Бесплатный фрагмент - За океаном

Пролог

14 марта 1991 года

Крылатый великан приземлился в ещё спящем Париже. Погода была прохладная, не то что в тропическом Окленде, но Амелия этого как будто не замечала. Быстро сойдя по трапу, она вместе со своей группой засеменила к железнодорожному вокзалу. Куратор Вивьен Монпри, обрюзгшая дама за пятьдесят, грубо подгоняла молодых студентов. На некоторых людей холод действует именно так — злит и торопит. Светлые кудри выпадали из-под шапки, но Амелия думала только об их с группой недавнем путешествии. Новая Зеландия поразила и влюбила в себя молодую француженку. Даже очередной комплимент от Жана она пропустила, упиваясь воспоминаниями.

Забравшись в поезд, который следует до некогда столицы Лотарингии, города Мец, Амелия упала на своё место и только сейчас почувствовала усталость от всех этих поездок и перелётов. Возвращаться в подвал дома тётушки после такого грандиозного путешествия ей совсем не хотелось. Мысли о возвращении в заточение на мгновение украли улыбку с лица девушки, но Амелия вернула её, нащупав в дорожной сумке плотный кожаный дневник, который был сборником всех её эмоций и переживаний за последнее время. Выбрав вместо наблюдения природы за окном чернила на бумаге, девушка скинула с головы бархатную шапку и принялась перечитывать свои записи.

Всего две недели группа студентов факультета гуманитарных наук, искусства и культуры провела на южном и северном островах Новой Зеландии, но, благодаря очень насыщенной программе мадам Монпри, успела посетить множество достопримечательностей. Амелия указала по пунктам все музеи, государственные заповедники, термальные источники, деревни коренного народа — маори, и ещё с десяток парков, выставок и благотворительных вечеров.

Именно там молодым студентам в голову пришла идея устроить собственный благотворительный приём по прибытии во Францию.

Больше всего молодую Амелию поразила природа и местный народ. Экскурсия по деревням маори пришлась на конец первой недели, и многие, пресытившись прочими новшествами, не ожидали от местного народа ничего особенного. Но маори смогли удивить иностранцев. Группа уже через час дороги от города оказалась как будто в ином мире, в котором правит природа и древние боги. Мадам Монпри предупредила своих учеников, что обычно местные жители обыгрывают один и тот же приём воздействия на туристов, но сама застыла от испуга, когда их встретили около десятка вооружённых мужчин. Воины были украшены ритуальными татуировками, и каждый держал в руке копьё. Они начали свой устрашающий танец, и тогда Амелия, впервые почувствовав пробирающее до дрожи восхищение, едва удержалась на ногах.

Вскоре группа уже обедала местными блюдами и слушала выступление нескольких девушек маори, что пели и играли на небольших гавайских гитарах, называемых укулеле. Амелия одна из немногих согласилась на предложение окунуться в прохладную воду реки Рангитикеи. Вивьен Монпри прекрасно знала, что Амелия — самая лёгкая на подъём девушка из всех, кого она знала, но всё равно отчитывала её за своевольность, таким образом поддерживая дисциплину.

Дорога за воспоминаниями прошла незаметно, и, по прибытии в родной город, Амелия направилась в то место, что принято называть домом. Невысокое здание с обшарпанным видом как будто насмехалось над молодой девушкой, приветствуя её очередным обвалившимся со второго этажа куском штукатурки. Девушка заскочила в подъезд и, перепрыгнув несколько ступеней, постучала в дверь. Тётушка Анна открыла и сердечно поприветствовала свою племянницу. Пускай их отношения не были такими близкими, но тётушка хотя бы делала вид, что заботится об Амелии. Девушка проскочила мимо и спустилась к себе в комнату. Сбросив наконец одежду и сумку, она легла на матрац и растянулась. «Как же я хочу вернуться обратно!» — эти слова кружились в голове девушки с невероятной скоростью. Амелия присела и почувствовала голод. Найдя в себе силы подняться, она направилась на кухню попросить обед. Тётушка снова брюзжала, что Амелия в свои двадцать лет не может сама о себе позаботиться. На все попытки рассказать о путешествии тётушка Анна махала рукой и повторяла: «Это нам не надо, где родился, там и пригодился». Покончив со свежими круассанами и яичницей, Амелия вернулась к себе и от нахлынувшей усталости вскоре уснула и проспала до следующего дня.

В день организации благотворительного вечера она одна из первых пришла в арендованный зал и помогала в расстановке столов. Девушка быстро накидала на бумаге речь и принялась заучивать её. Вскоре собрались и остальные. Вечер был посвящён малым народам и путешествиям. На него, помимо сотрудников университета, были также приглашены щедрые меценаты, некоторые спонсоры и небольшая часть учеников университета немецкого города Мангейма, что проходили стажировку в Меце. Амелия выступала вместе со своим руководителем и, произнеся свою речь, заметила молодого светловолосого парня в строгом костюме в той части, где расположились немецкие гости. Он выглядел отрешённым, но всё же старался держаться достойно. Его серьёзный вид так позабавил лёгкую и почти всегда непринуждённую француженку, что Амелия спустилась с невысокой сцены и подошла к парню. Вблизи он оказался ещё более высоким и красивым. Очередной игривый порыв заставил девушку обратиться к нему с фразой: «Не хмурься так, морщины появятся». Вскоре молодой человек назвал своё имя — Рихард Голон. Амелия сама не заметила, как начала кокетничать, и плавно их разговор наполнялся темами об увлечениях, взглядах на жизнь и интересами. Амелия почувствовала, что молодой Рихард, несмотря на свой возраст, чрезмерно серьёзно относится к жизни. Со стороны выглядело, будто встретились две противоположности — активная, импульсивная и лёгкая француженка и спокойный, педантичный и деловой немец.

Вскоре после того благотворительного вечера, который, кстати, принёс щедрые подарки факультету и университету, Рихард вернулся в родной город продолжать обучение, так как стажировка подошла к концу. Амелия в последние дни перед их расставанием почти не появлялась дома, проводя всё время с молодым немцем. В нём она увидела, помимо прекрасных манер и красивой внешности, стержень, который отличает мальчика от мужчины. Рихард, в свою очередь, знал, что всему нужен противовес, и в молодой яркой француженке он увидел то, чего сам был лишён. Слёзное расставание прошло тяжело для обоих, но уже через неделю общения по почте Амелия собирала чемоданы и, не успев попрощаться с тётушкой, отправилась в Германию к своему возлюбленному.

27 июня 1992 года

Переезд оказался для Амелии довольно простым. Рихард снимал квартиру, не желая жить в доме родителей, и её внутреннее убранство как нельзя лучше описывало его внутренний мир. Чистота, строгость и даже серость не испугали молодую девушку, так как здесь было хотя бы больше места, чем в её прежней комнате в подвале. Рихард подошёл основательно к их совместной жизни и сразу расписал все обязанности и правила. Амелии было тяжело начать жить по плану, но, как вскоре оказалось, она быстро приспособилась к новым условиям. Переведясь в университет, где учился Рихард, она продолжила своё обучение по направлению «искусство и культура», планируя позже перейти на более точные науки, вроде антропологии. Через два месяца Рихард сделал предложение Амелии, и вскоре была сыграна свадьба. Родители парня были против, но Рихард проявил свой характер и поступил как считал правильным.

Новое место слегка угнетало Амелию, потому как погода здесь чаще плаксивая и мрачная, а не солнечная и светлая, как во Франции. Роль жены не сильно отличалась от её обычного сожительства с Рихардом, но желания гулять и дурачиться постоянно пресекались занятостью мужа. Он серьёзно занимался учёбой и большую часть времени, что проводил дома, копался в бумагах. Амелия частенько вбегала в его импровизированный кабинет в соседней комнате и прыгала на руки, весело смеясь и что-нибудь рассказывая, но Рихард оставался невозмутимым и продолжал работу. Девушка не хотела сама себе признаваться, но семейная жизнь оказалась довольно скучной и однообразной.

16 августа 1999 года

Яркое солнце как нельзя лучше дополняло настроение праздника. Совсем скоро наступит уже шестой день рождения сына Амелии и Рихарда. Светловолосому мальчику дали имя Франц. Его нельзя было назвать непоседливым, наоборот, Франц всегда очень внимательно слушал маму и был довольно застенчив с незнакомыми людьми. Амелия прогуливалась с сыном по парку, огибая расставленные через каждые несколько десятков метров статуи и памятники. С ранних лет она увлекла своего сына рассказами о далёком и прекрасном, вспоминая свою поездку в Новую Зеландию. Франц с упоением слушал истории о горах и реках, о природе и молочных облаках. С каждой новой историей Франц чувствовал себя ближе к тому далёкому народу.

Амелия несколько лет назад окончила университет и решила остаться в нём, преподавая историю малых народов, а в свободное время помогала в местном музее. Франц несколько раз бывал у мамы на рабочем месте и, несмотря на свой возраст, был крайне заинтересован всеми этими неизвестными словами, древними артефактами и картами. Амелия не раз говорила, что мечтает жить именно в Зеландии, потому как только там она чувствовала себя дома. Мальчик проводил почти всё время рядом с матерью, и её восхищение Новой Зеландией передалось ему сполна.

8 декабря 2007 года

Амелия громко позвала сына обедать. Парень закрыл толстую книгу о природе тропических стран и направился на кухню. Преодолев скрипучую лестницу, Франц сел за стол и наигранно осмотрел пустующее место отца. Наверное, не было ещё ни одного обеда, когда бы он не задавал вопрос — «Где же отец?». И вот, в очередной раз он повторил его. Амелия выдохнула и наложила в тарелку еды. Рихард никогда не обедал и зачастую даже не ужинал с семьёй, проводя это время на работе.

Мальчик каждый день вслух замечал, что отца никогда нет рядом и что он уже начал забывать, как тот выглядит. Мама поправляла сына, объясняя, что отец их обеспечивает, и нужно ценить его старания. Она и сама скучала по мужу, но старалась не давать волю чувствам. Время от времени Амелия пребывала в печальном настроении, и тогда Франц становился слушателем. Она рассказывала, каким Рихард был во время их первого знакомства: высокий, учтивый, красивый и серьёзный, самая лучшая опора для молодой девушки. Вскоре, после окончания обучения, он нашёл серьёзную работу, и с тех пор всё поменялось.

