Светлой памяти Людочки Кучеренко
Однажды неведомая сила подхватила с постели в четыре утра и направила к компьютеру. Не рассуждая, открыл новый документ и стал набирать все, что шло не от разума — от сердца. Поставив последнюю точку, решил ничего не править. Пусть останется, как есть:
Так не бывает,
Вот уже полвека
Влюблен я как мальчишка
В Пустоту…
В Ничто…
Была ты девушкой когда-то,
Красавицей с глазами лани…
Однажды заглянул в них
И пропал,
Сраженный отражением
Вселенной…
И утонул в них,
Растворился.
Весь, без остатка,
До последней клетки…
И не было меня сильней,
Готового сразиться
Со всем миром
За право обладания
Тобой…
Но ты ушла,
Став вечною Невестой
Мне, смертному,
И самому Владыке Мира…
Что от тебя осталось?
Только Имя
И память скорбная моя,
Что не дает забыть
Мгновенья счастья,
Судьбой подаренного
Много лет назад,
Когда увидел я
Твое цветенье —
Мой самый яркий,
Самый чистый,
Неповторимый мой
Цветочек.
«Время лечит»… Какая чушь!.. От жизни лечит только смерть — моя смерть…
Но я до сих пор осознаю себя как личность и значит, помню все, что случилось со мной на рассвете жизни…
А что потом, когда сам стану лишь чьим-то воспоминанием? Ведь уже сейчас рядом со мной не осталось никого, кто мог бы вдруг спросить: «Толик, а ты помнишь Людочку?»
Я бы вздрогнул, как от ожога, и не ответил. Зачем?..
Вот только, что же все-таки потом, когда не будет меня?..
Похоже, останутся лишь эти строки, пока время не сотрет их за ненадобностью…
Всё…
Вспомни, арий!
Сколько их когда-то было
На просторах Приполярья!
Молодых, веселых, мудрых,
Чистых телом и душой.
Утонуло это счастье
В Ледовитом океане.
И молчит Гиперборея,
Став мифической страной.
Но пригрел уральский камень,
Приголубил Заратустра.
Помнят стены Аркаима
Всех, оставшихся в живых.
Центр ведической науки
Колдунов и астрономов,
Нес всегда добро и благо —
«Правь» язычников своих.
Стал он новою столицей
И прародиной арийцев,
Расселившихся по миру
От Китая до Карпат.
Но разгневалась природа,
Заморозила полмира,
Ледниками раздавила
Весь их жизненный уклад.
Став спиной к звезде Полярной,
В путь отправились арийцы,
Их призвал великий Кришна
На борьбу с поганым Змеем.
В том сражении народов
Наравне сражались Боги.
Зло с Добром сошлись на битву,
Надвое разделив людей…
Был повержен Змей Калия,
Но прощен он добрым Кришной.
Мир пришел на земли Инда,
Пепел всех врагов развеяв.
Счастливы вдвойне арийцы —
Снова правда правит миром,
Ведь осталась от злодеев
Только горстка иудеев…
Вновь труба зовет арийцев
Отогреть края родные,
Что вернула мать-природа,
Здесь позволив быть живым.
Растянулся на столетья
Водный путь за ледниками —
Севером пошли «скловены»
К будущим домам своим.
У воды селились люди,
Русла рек связали села,
«Русличами» прозывали
Тех славян, что Русью стали.
Помнят их Берлин и Вена,
Корчев, Ольвия и Киев, —
Множество городов Европы
Русичи те основали.
Правду славили славяне,
Почитали честь и совесть.
Для Отчизны не жалели
Ни трудов, ни даже жизни.
Жили дружно Бог-Природа
И живые Люди-Боги.
Были все тогда свободны
От рождения до тризны.
Но не так пошло в Европе,
Покоренной темной силой.
И пролились реки крови
Язычников и христиан.
Под личиной новой веры
Власти силой насаждали
Псевдомудрость фарисеев,
Нацеленную на обман.
И зажили двойной жизнью
Православные славяне —
Христиане по обрядам
И язычники душой…
Но водичка камень точит,
Примирились с новой верой,
И разборки в Палестине
Тоже стали их судьбой.
Колокольный звон да ладан
Полились над Русью темной.
И презрел крещенный арий
Язычников и божества,
Растерял родные Веды,
Свой Коляды Дар нарушил, —
Обратившись так в Ивана,
Не помнящего родства.
