Бесплатный фрагмент - Весна предвечная

Сердечно благодарю Правительство Москвы за материальную поддержку.

Вышеслав Филевский.

Смысл моего творчества

Видимо, каждый поэт пишет то, что ему внушается… Если внушается непонятное, думаю, нужно это непонятное и писать. Мы не знаем, как устроено человеческое сознание, что оно воспринимает и почему рождает то или иное.

В духовном творчестве, полагаю, главное — воспринять и передать дыхание Неба, быть передатчиком, связным между Небом и Землёю…

Поэт тот, кто чувствует тоньше, и кто способен донести до людей «голос» Неба, оставляя письменные свидетельства. Увлечённые суетой, люди не знают и не понимают, что нужно их душам — только очень смутно ощущают. Однако и в сонном состоянии эти души способны воспринимать святые небесные токи. Мне бы хотелось им помочь. Вот в чём смысл моего творчества, кажущегося нелепым и бесполезным.

Три условия преодоления религиозных нестроений

Моё бытие в теле — непрерывная, никем не утверждённая беззвучная молитва, которую мне иногда удаётся выразить словами. В ней я обращаюсь к непостижимому Небу прямо, без посредников, или, как сейчас говорят в России торжествующие западники, без «модераторов». Обращаюсь, не задумываясь над тем, правильна ли моя любовь, правильно ли благоговение или они не правильны…

Вопрос: могут ли любовь и благоговение быть неправильными?.. — Вы сразу ответите, что нет, не могут, имея в виду страстное влечение. То же, по моему опыту, касается и ангельской любви к Высшему. Если она есть, да ещё и захватывает всё ваше существо, то она, конечно, правильная. И подгонка любви под установления чего бы то ни было едва ли окажется разумной.

Долгое время власть пыталась управлять культурой. В одной из областей России культурное ведомство называется «Управление культурой», это дословно. С развитием цифрового интернета управлять культурой стало затруднительно. Сочувствую руководителю упомянутого ведомства. Может быть, подобные подвижки произойдут и в духовной области. И соответствующие чиновники также ослабнут во власти судить о правильности любви к Предвечному или не правильности благоговения.

Прошу меня простить за эту мысль, но я считаю, что преодолеть весьма печальные нестроения человечества на почве верований не так уж и трудно. Для этого нужно сделать три вещи.

— Перестать утверждать, что ваше верование самое правильное, а все другие — нехорошие, скажем так;

— принять мысль о том, что Нечто, творящее бытие, не имеет образа, имени, речи, пола и вообще каких-либо признаков…

Да, легенды якобы о Нём очень привлекательные, они ласкают душу. Но суждения о религиях как об истине, раз от раза приводят мир, народы к сильнейшему неблагополучию. Свою «правду» не докажет никогда и никто, потому эти «правды» не всеобщи;

— и, наконец, необходимо проникнуться любовью к великому Непостижимому, трепетным благоговением перед Ним, и исповедовать эти любовь и благоговение молча. В таком случае вы всегда окажетесь правы и вас нельзя будет ни в чём обвинить.

Вот и всё.

Вышеслав Филевский,

Белу-Оризонти, 22 ноября 2017 года

Особенности

В книге нет контрастов, всё как будто одинаково, только разными словами. — Да, верно: стихи, но не художественное произведение. Ибо контрасты для земного ада, а там, за средостением их нет: одно блаженство… Это моё состояние, которое я не хочу отпускать.

В прозаических работах я затрагиваю ад, поэтому есть и контрасты. Но стихи… Это небесные молитвы, возвышеннее псалмов Давида. — Да, никаких метаний, никаких «помилуй мя, Боже», никакого греха, никакой слабости… Вернее, есть ангельская расслабленность души до воплощения. — Ничего человеческого. Поэтому и особый язык — священный язык, не предназначенный для бытового общения. Таким, например, в Европе была латынь, такой до сих пор у православных церковно-славянский. Язык подчёркивает неземной характер повествования, святость его.

25 мая 2020 года.

Примечание. Книга была отредактирована в 2020 году.

Посвящаю мою работу блаженной памяти Миларепы*

«Так как все мы должны умереть, то я предпочитаю умереть в преследовании прекрасной цели.»

Миларепа.

*Миларепа (1052—1135– учитель тибетского буддизма, святой отшельник, автор духовных песен, которые поют до сего дня.