Так и не дождавшись отца ни на обед, ни на ужин, Франц отправился в свою комнату спать, а Амелия осталась сидеть в зале, дожидаясь мужа. Рихард вернулся домой ближе к полуночи, застав её спящей на диване. Жена всё ещё ждала его с работы спустя столько времени. Рихард только сейчас начал осознавать, что то время, когда Амелия бросалась ему в объятия во время его учёбы, было самым лучшим и тёплым. Только ради такого стоило бы чаще бывать дома.

2 сентября 2011 года

Первый год в университете, первое занятие и первый вопрос — «Что я здесь делаю?». Просторный лекционный зал был просто огромен, но всё равно угнетал Франца. Поступив по настоянию отца на юридический факультет, чтобы потом работать в его адвокатской фирме, парень ощущал, что это совсем не то, чего он хочет на самом деле. Предметы, вроде основ права, просто навевали скуку, и Франц большую часть занятий спал на задних партах. Преподаватели ничего не могли с ним поделать, ведь экзамены Франц сдавал с лёгкостью и не отставал от других. В одно время он даже хотел сдать всё скорее, лишь бы не ходить на нудные занятия. Несмотря на то, что предметы давались ему легко, Франц вознамерился уйти после первого курса и поискать место, где будет чувствовать себя более заинтересованным. Но его планам не суждено было сбыться, потому как в следующем семестре появился человек по имени Людвиг Майер, и всё изменилось.

Профессор Майер стал для молодого Франца настоящим кумиром. Он преподавал гуманитарные науки и часто углублялся в историю, иногда даже в географию, хоть это и не было его профилем. Благодаря поддержке профессора Майера и его наставлениям Франц решил доучиться. Однажды, задев тему малых народов, Людвиг Майер увидел огонь и искреннюю жажду познаний в глазах светловолосого парня и всё понял. Вскоре Франц уже занимался историей, и, нащупав ту линию, что ему так нравилась в детстве, он снова загорелся идеей посетить Новую Зеландию. Твёрдое желание идти по стопам любимой матери стало самой важной целью в его жизни.

20 ноября 2019 года

«Маори выдержали испытание временем и не только стали сильнее, но и сохранили свою культуру и идентичность». Франц перевернул последнюю страницу и закрыл дневник матери.

— Прекрасно, правда?

Приглушённый голос матери прозвучал так естественно, с надеждой, как будто услышанное вернуло её в мечты о прекрасном прошлом.

— Да, пожалуй, — Франц выдохнул и поднялся с кресла. — Мама, как ты себя чувствуешь?

Амелия улыбнулась и попыталась глубоко вдохнуть, но закашлялась.

— Подай воды, пожалуйста!

Франц подошёл к столу с графином и наполнил стакан. Повернувшись, он встретился взглядом с матерью. Раньше она всегда была для него идеалом женщины. Он много думал об этом. Всякий раз, когда в голове появлялась мысль найти себе девушку, он представлял себе её идеальную внешность и качества как у матери — яркие золотистые волосы, стройное телосложение, лёгкая, спокойная походка и самый задорный на свете смех. Но самое главное — искра в глазах. В них всегда был огонёк, который как будто говорил: «Я знаю секрет, хочешь, поделюсь с тобой?». Сейчас от той женщины мало чего осталось. Когда пришла болезнь, Амелия с каждым днём становилась всё бледнее, сильно похудела. Вместо прекрасных волос — обычная косынка, заострились скулы и подбородок, улыбка всё реже стала появляться на её лице. Руки выглядели тонкими и хрупкими. Последнюю неделю ей стало тяжело даже открывать глаза, но, когда она находит в себе силы поднять веки и взглянуть на сына, в стеклянных, угасающих глазах всё ещё искрился тот огонёк, и, казалось, он никогда не погаснет.

— Держи, — Франц вложил в руку матери стакан с водой, — давай помогу приподняться!

— Merci, mon cher.

Сделав пару глотков, Амелия отдала стакан сыну и указала на дневник с записями, оставшийся лежать на кресле.

— Милый, я снова хочу вернуться туда и вдохнуть воздух гор Руахине, побродить по лесам и искупаться в прохладной речке. Вот сейчас вылечусь, и мы вместе поедем, хорошо?

Франц отвернулся, чтобы мать не видела, как на глаза навернулись слёзы. Гнетущая осенняя погода за окном только всё усугубляла.

— Да, конечно, мама, я пойду собирать чемоданы.

Амелия издала сдавленный смешок и спустилась ниже, чтобы снова лечь.

— Хорошо, да… хорошо. Я пока отдохну. Нечего тебе тут сидеть, иди, прогуляйся.

Сын не стал спорить и кивнул. Он поцеловал мать в лоб и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Переполняемый эмоциями, Франц опёрся о стену и начал глубоко дышать, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце. «Я верю, что всё будет хорошо». Внизу зазвонил телефон. Франц неторопливо спустился и нехотя поднял трубку.

— Да?

— Привет, француз! Это Эмма. Мы с ребятами вечером собираемся отпраздновать наш выпуск. Ты пойдёшь? Все тебя ждут.

Эмма часто то коверкала имя парня, то подбирала различные эпитеты для обращения, чем изрядно выводила его из себя. Мало кто знал, что его мать француженка и что он неплохо говорит по-французски, поэтому со стороны казалось, что подруга просто дразнит его.

Обучение наконец закончилось. Эмма и ещё несколько человек из группы готовились к выпускному дню почти полгода. Юридический факультет Мангеймского университета являлся отличным началом для вступления во взрослую жизнь. Отец в кои-то веке казался довольным. Мысленно возвращаясь в учебные дни первых курсов, Франц припоминал, что часто не было возможности даже нормально поесть, и он заметно исхудал. Эмма то и дело приносила парню в библиотеку что-нибудь перекусить и сидела с ним, пока Франц читал не книги по юриспруденции, а работы по истории, и в сотый раз пытался отыскать что-то в работах Гюстава Лебона.

— Нет. Много дел.

— Может, мне приехать?

— Всё хорошо, Эмма. Отмечайте без меня, потом расскажешь, как всё прошло.

— Эх, ладно. Увидимся позже.

Он положил телефон на стол и закрыл глаза. Разговор получился какой-то сухой и холодный. Франц вздрогнул, когда подумал, что превращается в своего отца. Подступающий к горлу ком и сухость во рту натолкнули на мысль, что нужно выпить. У отца в кабинете отличный бар, и Франц сделал несколько шагов вперёд. В широкую чёрную дверь не было никакого желания входить, но выпить тянуло сильнее. Он тихо приоткрыл дверь в кабинет и направился к бару. Старинный платяной шкаф семнадцатого века так часто открывался, что дверцы даже не скрипели. Парень присел и открыл нижние створки.

— Ром, виски, джин, водка… виски, ром, джин…, пожалуй, виски.

— И мне налей.

Франц вздрогнул от неожиданности.

— Я тебя не заметил.

Отец сидел в углу кабинета на диване, закинув ногу на ногу. Несмотря на его строгий вид и морщинки в уголках глаз, сверстники Франца всегда говорили, что отец легко сошёл бы за его старшего брата. Те же черты лица, тот же русый цвет волос и прямая осанка объединяли их, но взгляд… он выдавал настоящий возраст. Серые глаза отца смотрели как будто насквозь, с присущим им циничным прищуром. Лицо не выражало ни одной эмоции — издержки всё той же профессии. Франца всегда забавляло, что отец закрашивал седину, чтобы выглядеть гораздо моложе, хотя в его работе возраст имел достаточный вес. Вокруг него были аккуратно разложены рабочие бумаги, а экран телефона то и дело загорался от входящих звонков и сообщений.

Франц разлил виски, подал отцу бокал, сел рядом в кресло и залпом выпил содержимое стакана. Неловкое молчание и витающее напряжение всегда присутствовали в их отношениях, но сейчас оно было просто невыносимо.

— Мама умирает.

— Я знаю, — ни один мускул не дрогнул на его лице. Взгляд остался таким же пустым и безучастным. Он сделал глоток виски. — Мне нужно закончить работу, ужинай без меня.

Отстранённость отца нисколько не удивила Франца. Он всегда был таким, и даже сейчас ничего не изменилось. Франц, выждав несколько секунд, поднялся и вышел из кабинета, прихватив с собой бутылку.

Хлопнув входной дверью, он оказался во внутреннем дворе. Франц уселся на ступени и сделал ещё пару глотков виски. Маме не нравилось, когда сын был пьян, но сейчас это вряд ли бы её побеспокоило. Ещё пару глотков, и уже чувствуется приятное тепло, растекающееся по всему телу. Голова начинает кружиться и жизнь кажется легче. Франц смотрел на увядающую природу и вспоминал весь свой жизненный путь.

Учёба в университете была не так плоха, и, можно сказать, что это время было самым лучшим в его жизни. Эмма Розенкранц, лучшая подруга по учёбе, одно время даже проявляла интерес к Францу, но он не мог разобраться со своими чувствами и остался девушке просто другом. Из земель Гессен, на втором курсе, к ним приехал молодой парень Феликс Кай, весельчак, с того дня вечно втягивающий Франца в глупые ситуации. После того случая на праздновании первого апреля им пришлось почти весь день отмывать коридор и стены на четвёртом этаже от разбрызганного всюду йогурта — любимой шутки Феликса. Только во время учёбы Франц чувствовал себя на своём месте. Но были и проблемы, в основном в начале пути. Хорошо, что профессор Майер увлёк парня своими предметами. История, как профессор любил повторять, скорее не наука, а способ познать себя. Погружение в прошлое открыло в молодом Франце горячий интерес к людям, их личностям и жизням. С помощью книг он узнал о дальних землях и мирах, что так манили к себе, прочь из скучной повседневности. Благодаря матери он заинтересовался антропологией и малыми народами. Поначалу это не так увлекало, как вопросы политики и общества, в котором он живёт, но вскоре его мнение изменилось. В благодарность профессору, Франц на выпуск подготовил речь, в которой было отведено больше половины времени своему наставнику.

