Бесплатный фрагмент - Увидеть нерожденного женщиной

Пожелание незнакомому

Это продолжение серии ТАЙНОЕ УЧЕНИЕ ХРИСТА. Читавшему предыдущие книги что-либо пояснять не нужно.

Но кто-то начинает нынче знакомство с этой великой темой с этой маленькой книжечки. Такой оказаться может в недоумении от самобытного к ней подхода, который отличает последователей школы Русская Северная Традиция.

Поскольку незнаком с предысторией.

Незнакомому пожелаю: прежде, чем читать эту, бегло пролистай ознакомительный фрагмент книжки моей иной именем КИПЯЩИЙ ИСТОЧНИК. А еще лучше — ознакомительный же основополагающей книги серии, у коей подзаголовок: ПЕРВЫЕ 12 РЕЧЕНИЙ. Тогда при прочтении всего, приведенного ниже, не возникнет вопросов:

• Кто есть Арконов Тихон?

• При чем тут Северная Традиция?

• Как понимать РЕЧЕНИЕ НОМЕР НОЛЬ, предваряющее святое Благовествование от Фомы: «кто тайну этих слов разгадает — не вкусит смерти»?

Блажен взыскующий глубин христианской мудрости даже в наше немудрое, поверхностное и почти равнодушное к Богу время. Благослови тебя Бог, добрый человек!

Дмитрий Логинов, 7 января 2021 (Рождество Христово).

P.S. Это есть уже ВТОРОЕ издание. Многие речи Тихона получилось у меня точней вспомнить, чем когда я готовил первое. И еще я добавил иллюстрации-схемы. С ними проще верно почувствовать смысловое строение некоторых островков текста)

Речение 16

четвертое второй дюжины

Канон передачи в Русской Северной Традиции:

Молвил Исус:

Когда увидишь того,

кто не рожден женщиной,

ниц упади пред ним, ибо он —

Отец твой.

Толкование Тихона Арконова:

Увидеть нерожденного женщиной… возможно ли, вообще, такое? Смотрящему лишь ВОВНЕ — вряд ли. Но ведь существует еще мир ВНУТРЕННИЙ.

Когда ты смотришь вовне — твои глаза могут наблюдать плоть, в которую облачены души духов, тут воплотившихся. Откуда берется плоть? — она вырастает и созревает к самостоятельной жизни в утробе женской. Никто, если не рожден женщиной, не может здесь воплотиться. Поэтому, вовне глядя, едва ли углядеть ты сумеешь нерожденного женщиной. (Разве только если владеешь, как это прозвали нынче, способностями паранормальными.)

Но сущее можно видеть, Бог милостив, также и взором внутренним. «Имеющие глаза видеть», о коих в Иоанновом Откровении, смотрят именно так (Откр 3:18).

Что может наблюдать око внутреннее?

Душу твою, к примеру. Когда покоен и уходишь в себя — ты, собственно, ее-то и наблюдаешь.

Однако не всегда наблюдаемое таким образом — сознаешь.

Ибо сознать непросто. Душа ведь представляет подобие непрекращающегося течения реки, из коего схватывает сознание твое лишь конкретно сейчас текущее. А прочее лишь как память или предчувствие. Но память бывает или не глубока или не точна. Предчувствие же и вовсе далеко не всем свойственно. Вот и опознает сознание в основном лишь сиюминутные струи временные — вневременного потока…

Нынче сомневается почти каждый человек, что душа бессмертна. А что есть человек? Тело? Нет. Он ведь и есть эта самая бессмертная душа (точнее — ее бессмертие).

Так почему же бессмертная, облекаясь плотью, стесняется бессмертие свое ведать? Подобно как человек, привыкший носить одежду, стесняется ходить без нее.

Потому как стеснены воплощеньем силы душевные. Подобно как стесняет силы телесные облачение в тяжелый ратный доспех или глубоководный скафандр.

Сия стесненность — препятствие взором внутренним душу собственную схватить в ЕДИНСТВЕ (а у кого такое все ж получается хоть однажды — те уж не усомнятся в ее бессмертии). А не умея видеть в единстве — отслеживает обыкновенно РОЗНЫЕ (преходящие) колебания струн души, которые представляют собой случайные струи закономерного нескончаемого течения.

Душа то есть отслеживает капризы лишь мимолетные свои в неслучайном, непрекращающемся своем потоке.

А ведь любой каприз — да, он смертен. То есть: он останавливается когда-то. Капризничающее «я» иссякнет… ну или, можно даже сказать, — умрет.

Вот здесь-то и ловушка расставлена. Неостерегшемуся самоотождествления со своим капризом грозит подвоспринять себя… смертным.

