Бесплатный фрагмент - Универсальный пассажир

Пролог

Я — художник. Кто-то скажет, что я бездарен, кто-то — что я гений, но, по правде говоря, свой талант я давно утопил в выпивке и скучных беседах с незнакомыми людьми.

Пока однажды не повстречал девушку. Уже не припомню, как ее звали, но отчетливо помню то непреодолимое желание прочесть ее историю и сохранить на холсте в память о тех ярких эмоциях, которые она мне подарила за короткий срок.

В те минуты мне казалось, что впереди целая вечность, в которой нас двое. Но часики тикают слишком быстро: не успеешь глазом моргнуть, как прошла еще одна жизнь.

Я искал в ней покой, а вместо этого оживил свои самые потайные страхи. Однако вот в чем загвоздка: если страх ожил в моей голове, значит, я сам его создал. И если внимательнее присмотреться, то мы давние друзья.

Глава 1

Я вынырнул из прохладной воды и схватился четырьмя пальцами за край деревянного мостика. Отдышался. Не помню, чтобы я плохо плавал, обычно водная стихия покорялась мне. Ну, или я так думал. А еще, отчего-то, не получалось вспомнить, как я входил в реку, не говоря уже про дважды.

— Долго будешь там плескаться?

Я поднял глаза и, морщась от летнего солнца, посмотрел едва приоткрытыми глазами на мальчика лет семи. Малец, с аккуратно зачесанными кзади каштановыми волосами, протягивал мне махровое полотенце и улыбался, обнажая внушительную расщелину между передними зубами.

Опустив слезящиеся глаза, я заприметил его желтые резиновые сапоги.

— Боишься ноги намочить?

— Не хочу испачкаться в грязи, — хмыкнул мальчик и сел на край мостика.

Я подтянулся на руках, радуясь, что занятия спортом не прошли даром и сел возле мальца, попутно промакивая полотенцем мокрые волосы. Пару прядей раздражающе прилипли к лицу, и я убрал их резким движением.

Опустив босые ноги в прохладную воду реки, стал осматриваться по сторонам. По ощущениям было утро и где-то вдалеке нас приветствовало пение бодрых птиц. На душе было настолько легко, что совсем не возникало желания вспоминать причину моего пребывания здесь.

Водоем был внушительных размеров, напоминающий вытянутый овал, вдоль которого росли камыши и разная трава. На другом берегу озера виднелись искореженные высокие деревья. На них не было листвы и в вечернее время, готов поклясться, они выглядели жутко, напоминая худые скрюченные силуэты.

От этой мысли стало некомфортно, и я снова прошелся полотенцем по волосам, стараясь себя отвлечь.

Сколько я себя помню, меня всегда мучила тревога. Она меняла свою интенсивность и форму. Иногда заботливо обволакивала меня, подобно одеялу, а иногда стискивала виски, подобно тюремной колючей проволоке. Но всегда была рядом, в отличие от нее.

«А кстати, кто она?»

— Ты ведь в курсе, что рыба сама себя не поймает, верно?

Мои мысли оборвал малец, показывая своим детским пальцем на удочку, которую я возле себя и не заметил.

— Ты кто? — наконец спросил я.

— Ты мне скажи, — рассмеялся мальчишка и бросил в реку камушек.

Я уставился на круги, стремительно расползающиеся по стоячей воде, и задумался:

«Какой наглый пацан. Ничего я ему говорить не собираюсь».

— Ладно, если ты закончил бубнить себе под нос, как старикан, пойдем в дом. Тебе нужно одеться, — скомандовал малец, шагая к небольшому деревянному домику, который располагался недалеко от озера, частично скрытый в зарослях сухих кустов и таких же, как на противоположном берегу, кривых деревьев.

— А что ты делал на мостике? — скрестил руки на груди я.

— На мостке, — ответил малец.

— Чего?

— Что я делал на мостке, — занудно подчеркнул малец. — Это называется мосток, а не мостик.

— Да какая разница? — отмахнулся я, повесив себе на плечи полотенце.

— Дедушка говорил, что когда оказываешься на незнакомом водоеме, можно смело ориентироваться на мостки. Такие самодельные площадки потенциально перспективны для рыбалки, — малец посмотрел на меня и постучал по виску, указывая то ли на свой развитый не по годам ум, то ли на мою необразованность, — а будь это мостик, ты бы смог попасть по нему на другую сторону. Но ты ведь не можешь?

Я не стал спорить и молча поплелся за мальцом, пытаясь не наступать босыми ногами на острые камушки, которые впивались мне в ступню. Что было непросто, так как дорожка к домику была вся засыпана гравийным щебнем.

На подходе к домику я услышал странное скрежетание, напоминающее звук ржавого металлолома. Поднял голову вверх и увидел, как часть синего шифера на крыше домика, так и норовила взмыть в воздух под влиянием ветряного потока, но недовольно возвращалась в исходное положение, через минуту снова повторяя свои попытки, и отстукивая громкий ритм.

— Давно пора бы починить, — проследил за моим взглядом малец, — но дедушке некогда.

— Ты живешь с дедом? — спросил я, продолжая таращиться на «убитую» временем крышу.

— Да, но он все время в разъездах, так что не переживай. К тому времени, когда он вернется, будешь уже похож на человека.

— И стану разбираться в мостках, — не удержался от язвительного замечания я, следуя в домик за мальцом. — И чем это я сейчас плох?

— Сам погляди — вылитый зомби.

Малец подвел меня к узкому зеркалу без рамы, криво повешенному на гвоздь в прихожей и я вздрогнул, не сразу узнав свое лицо в отражении.

На меня смотрел исхудавший парень с внушительными тенями, поселившимися под глазами. Если бы я не чувствовал себя прямо противоположно своему отражению, я бы решил, что сильно болен и мне остались считанные дни. Взглянув на свои бледные руки, я еще раз поприветствовал замученного парня в зеркале с желтоватыми склерами и безэмоциональным выражением лица.

— Обалдеть можно, — прокомментировал я, всё еще не веря увиденному. — Сколько я пробыл в воде?

— Видимо долго, раз такой бледный. Только не ешь мои мозги, — захихикал малец и пнул ногой большой древний сундук у входной двери. — Здесь куча вещей дедушки. Они не новые, но зато не понадобятся ему в ближайшее время, так что выбери себе что-нибудь и оденься, наконец.

Растерянно покопавшись в сундуке с растянутыми свитерами и потертыми джинсами, я нашел черную футболку и спортивные штаны. Выбирать не приходилось, но вещи были мне по размеру — этого было достаточно.

— А там, — кивнул малец на соседний угол, где аккуратно были расставлены охотничьи берцы и кроссовки, — обувь возьми.

Надев черные кроссовки, я прошел глубже в домик. Следующая комната напоминала скудно обставленную кухню. Из мебели была одна тумба с разделочной доской возле небольшой газовой плиты, холодильник в углу с приметной паутиной, проходящей от потолочного плинтуса к верхнему краю, прямоугольный деревянный столик посреди комнаты и два табурета, расставленных по разным углам.

— Еды в доме нет, — разочаровал малец, — но ты можешь приготовить из того, что найдешь.

Я заглянул в холодильник, брезгливо поприветствовав кусок сыра, на котором узором зияла зеленоватая плесень.

— А есть что-то менее экзотическое? — спросил я.

Малец пожал плечами.

— А, не важно, — буркнул я и захлопнул холодильник, который издал устрашающий звук и покачнулся. — Господи, в этом доме хоть что-то целое…?

— Знаешь что, если такой умный, возьми и почини! — вскрикнул малец.

— Делать мне больше нечего, — отмахнулся я, чувствуя подступающую волну внутреннего протеста. — И нечего так возмущаться, я и сам не в восторге тут быть.

— Ну так проваливай, кто держит? — опять вскрикнул малец и громко топая ушел в другую комнату, которая, по всей видимости, представляла собой спальню.

Из комнаты послышались детские возмущения и ругательства. Кажется, малец назвал меня тупицей.

Я потер воспаленные глаза и стремительно вышел из домика, заталкивая остатки совести поглубже в горло.

* * *

Я был серьезно настроен покинуть домик и злосчастное озеро, в котором я хрен пойми, как оказался.

«Противный мелкий пацан. Я в няньки не нанимался, да и вообще детей не люблю».

Моей целью было найти остановку в надежде, что какой-нибудь захудалый автобус подберет меня. Я остановился и окинул взглядом окрестности. Секунду задержался взглядом на холме, который возвышался вдали. Идти до него было не близко, по моим подсчетам это заняло бы минут тридцать. Стало интересно, что там за холмом. В голове сразу стали вырисовываться различные варианты. Когда ты не знаешь правильного — фантазия дорисовывает всё более невероятные локации. Там могла быть фабрика, скажем, по изготовлению шёлка, или обособленный поселок, или просторное пастбище овец, а быть может — озеро побольше.

Мне вспомнилась моя картина-талисман, которую я приобрел на последние деньги, будучи девятнадцатилетним мечтателем, путешествующим по странам Азии, в поисках какого-то сакрального смысла или знака, что мой выбранный жизненный путь верен. Испробовав себя на разных подработках, которые сулили перспективное будущее и высокое положение в обществе, я испытывал вечную давящую скуку и желание поскорее уйти. Так было на протяжении двух лет (может больше) и начинало складываться впечатление, что со мной что-то не так. Друзья и родственники советовали умерить огненный пыл и реальнее смотреть на вещи, быть как все.

И вот, одичавший от подобных советов, я впервые сорвался в свое самостоятельное путешествие на скопленные гроши. Я проходил мимо уличного художника, который продавал картины, расписанные на батике. Из всех ярких работ, коих было множество, меня привлек оранжевый закат, с одной единственной лодкой у берега, на котором стояла пальма (такая же одинокая, как и пустое плавсредство). Я стоял, как завороженный, и жадно впивался взглядом в буйство оранжевых оттенков и философию вечерних тропиков. Недолго думая, купил ее.

С того самого времени, у меня больше не осталось сомнений, чем я хочу заниматься. А хотел я всегда рисовать. И по возвращению домой, не было больше ни дня, чтобы я оставил свою затею. Я превратился в фанатика собственного ремесла.

Картина висела в моей комнате, а позже переехала со мной в мастерскую. Она являла собой «островок безопасности». Точкой, куда я возвращался за спокойствием и напоминанием, для чего я это делаю. В особо трудные дни, когда продажи моих работ падали, я подходил к ней ближе и вдыхал запах красок и ткани. Закрывал глаза и представлял, как загорелый мужчина в возрасте, сухой рукой вырисовывает лодку, будто по окончанию, сможет сесть в нее и уплыть в неизведанные места.

Не имело значения, зима за моим окном или осень, ливень или снегопад. Подле картины всегда было лето. Мой обособленный мирок, который я заботливо выстроил из ощущений и эмоций. Выходит, оранжевый — хит любого сезона.

Я прогнал любопытные мысли и вернулся к поиску остановки.

Свернув с шоссе, к скоростной двухполосной трассе, посмотрел по сторонам. Стоял жаркий полдень и безжизненные степи приобрели оранжево-бежевые оттенки. Было даже удивительно осознавать, что озеро совсем не далеко, а тут нет и намека на зелень.

Через дорогу вдоль всей трассы тянулась двойная проволока, имитирующая забор, словно такое ограждение способно было остановить летящую машину.

К слову о машинах, их вдалеке не было, что было неудивительно.

«Кому понадобится заезжать в такую глушь? Разве что на пикник или какие-нибудь туристы заблудятся».

К боковой части обнаруженной остановки была приварена маленькая серая табличка с выбитыми на ней рейсами (изрядно запыленная и потертая от времени).

«Отлично, автобусы здесь хотя бы проезжают, значит, осталось дождаться одного такого. Неважно, куда ехать, главное — выбраться для начала отсюда. И желательно до темноты…»

Я сел под козырек на хлипкую лавочку и стал прислушиваться, надеясь различить среди природных звуков знакомое тарахтение двигателя, но лишь ветерок резонировал по пустынной трассе. Неподалеку прокатилась смятая пустая банка из-под газировки. Она была красного цвета, и это было единственное цветное пятно, за которое мог зацепиться замыленный взгляд.