Парень допивал остатки алкоголя и пустыми глазами смотрел в никуда, медленно приходя к мысли, что то, что держало его на ногах всё это время, с каждой секундой отдаляется всё дальше и дальше.

Глава 1

Облака медленно пролетали мимо, то и дело освобождая дорогу солнечным лучам, что били в иллюминаторы самолёта. Франц зажмурился и отвернулся. Он достал свой дневник из рюкзака и задумался. Переняв привычку матери, Франц стал вести свои наблюдения и описывать мысли на бумаге. Одно воспоминание о матери вызвало в нём бурю чувств. С похорон прошло всего пару дней, и рана была ещё свежа. Его холодное прощание с отцом постоянно появлялось перед глазами. Никаких добрых слов и объятий, только сухое пренебрежение и недовольство.

Франц открыл пустую страницу и написал первые слова: «Надо выпить». Сидящий рядом мужчина заёрзал, и парню показалось, что тот усмехнулся. Франц повернулся и увидел улыбающегося соседа.

— Что, тяжело переносите полёты? — поинтересовался тот.

— Не только полёты, я всё тяжело переношу, — отшутился Франц и прикрыл дневник, — но алкоголь сейчас однозначно не помешал бы.

Мужчина выглянул в проход, высматривая стюардессу, хотя вряд ли у неё нашлась бы бутылка чего-нибудь крепче чая. Удостоверившись, что её рядом нет, он порылся во внутреннем кармане своей потёртой куртки и достал небольшую фляжку.

— М? — мужчина жестом предложил её Францу.

— Что это?

Сосед улыбнулся.

— А ты как думаешь?

— Не чай?

— Не чай, — сдерживая хохот, ответил тот.

Пить неизвестные напитки опасно, но доброжелательный вид соседа подкупил Франца, и тот взял флягу. Сделав глоток, он поморщился и отдал её обратно.

— Ух, это похоже на испортившийся виски, — вытирая губы, сказал Франц, — противно.

— А такое вообще возможно? — мужчина снова усмехнулся и спрятал бутыль обратно. — Это мой любимый напиток — бурбон.

Франц пробовал его всего раз на каком-то празднике в университете, но тогда он был слишком пьян, чтобы оценить вкус. Теперь же точно знал, что такое заказывать в баре не будет. Сосед начал что-то рассказывать, но Франц погрузился в свои мысли и не слушал.

Теперь он сам по себе. Не то чтобы Франц постоянно зависел от родителей, но, потеряв самого близкого человека, он вдруг ощутил томящееся долгое время где-то внутри чувство, тянущее его выбраться из повседневной серой жизни в большом городе. Учёба закончилась, теперь началась взрослая жизнь, и он имел право поступать так, как считает правильным. А правильным было наконец исполнить свою детскую мечту. Тепло разлилось по телу Франца, и он улыбнулся впервые за долгое время. Голос соседа что-то бурчал, и парень постарался поймать последнюю мысль, услышав его имя.

— А ты зачем летишь? — Арне достал свой бурбон и сделал пару глотков.

— Повидать мир хочу, — неторопливо ответил Франц.

— И начал с Зеландии? Съездил бы в Испанию, там такие девушки, — он причмокнул и подмигнул, — и недалеко.

— Нет, это моя мечта ещё с детства, побывать в тех местах.

Сосед понимающе кивнул.

Франц рос на рассказах матери о Новой Зеландии. Вместо очередной сказки на ночь он просил рассказать о природе, горах, людях, что встретились за её путешествие. Для него это было намного интереснее истории своей страны — такое далёкое и прекрасное.

Он сделал глубокий вдох и снова посмотрел в иллюминатор. Плывущие рядом облака обволакивали самолёт, и казалось, что он и не летит вовсе. Железная птица как будто приземлилась на одну из этих перьевых подушек и спокойно отдыхала, ожидая, когда её доставят куда-нибудь.

— Неплохо, я бы тоже в твоём возрасте хотел путешествовать, но мне не повезло родиться на ферме. Кроме работы я ничего и не видел. Ну и отец постоянно мне говорил: «Арне, я обучаю тебя, чтобы ты продолжил наше дело. Многим может показаться, что варка алкоголя — дело несерьёзное, но знай — во всём есть необходимость. Ты всегда должен следить за процессом и знать, что ты производишь, понимаешь?». Вот так я медленно и начал пить, — сосед, кажется, чувствовал острую нехватку общения.

— А мне нравятся фермы, там ближе к природе, к корням. — Франц немного откинул сидение и закинул руки за голову.

— Да ты оптимист непуганый! — Арне скорчил недовольную гримасу, — ты ведь рос в городе и, зуб даю, не знаешь, что такое голод и тяжёлый физический труд.

Мужчину явно не обрадовал ответ молодого парня. Франц, заметив это, поспешил сгладить свой ответ:

— Да, не знал, но ведь так всегда — мы хотим того, что не имеем, а получив, не ценим.

Он закрыл глаза и начал прокручивать в голове план, как ему быть по прибытии на остров. Может, смена часовых поясов, а может, просто усталость медленно погружали Франца в сон. Сосед ещё что-то говорил, но все его слова расплывались в тёплый шум где-то на фоне всего остального.

Капитан включил табло. «Пристегнуть ремни, мы идём на посадку», — голос стюардессы пробудил парня.

«Новая Зеландия? Уже?! Наконец-то я увижу её!» Ещё не выйдя с самолёта, Франца переполняло чувство предвкушения прекрасного. Пристегнув ремень, он прильнул к иллюминатору, жадно высматривая всё вокруг.

Кривая береговая линия опоясывала равнинную сушу. Аэропорт издалека был похож на огромный торговый центр с большими площадями для парковки и интересной зигзагообразной формой здания. Даже несмотря на схожесть застройки с другими знакомыми аэропортами, Франц уже чувствовал близость к природе и некой обособленности от остального мира.

Самолёт почти не трясло, посадка вышла мягкой, и люди выдохнули, преодолев этот долгий перелёт удачно. Пилот объявил о посадке, и люди начали вставать с мест, собирать свои мелкие сумки с верхних полок и приводить кресла в исходные положения. Никто не торопился, все выходили спокойно, что удивило молодого парня. В его стране люди вечно куда-то спешили и даже при выходе из самолёта устраивали давку, создавая нервную атмосферу. Ещё на подходе к трапу Франц уловил дуновение ветра и, приняв его за воздух природы, машинально вдохнул полной грудью. Всего несколько шагов отделяло его от мечты, и он спешно перетаптывался с ноги на ногу, ожидая очередь на выход. Наконец люди двинулись, и парень вышел в терминал аэропорта.

«Я в раю!» — промелькнуло в его голове. Франц остановился и широко открытыми глазами оглядел всё вокруг. Чистый, светлый, за счёт огромных окон аэропорт встретил его расслабляющей музыкой, исходящей из кафе. От людей здесь веяло спокойствием, добротой и открытостью. Озираясь по сторонам, Франц направился по табличкам на выход. Ему не терпелось повидать всю Новую Зеландию, открыть другой мир, отличный от его привычного.

Широкие своды аэропорта создавали ощущение свободы, а за окном стояла мягкая летняя погода. «Как хорошо, что нет дождя, и небо чистое!» — подумал Франц, предвкушая прогулки по городу и невероятным горам с холмами, коими славится эта земля. Пройдя добрые две сотни метров и оказавшись почти перед выходом, он увидел высокую статую. Скульптура изображала одного из персонажей известного всем фильма по книгам Джона Рональда Роуэла Толкиена — «Властелин колец». Хоть любовью Франца была история и природа, он восхищался способностью писателей создавать такие вселенные и миры, что западали глубоко в душу. Франц мысленно выругал себя за то, что забыл про фотоаппарат, но решил, что приобретёт его здесь и сделает столько фотографий, сколько сможет.

Выйдя из аэропорта, он поймал такси и попросил отвезти его в центр города. Водитель был немногословен и спокойно двигался по дороге, иногда обращаясь к Францу, рекомендуя попробовать местные блюда, как будто у парня на лице было написано, что он турист и первый раз в Зеландии. Франц не слушал водителя и был полностью охвачен видами из окна. «Совсем другой мир!» — то и дело проносилось у него в голове. Тропический мягкий климат, пышные острова, тянущиеся в разные стороны небольшие домики в пригороде: всё это казалось Францу таким уютным. Увидев разъезжающие по воде яхты, он наспех достал свой дневник и сделал пометку: «Прокатиться на яхте». Со стороны Франц выглядел как ребёнок, которого привезли первый раз в парк или на большой праздник. Глаза горели и в них зиждилась знакомая искра.

Проехав большую табличку — «Добро пожаловать в Окленд», Франц слегка напрягся, опасаясь увидеть в таком большом городе слишком много похожего на его родные места: типичный, серый, донельзя заставленный зданиями, без даже малого намёка на зелёные зоны город. Его опасениям не было суждено сбыться, ведь Окленд оказался полной противоположностью европейского города.

Большие здания и офисы гармонично сосуществовали с обильными парками, зелёными дорожками, деревьями и посадками цветов. Франц был поражён чистотой и удивительной идиллией природы и жизнедеятельности человека. Доехав до центра, он расплатился с водителем и вышел на оживлённую улицу. В воздухе витали самые разные запахи, будь то манящий аромат, исходящий из цветочного магазина, или мягкий, обволакивающий запах свежего кофе из уличного кафе. Франц стоял и думал только о том, как же ему скорее распробовать всё, что здесь есть. Люди вокруг передвигались не спеша: кто-то ехал на велосипеде, подростки катались на роликах, а одна пожилая пара шла, держась за руки, и о чём-то беседовала, улыбаясь. У Франца появилось чувство, что все они ему близки. Улыбаясь каждому встречному, он наконец сорвался с места и пошёл вниз по улице, то и дело осматриваясь по сторонам, стараясь запечатлеть всё, что только мог.