Я не скажу, что было бы такое смешно, если бы оно не было так печально, — просто скажу: смешно! (Хоть и не буду, как сделал однажды Саи Баба, смеяться, идучи рядом с несущими гроб с покойничком, приговаривая: зачем вы плачете? его душа сейчас около меня тут плывет незримая и смеется вместе со мною над мимолетным капризом своим сей жизни посюсторонней!)

Но если отождествляться с капризом души — смешно, то как же НЕ СМЕШНО сделать: как взором ума охватывать не капризы, а душу ВСЮ, бесконечный поток, в единстве?

Ведь взором ума кто смотрит? — смертного человека ум. То есть — принадлежащий части. Каким же образом часть возможет вместить-увидеть бессмертный ток — свое целое?

Ответ: чтобы увидеть что-то как целое, надо из него — выйти. В том числе и чтобы увидеть как целое самого себя.

Об этом проникновенно говорит Мейстер Экхарт: «О человек! выйди из себя ради Бога! тогда и Бог выйдет из Себя навстречу тебе. и станете вы ОДНО».

Экхарт предельно прав! И однако тут есть… особенность. Человеку, чтобы сумел он выйти из себя ради Бога, надо научиться сначала уметь и ради Него же… уйти в себя.

Во внутреннее свое. Преодолев инерцию обыденного сознания, которое бесконечно болтается где-то на грани внешнего. На грани МИРА и Я. Как, скажем… цветочек в проруби.

Но вот решаешься ты на это преодоление. Ты даришь себе — себя. Как будто даришь Архимеду точку опоры, которой только и не доставало ему для того, чтобы перевернуть мир!

Но это если ты ушел в себя, не забыв на время забыть о любых проблемах. А если ты ушел в себя не налегке, то ты, значит, и не ушел, а только застрял в дверях.

Во глубине себя нет проблем… в САМОЙ же глубине себя нет… себя.

Вот здесь-то и откачивается маятник! То есть: свершивший добросовестный уход в самую глубину себя — выходит из себя.

Тут и еще есть особенность. Выйти из потока себя надлежит на берег правый и твердый. Рад бы сказать понятней, но сделать это возможности просто нет. Язык человеческий приспособлен к описанию обыденного, а не такого. Однако, когда там будешь, сделается тебе понятен смысл этих слов.

А правый берег — высокий. А высота высот это ДУХ. «И вознес меня в духе на великую и высокую гору» (Откр 21:10), говорит Иоанн. И говорит он еще: «И тотчас же был я в духе и вот: престол на небе стоял и на престоле том был Сидящий» (Откр 4:2). Как просто у Иоанна сказано: «был в духе я в день воскресный, слышал позади себя громкий голос, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний» (Откр 1:10)!

И вот, меж этими Последним и Первым — поток ЕДИНЫЙ. Его течение будет продолжаться никак не менее долго, чем течет время. Никак не менее долго, чем пока сменяются времена.

И созерцанием этого-то потока и приближаешься ты к увидению НЕРОЖДЕННОГО ЖЕНЩИНОЙ. Поскольку созерцаешь душу свою такою, как она воистину есть.

Можно ли сказать о душе, какой она есть воистину: вот нерожденное женщиной? Ответом и ДА и НЕТ.

Душа не рождена матерью земной — это точно: земною матерью рождено лишь тело (и матери за то великий почет). Не столько душа рождается, сколько перерождается (опять же, рад бы сказать точнее, да нет возможности), — тем-то и представляет она поток…

Рождения-перерожденья души невозможны без участия Макоши. Макошь это Всемать и поэтому душа занимает как бы промежуточное положение между рожденным и не рожденным женщиной.

Душе не следует поклоняться. Как и поклонение телу, такое поклонение может отвлечь лишь от Поклонения, которое благословенно воистину. О ком же тогда речение:

«…кто не рожден женщиной,

ниц упади пред ним, ибо он —

Отец твой»?

Самый сам

Что тебе роднее, чем самостность?

Чтобы получить представление об этом, нужно сознать сначала, КТО вышел из потока душевности на берег правый и берег твердый.

Ты вышел. И даже более Ты, чем ты, какой в обычности разумеется этим словом.

Ибо это ведь ДУХ твой вышел. Самая твоя суть. Ну или, правильнее сказать, воистину и не он есть твой, а: ТЫ ЕСТЬ ДУХОВ.

Ты духу, господу своему, всецело принадлежишь со своими душой и телом.

Дух это… царственный ты. Душа и тело представляют лишь облачения царские. А царь не потому царствует, что в облачения облачен. А, напротив, он облачен в них постольку, поскольку царствует. Поэтому и разоблачается когда — не перестает царем быть.

Разоблаченье от тела… Есть некоторые из воплощенных здесь, умеющие из тела выбраться. При жизни тела еще. Такие вольны покинуть его ненадолго и возвратиться.

