Бесплатный фрагмент - Васька

— Мамку посадили, а ты никому не нужен. Пошли, Васька, буду отдавать тебя в детдом. Себе взять не могу, у самой в хате шаром покати. Так что, не обессудь.

***

Женщины сидели в кухне и переговаривались, шепча что-то очень важное друг другу. Вася стоял за дверью, боясь войти, чтобы попросить корочку хлеба. Его сегодня не отвели в детский сад, хотя вчера мама обещала. А с утра она сидит со своей сестрой, пьет что-то прозрачное из маленького стакана и вытирает слезы. Вася чувствовал голод, пробирающий до груди. Так хотелось кушать, что в горле заболело. Мальчик стоял, вытянувшись в струну, и глотал голодные слюни. Осторожно подтягивая штаны с дыркой между ног, он думал о папке, который вчера разбушевался так, будто он превратился в Кощея Бессмертного, жаждущего сломать всё вокруг. Он кричал на маму, бросался стульями, бил кулаком в стену и грозил придушить, если еще раз какой-то Федя придет сюда в тот момент, когда папы нет дома. Мама плакала, говорила, что никого здесь не было, никто не приходил, но отец не слышал ее и кричал всё громче. Вспоминая вчерашний день, Вася скрестил ноги от страха. Вдруг в штанишках потеплело, и мальчик почувствовал, как теплый ручеек потек по правой ноге. Опустив глаза, он увидел желтую лужу на полу, растекающуюся во все стороны.

— Ну всё, сейчас попадет, — вихрем пронеслось в голове четырехлетнего мальчишки, и он убежал в свою комнату.

Стянув штаны, Вася по привычке открыл крохотную дверцу печи и затолкал в узкое отверстие улику, чтобы мама не отругала его. Сделал это он уже во второй раз, правда тогда, месяц назад, вынул штанишки и перепрятал в укромное место. Мама долго искала его портки, ругаясь на чем свет стоит, но так и не смогла найти. Ведь у него не так много одежды, чтобы терять ее. И вот теперь Вася, уверенный, что вечером он вновь перепрячет штаны и никто их не найдет, заглянул в шкаф, чтобы взять колготки. Но вдруг в кухне раздался грозный голос отца:

— Печку-то топить собираешься или до ночи сидеть тут будешь?

Холодок пробежал по спине Васи. Папка, так рано?

— Слышь, я кому говорю?? — и последовал грохот, очень похожий на удар кулаком по столу.

Вася вновь захотел писать. Но выходить страшно. Если он попадет под руку злющего батьки, то ему точно влетит. И неважно, за что. Мама тихо ответила что-то, потом послышался пробирающий до дрожи скрип половиц, звон посуды, еле уловимые слухом шептания. Неожиданно, где-то рядом с комнатой Васи, что-то так громыхнуло, что у мальчика подкосились ноги.

— Что это? — кажется, отец упал. — Вода? Моча?? Ах ты ж ссуль!! Опять налил прямо на пол! Васька! Иди сюда, гаденыш!!

Вася дрожал, стоя у открытого шкафа и держа в руках колготки, заношенные до дыр, и жмурился от нервного звука приближающихся шагов…

Четыре года назад.

— Горько-о-о!! Горько-о-о-о!!

В местной обшарпанной столовой играли веселую свадьбу. В небольшом душном помещении набилось народу, что сельди в бочке. Гости теснились, пили-ели, веселились, горланили песни и плясали, громко стуча тяжелыми ботинками по деревянному, облезлому полу. Гармонист Егор не успевал отложить музыкальный инструмент, чтобы выпить за здоровье молодых. Помещение, где обычно обедают рабочие, было украшено воздушными шарами, аппликациями и садовыми цветами, выращенными руками соседок. Столы ломились от домашней кухни, не уступая количеству спиртного. Откуда столько самогону притащили — одному богу известно. Но Лиля, невеста, сидящая рядом с гордым женихом, прекрасно знала, это постаралась новоиспеченная свекровь, чтобы показать всем пришлым, какая она щедрая и дюже ласковая по отношению к новым родственникам. Но это лишь для прикрытия своей настоящей натуры. Ведь Мария Петровна в ближайшем окружении прославилась своей великой жадностью, безмерным лицемерием и бесконечной наглостью. Женщина могла запросто забрать, например, ведро, забытое кем-то у колодца, или прихватить кошелек, выроненный на дороге неизвестной личностью. Но, когда рассеянный человек опрашивал жителей, не нашел ли кто-то ту или иную потерянную вещь, Мария Петровна делала круглые глаза и охала, якобы жалея никчемного растеряху:

— Внимательней надо быть. Внимательней. У нас люди какие, возьмут и не скажут, — говорила она, даже не краснея. — А ты потом ищи-свищи.

Ее недолюбливали, но виду не показывали. Начнешь дерзить, так она могла и по документам недостачу провести, за что работника столовой, к примеру, уволят или заставят эту недостачу заплатить. Мария Петровна не только рабочих в узде держала, но и своего мужа, агронома Алексея Алексеевича. Вот ведь дело какое, начальник, а жены своей властной, как огня боится. Он ей слово, она ему — двадцать. И всегда точку в разговоре ставит Мария.

— Гляньте, Манька наша сидит, как королева, — переговаривались ехидные старушки, наблюдая за величавой статью бухгалтерши. — Того и гляди, пуговки на кофточке треснут.

Хихикая над тяжелой грудью Марии, задравшей нос кверху, бабушки прикрыли беззубые рты морщинистыми ладонями. Но, когда Мария встала, чтобы положить преподнесенный подарок молодым на отдельный стол, тут же замолкли.

— Чтоб деток с ведро да денег с мешок! — говорил шутливый тост механизатор Петька, стоя перед столом жениха и невесты. — Ни хвори, ни мыла, а жить вам красиво!

— Что ты такое говоришь? — рявкнула Мария, обернувшись. — Мыла всегда золотом ценилось. А ну, переговаривай тост заново!

— Петровна, это ж поговорка такая «шило-мыло». Забыла, что ли? — ответил ей Петька, поднеся стопку ко рту и собираясь выпить.

— Хватит воду баламутить. Ишь, тостовик нашелся! — злобно бросила она ему.

— Тракторист я, трак-то-ри-и-ист, — смешливо сказал Пётр и выпил залпом самогонку.

Гости рассмеялись, а Мария, выпятив широкую грудь, села на свое место и начала пристально следить за гостями. Кто пьет, кто ест, а кто и разговоры разговаривает.

— Слышь, — плечом толкнула молчаливого мужа Мария, — а это кто? — показав глазами на миловидную девушку, сидящую рядом с худосочной старушкой. — Мы эту не приглашали. Кто она? Почему пришла? И подарков я от нее не видала.

— Так это ж Толика Синицина дочка, — ответил Алексей, косясь на полную стопку, притронуться к которой ему запретила жена.

— Разве? — округлила она глаза. — Дочка у него?

— А то. Он же, как уехал, женился.

— Как? А ты откуда знаешь?

— Так ведь все знают. А то, что он не приезжал, а всё мать к себе на житье созывал, так у него работая такая, важная.

— И кем же он работает?

— Начальником каким-то. Вот ведь как, уехал, и жизнь в гору пошла. А я, благодаря своей матери, вернулся. А так бы тоже жил сейчас в далеком городе и не думал, как посевную провести, как перед председателем отчитываться…

— А сам Толик где? — Мария начала искать глазами давно забытого мужика среди гостей.

— Вечером будет, мать его сказала.

Расплывшись в счастливой улыбке, Мария ссутулилась и слегка покраснела.

Свадьбу гуляли аж до полуночи. Уставшие, но довольные, гости начали разбредаться по домам. Собирая со стола оставшиеся блюда, чтобы унести домой, Мария услышала просьбу мужа:

— Мань, надо к мамке моей итить.

— Зачем это? — не поняла она.

— Как «зачем». У молодых случка сёдня.

Маня повернула голову на мужа и прищурилась.

— И что? — голос ее загрубел.

— А то. Негоже в хате всем вместе находиться. Нехорошо это.

— Вот еще! — вспылила женщина, бросив кулек с конфетами на стол. — Буду я по гостям на ночь глядя шляться! Успеют, им не горит.

— Мань, ну что ты как маленькая, ей-богу. — настаивал Алексей. — Положено ведь так.

— А вот кем положено, пусть тот и раскладывает. Не позволю пакостью заниматься в моем дому. Ясно тебе?

— Таким путем мы и внуков не увидим, — пригорюнился мужик.