Лёгкий южный ветерок слегка растрепал его волосы, но он не обращал на это внимания. Ему так хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Первое впечатление оказалось просто потрясающим! Франц был опьянён открытием совсем новых чувств, ему хотелось объять необъятное. Совсем потеряв счёт времени, он шёл всё дальше и дальше, но вскоре о себе дал знать голод. Парень вспомнил, что не ел с самого начала полёта, и направился в ближайшее кафе.

Внутри было свежо. Кондиционеры работали на полную мощность, позволяя посетителям спрятаться от солнца и жары. Франц присел за ближайший столик, и к нему сразу подошёл официант. Молодой высокий парень с приветливой улыбкой учтиво поздоровался и приложил карандаш к блокноту, ожидая заказа. Франц слегка опешил.

— Простите, я не знаю меню, — Франц впервые за долгое время заговорил на английском.

Официант улыбнулся и слегка отошёл в сторону, указав ладонью на чёрную доску, висящую на стене. На ней было написано: «Всё, что вы пожелаете». Франц усмехнулся и сложил руки на столе.

— Тогда я бы хотел пообедать, есть у вас что-нибудь такое… новозеландское и острое?

Официант кивнул и удалился. «Интересная задумка», — подумал Франц и принялся рассматривать посетителей и интерьер кафе. Людей было немного, видимо, здесь днём не принято шататься без дела. Понаблюдав за сидящими за угловым столиком подростками, он вытащил из рюкзака свой дневник. Слова нашлись сами. Франц написал добрых два листа впечатлений, пока к его столу не принесли заказ.

Большая тарелка, поделённая на три части, своим обилием разных цветов была похожа на калейдоскоп. В одной был жареный дольками картофель, посыпанный сверху зеленью и неизвестной Францу приправой. Во второй — кусочки мяса, обильно сдобренные на вид очень острым красным соусом, а в третьей — белый соус со свежими овощами — огурцом и сладким перцем. Поблагодарив официанта, Франц принялся за трапезу. Острая еда была для парня чем-то вроде деликатеса, поэтому первым делом он решил отведать самое вкусное — мясо. Прожевав первый кусок, он понял свою главную ошибку.

— Извините! — закашлявшись, он позвал официанта. — Я совсем забыл о напитке. Не могли бы вы принести мне что-нибудь, чтобы запить этот пожар?

Мясо оказалось действительно очень острым. Франц предположил, что это не соус из перца чили или что-то подобное, а, возможно, приправа из какого-то особого вида растения, растущего только здесь. Слёзы навернулись на глаза, и парень покраснел. Официант спешно подал ему стакан с каким-то сладким напитком. Сделав пару больших глотков, Франц выдохнул.

— Ух, как остро!

— Смешайте мясо со сметанным соусом, — посоветовал официант.

Франц послушал совет и продолжил есть дальше. Покончив с обедом, он расплатился и вышел на улицу. На сытый желудок всё казалось ему ещё прекраснее. Прогуливаясь дальше, он увидел табличку отеля и решил разобраться с местом на ночлег, а после направиться к воде.

Отель оказался небольшим, но вполне его устроил. Оплатив комнату на неделю, он сложил вещи, взял с собой только самое необходимое и отправился к берегу. По дороге к воде парень смотрел куда угодно, но только не себе под ноги. Вокруг была такая красота! Архитектура чередовалась с поразительной скоростью, но смотрелась весьма органично. Вывески, установленные на улице обозначения и карта города то и дело подбивали Франца записывать в свой дневник все места, куда ему обязательно стоит сходить.

Пройдя несколько крупных улиц, он, наконец, вышел к воде. Большое количество разноцветных яхт, лодок и катеров как будто говорили Францу: «Ты должен это попробовать!». Прогуливаясь по береговой линии, парень погрузился в свои мысли и отметил, что в этой атмосфере ему думается намного лучше. «Мама, спасибо, что подарила мне такую мечту!»

Солнце медленно опускалось к горизонту, предоставляя людям возможность насладиться волшебным закатом. Франц только сейчас осознал, что время подходит к вечеру. Внезапно накатившая усталость заставила его остановиться. Из-за долгой прогулки его снова обуяло чувство голода. В поисках ближайшего места, где можно перекусить, он заметил группу молодых людей, заходящих в какой-то бар с неизвестным ему названием. Поймав себя на мысли, что это не простые люди, а те, кого он так хотел увидеть вживую, Франц, забыв об усталости, поспешил за ними.

Внутри всё было совсем не так, как в кафе, в котором Франц обедал. Столики и стулья были выполнены в полинезийском стиле — с резными спинками, украшенными орнаментом. Стены выложены такими же резными длинными досками из тёмного дерева. Ближе к потолку висело большое количество деревянных идолов и картин. Свет в заведении был слегка приглушённым, что создавало ощущение мягкости и уюта. Увидев высокий стол, похожий на стойку, Франц решил, что это скорее бар, причём выполненный в стилистике коренного населения Новой Зеландии — народа маори.

Возможно, бар был ориентирован на туристов, но Франц отметил большое количество коренных жителей за столиками и барной стойкой. Присев за угловой стол, парень уставился на группу, что вошла перед ним. Несколько молодых парней и две девушки заказали себе что-то и сели невдалеке. Франц решил, что он будет выглядеть странно, сидя без дела и пялясь на них, поэтому достал свой дневник и сделал вид, что пишет что-то. Всё его внимание занимала речь этих молодых маори. Несмотря на ожидание, что они будут разговаривать на английском, парень очень обрадовался, когда услышал непонятную для себя речь.

Их язык был похож на что-то очень мягкое, но с большим количеством букв «т», отчего Францу казалось, когда они говорили быстро, что их речь похожа на отчеканивание скороговорки. Молодые люди шутили и смеялись, вызывая улыбку на лице Франца. Он решил зарисовать эту группу. Довольно небрежными линиями он делал наброски смуглых маори, боясь не успеть отметить все черты и мелочи. Рисунок получался довольно посредственным, но Франц был им доволен. Вернувшись к описанию их разговора, он несколько раз обвёл надпись: «Мама, я слышу их речь, ты представляешь?». Франц писал свои заметки, но внезапно остановился и понял, что обращается в своём дневнике к матери, как будто она сможет прочитать это. Грусть нахлынула снова, но Франц поспешил отвлечься, подойдя к барной стойке и заказав себе пиво с закуской. В парне заиграло желание познакомиться с группой местных жителей, узнать наконец об их народе из первых уст, но, решив, что это будет не очень правильно — прерывать отдых людей своими расспросами, начал пить пиво.

Кружка давно опустела, но Франц этого не замечал, то и дело прикладываясь к ней. Группа маори вышла из бара, и парень последовал за ними, надеясь наконец набраться решимости и заговорить. Они долго шли по освещённым в сумраке ночи улицам, всё дальше и дальше от центра. Франц представлял себе, как будет проходить их разговор, как он будет обращаться к ним, и как они поведают ему о своём народе. Смелость вскоре нашлась, и его шаги стали заметно шире. Почти догнав группу на перекрёстке, Франц не успел перейти дорогу и остался с другой стороны. Красный цвет светофора вот уже с минуту не менялся, и парень занервничал. Получив наконец разрешение от цветного столба, Франц перебежал на другую сторону улицы и побежал прямо. После нескольких добрых сотен метров он завернул за очередной угол, но улица оказалась пуста. Он окончательно потерял маори из виду и остановился.

— Чёрт!

Франц слегка согнулся, чтобы отдышаться. Повернувшись назад, он внезапно понял, что понятия не имеет, где находится. Улицы с большими домами закончились давно, вокруг были лишь небольшие домики, а справа возвышались холмы. Он достал телефон и посмотрел на время — 23:40. Позвонив в такси, парень поразился своей невнимательности, так как ответить на вопрос, куда его везти, он не смог. Франц не запомнил ни названия отеля, ни названия улицы, где он находился. Стучаться в дома было не лучшей идеей, и тогда в голову пришла мысль ночевать под небом, благо погода позволяла. Направившись к холмам, Франц не прекращал попыток припомнить дорогу назад.

Поднявшись на возвышение, он выбрал себе удобное место и прилёг на траву. Его взору открылось усыпанное звёздами ночное небо. Оно как будто оставило все страхи и переживания где-то позади, поразив Франца своим величием и красотой. В южном полушарии видны совсем другие звёзды, это «новое небо в новом мире». Наслаждаясь природой, парень понял, что его проблемы и не проблемы вовсе. Вернувшись мысленно в свою прошлую жизнь, Франц осознал простую истину — он свободен. Живя в большом городе с обязанностями и трудностями, сопровождавшими их, Франц и наполовину не мог представить себе, что сможет лежать на траве в далёкой стране, наблюдая чарующий ночной небосвод. Чтобы придать моменту больше атмосферы, он включил на телефоне музыку, что всегда ассоциировалась у него с прекрасным. Франц решил для себя, что он понял, что значит быть свободным и счастливым.

Луна светила ярче, чем обычно, не давая парню спокойно уснуть. Оглядывая небо, он придумывал названия неизвестным ему созвездиям и решил запечатлеть их в дневнике. Свет был достаточно ярким, чтобы он мог разобрать нарисованное и написанное. Повернув дневник вертикально, Франц начал отмечать точки, проводить между ними линии и подписывать забавные названия. Ему очень понравилось быть своего рода первооткрывателем созвездий, и не важно, что другие называют их совсем по-другому. Листы наполнялись рисунками и описаниями. Франц умудрялся в промежутках писать о своих ощущениях за прошедший день. Наконец, поставив точку в последнем предложении, он закрыл дневник и, улёгшись на бок, уснул.

Мгновенно провалившись в сон, Франц оказался на песчаном пляже под палящим солнцем. Держа свою мать за руку, он шёл по мелкой воде вдоль берега, улыбаясь и радуясь. Мама что-то рассказывала, но он слышал только неразборчивые слова и чувствовал тепло её голоса.

Глава 2

Нет ничего красивее в этой жизни, чем рассветы и закаты. Человек ведь живёт в этом мире, наверное, только для того, чтобы наслаждаться волшебством природы. Рассвет предвосхищает новый день и новые впечатления, а закат убаюкивает и расслабляет.