Благословенно беломагическое искусство это! Свободно выходить-возвращаться, иметь внетелесный опыт. Умеющие это белые маги носители своего тела такие суть, которым оно… не прилипло. Выходят и созерцают как бы со стороны.

Блаженны сие умеющие. Но преблажен восшедший ко славе большей: так точно вот — из души выходить умей!

Останется она тогда как бы слева. И наблюдает ее твой дух как поток текущий. А иногда — как цветок цветущий…

А справа что? О том не всякому даже из мудрецов известно. Там находящееся поименовать можно именем… Великое Зеркало.

Великое и чудесное потому, что ведь отражение в нем… ПРЕВОСХОДИТ ВЕЛИЧИЕМ ОТРАЖАЕМОЕ.

И вот, из души исшед, ты можешь увидеть ИСТИННОГО СЕБЯ — посмотрев НАПРАВО.

И что тогда там увидишь? Нищего духом. То есть абсолютно ничего не имеющего, как только истинного себя.

Он ли тот, перед кем тебе заповедовано Христом со всею почтительностью склониться?

Пока еще не совсем. Ведь это все же пока — ты сам. Хоть и, разумеется, — самый сам. Без искажающих наслоений души и тела.

Но даже и такому себе нет особого смысла кланяться. Ведь поклоняющийся самому же себе… застыть может. А в этом случае даже всего лишь душа твоя — поток! — и осудит.

Но научившийся пребывать как вне тела, так точно и вне души — способен сделать открытие величайшее. ЕСТЬ КОЕ-ЧТО КРОМЕ САМОСТНОСТИ ТВОЕЙ, КОТОРОЕ ТЕБЕ РОДНЕЕ, ЧЕМ САМОСТНОСТЬ.

Это… Есь. Так енисейские остяки еще тысячелетия назад прозвали Неуничтожимое бытие. Оно неуничтожимое потому, что не было рождено. Оно нерожденное. Ни женщиной не рожалось и ни вообще кем-либо. Рожаемое обязано умереть, а Это не только женщиной не рожалось, но даже и — Женщиной.

Когда увидишь Его (а ты его обязательно увидишь, если не перестанешь искать — см. речение Первое), ниц упади пред ним, то есть окажи поклонение величайшее: оно изначально и во веки веков — Отец твой.

В каждом из рожденных есть нерожденное женщиной. В каждом из рожденных есть не рождавшееся никогда. Как и в каждом из умерших есть не умиравшее никогда.

Что есть это никогда не рождавшееся и не умиравшее? Северный ведизм называет Это: искра Сварогова.

Ее-то и зовут словом «дух». Разумея тот, о коем православные старцы говорят: ОСТРИЕ души человеческой.

Если посмотреть извне, то искры Свароговой почти, что и нет. Если посмотреть изнутри, то КРОМЕ искры Свароговой ничего почти, что и нет!

И так оно потому, что искра Сварогова почти, что неотличима от самого Сварога. Сварог же суть Бытие, то есть он различения на бытие и небытие превыше.

Александр Блок написал однажды: «…К утешенным весной небытия». Этой строке созвучно стихотворение Эдгара По «К Анне», написанное в 1849 году, которое другой Александр — Грин — почитал наиболее совершенным из всех стихотворений, когда-либо созданных.

Да, и бытие может утомить. В смысле — преходящее бытие. Как и преходящее же небытие, что ценно было бы взять на заметку романтизирующим самоубийство.

Искры Свароговы. Они отличаются друг от друга наборами того, что вот у них сейчас есть. Как и наборами того, чего у них сейчас нет.

В наборы того и другого могут входить: физическое тело, властные полномочия, душевные наслаждения… душевные же страдания… Все это лишь примеры навскидку. Ведь море — неисчерпаемо. И равно как бытие, так и небытие каждой капли может и утомить.

Кого? Лишь тех, кто уже нарождался вдоволь. Рождением ведь ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ подчеркивается. А индивидуум склонен бывает к занятию самоутверждением. Оно поначалу кажется ему чем-то геройским даже. И только по изрядном прошествии времени занятие это обнаруживает себя эстетизированным подобием… самоудовлетворения.

И перестают его практиковать обнаружившие. Но надо же таким заниматься чем-то. И делаются они тогда… священниками по чину Мелхиседекову. То есть наипочтительнейшими зрителями того в живущих и мертвых, что никогда не рождалось и никогда не умрет.

А значит — жрецами Еся. Так енисейские остяки называли Непреходящее Бытие. То есть Бога Отца.

Есь. Он есть то, Чем — Кем — всяческое вообще есть. И вот здесь — во бытии преходящем — Сын Есев, единый с Ним, невидим делается почти посреди кипения смут, страстей и ошибок. Служителями сего Невидимого они и делаются, жрецы-то Еся (сравним: «дайте мне сего Странного…»).