Бесплатный фрагмент - В аду деньги не помогут

Казино с видом на озеро

Ленивое утро, крупье скучают у рулетки, пара завсегдатаев за столом с блэкджеком. Играют молча, общаются жестами. У стойки бара меня поджидает мой старый друг Боб.

Вчера вдруг позвонил, уже ночью:

— Опять разругался с женой. Надеюсь пожить у тебя. Звоню с дороги, скоро буду.

Сегодня пришёл посмотреть на мою новую работу. Я обещал показать ему этот городок с чудесами для туристов со всего света. Оформил отгул, каковых у меня не мало, переоделся.

— Извини, в нерабочее время мне нельзя находится в казино. Пойдём перекусим, у меня целая программа на весь день.

Спускаясь по широкому мрамору парадной лестницы я придержал Боба рукой, дал пройти нашим секьюрити.

— Куда это они с чемоданчиком?

— В инкассаторскую.

— И много у них?

— Сколько проиграли, столько и несут. Может, миллион.

Мы пробрались через бутики на первом этаже, через полутёмный коридор вышли на узкую Лэмб-лейн. Другая сторона сияющего фасада казино. Нависают кирпичные стены, шум вентиляторов в трубах. Серые двери, ворота гаражей, мусорные баки ровными рядами. Боб оценил:

— Изнанка жизни?

Я показал на неприметную калитку:

— Кратчайшая дорога к лучшей в городе пиццерии.

Пред нами внезапно предстал красивый дворик с дровяной печью посредине. Худой итальянец вытащил с углей пепперони одиннадцатого калибра, закрыл железную дверку, постучал лопаточкой, стряхнул прилипшие угли. На звук прилетел официант в белоснежной куртке, подхватил поднос.

Начали с пива: «Жёлтый эль» для меня и «Хайнекен» Бобу. Мы картинно подняли кружки, выпили до дна. Настроение явно улучшилось после его вчерашних жалоб на судьбу. Боб оторвал кусок от пиццы, накрутил потянувшийся вслед расплавленный сыр.

— Знаешь…

Поглядел, как стекают красные капли кетчупа.

— За миллион я запросто могу убить человека.

Кивнул головой на крышу казино:

— Та чёрная бульба, это камера?

— Камера. И не как здесь, кошку от собаки не отличишь. Оператор прыщи на шее пересчитает. Да и сейчас нас видит, а в игровом даже слышит.

На самом деле Боб добродушный малый. Его, кажется, невозможно разозлить. В своей прошлой жизни он был офицером спецназа или вроде того. Однажды пояснил коротко:

— Ничего хорошего, научили убивать голыми руками.

После того, как его прибило к этим берегам, получил квалификацию горного гида. Работал в Альп-клубе, там и познакомились. Водили вместе клиентов на вершину.

Он доел пицу, потёр руки, улыбнулся:

— Что на десерт?

— Бери свой чемоданчик с миллионом и пойдём пробовать лучшие вина Отаго, — пошутил я.

Боб пугающе рассмеялся не разжимая губ.

— Вина на халяву, сэр! — добавил на всякий случай.

Я знал тут все закоулки. Из дворика с печкой вышли через кухню. На нас с испугом посмотрел молодой китаец у посудомоечной машины. Протискивались в тесную щель меж домов, воняло мочой. Знакомая дорога к моим друзьям из винодельни. Тесный проулок закончился неожиданной роскошью витрин парадной улицы. Вошли в дверь, зазвенел колокольчик. Бочки, ряды бутылок, стена растений из подвешенных горшков, а за ней комната дегустации.

Этим залом заведует парень из Югославии. Так он до сих пор называет свою страну. Один из немногих, кто произносит моё имя правильно. Сели за дальней стойкой, в углу. Нам принесли четыре бокала — два с красным, два с белым, дощечку с сыром и оливками.

— Дегустация бесплатно, — улыбнулся стюард.

— Мы ничего не купим!

Он рассмеялся:

— Ну нет проблем, Влад!

Все знают друг друга в этом маленьком городке. Он прекрасно понимает, что мне и в голову не придёт покупать их дорогое вино.

Разглядывали бокалы на свет, притворялись знатоками.

— Влад, мы должны сначала нюхать?

— Не опошляй, вдыхать аромат!

Боб повертел головой, убедился, что никого рядом нет, и парой глотков прикончил гордость местных подвалов. Долго гонял маслину по тарелке, наконец подцепил.

— Какой бы ещё подвиг совершить?

Я потряс фужер, слизнул последнюю каплю, с сожалением посмотрел на дно.

— Через такой же вонючий закоулок проберёмся в один отельчик. Не забыл немецкий?

Боб знал этот язык и считал себя большим экспертом по шнапсу.

На самом деле надо убить время до отправления парохода. Лет сто назад на этом паровике возили припасы фермерам, а обратно — овец на аукционы. Прошли времена дорогого сукна, палубы отмыли от навоза, теперь возят туристов. Давно хотел прокатиться, да не было повода. Теперь есть — показать Бобу озеро.

Перед входом в бар из автобуса вывалилась толпа розовощёких людей со сноубордами и лыжами. Гремели неуклюжими пластиковыми ботинками, вытряхивали снег из карманов. Я чувствовал себя неловко в цивильной одежде среди разноцветных курток и штанов. Хотелось быть как они.

Шнапс однако Бобу не понравился. Мы вышли и побрели по набережной выпить английского чаю в беседку Её Величества Виктории.

Под ногами шуршит рыжая листва. Здесь вся зима как поздняя осень. Воздух прозрачный, вода голубая, вершины снежные. Деревянные кружева и железная корона на крыше видны издалека.

— Cup of tea for two, please, — попросил я.

Скромная просьба обернулась двумя полными подносами. Стол уставили фарфором: чайники, чашки, блюдца, молочники и много чего ещё неизвестного назначения. В такую погоду хороший чай с видом на озеро, пожалуй, лучше шнапса. Я макал сконы в сливки, Боб мазал джемом. Со стороны гор прибежало случайное облако, громко застучал дождь по жестяной крыше.

Длинно засипел гудок, пропел ещё три раза басом. Постояли на носу, посидели на верхней палубе, заскучали и пошли в буфет. На моё счастье у них была водка и даже не «Смирнофф», а «Русский стандарт». Заказать водку тут непростое дело. Рыжая девушка за стойкой оказалась понятливой, но чутьё меня не подвело: она уже было собралась бросить лёд, но я затряс ладонью ...No! No! No!..

Мы громко чокнулись двойной порцией, залпом выпили. Барменша с застывшей улыбкой смотрела, как я зачем-то понюхал рукав, а Боб громко крякнул от удовольствия.

Пароход замедлил ход, осторожно обогнул Вальтер-пик, матрос ловко бросил верёвку, туристы высадились. Их увели на ферму показывать аттракционы с пастушьими собаками и стрижкой овец. Потом им предстоял ужин в доме полковника, со свечами и камином. Мы не стали сходить. Наш план поплавать по озеру туда и обратно.

Вечерело, налетал пронизывающий ветер. По крутой лестнице спустились в трюм. С каждой ступенью усиливалась дрожь железа, всё громче сипело, ухало, пахло машинным маслом. В приоткрытый люк стало видно, как два молодых матроса кидали лопатами уголь. Третий, старый, усатый, распахивал рычагом топку. Вся кочегарка багрово мерцала, мы зачарованно глядели в пылающее жерло. Вырвалось пламя, запахло серой.

— Вот так нас будут черти жарить в аду, — сказал Боб.

Потом добавил как-то невпопад:

— Знал бы ты, как мне нужны деньги!

— В аду деньги не помогут, Боб.

— У нас есть ещё немного времени, Влад.

Здесь было тепло, мы стояли, слушали гул огня, шипение пара. Снаружи раздался лёгкий удар, заскрипели шины привязанные к борту пристани. Наверху засуетились, пассажиров пригласили на выход.

Сегодня утренняя смена. Если за утро считать полдень. Изредка проглядывает солнце, идти становится веселее. Мимо отелей, галерей, модных витрин, через площадь с ярмаркой. Сувениры, холсты в стиле Kiwiana. На старом причале туристы толпятся у касс. А кто-то предпочитает новенький быстрый катер. Вон он, тащит за собой парашют, легко обгоняет колёсный паровик. Мощёные камнем улицы, деревянные дома с террасами вспоминают весёлые времена золотой лихорадки. За бирюзовой водой озера, высоко в горах уже много снега. Весь народ там, на лыжах. Вернутся к вечеру, шумно и пьяно заполонят Мэйн-стрит. А пока пусто, продавцы заведения «Вина Южного Отаго» стоят у дверей, рассматривают редких прохожих.

— Привет, Влад, заходи!

— Спасибо, ребята, сегодня работаю.

Свернул на задние дворы непарадной Лэмб-лейн. За пожарной лестницей — служебный вход в казино. Чиркнул карточкой по чёрной коробочке, дверь открылась.

Утренняя смена без суеты и спешки. Повертелся перед зеркалом, поправил галстук. Наушник уже не мешает, ловко сидит униформа, выхожу в зал в полном великолепии. Иду мимо лоснящегося лаком баккара, зелёного сукна блэкджек, начищенной медной рулетки, прямо к белоснежным скатертям и уютным стульям ресторана. Нам разрешают здесь обедать, но только за дальними столами, рядом с окном раздачи.

Служебный ланч всего десять долларов. Повар сам определяет, что будет за эту цену. Но повар далеко, а хороший друг всегда рядом. Официантка Лю в одну смену со мной, и мы хорошие друзья.

— I ll bring you lamb shanks, o kay?

Вензеля из соуса, мясо на косточке, молодая картошка, мини-морковка, пюре из чеснока. В меню эти чудеса стоят тридцать бакс, для меня — всё те же десять. Поставила тарелку, села напротив, рассказывала последние новости. Я с набитым ртом терзал еду ножом и вилкой, мог только кивать.

Её настоящее имя Мария Луиза. Она из Бразилии, у неё рабочая виза на год. Стройная, красивый профиль. Не такая наглая, как наши местные девицы. Даже застенчивая. На первый взгляд трудно угадать, но у себя в Рио работала в стриптиз-шоу. Здесь предпочитает дневную смену, а по вечерам она в клубе «777». Танцовщицей на шест её не взяли, но как девушка в зале пользуется большим спросом.

Нас свел несчастный случай. Однажды в фойе встретил её запыхавшейся, растерянной, с мобильником возле уха.

— Бежала, чтоб не опоздать! Машина не завелась.

Её сразила названная сумма ремонта, местные мастера избалованы богатыми клиентами.

— Подожди до закрытия, подвезу. Посмотрим, что с твоей машиной.

— Thank you, Sir.