— А пошто они мне, внуки эти? Это от дочки — внуки, а от невестки — собачата.

Глава 2

Мария сгребла со стола свертки с кульками и, важно задрав подбородок, зашагала к выходу.

— Домой! — толкнув дверь ногой, крикнула мужу. — Ночь уже, спать пора ложиться!

Алексей, виновато посмотрев на соседей, помогавших убирать столы, выдавил смущенную улыбку.

— Иди, Лексеич, — кивнул ему седой Панкрат, — мы тут сами.

Протянув руку старожиле, Алексей попрощался с ним, поднял сумки, набитые тарелками с едой, и отправился вслед за женой. На улице благодатно — тепло, светло, душевно, слышны женские голоса. Отдаленно доносились песни о любви, задорный смех, сменяющийся неприличными частушками. Алексей топал, сгибаясь под тяжестью заветренной еды, и вспоминал молодость, пролетевшую, как один миг. А ведь Манька раньше была совсем другой — глаз не отвести. Смех у нее такой был заразительный, что чуть ли не все холостые парни вздыхали по красавице, которая не обращала внимания на их ухаживания. Маня была заводной стрекозой, парящей над девичьей толпой, поддерживающей ее начинания. Как праздник какой намечается, так Манька тут как тут — хороводит, запевает, веселит народ. Юркая, резвая, во всех делах первая. А сейчас что? Обабилась, стала грубой, ненасытной, любящей поносить молодых соседок за их красоту природную да голоса речистые. Чуть что — кричит или руками размахивает. И когда только она успела так очерстветь?

— Чего ноги волочишь? — раздался охрипший от усталости голос жены.

Алексей, подняв голову, увидел, что Мария стоит у калитки, открыла ее и ждет, когда он войдет.

— Шевели крэглями, меня вовсю в сон клонит.

Прибавив шагу, через мгновение мужик очутился во дворе собственного дома. В окнах свет не горит, вокруг тишина, если не учитывать бабские напевы на той стороне улицы. Помешкав, Алексей попросил жену:

— Давай к матери моей пойдем, а? — его голос спотыкался, будто мужик замерз.

— Сказала — нет! Я дома хочу ночевать, а не по мамкам твоим скакать, — быстро поднявшись на крыльцо, Мария дернула дверную ручку на себя. К удивлению женщины, дверь была не заперта.

Знамо дело, молодые там, не зря же они первыми смылись с праздника. Усмехнувшись, Мария вошла в сени, муж — за ней. Неловкость обуяла мужика. Ну зачем так поступать, когда сын предупредил, чтоб никто в доме не появлялся, а отец, в свою очередь, пообещал, что он с матерью уйдет ночевать к бабушке. Молодец, Алексей! Уважил сына! Только как доказать жене, что они пришли невовремя…

Мария встала у второй двери, приложила ухо к деревянному, шершавому полотну и прислушалась.

— Маня, –растерялся Алексей, — совести у тебя нету.

— Замолчи, не твое это дело, –махнула она рукой, не отрываясь от прослушки.

— Какая ты злобная стала, — покачал головой муж, поставив тяжеленные сумки на пол, и добавил: — на мать мою похожа стала.

— На кого? — повернула голову Маня. — Молчал бы уж, сравнитель. Мать у тебя, что не вечер, так сюда плетется. Сядет у окошечка и зудит, зудит. Всё на здоровье жалуется. Надоела хуже горькой редьки. Сидит и сидит, скулит и скулит. Если б жили в другой деревне, походила б она у меня. Так бы походила, что света белого невзвидела. А тут что, тут люди кругом, знакомые, вот и приходится терпеть. Господи, когда она уже остынет, чтоб глаза мои не мозолила.

— Маня, ну разве так можно о матери моей, — ласковым тоном заговорил Алексей, наклонив голову набок.

— Нужно, — бросила ему в лицо жена. — Может, Господь услышит мои молитвы, да и примется за благое дело.

За дверью послышался звон посуды. Маня, приложив указательный палец к губам, напрягла слух.

— Кажется, топает ктой-то, — шепотом заговорила она. — Ванька, не?

— Давай еще подождем, — тихонько предложил Алексей и повернулся боком, — пойдем на крыльцо.

— Ты иди, а я стоять тут больше не стану, — выпрямившись, Маня с силой распахнула дверь и перешагнула порог. Затем врубила свет, поставила руки на бока, уронив на пол кульки, и вытаращилась на невестку, стоявшую с ковшом в руке у ведра с водой. Полностью нагая.

— Это что еще за явление Христа народу!! — заорала во всю глотку Маня так, что аж голосовые связки зажгло. — Лёшка! Прикрой бельмы свои бесстыжие!! — сделала шаг назад, чтобы собой загородить мужу непристойный обзор. — Ты что это, а! Ты что тут мне за показ устроила!! Ванька! За каким хреном в моем дому бабы голышом шляются! У меня тут что, дом терпимости??

Лиля как стояла столбом, так и не могла пошевелиться. От страха у нее всё тело сковало, руки-ноги не разогнуть, в спальню к мужу не убежать.

— Ну куда лезешь, — Маня толкнула локтем в живот непонимающего мужа, пытающегося обойти широкую жену, — уйди с глаз долой. А ты, лярва, вон отсюда, пока все космы на всех местах не повыщипала!

Лиля очнулась, уронила ковш в воду и рванула в комнату прятаться. Маня широким шагом двинулась скандалить. Влетев в спальню сына, завопила, что есть мочи. Иван спал, поэтому не сразу понял, что происходит. Сдернув одеяло с нагого парня, Маня заохала:

— И этот бесстыдник без семейников! — она пыталась закрыть глаза, чтобы не разглядывать выросшее достоинство сына. — Вы что тут делали, а! Каким непотребством занимались?!

— Мам, ты как маленькая, ей-богу, — повторил Иван любимую фразу отца и сел на кровати, закрыв руками межножье. — Выйди.

— Ты… вы… — прятала глаза Маня, пытаясь обратиться к сыну. Наконец, она повернулась спиной к нему и, еле сдерживая себя, выдала:

— Чтоб ничем грязным не занимались. Узнаю, обоих отхлестаю.

И вышла из комнаты. Лиля отодвинула штору, за которой пряталась, и круглыми глазами посмотрела на мужа.

— Я уснул? — зевнув, спросил ее Иван.

— Угу, — кивнула Лиля, натягивая ночную сорочку.

— Эх, жаль, только время упустили, — махнул рукой Иван, а затем подобрал одеяло с пола. — Надо было первую брачную ночь исполнить, а я, как выпил, сразу поплыл.

Он лег, накрылся и пальцем поманил жену.

— Ложись, а то я что-то продрог…

Всю ночь Мария не могла уснуть. Ворочалась, прислушивалась, пыталась уловить хоть какие-то странные звуки, напоминающие то скрип кровати, то бабские стоны. Проворочавшись до двух ночи, женщина неожиданно для себя вырубилась и проспала до утра. А утром, когда мужики встали, позавтракали и ушли на работу, она вскочила и бросилась в комнату молодых. Проверять, остались ли следы на простыне. Если ночью девка встретила их в чем мать родила, значит, греху быть.

Лиля в это время отогнала корову в поле и уже возвращалась домой. Счастливая, замужняя, она думала о том, что наконец стала женой первого парня на деревне, который славится недюжинной силой, красотой и обаянием. Провалившись в состояние бесконечной любви, Лиля приставила прут, которым гнала корову в стадо, к стене дома и вошла в сени. Сняла сланцы, вытерла испарину на лбу и открыла дверь в основную часть дома. Не успела перешагнуть порог, как на нее накинулась раскрасневшаяся свекровь:

— Это как понимать, а?? — трясла она белоснежной простыней перед лицом опешившей невестки. — Брачная ночь прошла, а крови нету! Ты что, стерва, уже с кем-то снюхалась перед тем, как под моего сына лечь?

Глава 3

— Вообще-то, — засмущалась невестка, опустив глаза, — у нас ничего не было. Вы же сами знаете.

— Я?? — вытаращилась на нее свекровь. — Откуда мне знать, глупая! Во делать мне нечего, как под одеяло к сыну заглядывать!! Да ты что такое говоришь, девка, ты что на меня сплетню возводишь??

— Мария Петровна, — Лиля не могла перечить матери мужа, потому что знала, какой скандал она может поднять, да на всю деревню, — извините…

— Извинить? За что? За то, что ты сына моего предала? За то, что нас дураками выставила? Ну и стервозина же ты, Лилька. Не думала я, что мне такая плохая невестка достанется. И как только в глаза совесть позволяет смотреть. И как у тебя наглости хватило замуж за моего сына пойти? С кем, говори, с кем первый раз непотребством занималась?