Только гены в нас все те же —
Их словами не подменишь.
И всегда широк душою
Бедный русский наш народ.
Создал царство-государство
На одной шестой Планеты.
Только царством этим правил
Реже Царь, а чаще сброд.
Продолжение следует…
Я еще не брался за перо,
Не писал стихов я никогда.
Чувствовал, что время не пришло,
Да и нет таланта, иногда.
Но вот шестнадцать мне пришло,
Тогда ты, время, подошло —
Как солнце, ранняя весна
Согрела душу мне, лишила сна.
Тебя, девчонка, знаю я давно,
Мы с детства вместе — во дворе, в кино.
Но я сегодня понял, что отныне
Ты мне дороже, чем вода в пустыне.
Еще не знаешь ты, что я тебя люблю,
Что жизнь свою тебе навеки отдаю.
Так знай, что, невзирая на года,
Я буду помнить о тебе всегда.
Харьков 8 апреля 1961 г.
Я с детства окрылен прекрасною мечтой —
В ракете дерзко устремиться в поднебесье,
Чтоб для людей Земли стать новою звездой,
Могучих двигателей гулкой песней.
Чтоб вся Земля легла вдруг подо мной
Живою картой, глобусом огромным,
А новый мир манил вслед за собой
Сияньем моря звезд на фоне неба черном.
Харьков 12 апреля 1961 г.
Як у Харкови, у шиночку
Та й пье Сотник горилочку.
Пье, нычим нэ закусае,
До пляшечки прымовляе:
«Гэй, чекушечко, мий друг,
Подывысь но, ты, вокруг.
Стогнэ нэнька Украйина,
Бо нэ бачить свого сына
На кони, у Дыким Поли,
Дэ козак шукае волю…
Гостра сабля, швыдка куля —
Гарна зброя… на куркуля…
Та й цього в мэнэ нэма…
А на двори вже зыма,
И тэ сино для коняги
Нэ знайты в унивэрмаге…
Та й коняги тэж нэма…
Е горилка?.. Вже нэма».
Харьков 1961 г.
ОТЧЕГО
Прощай навсегда ты, любовь моя первая,
Радость и счастье, ушедшие в прошлое.
Отчего у меня ты последняя,
Почему я тобою брошенный?
Отчего есть любовь без взаимности,
Что калечит порой наши души?
Отчего в жизни нет справедливости —
Почему я не самый лучший,
Чтоб меня полюбить ты смогла.
Харьков 15 сентября 1961 г.
Теплый майский вечерок,
Люди на скамейках.
Дует легкий ветерок
В парковых аллейках.
Словно ранняя весна,
Милая и свежая,
К нам девчонка подошла,
Робкая, несмелая.
Жизнь безоблачно текла,
Словно песня звонкая.
Но любовь ко мне пришла
Вместе с той девчонкою.
Харьков 1963 г.
Недолго весна моя длилась,
И вот уже осень пришла.
Зачем же так рано любил я,
За что ты любила меня?
Любила ли? Кто тебя знает,
Ведь ты совсем юной была.
Быть может, и нет — не узнаешь,
Но пламя во мне ты зажгла…
С тех пор уж прошло много лет,
И счастье ушло тебе вслед —
Далекое милое прошлое,
Куда мне возврата нет.
Харьков 1963 г.
Все ушло вместе с первой любовью.
В жизни радости нет давно.
Но теперь мне уж все равно —
Свыкся я с постоянною болью.
Все равно мне теперь, как жить.
Не могу ни к чему стремиться.
Никогда мне уже не влюбиться —
Я тебя не смогу забыть.
И со временем боль и страдание
Тихая грусть заменила
По любви, что когда-то остыла,
И обманутым ожиданиям.
На душе лишь тоска и холод.
Мне весна не приносит счастья.
Мне по сердцу теперь ненастье
И отчаянный зимний холод.
Ну, зачем ты, весна, разбудила
Чувства уже уснувшие.
Вспомнил я дни давно минувшие,
Дни, когда ты со мной дружила.
Как легко тогда было дышать,
Как манила вдаль жизнь неизвестная.
Где ты, юность моя беспечная,
О которой теперь лишь мечтать?
А сейчас на душе и тоска, и смятение.
Отчего-то ночами не спится.
