Бесплатный фрагмент - «Вал-Бан»

Нелле А.,

Эльвирам С. и З.

— с воспоминанием

об их чудесных ножках

«Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!»

(Пс. 31:1)

I

1

— Послушай, Валерасик, — устало сказал я. — Ты можешь говорить по существу, а не гнать ахинею в духе Агаты Кристи?

Моего бывшего сокурсника Банникова звали Валентином. Но в студенческие времена он стеснялся своего «полуженского» имени и представлялся «Валерием» — хотя имя тоже имело гендерную двузначность.

Это продолжилось по сю пору, для малознакомых Валя Банников так и остался Валерой. Сам я тоже иногда звал его так — чисто по инерции.

— Юрка, если по существу…

— Да, по существу. Какой вопрос? У меня дел выше крыши, — перебил я. — Что там у тебя по существу?

— А по существу, Юрец, просто предлагаю тебе поепстись.

— Что-что?..

Я не понял последнего слова.

— …Покреститься?!

Ослышался я неслучайно.

Мы жили неподалеку от церкви. Иногда — вероятно, в дни престольных праздников, которые я не знал — по улице мимо дома на автобусную остановку шли стайки женщин. Пожилые и не очень, они были похожи друг на друга, серые и унылые в низко повязанных платках. От них исходила не благость, ожидаемая после посещения храма, а какая-то злая сила, от которой становилось нехорошо.

При том дебилы продолжали креститься, вряд ли понимая, зачем им это нужно — и не имея понятия об истинных христианских ограничениях.

Смешно было смотреть на порнозвезду Алексу Би, которая занималась сексом одновременно с двумя мужчинами, не снимая нательного креста.

— Ты оглох, старый хуй?

Судя по всему, Банников разговаривал без свидетелей.

— Я сказал «поепстись»!

Я невольно оглянулся по сторонам.

Руководя отделом логистики, я не имел отдельного кабинета, а сидел в большой общей комнате вместе со своими подчиненными, в углу за прозрачной перегородкой. Логистки — с допуском плюс-минус пять лет — годились мне в дочери; я интересовал их только как начальник, от которого зависит «бонус», то есть месячная надбавка к фиксированной зарплате.

Тем не менее, эти молодые девицы держали ушки на макушках. Без всякой цели, чисто из праздного любопытства они прислушивались ко всему, что тут говорится, по делу и не по делу.

Сейчас никто не услышал ничего лишнего. Я крепко прижимал телефон к уху, а университетский приятель говорил негромко.

— По-еп-стись, — повторил он по слогам. — Или ты уже забыл, что это такое?

— К сожалению, не забыл.

В словах звучала горькая правда. Как мужчина я еще не умер, но главная радость жизни уже ускользала за горизонт. Оставалось лишь сожалеть, не имея перспектив.

— Так хочешь, или не хочешь? Задешево! всего за тысячу рублей.

— Что-о??!!..

Мне опять показалось, что я ослышался. Я задохнулся вопросом, который было невозможно задать прямо здесь.

— Рудаков, не будь Мудаковым, не тяни кота за хвост, — подогнал приятель. — Чего молчишь?

— Да ничего, — ответил я. — Как бы тебе объяснить…

— Понял, понял. Извини, забыл, что ты не в свободном плаваньи. Сидишь на работе, кругом полно вражеских локаторов. Так?

— Примерно.

— Тогда…

— Не тогда, — я перебил, устав от перекидывания словами. — Сейчас выйду отсюда, там и поговорим.

— Мне перезвонить? — уточнил Банников.

— Через минуту.

Я встал и выбрался из своего угла. Компьютер звякнул, оповещая о сообщении от коллеги из другого филиала по корпоративному мессенджеру — я не обратил внимания.

Старшая логистка Нелля, сидящая ближе всех к моей выгородке, кажется, хотела что-то спросить. Но мне было не до нее. Не замедляя шагов, я пересек внутренний проход, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.

2

Наша контора — филиал нижегородской транспортной компании — занимала пол-этажа в здании разорившейся швейной фабрики, сдаваемом владельцами всем желающим.

Около нас снимали помещения еще несколько фирм всякого разряда. По коридору постоянно кто-то слонялся, переговаривался, от скуки глядел по сторонам.

Возможности свободно пообщаться с Банниковым не имелось и тут. Для уединения осталось единственное место.

Туалеты чередовались через этаж. На нашем находился мужской, не нужно было ни спускаться куда-нибудь, ни подниматься. Оглянувшись еще раз, словно кто-то мог догадаться, что разговор предстоит непристойный, я скользнул туда.

Мне повезло: посетители отсутствовали. Чуть-чуть пахло хлоркой, старым табаком и гораздо сильнее — холодной водой.