Лучи восходящего солнца озарили спящую природу и ознаменовали начало нового прекрасного дня. Свет разливался между деревьями и стелился по полям, проникая в каждый уголок. Франц пробудился и поёжился. Прошло всего пару часов, и он совсем не выспался.

Неловко встав на ноги, Франц потянулся и глубоко вдохнул свежий утренний воздух. Нужно было вернуться в отель, чтобы поесть, помыться, переодеться и, наконец, отправиться на экскурсии по достопримечательностям. Спустившись с холмов, Франц вышел на узкую улочку и направился в сторону центра города, хоть путь был и не близкий. Небольшие домики тянулись вдоль улицы с обеих сторон, и кто-то уже вышел на прогулку со своими домашними питомцами. Франц упивался безмятежностью и спокойствием этих мест. Всё-таки большой город в Новой Зеландии совсем не похож на большой город в Европе. Прокручивая в голове вчерашний день, парень решил сегодня во что бы то ни стало завязать разговор с кем-нибудь из народа маори. Пройдя с несколько километров и завернув на большую дорогу, ведущую к автостраде, Франц увидел стоящую на обочине машину с поднятым капотом. У кого-то случились проблемы с транспортом. Подойдя ближе, он заглянул в обшарпанный зелёный автомобиль. Внутри было пусто. Обогнув машину, Франц увидел копающегося в ней человека.

— Проблемы?

Водитель поднял голову.

— Да вот, снова отказывается ехать, — отряхнув руки об одежду, сказал он, — уже в который раз.

Глаза Франца загорелись. Перед ним стоял невысокий мужчина средних лет, с убранными в косичку седеющими волосами. Гладко выбритое смуглое лицо, карие глаза с морщинками в уголках, что появляются от опыта и работы в поле при слепящем солнце, да потрепанная рубашка в сетку, с самыми обыкновенными джинсовыми штанами, говорили, что перед ним обычный работяга. Внешне он был похож на фермера, но всё это не волновало Франца, ведь он отлично понимал, кто стоит перед ним.

— Эх, жаль, я в машинах ничего не смыслю, а так помог бы! — Франц развёл руками.

— Да ничего, разберусь как-нибудь.

Мужчина вернулся к своим делам и ожидал, что парень пройдёт дальше. Франц остался стоять, подбирая слова, чтобы наконец спросить всё, о чём так давно мечтал узнать у умудрённого опытом маори. Мужчина заметил это и обернулся к парню.

— М?

Франц от неловкости ситуации нервно улыбнулся и сделал вид, что достаёт из кармана телефон, чтобы позвонить.

— Может, я могу помочь толкать машину до мастерской?

Мужчина на секунду задумался и кивнул.

— Да, хорошая идея, тут есть одна недалеко.

Франц очень обрадовался, что сможет помочь, и поспешил к задней стороне машины. Подождав, пока водитель закроет капот и возьмётся за руль, парень упёрся руками и начал толкать. Машина медленно покатилась вперёд. Усталость быстро дала о себе знать, но Франц из принципа не сбавлял напора.

— Тебя как звать, парень? — крикнул мужчина.

— Франц, я Франц, — сделав небольшую паузу, ответил он, — а вас как?

Мужчина поднял голову к уже высоко взошедшему солнцу и гордо произнёс:

— Тейн, Тейн Айхе, — ответил он, как будто подыгрывая.

Франц почувствовал, что мужчина гордится своим именем и ценит его. Сам же он к своему имени относился иначе. По рассказам родителей, его назвали так просто потому, что сами они встретились во Франции, и его мать очень любила свою родину. Хоть Франц и знал много знаменитых людей с таким именем, он не придавал этому большого значения, а второе имя и вовсе никогда не вспоминал.

— Приятно познакомиться! — тяжело дыша, произнёс Франц.

Спустя несколько минут колёса автомобиля легко заскользили по ровной дороге, идущей под наклоном, отчего катить стало проще. После недолгого молчания Франц спросил:

— Вы ведь имеете корни коренного народа Новой Зеландии?

Тейн мотнул головой и усмехнулся.

— Я чистокровный маори, парень!

Улыбка расплылась по лицу Франца. Наконец он разговаривает с самым настоящим маори! Франц старался запомнить интонацию, тембр голоса и всё, что с ним связано. В голове крутилось так много вопросов, что он не знал, что выбрать. Решив начать с расспросов о культуре, Франц было открыл рот, как его прервал Тейн.

— Вот она, видишь синюю крышу? — Он указал на небольшое здание с правой стороны.

Мастерская снаружи выглядела как частный дом с большим гаражом, огороженный белым заборчиком в половину роста Франца. Подкатив машину к гаражу, они остановились. Время было раннее, и мастерская ещё не начала свою работу — ворота были закрыты. Тейн направился к двери. Он позвонил, и ему открыл бородатый мужчина. Франц не слушал их разговора, но удивился, что в такую рань можно разбудить человека и попросить помощи, а он не прогонит тебя с криками. Дверь закрылась, и Тейн вернулся к машине.

— Ну что? — поинтересовался Франц.

— Сейчас выйдет, посмотрит.

Тейн забрался в машину и начал искать что-то в бардачке. Парень отошёл от автомобиля, посмотрел в сторону центра города, и, вспомнив вчерашнюю прогулку и кафе, где он обедал, в нём проснулся аппетит. Дверь дома хлопнула, и хозяин мастерской вышел, держа в руках ящик с инструментами. Бородач открыл капот и начал расспрашивать Тейна о проблеме. Франц не понял и половины, машины совсем его не привлекали.

— Мужик, свечи надо менять чаще! — огласил свой вердикт мастер.

Тейн кивнул, но ничего не сказал. Бородатый вернулся в дом, вынес непонятные детали, видимо, те самые свечи, и продолжил копаться в машине.

Через пятнадцать минут всё было готово. Тейн завёл машину, и двигатель зажужжал, как ему и положено. Огласив сумму за ремонт, бородатый выжидающе уставился на Тейна. Маори открыл свой бумажник и принялся считать деньги. По его взгляду Франц понял, что нужной суммы у Тейна не оказалось. Не дожидаясь неудобной ситуации, парень достал свою карточку и показал её бородатому мужчине.

— Есть терминал?

Тейн прищурился, но промолчал. Мастер кивнул и протянул висящий на поясе терминал Францу. Решив вопрос с оплатой, бородач вернулся в дом, а Франц и Тейн остались стоять, смотря друг на друга.

— Спасибо, но не нужно было… — начал мужчина.

— Ничего страшного, это не такая большая сумма, да и мне только в радость помочь вам! — парировал Франц.

Тейн натянуто улыбнулся и засунул руки в карманы штанов.

— Позволь в благодарность довезти тебя… куда ты там шёл.

— Я даже не знаю, куда мне нужно, — ответил Франц и опустил глаза.

Он рассказал Тейну о своём вчерашнем прибытии и о своей забывчивости. Маори выслушал его и улыбнулся уже по-настоящему.

— Ничего, садись, поедем, поищем твой отель.

Обрадовавшись предложению, Франц забрался в машину и достал свой дневник раньше, чем Тейн сел за руль. Автомобиль тронулся и направился к центру города.

По радио играли мягкие песни известного американского гитариста, придавая просыпающемуся городу оттенок чувственности и тепла. Лёгкий ветерок задувал в открытые окна, и прохлада утра сменялась дуновениями Зефира. Франц выставил руку из окна автомобиля и наслаждался поездкой.

— Так ты турист? Откуда? — Тейн внимательно смотрел на дорогу, но от разговоров и расспросов не отказывался.

— Из Германии, Мангейм.

Франц решил рассказать о своей жизни в родном городе. Он рассказывал о серых буднях, старинной архитектуре и людях, вечно спешащих по своим делам. Тейн слушал внимательно, иногда вставляя пару фраз, но Франц чувствовал, что ему не очень интересно. Тейн, как говорится, старой закалки. Ему важно то, что происходит с ним и его миром, а не истории далёких берегов.

— А приехал я сюда для того, чтобы изучить культуру народа маори, — стараясь пробудить интерес собеседника, сказал Франц.

Как он и ожидал, Тейн оживился и даже украдкой посматривал в его сторону. В его взгляде Франц увидел удивление. Тейну казалось странным, что молодой европеец интересуется историей его народа, живущего за тысячи километров от привычных молодому Францу мест.

— Да? И как твои успехи?

— Я хочу расспросить вас обо всём! — воскликнул Франц, показав Тейну дневник в руках.

Маори усмехнулся.

— Ну, спрашивай.

Франц начал беспорядочно листать страницы дневника в поисках списка вопросов, что он написал ещё до полёта. Найдя их, он обрадовался и начал свои расспросы.

— Что такое «Аотеароа»? В каком возрасте делают татуировки женщинам маори? Каковы особенности вашего языка? Как маори относятся к европейцам? Во что верят люди народа маори? Есть ли культурные центры маори в Новой Зеландии? Через что можно приобщиться к культуре народа?

Вопросам Франца не было конца, и он, похоже, совсем не обращал внимания на то, что Тейн не сможет дать ответы на них, если он продолжит так тараторить. Вереницу слов прервал хохот.

— Стой, парень, стой, не так быстро! — улыбаясь от души, сказал Тейн.

Франц остановился и выжидающе уставился на собеседника.

— Я бы очень хотел поведать тебе об истории моего народа, но это займёт намного больше времени, чем наша с тобой поездка, — взгляд Тейна устремился вперёд, высматривая поворот. — Я могу посоветовать тебе свою знакомую, она преподаёт в университете и проводит экскурсии для туристов в музее. Она занимается вопросами коренного населения и хорошо разбирается в истории моего народа. Запиши адрес музея, придёшь и спросишь доктора Элизабет Колдуэл.

Франц принялся строчить название улицы и номер здания. Сделав пометку — «музей, сегодня», он снова выжидающе уставился на Тейна.

— Какой там был первый вопрос?

— Что такое «Аотеароа»? — возбужденно спросил парень.

Водитель повернул направо и просигналил едущему впереди автомобилю.

— Аотеароа — это то самое место, где мы находимся, наша страна.

— Так это самоназвание на языке маори? — Франц решил уточнить ответ.