Межпланетный язык

Межпланетный язык вне понятий и слов.

Я молчу — и понятен Вселенной,

Потому что сознание полнит любовь,

Потому что пою о нетленном —

О любви к Небесам. Как понятна она

Всем мирам — и духовным, и тварным!

Всем причастна душа, что в Творца влюблена.

Всё в ней ясно, светло, лучезарно.

Я понятен без слов. Принижают они

Сокровенные мысли и счастье.

Сердце полно любви и молчанье хранит

Вне желаний земных, вне пристрастий.

Сторонится сознанье земных языков.

Полиглот — он не тот, кто владеет

Языками Земли, но чья сущность — любовь,

Пред Всевышним кто благоговеет.

Пусть телесному уху не ясен мой тон —

Ему сердцем сочувствуют бездны…

Тот, кто любит, поймёт мою песню,

Кто в Творца и творенье, как птица, влюблён —

И струит в мир любовь безвозмездно.

Выбор пути

Средь многих благ моё — одно.

Мне говорят: «Вот в том-то благо».

Поверил — и, обжегшись, плакал:

То благо было не моё.

Пришёл к развилке ста дорог.

В одной признал свою судьбу я.

Но указал мне мир иную —

И на страдание обрёк.

Средь сонма правд моя одна.

Она ли Истина, как мнится?

Хотел в земное я влюбиться,

Но Дух сказал: «Люби Меня!»

Ему поверив, бросил всё я,

Стал нищ, меж звёздами летал,

Стихи о Вечности слагал,

Питался горнею росою…

Счастливым стал ли я? — О да!

Хоть безалаберна судьба

Моя в глазах других, презренна…

Обычай так несовершенен! —

Ему последовать — беда,

Ведь всё земное зыбко, тленно.

Ослепление чистотой

Всевышнее, к тебе мой огненный порыв.

Я пламенею на высокогорье Духа,

Непостижимые пространства возлюбив,

Где благодать ничто не оскверняет звуком.

На сих вершинах суете не зазвучать.

Несложно от планеты смутной оторваться.

Тут всеохватное желанье к Солнцу мчать

И красотой Святого Духа любоваться.

Народы далеко внизу, во страстной мгле.

Мне стыдно быть на человечество похожим.

Им невдомёк, как сладко к Божеству лететь,

Освободясь от низменной культурной ноши.

Свободен! В Небесах культуры — никакой.

Со духи девственных совместное пыланье,

Слепящий душу невещественный огонь,

Его тишайшее святое ликованье…

В нечистой дымке подо мной вершины гор.

Я счастлив от интимной чистоты ослепнуть.

Солнцеподобное горение молебно.

Мне сей молебен память о минувшем стёр.

10.4.2020

Как открыть дверь в Рай

Душа, ты частица прекрасного сада.

Он — Рай, существующий в каждом из нас.

Вот ключ: он — молитва о внутреннем ладе,

О даре любить — так, чтоб слёзы из глаз! —

Любить Небеса и в любви истончиться,

Оставив в покое сомнительный мир:

Он — ложь. Правда ж в том, чтобы в Небо влюбиться

И жить только им — в океане Любви,

Сойти с экипажа, что в пропасть несётся…

Исчез — будто не было… Пыль улеглась —

И птицы в тиши, и священное Солнце,

В Котором душа от блаженства зашлась,

И радость огромная, как Само Небо…

Убога, ничтожна пред ней суета.

Молитва чиста, как младенческий лепет:

О жизнь, ты свята, ты — сама красота!

Ты — Рай!.. Дверь любовным ключом отомкнулась.

Всевышний, спасибо за счастье любить!

Я ожил!.. Как будто бы в детство вернулся

К родимому дому… Вот счастье! Вот жизнь!..

Божественно Солнце в ответ улыбнулось,

Суля непрерывно молитву творить.

(Константину Райкину)

Огненный храм в сердце

Пропитавшись храмом — духом сущим в нём,

Можно жить, для виду миру подчиняясь.

В сердце Дух Святой. Я им благословлён.

Духом церкви, как живой водой, питаюсь.

Дух не лжёт, любовный пламень молча льёт,

Пóлымень в духовном сердце разжигая…

В камне иль во тле моей душа живёт?

Ей какой милее храм? — она не знает.

Думаю, что каменный — середь святых:

Ей естественнее там, чем в теле бренном.

