Бесплатный фрагмент - Ветер над рекой: Тень Надежды

День 0. 19:45. Автобус

Автобус медленно вырулил на главную дорогу, напоследок подпрыгнув на кочках. Деревьев становилось всё меньше, движение убаюкивало. В салоне пахло пылью и машинным маслом. Где-то на заднем сиденье тихо постукивала пустая бутылка, перекатываясь по полу в такт вибрациям.

В полях мелькнул силуэт скорой помощи — ни огней, ни сирен. Она стояла неестественно, будто брошенная или забытая, но выглядела чистой и новой.

Рабочий, всё ещё чувствуя на руках въевшуюся смазку, нервно потер веки.

— Глупости… — прошептал он.

В этот момент автобус дёрнулся — что-то щёлкнуло, и кабину водителя разорвало огненным шаром.

Взрыв сдёрнул машину с дороги. Пламя побежало по сиденьям, по полу, по стенам — точно по заранее проложенным дорожкам.

— Двери! — орал кто-то.

Они не открывались. Огнетушителей не было, только пустые крепления.

Люди бились о стёкла. Одно треснуло, и вспышка вышвырнула наружу несколько тел. Они катались по траве, с визгом сбивая пламя. Пятеро? Десять?

Пламя ослабевало, но победа осталась за ним. На обочине чернел остов автобуса. Скрюченные фигуры тех, кому повезло меньше… или повезло больше?

Вдалеке завыли сирены.

Но уже не для них.

Только ветер шевелил полуобгоревшую куртку на одном из тел, будто проверяя — осталось ли внутри что-то живое.

День 0. 20:00. Больница «Новая Надежда». Ребекка

Стерильный коридор. Белый, пустой, зловеще тихий. Запах антисептика и лекарств висел в воздухе, перебивая даже дыхание. Где-то капала вода, ритмично, как тиканье сломанных часов. Пластиковые скамейки, забытая газета на сиденье — её страницы шевелились от сквозняка, шуршали, будто шептались. Холодный свет люминесцентных ламп резал глаза, оставляя жёлтые пятна на сетчатке.

Дверь скрипнула, и в проходе возникла девушка — тёмный свитер, простые джинсы, аккуратные, но потёртые кроссовки. Она прислонилась к стене, закрыв глаза. Бледное лицо, тёмные круги под веками, крупный нос с горбинкой — будто насмешка природы. Под мышкой — книга в потрёпанном переплёте.

Пальцы впились в виски. Лицо исказилось — губы сжались, зубы впились в кожу до крови. Боль пронзила, как раскалённая игла, и так же внезапно отпустила.

Ребекка слизнула кровь с губ, сглотнула. Чёрные волосы упали на лоб, будто пытаясь спрятать её. Не вышло — нос торчал, как насмешка.

Хотя бы так…

Она натянула ворот свитера повыше, будто пытаясь исчезнуть в его толстой шерсти.

У входа ждал Кристофер — высокий, широкоплечий, в кожаной куртке, пахнущей бензином и холодом. Тот же нос, те же скулы, но кожа загорелая, движения резкие, как у хищника.

— Ты что, ночевать тут собралась? — рявкнул он, шагая навстречу. Голос гулко отдавался от стен. — Последнего пациента выжидала?

Взгляд упал на книгу. Лицо исказилось.

— Опять этот старик. Бекки, его метод не работает.

Он схватил её за локоть. Ребекка не сопротивлялась, только крепче прижала книгу к груди, как щит.

— Прости… — прошептала она, глядя снизу вверх. — Доктору Нобоа не так много лет… И… мне дома неплохо… с книгами…

— Пятьдесят. — Кристофер фыркнул. — Хватит.

Она замолчала.

— Я твой брат. Должен о тебе заботиться.

Он потянул её за собой.

— Пошли через парк. Воздух тебе нужен.

Туман сгущался, обволакивая их холодной пеленой. Ребекка семенила следом, едва поспевая.

Кристофер не оглядывался.

Вдали мелькнули огни скорой — одна, вторая… Где-то вдалеке потянуло дымом, едким и горьким. Над крышами повисло зарево — тусклое, красное, как старая рана.

День 0. 20:05. Больница «Новая Надежда». Доктор Нобоа

Из кабинета вышел врач, на вид около сорока пяти лет. Пшеничные волосы аккуратно подстрижены, лицо обрамляли ухоженные усы и небольшая бородка. Он нахмурился, перелистывая бумаги в толстой папке, а затем устало потёр голубые глаза с покрасневшими белками. Слабый запах антисептика висел в воздухе.

— Что же нам с тобой делать, Ребекка… — пробормотал он себе под нос, листая страницы дальше. — Резать? Нет… Сердце может не выдержать… — покачал он головой и захлопнул папку.

— Добрый вечер, доктор Нобоа, — послышался голос, и навстречу вышел довольно крупный мужчина в кожаной куртке, поверх которой был небрежно накинут белый халат. Смуглый, в отличие от врача, слегка раскосые узкие глаза, чёрные волосы, усы и бородка-треугольник. — Вы вообще спите? — нахмурив брови, спросил он. — Вам нужно больше заботиться о себе. От вас зависят жизни и будущее пациентов. Зависит её судьба…

— Хасаи? — удивлённо вскинул светлые брови Алан Нобоа. — Ты-то почему здесь ночью? Разве у тебя не было утренней смены? — затем выдохнул, отводя взгляд, — И правда, мне стоит уже отдохнуть, но… я должен кое-что проверить. Её состояние и так… непредсказуемо. Эти приступы…

— Я всего лишь подменяю знакомого и хорошо отдыхаю, чего нельзя сказать о вас, — отмахнулся смуглый врач, но тут же стал снова серьёзен. — Ей не будет лучше, если вы просто надорветесь… Никто не сможет заменить вас, доктор, а значит, помочь вашим больным.

— Думаешь, я этого не понимаю? — устало произнес Алан, закатывая глаза, — Мне нужно десять минут и пойду домой. — добавил он, продолжая путь к лифту.

День 0. 20:14. Больница «Новая Надежда». Райан

Несколько машин скорой помощи с тревожным завыванием сирен одна за другой подлетели к подъезду приёмного отделения. У самого входа сигнализация смолкла, сменившись гулким эхом на тихих стенах. Спавшая в тумане больница беспокойно пробудилась, оживая, как пчелиный улей. Раздались лязг открывающихся дверей и слаженные, отрывистые команды работников.

Водители и медики в форме мгновенно выскочили наружу, торопясь распахнуть задние двери. Одной командой они спустили носилки, на которых один за другим появлялись пострадавшие. Лица прибывших были скрыты бинтами и кислородными масками, а тела укрыты простынями, пропитанными кровью и копотью, вызывая у проходящих мимо врачей и санитаров острое чувство тревоги. Повсюду раздавались суетливые шаги и короткие, сдавленные команды.

Выгрузка пациентов проходила проворно и слаженно: одного за другим катили по узкому коридору, транспорт плавно миновал двери, где их тут же подхватывали медсёстры и санитары. Воздух наполнился запахом антисептиков, горелой ткани, а лица врачей становились всё серьёзнее и сосредоточеннее. Сквозь шум и оживление доносились хриплые стоны, крики боли и страдания.

На окраине Ланвиля с дороги съехал автобус, полный рабочих, возвращавшихся в город с дальних ферм. Уставшие пассажиры дремали на своих местах, когда вдруг послышался резкий хлопок — двигатель загорелся. Пламя быстро перекинулось на салон, охватив кресла и пробираясь к перепуганным людям, которые бросились к выходу, но двери заклинило. Огонь, подгоняемый лёгким вечерним ветром, быстро распространился и на сухую траву вокруг, подбираясь к деревьям у обочины. Давка, паника и последовавший взрыв двигателя лишь увеличили число жертв.

Одну из носилок толкал высокий, мускулистый медбрат. Под маской угадывались тонкие, аккуратно подстриженные усы и бородка. Чёрные волосы были слегка взъерошены. Его хищно сверкающие ярко-зелёные глаза заметно контрастировали с деловитой суетой вокруг.

На каталке лежал спортивный, подтянутый мужчина с темной, покрытой пылью шевелюрой. Лицо пациента было скрыто под кислородной маской, а из-под бинтов проступали следы крови. Его слегка размытые движения и тихие болезненные стоны свидетельствовали о тяжести состояния.

Санитар, не снижая скорости, вёз каталку по приёмному отделению, ловко лавируя между сотрудниками. Он временами наклонялся над пациентом, проверяя пульс или поправляя маску, одновременно прислушиваясь к деятельности вокруг.

В напряжённой атмосфере, где каждый спешил занять своё место, одна из медсестёр на мгновение остановилась рядом, кинув сочувственный взгляд на пациента.

— Это критический случай? — тревожно прозвучал её голосок.

— Нет, стабилен. Лучше мной займись, малышка. — ответил медбрат, улыбаясь глазами. На миг забыв о каталке, он настойчиво обвил руками талию девушки.

— Дурак! — смущенно оттолкнулась медсестра и помчалась по коридору в другую сторону.

Мужчина фыркнул, усмехаясь, и вернул руки к ручкам каталки.

За следующим поворотом Райан быстро затолкал транспорт в кабину лифта и, мельком глянув в зеркало на приближающегося молодого доктора, поспешно нажал кнопку нижнего этажа. Створки закрылись прямо перед носом паренька.

— Пф… Тебе лучше оставаться там, пацан, — прорычал мужчина, уже сбрасывая маску и белый халат, обнажая военную форму цвета хаки без опознавательных знаков. — Джонни, подъём! — чётко постучал он по груди «больного», выдёргивая из-под каталки тактический рюкзак и оружие, всё это время скрытые простынями.

— Не нашёл другого времени клеиться к бабам, Райан? — недовольно пробурчал сероглазый напарник, срывая с себя окровавленные бинты и маску. Пальцы быстро коснулись неприметного наушника. — Командир, мы на позиции.

Райан, не обращая внимания на упрёк, просто рассмеялся.

— Как можно устоять перед такими формами? — бросил он с задорным блеском в глазах и игриво подмигнул товарищу. — Подумаешь, немного развлекся. Без последствий.

Но прежде чем Джонни успел ответить, выражение лица Райана сменилось на холодную сосредоточенность. Он продолжил готовиться к следующему этапу операции, надевая бронежилет и разгрузку с патронами. Элементы экипировки, которые могли выдать их раньше времени, теперь занимали свои места.

День 0. 20:20. Парк Надежды

Ребекка и Кристофер шагали по ночному парку, погруженному в густой молочный туман, сгущавшийся с каждой минутой, скрывая всё вокруг. Свет фонарей вырывал из белёсой мглы очертания дорожек, извилистых ветвей и мокрой от росы травы, превращая знакомое место в мрачный пейзаж из страшных сказок.

Девушка шла, сгорбившись и дрожа. Ночная прохлада пробирала до костей, и даже свитер, натянутый до самых ушей, не спасал. В него же она прижала свой томик сказок — маленькое сокровище, которое сжимала под тканью, пытаясь защитить от холода и сырости.

Отголоски сирен, доносившиеся издали со стороны больницы, настораживали её. Ребекка тревожно оглядывалась назад, спотыкалась и замедляла шаг.

— Хорошо, что мы вдвоём, — пробормотала она, дрогнувшим голосом, будто убеждая себя. — Одна… я бы точно испугалась…

В этот момент она снова споткнулась, подняла глаза и вдруг замерла. Брата рядом не было.

— Кристофер? — дрогнул голос Ребекки, — Крис! — позвала она громче, беспокойно оглядываясь. Сердце забилось чаще, кровь отлила от лица. Быть может, он ушёл вперёд? Но свет фонаря перед ней освещал развилку. В каком направлении свернул брат?

Ребекка испуганно оглянулась назад, уже не уверенная, что тот путь выведет её к больнице. Она бросилась в одну сторону, затем в другую, сделала ещё несколько шагов в белёсую мглу, ощущая подступающую панику. Дыхание стало рваным, тяжёлым.

— Нет-нет, только не это… — шептала девушка, мотала головой. По щекам заструились слёзы. Бекки металась по парку, спотыкаясь и плача, не видя пути, не зная, куда бежать. Дорожки будто нарочно путались, переплетались, уводя всё дальше в глубину ночного парка, в серую пустоту, где каждый шаг отдавался эхом, а она оставалась совершенно одна.

Силы звать брата иссякли. Да и вообще не осталось сил, отчего, споткнувшись в очередной раз, Бекки рухнула лицом в мокрую траву, вдохнув запах сырой земли и прелых листьев…

— Ай-ай-ай, — раздался над ней наигранно обеспокоенный голос Кристофера. — Кто это у нас тут мышка-трусишка? — он наклонился к сестре, легко подхватил её под руки и, как куклу, поставил на ноги. — Ну и куда это ты побежала? Я на миг присел шнурки завязать, а сестрёнка уже сгинула, — укоризненно покачал головой он, стряхивая влагу с её одежды и аккуратно придерживая едва не выпавшую из-под свитера книгу.

— Что теперь маме скажу? Не доглядел? Замёрзнешь, заболеешь… — ворчал с улыбкой Кристофер, снимая со своих плеч куртку и заботливо накидывая её на Ребекку. — Иди-ка сюда, — произнёс он мягко, подхватил заплаканную сестру на руки, прижимая к груди. — Нам давно пора домой.