Не видя причин разговаривать с приятелем, глядя на обгаженный унитаз, я прошел к окну. Внизу раскинулся замкнутый внутренний двор — охраняемый и потому свободный от посторонних.

На скамейке около запертого ангара курили две молодые, вызывающе одетые девицы. Откуда они взялись, я не знал; в нашем здании подобных не встречалось. Несмотря на обилие съемщиков, все давно примелькались. Их я тут не видел, таких бы не забыл.

Скорее всего, это были посетительницы, которые пришли в какую-то из соседних контор, но зачем-то спустились во двор.

Телефон требовательно запиликал.

— Слушаю тебя, еБанников, — сказал я.

Вот теперь я тоже мог включить студенческий лексикон.

Университет остался в прошлом — столь далеком, что уже и не существующем. Но крепкие словечки, сохранившиеся с тех времен, до сих пор примиряли с жизнью.

— Весь внимание.

— Так вот, Юрка-на-залупе-шкурка!

Когда-то я обижался на такое обращение. Сейчас оно грело душу.

— Я тебя зову поебаться.

— Это уже говорил, — сказал я. — Куда и с кем?

— Куда — дам адрес. А с кем — выберешь сам. Пёзды у меня — высший сорт. И даже «премиум». Молодые, сочные. Самой старшей — двадцать два года.

— А младшей? — зачем-то спросил я.

— Ты на что намекаешь, Мудаков? — взвился на том конце старый приятель. — Как пелось в той песне, пред законом я чист.

— Давно ли? — я усмехнулся.

— Недавно, но какая разница. Ты скажи мне — ты что, не хочешь поебаться? Всего за штуку?

— Нет, это ты скажи мне, — возразил я. — Я что-то не понял. Ты что, ебила — открыл подпольный бордель?

Окончив университет с красным дипломом по специальности «химик-технолог», я некоторое время пытался найти достойную работу, соответствующую выбранной профессии. Увы, этого не получилось. На местных нефтехимзаводах все руководящие посты были заняты башкирами, а работать на рядовой должности — да еще на вредном производстве, где можно ослепнуть, не дожив до сорока лет — не хотелось.

Помаявшись так и сяк лет десять, но ничего существенного не достигнув, я решил забыть про специальность и просто искать приемлемое место под солнцем. Нынешняя работа могла считаться успешной, я имел приемлемую зарплату и относительную уверенность в будущем.

Банников всю жизнь искал приключения, ввязывался в одну авантюру за другой. Оставалось удивляться, что его до сих пор не подстрелили или не посадили. В какой-то момент он даже обретался в подпольной лаборатории, за деятельность которой можно было получить чуть ли не пожизненный срок.

Слова о борделе прозвучали не пустым звуком, я даже не удивился. Несостоявшийся химик мог привезти рефрижератор таек, чтобы они молотили чреслами, обеспечивая ему безбедную жизнь.

Неясной оставалась лишь причина звонка: даже в студенческие времена я не пользовался услугами проституток, и Банников это знал.

— Нет, это не совсем бордель, — ответил он. — То есть совсем не бордель. Ну, короче…

Кажется, приятель запутался в словах.

— …В общем, приезжай ко мне в «Валбан», сам увидишь, что к чему.

— В какой «Елбан»? — переспросил я.

— Не елбан, а «Вал-Бан». «Вал» и «Бан», через дефис.

— Так называется твоя новая фирма? — понял я.

— Да.

— Приезжать?

— Да.

— Чтобы поебаться?

— Да.

— За тысячу рублей?

— Да.

Мои вопросы были глупыми; я строил ступеньки непонятно куда.

Гораздо умнее звучали Банниковские ответы на все, что не имело смысла уточнять.

— Я…

Я сделал паузу.

Одна из девиц бросила окурок в урну, встала со скамейки, задрала и без того короткую юбку, принялась подтягивать колготки. Они были черными, но неплотными; сквозь эфемерный капрон мерцали узкие белые трусики.

Побывав в нашем здании, незнакомка не могла не знать, что половина окон выходит во двор. Но для процедуры она не повернулась спиной к корпусу. Статус стал ясен.

Вероятно, это были городские проститутки по вызову, только что отработавшие заказ. В большинстве контор сидели мужчины, везде имелись диваны и укромные уголки, нигде не имелось жен.

Ехать в промзонную глухомань ради одного-единственного клиента было неразумно; они решили поймать следующих.

— …Слушай, Банников…

Дверь туалета с грохотом распахнулась.

— …Я тебе перезвоню, — оборвал я.

Шумно переговариваясь, ввалились трое водителей из таксистской службы «СмайЛинк». Им были неведомы мои отчаянные колебания.

— Может быть, — пробормотал я сам себе под нос. — А может и не быть…

Отзываться на Банниковское предложение не тянуло. Скорее всего, это была какая-то ерунда — причем опасная, раз была связана с продажными девками.