О, душа, я выстрою в сознанье дом для них —

Для Жезуса и Марии храм нетленный.

В нём причастьем будет бытие само,

Каждый миг существования священен.

Счастлив: мне любить по-ангельски дано,

В огненных мольбах почуяв вкус нетленья.

Силы нет от церкви душу отлучить.

Даже Небу, чую, это невозможно:

Дух церковный в сердце. Он животворит.

Холод и безлюбье перед ним ничтожны.

Огнь любви мешает церковь и меня.

Мы единая стихия — храм предвечный…

Это ересь, так рассудит всякий встречный.

Только жизнь в полымени любви — судьба моя.

2.5.2020

Уверенность в чуде

Я верю в чудеса:

Случиться может то, чего не может быть.

Я верю во святые Небеса,

Что главное по жизни Божество любить

Не кое-как, но сердцем пламенно горя

Рассудку вопреки,

Огонь любовный истово боготворя

В духовной тьме, где не видать ни зги.

Я точно знаю — возрождение грядёт,

Хотя нет оснований для сего.

Ложь мировая — ложь Обычая прейдёт

В пучине огневой.

Я верю в чудо больше, чем дитя,

Горя ярче всех звёзд.

У пламенного Божества благословясь,

Востав над блудословьем мира во весь рост.

Я человечество любовью обожгу

Так жарко, как не ощущалось им.

И Землю не отдам смертельному врагу —

Душевной тупости, ведь Небом я любим.

И будет чудо: радость, счастье на Земле.

Случится, о чём трудно и мечтать:

Любовью люди станут к Небесам блистать

В сем чувстве свято млеть.

И как бы не хулили умники меня,

Я знаю: чуду быть.

Лишь ради этой правды стоит жить,

Планете пламя сердца, как Жезус, даря.

9.4.2020

Как поступить?

Если не ладно так и сяк, как поступить?! —

Чтить человеческий закон бесстрастно.

Лишь это с жизнью на земле согласно.

А главное — Непостижимое любить,

Преодолев безумье разноверья:

Писанья прошлого раздор, войну сулят.

Их соблюдать — и на Земле устроить ад,

Взорвать, остановить навеки время…

О, беззаконная любовь, как ты свята!

Ты — примирение в земном законе.

Безмерно счастье жить в Творца влюблённым,

Забыть смущающие душу имена.

Сколь благодатна безымянная любовь!

Она бездонна, будто мирозданье.

Шепчу «Люблю!» духовными устами

И тем, кто заблуждаясь, проливает кровь,

И тем, кто предпочёл своё хотенье

Закону,

страстному желанью уступив…

Любя, утратить собственное мненье,

Страсть, разлагающую душу, истончив —

Вот путь попранья смерти, путь спасенья.

Объятье любви

Хочу обнимать, целоваться и плакать

От счастья любить Небеса и всех вас,

Живое Земли, и испытывать радость,

И не отнимать очарованных глаз

От сущностей ваших духовных, пречистых —

Насельниц прекрасной планеты Любовь,

Кто чужды страстей, праздно-суетных мыслей,

Кто жаждет лелеять в душе Божество

И в благоговенье иного не чаять:

Иное ль не сон, не телесный обман?

Обличьем слабея, теряю и память

О море житейском планеты Земля,

В пространстве бытийствуя близ средостенья,

Объятием став и него заключив

Животных, людей, горы, реки, растенья

И, радостно тратя любовь без причин,

Бесцветно сияю звездой неприметной,

То вдруг исчезаю, рассеясь в весь мир…

Пусть Землю карающий огнь обагрит,

Но мой поцелуй, как и ты, он бессмертен —

Объятье любви, что в сознанье царит.

(Сеньоре Элизабет Шавер Диниз)

После богослужения в день рождения мамы

Бытийствует То, что нельзя описать,

Но можно наполниться им, пропитаться,

Его полюбить — и стяжать благодать:

Небесным покоем в миру наслаждаться.

Бытийствует То, что осмыслить нельзя,

Но можно сердечно принять и заплакать,

Любить — и, взамен ничего не прося,

Вкусить неземные духовные блага.

О Нём рассказать не дано никому,

И я тщусь поведать о Высшем бесплодно,

Наверное зная: Предвечность люблю,

«Взирая» восторженно и изумлённо

На ангельский мир, настоящую жизнь,

Житейского моря покинув пучину.