Она так по привычке зовёт всех, даже людей из персонала. Но может и пригвоздить крепким словцом. Английский у неё как родной.

Ночью, в два часа, ушёл последний посетитель. Лю терпеливо ждала в фойе. Мы доставали из-под рулеток железные ящики с наличными и фишками, увозили их на тележке в комнату-сейф. Я обходил с проверкой закоулки и туалеты, проверял, не спрятался ли кто. Напарник закрывал окна и двери на балконе, включал сигнализацию, сдавал охране. Уложились до трёх, что было совсем неплохо.

В машине Лю всё оказалось просто — аккумулятор почти умер. Завёл от своего.

— Пусть поработает полчаса.

У меня в гараже под домом завалялся старенький, но в хорошей форме, следующим утром заменил. Мария Луиза была потрясена тем, что я не взял за работу ни деньгами, ни сексом. Она поделилась этим с барменшей Джессикой, а та уже со смехом рассказала мне.

Около пяти дня мой босс Алекс вызвал по рации, попросил зайти в кабинет Инспектора По Игровым Заведениям, из департамента внутренних дел. Они присматривают за казино и за нами. Обширная комната в глубине коридора служебных помещений. Был в этом месте однажды, когда заполнял анкету. Брали отпечатки пальцев, ладоней, рук до локтя. Из-за стола поднялся знакомый человек, вручил гербовую бумагу с надписью Certificate.

— Поздравляю, вы прошли проверку.

Я взял толстый бархатистый лист с вензелями, поблагодарил и удалился. Алекс уже поджидал. Мы уселись к столу в его кабинете, он извлёк пухлую папку с описанием работы и множеством наставлений.

— Читай внимательно, с завтрашнего дня приступаешь к своим настоящим обязанностям.

Оказалось, под нашим присмотром не столько гости, сколько сами работники. Миновала неделя. Теперь я был в курсе, как играют на пару с дилером. Как передают фишки мимо кассы. Как у бармена можно взять в долг денег — на час бесплатно, а на следующий уже под сто процентов. Вон ловкие парни пробегают мимо покинутых игроками автоматов, нажимают кнопку «закончить игру» и, если повезёт, слышат счастливый звон жетонов. В микрофон под воротником даю команду людям у экранов наблюдения. У них камеры что надо. Эти фото скоро будут у наших при дверях.

Оказалось, не нужно бояться профессиональных игроков. От них неплохой доход, они подзадоривают новичков. И главное — не надо стараться быть справедливее бога. Наше дело следить за правилами казино, нарушения закона, это не наше дело, это работа для полиции.

«Моррисон паб», эта пивная этажом ниже казино. Далеко не идти, и пиво для нас в полцены. Блаженство — снять униформу и просто вытянуть ноги после восьми часов в игровом зале. Внизу, совсем рядом, огни фонарей, ещё ниже — пёстрая толпа на улицах. Темнеет, далеко за озером розовый снег на вершинах. Услышал голоса знакомой пары, перебрался к ним на диван:

— Привет, Дани. Привет, Агни.

— Влад, не забыл, идём в «Ког Махонес»? Айриш Ласси поёт.

Завтра у нас выходной, а послезавтра в ночную. Два свободных дня. По крайней мере две ночи.

— Иду, конечно.

— А где твоя милашка Луиза?

— Сто раз говорил, мы просто друзья.

— Знаешь, у неё на заднице такая крутая наколка.

— Агни, я ничего не знаю про наколку, зато я знаю про все твои пирсинги!

Присоединившаяся к нам позже всех Джессика захохотала на весь паб. Она всегда весёлая, эта Джессика.

— Нет, я не видел всех. Но ты сама рассказывала. Даже была готова показать. Хорошо, что Дани увёл тебя домой.

Я получил локтем в бок, и мы продолжили обсуждать завтрашний вечер.

Золотая клетка

Мой босс Алекс, сухой, жилистый, небольшого роста, встретил у входа на улице. Из сумрачных рядов модных магазинчиков на первом этаже, по широкой лестнице поднялись в сияющий холл. Казино занимает весь второй. Прямо от мраморных ступеней — зелень тропических растений и столики ресторана. Справа малая приватная комната, куда можно проникнуть через отдельный подъезд — некоторые предпочитают уединение. Слева светится стена из бутылок, небольшой бар для разогрева перед войной с фортуной, дальше вход в большой игровой зал.

— Hi Jack!

Бармен наводит лоск за стойкой. Я провожу пальцем, показываю пыль.

— Not good! Try harder!

Такая утренняя шутка. Он тоже любит пошутить:

— Влад, достань ключи из кармана, руки грязные.

Я залезаю к нему в задний карман — он тут же громко, на потеху окружающим:

— Sexual harassment!

У закоулков игровых автоматов неприметная дверь. За ней праздник и роскошь внезапно заканчиваются. Это помещения для персонала. Серые коридоры, там туалет, здесь большая комната, столы составлены длинной кишкой, пластиковые стулья. Шумно переодеваются молодые весёлые крупье. Наводят лоск перед зеркалом дилеры баккара и блэкджек. Последняя дверь наша: полки с рациями, ключи за стеклом, фотографиями нежелательных личностей на специальных стендах, бюллетень с новостями о мошенниках и происшествиях.

Я пошарил по полке, достал карточку с кодовыми жестами и словами для радио, план казино с цифрами, понятными только нам. Форменный пиджак легко проглотил рацию в потайном кармане. Алекс помог спрятать проводки микрофона, представил новенького:

— Побудь с ним рядом пару смен.

Лукас теперь мой напарник. Розовощёкий, невысокого роста чилиец. Похож на конкистадора из учебника истории, только без лат и копья. Вместе прочли бюллетень, списки имён, фотографии, нажали на кнопки под воротником, произнесли стандартную фразу для наших ребят на камерах:

— Проверка связи, выходим в зал.

Ряды одноруких бандитов мельтешат экранами. Имитаторы блэкджек бормочут механическими равнодушными голосами. То тут, то там поодиночке и парами — любители поиграть с машинами. Не всем нравится играть с живыми людьми. Над столами загорелись зелёные абажуры, трещит машинка, тасуют карты, кучка гостей собралась возле бара. Я повёл Лукаса знакомиться с маршрутом инкассаторов.

Золотая клетка — это просто обычная касса в конце зала. К ней под восхищённые взгляды, как по красной дорожке Голливуда идут за выигрышем. Или в горячке азарта быстрым шагом, купить ещё десяток-другой фишек. Видно, как за толстым стеклом суетятся главный кассир, девушка-китаянка в красивом платье, и два её помощника. Но никому не видно — за золотой лепниной фасада простирается серой бетонной глыбой гулкая комната. Всегда залита ярким светом, с шеренгами полок и большим столом с высокими бортами из нержавеющей стали. Моя работа надзирать, как из тележек выгружают ящики, вываливают содержимое на стол. Рассыпаются полосатые чипы, выпархивают наши пёстрые и скромные зелёные доллары. Пара ребят из команды дилеров сноровисто отделяет деньги от фишек. Как фокусники расставляют столбиками чипы, а купюры по сто в пачки и под резинку. Кассиры ещё раз пересчитывают, менеджер записывает. Моя задача — просто присутствовать. Чтобы не соскучиться, перебираю мысли в голове.

…Сегодня уволили китайца из Сингапура. Неплохой парень, только сильно уставал с непривычки. Как-то я застал его спящим в туалете. Он работал официантом, разносил вино, коктейли. И он мошенничал с чаевыми. Принимать чаевые в игровом зале запрещено. Дилеры за столами благодарят кивком, равнодушно бросают подарок в дропбокс. Новички думают, это хороший тон дарить фишку с выигрыша, опытные давно в курсе, что всё уходит в кассу. Но для официантов поблажка — у них коробка за стойкой бара, они сбрасывают все чаевые туда. В конце недели делят на всех, включая уборщиков и поваров. А этот ловкий сингапурец незаметным движением перекладывал чаевые с подноса в карман. Но наших за камерами не проведёшь.

Опрокинули последний дропбокс. Всё пересчитано и разложено: деньги — в чемоданчике, чипы — красивыми рядами на полке. Дилеры повертели руками в сторону камеры и ушли. Мы защёлкнули замки на двери, каждый своим ключом — сначала менеджер, затем я.

Задумал встать утром в десять. Открыл глаза — уже одиннадцать. Вышел в сад за домом. На самом деле это просто одинокое дерево. Сорвал пару лимонов. После душа и кофе ковырялся в компьютере. Вдруг под окном хлопнула дверь машины. Совсем забыл! Брайн обещал привезти электрическую косилку. Дом, который я снимаю, стоит на склоне холма. Гараж на первом этаже, из комнат вверху выход сразу на лужайку. Лужайка с одиноким деревом за два месяца заросла по пояс. Протянули кабель, Брайн развернул своё оружие.

После двухчасового боя с травой уселись в гостиной. Я угощал икрой свежей засолки. Тут рай для лосося — чистая вода с ледников. Рыба на ферме десять долларов за кило, икра бесплатно. Хозяин своим тяжёлым шотландским говором объяснил:

— Никто не покупает.

Я набрал целое ведро из бочки с потрохами. Солить научил друг из Владивостока. Брайну икра понравилась, тем более мы разбавляли её водкой.

Стемнело рано. В моей гостиной окна во всю стену, замечательный вид на озеро. На другом берегу зажглись огни фонарей. В этом роскошном районе многие дома с тёмными провалами окон.

— Похоже, там не живут? — спросил я

Брайн всё знает:

— Так они не для житья. Инвесторы покупают, лет через пять продают. Двадцать процентов в год, а в банке — жалкие три.

— Я иногда вижу, там есть кто-то.

— Заезжают… лыжи, казино… Играют по мелочи, в баре пропустят и домой.

Он ковырнул икры из банки.

— Солидные игроки будут позже.

— Из Окланда?

— Из Китая. Снимают, например, вон тот Маклинон лодж.

Он показал на трёхэтажный особняк, который единственный празднично переливался огнями на берегу, у самой воды.

— Играют неделю без остановки, азартные люди! Иногда даже выигрывают.

Я засмеялся, а Брайн продолжил с какой-то хитрой ухмылкой:

— В середине зимы ещё одни прибудут. Тебе придётся работать рядом, поосторожнее с ними.

— Я со всеми по инструкции. Кто такие?

— По слухам, из королевской семьи не то Индонезии, не то Таиланда… скользкие особы.

— Мне всё равно, я до лета, потом уеду. Хочу на Север. Что там за проблемы с ними?

— You ll see, possibly, — сказал Брайн со своим южноафриканским акцентом. Здесь все говорят с акцентом. Если хотят узнать твою родину, спрашивают — откуда твой акцент?

— Привет, Джессика! Куда Джек пропал?

Джессика водрузила на поднос кучу фужеров с шампанским, отдала официанту.