Тейн кивнул.

Они въехали в центр города и сбавили скорость. Жестом предлагая Францу обратить внимание на улицу, Тейн сам принялся высматривать вывески отелей. Франц отметил, что ищет свой отель без энтузиазма, ведь как только он его найдёт, ему придётся попрощаться с собеседником. Проехав несколько кварталов, они завернули к пешеходной улице, и Тейн остановился.

— Узнаёшь что-нибудь?

Франц кивнул. Именно на этой улице его высадил таксист.

— Отель где-то дальше, вниз по улице, я дойду.

Он положил свой дневник в сумку и приготовился выходить. Внезапно его одёрнул Тейн.

— Если что, я бываю в городе по делам каждые выходные и ближе к закату ужинаю в кафе на пляже, вон там, — он показал направление, — если встретимся, расскажу, что смогу.

— Хорошо, я запишу, — Франц улыбнулся и подал руку в знак прощания. — Увидимся!

— Спасибо за помощь, парень! — Тейн ответил взаимностью.

Направившись по улице к предполагаемому месту расположения отеля, Франц внимательно высматривал название улицы, чтобы больше не попадать в глупые ситуации. Заметив кафе, в котором он пробовал адски острое мясо, Франц обрадовался, что идёт в верном направлении. Он заскочил перекусить, выбрав на этот раз еду попроще. В мгновение ока он покончил с завтраком и отправился в отель. Вернувшись в свой номер после ночи под звёздами, он рухнул на заправленную постель. Только сейчас Франц ощутил боль в спине и ногах. Ночь на твёрдой земле дала о себе знать. Он хотел записать своё наблюдение в дневник, но лень поборола его волю. Франц сам того не заметил, как уснул.

Громкий звонок мобильного телефона разбудил его спустя несколько часов. Отец. Парень нехотя поднял трубку.

— Да?

— Как дела? — голос отца звучал сухо, как и всегда.

— Неплохо, вот только проснулся, — ответил Франц.

Недолгая тишина в трубке сменилась помехами, затем снова послышался голос с другой стороны.

— Как там, тебе нравится?

— Да, вполне.

Неловкое молчание снова напомнило Францу о его жизни дома, отчего он захотел положить трубку.

— Когда назад?

— Пока не решил, я ведь здесь только второй день, — Франц явно давал понять, что не хочет об этом говорить.

— Хорошо, пока.

Отец не дождался прощания сына и положил трубку. Оставшись в тишине, Франц ещё некоторое время сидел на кровати и смотрел в стену. Решив развеять наступающую грусть, он направился в душ.

Ванная комната была выложена белоснежной плиткой, а рядом с раковиной стопкой лежали чистые полотенца. Настроив воду, Франц снял с себя одежду и встал перед зеркалом. Голубые глаза всматривались в грязное лицо, бегая от одной черты к другой. Растрёпанные пшеничные волосы спадали на плечи, а светлая щетина делала молодого человека похожим на бродягу. Сейчас было особенно забавно то, что обычно девушки находили Франца привлекательным, и он, разглядывая себя, решил, что ему всё время лукавили. Парню стало не по себе от мысли, что таким неряшливым его видели люди и Тейн. Решив побриться после, Франц забрался в ванну. Тёплая вода расслабляла тело. Погрузившись в неё полностью, он откинул голову назад и выдохнул.

Наступил только второй день, а он уже потерялся, спал под открытым небом, познакомился с маори, попробовал пищу Новой Зеландии. «Отличное начало!» — подумал Франц. Неудачи не сильно волновали, ведь ещё с детства мама всегда говорила ему, что «за плохим обязательно следует хорошее, нужно просто уметь ждать», и Франц повторял эти слова как мантру: «Я верю, всё будет хорошо». Так вся жизнь и проходит, сменяя хорошее плохим и наоборот. Закрыв глаза, он увидел перед собой чарующий пейзаж. Низко летящие облака покрывали вершины гор, а на раскинувшихся полях паслись лошади и овцы. Высокие деревья тянулись к солнцу, а густые кусты небольшими группами росли то тут, то там. Порывистый ветер колыхал одежду людей, занятых работой на ферме невдалеке, а шум волн доносился с океана. Франц увидел небольшой дом на холме и решил, что это было бы замечательным местом для жизни. Просыпаясь в таком месте и выходя с утра на веранду, открывался бы прекрасный вид на пленительную природу Аотеароа.

Помывшись и выйдя из воды, Франц побрился и переоделся в чистую одежду. Выглянув в окно, выходящее на соседнее здание, парень посмотрел на небо. По краскам небосвода он понял, что солнце прошло свой зенит и медленно спускается на покой. Времени на прогулки и запланированный поход в музей оставалось всё меньше. Франц собрал свой рюкзак и спустился к выходу из отеля. Уточнив у управляющего администратора местонахождение музея, он вышел на улицу.

Дорога до него заняла всего с десять минут. Быстро пробежав площадь перед музеем, Франц встал под сводами арки на входе. Его занимали мраморные скульптуры и резные столбы, украшающие здание. В Германии много таких мест, но что-то зацепило Франца намного больше, чем пики церквей и фасады театров. Любуясь архитектурой, Франц зашёл в деревянные двери и очутился в большом зале с лестницами на второй ярус. Невысокий старичок с козлиной бородкой оглянулся на вошедшего и, оценив взглядом, вернулся к своему делу. Франц решил спросить у него о той самой знакомой Тейна. Подойдя ближе, парень обратился к старику:

— Извините, не подскажете мне, где я могу найти Элизабет Колдуэл?

Мужчина повернулся и приспустил свои очки. Внимательно осмотрев Франца уже вблизи, он прокашлялся и указал рукой на выход.

— Доктор Колдуэл вышла прямо перед вашим приходом, молодой человек.

Франц изобразил на лице гримасу досады и поспешил догнать женщину, побежав к выходу.

— А как она выглядит? — окрикнул он старика.

— Жёлтые юбка и рубашка, в руках портфель с бумагами, — громко ответил тот и отвернулся.

Франц выскочил на улицу в поисках жёлтого цвета. Десятки людей, сотни автомобилей самых разных расцветок то и дело мешали парню найти женщину. Преодолев небольшую площадь перед музеем, Франц повернулся в сторону высотной застройки центра города. Доктора Колдуэл нигде не было. Парень расстроился, но решил, что зайдёт завтра и всё же сможет пообщаться с ней. Чтобы день не прошёл зря, он отправился прокатиться на яхте или катере.

Франц довольно быстро вышел к воде и высматривал пирс с яхтами. Тут его взгляд уловил что-то необычное. У одного из пирсов было пришвартовано каноэ с парусом. Он точно знал, что это такое. Это был прототип каноэ маори, на котором, по легендам, их народ и прибыл в Аотеароа. Он назывался «Вака». Сорвавшись с места, Франц поспешил скорее узреть это чудо перед собой. Пробежав пирс, он увидел собравшихся вокруг каноэ людей. «Туристы», — подумал он и решил, что сам не против послушать, что ему расскажут. На каноэ с названием «Хоура» стояло четверо смуглых людей из местных, и самый тучный, в очках, громко рассказывал об истории путешествий своего народа в эти места. Франц слушал с упоением, не замечая ничего вокруг.

— Так нравится? — послышался голос со стороны.

Франц повернулся и увидел стоящую рядом с собой женщину лет сорока, в жёлтой юбке и рубашке, с портфелем на руках. Франц только сейчас понял, что стоит с открытым от удивления ртом, и растерялся. Он не знал, поздороваться ему или для начала закрыть рот. Глядя на смущённого парня, женщина улыбнулась.

— Мне тоже нравится. Хоть я сама не раз слышала эту историю, она не перестаёт будоражить во мне чувства.

Элизабет Колдуэл осматривала каноэ.

— А я искал вас, — наконец выдавил из себя Франц.

— Да? — засмеялась она. — Мы знакомы?

Франц замотал головой.

— Я познакомился с человеком по имени Тейн, он посоветовал вас как специалиста, у которого я могу узнать больше о культуре местного народа.

— Вот как? Маори не смог бы рассказать о своей истории лучше меня?

Франц было открыл рот, как внезапно тучный мужчина с каноэ громко спросил: «Есть среди вас желающие прокатиться?»

Франц неожиданно для себя выкрикнул победоносное «да!» и жестом предложил составить ему компанию. Доктор кивнула и проследовала за ним на борт.

Два широких белоснежных паруса развевались на ветру, и казалось, как только уберут швартовы, каноэ ринется на морские просторы и будет рассекать волны с невероятной скоростью. Выполненное из дерева, каноэ оказалось довольно широким, когда Франц ступил на него. Небольшая каюта посередине между мачтами выглядела нелепо, ведь при её размерах в ней поместится максимум пару человек, а по рассказам маори на таких плотах путешествовало намного больше людей. Элизабет Колдуэл, в ответ на замечание Франца, уточнила, что это нужно для хранения продуктов от прямого попадания солнечного света, и всё встало на свои места. Резной руль с задней стороны имел широкий хвост и выглядел внушительно. По бокам предусмотрительно были установлены ограждения из канатных верёвок, чтобы туристы ненароком не выпали за борт.

Франц, Элизабет и ещё три человека забрались на борт, и тучный маори скомандовал отплытие. Отвязав это, больше похожее на плот, каноэ, сопровождающие занялись своими делами. Один встал у рулевой, девушка с парнем поправляли верёвки и держатели парусов, а главный на судне наконец назвал своё имя — Хеке.

— Ну вот, мы перед самыми настоящими представителями коренного народа, не хочешь у них спросить то, что собирался узнать у меня? — спросила парня доктор Колдуэл.

Франц задумался над вопросом и потянулся за своим дневником. Женщина с улыбкой наблюдала, как парень ищет в нём вопросы. Наконец, найдя вечно теряющийся листок, Франц обратился к Хеке. Сразу заваливать маори вопросами было бы неучтиво, и парень решил начать издалека.

— Скажите, а вы устраиваете подобные экскурсии только для туристов?

Хеке снял очки и прокашлялся.