— Ни с кем, — выдавила из себя Лиля, готовая разрыдаться от обиды.

— У-у, бесстыжая, — Мария ткнула ее кулаком в лоб, — все сыну скажу. Видать, ему и невдомек, какие доказательства нужны, чтоб узнать, девка тебе досталась или баба вскрытая.

Она обошла невестку, бросив ей под ноги простыню, и поспешила в контору. Там, в кабинете бухгалтерии, начался настоящий переполох, притянувший любопытные уши — в помещение заглянули уборщица, пара рабочих, зашедших по делу, и женщина с ребенком на руках. Все четверо стояли в дверях и слушали Маньку, еле сдерживающую вырывающийся крик:

— Нет ну надо же, а! Бракованную подсунули и промолчали! И что ж теперь? Как людя́м в глаза смотреть?

Только что вошедшие не совсем понимали, о чем речь. Правда, уже через три секунды старая уборщица и молодая мамаша смекнули, по какому случаю Мария Петровна переживает. Сдерживая улыбки, они развернулись и ушли. Мужики, последовав их примеру, махнули на бабские разговоры и тоже отчалили. Мария не унималась, стоя перед экономистом Алевтиной Игоревной:

— Я ж думала, она честная, а вон оно как обернулось!

— А Ванька что ж? Не разобрался? Он же мужик взрослый, должен понимать, — впервые открыла рот Алевтина, выслушав Марию. — Неужели не сообразил, что она уже с опытом?

Мария вдруг замолчала, уставившись на экономиста. Она неожиданно поняла, что выдала семейную тайну постороннему человеку. Уперев руки в бока, Маня состроила строгую мину:

— А ты что лезешь? Какое твое дело до моего сына и его койки? Да что вам всем надо, а? За своими сыновьями смотрите, а к моему не суйтесь!

С грохотом отодвинула стул от рабочего стола и села, закусив губу.

***

Лиля, собираясь на работу, понимала, что уже опаздывает. Надо ехать в поле, ворошить колхозное сено. Но на душе сейчас так гадко, что хоть плачь. Причесав густые русые волосы, она повязала на голову косынку, закрыла дом и потопала в сторону перекрестка, куда должен подъехать грузовик, чтобы собрать женщин на работу. Подходя к малочисленной женской толпе, Лиля улыбалась, чтобы скрыть негодование, разъедавшее душу. Но вдруг одна из девиц, заметив приближающуюся Лилю, толкнула рядом стоявшую бабу с прутиком в руке локтем, и Лиля это заметила. Все пятеро обернулись и замолчали. Ноги стали тяжелыми, шаг замедлился, Лиля будто чувствовала, что бабы, вероятно, говорили о ней. Подойдя к ним, она поздоровалась, остальные кивнули и продолжали молчать, внимательно рассматривая девушку.

Лиля не выдержала и спросила вполголоса:

— Что случилось? Почему вы так на меня глядите?

— А как на тебя глядеть? — подалась вперед Вера, дочь первого механизатора. — Ты ж нас всех опозорила.

— Я??? — изумилась Лиля. — Когда?

— Сегодня ночью, — каким-то обиженным тоном ответила другая девушка, спрятавшись за широкой спиной Веры.

— Как? — не понимала их слов Лиля.

— А вот так, — рядом с Верой встала Инна, чернобровая девица невысокого роста. — Ты была нам подругой с детства. Мы все вместе о замужестве мечтали, о своем доме, детях. А теперь нас будут считать такой же шаболдой, как и ты. Эх, не ожидала я от тебя, Лиля. И как это мы не заметили, а, девчонки?

Она закрутила головой, окидывая присутствующих неоднозначным взглядом, словно искала поддержку. Девушки закивали, соглашаясь со словами жгучей брюнетки, и она добавила:

— Мы с гулящими не разговариваем, — Инна отвернулась, сложив руки на груди, и остальные последовали ее примеру.

Глава 4

Лилю будто помоями окатили. Она попыталась оправдаться, но ее никто не стал слушать. Девушки переговаривались между собой и не обращали внимания на подругу детства, стоявшую позади…

***

День прошел в тяжелом состоянии, будто гора навалилась. Лиле казалось, что на нее все смотрят и осуждают за то, чего она не делала. И кто эти слухи распустил? Кому делать нечего? Нужно как-то доказать, что эти сплетни к ней никаким боком не относятся. Но как? К концу рабочего дня Лиля ощущала себя разбитой. Из головы не выходили мысли о том, что ей сказали подруги. Кажется, уже бывшие…

— Надо с Ваней поговорить, — до Лили вдруг дошло, кто виновник всей этой катавасии. — Нельзя всё так оставлять.

Но Ваня, услышав доводы супруги, не поверил ей. Укладываясь спать, он начинал злиться на жену, и она это чувствовала по его «плавающему» тону:

— Моя мать не могла такого сказать, — переворачиваясь набок, с нажимом говорил Ваня. — Она не сплетница. Что жесткая, да, согласен, но такая дурь ей бы и в голову не пришла.

— Вань, я же тебе всё рассказала, что было сегодня утром, — расстроенная Лиля сидела на краю кровати и смотрела в спину мужа. — Накинулась на меня, кричит. Я даже испугалась.

— Не придумывай, ложись спать. Устал я, как собака.

Лиля легла, накрылась одеялом до подбородка и задумалась. Если он ей не верит, тогда кто поверит? Родители? Им пожаловаться? А толк будет? Нет конечно. Мать с отцом даже на свадьбу не пришли, какой может быть разговор. Отец давно живет с другой женщиной, а мама… выпивает она. Не пьяница, но с рюмкой в обнимку почти каждый день. Горе свое заливает вот уже пять лет. Не может смириться с тем, что мужик бросил ее с сыном-инвалидом. Саше уже тринадцать лет, а мозгов на все пять. Не понимает, что можно, а что нельзя. В детстве головой повредился, с сеновала упал и потерял рассудок. Говорят, от страха. Когда Лиля шла под венец, мать ей сразу сказала, что на свадьбу не придет, потому что Сашку оставить не на кого. Никто не хочет помочь приглядеть за ним. Соседи его боятся, друзей у парня нет. Сидит сам по себе на крыльце, в дудку детскую дует и улыбается.

Отвернувшись от мужа, Лиля закрыла глаза. Странная семейная жизнь начинается, свекровь присосалась, как огромный комар и выжимает все соки с первого дня совместного проживания. Муж теряет к Лиле доверие, подруги отстранились…

— Завидуют, что ли, — подумала Лиля, прислушиваясь к храпу Ивана. — Точно, завидуют.

А завидовать и было чему: Ваня получил направление на учебу. Выучится на агронома, чтобы подменить отца, который и прочит его на эту должность. Вместо себя. Устал Алексей от работы, пора бы и на покой. Годков ему немало, возраст берет свое. Председатель предлагал перейти на более спокойную должность, но Алексей отказался. Лучше уж дома пересидеть, чем последнее здоровье в колхозе оставлять.

На следующий день Ваня взял свой чемодан и отправился в путь. После его отъезда в деревне сразу начались разговоры о том, что Алексей Алексеевич поступает подло, не дав молодежи шанс занять престижное место.

— Во как, — судачили жители, — своих, значит, начальствовать берем, а другим и не предложили.

— А как ты хотел, — усмехнулась женщина средних лет над худощавым стариком, — теплое местечко кому-то отдать? Вот ты б отдал, старый?

— Я б? — задумался старик, выкуривая «козью ножку». — Отдал. А что! Я справедливый.

— Ну да, конечно, отдал бы он. Все хотят задницу погреть там, где побольше унести можно. Так что не ври ни себе, ни нам.

Иван мог поступить и в Брянске на курсы, этого бы хватило, но мать… Она заставила его отправиться в Москву, к старшему брату.

— Под приглядом будешь и за ним приглядишь, — говорила она, надеясь, что братья будут помогать друг дружке.

Но Мария Петровна не была в курсе, что ее старший сын давно покатился по наклонной. Работать не любит, жениться не торопится. Одни гулянки на уме, да краткосрочные развлечения. Мать считала, если сын носа в родном дом не кажет, значит, очень занят, и мешать ему не стоит. Поэтому не ездила в гости, только деньги и посылки отправляла. Теперь пришел черед Вани отправиться за умом, дабы стать большим начальником.