Вещей у меня с собой не было, а выходя из домика (пока малец продолжал выкрикивать из своей комнаты ругательства), я успел только накинуть серую фланелевую рубашку в клетку, из сундука, чтобы не обгореть.

В этот момент пожалел, что у меня нет наушников. Сейчас бы не помешало послушать любимый плейлист и унять напряжение от ожидания.

Закрыл глаза и стал хрипло напевать, вспоминая любимую музыку:

— Ведь я за сотни миль отсюда. И нет мест, где хотел бы быть…

Я так вдохновился воображаемым концертом, что не заметил гостя.

— Ты всегда не любил ждать или это с возрастом появилось?

Вздрогнув, я невольно отсел подальше и злобно посмотрел на мальца, который сидел рядом, поправляя небольшой походный рюкзак на своих детских плечах и привычно демонстрируя диастему между зубами.

— А ты всегда такой назойливый, как комар?

— Я принес тебе воды, но если ты не хочешь, я пошел…

Малец встал и неспешно начал уходить.

— Ты куда?

— Домой пойду, раз тебе тут и одному хорошо.

Я вдруг ощутил стыд за свою грубость и, так как вдали по-прежнему не виднелось ни одного транспорта, решил остановить его.

— Малец, — вздохнул я и махнул ему, — да постой ты.

Я ухватил пацана за штанину его коричневого комбинезона, немного потянув на себя.

— Чего тебе?

— Садись, раз пришел.

Малец улыбнулся и запрыгнул ловко на лавочку, поставив черный рюкзак себе на колени.

— Что там у тебя? — поинтересовался я.

— Разный перекус. Автобусы тут ходят с интервалом один в час, поэтому можно скоротать время… — мальчик порылся в рюкзаке и достал сэндвичи. — Например, с этим.

Я взял у него один и откусил приличный кусок. Даже не заметил, что был голоден, пока не распробовал тонкие ломтики мяса со свежими помидорами и листьями салата в каком-то сырном (кажется) соусе, аккуратно уложенными между двух мягких кусочков хлеба.

— С курицей, как я люблю.

— Так и думал, — кивнул малец, откусывая от своего.

Кусок был настолько велик, что малец едва закрывал рот, пока пытался его прожевать.

Я рассмеялся и протянул ему салфетку, которая торчала из бокового кармашка рюкзака.

— У тебя зверский аппетит, пацан. Ты бы поосторожней, так и подавиться можно.

— Я кусаю ровно столько, сколько могу осилить, — прочавкал он и вытер салфеткой испачканный рот.

— Поверю тебе на слово.

«С этим надоедой и правда веселее ждать».

— Как тебя зовут, пацан? — спросил я, совсем позабыв спросить ранее.

— Карл, — невозмутимо ответил малец, продолжая зверски жевать.

— Ты серьезно? — хмыкнул я.

— Если бы ты, правда, оказался зомби, то я точно был бы Карлом, — расхохотался малец и закашлялся.

— Ну вот, говорил же, что подавишься! — возмутился я, хлопая кряхтящего ребенка по спине.

Когда малец перестал издавать тошнотворные звуки, он вздохнул и легонько стукнул меня кулаком в грудь, отчего я недоверчиво проверил, не вытер ли он об меня слюнявую после кашля руку.

«Нет, ну а что?»

— Меня зовут Оскар, — наконец представился малец.

— Буду тогда звать тебя Оззи, словно ты зудишь у меня в паху, — кивнул я.

— Эй! — вскрикнул пацан и снова ударил меня, но на этот раз в плечо да посильнее. — Не смешно.

— А по-моему очень, — улыбнулся я и показал на ноги мальца. — Слушай, ты всё время в этих резиновых сапогах ходишь?

— В основном, когда выхожу гулять, — ответил он, доедая остатки сэндвича.

— Тебе не жарко в них?

— Нет, а что?

— Просто дети в твоем возрасте предпочитают более удобную обувь. Кеды, например.

— Когда это кеды стали считаться удобной обувью? — отмахнулся Оскар. — В них ноги потеют еще быстрее, а в моих сапогах ни одна лужа не страшна. Смотри!

Он подошел к небольшой застоявшейся луже, вдоль дороги, и с разбегу прыгнул в нее. Часть воды всплеском окатила небольшой участок дороги, но тут же начала стремительно высыхать от жары, а другая часть забрызгала коричневый комбинезон Оскара, на что малец сделал вид, что так было задумано.

— Хорошо, хорошо, — закатил глаза я. — Понял.

Посмотрел снова по сторонам и заметил ворону. Она надрывно летела в нашу сторону и опустилась на дорогу, прижимая к себе крыло.

Подойдя к краю трассы, встал возле мальца, чтобы разглядеть птицу поближе.

— Бедная, — произнес он. — Наверное, в полете повредила или какие-нибудь гады подбили.

— Люди такие слабые и глупые, — раздраженно сказал я. — Не имея возможности стать лучшей версией себя, все, на что они способны, — это навредить окружающим и тем, кто слабее.

— Любой изъян тоже воспринимается за слабость, — сказал малец, пожав плечами. — Когда у вороны подбито крыло, она отделяется от стаи, летит неловко в одиночестве, чтобы не показывать уязвимость.

— Сложно жить, когда ты не такой как все, ненормальный, — я посмотрел на свой шрам, проходящий вдоль запястья, и потер его.

— У всех свое понятие ненормальности, — ответил Оскар. — Что у тебя с рукой?

— Когда я был примерно в твоем возрасте, я ходил на баскетбол, — сказал я, продолжая изучать ворону, которая словно слушала меня, поблескивая своими синими глазами-бусинами. — У меня отлично получалось играть в команде, и я был на хорошем счету у тренера. Не всем это нравилось, естественно. Однажды после тренировки, когда я возвращался домой вдоль примерно такой же трассы, меня догнали трое мальчишек из команды. Мы подрались и в перепалке, один из мальчишек, достал маленький складной ножик и рассек мне мышцу на руке.

— Ну и жуть, — поморщился Оскар.

— Заживление было долгим, в это время я не мог играть. За этот период в команду успели взять замену, а ребята один за другим стали забывать о моем существовании, — вздохнул я.

— Ты не пытался вернуться в игру, когда восстановился? — спросил малец.

— Нет. Я тогда был очень обижен на всех и не хотел больше пересекаться с ними. Баскетбол для меня закончился, как и желание впредь выделяться.

— Но ты ведь стал художником, — заметил мальчик. — Это тоже выделяет тебя из толпы.

— К тому времени я уже понял, что нельзя никому позволять заглушать свои желания, — кивнул я. — Причина жить ведь кроется именно в этом.

Ворона издала громкое карканье, взлетая вверх. Казалось, будто ее крыло восстановилось, и она уверенно улетела, продолжая каркать вдалеке.

— Видно она тебе благодарна, — улыбнулся мальчик, глядя в сторону птице.

— За что?

— Может ей не хватало этого, чтобы кто-то в нее поверил.

— Вечно ты со своими странными умозаключениями, малец, — рассмеялся я. — Это всего лишь птица.

— Как скажешь, — мальчик показал на крытую часть остановки, за моей спиной. — Как думаешь, что там были за объявления?

Я взглянул на неровные остатки бумаги, приклеенной к железной части остановки и слегка подрагивающей от ветерка.

— Не знаю, может продажа квартир, как это зачастую бывает.

— Никакой фантазии, — цокнул малец, — а еще творцом себя считаешь.

— Да какая разница, — сказал я и снова сел на лавочку, которая издала неприятный скрип под моим весом.

— Нет, ну правда, — не унимался Оскар. — Мне вот всегда интересно разглядывать такие объявления, пока жду автобус. Иногда там бывает что-то интересное.

— Например?

— Например, продажа раритетных кукол или скупка ювелирных изделий.

— И что в этом интересного? — скрестил руки на груди я.

— А разве тебе не любопытно, почему человек решил продать раритетную куклу, в которую могла играть его прабабушка, или какое-нибудь кольцо? За этим наверняка стоит существенная причина.

— Тебе очень скучно, пацан, — покачал головой я.

Битый час мы сидели на остановке. За это время на трассе ничего не изменилось: не проезжали машины, не приземлялись птицы. Картина перед глазами монотонно впивалась в мою память сухим перекати-поле. Я облокотился спиной о горячую железку и поковырял пальцем клочок бумаги от бывшего объявления. Тут меня заинтересовали слова мальца.

«А еще творцом себя считаешь».

— Как ты узнал, что я художник? — спросил я.

— Это слишком очевидно, что ты связан с творчеством, — подумав, ответил малец. — Ты смотришь на мир, словно оценивая его. Каждое дерево разглядываешь подолгу, в то время как другой человек, на твоем месте, даже не заметил бы корягу. Так делают или нерасторопные инфантилы или профессиональные творцы.

— Ты слишком наблюдательный для своих лет, малец, — улыбнулся я.

В воспоминаниях всплыли фрагменты моей жизни. Когда я только начинал путь художника. Той осенью я впервые решил показать свои готовые картины людям. Денег на выставку или добротную рекламу у меня не было, поэтому я нарисовал мини-картины на листовках и расклеил их вдоль своей улицы на столбах, приписав адрес, куда заинтригованный зевака мог зайти и посмотреть мои работы в натуральном масштабе.

Ко мне пришло немало людей на следующий день, и на следующий тоже. В течение месяца приходили абсолютно разного статуса люди. Кто-то просто хотел посмотреть на место, кто-то познакомиться со мной, а кто-то покупал мои работы (что не могло не радовать). Позже часть денег мне пришлось отдать за штраф за расклеивание листовок на городские столбы, что было запрещено ради эстетики. К слову, безвкусные вывески и залежавшийся мусор в уличных баках портили эстетику города куда существеннее, чем мои творческие листовки, но кто я такой, чтобы спорить с системой?

— О чем задумался? — перебил мои мысли малец, протягивая бутылку с минеральной водой.

— Да так, ни о чем, — ответил я и сделал пару глотков. — Автобус сегодня не придет, верно?

— Придет, обязательно придет, — вдохновляюще сказал Оскар. — Ты просто терпения наберись.

— Терпения… — произнес я, чувствуя, как неприятно горчит слово. — Вечно надо терпеть.

— Ну, таков путь, что тут поделать? — малец постучал резиновыми сапогами друг о друга.

Подавляя приступ гнева, я стал рассматривать все надорванные объявления, пытаясь зацепиться взглядом хотя бы за одно уцелевшее. И мне это удалось, спустя минут десять.

«ФАРФОРОВЫЕ ФИГУРКИ НА ЗАКАЗ», — гласила маленькая прямоугольная карточка, от которой вниз свисали картонные ленточки с повторяющимся номером телефона, красиво написанные от руки.

— Странно, — прошептал я.

— Что там? — спросил малец.

— Почерк мне кажется каким-то знакомым.

— Может, кто-то из твоих друзей фигурки делает? Я бы с удовольствием на такую выставку сходил.

«Еще бы… Живя в такой глуши, на любую выставку согласишься».

Я натужно попытался вспомнить, мог ли я раньше видеть этот номер телефона, но мое внимание отвлекло другое объявление, которое я не приметил раньше.

«ПРОДАМ МОТОЦИКЛ. В ХОРОШЕМ СОСТОЯНИИ».

— Помню, как купил себе мотоцикл, благодаря похожему объявлению, — улыбнулся я, вспомнив вдруг своего железного друга. — Ни на секунду не пожалел тогда.

— Родители, наверное, за тебя переживали, — ответил Оскар. — Мой дедушка всегда говорит, что это опасно. Можно войти во вкус и не почувствовать скорость. У меня правда пока только велик, так что не знаю, чего он мне это твердит.

— Мой дед тоже всегда осторожничал, — сказал я, — но только когда дело касалось его близких, сам он был тот еще экстримал.