День 0. 20:26. Лаборатория Нобоа

Лаборатория была погружена в тишину, нарушаемую лишь монотонным гудением приборов. Многочисленные полки с реагентами, ряды пробирок и специализированное оборудование, несколько сейфовых ячеек.

Нобоа сидел за столом, одетый в полный комплект биозащиты. Мягкий голубоватый свет монитора освещал уставшее лицо мужчины. Учёный был глубоко сосредоточен на непрерывном потоке данных перед собой. Результаты анализов, схемы, графики сменяли друг друга по кругу, давая возможность наблюдать процесс со всех сторон. На столе рядом с ним были разложены планшеты с заметками и формулами, флаконы с реактивами, а также поблёскивал железный чемоданчик с парольной защитой.

Доктор наклонился к микроскопу, наблюдая за крошечными клетками крови на стекле, и запустил реакцию. На экране рядом замелькали колебания биомаркеров, которые он внимательно фиксировал, отмечая каждое изменение. Графики то взмывали вверх, увеличивая амплитуду, то резко падали. Нобоа сосредоточенно хмурился, следя за малейшими изменениями данных и образца перед собой. Из-под микроскопа потянулась тонкая струйка едкого дымка. Плохой знак.

Алан резко отшатнулся — и вовремя. Кипящая розовая пена вырвалась из устройства, расползаясь по столу, заливая склянки и планшеты. На мониторе вспыхнула предупреждающая надпись о биологическом заражении.

— Провал… — буркнул недовольно Нобоа, на мгновение откинувшись на спинку стула и закрыв покрасневшие глаза. — Кофе… Мне срочно нужно кофе… — прошептал он, вздохнул и с трудом поднялся из-за стола. В герметичных условиях лаборатории о кофе можно было только мечтать, особенно после такого микроинцидента. А усталость давала о себе знать всё сильнее.

Доктор несколько раз прошёлся по комнате из конца в конец, то потирая руки, то беспомощно пытаясь почесать подбородок через плотную маску. Вернулся к рабочему месту и безжалостно столкнул неудавшийся эксперимент и всё, покрытое розовой пеной, в сжигатель. Приглушённый гул устройства сообщил об уничтожении опасных материалов. Не первых и не последних в этом месте. На выходе его ждала дополнительная процедура обеззараживания, но к ней за последние годы Нобоа давно привык.

— Ещё одна попытка — и закончим, — произнес сам себе Нобоа, тяжело опускаясь на стул и снова принимаясь за смешивание реагентов.

День 0. 20:30. Подземный комплекс «Новая Надежда»

Двое спецназовцев замерли в лифте, облаченные в полную тактическую экипировку. Автоматы с глушителями наперевес. Бронежилеты, шлемы с ночными визорами и встроенной связью. Разгрузочные системы ломились от запасов: обоймы, аптечки, инструменты. На поясах — пистолеты в кобурах и ножи в ножнах. Тяжелые рюкзаки дополняли снаряжение, неся дополнительное оборудование для миссии.

— Три… два… один… — едва слышно начал отсчет Райан, не отрывая взгляда от меняющихся цифр этажей. Перед самой остановкой лампы мигнули. Двери с легким шипением разъехались.

Огненные очереди прошили двух охранников на посту снаружи. Едва тела рухнули на пол, Джон и Райан рванули к стойке, добивая каждого контрольным выстрелом в голову.

Новички. Стоять рядом, да еще перед укрытием — фатальная ошибка. Райан усмехнулся, бросая взгляд на жертвы. Им же проще.

Джон прижался к косяку входа в лабораторию, прикрывая напарника, стаскивающего тела за стойку. Не спрятать, а убрать с дороги.

Лифт закрылся. Цифры поползли вниз.

Джон коснулся плеча Райана и шагнул к дверям лаборатории. Его задача — прикрепить к створке хакерское устройство. Райан обеспечивал прикрытие, ствол наготове.

— Группа три — готов. Врубай, — передал Джон, коснувшись наушника. Оба рейдера навели оружие на стальные створки.

— Три… Два… Один… — отщелкал Райан по мерцанию устройства.

То пискнуло. Двери медленно поползли в стороны.

Очереди автоматов полоснули по следующему посту, срезая одного охранника мгновенно. Второй, воспользовавшись слепой зоной, упал на пол. Выдернув пистолет, мужчина высунулся и успел пустить пулю в сторону Райана, прежде чем очередь Джона настигла его.

Пуля просвистела в сантиметре от визора. Райан выругался сквозь стиснутые зубы. Отступать было поздно.

Он лично выпустил по пуле в голову каждого охранника на полу, выпуская пар.

Снова оттащили тела за стойку. Заняли оборону. Сменили магазины.

Лифт в первом зале открылся.

Двое оперативников в идентичной экипировке подошли к группе три. Рыжий инженер Адини и жутковатый, с выпученными глазами боец Ник. Их цель была прямо за стойкой — дверь в щитовую.

Пока Райан и Джон контролировали коридор, Ник мощным ударом высадил дверь в щитовую. Адини метнул внутрь одно из своих устройств и мгновенно укрылся за косяком.

Вспышка света была немой, но следом комплекс погрузился в абсолютную тьму.

Лишь через мгновение замигали огни резервного освещения, залив коридоры зловещим багровым светом. Идеально для их задачи.

— Группа два и три на позиции. Путь свободен, — доложил Джон. — Выдвигаемся к точке сбора.

День 0. 20:34. Дом Грейхер

Кристофер нёс Ребекку на руках всю дорогу. Её голова покоилась у него на груди, а пальцы крепко сжимали любимую книгу, спасённую от росы. Одежда ее была влажной и прохладной. Только куртка брата и его тепло не давали ей замёрзнуть.

Дом семьи Грейхер утопал в мягком свете уличной подсветки, выделяясь на фоне ночного неба. Бежевые стены фасада и белый камень контрастировали с тьмой и тенями ухоженного сада, превращая его в маяк покоя и теплоты.

Парень ускорил шаг и на крыльце осторожно поставил сестру на ноги, мягко стряхнул её за плечи и заглянул в большие серые глаза.

— Давай не будем пугать маму. Веди себя тихо, и я приготовлю горячее какао. Договорились? — спросил он.

Девушка послушно кивнула и, слегка покачнувшись, опёрлась на дверь. С первой попытки открыть её не получилось — пальцы дрожали от холода и усталости.

Когда дверь наконец поддалась, Ребекка шагнула внутрь и огляделась. В прихожей было уютно и спокойно: рассеянный свет настенных ламп отражался на тёплых бежевых обоях и деревянных полках. Рядом висели куртки и шарфы всей семьи. В углу виднелась скамейка и полка для обуви, рядом на крючках висели зонты, готовые к капризам погоды.

Ребекка остановилась, впитывая тепло родного дома. Внутри горел свет — значит их ждали.

Кристофер вошёл в дом следом за сестрой, стараясь закрыть дверь бесшумно, чтобы не привлекать внимания домашних.

Не вышло.

Маргарита появилась на пороге гостиной. Её светлые волосы были собраны в небрежный пучок, а на плечах накинут тёплый вязаный кардиган, дополняющий простое платье. Лёгкая бледность кожи, хрупкость и большие серые глаза — эти черты достались от нее девушке.

Едва завидев детей, женщина стремительно приблизилась к Ребекке, осторожно обняла её и прижала к себе, проверяя, что с дочерью всё в порядке и поглаживая ту по плечам.

— Ты моя хорошая, — пробормотала она не скрывая тревоги, — да ты же вся замёрзла и вымокла! — Маргарита нежно поцеловала её в щёку и, не отпуская, подтолкнула к лестнице на второй этаж. — Ну-ка, быстро наверх, переоденься в тёплое. И свитер сухой одень. Не хватало бы ещё простудиться в такую погоду снова. Только только от прошлого раза оправилась. — Голос её дрогнул на последних словах, выдав глубину страха.

Женщина на ходу сняла с плеч Ребекки куртку сына и с укором взглянула на Кристофера.

— Как так вышло? Ты же знал, что её нужно оберегать от всего! Мокрая, замерзшая… Простуда для неё может стать роковой! Я доверила тебе её! Я поверила! — нервно повысила голос женщина, передавая парню его вещь. Затем она тяжело вздохнула, успокаиваясь, и с мягкой усталостью добавила, — Хорошо, что ничего страшного не произошло в этот раз. Иди, переоденься и отдохни. А я пойду помогу ей.

Некоторое время Кристофер стоял, глядя вслед уходящим сестре и матери. Его усталый, отрешенный взгляд упал на куртку в руках. С глубоким вздохом он аккуратно повесил её на крючок и провёл ладонью по темной коже. Горечь и беспомощность накатили новой волной. Лицо его исказил злобный оскал; со сдавленным рыком парень принялся бить по куртке и стене за нею кулаком. Один, второй, третий удар. Каждый следующий становился всё сильнее, словно пытаясь выбить накопившийся гнев, обиду, слепую ярость. Последний удар был настолько мощным, что парень отрывисто ахнул и уткнулся лбом в шершавую поверхность стены.

Кристофер так стоял, сжимая и разжимая онемевшие кулаки несколько секунд, выравнивая сбившееся дыхание. Необходимо было принять нормальное выражение лица, взять себя в руки. Лишь после этого он с усилием выпрямился и поправил смятую яростью куртку. Его сестра ждала обещанное какао. Она очень любила какао…

День 0. 20:45. Дом Грейхер. Какао

— Сейчас принесу обещанное, — громко предупредил Кристофер, направляясь на кухню.

Там он неспешно достал с полки всё необходимое. Сосредоточенно насыпал пару чайных ложек какао в маленький котелок, добавил сахар и начал перемешивать — белое и тёмное сливались в однородную массу.

— Вся семья так. Горькое и сладкое. Белое и чёрное, — усмехнулся он с лёгкой грустью, набирая в ложку молоко и влив его к смеси, потом ещё раз. Он начал разминать комочки, всматриваясь в темнеющее какао. — Кто-то скажет, что сладкое — это женщины… — хмыкнул он, но тут же опасливо оглянулся. — Только не ты… — произнес парень и поставил котелок на плиту, зажёг газ. — Не найти лучшего снотворного, — едва слышно прошептал он, продолжая помешивать массу ложкой, другой рукой медленно подливая ещё молоко. Кухню медленно наполнял приятный аромат.

— Бедная мама… целыми днями, с утра до ночи… — бормотал он, замечая, как молоко начинает закипать, оттого поспешно снимая котелок с огня. На столе уже стояла приготовленная для сестры чашка с узорами волн и цветов, с не менее нарядным блюдцем. Мама долго выбирала её для любимой дочурки. — Всё самое лучшее для Бекки… — усмехнулся Кристофер, снова и бережно перелил напиток в чашку, стараясь не пролить ни капли.

— Нет ничего лучше горячего какао перед сном, — тихо повторил он, потянувшись к полке за упаковкой таблеток. — И не забудем про лекарство, — совсем с другой улыбкой добавил Кристофер, выкладывая пару таблеток на блюдце. — То, что доктор прописал, — улыбнулся шире и вытряхнул на ладонь ещё несколько. — А это от любимого брата, — продолжил он. Одна таблетка за другой нырнули в горячий напиток, исчезая в темной глади под легкой пенкой, выступившей на поверхности…

День 0. 20:49. Дом Грейхер. Спокойной ночи

Комната Ребекки была безопасным и тихим уголком, словно специально созданным, чтобы оградить её от внешнего мира. На полках ровными рядами стояли книги — её верные спутники и утешение. Небольшой ночник у кровати наполнял пространство мягким полумраком. Плотные занавески надёжно скрывали окна, отсекая прохладу ночи и уличный шум.

Постель девушки была устроена так, чтобы окружить её максимальным комфортом. Белоснежные подушки и лёгкое одеяло с мелким цветочным узором превращали кровать в укромное гнёздышко. Такое, что среди подушек и покрывал хрупкая Ребекка казалась ещё меньше.

Маргарита присела на краешек кровати. Серые глаза неотрывно следили за дочерью. Казалось, она боялась оставить своё дитя даже на минуту, но знала — пора уходить.

Это знала и Ребекка, потому молча смотрела на свои руки, сложенные на коленях.

— Выпьешь лекарство и спать, — ласково улыбнулась Маргарита и погрозила дочери пальцем. — И не вздумай снова читать ночью. Помнишь, что доктор Нобоа сказал? Здоровый сон, отдыхать и не волноваться. Тогда ты обязательно поправишься, — произнесла она дрогнувшим голосом и нежно поцеловала дочь в щёку. — Спокойной ночи, — добавила женщина, ещё раз поправив одеяло и старательно подвернув его по краям.

— Спокойной ночи, мама. — тихо произнесла она, не комментируя замечание про книги, и подняла глаза выше.

Рядом с мамой стоял неподвижно высокий мужчина. Тяжёлые густые брови, орлиный нос, придававший лицу властный и строгий вид. Тёмные глаза и аккуратно уложенные чёрные волосы лишь усиливали его мрачность. Кристофер и тем более Ребекка, несмотря на всё сходство с главой их семьи, выглядели гораздо мягче.

— Спокойной ночи, Ребекка, — после паузы повторил пожелание мужчина и наклонился к девушке, чтобы коснуться губами лба дочери.

— Спокойной ночи, отец. — дрогнул голосок девушки, и взгляд опять замкнулся на собственных пальцах…

Кристофер разминулся с родителями у двери и оглянулся на них, словно ожидая чего-то. Но погруженные в тяжёлые думы, со взглядом, устремленным куда-то вдаль, те как будто вовсе не заметили своего сына. Парень отрывисто вздохнул и поспешил к постели младшей сестры.