— Уволился, взяли в клуб «777».

Джек хорошо сложенный парень. Спортзал его дом родной, выглядит он как чемпион и практически не пьёт. У него замечательный сын трёх лет, приносил этого крепыша однажды на вечеринку.

— Wow! big bucks on hens party!

— И все его там лапают за сто бакс, — ответила Джессика, не отрывая взгляда от струйки пива и неумолимо поднимающейся пены.

— Не хочешь там поработать?

— Меня туда даже посудомойкой не возьмут!

Она сделала вид, что выплёскивает на меня пиво из недолитой кружки. Я сделал вид, что сильно испугался и пошёл дальше.

Мой путь недолгий — пригласили в кабинет Human Resource. Кадрами заведует супруга директора.

— Влад, ты водишь машину с ручной коробкой?

Вопрос риторический. Она всё прочла в моём деле.

— Ну да.

— А как насчёт Passenger Endorsement?

— Получил, ещё горным гидом возил клиентов.

— Брайн берёт отпуск. Поработаешь по совместительству водителем минивэна? Работы немного, когда надо, вызовут по радио. С твоим шефом договорилась. Получишь полторы ставки.

У нас тут не принято отказываться от предложений боссов. Да и полторы ставки нелишние.

— О кей.

— Приди пораньше, Брайн покажет что и как.

— Хорошо.

Она весьма приветливо улыбнулась, протянула руку — Enjoy the rest of your day!

Кристаллы — это снег для бедных

Свет ярче, музыка бодрей, официанты усердней. Разряженная публика с причудливыми напитками в руках отдыхает от дневных подвигов. Мулы с кучей фишек с энтузиазмом вертят барабаны. Выигрыш в казино прекрасный способ отстирать деньги. За ними присматривают крутые парни из банды «Snake Rebels». Вся торговля дурью под их контролем. Мулам достаётся небольшой процент.

Услышал в наушнике:

— Семьдесят четвёртый, тебе работа возле пятого!

Это значило — подойди к стойке бара, сам увидишь, что делать. У стойки — Ари и Матео с кружками пива в руках. Никто не может им запретить. Проблема в нашивках на куртках, которые они демонстрируют. Это для тех мулов, которые отмывают им деньги. Мол, знайте, вы под контролем.

Делаю притворно официальный вид:

— Hi mates!

Улыбнулись мне, как старому знакомому.

— Парни, вы же знаете…

Приклеил строгое лицо и произнёс дежурную фразу:

— Приношу прощения, но вы нарушаете дресс-код. Будьте добры покинуть игровой зал, пожалуйста.

— О, извини друг!

Они принимают эти правила игры. Вышли, уселись в вестибюле. Там казино за них не отвечает.

Леди Сандра шотландка, но с приятным лондонским акцентом. Вдова магната и игрока на бирже, владелица большого особняка на крутом берегу. Худощавая, с выразительными глазами, идеальным макияжем и причёской. По всему видно, в молодости была привлекательной девушкой. Её состояние вызывает трепет у менеджеров казино. Однако она здесь просто развлечься. Выигрыш не пускает по второму кругу. Признак профессионала, играть на два кармана. Чаще здесь одна, иногда с большой компанией, снимают приватный зал.

Но и Леди Сандра несовершенна. К полуночи алкоголь делает её походку неловкой, она стоит покачиваясь и держась за бортик рулетки. Попросить эту даму больше не играть непереносимое испытание для наших менеджеров. Они вызывают меня, хотя прекрасно знают, что я нарушу инструкцию. Я равнодушен к их стратификации, поэтому считаюсь экспертом бесконфликтного выпроваживания.

Иногда Сандра видит меня издали, берёт под руку, мы идём к выходу, а менеджер вызывает такси. Но чаще не замечает. Тогда стою сзади молча, жду конца круга, дотрагиваюсь до локтя:

— Извините, мадам, я думаю, будет лучше для вас больше не играть сегодня.

…Дотрагиваюсь до локтя… это и есть грубое нарушение инструкции. Нельзя дотрагиваться до гостей. Я делаю это на свой страх и риск, однако, контакт вызывает чувство доверия. А теперь я ещё и водитель такси. Она одиноко сидит в салоне моего минивэна. Наверное, гордость не даёт ехать рядом с шофёром.

Дорога вокруг холмов — сплошные серпантины. Я разлюбил ездить по прямым хайвеям. Нравится срезать углы, точно выходить из поворота, не тормозить, а заранее сбрасывать газ, держать руль вытянутыми руками. Иногда из кустов выскакивают поссумы — сверкают огромными глазами. На другой стороне озера темно, гостиницы закрыты до лета. Только бассейны ярко светятся голубыми пятнами. По правилам их надо освещать всю ночь и круглый год, чтобы не свалились животные и пьяные люди.

Включил радио, певичка детским голосом поёт о страсти и любви. В наушнике рации затихли переговоры казино, потом возникли секьюрити из стрип-клуба. Никто не утруждает себя сменить каналы, так и работают все на одном. После очередного поворота — лес. Слишком красивый, чтобы быть диким. Полкилометра по частной дороге, автоматические ворота, большой дом в шесть спален, гостиные, кабинеты, подвал с коллекцией вин, потрясающий вид на озеро. Минимум тридцатка. Миллионов, конечно.

Помог выбраться из машины. После нескольких попыток, Сандра наконец справилась с кодом двери. Из ниоткуда раздался мелодичный сигнал, медленно зажёгся свет в коридорах, на лестницах, в нижней гостиной. Газовый камин вспыхнул сам по себе. Сандра откинулась на мягких подушках у огня.

— Леди Сандра, я приготовлю для вас чай по-русски.

— Oh, thank you Vlad, I d love to, — пропела она.

Чай по-русски — моё изобретение. В пику английскому, с молоком. Крепкий чай, лимон, чайная ложка виски. Нужен коньяк, да тут коньяка никто не держит.

Я было уже направился к двери, когда Сандра отставила чашку и подняла на меня глаза:

— Влад, ко мне приезжают гости. Не смог ли бы ты раздобыть для нас немного Чарли.

Она просила не в первый раз, так что я не удивился. Только вот этот парень из Берлина, с которым я познакомил её, уехал в прошлом году.

— Мадам, я знаю людей, которые помогут с кристаллами.

— Влад, кристаллы — это снег для бедных. Нам нужен хороший, чистый Чарли, и не хочу связываться с теми латинос из клуба.

— Я держусь в стороне от этого бизнеса, мадам.

Посмотрел на часы, пора возвращаться. Промямлил, чтобы завершить разговор:

— Ну… хорошо… может быть, я что-нибудь придумаю для вас.

Зажурчал в кармане мобильник. На экране номер Боба. Я вышел в коридор:

— Боб! Привет, как ты там?

— Только что со съёмок. Устал как собака!

Он устроился работать в киностудию — там оценили его альпинистский опыт. Таскал им барахло по холмам, куда машина не заедет.

— Экономят, блин, на вертолёте, я то им дешевле обхожусь.

Встретились в казино.

— У меня сегодня выходные и праздник.

— Денег дали?

— Как в писании «по трудам нашим», трудился не покладая ног.

— Понятно, на праздник заработал.

— Жутко проголодался!

Я повёл его к нашему служебному углу в ресторане. Только сели, к нам лёгкой походкой подбежала Лю. Обняла меня, разулыбалась Бобу. Через пять минут он с кружкой «Килкенни», я с фирменным лимонадом ждали, что в этот раз Луиза принесёт нам на ужин. Боб чисто выбрит, загар на лице и руках, как у фермеров, которые иногда здесь бывают. Он откинулся на спинку и с любопытством оглядывал разряженную публику:

— Влад! Ты работаешь в раю!

— Оставь, Боб, все, кто тут работает, это прислуга за полпени. Вот помню, мы с тобой на леднике брали по 800 бакс за день.

— Тащить рюкзак и клиента на верёвке, это не рай.

— Какая программа на сегодня?

— В моей программе поставить пятьдесят на рулетку. Больше не буду. Я ж проиграю, ты знаешь.

— Рулетка для тупых, интеллектуалы сидят за баккарой.

— Я тупой. Ещё продажную любовь хочу. Чтобы без ханки-панки. Есть тут такое?

— Девок у нас нет. Гоняем их, как кур из огорода. Поедешь в клуб «777»?

— Поеду, куда скажешь, плохого не посоветуешь.

В наушнике голосом девушки на камерах из комнаты наблюдения продиктовали пару цифр из кода. Я оставил Боба за столом. Ему развлекаться, мне работать. Заглянул в служебную комнату — Лю уже переоделась и собиралась уходить.

— Мэри Лю! — окликнул я. — Вот тот парень, с которым мы ужинали, мой хороший друг. Придёт сегодня к вам в клуб, ты уж там не дай его одурачить. Он не очень разбирается в ваших делах.

— Скинь ему мой номер. У нас новенькие, хорошие азиатки.

И убежала.

— Thank you! — крикнул я вдогонку.

По радио позвали порулить:

— Отель «Оутрайд», группа туристов. Потом в Эрро-таун.

Я заторопился к выходу, пробежал через игровой. Боб стоял у рулетки, зачарованно глядел на мечущийся в колесе шарик.

— Сброшу тебе номер Лю, как будешь у входа в клуб, напиши ей. Она тебя встретит, с ней не пропадёшь.

— Лю! — обрадовался он.

— На Луизу не рассчитывай. Сколько ты готов потратить в клубе?

— Ну, сотни три.

— То-то и оно. Там за эти деньги только её каблуки потрогать.

Это хорошие деньги, Боб!

Похоже, зимний сезон начался. Закрылись поздно, к четырём утра. В пять добрался до постели. Проснулся около полудня. По пути в ванную, через открытую дверь увидел в гостевой спальне Боба. Он спал лицом в подушку, рука свешивалась, одежда валялась на полу. Сегодня день нерабочий, но надо заскочить на часок показать что и как запасному водителю. Начеркал записку: «Я в „Моррисон паб“, звони, как проснёшься».

После бокальчика «Гиннесс» Боб ожил и стал тем Бобом, которого я знал, — готовым к будущему без страха. Вспомнили нашу работу гидами. Как застряли с большой группой, возомнивших себя покорителями вершин. Ветер тряс тесную альпийскую хижину и пел в тросах, на которых она висела. Прятали от них еду, чтоб не съели всю сразу. Только через три ночи прилетел вертолёт. Мы с Бобом не уместились и ковыляли целый день пешком, вниз по ледопаду. Вспомнили, как я вытаскивал его из трещины, когда раскисший снежный мост рухнул под ногами. К счастью шли по инструкции, связанные короткой верёвкой. Про его постоянные ссоры с женой я и так знал.