Нет, не хочет с тем сердце смириться,
Что потеряна радость весенняя.
Верить хочется, время придет,
Снова радостно сердце забьется…
Только нет… Никогда не придет…
Что прошло — никогда не вернется…
Харьков 1964 г.
Никогда ты меня не полюбишь…
Ты же любишь другого… Я видел…
Для него счастьем, радостью будешь…
Чем же я так тебя обидел?..
Я такой же, как был… Я прежний.
Мне весна подарила крылья,
Я парил в небесах безбрежных,
И мне глаз твоих звезды светили…
Я глаза твои видел так близко —
Вся Вселенная в них поместилась…
Наша дружба была такой чистой,
А на взлете любовь разбилась…
И не склеить нам эти осколки,
Не узнать той беды причины…
Греет душу лишь образ твой тонкий,
А на сердце тоска-кручина…
Без тебя я счастливым не стану,
Мне известно теперь это твердо,
Ведь любить тебя не перестану,
И лечу в одиночестве гордом…
Только нечего ждать мне от жизни —
Нет прекрасней тебя в целом мире…
Без тебя своей доли не мыслю,
Без тебя я сломаю крылья.
Харьков 1964 г.
Светит яркое солнце весеннее,
Превращая снега в ручейки.
Позабыты печали осенние,
Вновь хорошими стали деньки.
Чем хорошими? Даже не знаю,
Только радости сердце полно.
Словно снег, грусть-тоска моя тает,
Что тревожила душу давно.
Не хочу тосковать и грустить.
Все изрядно уже надоело.
Начинать надо снова жить,
И пора приниматься за дело.
Все равно, что прошло — не вернешь,
Только душу тоскою изгложешь.
Горькие слезы напрасно прольешь,
Но помочь уж ничем не поможешь.
Так вперед в эту бурную жизнь!
Лишь вперед и вперед, без оглядки!
Ведь и так коротка эта жизнь,
Чтоб так глупо играть с нею в прятки.
Светит яркое солнце весеннее,
Звонкой песней звенят ручейки.
Позабыты печали осенние,
Вновь счастливыми стали деньки.
Харьков 1964 г.
Бездна страшная передо мной —
В жизни себе места не найду,
Потому что верен лишь одной,
Лишь одну тебя люблю, одну.
Хочется забыть тебя, забыть,
Чтобы сердцу стало все равно.
Как эту любовь к тебе убить,
Все забыть, что было так давно?
Для чего я мучаю себя,
Столько лет страдаю и грущу?
Все равно мне не вернуть тебя,
Светлых дней уже не возвращу.
Харьков 1964 г.
Судьба надо мной посмеялась —
Счастьем сперва поманила.
Но скоро оно изменило
И со мной до поры распрощалось…
Я с тоскою по жизни метался.
Отчаянье с ног валило.
Покинула жизни сила.
Без вины одиноким остался…
И душа одинокая билась,
Словно щепка в волнах океана.
Из глубокой сердечной раны
Кровь горячая лилась и лилась…
И теперь ничего не осталось,
Что души моей лед растопило,
Что как прежде вперед бы манило…
Ничего… Ничего не осталось.
Харьков 1964 г.
Ты ушло навсегда, мое счастье,
В безвозвратную синюю даль.
На душе, словно вечер ненастный,
Сердце гложет тоска и печаль.
Я о прошлом уже не мечтаю —
Мне его все равно не вернуть.
Что же делать теперь, я не знаю,
Но хотелось навеки уснуть.
Мне хотелось навеки забыться,
Позабыть о тоске и печали,
И душою опять воротиться
В сердцу милые синие дали.
Но несбыточны эти надежды —
Нам с тобой никогда не встречаться,
Мне не жить больше жизнью прежней,
И ни радоваться, ни огорчаться.
И теперь, после лет ненастья,
Не волнует ничто больше кровь.
Где ты, радость моя и счастье,
Где ты, первая в жизни любовь?
Харьков 1964 г.
ПОДРУГЕ ЮНОСТИ
Я полюбил мечту мою,
Которой ты была.
Мечте я отдал жизнь свою,
А что мне жизнь дала?
Я в одиночестве страдал,
Сгорая от любви.