— Вот, как я и обещал — какао. — улыбнулся он девушке, вручая нарядную чашечку с горячим напитком. — Выпей и не забудь про лекарства, вкуснее всего пока горячее. — добавил он, сразу поворачиваясь к двери.

— Кристофер, — окликнула брата девушка, обнимая чашечку тёплыми пальцами. — Я… Снова их расстроила…

— Расстроила… — тихо подтвердил Кристофер, не оборачиваясь. — Выпей и ложись спать, сестра.

День 0. 21:00. Подземный комплекс «Новая Надежда». Заряд

На первом перекрёстке отряды разделились. Джон с Райаном резко свернули налево, Адинни и Ник ушли вправо.

Джон двигался короткими перебежками под прикрытием, затем второй перемещался к нему. Так, от точки к точке, они осторожно пробирались дальше.

Время от времени он выдвигал перископ, оценивая угрозы впереди. Узкие дверные проёмы по сторонам не давали надёжного укрытия, а некоторые и вовсе были опечатаны, что осложняло путь.

— Заряд готов, — прозвучал голос Адинни по рации, и Райан ругнулся себе под нос. Они выбивались из графика.

— Заряд готов. — отозвался Назим из первого отряда. Райан попытался поймать взгляд идущего впереди напарника.

Джон предупреждающе поднял руку. Райан мгновенно опустился на колено, удерживая внимание на проходе.

По стене скользнул белый луч фонарика. Следом донеслись приглушённые шаги.

— Сектор чист. — произнёс кто-то из приближающихся людей за миг до того, как они поравнялись с Джоном.

Напарник резко выкинул вперёд руку и дёрнул одного из противников на себя, ударив головой об угол. Второй получил пулю Райана. Лишённый хозяина фонарик покатился по полу, отбрасывая на стены жутковатые тени.

Добирать и тащить тела пришлось снова ему. И не возмутишься, ведь Райан Сафдар всего лишь рядовой боец, а Джон Андерсен — разведчик.

До первой точки ещё перебежка.

— Заряд готов. — прозвучал голос Сигвара.

Группа три отставала всё сильнее.

День 0. 21:10. Лаборатория Нобоа. Красный свет

Тревожный красный свет не спешил сменяться на нормальное освещение, и большая часть приборов теперь была недоступна доктору. Видимо, это был прямой намёк на то, что рабочий день закончен и пора домой.

Алан торопливо убрал на столе, расставил приборы на места, затем склянки с реагентами. Оставался только чемоданчик. В нём хранились все его заметки, записи, формулы и дневник исследований — личная копия. Оставалось только убрать его, как обычно, в сейф и…

— Доктор Нобоа! — раздался знакомый голос охранника через систему внутренней связи. — Лаборатория обесточена, мы получили указания немедленно эвакуировать оставшихся сотрудников.

— Даже так? — удивился доктор, щелкнув замком кейса. — Одну минуту. Мне нужно запереть сейф и пройти дезинфекцию, — предупредил Нобоа. Рука сама потянулась к массивной дверце сейфа, но замерла в воздухе.

— Обесточка… А если ситуация хуже, чем кажется? Оставить все наработки здесь? Нет, это слишком большой риск.

Решение созрело мгновенно. Он крепко сжал ручку чемоданчика и направился к двери. Если проблема на станции, то к утру точно ничего не наладят, а так можно будет поработать дома.

День 0. 21:13. Подземный комплекс «Новая Надежда». Засада

Джон и Райан продолжали движение по коридорам центра, и активность охраны только нарастала. После установки второго заряда они натолкнулись на группу сопровождающих учёных. Такой же отряд ликвидировал и головной дозор Константина ЛаФерре.

Плохой знак. Это означало, что следовало двигаться быстрее, и Райан начинал нервничать, чувствуя, как липкий холодный пот стекает по спине.

Группа Адинни вела перестрелку, и судя по звукам, в ход пошла световая граната. Присутствие отряда обнаружили, и теперь противников станет ещё больше, гораздо больше, учитывая ценность сокрытых в этом месте знаний. Со слов информатора в случае ЧП на место выедет специальная группа реагирования. Пять, максимум десять минут.

Джон подал сигнал остановиться и перегруппироваться. До точки «А» оставалось установить последний заряд. В щитовой прямо за поворотом.

Новый сигнал — и Райан резко вскинул оружие, целясь в проход перед собой, понимая его значение. Засада! Судя по сигналам напарника — четверо. Двое слева. Двое справа.

В руках разведчика материализовался дрон — любимые игрушки от Адинни, а также крайне эффективные. Райану не требовались объяснения. Пусть у устройства совершенно иное предназначение, сейчас оно даст им фору в считанные мгновения.

Сафдар отрывисто втянул воздух, прокручивая в голове свой ход.

Дрон пчёлкой взмыл в воздух и метнулся в коридор навстречу противнику. Оружия на нём не было, но этого не знали охранники, немедленно открывшие шквальный огонь. В этот миг с места сорвался Райан.

Перекат. Короткая очередь по цели. Перекат в укрытие.

В ушах оглушительно зазвенело от царапнувшей по шлему пули, перед глазами поплыли зеленые круги. Но теперь ход напарника и перезарядка.

Джон швырнул в проход светошумовую гранату и рванул в бой вместе с товарищем.

Из четверых осталось только двое, и один, ослепленный вспышкой, беспомощно мотал головой. Последний. Райана дернуло в плечо, и его очередь легла поверх цели. Ушёл!

— Чёрт! — вырвалось у Джона, но он тут же схватил товарища за бронежилет, скользнув взглядом по кровавому разрыву на рукаве. — Последний заряд… Его установит четвертый отряд.

Не прошло и минуты, как впереди послышался сдавленный вскрик. А ещё через несколько секунд, группы три и четыре уже двигались по коридору вместе. Джон вёл авангард. Сигвар Роннинг — узколицый боец, прикрывал тыл. Рафа Милакис — медик с раздражающе добрым взглядом, на ходу заклеивал рану Райана. Царапина. Но здесь даже такое не стоило игнорировать.

Джон подал знаки. В коридоре стояла гнетущая тишина. А ведь охране давно пора было сбежаться со всего комплекса. Где они? Эта мысль сверлила мозг.

До точки встречи минута…

День 0. 21:37. Подземный комплекс «Новая Надежда». Эвакуация

Группы два и три продвигались в свете красных ламп. Следов охраны не было, но распахнутые двери технических помещений свидетельствовали о проведённой эвакуации.

Райан двигался перебежками, периодически меняясь позициями с Сигваром. Рафа неизменно оставался в центре, под прикрытием товарищей.

Контрольная точка.

По сигналу Джона группа замедлила ход. Разведчик замер впереди, тщательно ощупав помещение перископом. Отряд замер, готовясь к бою.

Серия условных знаков от Джона прояснила обстановку. Впереди точка «А». На позиции не менее десяти охранников и несколько учёных. Они соорудили в проходе баррикаду из мебели, прикрывая отступление. Значит, тяжёлая металлическая дверь, которую один из учёных лихорадочно пытался открыть, — аварийный выход!

— Первая группа на позиции, — прозвучал в связи голос ЛаФерре. — Взять цель любой ценой. Он не должен уйти живым!

Начался отсчёт до штурма: Три… Два… Один…

Джон и Сигвар открыли огонь первыми, разорвав тишину холла. Засверкали гильзы. С противоположной стороны в атаку вступили Константин и Адинни, блокируя охрану перекрёстным огнём.

Защитники отчаянно отстреливались из-за укрытий, но лишь пара столов были металлическими. Кровь пролилась почти сразу. Пуля сразила одного из учёных, пытавшегося спрятаться за спины солдат.

Райан и Рафа сменили напарников, дав тем перезарядиться.

Дверь аварийного выхода распахнулась, и люди в белых халаты ринулись в проем. Ещё мгновение — и уйдут!

— Назад! — рванул Адинни, и в дело пошла граната. Ослепительная вспышка и оглушительный грохот взрыва на миг парализовали защитников. Осколки со звоном ударили по стенам и полу, вонзаясь в тела.

— Взять цель! — скомандовал Константин, не дожидаясь, пока осядет пыль.

Райан и Рафа с одной стороны, Ник и Назим с другой, ринулись к эпицентру взрыва, добивая раненых и оглушённых солдат. Сафдар перевернул один труп в белом, второй. То же сделали и остальные.

— Здесь нет! — доложил Райан.

— Здесь нет! — эхом отозвался Назим. Бойцы встретились взглядами с командиром.

И сквозь стоны выживших после взрыва охранников донесся гул удаляющегося лифта.

— Ушёл! — Сафдар зло пнул ближайшее тело и всадил пару пуль в подававших признаки жизни охранников. — Ушёл в последний момент! — прорычал он, окинув взглядом пытавшегося его удержать Милакиса.

— Возьмём в городе. Тихо, — успокаивал тот.

— Идём к точке эвакуации. Быстро! — приказал ЛаФерре, но в этот миг где-то в глубине лаборатории грохнул взрыв. — Они здесь! Действуем по плану «Б». Пошли!

Внезапно раздался новый взрыв, раскатистый гул отразился от стен коридоров, сливаясь с рёвом обрушивающихся перекрытий. Ударная волна прокатилась по залу, заставив стены содрогнуться. С потолка посыпалась каменная крошка.

— Заряды! — крикнул Адинни, перекрывая нарастающий грохот.

И тут же последовал новый взрыв, а за ним — ещё! Пол под ногами заходил ходуном, потолок над ними треснул и рухнул, окончательно погружая всё во мрак!

День 0. 21:52. Дом Грейхер. Боль!

Боль!

Боль пронзила её голову, стремительно усиливаясь!

Ребекка распахнула глаза. Брызнули слёзы.

Пульсация нарастала, распирая изнутри, натягивая нервы!

Комната поплыла перед глазами, но в поле зрения мелькнула баночка Нобаксида.

Сейчас! Скорее!

Девушка вцепилась пальцами в простыни, пытаясь повернуться на бок.

Боль поползла по шее, собираясь жгучим комом в горле, сводя мышцы левой руки!

Лекарство! Сейчас!

Она впилась непослушными пальцами в подушку, подтягивая тело к спасению! Совсем немного! Ещё чуть-чуть! Лекарство!

По лбу побежали крупные капли пота, волосы в ужасе встали дыбом, а перед глазами поплыли цветные пятна!

Это конец? Нет! Жить!

Кончики пальцев коснулись пластика спасительной баночки — сердце замерло!

Горячая волна накатила с новой силой, выворачивая наизнанку, выплёскивая наружу болезненными толчками содержимое желудка! А в следующий миг мир перевернулся, яростно обрушивая её во тьму!

На грохот проснулись все! Маргарита первой кинулась в комнату дочери, следом Вальтер и замыкающим Кристофер.

Отрывисто дыша, он шёл по лестнице, едва касаясь кончиками пальцев стены. Губы пересохли, сердце бешено колотилось.

— Неужели… — шептал он, преодолевая шаг за шагом. В дверном проёме замер отец. Из комнаты слышались причитания матери. — Неужели… — тараща глаза, парень безумно улыбнулся, но тут же испуганно прикрыл рот ладонью.

Отец оглянулся именно в этот момент, по-своему трактуя состояние сына.

— Опять приступ. Её стошнило. — поморщился он. — Принеси полотенце и воды.

— Да… Я сейчас… — выдавил из себя Кристофер, разворачиваясь и на пальцах пытаясь что-то посчитать. — Почему снова… Так… — прохрипел он, ускоряя шаг. — Сколько можно мучить всех, Ребекка… Сколько? — рыкнул он, уставившись на своё взъерошенное отражение в зеркале.

День 0. 21:58. Берег реки Стиаки

Эвакуационный тоннель сотрясали отголоски подземных взрывов, и на голову сыпалась бетонная крошка, хотя выход находился довольно далеко от основных конструкций. Алан двигался в полной темноте, ощупывая дорогу руками, — к этому моменту погасло даже аварийное освещение. Повезло, что хоть кабина лифта успела доехать до платформы. Оставалось надеяться, что люк на этом конце хода не электрический. Иначе не видать ему свободы очень и очень долго.

Грохот обрушений позади нарастал, заглушаемый лишь собственным прерывистым дыханием. Под пальцами бетон сменился холодным металлом, и Нобоа принялся исследовать поверхность. Когда-то его инструктировали, как пользоваться этим выходом, — только поэтому он смог открыть вход на том конце. Но это было настолько давно, что времени ушло немеряно. Скорее всего, оставшиеся позади погибли. Все до единого.

Учёный отрывисто вздохнул, пытаясь вобрать побольше воздуха, и закашлялся — в легкие словно набилась вата. Вздрагивая от каждого нового удара где-то в глубине комплекса, он отплёвывался от едкой пыли. И тут под ладонью нащупалась круглая рукоять. Дрожащими пальцами Алан впился в неё и изо всех сил рванул на себя. Метал неприятно скрипнул, но поддался усилию, придавая утомлённому мужчине сил. Провернуть еще и еще. Где-то в глубине железа скрежетали друг о друга выдвигающиеся запоры. Щелчок — и с тихим пшиком створка подалась наружу, впуская в тоннель долгожданный ночной воздух. Облегчение ударило в виски сладким головокружением.