Но не прошло и года, как Иван вернулся в Починок, бросив учебу.

Глава 5

Мария топила печь и косилась на невестку, которая вязала кофту для своего брата, сидя у окна. На улице пурга, ветер завывает, а свекровь щурится и злится, нагоняя тоску:

— Лучше бы для мужа своего вязала, а не для этого безмозгового. Ты теперь о нас думать должна, а не о своей пьющей семейке.

— Неправда, — Лиля оторвалась от вязания и не заметила, как упустила одну петельку, — у нас нет пьяниц, а то, что мама иногда выпивает, так все пьют. И по праздникам, и по выходным.

— Ты еще спорить со мной будешь? — взбеленилась женщина, вскочив со стула. — Лёшка, ты слыхал? Она еще и голос подает, бессовестная. Натворила дел и огрызается.

Лёшка не слушал ее. Лежал в комнате на кровати и пялился в телевизор. Плохо ему, живот крутит, сердце наружу просится, то ли давление, то ли еще что.

— Нет, ну вы слыхали, а! — начала кипятиться Мария, не услышав ответа мужа. — В моем же доме мне рот затыкают! Ты что, девка, с утра уже на грудь приняла, как твоя мамаша?!

Дверь входная хлопнула, и женщина заговорила тише:

— Кого еще черт принес, без стука, — она поспешила встретить незваного гостя. Распахнула дверь в горницу и ахнула: — Сынок…

Иван стоял перед ней небритый, осунувшийся, помятый и злой, будто его обидел кто-то.

— Привет, — ответил он и быстро вошел, чуть не сбив с ног опешившую женщину.

Та ухватилась руками за дверной косяк и удержала равновесие. Лиля тоже застыла, когда с первого взгляда не узнала мужа. Да что там взгляд, даже по голосу не признала. Она сидела сгорбившись и смотрела на парня исподлобья. Это был не ее Иван, не тот удалой молодец с сияющими глазами. У этого взгляд потухший, глаза стеклянные, сам заросший и пахнет от него перегаром аж за версту.

— Жрать давай, — муж зыркнул на Лилю и бросил на пол чемодан.

— Сынок, — Мария закрыла дверь, приблизилась к Ивану и заглянула в его уставшее лицо, — а ты чего приехал? А как там Илья? Ты ж, как уехал, так никто ничего не прислал: ни телеграммки, ни письмеца. Как вы там живете, что у Ильи нового?

— Ничего нового, мам, — Иван снял пальто, шапку и присел на стул, положив локоть на стол, — все также. Живет, работает.

— А жениться не надумал еще? Ему б городскую, чтоб с жильем, а то как-то нехорошо получается, сюда ехать не хочет и там к одному концу не прильнет. А? Ванечка, может, у него женщина есть?

— Нету. И не будет. На разок есть, а так, чтоб жениться, не, не хочет он.

— Ой батюшки, — разочаровалась в старшем сыне Мария, — когда ж он за ум возьмется? Ванюш, а ты сам-то как? Учишься? Трудно учеба дается?

— Всё, отучился. Надоело.

— Как это? — растерялась мать, уставившись на сына. — А зачем же мы тогда столько денег на твою учебу потратили: проживание, одёжа, книжки. Вань, мы ж целого боровка отдали, чтоб ты весь год горя не знал.

— Да ты дашь мне пожрать или нет? — Иван так разнервничался, что со всей дури треснул кулаком по столу.

Мать ахнула и подпрыгнула от испуга, жена вжалась в спинку стула и взвизгнула, и только отец не подал звука, потому что лежал на постели без сознания. Мария подала глазами знак невестке, та отбросила вязание и побежала в сени за холодцом и салом. Не расспрашивая более сына ни о чем, Мария достала из печи готовую картошечку, поставила чугунок на стол, подала Ивану тарелку, вилку…

— Стопку давай, — басом потребовал сын.

— Как? Сынок, ты что это к бутылке приладился?

— Давай, сказал! — рявкнул на нее Иван, взяв ломоть хлеба.

Пожав плечами, Мария сходила в комнату, мельком глянула на «спящего» мужа, достала из комода бутылку беленькой, припасенной для отдельного случая, и принесла ее сыну. Он распечатал бутыль, налил в стопку, выпил, опять налил — выпил и выдохнул.

— Закусывай, закусывай, сынок.

— Отойди, мать, не до тебя мне сейчас. — морщась, ответил он и сунул в рот кусок горячей картофелины.

— Ну скажи, — взмолилась Мария, — признайся мне, что там у вас произошло? Вижу ведь, как ты маешься. И выглядишь, будто из тюрьмы только вышел.

— Так и есть, — поднял опьяневшие глаза Иван и его голос пронзила печаль, — выпустили, вчера.

Глава 6

Марию чуть удар не хватил. Приложив ладонь к груди в районе сердца, она плюхнулась на стул и со слезами в голосе спросила:

— Как, сынок? Да ты что? Ты что такое говоришь?

— Попал я тут малёха, — выдохнул Иван, наливая водки в стакан. — А всё из-за братца. Гад, подставил, так подставил.

Опрокинув стопку, Иван встал, вынул из кармана штанов сигареты и закурил прямо в хате. Прохаживаясь по кухне, парень косился на жену, щурился, всматриваясь в ее напуганный вид, а Лиля то опускала глаза, видя буравящий насквозь взгляд мужа, то поднимала, пытаясь понять, что же в нем изменилось.

— Сыночек, — Мария закрыла рот ладонью на секунду, затем убрала руку: — Лё-о-о-ош, Лёш, поди сюда!

Лёша не вышел, и Мария ждать его не стала. По ее щекам текли слезы, пальцы рук дрожали, а в глазах читался глубокий ужас.

— Что ж вы с Ильей натворили… — шептала женщина, не спуская с сына умоляющего взгляда.

Ваня докурил, набросав пепла в русскую печь, а потом открыл дверцу и забросил окурок в топку.

— Не спрашивай, — он взялся за бутылку, внимательно посмотрел на нее, затем перевел задумчивый взгляд на жену, сидящую как столб, раскрутил бутылку и направил горлышко себе в рот.

Мать, увидев сына за этим действом, взревела в голос. Она пулей бросилась в комнату, чтобы пожаловаться мужу. Но через мгновение Иван и Лиля услышали ее душераздирающий вопль…

***

С кладбища медленно тянулась траурная вереница из мужчин и женщин, которую замыкали Мария и ее сын с невесткой. Молодые поддерживали ослабевшую от горя женщину под руки и молчали. Лиле было жаль усопшего свекра, а Иван смотрел под ноги и ощущал полный спектр чувств, нахлынувших в столь грустный период его жизни. То ли плакать, то ли напиться… Батьку жаль, но почему-то на данный момент голову занимали мысли о тех месяцах, проведенных в Москве рядом с братом.

Когда Иван приехал в столицу, брат не встретил его, хотя был уговор: встреча, доставка до общаги, знакомство с местными достопримечательностями. Илья не смог приехать на вокзал. Проспал — сказал он, но позже, ближе к вечеру, выяснилось, что Илья боялся выйти на улицу, мол, накануне он с другом обнес какой-то киоск, и за ними гнались милиционеры. Видели ли мужчины в форме, куда забежали воры, — неизвестно. Два соседа по комнате, Илья и Митька, частенько орудовали по мелочам, но никогда не были пойманы. Они уже задумывались о том, чтобы заняться «делом» покрупнее, дабы разжиться деньжатами, но оба трусливы, да и разведчики из них никакие. Не получалось у парней отследить, когда заканчивает работу кассир продуктового магазина, в котором часу он закрывает магазин. Почему-то женщины сменялись не по графику, уходили то раньше, то позже. Это был магазин неподалеку, который присмотрели дружки. Митя предлагал смотаться в другой район, потому что здесь они уже примелькались местному люду, но Илья утверждал, что все магазины одинаковы, и ездить в такую даль нет смысла. Странный подход, но Илья считал его верным.

Иван добрался до общежития без труда. Нашел комнату брата, благодаря добродушной вахтерше. Поднялся на этаж, постучал. Но ему никто не открыл. Пришлось Ване простоять под дверью добрых полтора часа, когда Илья соизволил выйти, чтобы посетить душевую. Увидев брата, Илья изрядно удивился:

— Разве ты должен был приехать сегодня? — он стоял в дверях, зевал и протирал заспанные глаза.

— Ну как же, конечно! Я ж тебе телеграмму отбивал. — Иван очень устал, ему хотелось есть и немного отдохнуть с дороги.