3

— Юрий Эдуардович…

Нелля стояла передо мной, помахивала бумагами.

Ее юбка имела такую длину, что над краем стола были видны бедра в колготках телесного цвета. На великолепнейшие Неллины ноги засматривались все наши мужчины: женатый управляющий филиалом, многодетный начальник коммерческого отдела, молодой менеджер по найму автотранспорта, безмозглый кролик курьер и даже насквозь прокуренный бесполый сисадмин. Дальнобойщики, приходя с накладными в бухгалтерию, подолгу без нужды задерживались в проходе у застекленной стены, за которой располагался отдел логистики.

Нелля это знала и беззастенчиво дразнила всех: манила бедрами, сверкала коленками, перекладывала ногу на ногу и обратно. При том она была совершенно нормальной, порядочной недевственной девушкой.

— Что, Нелля? — спросил я. — Что там у тебя?

— Проблемка, Юрий Эдуардович.

— Большая?

— Средняя. Тридцать тонн.

— Поясни.

Старшая логистка переступила на месте, донесся запах недорогих духов.

— Груз пивной бутылки для «Балтики», из «Русджама», фура с прицепом. Он…

— Сядь! — перебил я.

Турецко-российский завод стеклотары «Русджам» был одним из ключевых клиентов, петербургский пивзавод «Балтика» — главным заказчиком бутылок. Этот тандем «поставщик-потребитель» приносил основную массу прибыли нашему филиалу. Поэтому все, что было связано с «Балтикой» и «Русджамом», находилось под особым вниманием моего отдела. В любой, даже самой мелкой «проблемке» следовало разбираться обстоятельно.

Но ноги Нелли — вкупе с сомнительным звонком Банникова — поворачивали мысль не в ту сторону, не давали сконцентрироваться.

— Села, — покорно ответила Нелля.

Скрипнул расшатанный офисный стул, чертовы ноги исчезли за обрезом стола. Награждая Неллю телом, природа поскупилась на верхнюю часть: грудь была крошечной, практически незаметной, она даже не расстегивала лишних пуговиц на блузке.

Больше ничего не отвлекало от рабочего момента. Я облегченно вздохнул и продолжил:

— Поясни проблему. Что там случилось?

— Автопоезд не доехал до Твери.

— ДТП?

— Нет.

— Точно? — повторил я.

По физическим свойствам пиво имело сходство с шампанским. В отличие от водки или вина, в нем образовывался газ, при ряде факторов критически повышалось давление. Поэтому к пивной бутылке предъявлялись особые прочностные требования.

От удара при дорожной аварии в стекле могли возникнуть микротрещины. Неразличимые при осмотре, они грозили тем, что целую партию пива придется списывать, когда из-за повышения температуры бутылки потекут.

Процесс утилизации списанной партии пива — правда, не поврежденной, а просроченной — однажды видел наш управляющий, когда ездил на местный пивзавод «Эфес» с какими-то документами от бухгалтера. По его словам, это было сюрреалистическое зрелище. Около корпуса возвышалась сетчатая тележка, полная пустых бутылок, рядом стоял пластиковый куб. Из крана, открытого у дна, в ливневой люк хлестала пенистая струя. Крысы, живущие в канализации, отмечали праздник жизни.

Некондиция по сроку, возвращенная из торговой сети, нас не касалась. Опасность подстерегала на дороге. И о ней приходилось помнить ежемоментно.

Наша транспортная компания имела страховку, но затраты, мягко говоря, не приветствовались. В случае ДТП всю ответственность мы перекладывали на водителя, и дальше с контрагентами разбирался уже он.

— Сама ведь знаешь, какая потом будет морока, если это утаить, -повторил я без нужды.

Повторения и в самом деле не требовалось. Старшая логистка понимала проблемы не меньше моего.

— Точно.

Зеленовато-карие татарские глаза Нелли смотрели спокойно, она их не отводила.

— Не верите, Юрий Эдуардович?

— Тебе верю, — ответил я, сделав нажим на слове «тебе».

Тут я не лукавил. Должность старшего логиста, редкую в других филиалах, я выбил для Нелли не из-за ее красивых ног — вернее, не только из-за них. Эта девушка стала по сути моим заместителем. Она работала в фирме давно и, в отличие от прочих логисток, была очень ответственной.

— Так что там реально случилось, Нелля? — спросил я.

— Сломался тягач. Старый «Фрейтлайнер», водитель не сразу разобрался, теперь вот ждет запчастей. Пришлось заказывать, придут неизвестно когда.

— Это плохо.

— Еще как плохо, Юрий Эдуардович. «Балтика» запускает общероссийскую акцию по этому «Кулеру». Если доставка будет просрочена, могут выставить претензию.