Не найдя сил распахнуть двери полностью, Алан протиснулся в образовавшуюся щель, тут же прижимая к груди драгоценный чемоданчик — всё, что осталось от его многолетних разработок, смысл всей его жизни.

Тёмное небо озарили первые всполохи молний, и с реки ударил ледяной влажный ветер, донеся раскаты грома. Нобоа не сделал и шага, как на него обрушилась стена дождя, заливая небольшую площадку на берегу реки и человека, посмевшего выбраться на улицу.

День 1. 9:07. Дом Грейхер. «Я буду жить»

Девушка проснулась рано и некоторое время лежала, глядя в потолок. Ночное происшествие не прошло бесследно. Глубже впали глаза, темнее очертили их круги. И всё же она проснулась. Выкарабкалась… Выжила…

Ещё какое-то время ушло на попытки подняться. Тело плохо слушалось. Падение наградило девушку ушибами, ноющая боль от которых сливалась с другой, ставшей частью будней в последние годы.

Она тихо хмыкнула, опустила ноги с постели и двумя руками взяла стакан с водой. Из-за дрожи в пальцах вода заколебалась, и несколько капель сбежали по стенкам. Остальное Беки жадно втянула в себя, на какое-то время утоляя жажду.

Просыпаться не хотелось, не получалось. И потому забывшись, она оставалась еще какое-то время в ленивой задумчивости, согревая стакан руками.

Наконец, бережно поставила пустой стакан на место и потянулась к заготовленной вчера книжечке-ежедневнику. Чёрная, в твёрдой кожаной обложке с карандашиком-закладкой на шнурочке.

Теперь Ребекка пристально смотрела на блокнот, карандашик с колпачком-точилкой. Нахмурилась, огладила тонкими пальцами обложку, сомневаясь.

Время шло. Ускользало, подталкивая её к действиям, и потому она отрывисто вздохнула и открыла книжку. В руках оказался карандаш и побежал по белоснежному листу, царапая бумагу и оставляя свой первый след.

«Мама, я пишу эти строки в дневнике только ради тебя».

Поставив точку, девушка снова замерла. Взгляд зацепился за кривую знаков, слов. Ребекка боролась с собой. Сражалась, кусая губы и сдерживая чувства, что рвались наружу. К горлу подступил ком, и глаза наполнились влагой.

«Сегодня мне уже лучше. И будет лучше и лучше каждый день. Однажды я смогу быть как все остальные люди. Учиться, работать. Тогда тебе больше не нужно будет из-за меня плакать». — продолжила она писать, всё сильнее дрожащим карандашом.

Беки всхлипнула, спешно растирая выступившую слезу по щекам. Нужно было быть сильной. Сильнее, чем сейчас. Но не получалось.

«Я буду жить». — торопливо дописала она в конце и захлопнула книжку, оттолкнула её от себя и вскочила на ноги. Но тут же качнулась, мир поплыл перед глазами, и она едва не рухнула обратно на кровать. Пришлось опереться на книжную полку.

Быть сильной казалось выше её сил и возможностей.

День 1. 9:15. В темноте

Тьма… Абсолютная, непроницаемая и между тем живая. Тьма, дышащая шорохом оседающей пыли, потрескиванием движущихся бетонных обломков, отзвуками падающих капель и скрипом гнущегося металла. Тьма громкая. Громкая настолько, что от этой какофонии в ушах Райана нарастал звон.

Мужчина застонал, а после закашлялся, отплёвываясь от песка и пыли. К собственному голосу приходилось привыкать заново, перед глазами плыли цветные пятна. Голова гудела, тело ныло, как после хорошей драки в баре. Ничего. Зато живой.

Сафдар осторожно ощупал себя, стряхивая с груди осколки камня. От движения заныла рана на плече. Мужчина аккуратно проверил пластырь, поставленный доктором. Оставалось надеяться, что инфекция не попала внутрь. Всё остальное, как ни странно, было цело.

Пора было выбираться.

Боец включил систему ночного зрения в шлеме и огляделся. Прямо перед ним под углом лежала изломанная бетонная глыба, ощетинившись острыми краями и осколками. Рядом возвышалась бронированная дверь аварийного лифта. Именно она стала его спасением, удержав обрушившийся потолок. Правда, теперь о том, чтобы открыть дверь, не стоило и думать. Малейшее движение — и обрушение завершит начатое.

Сафдар выдохнул и повернулся в другую сторону. Камеры очертили силуэты раздавленных тел охраны и учёных. Когда начались взрывы, все они уже были мертвы. Дальше показался человек в военной форме, и сердце Сафдара забилось чаще. Вольные! Кто-то из своих!

Торопливо перевернувшись на бок, мужчина подполз к бойцу, потянул на себя, принялся обследовать. Заметных ран не было, как и следов крови.

— Эй. Эй, ты как там? — зашептал Сафдар, пытаясь разглядеть лицо товарища в зеленоватом свете ПНВ.

Вольный тихо простонал.

— Кто?.. — выдохнул он, всматриваясь в полумрак. Голос сорванный, но знакомый. — Сафдар? Это ты? Жив… Кажется, цел. Что случилось? — Он попытался приподняться, но тут же закашлялся.

— Я, Милакис, — усмехнулся Райан, узнавая медика. Перед самым обрушением они вместе осматривали тела и были ближе всех к дверям. — Сработали заряды. Нас накрыло, — пояснил спецназовец, включая фонарик и скользя лучом по обломкам бетона и раздавленным телам. С одной стороны, между плит зиял достаточно широкий провал. — Будем выбираться. Вставай. — Сафдар свободной рукой коснулся наушника. — Командир? Есть кто живой? — Ответа не было. — Похоже, мы теперь сами по себе. — Он поднял фонарик выше, высвечивая зияющий провал между плит. — Вон там. Пробираться будем там.

День 1. 9:20. Руины больницы «Новая Надежда». Бук

К блокпосту полиции подошёл автобус, и на улицу высыпали рабочие. А с ними, возвышаясь над всеми как скала, темноволосый, мускулистый, с хмурым, непроницаемым лицом мужчина. Как и другие, он был одет в рабочую униформу. На куртке логотип компании.

Уперев руки в боки, он обвёл взглядом площадку, охраняемую полицией, врачей скорой помощи, которые несли на носилках в полевой лагерь очередного пострадавшего, пожарных, и задержал взгляд на военного с собакой, возвращавшегося с тяжёлой смены.

За всем этим открывался вид на провалившиеся под землю здания. Часть этажей обрушилась, часть оказалась погребена под обломками. Из остатков стен торчали арматура и обрывки кабелей, на сохранившихся перекрытиях застряла сломанная мебель и искорёженные конструкции. Вокруг развалин опасно расходились трещины, грозя разрушениями. И над всем этим поднималось серое облако дыма и пыли.

— Не застревай тут, Бук. Ночная смена уже выдохлась, а под завалами, может, ещё кто живой, — произнёс один из парней, хлопнув здоровяка по плечу и торопясь дальше. Густые брови мужчины сошлись на переносице, и он широкими шагами двинулся следом.

Работа на площадке кипела. Несколько проходчиков с собаками и инфракрасными датчиками обследовали развалины, надеясь найти выживших, в то время как группы рабочих и пожарных осторожно разбирали завалы вручную. Тяжёлая техника стояла в стороне и ждала своего часа — сейчас её использование могло вызвать новые обрушения и погубить тех, кто оставался под руинами. Потому так важны были свободные руки, такие как у Бука Аскуро. Огромный, действуя уверенно и точно, он поднимал, передвигал и выносил массивные блоки и обломки мебели из развалин, помогал удерживать покосившиеся стены, прежде чем товарищи подопрут их домкратами.

— Налево, Бук, налево! — крикнул один из рабочих, указывая на узкий проход между завалами, когда здоровяк в очередной раз проносил мимо него бетонный блок.

— Нет, направо! — скомандовал полицейский, едва не напоровшись на арматуру.

Бук замер, покачиваясь с одной ноги на другую, посмотрел на рабочего, а затем на полицейского.

— Неси-неси! Налево! — замахал на Бука руками рабочий.

— Там проходчик! — замотал головой полицейский. — Направо!

— Какой ещё проходчик? Сектор уже проверили. Свалка там теперь! — повысил голос рабочий, снова размахивая руками перед здоровяком.

— Послушай, я тебе сказал, что там проходчик! Если ты сейчас туда направишься, то вызовешь обвал! — злился всё сильнее офицер, нервно постукивая по руке дубинкой. — Так что направо!

— Ну да, конечно! — выпучив глаза, надвинулся на офицера работник, — Нам выделили место под мусор! Там! Куда их тогда тащить? Бросить их здесь? — уже чуть ли не на ухо кричал полицейскому он. — А кто потом разбирать будет? Ты? Знаю я вас! Только приказывать умеете, да палками махать!

— Моя работа — следить за безопасностью! — скрипя зубами прошипел полицейский, и палка о ладонь его стала ударяться резче. — Делай, как сказано, иначе будешь арестован за неподчинение приказу!

— Ах так! — заорал, привлекая внимание всех поблизости, работник. — Давай, попробуй заставить меня! Ну? Давай! Посмотрим кто кого! Один на один! Не можешь? Без палки никак? — начал тыкать тот в офицера пальцем.

Вокруг них начали собираться другие рабочие и сотрудники полиции, переговариваясь и чувствуя, как ситуация выходит из-под контроля. Кто-то даже неуверенно шагнул в их сторону, быть может, подумывая разнимать.

Бук недовольно поморщился и вдруг с грохотом уронил блок прямо перед кричащей парочкой. Земля под ногами содрогнулась от удара, а скандалящие в ужасе отпрыгнули в стороны и тут же принялись откашливаться от пыли.

— Ты совсем спятил, что ли?! — хором закричали на него оба, едва оправившись от шока.

— Вы себя видели? Как-нибудь без меня разберётесь. А мне работать. — равнодушно произнёс Аскро и, махнув на ошарашенную парочку рукой, направился обратно в развалины. А следом за ним начали расходиться и другие зрители. Представление закончилось, а напряжение осталось, словно облако пыли, поднятое Буком.

День 1. 9:30. Дом Грейхер. Тревожные новости

Ребекка спустилась из комнаты только спустя некоторое время и застала всю семью в прихожей. Отец собирался на работу — и, судя по взгляду на часы, уже опаздывал. Было около половины десятого.

Родители обнялись. Отец мягко коснулся губами щеки матери. Девушка замерла на лестнице, вцепившись бледными пальцами в перила, и неловко отвела взгляд. Она знала: между ними — настоящая любовь.

Кристофер обнял отца по-мужски. Тот в ответ похлопал его по спине, улыбаясь. Они были удивительно похожи. Одна Ребекка, казалось, выбивалась из Грейхеров — и внешне, и по здоровью.

— Долго тебя ждать, Бекки? — вывел её из задумчивости знакомый голос. Ребекка покраснела, споткнулась на последней ступеньке и почти упала в объятия отца.

— Вот и славно, — произнёс он, крепко сжав хрупкое тело дочери. — До вечера. Не скучайте, — добавил, передавая девочку в руки матери и выходя за дверь.

— Идёмте завтракать, — хмуро бросил Кристофер, и Маргарита мягко подтолкнула дочь к кухне.

Ребекка остановилась у входа, разглядывая знакомое помещение. Несмотря на пасмурный день, кухня казалась уютной. Кремовые стены, деревянные полки с баночками специй, аккуратная утварь. В углу — небольшой телевизор. Центральное место занимал обеденный стол с выточенными ножками и абажуром над ним. На подоконнике — горшки с пряными травами: базиликом, розмарином, тимьяном. Светлая мебель, каменная столешница с корзинками фруктов и хлеба, массивный холодильник, облепленный фотографиями и детскими рисунками. Пол — кафель в клетку. Всё это бережно хранилось и поддерживалось её матерью. Ребекку к хозяйству не подпускали уже давно. Слишком давно.

— Садись, — буркнул брат. Девушка плюхнулась на ближайший стул.

Мать тут же поставила перед ней блюдечко с кашей и чашку горячего какао.

— Надо поесть, — по-доброму, но достаточно строго предупредила Маргарита дочь, заметив, как та посмотрела на еду и поджала губы.

Перед Кристофером тарелка была куда больше, а ещё бутерброды и чашка кофе. Мама потрепала его по волосам, и парень с довольной улыбкой принялся наворачивать угощение.

Беря с него пример, девушка взяла ложечку в руку, но тут же замерла.

На экране телевизора появилась она — Анна Бореи!

Девушка затаила дыхание, заворожённо глядя на экран. Сказочная женщина с медными волосами, падающими мягкими волнами до середины спины. Оттенки рыжего и золота переливались в каждом движении. Идеальное лицо, изящные брови, огромные светло-зелёные глаза. Яркие губы чуть приподняты в уголках. Сегодня на Анне было алое шёлковое платье с высоким разрезом и глубоким декольте. Сапфировые серьги и массивный браслет завершали образ феи из грёз.

Ах…

Ложечка стукнулась о стол, будучи забыта, едва Анна запела. Её голос — такой бархатный, что пробирал до мурашек, превращая песню в личное откровение. Она пела так, что затаили дыхание и мама, и брат, забывая обо всём.

Она пела о любви, о богине, о реке.

Несколько минут семья как зачарованная слушала её голос, полностью утопая в этом волшебстве.