— Не получал. Ну ладно, проходи.

Комната, в которой жил Илья, ничем не отличалась от остальных. Обычная мебель: письменный стол, два стула, три кровати, тумбочки, шкаф, два окна, старый палас на полу. Иван присел на стул и начал вынимать из чемодана гостинцы от матери. Илья умылся, причесался и вернулся. Его уже ждали деревенские разносолы и сало. Позавтракав, оба брата решили прогуляться.

— А тебе на работу не нужно? — спросил Иван, спускаясь по лестнице на первый этаж.

— Сегодня я выходной, — Илья никак не мог проснуться после вчерашней попойки. — Чуть позже Митька придет, он вчера к своим уехал.

«К своим» — означало к друзьям. Митька часто мотался в Подмосковье за деньгами и водкой. Брал в долг, а потом рассчитывался с украденных. Друг Ильи был точно такой же, как и он сам, ленивый, беспринципный хулиган без царя в голове. Приходилось работать, чтобы не вызывать на себя подозрения, иначе можно попасть за решетку за тунеядство. Это ж не в деревне делать вид, будто ты чем-то занят. В столице к лодырям относят куда серьезнее…

***

Илье удалось быстро втянуть младшего брата в разгульную жизнь. Иван даже не успел подать документы в институт, как уже был охвачен веселыми посиделками в кругу столичных девиц. Столичных — громко сказано, это были такие же приезжие девушки, ищущие легкой жизни в лице московских прощелыг, которые, на самом деле, являлись обычными обманщиками…

***

Иван шел рядом с матерью и думал о Юле, которая понравилась ему в Москве так, что все пятнадцать суток он не мог думать ни о ком другом. А какая ласковая деваха оказалась!! Сглотнув, Иван покосился на жену, топающую по левую сторону от его матери. По сравнению с Юлей, Лилька какая-то невзрачная вдруг стала. Юля вся такая женственная, хрупкая, а Лилька тощая и кособокая.

— И что я в тебе нашел? — сорвалось с губ Ивана.

Лиля услышала его слова и повернула голову. Муж уже не смотрел на нее, он уставился вперед, в спины соседей, топающих нога в ногу.

— О-ох, — наконец, Мария подала голос. — Лёшенька-а-а, — с выдохом простонала она, и Ваня понял, сейчас начнется траурное рыдание, которое он не желал слушать.

Настроение не то, чтобы оплакивать кого-то. Пусть это и родной отец, но у Вани голова забита иными мыслями. Мария будто очнулась ото сна. Раньше, стоя у гроба, она постанывала, произнося какие-то невнятные слова, а сейчас ее голос становился звонче и противнее для ее сына.

— На кого ж ты меня покину-у-у-ул!! — с завыванием рыдала женщина, повисая на руках сына и невестки. — Как же я теперь без тебя-а-а-а-а!! Родной мой, Лёша-а-а!!

В ушах звенели хлюпанья и плачь. Иван не выдержал. Передав мать подошедшей к ним соседке, он сказал жене, что ему нужно кое-куда сходить и он скоро вернется. Лиля не стала возражать. Она думала, что Ване сейчас безумно тяжело, зачем его дергать. Возможно, он спешит домой, чтобы хоть десять минут побыть в тишине. Ведь мужики не показывают своих слез. Не положено. Но, когда они пришли вместе с гостями в дом, чтобы помянуть Алексея Алексеевича, Ивана там не оказалось. В хате были только те, кто помогал накрывать стол для поминок.

***

Поздно ночью, не дождавшись мужа, Лиля собиралась ложиться спать. Она с ног валилась от усталости. День был очень напряжным, и только несколько минут назад удалось с огромным усилием — уговорами и успокоительным — уложить спать свекровь. И вдруг наружная дверь с треском захлопнулась. Лиля подскочила на кровати. В сенях раздался голос Ивана, матерный и пьяный. Лиля побежала просить мужа быть потише, потому что Мария Петровна только что уснула, но, открыв дверь, она встретилась с крепким объятием и отвратным перегарищем. От Ивана воняло водкой, сигаретами и по́том. Задержав дыхание, Лиля шепнула:

— Тихо, она спит.

— Вот и хорошо, — подмигнул ей муж и резко поднял Лилю на руки.

От неожиданности сердце застучало в разы быстрее. Лиля уставилась в лицо мужа округлившимися глазами. Иван, покачиваясь, перешагнул порог и двинулся в спальню.

— Да ты что, Ванечка, нельзя. У нас ведь горе, — испугалась Лиля, пытаясь вырваться.

— Это у меня горе, — с ухмылкой сказал парень, заходя в свою комнату, — родную жену так ни разу и не пощупал.

Он швырнул ее на постель и начал быстро раздеваться. Лиля не знала, как реагировать. Ей тоже хотелось, но сейчас не время.

— Надеюсь, ты честь мужнину сберегла, — прохрипев, Ваня бросился на нее и разорвал сорочку…

Глава 7

Когда он закончил, свалившись рядом с ней на кровать, Лиля ощутила пронзающий всё тело стыд. Перед свекровью, которая спала за стенкой. Сегодня состоялось прощание со свекром, люди сидели в кухне за столом, говорили об Алексее Алексеевиче только хорошее, свекровь плакала, убиваясь по ушедшему мужу, а сейчас… Вытерев испарину на лбу, Лиля села. От макушки до пят ее бил озноб. Стыдно за себя, за мужа, за то, что только что произошло.

— Ты будто рыба, — вдруг сказал Вася, шмыгнув носом. — Холодная вся. Я даже думал бросить это дело, потому что от тебя ничего не чувствовал.

Лиля обернулась. Что он там хотел почувствовать, когда она, зажимая свой рот подушкой, боялась подать голос. Их могла услышать Мария Петровна, думать надо!

— А где… — муж осмотрел себя, потом бросил короткий взгляд на ноги Лили. — Следы где? Я ж у тебя первый был… Или нет? — он нахмурился, всматриваясь в лицо жены, которая не знала, что ответить.

— Лилька, или ты тут с кем-то, пока я там… — Вася сжимал кулаки, — узнаю, с кем, прибью.

— Не было у меня никого, — прошептала она, съёжившись от страха.

— Ладно, — Вася застегивал штаны, — пойду выпью, а ты спать ложись. Утром поговорим.

Он ушел в кухню, а Лиля, снимая разорванную сорочку, еле сдерживала слезы, пробивающиеся с неимоверной силой. Вот и случился первый раз, о котором она мечтала все эти месяцы. Не так мечтала, но уже ничего не поделаешь…

***

Утром Мария Петровна смотрела на невестку, как на врага народа. По ее помятому лицу было понятно, что она не спала всю ночь.

— Значит, что-то слышала, — думала Лиля, стоя у плиты.

Мария ходила из комнаты в кухню и обратно, бросая на невестку ненавистные взгляды. Могла встать за спиной и сверлить долго и ненасытно. Лиля, ощущая, как свекровь буравит ее испытывающим взором, оборачивалась, и женщина сразу опускала глаза и продолжала нервный променад по дому. Нажарив блинов к завтраку, Лиля поставила тарелку на стол и позвала мужа со свекровью. Мария вышла из спальни, поставила руки на бока и с нотками ненависти выдала:

— С такой, как ты, за один стол не сяду.

— Что? — растерялась Лиля.

— Что слышала, — свекровь ушла к себе.

Иван вернулся с улицы, куда ходил оправляться, и также, как и его мать, пристально посмотрел на Лилю. Не сказав ни слова, парень сел за стол, взял один блин, внимательно посмотрел на него и, сложив вчетверо, откусил половину.

— Молока налей, — жуя, сказал Ваня.

Лиля быстро принесла банку с молоком и дрожащими руками наклонила ее над железной кружкой. Молоко выплеснулось на белоснежную скатерть, и Лиле прилетела оплеуха.

— Раззява! Смотри, куда льешь! — гаркнул Иван и подавился.

Пока он пытался откашляться, Лиля вытерла молочную лужу, наполнила кружку молоком и унесла банку. Ваня выпил, выпустил противную отрыжку и встал.

— Честь берегла, говоришь, — сказал вошедшей Лиле, — права была моя мать, ты такая же, как и твоя мамаша. Слаба на передок.

