Бесплатный фрагмент - В глубине

Вместо предисловия

Если бы эта книга была человеком, я бы хотела, чтобы она:

…делала хоть немного лучше каждого, с кем повстречается на своем пути;

…дарила тепло и ощущение комфорта, вдохновляла и служила примером;

…позволяла окунуться в свою тишину тем, кто хотел бы быть выслушанным;

…напоминала обо всем хорошем, что у нас есть: мечтах, амбициях, целях, дружбе, новых мирах, силе и стойкости духа;

…была бы замечательной сама по себе, именно тем, что просто существует.

Всего перечисленного я желаю каждому моему читателю,

автор.

***

От дозорных теперь остались лишь только тени.

Будет некому встретить новый виток войны.

У тебя в глубине ― свинцом тяжелеют вены.

У тебя в глубине ― воют волки и без луны.

Каждый отзвук о нём откликается диким спазмом,

Даже имя по буквам, и это страшней всего.

И тебя впереди столько дней ждёт, без ветра, ясных,

Но запомнится лишь тот день, что забрал его.

В этом мраке попытки выжить смешны до дрожи.

У тебя в глубине ― не срастается и саднит.

Как бы ни было страшно, пройдет и такое тоже,

Пусть твоё «в глубине» станет твёрдое, как гранит.

И сольются в одно все часы, а затем и годы,

а со временем ты приход не заметишь лета.

У тебя в глубине ― его имя пылится в сотах.

Но, когда-нибудь,

несомненно,

пройдет

и это.

***

Тишина. Облака. На предплечье твоя рука.

Непогашенный свет ― летящие киловатты.

Тёплый пар над плитой, килограммы пушистой ваты ―

Ею в рамах латаем пропасти, но пока

Никакого намёка на белые руки снега,

На уснувший под белым пледом остывший лес.

А внутри ― всё светлей и ярче, теплей от бега

По окраинам не дошедших до нас чудес,

А внутри ― трескотня, как песня огня в камине,

Запах шерсти и старых листьев чуть бурый след,

Киловатты чудес, невозможность не стать родными,

Непогашенный нами

оконно-небесный

свет.

***

Не забудь меня, не забудь,

Посмотри только раз ― и всё!

В венах больше не кровь, а ртуть,

И не будет никто спасён.

Между нами шагает тишь,

Между нами звенит стекло.

Слышишь звуки? То ты молчишь,

Очевидно, что мне назло.

Нет, не важен глумливый фон

Запредельно безмолвных встреч.

Я искала твой голос. Он,

словно пламя, умеет жечь.

Я искала твой взгляд. Он гас.

В нём усталость, тепло и медь.

Посмотри на меня

хоть раз.

Мне о большем

просить

не сметь.

***

Эта правда звенит повсюду, ты знаешь, мама.

Не отречься, не откреститься от клятв на прах. Ведь всё, что я в этой жизни о чём-то знала ― продолжение твоих мыслей в моих словах. Отпечатки твоих заметок в моих блокнотах, предрешение вечных споров (и в них каприз). Мы ― простая мелодия в двух очень близких нотах, повторивших друг друга странной игрой реприз. Зодиак в звёздной карте молча верстает космос, мы ― две точки в ночи, негасимая суть огня. Эта правда звенит повсюду, ведь это просто: никому не отнять того, что тобой в меня

было вложено. Тем побегам ничто цунами. Прорастут, не заметишь как зашумят листвой. Эта правда стучится в сердце, Ты знаешь, мама,

я сегодня себе казалась

во всём

тобой.

***

Мне снится море каждый день. Такое синее…

В нём пена плещется у ног. Ты к ней неси меня.

Там выстлано камнями дно. Вода ― стеклянная.

Там мы не кончимся с тобой. Мы ― постоянная,

Мы ― неразлучное совсем и неразлейное

Водой и морем. Непростое. Нелинейное.

В тебе ― морская глубина, холодно-синяя,

Но я смогу дойти до дна.

Я очень сильная.

***

На картинке ― двое. Фото спамит по интернету.

Его крепят к надписям: «мне родней тебя в мире нету».

Его шлют подругам. И так по кругу.

А те двое на фото

много лет не нужны друг другу…

***

Я уже никогда. Я уже никогда не проснусь.

В череде твоих дней мои ночи до ужаса до́лги. Даже вечные ели роняют на землю иголки, если тихо до дрожи и в сумерки страшно взглянуть.

Я уже никогда. Я уже никогда не скажу, что я всё о тебе ― что бы ни было там! ― понимаю. Ты ― как тень своей тени, бесшумно скользящей по краю, оставляешь на памяти глубже и глубже межу.