— Нет, не только для туристов, — он сложил руки на груди, — мы занимаемся этим, чтобы укрепить культуру нашего народа. Мы учим молодых людей особенностям управления и мореплавания на исторических каноэ.

— Но большинство ведь знают о знаменитом плавании от одного континента до другого и обратно, как о мифе, — не унимался Франц.

Маори улыбнулся и развёл руками.

— Мы построили копию того самого каноэ и плаваем в открытые воды, тем самым показав всем этим скептикам, что история моего народа не миф, а реальность. На нём возможно переплыть океан, и я приглашаю всех сомневающихся на борт.

Франц жадно записывал всё, что говорил Хеке. Расписав пару страниц, Франц осознал, что вокруг всё стало немного другим. Подняв взгляд, он понял, что они вышли в открытый океан. Парень нервно посмотрел на доктора Колдуэл:

— Мы ведь не собираемся сейчас повторить плавание первых маори?

Женщина рассмеялась и чуть не выронила свой портфель в воду. Облокотившись о канатный борт, она успокоилась и покачала головой.

— Нет, не со мной на борту, — ответила Элизабет.

Доктор Колдуэл мило улыбнулась, и парень отметил её слегка впалые щёки и нежный изгиб улыбки. Женщина казалась ему знакомой: она так была похожа на одну из моделей, что были популярны в Америке, годах этак в шестидесятых. Пышные светлые волосы, яркая губная помада и стройное тело. Несмотря на её возраст, Элизабет дала бы фору большинству молодых девушек. Франц хотел узнать всё о маори, но неожиданно для себя принялся расспрашивать доктора Колдуэл о её жизни. Элизабет поразилась такому интересу молодого человека, но с упоением отвечала.

Родители отдали Элли в музыкальную школу по классу фортепиано, когда девочка училась в средней школе Нортгемптона, недалеко от Лондона. Ей не нравились занятия, и, занимаясь нелюбимым делом, она в тайне от родителей много читала и сдружилась со своей одноклассницей, чьи родители были историками. Слушая рассказы подруги, Элизабет всё больше и больше увлекалась историей. Когда настало время выпуска её из школы, выбор был сделан. Против воли родителей, Элли решила для себя, что станет историком. Университетские годы она вспоминает с улыбкой, ведь там она начала заниматься любимым делом. Прекрасный преподаватель, Уильям Эбигейл, привил ей любовь к малым народам и их истории. Постепенно узнавая новое и открыв для себя направление антропологии, Элизабет с головой ушла в изучение науки. Недовольство родителей выражалось в постоянных ссорах. Не выдержав давления со стороны отца и матери, Элизабет в один из дней сообщила, что собирается отправиться в далёкие страны, дабы изучить малые народы и ареал их обитания, культуру и историю. Попрощавшись со всеми, Элизабет отправилась сначала в Индию, а после в Австралию. Устроившись работать молодым специалистом в один из университетов, она устраивала множество лекций и экскурсий для интересующихся культурой коренного населения.

— Знаешь, определяющим фактором, из-за чего я решила посетить Новую Зеландию, стало отношение белых людей к местному народу, — Элизабет повернулась и посмотрела на Хеке. — Маори воинственный и гордый народ, но они смогли ужиться с ещё более воинственными пришельцами. Их страдания не были такими катастрофическими, как у коренного населения Австралии.

Франц понимал, о чём говорит доктор Колдуэл. Изучая историю в университете, он сам не раз поражался потерям в конфликтах с коренным населением того или иного континента.

— Здесь всё по-другому — люди открытые и добрые. Мне посчастливилось найти достойного мужчину, что работает в колледже, и дальше путешествовать уже не пришлось, я нашла свой дом. А ещё тут самая волшебная природа! — Элизабет подмигнула Францу и указала в сторону горизонта.

Зрелище было неописуемо красиво. Солнце подходило к кромке воды, оставляя на ней длинный оранжевый след, освещая тёплым летним светом морскую гладь. Хеке включил тумблер на коробочке, оказавшейся радио, и заиграла лёгкая тропическая музыка. Оглянувшись, Франц увидел медленно приближающийся к ним город. Каноэ повернуло назад. Закат придавал высоким зданиям загадочности. Манящий ветерок развивал волосы доктора Колдуэл, и Франц отметил, что она очень похожа на его мать, если не чертами, то теплом, которое он чувствовал, находясь рядом с ней. Наслаждаясь моментом, он совсем позабыл про свои расспросы и старался запечатлеть всё происходящее в голове. «Это самое атмосферное и прекрасное путешествие в моей жизни, которое, я верю, никогда не закончится», — думал Франц.

Каноэ медленно подплыло к марине, и всех пассажиров высадили. Франц помог спуститься доктору Колдуэл, и они направились к берегу. Он описывал спутнице свои эмоции и чувства от пребывания в Новой Зеландии, а Элизабет только улыбалась, боясь своими словами прервать поток восхищения молодого человека. Франц согласился прийти на её лекцию в музее в четверг. Выйдя к берегу, доктор Колдуэл посмотрела на часы и, попрощавшись, направилась по своим делам. Парень, недолго думая, подошёл к кафе на берегу. Ему очень нравилась идея сидеть в баре или прибрежном кафе с открытой верандой, чтобы он мог чувствовать дуновение ветра с воды и наблюдать за пляжем.

Заказав себе ужин, он расплатился и сел за свободный столик. Солнце зашло, и включился искусственный свет ламп. Парень достал дневник и перечитал всё записанное за сегодня. «Сколько ошибок!» — пронеслось у него в голове. Исправив их, Франц ещё раз оглядел страницы. Написанный на всякий случай номер отца внизу напомнил Францу, что он здесь не навсегда, и это слегка расстроило парня. Заев дурные мысли неплохим ужином, Франц потянулся и вышел из кафе.

Набережная делилась на две части. Нижняя — песчаный пляж и верхняя, выложенная фигурными камнями, пешеходная улочка, тянущаяся далеко, до самой автострады за холмом. Установленные лавочки и круглые клумбы по всей улице выглядели ухоженно и отлично вписывались в картину улицы для прогулок и отдыха. Франц не торопился в отель, он медленно перебирал ногами и глубоко дышал, стараясь чувствовать этот день как можно дольше. Людей было много. Кто-то катался на роликах, многие ходили друг с другом за руку, а пожилые сидели на лавочках, но все они начинали расходиться, когда время медленно подходило к полуночи. Улица пустела, а кафе наполнялось людьми. Франц уже решил повернуть назад, но тут он уловил музыку, исходящую от небольшой группы невдалеке. Играла гитара, и был слышен уже знакомый язык маори. Загоревшись интересом, Франц поспешил к ним.

Несколько молодых ребят и девушек сидели вокруг клумбы и в своё удовольствие пели песни. По внешнему виду Франц решил, что эти люди играют традиционные мелодии. Длинные волосы как у парней, так и у девушек, элементы полинезийской культуры в виде амулетов и татуировки на лице и руках говорили сами за себя. Франц остановился в десятке метров от них и наблюдал, наслаждаясь песнями. Жадно осматривая всех маори, парень остановил свой взгляд на одной девушке, которая не пела со всеми, а сидела слегка поодаль, как будто стараясь отгородиться от остальных. По её виду Франц разглядел смешанные чувства скуки, печали и досады. Тусклый свет не давал полной картины, но он старался рассмотреть её внимательнее.

Длинные тёмные волосы не были уложены и просто спадали на плечи и ниже, открывая чистый лоб и печальное лицо. Аккуратный нос совсем не выделялся, и только наличие изогнутой линии тени под глазами делало на нём акцент. Плотно сжатые, слегка пухлые губы напомнили Францу губы обиженного ребёнка, которому не купили игрушку. Глаза не были отчётливо видны в темноте, и, всматриваясь пристальнее, Франц понял, что они смотрят на него. Растерявшись, он не знал, что ему делать, и попытался отвернуться, но как будто потерял над собой контроль и не мог отвести взгляд. Задорная музыка плавно ушла на задний план, и Франц был полностью поглощён взглядом девушки. Неизвестные доселе чувства сменялись внутри с невероятной скоростью. Внезапно она привстала и направилась в сторону Франца. Парень не двинулся с места. Спустя мгновение девушка оказалась перед ним. Из-за невысокого роста ей пришлось смотреть снизу вверх, и в свете фонаря Франц разглядел её лицо. Грязью под глазами и на носу оказались веснушки, а раскосые карие глаза слегка прищурились.

— Привет! — нежный голосок прозвучал тихо, но всё равно смог вывести парня из ступора.

— Здравствуй!

Девушка так же рассматривала лицо Франца, бегая глазами, и слегка улыбнулась.

— Чего ты так пристально смотришь на меня?

Францу показалось, что в её глазах заиграл огонёк.

— Я… я услышал музыку и вот… — в голове парня всё смешалось, и он чувствовал себя совсем неловко.

Она заметила его неуверенность и широко улыбнулась.

— А чего смотришь не на них, а на меня?

Франц не мог подобрать слова. Девушка сложила руки за спиной и игриво покачивалась из стороны в сторону.

— Ты показалась печальной, и мне стало интересно, почему в такой чудесный вечер молодая девушка грустит в компании друзей.

— Они не друзья, просто тот, что играет, — она повернулась и показала рукой на парня с гитарой, — сосед, обещал подвезти меня до дома.

Франц не знал, как отреагировать и продолжить разговор. Его общение с девушками в основном сводилось к совместным проектам по университету, и в обыкновенных разговорах с противоположным полом он не был искушён. Ему вдруг стало стыдно, и незнакомка взяла инициативу на себя.

— Меня Кири зовут, — после небольшой паузы она представилась, — а тебя как?

— Меня? Франц, — парень мысленно обругал себя за неуверенность. — Да, Франц.

Ему показалось, что Кири хихикнула. Снова наступило неловкое молчание. Музыка стихла, и был слышен лишь шум прибоя. Музыканты начали собираться, и гитарист окликнул Кири. Девушка в последний раз посмотрела Францу в глаза и пошла к ребятам. Он всё так же не двинулся с места. Ему хотелось сказать хоть что-нибудь, чтобы она ещё немного с ним поговорила, но позвать Кири Франц не решался. Да и что он скажет? Между ними только снова повиснет неловкое молчание. Разочаровавшись в себе, не спросив ничего дельного, Франц сокрушался и наблюдал вслед уходящей девушке. Внезапно остановившись, Кири повернулась:

— Франц! В следующее воскресенье ребята будут играть в баре «He pai te kainga», приходи к вечеру, если снова хочешь послушать музыку, — Кири подмигнула и пошла дальше.