Лиля не успела ничего ответить, как Иван покинул дом и ушел в неизвестном направлении. Ну вот, видимо, между сыном и матерью утром состоялся разговор, в ходе которого свекровь выдала свою версию, почему Лиля не кровила после первого раза. Она и сама не понимала — почему. Может быть, это редкий случай, а ее уже гулящей выставили. Да и Ваня тоже хорош, поверил. И вообще, раньше он был нежен и на доброе слово богат, а как съездил в столицу, так вернулся совершенно другим человеком. Лиля накрыла оставшиеся блины полотенцем и начала собираться на работу. Работала она птичницей, иногда — дояркой, когда просили подменить, а летом — в поле. Раньше, в школе, Лиля мечтала стать животноводом, но, когда любовь нечаянно нагрянула, так девушка потерялась в своих мечтах. Поначалу ей хотелось все время быть рядом с мужем, не отпускать его ни на минуту, а потом… Что же случилось потом? Эмоции зашкаливали. Лиля будто растеряла всю себя. Ничего не хотелось делать, даже продолжить учебу в городе…

— Что расселась, дров принеси, –раздалось в кухне.

Лиля послушно встала, оделась и отправилась к дровянику. Мороз стоял трескучий, но Лиля, накинув пуховый платок, не чувствовала холода, потому что голова была забита сказанным Иваном. Неужели он поверил матери? Зачем? Господи, и что теперь будет…

***

Через два месяца Лиля узнала, что ждет ребенка. Новость эту ни муж, ни свекровь не восприняли с радостью. Иван злился, что Лилька постоянно чувствует себя разбитой и не дается в постели, Мария Петровна не верила, что ее сын является отцом Лилькиного зародыша. Как она называла будущего внука или внучку.

— Прижила на стороне, а мы теперь должны тащить на своем горбу, — ворчала женщина, оправившись после похорон. Все два месяца она страда по мужу, а как только невестка объявила о беременности, Мария Петровна внезапно переключила все свои думки на «гулящую» девку. — И как только земля таких носит.

Лиля не стала спорить и доказывать свою правоту. Пусть что хочет, то и думает. Иван после той ночи больше ни разу не заикнулся об этом, но зато ходит хмурый. Почему? Лиля не понимала. Единственное, что ее удручало, так это воспоминания о прошедшей встрече Нового года. Иван выпил со своей семьей и сбежал в клуб, сказав, что его ждут друзья. На следующий день в деревню приехала милиция. Был обворован сельпо. Вора не нашли, зато Ваня проснулся ближе к обеду веселым и постоянно говорил, что теперь он может уехать в Москву на несколько дней, потому что там и дышится легче и голова работает лучше. Правда, он никуда не поехал. Отложил поездку со словами: «Лучше летом», а вечером Лиля обнаружила в его фуфайке целую пачку купюр. Положив находку обратно в карман, она не стала спрашивать у мужа, откуда у него столько денег. Испугалась, что Иван может оказаться тем воришкой, который вскрыл магазин. А может быть, ему отдали эти деньги на сохранение? Но Лиля не стала испытывать судьбу и промолчала.

Весь срок, что она носила под сердцем ребенка, жизнь ее превратилась в откровенный ад. Свекровь каждый раз, видя перед собой невестку, пыталась поддеть ее:

— Как родишь, можешь смело отправляться к своей мамочке, потому что нам шаболды не нужны. Опозорила на всю деревню. Я надеялась, что скинешь этого ребенка, а он вон как присосался. Тьфу, чтоб вам всем пусто было, брехуны. И почему Ванька тебя не выгонит, не понимаю!

Ваня и не собирался выгонять жену. Ему было на руку, что в любой момент он мог залезть на нее. Другие бабы не давались, потому что Ванька начал сильно пить и выглядеть как черт. Раньше он носил имя «первый парень на деревне», а сейчас на него без слез не взглянешь. Местные девки обходят стороной Ивана, морща нос, так как от него вечно воняет перегаром.

***

Пришел день, когда Лиля отправилась в больницу. Там она родила мальчика, здорового, крепенького, и назвала его Васенькой. Тот факт, что Вася был копией своего отца, нисколько не смягчил черствое сердце бабушки, которая, взглянув после выписки невестки и внука, фыркнула:

— Ваша порода, алкашная.

Что сын пьет, ее не волновало. Ваня для Марии был и останется самым лучшим, работящим, заслуживающим уважение и почтение. Лиля нисколько не сомневалась, что Вася любит своего ребенка, хотя свекровь всеми силами пыталась промыть ему мозги.

***

Лето сменялось зимой, дни — неделями. Спустя четыре года, после появления в доме Ивановых тихого мальчонки, обстановка в отношениях домочадцев накалилась так, что жизнь Иван стала напоминать редкого гостя. Он то приходил ночевать, то пропадал где-то, не предупредив заранее. Когда отца не было дома Вася радовался: никто не будет кричать и ругаться с мамой, тем более, не побьет ее. Васе тоже доставалось от пьяного батьки на орехи. То сидит не так, то ест слишком громко. Сегодня Вася ощущал себя счастливым. Он надеялся, что папка никогда больше не вернется и дома станет тихо. Если не считать брюзжание бабушки, которая часто приставала к его матери. Мария Петровна спускала всех собак на невестку, потому что считала — пьянство сына обусловлено рождением ребенка от неизвестного папаши.

— Глаза б мои тебя не видели! — кричала Мария, размахивая руками. — У меня теперь не сын, а приходящий сосед какой-то! Вот где его черти носят? Почему третий день домой не приходит?

— В вытрезвителе, наверное, — сухо ответила Лиля, уставшая от наглого поведения мужа.

— Ты виновата, что его туда увозят! Из-за тебя Ваня не видит белого света в окошке! Другая б давно собрала свои пожитки и ушла, а этой всё по барабану!!

Лиля молчала. Она пыталась не слушать свекровь и спокойно готовить ужин, но нервная женщина стояла рядом и вопила прямо ей в ухо:

— Если он попадет в тюрьму, я с тебя живой не слезу! Если б ты не пришла в наш дом, а осталась со своей мамкой-пьяницей, то у нас до сих пор было бы спокойно! Да и муж мой, покойный Алексей, из-за тебя помер!

Этого уже Лиля не могла стерпеть. Повернувшись к свекрови, она с силой сжала пальцами половник и зашипела:

— Это ты своего мужа довела так, что даже не заметила, что он не уснул, а умер. И если еще раз ты откроешь рот, то я…

Дверь хаты распахнулась, и Лиля отвлеклась на запыхавшуюся гостью.

— Лилька, Ваньку посадили!!

Глава 8

— Как?

Половник упал на пол, и Лиля закрыла лицо ладонями.

— А-а-а-а!! Я так и знала!! — заорала Мария Петровна. — Довела моего сыночка!!

Женщина быстро оделась и побежала куда-то. Наверное, узнавать подробности. Двоюродная сестра Вера села на лавку у печи и зашептала:

— А что ж теперь будет, а?

Лиля убрала руки от лица, опустилась на стул и тяжело вздохнула:

— Не знаю. — она смотрела на сестру в упор, как будто пыталась найти ответ в ее глазах.

— А я, как узнала, сразу на автобус и к тебе. — затараторила Вера. — У нас в деревне слух прошел, что видели его.

— Где?

— Он с каким-то мужиком в чужую хату залез. Хозяева уехали на несколько дней, соседи за их домом присматривали… Интересно, — вдруг задумалась Вера, — а откуда Ваня узнал, что именно этот дом пустует?

— Ой, Верочка, — слезы накатились на глаза, и Лиля была готова расплакаться. — Ну зачем он туда полез? Ну что ему не хватает?

— Лиль, а у вас, наверно, обыск теперь будет. — напугала сестру Вера. — Слушай, давай я у тебя останусь, вдруг милиция приедет, а ты вся такая потерянная. Ляпнешь чего-нибудь не того, а?

— Надо выпить, — неожиданно выдала Лиля и достала из шкафчика бутылку, которую когда-то оставил муж.

Поставила на стол стопки и налила горькую в них. Вера подсела поближе. Женщины выпили, и Лиля не выдержала:

— Куда я без него? Как жить-то теперь? — заплакала в голос.

— Да ты что? — вытаращилась на нее сестра. — Не пропадешь, Лиль. У тебя есть, где жить, на чем спать. Ни одна баба без мужика не пропала.

— Верочка, я без Вани, как без рук.

— Подожди, — Вера налила еще, — ты же сама говорила, что он стал злым, даже жестоким. Радуйся, избавилась!

— Что ты такое говоришь! — Лиля изменилась в лице. — Без мужика жить — позор! Ты сама-то почему от своего сбежала к нам в Починок, забыла?

