Бесплатный фрагмент - Ужасы заброшенной деревни

Анечка

(ноющие боли моей памяти)

У неё большие ярко-синие глаза и сияющая улыбка. А в остальном — ничего особенного, женщина, как многие другие. Я не понимал, отчего другие мужчины влюблялись в неё, как очумелые: слишком уж глубоко, слишком уж энергично. Но случилось так, что и я оказался в череде этих «очумелых».

Всё началось с обычного знакомства и не предвещало мне моей душевной катастрофы. Просто приятная женщина. Просто как-то случайно я оказался у неё в гостях. Общение было лёгким, непринуждённым. Когда я начал прощаться, Анечка подошла ко мне поправить сбившееся кашне и я впервые так близко увидел её те самые «большие ярко-синие глаза», ту самую «сияющую улыбку».

Это было какое-то наваждение. Уже потом, после того, как между нами всё произошло, я подумал, что я в тот момент превратился в горстку стальных опилок, притянутых сильным магнитом. Когда-то в детстве мне интересно было насыпать такие опилки на бумагу, подкладывать снизу магнит и водить им в разных направлениях, наблюдая, как принимают вертикальное положение эти крохотные столбики металла и кружатся по бумаге, следуя за движениями магнита.

Анечка казалась мне обыкновенной, пока не подошла ко мне очень близко, пока я не попал в поле её магнетизма. Уходил я от неё, обуреваемым такой силой чувства, какой не испытывал прежде по отношению к другим женщинам.

Наваждение прошло, когда я узнал, что у Анечки есть какой-то Серёжа, по которому она сходит с ума. Но остатки того наваждения сохранились и иногда начинают напоминать мне о себе, как напоминают старые травмы ноющими болями в преддверии непогоды.

С тем Серёжей Анечка рассталась. Расставание обернулось некрасивой скандальной сценой. Серёжа среди ненастной осенней ночи выгнал её из своей квартиры. Анечка стала ломиться в запертую за нею дверь, кричала на весь подъезд. Серёжа вызвал наряд ППС, и эта история оказалась в оперативной сводке ночных происшествий.

Перебесившись, Анечка решила начать жизнь «с чистого листа», полюбить кого-то другого. «Другим» оказался я. Она смело подошла ко мне в присутствии нашей общей знакомой и, взяв меня под руку, объявила, что мы с нею женимся. Наша общая знакомая, заметив моё замешательство, перевела эту мизансцену в шутку:

«Я вижу, Валерий Витальевич к этому не готов».

Анечка и поныне не замужем.

Как-то она пожаловалась мне на то, что ещё в юности одна ведьма наслала на неё некую порчу, называемую в народе «венец безбрачия». Считается, что девушки и женщины, увенчанные этой неснимаемой порчей, не могут создать семью.

Мне жалко Анечку. Она очень хорошая, но при этом и очень несчастная.

Духи добрые и злые

Духи добрые и злые

Прорицают неизвестность

Н. Подснежникова

С того момента, когда люди были изгнаны из рая, они утратили чувство своего единства со всем сущим. Теперь, испытывая потребность в возрождении этого чувства, люди тянутся к своим домашним животным. Погладит хозяин кошку, замурлычет она в ответ — и что-то пробудится в одеревеневшей от греха душе хозяина, что-то отдалённо напоминающее обострённое чувство единства между собою всего мироздания в целом и каждых мельчайших его крупиц, и ближе он становится к тому, чтобы постичь Неведомое через общение с духами.

Чермантей зажёг чёрную свечу и приступил к совершению сложного ритуала с принесением в жертву чёрного петуха. Он призовёт самых страшных и самых могущественных духов, чтобы просить у них о том, что несбыточно при естественном течении событий, что противоестественно природе нормальных человеческих отношений, что неприемлемо для утончённого чувства, хрупкого, как неокрепший лёд на водоёме, крепкого, как алмаз, горячего, как разбушевавшаяся плазма.

«О, духи кромешной тьмы, духи ада! Услышьте крик моей загубленной души! Сотворите то, о чём прошу…»

Глава 1. Кем он стал теперь, тот храбрый юноша?