В сознание счастья сего не вместить,

Но можно, с ним слившись, стать нерасторжимым:

Я — счастье любви, мира горнего часть,

Незнанье Земли, сокровенное знанье!

О нём я бессилен в словах рассказать.

Могу лишь любовь мою вам описать,

Смиренно стихи окропляя слезами.

Явление исповедника

Ничем не омрачаемое счастье.

Недéянье, молчанье, царственный покой.

В нём плоти непорочное зачатье —

Тот свет, пленяющий сознанье белизной,

Что мягко обращается в бесцветье —

Животворящее священное ничто…

Так в тварный мир приходит исповедник,

Кто благодатью видеть Небо облечён

Во всём, во всех в молитвенном безумье,

Чей взгляд преображает в рай нечистоту,

Кто тишина в язвящем душу шуме,

Благословенье изнывающим в аду,

Кто бескорыстно благодать бесстрастья

Распространяет в мир бесцельно, просто так:

— Оно — дверь в Рай. Примите ж, люди, счастье,

Придите в горний мир, воистину он благ.

В нём быт земной покажется нелепым:

Страданья, нестроенья, горе, суета…

О жизнь, в любви к Всевышнему, как ты проста!

Как непостижно и блаженно Небо,

Кому поют «люблю!» мои духовны уста!..

Наша звезда

Любить бессловесно, бесстрастно, бесцельно,

Ланиты, подобно иконе, лобзать,

Купаясь в тишайшем восторге молельном,

В блаженстве, как в море цветов, утопать,

Прижавшись сознаньем к душе, будто вместе

Вошли мы уже в вечной жизни чертог

Под звуки изысканной ангельской песни,

С слезами склонились у Вышнего «ног»…

Как радостен плач, как рыданье безгласно,

Как трепетно благоговенье пред Ним!

Любить бескорыстно, не это ль прекрасно?

И знать, что ответно ты тоже любим.

Люблю Божество. В том святая порука,

Что нашу любовь не разлучит и смерть,

Что вечно объятья творить будут руки,

Что чувство продолжит вне тела гореть

И будет пылать в славу Небу бесстрастно,

Огромной, как счастье, духовной звездой,

Которую время разрушить не властно,

И ладить псалмы с горним клиром согласно,

Луну затмевая своей белизной.

(Сеньоре Элизабет Шавер Диниз)

Инакомыслие

Многие жизни не мыслят вне шума.

Звучаньям же я тишину предпочту,

Благом молчанье с улыбкой сочту

И счастьем — святое бессловье в бездумье.

Конёк для иных — интернет, кинофильмы,

Слушанье, чтение, рой новостной…

Я ж, блáгостью Неба питаясь обильно,

В молитве найду вожделенный покой.

А третьи привязаны к мыслеблужданью:

Им всё б обсуждать, философствуя, мир.

А я шлю любовные Духу признанья

И светоч Небес орошаю слезми.

Другие стремятся объехать полсвета,

Развлечься… но вот от чего — не пойму.

Моё же сознанье Предвечным согрето.

В любви к Нему в счастье безбрежном тону,

Вкушая плоды сокровенного Рая…

Пустое, хоть в чём-то меня убедить.

Внушаю я миру потребность любить

Всевышнего,

духом его созерцая,

Стремясь в состоянье сем вечно пребыть.

(Ана-Лусии Диниз Гусмао)

Капли из переполненного сосуда

Не объяснить любовь1: Она нисходит

Иль только проявляется в душе?

Я волен, коль ушла, её возжечь

Мольбою ко среде Любви2 бесплотной…

Важней Любви не знаю ничего.

Всё предпочту Ей, не свершая жертвы,

Поняв себя творением бессмертным —

Молитвой непрерывной и живой.

Теку… Но неподвижен во хваленье.

Оно переполняет мой сосуд.

Восторг безмолвный, радость в мир текут…

Утратил разум от благоговенья.

К чему он, ведь Предвечное люблю?

Любовь иное в сердце истончила,

Обожествила, одухотворила…

Не чувствен ко иному, Ей внемлю.

Её в очах неразличимый образ.

В Её дыханье книги создаю…

Всё шире меж людьми и мною пропасть…

Как много слов… Но суть одна — люблю:

И я любовь по капле миру отдаю.