— Когда я вырасту, тоже куплю себе мотоцикл, — гордо сказал малец. — Больше не придется сидеть на этой остановке подолгу.

— А знаешь что, — хлопнул я себя по коленям и встал, — ты прав. Достаточно, хватит тут сидеть.

— В смысле, ты куда? — удивился Оскар и встал.

— Пошли обратно, надоело.

Я сорвал номер телефона и направился в домик, прихватив рюкзак мальца.

— Завтра позвоню по объявлению и узнаю, может ли хозяин мотоцикла привезти его сюда.

— У тебя что, есть деньги для его покупки? — недоверчиво спросил Оскар.

— Об этом подумаю на досуге, — почесал подгоревший лоб я. — Хотя бы узнаю у него номер такси, чтобы оно сюда приехало. Раз уж в этой яме нет интернета… Боже, ну и пекло.

— Эй, — оскорбился Оскар, — не называй мой дом ямой.

— Прости, ну ты понял, — смутился я. — Что у тебя в рюкзаке, кирпичи что ли?

— Всё самое необходимое! — заявил малец.

Я улыбнулся, глядя на то, как смешно он сморщил нос, и оглянулся в последний раз на остановку, от которой, сквозь заросли тростника, остался виден лишь козырек.

— Интересно, — сказал я, немного подумав, — почему столько сорванных объявлений, если местность глухая и людей здесь редко встретишь?

— Как знать, — протянул малец, — может эта остановка была отправной точкой чаще, чем ты думаешь.

Глава 2

Ночь выдалась беспокойной. Я то и дело ворочался, безрезультатно пытаясь найти удобную позу на жестком матрасе, который притащил себе из кладовой, с разрешения мальца. Тот, в свою очередь, расслабленно дрых на своей одноместной кровати, похрапывая и томно причмокивая. Иногда даже что-то говорил во сне, но слов разобрать мне не удалось.

«Наверное, всё еще доедает свой сэндвич», — подумал я, поворачиваясь в сотый раз на другой бок.

Окончательно смирившись с поражением, я встал и на цыпочках вышел из домика, пытаясь сделать это максимально тихо, хоть половицы протестовали.

Была кромешная темень, без желанных фонарей. В отсутствии искусственного освещения, природа казалась бесшумной и гостеприимной, хотя в юные годы своей жизни темное время суток я не любил. Тогда мне казалось, что темнота таит в себе опасность и конфликт. Рецепторы обострялись, и каждый шорох отзывался в ушах враждебно, особенно в городской среде, где на каждом шагу можно было встретить возвращающихся домой завсегдатаев пабов.

Позже я вычитал в какой-то книге, что это пережитки наших древних животных инстинктов, когда нужно было выживать в диких условиях и отражать нападение диких зверей или соседних общин. Мне настолько стало легче от полученной информации, что постепенно я обрел покой и даже стал тем самым завсегдатаем ночных пабов, которые возвращаются домой под утро.

Я достал сигарету из пачки, которую тайком взял в коридоре с полки (по всей видимости, она принадлежала деду мальца). Закурил, усевшись на ступеньки и радуясь, что не вогнал себе приличную занозу в зад. Клуб выдыхаемого дыма завис в воздухе, отчего я неосмотрительно затянул его повторно в легкие. Закашлялся. Сигареты были убойные, к чему я оказался не готов. Морщась потушил ее о перила и бросил окурок в землю.

«И что в них такого хорошего?»

Стал разглядывать небо. По всей видимости, было где-то четыре утра. Уже начинало светать, но звезды еще кое-где можно было разглядеть.

— Вот бы показать тебе эти звезды, — в голос сказал я, неизвестно к кому обращаясь.

Впереди послышался всплеск, словно большая рыбина вынырнула из воды. Я встал и быстро двинулся к озеру, гонимый банальным любопытством, вперемешку с недосыпом.

Взойдя на мосток, подошел к краю и уставился на собственное отражение в озере. Постепенно, отражение стало двоиться и образовало подобие выпуклого телевизионного экрана, в котором шел незнакомый мне фильм.

Прогулка по Розовому городу, когда всё вокруг было пропитано запахом специй и надежд. Я с девушкой решил отдохнуть на бетонных многоярусных глыбах, напоминающих лестницу, и смотрел на спокойную гладь воды которая, казалось, зависла в воздухе.

«Кто эта девушка, почему не удается разглядеть ее лицо?»

Незнакомка облокотилась спиной о мое плечо, глядя в сторону.

— «С самого детства я любил смотреть на Луну».

Я не сразу узнал свой голос, который словно проецировался мне в разум через диктофон. Голос казался чужим и неподходящим.

— «А потом», — продолжал я, — «будучи уже художником, встретил случайно знакомого в баре. И в разговоре он упомянул, что пятна на Луне называются „Море спокойствия“. Знаешь, что я тогда подумал?» — спросил я, разглядывая со спины незнакомку, которая излучала тепло, разделяя мои чувства.

— «Что там не может быть моря?» — засмеялась она.

— «Я подумал, что хотел бы отправиться туда, потому что на родной планете уже не помню, когда мне было спокойно», — я посмотрел на небо и протянул вверх руку, словно хотел коснуться чего-то, — «но вслух, знакомому, тогда ничего не сказал. Вернулся домой, сел на балконе и просто продолжил таращиться на серебряный шар в небе, словно от этого становился ближе к нему…» — задумчиво помолчав, вдохнул приятный аромат ее волос и добавил. — «Иллюзия спокойствия — так я назвал свою следующую картину. В тот год ее продажи были космическими. Будто людям именно этого всё время и не хватало».

— «Спокойствия?» — уточнила незнакомка.

— «Иллюзий».

* * *

— Горим!

Резко оторвавшись от озера, я развернулся и уставился на мальца, который в панике бегал туда-сюда, вдоль горящего крыльца. Пламя стремительно набирало обороты, стремясь заглотить как можно больше площади.

— Чего стоишь? — взвизгнул Оскар. — Сделай что-нибудь!

Я двинулся к мальцу, но не заметил натянутую веревку вдоль мостка.

«Разве она тут была, черт подери?»

Споткнулся об нее и с грохотом упал в водоем, как мешок с песком.

Меня мгновенно сковала тьма и последнее, что я запомнил — был Оскар, который стоял на краю мостка, скрестив руки на груди.

«Вечно меня осуждает…», — подумал я, погружаясь всё глубже.

* * *

— Нет, ну серьезно, — Оскар неторопливо стучал желтым сапожком по мостку, пока я плевался, пытаясь вылезти из воды и скинуть слизкую тину с плеча. — Мало того, что ты бесцеремонно спер сигареты дедушки, так ты еще и кинул непотушенный окурок в сухую траву. О чем ты думал?

— Прости, малец, — прошептал я, всё еще пытаясь отдышаться, после позорного сальто на воду.

— Повтори-ка? — прислушался Оскар, демонстративно придвигаясь поближе.

— Ну прости, ясно? — громко сказал я. — Извини, что облажался и чуть не спалил твой дом.

Тут же вспомнив про пожар, я подскочил и с удивлением обнаружил целое крыльцо, без признаков возгорания. На улице было светло, как днем.

— К-какого… — заикаясь, раскрыл рот я. — Где пожар?

— Его уже потушили, — скривился малец. — На тебя ведь рассчитывать не приходится. Собака и то полезнее, когда ее приютят.

— П-почему сейчас светло? — продолжил заикаться я.

— Пока ты принимал в свое удовольствие водные процедуры, наступило утро, — ответил Оскар, словно всё было логично. — Не тупи и иди, переоденься… Честное слово, на тебя одежды не напасешься.

Я посмотрел на свои мокрые вещи и уныло пошел в домик, расхищать дедов сундук, снова.

— Мне нужно узнать по поводу мотоцикла, — сказал я мальцу, переодеваясь в сухую бордовую майку, бежевую рубашку и закатывая на ней рукава. На этот раз выбрал джинсовые шорты до колена и ковбойские сапоги, уныло поднимая в воздух кроссовки, с которых струйкой стекала вода.

— Я помогу тебе, — согласился Оскар. — Тут недалеко есть придорожное заведение, там можно добыть телефон.

— Тут недалеко?

— Да, на запад от красной скалы.

— А на кой ты молчал? — возмутился я.

— А ты и не спрашивал, — пожал плечами Оскар.

Я был готов задушить мальца голыми руками, но напомнил себе, что дед может вернуться в любую минуту и вряд ли похвалит меня за такое.

«Хотя, может дед потому и свалил подальше…»

— Хорошо, пацан, — выдохнул я, собирая волю в кулак. — Теперь спрашиваю. Отведи меня туда, чтобы я мог позвонить.

— Как скажешь.

Мы вышли из домика и обогнули его с задней стороны, выйдя на петляющую меж сухих кустов дорожку.

— Идти долго? — уточнил я, уворачиваясь от веток деревьев, которые словно ставили перед собой цель — выколоть мне глаза.

— Не очень, минут двадцать пять, — прикинул Оскар.

— Двадцать пять? Действительно, совсем рядом…

— А что ты хотел? — спросил малец, перепрыгивая через небольшой каменистый выступ, о который я тут же споткнулся. — Будь я один, то запрыгнул бы на велик и вмиг прикатил туда. Но мне нужно плестись с тобой, а ты не самый приятный спутник.

— Правда что ли? — засмеялся я.

В пререканиях и попытках язвительно уколоть друг друга, мы не заметили, как добрались до придорожного кафе.

— Ну и забегаловка, — протянул я, изучая обшарпанные желтоватые стены, которые не красили сотню лет.

— Не нуди, — цокнул малец и пошел внутрь.

Внутри обстановка оказалась приятнее, нежели с улицы. Красные кожаные диванчики и столики, привлекали вошедших, а запах фастфуда и свежесваренного кофе, мгновенно пробуждал урчание в животе.

Различные постеры и плакаты с рекламой, придавали кафе уют.

— Хотите изучить наше меню или сразу сделаете заказ?

Молодая официантка в кепке, с пышными формами и озорными веснушками на лице, поправила бледно-желтый фартук, на котором красовался белый силуэт курицы, и добродушно уставилась на нас.

— Мне яичницу с беконом и апельсиновый сок, — весело ответил Оскар и запрыгнул на высокий стул у барной стойки, на которой выдавали заказы.

— А Вам, сэр? — обратилась официантка ко мне, пока я, как олень, уставился в электронный экран с меню, подвешенный над стойкой.

«Удивительно, что в такой глуши есть электронный экран».

— Картофель фри, куриный бургер и кофе… черный, без сахара, — наконец выдавил я.

— А кто платить будет? — спросил Оскар, когда я сел рядом с ним, удивляясь, как легко малец покорил такую высоту.

— Я всё отдам, — ответил я. — Дай мне время.

— Время для чего?

— Для того чтобы я понял, какого хрена тут происходит, — сказал я, погрузив картофель в кетчуп до половины и зачерпнув добротное количество ядерной красной массы.

Заказы принесли очень быстро.

— Думаешь, тут что-то не так? — заговорщическим тоном произнес малец, отпивая сок.

— Пока не знаю, не уверен. Ладно, надо позвонить.

Я подошел к проводному телефону и снял трубку. Слушая долгожданные гудки, пошарил рукой в кармане, выискивая бумажку с номером.

— Проклятье! — крикнул я, с грохотом положив трубку.

— Ты чего? — подбежал ко мне Оскар. — Всех посетителей распугаешь, здесь не любят дебоширов.

— Должно быть, забыл номер в кармане штанов. Наверняка он там размок после озера и уже не разобрать цифр, идиот.

— Не паникуй. Даже если всё так, как ты говоришь, то мы просто сходим еще раз к остановке и сорвем новое. Плёвое дело! — попытался подбодрить меня малец.

— Я планировал сегодня разобраться насчет байка, Ос, — вздохнул я, чувствуя усталость.

— Ну надо же!

К нам подошел худощавый блондин, сверкнув своими зелеными глазами с ехидным прищуром. Глазницы у него были большие и впалые, а нос длинный и заостренный на кончике.

