Великая любовь
Она казалась мне святой
Покуда её ум живой
Пронизывал меня насквозь
Да так что с головою врозь
Пред ней как вкопанный стоял
Как будто что-то потерял
Ах эта боль!
Ах этот стыд!
Ах череда пустых обид!
Я всё прощаю ей — клянусь!
Вовек от слов не отрекусь!
Стерплю любое испытанье.
Исполню каждое желанье.
Ведь в сущности, — какой пустяк.
Любо — о — овь!…
Случится второпях
И ты покорно всё забудешь
Тот кто ты есть
И кем ты будешь
Куда идёшь
Да и зачем
Ведь все пути приводят к тем
Кого мы любим всей душой
Навеки потеряв покой
Поскольку прямо говоря
Любое действие
Слова
Любой каприз
Любая воля
Всё зря Друзья…
Всё зря…
Всё зря!…
Если живёшь ты не любя.
Конкуренция
В плену судьбы томится дух,
Стремясь порвать оковы.
Свободным стать, как божья суть,
Творя свои законы.
Да вот беда,
Слаба она —
Душонка человека.
Вобрать сполна
Всю суть в себя
Не хватит ему века.
Ка бы Господь — всеобщий наш отец,
Нам трон бессмертный подарил,
Мы были б счастливы, возможно, наконец,
Проматывая дни не тратя сил.
Но вот беда,
Нас много на
Одном квадратном метре.
Плодимся словно
Стрекоза,
От дуновенья ветра.
Возможно, в этом есть вся суть,
Что мы когда-то сгинем.
Освободив другим тот путь,
Который мы покинем.
Но вот беда,
Страшна она —
Мысль расставаться с миром.
Ка бы насытиться
Сполна,
Тогда и можно сгинуть.
Когда вижу
Хотите песнь мою услышать?!
Маэстро, заводи дуду!
Сейчас вам трубадур безкрыший
Нещадно выдавит слезу!
Гори оно огнём — ей Богу! —
Я в мир пришёл не просто так!
Топчась у вашего порога,
Я чутко слышу «что», да «как».
Я вижу каждого страданья,
Хоть он скрывает их, подлец.
Я вижу женские терзанья,
Когда подводят под венец
Её напуганную, как овечку.
Поставлю за неё я свечку.
Внимаю выпившим глазам
Соседа с сорок третьей.
Ему полтинник в руки дам,
Чтоб спать лёг после третьей.
Внимаю грозному лицу
Мальчишки из детдома.
Слепой старушке на углу
Внимаю я с полуслова.
Пересказать вам в мелочах,
Что вижу я в больших очах
Гаишника с радаром?…
Что он стоит там даром.
Еретиком меня едва ли…
А впрочем, как не называли!
С какой лишь грязью не мешали!
Лгуном, задирой, сумасбродом,
Шизофреничным идиотом.
А в целом, каждый был готов,
В трудах, сливая семь потов,
Коснуться нимба моего.
В глазах становится темно,
Когда я вижу эти рвенья,
Отчаянные ползновенья,
Гонимые куда попало.
Кому бы легче потом стало?
Или удобней?…
И не найти картины скорбней,
Когда ты слышишь рёв толпы,
Которой повело мозги.
И вот она уже готова
Сожрать тебя за «будь здорово!»
А ты стоишь, трясёшься в чреслах,
Отстаивая интересы.
Но чьи?
Кто даст ответ прямой?
Оно и ладно б, коль свои.
Тогда бы можно и толпой
Быть съеденным или распятым.
Не покажусь ли я предвзятым,
Если скажу, что Сатаны?
П.С. — Добрый доктор Айболит
Был гнусав, угрюм, небрит.
Но зато лечил, как надо —
Носом чуял, где болит.
***
Я буду ждать тебя, пока не надоест.
Что означает — ждать не буду вовсе.
Пусть чувствам не пришёл ещё конец,
А на душе давно стоят морозы.
Вниманьем женским я не обделён
И на судьбу (тиранку) не в обиде.
Прекрасен за окном древесный клён,
Прекрасно всё, чего ещё не видел.
Но что случилось — я в тоске тону
И взглядом провожаю ту девчонку,
Что твёрдо мне сказала: «Блэть, а ну!
Ты нах*й мне не нужен — иди к чёрту!»
Слова подобные, как будто выстрел в лоб.
И что тут можно выразить не знаю.
Возможно, так и выглядит любовь,
А может, это просто обрезанье.
Самовыражение
Плету строфу и думаю о жизни.
О смерти я подумаю потом.
Зачем пугать читателя отчизной?
Зачем пугать читателя войной?
Слова, слова, и никаких эмоций.
Пустые звуки слабого певца.
Три тысячи подписчиков в Ютубе.
Семь тысяч в ленте Стихира.
Веду подсчёт, то лайков, то комментов.
Слежу за хейтерами в самом пике дня.
Мне рейтинг нужен, чтобы там не пелось.
