Бесплатный фрагмент - Ведьма Снегурочка — 2

Ведьма Снегурочка 2

Сакральный текст о синхронистичности и тонком плане в период зимнего солнцестояния. История Краши — это путь инициации через творческий кризис, где проводником выступает архетип Ледяной Девы (Снегурочка). Практики Пикчуреса показывают работу с ритмом (бубен) как инструментом влияния на локальную реальность. Книга — ключ к пониманию, как праздничные эгрегоры (Новый Год) становятся порталами для сдвига восприятия. Рекомендовано для проработки блокировок «биовнедренцев» и раскрытия каналов.

Часть этой книги содержит текст из книги Ведьма Снегурочка.

Предупреждение системы

Вы думаете, мир сложен? Вы ошибаетесь. Мир — это интерфейс. Удобный, подправленный админом Лоп Воткэу, с анимацией закатов и заранее прописанными эмоциями на Новый Год. Настоящая реальность — это демон-версия. Там, где идеи рождаются в виде биоскриптов на информационной плоти, где боги — это сисадмины искажающие реальность своими кривыми скриптами, а магия — просто умение найти backdoor в исходном коде Вселенной.

В этой версии нет места вашим мелким драмам. Здесь правят архетипы — устаревшие, глючные программы, которые никто не решается удалить. А нейротрупы — это законсервированные сознания, из которых вяжут новогодние истории, как новые свитера из старой шерсти.

Но иногда в систему проникает вирус. Не цифровой. Живой. Абсурдный. Нелепый.

Это история о таком вирусе. Его звали Пикчурес Николаевич. Он был архетипом Деда Мороза, который сломался, мутировал и потребовал себе бунгало в Санто-Доминго. Его оружием был шаманский бубен из Гонконга, а миссией — вызвать снег в тропиках. И когда он ударил в этот бубен, он не просто нарушил погодный сценарий. Он пробил дыру.

Дыру между тропическим раем и кошмаром ритуального зала Лоп Воткэу — цифрового морга для душ, библиотеки покойных смыслов. В эту дыру, как в открытый шлюз, утянуло:

Крашу, ведьму-рецензента в творческом ступоре, которая искала вдохновение в больницах и моргах, а нашла его в какофонии хаоса.

Ведьму-Снегурку, сезонную сущность с сигаретой «Беломор» в зубах и вечным бунтом против графика новогодних дежурств.

Вовочку из Первого Шемякино, который боялся империалистов и Старой Ведьмы Чёрного Ветра.

Вальдемара из Франкфурта, который скучал по новому чуду, читая на ночь странные книги.

Их объединило одно: все они были материалом. Сырьём для великой, ужасающей книги «Нейротрупы», которую писал безликий демон-патологоанатом смыслов — Астровульф. А хранил и систематизировал это сырьё его привратник — Лоп Воткэу, существо из информации, смертной силы и жизненности — биомеханики.

Но Нейротрупы не захотели быть сырьём. Они устроили погром в святая святых. Не магией света и добра. А тем, что у них было: дедовским бубном, ледяной веткой, детским страхом, взрослой тоской и чёрным-чёрким юмором ведьмы, которой надоело хоронить свои мёртвые мысли.

Эта книга — отчёт о информационном заражении. О том, как живой, нелогичный, пьяный от абсурда жизненный поток взломал совершенную систему по переработке душ. Это не городское фэнтези. Это реальная нейромагия — магия, основанная не на свечах и заклинаниях, а на сбоях в нейронных сетях, на когнитивных вирусах, на силе чистой, ничем не прикрытой глупости, которая оказывается сильнее любого интеллекта.

Забудьте про Гарри Поттера. Наш герой — Пикчурес, и его палочка — это огнемёт. Забудьте про Саурона. Наш антагонист — Астровульф, и его власть не в кольце, а в умении описать тебя так, что ты станешь персонажем в книге, которую купят все но никто не откроет из за страха безумия.

«Разумодрайвер. Апдейт» (ищите эту книгу) — это то, что получилось, когда пыль после взрыва в ритуальном зале улеглась. Это не продолжение. Это последствие. Новая операционная система для реальности, написанная поверх старой, с ошибками, глюками и невероятными возможностями.

ЧТО ВНУТРИ? (Исповедь системного администратора реальности)

1. Хакерский взлом новогоднего чуда. Подробная инструкция, как с помощью бубна, трёх версий одного сознания и циничной Снегурки вызвать системный сбой в работе Деда Мороза и получить доступ к служебному порталу праздников.