— Тебе чего? — недружелюбно спросил я, не настроенный на знакомства.

— Не сочти меня шпионом, но я тут случайно услышал, что ты байк ищешь.

Голос у парня был противный, с писклявыми нотками. И в конце каждого предложения он говорил громче, раздражая барабанные перепонки. Его сухое худощавое лицо напоминало мультяшного Гринча: каждая мышца напряженно выделялась, образуя злорадную мимику.

«Мое терпение он точно похищает», — пронеслось в голове, пока я думал, как побыстрее отделаться от парня.

— Ну так что, друзья? — снова спросил парень. — Байк интересует?

— Да, — кивнул воодушевленно Оскар. — Интересует.

— Отлично! — хлопнул в ладоши парень. — У меня как раз стоит один у кафе, и я готов его продать.

— С чего вдруг? — недоверчиво спросил я.

— Давно хочу себе новый.

Парень облокотился о стену и мечтательно посмотрел в небольшое окошко кафе:

— Мои друзья обменяли своих заезженных скакунов на лихие машины. Представляете! А я всё никак не сменю байк, хотя бы на модель поновее.

— Стремишься угнаться за компанией? — саркастично заметил я. — Так ли это важно?

— Еще как важно, друг мой, — не раздумывая ответил парень. — Видишь ли, они всегда, всеегда на шаг впереди меня. И это так несправедливо!

— Может тебе тогда приятелей сменить, если тебя напрягает? — снова хмыкнул я, поражаясь завистливому собеседнику.

Парень буквально светился ядовитой и абсолютно бессмысленной желчью.

— Это не выход, дружище, — отрицательно закивал он. — Но вот если ты купишь мой байк, я свое возьму.

— Так, давай сперва посмотрим на него, — согласился я.

«Что угодно, хоть хромая лошадь, лишь бы убраться отсюда».

Мы вышли из кафе, и я уставился на идеальный нэйкед мотоцикл в ретро-стиле. Черный стальной конь с литыми дисками, напоминающими спицы, игриво мерцал на солнце и абсолютно не вписывался в местность.

— Шутишь? — засмеялся я, поворачиваясь к парню. — Это ж новая модель, настоящий скоростной монстр для райдеров.

— За каждой новой моделью всегда выходит еще более новая, дружище, — блаженно протянул парень, без стеснения ковыряясь в носу. — Ну, так что, заберешь?

— Я бы с радостью, но сейчас у меня нет с собой денег, — грустно выдавил я, не желая признавать поражение. — Может, ты пока его прибережешь, а я раздобуду средства?

Парень еще с минуту поковырялся в носу и, бросив что-то, чего я не хотел видеть в сторону, выдал:

— Забирай его сейчас.

— Но я же не могу заплатить за него на данный момент, — ответил я, словно объясняясь с недалеким человеком.

— Я знаю мальчика, точнее его деда. Там человек слова, к тому же тоже любит мотоциклы. Вы мне всё вернете, не сомневаюсь, — улыбнулся парень.

Я посмотрел на Оскара, но тот выглядел уверенно и согласно кивал.

— Давай заберем? — стал уговаривать малец. — Не хочу идти назад пешком.

— Как тебя найти? — спросил я, обращаясь к парню.

— Здесь меня все знают, — задрал подбородок он. — Спросите Курта и Вас сориентируют, где меня искать.

Парень пошел обратно в кафе, а я взял шлем и подал его Оскару:

— Надевай.

— Но он мне велик, — закапризничал малец.

— Зато так безопаснее, если хочешь ехать со мной.

Малец недовольно послушался, обхватывая меня покрепче руками, а я завел мотоцикл и осторожно двинулся вперед, напоминая себе, что с ребенком в пассажирах нужно быть осторожнее, на таком мощном транспорте.

Глава 3

Мне не хотелось возвращаться в домик у озера, но и укатить за горизонт вместе с мальцом я не мог, поэтому решил прокатиться по трассе, а уже после завезти Оскара домой. Оставалось надеяться, что его дед еще не вернулся и не поднимет шумиху из-за пропажи внука.

Проехавшись по бездорожью и выехав на главную дорогу, я поехал в противоположную от домика Оскара сторону.

Малец, по всей видимости, ни разу не катался на чем-то быстрее велосипеда и буквально вдавился мне в спину, что меня раззадорило еще больше.

Проезжая мимо скалы, в честь которой назвали придорожное заведение, я остановился. Малец продолжал держаться мертвой хваткой, и я постучал его по плечу раза три, прежде чем тот осмелился открыть глаза.

— Слезай, Ос, — сказал я, стаскивая мальца с себя, словно ручную обезьянку.

Оскар послушно встал на землю и снял шлем, у которого запотело защитное стекло от его учащенного дыхания.

«Думал, он вообще забывал дышать на поворотах».

— А здесь красиво, — заметил я, пытаясь игнорировать растерянного мальца и давая ему возможность отойти от поездки.

— Не знаю, почему скалу называют красной, — подал голос Оскар.

Я засмеялся. Даже в стрессовой ситуации малец не изменял себе и душнил.

— Я люблю такие поездки, всегда любил, — продолжил я. — Новые впечатления рождают новые идеи для моих картин. Думаю, когда вернусь к себе, зарисую эти пейзажи.

— Тебе же здесь не нравится, — констатировал малец и, как мне показалось, в его голосе был слышен упрек.

— Мне не нравится ощущение ловушки, — поправил Оскара я. — Когда разберусь со всеми абсурдными происшествиями здесь, может быть, даже вернусь.

— Пойду, схожу кое-куда, — пробубнил Оскар, оставляя шлем на сидении мотоцикла.

— Куда тут идти?

— По делам! — бросил малец и зашел за выступающее основание скалы, которое огибало нас, словно надежные объятия.

— Если хотел отлить, так бы и сказал. Чего стесняться? — цокнул я и облокотился о примыкающую ко мне каменную опору.

«И правда… скала-то не красная совсем».

Каменная крепость казалась неприступной на первый взгляд. По бокам располагались крутые отвесные скалы, лишенные всяких подходов (кроме возможности лишь обойти их по кругу). Гладкая небольшая поверхность выступов не позволяла найти лазейку наверх. Однако едва заметная узкая тропа, устремлялась к вершине. Я задрал голову, пытаясь проследить, куда она ведет.

— Поверхность там, в большинстве своем, плоская, слегка выпуклая в центре и под наклоном. Ее очень любят за это дельтапланеристы. Сюда приезжают, как правило, ненадолго и с конкретной целью — искусственно возвыситься, почувствовать себя птицей, но потом, когда магия полета заканчивается, они уезжают, будто вовсе здесь не бывали. От этого всегда грустно, но и любопытно, какой следующий город ветров их заберет.

Я отошел подальше от девушки, которая неожиданно возникла из-за скалистого выступа, о который я облокотился.

Девушку моя компания, в безлюдной дикой местности, очевидно не смущала. А вот меня ее появление ввело в ступор.

— Давно Вы здесь? — спросил я.

— С самого рождения, — пожала плечами она. — Ну не конкретно на этом месте, разумеется, а в своем доме. Я живу за этой скалой. И всякий раз, когда дует холодный вечерний ветер, всякий раз, когда я слышу запоздалый поезд, который проносится вдоль наших окрестностей — я вспоминаю город ветров. Как же часто я его вспоминаю!

Девушка с неправильными чертами лица и глазами, посаженными на большом расстоянии друг от друга, большими, как чайные блюдца и чуть раскосыми, уставилась на меня, поджимая тонкие губы в приветливой улыбке. Она не была красавицей, но отчего-то общая картина делала ее привлекательной и даже природная пустошь гармонично подыгрывала ей.

В ее голосе слышалось волнение, которое она старательно пыталась замаскировать под игривое настроение.

— Селена, — протянула она мне руку для знакомства, но тут же спрятала ее обратно в карман своего летнего комбинезона, обвешанного разноцветными значками из дерева и пластика.

Пружинистая походка девушки напоминала то ли беззаботного подростка, то ли космического путешественника в скафандре. В этом прослеживалось противостояние неуверенной натуры и безбашенного экстраверта.

Словно прочитав мои мысли, девушка перестала истерично ходить кругами вокруг мотоцикла и провела изящным пальцем по его сиденью.

— Так и будете там межеваться, врастая в землю? — спросила она. — Должна в таком случае заметить, что почва в наших краях не столь плодородна, поэтому вряд ли Вы порастете травой, но вот огненной пылью заметет в два счета. Погодка у нас часто капризная, потом будете отовсюду ее вытряхивать сутки. Честно говоря, я уже давно не встречала новых лиц — место отдаленное, как не крути… вот Вы, с какой целью тут?

Я перестал слушать девушку, которая представилась Селеной, где-то на половине ее безостановочного монолога, а потому пропустил адресованный мне вопрос.

— Только не говорите, что Вы очередной инвестор-застройщик. Мы уже много таких проводили ни с чем. Видите ли, наша местность тем и привлекательна, что пустынна и малолюдна. Менять это, мы не хотим.

— Нет-нет, — поспешил остановить ее рассуждения я. — У меня нет целей, честно говоря. Я тут просто проездом. Можно сказать путешествую.

— Стало быть… просто? — недоверчиво приподняла тонкую бровь Селена. — Ну, раз просто, тогда будем знакомы.

Девушка ловко вскарабкалась на самый низкий выступ скалы и села, подогнув под себя одну ногу и обвив колено руками. Глубоко вздохнув, словно устав от собственной болтовни, улыбка ее на секунду поблекла, но Селена, будто одернув себя, снова начала мне улыбаться, делая это ещё шире, чем прежде.

«Да что здесь с людьми не так?»

— Я полагаюсь на свою интуицию, а она говорит, что ты безобидный, — оценивающе подытожила девушка. — Безобидный ведь? Ты тут с кем?

— Сейчас один.

— Да ну? — не поверила Селена, кивая в сторону детских следов.

— Со мной мальчик, но он куда-то отошел.

— Ребенок в такой глуши не должен оставаться один, — положила подбородок себе на колено девушка.

— Не переживайте за него, он местный до мозга костей. Тут скорее я потеряюсь или найду неприятности, чем малец.

«Наткнусь на странную девушку-хиппи, например, у которой наверняка в носке припрятан нож».

— И всё же, если хотите зайти ко мне в гости, незнакомец, придется найти сначала Вашего компаньона.

— А Вы тут что делали?

— Играла в прятки, — спокойно ответила Селена.

— С кем? — насторожился я, ожидая, что сейчас выбежит вооруженный отряд головорезов.

— Тут уж как повезет, — беззаботно протянула девушка. — Сегодня, — Вы меня нашли.

— Кажется, я на змею наступил, — послышался приближающийся голос Оскара.

Малец вышел из-за скалы и недовольно уставился на девушку:

— Селена.

— Привет, Оззи, — просияла она. — Давно не виделись! Как поживаешь, как дедушка?

— Просто чудесно, — саркастично взмахнул руками малец, презентуя свои грязные колени.

— Трое вышли на закате солнца в сторону пылающих гор. С собой у них была карта, фляжка и вековечная мечта! — рассмеялась Селена.

— Так, ну это уже перебор, — я направился к мотоциклу, надеясь убраться от странной хиппарки подальше. Мне итак с трудом удавалось выносить мальца. — Поехали, Ос, — протянул ему шлем и тот испуганно на него уставился.

— Как жаль, — вздохнула Селена. — А я думала, что мы вместе время проведем.

— Нам уже пора возвращаться, скоро стемнеет, — ответил я, пытаясь завести мотоцикл.

Мотор издал лишь жалкие потуги и транспорт не сдвинулся с места.

— Прекрасно, просто замечательно! — я слез с безжизненной груды железа, пнув его ногой.

— Только не говори, что Курт продал нам хлам, — обратился я к мальцу, который снял шлем, по всей видимости радуясь поломке.

— Откуда мне знать, — пожал плечами Оскар. — Я в байках не разбираюсь.

— Как и в людях, — буркнул я. — Ты же сам мне предложил довериться ему.

— Я сказал, что не хочу возвращаться пешком, остальное — ты решил сам.