— Если бы и я могла так… — выдохнула едва слышно Ребекка, и её глаза наполнились слезами. Эта яркая, сказочная фея и бледный призрак Бекки были просто как небо и земля. Куда уж ей, если девушка даже нормально пройтись по улице не могла, а тут — петь!

Увы, но песня закончилась.

— Мы прерываем показ выступления Анны Бореи экстренным выпуском новостей, — заговорила диктор с тревожным выражением. За её спиной мелькали кадры разрушений: обломки зданий, клубы дыма, спасатели.

— Прошлой ночью в Ланвиле произошёл взрыв. Лаборатория фармацевтики и продвинутой медицины «Новая Надежда» была разрушена. Причины выясняются. На месте работают экстренные службы.

Показали толпы жителей, эвакуированных от эпицентра, полицейских, оцепляющих зону, волонтёров, раздающих пледы и воду, детей, утирающих слёзы.

— Началась эвакуация жителей из близлежащих домов. Управление по чрезвычайным ситуациям обеспечило транспорт и убежища. Люди размещаются в гостиницах и временных лагерях.

Камера — на развалины. Пожарные и проходчики с собаками вели поисковые работы среди развалин. Один из них жестом показал группе остановиться, прислушиваясь к звукам из-под камней.

— Несмотря на риск повторных обрушений, спасатели продолжают работу. Используется специальное оборудование и кинологи. Медицинские бригады наготове.

Затем — искорёженные машины, порванные провода, коммунальные службы за работой. Мужчина в форме отдаёт указания.

Крупным планом — мужчина около сорока лет, с подтянутой, выправленной фигурой. Он энергично общался с сотрудниками служб, руководя восстановительными работами.

— Маркус Тамашир, эксперт по ЧС, прибыл в Ланвиль. Также направлены специальные военные подразделения. Их задача — поддержание порядка и помощь в ликвидации последствий.

Кристофер резко щёлкнул пультом. Вся семья некоторое время пребывала в шоке.

— То есть… больницы больше нет? И экспериментального лечения тоже? — прошептала Ребекка, переводя взгляд с брата на мать.

— Сейчас узнаем, — выхватил из кармана телефон брат и торопливо принялся набирать номер.

— Телефон абонента выключен или вне зоны действия сети…

Он резко сбросил вызов и посмотрел на Маргариту.

— Доктор Нобоа? — выдохнула девушка. — А как же моё лечение? — медленно перевела она взгляд с брата на маму. — Как же… Я?

Маргарита опустила глаза, а Кристофер скрипнул зубами. Бекки медленно встала из-за стола, хлопая ресницами. По щеке поползла первая слеза.

— Значит, всё? Теперь я умру? — выдохнула она, ища ответа в глазах родных. Кристофер сильнее стиснул зубы, а Маргарита отвела взгляд, хватаясь за кухонное полотенце. — Я умру! — простонала девушка и резко зашагала прочь.

День 1. 9:51. В развалинах «Новая Надежда»

Райан продвигался под землёй, больше ориентируясь на слух, нежели на зрение и прибор ночного видения. Виды вокруг оставались однообразными — свалка камня и бетона, перемешанная с раздавленным оборудованием. Реже попадались тела людей. Шелесты, отзвуки, поскрипывание камня и металла позволяли хоть как-то ориентироваться. Изредка доносился гул сверху. Продолжение обвала или работающая на поверхности техника спасателей? И то, и другое было плохим знаком.

Иногда Сафдар замирал, прижимая ладонь к раненому плечу, стискивал зубы и прислушивался в надежде ощутить приток воздуха. Рана ныла, но это было далеко не первое его ранение и, вероятно, не последнее. Гораздо сильнее болела голова, заставляя сомневаться в своих силах, вызывая слабость. Путь домой обещал быть долгим. Если они вообще увидят дома…

Рафа двигался следом, стараясь не теряться и не отставать. Он тоже вслушивался в гулкое звучание, пытался рассмотреть среди обломков путь наверх.

Ползти приходилось по узкому тоннелю, изломанному и пересечённому арматурой, кусками бетона и мебелью. Не раз им приходилось останавливаться, чтобы расширить проход руками или кусками металла, лишь бы пробиться дальше в поисках свободы.

Вот и сейчас они задержались, чтобы расчистить путь, выбивая обломки и разгребая завалы. Как более сильный, Сафдар пробивал проход первым, затем уступал место Мелакису, и так по кругу.

Внезапно плиты над их головами заскрипели, затрещали, смещаясь. Райан едва успел схватить товарища и рвануть в сторону за мгновение до того, как на его место рухнул фрагмент потолка, поднимая облако едкой пыли.

Лаборатория продолжала разваливаться, и их шансы выбраться таяли.

Но в случившемся оказалось и нечто хорошее.

Сдвинув упавшую плиту, Райан и Рафа заметили достаточно широкий провал в потолке и один за другим поднялись на следующий уровень. Здесь им открылось небольшое пространство, где можно было сесть и передохнуть, в воздухе витали запахи разрухи и сырости.

Бойцы расположились на полу, плечом к плечу, распаковывая свои запасы. Упаковка сухпайка. Несколько глотков воды из фляжки.

— Какой план? — устало прошептал Рафа, поглядывая на товарища. — Думаешь, мы выберемся из этой дыры?

— План? — рассмеялся Райан, морщась от боли. — Выжить. Ползти вверх. Главное — не останавливаться.

— Как твоя рука? Болит? — опомнился Мелакис, торопливо разворачиваясь к товарищу. — Давай-ка сменю повязку и всё обработаю, — засуетился мужчина, отрывая наклейку и осматривая рану. — Признаков воспаления нет, — констатировал он, но всё же плеснул на рану немного воды. Затем достал из рюкзака флакон антисептика. — Будет неприятно, — предупредил он. Райан стиснул зубы, дёрнулся от резкого жжения, но стерпел.

— Теперь повязка, и закончим, — скорее успокаивая себя, чем пациента, пробормотал Рафа. Он обернул бинтом плечо наемника, закрепил узел и поправил рукав. — Пока сойдёт. Готов двигаться дальше?

— Готов. Не отставай, мужик, — оскалился в подобии улыбки Сафдар и поднялся, чтобы продолжить путь к свободе.

День 1. 10:00. Ожидание

У окна в кресле-качалке сидела женщина. Золотистые волосы мягко обрамляли усталое лицо, печальный взгляд ловил малейшее движение снаружи. Руки, сцепленные на коленях, чуть подрагивали. Женщина была одета строго, совсем не по-домашнему: белая блузка, юбка до колена, туфли-лодочки. Между тем не казалось, что она куда-то торопилась или только что вернулась.

Скрип половицы заставил ее вздрогнуть и резко выпрямиться. С надеждой она смотрела в полумрак.

— Мам, он не придёт. Ты ведь знаешь, — нахмурился молодой человек, заметив её реакцию. Светлые волосы, зеленые миндалевидные глаза — он был так похож на неё. — Не мучай себя снова. Он никогда не изменится, — проговорил парень сквозь зубы, глядя на поникшую мать.

— Да. Знаю… — горько улыбнулась она, поднимаясь с места. — Хорошо. Я пойду отдохну, — кивнула женщина и приблизилась к всё ещё нахмуренному парню. — Не волнуйся за меня, Сэм, — коснулась она волос сына и спешно поднялась по ступеням на второй этаж.

Внизу послышался щелчок входной двери. Лишь тогда она торопливо достала телефон и набрала номер.

— Телефон отключён или недоступен, попробуйте позвонить позже… — послышалось из аппарата.

— Ничего не меняется… — прошептала она, прижимая устройство к груди и опуская взгляд. Потом, разворачиваясь, побежала по ступеням вниз. Замерла у входных дверей, прислушиваясь, робко выглянула на улицу. Фигура сына удалялась вдали. Рассерженный, он пнул мусорный бак, но мгновенно заметил кого-то из друзей и поспешил к ним. Когда Сэм скрылся из виду, вышла на улицу и она…

День 1. 10:03. «Почему ты жива?»

Ребекка стояла у калитки, глядя на дым со стороны больницы, поднимающийся над зданиями. Символ надежды и её спасения превратился в груду обломков, как и вся её жизнь.

Пальцы впились в распахнутую дверцу. Сделать шаг за стены родного двора она так и не смогла, как и прекратить плакать, нормально дышать. Страх за себя смешивался с чувством утраты. Больница была частью её мира — второй дом. Здесь она чувствовала себя защищённой, окружённой заботой, здесь могли ей помочь. Доктор Нобоа был единственным, кто понимал, что с ней происходит. Его методы были последней надеждой, когда все стандартные протоколы потерпели неудачу. А теперь всё исчезло в один миг, оставив после себя лишь боль и пустоту. Нет… Только боль. Другие лекарства уже давно не помогали.

Она стояла неподвижно, глядя на клубы серого дыма, пока не заметила едва различимую фигуру, движущуюся по улице в её сторону. Мужчина шёл, покачиваясь, время от времени опираясь на ограждения. Его лицо было таким же бледным и хмурым, как у неё самой, а одежда странно запылённой. Время от времени он оглядывался на руины, и ей показалось, что его взгляд был полон той же боли, что терзала и Ребекку. Она не одна оплакивает утрату?

В этот момент мужчина повернул голову в её сторону.

— Почему? — прохрипел он, неуверенно шагая к ней. Его голос дрожал. — Почему они мертвы?

Ребекка оцепенела, видя, как мужчина протягивает к ней руки. Испугавшись, девушка отшатнулась. Домой! Спрятаться! Но свитер зацепился за ограду.

— Все умерли! — стал громче голос мужчины. Он сделал шаг. Ещё. Расстояние между ними стремительно сокращалось.

— Ты? Носатая! Я видел тебя! Видел в больнице! В очереди к Нобоа, как и моя Лиза! Но сейчас ты здесь! Живая! А моя любимая жена — мертва! — закричал он девушке прямо в лицо.

Грейхер снова попыталась высвободить свитер и убежать, но мужчина схватил её за руку так, что она вскрикнула от боли, и дёрнул на себя.

— Почему ты жива? — прорычал он, нависая над перепуганной Бекки и внезапно хватая её за горло. — Почему не она? — прохрипел он, сдавливая пальцы на тонкой шее.

Девушка вскинула руку, отчаянно пытаясь освободиться, хотя бы ослабить хватку, окончательно лишившую её воздуха. Дёрнулась, отчаянно пытаясь сделать вдох!

— Верни мне её! Верни! — рычал мужчина, обеими руками сдавливая её горло. — Нет? Тогда умри! — прошипел он, глядя в мутнеющие глаза задыхающейся жертвы.

— Бекки! — испуганно вскрикнула на пороге дома мама.

В следующее мгновение перед Ребеккой и нападающим возник Кристофер, и в голову мужчины врезался его кулак. Мужчина не удержался на ногах, но его пальцы не разжались, и он поволок девушку за собой, оба рухнули на тротуар.

— Не смей прикасаться к моей сестре! — прорычал Кристофер, с размаху ударив противника ногой в живот, а после отталкивая от девушки.

Ребекка, отчаянно глотая воздух, закашлялась. Пред глазами всё плыло и по щекам бежали слёзы. Старший брат тем временем продолжал избивать нападавшего, изливая всю свою ярость и не обращая внимания на слабые попытки того защититься. Никакой пощады!

— Вызови полицию! — закричала Маргарита, подбегая к дочери и помогая ей подняться, ощупывая, заглядывая в глаза.

Кристофер ещё раз пнул обидчика Бекки, затем прижал того ногой к земле и достал телефон…

День 1. 10:15. Руины «Новая Надежда». Выживший

Райан и Рафа продвигались по узким щелям между обвалившимися плитами, рискуя в любой момент оказаться ими придавленными. Трещины в стенах и потолке грозили новыми обвалами. Свет фонарика пронзал облака пепельной взвеси, покрывавшей все вокруг серым налетом и поднимавшейся при малейшем движении. Дышать этим было смертельно опасно, поэтому оба бойца прикрыли лица плотными масками. Многоуровневость лаборатории и больницы наверху усложняла их путь к свободе. Далеко не везде удавалось найти лаз, ведущий вверх. Они то ползли на четвереньках, то на животе, протискиваясь в щели, теряя ощущение направления и расстояния.

Время от времени Райан останавливался. Ранение было не смертельным, но напоминало о себе, ослабляя левую руку, требуя внимания к перевязи и осторожности. Дышать было тяжело. Трудности вызывала не только взвесь в воздухе, но и общая усталость. И все же он двигался впереди, освобождая от этой ноши напарника.

— Проклятая дыра… — злобно выдохнул Райан, проводя рукой по лицу, чтобы смахнуть грязь, но лишь оставляя новые разводы. Затем хрипло рассмеялся, оглядываясь на Рафу. — Живучие, как крысы… Выберемся… Не отставай, Милакис.

Рафа полз следом без жалоб, терпеливо дожидаясь, пока товарищ переведет дух. Жить хотелось обоим, и выбраться из этой ловушки — обоим.

— Замри, — вдруг остановил Райана Рафа, и бойцы затаились. Впереди, помимо скрипов и потрескиваний камней, раздался какой-то иной шум, непохожий на ставшие привычными отголоски подземелья. — Слышал? — тихо спросил он напарника. — Давай туда.