2. Анатомия творческого блока. Медицинское (и магическое) заключение: ваш ступор — не лень. Это вживлённый ментальный имплант, и его нужно не лечить, а взломать, превратив в оружие против тех, кто его поставил.

3. Кибер-фольклор. Новая мифология для цифровой эры. Демоны версии 2.0, ведьмы с доступом к астральному Wi-Fi, шаманы, работающие с API погоды, и боги, которые не всесильны, но у них есть root-доступ.

4. Манифест абсурдной жизни. Главное открытие героев: против любой, даже самой совершенной системы, есть одно средство — абсолютная, ничем не прикрытая, творящая нелепость. Она — единственный вирус, от которого нет антивируса.

Для кого эта книга?

Для тех, кому надоели прямолинейные магические системы и хочется магии, которая работает на стыке квантовой физики, психиатрии и чёрного юмора.

Для тех, кто подозревает, что мир — это симуляция, но не грустит по этому поводу, а ищет, где тут пасхалки.

Для творцов, которых душит перфекционизм и которые мечтают научиться творить не «как надо», а как Пикчурес — с огнемётом в одной руке и бубном в другой.

Для циников, которые верят в чудеса, но только в те, что сделаны из грязи, боли, смеха и пары нецензурных слов.

Для всех, кто в новогоднюю ночь чувствует не умиление, а странную, щекочущую нервы вибрацию — будто где-то ломается огромная, невидимая машина по производству сказок. Это она и есть.

ОСТОРОЖНО! После прочтения вы можете:

Попытаться вызвать снег посреди лета (результаты непредсказуемы).

Увидеть в обычной больничной палате или деревенском доме портал в демон-версию реальности.

Начать относиться к своим страхам и творческим блокам не как к врагам, а как к сырью для личной нейромагии.

Захотеть закурить «Беломор», даже если не курите.

Новая книга скоро в продаже — Разумодрайвер. Апдейт — это книга, которую уже читают сейчас. Это система, в которую входят без пароля. Без гарантий. С одним лишь вопросом: «А что, если ударить по этому бубну?»

Готовы ли вы к сбою реальности?

ВВОД ЛОГИНА…

ПОДКЛЮЧЕНИЕ К ДЕМОН-ВЕРСИИ…

ЗАГРУЗКА АБСУРДА…

ДАВАЙТЕ НАЧНЁМ!

P.S. от автора (того самого, который сидит у вас в голове):

Всё, что вы прочтёте дальше, — не вымысел. Это репортаж из-за кулис. Там, где кончаются сценарии и начинается живой, дикий, непредсказуемый код бытия. Там, где вместо «жили-были» стоит «ERROR 404: СКАЗКА НЕ НАЙДЕНА. ИНИЦИИРОВАН ПРОТОКОЛ НЕСУЩЕСТВОВАТЕЛЬ».

Добро пожаловать в мою мастерскую. Пол грязный, инструменты опасные, но результаты… они, результаты, того стоят. Вы ведь не боитесь испачкать сознание?

Ведьма Снегурочка

Краша обожала гулять в больничном парке. Особенно — перед праздниками. Это была её форма магического мониторинга. Воздух здесь вибрировал странной смесью всеобщей эйфории и тихого, профессионального отчаяния — идеальный катализатор для творческого ступора, в котором она пребывала последние три месяца.

Уткнувшись в мыслефон, она на автопилоте зашла в парк Русаковской больницы. До Нового года — двое суток по земному хронометражу. Пространство было неестественно пустым. Словно большой невидимый санитар выскреб всех пациентов своим больничным скребком в гигантскую мусорку. «Выписались», — значилось в официальном протоколе реальности. Краша же читала между строк: массовая, принудительная ремиссия по случаю праздника. Сомнительная магия, но работающая.

«А что, если источник этой магии — он? — мысль пробилась сквозь текст на экране. — Дедушка Мороз. Существует же он, ну хотя бы как архетип? А если как оператор? Сотрудник Космического ЖЭКа, отвечающий за пси-сектор „Смертельно Поражённые надеждой“. А он — оператор, исполняет желания. Даже самые безнадёжные. Даже и смертельные. Вот бы его словить на горячем… Или хотя бы его внучку. С ней, наверное, проще договориться. У неё точно есть свой демонстрационный доступ, ну наверное… доступ должен был быть».