— Мой руки распускал, жить не давал, — вполголоса ответила Вера. — Один раз так наподдал, что я еле ноги унесла. Слава богу, разошлись. Я домой вернулась, живу, как у Христа за пазухой.

Выглядывая из-за угла своей комнаты, Вася слушал, как мама и тетя переговариваются. Жутко хотелось есть, но мальчик не мог попросить хотя бы корочки хлеба, потому что боялся. В эти моменты, когда мама плачет, лучше не подходить. Она могла наорать и дать под зад, да так, что Васю отбрасывало в сторону. Подслушивая взрослый разговор, мальчик практически ничего не понимал, но одна фраза, что Ваню посадили, навеяла на мысль — папку посадили на стул и не отпускают. Радость проникла в душу мальчонки. Папка не придет домой! Кто-то не разрешает ему вставать со стула, точно также, как отец, когда разозлится, посадит Васю на стул и не позволяет шевелиться. Делает он это только по одной причине — мальчишка мешает ему, а отцу хочется тишины.

Вася почувствовал, что его мочевой пузырь переполнен. Пойти в туалет мимо матери, которая сейчас роняет слезы и иногда дерзко отвечает сестре — невозможно. Проходя мимо, можно получить подзатыльника от мамы. Вася скрестил ноги. Ужасно хочется писать. Даже голод не смог перебороть желание помочиться. Вася терпел, покраснев, как бурак. Скорее бы ушла эта тетя Вера, и Вася смог бы проскочить незамеченным, пока мама будет занята каким-нибудь делом. Тем более, она собиралась за дровами. Дома прохладно, с утра печь не топлена. Вася стоял в одних штанишках, босиком, и чувствовал, как его кожа стала гусиной. Отвлекшись на неприятные ощущения, мальчик не сразу услышал, как хлопнула дверь.

— Ваня?? — Лиля подбежала к мужу и повисла на его шее.

— Что сидишь, — прохрипел он. — Дома холод собачий. Печку-то топишь собираешься?

Вася очнулся, опустив глаза. Правая штанина стала мокрой и от нее шел пар. Испугавшись, мальчишка спрятался в комнате, чтобы успеть переодеться.

— Да чтоб тебя! — мгновение и до мальчика донесся крик отца, затем — грохот. — Что ты тут налила? Что это? Моча? Ну держись, ссуль…

Всю злость, накопившуюся за последние пару дней, Иван излил на своего четырехлетнего сына. Мальчик кричал, плакал, просил «не надо», но Иван не слышал его. С каждым ударом он становился беспощаднее. Вася звал маму, но та, не обращая внимания на происходящее в комнате, подливала сестре водки и отвлекала ее своими разговорами.

— Вернулся. Слава богу отпустили. Только ничего ему не говори. Захочет — сам расскажет.

Потом, когда Иван выпустил пар, все трое сидели за столом и беседовали. Лиля жаловалась на тяжелую судьбу, измучившую ее любимого мужа, Ваня поддакивал, кивал и соглашался с каждым ее словом. Вера слушала, иногда тоже кивала, но не спускала любопытных глаз с хозяина.

— Вань, а ты где был? — заискивающим голосом спросила она.

Лиля с недовольством посмотрела на сестру. Зачем она задает вопросы, если сама всё знает? Договорились же молчать.

— На заработках, — гордо ответил Ваня и выпил. — Задержался по причине работы. Поняла?

Он, прищурившись, взглянул на Веру, затем смерил взглядом бутылку, которая опустела, и сказал жене:

— Сходи, еще принеси, а мы пока с Верой побазарим. Да, и лужу вытри, расселась тут. Весь бок отбил, поскользнувшись. А этого, — кивнул в сторону комнаты, где хлюпал Вася, — из угла не выпускать. Пусть до вечера стоит. Мать где?

— Не знаю, — пожала плечами Лиля, сунув ногу в сапог. — Она не докладывалась.

Куда ушла свекровь, она узнала по дороге в сельпо, когда встретила спешащую к ним Маню, соседку. Та подлетела к ней и замахала руками:

— Лилька, Марию Петровну в больницу увезли. Прибежала в контору, ей там плохо стало. Вот, бегу оповестить. Собирайся, надо ей вещей отвезти. Может, инсульт, а?

Лиля не хотела ехать в больницу, чтобы проведать свекровь, но пришлось. Муж настоял. Мол, узнать надо, сколько еще матери осталось. Иван абсолютно не был расстроен, что мама может уйти в мир иной прямо сейчас. Его волновало другое — какая зараза навела на его след милицию. Хорошо, что отпустили, доказать ничего не смогли, а так бы присел лет на пять за кражу чужого имущества.

— И откуда у людей такие деньги, чтоб золото покупать и жить не впроголодь? — думал он, ожидая возвращения жены из города. — Честным трудом столько не заработать…

Друг обещал зайти, да что-то запаздывает. Ваня устал ждать и начал пить в одно лицо. Вспомнив, что в другой комнате сын, позвал его. Вася выглянул. Его передергивало от недавнего наказания. Глаза опухшие, ручки трясутся.

— Иди, садись, — строго сказал отец, показав пальцем на стул.

Вася сел, не сводя с бати напуганного взгляда. Из носа мальчика текла прозрачная слизь, лицо было красным.

— Ну что, оболтус, долго еще под себя ходить будешь? — строго спросил отец, закусывая водку салом.

Помотав головой, Вася всхлипнул.

— Большой уже, а всё никак помочиться правильно не можешь. Всю кровать проссал, полы уже от твоих луж скрипят. Хм, Васька, и кем ты станешь, когда вырастешь?

Мальчик не знал, что ответить. Ему хотелось спать, даже есть уже не так хочется, лишь бы спрятаться подальше, чтобы никто его не нашел. Жаль, что тетя Вера уже ушла.

— В жизни как бывает, Вась, — начал свои пьяные разговоры батя, — или ты, или тебя. Так надо быть во всем первым, понимаешь?

Вася кивнул. Он не понимал, но лучше кивать, как делает мама, чтобы папка не злился.

— А если чуть промахнулся, то тебя задавят, понимаешь? Чтобы жить и не тужить, надо всегда и везде быть первым.

Так и случилось. В роду Ивана и Лильки не было осужденных. Первыми посадили эту сладкую парочку за то, что они начали воровать сначала у соседей, а потом пошли дальше — магазин, контора… Лилька, волнуясь за мужа, с удовольствием принимала участие в его махинациях. Даже к бутылке начала прикладываться за компанию.

Мария Петровна к этому времени уже оправилась после инсульта и приехала домой. Не замечая, что творится у нее под носом, она чуть с ума не сошла, когда ее сына посадили. А через несколько дней забрали и Лильку, как соучастницу. В ту пору Васе еще не было пяти лет.

— Ну что, Васька, ты здесь никому не нужен. Буду отдавать тебя в детдом, — сказала бабушка, выводя мальчика из хаты.

Глава 9

Вася поднял глаза, посмотрел на Марию Петровну, но ничего не понял. Она отвела его на остановку, дождалась автобуса и вместе сели в салон. Вася радовался, что наконец у него новое развлечение — прокатиться на большом автобусе. Мальчик не чувствовал подвоха, он наслаждался заснеженными видами из окна.

По прибытии в село Супонево, мальчик насторожился. Бабушка шла быстрым шагом и тянула мальчонку за руку. Вася спотыкался, ему было тяжело идти по занесенной снегом тропке, но он не капризничал. Наконец, они добрались до одноэтажного деревянного здания, которое чем-то напоминало детский сад в Починке. Но Васе не понравился внешний вид обшарпанного дома, сложенного из почерневших бревен. Бабушка и внук вошли внутрь. Вася почувствовал, как в доме пахло едой, правда, он не понял, какой. Двинувшись по узкому коридору, Мария Петровна бросала короткие взгляды на закрытые двери. Она искала заведующую, которой позвонила накануне.

— Вам кого? — спросила женщина в черном платье, выглянувшая из кабинета.

— Главную, — нахмурившись, буркнула бабушка.

— Это туда, — показала рукой женщина и скрылась за дверью.

Мария подвела внука к двери напротив, отпустила руку мальчонки и постучала.

— Войдите! — ответили с той стороны.

— Так, ты стой тут, — наклонила голову бабушка, — а я пойду поговорю. И не вздумай никуда уйти. Иначе ремня дам.