Ночные приключения перенесли его со сцены жизни в зрительный зал. Иногда из зала драма видится комедией.

— К своей больше не вернусь. Поживу ещё у тебя?

— Да нет проблем, всё равно комната пустует.

— Готов на любую работу. Ты давно тут крутишься, намекни?

— Больше, чем платит киностудия, вряд ли где получишь.

— Мне нужно минимум гран в неделю, чистыми.

— Я за полторы ставки восемьсот имею. Дождись лета, пойдём народ на макушку водить.

— Не могу я ждать. В клубе дурь предлагали, наверное, ты в курсе, кто хозяин?

— Работай у киношников, за большие деньги — большой риск.

— Не привыкать.

— У них всё схвачено, не подойдёшь ни рожей, ни цветом кожи.

— Я понимаю, что это семейный бизнес, но бывают же варианты?

— Среди местного бомонда Чарли хорошо идёт. Только они у кого попало не покупают. А без клиентов тебя в бизнес не возьмут, разве что самому понюхать.

— Понюхал и жизнь наладится!

Я подумал о просьбе Леди Сандры, но пока промолчал.

На следующий день после работы притормозил у служебного входа клуба «777». Позвонил в неприметную дверь. Открыл охранник в мятой униформе. Я спросил Джека. Долго ждал. Джек вышел в куртке наброшенной на голый торс. Улыбался, но выглядел усталым.

— Хей, Джек! Рад тебя видеть. Как новая работа? Говорят, сто бакс дают, чтобы потрогать за яйца?

Даже не улыбнулся. Для местных мои шутки иногда звучат как нормальные вопросы.

— О, Фладимир, я тут в порядке, они больше любят щупать бицепсы. Что там у вас в казино?

— Знаю, ты занят, так что сразу к делу. Есть хороший клиент, хотят Чарли. Сразу и много для большой компании.

— Сюда придут?

— Нет, Джек. Это люди другого полёта, к вам не ходят.

— Я знаю их?

— Видел, когда работал в казино.

— Ха! Полагаю, это Леди Сандра.

— Ну, полагай, Джек. Ты в курсе, я не хочу быть в бизнесе. У меня есть хороший малый, надёжный, может поработать.

— Обещать не буду. Завтра утром позвоню. Сбрось его фотку и как зовут.

Сегодня у нас с Бобом сухой день. Я не спеша проснулся, сварганил что-то похожее на яйца Бенедикт. Боб вернулся с пробежки по берегу озера.

— У тебя на самом деле проблемы? — спросил я.

Боб неторопливо размазывал желток булочкой.

— Боюсь оскорбить твой слух, Влад.

— У меня есть клиент на снежок. А Джек, тот парень из клуба, знает, у кого взять.

Кажется, он обрадовался, даже перестал жевать.

— Кто клиенты?

— Upper crust.

— А что, Джек не хочет заработать?

— Ему хватает, когда за яйца хватают.

Я улыбнулся своей шутке.

— Это хорошие деньги, Боб!

— Надеюсь.

Позвонил Джек.

— Запоминай, Влад. На причале катер «Морской Орёл». Там латинос, усы и бородка. Зовут Карлос. Скажешь — ищу лодочника. Он что-нибудь ответит. М-м-м… не имеет значения. Спроси — мне бы экскурсию на двенадцать человек. Он скажет — могу два по шесть, ну или четыре по три. Они пакуют когда как. Первый раз в кредит, дальше, как договоритесь.

Боб всё расслышал.

— Вижу, дело серьёзное!

— Вечером, часов в девять, подъеду к набережной с клиентами, подберу тебя с порошком. Передашь им в машине. Жди на лавочке у монумента.

— Так… а этот Карлос, он не подумает, что я на катере хочу покататься?

— Туристы билеты в кассе покупают.

По пути на работу высадил его у причалов.

— Да, и ещё, они просили не звонить о делах по мобильнику. Лучше вообще выключи перед встречей.

— Не учи учёного…

Вторую половину поговорки произносить не стал.

Со скрипом поднялась дверь гаража. Вывел минивэн на сияющую огнями Мэйн-стрит перед казино. Потом бегом на лифт и в комнаты секьюрити. Вытянул с полки рацию. Только вставил наушник:

— Владимииир! — пропел голос дежурной хостесс.

— Заказ такси. Звонила Леди Сандра.

— Спасибо, Габриэлла, адрес я знаю.

Только свернул к дому, у самого асфальта вспыхнули фонарики вдоль всей дороги. Двор и лужайка полны элегантных авто, в нижней гостиной толкутся люди. Не входя в дом набрал номер.

— Hello, it s Vlad.

— We will be ready soon.

Чёрным лаком переливается ночное озеро. Холодно и ясно, полно звёзд. Двое джентльменов с бокалами в руках вышли на веранду. Они тоже стали смотреть в небо. Через минуту из двери показалась Леди Сандра.

— Hi Vlad.

Повернулась к тем, двоим:

— Это лучший секьюрити офицер, которого я когда-либо знала. Люблю с ним поговорить.

Улыбнулась мне:

— Хорошая погода, не правда ли?

— Да, прекрасная ночь, вон там созвездие Ориона с его ужасными звёздами Ригель и Беллатрикс. Нам повезло у нашего маленького солнца, — заумничал я, чтобы подтвердить слова Сандры. Джентльмены с удивлением слушали. Для них я был чем-то вроде говорящей лошади в униформе казино.

— Откуда ваш акцент? — спросил тот, что помоложе.

Я ответил.

— А мне показалось, что вы из Южной Африки.

— Я давно уже здесь, многие путают, то с немцами, то даже с датчанами.

Они засмеялись. Один из них был швед из Штатов.

— Флад, пойдёмте, я налью вам вина.

— Немного, только попробовать.

Зашли в гостиную. Кресла полукругом, рядом винный бар, за стойкой орудовал невысокий, седой человек.

— Это Французское Сира, 1986 года.

— Должно быть, хорошее вино.

Я подышал носом в бокал. Дилан, так звали человека у бара, налил себе.

— Это вино невозможно подделать.

Я изобразил удивление.

— Год катастрофы в Чернобыле. Лёгкая радиация, можно проверить в лаборатории.

— Мне больше нравится в испанских булочных, пять литров — пять евро, — сказал я, чтобы не притворяться снобом.

Оказалось, он знал и это. Их яхта стоит на причалах Валенсии. Мы немного поговорили о Валенсии, Чернобыле, винах и домах вокруг озера. Он был вежлив, разговаривал без высокомерия, но я чувствовал себя чужаком среди них в этой униформе. Ухоженные лица, небрежно сидящие рубашки, умение улыбаться показывая верхние зубы. Им нет нужды демонстрировать положение. Их леди стояли своей кучкой, отдельно, в разговор не вмешивались. Несомненно эмансипированные особы, вполне обходились без надувания губ и ужимок.

Наконец спустилась пара, которую все ждали. Расселись в минивэне, и я помчал их продолжать веселье.

Боб сидел на скамейке перед изваянием фермера с бараном. Я высунулся в окно, помахал. Он подбежал, сел на откидное место. В машине говорили, хохотали, никто не обратил на него внимания. У дверей казино все весело выпрыгнули на ночную изморозь газона. Дурачились на холоде, выпуская пар изо рта. Меня как-то спросили, не наступит ли моментальная смерть, если вдохнуть при минус двадцати пяти. Я рассказал, что при такой температуре отменяли школу, и мы радостно катались с горы на санках весь день.

Леди Сандра замешкалась на несколько минут в машине. Потом я услышал, как Боб пробормотал: «Thank-you-madam» и захлопнул за ней дверь. Мы зарулили на заправку. Неоновый Caltex сиял в ночи, как хрустальный дворец, обещая тепло, кофе и авто-мишуру. Непрерывно распахивались двери. Вышла галдящая толпа молодых людей, они дули на горячие пирожки, жадно откусывали. Я вставил шланг, затарахтел насос, ударил в нос запах бензина с тектроном. Боб выпрыгнул из кабины:

— Влад! Кажется, только что я заработал полторы штуки!

Приватный разговор

Большая удача — увидел отъезжающую машину у «Грэй Дог» и тут же поставил свою. Вечером найти парковку да прямо перед пивной! Прошёл через дворик, увидел Ари, Матео, Бубба. Они стояли у входа, кто-то из них курил и это был не табак. Никаких курток с нашивками — обычные парни, каких полно толкается на вечерних улицах.

Ари и Матео — третье поколение мотобанды «Snake Rebels». Семейные традиции умирают, их деды и отцы гоняли на мотоциклах, а они все на машинах. Но одна традиция ещё жива — они никогда, нигде не работают.

— Привет, как дела!

— Sweet as, bro!

— Для вас новости. Копы прислали список ваших мулов, будем гонять. И вы в списке тоже.

— That s ratshit. Anyway thanks!

Я махнул им рукой и пошёл внутрь паба. Теперь нам меньше грязной работы.

На втором этаже яркие лампы над бильярдными столами, двое с шумом режутся в настольный футбол. Тут же бар, дальше комната со сценой в полутьме. Сегодня живая музыка — два гитариста и красивая девушка из Ирландии. Это Ласси, она будет нам петь джазовую попсу и ирландские баллады. Наши столпились у бильярда, Дани со своей Агнес, Райн, его девушка Габриэлла. Они опытные, я быстро им проиграл и пошёл высматривать Боба. Его ещё не было, нашёл свободное место, уселся ждать. Вместо столов здесь деревянные кабельные катушки и грубо сколоченные скамейки. Интерьер в стиле «свалка старья». Мерцает толстая свеча, в кружке любимое «Килкенни». Музыканты настроили гитары, посчитали в микрофон. Ласси запела Peel me a grape. Мы знаем друг друга. Я здесь как-то фотографировал. Напечатанные на картоне её фото развешаны внизу, у входа. Она скоро уедет в Сидней, уже подписала контракт.

Появился Боб:

— Привет, Влад!

Поставил свою кружку эля, сел напротив.

— Ну что там, как? — спросил я.

— Пока о кей. В киностудии всё ещё подрабатываю, для прикрытия.

Он отхлебнул.

— Нашёл апартаменты недорого, на Кэмп-стрит.

— О! Там Мэри Лю живёт.

— Мне бы не знать. В том же доме.

Боб осушил остатки пива, пошёл за новой кружкой. Застрял у стойки, стоял и слушал. Она пела, почти плакала «…только наши реки текут свободно…» Публика завопила, засвистела — здесь полно ирландцев.

— Как здорово она поёт! — сказал Боб, когда вернулся.

— Это её последний вечер.

— Что так?

— Заманили в Сидней, обещали большие деньги.

— Жаль, тут всегда кто-то куда-то уезжает.

— Такое здесь место. Как там у тебя? Как Чарли поживает?

— По-всякому. Иногда десять гран за вечеринку.