Мысль тут же наткнулась на суровую реальность в виде мигающего курсора в пустом документе. «ОТЗЫВ НА „НЕЙРОТРУПЫ“ ДЛЯ КОЛДУНА ЛОП ВОТКЭУ. МАГИЧЕСКАЯ АНАЛИТИКА. СРОК — ВЧЕРА». Астровульф, автор «Нейротрупов», был не тем, кому стоило присылать халтуру. Его комментарии приходили не по email, а прямиком в сон, оставляя послевкусие пепла и ощущение, что тебя мысленно выпотрошили тупым ножом.

Она прокрутила в голове весь свой отчаянный квест по поиску вдохновения: бдения у городского морга (слишком бюрократично, тут даже смерть оформляли по ГОСТу), похоронные торжества в крематории (клиенты были удивительно жизнерадостны, словно на пикник собирались), ночь в незнакомом склепе на Введенском (там было тихо, уютно, но муза не пришла — видимо, Wi-Fi не ловил). Ничего. Ни единой искры. Муза, глухая старая сволочь, даже не почесалась.

«Срочно нужен Дедушка Мороз, — с тоской подумала Краша, уставившись в серое небо. — Ну или Снегурка. Пусть хотя бы пинка даст магического. Или в ухо проорёт готовую рецензию».

Она закрыла глаза, пытаясь медитировать на образ: синяя шубка, румянец, коса… Визуализировала так старательно, что аж в висках застучало.

И вдруг — БАХ! — её внутреннюю тишину взорвал крик. Не просто голос, а рёв, полный сезонного, агрессивного веселья и абсолютной уверенности в себе. Крик, который не просил внимания — он его забирал.

Краша аж подпрыгнула на скамейке. Мыслефон («ништяк» последней модели, добытый в тяжёлом нейрообмене с техно-троллем) выпал из оцепеневших от холода и страха пальцев. Её руки, привыкшие лепить сложные энергошары в зале Лоп Воткэу и вышибать двери астральным пинком, предали её в самый ответственный момент.

По парку, размашисто шагая по жухлой траве и хрустя льдинками на лужах, шла Снегурка. Настоящая. В короткой, до самых бёдер, шубке из рыжего лисьего меха (местами поношенного, с прорехами), в валенках с помпонами, сбившимися на один бок, и с невероятно ярким, почти ядовитым румянцем на щеках. И орала она, не стесняясь, на весь сонный парк, на голые липы и зарешеченные окна больницы: «ЯБЛОКИИ НА СНЕГУУУ! РОЗОВЫЕ НА БЕЕЕЛОООМ!»

Она увидела Крашу. Взгляд её светлых, как две майских льдинки в стакане дешёвой водки, глаз оживился. Легко, почти по-братски, подмигнула. Сделала театральную паузу, замерши в позе былинного богатыря. И затем случился рывок — стремительный, немыслимый для человека в валенках, как удар метели в лицо.

Через секунду Краша уже чувствовала на своей коже ледяное дыхание и видела каждую снежинку, прилипшую к ресницам гостьи. От неё пахло хвоей, мандаринами, чем-то крепким (портвейн «777») и озоном, как после грозы.

— С НОВЫМ ГОДОМ, КРАША! — прогремело прямо в её ухо, на такой частоте, что задребезжали стёкла в ближайшей палате.

Звук был такой физической мощи, что в голове у ведьмы автоматически включился джингл: «Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит!». Голос у Снегурки был хрипловатый, будто от долгого крика в морозную ночь или от многолетнего курения «Беломора».

Ошеломлённая, Краша молча, как зомби, подвинулась. Снегурка плюхнулась рядом так, что скамья качнулась и издала протяжный, скрипучий звук, похожий на стон старого маразматика.

— Чего это ты на меня медитировала, а? — спросила она без обиняков, выдыхая облачко пара в лицо Краше. — Ловила мой астральный след? Хотела квантовый канал установить? Не выйдет, подруженция, я на антитрекинге.

Краша почувствовала, как краснеют её щёки — редкая и забытая реакция биоконтейнера.

— Да так… Случайно вышло. Фоновая визуализация.

— Ага, «фоновая», — фыркнула Снегурка, доставая из складок шубки помятую пачку «Беломора» и ловко стуча ею по колену. — Видала я таких «фоновых». Весь эфир забит вашими запросами: «хочу чуда», «хочу вдохновения». Спаму больше, чем от микрофинансов. Ладно, не томи, показывай, над чем зависла. Может, я деду шепну, он у меня по IT-магии и креативным блокам спец. Шепну — и у тебя либо гений проснётся, либо кирпич на башку упадёт. А? — она уже протягивала руку в толстой варежке с вышитыми совами, чьи глаза были бусинами-пуговицами.

