядываясь ни на какие препятствия.

Рейнаари молчала, хмуря брови и чуть покусывая губу, и Нуаримаан долго стоял, глядя на нее, и никак не мог оторвать взгляда. Казалось, эта девушка — единственное, что связывает его сейчас с прежней жизнью и с Фатраином. Сам же остров представлялся зыбким и почти нереальным, словно увиденный на рассвете сон.

— Да, — в конце концов уверенно проговорил он. — Завтра.

Положив руку на плечо колдуньи, он крепко сжал его. Грудь кололо изнутри тонкое и острое, словно игла, желание. Для которого, впрочем, теперь было не место и не время. Поцеловав быстрым движением свою спутницу в щеку, он отогнал неуместные мысли прочь и отправился собирать вещи.

Оборотни помогли им, выдав глухую одежду, оставлявшую открытой только лицо и ладони, а так же яркие плащи.

— За вами будут наблюдать, — сообщил Лерук, когда все трое уже стояли у врат Перевала.

— Даже за магами? — с отчетливо слышимым ехидством в голосе уточнил Нуаримаан.

— Да, — не смутился оборотень. — За всеми, кто ступает в мертвые земли. Это наша ответственность.

Они замолчали, не зная, что еще ответить и как закончить разговор. Никто из них троих не мог бы сказать, что за минувшие недели вынужденный спутник стал ему другом. Но и просто разойтись, не удостоив ни единым словом, тоже отчего-то не получалось. В конце концов, Нуаримаан просто протянул руку, и кесау ее пожал в ответ. Рейнаари кивнула, прощаясь, и двое магов ступили на узкую каменистую тропу, ведущую между скал.

И он, и она не раз прежде сталкивались с магическим огнем и его следами, однако теперь, изучая отметины по бокам, Нуаримаан невольно вздрагивал, воочию представляя, как бушевала здесь когда-то давным-давно стихия. Он протянул руку и осторожно погладил оплавленный камень, прикрыв глаза. Скала в ответ отозвалась застарелой, но от этого не менее острой болью. Оглянувшись на спутницу, меридан заметил, как она бледна, и подошел, взяв ее за руку. Рейна кивнула, и оба мага продолжили путь.

Сухой горячий ветер бил в лицо, словно стремился их опрокинуть.

«Или отомстить потомкам тех, кто виновен в постигшем эту землю несчастье», — с горькой усмешкой подумал Нуаримаан.

Скалы расступились, и черная, выжженная магическим огнем земля, обращенная в пепел, предстала перед фатраинцами. Мертвый мир.

Рейна сдавленно охнула, и меридан спросил:

— Теперь ты осознаешь всю глубину «нежных» чувств, что испытывают к нам вотростенцы?

— О да! — не раздумывая ни мгновения, ответила магичка. — Отлично осознаю…

***

— Ну вот, мы на месте, — Нуаримаан устало вздохнул и провел ладонями по лицу.

— Уверен? — задумчиво хмыкнув, уточнила Рейна.

— Да, — последовал уверенный ответ.

— Тогда… — девушка провела ладонью по оплавленному металлу двери и поскребла ногтем узор из камня, превратившийся в результате катастрофы в блестящую стеклянистую массу. — Нужно понять, как мы сможем войти.

— Хороший вопрос, — признал Нуаримаан.

Они стояли перед высокой пятиэтажной башней, окруженной со всех сторон уже ставшими такими привычными за последние несколько дней черными песками. За спиной, на линии горизонта, виднелись острые шпили Арраши, а еще дальше возвышались скалы. Перед глазами же обоих магов, на многие месяцы пути окрест, простиралась мертвая земля.

— Одно радует, — заметил меридан, еще раз смерив оплавившуюся дверь внимательным взглядом, — если внутри действительно хранились когда-либо столь необходимые нам документы, то они уцелели. Пока же давай попытаемся сделать вот что…

Он замолчал, не закончив фразы, и, скинув сумку прямо на песок, принялся что-то искать внутри. Наконец, Нуаримаан извлек тонкий прямоугольный брусок накопителя и, закрыв глаза, стал пополнять запасы собственных сил.