Любовь читателя, и отзыв дурака.
Народ у нас, теперь, поэтов ценит.
Даёт возможность выпустить в печать.
Однако без хорошего урока
Не получается любовно рифмы гнать.
***
Стихотворенье посвети мне.
Хочу услышать крик души.
Я девушка (твоя) — или виденье?
В конце/концов, я ангел красоты!
Скажи про мою шею два словечка,
Про стройность губ, про габитус груди.
Ведь ты поэт — не просто извращенец,
Решивший, что нам где/то по пути.
Но только без серьёзных намеканий.
До этого, покамест, далеко.
Так далеко, что легче до Австралии
Ногтём мизинца выкопать метро.
Скажи, что очарован моим взглядом.
Хотя, на фотках сильно не проймёшь.
Зато, я буду слышать очертанья
Твоей любви!
Иль хрен тебя поймёшь.
Скажи, что плечи, словно у Венеры.
Хоть, та без рук, но плечи/то в ходу.
Скажи, осанка супер и движенья,
Как будто лист берёзы на ветру.
Скажи, что ты готов на приключенья!
Хотя бы в рамках спальни — ну!
Ты что, уснул?
Ты бел, как привиденье.
Оставил тут меня совсем одну.
Ох, чувствую, как сердце увядает!
Ох, чувствую, что близится конец!
Ты там живой?
Впрочем, кто вас знает.
Сказал бы, хоть, что клёвенький попец.
П.С. — перевелись поэты нынче,
Перетрудились и отхлынули от дел.
Ни то, что Данте пел про Беатричче.
Из ада в рай, однако, он успел.
Горький сон
Среди ночи слёзы рекой.
Что случилось, любимый, родной?!
Что такого приснилось тебе,
Что ты плачешь от горя во сне?!
Приснилась мать.
Шесть лет ушла из жизни.
Уже не помню, что произошло.
Такое в стихах не опишешь.
Такое легко не соврёшь.
Она ушла, и жизнь моя свернула
В глухую даль, где нет её тепла.
Такое мне выпало горе.
Такая слеза у меня.
Держал я в объятиях маму,
Которая рано ушла.
***
Наступит утро.
Жизнь подарит день.
И чем бы ни был он наполнен,
А всё же с мыслями о ней
Я многократно благороден.
Томится взор во глубине
Блаженной ясностью объятый.
Мысль проливается в стихе,
Сначала ввысь, потом обратно.
И всё в округе хорошо,
И где/то, даже сладковато.
Наверно, было бы грешно
Пенять судьбу за муки ада.
Но долго ли продлится день?
Вопрос серьёзный врезался мне сердце.
Наступит ночь и с мыслями о ней
Предстанет мир, как колыбель младенца.
Тихо скользя по орбите,
Земля совершает круг.
Вдали раскалённый Юпитер.
За ним своенравный Сатурн.
Звезда, что по имени Солнце,
Нам шлёт лучистый привет.
Вселенная пишет опус,
Храня суровый секрет.
Наступит утро.
Жизнь подарит день…
Дух современности
Всякой рифмы плесть умеет,
Но не всякой отогреет.
То, как Пушкин пел Татьяну.
То, как Гамлет об отце.
Всё скромнее стало явно,
И поэт, и мысль в конце.
О презренный дилетант Я!
Не умею рафинад.
Мне, чтоб мысль звучала странно.
Мне, чтоб подогреть азарт.
Измельчал поэт отныне.
Не поёт он глубоко.
Что о смерти, что о дыне,
Выражение одно.
Всякой рифмы плесть умеет,
Но не всякой одолеет.
***
Растворившись в бессонных ночах,
Проклиная свои недостатки,
Созерцаю в бездонных очах
Образ девушки — тающей сказки.
Описать мне словами дано
Милый взгляд и строптивое лико,
Но, что чувствую — так глубоко,
И слова, увы, здесь бессильны.
Родись я с палитрой в руке
Мне бы красок вовек не хватило,
Чтоб выразить К*** портрет
И стихию томливого мира.
Alas! Таков закон житейский —
Печаль утешить может только близкий.
Не пишется
Душа нема.
Ревную бабу — будь оно не ладно!
В глазах стоит обидная слеза.
В груди тревожно кровоточит рана.
Сто вопросов, и все без ответа.
Глуповата на вид и легка.
Где ты лазаешь до рассвета?!
Где ты, стерва такая, была?!
И смеётся, и смотрит стыдливо.
Виновато строит глаза.
Не убить и не сгладить обиду.
Ничего, ведь, в ответ не врала.
Но верю я, что это только чувство.
Оно цветёт и удивляет взор.
Спокойно стало, вдруг, и безотчётно
Она поймёт любовно мой позор.
***
Не раз я пробовал на вкус
черешню и смородину.
Однако, без любимых уст
вся жизнь — сплошная осень.
Наверно, где/то я не прав.
Наверно, снова вычудил.
Мой траверз жизни — горький сплав
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.