— Погоди… — залепетала Краша, отодвигая мыслефон. — Ты откуда меня знаешь? И про книгу?

Та посмотрела на неё с сочувственным презрением, каким смотрят на котёнка, пытающегося поймать свой хвост.

— Деточка, я ж Снегурка. Волшебная, блин, понимаешь? У меня подписка на все мыслительные каналы в радиусе десяти световых лет. Твой стон стоит на повторе третий день. Надоел уже.

— То есть… как? Ты… волшебница?

— ВЕДЬМА Снегурка, если быть до конца точной, — поправилась она, ловко закуривая одной рукой, и ветер даже сам загибался, чтобы прикурить ей.

— Ну да, волшебная — это точняк, Краша. Сто пудов, не сомневайся. Я тут, можно сказать, местный администратор новогоднего чуда. С гостевым доступом к серверу Деда.

Повернувшись всем телом, она легко, почти небрежно, вынула мыслефон из ослабевших рук Краши. Экран светился. Ridero.ru. Открытая книга «Нейротрупы». Псевдоним автора горел на чёрном фоне: Дарум Антиразум.

— О-о-ой! — Снегурка оценивающе щёлкнула языком, и дым вырвался у неё из ноздрей, как у дракона. — Дарум Антиразум… Здорово. Злой, с подколом, режет слух. Мне нравится. Прям в моём стиле.

— Это… меня Астровульф так окрестил, — смущённо пояснила Краша, отмахиваясь от дыма. — При личной встрече. В ритуальном зале Лоп Воткэу. В той… демон-версии реальности.

— Понятненько, — протянула Снегурка, и в её глазах-льдинках мелькнула весёлая, опасная искра. — Подруженция, скопипастила чужую гениальность. Не западло?

Краше стало жарко под слоем зимней одежды. Она потупила взгляд.

— Читай уж лучше, — буркнула она, отворачиваясь к голым, тоскливым кустам. — А то дует. Задница на этой лавочке уже в анабиоз впадает.

Ведьма Снегурка усмехнулась. Щёлкнула пальцами. В воздухе запахло не просто хвоей, а целым лесом — свежей смолой, инеем и чем-то древним. В её руке материализовалась веточка голубой крымской ели — длинная, пушистая, с тонким серебристым отливом, будто покрытая инеем из чистого света. Она помахивала ею, как дирижёрской палочкой, и её голос, ещё недавно оглушительный, приобрёл неожиданно монотонную, завораживающую глубину. Голос диктора, читающего приговор или сводку погоды из потустороннего мира.

Она начала читать вслух. Но это было не просто чтение. Слова «как с экрана» оживали, обретали объём, движение и запах. Фраза «…разложение нейронных связей протекало со скоростью лесного пожара…» повеяло гарью и запахом горелой проводки. «…молчание мёртвых нейротрупов было громче любого крика…» — и в ушах у Краши возникла давящая, абсолютная тишина, от которой закладывало уши.

Краша замерла. Это был не отзыв. Это была мыслительная инъекция. Прямое введение смысла в кровоток сознания, минуя все фильтры и защиты. Муза, та самая глухая сука, наконец-то подняла голову и хищно оскалилась.

А Ведьма Снегурка читала, и синяя веточка в её руке мерно покачивалась, рассекая воздух, оставляя за собой слабый, искрящийся след, похожий на апокалиптический полёт кометы в миниатюре.

Ведьма Снегурочка читала. Её голос, монотонный и безжизненный, как диктовка погоды из параллельной реальности, делал странное: вырывал слова из текста и вколачивал их прямо в мозг Краши, минуя уши. Каждая фраза из «Нейротрупы» (книгу ищи в Ридеро) оставляла после себя не смысл, а ощущение — холодок вдоль позвоночника, привкус железа на языке, запах окисленной крови.

Краша сидела, оцепенев. Её собственный творческий блок — бетонная стена в голове, начала трещать. Не от вдохновения, а от напряжения. Как если бы к стене придвинули гидравлический пресс и стали медленно и мощно давить. Из трещин сочились обрывки фраз, образы, проклятия. Муза не пела — она выла, загнанная в угол этим магическим штурмом Ведьмы Снегурочки.

«…и тогда мёртвые нейроны, — бубнила Снегурка, помахивая веточкой, — начали прорастать сквозь черепную коробку, как грибы-поганки через асфальт после дождя…»

В воздухе запахло сыростью и гниющим мицелием. Краша чихнула.