Райан замер, прислушиваясь, полежал немного, ожидая повторения звука, а затем быстро пополз в указанном направлении, огибая завалы, стараясь не шуметь. Свет фонаря выхватил из рухнувших перекрытий покосившуюся дверь и небольшое уцелевшее пространство за ней, откуда и доносился тот странный шорох.

Протиснувшись внутрь, Сафдар медленно поднялся на ноги, распрямляя спину и разминая плечи. Помещение до обвала было служебной раздевалкой. Одинаковые шкафчики, скамейки, теперь частично смятые и раздавленные обрушившимся потолком.

— Ничего полезного, — пожал плечами боец, пытаясь высмотреть среди обломков путь наверх.

— Стой! — вдруг прошептал Рафа, дёрнув Райана за руку. — Смотри!

В тёмном углу, под обломками бетонной плиты, виднелась человеческая фигура. Мужчина — едва различимый во мраке. Необычно крупный для медперсонала, в белом халате поверх кожаной куртки.

Райан и Рафа переглянулись. Сафдар осторожно приблизился, опасаясь обвала, и коснулся двумя пальцами шеи незнакомца.

Внезапно мужчина дёрнулся и распахнул глаза.

— Не свети… — поспешил он закрыть лицо рукой, тяжело закашлявшись. — Лучше помогите сдвинуть эту плиту… — прохрипел незнакомец, отплёвываясь от пыли и толкая лежащий у него на груди обломок потолка. На какое-то время, щурясь от света, он уставился на Райана. — Мужики, мы сейчас в одной лодке. Вместе выбираться будет сподручнее.

— Кто ты вообще такой? Что делал здесь ночью? — спросил Райан, продолжая светить придавленному в лицо. — Не вижу пользы от раненого.

— Тащить на себе не станем… — согласно покивал Милакис. — Самим бы выбраться.

— Тащить не придётся… — закашлялся мужчина. — Лунг меня зовут. Я тут уборщик и чернорабочий. Знаю служебные проходы, пожарные лестницы, расположение лифтовых шахт. — продолжал он, пряча глаза от света ладонью. — Вы, конечно, ребята серьёзные, но если вы на меня наткнулись — выход всё ещё не нашли… Поможете мне — я забуду, что видел вас тут. Уговор? — приподнял Лунг руку, пытаясь разглядеть выражения лиц бойцов сквозь свет фонарика.

Сафдар посветил на Милакиса, потом снова на Лунга, недовольно сжав брови.

— Ладно, — засунул он за пояс фонарик и подхватил край плиты. — Подниму, а ты вытаскивай. — буркнул боец, тут же хватаясь за край обломка и напрягая мышцы.

— Держись, — согласился без споров Милакис, хватая Лунга за плечи и с силой потянув на себя. Для доктора мужчина под плитой был тяжеловат, и сдвинуть его с места оказалось не просто. Благо тот сам, закряхтев, принялся руками и ногами помогать бойцам.

Затем Лунг поднялся, выпрямился, болезненно морщась. Правый бок явно был повреждён.

— Благодарен. Умирать нет желания. Думаю, и вам тоже. Следуйте за мной. Знаю, где сможем подняться, — сказал здоровяк, указывая на покосившуюся дверь, и уверенно зашагал к ней.

День 1. 10:30. Мэрия города Ланвиль. Кризисный штаб чрезвычайной ситуации

Оперативный штаб Маркуса Тамашира развернули в конференц-зале мэрии. Ряды кресел потеснили, заменив многие рабочими местами с компьютерами, телефонами и кипами бумаг. За ними трудились опытные военные специалисты. Обсуждали планы, отвечали на звонки. На большом экране над сценой транслировалась карта Ланвиля, графики и оперативные сводки городских служб.

Зал гудел, наполненный отрывистыми фразами и гулом техники. Слышались переговоры по рациям, приказы. Каждый знал свое место и задачу.

Здесь находился и сам Маркус Тамашир — мужчина около сорока лет, с подтянутой, выправленной фигурой. Суровый, сосредоточенный, с резкими чертами лица. Холодные серые глаза, темные аккуратно подстриженные волосы с легкой сединой на висках.

Рядом с ним сегодня была одна из его помощниц Майра Коэл — сильная и решительная женщина. Военная выправка, угловатое лицо, впалые щеки и прямой нос. Пепельно-русые волосы собраны в строгий пучок.

Оба, одетые в форму Сакасии, непрерывно перемещались от одного стола к другому, анализируя поступающие отчеты и отдавая распоряжения. Вернее, отдавал Тамашир, реже их это делала от его имени Коэл.

— Катастрофа произошла ночью, в лабораторном комплексе, — произнесла Майра, перебирая бумаги в строгой папочке перед собой. — Жители из близлежащих домов сообщали о подземных взрывах. У полиции также есть свидетель, который утверждает, что видел неизвестных в военной форме, хорошо оснащенных. Место происшествия частично разрушено, и завалы затрудняют доступ на нижние уровни в лабораторию. Пока неизвестно, были украдены какие-то результаты исследований или цель состояла только в уничтожении объекта.

— Разрушения довольно обширные. Предполагаю, что уничтожение было запланировано. Но нам нужны факты, улики, более четкие свидетельства произошедшего. — Маркус остановился, оглядываясь на Майру. — Пригласите того свидетеля из полицейского участка. Проследите, чтобы он в целости и сохранности добрался до мэрии. Я хочу поговорить с ним лично, — пояснил он, направляясь к следующей точке. Коэл последовала за ним.

— Лаборатория занималась медицинскими исследованиями: вирусологией, генетической терапией, разработкой лекарств от рака. Их препараты широко применялись по всей стране. Несколько важных открытий анонсировали совсем недавно, что могло и стать причиной происшествия. Отчет предоставлю в ближайшее время, — продолжила женщина, поглядывая на работающих в зале специалистов.

— Если мотивом было уничтожение исследований опасных или конкурирующих, то круг подозреваемых будет внушительным. «Новая Надежда» обошла всех в Сакасии по результатам работ несколько лет назад и равных ей не было до вчерашнего дня. — хмурился Тамашир. — Пусть подготовят списки в любом случае. Высока вероятность, что не выдержали нервы у кого-то из них. В особенности обратите внимание на компании, что вели похожие исследования. Изучите списки недовольных пациентов при деньгах и положении. Также общественные организации, протестующие против каких-то проектов «Надежды», — диктовал указания Маркус. — Никто не взял на себя ответственность?

— Никак нет, — качнула головой Майра.

— Доказательств кражи наработок у нас нет, но и эту версию исключать рано. Потенциал у разработок был огромен. — прошел по залу Тамашир и резко оглянулся, едва не сталкиваясь с женщиной. — Как продвигается поиск сотрудников, которые находились за пределами комплекса в ту ночь?

— Работаем над этим. Удалось получить адреса нескольких человек. Но большая часть документации все еще в развалинах. Коммунальные службы работают над завалами, и займет это несколько дней. Обеспечить доступ к нижним уровням лаборатории пока не представляется возможным. Вентиляции, лифтовые шахты и пожарные лестницы полностью разрушены. На месте работают отряды с собаками. Следов взрывчатки не наблюдается, но заряды могли быть установлены на глубине.

— Там, где столкнулся с ними наш выживший… Потому так важно переговорить со свидетелем… — устало выдохнул командир. — А что с аварией автобуса? Полиция передала отчеты по расследованию, осмотру места? Событие может оказаться связанным.

— Еще нет. Я потороплю, — ответила Майра, делая еще одну заметку.

— Займись этим лично. Ночью шел дождь, и найти что-то будет непросто. Особенно местным.

— Как скажете, мистер Тамашир, — кивнула Майра. — Хочу напомнить, в городе распространяются слухи о произошедшем. Паника растет. Уже зафиксированы случаи нападений, мародерства и беспорядков, включая конфликты в полевом госпитале и даже в полицейском участке.

— Да, я видел отчеты. Все развивается слишком быстро. Нам нужно быть еще быстрее. Исследования в лаборатории могли проводиться с использованием опасных веществ. Уверен, так и было. Иначе мало смысла все уничтожать подобным образом, — Маркус остановился и обернулся к Майре.

— Наши специалисты обследуют пострадавших, анализируют полученные данные от медиков Ланвиля. Результаты проб воды и воздуха ожидаются в течение получаса, — перелистнула она свои записи.

— Основная задача сейчас — удержать граждан в пределах Ланвиля, усилить охрану полевого госпиталя, полицейского участка и мест эвакуации. Если есть риск биологической или химической угрозы, карантин введем немедленно. Выживших сотрудников лаборатории — допросить. Обязательно начните внутреннее расследование работы охранной компании, что отвечала за безопасность. Они явно не справились с задачей и должны ответить за свои ошибки.

Тамашир сделал паузу, подняв взгляд на Майру.

— Итак, зафиксируй: найти виновных и их мотивы, исключить биологические и химические угрозы, восстановить контроль над ситуацией в городе. Далее уже обеспечить доступ к глубоким уровням лаборатории для оценки ущерба. Также подготовить меры для предотвращения подобных инцидентов в будущем. Все ясно?

— Так точно! — щелкнула каблуками женщина, и Тамашир недовольно поморщился.

— Выполняйте. — махнул он в ее сторону рукой и направился к экрану над сценой, изучая последние сводки.

День 1. 11:12. Кошмар

Девочка выскочила в коридор и помчалась мимо одинаковых шкафчиков, заваливаясь набок и гулко ударяясь о тонкий металл. В спину прилетела смятая бумажка, а следом, под смех и улюлюканье, — другая, третья. В затылок врезался яблочный огрызок, запутавшись в растрёпанных волосах. Из глаз брызнули слёзы боли и обиды, подвернулась нога, и девочка рухнула на пол лицом вниз, больно ударившись скулой.

— Попал! Яблочком! — раздался смех за спиной, тут же подбадриваемый криками толпы ребят. — Помойка ходячая! Кидай ещё! — кричали они, и в её сторону снова полетел мусор. — Уродина! Носатая! — звенели голоса, — Что разлеглась? Вставай, чучело! Беги дальше! Убегай! Спасайся! — звуки вокруг сливались в единый гомон, заставляющий выпрыгивать сердце из груди, разрывающий перепонки. Но среди всех этих звуков самым страшным оказался стук шагов.

Ребекка медленно подняла голову и встретилась взглядом с высоким парнем. Ещё утром он казался ей сказочным принцем, красивым, милым. Тогда он так улыбался ей…

Сейчас же над ней возвышалось скалящее хищную пасть чудовище. Монстр из страшилок, готовый разорвать её на клочки, проглотить, не оставив и косточек.

Он наклонился над ней, нависая. Губы расползлись в победной усмешке.

— Так тебе и надо. — сладко прозвучал его голос, но тон менялся с каждым следующим словом. — Таким здесь не место. Тут учатся люди! Нормальные люди! Уходи! В цирк! В зоопарк! — рассмеялся он, довольный своей шуткой, и эхом вторили его словам другие, снова оглушая пугающим гулом.

Девочка замотала головой, отчего упустила момент, когда его рука устремилась к ней.

Бекки сжалась, ожидая удара, но он схватил её рюкзак и рванул на себя.

На пол посыпались книжки, карандаши, пакетик с завтраком. Чья-то нога с сочным «чавк» вдавила с любовью приготовленный мамой завтрак в пол.

— Вставай, позорище! Поиграем ещё. — послышались новые смешки из толп, — Спорим я попаду ей в нос! — выкрикнул кто-то, — А я в ухо! — засмеялся другой, и в неё снова со всех сторон полетели бумажки. Сборище надвигалось, зловещими тенями, заслоняя свет, крадя воздух, отчего плакать, дышать, говорить становилось почти невозможно. Хлам поднимали, кидали в неё, ловили и бросали снова. Кто-то даже принялся считать очки за попадания в плачущую на полу фигурку.

Но тут в руках зачинщика оказалось её сокровище!

— Нет! Не надо! — вскрикнула Бекки, пытаясь подняться на ноги, но толпа оттолкнула её, роняя обратно. Её самая важная книга! Что подарила ей мама на день рождения! Маленький мир, спасающий её от кошмаров! Болей! Болезней!

— Ха! А это же она! — засмеялся пацан, раскрывая том посередине и тыкая в картинку на развороте — жуткую лесную ведьму с огромным носом. — Ха-ха! Как похоже! — засмеялся он, поднимая издание выше и показывая всем по кругу, пока девочка в отчаянье тянула к сокровищу руки.

— Отдай! — взмолилась Ребекка, но парень перехватил книгу одной рукой, другой сминая страницу с изображением.

— Или что? Что ты сделаешь, чудище? Зря ты пришла в нашу школу! Убирайся отсюда! Иди жить в лес к таким же уродам, как сама! — прокричал он, и с хрустом рванул картинку.

В этот миг свет окончательно померк! Перед глазами поплыли цветные пятна. Нет! Белые! Её сокровище умирало белоснежным листопадом! Одна! Другая страница! Белые листья падали яркими всполохами в сгущающуюся тьму, жадную, пожирающую всё вокруг! Чудовищ! Школу! Ребекку!…

***

Кристофер сидел прямо перед ней, держа зачем-то на вытянутых руках подушку. Сон испарился, оставляя неприятное послевкусие и дорожки слёз на щеках. В комнате царил привычный полумрак. Успокаивающий. Воскрешающий.

Ребекка удивлённо моргнула. Медленно протёрла влагу. Голова привычно гудела, и думать было трудно.

— Снова… Тот кошмар… — пробормотала она, вытаращив глаза на брата. Веки словно отказывались слушаться, а зрачки оставались расширенными.