— Я ж говорил, деньги неплохие.

— Товар у Карлоса всегда есть. Откуда он его берёт? — спросил Боб.

— Не знаю.

Хотя я знал. Этим товаром заведовал Хосе. Лодочник Хосе здесь уже давно, купил бизнес с катерами и парапланами. Клуб «777» тоже его, только этого никто не знает. Переправляет сюда девочек из Азии, из Бразилии, делает им рабочую визу, покупает билеты на самолёт. Мария Луиза тоже его клиентка. В счёт долга отдаёт ему половину заработка.

Я знал, но сказал только:

— Будь аккуратней. Ты крайний у них, крайних они сдают. Вот и тот парень из Берлина, нарушил уговор, начал продавать на улицах.

— И где он?

— Всё бросил и уехал, догадайся почему.

Я допил пиво, попрощался со всеми. Спустился во двор, немного посидел под прохладным небом, вышел к парковке. Когда выезжал на дорогу, в зеркало заметил, как полицейская машина вывернула из-за угла и поехала за мной.

На Пальм-райз копы включили сирену, я сдал на обочину. Они просунули анализатор в окно, попросили сказать адрес. Нормы здесь великодушные, но на этот раз доза алкоголя во мне оказалось почти смертельной. Что-то неправильно у них с аппаратом, после пары пива такого не бывает. Пришлось оставить машину. Сел к ним, поехали в офис, как они сказали. Я был уверен — возьмут анализ крови, и справедливость будет восстановлена. Однако вместо этого меня поместили в комнату, действительно напоминающую офис.

Вошёл немолодой офицер, сел напротив, достал папку. Задал стандартные вопросы. Он уже знал где работаю. Прочёл вслух бумагу, где наш Gambling Inspector даёт мне хорошую характеристику, мол, можно доверять. Я вспомнил эту проверку на надёжность. Проверяли с помощью коробочки из комнаты забытых вещей. Найденные кольца, серьги и прочие кулоны казино хранит один год, потом отдаёт в пользу хосписа. Однажды менеджер смены вручил мне эту коробочку:

— Отвези к ювелиру.

— Нужна расписка?

Он ответил, что не нужна, отдай, мол, и всё.

Я заехал и отдал. Оказалось, ювелир пересылает ему расписки почтой, а Алекс сверяет со списком выданного.

Полицейский полистал бумаги, выразил сожаление, что я попался на алкоголе за рулём, сделал сочувствующий вид. Потом что-то долго писал. Похоже, выдерживал паузу. Я сидел расслабившись, руки на коленях, лениво рассматривал комнату. Офицер спросил, как бы невзначай:

— В казино бывают неправильные люди, не могли бы вы иногда рассказывать нам о некоторых личностях?

Я сделал вид, что не понял:

— У нас же камеры всё записывают. Я же могу ошибиться, нам расслабиться не дают, очень занят всю смену.

— Камеры не всегда видят то, что нам интересно, — признался полицейский.

Он опять уставился в бумаги, потом посмотрел в упор, прямо в глаза.

— Ваша наблюдательность не осталась бы без вознаграждения.

Я не знал, что ему ответить. Помолчал на всякий случай. Он ещё поговорил о каких-то мелочах, заверил, что не давит на меня.

— Дело добровольное.

Вручил визитку.

— Если надумаете поработать с нами, звоните в любое время.

Попрощались. Я спросил, как насчёт сдачи крови на анализ. Он открыл дверь, позвал сержанта, они поговорили в коридоре.

— Всё в порядке, Влад. Наш прибор был неисправен. Сержант Джон отвезёт вас обратно к машине.

Дал подписать бумагу: «разговор был приватный, обязуюсь не разглашать».

Как будто я ушёл и скоро приду

В большом доме Вильяма Даффи собирались местные ирландцы. Но меня тоже пригласили. Там будет петь Ласси. Её самолёт в Сидней завтра, а сегодня она последний раз споёт на вечеринке своего небедного земляка.

Выехал пораньше, забрал Ласси по дороге. Дом Вильяма высоко над городом, в новом районе. Просторная гостиная, потолки в два света, вдоль стен столы с пивом, вином и закусками. По диванам, на верандах, на коврах, на полу — гости по всему дому. В углу инструменты: старый Хаммонд, гитары, боксы аппаратуры. Гитаристы пробовали звук. Ласси взяла пару аккордов на Хаммонде, подошла к микрофону, запела. Гости потянулись в гостиную.

Объявили перерыв. Народ перешёл к столам, а мы с Ласси вышли на террасу. Отсюда, с холма далеко видно, город, озеро.

— У тебя в Сиднее начнётся совсем другая жизнь.

— Да и у тебя всё устроится. Приедешь в Сидней на моё большое шоу.

Она взяла меня за руку, я дотронулся до её волос. Мы старались не демонстрировать отношения на публике.

— Ты знаешь… Не буду провожать в аэропорту. Попрощаемся здесь. Как будто я ушёл и скоро приду.

— Это ты хорошо придумал… без лишней боли. Все эти сумки-чемоданы, спешка. Суета делает людей чужими…

— Расстояние тоже, — добавил я.

Внизу ночные огни. Вверху космического вида ресторан, мимо нас кабинки везут гостей по канатной дороге.

— Идеальное место для прощания, — сказала Ласси.

— Недаром весь Голливуд тут со своими камерами, — ответил я.

Она коротко хохотнула.

— Козлы… днём с камерами, а вечером в пабе пытаются меня кадрить.

Потом просто стояли, прижавшись плечами. Глядели на горы, они поднимались чёрными скалами от берега — белый снег на вершинах. Свет луны сквозь облака уплыл за горизонт. Стало совсем темно.

— Вот они где!

Шумная компания нашла нас. Мне сунули в руки бокал, налили. Кто-то пошёл искать музыкантов. Они спрятались на ступеньках позади дома с упаковкой пива. Ласси запела Tomorrow is My Turn, потом O Love is Teasin. А когда зазвучала The Quiet Joys of Brotherhood, я ушёл. Я и так знал, что ей станут хлопать, свистеть, а кто-то расплачется пьяными слезами.

В полупустом кафе на причале просторно от огромных окон и ажурных балок высокого потолка. Я огляделся, Боб сидел ближе к газовой печке — не холодно и вид на озеро.

— Как у вас там? Много людей по вечерам?

— Туристы со всего света. Ты знаешь, Мэри Лю теперь в приват-зале. Говорит, чаевыми завалили.

— Да знаю.

— А! Ты же живёшь где-то рядом, — рассмеялся я.

— Ну да… Рядом.

Я поглядел на часы. Боб, наверное, подумал, что спешу.

— Ближе к делу. Приду в казино завтра. Хочу выиграть.

— А что, киношники не платят? И как там Чарли, здоров ли?

Боб скрестил руки, стал смотреть в окно.

— Это не жадность Влад, поверь. Ну да, за прошлую неделю сделал шесть штук.

— Многие живут на шестьсот бакс, Боб.

— Чтобы жевать в стойле хватит. А мне сейчас надо жизнь повернуть… или лучше перевернуть…

— Не пойму, ты пьяный, с похмелья?

Боб уставился в чашку с кофе, потом поднял взгляд:

— Короче, нужны идеи, как выиграть.

Я не стал его разубеждать:

— Стратегий много выдумали. Но главная всего одна — как не проиграть. Молись на случай. Выиграл — беги! Некоторые думают, что удача — это верная жена, пришла навсегда. Однако их ждёт разочарование.

Холодное утро брызнуло рассветом. Иней превратился в капли росы. На крыльце уже поджидала приходящая кошка. Вдохнул прохладный воздух, поставил мисочку с японскими узорами, которую оставили прежние жильцы. Взял свёрнутые в трубку принты и холст с пароходом — летом продавались неплохо, попробую зимних туристов. По пути в казино заброшу в галерею.

В служебных коридорах оживлённо. Дилеры примеряют новую униформу, синие и серые рубашки сменили на белые. Парням — чёрные бабочки, девушкам — галстуки. Мне взамен потёртого выдали новый пиджак, сидит неплохо. Раскрашенная «Тойота» сегодня скучает в дальнем углу гаража, а перед подъездом сияет лаком «Мерседес Виано» с широкими креслами, холодильником и мини-баром. В сезон больших гостей казино берёт это блестящее авто напрокат.

На прошлой неделе большая компания из Шанхая развлекалась как могла. Катались на лыжах, а кто-то махнул на вертолёте к заснеженным озёрам с пикником. По вечерам — к нам. Вначале выиграли. Два дня и ночи гудели на вечеринках. А за другие два всё проиграли, и своих еще добавили. Это вовсе не сказалось на настроении, уехали такие же весёлые, как и приехали. Только лица с загаром — они не предполагали, что можно обгореть от солнца на снегу.

Привёз из загородного отеля господ восточного вида с вертлявым молодым человеком. Не то секретарь, не то прислуга. Он услужливо откупоривал бутылки с водой, выходил первым, придерживал дверь. Вышли у подъезда для ВИП-гостей. В приватном зале суета. Там для них и своя Золотая клетка, и особые фишки с золотыми ободками, по пять, десять, двадцать тысяч каждая. Короли жизни ставят на кон миллионы.

В полумраке служебных коридоров со мной поздоровался наш Gambling Inspector.

— Не могли бы уделить минутку?

Открыл дверь, пропустил меня. Я прошёл, узнал офицера полиции, который говорил со мной в офисе после того случая в баре.

— Влад, мы сейчас проводим рейды. Если остановит полицейский патруль, нет причины для беспокойства. Даже если они попросят выйти из машины и поговорят с вами пару минут.

— Спасибо, что сказали, сэр, — ответил я и добавил, — я не нарушаю правил. По крайней мере, когда вожу машину казино.

— Это особый случай. Вам не надо беспокоиться.

Ближе к полуночи захрипел наушник, послышался голос менеджера смены:

— Ещё один рейс в отель за женской половиной этих господ.

На ходу снял пропуск, приколотый к пиджаку, заторопился к лифту в гараж. Только завел мощный мотор, как из подъезда приватного зала выскочил какой-то человек, махнул рукой. Я открыл окно. Это был секретарь тех принцев, и вежливостью он не отличался:

— Эй, положу на сиденья эту сумку. В отеле наш человек заберёт.

Кинул большой пустой саквояж, хлопнул дверью, махнул небрежно в сторону дороги:

— Go!

В салоне спокойно и уютно — от бесшумной езды, от жёлтой кожи сидений, от оставшегося запаха дорогих духов. В такой машине чувствуешь себя хозяином этой жизни.

За мостом, только фонари закончились, коротко взвыла сирена, заморгали огни полицейской машины.

«Уже тут, как и обещали», — подумал я.

Появился молодой полицейский.