Посмотрев на Оскара, который видно издевался надо мной, как и все в этом месте, из моей груди вырвался стон.

— Раз уж Вы, так понимаю, никуда не едете, то приглашаю Вас к себе!

Кожаные ботинки, терракотового цвета, опустились на пыльную землю, поднимая небольшое песчаное облачко. Селена, улыбаясь и поправляя на ходу волнистые пепельно-русые волосы, направилась к нам.

* * *

— Ты живешь в трейлере? — я удивленно уставился на небольшой светло-серый фургон.

— Нужно же мне добираться с комфортом в те места, где хочу оказаться, — ответила Селена, приглашая нас войти.

Внутри всё было в лучших традициях хиппи-путешественницы. Вдоль стены стояла узкая кровать, накрытая цветастым покрывалом, сшитым из разных лоскутков ткани. На полу лежал похожий прямоугольный ковер, только собранный из скрученных кусочков. На прикрученной к стене прикроватной полке стояла двойная газовая конфорка с маленьким чайником.

Вдоль длинного окна, которое открывалось наружу, создавая небольшой навес с улицы, располагался столик и сидение-мешок фиолетового цвета.

Все стены были увешаны различными сувенирами и мини-табличками с названиями городов и штатов, а под кроватью я заметил внушительную стопку писем, перевязанную черным шнурком от обуви.

— Хотел бы узнать, что в них? — спросила Селена, проследив за моим взглядом.

— Я не имею привычки рыться в чужих вещах, — покачал головой я.

— Правда что ли? — хмыкнул малец.

— Как правило, — уточнил я, вспоминая злосчастную сигарету, которая чуть не спалила дом.

— А мне вот всегда интересно, что хранят в себе письма, — мечтательно протянула Селена, извлекая стопку из-под кровати. — Иногда я перечитываю особо любимые, чтобы стать ближе к людям их написавшим.

— Я бы предпочел просто навестить человека, нежели заниматься бесконечной перепиской или тем более перечитывать написанное, — отмахнулся я.

Селена выдернула аккуратно свернутый листок из-под шнурка и постучала по нему большим пальцем.

— Иногда случаются обстоятельства, когда нет возможности навестить того, кого хочешь, — грустно ответила девушка, — но письмо, это уже действие! Это связующая конструкция, помогающая не оборваться связям.

— Как по мне, это лишние действия, — не согласился я.

— Что для тебя хуже: лишние действия или полное бездействие? — подключился малец, спрашивая Селену.

Она покрутила листок в руке и, поцеловав его, убрала обратно в стопку, заботливо затянув шнурок потуже.

— Полное бездействие, — наконец ответила девушка. — Когда человек делает много, пусть даже невпопад, видна отдача. Видно, что человеку не всё равно и он старается проявить активность, как может. Даже если это банальная заметка о его местонахождении. На территории же бездействия, не происходит ровным счетом ни-че-го. Выжженная почва с прорастающей на ней пустотой. Ничего в такой обстановке попросту не приживается, есть только равнодушный штиль.

— Как наши окрестности прям, — заметил малец.

Селена улыбнулась Оскару и направилась к задней части фургона, разделенной шторой. Там, как оказалось, лежал сдутый двухместный матрас, на каком обычно плавают.

— Если сами его надуете, можете переночевать на нем, — сказала девушка, доставая из небольшого шкафчика в углу переносной насос.

Передав его мне, Селена сняла ботинки и блаженно потянулась на носочках.

— Снимайте обувь, — посоветовала девушка. — Вечером земля прохладная и приятная для уставших ног.

— Мне итак неплохо, спасибо, — отрицательно замотал головой Оскар, постукивая резиновыми сапогами по полу.

— Здесь есть станция технического обслуживания? — спросил я, не рассчитывая на положительный ответ.

— Здесь у каждого жителя своя станция, в виде гаража, — скрестила руки на груди Селена, но, заметив мое мрачное лицо, добавила. — Есть тут по пути от скалы небольшое частное местечко. Его держит механик в возрасте с сыном. Они смогут починить твой мотоцикл. Я к ним всегда заезжаю, когда нужно трейлер подлатать.

— Было бы очень кстати, иначе мне придется наведаться к Курту за объяснениями, — недовольно ответил я. — И подлатать его завистливую физиономию.

* * *

Оказаться ночью в трейлере, среди пустоши, было тем еще испытанием. Фургон успел прилично нагреться за день, а поблизости не было ни одного деревца или водоема. Тишина, лишенная городского ритма, сменялась стрекотанием насекомых, напоминающих звуками цикад.

«Селена, видимо, переняла их привычку — вылезать на поверхность раз в семнадцать лет и наводить шум».

Оскар, в привычной для себя манере, моментально уснул и лишь изредка бормотал что-то несвязное сквозь глубокий сон.

Селена не спала, как и я. Мы сидели под навесом трейлера на раскладных походных стульях, а на земле рядом стояла бронзовая керосиновая лампа, века так двенадцатого.

— Почему ты одна? — спросил я, глядя как девушка теребит браслет из бисера на запястье.

— А кто сказал, что я одна? — удивилась Селена. — Ты же видел, сколько у меня писем?

— Ты поняла, о чем я. Почему с тобой никто не путешествует?

— Я не задумывалась об этом.

Селена встала, пытаясь чем-то себя занять. Видно было, что тема для нее неприятная.

— А почему ты с Оскаром?

— Избегаешь ответа, Селена, — улыбнулся я.

— Ладно, твоя взяла, — сдалась девушка. — Я не очень контактная. Если я играю в прятки сама с собой, могу ли я открыться по-настоящему другим… довериться им?

— Стоит попытаться. Ты ведь впустила нас переночевать и первая со мной заговорила, — напомнил девушке я.

— А знаешь, ты прав!

Селена сказала это так громко, что в трейлере послышалось ворчание проснувшегося Оскара.

Мы засмеялись и пошли внутрь. Следовало попытаться заснуть.

* * *

Поспав от силы часа четыре, на адреналиновой тяге от предстоящих дел и недосыпа, я вышел из трейлера, чувствуя аромат жареных сосисок и кофе.

Оскар уже аппетитно доедал свой завтрак, пока Селена готовила оставшиеся сосиски на маленьком чугунном мангале, ловко переворачивая их вилкой на решетке.

— Проголодался? — спросила меня девушка, одарив улыбкой.

На этот раз улыбка была искренней, без тени волнения.

— Очень, — кивнул я, усевшись рядом с Оскаром на кресло-мешок, который вынес из трейлера.

— Надо почаще такие вылазки делать, — сказал малец, облизывая пальцы. — Только брать с собой паёк.

— Полегче, пацан, — хмыкнул я. — Тебя, небось, уже дед обыскался.

— Маловероятно. Он уезжает обычно недели на две-три. Путешествие у него в крови.

— А мне твой дед как-то говорил, что терпеть не может путешествия и делает это из чистой необходимости, — сказала Селена, протягивая мне сосиски, которые еще шипели и пузырились от жара.

— А сколько уже прошло? — осторожно поинтересовался я.

— Да мало, — сказал малец, взяв с раскладного столика стакан воды. — Дней пять.

Я постарался прикинуть, сколько я уже нахожусь в компании Оскара. По моим внутренним подсчетам, прошла минимум неделя, но доказательств у меня не было.

После плотного завтрака, пропитанного холестерином и кофеином, мы прицепили мотоцикл к фургону и поехали к частной станции технического обслуживания, о которой ранее говорила Селена.

Глава 4

Стоило подъехать к небольшому зданию с неоновой вывеской, гласящей «КОНЕЧНАЯ», как навстречу нам вышли двое.

Мужчина в возрасте с седыми длинными волосами, завязанными в хвост, наклонил голову влево и изучающе посмотрел на байк, в то время как молодой парень, видимо сын механика, упер руки в боки и ждал, пока мы выйдем из трейлера, со скрежетом захлопывая за собой дверцу жилого фургона.

У него также были длинные (только черные) волосы, завязанные в пучок, которые отливали масляным глянцем на солнце. Мне сразу вспомнились индейцы, с их роскошными косами у мужчин и женщин.

Парень приспустил солнцезащитные очки с переносицы и махнул мне.

— Очередной лихач нашел у нас конечную, — изрек он. — Дайте-ка угадаю, вы просто ехали и он ни с того ни с сего перестал тащить Ваши ленивые тела по бездорожью?

— Нам его продал местный, — решил кинуть камень в огород здешним жителям я. — Его зовут Курт. Слыхали о таком?

— А кто ж о нем не слыхал? — засмеялся старик, поправляя в растянутом кармане джинсовых брюк гаечный ключ, который самовольно менял положение и норовил вывалиться в любой момент. — Этот пройдоха скупает весь хлам, который блестит и выглядит привлекательно, а потом продает его, как новенький.

— Вытрясу из него всю дурь, — стиснул зубы я, пытаясь подавить злость.

— Да ладно тебе, не горячись!

Парень подошел к мотоциклу, от которого Селена уже отцепила прицеп, и бегло осмотрел его.

— Такой «боец» прослужит еще очень долго. После починки будет и правда, как новый. К тому же, готов ставить пинту пенного, что байк простаивал у Курта невесть сколько времени.

— Это еще почему? — буркнул я, всё еще ведомый агрессивными эмоциями.

— Курт не умеет водить, — засмеялся старик, — но видать это работает, раз ты повелся на его образ заядлого байкера.

Мужчины расхохотались еще громче и даже Селена с Оскаром отвернулись, чтобы не раздражать меня своими смешками.

— Сколько времени Вам потребуется, чтобы найти и устранить поломку? — спросил я, игнорируя тремор в руках и назойливое желание стереть усмешки с лиц собеседников.

— В таком деле спешить нельзя, — почесал затылок старик. — Тут работы дня на три.

— Три? — изумился я. — У Вас что, очередь?

— У нас всегда работы полно, — оскорбился старик. — Мы тут, до самого города, единственные механики.

Я посмотрел вглубь помещения, напоминающего скорее контейнер, с помощью которых на корабле перевозят ценный груз, нежели оснащенный технологический павильон.

— Там же пусто, — заметил я. — У Вас ни одной машины.

— А ты зайди внутрь для начала, если умник такой, — начал подстрекать меня парень, поднимая очки повыше средним пальцем.

Я не стал сопротивляться и уверенно пошел вглубь контейнера, делая вид, что не заметил его сомнительный жест.

— Повесить вывеску и взять гаечный ключ, еще не значит стать механиками. Тоже мне… любители, — негромко ворчал я, заходя внутрь.

Меня сразу обдало прохладной сыростью и запахом машинного масла, вперемешку с моющими средствами. Я повернулся вправо и не поверил своим глазам.

Помещение было большое. Нет, оно было огромное. Внутри всё было поделено на отсеки из бетонных перегородок. Я осторожно ступал по идеально чистому полу и, как в музее, разглядывал различные машины, от самых современных, до давно позабытого раритета.

— Ну как?

Со мной поравнялся парень, удовлетворенно помещая зубочистку себе в рот.

— Вы всё это сами чините? — выдавил я. — Откуда в тихой местности столько транспорта? Людей ведь на километры не встретишь.

— Туристов больше, чем кажется, — пожал плечами парень. — Меня, кстати, зовут Нед. А моего отца — Франклин, но он не любит своё полное имя, считает его слишком пафосным, поэтому называй его Фрэнк.

— Очень приятно, Нед, — пожал ему руку я. — Буду знать.

После увиденного, шкала доверия к этим мужикам начала стремительно расти.

Остальные подошли к нам, и Оскар показал вглубь станции, куда мы еще не дошли.

— Там что… вертолет? — недоверчиво спросила Селена.

— Мы беремся за всё, что требует восстановления, кроме разве что людей, — торжественно ответил Фрэнк. — Само собой не бесплатно.

— Кстати об этом. У меня сейчас нет с собой денег. По правде говоря, я и байк то в долг забрал, — поник я.

— Да кому нужна эта правда, — поправил очки Нед. — Мы тут не первый день живем и платежеспособных видим сразу. Очевидно, что ты не из их числа.