Парень всё ещё стоял неподвижно. «Невероятно!» — то и дело мелькало в его голове.

Тёмная ночь окончательно вошла в свои права, и людей на улице почти не осталось. Маори давно скрылись за поворотом. Франц пытался справиться с нахлынувшими на него чувствами и медленно развернулся в сторону отеля. Он не мог думать ни о чём, кроме девушки. Портрет Кири стоял перед глазами всю дорогу. Пройдя несколько улиц, он вышел к отелю. Отперев дверь в свой номер, Франц нерешительно присел на кровать и выдохнул. «Какой же я дурак!» Он прокручивал весь диалог с девушкой, раз за разом пытаясь ухватиться за голос Кири, за её образ. Тёплая дрожь пробежала по телу. Франц снял одежду и лёг под одеяло. Этот день казался самым сложным в его жизни. Ни проблемы с отцом, ни экзамены в университете не ставили его в тупик, как эта девушка из маори. Засыпая с мыслями о своей нерешительности, Франц крепко сжал кулаки и решил для себя, что станет увереннее, и в следующий раз всё будет по-другому. Следующая встреча будет особенной, и к ней он точно будет готов.

Глава 3

В будильнике не было нужды, ведь во время отдыха в новом мире время не так важно. Франц проснулся и повернулся на бок, чтобы посмотреть на экран телефона. Ещё утро. Он поднялся и протёр глаза. Новый день наступил, а с ним вернулись вчерашние события. Образ Кири как будто ждал его пробуждения, чтобы новой волной нахлынуть на парня. Неужели возможно так глубоко запасть в душу всего после нескольких минут общения? Франц поймал себя на мысли, что он улыбается при мыслях о девушке, даже несмотря на разочарование в себе. Сегодня сил оказалось намного больше, чем вчера, и Франц чувствовал себя увереннее. Достав дневник, он скорее, как будто боясь забыть лицо Кири, принялся рисовать её. На бумаге получался эскиз: девушка сидела на скамье, одетая в традиционные одежды маори, и смотрела вдаль. Проведя последнюю линию, Франц, довольный своим творчеством, положил дневник на стоящую рядом с кроватью тумбу. Умывшись и одевшись, он поспешил на улицу в ближайшее кафе.

На улице светило солнце, и Францу показалось, что здесь всегда хорошая погода. Яркие лучи отражались от окон домов, то и дело слепя парня. Прищур, обычно выглядящий как проявление недовольства на его лице, сейчас соседствовал с улыбкой. Люди и машины спешили по своим делам, и Франц двигался в этом стремительном потоке, как рыба.

Позавтракав яичницей с беконом, парень попытался вспомнить свои планы, но в голову ничего не пришло — день свободен.

— А значит, самое время искупаться!

Франц не заметил, как сказал это вслух, и сидящий рядом мужчина слегка улыбнулся.

— Хорошее настроение — это здорово! Советую сходить к заливу Кэмпбеллс, там чудесные виды и вода хорошая, — проговорил незнакомец и сделал пару глотков из стакана.

— А это далеко отсюда?

— Не местный? — мужчина поставил стакан на стол и повернулся корпусом к Францу.

Парень замотал головой и присел рядом, восприняв обращение мужчины как приглашение разделить с ним стаканчик горячего напитка. Франц попросил у официанта два кофе и уставился на собеседника. Мужчина не ожидал такого, но быстро осушил свой стаканчик и широко улыбнулся.

— Я когда-то тоже приехал сюда и вот уже не меньше тридцати лет живу в Окленде. Ты, наверное, хочешь услышать какие-нибудь истории и советы?

— Да, конечно!

Мужчина заёрзал, выбирая удобное положение. Франц оглядел незнакомца и решил, что тот уже точно вышел на пенсию. Невзрачная, почти домашняя одежда, седина и усталый вид с утра явно давали понять, что человек своё уже отработал.

— Меня зовут Уилл, — мужчина протянул руку.

— Я Франц. Франц Голон.

Они пожали руки, и официант как раз принёс горячий кофе.

— Ну что, парень, скажи, как тебе тут?

— Я в восторге, тут всё такое интересное, красочное, мне очень нравится природа Новой Зеландии! — Франц отпил из стакана и прикусил губу.

— Ого, ты погоди, не говори о природе, пока не побывал на озере Элсмир или на горе Руапеху! — воскликнул старик.

Парень полез в сумку в поисках дневника, но понял, что оставил его в номере.

— Ты чего? — Уилл удивлённо посмотрел на Франца.

— Я забуду названия, мне бы записать, да я оставил свой дневник в отеле, — сокрушался парень.

Уилл засмеялся и чуть не пролил на себя кофе. Франц напомнил ему сына.

— Успокойся, тут для туристов работает хорошая экскурсионная группа, они уж точно покатают тебя по всем красотам Зеландии.

Франц слегка расслабился. Голос Уилла звучал очень убедительно. Мужчина казался ему спокойным и внушал доверие. Он был как будто отражением его дедушки, которого Франц знал совсем недолго, но о котором остались теплые воспоминания.

— А они водят по местам, где живут маори?

Уилл недовольно буркнул и отпил кофе.

— К чёрту маори!

Франц слегка опешил. Его удивило, с какой неприязнью собеседник отреагировал на вопрос.

— Почему? — с детской наивностью спросил парень.

— Ты вот приехал и не знаешь, что половина всех правонарушений приходится на этот малочисленный народ. Ни на какие мысли не наталкивает?

Франц не знал, что ответить, и молча продолжил пить. Вскоре на дне почти ничего не осталось, и он пил скорее для вида, чтобы не продолжать эту тему. Уилл был настроен решительно и агрессивно.

— Я сам их сторонился, да и в Окленде их немного, в основном в пригороде живут…

— Мне за пару дней встретилось несколько маори, и все они были очень дружелюбны, — возразил Франц.

Уильям тяжело выдохнул и с силой ударил стаканом о стол.

— Животные они! Из-за них мой Томми сейчас лежит в больнице, а врачи борются за то, чтобы он не стал инвалидом! Почему нельзя просто быть цивилизованными людьми?

Эмоциональность Уилла поразила парня, и Франц с сочувствием посмотрел на старика.

— Мне жаль… а как такое вышло?

— И мне интересно, как такое вышло?! Ты пойми, мы, мы с тобой, наши народы столетиями шли к цивилизованной жизни, подарили все плоды трудов аборигенам, которые не способны понять и принять это. Сколько лет прошло?

— Со знакомства с европейцами? Больше трёхсот… — вспоминая записи из дневника матери, сказал Франц.

— Это много? Мало? Я тебе скажу — этого достаточно, чтобы из грязных животных стать нормальными людьми.

Францу не нравилось, что Уилл оскорбляет коренной народ, и он сжал кулаки, чтобы контролировать себя.

— Но европейцы также принесли уничтожение лесов, смену уклада жизни и замену ценностей. Маори сейчас всеми силами стараются сохранить то немногое, что осталось от их культуры.

— Чего там сохранять? Палки и лодки? Я вижу, ты не на моей стороне в этом вопросе, но послушай меня внимательно — ты их не знаешь, а когда узнаешь, будешь кусать локти.

Уилл совсем изменился. Из располагающего к себе мужчины он превратился в злобного и недовольного старика. Франц понимал, что ненависть для Уилла оправдана, ведь не бывает дыма без огня.

— Я не хочу ссориться, просто цель моего приезда — как раз история и культура местного народа. Мне неприятно слышать такое!

— Да, правда глаза режет, парень, но я не могу молчать. Показания мы уже дали, скоро полиция их найдёт и посадит, как десятки… сотни других этих… ладно, — Уилл встал и махнул рукой, — мне пора в больницу, спасибо за кофе!

Франц остался сидеть на месте. Ему не понравилось, что их разговор закончился на такой негативной ноте, но было ясно, что Уилл для себя давно всё решил, и они ни к чему бы не пришли в споре. Настроение парня сменилось, и он, расстроенный, вышел из кафе и направился куда глаза глядят, погулять и развеяться. В его голове никак не помещались мысли о том, что народ, которым восхищалась его мама и он сам, так плох, как говорил Уильям. Везде есть плохие люди, странные ситуации, ужасное поведение, но нельзя же говорить, что весь народ виноват и несёт бремя ответственности за каждого человека. Франц допускал, что маори совершают много преступлений, но это не потому, что в самом народе это заложено, а потому что нет достаточного образования, в крупных городах живут в основном европейцы, а коренной народ оставляют на задворках. В его голове появился образ Кири. Представив, что девушка ведёт себя неподобающе, идёт против закона, ему стало ещё тяжелее. Он хотел бы для неё лучшего.

Пройдя в размышлениях пару улиц, Франц остановился и осмотрелся. Он стоял точно на том месте, где ночью разговаривал с Кири. «Вот совпадение!» — Франц улыбнулся и откинул все дурные мысли. Решив не горевать попусту, он перешел на соседнюю улицу и подошел к банкомату. Проверив баланс, Франц выдохнул — «больше чем достаточно». Можно устроить себе праздник, пускай и без причины. Пройдя пару улиц, он зашел в супермаркет, расположенный на Куин стрит, и направился в свой любимый отдел. Быстро выбрав бутылку крепкого алкоголя, он набрал немного закуски и на кассе взял пару пачек сигарет. Расплатившись, Франц удивился такой высокой стоимости продуктов. «Похоже, это мой первый и последний праздник». Сложив всё в рюкзак, он вышел на улицу. Вдохнув полной грудью, Франц задался целью найти себе новое развлечение на вечер. В голове крутились идеи сходить в кино, поиграть в боулинг или искупаться на пляже. Взгляд парня снова был полон радости и счастья, а бутылка отличного скотча за спиной грела душу лучше всего на свете.