— На здоровье, — не прерываясь, сказала Снегурка и перелистнула невидимую страницу.

Именно в этот момент пространство над скамейкой замигало.

Не так, как мигает лампочка. Скорее, как глючный пиксель на гигантском экране реальности.

Квадрат воздуха размером с дверцу холодильника потерял связь с фоном, засбоил и начал выдавать артефакты: полосатость, шум, дрожание. Из него повалил запах — не новогодний, а ритуальный: ладан, перегоревшие провода, озон и что-то кислое, вроде старого больничного пота.

Снегурка замолчала. Прищурилась. Веточка в её руке наклонилась в сторону глюка, как игла компаса на север.

— Опа, — протянула она без особого удивления. — Словили сигнал. Кто-то очень не хотел, чтобы эту книгу читали вслух. Особенно здесь. Особенно сейчас.

Глюк стабилизировался. Пиксели сложились в фигуру. Вернее, в её подобие. Это был не человек и не демон в привычном смысле. Это была интерференционная картина — наложение нескольких образов друг на друга. Узкий, как жердь, силуэт в длинном, струящемся кафтане, который то казался чёрным, то переливался всеми цветами ржавчины и запёкшейся крови. Лица не было видно — лишь мерцающее пятно, где должны быть глаза, и постоянно дематериализующийся рот. Вокруг фигуры вился серый, полупрозрачный шлейф, похожий на ощутимую телом статику от старого телевизора. Это и был сам Лоп Воткэу. Вернее, его проекция — присутствие на удалённом управлении.

— Чтение… незаконное… без оплаты нейрообразов — прошипело из динамиков реальности, голос был собран из обрывков разных голосов нейронок, сгенерированных в невероятной тональности. — Текст… защищён от копирования и чтения… ментальным… копирайтом… Астровульфа…

Снегурка не моргнув глазом взяла в рот окурок «Беломора», которого секунду назад у неё не было, и сделала небрежную затяжку.

— Ой, всё, — сказала она дымом. — Копирайт. А у меня, извини, демо-версия реальности. Всё для пробного пользования.

А ты кто такой, чтобы сигнал тут глушить?

— Лоп Воткэу… Хранитель… Нейромаг… — фигура мерцала, пытаясь удержать форму в неподготовленной среде. — Рецензия… должна быть… написана… не прочитана… Это… нарушение… протокола…

— Ага, протокола, — кивнула Снегурка. — Знаем мы эти протоколы. Скучно. Краша, познакомься, это твой заказчик, похоже. Приперся проверить, как ты там с отзывом.

Краша, всё ещё находящаяся под действием чтения, с трудом собрала мысли в кучу. Страха не было. Был мощный, концентрированный стыд ученицы, пойманной за списыванием, помноженный на ярость творца, которому мешают.

— Я… я работаю над ним, — выдавила она, чувствуя, как глупо это звучит.

— Некогда… работать… — проскрежетал Лоп Воткэу. — Срок… был… вчера… Нейротрупы… требуют… ответа… Или Астровульф… потребует… твоих… нейронов…

Фигура сделала шаг вперёд. Вернее, глюк сместился, и пространство вокруг скамейки вдруг стало тяжёлым. Воздух загустел, как сироп. Давление в ушах возросло.

— Э-э-э, стоп!

— Ведьма Снегурочка подняла руку с веточкой, как регулировщик.

— Ты куда? Это моя юрисдикция. Новогодняя. Санитарная зона.

Видишь скамейку?

Видишь парк?

Видишь меня?

Тут я раздаю чудеса, а не собираю долги.

— Чудеса… не в счёт… — Лоп Воткэу, казалось, даже не рассматривал её как угрозу.

Его внимание (мерцающее пятно-лицо) было приковано к Краше.

— Последний… шанс… Три… слова… Начало… рецензии… сейчас…

Краша попыталась что-то сообразить.

Голова была пуста, как вычищенная кастрюля. Единственное, что там плавало, — это обрывок из только что услышанного: «…грибы-поганки через асфальт…»

— Грибы… — пробормотала она.

— Не считается… — зашипела проекция.

В воздухе запахло горелой изоляцией. От Лоп Воткэу потянулись тонкие, почти невидимые щупальца биощупы — к вискам Краши.

Снегурка вздохнула, как человек, которого отрывают от интересного фильма.

— Ну что за невоспитанность. Я ж сказала — новогодняя санитарная зона.

Она тряхнула веточкой голубой ели.