Лишь о тебе одной мечтал,
А годы мимо шли…
И размышляя о судьбе,
Я к выводу пришел,
Что ведь мечтал не о тебе —
Об образе твоем…
Но все ж привычке изменить
Уже не в силах был.
Не в силах юность позабыть,
Мечту свою любил…
Харьков 1964 г.
Как бы хотелось вернуть
Вечер той зимней метели,
Снежную, белую муть,
В инее сосны и ели,
Наши следы на снегу —
Их разметала пурга —
Все, что забыть не могу,
Память о чем дорога…
Харьков 1964 г.
Я от жизни не жду ничего —
В моем будущем нет тебя.
Полюбить не могу никого
И живу, ничего не любя.
Радость, счастье, мои мечты —
Все из сердца ушло… Только ты
В моих мыслях, в моей крови —
Вечный призрак погибшей любви.
Харьков 1964 г.
Плачь без слез, душа моя,
Плачь с отчаянья и боли.
Я живу на свете зря
Жизнь страдания и горя.
Плачь, что нет нашей любви,
Что один, как ветер в поле.
Плачь, что нет уже в крови
Чувств, бушующих, как море,
Что когда-то счастлив был,
Но тобою все забыто —
Все, чем я дышал и жил…
Все разбито… Все разбито.
Харьков 1964 г.
Моя любовь с годами не проходит —
Она сильна, как в юности далекой.
А кровь весной все также бурно бродит.
Душа кипит, зовет мечтой высокой.
И пусть известно, встреч уже не будет,
Хоть я о них по-прежнему мечтаю.
А чувств ее нисколько не разбудит
Судьба того, кто от любви страдает.
Но каждая весна приносит в сердце бурю.
В груди пылает светлая надежда,
Что та, которую давным-давно люблю я,
Со мною будет снова, как и прежде.
Все эти мысли душу раздирают,
Мечты о счастье, о любви красивой.
Но сердца лед напрасно только тает,
И жизнь становится совсем невыносимой.
Пусть ранняя весна мне бури не приносит.
Лишь болью отзовется ветер мая
В душе остывшей, что любви не просит,
В душе, что счастья больше не узнает.
Харьков 1965 г.
Я люблю весенний ветер,
В синем небе облака.
Если солнце ярко светит,
Тает вмиг моя тоска.
О далеком, о прекрасном
Сердце радостно стучит.
Напоенный светом ясным
Дух ликует и кипит!
Харьков 1965 г.
Юность незаметно отшумела,
Мимо мое счастье пролетело.
И душа, страдая, вдруг запела
Про тоску пустынь и про ненастье.
Полюбил бродить я одиноко
По полям, задумавшись глубоко
Обо всем, что так теперь далеко,
Об утраченном навеки счастье.
Раз, слоняясь по лесу в отчаяньи,
Я подслушал песенку случайно.
Песню про миры иные
Грустно пели птицы мне лесные.
Про дожди холодные осенние,
Летний зной и про ручьи весенние,
Про бураны, снежные метели
Подпевали сосны им и ели.
Про волнующую душу вечность,
Этой жизни краткой быстротечность,
Сердце мое грустью наполняя,
Мне трава шептала полевая.
Про любовь, про вечную разлуку
В роще мне березка напевала…
Жизнь моя осуждена на муку,
Но я не хочу начать сначала.
Харьков 1965 г.
Если б смог я в стихах передать
Те порывы моей души,
То волненье ее и ту боль,
Что заставила сердце страдать —
Неокрепшее, юное сердце…
Если б мог я в стихах передать…
Занимался багровый закат
Уходящего в прошлое дня.
Словно грустный, прощальный взгляд
Моей юности светлого сна.
Я навстречу закату бреду.
Солнце, милое, стой, погоди!
В темноте я свой путь не найду —
Хоть немного еще посвети.
Неизбежность меня страшит
Затеряться во мраке ночном.
День окончен. И нет впереди
Той, что сердце зажгла мне огнем.
Ничего, что светило звездой,
Освещая мой жизненный путь,
И что новою, дивной зарей
Разогнало душевную муть.
Харьков 1965 г.
Что со мной случилось?
То смеюсь, то плачу.
Может быть и правда
Потерял удачу?
Может быть и верно —
Моя карта бита?
И мечта святая
Саваном покрыта?
Много ли мне надо,
Что не успокоюсь?
Или мне не хватит
Гробовой доски?
Но весенним садом
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.