— Про школу… — догадался брат, хмурясь и неловко укладывая подушку рядом с девушкой, пытаясь взбить пух, отводя взгляд. На его лице мелькнуло что-то — напряжение? — и исчезло.

— Спасибо… — выдохнула девушка, и он вздрогнул.

— За что? — удивился Кристофер, стискивая подушку, сминая ткань пальцами.

— Ты всегда меня спасаешь… Даже… Если я того… не заслуживаю… — тихо всхлипнула Ребекка.

— Да… Приходится… — прошептал он, резко поднимаясь с её постели, позабыв про подушку в руках. Брови сошлись на переносице. — Поспи… И… Не выходи из дома… Меня… Может не оказаться рядом… — прошептал он, так и не отпустив подушку, унося её с собой.

День 1. 11:17. Руины «Новая Надежда». Путь наверх

Несмотря на уверенность Лунга, пробираться к цели пришлось ещё не менее часа. Сказались и размеры проводника, то и дело застревавшего в узких лазах. Лишь в эти моменты он выдавал своё состояние, зажимая бок и рыча от боли. Падение бетонной плиты не прошло бесследно. И всё же, движимый желанием выбраться, чужак упорно пробивался сквозь металл и бетон.

Путь преграждали крутые завалы и опасные трещины, уводящие обратно в мёртвые глубины. Не столько пугала сама бездна, сколько торчащие из темноты шипы арматуры.

Тел здесь не было вовсе.

Стала попадаться посуда: чашки, тарелки, контейнеры. Раздавленная мебель всё явственнее напоминала больничную столовую или, скорее, кухню. Подтверждали догадку половники и смятые кастрюли.

— Хорошо, что плиты электрические… — процедил Райан, разглядывая искорёженные поверхности. Газовая означала бы конец. О нормальной вентиляции на такой глубине нечего было и думать. Малейшая утечка…

Кухня…

Бойцы переглянулись.

— Тупик. Последняя лестница позади, — вслух озвучил сомнения Рафа. — Эй, там точно нет выхода. — попытался он окликнуть провожатого.

Лунг Хасаи не просто проигнорировал, а рванул обломки с такой силой, что они едва не обрушились на бойцов.

— Эй-эй! Осторожнее! Всё рухнет! — забеспокоился Райан. Некогда белый халат Хасаи стал грязно-серым, волосы всклокочены, по лицу размазана сажа и пыль, придавая ему вид одержимого.

— Ещё чуть. Мы пришли, — простонал Лунг, пытаясь сдвинуть искорёженный холодильник. Что-то в его фанатичной решимости заставило Сафдара напрячься и помочь.

Холодильник скрипнул, поддался.

Все трое замерли. Кто-то ловил дыхание, кто-то — в недоумении. В стене зияло небольшое прямоугольное отверстие с приподнятой решёткой. Кухонный лифт для подъёма провизии.

Вольные растерянно переглянулись.

Лунг уверенно откинул решётку, вглядываясь в темноту. Затем просунул голову внутрь, выкидывая оборванные кабели.

— Как и думал, тесно, но шахта цела. Поднимемся, — заявил он и начал протискиваться в лаз.

Рафа рванулся, пытаясь схватить его за ногу, но лишь получил башмаком по лицу. В ярости он выхватил пистолет, но Сафдар перехватил запястье и осторожно заглянул в шахту, включив фонарь.

— Если эта задница там застрянет, нам придётся искать другой путь. — пояснил боец.

— Ага, а добравшись первым, он запросто свалит на нас что-нибудь потяжелее, — прошипел Мелакис, протискивая голову в дыру и щурясь от сыплющейся крошки. — Рюкзаки бросаем. Автоматы тоже. С ними не пролезем…

— Есть проблема поважнее, — пристально посмотрел на него Сафдар. Медик поднял брови. Райан повторил жест, и Мелакис отвел взгляд.

— Я справлюсь, — прозвучало неубедительно. — Точно справлюсь… — повторил он, чувствуя скепсис во взгляде Райана.

— Я первым. Попробую догнать, — смирился Сафдар. Рюкзак и автомат он швырнул в сторону от шахты.

Лунг лез с нечеловеческой скоростью. Короткими рывками, впиваясь руками и ногами в стены. Боль была забыта.

— Другой путь искать — вечность. Была не была… — рыкнул Райан, протискиваясь в лаз, упираясь в стены и начиная подъём. Непростой, заставлявший с растущим уважением смотреть вслед упрямцу.

Рафа недовольно заворчал внизу, затем закряхтел, выжимая из себя все силы, чтобы удержаться.

— Ну и тряпка… — зло выдохнул Райан, бросая взгляд то на Мелакиса, то на удаляющегося Хасаи. Разрыв между ними рос.

Сафдар упёрся руками и ногами в стену, нащупывая ритм, ускоряясь на пределе возможностей. Первые рывки он делал «лягушкой»: отталкивался ногами, цеплялся и подтягивался. Метод сокращал дистанцию до Лунга, но выматывал стремительно. Мышцы горели, вырывая ругань. Вскоре он перешёл на перекрёстный подъём: правая рука — левая нога, левая рука — правая нога. Тактика экономила силы.

Хасаи был быстрее. Намного! Проклятья в его адрес становились громче.

Башмак шаркнул по бетону, соскальзывая. Сердце колотилось, заставив Райана замереть. Успокоиться. Глянуть вниз. Падать было слишком высоко.

Мелакис безнадёжно отставал, хоть и пытался копировать движения Сафдара. Руки и ноги скользили, заставляя искать зацепки… и паниковать.

Райан выругался сквозь зубы, когда у Мелакиса соскользнула нога. Вольный полетел вниз, отчаянно цепляясь за стены, стирая пальцы в кровь, лишь ускоряя падение.

— Чёрт! — рявкнул Сафдар, видя беспомощность товарища. Глянул вверх на Хасаи, глубоко вдохнул, стиснув зубы.

— Я… в норме… — захлёбываясь, бубнил внизу Мелакис. — В норме… — пытался он выровнять дыхание. — Догоняй… его…

Сафдар задышал чаще и стукнулся лбом о стену. Хасаи уже добрался до следующей дверцы и выламывал решётку. Заминка, что могла бы решить его судьбу.

Рафа снова соскользнул, отчаянно впиваясь окровавленными пальцами. Из-под ноги посыпалась крошка, бормотание стало молитвой.

— Чтоб тебя, Рафа! — выдохнул Сафдар, резко сползая вниз и вцепляясь мёртвой хваткой в воротник товарища в тот миг, когда руки Мелакиса разжались. Двойной вес понёс их вниз, заставив медика забиться в истерике.

— Не дергайся, идиот! — прошипел Сафдар, подтягивая Вольного выше, туда, где тот мог ухватиться за его штанину, а затем и за пояс. Рафа виновато смотрел на спасителя.

— Ногу выше. Левее. Там скол… — сдавленно прохрипел боец, помогая ошалевшему доктору найти опору. Упершись спиной в стену, он выдохнул.

— В норме, да? — процедил Райан, глядя на бледного товарища.

Хасаи окончательно растворился в темноте сверху. Ну хоть на голову ничего не полетело.

День 1. 11:28. Руины «Новая Надежда». Найти

Время шло, но работы меньше не становилось, и всё так же было слишком опасно использовать тяжёлую технику из-за риска новых обвалов. Больница и до катастрофы имела несколько подземных этажей, а теперь туда провалилась и часть наземных. Поиски продолжались с использованием приборов и собак, но спасатели, число которых увеличилось втрое, не прекращали разбирать завалы вручную. От напряжения, царившего на месте катастрофы, казалось, что воздух стал гуще.

Бук Аскро, как и прежде, своей огромной фигурой выделялся среди обломков, тягая куски, которые никому, кроме него, не были под силу. Товарищи его опасались: боялись случайно оказаться у него на пути, страшились его гнева. И всё же он был самым полезным в этой суматохе. Переместить, расчистить, освободить — его действия всегда были чёткими и эффективными.

Внезапно Бук остановился как вкопанный, уставившись на тень у основания покосившейся стены. Там, среди обломков, сидела женщина. Потерянная, измождённая. Светлые волосы, некогда белая блузка, узкая юбка, разорванная на колене, тонкие туфли-лодочки, непригодные для такого места. Она кашляла от пыли, всхлипывала, но продолжала разбрасывать куски обломков, будто пыталась что-то откопать. Снова и снова. То медленно, то, охваченная внезапным гневом, бросалась на гору хлама с новой силой.

Бук аккуратно положил свою ношу на землю и подвинул одного из людей, который задержался рядом.

— Тут стой, — сказал он коротко, шагнув к женщине. Он двигался осторожно, словно боясь спугнуть её.

Когда он приблизился, женщина подняла взгляд. Испуганные глаза встретились с его тяжёлым, но спокойным взглядом.

— Тут нельзя, — проговорил он и, прежде чем она успела возразить, подхватил её под мышки, словно ребёнка.

— Что? Нет! Стой! Он там! Я знаю, должна! — закричала она, забившись в его руках, пытаясь вырваться.

Бук встряхнул её, крепко удерживая за плечи, заставляя успокоиться. Его спокойные глаза встретились с её красными от слёз.

— Нельзя, — повторил он тихо, но твёрдо. Не дожидаясь ответа, он легко поднял её и закинул на плечо.

— Я… Я должна его найти… Прошу… — её голос дрожал от отчаяния. — Он жив… Он где-то там… — плакала она, стуча кулаками в его широкую спину.

Бук шёл молча, не обращая внимания на её удары и мольбы. Но его плечи напряглись, а шаги стали тяжелее.

И тут стена, под которой только что сидела женщина, заскрипела и рухнула, поднимая грязное облако пыли и рассыпая обломки во все стороны.

Женщина замерла. Её кулаки опустились, а глаза наполнились ужасом. Она закрыла лицо ладонями и заплакала сильнее. Но Бук не останавливался. Он молча шёл к ближайшему блокпосту, где передал её медикам.

Она больше не вырывалась, но всё ещё бросала отчаянные взгляды на руины больницы, словно надеялась, что чудо всё-таки произойдёт.

— Мама! — сквозь шум и грохот работ вдруг прорвался крик.

Бук обернулся.

К ним рвался молодой человек, светловолосый, такой же отчаянный и напуганный. Его пытался удержать взъерошенный ровесник в ярко-красной рубашке, но с трудом справлялся.

— Пустите её! Мама! — закричал парень снова, пытаясь оттолкнуть удерживающего его товарища. На помощь подоспела полиция, но парень вырывался.

Женщину увозили в одной из машин в неизвестность. В одну из клиник, что теперь заменяли разрушенную больницу. Её сын остался тут. Его лицо исказила злость. Злость на Бука. Жгучая, непримиримая. Ведь это он виноват! Он разлучил их!

Бук, поймав этот взгляд, поморщился и медленно развернулся, возвращаясь. Шаг его оставался твердым. Работа ждала.

День 1. 11:37. Окрестности Ланвиля. Автобус

Сгоревший автобус напоминал обугленный скелет, возвышавшийся на краю поля. Каркас кузова местами прогорел насквозь, что снова и снова привлекало внимание полицейского высокого роста, крепкого, с резкими чертами лица. Тонкие, чёрные полосы, деформировавшийся в огне металл и прах, оставшийся от мягкой обивки кресел. Выломанные изнутри двери, пустые глазницы окон с оплавившимися осколками стекла. Вокруг — тёмные пятна выжженной травы, перемешанной с мелкими обломками, разнесёнными людьми и непогодой. В воздухе всё ещё витал запах гари, несмотря на ночной дождь.

Полицейский снова обходил остов, останавливаясь перед кабиной и склоняясь к раскуроченному капоту, зияющей дыре, словно пасти сказочного чудовища. Из-за спины фотограф спешно делал снимки, отчего мужчина прикрывал пальцами небольшой шрам на щеке. Другой рукой он указывал на места, которые требовали обязательной фиксации: оплавленный металл, лепестками развёрнутые фрагменты двигателя.

К блокпосту подъехал массивный военный внедорожник. Угловатый кузов, покрытый матовой зелёной краской с пятнами камуфляжа. Колёса с мощным протектором. На бампере — лебёдка с тяжёлым металлическим тросом. Бронированные окна. На крыше — багажник, нагруженный военным оборудованием и припасами, а над ним — длинная антенна связи. Фары, защищённые решётками, мигнули, привлекая внимание.

Дверь машины распахнулась, и на дорогу ступила подтянутая женщина в военной форме камуфляжной окраски. Пепельно-русые волосы собраны в тугой пучок. Твёрдое выражение скуластого лица, прямой нос и густые брови. Тонкие губы были сжаты, усиливая недовольное выражение. Холодный взгляд серых глаз скользнул по остову автобуса.

— Что вы здесь обнаружили? — без предисловий и приветствий бросила она. — Любые зацепки? Взрывчатка? Улики?

Джошуа нахмурился, осматривая женщину с ног до головы.

— Представьтесь, пожалуйста. Кто вы и на каком основании находитесь здесь? Это зона происшествия.

— Капитан вооружённых сил Сакасии Майра Коуэл, — холодно отрезала женщина, предъявляя полицейскому документы. — Я здесь по приказу полковника Тамашира, командира оперативного штаба по чрезвычайным происшествиям. А теперь докладывайте. — С досадой поджала губы, выпрямилась и завела руки за спину.