— Простите, я прошу вас выйти из машины.

Подошли с ним к патрульной. Пока он рассматривал права, водил пальцем по планшету, я краем глаза заметил, что внутри моего минивэна возится и светит фонариком другой коп, постарше. Через минуту или две документы вернули:

— Будьте осторожнее, лёд на дороге.

Вернулся второй:

— Have a nice trip.

— See you again, — пошутил я.

Они засмеялись.

Свернул с дороги, прошуршал по гравию, встал перед широким крыльцом. Это бывшее поместье, окружённое виноградниками, сдают туристам. Принцы сняли его целиком. Салон машины наполнился щебечущими восточными женщинами в ярких платьях. Шёлковые шарфы намотаны по самый нос, небрежно накинуты только что купленные шубы. Наша зима оказалась для них слишком холодной. Сумку забрал неприметного вида джентльмен. Посидели минут десять, этот же джентльмен сел на переднее сиденье рядом, положив заметно потяжелевшую сумку к дамам в ноги. Пока ехали он хвалил отличное шоссе, спросил, не беспокоит ли полиция на дорогах. Я ответил:

— Нет, не беспокоит.

Для убедительности добавил:

— Полицейские в этой стране, не имеют права останавливать, если водитель ничего не нарушил.

На следующий день уже по привычной дороге подогнал вымытый и налощённый «Мерседес Виано» к знакомому широкому крыльцу поместья. В наушнике рации, с которым свыкся и не снимаю, зашуршало. Голос с каким-то варварским акцентом отчитался:

— Машина казино у подъезда.

Я стоял ждал, но никто не выходил. Рядом скрипнул тормозами серенький «Фольксваген». В наушнике опять щёлкнуло:

— От казино до отеля, всё чисто.

Из отеля вышел вчерашний человек, помахал рукой. Есть же такие люди без лица, с трудом узнал его. Я выбрался из машины. Он жестом пригласил. Молча прошли через высокую, светлую прихожую и зал с плетёной мебелью, завернули в небольшую комнатку. Он прикрыл за собой дверь, подал руку:

— Я Фарелл, а как тебя?

— Меня зовут Влад.

На столе лежала сумка, похожая на вчерашнюю.

— Влад, вчера ты привёз эту сумку. Наш человек дал её тебе довезти до отеля.

Он открыл саквояж.

— Ты знаешь что это за сумка?

— Судя по лейблу, «Луи Виттон», мистер. Она стоит, как мой недельный заработок. Видел такие только на витрине.

Человек, назвавшийся Фареллом, покопался внутри, отстегнул шёлковую подкладку.

— Смотри, Влад, что я нашёл.

Он вывернул бархатистое замшевое дно и показал мне какую-то пуговицу. Достал лезвие для бумаги, аккуратно срезал приклеенный матовый диск и поднёс его к моим глазам. Медленно, с паузами между слов произнёс:

— Это GPS-трекер. Кто-то его сюда приклеил. Ты не знаешь, кто бы это мог быть?

Я не сомневался, что это сделал полицейский, когда меня вчера остановили на дороге.

Вслух сказал:

— Нет, я не знаю.

Фарелл стал покачиваться в кресле, смотрел куда-то за окно. Его голос приобрёл угрожающий оттенок:

— Это очень, очень расстраивает меня, Влад. Сумка пропала с наших глаз на время перевозки от казино до отеля. В машине, по дороге сюда никого не было?

— Я тоже очень огорчён, но не знаю, что случилось с вашей сумкой, сэр.

Я перешёл на формальный язык, как меня инструктировали. Смотрел прямо в лицо, в колючий взгляд его тёмных глаз:

— Я всегда к вашим услугам, доставлять уважаемых гостей в казино, сэр. Если ваша сумка нуждается в особом внимании, скажите мне заранее, сэр.

И дал понять, что разговор закончен:

— Нужны ли мои услуги такси?

— Мужчины сегодня будут играть одни. Мы поговорим с тобой позже, возможно, нам понадобится твоя помощь, — ответил Фарелл таким тоном, как будто он уже мой босс.

Дорога назад заняла больше, чем обычно, потому что шоссе после дневного дождя обледенело. Поставил машину у подъезда, поднялся в комнату отдыха. Вызовов в этот вечер больше не было. Я сделал себе чашку горячего шоколада и стал думать над тем, что произошло.

«Зачем он мне показал эту штуку? Чтобы запугать? Чтобы я играл на их стороне? Копы… они же могли приклеить трекер прямо в казино, зачем это делать на дороге? Может, казино заодно с Фареллом?»

Я был уверен, что в сумке были наличные и много. Вчера в кассе появилась куча американских долларов. Я всю ночь их носил обменивать на фишки в Золотую Клетку. «Прикинуться дураком? — задал вопрос сам себе и согласился, — Пожалуй, так и сделаю».

Пусть считают, что я ничего не понял. Да я и в самом деле ничего не понял. Посмотрел на часы, перерыв закончился. Помакал круассан в остатки какао и пошёл в игровой зал.

В такую сырую погоду гостей ещё больше. Слетаются на огонь каминов погреться. Рулетки крутятся, вокруг нарядные толпы, дилеры сметают чипы, раздают выигрыш. Сегодня я разношу пополнение. Это целая процедура. Нужно быстро сосчитать фишки, расписаться в квитанции, идти определённым маршрутом, чтобы оператор записал видео. Потом крупье раскладывает всё по своим гнёздам, ставит подпись, остаётся отнести эту бумажку назад в кассу.

Беру в Золотой клетке очередной прозрачный ящик с рядами золотых фишек. Сто штук по двадцать гран каждая, всего — два миллиона. Публика провожает кейс жадными взглядами.

В приватном зале Мэри Лю носится с подносом от стола к столу с приклеенной улыбкой. А мне помахала рукой с кислой миной, вижу, что устала. Последнее время работает по две смены, и утром, и вечером. В клуб не торопится, похоже, уже расплатилась с лодочником.

Около часа ночи позвали в большой кабинет дирекции. В комнате необычно многолюдно — начальник смены, мой босс Алекс, напарник Лукас, старший дилер рулетки Мартин. Менеджер, с которым мы почти друзья, произнёс официальным тоном:

— Влад, пожалуйста, снимите пиджак и положите на стол.

У меня от сегодняшней работы гудят ноги и голова тоже. Особо не задумываясь, снял и положил. Лукаса попросили достать всё из карманов моего форменного такседо. Он начал вынимать по очереди — ключи от «Мерседеса», запасной наушник, книжечку с кодами переговоров по радио. Потом залез в боковой карман и, к моему изумлению, извлёк из него фишку с белыми крапинами и золотым ободком. Босс деревянным голосом диктовал, менеджер записывал:

— Чипы, одна штука, достоинством двадцать тысяч долларов.

Все расписались. Дали прочесть мне, попросили приписать объяснение. Я написал:

«О нахождении фишки в моём кармане на 20 000 долларов мне ничего не известно».

Объявили, что будет служебное расследование. На это время отстраняюсь от работы на трое суток. Единственное, что я чувствовал, было облегчение — сейчас уйду домой. Сдал пропуск, Лукас провёл меня через игровой зал к выходу. У двери сочувственно пожал руку:

— Влад, кажется, кто-то не хочет, чтобы ты работал в ВИП-зале.

Фары упирались в стену дождя пополам со снегом. Мотались и скрипели дворники по стеклу. На дорогах пробки — вместо обычных пятнадцати минут добирался до дома час. В комнатах холодно. Включил электрический камин, он заплясал фальшивым пламенем. Стащил с себя всю одежду, грелся под горячим душем. Налил полстакана виски, выпил. Только тогда почувствовал, как страшно устал за эту неделю. Упал на кровать, уснул моментально.

Глок, муляж, стреляет холостыми

Три дня свободы! Рыбалка — лучшее, что пришло в голову. В дальнем углу гаража пылились удочки и снасти. Покопался в ржавом ящике с грузилами и блеснами, соорудил пару спиннингов. Лососи водятся в часе езды отсюда, в речке, вытекающей из пруда рыбной фермы. Эти ничьи рыбы живут свободной жизнью. Когда-то их предки убежали из сетей загонов. Лёгкая рыбалка, без особых премудростей.

Ехал по гравийке мимо озёр, речушек, овец на зелёных склонах, мимо холмов, перетянутых вдоль и поперёк электро-пастухами. За очередным поворотом на обочине возник обгоревший остов грузовичка «Форд». Ничего неожиданного — есть такая забава у местных парней, угнать машину, бросить на обочине и поджечь.

«Ковбооои-пиироманы!» — запел я под мелодию из радио. Впереди у дерева, прямо на земле заметил фигуру человека. Сидит, скрючившись в неестественной позе. Почти проехал, и тут дошло! Знакомая куртка — кожанка с жёлтой вставкой, змеи вокруг колеса. Да это же Ари!.

Сдал назад. Действительно, он.

— Ари, ты в порядке?! — крикнул в опущенное окно.

Он посмотрел мутным взглядом:

— Quite nah… feels crook…

Бессильно опустил голову, кровь запеклась на волосах, красная струйка стекала по татуировке на шее за воротник свитера.

Я выскочил, наклонился, потряс за плечо.

— Вызвать скорую? Они быстро, вертолёт пришлют… Или… Давай отвезу в город?

— Не надо в город…

Закрыл глаза, замолчал.

— Ари! — крикнул я.

Он очнулся:

— В Артур-пойнт, если сможешь. У тебя вездеход? Через реку переедем?

— Да-да, я сейчас!

Достал полотенце, бутылку воды, вытер ему шею, полил на руки. Он отпил половину и поднялся, держа мокрое полотенце на голове.

— Машину мою видел?

— Видел. Она сгорела.

— Подъедем?

От обуглившихся шин стелился вонючий дым. Ари дёрнул заднюю дверь, обгорелая краска посыпалась на траву. Он дёргал и дёргал ручку, пока дверь не поддалась. Отодвинул уцелевшее от огня запасное колесо. Бросил на землю скрюченную пластиковую крышку. Всё ещё горячая она тут же развалилась на куски. Вытащил сумку для гаечных ключей — там лежал пистолет. Матовый «Глок» с тёмно-серой рукоятью.

— Трусливые идиоты, даже поленились поискать.

Я поехал не быстро, старался не трястись на кочках. Ари на откинутом до отказа сиденье, казалось, уснул. Но проснулся вовремя.

— Теперь направо, к речке.

Я свернул на еле заметную колею. Заблокировал колёса, медленно двинулся по броду. Машина переваливалась с боку на бок, по дну стучали камни. Мимо одичавшего абрикосового сада выехали на полосу от грейдера. Дальше — километров пять по долине, окружённой со всех сторон высокими холмами.