Я взглянул на себя и только сейчас заметил, какой был грязный и неопрятный. Вещи изрядно испортились в пути и неприятно фанили, чего я не унюхал раньше.

Мне даже показалось, что волосы отрасли сильнее и совсем свисали на глаза.

— У Вас есть душ? — спросил я.

— По коридору налево и потом еще раз налево, — показал Нед. — А мы пока обсудим с твоей компанией оплату.

— Я не хочу, чтобы Вы отвечали за меня, — обратился я к Селене с мальцом. — Если что, просто оставим мотоцикл здесь, и пусть Курт сам его забирает.

— Не волнуйся, — посмотрел на меня малец.

— Гленн, ну чего копаемся? — обратился к парню отец.

— Гленн? — запутался я. — Ты же представился, как Нед?

— Разве? Я, правда, так сказал? — начал юлить парень, перекатывая зубочистку во рту языком.

— Неважно, — отмахнулся я и пошел по коридору, чувствуя непреодолимое желание поскорее смыть прошлый день.

«А желательно все прошедшие дни…»

* * *

Коридор оказался петляющим и нелогичным. Я повернул налево ровно два раза, как велел Нед… или Гленн, как там его, но уперся в сплошную стену. Повторил действие. Снова уперся в тупик.

Побродив немного в бессмысленном лабиринте из замысловатых закутков, я уже хотел было вернуться обратно, но понял, что это не так-то просто. Зато впереди увидел солнечный свет и догадался, что это второй выход.

Очутившись на улице с задней стороны технической станции, снова поразился, что она кажется небольшой и напоминает обычный контейнер. Странности не заканчивались.

Я уставился на железный прямоугольник, по которому вился зеленый плющ.

«Не припоминаю, чтобы этот сорняк был на крыше, когда мы приехали. Впрочем, я сильно не разглядывал», — задумался я и сунул руки в карман джинсовых шорт. Нащупал там какой-то конверт.

«Константину», — гласила надпись.

Я не был уверен, что этот конверт адресован мне, потому что до этого момента не задумывался, как меня зовут. Но теперь, я стал припоминать, кажется.

«К чему нам проживать эту жизнь, если у нас нет нашего персонального наблюдателя? Ведь режиссер не создал бы фильм, зная, что его никто не посмотрит. Мы прожили врозь множество жизней, но, пожалуйста, если тот любознательный мальчик, в желтых резиновых сапогах еще остался где-то в твоем подсознании, доверься ему».

— Селена, — в голос сказал я, — опять загадками говорит. — И почему она просит довериться Оскару? Разве я сказал, что не доверяю мальцу?

— Если это ты так помылся, то у меня для тебя плохие новости.

Ко мне подошел Фрэнк и обвел меня в воздухе гаечным ключом, который держал в руке.

— У вас тут такие катакомбы. Чудо, что выход нашел.

— А что за бумажонка в руках? — спросил Фрэнк.

— Сам не знаю, — мотнул головой я, — но написано «Константину».

— А ты, стало быть, Константин?

Фрэнк почесал лопатки краем гаечного ключа и потянул руку к письму.

— Там ничего интересного, — машинально убрал от механика письмо я и сложил его обратно в карман.

— Знаешь, Константин, — улыбнулся Фрэнк. — Мы с сыном владеем этой станцией очень давно. Формально, Гленн тут родился, вырос и встал на ноги.

Я посмотрел на «контейнер» и промолчал.

— Многие приезжали к нам. Многие

состоятельные

люди, приезжали к нам, — уточнил Фрэнк. — Но таких недоверчивых, как ты — еще поискать надо. Даже Селена, периодами, более снисходительна к народу. Это ведь она тебя сюда привезла? Сам бы ты и дня, поди, не протянул.

Я оскорбился. За все дни, что я находился здесь, меня успела осудить даже ворона. Мне хотелось язвительно ответить Фрэнку, но стоило открыть рот, как механик продолжил:

— Ты не подумай, я тебя в какой-то мере даже понимаю. У меня жены не стало рано, и растил я сына один. Юнцы, как ты знаешь, те еще неугомонные зверята. Гленн до сих пор фокусы выкидывает. Внимание к своей персоне он любит, этого не отнять. Но такова жизнь, поэтому работает со мной.

— Мне жаль Вашу жену, — вздохнул я. — Наверняка нелегко пережить такую потерю, еще и с ребенком на руках.

— Чего? — смутился Фрэнк. — А! Да нет, ты не понял. Жена то жива, невредима, она просто ушла к этому жуку-навознику — Вэнсу.

— Вон оно что, — наконец понял я. — А кто этот Вэнс?

— Местный фермер, — присоединилась к разговору Селена с мальцом. — Его ранчо кормит всех нас. Очень урожайное место.

— У таких пройдох, как Вэнс, всегда земля плодородная, — подключился Гленн. — Ты к нему наведайся, познакомитесь.

— Исключено! — воскликнул малец. — Хватит потешаться над нами.

— А в чем дело? — спросил я.

— Вэнс — местный злыдень, — пояснила Селена.

— Да ладно вам, — Гленн скривился и выплюнул зубочистку. — Нормальный мужик. Ну, немного не в духе бывает. Обычное дело.

— Поговаривают, что у него на ранчо зарыт целый склад с оружием, — заговорщически прошептал малец.

— Это всё сплетни местных зевак, — добавил Гленн. — Про нас тоже чего только не говорили. Мы были и контрабандистами, и тайными миллионерами, и даже механиками.

— Даже механиками? — уточнил я и напрягся.

— Гленн шутит, — попытался успокоить меня Фрэнк. — Он имеет в виду, что местные южане любят придумывать небылицы и каждый, кто мало-мальски чего-то добивается, обрастает вмиг байками.

— А уж если этот «достигатор» приезжий, туши свет. Будет влачить свое существование с вечной табличкой «чужак», — кивнул малец.

— Я думал, у местных своих забот хватает, — ответил я, анализируя сказанное.

— Им уже изрядно наскучили рутинные заботы, — хмыкнул Фрэнк, — поэтому хочется свежего «мяса».

— Всё как у всех, — буркнул малец. — Пойдем. За ремонт мы договорились.

— Мы будем неподалеку, в трейлере, — обратилась к механикам Селена. — Когда всё будет готово, дайте знать.

— Три дня, не раньше, — повторил Гленн.

— Значит все пять, — буркнул я, смирившись, что Гленн тот еще сказочник.

— Гленн, парень не плохой, — сказала Селена, когда мы отъехали от станции подальше.

— Не нравится он мне, — сказал Оскар. — Заметили, как он очками свои наглые глаза вечно прикрывает?

— Просто сейчас очень солнечно, — попыталась вступиться за парня Селена.

— Как же, — малец уставился в окно. — Врет, как дышит.

* * *

Три дня мы провели в трейлере Селены. В качестве исключения, ездили за продуктами в ближайшие продуктовые магазинчики, и мне (наконец) удалось помыться в сомнительной придорожной гостинице. Впрочем, даже таким условиям я сейчас был рад. Не припомню, насколько далеко мы находились от домика Оскара, но судя по ландшафту местности, прилично. И, естественно, я проклинал Курта каждую минуту, мысленно представляя, как душу его шнурком, связывающим стопку писем, Селены.

— Брось, — без умолку тараторила Селена, выкручивая руль в сторону станции технического обслуживания и поедая сырные шарики на пару с Оскаром.

У меня аппетита не было. Хотелось поскорее узнать, готов ли байк.

— Кто складирует оружие на ранчо в больших объемах?

Малец и Селена всю дорогу спорили за достоверность сплетен о фермере по имени Вэнс.

— Фермеры! — бурно ответил Оскар.

— А еще кто? — потешалась Селена над разгорячившимся мальцом.

— Не знаю… Матеря фермеров!

— Наверное, еще жены? — не унималась девушка, хихикая.

От бессмысленной перебранки спутников, меня отвлек вид впереди. Точнее отсутствие какого-либо вида.

— Где станция? — перебил их я.

— Мы точно туда приехали? — спросил малец, глядя на Селену.

Девушка резко нажала на тормоз. Мы втроем наклонились вперед и рикошетом вернулись обратно, вдавливаясь в спинку сидения.

Я выскочил из трейлера и спешно направился к пустому участку, пока Оскар проверял, цел ли его нос.

Всюду ветерок гонял остатки цветной мишуры, фантиков от сладостей, а в воздухе стоял запах попкорна и сладкой ваты.

Мимо меня проехал старенький джип и из окна высунулся пожилой мужчина.

— Цирк уехал, но Вы остались? — подшутил он.

— Какой цирк? — спросил я.

— Передвижной, — ответил мужчина и показал двумя пальцами на пустошь. — Тут такое шоу было интересное, почти месяц шло. В последние три дня так вообще, фееричное зрелище.

— Одни иллюзионисты чего стоят! — из заднего окошка высунулась пожилая женщина и одарила меня дружелюбной улыбкой.

— Как выглядели эти иллюзионисты? — спросил я, уже зная ответ.

— Отец с сыном. Такие статные мужчины с длинными волосами.

— Я у них даже очки выиграл! — торжественно сообщил мужчина и показал их мне.

Очки Гленна насмешливо блеснули своей позолоченной оправой на солнце, и я увидел в них свое отражение.

Отвернулся от пожилой пары, которая со скрежетом дала по газам и укатила, оставляя меня в пыльном облаке.

Малец встал чуть позади Селены и испуганно уставился на меня.

— Ты сказала, что давно их знаешь, — прошипел я, обращаясь к девушке и подходя поближе.

— Да, — кратко ответила она.

— Сказала, что уже чинила у них свой фургон.

— Да, но послушай, память на лица у меня плохая, — начала девушка. — Может, это не они были.

— Надеюсь, ты не серьезно, Селена, — рассвирепел я. — Потому что терпение у меня закончилось, а ты, — ткнул я пальцем в Оскара, который вжался в девушку, — не знаю, что задумал ты и во что меня втянул, но с меня довольно.

— Константин, — обратилась Селена, — мне правда очень жаль, я не знаю, как так вышло.

— Мы всё исправим. Доверься нам, — ответил малец.

Меня захлестнул гнев. Я окончательно потерял контроль и посмотрел на мальца, сквозь нарастающую пелену перед глазами. Слово «доверься» уже служило для меня красной тряпкой, особенно из уст спутников.

Моргнув еще пару раз, обнаружил себя в пабе, склонившись над изрядно выпившим мужиком, над которым был занесен мой кулак.

«Это уже было?» — пронеслось эхом в голове.

— «Вызовите полицию», — скомандовал кто-то на фоне.

— «Этот парень совсем спятил».

— «Ему тоже досталось, тот громила первый начал!»

Голоса невидимой толпы смешались с посторонними звуками битого стекла и рок-музыки. Я посмотрел на разбитый кулак и снова вниз. Мужчины на полу не было.

Разум тяжелыми потугами пытался показать, как я напился от тревоги (но по какой причине?) в пабе и полез в драку с незнакомцем, который косо на меня посмотрел. Видимо находясь также в поиске противника, дабы выплеснуть негативные эмоции.

«Но что меня сподвигло? Полицию все-таки вызвали?», — крутилось сумбурно в голове.

— «Перестань!» — властно велел женский голос. — «Ты этого не хочешь, Константин. Мы, этого не хотим».

Я стал озираться по сторонам. Крутился взад и вперед, закручивая свое тело в пространстве.

«Кто меня остановил тогда? Разве я был с девушкой?»

* * *

— Снова приплыли, — Оскар снял резиновый сапог и вылил из него остатки воды в озеро.

— Где Селена? — спросил я, уставившись растерянно в мосток, на котором виднелась моя тень.

— Она подвезла нас и сразу уехала, забыл? Хотя не мудрено, в своей типичной манере первым делом свалился в озеро. Может тебе круг купить, ну или там… нарукавники? Натянуть сеть над всем озером не получится.