— Что ты задумал? — деловито уточнила Рейна.

— Хочу попытаться расплавить металл. А ты пока попробуй найти то, чем можно будет выломать замок.

Девушка хмыкнула в ответ и покачала головой:

— Ни палки, ни лома поблизости нет.

— Однозначно, — согласился Нуаримаан. — И не появится.

— А меч мне жалко.

— Понимаю. И все-таки придумай что-нибудь.

Рейнаари не удержалась и, в голос хмыкнув, уперла руки в бока:

— Мне нравится, как вы, члены Ковена, обычно подходите к делам: «Вот тебе задача, и решай ее, как хочешь». Причем, это не только твой косяк. Я понимаю, что вы там у себя магическая элита, однако совесть тоже надо иметь. Хотя бы иногда.

Нуаримаан рассмеялся и вынул из-за пояса кинжал в инкрустированных сапфирами и лазуритом ножнах:

— Вот, попробуй это.

— Хорошо, — согласилась магичка, принимая оружие.

Меридан замолчал, собираясь с мыслями, и еще раз повторил про себя слова аркана.

«Должно получиться», — в конце концов решил он и уверенно положил ладонь на металл двери.

Тот испуганно вздрогнул, словно не ждал гостей, однако маг, сделав успокаивающее движение, пропел приветственную фразу на языке древней Далиры, и эманации страха ушли.

Тогда Нуаримаан закрыл глаза и, вдохнув глубоко, начал аркан.

Это было куда как проще, чем поддерживать в башне Асцелины погоду острова на протяжении двух часов. Сила бурлила в крови, подобно пузырькам газа, рвалась на волю, и магу оставалось лишь направлять ее.

Скоро металл стал нагреваться, и Нуаримаан отодвинул ладонь на расстояние волоса. Потом еще дальше. Наконец, когда расплавленные капли начали падать на черный песок, Рейнаари ударила кинжалом и налегла, выламывая замок.

Меридан передвинул руку, и металл принялся нагреваться в другом месте. Постепенно, потратив много времени и немало сил, они смогли сделать там, где некогда располагалась дверь в башню, новый вход. Рейнаари прорезала последний нагретый участок и, откинув мокрые пряди со лба, толкнула металл. Тот упал с грохотом, подняв тучу черной пыли.

Бледный от усталости Нуаримаан замолчал и опустил руку.

Рейнаари оглянулась и с восхищением посмотрела на него.

— Теперь вперед? — предложила она.

Ответил маг не сразу. Голос его был тихий и хриплый:

— Да. Идем.

Колдунья убрала в сумку то, что совсем недавно было кинжалом, и извлекла оттуда ржаную лепешку с орехами и медом:

— Вот, подкрепись.

Накопители энергии следовало беречь, да и не всегда использование их было необходимым. Зачастую обыкновенная пища и время оказывались гораздо эффективнее.

«Конечно, если речь не идет о некромантах», — напомнил себе Нуаримаан и, приняв еду с благодарностью, сразу откусил солидный кусок.

— Ты молодец, — похвалил он вслух спутницу и, обняв ее быстрым движением, коснулся губами шеи.

Тепло женского тела согрело, даря покой душе. Сердце забилось спокойно и ровно, мысли пришли в порядок.

Нуаримаан постоял так несколько мгновений, с удовольствием вдыхая присущий только Рейне запах, смешанный пополам с потом. Ощутив ответное прикосновение к своим плечам и спине, он с удовольствием легонько сжал ее ягодицы и, отстранившись, подхватил сумки.

Металл двери остыл, и фатраинцы шагнули внутрь башни. Обернувшись, меридан поставил на дверь новую защиту, чтобы уберечь внутренние помещения от черного песка, и огляделся по сторонам.

— Я полагаю, в Далире, как и на Фатраине, все башни были приблизительно одинаковой конструкции? — уточнила Рейна.

— Именно так, — подтвердил Нуаримаан.

— Тогда нам наверх.

Меридан усмехнулся, расслышав в голосе девушки командирские интонации, однако спорить с высказанным ею утверждением не стал, лишь коротко кивнул в ответ и достал из сумки свечу.