Экстрасенсорика некоторых представителей животного мира поражает воображение. Это обоняние акулы, зоркость орла, слух зайца, предвидение крысы и многое, многое другое. И только немногие из людей, наделённых любящим сердцем, оберегаемым добрыми духами, способны получать озарения прорицательного порядка, превосходящие любые возможности представителей животного мира. Такое внезапное озарение, как острым жалом стилета, пронзило однажды сердце деревенской красавицы.

А как радостно всё начиналось! Встретились в раннем детстве два чистых и восторженных сердца, угадали друг друга и решили никогда не разлучаться. Так бы всё и произошло при переходе их во взрослую жизнь, но духи зла встали на их пути. Любящим сердцам к тому времени исполнилось только шестнадцать лет. Странный старик проходил через их деревню. Было что-то непонятное, отвратительное, пугающее в его облике. Вся домашняя птица, все домашние животные в панике бежали от него, а все люди леденели от ужаса.

— Мне нужен проводник, — сказал старик, и его тихий голос устрашающими раскатами докатился до слуха каждого жителя той деревни, но никто не сдвинулся с места, кроме юноши, наделённого бесстрашным любящим сердцем.

— Я могу быть проводником, — ответил отважный юноша.

— Нет!!! — услышал юноша вопль сердца своей невесты, пронзённое внезапным озарением, острым, как жало стилета, и чувство неминуемой беды охватило юного храбреца. Но обещание уже было дано. Отступать от данного слова — значит опорочить свою честь. Этого юноша допустить не мог и он последовал за странным стариком в качестве его проводника. А его невеста теперь знала: не суждено ей больше увидеться с её милым. Она знала теперь, что со временем она насильно будет выдана замуж за нелюбимого человека, родит ему красавицу дочку, а сама скончается при родах.

Так всё с нею и случилось.

Прошло сорок лет. В ту деревню пришёл то ли древний старик, то ли рано состарившийся мужчина. Было что-то непонятное, отвратительное, пугающее в его облике. Вся домашняя птица, все домашние животные в панике бежали от него, а все люди леденели от ужаса. Этот человек шёл своим путём, не оглядываясь назад, не озираясь по сторонам, но оповещаемый силой сопровождающих его духов, он «видел», обонял и «осязал» всё, что встречалось ему на его пути. И он невольно застыл со сбившимся с ритма сердцем, с перехваченным от потрясения дыханием, повстречав на одной из деревенских улиц юную красавицу — точную копию своей невесты, с которой разлучила его судьба. Сорок лет назад он покинул эту деревню и свою любимую невесту, оказавшись во власти страшного колдуна. Кем он стал теперь, тот храбрый юноша?

Глава 2. Совершение чёрного ритуала

Чермантей получил это имя по случаю наделения его посмертной силой чёрного колдуна, у которого он был и проводником, и слугой, и помощником, и прилежным учеником, как к тому обязывала его непререкаемая воля колдуна. Сорок лет прошли для него подобно нескончаемой тёмной ночи. Всё это время его сердце разрывалось от разлуки с любимой невестой, от горя невосполнимой утраты. Злые духи прорекли ему её судьбу, но скрыли то, что однажды он повстречает свою невесту в лице её красавицы дочки.

О, горе! Его любовь взорвалась в его душе с прежней силой, сдетонировав от столкновения с той, что была всего лишь точной копией его бывшей невесты. Чермантей понимал, что перед ним иная душа, не знавшая их любви, чурающаяся его теперешнего страшного облика. Он понимал, что между ними не может быть взаимной любви, но то чувство, которое раньше сияло в его юной душе чистым и радостным светом, переродилось в состарившейся душе в порочную алчную страсть. И Чермонтей, обезумев от обуреваемых его чувств, распаляемых злыми духами, зажёг чёрную свечу и приступил к совершению сложного ритуала с принесением в жертву чёрного петуха. Он призовёт самых страшных и самых могущественных духов, чтобы просить у них о том, что несбыточно при естественном течении событий, что противоестественно природе нормальных человеческих отношений, что неприемлемо для утончённого чувства, хрупкого, как неокрепший лёд на водоёме, крепкого, как алмаз, горячего, как разбушевавшаяся плазма.