Я посмотрел на мальца, который брезгливо надел мокрый сапог на ногу и обтер ладонь о штанину своего комбинезона. Комбинезон был при этом сухой.

— Ос, — тихо окликнул мальца я, — скажи честно, что тут происходит?

— А на что это похоже? — задал встречный вопрос малец.

Глаза мальца выглядели старше его возраста. Только сейчас я понял, что мудрость мальчика совсем не сочеталась с его наивной детской внешностью.

— Я умер? — борясь с тошнотой, спросил я.

Оскар расхохотался и встал:

— Ну ты даешь, Константин. Если бы ты умер, как же тогда нам удалось так интересно провести время вместе? Или, по-твоему, я тоже умер?

— Ничего не понимаю, — безнадежно ответил я.

— Да где уж тебе, — помотал головой малец. — Ты себя-то понять не в состоянии, куда до остального. Ладно, давай договоримся так. Ты поможешь мне и, до возвращения дедушки, починишь крышу, подлатаешь домик. А я, постепенно, всё тебе расскажу.

Я посмотрел на мальца, на озеро (с его спокойной гладью и внушительными размерами), снова на мальца и согласно кивнул.

Выбора у меня, как я уже осознал, не было.

Глава 5

Лето подходило к концу. По крайней мере, так меня убедил Оскар, а участившиеся ливни и похолодание подтверждали его слова.

Прошло недели две с тех пор, как я видел последний раз Селену. Перед сном на меня нападала досада за то, что я расстался с ней на негативной ноте. Всё же девушка отнеслась ко мне с благими намерениями.

Хоть Оскар и говорил, что хиппарка не в обиде и может еще навестить нас в будущем, память всё чаще (подобно ливням) начинала терзать меня неприятными отрывками из прошлого. Напоминала, как я срывался по поводу и без повода на людей, не в силах контролировать свои эмоции и вовремя остановиться.

«Смирение в мои навыки общения никогда не входило».

Проживая ночи переосмысления, утром я рвался занять себя делами, в надежде довести организм до изнурения и избавиться от бессонницы.

Я починил крышу, что было очень своевременно, до начала сезона дождей. Залатал каждую щель и пробоину в домике. Побелил потолки, выкрасил стены, прикупив в местном строительном магазинчике всё необходимое… в долг. Не знаю, скольким людям в этой округе я уже был должен. Проще было однажды не выплывать из озера, чем посчитать общий долг населению.

Насчет этого странного и периодически повторяющегося события, Ос ничего внятного так до сих пор и не объяснил, списывая происшествие на мои провалы в памяти.

Каждый раз, когда мне начинало казаться, что я что-то осознаю и припоминаю, я снова оказывался в озере. Пока это не дошло до автоматизма, и я не начал выплывать из него спокойно, без паники.

«Похоже, смирение начинало входить в мой характер».

— Обожаю местную тишину, — малец потер ухо, на котором осталась краска салатового цвета.

Всё это время, пока длился косметический ремонт, Ос помогал мне. Этот бойкий мальчишка не в состоянии был усидеть без дела, хотя бы полчаса. Вот и под конец, самостоятельно выбрав будущий цвет своих стен, Оскар вызвался поучаствовать в покраске.

Этот процесс давался ему нелегко. Мазки получались неравномерной толщины и местами участки вышли темнее, чем основной цвет. Тогда я смекнул, что так даже интереснее. Словно малец только начал свой путь художника, а это его первая импасто в живописи.

— Я заметил, что основная масса населения достаточно кроткая, — ответил я.

— Заблуждаешься, — малец продолжил чесать цветное ухо. — Не сказал бы, что местные кроткие. Просто спокойные.

— Завидую им, — я взял сухой кленовый лист из кучи, на которой мы сидели, и опустил его в озеро, наблюдая за его медленным путешествием.

— Оставь зависть для Курта, — хмыкнул Оскар.

— Не напоминай про него.

Я не оставлял в голове идею найти этого парня и поговорить о мотоцикле, который нужно было вернуть обратно у лжемехаников.

— В тишине можно больше услышать. Мы соблюдаем покой, чтобы своевременно уловить важное и не тратить внимание на итерацию одних и тех же звуков извне. А еще держим в уме золотое правило, — сказал Оскар, провожая взглядом уплывающий лист.

— Какое?

— Шум заразен, — пожал плечами Ос и распластался на сухой куче, глядя в небо. — Стоит одному в толпе начать громко спорить, как диссонанс захлестнет окружающих, превращаясь в когнитивный.

Я сразу вспомнил свою драку в баре (одну из) и мне стало не по себе. Попытки «утонуть» в громком социуме, дабы не оставаться наедине со своими мыслями в тишине, были для меня привычным делом.

— Ты знаешь, где живет Вэнс, о котором говорили иллюзионисты? — осенило меня.

— Да. Зачем тебе?

— Фрэнк упомянул, что его жена ушла к некоему Вэнсу. Нужно наведаться к ним. Вдруг… — рассуждал я.

— Исключено. Ну уж нет. Не-а, — подскочил малец, испортив аккуратную кучу из листьев.

— Чего ты беснуешься? — удивился я. — Вдруг она сможет нам помочь с поисками и знает, где могут быть Фрэнк с Гленном.

— Может ты прав и женщина в курсе, — малец начал топтаться на месте, подбирая слова. — Только вот Вэнс тебя к ней и близко не подпустит. Он человек взрывной и ревнивый.

— Так ведь я не свататься туда иду, — улыбнулся я.

— И у Вэнса есть ружье, — напомнил Оскар, — и не в единственном экземпляре, а ранчо очень большое. Стоит тебе ступить на его территорию, никто тебя не защитит.

— Да ты и впрямь боишься, — посмотрел я на Оскара. — Я не прошу тебя идти со мной. Я только прошу адрес показать.

— Как знаешь, — буркнул Ос, целую вечность глядя на озеро, — но учти, если ты не найдешь общий язык с Вэнсом, за твое здоровье я не ручаюсь.

* * *

— Может, следовало прикупить бронежилет? — тревожно восклицал Оскар, пока мы приближались к воротам ранчо.

Я неосторожно наступил в сырую почву и увяз в ней. Грязная лужица проступила сквозь комья глины и песка, вперемешку с землей, и окатила переднюю часть моего ботинка.

Я недовольно поднял ногу кверху и раздался чвакающий звук болотины. Пара грязных капель отлетела в сторону и попала на деревянную табличку, намертво приколоченную к самодельным воротам ранчо.

«Частная собственность. Посторонним въезд запрещен», — гласила табличка, а снизу было нацарапано ножом: «Нет, серьезно, проваливай!»

— Еще есть возможность вернуться обратно, — прошептал малец, поправляя сотейник, который он надел на голову, когда мы выходили из домика.

Чем смешил меня всю дорогу.

— Ос, иди домой, — вздохнул я. — Как выясню всё, что мне нужно, вернусь.

— Я себе места не найду, до твоего возвращения. Вместе пойдем.

— А если ты прав и фермер действительно чокнутый? — недоверчиво спросил я. — Вдруг ты пострадаешь?

— Если пострадаешь ты, то я тоже автоматически получу свою порцию неприятностей, ибо дедушка конкретных сроков возвращения не обозначил, а одному мне скучно.

Оскар поправил сотейник и перелез через воротину, собранную из добротных бревен.

— Почему мы перелезаем, как воры? — тихо спросил я, следуя за мальцом. — Вот с таких выкрутасов нас еще быстрее пристрелят.

— Наша задача — как можно тише добежать до крыльца, — пояснил Оскар, осторожно сворачивая с обкатанной дороги, которая со следами шин уходила в сторону дома. — Если повезет, его не окажется дома и жена впустит нас внутрь.

— Ну и обросло же ранчо ужасами, — покачал головой я. — Сюда что, никто даже в гости не захаживал?

— Ты табличку читал? — буркнул малец. — Какие гости?

— Понял. Ну, а что насчет участка? Думаешь, тут мины закопаны? — решил разрядить напряжение я, но Оскар шутку не оценил и стал внимательно смотреть под ноги, изучая каждый бугорок.

— Я могу Вам чем-то помочь?

Мы одновременно вздрогнули и посмотрели на женщину, которая держала в руках плетеную корзину с овощами и сверлила нас янтарно-карими глазами.

Оскар, при этом, взял сотейник в руки, словно собирался им отбиваться.

— Вряд ли вы пришли за солью, — сказала женщина, кивая на кухонный сотейник. — Выглядите неопытными, для кулинаров.

— Извините за нашу невоспитанность, мэм, — очнулся я. — Мы ищем жену некоего Вэнса.

— Тогда Вы ее нашли, — махнула корзиной женщина.

Она была высокого роста, с правильными чертами лица и стройной фигурой. На вид женщине было лет сорок пять, но по ее мудрым глазам, с небольшими морщинками в уголках, можно было заподозрить, что она старше своей внешности. Ее ухоженные худые руки интеллигентно придерживали корзину и совсем не походили на руки женщины, живущей на ферме. Под ногтями не было даже намека на грязь, хотя даже мы с мальцом успели испачкаться, пройдя половину территории.

Золотистые волосы у женщины были аккуратно подстрижены под каре и уложены. На ней изящно красовался зеленый сарафан, а на ногах были резиновые сапоги, как у Оскара, только черные.

Она проследила за моим взглядом и снова улыбнулась:

— Вам бы тоже сапоги не помешали, юноша, если обувь дорога. В такой грязи легко увязнуть.

— Это я уже понял, — вздохнул я, стряхивая новую партию грязевых комьев с подошвы.

— Пройдем внутрь. Поговорим в приличной обстановке.

Женщина зашагала к дому, а мы молча последовали за ней. Оскар продолжал оглядываться по сторонам, словно ждал, что его «снимет» снайпер.

* * *

Внутри фермерского дома было очень уютно. Огромные витражные окна в пол придавали, и без того просторной, гостиной еще больше масштабов и наполняли ее светом. Можно было сполна разглядеть участок перед домом, по которому мы шли пару минут назад.

«Нам не суждено было добраться незаметно», — подумал я.

— Это портфенетр. С французского языка переводится как «дверь-окно», — женщина накрыла стол, разложив на нем аппетитные закуски из домашних сыров и солений, и налила нам вишневый компот, который моментально исчез в наших желудках. Она сдержанно повторила, подливая из хрустального кувшина вкусный напиток.

— Люблю ощущение свободы и возможности уйти, даже через окно, — изрекла она, осторожно возвращая кувшин на стол. — Итак, вы искали меня. С какой целью?

— Как можно к Вам обращаться? — спросил я, расположившись в ротанговом кресле, по соседству от Оскара.

Хозяйка дома заняла двухместный диванчик, из замысловатых ротанговых узоров с кремовыми подушками. Одну женщина поместила себе под поясницу, а вторую положила на колени и бережно накрыла рукой.

Женщина была настолько манерной, что в ее присутствии невольно вспоминались все культурные правила этикета. Даже Оскар промакивал салфеткой рот, после каждого глотка, словно боялся ненароком испачкать мебель. Его «броню» женщина заботливо вымыла и положила на сушилку.

— Юстина, — наклонила голову женщина в приветственном жесте, и мы последовали ее примеру. — Оскара я знаю, дедушка у него замечательный. Наслышана также о Вашем приезде, молодой человек. Кажется, Ваше имя Константин?

— Так меня называют, — ответил я.

— Теперь можете приступать ближе к делу, — махнула рукой Юстина, давая добро на вопросы. — Не люблю танцы вокруг костра.

— Где Ваш муж? — осторожно поинтересовался малец.

— Он на краю ранчо, где стойла с лошадьми. Марила — наша быстрая девочка, недавно родила прелестнейшего жеребенка. Теперь Вэнс целыми днями проводит там.

Мне показалось, что женщина сказала это с тоской, но я не был уверен. К питомцам не ревнуют, так я всегда думал, но потом вспомнил, как тяжело даются женскому полу темы, что для мужчин они не на первом месте, а представляют лишь определенное процентное соотношение времени, которое им готовы уделить. И тут уж кому как больше повезет. Особо неудачливым достанутся гроши в виде тридцати процентов и уверения, что этого должно хватить. Отсюда, в итоге, так много женщин, которые оставляют свои сто процентов при себе, делая ставки на одиночество.