— Детектив Джошуа Питерсон, — представился полицейский, непроизвольно заражаясь её раздражительным тоном. — Причина аварии установлена однозначно: взрывное устройство, размещённое в двигательном отсеке. Повреждения дверей, по предварительным данным, могли быть нанесены ещё до отправления автобуса, а не во время эвакуации или пожара. Отправил на экспертизу, полагаю что трос подпилен. — Закончив фразу, он выпрямился, скрестив руки на груди и отведя раздраженный взгляд в сторону автобуса.

— Что-то ещё? — спросила она, но уже сама направилась к обгорелому каркасу, наклонилась к раскуроченному капоту. Неожиданно она ткнула пальцем в сторону двигателя. — Этот след пластика зафиксирован? Образцы отправлены в лабораторию? Когда будут готовы результаты?

— Что? — удивился Джошуа, спешно подходя к ней и разглядывая незамеченный ранее отпечаток. Притвориться, что образец уже взят, у него не получилось. — Будет сделано, — пробормотал он, тут же сжимая губы и напрягаясь.

Коуэл выпрямилась, недовольно косясь на детектива.

— Итак. Взрывное устройство размещено в двигательном отсеке — операция была спланирована заранее, а преступники имели доступ к автобусу. Необходимо допросить сотрудников транспортной компании, осмотреть парковку, изучить данные с камер наблюдения… — Майра коснулась пальцами подбородка, обойдя остов и задержав взгляд на дверях. — Двери были сломаны до отправления, а возможно, прямо перед ним. Цель преступников — затруднить спасение пассажиров, привлечь внимание к атаке или отвлечь ею от другой операции. Место здесь открытое, пожар видно издалека. Пострадавших сразу отправили в больницу «Новая Надежда». Интересный ход. — задумчиво взглянула она в сторону города.

— Взрывы в больнице… — начал было говорить детектив, но женщина прервала его жестом.

— Это станет ясно после того, как криминалисты доберутся до развалин. Сейчас передайте мне все снимки, отчёт и результаты анализов. Немедленно. Всё должно быть отправлено в мэрию.

— Конечно. Сейчас всё передам, — мрачно ответил детектив, приглашая женщину к ряду полицейских машин чуть в стороне от места происшествия и жестом подзывая фотографа.

День 1. 12:04. Руины «Новая Надежда». Свобода?

Рассчитывая обогнать Лунга, Райан и Рафа вскарабкались на уровень выше по шахте. Там они выломали решётку и, измотанные, вывалились во тьму. Некоторое время они лежали неподвижно на обломках, прислушиваясь к звукам развалин: скрипам, стонам бетона, шипению и редкой капели. Затем к этому хору добавился грохот обрушения и шум падающих камней.

Вольные торопливо сели, осветили фонариками пространство. Как и на кухне ниже, вдоль шахты стены ещё держались. Однако впереди виднелась груда обломков, знакомый хаос из фрагментов этого и соседнего этажей. И всё же кое-что изменилось.

В проёме между плитами дрожал свет. Более того, звук обрушения тоже доносился оттуда.

Выход?

Каково же было их удивление, когда, проползая между плитами, Вольные поняли: источник шума — это Лунг!

Грязный, взъерошенный мужчина пробивал себе путь сквозь щель в потолке. Именно сквозь неё проникал сюда дневной свет и свежий воздух. Путь был почти расчищен. Уверенными движениями он раскачивал мешающую выбраться плиту, отгибал арматуру и куском металла скалывал слишком сильно выступающие обломки.

Райан и Рафа молча переглянулись, одновременно выхватывая пистолеты.

— Я вывел вас, как договаривались, — внезапно прошептал здоровяк, останавливаясь и заметно напрягаясь.

— Ты слишком много знаешь, — отрезал в ответ Рафа и нажал на курок.

Здоровяк рванул вверх, отчаянно пытаясь выбраться наружу. Но пуля чавкнула, впившись в его ногу. Следующая — Райана, с некоторым опозданием ударила в камень. Сафдар и Мелакис немедленно бросились следом за беглецом.

— Эй! Я здесь! — закричал Лунг, пока Вольные пытались выбраться наружу. Как назло, из-за ближайшей груды обломков появились двое полицейских, спешащих на его голос. В тот же миг офицеры заметили двух перепачканных мужчин с пистолетами в руках.

Бах! Бах! Бах! Первым среагировал Райан, расстреливая противника.

Все трое рухнули на землю: Лунг и оба полицейских. Но прежде чем Райан смог подняться, выбравшись из ямы, беглец резво вскочил на ноги и, зажимая раненую руку, снова рванул прочь от преследователей, да хромая, стеная от боли и оставляя за собой кровавый след, но продвигаясь вперёд с неестественной для подстреленного скоростью!

Ещё несколько пущенных следом пуль уже не смогли его достать. Да и времени не было. С той стороны доносился подозрительный гул голосов. Рафа спешно подбежал к телам офицеров, выдернул рацию и выкрикнул в неё:

— Нападение на офицера полиции! Преступник вооружён!

— Зачем? — удивился Райан, мрачно посматривая на два трупа.

— Пусть побегают, — прошипел Рафа.

В стороне послышались выстрелы и голоса. Сафдар и Мелакис обменялись красноречивыми взглядами. Их знакомого ждал тёплый приём.

Но и Вольным пришлось поспешно убраться, срезая ремни со снаряжения и бросая их в яму.

Затем Рафа закинул руку Райана себе на плечо и направился с ним в другую сторону, спеша укрыться за обломками.

Лишь выходя на расчищенную площадку с другой стороны, они увидели вдалеке распростёртого на земле Хасаи. Его окружали несколько полицейских и пара военных. Заломив руки, несмотря на ранения, ему зачитывали права.

И тут с другой стороны улицы раздались крики.

— Они подстрелили его! Гражданского! Свободу невиновным!

Вольные оглянулись и застыли, широко раскрыв глаза, обнаруживая надвигающуюся на них по улице с другой стороны толпу.

— Твари! Толпой на одного! Это не правосудие, а расправа! — кричали митингующие, размахивая плакатами с требованиями, флагами и яркими тряпками.

Полиция разделилась, занимая позиции и выдвигаясь навстречу толпе с дубинками. В их сторону полетели камни и грязь.

— Убийцы! Бейте их! — донеслись крики из толпы, и люди кинулись на полицию, в один миг сметая первые ряды обороны. В ответ полиция открыла огонь. Раздались выстрелы.

Райан и Рафа не стали смотреть на продолжение и побежали прочь.

День 1. 12:13. Дом Грейхер. Беженцы

Спать больше не хотелось, поэтому после ухода Кристофера Бекки попыталась отвлечься на чтение. Любимые сказки, истории о другой жизни, приключениях. Спрятавшись в полумраке комнаты, она старалась почувствовать себя героиней, представить себя на месте феи, рыцаря, мудрой колдуньи. Боль отвлекала, то усиливалась, то ослабевала, возвращая из грёз в настоящее.

Не думать о больнице… Докторе… Болезни…

Девушка скрипнула зубами, захлопнула книжку, и вдруг снаружи послышался гром. Или хлопки? Бекки удивлённо моргнула и приподнялась, чуть отодвигая шторку. Свет резанул по привыкшим к темноте глазам, заставляя их слезиться.

По улице мчался человек. За ним другой. Звуки повторились, размножились, внезапно принося осознание. Стрельба!

Почти сразу на пороге их дома появился Кристофер. Ребекка протёрла слезящиеся глаза, упёрлась ладонями в подоконник и прижалась лбом к стеклу. Отчего-то вспомнилось лицо того человека пару часов назад, и сердце забилось чаще. Только вот людей на улице становилось всё больше, и страшнее всего было то, что они бежали с её стороны, со стороны больницы. Бежали, спотыкались, падали, поднимались и снова бежали, испуганные выстрелами.

Бекки запахнулась в штору, испуганно наблюдая, как люди вставали, переругивались, пинались. Между некоторыми начались потасовки. Другие принялись ломать ограды, бить мусорные баки. А Кристофер всё стоял внизу и наблюдал! Всматривался даже тогда, когда несколько человек развернулись к нему и решительно двинулись к их калитке.

— Мама… — хрипло прошептала девушка, видя, как расстояние между этими жуткими людьми и её братом сокращалось. И вдруг один из них подхватил мусорный бак, рассыпая по тротуару содержимое, и швырнул его в сторону Кристофера!

Бекки забыла, как дышать! Время предательски замерло, рисуя в её голове пятившуюся фигуру брата, тяжёлый бак, летящий в его сторону, и страшные, неправильные лица людей во дворе. А за ними всё бежали и бежали, дрались, кричали, плакали! А она! Опять! Ничего! Не могла!

Кристофер напряжённо смотрел на надвигающихся людей и отступал к дверям. Его взгляд на миг метнулся к дому — в окна, за которыми находилась его семья. Тут он резко поднял руку, выхватывая пистолет из-за пояса.

— Крис! Что происходит? — послышался из прихожей испуганный голос матери.

Люди перед домом на мгновение замерли, но затем один из них шагнул вперёд, бросив что-то невнятное. Остальные поддержали его выкриками, их движения стали резкими, а лица — ещё более угрожающими.

А она… Бекки всё ещё не могла пошевелиться! Даже просто произнести его имя! Или окликнуть этих людей!

Кристофер медленно отступал, уже целясь из пистолета. Затем рывком толкнул входную дверь, резко захлопнул её за собой и повернул ключ в замке. Теперь он находился внутри!

Но толпа с улицы начала ломиться в дверь, требуя открыть её и выкрикивая угрозы. Послышался звон разбитого стекла!

И тут прогремел выстрел уже в доме!

В глазах потемнело, и девушка соскользнула на пол. Зазвенела оглушающая тишина. Пугающая, парализующая. А ведь стоило подняться! Сбежать по лестнице и убедиться, что там… Что мама… Что брат… Но… Но она обещала… Быть тут?

Ребекка ткнулась лбом в ковёр и разрыдалась, кусая губы, боясь нарушить эту страшную тишину. Страшно! Как же страшно!

День 1. 12:17. Мэрия. Карантин

Маркус с неизменно хмурым видом сидел в кабинете, перебирая полученные от Коэл отчёты. Ситуация в городе стремительно менялась, и это его совсем не радовало. Да и кого могло радовать такое?

Мужчина стиснул в руках листы и метнул взгляд на помощницу. Пора было принимать решительные меры, и как бы не было уже поздно.

— Объявляйте карантин, — выдавил он сквозь зубы. — Полицию и армию отправьте на главные улицы, в первую очередь заблокируйте все выезды. Ни один человек не должен проскочить. Тех, кто уже выехал, объявите в розыск. Всех до единого нужно вернуть.

Он снова посмотрел на Майру и швырнул на стол пачку бумаг.

— Я запрошу поддержку у командования. И не забудьте, что на территории всё ещё могут находиться вражеские подрывные отряды, — понизил голос командир жестом, разрешающим уйти.

Майра напряжённо кивнула полковнику, отсалютовала и поспешила покинуть помещение.

Тамашир тем временем включил устройство срочной связи, подготовленное им на такой случай, и, сцепив пальцы в замок, принялся терпеливо ждать ответа.

Через минуту на экране появилось изображение мужчины. Тёмные волосы, лёгкая седина, выразительные скулы и пронзительные карие глаза. Собеседник был немолод, но широкие плечи в сочетании с осанкой говорили о его военном прошлом.

— Губернатор Муриташ, ситуация в Ланвиле выходит из-под контроля, — начал Тамашир, откинувшись в кресле в попытке хоть немного расслабиться. Получалось плохо.

— Утечка из лаборатории «Новая Надежда» подтвердилась. Зафиксировано заражение источников воды, в воздухе аномалий не обнаружено. Есть признаки инфицирования среди населения. В городе — неконтролируемые вспышки агрессии. Началось с требований безопасности, скорейшего устранения последствий обрушения. Но у арестованных наблюдаются схожие симптомы: изменение состава крови, отёки лица, потеря ясности мысли, — продолжил он.

— Полицейские пытаются усмирить растущее число беспорядков, но вспышки насилия возникают по всему городу. Люди выходят на улицу, мародёрствуют, нападают на мирных граждан, на полицию. Никакой организации. Ни банд, ни группировок. Напавшие на полицейского тут же могут передраться между собой и разойтись. Но их число только увеличивается. Нескольких доставили в участок. Люди определённо не в себе. Некоторые не способны даже внятно говорить, не то чтобы пояснить своё поведение.

Маркус чуть наклонился к экрану, всматриваясь в недовольное лицо губернатора.

— Ещё одной головной болью стали беженцы. Часть жителей пытаются выбраться из Ланвиля. Как вы понимаете, требуется удержать носителей заразы внутри закрытой зоны. Ни полиции, ни сил моего отряда недостаточно для эффективного сдерживания. Хаос грозит выплеснуться в соседние города провинции.

Тамашир глубоко вдохнул и выдержал секундную паузу.

— В связи с этим прошу выделить дополнительные силы. Нам нужно ещё несколько сотен человек. В Ланвиле объявлен карантин. Также нам требуется техника, оборудование, припасы. Способ заражения, предварительно, — источники питьевой воды, но может быть всё гораздо сложнее. Пока признаков болезни среди моих людей не обнаружено. Предприняты все необходимые меры защиты, но карантинной группе следует занять позиции по периметру и избегать прямых контактов с Ланвилем.