С ремнем Вася был знаком чуть ли не с пеленок. Он прекрасно помнил, какую боль причиняет кожаная лента с блестящей бляхой на конце. Поэтому мальчик встал к стене и сунул руки в карманы, ожидая возвращения бабули. Ее не было почти полчаса, и мальчик начал волноваться. Ему было душно в тяжелой шубке, шапке и валенках. Хотелось раздеться, но мальчик боялся гнева сердитой старушки.

— Показывайте вашего шалопая, — вдруг открылась дверь и первой перед Васей появилась грузная женщина с пуховым платком на плечах.

Вася вздрогнул. Кого показывать? Зачем?

— Ну здравствуй, Вася, — женщина выглядела дружелюбно. — Тебя ведь так зовут?

Вася перевел растерянный взгляд на бабушку, стоявшую позади незнакомой тети. Казалось, бабуля была рада чему-то. Она улыбалась и покачивала головой.

— Дни посещения ограничены, подарки у нас запрещены, забирать домой на выходные тоже нельзя, — зазвучало в ушах Васи.

— Никто не приедет, все по тюрьмам разбежались, — выдала Мария, обходя заведующую. — До свидания. А ты ведите себя хорошо, иначе — во! — показала мальчику кулак.

Бабуля поторопилась на выход. Вася хотел было побежать за ней, но был пойман за воротник шубки.

— А ты куда? Теперь ты будешь жить здесь. Ребятишек у нас немного, все дружные, найдешь себе друга и будете дружить.

Женщина повела Васю по длинному коридору, вцепившись в рукав шубы, и тут мальчик понял — его оставили в чужом доме.

— Бабуска-а-а!! — закричал он во все горло, упираясь ножками в потертые половицы.

— Перестань кривляться, а то всех напугаешь. Быстро замолчал! — остановившись, рявкнула незнакомая тетя. — Сейчас я отведу тебя к доктору, а потом — в комнату. Понял? И попробуй только голос подать. У нас нельзя безобразничать. Иначе будешь наказан.

Втянув губы, Вася задержал дыхание. Женщина завела его в кабинет, пропахший лекарствами. Вася понял, сейчас будут делать уколы, которые он боится до дрожи в коленках. Но надо быть сильным, а то тетка эта и правда накажет. Ну почему всем можно наказывать детей? То отец с мамкой и бабкой, теперь еще и эта злая тетя…

Но, на его счастье, никаких уколов ему не ставили. Проверили волосы, послушали дыхание холодной круглой штукой, от которой мурашки по всему телу, заглянули в рот, попросили сказать «А».

— Всё, здоров, можете уводить, — другая тетя была более вежливой. На ней белый халат и тапочки. Улыбалась Васе и даже подмигивала.

Первая женщина, которая привела его сюда, вновь взяла мальчика за руку и опять потащила куда-то. Вася не знал, что его ожидает дальше. Он молча шагал по тихому коридору, думая о бабушке. Папку он почти не вспоминал, радовался, что злой отец давно не появляется дома. А мама… вот к матери его почему-то тянуло.

Тетя завела Васю в комнату и сразу представила ребятишкам:

— Это Вася, наш новый воспитанник. Вон твоя койка, иди, садись и чтоб без капризов у меня.

Вася послушно подошел к кровати без постельного белья, сел на краешек и уставился в пол. Так начался новый период в жизни маленького Васи, которого ждет неизведанное будущее. Какое оно будет, хорошее или плохое?

Глава 10

Детство Васи прошло незаметно в детском доме, который, спустя несколько месяцев, был переименован в интернат. Вася рос непослушным мальчиком, но очень умным, любознательным. Ему было интересно всё. Учился он хорошо, старался. Уроки не прогуливал, но вечерами сбегал, чтобы почувствовать взрослую жизнь. А потом возвращался, ложился спать и мечтал о прекрасном будущем. Учителя уважали усидчивого парнишку, гордились его способностями. Единственное, что удручало воспитателей и педагогов, кем станет этот ребенок, когда вырастет? От него можно ожидать все, что угодно. Вася огрызался, оскорблял, мог ударить не только воспитанника, но и уборщицу, педагога или обычного прохожего, который сделал замечание насчет нахального поведения. Вася кидался с кулаками и покрывал матом того, кто посмел обратить на него внимание и погрозить пальцем. Вася тут же перелезал через забор и вступал в неравный бой. Друзья по интернату тоже были такими, неуправляемыми. Поэтому педагоги с огромным нетерпением ждали, когда ребята достигнут совершеннолетия и покинут стены интерната. Вася тоже ждал этого момента, чтобы встретиться с родными и посмотреть им в глаза — за что они избавились от него, маленького и беззащитного.

— Вася, тебя Светлана Ильинична ищет, — шестнадцатилетняя девушка Василиса подошла к парню сзади, когда он стоял за углом здания и курил, и легонько тронула его плечо рукой. — Она опять ругалась, что ты сбежал из интерната вчера.

Вася, выпустив едкий дым, обернулся.

— Да пошла она, дура.

— Зачем ты так? Она беспокоилась. А вдруг с тобой что-нибудь случится?

— Ей плевать на меня, — Вася бросил окурок себе под ноги и затоптал его с такой яростью, что Василиса отшатнулась. — Всем плевать на меня! — рявкнул парнишка, вспомнив, как он вчера столкнулся с матерью на улице.

— Зато мне… — опустив глаза, девушка еле сдерживала накатывающиеся слезы, — не плевать.

— Да пошли вы все!! — Вася рванул подальше от приставучей девицы в укромное местечко — детскую беседку, стоявшую за противоположной стеной интерната. Там он проводил время либо в одиночестве, чтобы подумать, либо с друзьями, которые доставали деньги путем воровства и покупали пиво.

Занырнув в новехонькую беседку, Вася сел, сложил руки на груди и начал думать о матери. Боже, как больно, словами не передать. Эти пустые глаза, пропитое лицо и дрожащие руки… Что с ней случилось? Как она могла опуститься до такого?

— Даже не вспоминала обо мне, — буркнул себе под нос Вася, сжимая челюсти.

Вчера, сбежав из интерната поздно вечером, чтобы прогуляться по селу, Вася бродил по темным улицам и прикидывал, куда поступать после выпуска, чтобы стать человеком и доказать всем вокруг — он не такой, как он нем думают, он лучше, намного лучше. Навстречу ему ковыляла женщина, в которой он сразу признал мать. Вася прекрасно помнил, как она выглядела… Правда, эта женщина была намного старше, одета в потрепанную одежду, волосы давно не мытые, на ногах растоптанные туфли, просившие «есть», на плече старая сумка, выцветшая, с оторванной молнией. Вася, остановившись перед матерью, насупился. Он чувствовал, что это она, но почему-то сомневался в своих догадках. Скорее всего, из-за неприглядного внешнего вида мамы.

— Здравствуй, — Вася поздоровался первым.

Женщина остановилась и уставилась на него. По ее издевательской ухмылке он понял, что и мама узнала его. Вася не сильно изменился, всего лишь вытянулся, окреп, над верхней губой пробивались первые волоски, волосы стали темнее, но его взгляд… немного напуганный и одновременно ненавидящий, так и не покинул симпатичное лицо повзрослевшего парнишки.

— А ты изменился, — охрипшим от курева голосом ответила Лиля. — Работаешь? Деньги есть?

Вася переменился в лице. Мать не спросила, как он жил все эти годы без нее, сразу начала разговор о деньгах.

— Мам, это же я… — губы задрожали, парень думал, что они обнимутся, мать расплачется, начнет просить прощения, но…

— А батьку твоего в тюряге прибили, — с горечью в голосе сказала она и вынула из сумки папиросы. — Я даже похоронить его не смогла, потому что узнала поздно, — ее глаза заблестели от слез. — Вась, дай денег а. Видишь, последняя осталась.

Лиля открыла пачку и показала, что она почти пуста.

— Нет у меня денег, — Вася ощутил, как волна злости прокатила в его животе и поднялась до горла.

— Не дашь? — Лиля заговорила озлобленным тоном. Неожиданно она схватила сына за воротник рубахи, но Вася не стерпел и толкнул мать:

— Руки убери, — рыкнул он, собираясь уходить.

— Я сейчас милицию вызову!! — заорала во все горло Лиля, пытаясь подняться. — Я заявление на тебя напишу!!

— Отсижу, выйду и тогда пеняй на себя, — бросил напоследок Вася и был таков.

Лиля поднялась, отряхнулась и сказала с обидой в голосе:

— Придет время, никуда не денешься, будешь и за мамкой ухаживать, и денег ей отслюнишь. Я на тебя найду управу, не переживай, сыночек. Найду.

Глава 11