— Мы не отнимем много Вашего времени, Юстина, — торопливо сказал я, прогоняя досадные мысли. — Скажите, Вам знаком человек по имени Фрэнк?

Женщина лишь слегка пошевелилась, но от моего взора не укрылось, как стремительно она сжала подушку и отпустила.

— Уж, не о моем ли бывшем муже идет речь?

— Так он представился, — согласно кивнул я.

— И что этот хитрец сделал на этот раз?

— Дело в том, что он с Гленном разыграл перед нами целое представление, представившись механиками. И украл наш мотоцикл, который мы оставили, рассчитывая, что мужчины его починят.

Юстина повела бровью и по ее лицу скользнула тень ухмылки:

— Не удивительно для меня. В этом весь Фрэнки.

— Простите, — поспешил продолжить я. — Понимаю, что Вам наверняка неприятно слышать такое о бывшем муже и сыне.

— Сыне? — нахмурилась Юстина, но быстро прозрела. — Ну конечно, Вы видно про Гленна. Он вовсе не мой сын. Он мой брат.

Я посмотрел на Оскара, который не мог оторваться от компота и, по всей видимости, прослушал половину разговора.

— Не совсем понимаю, мэм, — выдавил я.

Голова начала болеть.

— Гленн — мой родной брат, — отчетливо повторила Юстина. — У меня, вообще-то, братьев и сестер много, но Гленн самый младший и самый сложный из всех. Постоянно лжет и верит в то, что придумал на ходу.

— А Фрэнк?

— Фрэнки действительно мой муж, невыносимый хитрый лис. Когда я ушла от него, Гленн продолжил общение и они создали свой цирк, породнились на почве наших разногласий. Разъезжают по городам и обводят вокруг пальца жителей. Но, по правде говоря, не ожидала, что у них хватит смелости вернуться и провести свои дешевые аферы на родине.

— Есть вероятность, что они вернутся в ближайшее время? — задал волнующий вопрос я.

— А кто их разберет. Эти двое сами непостоянны в своих планах, — вздохнула женщина.

— Байк я больше не увижу, — ответил я и встал. — Тем не менее, благодарю Вас за помощь, Юстина.

Я забрал у Оскара пустой стакан, поставил его на стол и потянул мальца за собой:

— Пошли, Ос.

— Юстина, что эти непрошеные гости делают в нашем доме?

Холодное железо уперлось мне между лопаток, и я инстинктивно задержал дыхание, понимая, что это ружье.

По всей видимости, за мной стоял тот самый Вэнс, и сейчас он держал меня на прицеле.

Глава 6

Вэнс не был похож на неуравновешенного агрессора. Может, дело было в его кустистых темных бровях, с седыми волосками через один, что скрадывало их густоту. Может, в коричневых веснушка, которые обильно покрывали его, смуглое от работы на солнце, лицо. А, быть может, причиной служило тщедушное телосложение с большим животом и короткими ногами, создающее то самое обманчивое впечатление, что этот милейшей души человек, который только что возился с жеребенком, не может быть столь озлоблен на мир.

И всё же ружье в руках, которое никак не вписывалось в общую картину лысоватого мужчины в годах, с ковбойской шляпой и породистой красавицей женой (что, кстати, тоже вызывало полнейшее недоумение), было направлено мне в спину пару минут назад. Даже наличие ребенка, казалось, совсем не смущало мужчину.

— Дорогой, прошу тебя, будь более снисходителен к гостям. Прояви гостеприимство.

Юстина одарила мужа успокаивающей, почти материнской улыбкой и постучала по сидению дивана, возле себя, жестом приглашая мужа сесть. Но Вэнс расхаживал туда-сюда по комнате, нетерпеливо бросая на нас изучающий взгляд, когда мы заняли обратно свои кресла.

Я чувствовал себя в загоне с диким зверем, который осматривал свою территорию, обдумывая, с кого начать свой обед.

— Я, Юстина, наших гостей никуда не тороплю. Напротив, прошу их задержаться, так как еще не имел счастья с ними познакомиться.

У Вэнса была маленькая нижняя челюсть, задвинутая кзади, и временами слышались картавые нотки в голосе, которые было сложно замаскировать. Хоть Вэнс пытался, неспешно проговаривая каждое слово. Не исключено, что именно это и приводило его в бешенство — необходимость постоянного самоконтроля.

— Ну? Говорите, чего надобно? — Вэнс, наконец, перестал беспокойно расхаживать вдоль витражных окон и встал позади жены, повесив ружье себе на плечо.

«Интересно, он с ним даже спит?», — промелькнуло у меня в голове.

— Простите за беспокойство, — первым отошел от напряженного молчания Оскар. — Я, с моим другом, попал в передрягу. Пренеприятнейшее событие приключилось с нами. В наших окрестностях, как Вам известно, не всегда людям можно доверять.

— Да расскажи мне, — хмыкнул мужчина и присмотрелся. — Оскар, не признал тебя сразу. Как дела у деда? Обожаю этого старика. Такой пылкий, своенравный. Помню, как ходили с ним на охоту. Да-а… — Вэнс мечтательно посмотрел себе под ноги, — отличные были времена. Твой дед — прирожденный стрелок.

— У него всё хорошо, — кратко ответил малец.

— Ну, а ты что же, язык проглотил? — обратился мужчина ко мне.

— Дело в том, — продолжил Оскар, не давая мне возможности открыть рот, — что Константин совсем недавно в наших краях. Местные обычаи плохо знает, от того мы в неприятности и попадаем.

«Серьезно? А я думал, мы в них попадаем, потому что я слушаю тебя, пацан», — беззвучно поспорил с мальцом я.

— Так что за неприятности такие? Скажешь мне, наконец? — буркнул Вэнс.

— Не кипятись, дорогой, — обратилась к мужу Юстина. — Дай мальчикам время отдышаться после твоего эффектного появления.

— Слабина нынче не в почете, — вздохнул Вэнс. — Ладно, выдыхайте, стрелять я не собирался. Если вы, конечно, не грабить нас пришли.

— Как можно! — воскликнул малец и взял со стола наполненный вишневым компотом бокал. — Мы имели счастье не только быть приглашены в дом, но и отведать домашние угощения. Позвольте заметить, что Юстина просто потрясающая хозяйка. Этот компот — произведение искусства, не иначе.

Я посмотрел на мальца, который расплывался в лести и поразился тому, как он, в данный момент, напоминал Фрэнка, Гленна и Курта вместе взятых.

«Учится на лету».

— Кстати об искусстве, — Оскар направил на меня указательный палец. — Константин — художник. И не просто какой-то там нишевый бродяга с раскрасками, а известный в своем городе. Так ведь?

— Можно так сказать, — кивнул я.

— Так с этого надо было начинать, парень, — взмахнул руками Вэнс. — Мы творческих людей любим. Ну как, нарисуешь портрет моей жены, а?

— Он почтет это за честь, — быстро ответил за меня малец.

— Это лишнее, — кратко сказала Юстина. — У молодых людей забот на данный момент полно. Они ищут Фрэнка.

Вэнс напрягся и стал переводить взгляд от жены на меня и обратно. Его добродушие продлилось не долго.

— Ну и на кой черт вам сдался этот говнюк? Велено ему было, на глаза мне не попадаться!

— Фрэнк украл наш мотоцикл, — сказал я, пытаясь заглушить вновь нарастающее напряжение. — И так как нам не у кого больше было узнать, где можно его отыскать, мы пришли к Вам.

— Так вот в чем дело, — выдохнул Вэнс и залпом выпил стакан компота, который малец, очень кстати, ему протянул. — В это я верю. Франклин что угодно может из-под носа увести, но и я не профан!

— Дорогой, не нужно, — покраснела Юстина.

Я догадался, что Вэнс имел в виду свою жену.

Каждый раз, когда эти двое разговаривали между собой или встречались глазами, между ними пробегала почти осязаемая искра. Было очевидно, что даже столько лет совместной жизни не погасили их огонь между собой.

— Если Фрэнк захочет, чтобы его не нашли, так и будет, — провел рукой по воздуху Вэнс. — Но гонимый старыми сантиментами, этот хитрюга всегда возвращается. Так что наберитесь терпения и ждите очередного приезда.

— Вы подарили нам надежду, — благодарно отозвался малец и подскочил. — Отныне, мы будем более предусмотрительны.

— Разбираться в людях — это тоже целое искусство, — сказала Юстина. — Правду никто не любит, поэтому все хитрят.

— Зато я тебя люблю, — сладко произнес Вэнс.

Малец поморщился, а я едва сдержал смех. Было в этой парочке что-то ироничное.

Вэнс расходовал уйму энергии на свои эмоциональные перепады, а ведь всем известно, что чем ты ниже, тем проще аккумулировать энергию в себе, но и сила воздействия у невысоких людей масштабнее.

В то же время Юстина, была спокойной и уравновешенной, умело сдерживая свое настроение исходя из обстоятельств. Ее высокий рост сразу намекал, что выдержка здесь имеет устойчивый стержень (в отличие от ее мужа).

— Вот мы и разобрались, без лишних разглагольствований, с вопросом, который вас мучал, — торжественно произнес Вэнс. — Теперь идемте, покажу вам мою ферму.

— Мальчики наверняка устали от потрясений, дорогой, — сказала Юстина. — Может не сегодня?

— Они проделали такой путь к нам, — рассмеялся Вэнс. — Вот и проведу им экскурсию, так и быть. Теперь вы мои официальные гости. Одни из немногих, между прочим. Пошли, покажу свое детище. А ты, Юстина, пока приготовь нам что-нибудь посытнее соленых огурцов.

— Как скажешь, Вэнс, — покорно ответила Юстина и удалилась из гостиной.

Я посмотрел ей вслед и припомнил слова одного моего знакомого фотографа:

— «Даже когда правда очевидна и все вокруг ее знают, победа всё равно на стороне тирании. Потому что страх рождает подчинение, а подчинение убивает справедливость».

Не было сомнений, что при всей внешней идиллии в семье и сильных чувствах друг к другу, только подчинение Юстины удерживало Вэнса от «взрыва».

* * *

Мы вышли на веранду с задней части дома и остановились, пока Вэнс озирался по сторонам, велев не шуметь. Зрачки его расширились, и всё время бегали от одного угла видимой местности до другого. Создавалось впечатление, что он находится в тире и ловит взглядом движущуюся мишень.

Юстина заботливо одолжила мне резиновые сапоги, чему я был несказанно рад. Ноги мои успели отсыреть и продрогнуть в ботинках.

— Порядок, — констатировал мужчина, снова убрав ружье за спину, — можем идти.

— Вы всегда так осторожничаете? — спросил я.

— Территория ранчо большая, сынок, — пояснил Вэнс. — Никогда нельзя знать наверняка, что какие-нибудь сосунки не пробрались тайком и не хозяйничают вовсю, без моего ведома, — Вэнс посмотрел на нас и вздохнул. — Без обид.

— Может, стоило придумать звонок на въезде в ранчо? — предложил малец.

— И позволить денно и нощно названивать всем, кому не лень? — крякнул Вэнс. — Еще чего.

Мы спустились с веранды на, уже знакомую, вязкую почву и пошли влево, в обратную от центрального входа сторону. Через пару минут перед моими глазами открылась аккуратная рощица, а в середине, утопая в природном «навесе» из веток деревьев, располагалась конюшня.

— Я это всё сам выстроил, — похвастался Вэнс. — Вот этими вот руками, досточка к досточке сколотил. И всё, что вы видите на ранчо — моего труда заслуга.

— Невероятно, — согласился я. — Давно лошадьми занимаетесь?

— Лет, эдак, двадцать, даже больше, — нахмурив брови, посчитал Вэнс. — Чтобы укротить жену, нужно было потренироваться на резвых жеребцах, — мужчина засмеялся от собственной шутки, но мы с мальцом воздержались.