Заброшенный трактор, на прицепе — лодка с треснувшими бортами. Крутой подъём, полукруглый ангар, ветряк, солнечные панели, большие баки для дождевой воды. Я подъехал к самому крыльцу, помог выбраться. Из дома появилась старая женщина с татуировкой на подбородке. Увидела Ари, запричитала. Он поднял голову:

— Karanga ki to taakuta, ki to taakuta a te whanau.

Выбежала молодая девушка. Я крикнул ей:

— Вызовите доктора!

Минут через двадцать приехал разбитый джип. Из него выпрыгнул пожилой маори, державший в руках сумку цвета хаки с красным крестом.

«Не очень похож на доктора», — подумал я.

Все исчезли в доме, а я не мог сообразить — уехать мне или остаться? Спустился от ангара к деревьям покрытым, сеткой от птиц. Вдоль только посаженных деревьев прохладно журчал ручей. Я сел на камни. Через какое-то время у ангара появилась девушка, замахала руками:

— Не уезжайте!

Подошла ближе.

— Доктор хочет вам что-то сказать, он скоро выйдет.

Она достала пачку с табаком, тщательно скрутила сигаретку.

— Я ушла, не могу смотреть, когда кровь.

— У вас хороший сад, — сказал я, чтобы поддержать разговор.

— Родители посадили, собирали большой урожай, пока были живы…

— А теперь?

Она посмотрела на ряды новых деревьев, тянущихся далеко до соседней горы, которую местные зовут Kōmata. В переводе на русский просто — сиська.

— Теперь сами. Ари, мой брат, помогает. Дал денег на новые деревья. Трактор недавно купил. Сам и работает на нём.

Неподалёку блестел зелёной эмалью новенький «Джон Дир».

— Старую дорогу разровнял.

К нам от дома спустился тот странный доктор.

— Спасибо, Влад. Ари сказал, ты хороший человек. Он всю ночь просидел у дерева. Машины проезжали, никто не остановился.

Я смутился, пробормотал:

— It s alright, no worries.

— Влад, лучше никому не рассказывать, где сейчас Ари.

— Да я понял. Кажется у них война с «Mongrel Mob».

— Я не знаю, что там у них, какие-то люди из Данидина. А ты работаешь в казино?

— Работаю, контракт хороший, страховка…

— Я не доктор. Я ветеран… Вьетнам. Служил полевым санитаром.

Старик тоже достал табак, папиросную бумагу, закурил.

— Грязная война, хлебнули оранжа. Я выжил.

— Видел по телеку фильм о вас.

— Там не вся правда.

Не хотел ворошить его воспоминания, перевёл разговор:

— Я, наверное, скоро уволюсь, хочу поехать на Север.

— На Севере хорошо, тепло. В Камерон-бэй живёт мой друг, тоже ветеран. Тобин его зовут. Первый дом у моря. Будешь рядом, передай привет. Он хороший человек.

— Обязательно! Хочу пожить на Большом барьерном, по дороге в порт Джексон заеду.

— Я позвоню ему, он приютит, если надо, — сказал старик и мы попрощались.

Домой я вернулся уже ночью. Выгрузил удочки, сдвинул переднее сиденье на место. На полу тускло блестел какой-то предмет. Пошарил рукой, достал пистолет — это был «Глок», который уронил и забыл раненый Ари.

Забежал по мрамору парадной, прошёл через игровой зал в комнаты директоров. Оформление отпуска заняло немного времени. Я окончательно решил уволиться. Чтобы не работать ещё месяц, как записано в контракте, есть уловка: нужно отдать заявление во время отпуска. Отпуск — тоже служебное время.

В зале появился Лукас.

— Привет, как без меня?

— Справляемся, когда вернёшься?

— Обещали провести расследование за три дня. Что-то тянут, не звонят.

— Им не до тебя сейчас. Большая игра в приватном!

— Вот взял отпуск, четыре недели и ещё отгулы.

Я показал листочек:

— Это заявление, положу его на свою полку. Отнесёшь в офис, как позвоню, о кей?

Мы вышли в фойе, поговорить не на виду у камер.

— Гемблинг в разгаре, я из ВИП-зала не выхожу. Ты знаешь, эти индонезийские принцы последние два дня проигрывают по миллиону за ночь.

— Ну точно, как Брайн говорил. Два дня на казино, потом на себя.

— Наше дело маленькое, но бонус к Рождеству обеспечен!

— Откуда знаешь?

— Выручка большая! Сегодня в Золотой клетке работал, так в чемоданчик не поместилось — набили доверху ту холщёвую сумку. Да ты видел её.

— Которая под полками? А кто их возит теперь, принцев этих?

— Босс меня просил сдать экзамен, у меня на пассажиров прав нет.

— Не связывайся, гнилые люди.

Сильно пахнут новые листья, воздух сухой и прозрачный. По всему зиме скоро конец. Бело-красный пароход на фоне снежных скал, разрезал бирюзовую воду, на потеху туристам выпустил чёрный дым из трубы — этот ежедневный спектакль неизменно приносит деньги. «Легко на сердце…» — запел я с чувством свободного человека. Гулял по набережной. У парапета — Дэн с гитарой в инвалидной коляске, рядом футляр с монетами, пара десяти-долларовых.

— Привет, Дэнни!

Он бывший лыжный инструктор, потерял ноги на крутом спуске. Виртуозно играет блюзы. Каждый день здесь, даже в плохую погоду, когда и публики-то нет. Меланхолию разогнал телефон в нагрудном кармане у сердца. Это Боб, сегодня у нас с ним вечер отдыха.

Виски, лайм и сода — лучшее, что можно придумать в яркий день, на закате зимы. Бар — на пирсе, днём на открытом воздухе тепло. Бесцельно рассматриваем разноцветную толпу японцев, сходящих по трапу с паровика. Выслушав мой рассказ, Боб ехидно хмыкнул:

— Похоже, тебя кинули все. Копы, потому что не стал информатором, твой босс из-за сумки.

Потом перевёл взгляд прямо на меня:

— И тот вертлявый. Они, видать, заодно с казино.

— Теперь я их кидаю, навеки покидаю, — сказал я с явным облегчением. — Пошли отсюда, темнеет уже.

По пути на парковку зашли в ликёрку, взяли бутылку «Старого лесника». Дома зажарили стейк. Пили виски рюмками.

— И ты уезжаешь, Влад. Жаль, ты же знаешь, тут все сами по себе, и, кажется, они от этого счастливы. Здесь трудно найти друга.

Я налил ещё:

— Найди подругу!

— Подругу несложно… Подруга есть. Хорошо, если станет другом.

Вышли на веранду. Боб иногда курил, так, одну сигарету, перед сном. Чиркнул зажигалкой, затянулся.

— Помнишь, когда я только приехал, мы хорошо так прошлись по городу? Из казино, в пиццерию… дальше… пароход, помнишь?

— Обычный обход аттракционов для гостей.

— Ну вот, скажу я тебе…

Боб наклонился, как будто захотел открыть страшную тайну.

— Я уже много раз ходил этими закоулками. Заходил в пиццерию, в их туалет, через кухню на другую улицу.

Он был уже пьян, я тоже. «Погнал сивую», — подумал я и сделал вид, что внимательно слушаю.

— Влад я скучаю по той работе. Дослужился до майора, выкинули, как использованную тряпку. Приехал к родителям в Киев, там жопа. Умотал в Одессу, устроился матросом. Ты-то визу легко получил, а я с корабля спрыгнул. Столько мороки… Пока жену, детей выписал…

Глубоко затянулся, выпустил дым, задрав голову к небу.

— А она… с тем пилотом!

Помолчал.

— Ну я тоже, конечно… Пил сильно… Я её понимаю…

Посмотрел на сигарету, выщелкнул бычок, он одиноким светлячком полетел в темноту.

— Мне моя работа почти каждую ночь снится… Африка… Чечня…

Он держался руками за перила веранды, смотрел вниз на дорогу и на озеро. Когда повернулся, я увидел лицо совершенно трезвого человека.

— Твой «обход аттракционов» я изучил. С секундомером прошёл. Всё по науке, три запасных варианта. Одна заковырка — ваши с чемоданчиком по двое ходят, а там от камеры внутри до камеры на углу всего шесть секунд…

Он опять посмотрел на озеро.

— Одного я уложу без шума, а на второго времени не хватает. Так что пока ваш миллион в чемоданчике доходит до банка в сохранности… Холодный ветер подул с гор, ушли в комнату. Боб открыл холодильник, достал шпроты.

— Вот, купил в русском магазине.

Я взял в руки рюмку:

— Могу решить твою проблему.

— Какую из них, у меня их много?

Мы выпили.

— Не перебивай, слушай.

— Всех не перебьёшь Влад, что там у тебя?

— Для казино здоровье работника обойдётся гораздо дороже, чем миллион в кейсе. Инструкция у нас простая, если что-то или кто-то угрожает, отдаём чемоданчик молча. Сигнал нажимаем потом.

Я поднял палец и повторил:

— Потом, а не до, и не во время… Остальное — дело оператора на камерах и полиции. Да и чемоданчик застрахован.

— Даже так! Что ж ты раньше молчал!

— Ты не спрашивал.

— О кей, завтра вырежу из дерева пистолет и пойду на дело.

Он рассмеялся. Такого смеха я у него раньше не слышал. Мы опять звякнули рюмками, закусили шпротами.

— Про деревянный ты пошутил?

— Зачем мне настоящий? Любой пистолет убеждает. А не убедит, я смогу и так.

— Погоди, у меня кое-что для тебя есть.

Я спустился в гараж, принёс завёрнутый в старую футболку пистолет Ари.

— Вот, Боб, подарок тебе!

Он двумя пальцами взял за ручку, взвесил над столом, отстегнул магазин.

— «Глок», муляж, стреляет холостыми. На него и лицензия не нужна.

Боб полюбовался матовой чернёной сталью, странная улыбка скользила по его лицу.

— Влад, спасибо, теперь в моём плане всё на месте… Ты, это… про вашу инструкцию… они точно… отдадут? Тогда я их живыми оставлю!

— Там же холостые! Есть другие варианты?

— Это как им повезёт, — сказал Боб загадочно.

У меня всё расплывалось перед глазами. Добрался до кровати, уснул поверх одеяла в одежде.

Голова болит, во рту сухо. Меня кто-то трясёт.

— Уже час дня!

Надо мной стоит Боб.

— Ношусь с утра, вставай, у нас всего два дня.

Я посидел на кровати, потом долго стоял под душем. Когда вернулся, уже были готовы чай и сэндвичи.

— Боб, похоже, ты железный, я бы ещё поспал.

На столе развёрнутая карта и брошюры для туристов.

— Выпьешь пятьдесят? — участливо спросил Боб.

— О нет! На второй день не пью.