(Сеньоре Элизабет Шавер Диниз)

1 Понятие «любовь», обозначенное с прописной буквы, означает чувство.

1 Понятие «любовь», обозначенное со строчной буквы, то же что Предвечное, то есть Творец.

О Правде молчат

О Правде молчат, говорят о ничтожном.

Развязен крикун, нем в молитве святой.

Как сладко молчать о Любви, святый Боже, —

К Тебе, непостижный, Родитель родной!

Любовь для меня с суетой не согласна.

Любовь в шуме вянет, как в засуху злак.

Молюсь — и стяжаю огромное счастье,

Превыше которого в мире нет благ:

Поток непрерывный молитвы неспешной.

Он преображает телесную жизнь.

В нём — слеп для людей. Но духовные вежды

Отчётливо зрят запредельную высь:

Вас, ангелы, — милые души умерших.

Смерть — пресная сказка для любящих шум.

Заря вечной жизни пленительно брезжит,

Собой упраздняя кощунственный ум:

Творенья его, что без Вышнего ложны —

Без тока любовной молитвы в душе…

Как грустно, что люди кричат о ничтожном!

Я ж, благоговея пред Духом, блажен,

Целуясь со ангелы денно и нощно,

Как бог, недоступный ни тле и ни рже.

Безумный певец

Любовь и свобода, голóвокружéнье

От счастья бытийствовать в райской среде.

Любовь — это сущего обожествленье,

Творенье судьбы в неземной высоте

Всегда и во всём, каждый миг, постоянно…

Любовь всё затмила в сознанье моём.

Безлюбье людское мне видится странным —

Блестящим и модным, но рваным тряпьём.

Свобода любви ослепительно бéла.

Есть пятна на солнце — их нет у любви.

Любовь — это Бог целомудренно велий,

Та Правда, без коей деянья мертвы.

Дарить любовь спорно: её отторгают,

Хотят смеси ненависти и страстей.

Пусть так. Но, любя, невозможно лукавить.

Свободно пою о любви, лишь о ней —

О счастье, неслыханном в мире подлунном.

Пою во весь глас, но не слышен, как бог…

Духовно мир глух, оттого и жесток.

Небесный певец ему мнится безумным.

11.4.2020

В шорах

Жизнь лишь в том, что зрят духовные глаза.

Всё остальное — морок, наважденье.

Жизнь — то, что чисто, вечно и нетленно,

Что было, есть и не исчезнет никогда…

Не видят образов духовные глаза,

Но чувствуют без-óбразный мир горний.

Молитва, сладостны твои мне шоры!

Любовь к Творцу — вот путеводная звезда,

Что не огонь, не свет, но состоянье.

Она и в чреве, и во мне — она мой мир.

Она и Божество, и сослужáщий клир,

Духовный труд в телесном недеянье. —

Тот труд, что созидает истинную жизнь,

Невидимую для очей телесных…

Земля, в твоих оковах сердцу тесно,

Что страждет Небо непостижное любить…

Слепой средь суеты в небесном мире зряч.

Он будто свят и мудрецу подобен…

В любви — меня с нечистотой минует срящ1,

Мой дух благоговеен и спокоен,

И — само счастье радостный духовный плач.

1 Срящ (слав.) — неприятная встреча, внезапная беда, несчастье, нападение, недуг, зараза.

Спор земной правды с псевдообманом веры

Меж ложью и правдой нет видимой грани.

Невидимой — тоже. Есть жизнь, есть любовь.

Как жить было б трудно без псевдообмана —

Без веры в Творца — будто в дождь проливной,

Что хлещет наотмашь и жжёт молоньями.

Гром правды Земли, я тебя не страшусь:

Я благоговею во «лжи» окаянной —

В сердечной любви к Небесам — я молюсь.

Вкусил эту «ложь» — и в мечтах истончился.

Пусть правда Земли за живое берёт.

Мне истинно то, что я в Небо влюбился,

Что душу к Предвечному властно влечёт.

Пускай это ложь по земным представленьям.

Гром «правды» не в силах Любовь заглушить.

Ничто молоньи перед благоговеньем.

Любовь к Небесам — это вечная жизнь.

Земное же в бездну житейскую манит.

Телесно погиб, как считают, во «лжи» —

Во правде Любви, непонятной землянам.

С ней ложь бытия не имеет межи —

С любовью к Творцу, что одна не обманна.