«О, духи кромешной тьмы, духи ада! Услышьте крик моей загубленной души! Сотворите то, о чём прошу…»

На острове, которого нет

Четверо сильных мужчин тяжёлой натруженной поступью медленно перемещались по кругу, толкая перед собою огромных размеров оглоблю, соединённую с массивным деревянным воротом. Их мускулистые спины лоснились от пота, длинные, слипшиеся от пота волосы свисали с головы, будто ветви плакучей ивы. Они были подобны Сизифу, чьим наказанием было закатывание на крутую скалу тяжеленного камня, который, едва оказавшись на вершине, тут же скатывался вниз, обрекая Сизифа вновь и вновь закатывать его наверх.

Тяжёлый и бесконечный труд.

Джеф открыл глаза. Сновидение о тяжёлом и бесконечном труде перетекло из головы в натруженные мышцы рук, спины и ног. Весь предыдущий день низовой ветер постоянно менял направление, мешая удерживать курс. Когда ветер стих, на море воцарился штиль — новое бедствие для парусного судна. Джеф заскучал и вязкая, тягучая дрёма навеяла на него этот странный сон. Очнувшись от него, Джеф почувствовал, что сон этот не простой. Он имел какое-то отношение к его будущей судьбе.

Джеф встряхнул затёкшие во время дрёмы мышцы и растянулся на надувном матрасе, заложив руки под голову. Его ничего не невидящий взгляд был направлен в небо, а волны памяти унесли мысли Джефа в раздумье о своей беспокойной судьбе яхтсмена.

Хождение под парусами на одноместной яхте — это переход в иную реальность. В ней сила морской стихии испытывает на прочность все физические и волевые ресурсы яхтсмена. В ней мало места праздным размышлениям и беспечности. В ней нет шансов на выживание у тех, кто готов смириться, отступить, покориться. Эта реальность — место для неугомонных и непокорных. Это место для тех, кто познал вкус настоящей борьбы и «подсел» на него, как волк, познавший вкус живой, горячей крови и алчущий насладиться им вновь и вновь. Не оттого ли неисправимые бродяги мореманы именуются «морскими волками»?

Наградой одинокому яхтсмену, ушедшему в дальнее плавание, выпадают сладостные минуты очарованности красотами заповедных морских просторов. Нигде в мире нет таких красот, какие открываются тому, кто полюбился Живому Духу морской стихии за проявленное мужество и отвагу! Эти сладостные минуты с лихвой окупают всё: и запредельные физические нагрузки, и рвущие душу нечеловеческие волевые усилия в схватке с остервеневшей смертью. Эти сладостные минуты — великая, но заслуженная награда Победителю, Избраннику Судьбы.

Сколько раз зарекался Джеф от уходов в ту самую реальность, где то стынет от ужаса кровь, то душа заходится от восторга, манящего к себе с колдовски непреодолимой силой! У этой неведомой силы нет научного объяснения. Она за пределами понимания. Поэтому ей дано не научное, а поэтическое название: «Зов моря».

Точно так же нет полного научного объяснения и у другой могучей стихии, наделённой не менее колдовской непреодолимой силой. Поэтому ей тоже дано не научное, а поэтическое название: «Любовь».

Джозеф оказался между этих двух сил, как между молотом и наковальней. Решение было найдено: Джеф в последний раз ушёл в море. Он не мог покинуть эту родную ему стихию, не попрощавшись с нею в последнем морском походе, не изведав всех её чудес, таких, например, фантастических, как пение прекрасных морских сирен.

*

Волны памяти унесли Джефа к своей Любви. Расставание перед этим походом было трудным. Его невеста не понимала, зачем нужен прощальный дальний поход? Если принял решение порвать со своим морским бродяжничеством, создать семью, жить, оседло, как все нормальные люди, то не откладывай это на потом. «Ведь Любовь — это самое главное! Море не должно быть главнее!»