Я уже никогда. Я уже никогда не приду. Потому что нет повода вскрыть запечатанность комнат. И ещё, потому что каким бы мир ни был огромным, не найдётся в нём места двоим нам.

А значит, забудь.

***

Представь, как было бы здорово здесь без нас.

Без этих выпадов драматических и проклятий.

Она у тебя божественна без прикрас.

А я у тебя не вовремя

и некстати.

Куда мне девать эту ревность и резкость слов,

Отчаянность треугольников нелюбовных?

Запомни же: в этом деле вообще углов

И быть не должно. Ищи себе только ровных,

Уютных и теплых (местами пусть скукота).

Чтоб вместе готовить и ждать чтоб дождя от мая…

И вместе смеяться, и вместе купить кота,

а может синицу ― смотреть, как она летает.

Углы ни к чему. Ударят десятком вольт.

Я знаю. Я видела, правда, такие раны.

Ты будешь болеть ― она будет сыпать соль.

Ищи себе ровных. А лучше, пожалуй, равных.

Там будет, что нужно, ― (и даже еще чуть-чуть).

Там будут коты, синицы и дождь по крышам,

и самая главная в жизни, пожалуй, суть ―

ты будешь любить так громко,

что все услышат.

***

Расчесать свои косы в полночь… и быть спокойной.

И ни в ком не искать подвоха, и жить всерьёз. Видишь, небо затянуто серой тоской огромной, слишком плотной, чтоб греться светом туманных звёзд? Только это ― не повод вовсе стремиться к лету, от которого только вспышка и запах трав. Скоро небо на нас обрушится снежным светом, и во всём, что касалось снега, ты будешь прав. И ты вспомнишь ― когда-то после живых и живших, в не запомнившем нас нисколько конце времён…

Эти белые хлопья снова покроют крыши,

потому что зима ―

наш последний

(и вечный)

сон.

***

На дверь холодильника примагничены чужие счастья и города.

А мир в ладонях моих ― подсвеченный, не так-то просто его отдать. В мечтах всё искренне и находчиво, но километры ужасно злы. Я самолётами, пароходами отмечу каждый клочок земли. И буду время считать закатами, для каждой ночи ― отдельный дом. Песку теплом бы меня обхватывать. И звёзд рассада под потолком. В мечтах так искренне и доверчиво к чужим рассказам, в глазах ― огонь. Я тоже буду вот так проветривать морским дыханием чуткий сон. Я буду плыть «кто вперёд» с дельфинами, шептать наречием древних фраз,

пусть только мир не ломает крылья мне

и пусть навстречу шагнёт хоть раз.

***

Комната на нашем этаже

Пахнет терпко хвойными свечами.

Холодно становится уже,

Хочется дрожать и быть печальным.

Никому не лгать и говорить:

«Хорошо, что снова эта осень».

Знаешь, никуда не уходить

Тоже нас когда-нибудь попросят.

Быть предельно честным, говоря:

«Всё, что есть, я смело принимаю».

Холодно становится не зря,―

Время возвратиться снова в стаю.

Комната на нашем этаже

С видом не на реки и на горы.

Но лишь в ней, способная зажечь

Души, спит спокойно Терпсихора.

Спит до первых зимних лун, и пусть

В тёмном, до багрянца, небосводе

Холодно становится, но грусть

В том, что это всё не о погоде.

***

Прятала от себя вино.

Прятала от тебя ножи.

Мы, наверно, теперь дружить

Будем семьями, как в кино…

***

Подари мне ещё один взгляд

Перед тем, как закроется дверь.

И пожарище нового дня

Вновь погонит пугливую тень..

Подари мне на память ключи

От твоих самых ласковых слов.

Ты теперь сколько хочешь молчи,

Я сама отодвину засов.

Подари мне ещё один шанс,

За меня, как и прежде, борись.

Я тогда ярким словом ворвусь

В твою тихую сложную жизнь.

В этих хлопотах гаснет печаль:

Всё не то уже с нами теперь.

Подари мне последний свой взгляд

Перед тем, как закроется дверь.

***

Я всюду тебя искала. Уже давно…

в каждой витрине, в каждом немом кино. Там, где просторно ― так, как то любишь ты. Там, где мне тесно и хочется простоты. Фарфор в антресолях глухо звенел и пел, пластинка кружилась и песня её ― река, ― лилась по поверхности чайно-бурбонных стен, заката касаясь плавно, издалека.

Я всюду тебя искала. И шли дожди, сбивая с домов забытую летом спесь. Порою ты возвращался, но вновь следы меня убеждали, что ― нет,

не совсем,

не весь.

Под куполом туч темнеют мои слова. И в прошлом и в будущем ты, несомненно, есть. Но только сейчас я знаю, что я права. Ты был бы со мной. Ты мог бы.

Но ты не здесь.