Он принялся за сэндвичи, шуршал салфетками, позвякивали чашки. Тошнота не проходила, я пил несладкий чай, подвинул ближе карту.

— В поход что ли собрался?

— А ты думал, что пьяные фантазии вчера слушал? Я серьёзно. У меня всё готово. Давно готово. Но как в городе буду действовать не расскажу.

Я не очень быстро соображал после вчерашнего.

— Не доверяешь?

— Иногда лучше не знать. Если что-то пойдёт не так, и тебя будут допрашивать, они тебе голову заморочат. Ляпнешь, чего знать никогда не мог. На этом и поймают.

— А-а-а, о кей.

Я сделал вид, что до меня дошло, а Боб стал тыкать в карту:

— От Зелёных камней двину по тропе. Мимо хижины вверх, заночую на перевале. Сейчас там снег, никого нет. На следующий день траверсом по косогору. К полудню спущусь к дороге.

Он поставил карандашом крестик на карте.

— А вот твоя работа. Подъедешь к дороге, заберёшь меня вот здесь, у шоссе. Там летняя стоянка для туристов, людей не будет, зимой никто не ходит.

— И это всё! Как-то слишком просто, — удивился я.

— Хочешь провалиться, делай замысловато. Полиция кинется улицы, дороги перекрывать на выезде, а за перевалом о нас, туристах…

Он улыбнулся:

— …никто и не подумает.

Надо же, он улыбается, подумал я, пытаясь сосредоточиться.

— Ну-у, понял. Я туда, на стоянку, приеду. Вокруг гор полдня на машине. У озера заночую, там есть мотель. А как ты до Зелёных доберёшься, я что-то пропустил?

— Пойдём в гараж, тебе ещё задание.

После чая и бутербродов смертельно захотелось спать. Но собрался с силами и поднялся.

— Пошли, товарищ майор.

Спустились, гараж открыт, посреди — синий рюкзак, лыжи.

— Каяк в углу, надеюсь, твой?

Боб показал на красное брюхо лодки.

— Не, не мой. Он ничей.

— Отлично, послезавтра отвезёшь его к беседке и положишь между прокатом лодок и камнями. Там, где ждут лета яхты на буйках.

Он стал паковать рюкзак, положил складную лыжную палку, новенькие кошки, альпинистскую куртку, штаны, которые можно надеть не снимая ботинок. Попутно давал мне инструкции:

— Вёсла не забудь, под сиденье засунь.

— Не забуду. Туда пароход час идёт, а ты на вёслах.

— Часов за шесть доберусь. С деньгами-то веселее грести!

Он встряхнул рюкзак.

— Кейс войдёт?

Я вспомнил слова Лукаса.

— Там не кейс на этот раз, а большая сумка.

— Поместится?!

— Лыжные ботинки убери, войдёт. А это зачем?

Я достал рулон кухонной фольги.

— Трекер, в деньгах трекер. Должен же быть?

— Не знаю… я эту сумку один раз и видел. А так она под полками всегда валяется. В портфеле точно брызгалка есть, а это похоже просто мешок с ручкой. Выручка на этой неделе большая, в кейс не поместилась.

Глаза Боба заблестели:

— Хорошая примета, если сразу везти начинает! Ну, ты отходи от вчерашнего, а я пойду в прокате ещё каяк закажу.

— Боб, я же припрячу этот!

— В плане должно быть не менее трёх вариантов отхода, а критическое место надо дублировать!

Боб закинул рюкзак за плечо.

— Это тебе короткий урок тактики, учись пока живой!

Он ушёл, а я почувствовал себя полным болваном. Поднялся наверх, позвонил отменить ренту дома. За срочность пришлось раскошелиться за следующие две недели.

Допил вино, выбросил в мусор бутылку, смахнул недокуренные Бобом сигареты. Гулкими шагами в моих горных «Вибрам» обошёл необычно пустые комнаты. В гостиной на стене — пейзаж озера с пароходом. Не стал снимать, напечатаю ещё. Оставил записку для следующих жильцов, чтобы кормили приходящую кошку. Машина внизу готова к отъезду. Музыка в смартфоне, книги в ридере. Сумка с одеждой, рюкзак со старым горным примусом и походным снаряжением. Вот и всё моё имущество. Дверь не запер, скоро придут клинеры. Хлопнул багажник, бумкнула дверь машины. Прощай, дом на озере.

Припарковался у причала. Побрёл вдоль набережной до Буги-стрит, ловушки для туристов, дорогие витрины. Здесь хорошо тратить деньги в отпуске, а для тех, кто живёт долго, город как пустая красотка, через пару недель наступает смертельная скука. На параболе парапета скамейки никогда не пустуют — компании студентов, громко говорят, хохочут. Ветер доносит явный запах марихуаны. В небе парят нелепо раскрашенные парапланы с очарованными пейзажем пассажирами. Вспомнилась песня «…в девять радуг цветное тряпьё…»

Дошёл до зимних причалов, проверил оставленный для Боба каяк, заспешил обратно к машине — скоро полуденный трафик. На сиденье устроилась мощная рация, с какой ходили в горах. Боб вчера купил две. На месте нашей встречи сотовой связи нет.

— Если не спущусь вовремя, отвечай только на мой голос, сам в эфир не выходи, — сказал он перед отъездом.

И ещё сказал:

— Может быть, это моё последнее приключение.

Я придержал свой обычный сарказм. Завтра он вернётся в город, притворится немецким туристом. Поселится в backpackers, возьмёт лыжи напрокат. Пойдёт съесть пиццу в закоулках Лэмб-лейн. А дальше, как планировал, по своим секундам. Я включил задний ход, выбрался с парковки, свернул на шоссе и помчался в сторону Фьордов. До мотеля посреди гор около трёх часов.

Пора прощаться, позвоню

Боб:

Вместе с толпой лыжников Боб вышел из автобуса и направился к пиццерии на Лэмб-лейн. Оставил лыжи перед туалетом, зашёл внутрь, выбрал крайнюю кабинку. Снял рюкзак, повесил на крючок, вышел, заклеил скотчем дверь, наклеил табличку «Ремонт». Огляделся, Мария Луиза уже тут, одета в яркую лыжную куртку, как он и просил.

— Хочешь меня в горы взять? Я снег только в холодильнике трогала, — улыбнулась она.

— Нет, Лю, не надо тебе в горы, — как-то уж слишком серьёзно сказал Боб.

Он всё посматривал на часы:

— Жди здесь. Приду через двенадцать минут.

Не торопясь пошёл в сторону туалета. Его кофе так и остался нетронутым.

В кабинке с табличкой «Ремонт» Боб достал из рюкзака серую куртку, быстро, прямо через ботинки, натянул чёрные штаны с разрезами и молниями, надел серую шапку, очки. Вынул из кармана баночку теней для макияжа, нарисовал полоски на щеках, лбу и поперёк глаз.

Ближе к полудню от вершины холма над городом оторвался тандем на параглайде — гид-инструктор и клиент с дорогой камерой в руках. Параплан медленно развернулся над озером и, снижаясь, поплыл к центру города. Отсюда они могли бы увидеть человека с низко опущенной головой, который быстро вышел из дверей первого этажа казино с большой зелёной сумкой инкассатора. Через узкий проход человек протиснулся между зданиями, зашёл в туалет пиццерии и исчез.

Мария Луиза допила кофе, доела чизкейк. Она привыкла, что Боб занят делами, о которых не рассказывает. Каждые две недели он выдавал ей пачку банкнот с красивой птицей и цифрой пятьдесят. Теперь ей не надо было ходить на работу в клуб «777». Хосе, в тесной комнатке офиса прятал эту пачку в сейф, заполнял очередную строчку в тетради. Всего несколько недель и она свободна!

Боб точен, как всегда, действительно вернулся через двенадцать минут. Теперь он похож на лыжника с тяжёлым рюкзаком, не отличишь от туристов в этой пиццерии. Не снимая рюкзака и загадочно улыбаясь, взял ее за руку, поднял со стула, поцеловал в щёку.

По улице, взявшись за руки, шла обычная пара. У него на плече — лыжи, у неё в руках — яркие ботинки. Таких пар здесь полно в разгар сезона. Пересекли улицу и неторопливо пошли к отелю, где провели прошлую ночь. Отдали лыжи и ботинки, Боб заплатил за прокат, говорил с девушкой за стойкой на немецком. Когда вышли к набережной, он неожиданно сказал:

— Лю, пора прощаться.

Она потянулась к нему. Боб застыл на секунду, из расстёгнутой куртки пахнуло духами и таким знакомым теплом. Лёгким движением оттолкнул её от себя.

— Прости, очень спешу, мне ещё грести шесть часов. Жди, позвоню дня через два.

Быстро зашагал к озеру, издали оглянулся:

— У нас теперь будет всё хорошо!

Лю долго смотрела вслед, махала рукой. Даже не рукой, пальцами.

«Никогда так не грустила», — удивилась она.

Мимо причала с завыванием сирен пронеслась машина. Невдалеке на пароход по трапу бежали полицейские.

Над городом появился вертолёт. Боб уже отплыл довольно далеко, когда увидел полицейскую кутерьму на пароходе.

«Всё по плану. Вертолёт над центром, копы перекрывают дороги. А я, вот он где!», — подумал он и помахал веслом стайке туристов на разноцветных лодках. Поправил сиденье и короткими сильными гребками погнал каяк.

Через час, посреди зеркала озера достал одежду, в которую он переодевался в туалете пиццерии. Завернул в неё припасённый на берегу камень, бросил в воду. За одеждой улетел фальшивый «Глок» и горсть холостых патронов.

— Прости, Влад, это был твой подарок.

Навстречу мчался знакомый катер Карлоса. Боб отвернулся, сделал вид, что любуется заснеженным гребнем.

Хосе:

Карлос поставил мотор катера на полхода, чтобы рёв не мешал разговору. Хосе пересел к нему, спрятавшись от брызг за ветровое стекло. Их дела в этот сезон шли неплохо — конкурентов не было. Местных торговцев метой китайской выделки и дурью собственного выращивания за конкурентов они не считали. Хосе слушал и разглядывал в бинокль девушек в купальниках на большой байдарке.

— Смотри, твой работяга на каяке гребёт.

— Да, это он.

— Долгов нет?

— Платит исправно, у него хорошие клиенты.

— Сам-то он не того…?

— Не, не употребляет. С ним вообще проблем нет.

— Это настораживает, Карлос. Ты знаешь, он спутался с Луизой, и она перестала работать у меня в клубе, но должок платит исправно. Живут вместе, на Хай-стрит. Хорошо пристроилась, шлюха. Похоже, окрутила твоего Боба. Иначе откуда у неё деньги?

Карлос кивал головой, хотя и не понимал, что так тревожит Хосе. Попытался успокоить его: